Открове́ние
Открове́ние библейское, самораскрытие Божества и возвещение Им Своей воли человеку. По учению Церкви, Священное Писание в целом как вдохновенное свыше является письменной фиксацией Откровения. (см. статью *Боговдохновенность). В то же время в рамках самой Библии описаны многообразные пути и средства, с помощью которых Откровение приходит к людям.
Т.н. «естественное» Откровение и библейское Откровение. Библия не ограничивает Откровение пределами народа Божьего (Церкви). Божество и Его воля в известной степени открываются и язычникам (Числ.22; Дан.4; Рим.1:18–20). Поэтому, по словам архиепископа *Иннокентия (Борисова), всякая религия «есть уже откровение». Даже если принять во внимание, что религиозное сознание язычества затемнено, «в умах некоторых людей оно может проясняться, очищаться и усовершаться до того, что сии люди в сравнении с другими могут почитаться светилами. Если сии люди в состоянии передать свою религию другим, то религия, сообщаемая ими, есть также откровение... Таким образом, учение философов о религии есть особенный вид откровения Божия».
Тем не менее характер этого «естественного» Откровения иной, нежели в религии библейской. Язычеству на высоких ступенях развития свойствен монизм, в котором Божественное имманентно миру, неотделимо от него. Отсюда всякое Откровение мыслится внебиблейским сознанием как манифестация Божества или обнаружение Его Бытия, разлитого в мире. Библейское же Откровение говорит о тайне трансцендентного, запредельного Бога, Который иноприроден твари. Внебиблейская мистика исходит из тождества мира и человека с Единым. В Библии открывается личностный Бог, абсолютно превышающий человека, никоим образом не тождественный ему. Опыт ветхозаветных пророков показывает, что Откровение может противоречить мыслям и желаниям самого боговидца. Библейское Откровение не есть результат усилий человеческого духа постичь Реальность, а рождено опытом «вторжения» в тварный мир Бога, Который открывает Себя Сам. Почти всегда инициатива Откровения в Библии исходит от Бога.
Различные аспекты понятия Откровения в Библии. Как показал *Барр, в Священном Писании нет того отвлеченно-богословского обобщающего понятия об Откровении, какое позднее было выработано на его основе христианской мыслью. В Библии Откровение всегда конкретно. Оно касается конкретных деяний Божьих в мире. Именно в этом смысле пророк Амос утверждает, что Бог не делает ничего, «не открыв Своей тайны рабам Своим, пророкам» (Ам.3:7).
Библейское Откровение подразумевает сокровенность Божества и Его замыслов, которые могут быть познаны только тогда, когда этого хочет Бог. В Откровении познаются: 1) веления Божии, 2) грядущее, в плане воздаяния или в плане *сотериологии. Апокалиптическая библейская традиция сосредоточена на предвечном Божественном замысле, который выявляется в Откровении. Лишь в редких случаях Откровение Ветхого Завета касается внутренней тайны Божества. Даже в перечислении свойств Господа (Исх.34:57) все они касаются отношения Творца к человеку. «Видение» Бога как такового людям недоступно, за редчайшими исключениями в форме *теофаний, явлений *славы (ср. Ис.6). Поэтому евангелист утверждает, что «Бога не видел никто никогда». Единственный, Кто явил Его – «Единородный Сын, сущий в недре Отчем» (Ин.1:18). Когда Евангелие приоткрывает завесу внутрибожественного бытия, это совершается для конкретной цели, для указания людям пути жизни (Ин.17:21).
Библейское Откровение Бхарактерно и тем, что его место и время четко определяются. Оно не есть некий перманентный процесс, а «вторжение» в мир Бога в переломные моменты истории. Таковы в Ветхом Завете Откровение Аврааму, Моисею, пророкам. Те, кто жил после них, смотрели на данные им Откровения как на явления уникальные. Именно поэтому Закон и Пророки стали мерилом религиозной жизни для последующих поколений. Сокровенный Бог говорил с людьми, но это не может повторяться слишком часто. Ездра в 5 в. до н.э. уже не внимает непосредственно Слову Божьему, а обретает его в писаном законе. Во 2 в. Иуда Маккавей сознает, что время пророков миновало, хотя и надеется на приход пророка в будущем (1 Макк.4:44–46). Если в 8 в. до н.э. пророческое Откровение было обычной частью храмового богослужения, то в евангельские времена миссия Крестителя как пророка у многих вызывала удивление и сомнение (Ин.4:19 сл.). Следовательно, появление пророка рассматривалось уже как факт чрезвычайный.
Откровение во Христе знаменует начало новых Откровений. В христианской среде вновь появляются пророки. Апостол Павел не только получает высшее Откровение о Христе и Его воле, но сверяет свои миссионерские пути с велениями Духа Божьего. Апокалипсис Иоанна, подобно ветхозаветной апокалиптике, открывает смысл исторических событий, в которых действует Господь.
Герменевтический аспект проблемы Откровения. Говоря о своем Откровении, пророк Иезекииль ясно дает понять, что зримые образы, которые использованы им в описании славы Божьей, есть лишь «подобия». Небесный Ковчег овит «как бы светом пламени», и сам престол, стоящий на Ковчеге, также есть «подобие» (Из.1:5–26). Антропоморфные и натуроморфные образы Писания указывают на кенотический характер теофании и самого Откровения. Толкуя Библию, св. отцы постоянно подчеркивали, что условный язык Писания не притязает на абсолютно точное изображение Божественной реальности. «Домостроитель нашего спасения, – пишет свт.*Василий Великий, – подобно глазу человека, выросшего во тьме, вводит нас в великий свет истины после постепенного к нему приобучения, потому что щадит нашу немощь» (О Св.Духе, 14). Свт.*Иоанн Златоуст подчеркивает, что «Дух Святой, двигавший устами пророка, говорит нам обо всем приспособительно к слабости слушающих» (Беседы на Быт, III). Сама *богочеловеческая природа Священного Писания обусловливает участие человеческого творчества в *передаче Откровения. «Представить себе, что пророки бездумно повторяли то, что Бог им диктовал, так же невозможно, как представить себе, что писатели священных книг были простыми стенографистами» (*Маккензи).
Сущность Откровения – в содержании провозвестия, а не в литературных средствах, с помощью которых оно возвещалось. Поэтому *экзегеза Библии должна учитывать эпоху, литературные *жанры, особенности автора и обстоятельства написания священных книг, чтобы адекватнее постигать сущность Откровения библейского. Избегая крайностей *вербализма, православное толкование Слова Божьего отклоняет и подход к нему с исключительно историко-литературной точки зрения, ибо «в его исторически данной и временно обусловленной оболочке содержатся глаголы жизни вечной» (*Булгаков). Только двуединый метод, включающий историко-литературное и религиозно-богословское толкование, соответствует двуединому характеру Библии – Слова Божьего, облеченного в слово человеческое.
● *Аверинцев С.С., Откровение, ФЭ, т.4; *Бердяев Н.А., Философия свободного духа, Париж, 1927, ч.1; прот.*Буткевич Т., Религия, ее сущность и происхождение, т.1–2, Харьков, 1902–1904; *Глаголев С.С., Сверхъестественное Откровение и естественное Богопознание вне истинной Церкви, Харьков, 1900; Зауэр Э., На заре искупления мира, Корнталь, 1988; архиеп.*Иннокентий (Борисов), О религии откровенной, Соч.,СПб.-М., 1877, т.11; *Кудрявцев-Платонов В.Д., Религия, ее сущность и происхождение, Соч., Серг. Пос.,1892, т.2, вып.3; Лосский Вл.Н., Догматическое богословие, БТ, 1972, сб.8; *Лютардт Х., Апология христианства, пер. с нем., Пг.,19152; прот. Мень А., Истоки религии, Брюссель, 19812; еп.*Михаил (Грибановский), Истина бытия Божия, вып.1, СПб.,1888; Откровение, ЕЭ, т.12; Остроумов М.А., История философии в отношении к Откровению, Харьков, 1886; *Паскаль Б., Мысли о религии, М.,19022; *Риго Б., *Грело П., Откровение, СББ; *Соловьев Вл., Откровение, НЭС, т.29; *Сольский С., Сверхъестественный элемент в новозаветном Откровении по свидетельству Евангелий и Посланий св. апостола Павла, К.,1877; Шестов Л., Умозрение и Откровение, Париж, 1964; иностранную библиографию см. в HTG, Bd.3, S.253; NCE, v.12, p.436; ODCC, p.1182.