Происхождение религии

Вопрос о происхождении религии – вопрос не историко-теоретический, а принципиальный, вопрос о том, действительно ли право современное так называемое цивилизованное человечество, утверждающее, что религия – это заблуждение, от которого нужно избавляться. Ведь если религия возникает на определенном этапе развития общества, то, значит, человечество по своей сути безрелигиозно, и в будущем оно тоже может жить без религии. Любая же религия, и в т.ч. христианство, утверждает сущностную врожденность религии роду человеческому, так что представить себе человека без религии – все равно что представить себе человека без разума. Человек неразумный (не глупый, а именно полностью лишенный разума как способности мыслить, хотя бы в зачаточной степени) – это не человек, так же и человек нерелигиозный, утверждаем мы, это человек, лишенный своей важной сущностной составляющей.

Но почему все же нельзя согласиться с теми, кто утверждает, что религия возникает на определенном этапе развития человека? Ведь не дискредитирует же науку тот факт, что она возникает достаточно поздно: современная физика, например, лишь в XVII веке. Наоборот, это возвышает науку, ведь столь глубокие истины, которые открывают современные ученые, не могут быть понятны человеку необразованному, каким он был тысячелетия назад. Религия – это тоже поиск и постоянное стремление к божественной истине, следовательно, и она может возникнуть и развиваться? Такая точка зрения на развитие религии вплоть до ее истинной формы – христианства – предложена Гегелем. Но Гегель панлогист, он все стремился свести к деятельности разума, поэтому и религия у него – это одна из областей разумной деятельности. Мы же знаем, что религия охватывает собою не только разумную, но и волевую, и чувственную сторону человеческой природы, и поэтому гораздо ближе к собственно сущностной стороне человека. Учеными могут быть далеко не все, не у каждого есть острый и пытливый ум, религиозным же может быть всякий человек, ибо каждый человек свободен и поэтому может делать нравственный выбор, может распознавать добро и зло, а нравственность – необходимая составная часть религии. Познать глубокую истину дано далеко не всякому, истина же о смертности человека известна всем и поэтому каждый задумывается о том, что будет после его смерти. Еще более очевидным требование совечности религии и человечества является для христианства, которое четко указывает, что человек был сотворен Богом и имел непосредственное общение с Ним в раю, так что какую бы концепцию религии мы ни взяли, – Августина или Лактанция, – т.е. как бы мы ни считали, существовала ли истинная религия только в раю или же она имеется лишь при современном состоянии человечества, вера в Бога, нравственно-религиозное самосознание присуще человеку с самого момента его сотворения. Да и в других религиях также человек находится на особом месте в иерархии мира. Практически все религии, имеющие развитую догматику или мифологию, утверждают, что человек первоначально был либо сотворен Богом, либо находился в каких-либо более тесных отношениях, чем сейчас, и поэтому религиозное состояние человека и этими религиями также признается за совечное человеку.

Существуют различные атеистические учения о происхождении религии. Все эти учения можно разделить на две основные группы. В первую можно отнести теории, исходящие из того, что религия появляется на некотором этапе развития человечества в силу некоторых объективных причин, во вторую – теории, утверждающие, что религия существовала всегда, но тем не менее она является заблуждением.

Большинство современных атеистов придерживаются просветительской теории происхождения религии, считающей, что причиной возникновения религии являются невежество, страх и обман. Наиболее отчетливо эту концепцию высказали французские просветители-материалисты: Д.Дидро, П.Гольбах, П.Гельвеций. Суть ее наиболее последовательно выразил П.Гольбах. Так, в работе «Здравый смысл» он писал, что «неведение и страх – вот два столпа всякой религии»²⁶. Человек постоянно чего-то боится. Его страх становится для него привычным и делается потребностью. Поэтому появляются шарлатаны, которые поддерживают в нем этот страх, и придумывают для него различные мрачные, таинственные, ужасные басни, немыслимые вещи, которые беспрестанно воздействуют бы на их воображение. Эти «основатели религии обращались во все времена к грубым, невежественным и тупым людям, для того чтобы дать им богов, культы, мифологию, невероятные и страшные басни»²⁷. Правители народов хотели властвовать над людьми. Наиболее легким средством для достижения этого было устрашение человечества при одновременном запрещении рассуждать.

Таким образом, по мнению П.Гольбаха, невежество и страх первых людей создают предпосылки для возникновения религии, окончательно же создают религии некоторые люди, «обманщики» – жрецы в союзе с правителями. Но Гольбах лишь систематизировал те воззрения, которые возникли задолго до эпохи Просвещения. Еще до XVIII века находились мыслители, отвергавшие сверхъестественное происхождение религии и стремившиеся найти естественные их причины. Одной из первых возникает теория, полагающая, что религия возникает вследствие обмана одних людей другими, воспользовавшимися безграмотностью народа в своих корыстных интересах. Уже Секст Эмпирик во II веке указывал на эту концепцию: «…вожди, намереваясь сдержать неправедно живущих, сначала установили законы для наказания явно непригодных, а затем они сочинили и богов, надзирающих за всеми человеческими прегрешениями и за хорошими поступками, чтобы никто не дерзал и тайно поступать неправедно»²⁸. То есть были некоторые правители, которые оказались достаточно умными, чтобы понимать, что никакой армии, никакого насилия, никаких средств принуждения не хватит, чтобы держать людей в повиновении. Они придумывают некое всемогущее существо, которое знает обо всех всё и может наказать любого человека за его непослушание властям не в этой жизни, так после смерти. И наоборот: люди, во всем слушающиеся властей, даже если не получают награды за свою благонадежность в этой жизни, смогут пользоваться вечным блаженством после смерти. Таким образом, правители смогли обходиться без постоянного надзора за теми, кто нарушает закон, и к тому же экономить на наградах законопослушным гражданам.

В подтверждение своей правоты сторонники этой концепции приводили в пример тесную связь политики и религии во все времена. Всегда жрецы и священнослужители пользовались особой благорасположенностью властей, и даже, более того, светская и религиозная власть часто объединялись в одном лице. «Государи нуждались в духовенстве, для того чтобы вернее тиранить и держать в узде своих подданных, изнемогавших от их произвола и капризов»²⁹. Многие древние законодатели (Нума Помпилий, Ликург, Солон и др.) взывали к авторитету богов для того, чтобы внушить людям необходимость повиновения властям. Именно таким образом возникли и все мировые религии. В эпоху Возрождения была популярна концепция о «трех великих обманщиках» – Моисее, Иисусе Христе и Магомете. Многие противники традиционных религий считали, что религия полезна, хотя и ошибочна, ибо она позволяет поддерживать нравственный порядок в обществе. «Если бы Бога не было, то Его следовало бы выдумать», – писал Вольтер. Главное, чтобы у власти находились порядочные люди, направлявшие религиозное чувство людей не на свою корысть, а на общественную пользу. Именно поэтому одним из первых декретов руководителей Французской революции был декрет от 10 ноября (20 брюмера) 1793 г. об отмене христианства как религии, по их мнению, социально опасной, и установления религии Разума.

Можно ли согласиться с этой концепцией? Эта концепция оказывается достаточно наивной, поскольку непонятно, как, каким образом можно внушить людям существование некоего существа, которого никто никогда не видел и не ощущал. Невозможно себе даже представить, как практически осуществлялся этот обман народа. Можно допустить, что нашелся где-то один человек, которому пришла в голову идея о всеведущем Существе, можно даже допустить, что он уговорил (или обманул) нескольких своих приближенных, но представить, что он смог внушить это всем своим гражданам, просто невозможно. Это должна быть настолько мощная и разветвленная сеть интриг, что ее даже трудно себе представить. Ведь, согласно этой концепции, такие хитроумные правители появляются не в одной стране и чуть ли не одновременно в различных странах (Египет, Греция, Рим). Никаких средств массовой информации тогда еще не было (это сейчас можно оболванивать по ТВ 99% населения). Мало кто знал, что происходит не только в соседнем государстве, но и в соседней деревне. Невозможно предположить, что какую-то тайную информацию какие-то правители или жрецы получали в разных странах одновременно. И как они могли объяснить людям, что существует некое всемогущее Существо, которого нужно одновременно бояться и любить и которого никто никогда не видел. Человек всегда живет в первую очередь своими конкретными нуждами. Если к древнему темному крестьянину приходит некто и говорит, что есть некий бог и что его нужно бояться и поэтому нужно выполнять волю царя, иначе этот бог тебя накажет, можно себе представить, какой будет ответная реакция. Человек будет думать в первую очередь о своих насущных нуждах – о засухе и урожае, о скотине и семье (до царя далеко, а до бога еще дальше), и сразу же забудет это “распоряжение”. Чтобы поверить царским посланникам, человек должен понять, что такое бог. Если в душе человека нет идеи Бога, никакого обмана не получится. Следовательно, получается порочный круг: внушить людям идею Бога можно лишь в том случае, если у них уже есть идея Бога.

Преодолеть недостатки этой довольно наивной теории стремятся концепции, исходящие из уверенности, что причиной возникновения религии являются некие естественные, природные причины. Одним из первых появляется мнение, что причиной религии является страх перед явлениями природы. Как сказал Петроний, primos in orbe deos fecit timor – страх первым создал богов. В античности сторонниками этой теории были также Эпикур и Тит Лукреций Кар. Люди испытывают страх перед грозными явлениями природы, угрожающими их жизни, – грозе, буре, землетрясению, боятся испепеляющей жары, приводящей к засухе, и т.п., но не знают, как преодолеть эти опасности. Тогда они начинают считать, что причиной этих грозных явлений являются столь же могучие, как и сами эти явления, боги. Они считают, что все несчастья, происходящие с ними, случаются вследствие гнева богов за некие их прегрешения. И для того, чтобы сделать свою жизнь более безопасной, они начинают просить богов избавить их от страданий – приносят им жертвы, придумывают специальный способ «общения» с богами – молитвы и т.п.

Но что означает страх перед природой? Как правило, те условиям существования, в которых люди живут с самого рождения, они воспринимают как вполне естественные и поэтому совсем нестрашные. Напротив, если человека привезти в непривычные условия, то тогда ему будет страшно. Поэтому эта концепция скорее выражает субъективные представления самого сторонника этой теории, чем является действительной попыткой проникнуть в суть феномена религии. Если бы современный человек (в т.ч. и сторонник этой теории) оказался в тех условиях, в которых жил древний человек, то ему действительно было бы страшно – без современного оружия, транспорта, средств связи и т.п. Но ведь дикарь ничего не знает об этих достижениях цивилизации и поэтому чувствует себя вполне «комфортно» в своем лесу. Вот если бы он оказался в современном городе, тогда ему действительно стало бы страшно! Но человек не стал бы выдумывать богов, стоящих за летающими самолетами и мчащимися автомобилями, а просто стал бы стремиться в столь знакомый и поэтому безопасный дикий лес. Кроме того, на опасные для жизни явления люди реагируют, стремясь устранить источник опасности. Выдуманные боги или духи не помогут в опасности никому, поэтому и пользы от них никакой: зачем тогда их придумывать, поклоняться им, почитать их да еще и бояться их, увеличивая тем самым количество источников своего страха.

Страх есть всегда. Современный человек боится ничуть не меньше, чем человек древний. Любой человек всегда живет в свойственной ему среде. Неважно, где он живет, во дворце или в хижине, в современном мире или в древнем, на свободе или в местах заключения, всегда человек привыкает ко всему. И все боятся. Живешь во дворце – боишься заговора, отравления, предательства; живешь в хижине – боишься голода, холода; живешь в городе – боишься преступников; живешь в древнем мире – боишься хищника. Люди всегда кого-то боятся. Но жить в мире и бояться постоянно невозможно. Поэтому человек к этому миру привыкает, приспосабливается, а не придумывает себе Бога. То же самое и древний человек. Та среда, в которой он жил, как бы убога она ни была – это был его дом. Это был такой же дом, как для нас современный мир, в этом доме было все нормально, все уютно. Рядышком ходит лев, ища свою добычу, – это вполне нормально, это не более страшно, чем проезжающая под окнами моего дома машина.

Более того, представим, что атеисты правы. Представим себе, что ни Бога, ни богов нет. Но, действительно, неурожай за неурожаем, засуха за засухой, и какой-то человек придумал себе богов, какую-нибудь покровительницу земледелия Афродиту или Диониса, стал приносить ему жертвы. Но богов-то нет, и толку от его жертв никакого. Он принес жертву одну, вторую – бесполезно. Что делают другие люди? Они прилагают все усилия, чтобы сохранить свой урожай – роют колодцы, проводят каналы и т.п. Тот, кто этого не делает, а проводит время в молитвах и жертвоприношениях, потеряет урожай и погибнет с голода. Можно сравнить такую позицию со страусиной позицией, правда, не знаю, откуда пошла такая версия о том, что страус в период опасности зарывает голову в песок. Очень странная версия. Она, конечно, очень красивая и постоянно используется. Но представим, что страус действительно в минуту опасности зарывает голову в песок. Страус как вид исчез бы через полдня. Любой ленивый тигр просто бы подходил и забирал его себе. Точно так же и люди, если бы они в опасности «зарывали голову в песок», т.е. искали бы своих покровителей на небесах, то они вымерли бы.

Конечно же, страх всегда был одной из причин, приводившей людей к вере. «Начало премудрости – бояться Бога» (Прем. 1:15). Редко какой человек в минуты опасности, угрожающей его жизни, не вспомнит о Боге и не призовёт Его на помощь! Но здесь речь идёт о возвращении к вере в Бога, а не об изобретении Его. Тем более что нецерковный человек, когда опасность минует, забудет о своём обращении к Богу. Поэтому суть религии не только и не столько в страхе, сколько в любви к Богу, в почитании Его, в испытании чувства священного, чего не может породить банальный страх. И даже в самых примитивных религиях боги внушают людям не только страх, но и благоговение, и благодарность, и другие возвышенные чувства. Все самое лучшее, что есть у человека, – науки, ремесла, нравственные нормы, произведения искусства, – всегда приписывается богам как источнику их происхождения. Страх не может сам по себе породить веру в существо, которое является невидимым. Человек всегда боится конкретной ситуации, боится того, что он может себе представить: боится землетрясения, боится хищников, боится кого-то конкретного. С исчезновением причины для страха исчезает и страх.

Чарльз Дарвин в своей теории о происхождении видов пытается провести параллель между животными и людьми. Он пишет, что у животных и человека есть общее чувство страха. Животное боится своего хозяина, когда тот гневается, а человек боится природных катаклизмов. Проявление чувства страха одинаково: дрожание мышц, учащенное сердцебиение и пр. Поэтому Дарвин делает вывод, что у животных есть зачатки религиозности. Животное относится к своему хозяину совсем иначе, чем к сородичам. Скажем, собака рада видеть другую собаку, но своего хозяина она видит не просто радостно, но с обожанием. Однако заметим, что в этом обожании хозяина нет никакой религиозности, для понимания этого достаточно вспомнить сущностные элементы религии, перечисленные выше. Религии всегда присуща вера в силы неявленные. Животное, будь оно сколь угодно высокоорганизованное, никогда не сможет бояться или полюбить никакое духовное существо. Религии присущ культ, церковь, чего нет и не может быть у животных, ибо у них нет разума. Религия может быть только у разумных существ, что, впрочем, неявно предполагается этой теорией. Более того, мнение, что богов создал страх, предполагает не просто наличие разума в человеке, но достаточно большой степени научной и философской абстракции, чтобы он смог отделить явление от ее причины (на основании познанного им закона причинности), посчитать причину самостоятельно существующей и духовной (т.е. ввести целый класс предметов и понятий, доселе не существовавших) и найти способ общения с этой невидимой причиной!

Почему люди боятся многих явлений природы? Потому, пишут просветители, что они не знают законов природы и не умеют противостоять им. Поэтому к страху и обману просветители добавляют невежество как третью причину возникновения религии. Человек не знает, какова причина засухи, почему шторм на море образуется. И придумывает богов, якобы стоящих за этими явлениями и являющихся их причиной. Он обожествляет явления природы, которые не может объяснить. И поэтому возникает вера в богов. Невежество – главная причина. Именно невежество людей делает их доверчивыми к шарлатанам, именно невежество заставляет людей находиться в постоянном страхе. Поэтому, полагали другие просветители, если людям дать знание, истинное знание о мире, то тогда религия исчезнет. И поэтому задачу борьбы с религией просветители видели прежде всего в просвещении, распространении научного знания и разоблачении жрецов.

Действительно ли этот аргумент от незнания может как-то объяснить возникновение религии? Во-первых, этот аргумент может высказать только человек современный, который относится к предкам свысока. Да, думает он, я знаю физику, генетику, кибернетику, я знаю причину некоторых явлений природы, могу даже способствовать тому, чтобы в засуху был урожай. А как было тяжело древним людям.

Они ничего не знали. И поэтому, естественно, они прибегали к высшим силам, не умея объяснить явления природы. Ошибка здесь состоит в том, что люди всегда самодовольны. Если мы будем подходить исторически, то увидим, что человек обычно относится к своей эпохе как к вершине всего исторического развития, а к людям предыдущих эпох как к каким-то недоумкам. Аристотель, живший в IV веке до Рождества Христова, пишет о возникновении философии: да, конечно, дикари не имели философии, они были неграмотными, это мы, живущие в нормальном обществе, можем создать философию. Для Аристотеля это было нормальное общество. Мы можем смеяться: ну какое там нормальное общество. Аристотель говорит, да, мы сейчас умны, все остальные были темные. Но те темные люди тоже наверняка говорили: мы уже умны, мы уже огонь можем разжигать сами, у нас уже колесо есть, это не то, что наши тупые предки, ничего этого не знавшие. Люди всегда думают о себе, как о самых умных. Поэтому представить себе, что сидит дикарь, смотрит на небо и говорит, да вот, я не знаю, почему солнце светит, потому что не знаю теорию электромагнитного излучения и механизма термоядерной реакции; вот если бы я знал, я бы конечно объяснил, но не знаю я ее, и поэтому обожествляю. На самом деле он считает, что он знает, почему оно светит, прекрасно знает. Он об этом не задумывается, как не задумывается современный простой человек, не ученый. А вторая ошибка этой теории состоит в том, что она представляет всех людей как ученых. Все люди как будто всю жизнь ищут истину. Все, кто рождается в мир, пытаются понять, почему солнце светит, почему дождь идет, почему наводнения образуются. Да ничего они об этом не думают, люди живут, как обычно, работая, пытаясь выжить в этом сложном мире. Кто-то может быть действительно начинает думать. Как относятся люди к тем, кто начинает думать? Как и сейчас – дурак, нет чтобы деньги зарабатывать. Как над Фалесом смеялись, люди деньги зарабатывают, а он ходит, смотрит на небеса, в яму при этом падая. Не видишь что под ногами, а пытаешься понять, что на небе. Всегда к умным людям относились так – неважно, Фалес, Сократ, современные ученые. Как к современным ученым относятся люди? Тоже с презрением. Многим, наверняка, приходилось встречаться с такой ситуацией. Человек, доктор наук, работает в каком-нибудь академическом институте или преподает в вузе, получает свою небольшую зарплату. Ему говорят: странный человек, с твоим умом ты бы фирму организовал, зарабатывал бы миллионы. Как говорят американцы: «Если ты такой умный, почему такой бедный?» Такие люди, которые пытаются познать мир, всегда оказываются в меньшинстве, их презирают, их гонят, к ним не прислушиваются. Какой толк от того, что человек узнает, почему светит солнце? Никакого. Работать надо, а не теоретизировать, не мудрствовать.

Важную роль в этой концепции играет понятие «обожествление»: люди обожествляет явления природы. Но, как заметил еще В.Д. Кудрявцев-Платонов, само слово “обожествлять” предполагает знание о Боге. Обожествляя кого-либо (что-либо), мы наделяем чертами Бога некоторое явление или человека. Но как мы можем наделить что-либо чертами Бога, не имея знания о Нем? Получается замкнутый круг. Никакое явление невозможно представить себе богом, не зная, что Бог существует. Мы можем ошибочно сказать, что то-то и то-то является богом, но для этого знание о Боге, понятие о Нем уже должно быть в нашей душе. Если бы понятия Бога в душе не было, то мы бы не могли использовать это понятие, так же как, например, никто не пользовался понятием “компьютер” и не прибегал к примерам и сравнениям из области информационных технологий до середины XX века. Обожествить что-то – это значит принять это что-то за Бога, иначе говоря, обознаться. Обознаться можно лишь в том случае, если есть какое-то знание, очень смутное, о том, кого ищут. Скажем, я ищу своего друга, с которым давно не встречался, и поэтому принимаю на него другого человека, в чем-то похожего на него. Так и человек может обознаться, приняв некое могущественное явление за Бога, потому что четкого знания об истинном Боге у него нет. Говоря об обожествлении чего-либо, нужно быть очень аккуратным. Исследования Кудрявцева-Платонова показывают, что практически все концепции происхождения религии подпадают под этот замкнутый круг. Во всех материалистических концепциях происхождения религии присутствует понятие “обожествления” чего-то, но если у человека нет понятия Бога, то он и не сможет ничто обожествить.

Просветительская теория происхождения религии очень популярна и в наши дни. Это неудивительно, поскольку сторонник такой теории, считая, что в основе религии лежит страх, невежественность и обман, тем самым считает и всех верующих людей глупыми, трусливыми и доверчивыми, а себя, соответственно, умным, смелым и критичным. Очевидно, что в этом есть своя психологическая притягательность. Очень часто для того, чтобы опровергнуть эти атеистические положения, указывают на то, что среди религиозных людей было много великих ученых (Ньютон, Фарадей, Планк и мн. др.), которых не заподозришь в невежестве, много мужественных воинов (Александр Невский, А.Суворов и др.), которых не обвинишь в трусости. Но, разумеется, связь науки с верой более глубокая, о чем будет вестись речь далее.

В начале XIX века появляется концепция Фейербаха, который утверждал, что человек придумывает Бога, обожествляя не внешние предметы и явления, а факт внутренней духовной жизни человека – прежде всего его разума. Причины возникновения религии следует искать в самой природе, сущности человека. Исследование человека поможет открыть и истоки религии. “Тайна теологии есть антропология”³⁰, – пишет Фейербах. Человек наблюдает в себе некоторые свойства – он обладает разумом, свободой воли, чувствами и т.п. Он не понимает природу своих свойств и поэтому объективирует их, наделяет статусом самостоятельного существования. «Божественная сущность – не что иное, как человеческая сущность, очищенная, освобождённая от индивидуальных границ, то есть от действительного, телесного человека, объективированная, то есть рассматриваемая и почитаемая в качестве посторонней, отдельной сущности. Поэтому все определения божественной сущности относятся и к сущности человеческой»³¹, – пишет Фейербах. Из свойств человеческой природы немецкий философ далее выводит все свойства природы божественной. Разум бесконечен, следовательно, человек объективирует этот разум как некий вне человека существующий бесконечный божественный разум. Так как в человеке, кроме разума, есть еще воля и чувства, то он делает вывод о том, что этот разум не просто един, но имеет единую троичную природу. Поскольку внутренний мир человека един, то и Бог един в трех Лицах. Поэтому Фейербах, о котором говорят, что он переставил Гегеля с головы на ноги, скорее поставил христианство с ног на голову, в качестве причины показав следствие, а в качестве следствия – причину.

Недостатки концепции Фейербаха были замечены еще его современниками Марксом и Энгельсом, которые указали на то, что концепция Фейербаха не исторична. Как возникает человеческое сознание, откуда оно берется? Как будто человек свалился откуда-то с неба со всем готовым многообразием его внутреннего мира и порождает религию. С этой критикой можно вполне согласиться, в том смысле, что Фейербах, действительно, не указывает причин появления человеческого разума. Учение Фейербаха – это перевернутое с ног на голову христианское учение: Христианство вполне логично объясняет возникновение человека в результате божественного творения по образу и подобию Пресвятой Троицы, у Фейербаха же видна надуманная и не объясняющая наш разум гипотеза.

Фейербаховская концепция религии оказывается таким же вымыслом, как и любые другие концепции. Если мы можем себе представить, что поскольку существует Бог или у нас существует знание о Боге, мы можем сделать вывод о способностях нашей души, но по наличию способностей нашей души сделать вывод о Боге, и не просто сделать вывод, а со всеми следствиями, это уже не укладывается ни в какие рамки. Даже если забыть об аргументе Кудрявцева-Платонова, что нельзя ничего обожествлять, и предположить, что человеческий разум бесконечен и имеет ту же самую природу, что и Бог, то все же будет безумием наделить его теми же чертами и молиться ему, – в психиатрии это называется шизофренией, раздвоением личности.

Общим у французских просветителей и Фейербаха является просветительский характер их учений. Выводы, к которым приводят их учения, идентичны: для борьбы с религией нужно просвещать людей, чтобы они не обожествляли вполне естественные вещи – будь то явления природы или человеческий разум.

Против недостатков просветительской концепции выступили К. Маркс и Ф. Энгельс. Конечно, они со многим соглашались, но, тем не менее, утверждали, что главного в просветительской концепции нет. Религия, по Марксу, есть не плод навязанного извне обмана, а самообман. «Религия – это вздох угнетённой твари, сердце бессердечного мира, подобно тому как она – дух бездушных порядков. Религия есть опиум народа»³². Не опиум для народа, как могли бы сказать Дидро и Гольбах, а опиум самого народа. Народ сам для себя придумывает этот опиум. Почему? Да потому, что человек не только не может объяснить различные явления мира, а прежде всего он забит, задавлен общественными отношениями. «Религия – род духовной сивухи, в которой рабы капитала топят свой человеческий образ, свои тре­бования на сколько-нибудь достойную человека жизнь»³³, – высказывался в том же духе В.И.Ленин. Именно с появлением классового общества возникает религия. Людям слишком тяжело жить в несправедливом классовом обществе. Но разделение общества на эксплуататоров и эксплуатируемых люди воспринимают как нечто самой собой разумеющееся. Они не понимают, что это временное состояние общества, не понимают, что у этого разделения общества на классы есть материальные законы, которые описывает открытый Марксом исторический материализм. И поэтому эта классовая причина, причина забитости основных масс является основной причиной появления религии. А следовательно, борьба с религией может вестись только как борьба с социальной несправедливостью, с тяжелыми условиями жизни, что достижимо только путем ликвидации классового общества и построения общества коммунистического. «Критика религии есть, следовательно, в зародыше критика той юдоли плача, священным ореолом которой является религия»³⁴. Ошибку просвещения Маркс видел в том, что просветители пытались убедить людей, что религия ошибочна. Но общественное сознание вторично, а первично общественное бытие, т.е. экономические отношения; поэтому нужно менять общественное бытие, изменять общество, чтобы в нем не было классов, не было эксплуататоров и эксплуатируемых. Тогда в таком обществе не будет и религии. «Критика неба превращается, таким образом, в критику земли, критика религии – в критику права, критика теологии – в критику политики»³⁵, – писал в этой же работе Маркс.

Кроме классовых причин, по Марксу, существуют и другие, в том числе и описанные до этого Гольбахом, Дидро, Фейербахом и т.д. Например, действует и обман. Эксплуататоры пользуются тяжелым положением людей и их самообманом, усугубляют их обман, ведь люди не знают не только законов общества, но и законов природы; люди боятся всего: и своего господина, и мир, в котором они живут. Действует и гносеологическая причина. Люди не могут объяснить свой собственный разум и обращают внимание на то, что разум якобы существует сам по себе, что есть слова, имеющие нематериальную природу. Скажем, есть слово «дерево», а есть деревья во всем их многообразии. Люди начинают эти понятия наделять самостоятельным существованием, фактически обожествлять. Вначале обожествляли понятия сами по себе, и люди приходят к многобожию. Потом, в результате абстрагирующей деятельности разума, возникают все более и более общие понятия – категории, и как результат этого появляется монотеистическая религия. В принципе, конечно же, этот процесс абстрагирования действительно существует, и мы изучали его в истории философии; это то, о чем говорили Платон, Аристотель, христианские платоники. Но все же не следует считать, что каждый человек являет из себя Платона. То, что мышление осуществляется посредством понятий, не столь уж и очевидно. А, по Марксу, уже в далекие времена люди начинали задумываться над тем, что они мыслят понятиями. Аристотель считал, что только Сократ первым обратил внимание на то, что мы мыслим понятием, Маркс же отводит это в гораздо более далекое прошлое. Конечно, нужно быть действительно Сократом и Платоном, чтобы заметить эту особенность нашего мышления. Поэтому эта теория отписывает появление религиозной, идеалистической философии, но не религии. Религия как достояние всех людей так не возникает.

Точно так же и деление общества на классы не приводит к появлению религии. Во-первых, археологические находки показывают, что и в первобытнообщинном строе, в котором не было деления общества на классы, религия уже была. Во-вторых, революция, которая привела к исчезновению классов – в Советском Союзе, в Китае или в каком-либо другом государстве – не привела к отмиранию религии. Наоборот, в нашей стране отмечался даже некоторый подъем религиозных настроений, в то время как в «классовом» обществе – в современных Франции, Великобритании и др. цивилизованных странах – религиозность населения идет на убыль.

И еще на один момент обращаю ваше внимание. Очень часто приходится слышать фразу, что религия есть опиум для народа. Когда мы говорим, что религия есть опиум народа, то мы дословно повторяем Маркса, который утверждал, что народ сам себе придумывает религию. Если вставить предлог для, то получается типичная концепция обманщиков. Если религия есть опиум для народа, то есть некто, какой-то «наркоторговец», который этот опиум народу предлагает. Маркс с такой точкой зрения был совершенно не согласен. Поэтому если уж и употреблять фразу религия есть опиум для народа, то следует добавлять: возможно, с такой фразой согласился бы Дидро или Гольбах. Но не Маркс и не Ленин.

В XIX веке возникла еще одна концепция, существенным образом отличавшаяся от изложенных выше. У истоков этой концепции находились идеи, изложенные Ч.Дарвином в книгах «Происхождение видов» (1859) и «Происхождение человека и половой подбор» (1871). Дарвинизм привлекал ученых, стремившихся раскрыть вопрос о происхождении религии, своей «научностью». В это время начинает свое существование новая область знания – этнография, предметом которой является изучение разных народов, в том числе древних. Поэтому возникает мнение, что путем изучения религиозности древних, архаических, т.н. «диких» народов можно изучить процесс возникновения и становления различных религий.

Одним из первых религиоведов, опиравшихся на эволюционные идеи, был Леббок. Джон Лёббок (1834–1913), исходя из умозрительных представлений о развитии религии, обнаружил в первобытной религии различные формы– фетишизм, тотемизм, шаманизм и т.д. – и расположил их в последовательном эволюционном ряду. Схема Лёббока открывается стадией атеизма, полного отсутствия каких-либо религиозных представлений, а завершается верой в богов как творцов мира и соединением религии с этикой. Одним из классиков эволюционизма был известный английский философ-позитивист Герберт Спенсер (1820–1903), который выводил всю религию из первобытных идей о душе, из веры в ее посмертное существование, из культа мертвых, или культа предков. Спенсер – прежде всего известен как теоретик культа духов мертвых. Он различал первоначальные представления о духах и более поздние представления о душах. Э.Э.Эванс-Причард обвиняет Спенсера в том, что его суждения о мышлении первобытного человека напоминают систему рассуждений по принципу «если бы я был лошадью». Иными словами, Спенсер полагает, что живи он в первобытных условиях, он пришел бы именно к таким умозаключениям и верованиям. Наиболее законченное выражение эволюционная теория нашла в работах Э. Тейлора, главы так называемой анимистической школы. Согласно Тейлору, существует некоторый «минимум религии» – вера в существование духов. Вера в духовные существа и является, по Тэйлору, той элементарной, простейшей клеткой, из которой развилось такое сложное явление как религия. Религиозные верования и обряды отсталых народов – это не нагромождение нелепостей, они по-своему последовательны и логичны, – полагал Тейлор. Корни анимизма он видел в размышлениях первобытного человека о сне, сновидениях, обмороках, трансе, болезни и смерти. Из этой простой идеи постепенно развились более сложные представления о существовании душ после смерти, о духах природы, наконец, о великих богах, выполняющих важные функции в природе и в жизни человека, и о верховном боге, приходящем им на смену.

Однако «научность» этих исследований оказалась весьма условной, и современная этнография весьма критически относится к этим теориям. Так, по мнению Эванс-Причарда, одного из наиболее авторитетных современных ученых, профессора Оксфордского университета, «достижения науки XIX века, которая пыталась приблизиться к решению этой труднейшей задачи, заслуживают самой критической оценки», а о книге Ф.Джевонса «Введение в историю религии», когда-то очень популярной, он отзывается как о «собрании абсурдных реконструкций, бездоказательных гипотез, диких спекуляций, неприемлемых аналогий, ошибочных интерпретаций и просто чепухи». Классические работы Дж.Фрэзера и А.Краули, по его словам, «карикатуры на первобытного человека, ум которого, якобы, пронизан суевериями и неспособен к зрелому критическому мышлению»³⁶.

Заметим, что изложенные выше концепции появляются в конце XVIII – середине XIX века. Именно это время было временем, в котором люди особенно активно задумывались о происхождении религии. Почему? Потому что это было время романтической надежды на переустройство мира, на прогресс его, на то, что мир станет лучше. Как этого достигнуть – предлагались разные методы: или просвещать, долгими реформами улучшать мир, или революционно его преобразовывать; но все верили, что в результате этих преобразований мир станет лучше. А религия мешает этому процессу. ХХ век показал всю сложность исторического прогресса, что так просто такими кавалеристскими замашками здесь не обойдешься. Поэтому ХХ век уже не предложил ни одной другой концепции возникновения религии. Только Фрейд, который является фактическим продолжателем идей XIX века, предложил нечто иное.

Фрейд стремится разрабатывать далее просветительскую и эволюционную концепцию. Получается довольно странная смесь. У фрейдовской концепции есть два аспекта: один – достаточно странный, исторический, который высказан впервые в работе «Тотем и табу», второй – более классический, собственно психоаналитический, изложенный в работах «Будущее одной иллюзии», «Неудовлетворенность культурой» и др. Работа «Тотем и табу» посвящена исследованию того, как в народе появляются некоторые запреты, табу, т.е. представления, что есть нечто, чего делать совершенно нельзя, хотя почему – непонятно. Фрейд исследует это на примере понятия инцеста, т.е. полового смешения с близкими родственниками. В животном мире инцест – вполне нормальное явление, а люди наложили на него табу. Фрейд как ученый пытается этот вопрос исследовать и создает, сам того не замечая, некоторую мифологическую картину. Он приходит к выводу, что когда-то было некоторое древнее племя, которым управлял некий сильный, имеющий большую власть и авторитет мужчина, который оставлял для себя всех самок и изгонял своих сыновей. Его сыновья были этим крайне недовольны и «в один прекрасный день изгнанные братья соединились, убили и съели отца и положили таким образом конец отцовской орде»³⁷. Они надеялись, что съеденный отец даст им эту силу и авторитет. Но вышло наоборот, и сыновья раскаялись: «Они ненавидели отца, который являлся таким большим препятствием на пути удовлетворения их стремлений к власти и их сексуальных влечений, но в то же время они любили его и восхищались им. Устранив его, утолив свою ненависть и осуществив свое желание отождествиться с ним, они должны были попасть во власть усилившихся нежных душевных движений. Это приняло форму раскаяния, возникло сознание вины, совпадающее с испытанным всеми раскаянием. Мертвый теперь стал сильнее, чем он был при жизни»³⁸. Поэтому сыновья стали сожалеть о содеянном и отказываться от вступления в половую связь со своими родными. Возникает запрет на инцест, табу, а ощущение от ошибки, которую они совершили, превратилось в ощущение вины за свой поступок. Этот отец стал впоследствии обожествляться, он превратился в Бога и т.д. и т.п. Совершенно не научная, а мифологическая картина. Где такое племя отыскал Фрейд – неизвестно. Или это поедание было везде? И везде сыновья раскаивались за свое отцеубийство? Фрейд ничего об этом не говорит. Просто читаешь и диву даешься. Но Фрейд не отказывается от этой своей «теории» и в последней своей работе «Человек Моисей и монотеистическая религия» вновь возвращается к ней и даже видит сходство «между обрядом христианского причастия (когда верующие символически поедают плоть и кровь их Бога) и тотемным пиршеством, внутренний смысл которого причастие, в сущности, воспроизводит»³⁹. И даже сам факт Смерти и Воскресения Христа служит для Фрейда доказательством своим взглядам: «Смутное ощущение вины, изначально присущее человечеству, во многих религиях воплотившееся в признание исконной виновности, первородного греха, представляет собой, по всей видимости, память о преступлении, за которое несут ответственность первобытные люди. Из христианского вероучения мы еще можем вынести догадку о том, в чем состояло это преступление. Если сын Божий принес свою жизнь в жертву, чтобы искупить первородный грех человечества, то, согласно закону талиона, предписывающему воздаяние мерой за меру, этим грехом было убийство, умерщвление. Только оно могло потребовать в качестве возмездия такой жертвы, как жизнь. А поскольку первородный грех был виной перед Богом-отцом, значит, наидревнейшим преступлением человечества было, по всей видимости, умерщвление прародителя кочующим племенем первобытных людей, в памяти которых образ убитого позже преобразился в божество. В своей книге «Тотем и табу» (1913) я постарался собрать аргументы в пользу такого понимания изначальной вины»⁴⁰

В других работах Фрейд чаще высказывается в духе своей психоаналитической теории. По его мнению, религия появилась на заре человечества как результат того, что человек, слабый и беззащитный, стремился уберечься от могучих сил природы. Поэтому человек очеловечивает природу. «Такая замена естествознания психологией не только дает мгновенное облегчение, она указывает и путь дальнейшего овладения ситуацией... Ведь в такой же беспомощности человек когда-то уже находился маленьким ребенком перед лицом родительской пары, не без оснований внушавшей ребенку страх, особенно отец, на которого при всем том можно было, однако, рассчитывать»⁴¹. В работе «Неудовлетворенность культурой» Фрейд пишет: «Мне кажется неопровержимым тот факт, что религиозная потребность проистекает из инфантильной беспомощности и вызванного ею влечения к отцу... Я не мог бы назвать ни одной другой, возникшей в детстве потребности, которая бы могла приблизиться к потребности в покровительстве отца»⁴². С другой стороны, каждый ребенок испытывает неосознанное сексуальное влечение к своей матери и поэтому ненавидит своего отца, что именуется Эдиповым комплексом. Возникает противоречивое отношение к отцу, являющееся причиной глубоких детских неврозов. «Религию в таком случае можно было бы считать общечеловеческим навязчивым неврозом, который, подобно соответствующему детскому неврозу, коренится в Эдиповом комплексе, в амбивалентном отношении к отцу»⁴³. Религия – это типичный невроз, это болезнь, с которой нужно бороться такими же психоаналитическими методами, как и с другими видами невроза.

Многие и сейчас считают, как бы соглашаясь с Фрейдом, что религия – это вид болезни. Но нужно быть уж слишком упертым фрейдистом, чтобы с этим соглашаться. Потому что есть в психологии, в психиатрии методики определения нормы и болезни, и никакая методика не укажет, что христианин, мусульманин или даже сатанист является человеком больным с точки зрения психической. Всех возмущают поступки серийных маньяков, совершивших десятки убийств в извращенной форме. Но очень часто психиатрическая экспертиза дает заключение о полном психическом здоровье маньяка. Общество недоумевает: как это так, это же извращенец, но он здоров. Есть свои медицинские критерии. Следует заметить, что концепция Фрейда не поддерживается даже многими психоаналитиками. От этого мнения о религии отказались даже ближайшие ученики Фрейда, например К.-Г. Юнг, который в целом соглашался с атеистическими взглядами Фрейда и сам был атеистом, но тем не менее считал, что религия является более сложным феноменом, составной частью коллективного бессознательного, а не просто вырастает из либидо, из эдипового комплекса или каких-нибудь других неудовлетворенных сексуальных влечениях человека.

Христианская концепция изложена в первых книгах Бытия, где утверждается, что религиозность есть естественное состояние человека. До грехопадения человек жил в раю, и знание о Боге для него было естественным – как для нас естественным является знание о внешнем мире. Адам и Ева могли разговаривать с Богом, и поэтому существование Бога для них было очевидным. Затем в результате грехопадения человек был изгнан из рая, и непосредственное общение с Богом прекратилось. Но знание о существовании некоего божественного мира в человеке постоянно сохранялось, во-первых, потому что душа есть образ и подобие Божие и человек видит этот образ, видит Бога в своей душе, а, во-вторых, потому что предания о давних временах, когда люди жили в раю, естественно, передавались потомкам. Это истинное знание об истинном Боге все больше и больше искажалось, но попытки получить это знание в человеке не прекращались. И поэтому человек, пытаясь найти Бога, стал принимать за Бога различные естественные явления и поклоняться им. Такими объектами для поклонения могли быть солнце, земля, вода, которые являются определяющими жизненными факторами для человека; могли быть какие-то животные, растения и т.п. Поэтому появляются различные культы: солнечные, матери-земли, различных животных-тотемов и т.д. Поэтому происхождение религии связано с тем, что, как пишет апостол Павел, люди «заменили истину Божию ложью, и поклонялись, и служили твари вместо Творца» (Рим 1:25). В книге Премудрости Соломона сказано, что «подлинно суетны по природе все люди, у которых не было ведения о Боге, которые из видимых совершенств не могли познать Сущего и, взирая на дела, не познали Виновника, а почитали за богов, правящих миром, или огонь, или ветер, или движущийся воздух, или звездный круг, или бурную воду, или небесные светила» (Прем. Сол. 13:1–2).

Эта концепция получила название прамонотеизма, т.е. первоначального монотеизма. Вначале человечество было монотеистическим, верило в одного Бога, затем же оно потеряло истинную веру и придумало себе различных богов, обожествив явления природы. Люди приняли за Бога или за богов (они уже не знают, сколько богов в мире) некоторые естественные силы и явления. Но что значит обожествить? Обожествить – значит наделить что-то божественными чертами. А для того, чтобы наделить нечто божественными чертами, нужно иметь какое-то знание о Боге. Человек, обожествляя, скажем, Солнце, просто, если можно так сказать, обознается. Представим себе такую ситуацию: мы идем по улице и видим, что впереди идет наш знакомый. Мы его окликаем, человек оборачивается, и мы понимаем, что обознались. Мы приняли некоего неизвестного нам человека за своего знакомого, мы наделили его чертами своего знакомого. Мы ошиблись, обознались. А обознаться можно лишь тогда, когда у нас есть некоторое знание о том, кого мы хотим увидеть. Примерно то же самое происходит и с человечеством, создающим языческие религии. Обожествить что-либо, не зная Бога, хотя бы смутно, невозможно в принципе. Обожествить – это наделить божественными чертами, что невозможно, не зная, каковы эти черты.

В этом плане интересен случай, о котором рассказал известный физик, лауреат Нобелевской премии Ричард Фейнман. Сам Фейнман был атеистом и приводил это как пример того, как естественным путем происходит обожествление неких вещей и создание религиозного культа. Для Фейнмана это был аргумент в пользу того, что религия возникает естественным путем. Он пишет: «У тихоокеанских островитян есть религия самолетопоклонников. Во время войны они видели, как приземляются самолеты, полные всяких хороших вещей, и они хотят, чтобы так было и теперь. Поэтому они устроили что-то вроде взлетно-посадочных полос, по сторонам их разложили костры, построили деревянную хижину, в которой сидит человек с деревяшками в форме наушников на голове и бамбуковыми палочками, торчащими как антенны – он диспетчер, – и они ждут, когда прилетят самолеты. Они делают все правильно. По форме все верно. Все выглядит так же, как и раньше, но все это не действует»⁴⁴. Но в действительности этот пример говорит о другом. Люди приняли самолет за Бога. Конечно, до встречи с американцами они никогда не видели, как «железная птица» спускается с неба, с нее выходят живые существа, привозят хорошие вещи, опять улетают. Конечно, для них это чрезвычайно необычное явление. И поэтому они решили, что вот это и есть Бог. Понятно, что они стали поклоняться самолетам.

Итак, истинная религия возникает в результате откровения Бога людям. Но далеко не все могут удержаться на этой высоте открывшейся человеку божественной истины. Тогда человек начинает приспосабливать к своему уровню понимания данное богооткровенное знание, упрощает его, создавая, таким образом, разнообразные религии. Таким образом возникает и дохристианское язычество, и иудаизм, появившийся вследствие непринятия иудеями Христа как Богочеловека, и мусульманство, упростившее христианство до уровня рассудочного его понимания (Единый Бог-Троица заменяется единым Аллахом, Богочеловек Иисус Христос считается просто человеком и т.д.). Следовательно, многообразие религий на земле говорит не о том, что все религии ложны, поскольку ни одна якобы не может доказать свою истинность, а потому, что все религии в разной степени приближаются к истине, христианство есть полная и абсолютная истина, и лишь атеизм, отрицая в принципе бытие Божие, никак не соотносится с истиной.

В XX веке проблема происхождения религии переходит из разряда философской в научную плоскость. Современные атеистические концепции происхождения религии также основываются на фактическом материале и, как правило, следуют дарвинистскому пониманию возникновения человека. Действительно, как считают атеисты, если человек произошел от обезьяны, а у обезьян нет религиозного культа, то поэтому религия должна была когда-либо появиться. Затем человек эволюционным путем развивается, совершенствуется, совершенствуется и его религия: тотемизм сменяется анимизмом, ему на смену приходит многобожие, а затем – единобожие иудаизма, христианства и мусульманства.

Справедливости ради следует сказать, что эта концепция появилась еще до Дарвина, первым ее высказал шотландский философ Давид Юм, утверждавший, что поскольку человечество развивалось от дикого состояния до современного, то и религия также развивалась от несовершенных к более совершенным формам. «Чем дальше мы углубляемся в древность, тем больше находим человечество погруженным в политеизм; никаких признаков, никаких симптомов какой-либо более совершенной религии. Самые древние предания рода человеческого показывают нам политеизм в роли общенародного и господствующего исповедания», – пишет Д.Юм в работе «Естественная история религии»⁴⁵. По Юму, мы имеем столько же оснований воображать, что люди жили во дворцах раньше, чем в хижинах и хибарах, как и утверждать, будто они представляли себе, что «божество есть чистый, всеведущий, всемогущий и вездесущий дух, до того, как рисовали его в образе хотя и могущественного, но ограниченного существа, обладающего человеческими страстями и стремлениями, человеческим телом и органами»⁴⁶. Правда, в отличие от современных атеистов, Юм не считал истинным неверие, ибо «весь строй природы свидетельствует о существовании разумного творца, и ни один рассудительный исследователь при серьезном размышлении не будет в состоянии хотя бы на минуту отойти от веры в изначальные принципы истинного теизма и религии»⁴⁷. По всей видимости, он полагал, что человек приходит к вере в Бога или богов своими силами, и тогда его рассуждения в плане развития религиозных идей представляются вполне логичными. Но в действительности религия дается людям не так, как считал Юм – не путем естественного открытия Бога человеком, а как Откровение Бога человеку, которое человек должен понять, возвыситься до него. Вера – это дар Божий, а не создание человека. Отсюда и ошибка Юма: то, что получено в готовом виде, неизбежно подвергается риску быть огрубленным, упрощенным, искаженным. Так и вера: будучи получена как дар, как благодать, впоследствии была ослаблена, искажена, и в конце концов некоторыми даже вообще утеряна.

Современные ученые весьма скептически относятся к тем концепциям, которые были предложены в XVIII и XIX веках. Причина этому – недоказуемость положений, высказанных просветителями, Фейербахом, Марксом и Фрейдом. Все более и более доверяя только фактам, а не гипотезам, современный ученый и проблему возникновения религии стремится изучить на опытном материале. Но на этом пути атеистов ожидает неприятный факт. Оказывается, «нет никакого сомнения в том, что религия возникла вместе с первыми проблесками человеческого разума, что она сопровождала человека на всем его историческом пути. Вот почему человек современного типа – Человек разумный, Homo sapiens, может быть с полным основанием назван Человеком религиозным, Homo religiosus»⁴⁸. Наукой установлено, что никогда не существовало безрелигиозных народов. И поэтому «большинство социальных антропологов, – пишет Э.Эванс-Причард, – сегодня согласны в том, что стремление решить эту проблему – занятие бесплодное. Рассуждения о происхождении как религии в целом, так и тех или иных конкретных ее форм носят спекулятивный характер, поскольку отсутствие надежных фактических доказательств не позволяет ни подтвердить, ни опровергнуть эти теории» (цит. по: Кабо В. Круг и крест).

В отличие от XVIII и XIX вв. вопросом возникновения религии занимается наука этнография, которая появляется в XIX веке. Этнографы стали изучать древние, так называемые архаические племена, живущие в Южной Америке, Африке, Австралии. Изучая эти народы, этнограф как бы совершает путешествие в прошлое. Действительно, если признать, что разные народы, находившиеся во времена своего возникновения в одинаковом культурном состоянии, развивались впоследствии неодинаково – одни (европейцы) более стремительно, а другие (народы Африки и Австралии) замедленно и как бы застыли в своем архаичном состоянии, то, изучая культуру этих архаических народов, можно узнать культуру европейцев, какой она была тысячи лет назад. Существуют научные данные, подтверждающие справедливость этой концепции, потому что исследование материальной культуры у современных архаических народов и археологических данных в отношении древних европейцев показывает достаточно серьезные сходства между ними.

В ХХ веке этнография достаточно серьезно продвинулась и, наверное, не осталось уже ни одного племени ни в одном конце земли, которое так или иначе не было бы исследовано различными специалистами. На эту тему написаны сотни книг, проведено множество конкретных исследований о различных племенах, населяющих нашу землю. И этнографы приходят к выводу, что все и современные племена, и те, исторические свидетельства о которых доступны археологам и историкам, религиозны. Нет ни одного факта, который бы говорил о существовании безрелигиозных народов. Более того, эти народы находятся примерно на том же уровне интеллектуального развития, что и современный цивилизованный человек. Те представления о древних народах, которые можно найти в книгах XIX века, совершенно не соответствуют действительности. Как пишет Эванс-Причард, «классические работы Дж.Фрэзера – это карикатуры на первобытного человека, ум которого, якобы, пронизан суевериями и неспособен к зрелому критическому мышлению»⁴⁹. Развитие мира за последние 200 лет блестяще подтверждают эти выводы этнографов. Народы, которые еще несколько десятилетий назад находились на том же уровне, что и европейцы несколько тысяч лет назад, очень быстро влились в современную культуру. Так называемые дикари стали поступать в университеты, устраиваться на современное производство и т.п. Но если предположить вместе с современными эволюционистами, что именно труд является двигателем развития человека, то развитие европейцев должно было бы привести их к более высокому интеллектуальному состоянию. Но это совершенно не так. Архаический человек – такой же, как и цивилизованный. Просто культура этих людей была другая, но умственный, интеллектуальный уровень их оказывается совершенно таким же. «Первобытность – не синоним духовного убожества, а явление стадиальное, для которого характерна своя, богатая и сложная духовная культура, соответствующая этой стадии развития»⁵⁰. Следовательно, никакой эволюции в умственном развитии за эти десятки тысяч лет не произошло. Человек остался на том же самом интеллектуальном уровне; разум его не изменился – изменилась культура, изменились социальные отношения, орудия труда, но мышление осталось точно таким же. «Широко бытующее представление, что мышление первобытных людей устроено не так, как мышление людей, принадлежащих к современной западной цивилизации, – представление это ошибочно. Эти два типа мышления различаются не своей структурой, не качественно, они различаются своим содержанием»⁵¹. Значит, мышление не развивается, оно является для человека некоторой константой.

Исследования первобытных племен показывают еще одну интересную особенность – что религия в их жизни играет очень серьезную роль. Да, конечно, все соглашаются с тем, что религия для них важна, но, тем не менее, обычно считается, что она играет вторичную роль. Главное – это обеспечить свою жизнь, а из трудностей реализации экономических потребностей возникают религиозные представления. Этнографы же приходят к выводу, что религия первична, она определяет всю жизнь человека, в том числе и его хозяйственную деятельность. «Религия первобытных обществ, как в значительной мере и духовная жизнь их в целом, не детерминированы материальными условиями их жизни, их производственными отношениями, экономикой, что понятия «базис» и «надстройка» здесь неприемлемы – они только исказили бы реальную роль духовной сферы в жизни этих обществ. Религия лишь отражает условия их жизни, оставаясь явлением в значительной степени автономным; более того, она сама оказывает глубокое воздействие на все аспекты их социально-экономического бытия и духовной культуры»⁵². Ощущение присутствия богов в мире для древнего человека является совершенно очевидным, человек живет в мире, населенном богами. Для него это естественное, природное состояние. И все, что человек делает, он делает именно потому, что он видит этот религиозный срез бытия.

Сфера сознания древнего человека несколько иная, чем сфера сознания человека современного. Мы в основном все же ориентированы на мирское. Даже многие религиозные люди не имеют того чувства священного, чувства божественного, которое присуще древнему человеку. Для древнего же человека сфера священного и сфера профанного, мирского, являются двумя очевидными сферами бытия. «Человеческое сознание и сама культура расколоты на две большие сферы – сферу обыденного, или профанного, и сферу священного, или сакрального. Переступая… грань, человек… переходит из сферы обыденного в сферу священного, и в нем совершается чудесное превращение. Он начинает чувствовать и мыслить по-другому»⁵³. Человек постоянно как бы переходит из одной области бытия в другую, он живет то в одной, то в другой. Живя в сфере профанного, мирского, он выполняет необходимые функции по сохранению своей жизни: охотится, собирает, пашет, сеет. Но когда человек переходит в сферу священного, то он кардинально меняется и ведет себя совсем по-другому. Человек становится собственно человеком – существом культурным. Ведь ритуальная наскальная живопись, шаманские пляски и т.п. – это то древнее искусство, которое впоследствии породит великую человеческую культуру. С культа начинается собственно культура. Можно вспомнить слова священника Павла Флоренского, который сказал, что не случайно слова культ и культура являются однокоренными, так что культура происходит из культа. Действительно, и современные этнографы подтверждают это, что культурный человек возникает из культа, вне культа он простой охотник, собиратель, он не создатель живописи, музыки, танцев и всего остального. Вот почему современный этнограф В.Р.Кабо утверждает, что человека создала религия: «человека создал не труд. Его создало понятие священного как основа религиозного сознания. … Нет никакого сомнения в том, что религия возникла вместе с первыми проблесками человеческого разума, что она сопровождала человека на всем его историческом пути. Вот почему человек современного типа – Человек разумный, Homo sapiens, может быть с полным основанием назван Человеком религиозным, Homo religiosus»⁵⁴.

Но кроме понятия священного во всех народах присутствует понятие единого Бога. Знание о всеобщей таинственной могущественной силе присутствует во всех племенах. «Одним из наиболее первичных, элементарных, универсальных понятий, созданных первобытным сознанием, является понятие о всеобщей таинственной, могущественной силе, которую меланезийцы называли «мана», ирокезы – «оренда», индейцы сиу – «ваконда», алгонкины – «маниту», малайцы – «крамат», аборигены аранда – «арунгкильта"»⁵⁵. У каждого народа есть название для единого Бога. Поэтому «нет оснований полагать, как делают нередко, что мифологическому или религиозному сознанию предшествовало некое примитивно-эмпирическое или наивно-реалистическое мировоззрение»⁵⁶. Наоборот, никакого примитивного эмпиризма, который должен был бы соответствовать безрелигиозному состоянию человека, не существует. По мнению Э.Дюркгейма, из религии постепенно выделились все другие виды социальной активности и формы общественного сознания.

Поэтому, как пишет Кабо, то, что «человек создан по образу и подобию Бога – для аборигена это не метафора, а живая реальность, которую он ощущает всем своим существом»⁵⁷. Абориген постигает священное не как сумму знаний, но самоотождествляет себя с ним.

Современная наука показывает фактически то же самое, о чем говорило христианство и о чем говорится в Библии. Наука просто подтверждает справедливость прамонотеизма – концепции, утверждающей, что до языческого политеизма существовал период монотеизма. Впервые эту концепцию предложил Вильгельм Шмидт (1868–1954) – католический священник, миссионер, этнолог и лингвист, создатель Венской этнологической школы. Он посвятил обоснованию концепции первобытного монотеизма свой двенадцатитомный труд «Происхождение идеи Бога». Именно он и предложил сам термин Urmonotheismus (прамонотеизм). Подтверждает положения Шмидта и современный исследователь Мирча Элиаде: «Не вызывает никаких сомнений, – пишет он, – практически универсальное верование в Небесное Божественное Существо, Которое сотворило мир и которое обеспечивает плодородность земли, посылая на нее дождь. Это Существо наделено даром безграничного предведения и мудрости. Оно установило моральные законы»⁵⁸.

Вот то, что можно сказать о концепции происхождения религии. Мы видим, что атеистические теории не выдерживают, во-первых, собственно рациональных аргументов, философских; с другой стороны атеистические концепции не выдерживают и научной, серьезной, этнографической, исторической, археологической критики. Поэтому это еще раз показывает, что человек есть действительно существо религиозное, действительно человек есть образ и подобие Божие и в данном случае христианство находится в гармонии с наукой, а не противоречит ей, как надеялись считать, и как продолжают считать, некоторые атеисты до сих пор.