Старец Василий Поляномерульский

Согласно примечанию к рукописи, переписанной в 1818 г. в Поляномерульском скиту, старец Василий родился в 1692 г. и умер 25 апреля 1767 г. Тщательный анализ текста² подтвердил достоверность этих данных, тем более, что дата смерти совпадает со сведениями других источников³.

Можно предположить, что Василий, как и Паисий Величковский, был родом с Украины⁴. Перед тем как прийти в румынские земли, он прожил «немалое время в России, в Мошенских горах и в других пустынях»⁵. Вынужденный покинуть родину, когда монахам в России запретили обитать в пустынях, Василий с другими пустынниками оказался в Молдо‑Влахии – «Богохранимой земле»⁶. Здесь он направляется в провинцию Бузава и останавливается в скиту Дэлхэуць, где через некоторое время становится игуменом. После «почти что двадцати лет игуменства»⁷ при содействии воеводы Константина Маврокордато Василий строит Поляномерульский скит и поселяется в нем с 12‑ю иноками⁸. По‑видимому, именно в этом скиту, из которого слава Поляномерульского старца распространилась по всему монашескому миру, он пишет свои творения. Если исходить из приведенных выше дат рождения и смерти Василия, то достоверность высказывания Паисия о том, что старец Василий прожил «немалое время» в пустынях России, довольно сомнительна. В 1733 г. завершилось сооружение Поляномерульской обители, а в Дэлхэуцях он игуменствовал почти двадцать лет, следовательно, там он поселился к 1710 г., т. е. в восемнадцатилетнем возрасте⁹. Это позволяет предполагать, что подвижник вырос и приобрел свой духовный опыт именно в Молдо‑Влахии.

В скором времени Поляномерульский скит получает статус ставропигиального и становится духовным центром южной части Румынии. Под руководством старца Василия находилось 11 скитов¹⁰. В этих скитах собрались монашествующие из разных краев, даже с Афонской горы. Некий афонский инок писал тогда: «Еще одна святая гора находится в Мерульской Поляне в Румынии»¹¹.

В 1749 г. старца Василия вызывает в Бухарест воевода Константин Маврокордато для беседы с Александрийским, Антиохийским и Иерусалимским патриархами, находившимися с визитом в столице. Расспросив об умной молитве и исихастском учении, патриархи Восточных Церквей признали, как пишет Паисий в своих воспоминаниях, что старец сей, пребывает в «знании Божественного писания и учения Богоносных отцов... и в рассуждении духовном и всесовершенном ведении священных правил св. Восточной Церкви»¹².

В 1750 г., во время паломничества на святую гору Афон, старец Василий постригает своего ученика Платона (Величковского) в мантию с именем Паисий.

Высокочтимый старец почил в Бозе в 1767 г., когда ему было 75 лет. Личность Василия Поляномерульского наиболее полно раскрывается в его творениях, в которых «обнаруживается глубокая самобытность. Своими сочинениями он вводит в румынскую культуру новый жанр религиозной литературы, который в дальнейшем будут развивать Паисий Величковский и его последователи»¹³.

Прекрасный знаток и толкователь Священного Писания и наследия святых отцов, ревностный подвижник умно-сердечной молитвы, старец Василий передает свой опыт последующим поколениям монашествующих. Небольшие по объему, но чрезвычайно глубокие, творения старца еще при жизни его были причислены к выдающимся сочинениям исихастской традиции. Они были написаны на славянском языке, но почти что сразу были переведены на румынский и размножены переписчиками многочисленных монастырей и скитов Молдо-Влахийского государства. Среди переписчиков, оставивших автографы на рукописях, есть имена и монахинь¹⁴, что свидетельствует о широком интересе к сочинениям Поляномерульского игумена.

Большинство дошедших до нас творений Василия Поляномерульского вошло в книгу «Житие молдавского старца Паисия Величковского», изданную в Оптиной Пустыни в 1847 г. Туда вошли: предисловие к книге Григория Синаита (с. 78–88); предисловие к главам из Филофея Синаита (с. 89–99); предисловие к книге «Исихия» Пресвитера (с. 100–115); предисловие к книге блаженного отца нашего Нила Сорского (с. 115–128), с примечанием (с. 128–133); слово «О воздержании от яств, воспрещенных монахам» (с. 134–157). Кроме этих трудов старца, изданных в Оптиной Пустыни, до нас дошли небольшой требник под названием «Яко подобает исправляться нам страстным и заповеди Божии нарушавшим через покаяние и умное делание»¹⁵, завещание¹⁶ и письмо к иеросхимонаху Алексию¹⁷.

Во всех произведениях старца Василия особое внимание уделяется практике Иисусовой молитвы. Чаще всего он ее называет «умной молитвой», а также «внутренней молитвой» или «внутренней практикой», когда речь идет о первой ее деятельной (практической) ступени; в момент же, когда она становится даром Святого Духа¹⁸, именует ее «духовной молитвой», «созерцательной» или «сердечной». О втором, созерцательном этапе, представляющем собой совершенную молитву как дар Святого Духа, для которой человеку остается только открыть врата сердца, старец говорит мало. Это различие между Иисусовой молитвой деятельной и Иисусовой молитвой созерцательной важно отметить, поскольку старец Василий утверждал, что каждый христианин, будь то монах или мирянин, обязан ее совершать. По его мнению, Иисусова молитва как один из аскетических подвигов является лучшим средством для очищения души от страстей и ума – от хульных помыслов.

Рассмотрим этапы борьбы человека за достижение «венца правды», на которых старец акцентирует свое внимание.

Эти две практики аскетической жизни, известные с самого начала развития монашества, имеют одну цель – единение с Богом: псалмопение – через богослужение, включающее в себя библейские чтения, пение псалмов и тропарей; Иисусова молитва – через непрерывное повторение короткой формулы «Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй мя грешного», составленной на основе двух богословских концепций: силы Божественного Имени и данной человеку заповеди непрестанной молитвы. Но что же избрать? Псалмопение или неустанное призывание Имени Иисуса? «Немного того, немного другого, и так проведешь день, угождая Богу»¹⁹. Так решили пустынники VI в. Варсонуфий и Иоанн. Григорий Синаит писал, что псалмопение долженствует монахам, которые еще не вышли из уз страстей, и нужда в псалмопении «возникает в случае разленения»²⁰.

Развивая мысль Синаита о различии «деятельной» и «созерцательной» Иисусовой молитвы, Василий Поляномерульский учит, что первая доступна всем, независимо от духовного состояния. В этом смысле он приводит свидетельство святых отцов и особенно ярко выражающее эту мысль изречение св. Симеона Фессалоникийского, который советует «епископам, священникам, монахам и всем мирянам творить эту молитву»²¹. Но насколько важно псалмопение для монаха, желающего постичь исихастскую жизнь и практиковать Иисусову молитву? Старец Василий обращается именно к такому монаху, когда сравнивает псалмопение с внутренней молитвой, явно предпочитая последнюю. Если он советует оставить псалмопение для возрастания в Иисусовой молитве, не следует думать, что таким образом он поучает киновийного инока пренебрегать церковной молитвой, т. е. богослужением, но надо понимать, что он обращается к монаху, живущему в уединении²².

Как же разрешает автор проблему соотношения псалмопения и Иисусовой молитвы? Для старца Василия, как и для всех представителей исихастской традиции, псалмопение – это аскетическое упражнение, которое ведет душу человека к созерцательной молитве. Это всего лишь этап духовного возрастания, который сам по себе не имеет цели. Для того чтобы подчеркнуть преходящее значение псалмопения, Василий употребляет некоторые сравнения. Так, в трех своих «Предисловиях» он сравнивает псалмопение с Ветхим Заветом (законом), а умную молитву – с Новым (Христом Спасителем): «Закон не в силах своих сотворить человека безгрешным, он только подготавливает всех ко Христу... Так и внешнее пение, приучая подвижника, отдает его Христу, т. е. Иисусовой умной молитве, потому что не может его только через себя приучить духовному деланию»²³.

В другом месте, сравнивая пение с восходом солнца, а сердечную молитву – с самим солнцем, он пишет: «Восход солнца можно наблюдать час или два, тогда как солнце светит целый день»²⁴.

При изучении трудов старца Василия нужно учитывать и особый полемический характер его творений, обусловленный временем их написания. Его рассуждения о двух родственных аскетических практиках вызваны тем, что в то время в монастырях было мало монахов-исихастов, занимавшихся Иисусовой молитвой, большинство же ограничивалось присутствием на богослужении и чтением псалтири. Другой причиной было распространенное тогда мнение, что умную молитву могут совершать только подвижники, достигшие бесстрастия. Причем обосновывалось оно некоторыми патристическими поучениями, вырванными из контекста. Поэтому старец указывает на недостаточность «внешних молитв» для того, кто хочет сохранить свой ум непорочным и возрасти до созерцательной молитвы, ибо, чтобы привести человека к соединению с Богом, псалмопения оказывается недостаточно, более того, «внешняя молитва» может стать в некотором роде «непреодолимой стеной» между Богом и людьми. Из этого следует довольно категорический вывод автора: «Эта молитва препятствует уму быть внимательным к Богу и концентрироваться в сердце, откуда и берут свои истоки все мысли, хорошие или плохие»²⁵. Становится ясно, что одним псалмопением невозможно продвигаться вперед в духовном плане, «так как в этом случае человек пребывает в неизменном состоянии, подобно ослу, который крутит колесо мельницы»²⁶, в результате остаются только усталость и мысль, что «исполнил правило». Кроме того, возрастает опасность превозношения: думая, что сущность псалмопения – в количестве, монах может безмерно увеличивать молитвословия, и таким образом впасть в гордость.

«Хотел бы нечто добавить, чтобы прояснить различие свойств этих двух упражнений на пути возрастания в духовной жизни. Один (совершающий внешнюю молитву – B.C.), подчиняя себя закону, исполняет только пение. Другой же, понуждая себя на умное делание, имеет всегда с собою имя Иисуса Христа в потребление врага и страстей со злыми помыслами. Тот радуется, если только окончит пение; этот же благодарит Бога, если в тишине, свободно от злых помыслов, молитву действует. Один усердствует о количестве, другой же – о качестве; у того, спешащего выполнить пение количеством, появляется скоро радостное мнение, полагаясь на которое, он, не ведая призывания Господа Иисуса Христа, питает и растит внутреннего фарисея, если не внимает себе. У того же, заботящегося о качестве молитвы, бывает познание своей немощи и помощи Божией»²⁷.

Все поучения старца Василия о дидактическом характере псалмопения, по отношению к сердечной молитве, нужно оценивать с точки зрения следующего положения: только внутренняя молитва очищает от страстей и соединяет с Богом.

Без сердечной молитвы невозможно духовное совершенствование человека, старец Василий пишет даже, что без молитвенного «умного делания невозможно освободиться от действия страстей и от плохих мыслей»²⁸. В другом месте, говоря об исполнении заповедей, он утверждает, что тот, кто не прилагает усилий к восхождению узким путем Евангелия и не занялся очищением своего сердца, если даже постигнет всю мудрость, остается слепым в душе, потому что исполняет только букву, которая уничтожает и не принимает дух, дающий жизнь, и никогда не сможет очиститься²⁹. И наоборот, тот, кто предается Иисусовой молитве, «с легкостью изгоняет мысли из глубины сердца» и «только ею исполняет весь монашеский канон»³⁰.

Исходя из этого, старец Василий замечает, что умная молитва предназначена не только для «совершенных», но она необходима всем, независимо от степени бесстрастности. И это, в первую очередь, потому, что она является наиболее действенным средством в борьбе со страстями.

Хотя Василий Поляномерульский и подтверждает свои высказывания ссылками на святых отцов, все же можно говорить о новаторстве его подхода к исихастской традиции. По мнению старца, новоначальный должен формироваться в общине, через повиновение и участие в богослужении, а когда он приобретет определенный опыт в борьбе со страстями, то может с благословения духовника посвятить себя исихастской жизни и предаться Иисусовой молитве³¹.

Иноки не должны быть в неведении об Иисусовой молитве. Зачем ждать, чтобы человек очищался от страстей какими-то другими методами и только после этого приступал к Иисусовой молитве, в то время когда она является лучшим средством от страстей?

«Если неожиданно явится враг под видом какой-то страсти или хульных помыслов, творящий Иисусову молитву призывает на помощь Иисуса Христа, и диавол тут же исчезает. Если же из-за своего бессилия человек принимает мысль или слово гнева или блуда, тогда, исповедуя свое согрешение, молится ко Христу в сокрушении. Если стал жертвой уныния, которое угнетает сердце и дух, тогда обращает мысли свои к вездесущему Богу, вспоминает о смерти и геенне огненной. После того, как некоторое время провел с этими мыслями, призывает Христа, а после, обретя через такую борьбу мир, снова молит Христа, да простит ему прегрешения вольные и невольные. Таким образом, и во время борьбы, и тогда, когда в душе мир, он прибегает ко Христу, и Христос отзывается на каждое благое или плохое движение души»³².

Исходя из этого, старец распространяет на всех монахов совет св. Григория Синаита: «Совершай со всем усердием умное делание, уделяя меньше всего времени псалмопению, и то больше тогда, когда появляется усталость», «потому что, – дополняет старец Василий, – эта внутренняя молитва заменяет все остальные внешние подвиги, хотя бы речь шла о правиле, пении, молитве или учении»³³.

Понимая трудность Иисусовой молитвы, старец Василий в своих сочинениях не ограничивается общими рекомендациями, но раскрывает условия ее совершения.

Следует отметить, что согласно восточной традиции, Иисусова молитва не совершается вне церковной среды и не может быть отделена от других аскетических подвигов, если даже со временем становится главным деланием монаха или мирянина. Цель Иисусовой молитвы, как и других аскетических подвигов (упражнений), – привести человека к покаянию, которое смягчает сердце и преображает душу. Кроме того, покаяние настраивает на более внимательную молитву. Таким образом, как пишет старец Василий, сущность этой молитвы – «покаяние и внимание сердца».

Покаяние рождает чистую молитву, которая предполагает «страх и трепет, сокрушение сердца и умиление, как и внимательное чтение Священного Писания, а не бегство или отказ, высокомерие или самодовольство»³⁴. Особенно важно исследовать Слово Божие и аскетические писания при отсутствии непосредственного духовного руководителя: «Усердно читай Святое Писание, и тогда, если ты еще не мудр, то станешь таким, потому что оно является врачебным средством»³⁵. Но одного только чтения недостаточно для духовного совершенствования: «Если ты даже прочитаешь все Писание, но будешь пренебрегать творениями святых отцов, которые поучают правилам духовной жизни, – не сможешь совершенствоваться»³⁶. И в то же время, согласно святым отцам, «святая умственная молитва – это ключ к пониманию Писания»³⁷.

Старец Василий упоминает также и о других важных условиях совершения Иисусовой молитвы, таких как память смерти, Страшного суда и вечных мук.

Все названные условия нацелены на стяжание и сохранение молитвенного духа, без чего невозможно исполнение заповедей. И вообще, любая духовная брань развертывается вокруг этого полюса (т. е. заповедей), поскольку не исполнить заповеди – значит «отвергнуть» благодать и пойти на поводу у злых сил. Безусловно, неисполнение воли Божией может проявляться по-разному, начиная с самых скрытых духовных навыков, которые тяжело обнаружить тем, кто не обладает глубоким духовным опытом. Этот этап старец подробно анализирует и на основе такого анализа утверждает, что совершение Иисусовой молитвы возможно и для того, кто «порабощен еще силами страстей»³⁸, но борется с ними.

Те же, которые борются со страстями через умную молитву, не должны осуждать того, кто не соблюдает заповедей Божиих, потому что поддается своим желаниям, страстям, возможно, даже не осознавая этого, так как довольствуется буквальным подходом к заповедям. О подобных людях святые отцы говорят: «Лучше падать и восставать, нежели стоять и не каяться». Наш старец, подобно св. Дорофею из Газы, которого он часто цитирует, указывает, что тех, кто действует по страстям, и тех, которые сопротивляются страстям, можно различить и по степени подчиненности страсти. Так, среди движимых гневом есть такие, кто:

– впадая в гнев и досаду, остается всегда злобствующим на оскорбившего;

– будучи обижен, помнит зло в течение многих дней;

– помнит зло только один день;

– враждуя, досаждая, смущая и смущаясь, сразу же изменяется.

Определены были и другие типы тех, кто уже борется со страстями. Это тип:

1) оскорбившегося и скорбящего не потому, что потерпел досаждение, а потому, что не претерпел его;

2) поучающегося всегда терпению, но в конце концов побеждающегося увлечениями;

3) не хотящего отвечать злом на зло, но увлекающегося силою привычки;

4) старающегося не приносить зла, но скорбящего о полученной обиде, все же укрепляющего себя и кающегося в этом.

5) не скорбящего о полученной обиде, но и не радующегося ей³⁹.

Старец Василий заключает, что действующие по страстям не в силах совершать Иисусову молитву. Само их состояние мешает им ее совершать. Что же касается тех. которые борются со страстями и не хотят действовать по ним, то они могут творить внутреннюю молитву, не ожидая совершенного достижения бесстрастия. Дарио Ракканелло считает, что главное для старца Василия – «иметь надлежащее стремление, которое заключается в желании исполнять заповеди с твердым намерением сопротивляться страстям»⁴⁰.

Об определенном психосоматическом методе старец Василий не упоминает в своих произведениях, но в примечании затрагивает вопрос о силах души и значении сердца, в котором следует концентрировать внимание во время Иисусовой молитвы. Нужно заметить, что сердце в библейской традиции, как и у исихастов, считается центром духовной жизни человека, символом которого является физическое сердце. Именно поэтому Диадох Фотикийский говорит: «Кто в чувстве сердца любит Бога, тот познает от Него»⁴¹. В соответствии с исихастской традицией старец Василий советует молиться внутри сердца: «Поэтому каждому должно сверху осенять умом сердце и всегда, смотря в глубину его, творить молитву...»⁴². И даже новоначальным указано «в сердце начинать умную молитву, и в сердце заканчивать»⁴³. Внимание же «во время молитвы должно находиться „вверху сердца“». Следует с самого начала «обучать ум во время молитвы находиться вверху сердца и зреть в глубину его, а не быть на одной из сторон сердца или внизу его». И когда «ум стоит вверху сердца и внутри его творит молитву, то тогда, как царь, сидящий на высоте, взирает совершенно свободно на все пресмыкающиеся внизу злые помыслы и разбивает их о камень имени Христова, как вавилонских младенцев»⁴⁴.

Существенно, что во всех указанных текстах Василий понимает под «сердцем» не физический орган, но духовное сердце, как центр, из которого исходит и в котором сосредоточивается вся духовная жизнь. Когда же старец наставляет, чтобы внимание находилось во время молитвы «вверху сердца», то имеет в виду физический орган. Говоря, что ум не должен находиться ни «на половине сбоку», ни «на конце снизу» (т. е. сердца), указывает на то, что в этих случаях возможно возбудить страсть гордости или блуда. По мнению старца Василия, три силы души в человеческом теле обитают в следующем порядке: словесная – в груди, яростная и ревностная – в сердце, желательная – в чреслах около пупа⁴⁵. И когда во время молитвы внимание устремлено на одну из этих частей тела, то это может привести в движение данную силу души, что и вызывает брожение мысли и образы.

Подводя итоги, скажем, что писания старца Василия и его наставления оказали значительное влияние на русское и румынское монашество. Его опыт концентрации внимания «вверху сердца», характерный для румынской практики умного делания, был перенят такими известными представителями русской исихастской традиции, как Игнатий Брянчанинов и Феофан Затворник.

И Феофан Затворник, и Игнатий Брянчанинов с большою похвалой и одобрением отзывались о писаниях Поляномерульского старца и рекомендовали руководствоваться его наставлениями при обучении молитве Иисусовой. «В особенности, – писал святитель Игнатий, – писания старца Василия можно и должно признать первою книгой, к которой в наше время желающему успешно заняться Иисусовой молитвою, необходимо обратиться»⁴⁶.