Руководство для сельских пастырей
Выпуск № 3. 1860 г.

Духовный пастырь должен быть примером доброй жизни для пасомых.

Святой апостол Павел, заповедуя ученику своему Тимофею (пастырю Ефесской церкви) быть образцом для верных, и указывая качества, которыми он должен украшаться, чтобы быть таковым, вначале полагает слово и житие. Образ, говорит, буди верным словом, житием и пр. (1Тим.4:12). Жизнь пастыря должна быть согласна с учительными словами, исходящими из уст его. Пусть пастырь сам исполняет то, чему научает других, чтобы не быть обличенным от апостола, который говорит: научая иного, себе ли не учиши (Рим. 2:21)? Научит ли других творить добрые дела тот, кто сам делает худое? Направит ли другого в царство небесное тот, кто сам идет в преисподнюю? Не стыдно ли тому, кто омывает других от нечистоты и нерадит о своем омовении от скверны? Может ли врачевать чужие язвы и болезни тот, кто сам весь в язвах, сам одержим тяжким недугом? Люди скажут ему: врачу, исцелися сам (Лк.4:23), а Бог сказал уже нечестивому учителю: вскую ты поведаеши оправдания Моя и восприемлеши завет Мой усты твоими? Ты же возненавидел еси наказание и отвергл еси словеса Моя вспять (Пс.49:16,17). И иудейские учители многому поучали людей от закона, но сами не делали того, чему учили. Посему-то Господь и сказал о них: вся елика аще рекут вам блюсти, соблюдайте и творите: по делом же их не творите, глаголют бо и не творят (Мф.23:2). Глаголющий и не творящий подобен грому, который бывает во время засухи без дождя. Какая от него польза, если не прольется дождь на жаждущую землю? Какое умиление душам от учителева и гласа, если он жизнию не назидает, а соблазняет? Слово без примера добродетельной жизни недейственно. Пусть на языке кто-либо носит, как мед, сладкоглаголание; – не усладит он сердца слушателей, если в делах его есть желчь соблазнов. Кто хочет возжечь в других любовь Господню, тот сам должен пламенеть, как серафим, божественным желанием. Желая просветить других, сам да будет светом. Так и сказал Господь в Евангелии пастырям и учителям: вы есте свет миру (Мф.5:14). И святой Златоуст говорит: «Начальнику надобно быть светлейшим всякого светила и вести жизнь непорочную, чтобы другие, взирая на него, подражали его житию»². Как скоро свет угасает, настает тьма; коль скоро начальник ведет худую жизнь, соблазняются подчиненные, смотря на него. Если пастырь заблуждает, то как не заблудят овцы? Посему-то пастырю подобает быть светом, да просвещает тех, кому светит. Тако да просветится свет ваш пред человеки, – говорит Господь, – яко да видят ваша добрая дела (Мф.5:16). Хочешь ли восставить падшего, – сам стой добре; хочешь наставить на путь правый заблуждающего, – сам предшествуй ему, идя путем правды. О, пастырь! Будь примером добродетелей для своих пасомых, и тогда возможешь научить их. Иже сотворит и научит, сей велий наречется в царствии небеснем (ст. 19). Обрати внимание на эти два слова евангельские: сотворит и научит. Не прежде сказано: научит, а потом: сотворит, но прежде – сотворит, а потом – научит; это значит: не можешь научить других, если прежде не сделаешь того, чему хочешь научить. Глас дела действеннее, нежели глас слова; слово слышится только предстоящими, а дело проповедуется до пределов земли. Пророк говорит: да текут учений реки от уст иереовых, яко той ангел есть Божий. (Мал.2:7). Учительство и ангельство вместе. Значит, пастырь должен иметь учительское слово и хранить ангельское житие, святое и непорочное. Ходяй по пути непорочну, говорится в писании, сей Ми служаше (Пс.100:6). Если ты служитель Божий, пастырь словесных овец и учитель их, то будь непорочен житием, как Ангел. Возвещаешь Божии слова, не твори же демонских дел; в храме Божием служишь с ангелами, не прогневляй же Бога худым житием, с бесами; назидаешь словами, не соблазняй делом. Горе бо человеку тому, имже соблазн приходит (Мф.18:7). Множество сказанных слов едва только некоторым приносит пользу, а одно худое дело, сделавшееся явным, соблазнит тысячи народа, и то, что едва мог ты создать в душах человеческих многими словами, легко разоришь одним соблазнительным поступком. Будь ангелом по жизни, и все с услаждением будут слушать слова твои и исполнять то, что заповедуешь, имея примером твою жизнь.. Первее себя покажи любящим другом Божиим, тогда и других сделаешь Боголюбивыми. Господь сказал: дам вам, пастыри, по сердцу Моему. Что значит быть по сердцу Божию, – это объясняет Апостол Павел, когда от лица Божия сказал о Давиде: обретох Давида, сына Иессеова, мужа по сердцу Моему, иже сотворит вся хотения Моя. Быть по сердцу Божию, значит исполнять все хотения Божии, или что тоже, любить Бога от всего сердца. А признак любви к Богу показал сам Христос, когда пречистыми устами Своими сказал: имеяй заповеди Моя и соблюдаяй я, той есть любяй Мя (Ин.14:21). Итак, пастыри по сердцу Божию суть те, которые любят Бога, исполняя заповеди Его. И если в ветхом завете были такие пастыри, тем более ныне, в новой благодати, пастыри должны быть не только учительны, но и по жизни добродетельны, должны творить все хотения Божии, и с сердечною любовью к Богу, соблюдать все заповеди Его.

При совершении исповеди долг священника выслушивать от кающегося признание во грехах, испытывать совесть его вопросами, давать ему приличные наставления, налагать, когда нужно, епитимии, и наконец, по данной от Христа власти, разрешать или же связывать его. Чем с большим вниманием, усердием и благоразумием исполняется этот долг совершающим таинство покаяния священником, тем больше духовной пользы может принести исповедь кающемуся грешнику.

«Необинуясь рцы вся, елика соделал еси» увещает кающегося грешника св. Церковь устами служителя своего, «да приимеши оставление от Господа нашего Иисуса Христа». Земные провозвестники суда небесного, строители таинства покаяния, которым Судия всего мира дал власть отпускать и удерживать грехи человеков, не знают и не могут знать всех не только тайных, но и явных грехов, тем более не могут знать тайных мыслей, чувств и желаний нашего грехолюбивого сердца. Поэтому кающийся должен открыть перед духовным отцем все греховные помыслы, страстные желания, нечистые мечтания, законопреступные действия, ленивое и небрежное исполнение или нарушение своих обязанностей к себе самому, к ближним и к Богу; иначе, пришед во врачебницу духовную, он выйдет из нее, не получив исцеления от всех язв греховных.

Только те грехи изглаждаются и те греховные язвы врачуют покаяние, которые открываются на исповеди; сокрытые же от отца духовного остаются на совести грешника и усугубляют вину его перед правосудием Божиим. Со своей стороны, духовный отец должен дать кающемуся полную возможность высказаться во всем, что тяготит его совесть и употребить все средства к тому, чтобы вызвать в нем искреннее признание во всех грехах, им соделанных.

Когда пришедший к судилищу покаяния искренно и с сокрушением сердца раскрывает грехи свои, в таком случае духовному отцу при выслушивании от него исповеди не следует прерывать оную без нужды вопросами, чтобы не отвлекать внимания кающихся от исповедуемых им грехов, и не расстраивать того порядка, какой он сам себе предположил в исчислении своих действий греховных. Всякий вопрос, предлагаемый кающемуся в то время, когда он приготовился сам высказать перед духовным отцем всю свою душу, своей неожиданностью может смутить его, и на первых порах, когда не утихло еще в нем душевное волнение, с каким приступает к исповеди сокрушаемый грешник, может привести в замешательство. Поэтому до того времени, пока кающийся не успокоился совершенно, или даже пока не окончил заранее приготовленной им исповеди, духовному отцу надлежит воздерживаться от вопросов, и ни вздохами, ни телодвижениями, ни другими знаками не обнаруживать своей нетерпеливости, если кающийся долго и подробно рассказывает историю своей греховной жизни, тем более изумления и негодования, если приходится услышать наименование каких-либо тяжких грехов. Только в особенных случаях он может останавливать кающегося кроткими замечаниями, высказываемыми спокойно и тихо; так, например, когда кающийся говорит на исповеди о предметах, которые совсем к ней не относятся, что часто случается при исповеди отроков и особенно юных девиц; или когда он выражает намерение назвать соучастника своего в исповедуемом грехе, или хочет высказать обстоятельства, из которых легко узнать сего соучастника. Долг священника в таком случае удержать кающегося от неуместной откровенности. Нужно бывает также кроткое вразумление, если священник примечает, что кающийся с любовью воспоминает о каком-либо греховном действии и с услаждением испорченного сердца изображает преступные сладости порока, или когда забывая грехопадения, от которых никто не свободен, начинает с самодовольством перечислять перед духовным отцом свои добродетели и подвиги. И между христианами, приходящими на исповедь, являются нередко праведные фарисеи.

Когда исповедующийся прерывает наконец исчисление грехов своих, в то время духовник может спросить кающегося: не обличает ли его совесть еще в чем-либо; не чувствует ли за собою еще какого-нибудь преступления, не припомнит ли еще какого греха. Подобные вопросы особенно уместны в том случае, когда духовник заметит, что кающийся освободился наконец от страха и смущения, с какими начал свою исповедь, и готов признаться в важных и тяжких преступлениях, но выжидает вопроса и напоминания со стороны священника.

Если же пришедший на исповедь не раскрывает сам вполне перед отцом духовным язв души своей, в таком случае неизбежным становится испытывать совесть его вопросами.

Исповедующийся может скрывать грехи свои и намеренно: это бывает тогда, когда он кается неохотно, только по обычаю и для приличия, или имеет ложно боязливую совесть и неразумную стыдливость. Но большей частью непризнание в греховных действиях перед отцем духовным бывает без намерения, по забвению, или недостаточной внимательности к самим себе, или еще обыкновеннее, от неумения каяться. Не одни простые умом, но и люди образованные часто не разумеют, в чем состоит и чего требует исповедь. Служителям церкви чаще всего случается видеть перед собою таких исповедников, которые приходя к судилищу покаяния, не знают, что сказать. Один говорит: «Ни в чем не грешен»; другой – «Не чувствую за собою никаких грехов особенных, грешен, как и все», и именует несколько греховных действий общих и всем известных, и заключает всю исповедь в таких коротких словах, которых недостаточно для описания действий и одного дня, а не целого года или всей жизни. Иные же признают себя грешными во всем: «согрешил я», говорят, «помышлением, словом и делом, что ступил то и согрешил», и этим признанием, этими глухими и общими словами, без исчисления греховных действий, хотят ограничить всю исповедь. Чтобы обличить и вразумить первых, довести их до сознания, как гибельно состояние нераскаянного грешника, и возбудить в них искреннее желание чистосердечно исповедать грехи свои; чтобы ободрить робких боязливых и стыдливых, и помочь высказать все грехи свои людям, не умеющим приняться за это дело, для сего нужно, к свободному признанию кающегося во грехах, присовокуплять вопросы и напоминания.

Какие вопросы предлагать кающемуся, в каких грехах испытывать совесть его, – зависит от усмотрения духовника, который должен стараться о том, чтобы раскаяние грешника было полное и искреннее, чтобы о нравственном состоянии его иметь понятие самое точное и верное.

Иногда кающийся обозначает грехи свои понятиями и словами слишком общими и неопределенными. Так, вместо того, чтобы частный какой-либо грех назвать ему усвоенным именем, часто говорят на исповеди таким образом: «Я нарушил семейные обязанности, или согрешил против седьмой заповеди» и пр., но чем и как согрешил и каким именно грехом нарушил ту или другую заповедь, – того не открывают. В таком случае духовному отцу нужно бывает спрашивать кающегося о видах исповедуемых им грехов.

Между многими грехами есть некоторая внутренняя или внешняя связь и сродство, так что одни для других бывают часто началом, поводом и причиной, например, расточительность и мотовство ведут иногда к воровству и обманам; или одни следуют за другими, как обычные следствия и спутники их, например, распутная жизнь мужа или жены нередко происходит от вражды и ненависти между супругами и пр. Духовному отцу, когда кающимся открыты уже некоторые греховные действия, для того чтобы вызвать в нем полное признание, по усмотрению можно спрашивать и о тех грехах, которые с исповеданными находятся в связи и сродстве.

Обязанности звания и службы более всего нарушаются людьми: нерадение, небрежность, леность в исполнении своих обязанностей, злоупотребления по службе, – произвол, насилие, взятки и прочие явления ежедневные в жизни; а между тем в грехах сего рода менее всего раскаиваются; на них смотрят, как на нечто неизбежное в жизни и даже похвальное. Посему необходимо употреблять все старание, чтобы вопросами приводить кающегося к полному сознанию и исповеданию всех погрешностей и преступлений против обязанностей звания, состояния и службы.

Как ветхозаветным священникам повелено было тщательно рассматривать степень проказы и различать язву от язвы, так и священникам новозаветным должно быть внимательными не к грехам только, но и к степеням тяжести и виновности грехов, т. е. обращать внимание на то, как опасна душевная проказа, как глубоко она проникла в душу и как «широко разлилась по силам ее и чувствам»; затмила ли совершенно или только помрачила в ней образ Христов. Такое испытание нужно для того, чтобы понять нравственное состояние кающегося грешника, и сообразно с болезнью души дать ей благоприличное и целебное врачевство.

Нося звание судии духовного, священник имеет право спрашивать на исповеди об обстоятельствах, сопровождавших преступление, которые по его соображениям могут увеличивать или уменьшать тяжесть греха. Одно и то же действие, смотря по обстоятельствам, при которых или по поводу которых оно совершено, может быть более или менее виновным.

Как духовный врач, духовник должен проникать в самые расположения сердечные, с какими грешил кающийся; потому что один и тот же грех может быть более или менее тяжел, судя по степени расположенности к нему. Один поступок совершен мгновенно, в пылу страсти, он не мог утвердиться в сердце, пробудившаяся совесть тот час же обличила его; другой, напротив, после долгого размышления, по обдуманному плану, так что сердце успело полюбить его. Первый есть преступление, последний беззаконие.

Степень расположенности ко греху можно усматривать из того, однажды ли был совершен грех или повторялся многократно. Навык ко греху, образовавшийся вследствие многократного повторения оного, для души опаснее греха, совершенного только однажды. Посему чтобы безошибочно судить о нравственном состоянии кающегося грешника, духовник может спрашивать и о том, сколько раз сделал исповедуемый грех.

Впрочем, испытание совести кающегося посредством вопросов имеет свои границы. Противно было бы святости таинства покаяния, если бы духовный отец стал спрашивать кающегося о том, что не относится прямым образом к его нравственности, испытывание чего свойственно только праздному любопытству. Кроме того, пастырское благоразумие требует, при испытании совести кающегося, удерживаться от подробных распросов о таких грехах, воспоминание которых может вредно действовать на воображение и сердце кающегося.

Вопросы кающемуся должны быть выражаемы просто и ясно, определенно и точно, без лишних фраз и слов непонятных, и кроме того, предлагаемы с благоразумной осмотрительностью и скромностью, с братской любовью и искренностью.

Благоразумная осмотрительность требует не предлагать исповедующемуся таких вопросов, которые могут познакомить его с грехом, совершенно ему неизвестным, или возмутить его нравственное чувство. Потому «иерей мудре да вопрошает, и да блюдется непотребных вопрошений, изряднее с юными обоего пола и иными: да небезразсудне, о нем же исповедают, вопрошая, соблазнит их, и неразсудным вопрошением согрешати научит». Такую осмотрительность особенно должно наблюдать, когда предлагаются вопросы, касающиеся грехов плотской нечистоты.

В обращении с кающимся грешником, в вопросах, в увещании, в обличении и наставлении духовник должен показывать крайнюю снисходительность, кротость и нежную любовь, приличную служителю вечной любви и свойственную тому, кто называется и должен быть истинным отцом духовным. «Да не будет священник тяжел для приходящих к нему на исповедь; каковым он бывает особенно, когда является суровым к кающемуся», – говорит духовный регламент (Прибав. к §8). Грубая и нелюбовная беседа, строгий тон, жесткая и суровая речь духовника могут огорчить кающегося и удержать от полного и искреннего исповедания грехов. Вопросы же, предлагаемые с братской любовью и кротостью могут тронуть исповедающегося, и возбудить в нем полную доверчивость к отцу духовному, – и тогда кающийся грешник без всякого опасения и страха, охотно, чистосердечно и с полной откровенностью раскроет на исповеди всю свою душу, со всеми ее слабостями, заблуждениями и пороками. Особенно тихо, ласково и благоприветливо должно обходиться с людьми робкими, страшливыми и стыдливыми.

Вопросы о грехах приличнее предлагать сначала общие, а потом частные – о видах грехов, и постепенно восходить от слабостей до преступлений и грехов тяжких и смертных, от искушений ко греху – до совершения оного самым делом, от нечистых помыслов и желаний до беззаконий словом и делом. Соблюдением такого порядка в вопросах можно удовлетворить требованиям благоразумной осмотрительности и человеколюбия и, мало помалу, постепенно, довести кающегося до полного и подробного исповедания своих грехов.

Священник М. Богданов

В Силезии общее внимание обращает теперь христианская гостинница, в апреле 1859 года открытая в д. Гросс-Розене, стругауского округа. Это трактир, в котором вовсе не продаются горячие напитки и нет музыки для танцев. 27 июля он освящен по церковному обряду; освящение совершено местным пастором с пением, молитвою и речью, после чего избранный в содержатели гостинницы дал с клятвой обет – буквально и совершенно верно соблюдать устав этого первого в таком роде заведения. Над дверью гостиницы утвержден железный крест, а под крестом надпись: «Гостиница под крестом». В комнате хозяина над дверью надписано: «Да благословит Господь вхождение и исхождение наше». Вокруг по стенам большая надпись: «Яко во дни благообразно да ходим не в козлогласовании и пиянстве... Вы не можете пить чашу Господню и чашу бесовскую. Аще ясте, аще пиете, аще ино что творите, вся во славу Божию творите». Посетители гостинницы будут приглашаемы к присутствию при домашней молитве. Стол будет начинаться и оканчиваться молитвою. Задача хозяина гостиницы велика; ее может выполнить только человек нравственно-добрый, ревностный по вере и непоколебимый в убеждениях, – человек, который кроме христианского смирения и кротости имел бы способность привлекать посетителей и удерживать противоречащих правилам этого рода гостиницы. Гостиница эта есть уже третье доказательство добрых свойств души владельца д. Гросс-Розена, барона Р. Сначала он основал христианский приют для детей, в котором находят истинное счастье многие из них. За несколько времени перед сим он учредил приготовительную школу для семинарий; в нее принимал бедных детей и сделался для них отцом. Поистине нужно сказать, что этот благочестивый человек задачей своей жизни поставил служить Господу имением и своими способностями и не страшиться никакой жертвы для прославления имени Господня делами живой веры и горячей любви.

Не знаем, обратил ли внимание на это христианское учреждение кто-либо из наших туристов, которые в настоящее время целыми тысячами движутся по всей Европе? О, если бы кто-нибудь из этих господ, хотя взамен денег, издержанных за границей на удовольствия путешествия, вывез к нам в отечество мысль о подобном учреждении в наших селах. Ибо что такое у нас сельская гостиница или трактир, корчма? С одной стороны – это общественный дом, в котором поселяне собираются во дни свободные от работ, видятся друг с другом, обмениваются своими замечаниями о разных предметах сельского хозяйства и своего крестьянского быта, тогда как молодежь обоего пола здесь же находит удовольствие в различных, свойственных их возрасту играх. Нельзя, по-видимому, даже не похвалить сельский трактир, если смотреть на него с этой стороны как на учреждение, способствующее взаимному обобщению поселян и развитию их общественной жизни. Действительно, корчма в селе – на юге России – это сельский клуб (существующий здесь гораздо прежде заведения городских клубов), который содействует развитию и обобщению народной жизни гораздо более, чем насколько помогали ей Петровские ассамблеи и новейшие клубы. Оттого поселянин, отправляясь в праздник к сельскому трактиру, не говорит: «Пойду в трактир, корчму», но – «Пойду на село – посмотреть на людей»; оттого в трактир или хотя к трактиру в праздничные дни идут не только мужчины, но и женщины, старики и старухи, которые даже вовсе не употребляют хмельных напитков. Здесь же перед трактиром в не так еще давнее время совершился и так называемый громадский или мирской суд избранными от общества стариками, которые назывались «судьцами». Как ясного хорошего, кажется, можно бы привить к этому учреждению в южнорусских селениях! Но с другой стороны, что такое ныне сельский трактир? Большей частью и преимущественно это место распивочной продажи горячего вина, место веселого разгула и пьянства, нескромных песней и нелепых козлогласований, соблазнительных игр и зрелищ, буйства и драки; – место, в котором всякий поселянин считает себя свободным от всяких условий приличия, – место, в котором нет никакого порядка и общественного надзора, кроме порядка в распродаже горячего вина и надзора за ее увеличением, где нет ничего нравственного и священного; эти заведения общественные для христиан никогда не освящаются церковною молитвой, как будто в оправдание того, что они несообразны с духом христианства; еще недавно все эти заведения содержимы были евреями, которым вовсе нет нужды до христианской нравственности. Сколько зла и зла ядовитого переливается из этих заведений в семейную, нравственную и религиозную жизнь поселян!

На пастырях церкви лежит долг – убеждать, просить и умолять владельцев в сельских приходах, чтобы они поревновали доброму примеру иностранца, барона Р., и дали сельским своим гостиницам вид, более сообразный с нравственным благом поселян. Прекращение распивочной продажи горячего вина, выбор в содержатели гостиницы человека, пользующегося нравственным влиянием и исполненного христианским чувством, избрание старшин для наблюдения за порядком во время общественных сходок в воскресные и праздничные дни, преследование буйства, а паче всего соблазна, – вот чего можно желать от расположения доброго и попечительного владелца, если он думает еще о чем-либо другом, кроме материального своего благосостояния. Это же надлежало бы внушать и тем, которые состоят в ближайших начальственных отношениях к поселянам не-помещичьим. Тогда, и только тогда, можно бы преподать освящение нашим сельским гостиницам, – освящение по церковному обряду, установленному для благословения христианских жилищ, и поставив в них святые иконы, обратить их в действительно христианские гостинницы из жидовских, какими они были доселе.

Св. П. Л-в.

В настоящее время, несмотря на крайний упадок светского могущества папы, духовная власть его расширяется все более и более. Католические миссии, владеющие огромными средствами, действуют с большим успехом к увеличению духовной области папской во всех частях старого и нового света. Распространяя учение Христово в тех местах, где доселе царствовало язычество и магометанство, в тоже время они не оставляют в покое и тех из христиан, которые веруют несогласно с ними, и нередко действуют ко вреду православия в тех пунктах, где оно находится в неблагоприятных обстоятельствах, по своему внешнему или внутреннему состоянию.

В последнее время римская пропаганда стала напрягать особенные усилия к подавлению православия в Болгарии, пользуясь для этой цели каждым новым случаем несогласия между болгарами и греческим духовенством³. Для примера указываем на недавнее событие, кончившееся, впрочем, благодаря Богу, ко благу православия и к стыду врагов оного.

В Солунской митрополии, в епархии Аврет-Хисарской, болгары долгое время по разным побуждениям питали неудовольствие на своего архипастыря, родом грека; наконец, выведенные из терпения, в половине прошедшего года отправили от себя депутатов к патриарху Константинопольскому с просьбою, чтобы им дан был епископ из болгар. Но эта просьба не была удовлетворена. Католические миссионеры, которых теперь в турецких владениях очень много, воспользовались сим случаем и стали убеждать Аврет-Хисарских болгаров, чтобы они вместо патриарха признали над собой главою папу, уверяя, что он оставит неприкосновенными все обряды православной церкви и посвятит им во епископа того, кого они сами изберут из своих соотечественников. Простодушные болгары, не имея надлежащего понятия о главенстве папы, охотно склонились на льстивые уверения католических миссионеров и в августе 1859 г. подали французскому консулу в Солуни прошение, в котором, изъявляя свое желание подчиниться папе, просили у Франции защиты в случае беспокойств со стороны греческого духовенства и турецкого правительства. Между тем миссионеры католические, считая свое дело решенным, поспешили в Аврет-Хисарской епархии в городе Кукуше завести училище и выставили на нем знамя с изображением папы Пия IX. Когда слух об этом дошел до патриарха, он, не теряя времени, послал к отступившим члена патриаршеского синода, преосвященного Илариона, родом болгарина, для вразумления их, уполномочив его обещать им посвящение епископа из болгар. При таком полномочии нетрудно было родному пастырю подействовать на народ, издревле преданный православию и только в порыве негодования решившийся на измену церкви. Притом же сами католики своей неблагоразумной ревностью успели поселить неблагоприятное к себе расположение в народе. В то время как преосвященный Илapион прибыл в г. Кукуш, они, забыв свое обещание оставить неприкосновенными обряды православной веры, начали проповедовать в церквах, чтобы народ крестился по католическому обычаю (полагая руку прежде на левое плечо). Весь народ, в числе 30 000, принес раскаяние пред своим пастырем, и в короткое время миссионеры были изгнаны, знамя с портретом Пия IX было снято и изорвано. Патриарх исполнил свое обещание касательно постановления архиерея из болгар, и выбор пал на архимандрита Парфения, окончившего в 1850 году курс образования в Московской духовной академии. Болгары с восторгом приняли родного епископа и продолжают быть покорными ему и верными православию (Цареград Вестник. 1859 г, №№448 и 451).

В 465№ Цар. Вестника от 9 янв. 1860 г., напечатано письмо одного солунского корреспондента, в котором он, в опровержение слухов, распространенных католиками, будто жители г. Кукуш и доселе остаются верными папе, между прочим сообщает следующее: «Мне пришлось быть в городе Кукуше в день воскресный, во время совершения литургии; я полюбопытствовал посмотреть в церкви, не произошло ли там каких перемен в обрядах, и увидел, что богослужение совершается с таким благообразием, какое трудно встретить где-либо в Македонии. Литургию совершал преосвященный Парфений с предстоящими семью священниками, певчие пели приятно и трогательно, чтение и пение производилось на славянском языке, со строгим соблюдением церковного устава; литургия продолжалась от 8 до 2 часов, с кем ни встретишься из жителей, только и слышишь выражения радости: «Слава Богу, что удостоились иметь владыку болгарина!».

– Определением св. Синода 10 янв. сего 1860 года положено: закрыть следующие 10 духовных правлений Подольской епархии: Проскуровское, Новоушицкое, Могилевское,

Литинское, Летичевское, Винницкое, Брацлавское, Ольгопольское, Гайсинское и Балтское.

– Св. Синод, определением 16 янв. сего 1860 года, разрешил, согласно ходатайству преосвященного Варлаама, епископа Пензенского, открыть в г. Пензе училище для девиц духовного звания.

– Определением св. Синода 31 минувшего декабря положено: преосвящ. архиепископу Черниговскому Филарету, за пожертвование в полную собственность духовно-учебного ведомства изданной им сокращенной истории русской церкви, а равно и отпечатанных уже им 2350 экземпляров сей истории, изъявить особенную признательность св. Синода.

– Св. Синод определением 21 декабря 1859 года положил: отставному учителю Ярославского духов. уездного училища Аполлону Петрову, за сделанное им в 1852 и 1859 годах пожертвование в количестве 1570 руб. сереб. в пользу бедных духов. звания, объявить благословение св. Синода.

– В 6 день января 1860 года экзарх Грузии, член св. Синода, преосвящ. архиепископ Евсевий Всемилостивейше сопричислен к ордену св. Владимира 2-й степени.