Костромские поучения за 1900 год

«Прочее время живота нашего в мире и покаянии скончати у Господа просим» (Просительная ектения).

С наступлением каждого нового года обновляется к нам милость Божия. Господь милосердый еще терпит нашим грехам и дает нам время для покаяния и приготовления к мирной кончине. О даровании этого блага Церковь ежедневно молится словами приведенного возглашения. Но преимущественно это благо должно составлять главный предмет наших благожеланий и молитв в начале нового года. К сожалению, однако, как всегда, так и в новый год, слышатся из уст наших одни житейские благожелания. Чего обыкновенно люди желают друг другу при поздравлении с новым годом? Здоровья, долголетия, успеха в делах, веселия и т.п. Все земные благожелания. Конечно, в них нет ничего предосудительного, потому что блага, составляющие предмет земных или житейских благожеланий, вожделенны сами по себе, наипаче же в связи с духовными благами. Так здоровье нужно, как условие для подвигов покаяния и дел благочестия, поколику в этих подвигах участвует тело. Долголетие есть также благо, которого мы должны желать себе и другим, чтобы иметь время для покаяния, потому что никто из нас, как бы ни был стар и даже зрел в духовной жизни, не может сказать, что он достаточно успел приготовить себя к переселению в вечность и к тому, чтобы там безбоязненно предстать суду Божию. Успехи в делах житейских дают возможность делать добро ближним, делиться с ними плодами своего труда. Радости житейские располагают нас к благодарению и к прославлению Господа, посылающего их, и вместе к благотворению ближним, ибо радость, наполняющая сердце, делает его добрее и участливее ко всем, не только своим, но и чужим. Таково значение земных благ по отношению к духовной жизни. К сожалению, с житейскими благожеланиями редко кто соединяет мысль о духовных благах. Более же всего прискорбно то, что люди, высказывающие житейские благожелания, забывают о Боге, не помышляя, что исполнение их зависит не от нас, а от Бога. Сколько ни желай здоровья больному человеку, одно желание не исцелит его. Сколько ни желай живущему в нищете избавления от ней, одно желание не обогатит его. Перемена худшего положения на лучшее есть дело милости Божией. Посему всякое благожелание должно иметь молитвенный характер, должно выражаться так: пошли тебе Господь здоровья. Сохрани тебя Господь на многие лета. Даруй тебе Господь счастье в жизни семейной, хозяйственной, общественной и т.п. Люди почему-то удерживаются от подобных благожеланий почему-то не принято так выражаться, почему-то даже стыдятся упоминать о Боге. Понятно, если бы так поступали неверующие в Бога; к сожалению, так поступают верующие. Это конечно грех. И не в этом ли причина, что наши житейские благожелания не исполняются? Господь однако так милосерд, что иногда, не дожидаясь наших молитв, дает людям те блага, в которых они нуждаются, с намерением побудить их к благодарности и склонить к жизни благочестивой. К сожалению, эта цель не всегда достигается. Редко видно, чтобы люди, облагодетельствованные Господом, были довольны своим состоянием. Им желательно, чтобы они осыпаны были всеми земными благами, и крайне недовольны, если, обладая одним благом, не имеют другого. И такое недовольство понятно, если недостаток одного блага препятствует пользоваться другим благом. Например, иной не рад и здоровью, если не имеет удачи в житейских делах, если обременен семейством и лишен возможности избавиться от нищеты или по не способности или по другим препятствиям. С другой стороны, что пользы и в богатстве, если богатый человек потерял здоровье и лишен возможности пользоваться и наслаждаться своими обильными благами, так что он завидует нищему, но здоровому, и готов отказаться от всех своих миллионов, чтобы, если бы это было возможно, возвратить себе здоровье? – Но случается, что люди не бывают довольны своим состоянием и тогда, когда они наделены всеми земными благами, когда обстоятельства их жизни так благоприятно сложились, что им ничего не остается делать, как только радоваться и веселиться. Однако этого мы не видим. Не видим, чтобы, например, были счастливы люди богатые; их постоянно тревожит забота об умножении богатства, о сохранении его, опасение, что их сокровища, скопленные долговременными и усиленными трудами, могут по смерти их перейти в руки не трудившимся наследникам, и бессмысленно будут расточены ими. По наблюдению Соломона, никакое земное благо не может быть источником счастья, и мечты о таком счастье он называет суетою. Эту истину он изведал, как видно из его книги Екклезиаст. Так напрасно он думал найти счастье в земных удовольствиях и развлечениях. Как мудрец, он старался пользоваться ими с некоторым благоразумием, заботился о разнообразии их, окружал себя разными певцами, певицами, музыкантами. Ничто однако не удовлетворяло его. Горько он раскаивался в этом и кончил самообличением. «Смеху сказал я: безумный! И веселью: что ты делаешь?» (Еккл. 2:2) Исчисляя другие виды суеты, Соломон находит суетным даже такое великое благо, как мудрость, обогащение себя всякого рода познаниями, доставившими ему славу мудрейшего из мудрейших. Почему же он был недоволен этим благом? Потому, говорит он, на основании собственного опыта, что «чем больше мудрости, тем больше горести, и кто приумножает ведение, тот приумножает страдание» (Еккл.1:18). Горе и страдание испытывает мудрец вследствие сознания, что количество его знаний ничтожно в сравнении с тем, чего он не знает, и это сознание не только не умаляется, а возрастает в нем по мере расширения его познаний. Успехами ведения прославился истекающий девятнадцатый век особенно в области естествознания. Важно преимущественно то, что новые открытия в области естествознания применены к нуждам и пользе человека, к уменьшению труда, к сокращению времени. Но как ни изумительны эти открытия и применения, все же они незначительны в сравнении с количеством нужд и бедствий человека, и нельзя сказать, что со временем найдены будут средства сделать это количество ничтожным. Можно ли, например, надеяться найти средства к избавлению человека от неурожаев, производимых причинами, совершенно независящими от власти человека, каковы, например, засухи, долговременное ненастье, холод, бури? Дождемся ли того счастливого времени, когда, благодаря единственно изобретательности человеческого ума, мы совершенно безопасны будем от разрушительных действий грозы, от землетрясений, от наводнений, от опустошительных язв, поветрий? Много сделано врачебною наукою для ослабления опустошительных действий от моровых язв; но едва успела она восторжествовать над одною, является другая, дотоле неизвестная, с которою нужно начинать борьбу, или даже одна и та же болезнь принимает другой вид, более опасный и трудно излечимый. Вообще редко бывает, чтобы добро, принесенное людям тем или другим научным изобретением, не сопровождалось каким-нибудь злом. Например, с умножением железных дорог у нас в России усилилась дороговизна топлива и истребление лесов. В Западной Европе по мере заменения рук человеческих машинным производством возрастает нищенство в рабочем классе и опасность новых вследствие этого народных возмущений. Некоторые открытия, которыми гордится наше время, приносят даже прямой вред человеку. Говорим об огнестрельных орудиях, которые в последнее время так усовершенствованы, что теперь войны между образованными народами становятся кровопролитнее и опустошительнее, чем в старину между варварскими народами. Скорее должно оплакивать находчивость человека в истреблении себе подобных, чем гордиться новыми успехами военного ремесла. Многие ожидают уменьшения общественных бедствий от уравнения всех классов общества во внешнем благосостоянии, от уничтожения различия между богатыми и бедными, так чтобы земные блага всем разделены были поровну. Но так как при этом неизбежны насильственные перевороты, то явится новое зло, с которым труднее будет бороться, чем при существующем неравенстве людей в общественном положении. – Соломон, исчисляя виды суеты, т.е. тщетности усилий достигнуть счастья на земле, указывает на господство повсюду неправды, на страдания праведных и невинных, на торжество беззаконников и злодеев, на неудачи людей трудолюбивых и на беспечную жизнь празднолюбцев и тунеядцев. Подобные жалобы слышатся повсюду. Людей недовольных жизнью гораздо больше, чем довольных. Недовольство доходит до того, что многие ропщут не только на людей, препятствующих один другому в устроении благосостояния, но и на Самого Господа Бога, выражая сомнение в промышлении Божием о мире, в справедливости в распределении земных благ. Эти сомнения разрешаются иногда тем, что человек теряет веру в Бога, начинает богохульствовать, самую жизнь называет пустою и глупою шуткою, даром напрасным, случайным, бесцельным. Презрение к жизни доводит иных до убеждения, что не стоит жить на свете, что вместо того, чтобы влачить бедственную жизнь, лучше покончить ее самоубийством. Повсюду распространяется безбожное учение о так называемом блаженстве небытия, как ни бессмысленно это выражение, ибо блаженство немыслимо без ощущения, следовательно без бытия.

Таковы мрачные явления недовольства жизнью. Как смотреть на них? Нельзя ли чего-нибудь сказать в оправдание этого недовольства? С христианской точки зрения оно ничем не может быть оправдано, ибо от чего оно происходит? Источником его служит непонимание цели человеческой жизни и незнание, даже нежелание знать, в чем состоит истинное благо. По христианскому учению, на жизнь земную, временную должно смотреть не иначе как в связи с жизнью вечною. Люди недовольные жизнью земною не признают этой связи, не хотят знать, что цель земной жизни есть приготовление к вечной, что первая есть странствование к небесному отечеству, есть время плавания для достижения спокойного пристанища, есть время трудов и борьбы для получения венцов в жизни загробной. Странники, пловцы и борцы не сетуют на свое положение, ободряя себя надеждою, что их положение есть временное, что оно ведет к покою и воздаянию. Временная жизнь есть время сеяния, жизнь загробная – время жатвы. Кто что посеет здесь, то пожнет там. Земледелец ободряет себя в своих тяжелых трудах надеждою на урожай, на плодоносие и с терпением ждет плодов своего трудолюбия. Точно также поступает истинный христианин. Он легко примиряется с житейскими невзгодами по уверенности, что им будет конец в жизни загробной. За блага земной жизни он благодарит Господа Бога; в лишении их и скудости он не унывает, ибо как бы ни были тяжки эти лишения, они скоротечны, составляют едва приметное явление в сравнении с вечно-блаженною жизнью на том свете. Если смотреть на земную жизнь без веры в жизнь вечную, она действительно представляет много непонятного, ни с чем несообразного, ибо не дает того, чего от нее ожидают и требуют. От нее требуют обыкновенно счастья, его желают другим, его ищут для себя с напряженным усилием. Но так как эти желания и усилия не сопровождаются успехом, то совершенно понятно, почему люди, ничего не видящие дальше настоящей жизни, недовольны ею, предаются скуке, ропщут на свою судьбу и даже помышляют о самоубийстве, сомневаются в промышлении Божием вместо того, чтобы видеть в невзгодах земной жизни побуждение искать утешения в размышлении о жизни будущей. Им не приходит также на мысль, что Господь все строит к нашему благу, что Он с тою целью лишает их земных благ и радостей, чтобы отучить от пристрастия к ним, чтобы заставить их подумать о спасении души и о благе общения с Господом. Бог есть верховное благо, и общение с Ним доступно для каждого. И благо тому, кто, будучи недоволен земными радостями и благами, прилепляется к Богу верою, надеждою и любовью и тем привлекает к себе благодать Божию. Ощущая прикосновение этой благодати к своей душе, он перестает жаловаться на земные лишения и невзгоды. Она наполняет его душу таким миром, которого он не променяет ни на какую земную радость. «Что бо ми есть на небеси, и от Тебе что восхотех на земли? Исчезе сердце мое и плоть моя, Боже сердца моего и часть моя Боже во век. Мне прилеплятися Богови благо есть, полагати на Господа упование мое» (Псал. 72:25–26, 28). Блага и радости земные непрочны, скоропреходящи; но Бог есть такое благо, которого ничто не может умалить. Обладающий этим благом почитает себя счастливейшим существом даже среди бедствий и страданий. Правда, Господь иногда дает чувствовать любящим Его такие состояния, которые дают им повод думать, не перестал ли Господь любить их. Действительно, благодать Божия, по премудрому своему устроению, и от них иногда скрывает свои утешения, и они иногда испытывают душевные скорби, смущение помыслов, страх, уныние, и в этом состоянии остаются на некоторое время. Но сие временное оставление благодатью служит к их же благу: оно предохраняет их от самонадеянности и гордости, чтобы не думали они много о личных своих совершенствах и тяжким опытом бессилия в борьбе с посетившими их искушениями и скорбями укреплялись упованием на благодать Божию, от нее одной ожидая себе утешения и радости. Притом, если бы благодать Божия никогда не умаляла своего света и не скрывала своего действия от очей души, тогда душа, переполненная обилием благодати, утратила бы свободу действовать так или иначе, лишилась бы возможности упражнять себя в терпении и подвигах и следственно потеряла бы право на заслугу пред Богом. Вообще же душе, иногда лишаемой благодатной радости, дается знать, что полная радость и блаженство уготовано ей только в будущей жизни, где нет ни болезней, ни печали, ни воздыхания, а в этой жизни она сподобляется только предвкушения будущих благ для того, чтобы она не ослабевала в уповании достижения их и мыслью о них укрепляла себя в беспристрастии и равнодушии к благам земным и временным. Подобное должно сказать по поводу недовольства успехами в познании истины. Как бы ни велики были эти успехи, они не могут удовлетворить искателя истины; чем больше знаний он приобретает, тем сильнее убеждается в скудости их. Жажда новых знаний по мере умножения их не утоляется, а возрастает. Что это значит? Это значит, что сей жизни, как бы она ни была продолжительна, недостаточно для достижения полного успеха в духовном развитии, и что непременно должна быть другая жизнь, в которой могут быть удовлетворены духовные потребности не только истины, но и добра, не удовлетворяемые в здешней жизни. Иначе не вложил бы Господь в нашу душу этих потребностей; они присущи нам по самой природе и были бы бесцельны, если бы оставались без соответствующего удовлетворения, как бесцельна была бы потребность питания, если бы не было насыщения. И должно сказать, что эта другая жизнь, есть цель жизни земной. Последняя есть только приготовление к первой.

Празднуя новый год, возблагодарим, братие, Господа за эту великую милость, ибо с умножением лет нашей жизни дана нам возможность получше приготовиться к переходу в жизнь будущую, не стареющую. Кто недоволен своею судьбою, ропщет на Бога и людей, тот показывает, что не дорожит этою милостью Господа, забывая, что здешняя жизнь дана отнюдь не для того, чтобы в ней находить блаженство, а для того, чтобы пользоваться ею для приготовления себя к блаженству жизни вечной. Надежда на будущее блаженство, как на цель нашего бытия, способна примирить нас с тем, чем мы недовольны и что нас крайне возмущает в жизни настоящей. Но и в настоящей жизни не лишены утешения среди бед и напастей те, которые в Едином Боге привыкли видеть то благо, выше и дороже которого ничего не может быть ни на земле, ни на самом небе.

«Огнем очищся тайного зрения, поя пророк человеков новодейство, возглашает глас Духом плещущ, воплощение являющ неизреченна Слова, имже сильных державы сотрошася» (Ирмос 4-ой песни 2-го канона на Богоявление).

В сем церковном песнопении из канона в праздник Богоявления прославляется обновление человеческого рода, воспетое (Ис. 7:14, 8:8–9) пророком Исаиею после того, как уста его очищены были раскаленным углем во время таинственного видения (тайного зрения). Сим видением (Ис. 6) он призван был к пророческому служению. Пред духовным взором Исаии открылось величественное зрелище. Он перенесен был духом в храм или дом Божий, сущий на небесах, а может быть и на земле в Иерусалиме. В храме явился ему в человеческом образе Господь, восседающий во славе царя и судии на высоком престоле. Вокруг престола занимали место шестокрылые серафимы и громозвучно воспевали Господа, взывая: «свят, свят, свят Господь Саваоф, вся земля полна славы Его» (Ис.6:3), т.е. славы премудрости, благости и всемогущества, открывающихся в устройстве земли и в жизни земных тварей. Исаия пришел в страх от всего, что он узрел и услышал. Он исповедал свое окаянство, назвал себя жалким и несчастным человеком. Он совершенно не мог понять, как он мог сподобиться столь великой чести, чтобы зреть самого Господа и слышать серафимские славословия Ему. Он желал бы и сам принять участие в их пении; но как он может дерзнуть на то, чтобы нечистыми и оскверненными грехом устами, подобными устам народа, среди которого живет, хвалить святейшее и чистейшее Существо, хвалить вместе с безгрешными и чистыми небесными певцами? И вот эти нечистые уста очищаются прикосновением к ним горящего угля, взятого одним из серафимов с кадильного алтаря. Горящий уголь был в сем случае символом благодати Божией, очищающей грехи и беззакония не только уст, но и самого сердца, которое есть источник внешней греховной нечистоты. Произошла дивная перемена в состоянии Исаии. После очищения уст он услышал голос Господа: "кого бы Мне послать к людям сим? и с дерзновением ответил: се аз есмь, посли мя» (Ис.6:8). Ощутив в себе присутствие дара пророческого, он уже не жалуется на свое окаянство; он уверен, что может силою данной ему благодати возвещать очищенными устами волю Божию в качестве посланника Божия. И вот Господь повелевает ему возвещать народу нечестивому и беззаконному обличения и угрозы, но вместе и отрадные обетования, ибо Он есть Бог не только правды и неумытного суда, но и милосердия к людям, ибо Он никому не хочет погибели, но всем «хощет спастися и в разум истины приити» (1Тим. 2:4). В ряду этих обетований пророк, по повелению Божию, должен был возвещать человекам «новодейство», т. е. пророчествовать о грядущем духовном обновлении грешников. Люди состарились во грехах, закоснели в них. Физическая старость приближает к смерти. Застарение или закоснение во грехах приближает к вечной погибели. Она угрожает людям, на которых не действуют никакие вразумления и обличения, которые слыша не слышат обличительного и угрожающего голоса Господа, видя не видят действий гнева Его, карающего непокорных. Господу Богу приходится поступать с ними, как с бесплодною смоковницею (Мф.21:19), которую срубают и в огонь бросают, чтобы она не занимала места, нужного для других деревьев. И действительно, как показывает история избранного народа, Господь строго карал его за нечестии и беззаконие. Не раз отдавал его во власть языческих народов, очищал свою церковь от неплодных духовных произрастений; но не до конца Он гневался, не вечно враждовал; вместо того, чтобы совсем погубить заслуживших праведный Его гнев, щадил их. Почему щадил? Потому что они были чадами Авраама, которому дано было обетование, что один из Его потомков, т.е. Христос будет источником благословения всех народов, т.е. Спасителем всего человеческого рода. Авраам был святым корнем, от которого разрослись многочисленные отрасли жизненных сил в лице потомков его. Во всех них текла кровь его. К сожалению, не все, сродные с ним по плоти, сродны были ему по духу и потому погибали. Зато из того же корня возникали отрасли, удержавшие в себе жизненную силу и послужившие залогом обновления всего человечества. Это была избранная часть народа, в которой хранилась вера и благочестие Авраама и в среде которой воспитывалось и зрело поколение людей, от которых по плоти должен произойти обетованный Христос. Ради этого-то потомка Авраамова сохранялся избранный народ, пока, наконец, не явился из среды его живоносный плод благословенной отрасли. «Семя свято стояние его» (Ис. 6, 13): вот что Господь повелел Исаии возвещать народу, разумее под сим семенем благочестивую часть потомства Авраамова. Ради немногих из этого потомства стоял, сохранялся целым избранный народ, пока не явился обетованный Мессия, родившийся от Девы Марии. С восторгом и рукоплесканием по внушению Духа Святаго (Духом плещущ), Исаия провозгласил о сем чудном рождении, пророчествуя «о воплощении неизреченного Слова» (т. е. Сына Божия, рождение которого от Бога Отца прежде всех век составляет неизреченную тайну), «имже сильных державы сотрошася». Вот это пророчество: «Се Дева во чреве приимет и родит Сына и нарекут имя Ему Еммануил, еже есть сказаемо с нами Бог» (Ис. 7, 14). Это пророчество изречено было Исаиею пред лицом царя Ахаза по поводу нападения на иудейское царство двух союзных царей, Сирийского и Израильского. Они грозили разрушить царство иудейское, истребить род Давидов и воцарить одного из иудейских вельмож. Для успокоения Ахаза и всего царствующего дома Давидова Господь повелел Исаии возвестить им, что врагам не удастся привести в исполнение свой замысел, что дому Давидову надлежит сохраниться до времени рождения от Девы, принадлежащей к этому роду, обетованного Христа, самое имя которого «Еммануил», что́ значит: с нами Бог, указует в лице Его непреоборимого защитника и покровителя царства иудейского и царей его из потомства Давидова. Что же касается до врагов этого царства и царского дома, то как бы ни были они многочисленны и сильны, усилия их окажутся тщетными. Они могут достигнуть некоторых временных успехов в борьбе с теми, которым покровительствует Еммануил, но если и «превозмогут, паки побеждени будут» (Ис. 7, 8–9). Но взор пророка простирается дальше врагов иудейского царства. Эти враги служили только образом врагов Христовой церкви и самого Христа. Христос явился в мир не для одного иудейского народа, а для спасения всего человечества, для создания всемирного духовного царства или вселенской церкви. По отношению к ней Он действительно есть «Еммануил» (Ис.8:8) – с нами Бог, ибо неложно Его обетование, относящееся к церкви: «се Аз с вами есмь во вся дни до скончания века» (Мф.28:20), – обетование, равносильное имени Христа Еммануил: «с нами Бог». "Если Бог с нами и за нас, то кто против нас?» (Рим. 8, 31). Вся история Христовой церкви есть история победоносной борьбы ее с врагами и гонителями. Против нее восставали враги, на стороне которых был перевес вещественной силы и власти. Борьба была не равна; но бессильные, беззащитные христиане имели всемогущего покровителя и защитника в лице Христа, «имже сильных державы сотрошася», т.е. Христом сокрушено владычество сильных, так что они должны были сложить свое оружие пред Ним и покориться Христу, из врагов сделаться чадами и покровителями церкви. Но главный враг Христа и Его церкви есть диавол. Прочие враги древние и новые суть только орудия его вражды. «Несть наша брань к крови и плоти, но к миродержителям тмы века сего, к духовом злобы поднебесным» (Ефес. 6, 12). Цель их вражды собственно не телесная жизнь человека со всеми ее земными благами и радостями, но душа человеческая. Во что бы то ни стало, они желают погубить ее, удержать ее в своей власти, которую приобрели со времени грехопадения Адамова, довести ее до такого состояния, в котором бы она походила больше на диавола и подвластных ему духов злобы, а не на Господа Бога, создавшего ее по образу и подобию своему. Господь сжалился над человеком. Сын Божий, единосущный Богу Отцу, пришел в мир обновить свой образ, истлевший страстями, помраченный и искалеченный вражескою силою. Надлежало ветхого человека, застаревшего, закосневшего во грехе и потому погибавшего духовно обновить, соделать новою тварью, возбудить в нем новую духовную жизнь, восстановить в нем богоподобие. Сего не иначе можно было достигнуть, как посредством благодати Божией, просвещающей, очищающей, освящающей. Но таковая благодать сообщается только верующим во Христа, в силу Его искупительной жертвы, во святых таинствах, начиная с крещения. Таинство крещения есть духовное рождение, воспринятие новой духовной жизни. Купель крещения есть баня пакибытия. Погружаемый в нее слагает и сбрасывает с себя ветхого человека и облекается в нового, т.е. перестает быть по духу чадом ветхого Адама, становится чадом Божиим по благодати. И сие-то обновление, сие-то «новодейство человеков» воспевает Исаия под образом жизни нового дерева, возникшей из корня старого дерева (Ис. 6, 13), разумее под сим корнем Авраама, от которого по плоти произошел обновитель рода человеческого Христос.

Слава и благодарение Господу, сподобившему нас соделаться чадами Божиими по благодати духовного возрождения для новой жизни. Будем дорожить этою неизреченно великою честью, и так как честь обязывает, будем ревновать о том, чтобы быть истинными христианами, а не по имени только. Ибо часто случается, что крещенный человек ведет себя так, что его не отличишь от нехристя, ибо, несмотря на обязательство, данное при крещении, отречься от диавола и всех дел его и сохранять верность Христу, яко царю своему и Богу, возвращается под власть диавола и служит не Христу, а врагу Бога и человеков, увлекаясь беспрекословно многообразными, идущими от него искушениями на грех. Будем помнить, что мы со времени крещения или духовного возрождения украшены достоинством сынов Божиих. Если преступно сынам человеческим по плоти не любить своих родителей, не слушаться их, огорчат их жизнью порочною, то несравненно преступнее чадам Божиим по благодати оскорблять Отца небесного неблагодарностию, отсутствием страха Божия, непослушанием Его святой воле, вообще жизнью нечестивою и беззаконною. Отца земного можно оскорблять безнаказанно, но от кары Отца небесного, угрожающей нераскаянным грешникам, нельзя убежать, если не в этой, то в будущей жизни.

Сегодняшнее апостольское чтение начинается словами: «верно слово и всякаго приятия достойно» (1Тим. 4, 9). Какое это слово или учение, здесь не сказано, а сказано в ближайших предшествующих двух стихах. Это – слово о благочестии: «обучай себе ко благочестию; телесное бо обучение (упражнение) вмале есть полезно, а благочестие на все полезно есть, обетование имущее живота нынешняго и грядущего» (1Тим. 4, 7–8). Итак, пусть по руководству сих стихов будет предметом нашего поучения «благочестие».

Благочестием называется в собственном смысле совокупность обязанностей в отношении к Богу или к богопочтению: вера в Бога, надежда на Него и любовь к Нему. Благочестивый в этом смысле то же, что религиозный, набожный, богобоязненный. Главное благо своей жизни он поставляет в общении с Богом и потребность этого общения удовлетворяет молитвою, богомыслием, чтением слова Божия, приятием благодати Святых Таинств. Благочестиво настроенный человек благо и радость в общении с Богом не променяет ни на какие блага и радости мира. Таково благочестие в чистом своем виде, взятое отвлеченно, без связи с другими способами богоугождения, какие заключаются в исполнении христианских обязанностей к себе и ближним. Но в действительности истинное благочестие обыкновенно соединяется с ревностью к исполнению этих обязанностей, так что без этого соединения истинное благочестие немыслимо. Так оно несовместно, например, с невоздержанием языка и с равнодушием к судьбе ближнего. Апостол Иаков говорит: «если кто из вас думает, что он благочестив и не обуздывает своего языка, у того пустое благочестие. Чистое и непорочное благочестие пред Богом и Отцем есть то, чтобы призирать сирот и вдов в их скорбях и хранить себя неоскверненным от мира» (Иак. 1, 26–27). По слову апостола Иоанна Богослова, «кто говорит: я люблю Бога, а брата своего ненавидит, тот лжец» (1Иоан. 4, 20), т.е. он не любит Бога. Как так? Кто любит Бога, тот из любви к Нему заповеди Его соблюдает, а Господь заповедал любить ближнего, как самого себя. Не исполнять сей заповеди значит оказывать непослушание Богу, а это непослушание свидетельствует об отсутствии любви к Нему. Ревнующие о делах благочестия с забвением других обязанностей осуждаемы были Богом и в Ветхом Завете, с их постами, жертвами и празднованиями (Ис. 1, 14–15), а в Новом завете в лице фарисеев уличаемы были в нечестии Самим Иисусом Христом.

«Обучай себе ко благочестию», т.е. не только старайся знать, что такое благочестие, но деетельно (в греческом тексте: гимнастически) упражняйся в нем, подражая любителям телесных, гимнастических упражнений, которые для сохранения своего здоровья и для укрепления физических сил совершают разные телесные движения и поднимают тяжести. Вот с кого должны брать пример люди, ревнующие о благочестии. Благочестивое настроение души сродно нам по самой нашей духовной природе, созданной по образу и по подобию Божию, следственно с потребностью общения с Богом, сподобившим нас при самом сотворении столь великой близости к Нему. Как же может быть удовлетворяема эта потребность? Не иначе как посредством упражнения души нашей в соответствующих этой потребности трудах и действиях, каковы молитва внутренняя и внешняя, богомыслие, жажда благодати Божией в таинствах, вообще ревность к угождению Богу исполнением Его святой воли. Только под этим условием может сохраняться и возрастать в нас дух благочестия. В противном случае прирожденная к нему способность оскудевает и даже совсем не проявляет своей силы подобно тому, как телесные силы слабеют без упражнения вообще в физических трудах. Уклонение от них или праздность и изнеженность сопровождается вредом для телесного здоровья. Но если упражнение в телесных трудах необходимо ввиду пользы их для телесной жизни, то не наипаче ли необходимо упражнение в делах благочестия для жизни духовной? Телесные труды несомненно полезны для тела, но «обучение» или упражнение в них «вмале полезно есть». Польза их ограничивается только телесною жизнью, а телесная жизнь человеческая коротка, и смерть не только не может быть предотвращена телесными трудами, но нередко даже ускоряется от большего напряжения телесных сил. Какую противоположность телесным упражнениям представляет в сем отношении упражнение в благочестии! «Благочестие на все полезно, имее обетование жизни настоящей и будущей». Кому уготовано блаженство в жизни будущей? Людям благочестивым в награду за то, что они во время земной жизни паче всего дорожили благом общения с Богом. Если они были близки к Богу в жизни настоящей, то «верно слово и всякаго приятия достойно», что они несравненно ближе должны быть к Богу в жизни будущей. В жизни временной они только предвкушают блаженство этой близости, и если это предвкушение для них усладительно паче всего на свете, то можно судить, какую неизреченную сладость они будут вкушать, когда достигнут полнейшего общения с Богом в жизни будущей!

Но благочестие полезно не для одной жизни будущей, с ним соединено обетование благополучия в жизни земной. Это обетование содержится в словах Спасителя: «ищите прежде царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам» (Матф. 6, 33). Словами: «сия вся», обозначается пища и одежда – те земные блага или потребности, о которых Христос сказал выше. Без удовлетворения этих потребностей нельзя жить на свете. Посему, чтобы облегчить своим последователям труд искания царствия Божия и правды, или трудность жизни благочестивой, Господь обещает им обеспечение в земных нуждах, в ряду которых главное место занимает пища и одежда. Последователи Христа должны быть уверены, что они не лишены будут этих благ, что эти существенные для земной жизни нужды будут удовлетворены, лишь бы только они больше всего заботились о снискании царства небесного, о преуспеении в жизни праведной и благочестивой. Одним из главных препятствий к достижению сей цели служат заботы о благах земных. Эти заботы отнимают у человека свободу и время для трудов искания царства небесного. Стало быть, для достижения и сохранения этой свободы и времени, надобно постараться, если не об освобождении от всех земных забот, то, по крайней мере, об уменьшении их. Совсем освободиться от них нельзя, а уменьшить их можно. Что нужно для сего? Нужно отрешиться от пристрастия к обилию земных благ, нужно желать иметь их столько, сколько требуется для удовлетворения насущных потребностей, а отнюдь не прихотей. Прихоть не одно и то же, что потребность. Потребность имеет право на удовлетворение, а прихоть требует того, что превышает потребность, без чего можно обойтись. Вот почему Иисус Христос заповедал нам просить у Отца небесного только «насущного хлеба» (Мф.6:11), т.е. просить у Него пищи не в излишестве, но в таком размере, сколько нужно для поддержания существования, сколько нужно для того, чтобы не умереть с голоду. Пища потребна только для этой цели, просить большего у Бога свойственно только чревоугодникам. Чревоугодие есть прихоть, а не потребность, следовательно, есть грех. Желать и просить Бога об удовлетворении прихоти значит просить Его о том, чтобы дал Он нам средства для греха. Такая просьба есть оскорбление Бога, есть кощунство. Правда, непредосудительно иногда молить Бога о даровании многих земных благ, но отнюдь не по прихоти, а по желанию употреблять во славу Божию и на пользу ближнему. В этом нет греха и побуждением к этому служит не прихоть, а любовь к Богу и ближним. Кто одушевлен сею любовью, тот мало заботится об угождении себе, тот лично для себя требует немногого, довольствуется удовлетворением только насущных потребностей, а в этом Господь никому не отказывает и особенно ведущим жизнь праведную и благочестивую. Еще в ветхом завете один из опытных наблюдателей путей Провидения сказал: «юнейший бых и состарехся, и не видех праведника оставлена, ниже семене его просяща хлебы» (Псал. 36, 25). Тот же смысл имеют слова Христовы: «ищите царствия Божия и правды Его, и сия вся, т.е. земные блага, приложатся вам» (Матф. 6, 33), т.е. даны будут вам в награду за искание царствия Божия. Вот почему люди истинно благочестивые не жалуются на то, что у них нет богатства. Им не нужно многого для жизни: имеют пищи столько, чтобы с голоду не умереть, имеют одежду не богатую и не великолепную, а достаточную только для того, чтобы прикрыть наготу и от холода не замерзнуть, – больше для них и не нужно. Они даже не почитают несчастьем для себя, если живут впроголодь и кое-как прикрывают свою наготу. Они легко примиряются с этими лишениями, не впадают в уныние, в ропот на Бога и на людей, находя себе утешение в преданности воле Божией, премудрой и всеблагой, и в надежде на блаженство будущей жизни.

Вот, братие, как велика польза от благочестия: оно есть условие для стяжания вечно-блаженной жизни; оно же споспешествует вашему благу в земных нуждах. Посему заповедь Апостола обращенная к Тимофею: «обучай себе ко благочестию», т.е. упражняйся в подвигах благочестия с таким усердием и охотою, с какою люди упражняются в трудах телесных для укрепления физических сил, обязательна для всех христиан, дорожащих вечным спасением. Да поможет всем нам Господь исполнять сию заповедь с вожделенным успехом.

«Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему, с миром» (Лук. 2, 29).

Сии слова изрек Богоприимец Симеон, когда встретил и принял на свои руки Богомладенца Иисуса, принесенного в Иерусалимский храм Пречистою Материю Его в сороковой день по рождении Его для исполнения закона о первенцах. Симеон, по сказанию Евангелия, был человек праведный и благочестивый и чаял утехи израилевой, т.е. ожидал исполнения пророчеств о пришествии обетованного Христа, с уверенностью, что Он принесет утешение Израильскому народу, избавит его от бед и напастей. Этих ожиданий полны были души всех сынов Израилевых, почитавших великим бедствием для себя политическую зависимость от языческого правительства. Но Симеон не только чаял утехи израилевой, но еще удостоился получить откровение от Святаго Духа, что он доживет до исполнения своего чаяния и умрет не прежде, как своими глазами увидит Христа Господня. И вот, по внушению того же Святаго Духа, он приходит в храм в те минуты, когда принесен был туда младенствующий Христос, и приняв Его в свои объятия, исполнился неизреченною радостью, что дождался этого счастья. Теперь ему ничего не оставалось ждать, ничего больше ему не хотелось, как только умереть с миром, как свойственно всякому благочестивому человеку, достигшему на земле цели своих желаний и надежд. Счастье, которого он сподобился, увидев Христа, было так велико, что в сравнении с ним оказались ничтожными все земные блага. К ним совершенно охладело сердце Симеона, земная жизнь стала ему не мила, и душа его разрешилась от уз тела с глубочайшим миром, с неизреченною радостью.

Как счастлив был Богоприимец Симеон, отшедший из сей жизни с миром! Но это счастье доступно всем людям, подобно Симеону праведным и благочестивым. Подобно ему они даже в этой жизни вкушают радость общения со Христом, принимая Его в свое сердце особенно в таинствах, подобно тому, как Симеон принял Его в свои объятия. Но они не довольствуются сим, а еще желают, по слову пасхальной песни, «истее причаститися Его в невечернем дни царствия Его»¹⁴, т.е. вступить в более тесное и совершенное, ничем невоспящаемое, общение с Ним в будущем веке, и наслаждаться им непрерывно и вечно. Подобное желание имел апостол Павел, говоря: «желаю разрешитися (от уз тела) и со Христом быти» (Флп. 1, 23). И вот, когда наступит время исполнения этого желания, душа их с миром и радостью расстается с телом. Она, пребывая в теле, нередко ощущала сладость общения со Христом в молитве, в богомыслии, в приятии благодати таинств, но эта сладость, это блаженство не могло быть полным, потому что прерывалось неизбежными в земной жизни скорбями, – оно было только предвкушением непрестающего, ничем непомрачаемого и непрерываемого блаженства общения со Христом в царствии небесном. Помышление об этом блаженстве – вот главная причина того мира и радости, с какою расстается с земною жизнью истинно благочестивая душа.

Всегда ли однако люди истинно благочестивые сподобляются мирной кончины? Опыт этого не подтверждает. Случается, что и они умирают мучительною смертью, вследствие какой-нибудь невыносимой болезни, каковы, например, антонов огонь, грудная жаба и тому подобное. Боль от этих болезней так велика, что с нею можно сравнивать адские муки, по ее силе судить об их силе. Самые терпеливые и крепкие духом люди в этих болезнях теряют самообладание, призывают смерть, лишаются возможности с надлежащим благочестивым настроением принять напутствие святых тайн. Никому не дай Бог испытывать такие предсмертные муки. Вот почему святая Церковь научает умолять Господа, да «дарует нам кончину живота нашего безболезненную» ¹⁵, не в смысле отсутствия всякой какой бы ни было болезни, а именно болезни мучительной, подобной мукам рождения, которые часто соединяются с ужасными криками рождающей и долго продолжаются. Это именно значение имеет в греческом тексте название кончины «безболезненною» (τελη ανωδινα). Сам Господь Иисус Христос накануне крестных страданий и смерти испытывал в саду Гефсиманском мучительную предсмертную боль. Он скорбел и тосковал во время молитвы к Отцу небесному и говорил: «прискорбна душа Моя даже до смерти" (Мк.14:34, Мф.26:38). Во время этой молитвы кровавым потом покрылось лице Его; душевные муки, хотя и не соединялись с телесными страданиями, были так ужасны в эти минуты, так невыносимы, что вызвали из уст Его вопль: «Отче Мой, да мимо идет от Меня чаша сия» (Мф. 26:39, Мк.14:36). Если Христос испытывал невыносимые предсмертные муки, то что удивительного, если благочестивые и праведные люди подвергаются иногда подобным мукам? Но Он терпел их не за Свои грехи, ибо был безгрешен, но за наши. Чаша, об отведении которой Он молил Отца Своего, полна была горечи от грехов всего человечества, поколений прошедших, современных и грядущих. Но как ни мучительно было Его душевное состояние, Он далек был от малодушия. Ни на одну минуту не покидала Его мысль, что Он затем пришел в этот мир, чтобы до дна испить эту чашу, предопределенную Ему от вечности волею Отца Его, и потому, не раз сказав: «Отче, да мимо идет Меня чаша сия», Он поспешал присовокупить: «обаче не моя, а твоя воля да будет» (Мф. 26:39, Мк.14:36). И этой-то всецелой преданности и самоотвержению мы обязаны спасением. Но и Он не оставлен был без утешения: явился Ангел Господень и среди тяжких мук подкреплял Его (Лк. 22:43). Сему примеру самоотвержения должны подражать все истинно благочестивые и праведные люди в случае, если Господу Богу угодно будет испытать их тяжкими предсмертными муками. Христос не избежал их, хотя был безгрешен. Пусть они приготовляются встретить их смиренным сознанием, что они заслуживают их за свои грехи, ибо нет ни одного безгрешного праведника. Не надеясь на собственные силы для перенесения тяжких предсмертных мук, они должны умолять Господа об отвращении их, но в то же время должны исповедовать свою готовность покориться воле Божией, если ей угодно будет лишить их мирной кончины. Пусть они смотрят на это, как на наказание Божие за прежние какие-нибудь неочищенные покаянием грехи, но вместе как на залог милосердия Божия к ним, ибо лучше в здешней жизни пострадать для очищения от грехов, чем подвергнуться вечной муке на том свете. Но и в здешней жизни Господь не лишает рабов Своих некоторых утешений среди страданий: Он не посылает искушений сверх сил и нередко поддерживает искушаемых Своею благодатною помощью (1Кор. 10, 13) подобно тому, как ко Христу послан был Ангел во время Его Гефсиманских страданий.

Но если благочестивые и праведные люди не всегда избегают мучительных предсмертных мук, то что сказать о великих грешниках, нечестивцах и беззаконниках? «Смерть грешников, по слову Псалмопевца, люта" (Псал. 33, 22). Это показывают многие примеры. Есть однако примеры противоположного свойства, именно примеры спокойной, чуждой страданий и мук смерти великих грешников. Как не все праведники сподобляются безболезненной кончины, так и не все грешники умирают мучительною смертью. Как судить об этом? Не дает ли это повод к заключению, что милосердие Божие иногда является несогласным с правосудием Божиим? Это было бы богохульством. Великим грешникам посылается иногда мирная кончина в награду за какое-нибудь малое добро, сделанное ими когда-то в этой жизни; что же касается множества содеянных ими лютых, не очищенных покаянием грехов, то, не понеся за них наказания здесь, они непременно понесут его там. По переходе их в жизнь загробную они собственным опытом убедятся в непреложности правосудия Божия по отношению к грешникам нераскаянным. В этом смысле и нужно понимать выражение: «смерть грешников люта». Она люта, горька, страшна по тем пагубным последствиям, какими сопровождается на том свете. Всю жизнь они проводили беспечно, не помышляя о спасении души, подражая богачу Евангельской притчи, который все дни жизни своей в обществе таких же, как он, нечестивцев и беззаконников проводил в пьянстве и разгуле; но как этот богач по смерти ввержен был в ад и предан вечному мучению в огне, так и подражающих ему ожидает такая же участь. Но и в здешней жизни смерть грешников люта по своим последствиям. «Умираяй праведник, остави раскаяние, т.е. сожаление, посмеетельна же бывает нечестивых пагуба» (Прит. 11, 3). Пока жив нечестивый, его боятся и показывают притворное почтение к нему все, сколько-нибудь зависящие от него. Смерть дала им возможность свободно высказывать чувства презрения и негодования, от выражения которых они удерживались при его жизни. Не такова судьба праведных по смерти: «память праведных с похвалами» (Прит.10:7). О его смерти все жалеют, не только любившие его при жизни, но и не ценившие его по достоинству при жизни. Смерть его примиряет с ним даже недоброжелателей и недругов его. И в них он оставил «раскаяние», т.е. сожаление. Они будут жалеть, что не отдавали ему справедливости при жизни, и постараются загладить свою вину пред ним молитвами о душе его и добрым о нем воспоминанием.

Опасность вечной погибели, угрожающей умирающим без покаяния, должна возбуждать страх в каждом из нас. Никто из нас не может ручаться за будущую свою судьбу. Вечная погибель угрожает даже тем людям, которые большую часть жизни ревновали об угождении Богу благочестием и добродетелью, но под конец жизни сбились с истинного пути и кончили жизнь нераскаянными грешниками. Никто не враг себе, никто не желает себе погибели, и однако многие идут путем погибели, больше заботясь о телесном благосостоянии, чем о спасении души. Прирожденное каждому чувство самосохранения предостерегает всех от явной опасности. Никто не пойдет в огонь, ибо никому не хочется сгореть. Разве только сумасшедший, не сознающий опасности, бросается в огонь и в воду. К сожалению, так поступают и грешники, когда идут путем, ведущим к огню геенскому. Можно сказать, что многие из них поступают даже хуже сумасшедших, потому что последние ничего не понимают, опасности впереди не сознают. Но первые губят себя с сознанием. Они имеют понятие об адском огне; но когда слышат угрозы, предостерегающие от огня, они не останавливаются на пути, который к нему ведет. «Бог милостив, говорят они, Он только грозит огнем, а угроз не исполнит, исполнение их было бы несогласно с Его благостью». Какое странное понятие о благости Божией! Разве Бог перестает быть благим, когда правосудие Его требует наказания за грехи? Неисполнение этого требования свидетельствовало бы не о благости Божией, а о слабости, нетерпимой даже в людях, если они потачкою преступникам содействуют их преступлениям, вселяя в них надежду на безнаказанность. Думать подобное о Боге было бы богохульно. Истинная благость немыслима без правосудия. Она состоит не в том одном, чтобы освобождать виновных от наказания, вполне ими заслуженного, а наипаче в том, чтобы не доводить их до крайней виновности. А эта цель достигается по отношению к закоренелым грешникам предостережениями, напоминаниями о неизбежности строгой кары нераскаянных грешников или угрозами. Не лучше ли верить им здесь, и удерживаться от грехов, чем испытать силу их там, без надежды избавиться от пагубных последствий неверия. Легче избавиться от угрожающего зла, чем от действительного. Возблагодарим, братие, Господа за то, что Он не спешит исполнять над нами Свои угрозы, долготерпит нам, давая нам время на покаяние. Будем пользоваться этим временем, все остальное время жития нашего проводить в подвигах борьбы с греховными искушениями и соблазнами. До конца жизни не будем ослабевать в этих подвигах, чтобы час смертный не застал нас врасплох, неготовыми к тому, чтобы предстать на суд неповинными.

«Умертвите уды ваша, яже на земли: блуд, нечистоту, страсть, похоть злую и лихоимание, еже есть идолослужение» (Кол. 3, 5).

Празднуем сегодня память св. мучеников Хрисанфа и Дарии. Имя мучеников принадлежит тем святым, которые за твердость исповедания веры подвергаемы были жестоким истязаниям и мукам и после них умирали насильственною смертью. Им подобны были так называемые исповедники, которые тоже были мучимы, но не до смерти, ибо с переменою неблагоприятных обстоятельств на благоприятные получали свободу и умирали естественною смертью. О жестокости истязаний и мучений за св. веру можно судить по примеру празднуемых сегодня Хрисанфа и Дарии. Они палимы были горящими свечами и наконец закопаны были живыми в яме. Не говорим о других мучениках, которые претерпевали подобные, даже более еще мучительные истязания, – скажем только, что их мученическая кровь послужила ко благу Церкви. Как смерть Христова послужила к утверждению веры во Христа и в этом отношении, по слову Его, походила на пшеничное зерно, которое дает обильный плод только в том случае, если подвергается смерти, т е. погребается в земле, так кровь христиан была, по выражению церковного писателя, семенем новых христиан. Без этой крови невозможны были бы успехи в распространении христианства, и дело Христово погибло бы в самом начале, если бы по страху гонений христиане малодушно отрекались от Христа. К славе Церкви Христовой произошло противное; вот почему Церковь, обязанная своим процветанием мученикам, чествует их память празднествами в честь их, благоговейно хранит их останки, созидает в память их великолепные храмы, воссылает им хвалы, благодарения и мольбы. Господь прославил их на небесах, Церковь прославляет их на земле. Но как Самого Бога мы должны прославлять не только делами богопочтения, но наипаче ревностью к исполнению Его заповедей, так и мучеников святых мы должны прославлять не только славословиями и мольбами в честь их, но вместе святым и богоугодным житием.

Как мы должны исполнять заповедь Господа: «святи будите, яко Аз свят есмь» (1Пет.1:16), так и святым мученикам мы должны угождать ревностностью к подражанию их житию и подвигам. В чем должно состоять это подражание? В том ли, чтобы подобно им мы готовы были претерпеть такие же муки, такую же смерть за веру, как и они? Если представится кому-либо из нас случай засвидетельствовать сим образом твердость нашей веры пред врагами христианства, как это может случиться в среде, населенной неверными в государстве нехристианском, то непременно, согласно с заповедью Христа о исповедании веры, надлежит воспользоваться этим случаем во славу имени Христова и для спасения души. Мы, как православные христиане, живущие в православном государстве под сенью православного правительства, далеки от опасности подвергнуться гонениям за веру, по крайней мере открытым, но и мы не лишены возможности подражать мученикам, ибо что служит основанием мученичества? Заповедь о самоотвержении, обязательная для всякого христианина. Исполнить эту заповедь можно разнообразными способами. Мученики исполняли ее, обрекая себя на пытки и мучительную смерть, а прочие христиане, не проливая крови, могут исполнять туже заповедь в другой форме и удостоиться одинаковой с мучениками награды, если совершают подвиги самоотвержения в борьбе с греховными искушениями, не менее тяжкие и мучительные, как мученические подвиги. В этом именно смысле должно понимать заповедь Апостола «умертвите уды ваша яже на земли». В чем состоит это умерщвление? В том ли, чтобы физически уродовать свои члены и отсекать их, как действительно поступают изуверы, понимающие буквально подобную заповедь Христа Спасителя об отсечении соблазняющей правой руки, об избодении соблазняющего правого глаза? Конечно не в этом. Сказав: «умертвите уды ваша», Апостол продолжает: «блуд, нечистоту» и т.д. Ясно, что Апостол, говоря об удах или членах телесных, разумеет грехи, которые совершаются посредством телесных членов. Идет речь об умерщвлении не частей человеческого тела, а склонностей и привычек греховных, борьба с которыми не менее, если не более, болезненна, как телесные муки. Главная часть человеческого тела есть голова. С отнятием головы прекращается жизнь. Никто не требует, чтобы мы лишали себя жизни. Но голова есть седалище ума, памяти, воображения. Дай Бог, чтобы она наполнялась одними мыслями, представлениями и воспоминаниями чистыми и святыми. Это Богу угодно и для нас спасительно. Но случается, голова бывает гнездилищем помыслов нечистых, нецеломудренных, хульных, помышляет только об одном земном, житейском, чувственном, а о Боге и спасении души не думает, засоряется и загрязняется воспоминаниями нечистыми, злопамятством. Все это конечно грех, с которым надобно бороться. А бороться с греховными мыслями, представлениями, воспоминаниями весьма трудно, особенно если они вторгаются в нашу душу по действию диавола, который неприметно для грешника пользуется его рассеенностью и беспечностью и вносит в его ум, воображение и память духовную нечистоту. Потребны тяжкие, болезненные труды и усилия, чтобы освободиться от этой нечистоты, чтобы умертвить в себе плотское мудрование, очистить голову свою от наполняющих ее скверных представлений и воспоминаний. И благо тому, кто постоянно упражняется в этих трудах, постоянно ведет борьбу с греховными искушениями, коренящимися в голове. Это поистине мученический подвиг.

Блажени чистии сердцем (Мф.5:8). Но с каким неимоверным трудом достается эта чистота! Бьющееся в груди нашей сердце есть источник не только добрых и святых чувствований и желаний, но вместе злых похотений, страстных, богопротивных влечений, гордости, злобы, зависти, корыстолюбия, честолюбия, любострастия. Заботы об очищении своего сердца от всех этих грехов требуют от нас такого же самоотвержения, какое свойственно мученикам; ибо изнуряющие себя этими заботами так же безжалостны к себе, как безжалостен мученик, отдающий на истязание свое тело.

Привычка к чревоугодию и пьянству есть самая пагубная привычка. Она есть злоупотребление органами питания – чрева и гортани. Какой мучительный подвиг предстоит тому, кто решится победить в себе эту привычку, уничтожить это злоупотребление! Но если он достигает успеха в этом деле, то заслуживает мученического венца, ибо умерщвляет в себе грехи, хотя оставляет неприкосновенными органы, чрез которые они совершаются.

Руки даны нам для совершения честных трудов, но они же делаются орудием зла, когда например по корыстолюбию или по привычке к тунеедству простираются на чужую собственность, так же когда употребляются для совершения насилия, для нанесения побоев, для кровопролития. Но случается, что и таковые грешники раскаиваются в этих грехах и подвигами борьбы с греховными искушениями достигают того, что перестают давать волю рукам, хотя отстать от этой привычки для них было бы так же тяжело, как дать руки на отсечение. Поистине мученики.

Кто не знает, как трудно бороться с грехами языка, например с привычкою к сквернословию, кощунству, клеветам и т.п.? Но кто возненавидел эту привычку и силою самоотвержения победил ее, тот поистине совершил мученический подвиг, тот, не отсекая языка орудием вещественным, отсек его силою духовною.

Таково значение слов: «умертвите уды ваша, яже на земли». Умертвить их – значит силою самоотвержения победить в себе склонность и привычку к тем грехам, которые совершаются посредством телесных членов. Таковые победители, хотя не подвергаются телесным истязаниям и мукам, поистине достойны мученических венцов, каковых да сподобит всех нас Господь Своею благодатью.

«Во гробе плотски, во аде же с душею, яко Бог»¹⁷.

Святая Церковь, представляя сегодня очам нашим изображение погребения Христова, побуждает нас прославлять погребенного Христа, ибо Он умер и погребен нас ради человек и нашего ради спасения. В каком отношении спасительна для нас смерть и погребение Христово? В том отношении, что Христос Своею смертью смерть попрал и сущим во гробех живот даровал, что не только Сам воскрес, но еще явился источником нашего воскресения, ибо «как в Адаме все умирают, так во Христе, втором Адаме, все оживут» (1Кор. 15, 22). Адам не только сам был осужден на смерть, но и потомкам своим вместе с первородным грехом передал наследие смерти. Христос избавил нас от этого осуждения, ибо не только в Себе Самом победил смерть, но став во главе человечества, положил начало оживотворению всех человеков по самому телу, ибо в последний день мира все умершие услышат глас Сына Божия и услышавши оживут; одни воскреснут для вечно блаженной жизни, другие для вечного осуждения (Иоан. 5, 29).

С прославлением погребения Христова соединяется прославление сошествия Его в ад, ибо возлежа телом во гробе, Он в то же время душею нисходил в ад, не как пленик ада, но как победитель его. До Христа все люди не только грешные, но и праведные по смерти душами сходили в ад, который был главным местом владычества диавола. Диавол, как виновник смерти людей, имел в своих руках державу смерти, и все умершие были пленниками его. Души праведников утешали себя надеждою освобождения от уз ада по вере в обетованного Христа, которого с нетерпением ожидали и наконец дождались.

Сошед после крестной смерти в адскую темницу, Христос проповедал сущим в ней свободу от плена диавольского и уверовавших в Него извел в рай. К числу таковых принадлежали не только ветхозаветные праведники, но и величайшие грешники, например, современники Ноя. Это были развратные и нечестивые люди. Напрасно Ной призывал их к покаянию и грозил им погибелью в водах потопных. Они только глумились над Ноем и угрозам его не верили. Но вот пришел потоп и покрыл всю землю. Видя исполнение угроз, многие из неверовавших раскаялись в своем неверии и, когда Христос сошел во ад, с радостью услышали Его благовестие и вместе с праведниками, разделяя с ними веру в Него, освобождены были из адского плена и возведены в рай.

Нет сомнения, что Христос, Победитель ада, не перестает и никогда не перестанет являть свою спасительную силу в отношении к пленникам ада. Он «вчера и днесь, тойже и во веки» (Евр.13:8). Правда, теперь Христос не нисходит в ад, как однажды нисходил, а сидит одесную Бога Отца; но он «имеет ключи ада и смерти» (Апок. 1, 18) и следственно власть отворять двери ада и выводить оттуда узников, для чего Победителю ада уже нет нужды нисходить снова в преисподния места земли. И как тогда сошествие Христа в ад находившимся здесь было благотворно по силе крестной смерти Его, так и теперь Он простирает Свою благотворную власть на умерших по силе тойже смерти. Ибо, скажем словами святого Апостола, «на сие Христос умре и воскресе и оживе, да и мертвыми и живыми обладает» (Рим.14, 9). Крестную смерть, имеющую значение умилостивительной жертвы, Он однажды потерпел; но в бескровном виде эта жертва приносится и до скончания века будет приносима, не переставая быть столь же умилостивительною, как и принесенная на Голгофе. На вере в умилостивительную силу жертвы кровавой Голгофской и жертвы бескровной, совершаемой на литургии, основывается православный догмат поминовения умерших. И если по вере во Христа Искупителя могут быть плодотворны наши молитвы за живущих, то нельзя сомневаться в плодотворном действии наших молитв за умерших, если они приносятся по той же вере. Вера в искупительную смерть Богочеловека приходит на помощь любви к умершим ближним. Любовь к ближним вообще не только заповедуется в слове Божием, но есть естественная потребность нашего сердца, потребность тем живейшая, чем они дороже нам по родству, по приязни и по другим отношениям. Молитва же за ближних есть прямой плод любви к ним. Если любовь к ближнему не прекращается со смертью его, то смерть его не может удержать меня от молитвы за него. По любви к нему я не могу не желать ему добра, а молитва за него есть, можно сказать, главное средство для выражения этого желания. Возбранять употребление этого средства несогласно с здравым христианским смыслом. К сожалению, такая несообразность допускается в протестанских обществах. Известно, что протестанты отвергают молитвы за усопших, хотя желают им всякого добра на том свете. Желать им добра они не почитают грехом, но молиться за них, по их учению, непозволительно и грешно. Учение самое непонятное и противоестественное, ибо не иначе как насильственно можно возбранить своему сердцу молиться за того, кого оно любит. Но всякое насилие тяжело, и вот почему вопреки запрещению Лютера многие протестанты, особенно из женщин, поминают в своих молитвах близких покойников, даже иногда прибегают в этом случае к содействию православных священников и тем поставляют их в затруднение, исполнять или не исполнять их просьбу. Напрасно Лютер говорит своим ученикам: «не смейте молиться за покойников». Потребность сердечная сильнее всякого внешнего запрета. Напрасно говорят, что несмотря ни на какие молитвы перемена загробной участи отшедших душ невозможна, что кто посеял здесь, то пожнет там. Из этого положения следует только то, что молитвы за усопших не угодны Богу, если приносятся за грешников умерших в нераскаянии, и в ожесточенном упорстве в грехах против благодати Святого Духа. По слову Христову, «всяк грех и хула отпустится человеком, а яже на Духа Свята хула не отпустится... ни в сей век, ни в будущий» (Матф. 12, 31–32). Почему такой строгий приговор? Потому что, произнося столь строгий приговор, Христос имеет в виду такого хулителя Святого Духа, который сознательно, с попранием совести отрицает очевидные, на глазах его совершающиеся проявления благодати Святого Духа. Он довел себя до такого состояния, что подобно диаволу не может раскаяться в своей вине и потому не может быть прощен ни в сей жизни, ни в будущей. Что же касается до прочих грешников, то как бы ни были тяжки их грехи, они могут быть доведены до раскаяния, если не совсем утратили совесть или если упорствуют в грехе не по злонамеренной вражде против истины и правды, а по слабости воли, по надежде на всепрощающее милосердие Божие, также по искреннему, хотя ложному, убеждению в своей правоте. Таковые не лишены надежды на прощение и спасение, если хотя в последние минуты жизни пробудилось в них раскаяние. Они если и в ад попадут, участь их может быть облегчена при помощи молитв за них Церкви, потому что для них самих не остается возможности принести плоды покаяния. Время подвигов для них миновало, наступило время воздаяния; время сеяния прошло, наступило время жатвы. Что же касается наших молитв за них, то они получают силу по вере в искупительную силу крови Христовой, пролитой за всех людей, за живых и умерших. Иное дело, если бы мы стали умолять Бога за усопших от своего лица, ибо по грехам своим не только за других, но и за себя умолить не можем; когда же мы молимся за умерших во имя единородного Сына Божия, за нас принесшего Богу Отцу умилостивительную жертву и нашу молитву соединяем с принесением бескровной жертвой, может ли Бог Отец не услышать наших молитв, возносимых во имя Сына Его? ибо непреложно обетование Спасителя: «еже аще что просите от Отца во имя Мое, то сотворю, да прославится Отец в Сыне» (Иоан. 14, 13). Если наши молитвы за живущих и здравствующих, возносимые к престолу благодати во имя Христово, имеют силу пред Богом, может ли оставаться безуспешною наша молитва, когда она возносится за умерших? – Как счастливы мы, братие, принадлежа к православной Церкви, которая не только не возбраняет нам молиться за умерших, но еще обязывает нас к сему и тем удовлетворяет сердечной потребности! Правда, и у протестантов погребение умерших соединяется с молитвами. Только у неверующих в Бога и загробную жизнь допускаются так называемые гражданские похороны. Верующие протестанты почитают их грехом. Но странно то, что они, почитая грехом молитвы за умерших, в этом отношении походят на неверующих.

В чем же однако состоят их молитвы при погребении усопших? В том, что предметом этих молитв служат не умершие, а оставшиеся в живых. Весь чин заупокойного богослужения состоит у них из псалмопений и молитв, предлагаемых для утешении живущих, а отнюдь не для преклонения Бога на милость к усопшим. Кроме того чествование памяти усопших у протестантов выражается устроением великолепных памятников на их могилах, положением цветов и венков на гробах их, а иногда благотворениями в память их. Последние и у нас допускаются, но с какою целью? С тою целью, чтобы побудить получающих благотворения молиться за усопших. Протестанты, не веруя в пользу этих молитв, как сами не молятся за них, так и других не приглашают к сему. Православные при погребении умерших в последнее время переняли у иноверцев обычай чествовать умерших возложением на их гроб венков, цветов и листьев, иногда металлических. Против этого обычая ничего нельзя сказать, если он служит выражением христианской любви; но во всяком случае мы предпочитаем этим дорогим венкам и цветам недорогие церковные венчики, возлагаемые на чело каждого умершего православного христианина. В них ясно выражается религиозная мысль, именно молитвенное желание, чтобы Господь, обладающий живыми и мертвыми, сподобил усопших венцов славы за подвиги христианской жизни. Сей милости да сподобит всех нас Иисус Христос.

Прославляя Его погребение и сошествие Его во ад для изведения отсюда в рай узников ада, будем надеяться, что Он услышит наши молитвы за грешников, низведенных в адскую темницу и откроет им заключенные врата ада для выхода в рай или по крайней мере облегчит их участь и горькое положение в аде, если они положили хоть малое начало покаяния перед смертью.

«И будет покой Его честь» (Ис. 11, 10).

Сии слова входят в состав одной из пророческих речей Исаии, относящихся к Мессии. В сей речи говорится о Мессии, что Он произойдет из племени Иессее, иначе из царственного рода Давида, в то время, когда этот род утратит свою славу и возвратится в то уничиженное состояние, в каком находился отец Давида Иессей, то есть сравняется с незнатными родами. На сем потомке Иессее почиет Дух Божий всею полнотою даров Своих. Он водворит на земле истинное богопочтение, правду и мир. Под Его владычеством наступит золотой век, когда «волк будет жить вместе с ягненком, барс будет лежать вместе с козленком, когда теленок и молодой лев и вол будут вместе..., и младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи» (Ис.11:6). Этими образными чертами пророк изображает имеющее наступить в царстве Мессии такое блаженное время, когда между людьми повсюду водворятся мирные отношения, когда в христианском обществе уже не будут попадаться люди с зверскими свойствами, когда все сделаются кроткими и доброжелательными друг к другу, когда сильные не будут обижать слабых. Далее о Мессии говорится у Пророка, что к Нему обратятся язычники, Его духовное царство, то есть Церковь распространится по всей вселенной. Не только имя Его будет повсюду славно, как имя Царя и Бога, искупившего нас Своею крестною смертью, но и самый "покой Его будет честь», то есть самое место погребения Его будет предметом чествования. Христос умер на кресте, потерпел казнь, к которой были приговариваемы величайшие злодеи. Смерть Его была позорна, была предметом поруганий и глумлений, зато погребение Его было честно. В погребении Его принимали участие два иудейских сановника, Иосиф и Никодим, бывшие тайными учениками Его во время земной Его жизни. Тогда как трупы распятых на кресте преступников оставляемы были на растерзание зверям и хищным птицам, для пречистого тела Христова уступлена была Иосифом особая усыпальница, недавно выдолбленная в скале Иосифом для погребения его самого, в которой еще никто не был положен. Погребатели покрыли тело Христово драгоценными благовонными веществами и чистым полотном. К пещере гроба Господня привален был камень для сохранения тела Христова от вторжения людей и животных. Недолго почивал в ней Христос, на третий день Он воскрес, пещера опустела, но несмотря на сие она сделалась предметом всемирного чествования. В первые три века христианства христиане до разрушения Иерусалима не могли безопасно посещать ее «страха ради иудейска» (Ин.19:38). Когда же разрушен был Иерусалим римлянами, тогда подверглись поруганию все памятники страдания, смерти и воскресения Христова. Пещера гроба Господня засыпана была мусором. Поверх нее, как и на Голгофе, поставлены были языческие идолы. Христиане после этого даже не могли указать точно место погребения Христова. Но с четвертого века обстоятельства переменились. Христианская вера при равноапостольном царе Константине сделалась господствующею во всех римских владениях. Заботами матери его царицы Елены открыто место погребения Христова. С тех пор ни одна святыня в мире не чествуется с таким усердием, как гроб Господень в Иерусалиме. Для чествования гроба Христова стекаются в Иерусалим христиане со всего света, так что в этом отношении буквально исполняются слова церковной песни, взятые из пророчеств Исаии (Ис.60:4, 49:12): «Возведи окрест очи твои, Сионе, и виждь: се бо приидоша к тебе, яко богосветлая светила, от запада и севера, и моря, и востока чада твоя, в тебе благословящая Христа во веки». И как спасительно это путешествие к святому месту гроба Господня! Сколько слез радости и покаяния пролито на этом живоносном гробе! Сколько грехов омыто этими слезами! Сколько совестей умиротворено! Сколько благочестивых обетов дано перед сим гробом! В высшей степени знаменательно, что гроб Господень является местом единения православных христиан, рассеенных по всему миру. Люди, принадлежащие к разным народностям, к разным государствам, говорящие на разных языках, у гроба Господня забывают эти разности, единым сердцем и едиными устами славословят распятого, погребенного и воскресшего Христа. Только здесь, у этого гроба наглядным образом выражается истина апостольских слов: во Христе Иисусе «нет различия между иудеем и елином, варваром и скифом» (Рим. 10, 12), все православные суть едино о Христе Иисусе; их объединяет общая вера в Него, принадлежность к единой Церкви Его, которая есть тело Его. Нигде с такою живостью не проявляется сознание, что Церковь Христова есть вселенская. Вот причина, почему оказывается полезным и желательным для многих путешествие в Иерусалим для поклонения.

Немногим впрочем выпадает на долю это счастье, хотя в последнее время, благодаря удобствам путей сообщения и особенно заботам Палестинского общества, путешествие в Иерусалим значительно облегчено. Справедливо ли во всяком случае считать великим лишением совсем не бывать в Иерусалиме и завидовать тому, кому удается быть там и прикасаться к величайшей святыне гроба Господня? Нет, путешествие вообще к святым местам отнюдь ни для кого необязательно. Господь Иисус Христос, основатель Церкви, не указал никакого средоточия, куда бы должны были стекаться все члены ее. Такое стечение было бы даже физически невозможно, потому что члены Церкви Христовой рассеены по всему свету. Если для одних удобно собираться в одно известное место по близости к нему, то это неудобно для других, живущих за десятки тысяч верст от него. Во времена ветхозаветные был только один храм истинному Богу во всем мире, и только в нем одном позволено было собираться в праздники для принесения жертв, для общественного богослужения. Но эти собрания не могли быть обременительны, потому что принадлежащие к ветхозаветной Церкви занимали небольшое пространство на земном шаре и жили недалеко от своего единственного храма. Что касается до новозаветных верующих, рассеенных по всему лицу земли, им дана полная свобода совершать общественное богослужение на всяком месте. Вместо одного храма существуют бесчисленные храмы, куда собираются христиане для общественного богослужения, ибо каждый храм есть такое же священное место для христиан, каким был единственный храм для избранного народа. Если бы для единения верующих со Христом и между собою понадобилось одно какое-либо центральное место, куда бы они должны были собираться, то такое единение не могло быть прочным в случае, если бы это место было опустошено и отнято у христиан врагами церкви. Почему у евреев нет общественного богослужения, подобного тому, какое было при существовании у них храма? Потому что этот храм разрушен римлянами, а в другом месте собираться для общественного богослужения, состоявшего преимущественно в жертвоприношениях, не было позволено законом. Религиозного средоточия у них не стало. Подобная опасность грозила бы и христианам, если бы необходимым условием для их единения служило одно какое-либо средоточное место для их собрания. Посему когда в беседе Господа Иисуса с самарянкою зашла речь о том, где лучше поклоняться Богу, в Иерусалиме, или на горе Самарийской, Иисус сказал: «наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу» (Ин.4:21). Почему же? Потому что «Бог есть дух и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине» (Ин.4:21). А таковое поклонение, духовное и согласное с истинною верою, возможно на всяком месте. Поэтому на всяком месте можно устроять храм и в каком бы храме ни совершалось богослужение, оно имеет одинаковую силу, как и то, которое совершается на самом гробе Господнем. В ряду священнодействий самое важное и спасительное есть священнодействие таинства тела и крови Христовой. Но благодать, присущая этому таинству, одинаково спасительна, где бы оно ни совершалось, в какой-нибудь бедной приходской церкви русского царства, или в Иерусалимском храме гроба Господня. Самая трапеза алтаря, на которой священнодействуется святейшее таинство, так же священна, как и гроб Господень: она имеет значение гроба Господня, как это открывается из того, что при каждении ее пред началом литургии читается стих, прославляющий гроб Христов: «во гробе плотски, во аде же с душею яко Бог»¹⁸. Тот же стих произносится священнодействующим после великого входа при поставлении святых Даров на святую трапезу. В силу того же значения этой трапезы, на самом антиминсе, покрывающем ее, изображено положение Господа во гроб. Если же так, то и самый алтарь, вмещающий в себе священную трапезу, имеет значение пещеры гроба Господня. Правда, впечатления, производимые на душу верующего присутствием на самом месте гроба Господня, живее впечатлений, производимых воспоминанием о нем вдали от него. Но дело не во внешних впечатлениях, а в прилеплении ко Христу верою и любовью, независимо от внешних впечатлений. Кто прилепляется ко Христу верою и любовью, присутствуя при совершении бескровной жертвы и приступая к принятию святых таин, к тому близок Христос во всяком храме. Но можно быть и вдали от Христа, присутствуя на самом месте погребения Его, ибо дело не в месте, а в духовном общении со Христом, которое доступно верующим и любящим Его везде, где бы он ни поклонялся Ему, в Иерусалиме ли при гробе Его, или вдали от сего гроба за несколько тысяч верст от него. Христос не привязал Своего присутствия к одному какому-либо месту на земле именно для того, чтобы нам дать свободу общения с Ним повсюду. Дорожа сим общением, мы не должны смущаться тем, что места, освященные страданием, смертью и воскресением Его, до сих пор находятся во власти неверных, и самые ключи от храма гроба Господня хранятся в их руках. Мы должны утешать себя тем, что живем в православном государстве под сенью православных царей, первых сынов и покровителей Церкви, и что в наших святых храмах не видим тех возмутительных безобразий, зрелищем которых в храме гроба Господня оскорбляется благоговение к святыне этого храма благочестивых поклонников. Волей-неволей им приходится быть свидетелями не только присутствия в сем храме и кощунственного поведения в нем врагов христианства, чтителей лжепророка, но и вражды, доходящей иногда до кровопролития в самом храме гроба Господня, господствующей между представителями разных христианских вероисповеданий. Будем благодарить Бога, что живем вдали от подобных зрелищ и можем спокойно удовлетворять свои религиозные потребности в наших русских храмах, не встречая тех соблазнов, подобные которым встречаются в храме гроба Господня. Благо тем, которые несмотря на эти соблазны, сподобляются посетить святые места и насладиться прикосновением к святыне гроба Господня; но нет причины скорбеть и тем, которые не сподобились сего, ибо, не уходя за пределы отечества, все мы имеем возможность вкушать радость общения со Христом во всяком храме, как месте присутствия в нем Христа.

«И бысть Петру, посещающу всех, снити и ко святым, живущим в Лидде» (Деян. 9, 32).

Сими словами начинается сегодняшнее апостольское чтение, в котором повествуется о двух чудесах ап. Петра: о чудесном исцелении расслабленного Енее и о чуде воскрешения Тавифы. Первое чудо совершено апостолом Петром в городе Лидде, второе в Иоппии, известной ныне под именем Яффы. Оба города принадлежали к числу прибрежных Финикийских городов. Во всех этих городах было немало христиан. Но первоначально они не назывались христианами, а носили другие имена, в ряду которых употребляемо было имя «святых», также имя «учеников». То и другое имя упоминается в сегоднешнем апостольском чтении, в котором сказано, что апостол Петр, обозревая населенные христианами города, пришел ко «святым, живущим в Лидде», что в Иоппии жила одна «ученица», именем Тавифа, и что в Иоппию пригласили Петра из Лидды «ученики» (Деян. 9:36–38). В настоящие минуты остановим внимание на значении имени: «святый».

Прежде всего святым именуется Бог. «Святый – имя Его» (Ис. 57, 15). Исаия в видении, которым призван был к пророческому служению, узрел Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и слышал, как серафимы, окружавшие престол Его, прославляли имя святое Его, троекратно повторяя это имя: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф» (Ис.6:3). Что́ вообще значит слово «святой»? Вообще значит: «отделенный» и в частности в отношении к Богу отделенный от всего сущего, неизмеримо превознесенный над всеми тварями по величию и славе своего существа и своих действий в отношении к миру, так что хотя присутствием своим Он наполняет всю вселенную, но отнюдь с нею не сливается, присносущной жизни своей с нею не соединяет и потому, как превысший всей твари, от нее приемлет Божеское поклонение, подобающее Ему, как единому истинному Богу, ни с кем не разделяющему Божеской чести. Таково значение слова «святой» в отношении к Богу.

Что́ значит оно в отношении к тварям? Ибо и твари многия именуются святыми, например, «земля святая» (Исх. 3, 5), «Сион гора святая» (Псал. 2, 6), «святая святых» (Исх.26:33), т.е. главнейшая часть Скинии свидения и храма Соломонова, «жертвы» приносимые Богу (Лев. 7, 1), «сосуды» священные (Исх. 30:26–29). Все эти тварные предметы, места и вещи именуются святыми в том же смысле, как и Бог, т.е. в смысле «отделенных» в противоположность предметам мирским или житейским, от которых они отличаются тем, что относятся к богопочтению и потому благоговейно чествуются.

Но преимущественно наименование «святых» принадлежит существам разумным, каковы суть ангелы и люди. Так имя «святого» усваивается писанием целому народу (Втор. 7, 6), всем ветхозаветным верующим, в том смысле, что они, согласно с общим значением этого имени, выделены из среды всех народов для служения единому истинному Богу, ограждены от религиозного общения с прочими народами строгими законами веры и благочестия, составляют народ избранный, особенно приближенный к Богу. В частности в среде этого избранного народа именуются святыми лица, посвященные на служение Богу или на священнослужение (Псал. 5, 15). Они святы в том смысле, что выделены не только из мира языческого, но еще из среды богоизбранного народа, преимуществуя пред всеми особенным приближением к Богу, как совершители богослужения. Таково значение имени «святой» по отношению к избранному народу, ко всем ветхозаветным верующим. Оно, это имя, указывает на такое высокое достоинство носителей этого имени в отношении к Богу, которое выделяет их из среды прочих людей и народов.

Велико это достоинство, но с ним соединены и великие обязанности. К чему оно обязывало ветхозаветных верующих? К тому ли, чтобы они только внешним образом выделялись из среды язычников, чтобы только по имени были святыми? Нет, имя святых напоминало им о том, что они призваны к святости нравственной, что самая жизнь их должна соответствовать их имени. Вот почему Господь, нарекши их святыми, дал им заповедь: «святи будите, яко Аз свят есмь», и эту заповедь неоднократно повторял чрез Моисее избранному народу (Лев. 11:44, 19:2, 20:7, 26).

Бог свят не только по величию своего существа, возвышающему Его на безмерную высоту пред всеми существами, но и потому, что Он чист от всякой греховной скверны, что в Нем нет ничего такого, что уподобляло бы Его языческим божествам, которым язычники приписывали разные пороки, хотя в то же время воздавали им божеские почести. «Бог есть свет и тьмы в Нем несть ни единые» (1Иоан. 1, 5). Бог называется светом по сравнению с солнцем, которое, как самосветящее тело, светит всегда, неизменно, – оно не знает ночной тьмы, на нем вечный день. Но это сравнение все еще слабо, потому что и на солнце есть пятна. В Боге «несть тьмы ни единые», нет ни одного темного пятна. Это значит, что в нравственном отношении в Нем нет ни малейшей примеси греховной тьмы, что Его нравственные совершенства ничем не помрачаются. Не помрачаются они Его вездеприсутствием, ибо хотя Он всюду присутствует в мире, но Он не оскверняется ничем нечистым в мире, как лучи солнца не оскверняются, проходя сквозь нечистые места. Чистое око Его зрит все греховные скверны, но Он не только не сочувствует им, но мерзок Ему даже помысл неправедный (Прит. 16). Подобного нравственного совершенства Господь требовал от всех ветхозаветных верующих. Он не только Сам свят, но и они должны стремиться к уподоблению Ему в святости.

Заповедь о сем, данная первоначально ветхозаветным людям, сделалась обязательною для новозаветных верующих. Первые в наказание за то, что отвергли Христа, лишены права называться избранным народом, людьми святыми, т.е. посвященными Богу. Это право предоставлено верующим новозаветным. Они, по слову апостола Петра, суть «народ избранный, люди святые» (1Петр. 2, 9). Посему и Церковь Христова именуется святою: «верую во едину святую Церковь»¹⁹. Она есть общество людей освященных благодатию для служения Господу. Посему, наследовав от ветхозаветной Церкви или от ветхозаветных верующих имя и достоинство святых, они вместе наследовали от них и обязательство вести жизнь свою свято и непорочно.

Обращая речь свою к христианам из язычников, апостол Петр говорит им: «не сообразуйтесь с прежними похотями, бывшими в неведении вашем, но по примеру призвавшаго вас Святаго, и сами будьте святы во всех поступках, ибо написано: будьте святы потому, что и Я свят» (1Петр. 1:14–16). Христиане, по смыслу сих слов, до своего обращения к вере во Христа предавались похотениям, т.е. увлекались греховными чувственными желаниями и благо жизни поставляли в удовлетворение их. Таковую жизнь они вели «в неведении», т.е. потому, что не были просвещены светом истины и в самих богах своих находили пример грубой чувственности. Для обращенных ко Христу верующих время этого неведения прошло. Вступив в Христову Церковь, они уже не должны сообразоваться с прежними похотями, бывшими в неведении, не должны возвращаться к прежнему образу жизни. Им не только дана заповедь быть святыми, но и указан пример для подражания в лице призвавшего их Святого Господа.

Церковь Христова есть царство не от мира сего. Посему и принадлежащие к сему царству, хотя живут в мире, должны заботиться о том, чтобы не оскверняться мирскою нечистотою, вести себя так, чтобы видно было, что у них ничего нет общего между светом и тьмою, «Христом и велиаром» (2Кор. 6, 15), правдою и беззаконием. Все, что есть в мире, есть, по слову апостола Иоанна, «похоть плоти», т.е. сластолюбие, пристрастие к чувственным удовольствиям, распутство, пьянство и т. п., «похоть очес», т.е. корыстолюбие, не пасыщаемое зрелищем земных сокровищ и стремящееся к умножению их, – и «гордость житейская» (Ин.2:16), т.е. властолюбие и славолюбие, соединенное с презрением и уничижением ближних. Говоря сие, апостол Иоанн имеет в виду мир языческий, в котором преобладание чувственности подавляло духовную жизнь, пристрастие к земному убивало стремление к небесному.

К прискорбию, и в мире христианском встречаются те же самые языческие похоти, встречается даже равнодушие и неуважение к истине христианского учения и к Православной Церкви, глумление над нею и дерзкое, ничем не стесняющееся вольномыслие. Но истинный христианин не увлекается ничем таковым. Мирские соблазны и искушения, мирские похоти, мирские кощунственные речи приражаются к его душе, но не возбуждают в ней сочувствия, отталкиваются от нее, как камни, брошенные в стену. Вращаясь в мирской среде, истинные христиане являются превысшими мира, помня свое призвание к святости. Святость их в том состоит, что они стремятся к жизни равноангельской, к достижению торжества духа над плотью, самоотвержения над самолюбием, нового человека над ветхим. Они не чуждаются мирских удовольствий, но избирают из них только невинные. Не отказываются от обладания земными стяжаниями, но чужды пристрастия к ним, ибо взирают на себя не как на полновластных собственников, а как на распорядителей собственности Божией, дарованной им для употребления во славу Божию и во благо ближнего. Они не уклоняются от принятия должностей начальственных, но чужды властолюбия. На врученную им власть они взирают, как на служение Богу с мыслью о себе, как об орудиях Его промышления о людях. Они богаты мирскою мудростью, но превыше всего ценят мудрость Божественную, которой научает их слово Божие и св. Церковь. Обилие мирских знаний соединяется в них с младенческою верою. Они не только не сочувствуют вольнодумцам, распространителям безбожных учений, но всячески противодействуют им, не стыдятся и не боятся не только исповедовать во всеуслышание свою веру, во свидетельство искренности ее, но и для вразумления неверующих и колеблющихся в вере. Среди мира, оскверняемого нехристианскими обычаями, они, по слову Апостола, "сияют яко светила» (Флп. 2, 15).

Но есть и такие христиане, которые даже внешним образом удаляются от мира, чтобы сохранить свою чистоту и святость, и достигают такого нравственного совершенства, что становятся равноангельными, каковы, например, были древние пустынножители. Не одни впрочем отрешившиеся от мира и связавшие себя монашескими обетами должны стремиться к равноангельному совершенству, но и живущие в мире, ибо заповедь о самоотвержении, об отречении от своей воли и о всецелом покорении ее воле Божией, обязательна для всякого верующего. Господь Иисус Христос, когда повелел нам молиться Отцу небесному: «да будет воля Твоя яко на небеси, и на земли» (Мф.6:10), т.е. да исполняется воля Твоя земнородными с такою же ревностью, с какою она исполняется ангелами на небесах, Он имел в виду всех верующих в Него, признавая для всех возможным подражать ангелам в исполнении воли Божией, иначе Он не научил бы нас о сем молиться, – невозможному Он не стал бы учить. Он же заповедал нам быть совершенными, как совершен Отец наш небесный. Это значит, что подражание совершенствам Отца небесного возможно для каждого в доступной для него мере. Того, что невозможно для нас, Он не стал бы заповедовать.

Помоги, Господи, Своею благодатью всем нам, живущим в мире, помнить и исполнять заповедь: «святи будите, яко Аз свят есмь», «совершенны будьте, как совершен Отец ваш небесный» (МФ.5:48).

«Терпение Иовле слышасте и кончину Господню видесте, яко многомилостив есть Господь и щедр» (Иак. 5, 11).

Совершаемая сегодня память святаго праведного Иова совпадает с днем рождения Благочестивейшаго Государя Императора Николая Александровича. Святая церковь ублажает Иова за терпение, которое он проявил среди многообразных страданий, каким подверг его диавол по попущению Божию. Иов угодил Господу благочестием, смирением, делами человеколюбия и справедливости к подчиненным. Диавол оклеветал его пред Богом, утверждая, будто он чтит Бога за одне Его милости, за внешния блага дарованные ему от Бога в обилии, и перестанет чтить Его, когда этих благ у него не станет. Всеведущий Господь знал, что Иов чтит Его безкорыстно, и дал случай Иову засвидетельствовать эту безкорыстность, дозволив диаволу отнять у него все земные блага. И вот Иова постигли бедствия, одно другого тягчайшия. Иов внезапно лишился стад, рабов и детей: скот его угнали разбойники или истребила молния; рабы его перебиты теми же разбойниками. Дети его все до одного погибли под развалинами дома, опрокинутаго бурею. И все эти бедствия случились в один день. Вскоре он сам поражен был жесточайшею проказою с головы до ног. Тело его сгнивало и распространяло смрад. В этой заразительной болезни он не мог оставаться дома, и вдали от него, вместо царскаго престола, сидел на гноище. Не только чужие бросили и презрели его, даже жена потеряла к нему сострадание. Но как ни велики и страшны были эти бедствия, Иов терпеливо переносил их. Он продолжал чтить Бога. Быстрый переход от благополучия к злополучию не только не поколебал в нем верности Богу, но вызвал из уст его благословение: «буди имя Господне благословенно во веки», и когда жена его советовала ему отречься от Бога и наложить на себя руку для прекращения страданий, он с упреком отвечал ей: «вскую яко едина от безумных жен возглаголала еси? Аще благая прияхом от руки Господней, злых ли не стерпим» (Иов. 2, 9–10). Правда, Иов спустя несколько времени от нестерпимых мук проклял день своего рождения и вышел из того спокойного настроения, с каким он, покорный воле Господа, отнесся к совету жены покончить с собою самоубийством. Его раздражили друзья, которые пришли к нему для выражения участия в несчастии, но вместо того, чтобы утешить его, утверждали, что если Иов поражен тяжкими бедствиями, то верно за ним есть тяжкия вины, неизвестные людям, но ведомые Богу. Иов с силою востал против этих рассуждений; он настойчиво защищал свою невинность и, утверждая, что вообще несправедливо из страданий человека заключать о его преступлениях, произносил самые горькия жалобы на жребий смертных. Но и среди этих жалоб он ни разу не похулил Господа и не потерял упования на Бога. Он говорил, что у него есть Заступник на небесах, что к Нему слезило око его и что если не в этой жизни Господь помилует его, то в будущей воскресит его для блаженства (Иов. 16:19–20, 19:25–27). Вот причина, почему Господь помиловал Иова, и почему страдания его получили от Господа благополучный исход, или, как выражается апостол Иаков, «кончину Господню» (конец оных от Господа), которая показала, как «многомилостив есть Господь и щедр». Он оправдал Иова пред его друзьями и заставил их просить у Господа прощения тех несправедливостей, какия они допустили в отношении к Иову, подозревая его в тяжком преступлении. Ему возвращено было прежнее благосостояние – здоровье, многочадие, честь и богатство. А вместе с сим сатана, напустивший на Иова бедствия, жестоко посрамлен был. Обвинение, будто Иов не безкорыстно чтит Бога, оказалось клеветою. Терпеливо и с упованием на Бога перенесенные Иовом бедствия ясно показали, что Иов среди бедствий так же любил Бога, как и во время благосостояния, ибо видел в Боге такое благо, которое само по себе достойно любви, независимо от внешняго благосостояния.

Страдания и скорби со времени грехопадения суть неизбежный удел в судьбе каждаго человека. Нет ни одного на свете человека, который бы не испытал их. Их испытывают по воле Божией не только грешники, заслужившие их своими преступлениями и проступками, но даже великие праведники и вообще люди жизни неукоризненной, каков, например, был праведный Иов. Зрелище неповинных страданий есть обыкновенное явление и возмущает многих зрителей и самих страдальцев до того, что они дерзают сомневаться в истине промышления Божия о людях и почитают допущение неповинных страданий делом, несогласным с благостию и правосудием Божиим. Отсюда ропот на Бога, уныние и даже отчаяние. Не так относятся к страданиям и скорбям истинно верующие. Каковы бы ни были страдания, заслуженные или неповинные, но как бы ни были тяжки и мучительны, вера требует переносить их с безропотным терпением, с преданностию воле Божией и с упованием на милость Божию. Подвижник христианскаго терпения взирает на сию добродетель, как на подвиг, очищающий душу от самоугодия, как на необходимое условие для последования Христу, заповедавшему нам самоотвержение во свидетельство преданности воле Божией, всеблагой и премудрой, как на источник утешения в скорбях по надежде на помощь Божию в перенесении испытания и на венец славы в царствии небесном, уготованный тем, которые по любви ко Христу следовали за Ним путем креста и самоотвержения, то есть тем же путем, каким Он сам достиг славы небесной по своему человечеству. Таково терпение христианское. Оно отличается по своим качествам и побуждениям от терпения невольника, который в оковах работает на своего владельца, переносит от него всяческия угнетения и оскорбления с ненавистью к нему в душе, и не выражает своей ненависти только потому, что нельзя это сделать безнаказанно. Оно отличается от терпения многих язычников, которые с тупою покорностию неумолимой судьбе, без смирения пред Богом и без надежды на милость Божию, переносили жестокия мучения от жестоких мучителей.

Многих возмущает зрелище неповинных страданий потому, что ни зрители, ни самые страдальцы не знают, за что они попускаются Богом. Этого не знал и многострадальный Иов и потому смущался. Но исход его страданий убедил его, как многомилостив и щедр Господь. Ему открыто было Богом, что он был отдан под власть сатаны не в наказание за какия-нибудь вины, а единственно для того, чтобы дать ему случай засвидетельствовать, что он служит безкорыстно Богу, и тем посрамить сатану. Пример Иова достоин подражания для всякаго невинного страдальца. Пусть он не понимает путей промысла Божия в его судьбе, – ему открыты будут эти пути со временем, и он, если не в настоящем веке, то в будущем испытает над собою неизреченную и великую милость Божию. Вот и ученики Христовы при виде слепорожденного тоже не знали, как судить о его несчастии. Им казалось, не страдает ли он за грехи родителей или может быть за свои собственные грехи, какие будто бы он сотворил до рождения: ученики Христовы вероятно разделяли суеверное мнение о переселении душ и о многократных рождениях одной и той же души. Христос ответил им, «что ни сей согреши, ни родители его, но да явятся на нем дела Божия» (Иоан. 9, 3). Никто не знал, ни сам слепорожденный, какия это дела Божии. Все узнали это тогда, когда слепорожденный получил от Христа чудесное исцеление. В сем деле открылась слава милосердия Божия для слепорожденного: он не только прозрел телесно, но и духовно, ибо уверовал во Христа Спасителя мира. В этом откровении славы Божией пусть каждый неповинный страдалец усматривает утешение для себя. С его стороны было бы непростительною дерзостию взирать на свои страдания, как на дело несогласное с благостию и правдою Божиею. Пусть он с терпением ждет исхода своих страданий и тогда на самом себе подобно Иову испытает славу милосердия Божия.

Малодушествовать во время страданий и предаваться ропоту на Бога, унынию, отчаянию, не только грешно и несправедливо, но и крайне безрассудно. Таковые нетерпеливые страдальцы только увеличивают тяжесть своего положения, испытывая нечто подобное тому, чему подвергаются упрямые рабочия животные, которые бьются в упряжи и отказываются спокойно везти плуг. На этот случай у восточных земледельцев есть обычай прикреплять к плугу доску, снабженную острыми спицами; неспокойные животные, ударяя задними ногами по этой доске, сами себе наносят удары и чем сильнее бьются, тем больнее для них же. Ропотом и отчаянием мы только себе причиняем лишнее беспокойство, нимало не уменьшаем тяжести страданий, да еще готовим себе печальную участь в будущей жизни, так что и здесь нам не хорошо, а там еще будет хуже, – и по делом: не прогневляй Бога грехом ропота и отчаяния. Терпи горькую участь с верою и упованием на Бога. Трудно тебе идти против рожна (Деян. 2, 5).

Земная жизнь наша так полна всякаго рода скорбями и страданиями, что от них не спасает никакое общественное положение, как бы оно ни казалось высоким. Как высоко положение царей! Как обширна их власть и сила! Как много у них средств для того, чтобы спокойно наслаждаться благами жизни и быть довольными своим положением! Но как люди, и они подвергаются многоразличным тяжелым испытаниям и в личной, домашней жизни, наипаче же в общественном служении. Они страдают, видя, например, страдания подданных, которых не в силах облегчить. Они страдают, сознавая, что не на всех могут угодить, что многие ими недовольны, осуждают их и даже покушаются вредить им клеветами устными и печатными и даже открытыми возмущениями против их власти. Они страдают, испытывая неудачи в международных отношениях, от зависти и злобы внешних врагов. Потому и для них потребно великое мужество и терпение для того, чтобы благодушно, с верою и надеждою на Бога переносить все страдания и невзгоды житейския. О помощи царю в сем деле мы верноподданные должны умолять Господа во всякое время, особенно же в царские дни, в ряду которых одно из главных мест занимает празднуемый нами день рождения благочестивейшаго Государя нашего. Помолимся, да почиет на нем Дух владычний, Дух свышней мудрости и силы, потребной для благотворного владычества над многомиллионным народом. Помолимся, да не оскудевает в нем эта мудрость и эта сила для побеждения всех препятствий к благоустроению своего царства, и да с терпением и мужеством переносит он трудности и скорби, неизбежные в его положении.

«Аще кто Духа Христова не имать, сей несть Его» (Рим. 8, 9).

Сими словами апостол Павел указует на участие Святаго Духа в деле искупления. Значение этого участия так велико, что кто не имеет Святаго Духа, тот и не Христов, т. е. не имеет общения со Христом, чужд Христа, не христианин, следственно лишен надежды спасения, ибо «несть иного имени, кроме Христова, под небесем, данного в человецех, о немже подобает спастися нам» (Деян. 4, 12). Если же Христос есть единственный наш Спаситель, то как понять, что надобно иметь Святаго Духа, чтобы быть христианином и следовательно спастись? Неужели недостаточно для вашего спасения всего того, что сделал Христос? Неужели дело искупления не совершено Им окончательно и требует довершения? Нет, Он все сделал, что нужно было с Его стороны сделать для нашего спасения. Для нашего спасения надлежало Ему принести безконечной цены жертву, вполне достаточную для умилостивления Бога, прогневанного тем, что в лице наших прародителей мы презрели святую волю Его и вступили в союз с врагом Его. Таковую жертву мог принести только равный Богу Отцу по Божеству Сын Его Единородный. И так как потребна была жертва кровавая, то для принесения ее Он воплотился, вочеловечился и пролил Свою пречистую кровь на кресте. И сия жертва была принята, ибо смертию Он победил смерть и с пречистым телом со славою вознесся на небеса. Не одною жертвою Он послужил нашему спасению, но и тем, что просветил нас светом истины и основал Церковь, неодолимую адовыми вратами, в которой Он пребывает и будет пребывать до скончания века. Больше того, что с Его стороны было сделано для нашего спасения, нельзя было сделать. Оставалось одно, чтобы люди, спасению которых Он послужил, усвоили оное, воспользовались плодами подвигов Его, совершенных для нашего спасения. А для сего потребна была благодать, потребно было сею благодатию возбудить и укрепить в людях приемлимость для усвоения того, что совершено Христом для их спасения, сделать их способными к усвоению учения Христова умом, сердцем и волею. Источник же сей благодати есть Дух Святый, третье лице Святые Троицы. До сошествия на апостолов Святаго Духа они, хотя находились в наитеcнейшем общении со Христом и усердно внимали Его учению и назидались примером Его жизни, многаго не могли достаточно понять в Его учении, не могли усвоить Его учение о необходимости Ему пострадать и умереть за всех, не могли расстаться с мечтами о Его земном царстве и убедиться в той истине, что царство Его не есть от мира сего, что оно есть царство духовное, вообще не могли отрешиться от плотскаго образа мыслей и нравственных недостатков, свойственных ветхому человеку, так что Христу, их Учителю, приходилось не раз укорять их за их непонятливость и за сии недостатки. И вот Христос обещал им послать Святаго Духа для того, чтобы Он Своею благодатию, просвещающею и освящающею, коснулся их умов и сердец и семена духовной жизни, посеенные в них Христом Спасителем, соделал плодоносными. Так и случилось действительно. Благодать Святаго Духа, сошедшаго на апостолов в виде огненных языков, произвела в них необычайную перемену. Они не только сами вполне усвоили истину Христову и явились образцами нравственных совершенств, но еще сделались способными огласить словом истины весь мир и повсюду водворить истинное благочестие и святость.

Но если все это справедливо, то возникает вопрос: если участие Святаго Духа в деле обновления людей так благотворно, то не умаляется ли этим участием значение дела Христова? Нельзя ли сказать, что христианство обязано своими успехами не Христу, а Святому Духу? Нет, нечто подобное можно было бы сказать только в том случае, если бы Дух Святый возвестил какое-нибудь новое откровение, отличное от того, какое возвестил Христос. Но этого не было. Дело Духа Святаго состояло не в том, чтобы учить тому, чему Христос не учил, а в том, чтобы споспешествовать Его учению, укреплять веру во Христа и всю свою деетельность направлять к прославлению имени Христова, как это ясно видно из слов самого Христа Спасителя. Обещая послать апостолам Святаго Духа, Спаситель говорит о Нем: «Утешитель Дух Святый, егоже послет Отец во имя Мое, воспомянет вам вся, яже рех вам» (Иоан. 14, 26). «Он Мя прославит, яко от Моего приимет и возвестит вам» (Иоан. 16, 14). Итак, дело Святаго Духа одинаково с делом Христовым в том отношении, что Он будет возвещать апостолам то же самое учение, какое они слышали от Христа. Вот почему Дух Святый именуется у апостола Павла «Духом Христовым» (1Петр. 1, 10). Это значит не то, что Он, как учит латинская церковь, исходит предвечно не от одного Отца, но вместе и от Сына, а то, что Он временно послан будет Христом к апостолам для научения и утешения их. Сам Христос ясно различает то и другое, говоря: «егда приидет Утешитель, егоже Аз пошлю вам от Отца, Дух истины, Иже от Отца исходит, Той свидетельствует о Мне» (Иоан. 15, 26). Если бы Дух предвечно по бытию исходил от Сына, как и от Отца, Христос не сказал бы о Духе, что Он исходит от Отца, а прибавил бы: и от Сына.

Союз Христа с верующими в Него, по слову апостола, получает силу от союза их со Святым Духом, так что кто не имеет Духа, тот и «не Христов», т. е. не христианин. Все верующие во Христа получают Святаго Духа в таинстве миропомазания. Со времени миропомазания верующие во Христа становятся храмами Святаго Духа. «Не весте ли, яко храм Божий есте и Дух Божий живет в вас, яко телеса ваша храм живущего в вас Святаго Духа суть, егоже имате от Бога и несте свои» (1Кор. 3:16, 6:19). Горе тем, которые грехами своими осквернили этот храм. Дух Святый удалился от них с Своею благодатию. Она уже не проявляет в них своей спасительной силы, судя по тому, что они живут не по-христиански, ведут себя словно нехристи, так что ничем не отличишь их от некрещеных людей. И потому справедливо Апостол называет их чуждыми Христа, как людей, лишившихся благодати Святаго Духа. Она в них не действует. Душа их перестала быть храмом Святаго Духа и подверглась опасности сделаться жилищем бесов. Не будем, братие, доводить себя до такого состояния. Если же случится с кем это несчастие, да поспешит он возвратить благодать Святаго Духа посредством раскаяния, не теряя надежды, что Дух Святый, по милосердию к раскаявшемуся грешнику, снова водворится в душе его, очистит ее от всякия скверны и снова соделает ее достойною общения со Христом.

«Упованием радующеся» (Рим. 12, 12).

В сегоднешнем апостольском чтении содержится не мало разнообразных нравоучительных наставлений. В одном из них указывается на упование, как на источник радости или утешения: «упованием радующеся». Какое здесь разумеется упование? Упование ли на людей, на их помощь духовную и вещественную в затруднительных обстоятельствах? Нельзя так думать. «Не надейтеся на князи, на сыны человеческия, в нихже несть спасения» (Псал. 145, 3). «Господне есть спасение» (Псал. 3, 9). Господь есть распорядитель судьбы нашей, в Его руках наша жизнь и смерть. Посему на Него единого собственно можно надеяться, к Его покровительству и помощи обращаться. Но так как Господь большею часть оказывает нам помощь через людей же, располагая их содействовать нашему благу, то, конечно, можно без греха надеяться и на людей, как на посредников, как на орудия благоволения к нам Божия; но грешно было бы надеяться только на них одних, забывая, что они могут быть полезными для нас только по воле Божией. Без соизволения Божия ни один на свете человек, как бы ни был могуществен, не может спасти нас от бед. Он без благословения Божия не может устроить и упрочить свое благосостояние: может ли споспешествовать благосостоянию других? То же должно сказать о надежде на самого себя. Как обманчива эта надежда или самонадеянность, видно из безчисленных опытов. Как бы ни был человек силен умом и волею, без содействующего соизволения Божия он ничего не может достигнуть. Понадеелся богач евангельской притчи на то, что, благодаря своей распорядительности, он легко может обеспечить свое благосостояние, так что ему ничего не остается делать, как только почивать, есть и веселиться; но Господь Бог разрушил его мечты, внушенные самонадеянностью. "Безумне, – сказал ему Господь, – в сию нощь душу твою истяжут от Тебе, а яже уготовал еси, кому будут?» (Лук. 12, 20). Человеконадеяние и самонадеянность до забвения о Боге, с убеждением, что можно обойтись без Бога, без Божией помощи, был бы только ум в голове и сила воли, также поддержка умных и сильных людей, – есть грех против первой заповеди Десятословия, повелевающей чтить единого Бога и признавать полнейшую зависимость от Него во всех обстоятельствах жизни. Благо исполняющим сие повеление и потому возлагающим упование на Него единого, на Его отеческую милость. «Не прегрешат вси уповающии на Него» (Псал. 33, 23), то есть, не обманутся в своей надежде на Господа Бога люди, верующие в Его промышление и не сомневающиеся в истине Его обетования избавлять от напасти всякаго, прибегающего к Нему за помощию. В сем смысле должно разуметь изречение: «упованием радующеся», то есть утешайтесь надеждою на Бога. Она должна служить источником утешения или радости прежде всего в скорби о грехах. Скорбь о грехах есть необходимое условие покаяния. Кто не скорбит о том, что грехами оскорбляет Господа, оскверняет свою душу, помрачает свою совесть, от того не жди покаяния, нужды в нем он не чувствует. Но и скорбь о грехах не всегда спасительна. Случается, что она доходит до крайности, до уныния, до отчаяния в милосердии Божием. Отчаяние есть грех Каина и Иуды предателя. Идти путем Каина и Иуды – значит идти путем погибели. Не надобно доводить себя до такого положения. Как бы ни были тяжки и многочисленны наши грехи, предаваться отчаянию спасения свойственно только неверующим в милосердие Божие. О величии сего милосердия можно судить уже потому одному, что Сын Божий, единосущный Богу Отцу, сошел с неба на землю для спасения грешников. Что нужно для усвоения сего спасения? Покаяние, соединенное с верою во Христа и упованием на Него. Христос есть упование наше. Скорби о грехах, но не предавайся сей скорби до забвения о благодати Божией, всегда готовой помиловать всякаго грешника, истинно кающегося; исповедуй свою немощь и безсилие в борьбе с греховными привычками, но не теряй надежды на силу Божию, которая может извлечь тебя из глубины греховной, ибо нет греха, побеждающего милосердие Божие. Что погубило Иуду предателя? Отчаяние в милосердии Божием. Что могло бы спасти его? Упование на милосердие Спаса Христа. Примерами величайших грешников, спасенных упованием на Христа, полна история христианской Церкви. Подобно им каждая грешная душа должна искать себе утешения в уповании: «упованием утешайтеся».

Источником утешения упование служит в подвигах благочестия и добродетелей. Эти подвиги требуют от нас не мало самоотвержения, отречения от своей воли, всецелаго покорения ее воле Божией. Чем ободряет и утешает себя исполнитель заповеди самоотвержения в сих подвигах? Упованием на воздаяние, уготованное подвижникам. Каждый из них в конце подвижническаго поприща может говорить о себе словами апостола Павла: «подвигом добрым подвизахся, течение скончах, веру соблюдох, прочее убо соблюдается мне венец правды, егоже воздаст ми Господь в день он праведный Судия» (2Тим. 4, 7–8).

Христианское упование служит источником утешения в земных скорбях, среди бед и напастей, если только эти скорби, неизбежные для каждаго человека в этой жизни, переносятся с христианским терпением и преданностью воле Божией. Как бы ни были тяжки эти беды и напасти, истинный христианин не только не предается унынию, но еще радуется, ободряя себя упованием на милосердие Господа, посылающего скорби для испытания нас в преданности Ему и назначающего это испытание соразмерно силе нашей.

Не исчисляя многих других случаев в жизни частной семейной и общественной, показывающих наглядно, какия радости и утешения приносит нам упование на Бога, достаточно указать на 90 псалом начинающийся словами: «Живый в помощи Вышняго», изображающий попечение Божие о человеке, который живет упованием на всемогущего и всеблагого Господа. Уповающий на Господа, по изображению псалма, безопасно живет в помощи Вышняго и в крове Его, как странник в гостеприимном убежище, водворится. Господь спасает его от опасностей со стороны врагов во время их открытых среди дня и тайных среди ночи нападений. Господь охраняет его от смертоносного зноя в полдень, от моровой язвы, поражающей десятки тысяч вокруг его, но его не касающейся. Господь бережет его от всякаго зла или непосредственно Своею всемогущею силою, или повелевает ангелам хранителям заботиться о его безопасности. Оберегаемый ими, уповающий на Господа остается цел и невредим на всех путях жизни. Ангелы невидимо отклоняют его от пути, на котором неизбежна была встреча с неминуемою бедою, или избавляют его от постигшей беды. Уповающий на Господа под охраною ангелов не терпит вреда от нападения животных хитрых и ядовитых, как аспиды и василиски, и свирепых и сильных, как львы, разуметь ли этих животных в собственном смысле, или под образом их видеть злых людей и бесов. По изображению другого псалма, уповающий на Господа говорит: «аще и пойду посреде сени смертные, не убоюся зла» (Псал. 22, 4). Ангелы хранители его при жизни останутся верны ему по смерти, безопасно проведут его по мытарствам духов злобы к престолу Вышняго и в обители вечные.

Что же сказать о тех случаях, когда уповающий на Господа, по-видимому, оставляется Им без помощи, когда Господь, по-видимому, не внемлет его мольбам о сей помощи в нуждах духовных и телесных? Есть люди малодушные, которых упование на Господа колеблется в сих случаях и сменяется недовольством на Бога, даже ропотом на Него и отчаянием. Нельзя не пожалеть таковых малодушных людей. Но отчего они малодушны? Оттого, что у них нет истинного упования на Бога. Истинное упование на Бога соединяется с преданностью Его святой воле, с готовностью принять от руки Господней все, что ни подаст эта рука. Истинно уповающие на Господа уверены в милосердии Его, не сомневаются в верности Его обетования дать людям все, чего они ни попросят у Него, лишь бы только просимое ими служило к их благу. Но в то же время они смиренно сознают себя недостойными милости Божией и потому, если не получают ее, утешают себя надеждою, что Он не до конца гневается, ниже в век враждует. И вот почему, прося у Бога той или другой милости, они не дерзают настаивать на том, чтобы Господь непременно исполнил их волю, но предают себя воле Божией, следуя примеру Христа. Спаситель, Который умоляя Отца Своего, да мимоидет от Него чаша страданий, присовокуплял: «обаче не якоже Аз хощу, но якоже Ты» (Матф. 26, 39). Они убеждены в святости и непогрешимости воли Божией и в том, что один Бог ведает, что может служить ко благу и пользе душам нашим.

В настоящее переживаемое нами время Господу Богу угодно послать испытание нашему упованию на Него. Неожиданно для всех постигло нас бедствие. Соседний с нами народ, долгое время живший с нами в глубоком мире, вовлек нас в войну с ним, и не нас только одних, но и другия европейския государства. Чем кончится эта война, неизвестно, – во всяком однако случае мы не должны ослабевать в уповании на Бога, на Его помощь в правом деле. Мы не вызывали, а вызваны к войне. Не мы начали ее, а наши неприятели. На начинающего Бог. Уже не мало пролито русской крови на брани за веру, Царя и отечество. Дай Бог, чтобы правое дело восторжествовало, чтобы враги наши, встречая крепкий отпор своим многочисленным полчищам от наших малочисленных отрядов, смирились пред нашим оружием и попросили у нас мира на почетных и выгодных условиях для нас. Но не будем забывать, что для достижения сей цели недостаточно полагаться только на собственную нашу силу. Без помощи и благословения Божия не спасает от военных неудач ни многочисленность и храбрость, ни отличное вооружение воинов. А сие благословение и помощь привлекается упованием на Господа Сил и молитвою к Нему об успехе в борьбе со врагами. Как потребна и сильна может быть эта молитва, видно из сказания Моисеева о битве Израильтян с Амаликитянами. В то время, когда происходила эта битва, Моисей поднимал руки с мольбою о победе. Что же случилось? Когда Моисей держал руки простертыми к небу, одолевали Израильтяне; когда же руки Моисее от изнеможения опускались, одолевали Амаликитяне, которые наконец потерпели окончательное поражение не столько вследствие военачальнических распоряжений Иисуса Навина, сколько по молитве Моисее, соединенной с воздеянием рук. Не будем и мы, братие, ослабевать в подобной молитве и уповании на Господа Бога, защитника правого дела, будем постоянно твердить молитву: «спаси, Господи, люди твоя, победы Благоверному Императору нашему даруя».

«В бездне греховней валяяся, неизследную милосердия Твоего призываю бездну. От тли, Боже, мя возведи».

В сегоднешнем евангельском чтении повествуется о чуде спасения Господом Иисусом Христом утопающего Петра (Матф. 14, 24–33). Иисус Христос, чудесно насытив в пустыне близ Вифсаиды пять тысяч народа, отпустил его, а своим ученикам приказал сесть в лодку и отправиться по морю в землю Геннасаретскую.

Произошло сильное волнение, грозившее потоплением ученикам. Иисус для спасения их подошел к ним, идя по морю, и сказал: «ободритесь: это Я, не бойтесь». Петр сказал ему в ответ: «если это Ты, повели мне идти к Тебе по воде»... Иди, рек ему Иисус. Петр, вышедши из лодки, пошел по воде, но, видя сильный ветер, испугался и, начав утопать, закричал: «Господи, спаси меня». Иисус тотчас простер к нему руку, поддержал его и привел в лодку. Вслед за тем ветер утих», и все благополучно вскоре доплыли до Геннисаретскаго берега.

Море, в котором грозила Петру опасность потонуть, есть образ моря житейскаго, воздвизаемаго напастей бурею. Волны морския служат образом греховных искушений. Обуреваемый ими грешник подвергается опасности погибнуть от них подобно тому, как Петру грозила опасность потонуть. Петр безбоязненно бросился из лодки в воду, с надеждою на безопасность по вере в Иисуса. Есть и грешники, которые, когда бросаются в бездну грехов, совсем забывают о грозящей им опасности погибели только не по вере Петровой, а потому, что не дорожат своим спасением. беспечность их в сем отношении доходит до того, что они теряют чувство самосохранения и похожи на того бесноватаго, который приведен был отцем его к Иисусу Христу для исцеления. Этот несчастный подвергался припадкам беснования в новолуния и с неудержимою силою бросался в огонь без опасения сгореть, и в воду без опасения потонуть.

Податливость на грех доводит грешника до помрачения в нем здравого смысла. Он делается духовно слепым, не видит пагубных последствий своего греховного состояния, забывает различие добра и зла, и как бы ни был тяжек грех, не почитает его за грех, не боится ответственности за него. Его духовное состояние наглядно изображается в притче Христовой о блудном сыне. Убегая из дома отца на страну далече, он отнюдь не воображал того жалкаго и позорного положения, до какого доведет его безумное расточительство и распутство. Если сказано о нем, что он наконец «пришел в себя», опомнился, то что это значит как не то, что до сих пор он был «вне себя», в самозабвении? Кружась в вихре суеты мирской, безумно расточая имущество свое на пьянство и распутство, он поистине был сумасшедшим, валялся в бездне греховной, совершенно не понимая своего позора и уничижения. Можно было ожидать, что он окончательно погибнет и умрет без покаяния. Так, однако, не случилось.

Человек, подражающий диаволу закоснением во грехах, все же, однако, не доходит до полного уподобления диаволу. Диавол чем дольше живет на свете, тем больше ожесточается и озлобляется против Бога; от него не жди раскаяния. Бывают и люди нераскаянные, но не столько по злобе и вражде против Бога, сколько по беспечности или по отчаянию, также по неверию в бытие Божие или в правосудие Божие, воздающее каждому по делам. В таком пагубном состоянии многие и умирают, многие, но не все. Как бы ни были тяжки и многочисленны грехи человека, покаяние возможно, как показывают многие примеры. Случается со многими то же, что случилось с блудным сыном Евангельской притчи. Расточив имение свое, он впал в нищету, нанялся в пастухи и стал питаться свиным кормом, но и того ему не давали. Бедствие образумило его. Он вспомнил об отце своем и возвратился к нему с покаянием. Сему примеру следуют многие подобные грешники.

Как бы ни глубоко погрузился человек в бездну греховную, он при помощи Божией всегда может раскаяться и спастись. Нет греха побеждающего милосердие Божие. Глубока бездна греховная, но несравненно глубже неизследная бездна милосердия Божия или благодати Божией. О ее обилии и спасительности можно судить по слову Христа Спасителя, сравнивающего ее с речными водами: «веруяй в Мя, якоже рече писание, реки из чрева его истекут воды живы» (Иоан. 7, 38), то есть он наполнится благодатию Животворящего Духа Божия в такой обильной мере, как если бы шла речь не об одной реке, а о нескольких, истекающих из одного места. Что именно Христос под образом рек указал на благодать Святаго Духа, это видно из объяснительных слов Евангелиста: «сие же рече Христос о Дусе, егоже хотяху приимати верующии во имя Его» (Иоан. 7, 39). От полноты сей благодати, излившейся на апостолов в день сошествия Святаго Духа, восприемлют в обильной мере и другие верующие, принадлежащие к апостольской Церкви. Дух Святый, исполнивший своею благодатию апостолов, до скончания века будет изливать ее в апостольской Церкви и распространять ее по всему лицу земли.

Итак, пусть каждый, валяющийся в бездне греховней, погруженный в бездонную пучину беззакония и нечестия, не отчаявается в своем спасении и да вопиет к Источнику благодати: «милосердия Твоего призываю бездну».

Благодать Святаго Духа поистине есть неистощимая бездна милосердия Божия и готова извлечь из бездны греховной всякаго призывающего ее. Живая текущая речная вода есть выразительный образ спасительных действий благодати Божией. Вода омывает покрытое потом и грязью тело, утоляет жажду, освежает и укрепляет утомленного движением и трудом человека и в минеральном виде врачует больных. Подобно сему струями благодати Святаго Духа душа очищается от скверн греховных, удовлетворяется в жажде истины и правды, наполняется миром и радостию, укрепляется для подвигов самоотвержения, врачуется от застарелых духовных недугов. Пользование этою спасительною водою доступно всякому грешнику, как бы ни были тяжки и многочисленны его грехи. Пусть он, подражая блудному сыну в грехопадениях, подражает ему и в покаянии, и как только пробудится в нем совесть, усыпленная беззакониями и скотоподобною чувственною жизнию, пусть он воззовет ко Христу Спасу: «в бездне греховней валяяся, неизследную милосердия Твоего призываю бездну». Я так глубоко погряз в беззакониях, что беззакония «превзыдоша главу мою». Я стал походить на утопающего в морской глубине, который скрылся в ней с головою, стал захлебываться, лишился сил и не может вынырнуть из воды. Вопию Ти гласом утопающего Петра: Господи, спаси меня, погибаю, простри мне руку помощи, изведи из глубины греховной. Знаю, что милосердие Твое безпредельно, что благодать Святаго Духа милующая, очищающая, исцеляющая, освящающая и умиротворяющая есть бездонная пучина, превосходящая всякую бездну. Водами сей благодати ороси, напой, очисти и оживотвори душу мою, валяющуюся в бездне греховней. Не дай мне погибнуть в этой бездне и от тли (от погибели) возведи мя».

Такова должна быть молитва кающегося грешника, как выражение упования на спасающую благодать Божию. Но есть поговорка: «на Бога надейся, а сам не плошай». С молитвою надежды на помощь Божию, соединяй собственное усилие для своего спасения, подражая мореходам. Когда им угрожает кораблекрушепие от страшной бури на море, что они делают? Не надеесь спастись одними собственными силами, они тоже молятся Господу о помощи; отсюда произошла поговорка: «кто в море не бывал, тот хорошо не маливался». Но ограничиваются ли они одною молитвою? Нет. Они из сил выбиваются, чтобы спастись от потопления: убирают снасти, выбрасывают груз, выкачивают воду и т. п. И Господь приходит к ним на помощь, внемлет их молитвам о спасении. Так же должны поступать все плавающие по житейскому морю, обуреваемые волнами страстей, утопающие в бездне греховней. Они могут надеяться на помощь Божию только в том случае, если и сами крепко подвизаются в борьбе с греховными искушениями. Благодатная помощь готова только для упражняющихся в этих подвигах, а не для тех, которые в надежде на нее сами ничего не делают. Благодать помогает только трудящимся, – ленивым и праздным она не помогает. Они не стоют этой помощи. Леность и праздность есть грех. Греху Господь не потворствует.

Пресвятая Богородица, согласно ее предсказанию: «отныне ублажат Мя вси роди» (Лк.1:48), прославляется церковию многочисленными празднествами в честь ее, службами и похвальными именами, указующими на ее достоинства, как Матери Божией, и на ее безчисленные благодеяния людям в нуждах телесных и духовных. К числу таковых имен относится наименование Одигитрия, присвоенное Ей в Смоленской ее иконе, в честь которой совершается сегоднешнее празднество. Греческое слово Одигитрия значит путеводительница. По какому случаю усвоено Богоматери это наименование? По случаю исцеления двух слепцов, которых сама Богоматерь провела к своей иконе во Влахернском Константинопольском храме: они приложились к ней и получили прозрение.

Таков ближайший смысл названия Богоматери Одигитриею или Путеводительницею. Но кроме ближайшаго смысла оно должно быть понимаемо в самом обширном смысле, ибо Пресвятая Богородица, приведшая слепцов во Влахернский храм и даровавшая им прозрение, наставляет на путь истины недугующих слепотою духовною, или угрожаемых ею. Опасность духовного омрачения грозит всякому на пути временной жизни. Не даром мы все называемся странниками и пришельцами в духовном смысле. Ибо, что такое наша временная жизнь, как не время странствования к небесному отечеству? Труден и прискорбен путь, ведущий к нему, ибо усеен многоразличными искушениями, способными омрачить духовное зрение каждаго, желающего достигнуть небесного отечества, и уклонить в сторону от прямой дороги, ведущей к нему. Таковы, например, искушения от разных болезней и других бедствий. Все бедствия посылаются или попускаются промыслом Божиим с благою целию, именно для вразумления грешников, для пробуждения в них раскаяния во грехах, для исправления, так же для предостережения от грехов гордости и беспечности, свойственных людям, в обилии наделенным земными благами. Какая спасительная цель, какая великая отеческая любовь выражается в этих распоряжениях промысла Божия, испытующего нас скорбями и напастями! Одни понимают благотворную цель и значение их, смиряются пред Господом, с покорностию Его воле переносят их, даже благодарят за них. Другие, напротив, теряют самообладание и падают под их тяжестью. Самолюбие и самоугодие помрачает в них духовный смысл. Они не видят любви Господа, зовущего их к покаянию, ропщут на Бога, не принимают утешений и советов от доброжелательных людей обратиться ко Господу с мольбою о помощи, и падают в ров погибели подобно слепым телесно, которне без провожатых находятся в опасности на дороге попасть в яму.

Не менее, если не более опасно состояние души, искушаемой склонностию и привычкою к греховной жизни. Все видят, что поддающиеся этому искушению идут путем, ведущим к погибели, только они одни не видят этого. Привычка ко греху так ослепила их, что они или слишком снисходительно смотрят на свои грехи, называя их простительными шалостями, и потому не почитают нужным бороться с ними, или, хотя сознают тяжесть их, убаюкивают себя надеждою, что успеют покаяться, и отлагают покаяние до неопределенного времени. Надежда обманывает их и они умирают без покаяния.

Слепота духовная поражает даже умнейших людей. Надменные своим многознанием и успехами в научных знаниях, они теряют способность видеть истину в учении веры. Они зрячи для всего, что видимо телесными очами, но слепы для всего, что можно созерцать душевными очами. Жалко положение таких слепцов.

Телесная слепота редко поддается излечению, но все же бывают счастливые случаи излечения, при помощи искусных врачей. Тоже нужно сказать и о духовной слепоте. Не всякая духовная слепота неизлечима. Бывали случаи, что человек, ослепленный самолюбием и гордостию, начнет сознавать свои заблуждения, ощущать нужду в духовном исцелении и достигает его при помощи благодати Божией. Но гораздо труднее уничтожать постигшую нас духовную слепоту, чем предотвращать ее. Лучше не доводить себя до этого бедствия, чем бороться с ним, когда оно уже постигло нас. Никто не может быть уверен в безопасности от этого искушения, никто не может сказать о себе, что он далек от опасности духовной слепоты и потому не собьется с пути истины. Человеку, увлекающемуся самомнением, всего скорее угрожает эта опасность. «Мняйся стояти да блюдется, да не падет» (1Кор. 10, 12). Человек, чуждый самомнения, смиренно думающий о себе, при всем искреннем желании и ревности зорко наблюдать за собою, чтобы не сбиться с пути истины, ожидает успеха в сем деле не столько от собственных усилий, сколько от благодати Божией, не столько полагается на свою предусмотрительность и благоразумие, сколько на просвещающую и путеуказующую промыслительную силу Божию. Глубоко чувствуя нужду в ней, он молится Господу: «просвети очи мои», Христе Боже, «да не когда усну в смерть. Скажи мне Господи путь, в оньже пойду, яко к Тебе взях душу мою. Научи мя творити волю твою. Дух Твой благий наставит мя на землю праву» (Псал. 142, 8–10). С тоюже самою молитвою он обращается не только к Господу, но и к святым угодникам Его, наипаче же ко Пресвятой Богородице, по уверенности, что Она есть наша Одигитрия, т. е. Путеводительница, и что Она, яко имеющая матернее дерзновение к Сыну своему и Богу, сильна исходатайствовать у Него благодать, охраняющую от заблуждений на пути ко спасению и укрепляющую для неуклонного и твердаго шествования по сему пути. Она нередко помогает нам в нуждах телесных, но еще с большею готовностию Она желает являть нам свою помощь в нуждах духовных, в деле спасения души. К прискорбию, прибегающие к Богоматери всего чаще и усерднее умоляют ее о спасении от бед временных и земных, чем от вечной погибели, грозящей всякому, идущему путем, ведущим к погибели, но не подозревающему, по своей духовной слепоте, что идет этим путем.

Молитвами Богоматери Одигитрии, даровавшей слепцам прозрение, да спасет Господь от духовного ослепления и да откроет очи наши, чтобы мы узрели свет истины и, наставляемые сим светом, непреткновенно и неуклонно могли двигаться путем, приводящим к вечному спасению.

«Да возсияет и нам грешным свет Твой присносущный» (Из тропаря праздника).

Господь Иисус Христос, будучи Богом, единосущным Богу Отцу Сыном, нас ради человек и нашего ради спасения «уничижил Себя самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду стал, как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти и смерти крестные» (Флп. 2, 7–8). – Но и среди глубочайшаго уничижения Он по временам проявлял божескую славу, давал видеть, что Он не простой человек, но Бог во плоти. К числу таких проявлений относится Его преображение. В евангельском повествовании о сем событии, сказано между прочим, что тогда «просветися лице Его, яко солнце» (Матф. 17, 2). Свет лица Его был так ослепителен, что Апостолы не могли стерпеть сияния этого света и в испуге пали на землю. Нет сомнения, что этот свет был проявлением славы Его божескаго существа, сокрывавшейся в Его человеческом теле. Зрители Апостолы могли убедиться в этом, услышав исходивший из облака глас Бога Отца: «Сей есть Сын Мой возлюбленный, о Нем же благоволих» (Мф.17:5). Подобное явление славы Божией сподобился зреть Моисей на Синайской горе. Господь по его просьбе явился ему в чувственном светлом образе. Свет был так силен, что Моисей мог ощущать его, поникши лицем к земле, и что сияние этого света отпечатлелось даже на лице Моисее, вследствие чего Моисей, сходя с горы, должен был покрыть лице свое покрывалом, дабы удобно было беседовать с народом лицем к лицу.

Нечто подобное Преображению Господню последует с людьми в царствии небесном по воскресении из мертвых. Тогда «праведницы просветятся яко солнце в царствии Отца их» (Матф. 13, 43). Сие изрек Господь Иисус в притче о пшенице и плевелах, изображая под образом пшеницы праведников, а под образом плевелов – грешников. Просветление, которым озарено будет самое тело праведников, останется на них на веки вечные, никогда не умалится, никогда не померкнет. В сем отношении их состояние будет иметь преимущество даже перед солнцем, ибо и солнце некогда померкнет.

Как понимать просветление праведников по самому телу? Должно полагать, что они будут блаженствовать всем существом своим. В чем будет состоять это блаженство? В неизреченном веселии и радости. Оно будет наполнять их душу и по тесной связи души с телом, отражаться на теле, преимущественно на лице. Так бывает и в настоящей жизни. Когда в душе водворяется радость и веселие, тогда ощущение этой радости отражается на лице, оно делается светлым и сияющим. Чем веселее на душе, тем веселее и светлее лице. Светлая улыбка не сходит с лица под влиянием радостного душевного настроения. Напротив, когда тяжело и мрачно на душе, тогда и лице бывает сумрачно. В несравненно большей степени светло будет состояние праведников в будущем веке, когда радость и веселие будет несравненно полнее, чем в жизни настоящей, и когда самое тело, имеющее воскреснуть, будет гораздо впечатлительнее и способнее к выражению душевных состояний. Что же будет причиною этой неизреченной радости, веселия душевного и светлости телесной? Ответ на это заключастся в словах Псалмопевца: «возвеселиши мя радостию с лицем Твоим» (лица, Твоего) (Псал. 20, 7). «Господи, во свете лица Твоего пойдем и о имени Твоем возрадуемся во веки» (Псал. 88, 16–17). Подобное сказано Христом в утешение ученикам пред разлукою с ними: «паки узрю вы, и возрадуется сердце ваше, и радости вашее никтоже возмет от вас» (Иоан. 16, 22). Случается и в житейском быту, что лице наше делается светлым, сияющим радостию, когда на нас взглянет ласково, с светлою благосклонною улыбкою, любящий и любимый нами человек. Что удивительного, если подобное ощущение духовной радости и веселия будут испытывать в будущем веке те, на которых будет почивать благоволительный взор Господа? Тогда самое лице их просветится, как солнце в царствии Отца их, подобно тому, как лице Иисуса Христа «просветися, яко солнце», в минуты преображения. Кому достанется в удел это счастие, эта светлая радость от лицезрения Божия? Праведникам, ибо только о них сказано: «праведницы просветятся, яко солнце в царствии Отца их», подобно тому, как и в настоящей жизни они испытывают благоволение Божие по сказанному: «свет возсия праведником и правым сердцем веселие» (Псал. 96, 11). Кого нужно разуметь под праведниками? Конечно не безгрешных людей, ибо, со времени грехопадения прародителей, все потомки их в беззаконии зачинаются и во грехах раждаются, и, по природной наследованной от них склонности ко греху, увеличивают это наследие личными грехами, так что кто говорит, что в нем нет греха, тот, по слову Иоанна Богослова, самого себя обманывает и истины нет в нем (1Иоан. 1, 8). Только лицемеры, подобные фарисеем, считают себя праведниками, хотя их праведность состоит лишь в том, что они не совершают уголовных преступлений, и хотя их сердце исполнено всякаго беззакония и нечистоты, невидной людям, но открыто пред очами Всеведущего Бога. Истинные ревнитeли праведности называют себя первыми из грешников. У иного, положим, немного грехов, но частое, без раскаяния, повторение одного и тогоже греха подвергает его одинаковой ответственности пред судом Божиим с великими грешниками. Ревнители закона и праведности могут надеяться на оправдание перед Богом только по вере в благодать Божию. «Праведный верою жив будет. От дел закона не оправдится всяка плот. Благодатию есте спасени через веру, и сие не от вас, Божий дар, не от дел, да никтоже похвалится» (Ефес. 2, 8–9). Ревность к исполнению закона может быть спасительна только в соединении с верою в спасающую благодать, даруемую нам ради принесенной за нас умилостивительной жертвы Христовой. Благодать сия усвояется верою, которая посему есть необходимое условие оправдания и следственно мира с Богом и радости общения с Ним. «Оправдившеся убо верою, мир имамы с Богом, Господом нашим Иисусом Христом» (Рим. 5, 1). Но как ни усладителен этот мир и радость общения с Богом, испытываемая праведниками в настоящей жизни и превышающая всякое разумение (Флп. 4, 7), она есть только предвкушение неизреченного мира и радости в Царствии небесном. В жизни земной эта радость не может быть непрерывною, потому что нередко возмущается греховными искушениями, какия не имеют места в Царстве небесном. Обитающие в нем непрестанно озаряются светом лица Божия и испытывают несказанную сладость лицезрения Божия, теснейшаго общения с Господом.

Таково состояние праведников, имеющих сиять по самому телу, яко солнце в Царствии Отца их. Что же сказать о состоянии грешников, перешедших в загробную жизнь с неочищенною покаянием душею? Какова будет их участь по воскресении из мертвых? В притче Христовой о пшенице и плевелах они изображаются под образом плевелов, растущих вместе на одном поле с пшеницею. Хозяин поля запретил своим слугам очищать его от плевелов, чтобы при исторжении их не повредить пшеницы, переплетающейся корнями своими с корнами плевелов. Пусть они растут с пшеницею до времени жатвы, и тогда удобно будет, без вреда для пшеницы, отделить их от нее, пшеницу связать в снопы и убрать в житницу, а плевелы собрать и бросить в огонь. Подобная участь ожидает грешников при конце мира. Во время земной жизни они подобно плевелам, растущим на одном поле с пшеницею, соединены были в одной церкви с истинными христианами и, как люди крещеные, пользовались одинаковыми правами с ними, стояли на ряду с ними в храмах Божиих, вместе с ними молились, слушали слово Божие, приступали к таинствам исповеди и святого причастия. По внешности их не всегда легко можно было отличить от истинных христиан, на самом же деле по душе они были нехристи, благовидною наружностью прикрывалась их внутренняя нечистота, о которой не знали люди, но знал один Бог, испытующий сердца и утробы. Это были христиане только по имени, а не по внутреннему расположению. Тем паче к нехристям принадлежали те из христиан, которые и по внешнему образу жизни чужды были христианства и только своим поведением соблазняли других. Но все-же те и другие при жизни не были исключаемы из церковного общества, были терпимы в составе его. Для чего допускаемо было такое смешение в земной церкви истинных христиан с нечестивцами? Для пользы тех и других: праведникам давалась возможность свидетельствовать свою верность и любовь к Господу, несмотря на искушения ко злу в обществе людей нечестивых, несмотря на близкия житейския сношения с ними. А грешникам, находящимся в близком общении с праведниками, открывался случай пользоваться их братским вразумлением, назидаться примером их жизни и обращаться на путь истины. Слава милосердию и долготерпению Господа, не отлучающего грешников от среды праведников в Своей Церкви. Но это соединение одних с другими не вечно продолжается: по смерти нераскаянные грешники навсегда отлучаются от лика праведных. Окончательно же сие отлучение последует при кончине века по воскресении мертвых. Те и другие воскреснут, но участь их будет неодинакова: праведники по самому телу возсияют, яко солнце в Царствии Отца их и в общении с Ним вечно будут блаженствовать, а грешникам нераскаянным уготован огонь геенский, подобно плевелам, бросаемым в огонь после жатвы, с тем различием, что плевелы скоро сгарают в огне, а муки грешников будут вечны и непрерывны: они будут гореть, но никогда не сгорят.

Будем, братие, как можно чаще помышлять о страшном отлучении злых от праведных, имеющем быть при кончине века. Никто из нас не может быть уверен, что при кончине века нас не постигнет бедственная участь, что все мы сподобимся стать одесную престола славы, как все вместе стоим в земном храме пред престолом благодати. Ведь дело не в том, чтобы принадлежать к православной Церкви, а в том, чтобы быть истинными чадами ее. Что пользы, если я, будучи членом Церкви, чужд ей по духу и насквозь проникнут духом враждебного ей мира? На том свете будут судить о нашем христианстве, о нашей церковности не по церковным записям, в которых нас пишут крещенными, бывающими на исповеди и святых Таин Христовых причащающимися, а по книгам совести, по плодам покаяния, по жизни. Дай Бог устоять нам на сем суде, не быть обреченными на сожжение в огне геенском, и сподобиться вечного блаженства, вечного лицезрения Божия, чтобы по самому телу мы озарены были светом лица Божия, вечно радовались и наслаждались сим присносущным светом.

«Вся вам любовию да бывают» (1Кор. 16, 14).

Эти слова принадлежат к числу наставлений, содержащихся в сегоднешнем апостольском чтении. Под любовию здесь разумеется любовь к ближним. Все, что ни делает человек, дела ли благочестия и добродетели, или дела житейския, он должен делать с любовию к ближним. Любовь к ближним есть главное отличие и достоинство христианина. «О сем разумеют вси, яко Мои ученицы есте, аще любовь имате между собою», рек Христос Спаситель (Иоан. 13, 35). Учение о любви, как о главном достоинстве христианина, с особенною силою раскрыто в Евангелии и посланиях ученика любви апостола и евангелиста Иоанна Богослова. В 1-м послании его так например говорится: «Если Бог так возлюбил нас, что Сына Своего послал нам в умилостивление за грехи наши, то и мы должны любить друг друга. Кто не любит ближняго, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь. Бог есть любовь и пребывающий в любви пребывает в Боге и Бог в нем. Кто говорит: я люблю Бога, а брата своего ненавидит, тот лжец, ибо не любящий брата своего, котораго видит, как может любить Бога, котораго не видит?»

Так тесна связь любви к ближним с любовью к Богу. Ближайшим выражением любви к Богу служат дела благочестия. В ряду их молитва занимает первое место. Но молитва угодна Богу только в соединении с любовью к ближним. Кто ближняго не любит, кто питает против него вражду, ненависть, недоброжелательство, злопамятство, у того, как бы ни был богомолен и набожен, молитвы Бог не принимает. Бог, как отец наш, есть Бог любви и мира и от нас, как детей своих, требует любви и мира. Кто чужд любви и мира, тот только оскорбляет Бога своими молитвами. Ему и в церковь не следует ходить, прежде чем он не помирится с ближними. Напрасно он будет умолять Бога о прощении долгов или грехов своих, доколе сам не простит брата, провинившагося перед ним.

Не только молитвы, но и страдания за веру не угодны Богу, если страждущий не оставляет злобы на ближняго. Некто Саприкий потерпел не мало страданий и мук за веру во Христа. Ему оставалось только принять смерть и с нею мученический венец. Когда же наступили минуты смерти, подошел к нему поссорившийся с ним из-за чего-то приятель его Никифор и стал умолять его о прощении. Саприкий не простил его, и за сие отступила от него благодать Божия. Он устрашился смертной казни, отрекся от Христа и лишился мученическаго венца. Вместо него получил мученический венец Никифор, который исповедал себя христианином и тотчас же казнен был (Память его 9 февраля).

Господу Богу не благоугодны подвиги целомудрия и постничества, если не соединены с любовию к ближнему. Юноша, ревновавший о спасении, спросил Иисуса Христа, что ему надобно делать, чтобы достигнуть живота вечного. Иисус Христос указал ему на заповеди, которые он должен соблюсти. Юноша ответил, что он эти заповеди сохранил от юности, и спросил: чего ему еще недостает? Оказалось, что он был корыстолюбив, пристрастен к богатству, а корыстолюбие несовместно с любовию к ближним. Оно делает человека нечувствительным к страданиям и нуждам ближних и часто соединяется с неправдами и притеснениями ближних с целью нажиться от них. Юноша не принял совета Христова употребить богатство на бедных и следовать за Ним. Только это могло послужить ему в спасение. Только под этим условием могли быть угодны Господу подвиги целомудрия юноши и ревности к соблюдению прочих заповедей. Фарисей евангельской притчи хвалился пред Господом Богом в храме Его ревностию к исполнению не только того, что предписано в законе Моисеевом, но и того, что в законе не предписано и есть дело личного произволения и усердия, каково например пощение два дня в каждую седмицу. Но этот подвиг не заслужил благоволения Божия, – почему? Потому что фарисей, похваляясь пред Богом своим поведением, в то же время презрительно и с гордостию отозвался о мытаре, стоявшем в храме позади его, стало быть, показал в себе отсутствие любви к ближнему.

Возмем дела благотворения. И они неугодны Богу, если совершаются не по чистой любви к ближнему, а по честолюбию и тщеславию, по желанию выслужиться пред начальством и получить награду, или прослыть добродетельным человеком во мнении народа.

В деле спасения души любовь к ближним имеет столь великое значение, что без нее никакой пользы не приносят душе даже чрезвычайные благодатные дарования. «Аще языки человеческими глаголю и ангельскими, любве же не имам, бых яко медь звеняща или кимвал звяцаяй. И аще имам пророчество и вем тайны вся и весь разум, и аще имам всю веру, яко и горы преставляти, любве же не имам, никакая польза ми есть» (1Кор. 13, 1–2). Так, никакой пользы нет для обладающих даром пророчества и другими чрезвычайными дарами благодати Божией, если недостает у пророков и чудотворцев любви и снисхождения к ближним. Всеми сими дарами обиловала Коринфская церковь. Некоторые из членов ее имели дар говорить на незнакомых языках и говорили на них в церковных собраниях. Но они говорили только для себя, желая на незнакомом языке прославить Бога. Слушатели не понимали их и пользы от того никакой не получали. Не получали пользы для себя и говорящие, ибо хотя они прославляли Бога, но давали повод слушателям обвинять их в недостатке любви и снисхождения к ним, ибо заставляли их слушать то, чего те не понимали. Иное дело, если бы говорящий на незнакомых языках в то же время разъяснял свою речь слушателям, так чтобы вся церковь получала назидание. Не предлагая никакого изъяснения, он впадал в грех самодовольства, несогласного с любовию к ближним и потому неугодного Богу, следовательно неполезного ему самому.

Не одни дела благочестия и добродетели, но все дела вообще должны быть совершаемы с любовию к ближнему, не исключая дел мирских и житейских. Апостол Павел осуждает Коринфских христиан за то, что многие из них собираясь на так называемые вечери любви или трапезы братолюбия, которые учреждаемы были на общия приношения, вместо того, чтобы делиться своими припасами с бедняками, сами потребляли их, а беднякам ничего не оставляли, так что одни выходили из-за стола сытые и даже упившиеся, другие напротив голодали. Все это, конечно, не делало чести Коринфским христианам, ибо не соответствовало цели учреждения вечерей любви, которая, судя по самому наименованию их, состояла в поддержании христианской любви посредством соединения за одною трапезою и богатых и бедных, знатных и незнатных. Вечери любви по причине злоупотреблений, какия допускались на них, не долго существовали, но они оставили после себя добрую память, напоминая, что мы должны употреблять пищу и питие не только во славу Божию, но и с любовию к ближним. Хлебосольство, которым так славится русский народ, есть обычай достойный уважения потому, что в основании его лежит христианская любовь. Вообще всякое дело должно быть соединяемо с любовию к ближнему. Земледельцы, торговцы, промышленники должны заботиться об умножении своих стяжаний не для самих себя только, но вместе для блага ближних. Лица высокопоставленные, облеченные тою или другою властию, должны дорожить своим высоким положением не потому, что оно соединено с почетом и материальными выгодами, но потому, что дает им возможность проявлять христианскую любовь к ближним служением духовным и телесным нуждам их. Люди, живущие трудами рук своих, не должны завидовать тем, в услужении которым находятся, а любить их, как своих благодетелей, как своих братьев о Христе Иисусе. «Вся вам любовию да бывают».

«Яша множество рыб много, протерзашеся же мрежа их» (Лук. 5, 6).

В сегоднешнем евангельском чтении содержится повествование о чудесной ловитве рыб на Генисаретском озере и о призвании рыбарей к последованию за Иисусом. Рыбы было поймано так много, что сеть прорывалась, и наполненные рыбою две лодки тонули. Чудо было так поразительно, что рыбари Петр, Иаков и Иоанн уверовали в Господа Иисуса, как носителя всемогущей силы, и когда Иисус сказал Симону: «не бойся, отныне будешь ловить человеков» (Лк.5:10), то не только Петр, но и товарищи его по рыболовству тотчас оставили сети свои, бросили семейства и хозяйство и последовали за Иисусом, то есть, сделались Его учениками. Нет сомнения, что они были подготовлены к сему отчасти Его проповедию, с которою Иисус пред сим обратился, седши в лодке Петровой; но как ни велико было впечатление от слышанной ими проповеди, она одна не могла бы произвести в них решимости бросить все для Иисуса и последовать за Ним, если бы они не были поражены чудесным уловом рыбы. Таково значение этого чуда в жизни свидетелей его, сделавшихся потом апостолами. Но и независимо от сего оно имеет другое значение. Если Иисус Христос благословил чудесным успехом одно из житейских занятий, то что это значит, как не то, что Он принимает живое участие не только в духовной жизни нашей, но и в земных житейских наших нуждах, что Он заботится не о спасении только душ наших, но и о внешнем благосостоянии нашем? Он и сам, живя в доме нареченного отца своего, древоделя Иосифа, занимался ремеслом его; мог ли Он относиться без сочувствия к людям, живущим трудами рук своих? Только враги христианской веры утверждают, будто она совершенно равнодушна к земному благосостоянию людей, будто она совсем презирает и даже запрещает труды и заботы о приобретении земных благ. Правда, она заповедует преимущественно искать царствия небесного, напоминая, что наше житие на небесах, что земная жизнь есть странствование к небесному отечеству, и что потому на пути к нему мы должны всячески избегать пристрастия к земным благам, чтобы, гоняясь за ними, не забыть о благах небесных. Но предостерегая от пристрастия к земным благам, христианская вера не только не возбраняет трудов для снискания их, но еще споспешествует этим трудам, призывая на них благословение Божие. Так по руководству церкви мы молимся: о изобилии плодов земных, о благословении занятий земледелием, садоводством, скотоводством, пчеловодством и всяким другим промыслом. И что Господу угодны эти молитвы, видно из того, что Он иногда исполняет их чудесным образом. Так, во время продолжительного безведрия, угрожающего неурожаем, совершается молебствие на полях о ниспослании дождя, и нередко случается, что во время этого молебствия, или непосредственно по окончании его обильный дождь напояет жаждущую землю. Это чудо является особенно поразительным в том случае, если на соседних полях, на которых не совершено молебствие, земля остается сухою. Вообще, несомненно, что над нами бодрствует святое Провидение, что Господь так или иначе готов помогать, и помогает нам в нуждах житейских, что волю боящихся Его Он творит и молитву их о помощи в той и другой нужде благосклонно слышит. Всегда ли однако это бывает? И что это значит, что иной, даже благочестивый человек, усердно умоляет Господа о даровании того или другого земного блага, и об избавлении от той, или другой беды, и не получает просимаго, другой же ни о чем не молится и даже по неверию или по беспечности не чувствует нужды к молитве, и однакоже во всех житейских делах успевает? Ответим сначала на последнее. Господь милосерд ко всем людям. «Он повелевает солнцу своему восходит над злыми и добрыми, и посылает дождь на праведных и неправедных» (Матф. 5, 45). Для чего же Он так поступает, для чего милость Его простирается не на одних достойных ее, но весьма часто и на недостойных? Судьбы Господни непостижимы. Отчета в том, почему Он так или иначе поступает, мы не имеем права требовать. Но если мы веруем в неизреченную благость Божию, то можно предполагать, что Господь милует нечестивых, обильно ущедряя их земными благами для того, чтобы напомнить им о Себе своими благодеяниями. По слову апостола Павла, Господь не переставал «свидетельствовать о Себе даже язычникам благодеяниями, подавая с неба дожди и времена плодоносные и исполняя пищею и веселием сердца наши» (Деян. 14, 17). Он разделил народы, "назначив каждому времена и пределы обитания, дабы они всегда и повсюду искали Бога, не ощутят ли Его и не найдут ли, хотя Он и недалеко от каждаго из нас, ибо мы Им живем, и движемся и существуем» (Деян. 17, 26–28). Если же мы веруем в правосудие Божие, не должны смущаться благоденствием и успехами в делах людей нечестивых, не должны почитать несообразным с правосудием Божиим то, что нечестивым лучше живется на свете, чем благочестивому и богомольному. Живется им хорошо здесь, зато горька будет судьба их на том свете, ибо правосудный Господь воздаст каждому по делам его, если не в сем, то в будущем веке. В виду всего этого не станут завидовать им люди благочестивые, если Господь не всегда внемлет их молитвам о даровании внешняго благосостояния. Они утешают себя уверенностию, что Господь «вся глубиною мудрости строит и всем полезная подает», что Он лучше нашего знает, чтo для нас полезно и что нет. Нередко человеку кажется полезным то, что для него вредно. Просит, например, он об успехах в делах житейских, об умножении средств жизни; но может ли поручиться, что исполнение его просьбы принесет ему пользу? Не часто ли случается, что с умножением земных благ не только уменьшается, а еще увеличивается забота о сохранении их и об умножении, и что душа, сначала чуждая пристрастия к ним, заражается привязанностию к ним, начинает забывать о благах небесных, перестает помышлять о них, перестает устремлять взор свой на небеса и вся погружается в земные интересы: ей тяжело становится думать о Боге, о вечности и о вечном спасении. Просящие у Бога земных благ не предвидят этой опасности. Не предвидят они также и того, что обладание земными благами подаст им повод к злоупотреблению ими, к безумной расточительности, к разврату и гордости, доходящей до забвения Бога, до дерзких выражений вроде следующего: «можно обойтись и без Бога, – были бы деньги, все будет». Посему вместо того, чтобы роптать на Бога не всегда дающего то, чего мы просим, и завидовать другим обилующим земными благами, истинно благочестивому человеку свойственно просить их Бога с преданностию Его святой воле, и лишение их переносить благодушно с надеждою на щедрое от Бога воздаяние благами небесными, уготованными людям, чуждым земных пристрастий. Они довольствуются в жизни очень немногим и просят у Бога одного насущного хлеба; что же касается до прочих благ, полагаются во всем на волю Божию, ибо один Бог знает, будут ли они полезны для них, или нет. – Бог есть не только податель и источник всех благ, но сам есть верховное благо, которое должно быть для нас дороже всего на свете, и которое потому мы должны любить безкорыстно, независимо от того, дает ли Он нам земные блага, или нет. «Что для меня существует на небе? И кроме Тебя, чего мне желать на земле» (Псал. 72, 25)? Так говорит истинно благочестивый, истинно любящий Бога человек. Для него нет ничего дороже Бога ни на небе, ни на земле. Общение с Богом в молитве, в богомыслии, в чтении слова Божия, в благодати таинств есть такое для него благо, обладая которым он равнодушен ко всем земным благам. Лишение их не огорчает его, потому что, любя Бога всею душею, он не был привязан к ним сердцем; оно не умаляет любви его к Богу, потому что он всегда любил Его безкорыстно, не за Его милости и щедроты, а за то, что Он сам по себе, как верховное благо, достоин любви; посему, дорожа общением с Ним, он не перестает искать этого общения в молитве и тогда, когда лишается земных благ. В сравнении с ним как жалки те люди, которые помнят Бога и молятся Ему только потому, что нуждаются в Его земных милостях! Их молитвы не угодны Богу, потому что не безкорыстны. Жалуются многие на то, что Бог, не смотря на усиленные молитвы к Нему, не дает им того, чего они желают. Жалоба нечестивая. Что было бы, если бы Бог никому не отказывал в их просьбах о земных благах? Тогда самыми богомольными явились бы люди корыстолюбивые и сластолюбивые. Всякому из них удовлетворять значило бы только потворствовать греху корыстолюбия и сластолюбия. Богу не угодно, чтобы служили Ему по корыстным расчетам. Такие люди похожи на жидов, которые нередко принимают христианскую веру не столько по убеждению в ее истине, не столько по искренней любви к Спасителю, сколько по гнусному расчету, по надежде иметь богатых крестных отцов и при помощи их быть обеспеченными в средствах жизни. Некогда диавол, в ответ на похвалу Господа праведному Иову, сказал, что Иов чтит Бога не даром, а за те житейския выгоды и блага, какия получил от Бога, и что он перестанет чтить Бога, если лишится их. Действительно, есть много людей, в отношении к которым суждение диавола справедливо. Не таков был Иов. Бог попустил диаволу лишить его имущества, детей и подвергнуть его ужасным болезням. Умысел диавола поколебать любовь и преданность Иова Господу оказался тщетным. Во всех этих испытаниях Иов не согрешил пред Богом. «Господь даде, Господь отъят. Буди имя Господне благословенно... Аще благая прияхом от руки Господни, злых ли не стерпим» (Иов. 1:21, 2:10), так говорил он. Такова безкорыстная любовь к Господу. Иов любил Его не за земное благосостояние, каким благословил его Бог, а за то, что Он сам по себе, как единое истинное благо, достоин любви. Примеру Иова все мы должны подражать, все должны заботиться о стяжании и укреплении в себе безкорыстной любви к Богу, так чтобы эта любовь не ослабевала в нас ни среди благополучных обстоятельств земной жизни, подающих иногда повод к забвению Бога, ни среди напастей, которыми Господь испытывает нашу любовь. Не грешно молить Бога об избавлении от них и от всякой нужды, но сии молитвы должны быть соединяемы с преданностию воле Божией, по уверенности, что все, что творит с нами Бог, служит ко благу.

«Божественное сие и всечестное совершающе празднество, богомудрии, Богоматере, приидите руками восплещим и от Нее родшагося Бога славим» (Ирмос 6-й песни канона).

Сегодня мы совершаем празднество в честь Пресвятые Богородицы, установленное в память избавления Москвы от нашествия Ляхов, заступлением Богоматери по усердной молитве пред ее чудотворною Казанскою иконою, принесенною пред сим из Казани. В память сего события правится особая служба. Но приведенное песнопение в честь Богоматери в ряду других подобных стихов в составе Богородичного канона употребляется не только в праздничных службах, но и в будничных, ибо какая бы ни была служба, праздничная или будничная, мы должны воспевать Богоматери с праздничным настроением душевным, т.-е. духовною радостию, которая должна наполнять нашу душу с такою силою, о которой можно судить по сравнению ее с радостию, выражаемою рукоплесканиями. «Приидите, руками восплещим», совершая службу в честь Богоматери. Рукоплескать в буквальном смысле у нас не принято в духовных собраниях ни при каком случае и потому когда нас приглашают к рукоплесканию, надобно понимать оное в смысле духовной восторженной радости, свойственной рукоплещущим. Празднество в чест Богоматери, составляющее предмет этой радости, называется в рассматриваемом нами песнопении «божественным», потому что оно должно быть совершаемо во Славу Божию и, как священное, не должно иметь ничего общего с мирским веселием. Оно же называется еще «всечестным», потому что Богоматерь, чествуемая сим празднеством, есть существо превысшее по своему достоинству, по своей близости к Богу, всех тварей, честнейшее херувимов и славнейшее без сравнения пред серафимами.

К кому священный песнопевец обращается с приглашением радостно праздновать в честь Богоматери? К богомудрым: «приидите, богомудрии, руками восплещим». Под богомудрыми разумеются здесь истинно благочестивые люди, ибо истинное благочестие состоит не в одних внешних подвигах благочестия, каковы, напр., участие в божественном богослужении, учащенные поклоны, устные молитвы, посты, но преимущественно в «богомудрии», т.-е. в богомыслии, постоянном помышлении о Боге, в таком внутреннем настроении души, о котором дает понятие Давид, говоря: «предзрех Господа предо мною выну» (Псал. 15, 8). «Очи мои выну ко Господу» (Псал. 24, 15). Чем бы ни занимался ревнитель богомыслия, в каком бы положении ни находился, он ни на минуту не забывает вездеприсутствия Божия, непрерывно устремляет свои духовные очи ко Господу, в уверенности, что Господь близ него, что Он есть неотступный свидетель всех его не только дел внешних, но и мыслей, чувствований, мечтаний, желаний, неведомых людям, но не сокрытых от Его всеведения. Если люди иногда удерживаются от постыдных дел, стыдясь иметь свидетелями подобных себе людей, не наипаче ли свойственно удерживать себя от грехов людям богомудрым непрестанною памятью о присутствии и всеведении Господа? Такова сущность истинного благочестия, только такое благочестие Господу Богу угодно и только в соединении с ним имеют цену пред очами Его внешния упомянутые нами дела благочестия. Равно и Богоматерь может быть довольна славословиями Ей только истинно благочестивых, т.е. богомудрых людей, и только одни они способны к той духовной радости, с которою должно быть соединено празднование в честь ее. Людям, чуждым богомудрия, доступна только мирская радость. Они рады празднику только потому, что он дает им досуг для праздности и мирских развлечений. Они если от скуки заглянут в церковь во время праздника, их привлечет сюда не желание насладиться духовною радостию, а только одно любопытство и желание найти для себя развлечение в одном зрелище. Не оставляет в нихь следа духовной радости даже усердие к внешнему богослужению, если они в нем принимают только механическое участие.

Рассматриваемое песнопение заключается словами: «и от Нее родшагося Бога славим» (будем славить). Сим внушается, что славословия наши, обращенные к Богоматери и совершаемые с радостию, непременно должны быть соединяемы с благоговейною мыслию о воплотившемся от Нее Сыне Божием. Есть такие богомольцы, любовь которых и усердие к Богоматери простираются до забвения о самом Христе. Им не приходит на ум, что честь и слава Ей подобает потому, что дарована Ей Сыном ее и Богом, что дары благодати, испрашиваемые у Ней в разных наших нуждах душевных и телесных, подаются нам от Ней не потому, что Она есть главный источник их, а по ее ходатайству пред Ним. Мы должны радоваться, что имеем в лице ее усердную заступницу и ходатаицу за нас пред Сыном своим и Богом нашим, но вместе должны твердо помнить, что «един есть ходатай Бога и человеков человек Христос Иисус» (1Тим. 2, 5), и потому должны прибегать к ее помощи и заступлению в том смысле, что Она имеет матернее дерзновение к Сыну своему и Богу и наши молитвы к Нему подкрепляет своими молитвами.

«Оставите детей приходити ко Мне и не браните (не возбраняйте) им, тацех бо есть Царствие Божие» (Мк.10, 14).

Сегодня мы празднуем Введение во храм Богоотроковицы Марии. Для чего Она введена во храм? Для того, чтобы Ей остаться при храме для воспитания. Она была дщерь престарелых неплодных родителей, которые дали обет, если Господь разрешит их неплодство и даст им дитя, посвятить его Богу на служение при храме. Господь исполнил их желание. И вот они спустя три года по рождении Марии привели Ее в храм; при нем Она и воспитывалась до пятнадцатилетняго возраста под надзором священников и вдовиц, живших при храме, какова была, напр., Анна пророчица, наипаче же под смотрением ангелов, приносивших Ей пищу. Она жила при храме для того, чтобы приготовиться быть жилищем Господа, соделаться достойным храмом Божества. Но как ни чрезвычайно было ее положение во время воспитания, можно спросить: нельзя ли усмотреть в ее воспитании пример или, по крайней мере, некоторые черты для общего подражания в деле воспитания детей? Она воспитывалась при храме. Неужели это может быть предметом подражания? От чего же не может? От нас никто не требует, чтобы мы воспитывали своих детей при храме; но и вдали от храма может быть сообщаемо детям воспитание церковное. Родители должны помнить, что их плотския дети суть вместе чада Церкви, что домашняя жизнь должна быть устроена по церковному, так чтобы жилище христианина было домашнею церковию. Это такая истина, против которой не будут спорить никто из православных, истинно-христианских родителей. Они сами преданы от всей души Церкви и детей приучают к тому же, воспитывают их по церковному, т.е. в страхе Божием, в вере и любви к Богу по руководству Церкви. Они знают, что воспитывать иначе – значит оскорблять Бога. Удаляют от Бога и от св. Церкви те родители, которые заботятся только о физическом воспитании детей, о том, чтобы они были только здоровы, сыты, обеспечены вообще в телесных потребностях, что же касается до души, сообщают им одно светское образование, приготовляют к тому, чтобы они были счастливы в житейском быту, – на службе гражданской, в делах торговли и промышленности; если же и находят нужным сообщить им религиозное образование, то начинают его не прежде достижения ими школьного возраста и притом не по убеждению в необходимости его для спасения души, а единственно потому, что этого требует школьный порядок. Если бы в нашем отечестве разрешено было по примеру Франции лишать детей религиозного образования, такие родители очень были бы этому рады. Но ведь это было бы величайшее зло для детей. Это было бы насилием против свойственной им по самой природе склонности к общению с Богом. Потребность этого общения заключается в образе и подобии Божием. Насажденное в душах их семя Богоподобия требует потребной для себя пищи, каковую и получает оно чрез чувство, которое, прежде чем разовьется у ребенка разум, уже начинает в нем действовать. Сердце, орган чувства, первое по времени приводит к общению с Богом путем восприятия впечатлений от божественного. Сомневаться в действительности этих впечатлений нельзя. Бог, как вездесущий и все наполняющий, своею божественною силою прикасается к душе каждаго из нас, следовательно и к дитяти; но к душе детской впечатление от этого прикосновения доступнее, чем к душе взрослого: путь к последней преграждается и затрудняется для этих впечатлений суетою, страстями и грехами. Душа детская не представляет подобных преград и следственно быстрее входит в общение с Богом, хотя не имеет отчетливого представления о Нем. Само собою разумеется, что ощущение этого общения или, так сказать, религиозное чутье должно поддерживать в детях и развивать соответствующими воспитательными мерами! Без них оно может притупеть и заглохнуть, как и всякая способность без упражнения. Душа дитяти восприимчива к божественному, но она же, как мягкий воск, восприимчива и ко всякому другому впечатлению. И большой грех возьмут на себя родители и воспитатели, если не будут ограждать детей с ранних пор от впечатлений суеты и греха, если не займутся его религиозным и церковным образованием. Душа, не воспитанная в благочестии с детства, с трудом может вступить на путь веры и благочестия в последующее время.

Как же именно надобно начинать религиозное воспитание детей? На сей вопрос можно отвечать указанием на воспитание Богоотроковицы Марии. Прежде чем Она отдана была на воспитание при храме, Она уже была предварительно приготовлена к сему внушениями родителей, иначе Она не могла бы так легко расстаться с ними и даже с некоторою радостию отдать себя в распоряжение чужих, незнакомых Ей людей при храме. Еще до раскрытия в ней смысла, Она уже догадывалась, что предназначена не к домашней, совместной с родителями жизни. Наверное они, живя в Назарете вдали от Иерусалима, ежедневно обращались с молитвою по направлению к Иерусалиму, где был храм, как некогда поступал пророк Даниил, живя в Вавилоне. Младенец Мария, присутствуя при этих молитвах, конечно и сама принимала в них участие, хотя еще не понимала важности их. Могло также быть, что они, путешествуя в Иерусалим по праздникам на богомолье, брали Ее с собою туда же. Добрые впечатления от всего, что Она видела и слышала в храме, глубоко западали в ее младенческую душу. Привычка к участию в этих благочестивых путешествиях возбудила в Ней любовь к храму, и Она каждый раз с нетерпением ждала времени для путешествия в Иерусалим. К тому времени, когда надлежало отдать Ее в храм для воспитания, у Ней уже настолько раскрылся смысл, что они познакомили Ее с обетом посвящения ее на служение Богу, и Она сознательно покорилась воле Божией и с охотою осталась при храме.

Пусть и христианские родители, подобно Иоакиму и Анне, начинают воспитывать своих детей в христианском духе с ранних пор их жизни. Прежде всего, пока дитя ничего не смыслит, окружайте его благочестивою обстановкою: пусть оно видит пред собою священные изображения, молящихся на глазах его близких ему людей; почаще приносите его в церковь для питания божественною кровию Христовою. Когда оно начнет смыслить и говорить, привлекайте его к участию в благочестивых упражнениях: пусть оно на память заучивает краткиe молитвы, пусть вместе с родителями ограждает себя крестным знамением, творит земные и поясные поклоны.

Пресвятая Дева Мария, продолжая свое духовное развитие при храме, приучаема была к чтению Священного Писания и так привыкла к этому упражнению, что за сим чтением застал Ее Архангел Гавриил, когда предстал пред Нею с благовещением. Она в эти минуты читала книгу пророка Исаии и остановила свое внимание на его предсказании о рождении от Девы Еммануила. Она не знала, что это предсказание относится к Ней, и убедилась в этом, когда оно уже сбылось в Ней по благовестию Архангела о зачатии во чреве ее Христа от Духа Святаго. Как твердо изучила и усвоила Она святое писание, видно отчасти из ее богодухновенной песни при свидании с праведною Елисаветою. В этой песни повторяются выражения писанного слова Божия. По сему видно, что оно всегда было в ее уме и памяти. И это потому, что Она постоянно в отроческих летах упражнялась в чтении и слышании его.

Упражняйте в том же и вы, родители и воспитатели, малолетних детей. Память их в раннем возрасте мягка и восприимчива. И чем же лучше и спасительнее наполнять ее в этом возрасте, как не словесами учений и заповедей Господних, особенно евангельских? Благо человеку, когда он возьмет на себя в юности ярем заповедей Господних. Благо ему, если он твердо заучит их на память прежде, чем его познакомят со стихотворениями и изречениями из мирских книг. Однажды твердо запечатленное в памяти в юности, слово Божие останется в ней на всю жизнь. И потому нельзя не пожалеть тех детей, память которых во время воспитания загромождается произведениями словесного искусства только светских писателей и не дано в ней места слову Божию. Горе родителям, которые так воспитывают своих детей: они вполне заслуживают упрека, подобного тому, который выслушали из уст Христа ученики Его, не допускавшие к Нему детей. «Оставьте их, сказал Он им с выражением недовольства, не возбраняйте им приходить ко Мне, ибо таковых есть Царствие Божие».

Еще более удаляют от Христа и Его Церкви своих детей те родители, которые не только не воспитывают своих детей в страхе Божием, не учат их закону Господню, но еще соблазняют их своею жизнию, заставляют их быть свидетелями своего безнравственного поведения, в присутствии их предаются пьянству, буйству, сквернословию. Горе соблазнителям: «кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его в глубине морской» (Мф.18:6).

Пресвятая отроковица Мария во время воспитания при храме упражнялась не только в делах благочестия, но и в телесных трудах: Она занималась рукоделием, свойственным лицам женскаго пола. Привычки к сему занятию Она не оставляла во всю жизнь свою. Нешвенный хитон Христа Спасителя, который достался по жребию одному из воинов, распинавших Христа, был делом пречистых рук ее. В наше время есть не мало сердобольных родителей, которые, по пристрастию к детям, по жалости к ним, устраняют их от физических трудов из опасения обременить и утомить их этими трудами. Дети их остаются белоручками на всю жизнь, даже тяготятся такими легкими трудами, как одеваться и обуваться. Для всего этого нужна помощь прислуг: все им подай, все прими. Не утомляются они плясками и многими беcполезными гимнастическими упражнениями, но всякою черною работою гнушаются, почитают ее неприличною для себя и потому когда от праздности истощатся у них средства жизни и придет к ним нищета, они делаются беcпомощными и вместо того, чтобы поправить свое положение честными трудами, живут попрошайством. Таковы жалкия последствия праздности, к которой человек привык с юных лет во время воспитания, благодаря ложному сердоболию родителей. Пример Пресвятой отроковицы Марии, воспитанной не только в благочестии, но и в трудолюбии, да будет для всех родителей руководством в деле воспитания детей. Физический труд есть епитимия, наложенная на всех нас со времени грехопадения прародителей. От исполнения сей епитимии никто не должен уклоняться, не только люди бедные, но и обеспеченные в средствах жизни. Но для того, чтобы труд физический был угоден Богу, мы все должны делать во славу Божию, призывая на свои труды благословение Божие, и трудиться не для себя только, но и для ближних наших, и не только сами должны так поступать, но и детей своих к тому же приучать.

«Бяше уча на единем от сонмищ в субботу» (Лук. 13, 10).

В сегоднешнем евангельском чтении содержится повествование о чудесном исцелении Господом Иисусом Христом скорченной женщины. Она не могла разогнуться и стоять прямо. В таком состоянии она находилась в продолжение восемнадцати лет по действию духа злобы. Господь попустил злому духу наслать на нее эту болезнь подобно тому, как попустил ему поступить с Иовом. Господь Иисус сжалился над нею и, подозвав ее к Себе, «сказал: «женщина! ты освобождаешься от недуга твоего», и возложил на нее руки. – Она тотчас выпрямилась и стала славить Бога» (Лк.13:12–13).

Это чудо совершено Иисусом Христом в субботу «на единем от сонмищ», т.е. синагог. Синогогами назывались места для благочестивых собраний, именно для молитвы и учения. Они похожи были на наши часовни, устрояемые для церковных чтений, молитв и учения, иногда преподаваемаго в них священниками. Тоже совершается и в храмах, но от храмов часовни отличаются тем, что в часовнях не совершается литургия, не приносится безкровной жертвы, и могут быть исправляемы в них только прочия суточные церковные службы, начиная с Часов, почему и называются они часовнями. Подобное значение имели и имеют Иудейския синагоги. В них происходило чтение псалмов, пророков и закона Моисеева с присоединением толкований по содержанию чтений, но жертвы не приносились, местом их принесения мог быть только храм, бывший в Иерусалиме, единственный во всей вселенной храм истинному Богу. – Синогоги имели вид прямоугольника; внутри их, близ стены, на противоположной со входа стороне помещался на возвышении ковчег, с свитками Моисеева закона и других священных книг. Посредине здания находилась кафедра, на которой учители закона, обратившись к народу, прочитывали отдел из ветхозаветного писания и предлагали изъяснение прочитанного. – Синогоги получили начало со времени плена Вавилонскаго, когда храм Иерусалимский был разрушен. По неимению храма, синагоги сделались местом общественным молитвенных собраний, но и по окончании плена, когда храм Иерусалимский был возстановлен, синагоги не только не прекращали своего существования, но с течением времени размножались, так что во дни земной жизни Иисуса Христа в одном Иерусалиме их было несколько сотен. Это размножение свидетельствовало о благочестии Иудеев, по крайней мере, в том отношении, что после плена Вавилонскаго, вразумленные бедствиями, они уже не возвращались к идолопоклонству, которому нередко предавались до плена, и твердо хранили веру в единого истинного Бога. Синогоги были весьма полезны в этом отношении, предохраняя их от языческих суеверий. К сожалению, в синагогах явились учителями люди, которые позволяли себе превратно толковать ветхозаветные писания, искажали их дополнениями, основанными на предании старцев. Распространилось убеждение, что это дополнительное учение устным путем сохранилось со времен Моисея и имеет одинаковую важность с писанным законом Моисеевым. Все эти предания, идущия будто со времен Моисея, и другие позднейшие вымыслы Иудейских учителей, известных под именем книжников, вошли в состав Талмуда – книги, наполненной ложными учениями о вере и нравственности. Для большинства Иудеев Талмуд служит доселе непогрешительным руководством не только в религиозном, но и в житейском отношении. На следы ложных толкований книжниками Моисея и пророков Сам Иисус Христос иногда указывает. Таково, например, толкование заповеди Моисеева о субботе. Иисус Христос чудесным образом исцелил скорченную женщину в субботу, когда увидел ее в синагоге, где в этот день Он присутствовал и учил. Чудо было так явно для всех, так поразительно, что нельзя было не видеть в совершителе чуда посланника Божия, и зрителям чуда ничего не осталось делать, как только прославить Господа Бога и Христа Сына Божия. Но не так посмотрел на это дело начальник синагоги. Он вознегодовал на Иисуса за то, что Он исцелил больную женщину в субботу. По его мнению, Иисус совершил преступление против заповеди о покое в субботние дни. Лечение больных, как и всякое житейское дело, надо совершать, по его словам, только в будничные шесть дней, а отнюдь не в субботу. Господь Иисус не раз обличал книжников и фарисеев за такое узкое, неправильное понимание заповеди о субботе. По Его учению, дела неотложной необходимости и добрые дела позволительно делать и в субботу. Однажды фарисеи упрекали Иисуса за то, что Он, проходя чрез засеенное поле, позволил ученикам своим срывать колосья для утоления голода. Это было в субботу, и греха тут не было, потому что было дело нужды, котораго закон о субботе не запрещает подобно тому, как закон не запрещает в субботу совершать храмовые службы и обрезание. Ревнующие о строгом исполнении заповеди о субботе не почитают грехом против этой заповеди даже житейския дела в случае крайней необходимости, например, в случае, если надобно будет отвязать от яслей вола или осла и отвести их на водопой, или если нужно будет вытащить упавшую в яму овцу (Матф. 12, 11). Если все подобное делается в субботу без опасения греха ради житейской нужды и из жалости к животным безсловесным, то какой же может быть грех, если в субботу из жалости к человеку совершается для него дело милосердия? Неужели дороже и достойнее сожаления безсловесная тварь, чем разумное Божие создание? Неужели, если представился случай избавить от продолжительной восемнадцатилетней болезни дщерь Авраамову, грешно это сделать в субботу? Поистине, заслужил название лицемера от Господа Иисуса начальник синагоги, вознегодовавший на Него за исцеление в субботу скорченной женщины. Только лицемеру и притом безсердечному человеку свойственно, под предлогом ревности о соблюдении четвертой заповеди закона Моисеева, упрекать Иисуса за совершенное им дело человеколюбия. Такой упрек тем паче несправедлив, что это дело совершено Иисусом без труда, без напряжения телесных сил, ибо совершено только силою всемогущего слова. Равно и получившая исцеление несправедливо подверглась упреку от начальника синагоги за то, что будто искала исцеления в субботу: она совсем не искала, а была только взыскана милосердием Иисусовым. Она пришла в синагогу для молитвы, а не для исцеления, которое получено без ее просьбы. Не говорим уже о том, что «Сын человеческий Господь Иисус, по собственному своему свидетельству, есть Господь субботы» (Матф. 12, 8). Он дал закон на Синае, Он же имеет непререкаемую власть истолковать дарованную им заповедь о субботе в том смысле, что в субботу можно делать добро, и как Он истолковал, так и поступил (Матф. 12, 13). И всякий должен был видеть, что Христос имел полное право так поступать, как чрезвычайный посланник Божий, видя Его чудеса, творимые в субботу. Чудеса были несомненны, стало быть, несомненно было и то, что если Он совершал их в субботу, они были угодны Богу, иначе, если бы это было грехом против заповеди о субботе, Бог не попустил бы творить чудо для совершения греха. Не менее неправильное и возмутительно превратное понятие имели Иудейские книжники о пятой заповеди закона Господня, повелевающей почитать отца и мать. Долг почтения родителей требует от детей принимать на себя их содержание или, по крайней мере, помогать им в содержании. Не так учили книжники. Ссылаясь на предания старцев, они утверждали, что можно отделаться от исполнения этого долга пожертвованием в церковь тех издержек, какия следовало бы употребить на содержание отца с матерью (Мф. 15:4–6). И мало ли других безсмысленных преданий, противных закону Моисееву записано в Талмуде? Так, например, заповедь закона Моисеева о любви к ближним, по учению Талмуда, должно исполнять только в отношении к Иудеем; что же касается иноплеменников и иноверцев, Талмуд прямо позволяеть обманывать их, грабить, вообще притеснять всякими способами. Талмуд положительно требует, чтобы каждый отец практически учил детей своих ростовщичеству, дабы они заблаговременно приобрели достаточный навык к сему. – Учение о Боге искажено в Талмуде до крайне нелепой противоположности ветхозаветному писанию. Талмуд представляет Бога в образе человека громаднейшей величины. В Талмуде подробно рассказывается, какия у Бога плечи, руки, ноги, какая шее, борода, как велико расстояние между Его глазами, бровями и т. п. Такой Бог, очевидно, и занятия должен иметь человеческия, – и в Талмуде точно говорится, будто Он несколько часов в сутки посвящает на изучение Талмуда, потом играет с Левиафаном, часто плачет о разорении Иерусалима, и рыкает подобно льву три раза в день. Неисчисляем многих других нелепостей в Талмуде о Боге, об отношении его к миру, о загробной жизни. Упорное неверие Иудеев во Христа Иисуса основывается на учении Талмуда. По учению Талмуда, Мессия должен явиться во славе царя завоевателя. С пришествием Его прекратится зависимость Евреев от других народов. Все язычники будут истреблены за исключением лишь некоторых, которые будут оставлены для того, чтобы служить рабами в царстве Мессии. Он возстановит Иерусалимский храм, все ветхозаветные жертвы и обряды и будет видимо и славно царствовать с верными Израильтянами тысячу лет. После царства Мессии земного наступит царство небесное, которое будет уже продолжаться вечно. Мечты Евреев о земном царстве Мессии и об их исключительном участии в этом царстве, поддерживаемые учением Талмуда, до того овладели умами их, что они придают значение только тем ветхозаветным пророчествам о Мессии, которые говорят о славе Его, а не обращают внимания на те, в которых говорится о Его уничижении, о Его искупительном страдании и смерти, или искажают смысл их, относя их не к лицу Мессии, а к народу. Им известны пророчества Иакова патриарха и пророка Даниила о времени пришествия Мессии. Признаки этого времени, именно оскудение самостоятельного правительства у Иудеев и семьдесят седьмин, конец которых падает на время смерти Христовой, точно указаны в том и другом пророчестве, и эти пророчества давно сбылись; но ослепленные учением Талмуда о земной славе царства Мессии, Иудеи упорствуют в неверии Христу пришедшему, и ожидают Мессию грядущего. Навсегда ли однако продлится их неверие во Христа? Навсегда ли они пребудут в том состоянии упорства и ожесточения, находясь в котором они, подобно нашим раскольникам, видя не видят Христовой истины и слыша не слышат обличений в неправде? Нет, по пророчеству апостола Павла, «ожесточение произошло в Израили отчасти, до времени, пока войдет в церковь Христову полное число язычников, и так весь Израиль спасется» (Рим. 11, 25–26). Скоро ли наступит это время, неизвестно. Язычников, неверующих во Христа, до сих пор вдвое больше, чем христиан. Несомненно, что христианство восторжествует над язычеством, и все народы соединены будут верою во Христа во вселенской церкви. Если же это не скоро последует и может быть через несколько тысячелетий, причиною тому сами христиане. От язычников, призываемых к вере во Христа, не сокрыты нестроения в христианском мире. Их соблазняет разномыслие христиан в отношении к вере, ереси, расколы, вражда разномыслящих друг против друга, жизнь христиан несогласная с верою их, пороки и беззакония, по которым их не отличишь от неверующих во Христа. Мы, например, укоряем жидов за их жадность к наживе, за их склонность ко лжи и обману, хотя в тех же грехах виновны многие из христиан. Магометане, несмотря на их лжеверие, сохраняют трезвость и ведут себя часто честнее христиан. Неверующие во Христа по жизни христиан судят о вере их. Жизнь не хороша, стало быть, думают они, и вера их не хороша. Суждение, конечно, неправильное. Вера Христова учит одной истине и добру, и не она виновата в том, что христиане ведут себя не по христиански и таким образом подают повод к предубеждению против веры христианской. От нас, братие, зависит уничтожить это предубеждение, и жизнию христианскою устранить препятствия к успехам проповеди христианской между нехристианами. Тако да просветится свет наш пред неверующими человеками, чтобы они, видя наши добрые дела, прославляли Отца нашего небесного и привлекаемы были к вере во Христа (Матф. 5, 16).

«Глаголю вам, яко ни един мужей тех званных вкусит Моея вечери» (Лук. 14, 24).

В притче о званных на вечерю под образом приглашения к ней в наглядных чертах излагается учение Христа Спасителя о домостроительстве нашего спасения. Во времена ветхаго завета из всего рода человеческаго избран был один народ, который имел то преимущество пред всеми народами, что пользовался особенным благоволением Божиим пред ними, принят был Господом в особый завет или союз с Ним и находился под особенным Его покровительством. Времена ветхозаветные миновали. Явился Христос Сын Божий, основатель новозаветной Церкви, установитель нового завета или союза с Богом, призвавший к нему все народы. Вступление в этот завет, в эту Церковь есть вступление в тесное общение людей с Богом во Христе Иисусе. Приглашение на вечерю гостей изображенных в притче Христовой есть образ призвания всех людей к этому общению, к этому союзу Бога с человеком во Христе Иисусе. А самая вечеря, к участию в которой приглашены гости, знаменует не что иное, как совокупность благодатных средств, дарованных Христовой Церкви для устроения общения со Христом верующих в Него, каковы слово Божие, в котором содержится млеко для младенствующих в вере и твердая пища для зрелых духовно, богослужение с его молитвами, песнопениями и наипаче таинствами, которые служат главными проводниками в душу многоразличной благодати Божией для нашего очищения от греховных скверн, просвещения и освящения. Пользование этими спасительными благодатными средствами есть поистине вечеря или духовный пир души, вступившей чрез них в общение с Богом и уготовляемой чрез них к более тесному и радостному общению с Ним на небесах.

В притче о званных на вечерю говорится, что не все званные явились на нее. Одни из них отказались явиться под тем предлогом, что они купили землю и надобно ее осмотреть, у них нет свободного времени ходить в гости. Другие говорили, что купили пять пар волов для полевых работ и должны испытать их годность к этим работам: им нужно заняться этим делом, а не по гостям ходить. Третьи ссылались на то, что они только что женились и удовольствиям брачной жизни не желают предпочесть веселое препровождение времени на пиршестве. В духовном смысле все эти отговорки не желавших принять приглашение на вечерю указывают на пристрастие к земным благам и радостям, как на причину, почему не захотели вступить в новозаветную церковь приглашенные к сему проповедию Христа и апостолов. Кто же принял приглашение на вечерю? Нищие, увечные; хромые и слепые, т. е. такие люди, которые не имели пристрастия к земным благам, потому что не обладали ими. В отношении к Церкви Христовой это означает, что счастием насладиться благами и радостями ее в общении с Богом подорожили только те люди, которые не находили для себя удовлетворения в земных благах и радостях и жаждали духовного мира и радости.

Все, что сказано в притче о званных на вечерю, ближайшим образом относится к лицам, приглашаемым к приятию христианской веры. Но что сказать о тех, которые уже исповедуют христианскую веру и принадлежат к Церкви Христовой? Не относится ли и к ним притча о званных на вечерю? Да, она и к ним относится. В числе христиан есть люди, которые очень похожи на изображенных в притче званных на вечерю. Одни дорожат благодатию общения со Христом и для сего пользуются всеми благодатными средствами, к числу которых главным образом относится таинство причащения, именуемое Тайною Вечерею. Они с великою радостию приступают к сему таинству и испытывают величайшее блаженство, вкушая Тело и Кровь Христову. Другие, напротив, или с неохотою исполняют этот священный долг и тяготятся подвигами говения, потребными для надлежащего приготовления себя к принятию благодати сего таинства и потому не получают никакой духовной пользы от вкушения Тела и Крови Христовой; другие же совсем уклоняются от святого причастия не потому, чтобы они не верили в благодатную силу его или были врагами Церкви, а под теми же самыми предлогами, какими оправдывали свой отказ от прибытия на вечерю званные. Одни из них ссылались на недосуг, на недостаток времени по делам хозяйственным. Подобную отговорку употребляют уклоняющиеся от святых Таин. Они и желали бы и были бы рады принять их, но у них недостает времени для говения. Все время уходит у них на дела промышленные и торговые. От них они никак не могут оторваться без того, чтобы не потерпеть ущерба в хозяйстве. Напрасно вы стали бы им говорить, что причастие святых Таин необходимо для спасения души, что кто не причащается их, тот лишен надежды спасения, ибо Сам Христос сказал: «аще не снесте плоти Сына человеческаго, ни пиете крови Его, живота не имате в себе» (Ин.6:53). Это значит, что приятие Тела и Крови Христовой есть залог вечной блаженной жизни; кто не имеет в себе этого залога, тот обрекает себя на лишение будущего блаженства, на вечную погибель. Почему так? Потому что вечное блаженство состоит в общении со Христом в царствии небесном. Но быть в общении со Христом в жизни вечной могут надеяться только те, которые дорожили общением с Ним на земле, а оно достигается преимущественно чрез святое причастие по слову Самого Христа: «ядый Мою плоть и пияй Мою кровь, во Мне пребывает и Аз в нем» (Ин.6:56). Есть и другие способы общения со Христом, например, молитва, богомыслие, чтение слова Божия, исполнепие заповедей Христовых; но все эти способы спасительны только под условием таинственного соединения со Христом чрез вкушение Тела и Крови Его, ибо Христос ясно изрек свой суд о чуждающихся причащения: «они не имеют живота в себе». Напрасно все это вы стали бы говорить уклоняющимся от святого причастия по причине житейских дел. Житейския дела, заботы о приобретении и умножении средств для житейскаго благосостояния, для них несравненно важнее дела спасения души. И очень часто случается, что преданный этим заботам до забвения священного долга освящать себя благодатию святых Таин, так и умирают без напутствования ими. Да образумит их страх вечной погибели, угрожающей пренебрегающим этою благодатию, также отлагающим до неопределенного времени принятие ее в ожидании, не будет ли у них когда-нибудь свободного от житейских дел времени для говения. Пристрастие к сим делам так овладело их душею, что не оставляет их даже до последней минуты их жизни и что чем больше живут они на свете, тем ненасытимее их жажда к умножению земных благ. «Любяй сребро не насытится сребра». Сколько бы ни было у него добра, все ему мало и всегда ему недосуг подумать о душе и о Христе Спасителе, о благодати общения с Ним на земле, чтобы не быть отринутым от сего общения в жизни вечной.

Другие из званных на вечерю не явились на нее по той причине, что вступили в брак и удовольствия брачной жизни предпочитают всему на свете. Есть и среди нас много людей, которые под тем же предлогом уклоняются от тайной вечери. Есть много новобрачных, которые даже грехом почитают в первые годы жизни брачной приступать к святым тайнам, плотское супружеское общение для них несравненно дороже и приятнее общения со Христом Спасителем, и потому они даже в великий пост не говеют и предаются неумеренно супружеским наслаждениям. Это, конечно, большой грех. Брак есть святое дело, но святым делом не надо злоупотреблять. Брачная жизнь освящается святою Церковию не для удовлетворения одних плотских потребностей, но и для взаимной помощи друг другу в нуждах духовных и телесных. Главная духовная нужда есть общение со Христом в таинствах. Новобрачные и вообще все ведущие супружескую жизнь не должны забывать, что они христиане, что муж и жена должны содействовать друг другу в исполнении христианских обязанностей и для сего на время воздерживаться от плотских супружеских наслаждений по взаимному соглашению, чтобы это не служило препятствием к исполнению долга говения и святого причастия (1Кор. 7, 5). Любовь супругов друг к другу, простирающаяся до охлаждения любви ко Иисусу Христу, есть великий грех. Вот почему Христос говорит: «аще кто грядет ко Мне и не возненавидит отца своего, и матерь, и жену, не может Мой быти ученик» (Лук. 14, 26). Сии слова не противоречат заповеди Христовой о любви к ближним, а особенно к близким по плоти и крови. Под ненавистью к жене и вообще к родным здесь разумеется не ненависть к лицу, а ненависть к греху пристрастия к ним. Горе тому, кто питает это пристрастие до утраты любви ко Христу: он не может быть учеником Христовым; он только носит имя христианина, на самом же деле он чужд Христа. Пусть примут это к сведению те супруги, которые уклоняются от общения со Христом под предлогом супружества, на самом же деле, по причине плотского невоздержания, которое делает их подобными блудникам.

В заключении притчи о званных на вечерю Христос сказал: «глаголю вам, никтоже от мужей тех званных вкусит вечери Моея». Это значит, что приглашенные на вечерю, но отказавшиеся, со временем раскаются в своем невежестве, но уже поздно: гостеприимный хозяин уже не позовет их к себе и не даст им вкусит от своей вечери. В духовном смысле это можно понимать так: те, которые отвергли евангельскую проповедь о Христе и не вступили в Его Церковь, вне которой нет спасения уже не войдут в царство небесное, отринуты будут от общения со Христом на небесах, не вкусят сладости благ небесных. Таже самая участь угрожает и христианам, которые уклонялись от общения со Христом в тайной вечери Его, хотя принадлежали к Его Церкви. Лишив себя общения с Ним в земной Церкви, они преградили себе путь к общению с Ним в Церкви небесной, в которой уготована вечеря или пир духовный с Его неизреченными радостями только причастникам святых Таин. Великую духовную радость они ощущали, вкушая Тело и Кровь Христову, но это было только предвкушение более совершенной радости в общении со Христом в царствии небесном. Здесь на земле они причащались Его Тела и Крови под видом хлеба и вина, там же, в невечернем дни царствия Его, «истее», совершеннее будут причащаться Его, ибо непосредственно будут наслаждаться зрением лица Его. Но сего блаженства не сподобятся уклонявшиеся от принятия святых таин на земле. Напрасно некоторые из них стали бы говорить, что они допущены будут до блаженства общения со Христом в царствии небесном в награду за то, что хотя не причащались святых Таин во время земной жизни, старались угодить Христу молитвою и добрыми делами. Нет, скажет Он имь: «молитва и добрые дела спасительны только под условием благодатного общения со Мною в таинствах, наипаче в таинстве причащения; вы не послушались Меня, когда Я приглашал вас к сему благодатному общению на тайной вечери в Церкви земной; не послушаю и Я вас, вопиющих ко Мне о принятии в Церковь небесную. «Глаголю вам, яко ни един из вас званных прежде, но отвергших звание, вкусит Моея вечери на небесах: мнози бо суть звани в царство благодати, мало же избранных» в царстве славы».

«Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение» (Лук. 2, 14).

Сими хвалебными словами огласили воздух св. Ангелы вслух Вифлеемских пастырей, в минуту Рождества Христова. Они первые явились славителями Бога Всевышняго (в вышних) по случаю этого события. Они первые узрели в рождении Христа Спасителя проявление чрезвычайной любви и милости Божией к людям. Обитая на небесах, окружая престол Господа Вседержителя, они всегда принимали живое участие в людях и зорко следили за всем, что́ происходило на земле. Им очень было жаль земнородных, находившихся под гневом Божиим после грехопадения прародителей. Уповая на милость Господа, они с терпением ожидали времени, когда Господь преложит гнев на милость. И вот наконец исполнилось их ожидание. На земле водворился мир с Богом, на людях почило благоволение Божие. Виновником сего мира и благоволения Божия явился предвечно родившийся от Бога Отца Единосущный Сын. Нас ради человек и нашего ради спасения, Он во времени родился от Пресвятой Девы Марии, прияв от пречистых кровей ее человеческую плоть для того, чтобы в сей плоти пострадать за нас и умереть и сею безпримерною жертвою умилостивить прогневанного нами Господа и примирить нас с Ним. Были и в ветхом завете приносимы кровавые жертвы от закалаемых животных для умилостивления Господа, но они сами по себе не имели никакой цены и были угодны Господу Богу только потому, что прообразовали жертву Христову и воспитывали в людях веру в ее силу. Кровь животных, неповинных в грехах людей, проливаема была на жертвенник в знамение жертвенной крови неповинного ни в одном грехе, святейшаго и всенепорочного Богочеловека. Только она одна могла быть достаточна для умилостивления Бога, ибо принесший ее в жертву не только был существо всеправедное и святое, но вместе был Бог во плоти. Уже и то имело значение величайшей жертвы, что Он, Владыка неба и земли, уничижил себя, сделавшись человеком, во всем подобным нам, кроме греха; но несравненно большее уничижение претерпел Он, когда в человеческой плоти пролил за нас свою кровь на кресте. Сами Ангелы не знали этой тайны, когда прославляли Рождество Христа, но для них знаменательно было уже то одно, что Бог в лице рожденного Христа соединился с человеками; одного этого достаточно было для них, чтобы видеть в этом соединении свидетельство мира с Богом и благоволение Божие. Но один ли только мир с Богом мы должны иметь в виду, вместе с Ангелами прославляя Рождество Христа? Нет, мир с Богом есть источник мира между людьми. Примиренные с Богом, мы все сделались чадами Его, все возродились к благодатной жизни в купели крещения и вследствие сего получили право именовать Бога Отцем своим, и, как чада единого Отца, соделались братьями, а братьям свойственно жить в мире, любви и единодушии. Итак, Рождество Христово есть торжество мира не только с Богом, но и с людьми. Если же так, то как же понимать слова Христовы: «не мните, яко придох воврещи мир на землю: не приидох воврещи мир, но меч. Приидох разлучити человека на отца своего, и дщерь на матерь свою, и невестку на свекровь свою. И врази человеку домашнии его» (Матф. 10, 34–36). Что́ значат эти слова Христовы? То ли, что Христос есть виновник вражды и раздоров между людьми? Думать так было бы грехом богохульства. Слова Христа должно понимать в том же смысле, какой имеют слова Симеона Богоприимца о Христе: «Се, лежит сей на падение и на возстание многим во Израили и в знамение пререкаемо» (Лук. 2, 34). Иисус Христос царь мира всем проповедал одну истину, но не на всех проповедь Его произвела одинаковое действие: одни уверовали в Него и возлюбили Его учение, другие же презрели и возненавидели Его. Таково было отношение ко Христу людей во время Его земной жизни среди Иудейскаго народа. То же явление произошло среди людей при распространении христианской веры в последующия времена: одни покорились Евангельскому учению и сделались христианами, другие отнеслись к нему с враждою. Эта вражда проникла и в семейства: одни из членов семейства прияли веру во Христа, других, закосневших в языческих суевериях, учение Евангельское только озлобило до того, что отец возстал на сына, сын на отца. Случалось, что многие язычники и сами мучили своих детей христиан, и выдавали их на муки языческому начальству. И сбылось слово Христово: «и врази человеку домашнии его». Вина вражды падает не на Христа, а на людей, непокорных слову истины. Что же касается для истинно верующих в Иисуса Христа, то они сохраняли мир и в отношении к враждующим. Каждый из них мог сказать: «с ненавидящими мира бех мирен» (Псал. 119, 6). Гонимые христиане не только не враждовали против гонителей, не воздавали им злом за зло, но старались победить их кротостию, терпением, самоотвержением в перенесении обид, молились за них и благотворили им. Гонимые христиане были самыми лучшими подданными земных царей, лучшими сынами земного отечества, охотно несли военную службу, мужественно сражались с врагами отечества; когда приходилось им страдать за свою веру, они не сопротивлялись мучителям, безропотно отдавали себя на муки и смерть, поистине «с ненавидящими мира были мирны». Для своей защиты они не прибегали к насилию, хотя на стороне их была великая сила. Еще во втором столетии христиан так было много в Римской империи, что, по слову одного из учителей церкви, они, если бы захотели, могли соединенными силами возстать против гонителей и достигнуть безопасности от них; но они почитали грехом заводить междоусобную войну, чтобы не подать врагам повода обвинять их в склонности к мятежам, к нарушению верноподданнических обязанностей. – Поистине «с ненавидящими мира они были мирны».

Причиною ненависти к христианам была конечно ненависть к самой вере их, но независимо от этой ненависти есть другия причины враждебных отношений между людьми вообще. «Откуда у вас вражды и распри? – вопрошает ап. Иаков. – «Не отсюда ли, от вожделений ваших, воюющих в членах ваших» (Иак. 4, 1)? Человек недоволен своим состоянием, завидует другим при виде их благосостояния. Он в сем случае старается повредить им не всегда с тою целию, чтобы поживиться на их счет, а с безкорыстным желанием сделать зло им и порадоваться их несчастию, унижению и разорению. Желание поистине сатанинское. Вообще вражда к ближним есть плод внутренних нечистых вожделений или страстей, волнуюших нашу душу. Мы возмущаемся против ближних потому, что внутри нас происходит мятеж. «Нет мира в костех моих от лица грех моих» (Псал. 37, 4); потому и мир с ближними нарушаем. То же самое служит причиною вражды к ближним не только в частных сношениях с ними, но и в международных. Враждебные столкновения между народами происходят большею частию от зависти одного народа к другому, от желания преобладания и возвышения своего могущества насчет другого народа. И кому неизвестны пагубные последствия войны одного народа против другого? В истекающем столетии было много войн; но особенно кровопролитными и самыми опустошительными войнами ознаменовано начало истекающего столетия. Единственною причиною их была страсть к завоеваниям величайшаго воителя. Дай Бог, чтобы наступающий новый двадцатый век был веком мира, чтобы все народы прониклись христианскою любовию друг к другу и расковали мечи свои на земледельческие плуги и копья на серпы. Дай Бог, чтобы усилия миролюбивого царя нашего, направленные к водворению всеобщего мира, увенчались вожделенным успехом, и чтобы скорее наступило время всеобщего торжества принесенного Христом на землю мира, так чтобы все народы единеме усты и единым сердцем могли повторять ангельскую песнь: «Слава в вышних Богу и на земли мир» (Лк.2:14) не только с Богом, но и между людьми.