Слово на Преображение Господа и Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа

Приидите, други, бодрственно вступим и ныне в Евангельскую сокровищницу, дабы из оной, по обычаю нашему, почерпнуть богатство, обильно изливающееся и никогда никак неиждиваемое. Приидите, последуем за мудрым путеводителем Лукою, чтобы видеть Христа, восходящего на высокую гору и вземлющего с собою Петра и Иакова и Иоанна, дабы соделать их свидетелями Божественного Преображения. Взяв, говорит Евангелист, Петра и Иоанна и Иакова, Господь восшел на гору высокую. На гору высокую, на которой Моисей и Илия беседовали со Христом. На гору высокую, где закон и Пророки беседовали с Благодатию. На гору высокую, где – Моисей, заклавший агнца пасхального, и окропивший кровию праги еврейские. На гору высокую, где – Илия, разтесавший всесожигаемая на уды, и жертву влажную попаливший огнем. На гору высокую, где – Моисей, отверзший и заключивший пучины моря Чермного. На гору высокую, где – Илия, отверзший и заключивший хранилища дождевые. Восшел на гору высокую, дабы Петр и Иоанн и Иаков познали Того, Кому всякое колено поклонится небесных, земных и преисподних. Господь восшел на гору, взяв только трех. Не взял всех, и не оставил всех. Не возбудил зависти к славе других, не почел недостойнейшими и не хотел опечалить девяти учеников. Нет, будучи праведен, Он праведно всем и распоряжает. Он взирает на всех, как на одного и не отторгает от взаимной любви тех, коих соединил любовию. Но так как будущий предатель, Иуда, был недостоин Божественного лицезрения и страшного оного видения; то оставляет с ним прочих, дабы, так как он не один был оставлен, предвосхитить у него всякое извинение в последствии. Вземлет троих, достаточных по закону, свидетелей Преображения своего, которые по духу представляли в лице своем и всех прочих. Ибо Он говорит: «соблюди их, Отче праведный, да и тии едино будут, яко же и Мы едино есьмы» (Иоан. 17, 11). Ибо Иуда, видя Андрея, Фому, Филиппа, и других, оставленных вместе с ним под горою, и однако не ропщущих, не негодующих, не злословящих, напротив радующихся, уверенных в том, что и они отсутствующие столько же причастны благодати свыше, сколько и присутствующие Господу, оставался совершенно неизвинителен, не будучи никогда отчуждаем ни от одного чудеси. Такой поступок Господа особенно нужен был для Иуды, который, хотя ему вверен был и ковчежец, вознегодовал на помазующую безвинно за дороговизну мира и имел дерзость предать Учителя врагам.

Что еще говорит Евангелист? «И преобразися пред ними: и... явистася им Моисей и Илия, с Ним глаголюща» (Мф. 17, 2–3). Но Петр, как и всегда ко всему скорый и готовый, созерцая очами души тех, коих никогда не видел, и кои беседовали с Иисусом, впрочем не помышляя о важности чуда, и невзирая на славу Божественного света, называет пустынное место прекрасным, из рыбаря делается вдруг скинотворцем, и говорит Спасителю: «сотворим зде три сени, едину Тебе, и едину Илии, и едину Моисеови: не ведый, еже глаголаше» (Лк. 9,33). Прекрасно защищает Петра мудрый Лука: »не ведый, – говорит, – еже глаголаше». Верховный из учеников и первостепенный из Апостолов Петр! Для чего так поспешно предаешься земным чувствованиям, и помышлениями человеческими унижаешь цену Божественного, желая соорудить в пустыне три сени, поставляя Господа на ряду с рабами, и вызываясь сделать Ему одну сень, – такую же, как и другим двоим? Разве Моисей зачался в утробе от Святаго Духа, как и Христос? Разве Илия родился от Матери так же, как родился Христос от Пресвятой Девы Марии? Разве какой младенец в чреве узнал Моисея также, как Предтеча – Иисуса? Разве небо ознаменовало рождение Илии? Разве волхвы поклонились Моисею в пеленах? Разве Моисей и Илия сотворили такие же чудеса? Разве изгнали из людей легионы демонов? Разве изгнали духов из пещер человеческих? Моисей, разгневавшись некогда и ударив жезлом, разделил море: а твой Учитель Иисус шествовал по морю, как по суше, и для тебя Петра соделал самую глубину проходимою. Илия молитвою умножил муку и елей вдовицы, и воскресил сына её из мертвых: а Избравший тебя из рыбарей в ученика насытил тысячи немногими хлебами, пленил и опустошил ад и исхитил из него усопших от века. И так, Петр не говори: «сотворим зде три сени». Не говори: «добро есть нам зде быти» (Лк. 9,33). Не говори ничего человеческого, ничего чувственного, ничего земного, ничего дольнего. К горнему стремись, горняя мудрствуй, а не земная, как возвещает Павел. Добро ли нам зде быть, где змий обольстил первозданного, уязвил его и заключил для него рай? Добро ли нам зде быть, где мы осуждены есть хлеб в поте лица? Где узнали чрез Каина стенание и трясение земное? Где нет ничего постоянного, где одне тени, где все погибает во мгновение? Ужели хорошо нам здесь быть? Если Христос оставит нас здесь, то для чего Он преклонил небеса и низшел? Если Христос оставит нас здесь, то для чего восприял нашу плоть и кровь? Если Христос оставит нас здесь, то для чего Он снизшел к падшему и воздвиг лежащаго? Если хорошо нам быть на земле, то и ты напрасно избран стражем небес. Для чего тебе ключи от неба? Когда ты возлюбил сию гору, то отрекись от неба. Если желаешь сотворить кущи, то не желай быть и именоваться основанием Церкви. Господь преобразился не без причины, но дабы нам показать будущее преображение естества нашего, и будущее второе свое пришествие на облаках во славе с Ангелами. Ибо Он одевается светом, как ризою, будучи Судия живых и мертвых. Посему и низводит на гору Моисея и Илию, запечатлевая древние видения.

Что еще говорит великий писатель Евангелия? «Еще... Ему глаголющу, се, облак светел осени их: и се, глас из облака глаголя: сей есть Сын Мой возлюбленный, о Немже благоволих: Того послушайте» (Мф. 17,5). Когда еще Петр говорил, Отец свидетельствовал с небеси: что это я вижу, Петр? Для чего колеблешься? Зачем спешишь говорить излишнее и называешь добрым место сие? Не вне ли себя ты? Или, завидуя беседующим, не знаешь, что говоришь? Еще ли ты не научился? Еще ли не возъимел истинного познания о Сыне Моем? Не твои ли были слова: «Ты еси Христос, Сын Бога живаго» (Матф. 16, 16)? Столько видел чудес ты, Вар Иона, и все еще остаешься Симоном? Тебе вручены ключи от неба, и еще ли ты не свергнул с себя одежды рыбаря? Вот ты уже в третий раз противишься воле Спасителя, не ведый, еже глаголеши. Он сказал тебе: «Мне должно пострадать», а ты возражаешь: «Господи! не имать быти Тебе сие» (Матф. 16, 22). Он сказал опять: «вси вы соблазнитеся о Мне», а ты говоришь: «аще и вси соблазнятся о Тебе, аз никогда же соблажнюся» (Матф. 26, 33). Вот и теперь ты желаешь воздвигнуть Христу сень, такую же, как Моисею и Илии. Сень Христу, распростершему, вкупе со Мною, небеса? Сень – основавшему, вкупе со Мною, землю? Сень – образовавшему, вкупе со Мною, море и уставившему твердь? Сень – возжегшему светила, пролиявшему воздух и все, вкупе со Мною, сотворившему из начала? Сень – Тому, кто рожден Мною и кто соделался подобным вам? Сень – Тому, кто во Мне и кто среди вас? Сень – человеку безотчему? Сень – Богу безматернему? Сень – избравшему скиниею для Себя утробу девическую? И так, если ты желаешь соорудить три скинии, не ведая, еже глаголеши, Я, употребляя вместо скинии светлое облако и осеняя присутствующих, взываю с высоты: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, о Немже благоволих, Того послушайте». Не Моисей и Илия, а сей, не тот или другой, а сей, един и тот же, о Немже благоволих. «Того послушайте». Я Моисея оправдал, а о Сем благоволю. Илию взял, а Сего послал в Деву, как бы в небо, и из Девы, на самое небо. «Никтоже взыде на небо, – сказано вам, – токмо сшедый с небесе» (Иоан. 3, 13). И так единородный Сын Мой напрасно бы снизшел на землю, если бы остался всегда на земли. Напрасно бы уничижил Себя, приняв образ раба, если бы пребывая тем, чем был, не уподобился вам. Если бы Он не искупил мир кровию Своею, претерпев крест, как человек, домостроительство спасения не совершалось бы, и древние вещания Пророческие остались бы неверными. Перестань же, Петр, и не мысли человеческое, но Божие. «Сей есть Сын Мой возлюбленный, о Немже благоволих, Того послушайте». Двукратно Я произнес глас оный: при вас, на сей горе, и еще прежде при Иоанне, на реке Иордане, дабы оправдались слова древнего Пророка, который возглашал: «Фавор и Ермон о имени Твоем возрадуетася» (Псал. 88, 13).

О каком имени? О имени Сына: «сей есть Сын Мой возлюбленный». Ибо Отец даровал Ему имя, которое выше всякого имени, сказал Павел. Но ты, конечно, спросишь, возлюбленный: что означают слова: «Фавор и Ермон о имени Твоем возрадуетася»? И так слушай со вниманием: «Фавор» – это есть гора, где Христос восхотел преобразиться, где Он как Сын засвидетельствован от Отца, что недавно вы слышали. А «Ермон» есть небольшая гора близь Иордана, откуда взят на небо Илия, и близь которой Христос крестился в струях Иордана, и яко Сын получил свидетельство от Отца. На сих двух горах Пресвятый Отец, утверждая сыновство, и тогда, и ныне в другой раз, вещает: «сей есть Сын Мой возлюбленный, о Немже благоволих, Того послушайте». Ибо слушающий Его, слушает и Меня. И кто постыдится Его и Его словес, того постыжуся и Я, когда прииду во славе Моей и с Ангелами Святыми. «Того послушайте» не лицемерно, без лукавства, без ограничения, без изследования, верою взыскуя, а не языком измеряя; верою приемля, а не словами испытуя слово. Достаточно пока привести во свидетельство сему Павла, витию, обуздывающего любознательность и в назидание всех дерзновенно вопиющего: «О, глубина богатства и премудрости и разума Божия! Яко неиспытани судове Его, и неизследовани путие Его» (Рим. 11, 33). Ему слава во веки веков. Аминь.