Глава пятая. Состав царских библиотек в ΧVΙΙ веке. Что было в библиотеке царя Ивана IV? Судьба царских библиотек

Разобранными сейчас свидетельствами и ограничивается все то, что обыкновенно приводится, когда речь заходит о царской библиотеке XVI в. и ее составе, в доказательство нахождения в ней громадного количества иноязычных рукописей. Выше уже было показано, что так называемое «свидетельство» Максима грека ему не принадлежит и что оно появилось только в XVII в.; приведены были также соображения, заставляющие не доверять свидетельствам иностранцев: хронике Ниенштедта и списку проф. Дабелова и разъяснены были показания Паисия Лигарида, записи в минеи, отмеченной Строевым, и Степенной книги. В виду такого качества настоящих доказательств существующее доселе в нашей литературе мнение о великом множестве в царской библиотеке XVI в. иноязычных рукописей, которое, если бы было открыто, «возобновило бы времена Петрарки, Медичи и пр.», нельзя не признать ничем не доказанным.

Отвергая достоверность всех этих показаний в пользу существования в XVI в. особой царской библиотеки, состоявшей из громадного количества иноязычных рукописей, – я в то же время не отрицаю ни самого факта существования в XVI веке у московских государей книжного собрания в том или другом размере, ни возможности нахождения в нем нескольких, немногочисленных, иноязычных рукописей и книг.

До нас дошли положительныя известия о существовании особых библиотек у Московских царей XVII века, дошли даже перечни бывших как у них, так и у их детей книг⁴⁸³.

У первого царя из дома Романовых – Михаила Федоровича документы указывают очень немного книг. Так в числе царской казны, находившейся в 1634 году на Казенном дворе, были только две минеи четий за январь и февраль, 5 книг «осьмочастных знаменных в лицах» и книга, содержавшая чин православия в 1-ую неделю Вел. Поста⁴⁸⁴. В царской казне, бывшей в это же время (в 7142 г.) в Мастерской палате, встречаем еще несколько книг печатных и рукописных. Печатные были: потребник (апостол), апокалипсис, устав и «книга исповеданию» или по другой записи «избрание епискупье»; из рукописей были: книга об избрании на царство Михаила Федоровича, измарагд, «празнество пречистыя Богородицы чудотворному образу Казанскому», об осаде Троице-Сергиевой лавры, «празнество муч. Ирине», святцы и «книга Аристотелева в полдесть» (печатная?). Через восемь лет в 1642 (7150) году здесь же кроме перечисленных книг и рукописей встречаем еще несколько: рукописи: евангелие напрестольное, псалтырь, правила (в 1649г. царем Алексеем Михаиловичем пожертвованы были в Саввин Звенигородский монастырь), «мелких 6 книжек да в полдесть 7 книг, да дестовых 4 книги»⁴⁸⁵. Точно также мало встречаем книг и в казнах детей царя Михаила Феодоровича: у царевича Ивана Михаиловича, по описи 7150 г. принадлежавшей ему казны, были только стоглав и «азбука велика на столбцах»; у царевны Ирины Михаиловны около того же года в казне были только 5 псалтырей и 2 часовника⁴⁸⁶.

Сравнительно более, хотя все-таки не особенно много, было книг у царевича, впоследствии царя, Алексея Михаиловича; из них только три были куплены (охтай, стихиры и стихираль знаменные), остальные же были поднесены ему в различное время. Так патр. Филарет «благословил» царевича апостолами печатным и письменным и азбукой; а патр. Иосиф «главизнами наказательными о нравоучительстве царя Василия греческого сыну своему царю Льву». Князь А. М. Львов «челом ударил» грамматикой и лексиконом литовской печати; думный дьяк Мих. Данилов – космографией; дьяк Вас. Прокофьев, учитель царевича, псалтырью письменною, стихиралем и триодями знаменными; благовещенский протопоп Никита рукописной псалтырью⁴⁸⁷. Кроме того известно, что у Алексея Михаиловича, уже царя, были еще следующие книги: а) книга в красном сафьяне – двои ирмосы (переплетена была в июле 1674 г.); б) книга, а в ней написаны в лицех всех немецких государств каменных строений чертежи, в) Библия немецкая в лицах, г) книга василиологион в большой александрийской бумаге, д) 4 книги певчия в полдесть, е) две книги порозжие в десть, по полустопе книга, в красном сафьяне, по обрезу и по доскам травки золотом (все были переплетены в конце июля 1675 г.); ж) 3 книжицы, в четверть столпца – одна в сафьяне красном, а две в зеленой персицкой коже, на калтычки (?), з) 3 книги певчих, в полдесть, и) 2 маленькие книжицы, а в них писан великоденской канун (переплетены в марте и апреле 1675 г.); и) карты, в которых описаны все 4 части света, к) 3 обиходы, л) чертежи Галанской земле, м) «комедия Темир-Аксакова действа» (переплетены 1–5 февраля 1675 г.); н) книга – отколе произыде благочестивые великие князи и цари российские и весь род русийской (куплена у нежинского протопопа Семиона Адамова – 4 экз.); о) «7 книг и в том числе 4 в красном сафьяне, по обрезу и на досках травки золотом, а три книги в пестрой бумаге, а в них писаны комедии Артаксерксова, Юдифина, Темир-Аксакова, Георгиева, Иосифова, Адамова действа» (все переплетены в 184-м году, месяц и число неизвестны, ср. выше книгу под буквой м); п) 4 книги в полдесть, одна александрийской бумаги, а три пищей, писаны в них римские бытия (переплетены в конце декабря 1675 г.; у царя, вероятно, был только 1 экз. на александрийской бумаге); р) Александрия в лицах (написана была в 1675–1676 гг.); с) книга в полдесть александрийской бумаги, а в ней написан чин, как всех государств с послы и с посланники к окрестным и мусульманским государем приказывать поклон, т) книжица в полдесть писчей бумаги, а в ней список с книжицы Юрья сербенина (отдана в переплет 8 августа 1676 г., велено переплесть в червчатой атлас с ленты шелковыми. 17 августа были переплетены. «И августа же в 19 день две книжицы, в которых писан чин и Юрья серберина с книжицы список из Посольского приказа к великому государю в верх взнес думный дьяк Ларион Иванов») и у) книга о сивиллах⁴⁸⁸.

Иностранные книги или рукописи мы встречаем впервые в небольшом количестве в библиотеке царя Алексея Михаиловича; в библиотеке же его сына, предполагавшоегося наследника престола, царевича Алексея Алексеевича, умершего в 1670 году, библиотеке, заключавшей в себе уже значительно больше книг и рукописей вообще, находим бо̒льшее число и иноязычных книг, и рукописей. В этой библиотеке, находившейся в хоромах царевича, было: 50 рамцов с листами «ряскими, 14 листов описание розных земель, 11 книг описание земель, 128 книг на разных языках «больших и малых» (по другому списку всего 137 книг), 3 книги Нового Завета, Библия, 2 книги меч духовный, апостол толковой, беседы апостольские, 2 книги бесед на деяния, шестоднев Василия великого, 2 книги Ефрема Сирина, 3 книги беседы на евангелие, псалтырь толковая писаная и харатейная в лицах, трефолой киевской, Маргарит в полдесть, патерик печерской, житие Саввы Сторожевского, аввы Дорофея, житие преп. Александра Ошевенского, святцы печатные, летописец вкратце царем и вел. князем, вирши на оказание государя царевича, алексикон печатный, мерило праведное, 2 канонника письменных, псалтирь письменная, 2 славянских грамматики, цветник, собрание патр. Никона, 2 катихизиса один «словенской печатной», другой «большой», 4 лексикона, из коих один «письменной словенский с греческим», другой письменный же латинский с словенским (по другому списку еще один лексикон славянский письменный), «письменная Аристотелева в отласе», часовник, печатанный при царе Иване IV, пролог письменной, о священстве Иоанна Златоустого, 2 книги Иоанна Дамаскина (по другому списку одна из них Дионисия Ареопагита), «книга монархия, книга описание соборное», жезл правления, книга ратного строения, книга о вере, Макария (по другому списку Кирилла) Александрийского. (Другой список сей библиотеки присоединяет еще: Никона Черные горы, собрание пророческое, Якова евреина, Григория беседовника, Исака Сирина, книга уложенная, книга розмерная, цыфирная письменная, календарь серебряной и описание о короновании Михаила короля польского). В числе иноязычных рукописей были также два евангелия греческое и арабское, поднесенныя патриархами Паисием александрийским (первое) и Макарием антиохийским (второе)⁴⁸⁹.

Я намеренно приводил полный перечень всего состава библиотеки царевича Алексея Алексеевича, и притом находившейся не в каком-либо учреждении – Казенном дворе, Мастерской палате и т. п., а в самых хоромах царевича, чтобы можно было получить более ясное представление о царских библиотеках вообще. Приходится сожалеть, что опись, указывая в библиотеке иноязычные книги и рукописи, ограничивается обозначением, по большей части, только их количества и почти ничего не говорит об их содержании.

В этом отношении более удовлетворительные сведения мы имеем о библиотеке царя Феодора Алексеевича. В ней кроме книг московской, киевской, острожской и др. печати были след. рукописи русские: беседы Иоанна Златоустого на евангелие Иоанна и Матфея, псалтырь в лицах, степенная царского родословия, ратного строя, лечебники и лекарственные, переписные книги церквам и церковным землям Кремля, Китая, Белого и Земляного городов, церковной утвари дворцовых церквей в московском Кремле, евангелие, житие Антония великого, Стоглав, ответы (?) прот. Лазарю расколоучителю, титлы правилом сочетания и главы, неделя св. отцов, служба канон преп. Паисию Углицкому, канон за единоумершего, 7 соборов правило, 3 книги певческих знаменем, хронограф, проскинитарий Арсения Суханова, евангелие на паргамине (Остромирово?), ирмологий, книга в лицах бытия и разные вещи, 2 акафиста на паргамине, глас последний царя Алексея Михаиловича, брачное приветство, вирши плачевные на смерть царя Алексея Михаиловича, «слово Юрья сербянина на царское венчанье», буквари, житие Анны Кашинской, канонники и другие т. п. – Из иноязычных книг, бывших в «его великого государя (Федора Алексеевича) комнате книгохранительнице», опись библиотеки сего царя, составленная вскоре после его смерти, указывает следующие: «книга латинская печатная, переплетена в коже, на ней наведен золотом орел двоеглавой», 2 книги латинския чертежные, латинские чертежи разных государств, 4 книги о Кресте печатные на польском языке, 2 книги печатные на латинском языке (одна с Печатного двора), 2 книги латинские, взятые из Посольского приказа, одна из них письменная «собрание многих вещей», латинская «книга восточных судов», взятая оттуда же, 4 Библии в лицах, зерцало великое, о луне и о всех планетах небесных, Матвея Стриковского, хронограф на латинском языке, персонник на латинском языке, описание града Амстердама в лицах на латинском языке, печатного палатного строю на латинском языке, 14 книг на латинском языке, описание града Рима(латинская)⁴⁹⁰.

Кроме того, у царевичей Федора, Петра и Иоанна Алексеевича были особые учебные книги. В октябре 1674 (183) г. иконописцы – «жалованный мастер» Ив. Максимов вместе с своими товарищами одним иконописцем большой статьи и тремя – средней написали царевичам «3 учительныя книги золотом и серебром и красками». Вероятно, для царевичей же сделана и позолочена «флемованная рама в государевы комнаты к пергаменному листу» в сентябре 1687 г. и на изображениях евангелистов, находящихся на печатном евангелии, «слова фряския» прикрыты золотом. «На потеху» царевичу Петру Алексеевичу была сделана книга, в коей написаны были воины на конех, и звери, и птицы и иные всякие звериные вещи. Для царевича Алексея Петровича в 1690 г. куплены были 82 фряжских рассвеченных листа, два часослова киевской печати «для науки его государской» (куплены 16 октября 201 г.), псалтирь с толкованием киевской печати нового выхода (куплена 23 августа 206 г. по указу царскому и отдана его учителю Никифору Вяземскому); и кроме того для него были написаны: двои молитвы утренния, двои молитвы на сон грядущий, два акафиста Иисусу и Богородице и книга морского плавания⁴⁹¹.

Таков состав царских библиотек в XVII веке: главное ядро их составляли русские рукописи и книги религиозного содержания: книги свящ. Писания, толкования на них, творения св. отцев церкви, жития святых, службы, сборники богословского характера и т. п.; русские рукописи и книги светского содержания, равно как и иноязычные книги появляются в царской среде только со второй половины XVII века, когда наше сближение с Западом уже показало свои плоды.

О библиотеках царских в XVI веке и их составе мы не имеем таких сведений, какие дошли до нас за XVII век. Что у московских государей XVI века книжные собрания действительно были, в этом конечно трудно сомневаться; но какого размера они достигали, – никаких указаний нет. Можно только предполагать, что едва ли они были слишком обширны, в виду того, что московские государи древнего времени не отличались любовью к просвещению. О Дмитрии Донском в житии прямо говорится, что он не был хорошо изучен книгам; о Василии Темном известно, что он был некнижен и неграмотен. Эта малограмотность московских великих князей вполне соответствует и духу их времени, плохому вообще тогда состоянию просвещения⁴⁹². Но выделяющийся из среды их – царь Иван IV, блещущий своею начитанностию, этим самым показывает, что в его время у московских государей было уже то или другое по своим размерам книжное собрание. В его время рукописи составляли уже необходимую часть сокровищ богатых людей, которыми они любили похвастаться. Курбский пишет, что русские того времени «писание священное и отеческое кожами красными и злэтом с драгоценными камнями украсив, и в казнах за твердыми заклепы положи, и тщеславнующеся ими и цены слагающе, толики и толики сказуют приходящим»⁴⁹³. Но и во времена Грозного среди русских раздавались голоса против необходимости просвещения. «Сия ересь, – говорит тот же Курбский, – в Московской земле носится между некоторыми безумными, блядословят бо: непотреба, рече, книгам много учитись, понеже в книгах заходятся человецы, сиречь, безумеют, або в ересь упадают»⁴⁹⁴...

До нашего времени не дошло никакого известия, которое сообщало бы сведения если не обо всех рукописях и книгах, бывших в библиотеке царя Ивана IV, то хотя бы о большей части их. Поэтому мы и не можем иметь вполне точного представления о характере библиотеки сего царя и ее размерах. Судя по аналогии с царскими библиотеками XVII в., мы можем только предполагать, что состав ее, подбор в ней книг, был подобен тому, который мы видели в первой половине XVII века у царей Михаила Федоровича и его сына Алексея Михаиловича. Иноязычные книги, как уже отмечено, появляются в царских библиотеках главным образом со второй половины XVII в., следовательно, мы не имеем права предполагать их присутствие, и в значительном размере, в библиотеке царя Ивана IV.

Итак, мы не знаем ни полного состава, ни размеров библиотеки царя Ивана IV, но некоторые рукописи, бывшие у него, мы можем указать.

Из дошедших до нас сведений о соборе над Максимом греком, происходившем в 1531 году, мы знаем, что в то время в казне великого князя Василия III были русский перевод жития пресв. Богородицы, составленного Метафрастом, и кормчая книга в редакции инока князя Вассиана Патрикеева. На соборе этом Максим грек говорил митроп. Даниилу: «переводил есми, господине, то житие преч. Богородицы, Метафрастово творение с Селиваном старцем да с Михаилом с Медоварцовым, а то житие Михаило Медоварцов и себе списал, а Исак Собака списал то житие князю Васьяну старцу да и правила Васьяновы. И Васьян то житие и правила Исакова Собакина письма дал великому князю, и ныне то житие и правила у великого (князя) в казне». Слова Максима грека оказались совершенно верны: когда митрополит послал к великому князю «по то житие, что ему дал старец Васьян», – Василий III «велел того жития доискаться, да и к митрополиту прислал»⁴⁹⁵. Вероятно, эта рукопись жития преч. Богородицы после суда была возвращена опять в великокняжескую казну и след. вместе с Вассиановой кормчей могла быть и в казне царя Ивана IV. – Антоний Поссевин, по его собственным словам в письме к герцогу тосканскому (в 1605 г.), в бытность свою в Москве в 1581 г. поднес царю Ивану IV греческий перевод деяний Флорентийского собора в богатом переплете и много «сербских книг»⁴⁹⁶. – О диаконе Исаии с Каменца-Подольского известно между прочим, что он прислан был в Москву испросить у царя Ивана IV – «из царской книгохранительницы на спись» библию, беседы св. Иоанна Златоустого на евангелие Матфея, переведенные иноком Селиваном под руководством Максима грека, и житие преп. Антония печерского. Мы не имеем сведений о результатах сего посольства и не можем сказать были ли даны все эти рукописи диакону Исаии; мы можем только думать, что все эти рукописи были в библиотеке царя Ивана IV, что имели основание посылать к царю Ивану IV⁴⁹⁷ диакона Исаию с просьбой о даче поминутых рукописей. А из описи царской казны начала XVII в. мы знаем, что одна из этих книг, именно житие преп. Антония Печерского, действительно в то время было в ней (см. об этом ниже на стр. 322). Ивашка Пересветов в своей челобитной царю Ивану IV говорит еще о нескольких рукописях, находящихся в царской казне, им поднесенных. «Вывез есми, – пишет он, – к тебе мудрые речи воеводы волошского Петра, и те речи легли в твоей казне царской»... У праздника в церкви на Рождество пресв. Богородицы «подал есми тебе две книжки с речьми царскими, что есми вывез из иных королевств»⁴⁹⁸... Известно также, что царь Иван IV, желая иметь славянский перевод синтагмы Матвея Властаря, обратился в 1556 г. к молдовалашскому господарю Александру с просьбой прислать оный. Князь Александр поручил исполнить желание царя епископу романскому Макарию, который, начав свой труд в 1556 г., окончил его, вероятно, не ранее 1560 г., так как означенная рукопись только 18 сентября 1560 г. была отправлена князем Александром царю Ивану IV⁴⁹⁹. – Из сохранившихся до нашего времени отрывков «описи домашняго имущества царя Ивана Васильевича по спискам и книгам 90–92 годов» мы узнаем, что в то время в «государевой постельной казне» находились книги: стихираль, летописец, «книга немецкая на бумаге, знаменье травник» и 6 евангелиев; из числа этих книг стихираль принадлежал князю Юрию Токмакову, летописец – Троице-Сергиеву монастырю, травник – Юрию Протасьеву. Кроме того, у царя еще тогда же были: другой травник, потребник, триоди постная и цветная⁵⁰⁰; под триодью постною здесь, вероятно, разумеется триодь 1490 г., писанная рукою преп. Иосифа Волоколамского, которая, как гласит имеющаяся на ней запись XVI в., «была много лета у государя царя и великого князя Ивана Васильевича всеа России в государской казне и Божиим повелением и судьбами и царским повелением прислана во обитель его, никому же просящу». К сожалению опись эта домашнего имущества царя Ивана IV 90–92 г. дошла до нас не в полном виде и потому можно предполагать, что исчисленными сейчас рукописями не ограничивалась, вероятно, царская библиотека. Мы знаем еще, что в 1565 г. в ней искали одну арабскую книгу Азя-ибу-имах-лукат (Аджаибу-ль-мах-лукат, чудеса природы), «государь тое книги в казнах своих искати велели, но «доискатися ее не могли»⁵⁰¹.

Изложенным начерпываются все те положительныя сведения о библиотеке царя Ивана IV, которые дошли до нашего времени.

Мы имеем еще одну опись царского имущества конца XVI и начала XVII века, содержащую опись платья и всякой казны, и в том числе царской библиотеки, времени царей Федора Ивановича, Бориса Годунова и Василия Шуйского. Судя по тому, что в числе книг она указывает «книжку, в четверть, литовскую, письмо польское, св. Кирилла патриарха о вере, страница русского письма, а другая польского», под которою, весьма вероятно, разумеется – «Казанье св. Кирилла патр. Иерусалимского», напечатанное в Вильне в 1596 году, – следует, что настоящая опись составлена не ранее этого года (1596 г.)⁵⁰². В тексте ее упоминается царевна Аксинья – дочь царя Бориса Годунова, вор Растрига, царь Василий (Шуйский); встречается дата 7113 год (стр. 36:37), и в трех местах 7119 года февраль месяц (стр. 43, 46:52). Около этого времени – февраля 1611 га, нужно думать, настоящая опись и появилась. Составлена она довольно тщательно, так как описывает все царское имущество, находившееся не только на «государевом старом дворе» (Бориса Годунова), но и на «Казенном дворе в нижней полате, где сидят дьяки», «из под полаты, что под Благовещеньем под навесом у решетки», «в большом погребе» «в палате, что против царицыны Золотыя палаты», «в задней повалыше», «из полаты, что позадь Благовещения» и др. Сравнивая ее показания с данными «розысков государевой казны у бывшей царицы Μ. П. Шуйской», мы сделаем, кажется, совершенно правильное заключение, что опись эта имеет целью привести в полную известность все оставшееся царское имущество, отдельные предметы коего, подаренные различным частным лицам царем и царицей Шуйскими, отбирались даже у первых; а составлена она уже по избрании на московский престол королевича Владислава (казначей Андронов и др.). Она перечисляет и книги вместе с другими вещами, поэтому нужно думать, что ею указываются все книги и рукописи, которые только были тогда в царской библиотеке, что из этой описи можно составить полный каталог всего заключавшегося в конце XVI и начале XVII вв. в царской библиотеке. На «старом государевом дворе» (т.е. Бориса Годунова, так как под этим именем «старого государева двора» в документах начала XVII в. обыкновенно разумелся двор, в котором жил Годунов до избрания на московский престол) – эта опись указывает следующие рукописи и книги: евангелие толковое в десть, печать литовская. Апостол писменой, в полдесть. Книга в десть, печать литовская, Василья Кесарийского. Псалтырь письменная в полдесть, толковая. Книга правила письменая, в полдесть, ветчана. Книга в затылке, в голых досках, письменая. Летописец, в полдесть. Книга в полдесть, писменая, выписано из правил святых отец цветки. Книжка в затылке, в досках, в четверть, выписано из правил же святых отец. Книжка в четверть литовская, писмо польское, святого Кирила патриарха о вере, страница русского писма, а другая польского. Книга, в полдесть, ветчана измарагд. Книга треодь цветная, в десть, печать московская. Книга, в полдесть, писменая треодь посная. Книга, в четверть, печать литовская, часословец. Книга, в полдесть, писменая охтаи 4-х гласов, начало 5 гласа. 2 тетрати, в десть, из Бытьи с знаменьем. 4 тетрати в кожах житье и кануны пречистые Знаменья да Онтония римлянина да Николы чюдотворца, а 4 выписана из Златоуста о нраве человеческом; все в полдесть. 5 тетратей польских печатных в полдесть. Книжка, в четверть, ветха, выписано из летописца. 4 книжки, в четверть, польские, печать литовская. Тетрать, в полдесть, травник немецкой печатной. 5 тетратей в полдесть, выписано из звездочетья. 2 книги, в десть, польские, печать литовская. 11 миней месячных: сентябрь писменой в десть, октябрь, ноябрь, декабрь, генварь в полдесть, 2 марта, одна в десть, а другая в четверть; апрель, май, июнь, в полдесть, все писменые». Кроме того, опись указывает еще в «большом погребе» 3 минеи месячныя за сентябрь, октябрь и июль и книгу в полдесть житие Антония Печерского, а «в коробках», находившихся в каком-то неотмеченном описью помещении царского дворца, были еще – в одной две псалтыри и Александрия⁵⁰³, а в другой вместе с ризами и патрахелями «и книги» – неизвестно какия, вероятнее всего богослужебныя – из царской моленной.

Таким образом книжное собрание у московских царей в самом конце XVI и начале XVII века состояло из 41 русской рукописи, одной книги московской печати, одной немецкой (травник), 10 книг литовской печати и 5 тетрадей польских (всего 58 №№). По содержанию книги, находившиеся в сей библиотеке, были: книги свящ. Писания вместе с толкованиями или без оных (7), книги содержавшие творения св. отцов церкви (3), богослужебные (4), минеи месячные (14) и вообще книги религиозного содержания (8), летописцы (2), Александрия (1). «5 тетратей выписано из звездочетья», 13 книг неизвестного содержания и единственная иноязычная книга – «Травник немецкой печати»⁵⁰⁴.

Эта опись для нас важна тем, что она положительным образом свидетельствует об отсутствии (за исключением «Травника» немецкого), как и должно было ожидать, в конце XVI и начале XVII века иноязычных книг и рукописей в царской библиотеке. Весьма важно для нас также и то обстоятельство, что в этой описи перечисляются, кажется, и те книги, которыя были в кабинете царя Ивана IV, в числе «Постельной казны», и о которых мы знаем из сохранившихся до нас отрывков описи домашнего имущества царя Ивана IV. Так летописец, травник немецкий и триоди постная и цветная, которыя в 1582 г. находились в постельной казне царя Ивана IV, указываются и в описи библиотеки царя Бориса. Поэтому мы имеем право думать, что эта опись библиотеки Бориса Годунова заключает не только книги, принадлежавшие ему или им приобретенные, но и книги, доставшиеся ему от его предшественников царей Ивана и Федора. В библиотеке этой не было в то время ни греческих, ни латинских, ни еврейских рукописей, о которых говорит нам хроника Ниенштедта и список проф. Дабелова.

Но не было ли сих иноязычных рукописей в царской библиотеке ранее сего при царе Иване IV? Может быть все эти рукописи царской библиотеки не дошли до нас и не упоминаются в описях царского имущества конца XVI в. и начала XVII в. потому, что оне или сгорели в один из московских пожаров (1547 или 1571 года) или погибли от какой-либо другой причины. Итак, были ли иноязычные рукописи в библиотеке царя Ивана IV?

Свидетельств о существовании на Руси греческих рукописей и переводов с греческого языка на русский, за весь домонгольский период нашей истории мы имеем не особенно много. Известно, 1) что великий князь Ярослав (ⴕ 1054) заботился о переводах с греческого на русский, «собра писцы многи и прекладаше от грек на словенское письмо»; 2) что для князя Николая Святоши черниговского (ⴕ ок. 1142 г.) сделан был с греческого перевод 2-х небольших произведений и 3) что князья Всеволод Ярославич (1078–1093) и Михаил Юрьевич знали иностранные языки. – Татищев к этим фактам присоединяет еще другие, свидетельствующие как о многочисленных греческих рукописях, бывших у нас на Руси в домонгольский период, так и об обучении русских греческому и латинскому языкам. Но после разбора повествований Татищева Б. Е. Голубинским, показавшим, как историк XVIII века изменял по своему исторические свидетельства и доказавшим, что летописи совсем не знают приводимых г. Татищевым фактов, которые суть плод его фантазии, после этого разбора – повествования Татищева, конечно, должны быть оставлены»⁵⁰⁵.

Достоверные свидетельства мало говорят в пользу нахождения на Руси в домонгольский период греческих рукописей в большом количестве. Но если бы мы признали достоверным (что решительно невозможно) разссказ Татищева, подарившого князю ростовскому Константину Всеволодовичу (ⴕ 1218) «одних греческих книг более 1000», то прежде чем положить греческие рукописи, бывшие у того или другого князя, в основу библиотеки московских великих князей, – должны доказать возможность перемещения рукописей из одной местности в другую, иногда значительно отдаленную, возможность того, чтобы откуда-либо с юга или юго-запада рукописи были перенесены на север России, в Москву. Рукописи, принадлежавшие какому-либо киевскому князю, на юге и должны были остаться и, если бы оне уцелели до нашего времени, то там и следовало бы их разыскивать. Связывать историю московских рукописных собраний с историею собраний князей киевской Руси, – несправедливо.

Выше уже сказано, что первые московские великие князья не отличались любовью к просвещению. Поэтому и трудно предполагать в их книгохранилищах присутствие каких-либо иноязычных рукописей. Рукописи, которыми они владели, вероятно, были исключительно русские и притом оне были едва ли в значительном количестве. С течением времени, с расширением их сношений с греками в Москве могли быть и греческие рукописи, чему могли способствовать нередкие приезды в Москву за милостыней греческих иерархов, из коих некоторые оставались на Руси епархиальными архиереями⁵⁰⁶.

Относительно напр. митрополита Фотия мы имеем положительное свидетельство, что после него остались греческия рукописи. Инок Вассиан Патрикеев в своих сочинениях между прочим ссылался на «греческий номоканон московской соборной церкви, что вывезен из Царяграда митр. Фотием»⁵⁰⁷. Греческие рукописи могли оставаться и после других греческих иерархов, живших в России, напр. после митроп. Исидора.

Количество в Москве греческих рукописей значительно должно было увеличиться со времени брака вел. князя Ивана III на греческой царевне Софье, когда последовал большой наплыв греков в Россию. В это именно время могло попасть несколько греческих рукописей и в царскую казну. Но число их здесь должно предполагать небольшое. В перечнях приданого Софьи, как теперь известно, не было греческих рукописей. Очевидно у Софьи не было особого собрания их, а могли быть только единичные рукописи у ней или у сопровождавших ее лиц. Эти греческие рукописи, поступившие в великокняжескую казну после Софьи и от ее родственников, пребывавших в Москве, могли сохраняться в казне и в XVI веке⁵⁰⁸.

Намек на то, что в начале этого столетия оне были в ней, дает Максим грек, в предисловии к переведенной им Толковой псалтири говоря, что греческий оригинал – (рукопись) он получил от вел. князя. Но не следует увлекаться и предполагать, что греческих рукописей в казне великого князя Василия III и царя Ивана IV было много. Мы видели уже, что при переводе Максимом греком толкования на Деяния апостольские, в Москве не нашлось греческого оригинала продолжения сего толкования (с 14 главы), с которого можно было бы докончить перевод и Максиму греку пришлось переводить другое толкование на эти главы, неизвестно кем составленное.⁵⁰⁹ – Если бы в казне царя Ивана IV было значительное количество греческих рукописей, то Курбский, так сильно заботившийся о переводах с греческого на русский язык творений отеческих и с большим трудом достававший печатные их издания, при переписке своей с Грозным не позабыл бы укольнуть его и этим, – пренебрежением к возможности обогащения русской письменности отеческими творениями.

Но если возможно допустить предположение о нахождении в великокняжеской и царской казнах небольшого количества греческих рукописей, то согласиться на возможность нахождения в ней латинских и еврейских рукописей – положительно нельзя. Ни царевна Софья, ни греки, приезжавшие в Москву до нее и после нее, не могли их доставить в Москву. Откуда оне могли появиться здесь? Кем и с какою целью оне были доставлены сюда? Вопросы, ответ на которые подыскать немыслимо. Выше я уже говорил, что константинопольский патриарх не мог прислать при крещении Руси ни латинские-еретические, ни еврейские-нехристианские рукописи. Еврейские рукописи не могла привести и Софья, а латинские, произведения классиков, не отпустил бы к русским-варварам Запад XV в. (см. выше, стр. 262–263). Из приведенных выше перечней царских библиотек с конца XVI века и за первую половину XVII в. мы видели, что в них ни разу не упоминалась какая-либо еврейская или латинская рукопись и что иноязычныя книги появляются почти только со второй половины XVII в. След. предполагать нахождение в царской казне XVI в. большого собрания латинских и еврейских рукописей, значит утверждать противное историческим свидетельствам.

Вывод из всего сказанного тот, что и в XVI в. у московских великих князей и царей была библиотека; она состояла главным образом из русских рукописей и таких же книг московской, литовской и др. печати; в ней могло быть несколько (во всяком случае небольшое число) греческих рукописей, но в ней не было ни латинских, ни еврейских рукописей.

Мне остается еще сказать о судьбе царских библиотек. Речь об этом представляет особый интерес еще потому, что в самые последние годы высказано мнение (Эд. Тремером, А. И. Соболевским и другими), что царская библиотека скрывается доселе под землей в московском Кремле в одном из тайников.

Итак, куда девались те рукописи, которые прежде находились в царских библиотеках? Некоторые данные для ответа на этот вопрос мы находим в тех описях, перечнях царских библиотек, которые сохранились до нашего времени. В цитованной выше «описи домашняго имущества царя Ивана Васильевича» 90–92 гг. читаем: относительно «стихираля» – «отдано княж Юрьеву сыну Токмакову», о «летописце» – «отдан к Троице», об одном евангелии – «отдано в Архангел в предел ко гробу», о другом – «отдано к Ивану Предотече»⁵¹⁰. Из книг царя Михаила Федоровича его преемник в 1649 году одну (правила) отдал в Саввин Звенигородский монастырь⁵¹¹. Книги царя Федора Алексеевича из его книгохранительницы в 1683 году были приняты в Мастерскую государеву палату,⁵¹² где находились и в 1720 г.⁵¹³ Из числа этих, вероятно, книг были взяты из сей палаты к высочайшему двору: в 1730 году – о происхождении рода царского величества от Рюрика с подписанием персон, а в 1732 г.– родословная великих князей российских Хурелича, 1673 г., и летописец письменный, полууставом, в лицах. В описи вещей Мастерской и Оружейной палат 1745 года значатся и рукописи, принадлежавшие царю Феодору Алексеевичу. Некоторые из них в 1775 г. взнесены, по высочайшему повелению, в комнаты ее величества⁵¹⁴, а иные из них и доселе хранятся в бывшем Архиве Оружейной палаты. Книги царевича Алексея Алексеевича, находившиеся в его хоромах, после его смерти, отданы в Оружейный приказ⁵¹⁵. В 1682 г. нотные книги были переданы в палату, «где стаивала Шатерная казна»⁵¹⁶. При Петре великом в библиотеку Академии Наук поступило 265 книг преимущественно богословского содержания, принадлежавших царевичу Алексею Петровичу. По смерти Петра сюда же поступила его собственная коллекция, состоявшая из географических карт, рисунков, чертежей и книг, касающихся истории, гражданской, военной и морской архитектуры; сюда же поступило до 600 печатных книг и рукописей, принадлежавших царевне Наталии Алексеевне⁵¹⁷. Некоторые из книг, поступивших в дворцовые учреждения, были, передаваемы и в другия места и разным лицам на время или навсегда⁵¹⁸. Этим нужно думать, объясняется тот факт, что рукописи, прежде принадлежавшие кому-либо из лиц царского семейства, теперь находим в разных местах. Подобных рукописей, т.е. принадлежавших к составу царских библиотек, имеется несколько в Московском Архиве Министерства Иностр. Дел, в Государственном Древлехранилище, один из отделов коего заключает именно книги, бывшие в употреблении в среде царского семейства (в этом отделе всего 15 №№). Часть подобных же рукописей находится в Архиве Оружейной палаты, в палатах бояр Романовых, в Московском Публичном и Румянцевском музеях и др.⁵¹⁹ Некоторые из них должны быть в Императ. Публичной библиотеке, особенно среди книг и рукописей, поступивших из Императорского Эрмитажа. Это относится к царским библиотекам ХVII-XVIII вв. Что же касается библиотек царя Ивана IV и Бориса Годунова, то нужно предполагать, что оне погибли в Смутное время, когда поляки хозяйничали в московском Кремле, раскрали царскую казну и царский архив. Если мы припомним, в каком положении были царский дворец и все дворцовые постройки ко времени избрания на царство Михаила Феодоровича Романова, то нисколько не удивимся исчезновению рукописей царских библиотек. Если царские палаты и хоромы были без кровли, полов и лавок, без окошек и дверей, то как могли уцелеть в сих палатах рукописи?

Выше мы видели, что в казне вел. князя находились Вассианова кормчая и Метафрастово житие пресв. Богородицы, обе рукописи писанные Исааком Собакою. По многим причинам было бы конечно важно, если бы обе эти рукописи или по крайней мере какая-либо одна из них сохранилась до нашего времени. Но пока мы не можем указать ни той, ни другой. Списков Вассиановой кормчей до нашего времени дошло пять: 1) Императ. Публичной библиотеки (собрания гр. Толстого № 169 в лист, см. стр. 92–93 описания); 2) Государственного Древлехранилища (в Московском Главном Архиве Министерства Иностранных Дел), отд. V, р. I, К» 17; 3) Московского Публичного и Румянцевского музеев (собрания Пискарева рукоп. № 39); 4) Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря, № 16 и 5) собрания графа Η. П. Румянцева № 236; см. описания стр. 313 – 315. – Но ни об одном из этих списков Вассиановой кормчей мы не можем сказать, что он принадлежал к составу великокняжеской казны, что он написан Исааком Собакою⁵²⁰. – До нашего времени дошла одна рукопись, которая, если верить имеющейся на ней надписи, принадлежала к составу библиотеки царя Ивана IV-го. В одном известном собрании частного лица в Москве имеется рукопись, в лист, содержащая три Толковых псалтыри, написанная в 1536 году, ибо на л. 200 читаем: «перечень летом от начала мира до сего настоящаго лета 7044-го». Рукопись эта в начале XVIII в. хранилась в одной из Синодальных библиотек (Кремлевской или Типографской), так как в начале ркп., на 2-м белом листе, имеется надпись, сделанвая Аф. Скиадою, встречающаяся и на многих других Синодальных рукописях: «videtur scriptus seculol6». В этой рукописи на первом белом листе находятся следующие слова, написанные отчетливым почерком: «ista psalterium magnae Regi». Надпись эта, делающая две ошибки в согласовании (ista, magnae), вселяет сомнение в справедливости показания своего; но ркп. написана красивым почерком, весьма аккуратно и вполне достойна быть причисленной к числу царских рукописей. Из царской казны рукопись эта в неизвестное нам время могла поступить или в какой-либо монастырь, откуда взята была в Синодальную библиотеку (вероятнее всего Типографскую), или же поступила прямо в последнюю из царской казны.

Некоторые имеют наклонность думать, что та царская библиотека XVI в., о которой говорится в сказании о Максиме греке, у Ниенштедта и в списке Дабелова, сохранилась до нашего времени, но находится не поверх земли, а под нею, в московском Кремле, за тройными замками, в особых подвалах, в которых она была, по словам пастора Веттермана, и при царе Иване IV-м. Но допустить это предположение, как оно ни желательно, невозможно.

Это предположение зиждется на другом, что предки наши так мало ценили рукописи, что даже не нашли нужным оставить потомкам хотя краткий список книг, входивших в состав этого богатого собрания. Но этого-то пренебрежения к рукописям и невозможно допустить. Напротив, мы имеем множество свидетельств противного. В каждую опись имущества, производившуюся в ХVI-м веке или XVII-м, включались наравне с другими вещами и рукописи, и книги как русские, так и иноязычные⁵²¹. Если бы где-либо, в каком-либо подвале или хоромах царских, хранилась эта богатая библиотека, то до нашего времени дошел бы какой-либо перечень ее в сохранившихся бумагах XVI-XVII вв. Дворцовые или царские библиотеки не представляют в этом отношении исключения и, как мы видели выше, краткие каталоги их мы имеем как от XVI, так и от XVII и ХVIII вв. Предполагать, что после осмотра библиотеки царя Ивана IV Веттерманом, она была опять заключена в подвалы, которые де были замурованы и о нахождении в которых сей библиотеки совсем позабыли, – невозможно.

В этом случае я вполне согласен с И. Е. Забелиным, который говорит, что «такое количество книг не могло быть потеряно из памяти не только дьяков и казначеев, но и простых дворцовых служителей, близких к царскому казнохранилищу, а потому оно не могло быть по небрежности или по забвению закладено и замуровано в каком-либо казенном подвале. Этого ни под каким видом не могло случиться ни в XVI, ни в XVII столетиях, когда всякий и малейший уголок дворцовых помещений был на ответственном и очень строгом надзоре и счете с подробными описями у дворцовых дьяков и у разных управителей дворцового хозяйства. О таких помещениях стали забывать только со времени Петра, когда Московский дворец совсем был покинут на разрушение» (стр. 37)... По отношению к книгам невозможно допустить какого-либо забвения и в XVIII в. со стороны дворцового управления и дворцовых управителей. Что последние и в XVIII в. обращают внимание на книги, об этом говорят положительно сохранившиеся описи их, составленные в это время. Книги, напр. указываются в описи платью и другим вещам, принятым в государеву Мастерскую палату с государева двора в с. Преображенском в 1705 году; в описи казны Мастерской палаты 1720 года; в описях церковной утвари дворцовых церквей, составленных в 1680–1724 годах⁵²²; в «описи ведомства Камор-цалмейстерской конторы имеющимся в казенных палатах всяким вещам и обоям», составленной в 1737 г.⁵²³ и др. В 1723 г. некоторые книги из Мастерской палаты были вытребываемы в Сенат, откуда в том же году были возвращены⁵²⁴. Об этом же внимании к книгам свидетельствует и тот факт, что в 1764 году был составлен каталог книгам граф. Головкина и Андрея Остермана, хранившимся в Покровском дворце (в с. Покровском, ныне часть Москвы).

Предположение о том, что библиотека царя Ивана IV скрывается под землей невозможно допустить и по чисто рассудочным соображениям.

После предполагаемого осмотра ее Веттерманом о ней совершенно забыли и мы нигде не находим никаких упоминаний о ней. Почему такое забвение постигло ее?

Если виной Смутное время, то почему же после Смутного времени не вспомнили об этом сокровище? Многие деятели, действовавшие до Смуты и во время ее, служили и после и могли бы указать рукописи, которые в прежнее время ценились высоко. Почему о сих рукописях после смерти Грозного не вспомнил Борис Годунов, о склонности которого к просвещению мы имеем известия. До нас дошли описи царской казны начала XVII в., в каковых встречаем довольно подробное перечисление всего царского имущества, которое все приводилось в известность, отыскивалось в различных дворцовых помещениях. Почему же при этом случае оставлена была в забвении такая большая царская библиотека, состоявшая из 600 греческих, латинских и еврейских рукописей? Почему о ней ничего не знает патриарх Филарет Никитич, который и при Грозном занимал одно из видных мест и должен был знать о ней. Если бы эти рукописи были спрятаны под землей, то зачем было патр. Филарету Никитичу посылать на Восток справиться, есть ли в греческих книгах слова «и огнем»? Для чего было потом при патр. Никоне посылать Суханова на Восток нарочно за рукописями и тратить весьма большие деньги (до 50 000 р.), когда можно было сделать это гораздо проще, сходив в подвалы царские? Зачем Суханову нужно было покупать греческие рукописи, содержавшие произведения классиков, языческих писателей, когда подобных рукописей, по словам Веттермана и Дабелова, так много было в библиотеке царя Ивана IV, запертой в одном из кремлевских подвалов?... А Суханов, как известно, отправлен был в Константинополь и на Афон за греческими рукописями с согласия царя и необходимые для этого средства даны ему из царской казны – Сибирского приказа. Почему же при этом случае не вспомнили о запертых в царских подвалах рукописях и при существовании их решились на расход такой весьма большой суммы денег?... И в это время, и после привоза им греческих рукописей в них была нужда, так как на Печатном дворе книги исправлялись сообразно с греческими. Почему же ни разу при этом не вспомнили о царских рукописях, лежавших без всякого употребления в подвалах?

Из всего изложенного я позволю себе сделать следующие выводы:

1) Мы не имеем ни одного современного русского свидетельства о существовании в XVI в. царской библиотеки, состоявшей из громадного количества иноязычных рукописей (греческих, латинских и еврейских).

2) Свидетельство хроники Ниенштедта по многим причинам весьма сомнительно и не может быть принято.

3) Список проф. Дабелова – поддельный.

4) У царя Ивана IV была библиотека, состоявшая из русских, литовских, польских и 1 немецкой книг и рукописей, в коей могло быть (прямых указаний на это нет) и несколько греческих рукописей, но 600 греческих, латинских и еврейских рукописей в ней не было,

и 5) в московском Кремле под землей никакой библиотеки царской нет.