Семья отца Сергия

Родилась в купеческой семье. В воспоминаниях ее дочери Елизаветы Сергеевны Мечёвой, публикуемых в этой книге, содержится такой примечательный факт. В 1905 году в семье Шафоростовых потерялся родственник. Мама Елизаветы решила пойти к старцу Алексию Мечёву, чтобы прояснить судьбу пропавшего, и взяла с собой 15-летнюю Фросю. Отец Алексий подробно рассказал им все, что касается родственника, а потом положил руку на плечо Евфросинии и произнес: «Ты – моя будущая невестка». Девушка в это время училась в гимназии, ни о каком замужестве не помышляла, а потому они сочли сказанное старцем за шутку. Через девять лет студентка- ботаник Высших женских курсов Евфросиния Николаевна Шафоростова, работая сестрой милосердия во 2-м подвижном лазарете Красного Креста Московского купеческого и биржевого общества, познакомилась с братом милосердия Сергеем Алексеевичем Мечёвым. В 1918 году она стала его женой. Отныне всю свою жизнь Евфросиния Николаевна посвятила детям и мужу. В интервью газете «Православная Москва» (2001. № 22. Ноябрь. С. 7) старшая дочь Евфросинии Николаевны и отца Сергия Ирина Сергеевна Мечёва говорит, как велика в воспитании детей в их семье роль матери – ее живой веры, любви и совместной с детьми молитвы.

В 1929 году отца Сергия арестовали и выслали по этапу в Северный край, в город Кадников. Евфросинии Николаевне пришлось устроиться на работу, поэтому навещать его она могла только во время отпусков, а в 1932 году сама подверглась аресту. Получила три года ссылки с «минусом 12», то есть запретом на проживание в 12 крупных городах страны (был еще «минус 6»), Ссылку Евфросиния Николаевна должна была отбывать на Урале, но по ходатайству духовных чад отца Сергия через Красный Крест удалось добиться разрешения жить в Кадникове. При таких грустных обстоятельствах семья вновь воссоединилась на Вологодской земле. Правда, ненадолго.

К малолетним детям Мечёвых Ирине, Алексею, Елизавете и Анне, оставшимся без родителей и оказавшимся после уплотнения в условиях весьма перенаселенной коммуналки, переехал младший брат матери Глеб Николаевич Шафоростов. Дети называли его «дяпаоп» (дядя-папа-опекун); в те времена вообще широко были распространены сокращения и аббревиатуры. Пять лет, пока Евфросиния Николаевна не вернулась в Москву (опять же походатайству Красного Креста и лично Е. П. Пешковой), он жил с детьми. Помогали ему в бытовом плане верные чада отца Сергия.

Весной 1933 года священника Сергия Мечёва вновь арестовали. 8 марта вечером Евфросиния Николаевна проявляла фотографии. В дом пришли с обыском, отобрали все документы, взяли какие-то вещи, в том числе и фотоаппарат (к счастью, богослужебные сосуды отец Сергий почему-то незадолго до того перенес на другую квартиру). Отца Сергия увели.

Евфросиния Николаевна была жертвенным человеком. Во время заключения мужа она всегда молилась, чтобы хуже было ей, а отцу Сергию хоть чуть-чуть полегче.

Из Кадникова до Вологды добирались следующим образом: до реки Сухоны – пешком, а там на пароходе до пристани Рабанга. Пароход приходил к месту назначения поздно вечером. Оказавшись на пристани впервые, поняли, что придется ждать здесь до утра, и попросились на ночлег к местному священнику. Им оказался настоятель Спасо-Преображенской церкви Александр Константинович Соколов. Не говоря ни слова, он приютил семью семью отца Сергия. И позднее Евфросиния Николаевна – с детьми или без них – всегда останавливалась у отца Александра и его матушки Елизаветы Павловны. Священник Александр Соколов был арестован в августе 1937 года и в ноябре того же года расстрелян.

Так тянулись мучительные дни, недели, месяцы. Когда отца Сергия перевели на лесопилку близ Кубенского озера, Евфросиния Николаевна ходила туда пешком за 40 километров, носила передачи, что удавалось собрать, а иногда и отец Сергий кормил ее «премиальным» обедом. Часто во время этих походов ноги у нее покрывались нарывами, от ходьбы нарывы лопались... Через два месяца работы на лесопилке кончились, заключенных перевели на Сухону разгружать лес со вмерзшей в лед баржи. И туда ходила Евфросиния Николаевна на свидания к мужу. Однажды пришла – а бараки пусты: заключенных перевели в Вологду. В эту ночь Евфросиния Николаевна увидела сон: большой храм, похожий на Черниговский собор в Гефсиманском скиту, в нем много близких людей. Появился отец Сергий и направился к Царским вратам читать входные молитвы. Что-то подсказало Евфросинии Николаевне, что она должна во всем подражать мужу. Отец Сергий с поклонами приложился к иконам – и она тоже. Он отошел вправо к большому и очень красивому образу Богородицы «Всех скорбящих Радость», положил перед ним земной поклон, приложился – и Евфросиния Николаевна то же самое сделала. Затем они пошли в заднюю часть храма, отделенную сводом («Как у нас панихидный столик», – говорила Евфросиния Николаевна). Там стояла большая икона Иоанна Предтечи. Ей они также поклонились и приложились... Позднее Евфросиния Николаевна спросила у одного священника об этом сне. Он объяснил, что они с отцом Сергием вошли тогда в новый этап жизни, на которую их благословляет девственник Иоанн Предтеча. Так оно и получилось.

Наутро Евфросиния Николаевна поехала в Вологду, побывала в двух тюрьмах, но мужа не нашла. Оказалось, его отправили в очень тяжелый лагерь на станцию Плесецкая – и минувшей ночью как раз провезли мимо Сухоны, где она ночевала.

Можно до бесконечности рассказывать о мытарствах Евфросинии Николаевны на ссыльно-лагерных путях-перепутьях–своих и мужа. С детьми она смогла воссоединиться, как уже говорилось, только через пять лет. Мужа иногда видела – на даче в Красном Бору под Калининой, в Рыбинске, но вместе жить им больше не довелось. Она ждала его каждый день, каждую минуту. Как вспоминала ее дочь Елизавета Сергеевна, если кто-то хотел взять какую- либо вещь отца Сергия, она возражала: «А старичок вернется, что он будет носить?» В 1959 году, незадолго до ее кончины, дочь Ирина сказала Евфросинии Николаевне, что отец Сергий никогда не придет. Она отвернулась к стене и несколько дней лежала молча. На просьбы откликнуться, покушать однажды произнесла: «Впервые Сережа меня обманул – обещал вернуться и не вернулся...»

А еще о Евфросиния Николаевне Мечёвой рассказывали те, кто ее хорошо знал: она никогда и никого не осудила. Никогда и никого. Была человеком величайшего терпения и смирения. Жизнь ее, полная мытарств и скорбей, – пример христианского благочестия и святости.

Старшая дочь отца Сергия и Евфросинии Николаевны Мечёвых, второй ребенок в семье (первая девочка, Марина, умерла в младенчестве).

Как говорил отец Сергий (воспоминания Е. О. Костецкой), Ирина, или Ика, так звали ее в семье, оказалась из всех детей для него самым близким человеком. Это и неудивительно, ведь когда отца Сергия арестовали впервые, Ирина уже училась в начальных классах школы. По свидетельству Ирины Сергеевны, тесный контакт с отцом установился у нее в период его ссылки в Северный край, куда детей привозили на каникулы (до этого с семьей он бывал редко из-за крайней занятости на приходе). Она во всем подражала отцу, помогала ему во время тайного совершения на дому богослужений и в Кадникове, и в Калинине, и в Рыбинске. Ирина Сергеевна прекрасно знала службу. Когда в конце жизни она, находясь в своей келье в доме причта, по трансляции слушала всенощную или литургию, при каких-либо нестроениях на ее подвижном лице присутствовала вся гамма чувств – от негодования до скорби. Строгая, требовательная к себе, она и для других поднимала планку в вопросах веры, нравственности, отношения к делу весьма высоко. Умела признать свои ошибки, и если кого незаслуженно обижала, то искренне, со слезами на глазах раскаивалась и просила прощения... Перед перенесением мощей святого праведного Алексия (2001) ей задали вопрос: «Как ощущает себя человек, связанный со святыми людьми кровным родством?» Ответ был предельно откровенен и весьма характерен для Ирины Сергеевны: «Я знала людей, умевших сочетать научную работу с надлежащим домашним молитвенным правилом. У меня времени на это не хватало. Я почувствовала свою вину перед дедом и отцом, ощутила, что лучше бы быть рядовым членом церковной общины, чем недостойным потомком выдающихся людей».

После средней школы Ирина Сергеевна поступила в медицинский институт, который в связи с началом Великой Отечественной войны окончила досрочно, – уже в октябре 1941 года она была зачислена на должность зауряд-врача в Московский областной научно-исследовательский туберкулезный институт (в 1942–1943 годах – эвакогоспиталь № 5021), где одновременно обучалась в ординатуре. С января 1950 года и до выхода на пенсию (1984) в трудовой книжке И. С. Мечёвой записано только одно место работы (с продвижениями по службе, большим числом благодарностей и т. д.): Московский государственный научно-исследовательский институт туберкулеза. Здесь в 1953 году она защитила кандидатскую диссертацию. Награждена медалями «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «В память 800-летия Москвы». Ветеран труда.

С 1959 по 1973 год НИИ туберкулеза возглавлял профессор медицины академик Николай Андреевич Шмелев – человек глубоко верующий. Женат он был на Надежде Саввишне Драгуновой – маросейской прихожанке. На квартире академика Шмелева отец Сергий Мечёв, когда тайно оказывался в Москве в период ссылок, служил литургию. Н. А. Шмелев помог Ирине Сергеевне устроить в институт лаборантом сестру Елизавету Сергеевну, не имевшую специального образования.

Если сыну священномученика Сергия Алексею Сергеевичу Мечёву выпала тяжкая доля лагерей и ссылок, то Ирине Сергеевне– работа и еще раз работа. На ее попечении находились больная мать, сестра, нужно было отправлять посылки и поддерживать в заключении брата, помогать оказавшимся в стесненных обстоятельствах маросейцам. Близкие вспоминали, что рано утром, не позавтракав, с неизменной фразой, бросаемой на ходу: «Некогда, опаздываю», – она выбегала из дома, а возвращалась лишь поздним вечером. Помимо основной работы, занималась переводами, редактированием научных статей. И никого не забывала – звонила, навещала... К примеру, в жизнеописании исповедника, праведного Петра Великодворского (Чельцова) читаем: «Летом 1949 года приезжала ко мне в гости врач, <...> дочь священника Мечёва Сергея, отбывавшего наказание совместно со мной в городе Кадников». Самые тесные отношения она поддерживала с архимандритом Борисом (Холчевым), владыкой Стефаном (Никитиным), Марией Николаевной Соколовой (монахиней Иулианией) и многими другими.

Второй ребенок в семье священномученика Сергия и его матушки Евфросинии Николаевны. В 1939 году с отличием окончил школу и поступил на механико-математический факультет Московского университета. Осенью того же года был призван в ряды Красной Армии.

В июне 1941-го воинская часть, в которой служил Алексей Сергеевич, дислоцировалась под городом Гродно, недалеко от границы. Вот что рассказывал он сестре Ирине Сергеевне Мечёвой.

Накануне войны основной состав части был отправлен на полевые учения, оставшиеся на месте занимались обслуживанием техники. В винтовках – по одному патрону. 21 июня в части до поздней ночи крутили кинофильм. Артиллерийская канонада на заре 22-го явилась для всех полной неожиданностью. Разрозненные группы уцелевших бойцов стали прорываться на восток, пытаясь соединиться с другими нашими частями. Добежали до находившегося неподалеку кладбища, затаились среди могил. Однако вражеские самолеты, пикируя, расстреливали беглецов практически в упор. После бомбежки немногие уцелевшие собрались вместе, снова тронулись в путь. А. С. Мечёв получил тяжелую контузию. Есть было нечего, обувь и одежда изодрались в клочья, но все это не шло ни в какое сравнение с тяготами, которые они испытали, попав в плен. Воспользовавшись случаем, А. С. Мечёв бежал из лагеря. Батрачил у крестьян на Смоленщине. Когда пришли советские войска, немедленно обратился в военкомат, но был арестован как неблагонадежный. В начале 1944 года получил десять лет заключения в лагерях уже советских. Срок отбывал на тяжелейших работах под Соликамском, а затем за полгода до освобождения каким-то чудом был переведен в закрытое конструкторское бюро в Подмосковье. После смерти Сталина это КБ переехало в Горьковскую (ныне – Нижегородская) область.

Алексею Сергеевичу очень много дала работа в заключении с талантливыми инженерами. Они опекали его и по-человечески, и в научном плане. Все свободное время он проводил за штудированием программы технического вуза.

После возвращения из лагеря в 1954 году Алексей Сергеевич не смог прописаться в Москве, не приняли его и в Политехнический институт, хотя он сдал все экзамены на «отлично». Тогда по совету своих лагерных друзей он уехал на Украину и устроился на работу в ОКБ при заводе «Пожспецмашина» в поселке Ладан Прилукского района Черниговской области (позднее КБ перевели в Прилуки, и уже до конца жизни А. С. Мечёв оставался в этом городе). Здесь же на заводе он встретил свою будущую жену – Екатерину Моисеевну Виштак. Венчал их в подмосковном Акулове отец Сергий Орлов (в тайном постриге – иеромонах Серафим). В семье родились две дочери – Елена (с отличием окончила Московский авиационнотехнологический институт, проживает в Канаде) и Ирина (по образованию фармацевт, окончила Первый Московский медицинский институт, живет в Москве, прихожанка храма Святителя Николая в Клённиках). Екатерина Моисеевна Мечёва и сегодня трудится в Николо-Клённиковском храме.

А. С. Мечёв уже в зрелом возрасте добился-таки своего – получил высшее образование: сначала заочно учился в Мелитопольском институте механизации сельского хозяйства, а затем перевелся во Всесоюзный заочный машиностроительный институт, который окончил с отличием (1961) по специальности «Автомобили и тракторы». В 1971 году защитил кандидатскую диссертацию. Имел около 100 печатных работ, в том числе две книги (в соавторстве), являлся ведущим специалистом по конструированию пожарных машин.

А. С. Мечёв скончался в Москве, находясь здесь в служебной командировке. Похоронен на Немецком (Введенском) кладбище в могиле матери – Евфросинии Николаевны Мечёвой.

Окончила среднюю школу, ускоренные медицинские курсы. По предположению ныне здравствующих Мечёвых, имела театральное образование, однако документальных подтверждений этому не найдено. В семейном архиве сохранилась справка, свидетельствующая о том, что Елизавета Сергеевна с сентября 1947-го по апрель 1948 года была актрисой Усть-Каменогорского областного драматического театра (Казахская ССР). Вероятно, туда она поехала по приглашению маросейской прихожанки, режиссера Людмилы Александровны Дилигенской (в монашестве Серафимы) . Вернувшись в Москву, некоторое время работала лаборантом в Московском НИИ туберкулеза.

Однако в основном жизнь Елизаветы Сергеевны была посвящена семье и Церкви. Она навещала брата в лагерях, ухаживала за больной матерью, многократно ездила в Ташкент к архимандриту Борису (Холчеву), опять же ухаживая за находившимися возле него старушками и посещая церковные службы. Обо всем этом рассказывается в ее воспоминаниях, впервые публикуемых в этой книге. Кроткая, глубоко верующая, на склоне лет она проживала в доме причта при храме Николы в Клённиках.

По образованию библиотекарь. Став женой кадрового офицера, уехала вслед за ним из Москвы. Семья, в которой родилось трое детей – дочь и два сына, по долгу службы ее главы многократно меняла места жительства. Умерла А. С. Мечёва в Петрозаводске.

В заключение еще раз скажем, что далеко не обо всех маросейцах, близких к отцу Сергию духовных его чадах, составлявших ядро общины, мы здесь рассказали.

Вспомним Коншиных Владимира Дмитриевича (1903–1970) и Киру Сергеевну (урожденную Квашневскую). По семейному преданию, еще старец Алексий Мечёв сказал им: «Кира и Володя, я вас благословляю дружить всю жизнь». Японист по первому образованию, Владимир какое-то время вел на Маросейке кружок японского языка для детей.

В 1927 году В. Д. Коншина арестовали «за участие в антисоветской группе священника Мечёва и антисоветскую пропаганду». Приговорили к трем годам ссылки в Казахстан. После отбытия этого срока он был еще на три года лишен права проживания в 12 крупнейших городах страны. Поселился во Владимире. 17 октября 1936 года на квартире, которую снимала семья отца Федора Семененко под Рыбинском, отец Сергий Мечёв венчал В. Д. Коншина и К. С. Квашневскую. Их дочь Екатерина Владимировна (в замужестве Левшенко) поведала то, что ей рассказывали родители. На венчание приехала Татьяна Алексеевна Давидова (в замужестве Евдокимова), сшившая невесте свадебное платье. В белой фате Киры Сергеевны в дальнейшем венчались многие невесты, в том числе и Екатерина Моисеевна Виштак, ставшая женой Алексея Сергеевича Мечёва. Коншины всегда оставались верными маросейскому братству, проявляя заботу о тех, кто в этом нуждался, передавая традиции мечёвской общины следующим поколениям.

Буткевичи Глеб Андреевич (1902–1943) и Татьяна Николаевна (урожденная Галицкая; 1901–1975). Их венчал отец Сергий около 1936 года. На квартире Буткевичей в Сокольниках он, тайно приезжая в Москву, встречался со своими духовными детьми. Сейчас родившаяся в 1937 году дочь Глеба Андреевича и Татьяны Николаевны Мария Глебовна (в замужестве Ефимович) является членом «двадцатки» храма Святителя Николая в Клённиках.

У Василия Ивановича Глушкова и его жены Юлии Петровны (урожденной Немовой) было четыре дочери: Юлия (р. 1886), Елизавета (1888–1970), Ольга (1890–1978) и Анна (1893–1979). Жили они в Путейском тупике, дом 4, квартира 17 (дом церкви Святителя Николая в Кобыльском, разобранной в 1930 году). В этой квартире святитель Афанасий (Сахаров) тайно служил литургии, сюда он присылал сестрам Глушковым поздравительные открытки. Все четыре сестры были духовными чадами отца Сергия Мечёва, активными маросейскими прихожанками. После закрытия храма на Путейском ставились домашние рождественские спектакли, в которых играли дети отца Сергия, сестер Глушковых и других маросейцев.

Марию Александровну Залесову и Клавдию Петровну Захлыстову еще старец Алексий благословил жить вместе и с тех пор они, очень разные по характеру, не расставались всю жизнь.

Назовем здесь еще профессора медицины Петра Александровича Павлова, врача Веру Валериановну Саввину (урожденная Введенская), Антонину Михайловну Волкову, Наталью Александровну Цурикову (Быкову), Павла Александровича Оленина, Клавдию Ивановну Ржевскую, Анну Федоровну Родникову, Любовь Александровну Хренникову, Софию Николаевну Шведову, Нерсесовых Александра Нерсесовича и Евгению Александровну (урожденная Бари), Ирину Владимировну Растопчину, Наталию Левицкую (урожденная Врангель), Любовь Самсонову, однофамильцев Ивановых Зинаиду Семеновну и Валентина Николаевича, арестованных в феврале 1931 года вместе с отцом Борисом Холчевым,

С. А. Никитиным (будущим епископом Стефаном) и сгинувших в неизвестности, проходивших по этому же делу Марию Петровну Семенову, Николая Семеновича Сахарова, Любовь Архиповну Жук, Тимофея Гавриловича Кузнецова, регента правого клироса Клавдию Никаноровну Невзгодину и ее сестру Анну Никаноровну... Последним из духовных чад священномученика Сергия Мечёва ушел из жизни в 2004 году Владимир Владимирович Быков.

Вечная им память!