Назначение естественного бытия человека и главная задача его настоящей жизни

Жена егда раждает, скорбь имать, яко прииде год ея: егда же родит отроча, к тому не помнит скорби за радость, яко родися человек в мир. Ин. 16:21

Есть радость при рождении на свет человека! Этот новый пришелец в мир несет с собой новые дары, новые дела, новые благословения от Бога и новые пути промысла. Сколько подает надежд и ожиданий это малое, слабое, новорожденное дитя! Какие обещает оно вожделенные плоды в будущем, сперва своим родителям и своему дому, потом посторонним и целому обществу! Тот, для которого, при первом вступлении в мир, служит приютом и убежищем тесная колыбель, в последствии времени далеко прострет дела свои, может быть коснется отдаленных пределов земли; тот, для успокоения и охранения которого на первых порах необходима рука матери, сам послужит со временем опорой и поддержкой для многих: – тот, для которого вначале все бывает чуждо и непонятно в мире, сам может сделаться светильником мира, разливающим ясный и отрадный свет на все, что его окружает! Являясь на свет с одними требованиями и нуждами, человек, развившись в силах своей природы, откроет миру великие и чудные свои сокровища, которые послужат другим во благо и счастье. Потому-то не напрасно радуется жена, когда рожден ей в мир новый человек.

Все ли, однако же, и всегда ли родившиеся на свет оправдывают собой ту радость, которую они подавали своим рождением? Все ли и всегда ли родившиеся в этот мир являются в том виде и совершенстве, в каком только может быть человек, в каком должен быть человек? Есть дети, которые служат в печаль своим родителям и в тяжесть целому обществу. Умолчим об этих несчастных порождениях человечества, которым лучше бы совсем не рождаться? Есть и такие дети, которые доставляют полную радость всем, видящим и знающим их; но эта радость такого свойства, что она напоследок должна обратиться в самую чувствительную и глубокую скорбь сердца, и излиться в обильных слезах надгробного рыдания и плача. Чем более являют они в себе, при жизни, привлекательных качеств и радующего сердце совершенства, тем неутешнее и продолжительнее должны быть слезы, при последнем с ними разлучении. Немного радости сердцу и в этой радости! Истинная и совершенная радость о явлении в мир человека открывается в тех из рожденных женами, которые являются во всем величии человеческой природы, стяжают совершенства непреходящие, не перестают жить на земле и после своей смерти, слава которых сияет из самого мрака могилы. Конечно, такие избранники составляют в человечестве великую редкость, и в явлении их на свет нужно видеть особенные намерения небесного промысла. По крайней мере, нельзя не желать, чтобы каждый, рождающийся в мир человек, не отпал от своего человеческого назначения и выполнил ту задачу в своей жизни, какая предстоит ему по общему для всех определению божественной воли. Ибо много, много есть и таких, которые не оправдывают этого божественного определения, уклоняются с прямого пути к нему и совсем теряются для него! Напрасно радуются матери о таких жалких своих рождениях, и если бы им дано было наперед провидеть несчастную их участь, то верно и не стали бы радоваться о них!

Итак, при взгляде на родившегося на свет младенца, не одна радость наполняет душу: нельзя в этом случае отстранить от себя сомнения, опасения, страха, печали и тайного соболезнования о том, что будет сей новорожденный человек, какие примет пути и направления, к чему пойдет, и к чему придет он наконец? Счастлив, кто поймет свое великое назначение, найдет ту стезю, которая ведет к сему назначению, мужественно вступит на нее, твердой и незыблющейся стопой пройдет ее! Эти представления невольно наводят нас на мысль и заставляют подумать о том, для чего рождается в мир человек? Какое его главное здесь назначение? Как и чем он может оправдать ту радость, какую имеют о нем, при его рождении?

Назначение нашего рождения в возрождении. Возрождение дает нам истинное бытие и достоинство: – им оправдывается и радость нашего на свет рождения. Подобает вам родитися свыше, сказал небесный Наставник в своей беседе с одним учителем земным ³⁴⁷. Подобает вам родитися свыше. Имеет свое бытие и неродившийся свыше, но бытие бедное и жалкое, бытие такое, в котором человек, при всей видимой и кажущейся особенности своей, никакого не имеет существенного отличия от самого последнего растения, попираемого его стопой. Человек, яко трава дние его, яко цвет сельный тако отцветет: яко дух пройде в нем, и не будет, и не познает к тому места своего ³⁴⁸. И действительно, как ни возвеличен человек, как ни вознесен он над всем видимым в мире, но нельзя не признаться со скорбью, что он в последнем жребии своем сравнивается с самой малой и слабой былинкой, растущей на поле. Ибо не так же ли он, как всякая полевая трава, в свое время красуется и цветет, и в свое время вянет и исчезает? И вот, когда совершится период человеческой жизни, когда все силы этого царя природы истощатся, оскудеют, и когда самая плоть его возвратится в персть свою, то какое отличие его в то время от самого обыкновенного и простого растения, которое утром цвело, а к вечеру отцвело и засохло? Не говорите, что человек во время своей жизни блистал такими и такими совершенствами, удивлял своей красотой, привлекал к себе расположение тем или другим? Все это есть не более, как одно подобие полевой травы, для которой есть своя пора цветения и есть своя пора исчезновения. Всяка плоть сено, и всяка слава человека яко цвет травный. Изсше трава, и цвет отпаде ³⁴⁹. И этого мало, что человек вне благодатной жизни низводится словом Божиим до степени ничтожной травы: он даже вовсе исключается из ряда существ, имеющих бытие действительное, называется призрачным явлением, ходящим по образу и подобию человека: он, по слову пророка, не жнет, а только образом ходит ³⁵⁰, т. е. носит один вид человеческий, не имеющий в себе существенности, или настоящей действительности. Надобно согласиться и с этим. Призраком называется то, что представляет собой одну видимость, являющуюся зрению, под которой скрывается пустота – отрицание того, что видит глаз. Не ищите и в человеке естественном чего-либо соответствующего его высокой природе: в нем один только облик человеческий, под которым находится пустота – отсутствие истинно человеческих достоинств. Действия, являемые призрачным видением, также суть одна праздная мечта – один обман чувств. Потому-то когда исчезает призрак, то вместе с ним исчезают и его действия, не оставляя после себя никакого следа. И в действиях человека, живущего по естеству, ничего не найдете действительного и существенного. Много он трудится и работает в продолжении своей жизни, но вся его работа исчезает во времени, теряется в веках и самый след её. Много носила на себе земля этих кратковременных обитателей, много видела она над собой их дел, предпринимаемых умом, силой и искусством, но она доселе остается все та же, как создал ее Творец, все те же являет перемены года и в том же остается круговидном состоянии, а те, которые владычествовали над ней, скрылись в неизвестности и прешли как тень все дела и труды их. Мы не будем уже говорить о той мелкой, совершенно пустой обыкновенности, из которой слагается жизнь каждого человека: если возьмем ко вниманию деяния тех людей, которые, по суду истории признаны великими, то и в них не найдем ничего истинно великого и славного. Что уцелело, сохранилось и пребыло доселе из великих дел их? Уже рассыпались и развеялись по пространству мира те города и царства, которые они воздвигали, и исчезли с лица земли те племена и народы, победой которых они прославили свое имя. Не стало ни пленников, ни победителей, ни следов их побед. Есть ли это величие и даже какая-нибудь существенность? Не тень ли это? Не мечта ли и призрак? А потому и самые эти, равно отжившие век свой, великие люди не с большей ли справедливостью могут быть названы не столько людьми, действительно существовавшими, сколько призраками, явившимися во образе и подобии людей и потом исчезнувшими, как ночное видение, когда оканчивается сон, и мы пробуждаемся к действительности? Так, вне благодатной жизни, человек не имеет ни истинного бытия, ни истинной деятельности, ни истинного величия и славы. Все это ведет нас к тому убеждению, что подобает нам родитися свыше.

Жизнь благодатная, в область которой вступает человек через таинство св. возрождения, имеет совсем другое значение и совершенство. Начало её и источник скрывается в лоне Божества, откуда она сверхъестественно течет чрез веру в Господа Ииcyca Христа: потому она содержит в себе существенность и силу, как существенно бытие самого Бога. Деятельность этой жизни направлена к очищению и возвышению внутреннего нашего существа: потому она не преходит и не теряется во времени, но так же пребывает вечно, как вечен самый дух наш в глубине которого слагаются и хранятся все сокровища благодатных действий. При первом начатии сих спасительных действий, которые совершаются над нами в купели св. крещения, человек по-видимому остается тем же самым, чем он был прежде, и исходит из этой благодатной, возраждающей его утробы, как бы без всякой перемены, у него остается тот же самый вид, какой дала ему природа, в нем усматриваются те же самые немощи и несовершенства, какие были прирождены ему: но несмотря на все это, над ним совершилась великая тайна Божия; в нем сверхъестественно зачался внутренний человек, который с течением лет и времени под этой немощью плоти будет возрастать и укрепляться. Человек, возродившийся в жизнь новую – духовную, наравне с прочими остается на земле и разделяет с ними труды и занятия, необходимые для этой жизни, но действия его главным образом направлены внутрь его природы. Он мало обращает внимания на внешний порядок вещей, мало озабочивается тем, как текут моря и реки, как стоят леса и горы, расстилаются поля и равнины, он не ищет того, как открыть море среди суши, или сушу обратить во дно моря, нет ему нужды и заботы о том, как бы перестроить и преобразовать внешний мир по своему вкусу и желанию: у него одна мысль – одна забота на сердце, как бы пересоздать и перетворить свой дух, омраченный грехом, как бы возникнуть из этой области тли и мрака, углубить свой ум в познание единого, истинного Бога и посланного им в мир Ииcyca Христа, как бы стяжать духа премудрости и откровения в познание Его, получить просвещенна очеса сердца, дабы уразуметь, кое есть упование звания Его, и кое богатство славы достояния Его во святых, и кое преспеющее величество силы Его в нас верующих по действу державы крепости Его ³⁵¹.

Глубоко сознает иногда тщету своей внешней жизни и человек естественный; чувствует и он всю необходимость заняться самим собой, возвысить и облагородить свою природу, направить свои действия и силы на образование своего внутреннего существа: дух его хочет возвыситься над этой областью пустоты, пробиться сквозь этот мертвящий мрак, который облегает его, и вознестись в мир высший, где сияет отрадный свет, животворящий душу и сердце. Что он делает для сего? Какие предпринимает средства? Обращается к любомудрию и познаниям, посвящает свою жизнь на изучение наук и изыскание мудрости, собранной вековыми опытами человеческого разума. Наука в самом деле есть лучшее и благороднейшее из всех занятий, какие только может иметь человек в продолжении своей жизни; она действительно расширяет круг умственных наших представлений, привносит некоторый свет в душу, облагораживает ее и возвышает над этой областью чуждой и несродной для неё земной вещественности. Но достигается ли главная цель нашего духа наукой? Преобразует ли и пересоздает ли она нашу природу? Отверзает ли она нам вход в мир духовный, сближает ли с существами его, вводит ли в сродство с ними, поставляет ли в единении с Богом? Нет, человек и после изучения всех тайн обыкновенной мудрости остается тем же грешником и растленным человеком, а потому и мир духовный так же далек и неведом для просвещенного, как и для непросвещенного; небесные, блаженные духи так же не признают за своих друзей образованных, как и необразованных. Божество так же далеко от последних, как и от первых. Как же после этого беден и жалок человек при всей своей мудрости и познаниях, когда они, раскрывая взоры его на все, чем окружен он, не приводят его к тому, что существенно нужно ему? И что бывает следствием сего? То, что человек, с пробужденным в нем наукой сознанием, и утонченным образованностью чувством, доходит иногда наконец до того, что не знает, как и в чем найти жизнь для своей жизни? Как часто бывает, что высоко образованный не находит, что бы полюбить в миpe, к чему бы привязаться душой? Не встречая ничего, соответствующего своему желанию и требованию, он падает духом и обращается весь в болезнь и мучение. Тогда завидует он доле человека необразованного, который счастлив в глазах его по крайней мере тем, что у него спят высшие требования духа, и он спокоен в огрубении своих чувствований. Итак какая же заслуга обыкновенной образованности и научения? Разве та, что человек в свете приобретенных им познаний яснее видит пустоту всего, что окружает его, живее чувствует свое отпадение и удаление от источника наслаждения, грустнее сознает свою одинокость и забытость в миpe, в котором нет истинного предмета, соответствующего его сердцу?

Человек, призванный к жизни благодатной, не знает скорби, происходящей от пустоты и беспредметности жизни. Он постоянно видит пред собой Бога – главный предмет всех своих желаний, ясно и внятно говорит о Нем его сердцу всякая вещь бытием своим. Он ощущает в себе Его благодатную близость в сиянии солнечного луча, в тихом веянии ветра, в падении дождевой капли, в блистании молнии, в раскатах грома, в шуме колеблющихся деревьев, в плеске текущей воды, и во всякой вещи, сотворенной под солнцем. Везде созерцая Бога и постоянно приближаясь к Нему в духе, он приемлет от Него и те чрезвычайные дары, которые подаются людям от исполнения благодати; – в нем проявляется или дух премудрости и разума, или дух ведения и совета, или дух силы и крепости, или дух благочестия и страха Божия. Этими-то высокими дарами начинает он радовать других и служить им на пользу. Токи жизни Божьей, как бы не вмещаясь в нем, начинают изливаться на все его окружающее. Так полна и высока жизнь духовная, даруемая нам во Христе Иисусе! И эта жизнь есть только приготовление к другой высшей и совершеннейшей жизни, имеющей открыться в будущем веке. Все, что имеем мы теперь, есть только залог будущего нашего состояния. Все совершенства, какие только являет в себе человек благодатный, суть одно приготовление его к будущей славе и величию. Мы отчасти чувствуем теперь действие в себе спасительной благодати Божией, познаем сладость её даров, но не знаем, какое именно носим сокровище в скудельных сосудах плоти нашей³⁵², и что из нас выйдет. Земная жизнь наша есть ни что иное, как пребывание младенца во чреве матери, который во время своего чревоношения не может посмотреть на себя и видеть, кто он, потому что он не имеет еще надлежащего для этого развития и заключен во мраке. И человек, возрожденный благодатью, пока продолжается временное бытие его, не знает, кто он и какое образуется в нем существо для жизни вечной; потому что великое дело Божие, совершающееся в нем, запечатлено глубокой тайной и блюдется под непроницаемым мраком. Когда исполнится число дней земной жизни нашей и когда перейдем в мир блаженных духов, тогда во свете лица Божия все объяснится; – увидим, кто мы, что с нами совершилось, какое наше назначение и какое место в небесном царствии. Царствие небесное в слове Божием представляется под образом скинии Господней, храма и жилища Божия, в состав которого входят верующие души, как живые камни. Так, св. апостол Петр говорит, что верующие, приходя ко Христу – камени живу, от человек уничиженну, от Бога же избранну, честну, и сами яко камение живо зиждутся в храм духовен ³⁵³. Как камень, приготовляемый рукой художника, никакого не имеет представления о том, какое он займет место в предполагаемом здании, так и человек возрожденный ничего не может знать до времени, какое его назначение в нерукотворенной и вечной скинии Божией. Когда совершатся над ним все пути и советы Божии, когда он займет свое вечное место в селении небесном, тогда-то откроется вся полнота радости о нем для всех живых существ, с которыми он войдет в общение. Окончив на земле свои труды и подвиги, скрывшись от взоров человеческих, особенные избранники Божии не забывают своих меньших братий по духу, приближаются к ним своей благодатью, простирают к ним свои руки из области вечной. Сень смертная не закрывает их совершенно, они сквозь мрак её сияют подобно звездам, льющим лучи свои из отдаления небес. Радуя собой мир небесный, они проливают токи радости и в мир земной. На такую-то высоту славы и величия может востечь человек! Такую-то полноту веселья и радости может явить он своим рождением на свет!

При этих рассуждениях мысль наша сама собой возвращается к тому времени, когда и мы впервые явились на свет и были предметом неясных надежд и чаяний для своих родителей, сами собой приходят на ум наш те радости, которым втайне своего сердца предавалась о нас мать, родившая, питавшая и покоившая нас. Жизнь наша получила теперь свое направление и развитие; уже стало приходить в ясность то, чего прежде от нас ожидали и надеялись. Что же показывает самое дело? Справедливы ли были о нас благие чаяния и радостные надежды? Не напрасно ли о нас радовались, не вотще ли чего-то ожидали? Природа и благодать одно уже совершили над нами, а иное еще остается под тайной; уже два последовало с нами рождения, одно от утробы матери, другое от купели крещения, будет еще и третье – от гроба и тления. Как готовимся к этому последнему своему рождению, которым определится вечное наше бытие в жизни бесконечной? От нас не сокрыта и нам хорошо известна та истина, что нас ожидает впереди новая жизнь, но как редко она приходит к нам на ум, как мало и слабо занимает наше чувство! А есть, может быть, и такие, которыми она вовсе выпущена из виду и забыта, ибо не трудно дойти и до такого забвения! Будем же носить в непрестанном и живом памятовании то, что предстоит нам впереди. Никто не успокаивай себя тем, что он человек – лучшее и превосходнейшее на земле создание. Лучше и превосходнее нас действительно ничего нет в мире земном, но нам надлежит быть еще лучшими к превосходнейшими, иначе все будет потеряно и теперешнее наше превосходство не принесет нам никакой пользы. Высоко место, занимаемое нами теперь в мире, но этот мир не есть святилище истинной жизни, а только преддверие к ней. Мы вступили в мир сей как в великолепный чертог, преукрашенный всеми красотами, преисполненный всеми дарами и благами. Смотри на все это человек, но ничем не увлекайся, всем благоразумно пользуйся, но ничем не порабощайся. Помни, для чего ты пришел сюда, и какое предстоит тебе здесь дело! Отвлечься мыслью от главного своего назначения тем более удобно и легко, что мир сей, по-видимому, все заключает в себе, что составляет истинную потребность и существенное для нас благо. Нам нужна блаженная бесконечность, мир, не имея в себе оной, может казаться нам бесконечным по своему необозримому разнообразию тех благ, которые в нем содержатся: он находить, чем занимать нас от колыбели до гроба. Мы чувствуем в себе потребность возвысить и преобразовать свою природу, в мире есть свои науки, назначение которых руководить человека к его возвышению и облагорожению. Они так обширны и многосторонни, что не достанет нашей малой жизни для изучения их, а вся мудрость, содержащаяся в них, не может сравниться с одной страницей св. евангелия, открывающего нам глаголы жизни вечной. Нам нужно иметь какое-нибудь значение в жизни и достоинство между другими: мир представляет нам свои высоты славы и величия – высоты такие, что для достижения их не достанет сил ни у одного смертного человека, а самая последняя высота мирской знаменитости не возносит человека далее праха и персти. Умей, христианин, противопоставить всем внешним обольщениям и прельщениям истинные, высочайшие блага жизни вечной. Скажи на все приманки мира: хорошо пользоваться тем, что дано иметь человеку во времени, много значит приобрести те выгоды и преимущества, на которых основан быт житейский, но лучше лишиться всего на свете, быть в удалении от общества человеческого, жить в пустыне между зверями, питаться дикими корнями, окончить свою жизнь на голом камне, только бы не отщетиться благ жизни вечной, только бы сделаться наследником и обитателем мира небесного!

Что же мне делать, подумает кто-либо. На что по преимуществу и должен обратить свое внимание, и в чем поставлю главный предмет своей жизни, чтобы не отклониться от её цели? Жизнь духовная в своем проявлении весьма разнообразна; почему трудно определить в приложении к каждому, в чем состоит его особенное и личное призвание к жизни, или какой род деятельности приличен ему, по собственному и внутреннему его расположению. А потому остается в рассуждении предложенного вопроса представить одно общее и необходимое для всех нас занятие. Поскольку мы являемся в этот мир только на время и находимся здесь как странники и пришельцы, которых постоянное и вечное жилище в другом мире, и поскольку время нашего земного бытия есть время удаления от Бога, с которым мы должны наконец соединиться вечно (ибо мы, находясь в теле, устранены от Господа; потому что верою ходим, а не видением ³⁵⁴), то каждый должен поставить главной задачей своей жизни настоящей то, чтобы сознать свою бедность и пустоту этой жизни вне Бога, и потом взыскать Бога всем сердцем своим, чтобы найти Его и соединиться своим духом с Ним, так чтобы ощущать в себе Его присутствие и жизнь. Чем скорее решит кто эту великую задачу, тем для него лучше, потому что в соединении с Богом он почувствует истинную жизнь, с которой тогда готов будет перейти в свое жилище небесное; а если бы и продолжился подвиг его земного течения, то этот подвиг послужит ему залогом высшего состояния и большого прославления в будущем веке. Но где и как мы можем найти Бога?

Бог есть существо вездесущее, всеобъемлющее и все Собой исполняющее, так что в Его руках всякое дыхание ³⁵⁵, о Нем мы живем, движемся и есмы ³⁵⁶, тончайший и чистейший Дух Его проходит сквозь все разумные духи ³⁵⁷. Поэтому сила предложенного вопроса падает на внутреннюю область нашей души, именно: как мы можем дойти до такого состояния, чтобы душа наша ясно сознавала, что в ней обитает Божественный Дух и что мы всецело проникаемся Его жизнью? Чтобы решить предложенный вопрос, прежде всего каждый должен обратиться к самому себе и испытать свое внутреннее расположение, желает ли его душа того, чтобы в ней обитал Божественный Дух? Ибо главной причиной нашего удаления от Бoгa служит охлаждение нашего сердца к Нему, или сказать иначе, oтсутствие в нашей душе желания быть с Ним. Есть между людьми и такие, которые не только не хотят быть с Богом – не слышат в своей душе присутствия Его Духа, но даже желали бы подавить в глубине своего существа всякое чувство к Божеству и изгладить самую мысль о Нем. В доказательство сего стоит только припомнить безбожные системы древних атеистов, с которыми согласны и все новейшие вольнодумцы, следующие их образу мыслей. Что значат эти образы мыслей, как не выражение желания сих людей ниспровергнуть в себе все святые верования, и стремление их уничтожить в душе своей или даже и в других, самые священные чувства религии? Вот до какой степени душа человека может доходить в своих расположениях и отношениях к Богу! Так может превращаться дух наш! Если такое ужасное превращение человеческого духа мы встречаем у немногих, то холодность к Богу и совершенное равнодушие к Нему не есть редкость между людьми, это составляет обыкновенную и почти всегдашнюю встречу для нашего взора! Эта-то холодность, или удаленность души от Бога, и есть главная причина того, что Бог далек и от нас, далек в такой мере, в какой мы отвратились от Него своими желаниями. Потому-то для решения предложенного вопроса мы обращаем внимание каждого на собственное расположение его души к Богу. Если кто в самом деле жаждет Божества, ищет и желает соединения с Ним, то в таком случае со стороны Самого Бога приготовлены все средства к тому, чтобы мы были в теснейшем соединении с Ним. Какие эти средства?

Бог дал нам разум, который по своей природе способен возноситься к созерцанию Божества и носит в себе постоянную мысль о Нем. А это внутреннее созерцаниe душой Божества, или постоянная мысль о Нем, что иное есть, как уже не шествие Самого Бога по внутренней области нашей души? Так, это не подлежит никакому сомнению, потому что Бог есть Дух, или что тоже бесконечный ум, вечная мысль и истина. И потому-то кто утвердил в своем уме постоянную и верную мысль о Божестве и не отлучается от Него своим представлением, тот уже пришел в соединение с Ним и ничем не отлучен от Его присутствия. Предзрех Господа предо мною, говорит пророк и царь Давид, который всегда имел Божество в уме своем, и потому всегда видел Его пред собою ³⁵⁸. Ум, постоянно обращенный к Богу и носящий Его в мыслях, всегда присущ Ему. А чтобы разум удобнее мог созерцать Бога и держать в себе постоянную мысль о Нем, в этом сам Бог содействует ему, раскрыв пред ним величественное зрелище природы, в которой все исполнено высочайшей мысли и таинственного значения, все служит дивным памятником присносущной силы, многообразной любви и премудрости Существа высочайшего. Здесь все говорит о великом Виновнике бытия своего, каждый листок зеленеющего дерева, каждый стебелек цветущей травы свидетельствует о дивном художестве всемогущей руки, которая составила их. И душа, занятая мыслью о Боге, с жаждой ищущая Его, с любовью рассматривает каждое былие травное, каждую частицу земли, каждую каплю росную, каждое живущее создание, и в них любит не их, а Бога. Таким образом из лона природы разум привносить внутрь себя новый свет, новое прояснение Божества, вследствие чего ему внятнее становится близость и присутствие Существа высочайшего, силой которого он проникается весь.

Есть еще иной, несравненно высший и чистейший источник, из которого может заимствовать разум свет божественный – это сверхъестественное откровение Божие. Здесь еще глубочайшие, важнейшие и радостнейшие для сердца нашего возвещаются истины живым глаголом Божиим. Область сего откровения чрезвычайно обширна и велика. Кто может исчерпать и до точности постичь все, что она в себе содержит? Следовательно, какая обильная пища уму, движимому желанием сердца найти и узреть Бога! Остается только со вниманием пройти эту область, разумно принять и сознательно усвоить себе её истины, тогда свет разума отразится в сердце теплотой чувства. А что такое есть сиe чувство, как не трепетное благоговение, как не небесная радость, с которой душа принимает весть разума о Боге? Скажем прямо: любовь к Богу, возгоревшаяся в сердце, есть самое движение Божественного Духа в душе. Так, в этом никто не усомнится, кто только знает, что Бог любы есть, и кто возлюбил Его, тот уже едино есть с Ним, по самому чувству сей любви ³⁵⁹.

Чистая любовь к Богу, проникающая сердце человека, движет его волю на дела благие, на исполнение святого закона Божия. И когда человек начинает исполнять закон Божий и по нему располагать жизнь свою, то как смотреть на жизнь его, если не как на признак вселения в нем Духа Божия, избравшего его в живую обитель Себе? Ибо, по слову возлюбленного ученика Христова: соблюдаяй заповеди Его, в Нем пребывает, и Той в нем. И о сем разумеем, яко пребывает в нас, от Духа, егоже дал есть нам ³⁶⁰.

Таким образом, человек, уклонившийся от Бога и зашедший от Него на страну далече путями своей внутренней жизни, опять вступает с Ним в общение, направив свои внутренние стези к Тому, от кого удалился. Приближаясь к Богу своей мыслью и умом, и соединяясь с Ним чувством любви и совершением благих дел, он опять доходит до того, что чувствует в себе Божество и исполняется Его силами и Духом!

Что же будет с душой в ту пору, когда она ощутит в себе Божество и исполнится Его всеблагим Духом? Успокоится ли она тогда совершенно? Нет; тогда-то по преимуществу и раскроется в ней во всей силе жажда Божества; тогда-то и наступит для неё беспокойная пора, где и как найти то Божество, пламенем которого она вся объемлется? Так изображаемая в книге Песней невеста, быв неразлучна со своим возлюбленным силой мысли о Нем и проникнутая любовью к Нему, не успокаивается; она обращается ко всем, от кого только надеется получить желаемый ответь с одним вопросом: видесте ли, егоже возлюби душа моя? ³⁶¹ Но кто же ответит душе на этот вопрос? Ответом на него будет для неё явление Самого Божества. Сам Бог успокоить ее, когда явится ей, или по крайней мере даст ощутить свою близость особенным некоторым прикосновением. Он дал это блаженное обетование душе, и она может и должна надеяться исполнения его, когда придет этому свой час и время. И там, бессмертная душа, где созреет твое чистое добро, где озарится твой ум ясным светом вечной истины и где узришься ты готовой вступить в область небесного блаженства, там откроется тебе Бог, там примет тебя в свои объятия уже вечно пребудешь в Его лоне!

Разум не может дать ответа душе, возлюбившей Бога, устремившейся к Нему всеми своими мыслями, и от полноты своего сознания и чувства вопрошающей: «видесте ли, егоже возлюбила я»? И наше размышление о предложенном вопросе имеет целью приготовить ответ не тем, которые пришли в cocтояние крепкой и созревшей любви к Богу, но тем, которым еще нужно приходить в это высокое состояние. Таковым на вопрос: где найти Бога, отвечаем: надо найти Его в себе самих – во внутренней области своего существа; – без этого, хотя бы Бог был везде, вокруг и окрест нас, но мы будем далеки от Него, жизнь Его будет для нас незаметна и неощутима! На вопрос: как найти Его в себе самих, отвечаем: посредством своего внутреннейшего желания, при постоянном размышлении о Нем нашего ума, при всегдашнем направлении к Нему чувствований своего сердца и деятельном сообразовании своей воли с Его законами.

Много предстоит труда и серьезного дела верующему xpистиaнинy в достижении указанной нами цели, составляющей главный предмет его новой, благодатной жизни! Ибо для этого ему необходимо прежде всего сохранить свою веру в Господа Спасителя, о имени которого он возродился Духом Святым, всыновился Богу и может иметь с Ним общение, причем должен соблюсти в чистоте все истины евангельского учения, так чтобы своими понятиями и убеждениями стоять выше всех заблуждений, порожденных злонамеренностью, суеверием и невежеством и самым просвещением разума, восстающего на истинную веру. В этих заблуждениях, во все века не было недостатка, а в наше просвещенное время они так умножились и распространились по причине неутомимой умственной работы и вследствие дальнейшего, c каждым веком преуспеяния деятелей лжи, что одно хранение в себе чистых понятий веры составляет великую заслугу человека. И точно, это есть великая заслуга со стороны того, кто свободен от заблуждений лжеименного разума, которые погашают свет истины в душе нашей, превращают её взгляд на самые важнейшие и необходимые для нашего ведения предметы, повергают ее во все сомнения и доводят наконец до совершенного безверия и прямого отрицания самого бытия Божия. Вслед за помрачением светильника веры в душе погасает и чувство любви к Богу, останавливается сила воли на дела благие. Тогда душа становится неизбежной жертвой своих естественных влечений и наклонностей, которым ничего не может противопоставить твердого, и под влиянием которых предается всякому нечестию.

Богопротивный разум, управляемый духом лжи и неутомимо работающий на погашение спасительного света истины, в котором является нам и познается Бог, умеет в то же время пользоваться всеми изобретениями новейших наук и искусств для того, чтобы отвратить внимание людей от предметов духовных, и священных, так как бы эти науки и искусства были в самом дружеском и родственном с ним согласии на то, чтобы останавливать стремление рода человеческого к своей существенной и главной цели! А что, впрочем, удивительного, если это в самом деле так, т. е. что разум неверующий действительно находится в ближайшей и непосредственной связи с науками естественными и много споспешествует их развитию, а потому как бы по праву присваивает их себе, и обращает в свое торжество над делом веры и благочестия? Конечно, науки естественные и положительные, имеющие свое приложение к пользе общежитейской, сами по себе еще не противоречат вере и благочестию, даже могут служить к яснейшему раскрытию и подтверждению высочайших истин Божественных; но замечательно то, что по мере развития этих наук и расширения их применения к различной пользе и удобствам жизни, ослабевает в обществах человеческих дух благочестия и упадает вера. Откуда это обратно пропорциональное отношение между развитием и успехами наук внешних и упадком, или охлаждением веры? Что значит это – с одной стороны как будто радостное явление в обществах человеческих, а с другой в высшей степени прискорбное и плачевное? Очень можно допустить, что разум, отказавшийся от занятий истинно человеческих и уже не думающий о предметах духовных, весь сосредоточивается на вещах обыкновенных и естественных; а потому естественно преуспевает в своем одностороннем направлении, и на эти свои успехи смотрит, как на преимущество перед верою. Значит, разум неверующий в самом деле находится в тесном и непосредственном союзе с быстрым ходом наук естественных и непомерным расширением их приложений к жизни общественной. Отвергнув небесное и вечное, человек очень быстро успевает в своих материально-житейских расчетах и предприятиях, далеко выдается вперед перед другими по той отрасли знания, какую избирает для себя, сообразуясь со своими природными способностями и склонностями, вследствие чего, овладевает теми, которые остаются позади его и таким образом попадает в число деятелей, заправляющих общественной жизнью. Действуя в своем направлении на других, он необходимо запинает и задерживает высшие их стремления духа, ибо увлекает их в свое направление. Эти-то передовые деятели обществ человеческих развивают свой вкус, открывают различные потребности жизни, вводят в нее свои требования, правила, обязательства, условия, обращающиеся в непременный закон общественного быта; следовательно они-то собственно поднимают и усиливают всю суету века настоящего, которая так противна требованиям веры и разрушительна для духа христианского благочестия! И вот почему путь к небесному царствию всегда трудный, тесный и тернистый, в нынешний век напряженного, житейского просвещения, суживается еще более, становится труднее и тернистее для последователей евангельского учения, которым, кроме противодействия современному направлению и духу века, предстоит еще усиленная борьба со своей собственной природой, управляемой законом греха и движимой нечистыми пожеланиями плоти.

Несмотря однако же на все эти препятствия и затруднения, мы, как христиане, непременно должны стремиться к своей небесной цели, ибо воля Божия и ее назначение относительно нашего бытия остаются неизменными. Где же найдем для себя ободрение и подкрепление в противодействии тем препятствиям, которые предстоят нам на пути к достижению своих высших стремлений? В обетованиях и силе Господа, Который близ есть ³⁶², Который сказал: просите, и дастся вам: ищите, и обрящете: толцыте, и отверзется вам ³⁶³ и еще: не приидет царствие Бoжиe с соблюдением. Се бо царствие Божие внутрь вас есть ³⁶⁴;– т. е. царcтвие Божие может открыться в нас вдруг и разом, как этого мы и сами не можем предусмотреть, только бы мы со своей стороны были верны тем условиям, при которых оно раскрывается в душе человека. А эти условия, как уже сказано выше, составляют: чистая вера в Господа Спасителя, твердое xpaнeниe в своем духе святейших Его истин и постоянное стремление нашей души к вечному с Ним единению.