Руководство для сельских пастырей
Выпуск № 3. 1890 г.

Пять лет уже прошло со времени введения в действие правил о церковно-приходских школах. За этот период времени возникли и существуют уже тысячи школ церковно-приходских и школ грамоты; десятки тысяч детей получают и получили уже в них элементарное образование в духе православной церковности; детские голоса многих из питомцев этих школ раздаются в настоящее время в православных приходских храмах в среде чтецов и певцов, услаждая сердце молящихся. Между церковно-приходскими школами есть уже настолько благоустроенные во всех отношениях, начиная с прекрасно устроенных помещений, вполне приспособленных для правильной организации школьного дела и оканчивая прекрасною, вполне правильною, благодаря хорошим учителям, получающим за свой труд хорошее вознаграждение, постановкою обучения, что лучшего и желать не приходится. Но в общем церковно-приходская школа наша находится, так сказать, еще в положении самого юного детского возраста, и не только оставляет желать многого и многого, но и требует со стороны всех сословий и в особенности со стороны православного духовенства, для мало-мальски желательной постановки своей, и забот, и труда, и материальных средств. И когда она станет в удовлетворительное положение – Бог весть. Во всяком случае положение ее зависит и будет зависеть впредь не от духовенства только, но и от сочувствия к ней и от содействия ее благоустройству как со стороны народа, для коего она собственно и существует, так и со стороны всех сословий государства.

Хорошо организованные церковно-приходские школы считаются пока еще только единицами и много десятками в среде сотен и тысяч школ, имеющих плохую организацию. Эти светлые звезды, ярко блистающие на пасмурном небосклоне, своим возникновением и благоустроенным существованием обязаны большею частию исключительной случайности, не имеющие ничего общего с повсеместным возникновением и существованием церковно-приходских школ. То частная, единоличная благотворительность, дающая тысячи рублей, вызывает их к жизни, и жертвует на их благоустройство обильные материальные средства; то благотворительные общества и братства устраивают таковые школы и дают им желательное благоустройство в особенных местностях, по своей исключительности в каком-либо отношении, настоятельно требующих существования таковых школ. Громадное же большинство школ, возникших из ничего, благодаря просвещенному сочувствию к делу народного образования нашего духовенства, которое и несет все школьное дело исключительно почти на своих плечах, доселе не имеет для своего существования никаких более или менее определенных материальных средств, и если пользуется чем, то только скудными крохами от епархиальных училищных советов и братств, остающимися от богатого стола тех школ, на которые теми и другими обращено особенное внимание. Но это большинство церковно-приходских школ довольствовалось бы, да и довольствуется пока, и этими крохами, перепадающими время от времени на его долю то в виде десятка книг, то в виде нескольких рублей на ту или другую настоятельную нужду, если бы не было у него другой, существеннейшей нужды. Не в материальных средствах для существования состоит в настоящее время эта нужда большинства церковно-приходских школ, не в недостатке учебных книг; ибо училищные советы и епархиальные благотворительные братства не отказывают по возможности школам в даровом снабжении книгами для обучения; – даже не в недостатке преподавателей; ибо в среде духовенства редко находятся такие члены, которые отказывали бы в даровом труде по преподаванию в школах. Правда и то, что в среде его, в особенности между низшими членами, редко находятся опытные и умелые преподаватели; но для устранения этого недостатка пока еще нет ни средств, ни возможности, и когда будет эта возможность, даже предположительно сказать нельзя. Значит, с этим недостатком волей-неволей приходится пока мириться. Впрочем, при всех прочих недостатках и нестроениях в существовании нашей церковно-приходской школы, недостаток этот, если и заметен, то только для опытного в педагогическо-дидактическом отношении глаза, и при том засматривающего в новейшие педагогическо-дидактические системы и методики. По взгляду же людей, не вкушавших плода от этих более теоретических, чем практических наук, довольно пока и того, что преподавателей для церковно-приходских школ не нужно искать где-нибудь на стороне, и при том за дорогую цену, – преподаватели, и при том даровые, находятся налицо; хотя они и недостаточно подготовлены к школьному делу, однако не настолько уже, за некоторыми исключениями, и неспособны, чтобы не могли научить приходских ребятишек читать, писать и считать. О преподавании закона Божия нечего говорить: дело это находится в таких руках, которые, если по взгляду новейших педагогистов, и не могут быть названы вполне опытно-искусными, то во всяком случае никто не откажет им в совершеннейшей благонадежности в религиозно-нравственном и церковно-жизненном отношении, – это пастыри Церкви, приходские священники.

Итак, в чем же состоит существеннейшая и неотложнейшая нужда церковно-приходских школ, требующая немедленного удовлетворения? В более или менее удовлетворительных помещениях и в достаточности школьно-учебной обстановки. Большая часть из существующих школ церковно-приходских и школ грамоты в настоящее время помещаются или в домах членов причта, или в церковных караулках. И ни те, ни другие помещения большею частию не соответствуют своему назначению даже по самому умеренно-ограниченному требованию. Школьным помещением в домах членов причта, не по вине этих лиц, а в силу необходимости, служит обыкновенно кухня, в быте большинства наших диаконов и псаломщиков представляющая единственное помещение и для семейств их. Как тут и опытному учителю поставить более или менее целесообразно школьные занятия, когда кухонное устройство, предназначенное вовсе не для школы, не дозволяет иметь даже классную доску? Как соблюсти порядок, аккуратность и непрерывность в преподавании, когда хозяйка не может иногда впустить в кухню даже и своих собственных ребятишек? И это тогда, когда имеется, как напр. у священников, еще одна или две чистых комнаты. О неудобствах помещения школы вместе с семейством того или иного члена причта, граничащих с невозможностью, нечего уже и говорить; достаточно указать только на то, что и священнику невозможно посещать таковые школы для преподавания закона Божия. Но и кроме всех неудобств, школы, помещающиеся в домах членов причта, имеют еще очень невыгодную сторону: они неустойчивы и висят, как говорится, на воздухе. Пока в приходе между членами причта находится такое лицо, которое почему-либо находит возможным давать помещение для церковно-приходской школы, в своей квартире, дотоле школа существует; но лишь поступает на место его другое лицо, которое находит невозможным давать в своей квартире помещение для нее, школа прекращает свое существование, потому что в большинстве наших глухих и черных сел невозможно отыскать для нее квартиры; да если бы она и нашлась, то нечем платить за нее – средств нет. Что же это за школа, существование которой зависит от благоволения известного лица и которой грозит ежеминутная опасность уничтожиться?

Церковные караулки большею частию тесны и грязны и по устройству своему нисколько не лучше кухонь приспособлены к школьному делу. Если они и дают какую-либо возможность для помещения школы, то на самое ограниченное количество учеников, заниматься с которыми приходится с грехом пополам. Поставить в них школьные столы не представляется часто никакой возможности; и вместо столов не редкость встречать в них старые доски, положенные на вышедшие из употребления кадки. Вот тут, и учи. А во скольких приходах доселе нет еще ни хороших, ни плохих школ единственно за неимением помещений?!

Но где же взять более или менее удобные помещения для школ, когда не имеется достаточных средств даже для содержания школ уже существующих? Устройство школьных помещений для церковно-приходских школ по всей справедливости должно лежать на обязанности приходских обществ. Но эта обязанность, скажут, уже и лежит, на приходских обществах, и во имя этой обязанности приходские пастыри и должны убеждать своих прихожан к добровольному соглашению устраивать помещения для школ. Точно, нравственная обязанность и при том не только к устройству школьных помещений, но и к достаточному обеспечению школ и к содержанию учителей лежит и лежала на приходских обществах даже со времен свят. равноапостольного князя Владимира, и как обязанность нравственная она требует и исполнения добровольного; но как обязанность юридическая, как церковно-государственный долг она никогда не лежала и не лежит доселе на них. А это-то обстоятельство и составляет тот камень, о который претыкались и претыкаются все пастырские нравственные увещания и убеждения прихожан к добровольному выполнению лежащей на них нравственной обязанности, которая при том самим народом и не сознается достаточно ясно. Правда, народ наш в настоящее время не отстраняется от школьного обучения своих детей, как это было при св. Владимире; он охотно, в особенности в свободное время, посылает их в даровую школу; но строить и содержать школу от себя, на свои средства, он не считает своим долгом, и смотрит на эту обязанность, как на дело для себя необязательное, или даже как на неприятную повинность. При этом надобно заметить и то, что целое приходское общество – не один человек. Если же и человек, как единица, нередко сам в себе двоится и склоняется то в ту, то в другую сторону, смотря по силе внутренних и внешних побуждений, то целое общество, как состоящее из множества единиц, всегда представляет из себя несколько групп, по причине разности понятий, взглядов, желаний, потребностей, несогласных между собою; так что объединить всех относительно того или иного дела словом убеждения представляется часто невозможным, в особенности если затрагиваются материальные жертвы. Что нужно одному, то не нужно другому; чего хочет один, того не хочет другой; за что ратует один, тому противится другой. По отношению устройства церковно-приходских школ это разноречие и разногласие сказываются во всей своей силе. Люди, у которых есть дети, готовы, пожалуй, и школу построить, бездетные напротив не хотят тратиться для чужих детей; да и детные, не желающие обучать своих детей, тоже склоняются на сторону последних. Решение дела, понятно, зависит от численного перевеса той или иной стороны; или, как это большею частию бывает на общественных сходках, от того, на какой стороне является больше крикунов и общественных заправил. В виду таких-то обстоятельств и желательно было бы постройку церковно-приходских школ и содержание их, по крайней мере хоть отоплением, возвести для приходских обществ в обязанность юридическую, тогда в два, три года благоустроенные школы явились бы во всех приходах. Нужно иметь в виду, что народ наш в делах подобного рода привык подчиняться приказаниям свыше, а поступать по своей инициативе он еще не привык да, быть может, и долго не привыкнет.

Нам сделают обычное возражение, что принудительное постановление о постройке зданий для церковно-приходских школ будет служить насилием и нарушением народной свободы. Мы ответим на это, что если постановление о постройке зданий для церковно-приходских школ, клонящееся к народному благу, считать насилием и нарушением народной свободы, то и законы страховые, пожарные, санитарные и т. п., в которых народ видит пользы много менее, чем в народных школах, тоже нужно будет признать насилием и нарушением народной свободы. Надобно принять в соображение и то, что в среде народа найдется многое множество лиц, сочувствующих школе, и желающих ее устройства, и закон об обязательном устройстве школьных помещений будет принят ими, как желанное дело. Что же касается не сочувствующих, то если бы закон этот и показался им насилием, то беды в этом не много; ибо и добровольное соглашение большинства, противу которого они бессильны стоять, тоже покажется им принуждением; для них даже всякое пастырское убеждение к доброму делу, неприятное им, тоже представляется принуждением, и пастырям нередко приходится слышать от них возражение в такой форме: «что ты неволишь нас?», тогда как пастырь по самому положению своему никого и ни к чему неволить не может. И велик ли расход на церковно-приходскую школу? От 200 до 300 р. единовременно на устройство помещения, и от 30 до 40 р. в год на содержание. Мы не желаем школ- дворцов, с квартирами для учителей; мы рады были бы школе, не превышающей размерами хорошей крестьянской избы, примерно от 7 до 9 квадр. сажен.

Священник Пав. Руновский

В № 34-м «Церковных Ведомостей» за 1889 год напечатано определение Св. Синода «о принятии по духовному ведомству некоторых мер в видах содействия правительству к искоренению пьянства в народе». Этим определением Св. Синода делается запрос о том, что сделало духовенство по сему предмету с 1859 года: заводило ли общества трезвости и руководствовалось ли 45-ю статьею Высочайше утвержденных 14-го мая 1885 года правил о питейной продаже. Насколько известна нам жизнь и деятельность сельского духовенства, постараемся дать ответ на предлагаемые вопросы.

Заводило ли духовенство общества трезвости? Из газет видно было, что по инициативе духовенства в некоторых городах организовывались общества трезвости, но каков был успех этих обществ и в чем выражалась деятельность их, нам не известно; в селах же, разве за весьма немногими исключениями, обществ трезвости совсем не возникало, потому что и само сельское духовенство имело довольно смутное понятие об этих обществах и об образе действий их, – не знало, в чем должна была заключаться деятельность обществ трезвости: в трезвом ли поведении самих членов, или же в активном противодействии народному пьянству? Тем не менее и сельское духовенство, в видах ослабления народного пьянства, располагало и понуждало крестьян к закрытию питейных заведений, но успеха в этом деле оно мало имело, и вот почему.

Разрешение на открытие по селам питейных домов давалось до 14-го мая 1885 года крестьянами по приговорам сельских обществ. Это разрешение обыкновенно покупалось виноторговцами за большие деньги. Бывало, что съедутся на торги три-четыре кабатчика и друг перед другом набавляют крестьянам «ренду». Таким образом случалось, что маленькое село, душ в триста, получало с кабаков ежегодного дохода до пятисот рублей; некоторые села получали по тысячи рублей. Нам известно одно торговое село, которое право виноторговли продавало за семь тысяч в год. Этими деньгами всегда покрывались общественные нужды: они шли на уплату податей, на постройку общественных зданий, на украшение храмов и т. д. При таких обстоятельствах довольно трудно было убедить крестьян дать приговор на закрытие кабака в селе. Хотя здравомыслящие люди и доказывали, что, взяв с кабатчика тысячу рублей, сельские общества сами непременно переплачивали ему три-четыре тысячи, но крестьянин этому не верил: он одно знал, что если случится общественная нужда, то с него не потребуют рубля, не пошлют на базар хлеб продавать, а обойдутся арендными кабацкими деньгами; если же ему выпить захочется, то водка у него под рукой и нет нужды ездить за вином в соседнюю деревню. Потому, нередко случалось, что крестьяне делали приговоры о закрытии кабаков, но вскоре опять открывали по соображениям, что без кабака и мирских денег мало, и за водкой по чужим селам ездить надоедливо. К тому же нужно заметить, что даже местные власти, разумеется не гласно, противодействовали закрытию кабаков по тем же причинам: кабацкий капитал гарантировал им аккуратность и своевременность уплаты разных сборов и недоимок. Поэтому, хотя желаемые приговоры иногда составлялись, но нередко оставались без надлежащего утверждения и в исполнение не приводились. При таких обстоятельствах духовенство сельское не могло иметь большого успеха в борьбе с народным пьянством. В этой борьбе оно вынуждено было ограничиваться одною мерою: неустанно проповедывать о трезвости и воздержании.

С 14-го мая 1885 года не стало «питейных домов»; на смену им явились винные лавки, ренсковые погреба, трактиры, и расплодились они, как грибы после дождя, по лицу земли русской. Крестьяне потеряли свою кабацкую «ренду»: разрешение на открытие винных лавок стали давать питейные присутствия. Вследствие этого, где прежде по приговору сельского общества был один кабак, там теперь стало три-четыре винные лавки, по одной на пятьсот душ населения обоего пола. Борьба с народным пьянством для духовенства усложнилась: нужно располагать и понуждать крестьян к закрытию не одного, а нескольких кабаков (разумеется, никому не секрет, что винные лавки de facto ничем от кабака не отличаются). Но всякая попытка священника расположить крестьян к тому, чтобы они составили приговор о закрытии винной лавки, стала casus’ом belli с местным Кит Китычем Толстокожевым. Настаивать на закрытии кабака значит бить по карману Кит Китыча, а беда, если их в селе не один. Не снесет он обиды от «попа», наносящего ему вред. Да что вред, не в убытках дело: обида-то кровная! Толстокожев за деньгами не постоит, а уж «научит попа, как в мирское дело нос совать». Он и приход против священника восстановит, и епархиальному начальству кляузу на него напишет, и в подстрекательстве крестьян к возмущению против местных властей его обвинит. Он много шуму сделает, а «насолит попу». Да и попытки священника к закрытию кабака не увенчаются успехом: Кит Китыч – сила, на сходе ему и честь, и место; без него ни одного дела не делается, ни одного приговора не составляется. Только наивный может верить, что Кит Китыч с самоотвержением подает голос за уничтожение его винной лавки. Он множество аргументов приведет, а отстоит свои интересы; останется виноватым только один священник.

Нам, разумеется, скажут: плох тот священник, который кулака боится; священник смело должен идти к намеченной цели, не боясь искушений. Хорошо известно нам это, да ведь судиться-то нам не желательно. Кит Китыч волен в чем угодно обвинить священника перед епархиальным начальством. Начальство сдаст жалобу в консисторию, и разыграется дело не на шутку: пойдут «негласные дознания» с опросом десятков свидетелей, следствие со страшной нравственной мукой и позором для человека подследственного, с клеветой, с клятвопреступлениями, с канцелярским формализмом. А доносчику ничего не делается, он подсмеивается себе. Он знает, что если священник и правым окажется, то судиться с ним за клевету не станет – не решится. Да и мудрено священнику оказаться совершенно правым: у кулака деньги, водка, стало быть, будут и свидетели; а в приходе во всяком могут найтись несколько человек, недовольных своим попом. Страшно и обидно для священника вести борьбу с Толстокожевым; мудрено, стало быть, и общества трезвости заводить по селам. Остается нам опять одно – неустанная проповедь трезвости и воздержания, да и за ту Кит Китыч бранится: «наладил, говорит, наш поп про пьянство, о том только и речь ведет; нет, чтобы в храме Божием про божественное рассказать»...

Переходим теперь к другому вопросу. Принимало ли духовенство к руководству 45-ю ст. Высочайше утвержденных 14-го мая 1885 года правил о питейной продаже? Этою статьею священнику, как и всякому частному лицу, дозволяется наблюдать за законностью продажи водки и о замеченных нарушениях доносить, куда следует. Должны признаться, что мы, сельские священники, не руководствовались этою статьею, так как в противном случае приходилось бы опять заводить кляузы с виноторговцами, только с тою разницей, что доносчиками оказывались бы не торговцы, а священники; а писать жалобы и доносы на виноторговцев не по плечу священникам. Писать жалобы и доносы легко, – отстаивать их трудно. Нужно будет священнику и самому ехать к мировому судье и свидетелей везти; от судьи придется ехать в съезд мировых судей. Все это сопряжено и с убытком, и с опущением главнейших обязанностей. Купец явится на суд во всеоружии разных уловок: ему все ходы и выходы хорошо известны... Что, если суд найдет возможным оправдать его? Тогда, ясное дело, священнику самому уже придется фигурировать на суде в качестве обвиняемого за клевету. Если священник заявит о нарушении питейных правил акцизному правлению, или полиции, все равно мало пользы выйдет. Вообще нужно сказать, что священникам не возможно вмешиваться в кабацкие дела, что в руках пастырей есть одно из сильных и целесообразных средств в борьбе с народным пьянством – неустанно проповедывать о трезвости и вреде пьянства. Проповедь наша об этом пусть неумолчно гремит и в церквах, и на площадях, и в домах, и на улице. Толк будет: «капля долбит камень не силой, а частым падением». Сельский священник.

– Не имели ли вы возможности заметить, – продолжал я, – какие цели преследуют ваши «читаки» при чтении книг?

– Так как большинство желает читать «от божественного», – начал батюшка, – то это же самое большинство читает исключительно для спасения души. Иные желают найти в книгах удовлетворение некоторой пытливости своего ума. Раз возвращался я домой от больного. Дорогой крестьянин Лужков, отец больного, и говорит мне: «батюшка, я верую, что Иисус Христос вознесся на небо, но не понимаю, где Он держится с Своим пречистым телом. Объясните мне, или дайте книжку прочитать об этом». В другой раз один мужичок, разговаривая со мной, высказал следующее: «говорят, что земля вертится, звезды тоже не стоят; но я иногда целые ночи, лежа в телеге, смотрел на них и замечал, что одни изменяют свое положение, а другие – все на одном месте. Где бы это почитать насчет неба, чтобы узнать, что и как там творится и правду ли мы о нем понимаем». Некоторые же имеют в виду при чтении запастись такими сведениями, которыми бы можно было при случае задать пыли в глаза. Недавно я был в доме одного торговца, бывавшего в больших городах и «видавшего виды». За столом у него сидело человек пять, подобных ему. Один из гостей хвастливо заявил мне: «я, батюшка, читал, что потоп не везде был. В Китае он не был, потому – Китай на востоке. Вы как об этом?»... Другой гость с важностью сообщил мне: «земля живет не семь тысяч лет, а гораздо свыше того. Я об этом читал в хорошей книге. Как же после этого говорят, что семь?... Третий из той же компании предложил мне такой вопрос: «а нуте-ка, батюшка, разведите нам вот эту штучку: как это люди, не умея делать ни кораблей, ни пароходов, попали на острова, которые недавно открыты?» В прежнем моем приходе, где много раскольников, пожилые мужички, особенно колеблющиеся в вере, читают для того, чтобы узнать правоту веры и поспорить с раскольниками. Я сам заставал некоторых над «Большим Катехизисом», «Окружным посланием», над книгою м. Болгарского, над книгами без начала, но древними. Один из таких чтецов часто вступал со мною в спор и защищал старообрядчество. Однажды он мне сказал: «я твоим доказательствам не поверю, потому что они не из старых книг. Я верю старым книгам и поверю еще Павлу Прусскому. Дай мне денег съездить к нему». А я ему на это говорю: «я, мол, тебе Павла Прусского сюда привезу». И выписал ему на свои деньги все сочинения архимандрита Павла и некоторые другие брошюры: о Церкви, о таинствах, собор 1666 – 1667; не достал только Стоглава (почему-то мне не выслали его из Московской синодальной лавки). Сочинения о. Павла он читал у себя на пчельнике, где место и время благоприятствовали ему. Он полно и отчетливо усвоил себе содержание всех доставленных ему мною книг, и потом, на основании их, стал оспаривать тех раскольников, которые совращали его в раскол. Речь его оказалась столь сильною, что под влиянием ее в среде раскольников возник раздор: некоторые поколебались в своем древнем благочестии. К сожалению, миссионер мой за такой успех поплатился своим карманом и своими боками. Однажды вечером наиболее рьяные из его противников явились к нему на пчельник, ульи поваляли, а его избили...

В праздничные дни в прежнем моем приходе всегда можно было в некоторых домах застать человек пять-шесть за какою-либо старинною книгою, в которой они силятся отыскать разрешение спорного вопроса. Раскольники же грамотные в свободное время постоянно сидят за своими книгами и толкуют из них некоторые места. Вот почему у них и женщины, даже неграмотные, многое знают «о своей вере».

– Давайте, батюшка, – предложил я, – уж до конца исчерпаем затронутый нами вопрос – о чтении в вашем приходе. – Где народ достает себе книги для чтения?

– Книг в употреблении у крестьян настоящего и бывшего моего прихода не очень много, и все они или собственные, унаследованные от предков, или церковные. Попадаются экземпляры Библии и разные поучения еще прошлого столетия. Молодое поколение, можно сказать, почти ничего не приобрело, кроме евангелий и книжек гр. Толстого, которые, но большей части, получены учениками в школе в виде награды. Некоторые «пиджаки» в теперешнем моем приходе с нынешнего года выписывают газету «Свет» и «Сельский Вестник». Один крестьянин, по моему совету, после моих расспросов о том, о чем ему наиболее хотелось бы почитать, выписал «Русский Паломник».

– Когда и как читают?

– Читают опять редко, во время праздников, когда два-три праздника подряд, – на святках, на святой, а в будни не читают, потому что после трудов «рады месту». Лет 25–30 тому назад больше читывали компаниями... Я отчасти уже сообщал вам об этом... «Бывало, – говорил мне один старичок, – соберемся мы человек десять-пятнадцать к Афанасью Павлычу, соседу моему, и попросим что-нибудь прочесть. Вот он достанет Библию или другую какую-нибудь душеспасительную книгу и станет читать. Уж и читает бывало! внятно, протяжно, как слово Божие. А мы слушаем все стоя, с чувством, аж оторопь берет. Иной раз бывало до утра слушаем... Теперь же станешь читать, а молодежь тебя на смех поднимает». Поэтому посторонних лиц настоящие чтецы теперь стесняются, и читают или в одиночку, или только для своей семьи. Богобоязненные и частенько читающие мужички (человек пять) передавали мне: «случается, что и теперь в ином доме, у какого-нибудь грамотного соберется по какому-нибудь случаю человек десять-пятнадцать. Все они охотно говорят о пустяках, а как только предложишь им почитать книжку, так почти все разбегутся; избранных остается немного»... Чернички по вечерам читают дома акафисты. В прежнем моем приходе и теперь, как я слышал, читают компаниями, но только о предметах спорных, ввиду состязаний с раскольниками. При этом читает и объясняет читаемое обыкновенно лицо, считающее себя выше других по духовному развитию. Недавно узнал я, что одна теперешняя моя прихожанка ежедневно читает дома по пяти глав из Евангелия.

– Заметны ли какие-либо следы от чтения в жизни и поведении ваших прихожан? – спросил я. – Говорят, старые грамотеи читают без толку, без всякого понимания того, что читают. Если это так, то такое чтение не может благотворно воздействовать на настроение и жизнь читающих.

– Не могу вам поручиться, – начал батюшка, – что наши деревенские читаки все понимают в читаемых ими книгах (да и все ли и всегда ли понимают читаемое?..), но что чтение оказывает на них сильное влияние, в этом я вполне убедился. Читаки старые, воспитавшиеся на чтении душеспасительных книг, – люди строгой жизни, честных правил, ревностные посетители храма Божия, в обращении мягки и почтительны. Есть такие же и между людьми тридцатилетнего возраста, но некоторые из этих последних излишне увлеклись чтением и в стремлении к самоусовершенствованию зашли дальше стариков. Такие, наиболее рьяные читаки, кроме того, что неопустительно ходят в церковь, резко выделяются из ряда сельчан и некоторыми другими своими особенностями. Они не пьют вина, не курят табаку, не болтаются по улицам, не ходят в веселые собранья, не позволяют себе не только брани, но и всякого пустословия, держатся особняком от людей, несходных с ними по настроению, смотрят постоянно вниз; в одежде их всегда видна скромность, в хозяйстве безукоризненная исправность. Новое же грамотное поколение, избегающее душеспасительных книг, особенно «люди часов, пиджаков и калош», в нравственном отношении неизмеримо ниже только что изображенных мною личностей. Эти люди открыто нарушают посты, не стесняются сказать дерзость в лицо, за конфуз считают подойти под благословение к священнику, свободно хвастаются самыми бесстыжими проделками по части потопления ближнего в какой либо «коммерции» и т. п. Чтение книг отражается и в разговорном языке читаки. Мужички, часто читающие «божественное», вставляют в свою речь церковно-славянские выражения. Месяца два тому назад приходит ко мне один крестьянин и так излагает свою устную просьбу о принятии двух своих сыновей в училище: «батюшка, отец наш, примите моих двух деток под свой покров. Пусть и они сподобятся услышать ваши неизреченные глаголы. У вас училище – сад; посадите в нем и мои отрасли и поливайте их струями ученья Господня». Я буквально запомнил эти слова. Не подумайте, что это он сочинил особую речь на случай. Нет, эти слова вылились у него сами собой, как и многие другие в этом роде в дальнейшем разговоре его со мной – уже о самых обыденных предметах и случаях. Такая речь мужичка – естественное следствие близкого знакомства его с «божественными» книгами. У этого мужичка, как я узнал, есть собственная Библия, Четьи-Минеи, Патерик Печерский, полное издание сочинений св. Тихона Задонского и друг., и он считает своим долгом ежедневно что-либо прочитать из них. Мужичок довольно замечательный. Он не моего прихода, а ходит в мою церковь, за четыре версты. Почему это, – спросил я его однажды, – ты ходишь в нашу церковь, когда своя у тебя под боком? –Потому что, говорит, у вас служба дольше и поучения бывают. Я несколько подивился такому объяснению.

О порядке перемещения членов причта, заведующих церковно-приходскими школами. – Донская духовная консистория предписывает, чтобы лица, заведующие церковными школами или занимающиеся в них и желающие перейти на другой приход, при прошениях своих о перемещении непременно представляли удостоверения от епархиального училищного совета о неимении с его стороны препятствий к просимому перемещению, в противном случае просьбы без таковых удостоверений будут оставляемы без рассмотрения (Донск. епарх. ведом. 1889 г. № 15).

Воспрещение духовенству и прихожанам при составлении проектов и смет на постройку новых церквей, починку и переделку старых и для наблюдения за работами обращаться к другим архитекторам, кроме епархиального. – Астраханская духовная консистория объявляет во всеобщее сведение к должному исполнению со стороны духовенства, старост и прихожан епархии, что на будущее время причты за допущение без уважительных причин со стороны старост и прихожан неисполнения предписания епархиального начальства относительно приглашения епархиального архитектора для составления планов и смет на производство построек епархиального ведомства и наблюдения за ними будут подвергаемы ответственности (Астрах. епарх. ведом. 1889 г. № 15).

О порядке замещения вакантных священнических мест. – Та же духовная консистория поставляет в известность духовенству епархии и прихожанам, чтобы прихожане с просьбами своими о замещении вакантных священнических мест при местных их церквах обращались, применительно к 70 ст. Устава духовных консисторий, к духовному начальству и именно к епархиальному преосвященному (там же).

О представлении при контрактах на отдачу в арендное содержание церковных оброчных статей копий прежних контрактов. – Черниговскою духовною консисториею, при рассмотрении дел торгового производства, на отдачу в арендное содержание церковных оброчных статей, замечено, что благочинные церквей епархии, при представлении этих дел в консисторию, не прилагают к ним копий прежних контрактов, как это требуется распоряжением епархиального начальства; а потому, на основании определения своего, состоявшегося 5 июля 1889 года, подтверждает благочинным неопустительно выполнять означенное требование епархиального начальства (Черниг. епарх. ведом. 1889 г. № 15).

О порядке подачи членами причтов прошений относительно скорейшего возведения церковных построек или об уплате денег за их собственные постройки. – Литовская духовная консистория, по поводу поступления в оную рапортов и прошений как священников, так и псаломщиков относительно скорейшего возведения церковных построек или об уплате денег за их собственные постройки, помимо благочиннических советов и помимо благочинных, объявляет всему духовенству епархии, что все их подобного рода просьбы, обращаемые, помимо благочиннических советов и благочинных, непосредственно к епархиальному начальству, будут оставляемы без ответа и без всякого уважения (Литовск. епарх. ведом. 1889 г. № 34).

Касательно беспорядков при совершении таинства исповеди. – Тверская духовная консистория, рассмотрев дело о допущении одним из священников епархии к исповеди по нескольку человек вместе, положила: сделать священнику выговор со внесением в послужной его список за допущение им к исповеди по три, четыре, пяти человек и более, о чем и напечатать в местных епархиальных ведомостях для сведения по епархии, в предупреждение и в других приходах подобных беспорядков (Тверск. епарх. ведом. 1889 г. № 15).

О мерах для предупреждения случаев воровства в церквах. – Ввиду нередких случаев похищения в городских и сельских церквах, Херсонское епархиальное начальство подтверждает епархиальным благочинным немедленно распорядиться, чтобы 1) при тех церквах, при которых не имеется помещений для сторожей, устроены были таковые или под колокольнею, или отдельно в ограде на средства прихожан; 2) при всех церквах было не менее двух сторожей, которые должны содержаться на средства общества; если же общество не в состоянии нанимать двух, то один из них должен быть непременно нанят на средства общества; 3) чтобы сторожами при церквах нанимаемы были люди честные, благонадежные и расторопные, которых ни под каким видом не употреблять на домашние работы; 4) во всех церквах окна нижнего яруса устроены были с железными решетками, где их нет, а двери были окованы железом или сделаны из крепкого дерева и непременно запирались боковые и алтарные двери внутри, а западные снаружи, и притом не одним замком, а двумя – внутренним и висячим; замки же должны быть прочные; 5) сундуки для хранения церковных денег и ценных вещей были приобретены железные или обитые железом и помещались в более сокровенных местах; 6) кружки для сбора сумм на разные предметы не были оставляемы после служения на виду, а запирались в казнохранилище; 7) церковные сторожа и причетники, при входе в церковь и выходе из оной, внимательно осматривали церковь, а также обращали внимание па то, чтобы никто не скрывался на колокольне и других местах церкви, и 8) ключи от церквей хранились у приходских священников (Херсонск. епарх. ведом. 1889 г. № 17). – Литовское епархиальное начальство, касательно того же предмета, подтверждает духовенству епархии, чтобы оно имело с своей стороны наблюдение за аккуратным отбыванием ночных при церквах караулов, в случае же замеченных неисправностей при отправлении караулов относилось бы по сельским приходам к местным мировым посредникам, а по прочим – в местные полиции для принятия зависящих мер к восстановлению аккуратного отбывания сих караулов, при непринятии же надлежащих распоряжений в этом деле, сообщало бы чрез благочинных о том г. губернатору (Литовск. епарх. ведом. 1889 г. № 35).

О наложении взыскания на духовных лиц, не являющихся на благочиннические испытания в знании Закона Божия и других предметов. – Ввиду постоянно повторяющихся жалоб благочиннических советов на уклонение духовных лиц, не получивших богословского образования, от установленных испытаний, Оренбургская духовная консистория определила раз навсегда установить определенный штраф для таковых лиц, именно: за каждый единичный случай уклонения от экзаменов штрафовать священнослужителей 2-мя рублями, а церковно-служителей 1-м рублем в пользу благочиннических попечительных советов о бедных духовного звания, если они не представят уважительных причин своей неявки к сим испытаниям. Кроме этого, лиц, подвергавшихся испытанию и давших неудовлетворительные ответы, подвергать таковому же штрафу, как и не явившихся; при этом предупредить таковых лиц, что после троекратного штрафа неисправные священно- и церковнослужители будут подвергаемы строгой ответственности по закону (Оренбургск. епарх. ведом. 1889 г. № 17).

О венчании переселенцев без метрик не иначе, как по предварительном дознании об их возрасте. – По определению Св. Синода, изложенному в указе от 31 декабря 1839 г. за № 20215, заключено 1) епархиальному начальству распорядиться, чтобы в каждом приходе, в который поступают переселенцы, приходский священник немедленно составлял именной список малолетним, с показанием семейств, к которым они принадлежат, и епархии, уезда и прихода, из которых переселены, и представлял в консисторию; 2) консистории – препровождать таковые списки в консисторию той епархии, откуда перешли переселенцы для отметки по метрическим записям года рождения каждого младенца, и затем возвращать сии списки в новонаселенные приходы, чтобы оные были в готовности для справки о летах при браках; 3) доколе же сего распоряжения не сделано, или в том случае, когда метрической о каком-либо лице записи на месте рождения не оказалось, приходским священникам о летах переселенцев справляться с исповедными книгами и ревизскими сказками и вопрошать восприемников и знающих, и если все сии средства дознания согласно показывать будут о совершеннолетии жениха и невесты, то совершать браки без представления епархиальному начальству, а в случае разноречия доносить епархиальному преосвященному для рассмотрения и разрешения. Между тем, из делопроизводства Оренбургской духовной консистория усматривается, что одним из причтов повенчан был брак переселенца по одной лишь выписке, без выполнения всех требований, предписанных означенным указом, а именно: не были спрошены под присягою подлежащие лица для точного установления лет жениха, следствием чего было то, что переселенец этот повенчан был при недостижении им брачного совершеннолетия. В виду этого, консистория вменяет в обязанность духовенству епархии при венчании браков переселенцев непременно в точности выполнять требования, изложенные в указе Св. Синода от 31 декабря 1839 года за № 20215 (там же).

Целесообразное распоряжение о покупке воска духовенством у прихожан для епархиального свечного завода. – Томское духовенство, при устройстве свечного завода, постановило, чтобы причты тех приходов, где много пчел у крестьян, скупали бы у них воск и доставляли на завод в обмен на свечи.

Крупные пожертвования лиц духовного звания. – Известный кронштадтский протоиерей Иоанн Сергиев пожертвовал в пользу голодающих черногорцев пятьсот рублей.

– Преосвященный Димитрий, епископ балтский, пожертвовал в воронежскую духовную семинарию капитал в 2,000 руб., заключающийся в государственных % бумагах, на учреждение стипендии имени отца его, протоиерея Иоанна Самбикина.

– Священник новгородского Никольского собора А. Покровский пожертвовал неприкосновенный капитал в 2,000 руб., на нужды с.-петербургского воспитательного дома.

– В самарской епархии священником о. Александром Промптовым был пожертвован на устройство убежища для бедных и немощных священнослужителей самарской епархии значительный капитал, который с наросшими на него процентами, составляет ныне сумму в 15278 р. 27 к. Пример, заслуживающий подражания!

Статистика белого духовенства. – По сведениям Св. Синода, число лиц белого духовенства в России определяется следующими цифрами: 1,418 протоиереев, 34,345 священников, 6,810 диаконов, 42,371 псаломщиков, – всего 84,944 человека. Кроме того, состоит за штатом 6,040 духовных лиц. На содержание белого духовенства государство израсходовало в прошлом году: на жалованье 18,000 руб., на содержание причтов 5,988,191 руб., пенсий 354,355 руб. Церковно-приходские попечительства на тот же предмет израсходовали 180,000 руб. Епархиальные попечительства на пособия бедным духовного звания израсходовали 1,428,000 руб. В распоряжении этих последних попечительств остается в настоящее время капитал, простирающийся в общей сумме до четырех миллионов рублей.

Сбор в казну с освобожденных от воинской повинности. – «Русские Ведомости» сообщают, что Министерство Финансов окончательно выработало проект взыскания особого сбора в казну с лиц, жребием освобожденных от исполнения воинской повинности. Сибирь и некоторые другие окраины освобождаются от сбора, размер которого назначен в пять рублей с лица, уплачиваемых в течение 11 месяцев после призыва. За исправность взноса имущественно отвечают родители и родственники освобожденного от воинской повинности.