Глава 12. Аргументы от истории и чудес

Аргументы в пользу существования Бога и аргументы против существования Бога, рассмотренные мною в предыдущих главах, представляют собой доказательства от самых общих и очевидных характеристик опыта. Например, посылка космологического доказательства, состоящая в том, что существует мир, является как очень общей характеристикой нашего опыта, так и явно истинной. То же самое относится к аргументу против существования Бога – аргументу от наличия зла. Каждому очевидно существование зла в мире, это общая характеристика мира, явленная во многих местах и во многие времена. Теперь же я приступаю к рассмотрению доказательств бытия Бога от более частных вещей. Если Бог существует, вполне можно ожидать, что Он обнаружит для людей Свое присутствие не только через общую гармонию вселенной, в которую Он их поместил, но и через более близкое и личное общение с ними. В этой и следующей главах я буду рассматривать этот тезис. В этой главе я буду рассматривать тезис о том, что Бог явил Себя людям в событиях древней и современной истории, причем некоторые из этих событий весьма очевидны, в то время как другие – очень спорные.

Многие утверждают, что видят присутствие Бога (the hand of God) во внезапном появлении на исторической арене мудрецов, пророков и вождей, несущих великие моральные, политические или религиозные истины своим современникам и вдохновляющие их на действия в соответствии с этими истинами. Все теистические религии содержат центральные фигуры такого типа: Мухаммад, Иисус Христос, Авраам, но в них также есть и менее значительные фигуры – люди, которые несли благую весть в другие страны, а также реформаторы церкви, которые возрождали религиозную жизнь или распространяли религию на социальные и политические процессы. Из действий таких личностей проистекали целые религии или направления внутри религий. Жизнь, смерть и предполагаемое воскресение Иисуса Христа положило начало христианской церкви: рыбаки из Галилеи неожиданно возвестили историю Иисуса миру. Церковь росла стремительно, несмотря на то, что ее члены, проповедовавшие новое учение, подвергались жестоким гонениям со стороны властей и многие были казнены. Они не оказывали физического сопротивления властям, и сотни тысяч присоединились к ним – приверженцев стало так много, что гонения прекратились, и запрещенная религия стала официальной религией Римской Империи. Для многих христиан эти замечательные события являются свидетельством не только того, что Бог, в которого они уже верили, явил Себя в некоей конкретной жизни, возвестив Свое послание людям, но и того, что Бог существует.

Кроме того, есть конкретные события, не являющиеся центральными в религиозной традиции, но некоторым образом возникающие внутри нее, и те немногие, кто явился их очевидцем, усматривают в них неоспоримое свидетельство присутствия Бога в истории, а значит, и существования Бога. Многие люди усматривают в «ответах» на свои молитвы (иногда это буквальное исполнение этих молитв, иногда – неожиданные последствия молитв, которые в равной мере отвечают тому, на что была нацелена молитва) именно такие неоспоримые свидетельства. Очень часто это молитвы, представляющие собой просьбу избавить кого-либо от сильной болезни – физической (такой, как рак) или психической (такой, как глубокая депрессия).

Наряду с событиями, подлинность которых не обсуждается, есть и другие события, подлинность которых обычно оспаривается: немногие из них являются центральными для религии, но большинство таких событий, хотя и произошли в рамках религиозной традиции, тем не менее, не относятся к ее центральной линии. Причина, по которой эти события подвергаются сомнению, состоит в том, что они кажутся (справедливо или ошибочно) «нарушающими» законы природы (в смысле, который я скоро поясню), а значит предполагают вмешательство в законы природы сверхъестественной силы, такой как Бог. Этот класс (предполагаемых) событий включает в себя телесное воскресение Иисуса, левитацию (некоторые люди во время молитвы поднимались в воздух вопреки законам гравитации), чудеса исцеления, такие как внезапное выздоровление от рака. В связи с ограничениями объема в этой книге нет возможности подробно рассматривать свидетельства в пользу и против конкретных исторических утверждений. Всё, что я могу сделать – это перечислить виды свидетельств, которые важны для подтверждения сомнительных заявлений относительно того, произошло ли то или иное историческое событие, а также обсудить в целом доказательную силу в отношении бытия Бога таких спорных событий (в том случае, если они действительно произошли) и других поразительных, хотя и не оспариваемых, событий.

Историческое событие Е может относиться к одному из двух видов сильно отличающихся друг от друга событий. Это может быть событие, вызванное детерминистскими законами (или произошедшее благодаря вероятностным законам), или же это может быть действительно «нарушение» законов природы (в смысле, который еще предстоит прояснить). Не подвергающиеся сомнению общедоступные события вполне подходят на роль событий первого вида, в то время как кажущиеся «нарушения» законов природы, такие, как уже упомянутые, вполне могут быть реальными нарушениями, хотя, разумеется, некоторые из бесспорных событий на самом деле могут оказаться нарушениями законов природы, а некоторые кажущиеся нарушения на самом деле могут вовсе ими не быть.

У Бога есть основания для того, чтобы создать все бесспорные общедоступные события описанных мною видов. В предыдущих главах я доказал, что у Бога есть основания дать человеческим существам свободу, чтобы они могли сами творить свою судьбу. Но предположим, что они начали злоупотреблять своей свободой. Предположим, что они сделали неправильный выбор и не стали продолжать свое моральное и религиозное развитие (познание природы Бога, изучение своих обязанностей по отношению к ближним и т. д.). Что сделает Бог? Ввиду жалости и участия по отношению к людям Бог может послать пророков и учителей для того, чтобы они возвестили моральные и религиозные истины и повели общество по истинному пути. У Бога есть основания не наделять их явными «сверхъестественными» силами для того, чтобы внушать благоговейный страх или принуждать общество вести правильную жизнь, поскольку, если бы Он это сделал, то у людей появился бы корыстный мотив для морального поведения. Это жестко подавило бы их свободу выбора примерно таким же образом, как тот, который я рассматривал в конце предыдущей главы. Кроме того, возможно, верующие ожидают, что время от времени будут появляться мудрецы и великие учители, поскольку Бог хочет поощрить (не принуждая при этом) стремление к благу. Аналогия с родителем подсказывает, что Бог может так действовать. Когда подростки начинают плохо себя вести, добрый родитель не станет ограничивать их свободу (это может всё испортить), но он и не оставит их без наставления и поддержки. Точно так же у Бога есть основания вызвать внезапное выздоровление от болезни, поскольку страдание – это всегда нечто такое, что Бог имеет основания прекратить, причем мгновенно (даже несмотря на то, что у Него также есть основания, о которых шла речь в предыдущей главе, то есть основания позволить людям страдать в первой [земной] части их жизни). И точно так же у Бога есть основания вызвать некие «преобразующие» события в жизни отдельного человека.

Однако хотя у Бога есть основания вызвать всё это, у Него также есть основания и для того, чтобы не вызывать это или не вызывать автоматически в ответ на человеческие нужды. Раньше, в предыдущих трех главах, мы убедились, что у Бога есть основания для того, чтобы автоматически не прекращать страдания. Но у Него также есть основания для того, чтобы наставление сбившейся с пути общины не было неизбежным, а преобразующие жизнь события не были слишком очевидными и принудительными. Большая часть таких оснований состоит в том, что для людей было бы благом самостоятельно решать, нужно ли им предостерегать и обращать других, в том, что люди должны нести некоторую ответственность за (ближайшую или дальнейшую) духовную судьбу своих близких. Опять же, аналогия с родителем подсказывает нам, что благой Бог придет на помощь людям, если общество слишком сильно сбилось с пути и люди забыли о Боге. Однако все аргументы, приведенные до сих пор, не дают оснований для предположения, что Богу нужно вмешиваться в природный порядок для достижения этих целей. Ему достаточно просто сделать законы природы такими, что время от времени люди будут самопроизвольно выздоравливать от болезней; сделать их такими, что неожиданно будут появляться люди, восприимчивые к глубочайшим потребностям современной им культуры и убежденные в том, что они призваны повлиять на окружающих для того, чтобы удовлетворить эти потребности, и что окружающие смогут ответить на их призыв.

Очень часто люди приписывают некоторые конкретные события божественному вмешательству только потому, что мы просто не знаем, какие законы природы действуют в данной области, а значит, не знаем, произошли ли эти события в соответствии с теми законами или нет. В частности, это относится к случаям психологического исцеления, индивидуального и общественного обращения, актам необычайного героизма и случаям глубоких провидческих озарений. Поведение ранних христиан противоположно поведению большинства людей, живших в самые разные времена. Возможно, их поведение относится к области, в которой не действуют законы и иногда случается что-то необычное? Или, возможно, такие законы существуют, и в исторических обстоятельствах Палестины в I в. н. э., христиане вели себя именно так, как законы социологии (нам пока еще не известные) и предписывают. Или, опять же, возьмем человека, который молится об исцелении его друга от депрессии, и его друг внезапно и полностью выздоравливает. Было ли здесь нарушение [законов природы] – кто знает? Возможно, ментальные состояния человека не подвержены ничему, кроме крайне неясных, смутных вероятностных законов; или, возможно, они подчиняются строгим законам, но мы эти законы не знаем. Так или иначе, у нас есть серьезные основания полагать, что большинство быстрых исцелений от физических заболеваний без медицинского вмешательства произошло как результат нормального действия биохимических законов (даже если эти законы нам неизвестны). Вполне может быть, что Бог часто вмешивается в природный порядок и приостанавливает действие законов природы для того, чтобы вылечить психическое заболевание или призвать конкретного человека на те или иные деяния. Однако я вкратце буду утверждать, что у Бога есть основания ответить на некоторые молитвы и исцелить от физических болезней (поскольку так много молитв возносится к Богу с просьбой исцелить кого-то) скорее через нарушение законов природы, чем создавая эти законы такими, чтобы они предусматривали внезапное исцеление. Но в целом в случаях такого рода наше незнание естественных законов не означает, что существуют общедоступные свидетельства того, что Он приостанавливает нормальное действие этих законов. Кроме того, тот несомненный (в указанных случаях) факт, что подобные изменяющие мир, реформирующие религии, исцеляющие и обращающие в веру события происходят, и что (если Бог существует) у Него есть основания вызвать эти события (независимо от того, с помощью законов природы или через приостановление их действия), – всё это дает чуть больше свидетельств в пользу существования Бога, поскольку законы природы должны обладать специфическими характеристиками, чтобы допускать мгновенное исцеление от физических и психических заболеваний или мгновенное обращение в веру, меняющее всю жизнь. И если должны быть люди, способные возродить религию и применить ее к социальным и политическим процессам, тогда вероятностные законы, которым подчиняется человеческое поведение, должны предусматривать вероятность возникновения время от времени таких личностей в моменты, когда они нужны и когда люди восприимчивы к их влиянию. Если Бог не существует, тогда нет и конкретных оснований предполагать, что законы человеческого поведения будут обладать такими характеристиками. То, что законы поведения человека обладают этими характеристиками, выводится из фундаментальных законов природы и, таким образом, представляет собой нечто «слишком большое» для научного объяснения.

Есть такие события (наличие которых, как правило, оспаривается), которые являются «нарушением» (или «квазинарушением») законов природы. Согласно изложенному мною выше пониманию законов природы, а именно «субстанциально-силовому – и предрасположенному» (С-С-П) подходу к законам природы, «закон природы» – это просто итоговая формула сил и предрасположенностей субстанций, обладающих теми же силами и предрасположенностями, что и другие субстанции этого вида. Теперь я дам определение «нарушению» закона природы: это возникновение такого события, которое невозможно при действии данных законов природы, иными словами, случается то, что не должно случиться, если физические объекты обладают теми силами и предрасположенностями, которые описаны в законах природы. «Нарушение» будет исключением для универсального (или детерминистского) закона, то есть для закона, имеющего форму «все А есть В« или »все А делают В». В случае «нарушения» возникнет такое А, которое будет не В или не будет делать В. Если законы природы обеспечивают завершенные объяснения всех событий, которые они описывают, тогда единственным изменением субстанций, а также сил и предрасположенностей этих субстанций, будет то изменение, которое вызвано или допущено другими субстанциями, благодаря действию их сил и предрасположенностей. В этом случае не будет нарушения законов природы. Нарушения будут в том случае, если либо возникло какое- то беспричинное событие такого типа, что оно не будет воспроизводиться в сходных условиях, либо какая-то причина, внешняя по отношению к системе объектов, подчиняющихся законам природы, вызвала событие, не предусмотренное этими законами. В качестве такой причины может выступить уникальный физический объект, который ведет себя не так, как другие объекты его типа, или бестелесная сущность – Бог или низший дух.

Доказательство того, что некое событие Е является нарушением, состоит в том, что его возникновение несовместимо с тем, что вероятно (при тех данных, которыми мы располагаем) представляет собой истинные законы природы. Как я утверждаю в 3 главе, доказательство того, что выдвинутый закон является истинным, проистекает из его объяснительной силы и предварительной вероятности. Возьмем один пример, который я уже использовал: предположим, что у вас есть результаты наблюдений за движением планет, и вы сформулировали закон: «все планеты движутся по эллипсу». На основании этого закона и данных о положениях планет вы можете прогнозировать все остальные положения, и у вас нет других оснований для прогноза позиций этих планет, что обусловливает высокую объяснительную силу выдвинутого вами закона. Предложенный вами закон является простым, что придает ему (до тех пор, пока он не стал противоречить фоновому знанию и законам в аналогичных областях) высокую вероятность. Всё это обосновывает утверждение, что предложенный закон – это закон природы, а значит обосновывает предположение о том, что он будет действовать в дальнейшем без исключений.

Предположим далее, что однажды Марс ненадолго отклоняется от эллиптической орбиты, а затем снова возвращается на нее. Здесь есть два возможных объяснения. Это блуждание Марса могло возникнуть вследствие некоего изменения состояния вселенной (например, близость Юпитера, отклонившего своим притяжением Марс с эллиптической орбиты), причем, если это изменение состояния повторится, то повторится и вызванное им событие. В таком случае данный феномен будет вполне закономерным. Таким образом, то, что изначально казалось фундаментальным законом природы, на поверку оказалось чем-то иным. Вследствие более фундаментального закона оказалось, что изначально выдвинутый закон обычно работает, но в условиях, описанных в общих терминах (например, «когда другие планеты близки к Марсу») он допускает исключения. И такие повторяющиеся исключения из выдвинутого закона просто означают, что он не является фундаментальным законом природы. Второе возможное объяснение состоит в том, что исключение из этого закона вовсе не вызвано каким-то изменением условий, при котором если повторится изменение, то повторится и вызванное им событие. В этом случае мы имеем не повторяющееся исключение из закона природы. Мы имеем основания для уверенности в том, что это не повторяющееся исключение в той мере, в которой любая попытка исправить выдвинутый закон природы таким образом, чтобы он предсказывал блуждания Марса наряду с его другими наблюдаемыми положениями, настолько внутренне усложнит этот закон и будет настолько противоречить остальному фоновому знанию, что мы уже не сможем доверять его прогнозам. Например, будет плохо исправить закон таким образом, чтобы он звучал: «все планеты движутся по эллипсу за исключением тех лет, когда проходит чемпионат мира по шахматам между двумя претендентами, фамилии которых начинаются на К». Почему это плохо? Потому что предложенный закон подразумевает свойства, которые не относятся к физике (то есть ни один физический закон не ссылается на такой вид свойств), и, к тому же, подразумевает их в качестве строгого условия: «то-то и то-то происходит за исключением таких-то и таких-то обстоятельств» (таким образом, здесь содержится две несвязанные переменные «то-то и то-то» и «такие-то и такие-то обстоятельства»), где это строгое условие не следует естественным образом из какой-либо теории. Если же мы хотим иметь более адекватный закон, то всё, что нам нужно, – это простая формула, из которой следует, что данное исключение из изначального закона возникает, когда она действует.

Таким образом, мы могли убедиться, что исключение из выдвинутого закона не было повторяющимся. Из этого следует, что его возникновение было несовместимо с законами природы, действующими в этой области, а значит, было нарушение закона природы. Любая причина этого события будет находиться вне естественных законов. Утверждения такого рода, разумеется, исправимы, ведь мы можем ошибаться: то, что сейчас кажется необъяснимым с точки зрения законов природы, в конечном счете может оказаться объяснимым (истинные законы природы хотя и кажутся универсальными, могут допускать некоторые чрезвычайно редкие события, происходящие через огромные интервалы времени). Но тогда мы можем ошибаться относительно большинства вещей, включая и противоположные утверждения. Когда я роняю кусок мела и он падает на землю, любой человек скажет, что это событие целиком и полностью объясняется законами природы. Но мы можем ошибаться. Возможно, законы природы гораздо сложнее, чем мы вполне оправданно считаем, и теория относительности и квантовая теория – это только подступы к истинным законам механики. Возможно, истинные законы механики гласят, что почти всегда отпущенный из руки мел будет падать на землю, но только не сегодня из-за чуть-чуть ненормального расположения удаленных галактик. Однако, несмотря на то что, согласно истинным законам природы, мел должен взлететь, он на самом деле падает. Это явное нарушение естественных законов, но такое, которое никто не заметит из-за их незнания. «Вы можете ошибаться» – это обоюдоострый меч. Те события, которые выглядят совершенно объяснимыми с точки зрения законов природы, могут оказаться нарушениями, когда мы эти законы изучим гораздо лучше. Но, разумеется, вероятность этого невысока. Разумный исследователь не обращает внимания как на подходящие сюда данные, так и на противоположные. Он исходит из того, что, со всей очевидностью, нарушение законов природы на самом деле единично. Есть основания полагать, что нижеперечисленные события, если они действительно произошли, будут нарушениями законов природы: воскресение из мертвых человека, чье сердце не билось в течение двадцати четырех часов и кого остальные, пользуясь современными для них критериями, считали мертвым; превращение воды в вино без помощи химических приборов и катализаторов; превращение сухой руки в новую руку; левитация (вознесение в воздухе во время молитвы).

А теперь предположим, что в какой-то области законы природы являются вероятностными. Тогда они не исключают некоторые инциденты в этой области, а значит, здесь неприменимо строгое понятие «нарушения» закона природы. Если выдвинутый закон гласит, что «99,99 процентов А является В" (иными словами, «физическая вероятность того, что А будет В, равна 0,9999»), тогда, несмотря на то что встречаются многие А, которые не являются В, их возникновение не будет исключением для этого закона: будет просто очень- очень маловероятно (речь идет о логической вероятности), что большая доля некоего финитного класса А будет не В. Такой инцидент был бы гораздо более вероятным, если бы некий другой закон был истинным. Например, если из 2 000 наблюдаемых А, 1 000 оказались В, тогда будет очень маловероятно, чтобы при этом выполнялся закон «99,99 процентов А является В», и гораздо более вероятно, если при этом окажется истинным закон «50 процентов А являются В». Среди событий, совместимых с неким законом L, одно событие (E) может оказаться таким, что оно будет невероятно при действии данного закона L, и его возникновение будет противоречить утверждению, что закон L выполняется без исключений. Кроме того, может не быть другой простой формулировки этого закона, которая учитывала бы это событие и можно было бы делать более точные прогнозы. Любая попытка исправить или заменить L таким образом, чтобы закон стал прогнозировать более точно, может его настолько внутренне усложнить и сделать настолько несовместимым с остальным научным знанием, что у нас уже не будет оснований доверять его последующим предсказаниям. В таком случае, высока вероятность, что либо Е является беспричинным событием неповторяющегося типа, либо Е имеет причину и эта причина находится вне системы естественных законов, а значит Е – это то, что я буду называть квазинарушением (quasiviolation) естественных законов.

Данные о том, что некоторое событие Е является квазинарушением, представляют собой любые данные о том, что вероятностный закон L является истинным фундаментальным законом в указанной области, и что событие Е очень маловероятно при данном L по сравнению с другими описанными с той же степенью точности событиями, которые могли бы произойти вместо Е. С квантовой теорией совместимо то, что все атомы в большом блоке углерода-14 должны одновременно распасться в следующую минуту, но было бы чрезвычайно маловероятно, чтобы это случилось в одном из тех немногих блоков, которые нам случалось наблюдать за всю историю вселенной, так что возникновение такого события справедливо рассматривалось бы как вызывающее серьезные сомнения в этой теории. Тем не менее может быть так много других данных в пользу квантовой теории, что исправлять ее только ради одного явно противоречащего ей случая означало бы настолько усложнить ее, что она утратила бы свою прогнозирующую силу. С учетом вышесказанного мы можем вполне резонно заключить, что этот явный противоречащий теории случай является квазинарушением статистического закона.

Если законы природы являются универсальными законами, то просто из достаточно полного описания Е следует, будет оно (если оно произошло) их нарушением или нет. Понятие вероятности будет включаться в вопрос о том, является ли Е нарушением, только в той мере, в которой эта вероятность относится к нашему опыту, связанному с законами природы. Но если законы природы являются вероятностными, тогда будет только очень вероятно, но не очевидно, при заданном описании Е, что Е – это квазинарушение закона, и вероятность будет, опять же, задействована только в той мере, в которой вероятно, что это законы природы. Однако пример, приведенный в последнем абзаце, демонстрирует тип события, который мы могли бы вполне справедливо и вне всяких сомнений рассматривать как квазинарушение. А это значит, что даже если все фундаментальные законы являются вероятностными законами квантовой теории, левитация и все остальные события, перечисленные четыре абзаца назад, будут, тем не менее, справедливо рассматриваться как несомненные квазинарушения законов природы: они настолько маловероятны, что маленькие неопределенности, допускаемые квантовой теорией, будут допускать их возникновение. Нарушения и квазинарушения законов природы (если они происходят) «слишком необычны» для научного объяснения.

Это могут быть беспричинные случайные события, но сам факт существования законов природы (универсальных или вероятностных), действующих в соответствующей области и во всех остальных известных нам областях, делает их крайне маловероятными. Сходным образом, в отсутствие каких-либо других опытных данных, очень маловероятно, чтобы существовал какой-то уникальный физический объект, который время от времени нарушал бы законы природы. Это заставляет нас искать личностное объяснение нарушений и квазинарушений законов природы – действие либо Бога, либо какого-то низшего духа (призрака, полтергейста, демона или кого-то еще). В первых главах мы говорили о том, что существует немало данных, которые гораздо больше свидетельствуют в пользу существования Бога, чем в пользу существования низших духов. Если Бог существует, законы природы могут быть приостановлены только прямым вмешательством или с позволения Бога, который поддерживает их действие. В самом деле, проще предположить, что если законы природы могут быть приостановлены действиями (или позволением) некоего агента, то это именно тот, который сам поддерживает их нормальное действие. Поэтому, в отсутствие позитивных данных в пользу существования низших духов, чьи действия не зависят от Бога, самое вероятное объяснение любого нарушения или квазинарушения законов природы – это то, что оно вызвано или разрешено Богом. Еще один повод так думать состоит в том, что в таких случаях наиболее очевидно проявляется Божья воля. Вскоре я буду рассматривать, какого рода нарушения (и квазинарушения) у Бога есть основания вызвать. Я буду употреблять слово «чудо» (miracle) в обычном смысле и называть нарушения (и квазинарушения) законов природы посредством действия или позволения Бога чудом¹⁹⁵, но в дальнейшем я буду опускать уточнение «и квазинарушения» и прошу читателей учитывать, что всё сказанное мною о нарушениях, применимо также и к квазинарушениям.

Но как все-таки нам понять, что некое событие Е относится к такому типу событий, что если оно произошло, то это будет нарушением законов природы, а значит, вероятно, это будет состоявшееся чудо? Поскольку сам факт, что событие Е осуществилось, и то, что оно нарушает законы природы, – это, разумеется, является доводом против его существования, что классически доказал Юм. Поэтому, если L – это закон природы, тогда высока вероятность, что всё происходящее будет происходить в соответствии с L; прошлые явления, конституирующие логическую вероятность того, что L – это закон природы, делают вероятным то, что и в обсуждаемом случае положение дел соответствует L. Но может быть много других данных о том, что событие Е на самом деле произошло. Есть четыре типа свидетельств о том, что случилось в прошлом частном опыте. Во-первых, каждый человек имеет свой собственный безусловный опыт, зафиксированный в виде воспоминаний о том, что произошло: мне кажется, я помню, что вчера видел Джона. Во-вторых, мы располагаем показаниями (testimony) других людей о том, что, по их мнению, помнят они: некоторые могут утверждать, что видели, как Джон умер позавчера. В-третьих, у нас имеются останки прошлого, физические остатки, такие как следы, отпечатки пальцев, пепел сигарет, углерод-14 и т. д., которые позволяют нам, с учетом знания законов природы (иных, чем L), предсказать (to retrodict) то, что случилось в прошлом. Зная о том, что сигаретный пепел возникает в результате курения (или другого горения) сигареты, и лишь очень редко – каким-то иным способом, мы можем заключить от наличия пепла в настоящем к тому, что раньше эту сигарету курили (или каким-то образом сожгли). Свидетельства этих трех типов я буду называть подробными историческими свидетельствами о случившемся. Для большинства из нас и для большинства предполагаемых нарушений [законов природы] единственным релевантным подробным историческим свидетельством являются показания. Четвертый тип свидетельств о том, что произошло, – это наше фоновое знание о мире, то есть о существовании объектов и об их поведении в других случаях, и этот тип позволяет игнорировать некоторые утверждения, сделанные на основе первых трех типов свидетельств. Если я сообщу, что встретил человека ростом в 10 футов, то вы усомнитесь в правдивости моих слов на том основании, что обычно люди не достигают такого роста. В следующей главе я буду подробно доказывать, что, при равных других обстоятельствах, мы должны доверять нашим явным ощущениям (тому, что, на наш взгляд, действительно происходит), нашим отчетливым воспоминаниям о них, а также показаниям других о том, чему они явились свидетелями. Но я рассмотрю и то, что может выступать для нас в качестве оснований для того, чтобы не доверять нашим отчетливым воспоминаниям о наших ощущениях и показаниям других. Решающим среди этих оснований будет то, что у нас есть очень убедительные свидетельства в пользу того, что дело обстоит не так, как нам кажется или кажется другим, а также эти основания могут включать в себя общее фоновое знание о том, что воспринимаемое нами обычно не бывает¹⁹⁶.

Наиболее весомым доводом от фонового знания, позволяющим нам игнорировать явные наблюдения или показания других, будет то, что данное событие, если оно действительно случилось, представляет собой нарушение законов природы – говорит Юм¹⁹⁷. Даже приняв юмовское допущение, что в таких случаях основным релевантным фоновым знанием является знание о законах природы, я не вижу убедительного довода, на основании которого нужно всегда решительно отвергать показания о таких событиях. Возможна ситуация, когда так много свидетелей дают точные и отчетливые показания о случившемся, что их свидетельство может перевешивать очевидность нормального действия законов природы, а это значит, что вес данного свидетельства показывает, что произошло нарушение законов природы. Главная ошибка Юма заключается в его допущении, что в таких случаях наше знание о законах природы является главным релевантным фоновым знанием. К тому же, все другие свидетельства (того типа, которые я обсуждаю в других главах этой книги) как существования Бога, так и несуществования, также являются релевантными, поскольку, если есть Бог, это означает, что есть существо, обладающее властью приостановить действие законов природы, которое оно обычно поддерживает; тогда как, если Бога нет, то будет гораздо меньше оснований полагать, что нарушения законов природы могут время от времени происходить. Может быть, Юм прав, утверждая, что если бы свидетельство о возможных нарушениях законов природы было бы единственным свидетельством в пользу или против существования Бога, то это никогда не было бы достаточным для того, чтобы «сделать его справедливым основанием... религиозной системы»¹⁹⁸. Но, разумеется, такое свидетельство не является единственным. Любое свидетельство против существования Бога будет свидетельством и против существования событий типа Е (то есть нарушений законов природы), а любое свидетельство в пользу существования Бога будет свидетельством того, что законы природы могут нарушаться и, значит, показания о Е могут быть достаточными для того, чтобы перевесить доводы о том, что при действии данных законов природы такое событие вряд ли могло бы произойти.

В частности, Е представляет собой событие, относительно которого у Бога есть основания вызвать его как нарушение законов природы. Так что же это за основания? И почему Бог предпочитает в данном случае вызвать нарушение законов природы, чтобы случилось это событие, а не создать законы природы таким образом, чтобы это событие укладывалось в общее нормальное действие этих законов? На мой взгляд, есть основания двух типов. Во-первых, это может быть ответ на свободные действия людей, – либо ответ на их молитвы о том, чтобы произошло какое-то хорошее событие, либо на другие их действия – хорошие или плохие. Полностью упорядоченный мир, в котором всё (за исключением человеческого свободного выбора) происходит в строгом соответствии с законами природы, не будет миром, в котором присутствует живое взаимодействие Бога и человека. Это был бы мир, в котором Бог заранее запланировал, что произойдет, если один человек сделает это, а другой человек сделает то. Он устроил бы естественные законы таким образом, чтобы Его ответ на человеческие действия и ситуации был бы встроен в законы природы. Он никогда не отвечал бы на грехи людей, но их просьбы и молитвы также оставались бы безответными. И в результате наше общение с Ним стало бы совершенно безличным. Разумеется, при этом Он всё еще мог бы создать мир таким образом, чтобы в зависимости от свободного выбора человека с ним происходили бы разные вещи. Например, Он мог бы устроить мир таким образом, чтобы когда Августину было трудно освободиться от своей греховной жизни и он услышал бы голос, произносящий «Возьми и читай!», что заставило бы его открыть Библию на том фрагменте, который побудил бы читающего порвать со своей греховной жизнью¹⁹⁹ – всё это было бы встроено в мир заранее, произошло бы само собой, и Бог не должен был бы отвечать на попытку человека выбрать свой жизненный путь. Бог может стремиться к живому взаимодействию с людьми в силу дружелюбия к тем, кого Он создал мыслящими и свободными существами, подобно Самому Себе. Поэтому от Него можно ожидать случайного вмешательства в естественный порядок в ответ на разные человеческие ситуации, особенно в ответ на благие просьбы (то есть просительные молитвы). Точно так же, как добрый родитель хочет дать то хорошее своим детям, о чем они его попросили (так, что это зависит от самих детей, получат они это хорошее или нет), так же и Бог хочет, чтобы это зависело от свободной просительной молитвы, получим ли мы и те, о ком мы молимся, эти блага или нет. Но в этих случаях нельзя ожидать, чтобы законы природы нарушались слишком очевидно или, во всяком случае, слишком часто. Ни один родитель не станет объявлять, что он надеется избавить своих детей от всех трудностей, по крайней мере, ни один родитель не хочет, чтобы его дети росли, зная это. Таким образом, хотя Бог (если Он существует) мог бы часто вмешиваться в жизнь людей в ответ на их молитвы, чудеса нельзя было бы рассматривать как серьезное свидетельство в пользу существования Бога, если бы они происходили в ответ на конкретные просьбы молящихся.

Второе основание для вмешательства Бога в природный порядок – это то, что, изредка отмечая Своей печатью деяния или проповедь некоторых пророков, Он может показать, что их деяния и учение – это Божьи деяния и учение. В этих случаях Бог может осуществить нечто, что будет свидетельством (не обязательно очень сильным) того, что Он нарушил законы природы. Он может сделать так, чтобы пророческая деятельность или учение было воспринято в огромных масштабах, и это было бы явным нарушением естественных законов. Людям нужно знать, какие реформаторские движения ведут к благу, а какие – нет, и это далеко не всегда очевидно. Понять, какие движения являются благими, будет проще, если Бог явно будет способствовать их распространению, скорее вмешиваясь в природу, чем позволяя естественным законам действовать обычным образом, поскольку только Бог, поддерживающий нормальное действие законов природы, может приостановить их. Людям также нужно знать истины относительно того, что выходит за рамки очевидных для них вещей. И несмотря на то, что естественное разумение позволяет нам понять некоторые явные случаи благих и особенно обязательных действий, а также некоторые случаи плохих и особенно неправильных действий, тем не менее, моральная интуиция всё еще остается смутной в отношении очень многих действий. Являются ли аборты, эвтаназия, гомосексуальные отношения, война, смертная казнь, телесные наказания и т. д. всегда неправильными или только иногда? Люди также могут хотеть узнать метафизические и исторические истины, выходящие за рамки очевидных для них вещей. Возможно, им будет нужно больше, чем это позволяет естественное разумение, узнать о Боге, о Его сущности, о том, что Он делает для людей – для того чтобы они могли должным образом служить Ему. Во всех этих случаях людям нужна информация, а значит, у Бога есть основания обнаружить эти истины в откровении, подтверждаемом чудесами. Иудаизм, ислам и христианство подтверждают божественное происхождение этих религиозных движений посредством чудесных событий, лежащих в их основе. Десять казней египетских, заставивших фараона освободить сынов Израилевых; неопалимая купина, в которой Бог явил Себя; манна небесная, накормившая евреев во время скитаний в пустыне; падение иерихонских стен, – всё это (справедливо или ошибочно) рассматривается как события, посредством которых Бог показывает, что народ Израиля – богоизбранный народ. В исламе утверждается, что создание Корана неграмотным Мухаммадом – это чудесное божественное свидетельство его истинности. И еще больше, чем все остальные крупнейшие религии, христианство утверждает свою подлинность с помощью чудес, о чем я вскоре буду говорить гораздо более подробно.

Таким образом, свидетельство, состоящее в том, что у Бога есть основания вызвать чудесным образом некое событие, может относиться к событию одного из приведенных выше типов. Это может быть свидетельство о том, что данное событие Бог вызвал как ответ на конкретные человеческие действия, например, как ответ на молитву о каком-то благе. Или это может быть свидетельство о том, что Бог тем самым подтверждает некое религиозное движение или учение пророка, выступившего с учением о морали или иным учением. Я подчеркиваю, что это религиозное движение или учение уже должно иметь некоторую умеренную степень вероятности, а подробное историческое свидетельство о чуде повысит эту вероятность. Но если некое движение очевидным образом порочно, или какое-то учение явно ошибочно, тогда если какое-то событие и произойдет, его не следует считать нарушением законов природы, а значит, повышающим вероятность того, что Бог тем самым подтверждает данное движение или учение. Только тем движениям и учениям, которые вполне можно рассматривать как благие и истинные, следует приписывать поддержку через чудесное божественное вмешательство. Предполагаемое чудо в поддержку движения расовой ненависти или в поддержку учения, утверждающего ценность детских жертвоприношений, не может оказаться подлинным чудом: его либо не было вовсе, либо это не было чудо.

Заключение данного раздела будет следующим. В той мере, в которой мы располагаем историческим свидетельством (обычно в форме показаний) о некоем событии Е, которое, вероятно, является нарушением законов природы, и относительно которого можно утверждать, что есть некоторая вероятность, что у Бога есть основания вызвать это событие, – в той мере будет более вероятным существование Бога, поскольку от Бога ожидают, что Он иногда вызывает такие события. К тому же, если Бог не существует, то невысока вероятность, что такие события произойдут. Свидетельство о том, что некое событие относится к событиям такого рода, означает, что оно является «слишком необычным» для научного объяснения. Поэтому, если k– это свидетельства, которые обсуждались в предыдущих главах, е – это показания, о которых шла речь выше, a h – это гипотеза теизма, то P(h e&k) > P(h k). То, насколько вероятность P(h e&k) будет превышать вероятность P(h k) будет зависеть от силы показаний. В той мере, в какой другие свидетельства утверждают, что Бог не существует, показания о подобных нарушениях законов природы, вероятно, являются вводящими в заблуждение, но какова эта вероятность, будет зависеть от того, во-первых, насколько невероятно существование Бога, и, во-вторых, насколько сильными являются эти показания (то есть, сколько заслуживающих доверия свидетелей дали точные показания об этом событии).

Юм отмечает, что «всякое чудо, о котором повествует любая из этих религий [религии Древнего Рима, Турции, Сиама и Китая],., имея своей прямой целью установление той именно религиозной системы, к которой они принадлежат, с одинаковой силой ... подрывает всякую иную систему»²⁰⁰. Выразим всё это в моей терминологии и с помощью конкретного примера. Свидетельство о нарушении законов природы, которое, если оно действительно произошло, показывает, что Бог подтверждает учение ислама, тем самым будет свидетельством против возникновения любых нарушений законов природы, свидетельствующих о том, что Бог подтверждает какую-то христианскую доктрину, несовместимую с исламским учением, и наоборот. Если создание Корана было подлинным чудом, то Воскресение не могло бы произойти, и наоборот. Тем не менее, хотя эта позиция правильна с формальной точки зрения, замечу, что очень немногие предполагаемые чудеса носят такой характер. Большинство из них являются просто ответом на молитвы о нуждах конкретных верующих, и то, что Бог может отвечать на молитвы представителей всех религий, вполне совместимо и с христианской, и с исламской доктринами, равно как и с учениями большинства других религий. К тому же, многие доктрины одной религии совместимы с доктринами другой религии. Христианство включает в себя значительную часть учения иудаизма, и христиане, безусловно, счастливы признать чудеса, упрочивающие иудаизм. Но в случаях конфликта [разных религиозных доктрин] юмовская точка зрения справедлива. Отсюда следует, что та религия (если таковая имеется), в пользу которой есть лучшие подтвержденные чудеса, обладает и лучшим свидетельством такого рода в свою пользу.

Прежде чем перейти к заключению этой главы было бы уместно более подробно рассмотреть, какую роль играет чудо в утверждении христианства – религии, в которой (по сравнению с другими крупнейшими религиями) чудеса играют наиболее важную роль. Христианская доктрина утверждает существование одного особенного события, относительно которого у Бога были основания его осуществить, а именно Его прямое вмешательство в мир, то есть Боговоплощение. Предположим, что люди погрязли в грехах. Предположим, что они стали настолько злоупотреблять своей свободой, что начали учить других злу, а не добру. Они перестали вполне понимать, какие действия являются правильными, а какие – нет, но даже доступное их пониманию они стали утаивать. Им стало безразлично, как они возникли (например, есть ли у них Создатель, которого следует благодарить и которому нужно служить), имеет ли их существование какой- то смысл, и есть ли у их народа какая-то судьба. Они не заботились о близких, а жили только для себя. В настоящее время христианская точка зрения состоит приблизительно в том, что таково было состояние человечества на заре цивилизации, и что если бы не некоторые влияния извне (особенно христианское), оно бы таким и осталось. Является ли эта христианская точка зрения правильной или нет – это вопрос аргументации, которая должна включать в себя помимо истории и психологии также и моральную сторону; и я еще раз должен отметить, что из-за ограниченного объема у меня нет возможности рассматривать сейчас эти вопросы. Однако немногие в начале XXI в. стали бы отрицать, что эта точка зрения обладает некоторым правдоподобием. Предположим, что данная христианская точка зрения на состояние человечества является правильной. Какие же есть у Бога основания для того, чтобы так поступить?

У Бога может быть более чем один повод для того, чтобы люди впали в такое состояние, но по крайней мере один из них может быть следующий. Он мог прийти к заключению, что всё стало настолько плохо, что необходимо искупление; что род людской должен выразить свое раскаяние перед Творцом через жертвоприношение. В то же время, Он мог прийти к выводу, что падшее человечество неспособно осуществить такого рода искупление, и если искупление должно быть совершено, оно должно быть сделано от имени людей человеческим существом, не испытавшим тлетворных влияний и сохранившим свою человеческую природу неповрежденной. Но со стороны Бога было бы несправедливо выбрать какого-то обычного человека в качестве такой жертвы. Бог не может настаивать на том, чтобы в качестве этой жертвы выступил кто-то, кроме Него самого. Таким образом, у Бога есть основания осуществить воплощение, Самому стать человеком для того, чтобы совершить искупление. Еще раз, в христианстве есть большие допущения, которые сейчас нет возможности обсуждать, например, было ли такого рода искупление благом; не было бы лучше для людей просто забыть их грехи; наконец, есть также большое философское допущение – является ли предположение о Боговоплощении когерентным (возможно, есть некоторая самопротиворечивость в допущении того, что Бог стал человеком), и в рамках данной книги нет возможности обсуждать эти вопросы. Но для того чтобы продолжить нашу аргументацию, предположим, что христианская точка зрения о правомерности искупления справедлива, и что концепция Боговоплощения когерентна. Решив, что воплощение ради искупления – это благо, Бог может также решить, что род людской должен заново начать свою жизнь с величайшим учителем, вдохновившим их создать общество, в котором его дело будет продолжено. Он станет учить людей моральным истинам, которые до сих пор лишь смутно сознавались ими. Возможно, он должен будет дать им новые моральные законы и показать собственным примером, как нужно следовать этим законам. Повторю еще раз, для того, чтобы сохранить человеческую свободу, силы этого учителя и его приверженцев не должны быть слишком очевидными или слишком «сверхъестественными». И, наконец, что особенно важно, у Бога может быть основание возложить на человечество тяжкое бремя зла ради великого блага, которое станет возможным благодаря этому (в связи с этим см. рассуждение в предыдущей главе). В таком случае (я докажу это в последней главе), для Бога это будет не просто благим, но обязательным деянием – воплотиться для того, чтобы разделить это бремя с нами.

На основании этих доводов и с учетом высказанных допущений, если Бог существует и если человечество пало, мы вполне можем ожидать, что на Земле появится человек, ведущий смиренную и жертвенную жизнь, страдающий от зла, которое люди причиняют друг другу (например, пострадав от несправедливой смерти в их руках), он будет учить великим моральным и религиозным истинам и даже будет утверждать, что он – Бог, и соберет учеников для того, чтобы они продолжили его дело. Он проявит божественное сострадание через исцеление и божественную силу через нарушение законов природы для того, чтобы исцелить. Он покажет людям, что может искупить их грехи и что, присоединившись к нему, они смогут изменить мир, – он покажет им это, нарушив законы природы и восстав из мертвых. Однако всё это должно быть не слишком очевидным для того, чтобы у людей оставалась реальная альтернатива и они могли бы отвергнуть утверждение о Боговоплощении. Если мы располагаем свидетельствами того, что всё произошло именно так, как повествует христианская история о жизни, смерти и воскресении Иисуса из Назарета, и если у нас также есть основания считать ряд моральных и иных допущений истинными, тогда всё это подтверждает тезис о том, что Бог существует, поскольку у Бога есть основания вызвать такое положение дел – ради блага людей. Аналогия с очень добрым родителем или супругом, который приносит высшую жертву для того, чтобы спасти погибшего ребенка или супруга, также подсказывает нам, что такие вещи возможны. Разумеется, у Бога могли бы быть основания вовсе не вызывать подобное состояние. Могло бы быть другое положение дел, которое Он мог бы вызвать вместо этого. Но есть определенное состояние, относительно которого у Него есть важнейшие основания, чтобы не вызывать его – например, люди навсегда остаются прозябать в том изначальном греховном состоянии, которое было ими полуосознанно выбрано до прихода Христа. Поэтому события, о которых шла речь выше, более вероятны, если Бог существует, чем если Он не существует, а значит, они могли бы свидетельствовать в пользу Его существования.

Очевидно, есть некоторые исторические свидетельства в пользу всего этого, включая показания свидетелей о решающем событии – телесном воскресении Иисуса, которое, если оно произошло, было бы, вне всяких сомнений, нарушением законов природы. Ограниченный объем этой книги не позволяет рассмотреть ни вопрос о том, насколько достоверны эти свидетельства, ни вопрос о моральных и метафизических допущениях, связанных с этим событием (если оно действительно произошло), ставшим, в свою очередь, свидетельством центральной доктрины христианства²⁰¹. Сейчас моя цель – просто указать, какого рода свидетельства релевантны в данном случае, а также указать, что такие свидетельства будут и свидетельствами в пользу существования Бога, обеспечивая достаточное 3-индуктивное доказательство Его существования. Разумеется, очень маловероятно, чтобы я или читатели думали, что Бог скорее всего сделал все описанные выше вещи для того, чтобы мы познакомились с христианской традицией или какой-то еще религиозной традицией, сходной с христианской, и таким образом пришли к убеждению, что люди пребывают в убогом положении, а значит, необходимо искупление и назидание. Но это еще не повод, чтобы считать, что такие мысли не могут быть истинными. До тех пор, пока я не познакомился с традицией западной математики, очень маловероятно, что я буду считать, что не существует наибольшего простого числа, поскольку у меня не будет даже понятия простого числа. Но как только я получу из традиции соответствующие понятия, я сразу же буду в состоянии оценить доказательства того, что не существует наибольшего простого числа. Сходным образом, для того, чтобы прийти к христианской (или иной другой) вере, мы сперва должны изучить то, что данная религиозная система утверждает, и только затем мы сможем оценить, истинна она или нет.

В начале этой главы я показал, что в человеческой истории есть некоторые события, относительно которых у Бога, вне всяких сомнений, есть основания их вызвать, и что их наличие более вероятно в том случае, если Бог существует, чем в обратном случае. Насколько мы можем судить, их возникновение может быть вызвано и обычным действием законов природы. Но если Бог не существует, нет оснований предполагать, что законы природы будут допускать такие события, которые обеспечивают свидетельства в пользу существования Бога, создавая, на мой взгляд, лишь небольшую прибавку к вероятности существования Бога. Но я доказал, что есть другие события, наличие которых оспаривается, и если они действительно произошли, то они будут представлять собой такие нарушения законов природы, относительно которых у Бога есть основания, чтобы они произошли, а это значит, что существенные свидетельства в пользу этих событий будут в определенной мере подтверждать теизм. Однако, в силу ограниченного объема данной книги, у меня нет возможности обсуждать, действительно ли произошли предполагаемые события, о которых идет речь. И обсуждая один конкретный феномен – жизнь, смерть и предполагаемое воскресение Иисуса из Назарета – я обхожу вниманием важнейшие моральные и философские вопросы, равно как и вопросы исторической идентичности. Увы, эти вопросы являются слишком масштабными и противоречивыми для того, чтобы обсуждать их на страницах этой книги. Таким образом, в аргументации данной главы есть неизбежные существенные пробелы, чего не было в предыдущих главах.

Однако нам нужно подвести некоторые итоги для того, чтобы перейти к следующей главе. Итак, я полагаю, что, ввиду того обстоятельства, что некоторые редкие события (не обязательно нарушающие законы природы) подтверждают теизм и явно существуют некоторые небольшие свидетельства (чаще всего в форме показаний) нарушений законов природы (того типа, относительно которого у Бога есть основания их осуществить), – мы можем говорить о слабом 3-индуктивном доказательстве от различных конкретных исторических событий в пользу существования Бога. Если какой- либо читатель после более подробного изучения исторических свидетельств сочтет, что существует более сильное 3-индуктивное доказательство, или же что не существует достаточного 3-индуктивного доказательства этого типа, то ему нужно будет соответствующим образом масштабировать мои последующие выводы.