Часть 4

В своем исследовании мы достаточно установили целостность и оригинальность 2-ой Мак. книги. Разбором же вопросов о языке книги, об авторе ее, о месте и времени ее написания и ее каноническом достоинстве мы установили несомненную принадлежность 2-ой Мак. книги к разряду книг неканонических, книг полезных и назидательных для веры, но не составляющих источников и основ ее. Как книга неканоническая, как произведение писателя не боговдохновенного, как произведение мышления человеческого, не очищенного непосредственным действием Святого Духа, 2-я Мак. книга, конечно, не свободна от той умственной и нравственной нечистоты, которая, в той или другой степени, всегда примешивается ко всякому движению мысли и чувства человеческого духа, если он не возносится над духом мира непосредственным действием и силою премирного Духа Божия, и, как таковая, 2-я Мак. книга не может иметь религиозно-догматического значения источников богословия. Но, с другой стороны, во 2-ой Мак. книге, насколько удалось нам выяснить это выше в нашем исследовании, мы не нашли грубой и нечистой примеси чуждых и противных духу истинной религиозной веры, из языческой натурфилософии и мифологии заимствованных элементов, что ясно обозначается в позднейших произведениях литературы конца этого периода; напротив, мы видели уже, что во 2-ой Макк.книге, хотя и не во всей жизненной полноте и чистоте, все же веет также известный дух веры и благочестия, полнейшим выражением коего служат канонические книги, за что святая церковь и признала 2-ю Макк. книгу – книгою полезною и назидательною для веры и нравственности и достойную общецерковного употребления. Святая церковь поступила так потому, что 2-я Мак. книга принадлежит действительно к разряду тех многих произведений, названных церковью неканоническими, в которых выражался, с большею или меньшею чистотою дух ветхозаветного откровения, насколько он отражался у лучших представителей и носителей церковного сознания того времени, ещё носивший в себе живое предание пророческого духа и, свободных от крайних и односторонних направлений, мысли и чувства.

Отсюда понятно, что если автор 2-ой Мак. книги, как учитель веры небоговдохновенный, не вносил и не мог внести в содержание религиозного сознания каких-либо новых истин веры, так как он только воспроизводил и разъяснял содержание религиозного знания, данного в святых книгах откровения, если 2-я Мак. книга не может быть источником богооткровенной религии, то пособием и руководством к познанию богооткровенной религии она, непременно, должна быть. Неканонические книги вообще и исследуемая нами 2-я Мак. книга стоят в таком же отношении к священным книгам откровения, в каком творение святых их отцов стоят к боговдохновенным писанием святых апостолов.

И как для уразумения духа и содержания христианской веры необходимо изучать не только первичные и основные священные письменные памятники христианского откровения, в которых сам Дух Святый через апостолов выразил Божественную истину Христову, но необходимо изучать и те церковно-богословские произведения, в которых, просвещенные представители и учители христианской церкви, свято хранившие предание апостольское, раскрывали и объясняли содержание христианской веры, так точно и, для уразумения духа и характера ветхозаветного домостроительства Божия, нужно изучать не только боговдохновенные писания Ветхаго Завета, но и те письменные памятники иудейского правоверия и благочестия, в которых, по суждению церкви, дух и характер веры выражается и раскрывается с большею или меньшею чистотою.

Что касается 2-ой Мак. книги, то богословское значение ее для нас имеет тем большую важность, что эта книга, вместе с другими, сродными ей, дает нам представление о тех мыслях, чувствах и стремлениях иудейского народа в последний период его до христианской истории, в живом и многостороннем, то положительном, то отрицательном, взаимодействии, с которым открывалась и раскрывалась новая благодатная истина Христова; а это самое, посредственным образом, служит немалым пособием к уразумению, если не самого существа христианской истины, то тех форм, в которых она выражаема была ее проповедниками.

Насколько дух и характер встхозаветного домостроительства Божия действительно отразился во 2-ой Мак.книге, это видно из догматического и нравственного учения исследуемой книги, к изложению которого мы теперь и переходим.

Бог, по учению 2-ой Мак. книги, есть тот же древний библейский Бог Авраама, Исаака и Иакова. С исповедания этой истины и начинается книга.

Братья иудеи в Иерусалиме, в своем приветствии к братьям иудеям в Египте, пишут: «Да благоденствует вам Бог и да помянет завет свой с верными рабами своими Авраамом, Исааком и Иаковом» (I, 1–2). Сей Бог Авраама, Исаака и Иакова и, по учению исследуемой нами книги, есть Бог Един. Последний из мучеников братьев Маккавеев, в своей предсмертной речи высказывает желание, чтобы и Антиох, хотя с муками и карами, исповедал, что «Он (Бог) един есть Бог» (VII, 37).

О природе или существе единого Бога 2 Мак. книга учит, что Бог, по природе своей, есть дух чистейший, не соединенный ни с каким телом, и, следовательно, природа Его – совершенно не вещественная, не причастная ни малейшей сложности, простая. Это видно из тех мест книги, которыми отрицаются в Боге свойства, необходимо принадлежащие веществу или телу, как-то ограниченность: всякое тело ограничено пространством, а Бог ничем не ограничен и везде присущ (VII, 35; XII, 22; XV, 2; XV, 21)⁴³⁷, и далее – из тех мест, где, напротив, Богу приписываются свойства, принадлежащие только духу, как-то: разум (VI, 30; XV, 2,21; XII, 22; VII, 23, 28; VIII, 18–20)⁴³⁸, свободная воля (XV, 21; III, 85–39 ; XIV, 86; I, 1, 24; X, 38; XIII, 12; VII, 6, 7, 37; VI, 12–16; X, 25, 26; VII, 5–7; 18–19; IX, 18⁴³⁹, и непрестающая деятельность (VII, 28; VII, 22, 23; III, 22, 30; XV, 8, 32; VIII, 24; IX, 11, 12)⁴⁴⁰.

Мы представим догматическое учение 2-ой Мак. книги сначала о свойствах существа или природы Божией, потом учение о свойствах ума и воли Божией, затем учение книги о Боге, как Творце и Промыслителе мира вообще и, в частности, – разумно-свободных тварей, и, еще частнее, – учение о промыслительной деятельности Бога по отношению к падшим людям. Далее, мы приведем учение 2-ой Мак. книги о Боге, как Судии и Мздовоздателе для каждого человека, каковое учение, естественно, вытекает из учения о промыслительной деятельности Божией по отношению к человеку и, наконец, приведем учение 2-ой Мак. книги о Боге, как Творце и Промыслителе мира духовного – мира ангельского.

Из свойств существа или природы Божией 2-я Маккавейская книга, первее всего, указывает на «беспредельность» Божию, то есть на то, что Бог не только свободен от всякого ограничения и недостатка, но, вместе с тем, и обладает всеми возможными совершенствами и, притом, в высочайшей степени. Елеазар, в своей предсмертной речи, утверждает совершенное ведение Господа (VI, 30). Священники, при жертвоприношении, совершают молитву и в ней прославляют Господа, называя Его не только Царем, Благодетелем, всемогущим и вечным, но Единым Царем и Благодетелем, Единым Подателем всего, Единым праведным и всемогущим и вечным, избавляющим Израиля от всякого зла (I, 24–25); таким образом, по представлению священников Бог не только обладает всеми перечисленными в молитве свойствами, но обладает ими в совершенной, высшей степени и вообще Бог обладает таким совершенством, что совершенства всех других существ, как бы, исчезают пред бесконечным Его величием.

Далее, 2-я Мак. книга учит о самобытности Бога, о том, что Бог не обязан бытием своим какому-либо другому существу, a имеет и бытие и все, что ни имеет, от Самого Себя. Учение 1-ой Мак. книги о самобытности Божией следует из того, что Бог является источником всего живущего. Он Создатель всех (I, 24), Он есть Господь жизни и духа (XIV, 46; VII, 23), притом же Он есть Единый Царь, т. е. никакого другого царя, никакого другого источника всякого бытия 2-я Мак. книга не признает.

В тесной связи с самобытностью Божией стоит другое свойство Божие – независимость. Под именем независимости в Боге разумеется такое свойство, по которому Он и в существе, и в силах, и в действиях своих определяется только Сам Собою, а не чем-либо сторонним, и потому Бог есть самодовольный, самовластный. Это свойство Божие видно уже из представленного учения 2-ой Мак. книги о беспредельности и самобытности Божией, по которым ничто стороннее и не может сообщить что-либо Богу ни в отношении к Его бытию и совершенствам, ни в отношении к Его действиям, так как Он выше всех и всего и Сам является источником жизни всех. Но кроме этого 2-я Мак. книга дает нам и прямое учение о независимости Божией. Независимость Божию ясно исповедует перед всеми Иуда Маккавей. Он, видя наступление многочисленного войска (Никанора), пестроту приготовленного оружия и свирепость зверей, простер руки к небу и призывал Господа, творящего чудеса и всевидящего, зная, что не оружием одерживается победа, но Сам Он, как Ему угодно, дарует победу достойным (XV, 21).

В связи с самобытностью Божией стоит и другое еще свойство Божие – Его неизмеримость и вездеприсутствие, по которым Бог беспредельный, во всех отношениях, не подлежит ограничению и местом, Он находится во всяком месте и присущ всякому существу. Указание на это свойство 2-я Мак. книга дает во всех тех местах, где называет Бога всевидящим, следовательно присутствующим при всех действиях людей, как благочестивых, так и нечестивых. Последний из мучеников Маккавеев говорит Антиоху: «Ты не ушел еще от суда всемогущего и всевидящего Бога» (VII, 35; XII, 22; XV, 2; XV, 21).

Далее, 2-я Мак. книга указывает еще свойство Бога – Его вечность, т. е. что Бог не имеет ни начала, ни конца своего бытия и вообще свободен от всех условий времени. Священники в своих молитвах прямо называют Бога вечным (I, 25). Второй и седьмой мученики высказывают твердую уверенность, что Господь дает им жизнь вечную (VII, 9, 36), которая, очевидно, может быть дана только существом вечным.

Но особенно часто указывает и, особенно подробно, раскрывает 2-я Мак. книга свойство Божие – всемогущество (I, 4; VII, 28; III, 34; 1, 25; III, 28; V, 20; VII, 35, 38; VIII, 18; IX, 8; XI, 13; XII, 28). В указанных местах книги всемогущество приписывается Богу в том смысле, что Он обладает неограниченною силою все производить и над всем владычествовать, от чего Бог и называется как всемогущим, так и всесильным.

По учению 2-ой Мак. книги, всемогущество Божие выразилось в творении мира. Священники в своих молитвах прославляют Бога, как Создателя всех (I, 24). Мать Маккавеев говорит сыну: «Умоляю тебя, дитя мое, посмотри на небо и землю, и, видя все, что на них, познай, что все сотворил Бог из ничего и что так произошел и род человеческий» (VII, 28).

Далее, всемогущество Божие, по учению книги, выражается в промышлении Божием о тварях и особенно о народе еврейском. Иуда Маккавей в своей речи говорит: «Враги наши надеются на оружие и отважность, а мы надеемся на всемогущего Бога, который одним мановением может ниспровергнуть и идущих на нас и весь мир». Иуда рассказал им и о том заступлении, какое получали их предки (VIII, 18, 19; VII, 38; III, 28; XV, 24). Всемогущество Божие выразилось и в промышлении Его о храме Иерусалимском. Илиодор, за оскорбление храма, явно был наказан и познал на себе всемогущество Божие (III, 22–30). Антиоху удалось войти в святейший во всей земле храм, но это потому, что самое место, сделавшись причастным бывшим народным несчастиям, приобщилось, потом, благодеяний Господа и, быв оставлено Всемогущим во гневе, опять, с умилостивлением Владыки, воссияло во всей славе (V. 15–20). Тот же Антиох сокрушен был (IX, 11) за новую попытку разрушить священный город Иерусалим и храм Божий. Всемогущество Божие выражается, наконец, и во всех чудесах Божиих. Иуда Маккавей при наступлении Никанора «призывал Господа, творящего чудеса и всевидящего, зная, что не оружием одерживается победа, но Сам Он, как Ему угодно, дарует победу достойным». В молитве своей он так говорил: «Ты Господи, при Езекии, царе иудейском, послал ангела, и он поразил из полка Сеннахиримова сто восемьдесят пять тысяч. И ныне, Господи небес, пошли доброго ангела перед нами на страх и трепет врагам. Силою мышцы Твоей да будут поражены пришедшие с хулением на святый народ Твой» (XV, 21–24).

Все приведенные нами свойства Божии: беспредельность, самобытность, независимость, неизмеримость и вездеприсутствие, вечность и всемогущество, по учению 2-ой Мак. книги, одинаково относятся как вообще к природе – существу Бога, так и к обеим силам ее – уму и воле.

Но, кроме этих общих свойств Божия существа и Его сил – ума и воли, 2-я Мак. книга дает нам учение и особо о свойствах ума Божия и особо о свойствах воли Божией.

Свойства ума Божия – это те, которые принадлежат только уму Божию. Ум Божий 2-я Мак. книга рассматривает с двух сторон: сам в себе и в отношении к действиям Божиим. Ум Божий сам в себе, 2-я Мак. книга называет всеведением и, под этим свойством, разумеет не только то, что Бог знает все, но что Он знает все совершеннейшим образом. Старец Елеазар в своей предсмертной речи прямо заявляет, что «Господу, имеющему совершенное ведение, известно» его внутреннее настроение (VI, 30; XV, 21); по этому свойству Бог, во 2-ой Мак. книге, называется «всевидящим» (XII. 22; XV, 2). Ум Божий, в отношении к действиям Божиим, является высочайшей премудростью, которая состоит в совершеннейшем знании наилучших целей и наилучших средств и, вместе, в совершеннейшем искусстве прилагать последние к первым; таким образом премудрость Божия – это есть самый разум Божий, рассматриваемый с деятельной стороны. Указание на премудрость Божию можно видеть в речи матери мучеников-Маккавеев, когда она говорила сыну своему о сотворении Богом неба и земли и о природе человека (VII, 23, 28). Указание на премудрость Божию можем видеть мы и в речах Иуды Маккавея о том, как Бог оберегал всегда Свой еврейский народ (VIII. 18–20).

Волю Божию, как и ум, 2-я Мак. книга рассматривает саму в себе и в отношении к тварям. В первом случае, 2-я Мак. книга воле Божией приписывает высочайшую свободу и, по свободной деятельности, совершеннейшую святость. Высочайшую свободу 2-я Мак. книга приписывает воле Божией в том смысле, что Бог определяет Себя к деятельности, совершенно независимо от всякой необходимости или принуждения, как внешнего. так и внутреннего, и единственно на основании представлений своего совершеннейшего разума. Бог избирает, что хочет, и осуществляет, избранное, как хочет. Про Иуду Маккавея говорится, что он перед сражением простер руки к небу и призывал Господа, творящего чудеса и всевидящего, зная, что не оружием одерживается победа, но Сам Он, как Ему угодно, дарует победу достойным (ХV, 21).

Совершеннейшую святость воле Божией 2-я Мак. книга приписывает в том смысле, что Бог совершенно чист от всякого греха и даже не может согрешать, во всех же тварях Бог любит только одно добро и ненавидит зло.

Священники, в виду опасности, грозившей храму от Никанора, так молятся: «И ныне, Святый Господи всякой святыни, сохрани на веки неоскверненным сей недавно очищенный дом, и загради и уста неправедные (ХIV, 36).

Рассматривая волю Божию в отношении к тварям, 2-я Мак. книга приписывает ей бесконечную благость, совершеннейшую истинность и верность и бесконечное правосудие.

Благость в Боге есть такое свойство, по которому Он всегда готов сообщить и, действительно, сообщает своим тварям столько благ, сколько каждая из них можег принять по своей природе и состоянию. Благость Божия, по различию условий и состояния существ, на которых она простирается, называется различно: называется благодатью, когда даруются блага тем, которые их не заслужили. Действия Бога, по такой благости, 2-я Мак. книга называет благодетельством. В письме иудеев иерусалимских к иудеям египетским выражается пожелание: «Да благодетельствует вам Бог» (I, 2). После победы над Тимофеем иудеи с песнями и славословиями возблагодарили Господа, Который так много облагодетельствовал Израиля и даровал им победу (X, 38). От этого свойства воли Божиеи 2-я Мак. книга и Бога называет Единым Благодетелем: так прославляют Его в молитве священники (I, 24).

Когда благость Божия является на помощь бедствующим и нуждающимся, 2-я Мак. книга называет ее милосердием, а Бог, по этому уже свойству, называется милосердым.

Когда Иуда узнал о походе на Иудею Антиоха Евпатора со множеством войска, то велел народу день и ночь призывать Господа, чтобы Он и ныне, как и прежде, явил им свою помощь, при опасности лишиться закона и отечества, и святого храма. Все единодушно исполнили это и в продолжение трех дней с плачем и постом, и коленопреклонением непрестанно молились милосердому Господу (ХIII, 12). Младший брат-мученик Маккавей, в своей предсмертной молитве, призывал Бога, чтобы Он скоро умилосердился над народом (VII, 37), о том же молится и первый брат (VII, 6, 7).

Когда же благость Божия снисходит к грешникам и, ожидая обращения их, медлит их наказывать, 2-я Мак. книга называет ее долготерпением. Говоря о наказаниях, постигающих нечестивцев иудеев, автор просит читателей «не страшиться напастей и уразуметь, что эти страдания служат не к погублению, а к вразумлению рода нашего. Ибо, то самое, что нечестивцам не дается много времени, но скоро подвергаются они карам, есть знамение великого благодеяния. Ибо не так, как к другим народам, продолжает Господь долготерпение, чтобы карать их, когда они достигнут полноты грехов, не так судил Он о нас, чтобы покарать нас после, когда уже достигнем до конца грехов. Он никогда не удаляет от нас своей милости, и, наказывая несчастиями, не оставляет своего народа» (VI, 12–16). В приведенных словах автор 2-ой Мак. книги, верно называя благость Божию, которая ожидает обращения грешников, долготерпением, неверно, конечно, толкует, будто бы, Бог оказывает неодинаково долготерпение к грешникам из иудеев и грешникам из язычников.

Когда же благость Божия уменьшает наказание за грехи, 2-я Мак. книга называет ее милостью, и Сам Бог называется милостивым.

При приближении Тимофея, бывшие с Маккавеем обратились с молитвою к Богу, посыпав землею головы и опоясав чресла вретищами. Припадая к подножию жертвенника, они умоляли Его, чтобы Он был милостив к ним... (X, 25, 26); иудеи, как мы выше сказали, ясно видели в нашествиях Тимофея и пр. язычников наказание Божие за грехи (VI, 12–16) и потому просили Бога быть к ним милостивым, т. е. уменьшить справедливое Свое наказание за их грехи. Мать мучеников, очевидно, смиренно сознавала свои грехи и потому надеялась в будущей жизни приобрести снова своих детей только по милости Божией (VII, 29).

Далее, воля Божия, в отношении к тварям, открывается, по словам 2-ой Мак. книги, в совершеннейшей истинности и верности; священники в молитве к Богу прославляют Его не только праведным, но и Единым праведным.

Все, что Бог ни открывает тварям, всегда открывает достоверно, и какие ни изрекает им обетования и угрозы, всегда исполняет сказанное. Твердую веру в неложность обетований Божиих, данных еврейскому народу, высказали мученики Маккавеи. После смерти первого брата, оставшиеся братья-мученики вместе с матерью увещевали друг друга мужественно претерпеть смерть, говоря: «Господь Бог видит и поистине умилосердится над нами, как Моисей возвестил в своей песни перед лицем народа: и над рабами своими умилосердится (VII, 5–7), эту же веру в неложность обетований высказал в предсмертной речи и пятый брат. Он, смотря на царя, сказал: «имея власть над людьми, ты, сам подверженный тлению, делаешь, что хочешь; но не думай, чтобы род наш оставлен был Богом. Подожди и ты увидишь великую силу Его, как Он накажет тебя и семя твое» (VII, 16, 17).

При исполнении Своих обетований Бог, по учению 2-ой Мак. книги, всегда правосуден; отсюда новое свойство воли Божией – бесконечное правосудие, по которому Бог воздает всем нравственным существам – каждому по заслугам, и именно – добрых награждает, а злых, грешных наказывает. Шестой брат-мученик, готовясь к смерти, сказал Антиоху: «не заблуждайся напрасно, ибо мы терпим это за себя, согрешив перед Богом нашим, от того и произошло достойное удивления. Но не думай остаться безнаказанным, ты, дерзнувший противоборствовать Богу (VII, 18, 19).

Это правосудие Божие, впоследствии, исповедал даже и Антиох. Когда он с бесславием возвратился из пределов Персии и узнал о поражении иудеями его полководцев Никанора и Тимофея, то дал обещание кладбищем для иудеев сделать Иерусалим. Но всевидящий Господь Бог Израилев поразил его неисцелимым и невидимым ударом. Теперь-то, будучи сокрушен, начал Антиох оставлять свое великое высокомерие и приходить в познание, когда, по наказанию Божию, страдания его усиливались с каждою минутою. Сам не могши сносить своего зловония, он так говорил: «Праведно покоряться Богу, и смертным не должно думать высокомерно быть равным Богу» (IX, 1–12).

Далее, в книге говорится, что, несмотря на всевозможные обещания Антиоха, боли его нисколько не умалялись, ибо пришел уже на него «праведный суд Божий» (IX, 18); правосудие Божие 2-я Мак. книга называет иначе «праведным судом Божиим».

Ясное представление о правосудии Божием дает предсмертная речь и последнего из мучеников-братьев: «Ты же, изобретатель всех зол для евреев, не избегнешь рук Божиих. Мы страдаем за свои грехи. Если для вразумления и наказания нашего живый Господь и прогневался на нас на малое время, то Он опять умилостивится над рабами своими: ты же, нечестивый и преступнейший из всех людей, не возносись напрасно, надмеваясь ложными надеждами, что воздвигнешь руку на рабов Его. Ибо ты не ушел еще от суда всемогущего и всевидящего Бога. Братья наши, претерпев ныне краткое мучение, по завету Божию, получили жизнь вечную, а ты по суду Божию понесешь праведное наказание за превозношение. Я же, как и братья мои, предаю и душу, и тело за отеческие законы, призывая Бога, чтобы Он скоро умилосердился над народом и чтобы ты, с муками и карами, исповедал, что Он Един есть Бог, и чтобы на мне и на братьях моих окончился гнев Всемогущего, праведно постигший весь род наш» (VII, 31–38).

Итак, воля Божия по учению 2-ой Мак. книги является высочайше-свободною, всесвятою, всеблагою, истинною и правосудною.

Под именем творения, в строгом смысле, разумеется произведение чего-либо из ничего. И потому, когда мы говорим. что Бог сотворил мир, то выражаем мысль, что Бог а) не только произвел все существующее вне Его, но б) произвел все из ничего и что в) следовательно, мир существует не от вечности, а создан во времени или вместе с временем.

Такое именно учение о творении Богом мира и дает нам 2-я Мак. книга. Мать Маккавеев в обращении к последнему сыну своему, между прочим, говорит: «Умоляю тебя, дитя мое, посмотри на небо и землю и, видя все, что на них, познай, что все сотворил Бог из ничего, и что так произошел и род человеческий» (VII, 28).

Но и ранее того мать, поощряя каждого из сыновей своих, говорит им: «Я не знаю, как вы явились во чреве моем; не я вам дала дыхание и жизнь; не мною образовался состав каждого. Итак, Творец мира, Который образовал природу человека и устроил происхождение всех, опять даст вам дыхание и жизнь с милостью» (VII, 22, 23).

Итак, Бог, по учению 2-ой Мак. книги, есть Творец мира или Создатель мира (XIII, 14), Творец неба и земли и всего, что на них, Творец природы человека в полном ее составе, т. е. – тела и души, и все это сотворил Бог из ничего; из этого же учения 2-ой Мак. книги ясно, что мир существует не от вечности, а создан во времени или вместе с временем.

Давая ясное и определенное учение о творческой деятельности Божией, 2-я Мак. книга достаточно ясно учит и о промыслительной деятельности Бога. Обыкновенно, в общем понятии о промысле Божием, различаются три частные его действия: сохранение тварей, содействие или вспомоществование им и управление ими.

2-я Мак. книга, называя Бога Вседержителем (III, 22, 30; XV, 8, 32), этим самым словом указывает на то, что Всесильный (XII, 28) содержит в бытии как весь мир, так и все частные существа, в нем находящиеся, с их силою, законами и деятельностью. Иуда Маккавей, ободряя своих мужей перед сражением с войском Никанора, между прочим, говорит им: «Они (враги) надеются на оружие и отважность, а мы надеемся на всемогущество Бога, Который одним мановением может ниспровергнуть и идущих на нас и весь мир» (VIII, 18): значит, весь мир и все живущие в нем сохраняют бытие только по воле Божией.

Содействие или вспомоществование Божие тварям есть такое действие Божие, по которому Всеблагий, предоставляя тварям пользоваться собственными силами и законами, вместе с тем, оказывает им Свою помощь и подкрепляет их во время их деятельности. Это промыслительное действие Божие проявляется особенно по отношению к тварям разумно-свободным в преуспеянии их в жизни духовной; когда же разумно-свободные твари, по своей свободе, избирают и творят зло, то, со стороны Бога, здесь бывает только попущение, так как Бог творить зла не может.

Иуда Маккавей и все верные иудеи, встав на защиту священного места и праотеческих учреждений (VIII, 17), победили войско Никанора, прогнали врагов язычников, «так как помощником их был Всемогущий» (VIII, 24).

Все же дела злой воли человеческой, как-то: дела Иасона, Менелая, Лисимаха и, особенно, нечестивого Антиоха Епифана, описанные во 2-ой Мак. книге, только попускались Богом.

Например, по учению книги, осквернение храма Иерусалимского Антиохом случилось только потому, что, за грехи обитающих в городе, осталось это место без призрения (V, 17, 20; IV, 16, 17). Но как только нечестивцев постигал суд всемогущего и всевидящего Бога (VII, 85), то, немедленно, дела злой воли этих людей прекращались и сами они умирали жалкою смертью; так кончились злые дела и умерли Антиох Епифан (IX, 28), Иасон (V, 6–10), Лисимах (IV, 42), Менелай (XIII, 4) и др.

Третье действие Промысла Божия – управление состоит в том, что бесконечно Премудрый направляет деятельность разумных тварей к предназначенным им целям, исправляя и обращая, по возможности, самыя худые дела к добрым последствиям.

Все мученики Маккавейской эпохи, в своих речах, исповедуют свою веру в управляющую-промыслительную деятельность Божию (VI и VII).

Всевидящий Господь, Бог Израилев, наказал преступнейшего Антиоха Епифана неисцелимою болезнью. Антиох же, «будучи сокрушен», начал оставлять свое великое высокомерие и приходить в познание; когда же, по наказанию Божию, страдания его усиливались с каждою минутою, сам не могши сносить своего зловония, он так говорил: «Праведно покоряться Богу, и смертным не должно думать высокомерно быть равными Богу» (IX, 11, 12).

Таким образом, промыслитѳльная деятельность Божия направила даже и нечестивого Антиоха на истинный путь нравственной жизни, ибо Антиох, хотя с муками и карами, все же исповедал, что Он Един есть Бог (VII, 37, 38), и написал письмо иудеям (IX, 18–28).

Итак, промыслительная деятельность Божия о мире, по учению 2-ой Маккавейской книги, выражается в сохранении тварей, в содействии или вспомоществовании им и в управлении ими.

В тесной связи с последними двумя видами промыслительной деятельности Божией стоит промыслительная деятельность Бога к падшему человеку.

Промышление Божие о падшем человеке, по учению 2-ой Мак. книги, совершается двумя способами: естественным и сверхъестественным. К естественному способу промышления Божия о падшем человеке относятся, 2-ю Мак. книгою, все роды промыслительной деятельности, оказываемой Богом и в отношении вообще к миру, как-то: сохранение тварей, содействие или вспомоществование им и управление ими. При разборе учения 2-ой Мак. книги о промыслительной деятельности Божией этого рода, мы уже и прежде отметили, что содействие или вспомоществование тварям и управление ими имеют в виду главным образом разумно-свободные существа, каковыми являются все люди.

К сверхъестественному способу промышления Божия о людях 2-я Мак. книга относит средства сверхъестественные, чудесные. Эти средства употребляются Богом, по учению 2-ой Мак. книги, для поддержания в людях истинной веры в Единого истинного Бога; а так как носителем этой истинной веры, еще по завету Бога с Авраамом, Исааком и Иаковом (I,1–2), является еврейский народ, который, поэтому, в книге зовется народом святым (ХV, 24), то он-то и является, по учению 2-ой Маккавейской книги, предметом особого промышления Божия – чудесного охранения.

Достаточно припомнить хотя бы последнее нашествие Никанора и его поражение. «Маккавей, видя наступление многочисленного войска, пестроту приготовленного оружия и свирепость зверей, простер руку к небу и призывал Господа, творящего чудеса и всевидящего, зная, что не оружием одерживается победа, но Сам Он, как Ему угодно, дарует победу достойным».

В молитве своей он так говорил: «Ты, Господи, при Езекии, царе Иудейском, послал ангела, и он поразил из полка Сеннахиримова сто восемьдесят пять тысяч. И ныне, Господи небес, пошли доброго ангела перед нами, на страх и трепет врагам. Силою мышцы Твоей да будут поражены пришедшие с хулением на святый народ Твой». Сим он окончил. Бывшие с Никанором шли с трубными звуками и криками; a находившиеся с Иудою с призыванием и молитвами вступили в сражение с неприятелями. Руками сражаясь, а сердцами молясь Богу, они избили не менее тридцати пяти тысяч, весьма обрадованные видимою помошью Божиею (ХV, 21–27).

Также и Лисий был побежден Иудою Маккавеем только потому, что милосердый Бог послал иудеям предводителем «всадника в белой одежде, потрясавшего золотым оружием» (XI, 8). Лисий после своего поражения, «обсуждая сам с собою, понял, что евреи непобедимы, потому что всемогущий Бог споборствует им» (XI, 13; VIII, 24; ХІV, 15). Точно также, когда на Иудею пришел с войском многочисленным Тимофей и когда Иуда Маккавей, и бывшие с ним, усердно помолились Богу о помощи и, затем, с восходом солнца вступили в бой и «когда произошло упорное сражение, то противникам явились с неба пять величественных мужей на конях с золотыми уздами, и двое из них предводительствовали иудеями. Они взяли Маккавея в средину к себе и, покрывая своим вооружением, сохраняли его невредимым, на противников же бросали стрелы и молнии, так что они, смешавшись от ослепления и исполненные страха, сами себя поражали. Побито было двадцать тысяч пятьсот пеших и шестьсот конных (X, 29–31). Заканчивая Х-ю главу известием о смерти Тимофея, 2-я Мак. книга говорит: «они (евреи) с песнями и славословиями возблагодарили Господа, Который так много облагодетельствовал Израиля и даровал им победу» (X, 38).

Впрочем, подробно, эта идея иудейско-теократического мировоззрения, отразившаяся в учении 2-ой Мак. книги, раскрыта нами выше⁴⁴¹.

Также чудесно, по учению 2-ой Мак. книги, Господь охранял и главную теократическую иудейскую святыню – Иерусалимский храм.

Когда Илиодор, с вооруженными людьми, вошел уже в сокровищницу, Господь отцов и Владыка всякой власти явил великое знамение: все дерзнувшие войти с ним, быв поражены страхом силы Божией, пришли в изнеможение и ужас. Ибо явился им конь со страшным всадником, покрытый прекрасным покровом; быстро несясь, он поразил Илиодора передними копытами, a сидевший на нем, казалось, имел золотое оружие. Явились ему и еще другие два юноши, цветущие силою, прекрасные видом, благолепно одетые, которые, став с той и другой стороны, непрерывно бичевали его, налагая ему многия раны. Когда он внезапно упал на землю и объят был великою тьмою, тогда подняли его и положили на носилки. Того, который с большою свитою и телохранителями только что вошел в означенную сокровищницу, вынесли как беспомощного, ясно познавши всемогущество Божие (III, 24–29). Получив по молитве Онии снова жизнь, Илиодор, возратившись к царю, свидетельствовал перед ним, что «Бог Сам, обитающий на небе, есть страж и заступник того места (храма) и приходящих с злым намерением поражает и умерщвляет» (III, 39)⁴⁴².

В силу того, что Израиль являлся носителем истинной веры, он по учению 2-ой Мак. книги не только охранялся сверхъестественным способом, но и способ естественного промышления применялся к нему особым образом. «То самое, – говорит 2-я Мак. книга, – что нечестивцам не дается много времени, но скоро подвергаются они карам, есть знамение великого благодеяния. Ибо не так, как к другим народам, продолжает Господь долготерпение, чтобы карать их, когда они достигнут полноты грехов, не так судил Он о нас, чтобы покарать нас после, когда уже достигнешь до конца грехов. Он никогда не удаляет от нас Своей милости и, наказывая несчастиями, не оставляет своего народа» (VI, 13–16).

Что касается язычников. то промышление Божие о них здесь, на земле, совершается только путем естественной промыслительной деятельности, т. е., как мы и выше сказали, путем сохранения их, вспомоществования им и управления ими. При помощи сверхъестественного способа промыслительной деятельности Божией, люди достигнут окончательного своего предназначения, которое, по учению 2-ой Мак. книги, состоит в вечной жизни после воскресения. Четвертый мученик из братьев, «будучи близок к смерти, так говорил: умирающему от людей вожделенно возлагать надежду на Бога, что Он опять оживит, для тебя же не будет воскресения в жизнь» (VII, 14); эти слова, конечно, не означаюсь того, что Антиох и другие нечестивцы совсем не воскреснут, но, как мы и выше разъясняли, нечестивые также воскреснут, хотя – в погибель⁴⁴³. Таким образом последний способ сверхъестественного промышления Божия о людях, т. е. воскресение их в новую жизнь вечную, одинаково будет простираться как на иудеев, так и на язычников, хотя с различными последствиями для тех и других: первые воскреснут для получения вечной награды, а вторые – для вечного наказания; все зависит, по учению 2-ой Мак. книги, от того, исповедует ли человек перед смертью веру в Единого Бога; такую исповедь последний из мучеников-братьев Маккавеев считал возможным и желал даже и для «нечестивого, преступнейшего» Антиоха (VII, 34, 38).

Во все время земной жизни каждого человека его сопровождает промыслительная деятельность Божия, как естественная, так и сверхъестественная. После же смерти человека Бог является его Судиею и Мздовоздателем, Бог требует у человека отчета, как тот воспользовался Его помощью, и тогда всякому человеку Богом воздается должное по его заслугам. Таким образом, смерть человека является существенным обстоятельством, предваряющим суд Божий. Смерть человека 2-я Мак. книга называет концом жизни (VII, 40, 41; VI, 31); при смерти совершается разлучение двух составных частей человека – его тела, которое совершенно разрушается и обращается в прах (VII, 5), и его души, которая возвращается к Богу и остается живою и бессмертною (VII, 36).

После смерти человека, по учению 2-ой Мак. книги, наступает для него немедленно суд Божий. Седьмой брат из мучеников Маккавейских говорит про своих братьев, только что умерших: «Братья наши, претерпев ныне краткое мучение, пo завету Божию, получили жизнь вечную.» (VII, 36). Тот же мученик говорит Антиоху: «Ты не ушел еще от суда Всемогущего, Всевидящего Бога... ты, по суду Божию, понесешь праведное наказание за превозношение» (VII, 35, 36).

О блаженном состоянии праведных людей, после их смерти и еще до воскресения их тела, ясно учит 2-я Мак. книга, рассказывая следующее сновидение Иуды Маккавея. «Видение его было таковое: он видел Онию, бывшего первосвященника, мужа честного и доброго, почтенного видом, кроткого нравом, приятного в речах, из детства ревностно усвоившего все, что касалось добродетели – видел, что он, простирая руки, молится за весь народ иудейский. Потом явился другой муж, украшенный сединами и славою, окруженный дивным и необычайным величием. И сказал Ония: «Это братолюбец, который много молится о народе и святом городе, Иеремия, пророк Божий». Тогда Иеремия, простерши правую руку, дал Иуде золотой меч и, подавая его, сказал: «Возьми этот святый меч. дар от Бога, которым ты сокрушишь врагов» (XV, 12–16).

Все язычники и грешники лишаются этого блаженства и терпят наказание. Впрочем, исповедывавшие веру в Единого Бога, но согрешившие и не успевшие до смерти принести покаяние, хотя после смерти и осуждаются на наказание, но, по учению 2-ой Мак. книги, для них остается еще возможность получать облегчение и даже совершенное освобождение от наказания. Это облегчение и освобождение грешники могут, по учению книги, получать не по собственным каким-либо заслугам или через раскаяние, а по бесконечной благости Божией, через молитвы и благотворения, совершаемые, за умерших, оставшимися в живых.

Однажды, после сражения, повествует 2-я Мак. книга, при осмотре павших на поле сражения иудеев, найдена была в их одеждах добыча от даров идольских (за что собственно они и пали); тогда «все (иудеи) прославили праведного Судию, Господа, открывающего сокровенное, и обратились к молитве, прося, да будет совершенно изглажен содеянный грех; а доблестный Иуда увещевал народ хранить себя от грехов, видя своими глазами, что случилось по вине павших. Сделав же сбор по числу мужей до двух тысяч драхм серебра, он послал в Иерусалим, чтобы принесть жертву за грехи, и поступил весьма хорошо и благочестно, помышляя о воскресении. Ибо если бы он не надеялся, что падшие в сражении воскреснут, то излишне и напрасно было бы молиться о мертвых. Но он помышлял, что, скончавшимся в благочестии, уготована превосходная награда; какая святая и благочестивая мысль! Посему он принес за умерших умилостивительную жертву, да разрешатся от греха». (XII, 39–45).

Суд Божий, которому подвергается каждый человек по смерти своей, не есть суд полный и окончательный. После этого суда и для праведников, и для грешников открывается только предначатие того блаженства или мучения, которое они заслужили; и это потому, что на этом суде мздовоздаяние получает только одна душа, без участия тела, следовательно не полный человек. После этого суда для некоторых грешников, как мы уже сказали, по учению и 2-ой Мак. книги, остается еще возможность облегчать свою участь и даже совсем освобождаться от наказания, по молитвам и благотворениям оставшихся в живых. Такой сѵд называется судом частным: он, естественно, заставляет ожидать другого суда, полного и решительного, называемого, в отличие от частного, судом всеобщим. На всеобщем суде человек получит уже полное блаженство или полное наказание, так как явится человек на этот суд уже полным человеком в воскресшем теле своем.

Третий брат из Маккавейских мучеников подвергнут был поруганию и на требование дать язык тотчас выставил его, неустрашимо протянув и руки, и мужественно сказал: «От неба я получил их и за законы Его не жалею их, и от Него надеюсь опять получить их» (VII, 10–11). Когда получить? – Это объясняет четвертый брат. Будучи близок к смерти, он так говорил: «Умирающему от людей вожделенно возлагать надежду на Бога, что Он опять оживит» ... (VII, 14). В этой речи мученик разумеет, очевидно, оживление – воскресение с телом, так как по душе все братья, тотчас по смерти, по словам седьмого брата, получили уже жизнь вечную (VII, 36). Таким образом, кроме частного суда Божия, который бывает немедленно после смерти человека над его душою, 2-я Мак. книга ясно учит еще и о суде всеобщем, на котором человек будет судиться в полном его составе с душою и телом. Этот суд для праведников будет воскресением в жизнь, а для грешников в погибель (VII, 14)⁴⁴⁴.

Каких-либо подробных сведений о том и другом суде 2-я Мак. книга не дает.

Итак, учение о всеобщем суде и полном мздовоздаянии 2-я Макк. книга ставит в самой тесной связи с учением о всеобщем воскресении мертвых. Более подробное учение книги о всеобщем воскресении мертвых мы находим в VІІ-й главе, где семь братьев-мучеников ободряют друг друга надеждой на то, что Господь некогда возвратит им их истерзанные тела и воскресит их для вечной жизни; то же самое учение раскрывается в XIV. 46 – в рассказе о самоубийстве Разиса и в XII, 43–45 – в рассказе о принесении Иудою Маккавеем жертвы за падших воинов, которые за свои грехи должны были воскреснуть в погибель. В приведенных местах 2-я Макк. книга ясно учит, первее всего, о всеобщем воскресении мертвых, т. е. воскресении всех людей, и благочестивых, как-то братьев-мучеников, и грешников, как, например, иудеев, скрывших под одеждою вещи, взятыя из языческого храма (XII, 39–42), а равно и нечестивых язычников, как, например, Антиоха, про которого сказано, что для него не будет воскресения в жизнь (VII, 14). Это всеобщее воскресение мертвых, по учению книги, будет двоякого характера: воскресение в жизнь – блаженство и воскресение в погибель – наказание. Братья-мученики и все благочестивые иудеи воскреснут для блаженства, Антиох же и все нечестивые воскреснут в наказание – в погибель (VII, 36; VII, 14; XII, 42–43). Относительно времени всеобщего воскресения, 2-я Макк. книга учит, что оно, во всяком случае, будет не тотчас после смерти человека. Из слов Елеазара, сказанных им в своей предсмертной речи: «Скорее пошлите меня в ад» (VI, 13), ясно видно, что души умерших, по учению книги, непосредственно сходят в ад и там ждут момента воскресения. Та же мысль подтверждается и теми местами книги, где между смертью и мздовоздаянием, которое автор связывает с воскресением, также лежит известный промежуток времени. А что полное мздовоздаяние следует не тотчас после смерти человека, это ясно открывается из того, что на характер окончательного решения участи каждого человека могут еще иметь влияние жертвы и молитвы живых людей (XII, 42–45). Относительно состояния душ умерших людей в загробной жизни, 2 Макк. учит, что оно будет сознательным; Ония и Иеремия, молившиеся о народе и святом городе Иерусалиме (XV, 12–14), ясно говорят о таком, именно, учении книги. Общее представление книги о загробной вечной жизни таково, что земная жизнь, по сравнении с тою, является и краткою, и ничтожною (VI, 25). Если мы сравним учение 2-ой Макк. книги о всеобщем воскресении, с учением о том же других ветхозаветных книг, как, например, книги Иова (XIX, 25–26), где это учение является только как бы в зародыше, или у Езекииля (XXXVII г.), где говорится о том только, что Бог, по своему произволению, может воскресить и мертвеца, или у Даниила пророка (ХП, 2), где говорится о воскресевии многих. но не всех, – то для нас ясно будет, что учение 2-ой Мак. книги о всеобщем воскресении, согласное с учением богооткровенной религии, по полноте и подробности превосходит учение всех других ветхозаветных книг о том же предмете.

2-я Маккавейская книга ясно учит о существовании мира ангельского. Когда Маккавей и бывшие с ним узнали, что Лисий осаждает твердыни Вефсуры, то с плачем и слезами, вместе с народом, умоляли Господа, чтобы Он послал доброго ангела к спасению Израиля (XI, 6). Приведенное место указывает ясно и на служение добрых ангелов. Ангелы, по смыслу приведенного нами места 2-ой Мак. книги, являются орудием промыслительной деятельности Бога об иудейском народе. В других местах 2-ой Макк. книги эти служители промыслительной деятельности Божией являются или в виде всадника в белой одежде (XI, 8), или в виде величественных мужей на конях с золотыми уздами (X, 29), или в виде страшного всадника, покрытого прекрасным покровом, на коне (III, 25), или в виде юношей, прекрасных видом, благолепно одетых (III. 26).

Из приведенного нами догматического учения 2-ой Макк. книги можно судить только об одной стороне дела, – как отразилось в сознании автора книги боговдохновенное учение о ветхозаветном домостроительств со стороны действий Божиих; но царство Божие созидается и действиями человека, что составляет предмет нравственного учения боговдохновенных книг. Чтобы видеть, насколько последнее отразилось в сознании автора исследуемой нами книги, мы и перейдем теперь к изложению нравственного ее учения.

Нравственное учение 2-ой Мак. книги содержит в себе, с одной стороны, учение вообще о нравственной природе человека и о его высоком достоинстве и назначении, о препятствиях к достижению этого назначения и о силах, и средствах для нравственной жизни, о нравственном законе и побуждениях к его исполнению, о добродетелях, предписываемых этим законом, и о грехах, им запрещаемых, о нравственном вменении действий; с другой стороны, 2-я Мак. книга содержит в себе нравственное учение и частное, имеющее, предметом своим, частные проявления религиозно-нравственной жизни и деятельности человека, по различным частным его отношениям и состояниям в жизни. Сообразно такому делению, расположим и мы нравственное учение исследуемой нами 2-ой Маккавейской книги.

Вторая Маккавейская книга ясно учит о двойственной природе человека. Человек по природе своей не есть одно органическое тело, но не есть и один дух; природа человека двойственна, она состоит из органического тела, полного величия, стройности и красоты (VI, 18) и способного быть органом души, и разумной души, существа духовного, совершенно отличного от тела своими особенными свойствами и преимуществами, коими душа возвышается как над телом, так и над всем видимым миром. Двойственность природы человеческой ясно исповедует старец Елеазар в своей предсмертной речи: «Господу, имеющему совершенное ведение, известно, что я, имея возможность избавиться от смерти, принимаю бичуемым телом жестокие страдания, а душою охотно терплю их по страху перед Ним» (VI, 30). Самый младший из братьев в предсмертной речи говорит: «Я, как и братья мои, предаю и душу, и тело за отеческие законы» ... (VII, 37). Про Разиса из иерусалимских старейшин говорится, что он в предшествовавшие смутные времена стоял на стороне иудейства и со всем усердием отдавал за иудейство и тело и душу (XIV, 38).

Из особенных преимуществ души 2-я Мак. книга отмечает духовность и невещественность души и ее нетленность, почему последняя и называется душою, духом, в противоположность вещественному телу. Самый младший брат из Маккавеев-мучеников говорит про своих братьев, тела коих уже были разрублены на части и уничтожены огнем: «Братья наши, претерпев ныне краткое мучение, по завету Божию получили жизнь вечную ...» (VII, 36). Из этих же слов отрока видна и самостоятельность души, но последнее гораздо более открывается из слов Елеазара, который так говорил про свои действия: «Принимаю бичуемым телом жестокие страдания, а душою охотно терплю их по страху перед Ним» (VI, 30); из этих слов ясно, что душа сама себя определяет на деятельность; впрочем, самостоятельность-свобода действий души достаточно видна из всех поступков и речей всех мучеников, описываемых в VІ и VІІ-ой гл. 2-ой Мак. книги, и всех упоминаемых в ней борцов за отечеcкий Моисеев закон.

Душа наша, как существо духовное, самостоятельное, одарена различными силами и способностями, и в них проявляет свою жизнь и деятельность. Главные силы души, или ее способности: познавательная, чувствующая и желательная. Благодаря способности познавательной, или разуму, человек не только познает предметы видимого мира, но путем умозаключений возносится к познанию мира сверхчувственного, к познанию Самого Творца и Промыслителя мира и человеков – Бога. Мать мучеников, обращаясь к своему младшему сыну, говорит ему: «Умоляю тебя, дитя мое, посмотри на небо и землю и, видя все, что на них, познай, что все сотворил Бог из ничего и что так произошел и род человеческий» (VII, 28). Но многие из людей не развивают в себе эту высшую познавательную способность: «И превознесся Антиох в своих мыслях, не разумея, что Господь, на короткое время, прогневался за грехи обитающих в городе, почему и осталось без призрения это место» (V, 17).

Но различные бедствия и таких нечестивцев заставляют умом своим возноситься и познавать Творца. Про того же Антиоха говорится во 2-ой Макк. книге. что он, будучи сокрушен (болезнью), начал оставлять свое высокомерие, и, приходя в познание, он так говорил: «Праведно покоряться Богу, и смертному не должно думать высокомерно быть равным Богу» (IX. 11, 12). Способность чувствующая – чувство или сердце, по которому душа наша ощущает приятность или неприятность различных впечатлений или перемен, в нас происходящих, ощущает также прекрасное в творении Божием, в нравственной жизни и деятельности человека, сочувствует всему доброму, прекрасному и, затем, возносится благоговейными чувствованиями к источнику всякого истинного блага – Богу, и в Нем, в соединении с Ним, обретает высочайшее свое блаженство.

Несомненно, этими последними чувствами, а главное чувством благоговения к Богу, проникнуты были сердца Елеазара, братьев-мучеников и матери их; у первых это видно из их предсмертных речей, из их отвращения от языческих жертв и из надежды их на Бога, то же видно и из речи матери, про которую прямо говорится, как про «исполненную доблестных чувств» (VII, 20).

Про Никанора говорится, что он, очевидно, за нравственные качества Иуды душевно расположился к этому мужу (XIV, 18, 24).

По способности, желательной или воле и ее свободе, душа наша сама себя определяет к действованию по идее доброго и святого, по закону своего разума и совести, душа может свободно преуспевать в добродетели, восходя от совершенства к совершенству. По этой свободной воле поступали мученики Маккавейские (VI, VII гл.), по ней же поступил Антиох, раскаявшийся потом, перед смертью (IX, 11–13), по этой же свободной воле поступил Никанор по отношению к Иуде (XIV, 18, 24), ею же руководствовались и все иудеи, восставшие на защиту своего отеческого закона, о чем повествует вся 2-я Маккавейская книга.

Имея в виду духовность души человека и ее вечную жизнь (VII, 30), мы, естественно, утверждаем и бесконечную усовершаемость ее способностей – ума, чувства и воли; жизнь души человека состоит в развитии способностей души – ума, сердца и воли, вечная же жизнь души, естественно, состоит в вечном развитии или вечном совершенствовании души и ее способностей.

Из сказанного о духовной природе человека и нравственных его силах и способностях видно высокое достоинство и назначение человека. Второй брат из мучеников ясно высказал то и другое в своей предсмертной речи: «Ты, мучитель, лишаешь нас настоящей жизни, но Царь мира воскресит нас, умерших за Его законы, для жизни вечной» (VII, 9); открывается то же и в речи третьего брата, который, на требование дать язык, тотчас выставил его, неустрашимо протянув и руки, и мужественно сказал: «от неба я получил их и за законы Его не жалею их, и от Него надеюсь опять получить их» (VII, 11 ). Итак, достоинство и назначение природы человека состоит в жизни его здесь, на земле, для Бога и в надежде его на жизнь вечную также для Бога и с Богом (XII, 43–45); первая жизнь, т. е. земная, очевидно понималась иудеями как приготовление человека к жизни вечной.

Этою-то надеждою на вечную жизнь с Богом воодушевлялся Иуда и его сподвижники, когда ратовали за святость Иерусалимского храма и сохранение чистоты и неприкосновенности отеческого Моисеева закона (VI, 1, 2 и вся 2-ая Мак. книга).

Изложив учение 2 Мак. книги о нравственной природе человека и о его высоком достоинстве и назначении, перейдем к учению той же книги о препятствиях на пути нравственного совершенства человека и о высших силах и средствах, дарованных ему от Бога для преодоления этих препятствий.

Первым и общим для всех людей препятствием на пути нравственного их совершенства является собственная, растленная грехом, природа человека; вследстие греха явилось расстройство всех душевных сил человека; ослабление ума в познании истины, извращение чувства и уклонение воли от воли Божией и, как результат всего этого, нарушение гармонии между душой и телом – постоянная борьба между плотию и духом. На греховность человека, как причину удаления его от Бога, вследствие чего человек терпит разные страдания, посылаемые ему от Бога для его вразумления и наказания, – ясно указывают в своих предсмертных речах шестой и седьмой братья-мученики. Последний говорит: «Мы страдаем за свои грехи. Если для вразумления и наказания живый Господь и прогневался на нас на малое время, то Он опять умилостивится над рабами своими» (VII, 32–33); о том же свидетельствует и речь шестого брата (VII, 18–19).

Целость храма Иерусалимского, главной святыни иудеев, и его благолепие, внушавшее к себе уважение даже от царей Азии, выразившееся в их «отличных дарах» святилищу, поставляется прямо в зависимость от благочестия и отвращения от зла первосвященника Онии (III, 1–3), и, напротив, осквернение храма Антиохом и бедствия, постигшие иудеев, являются результатом нечестия и грехов первосвященников (II и III) и обитающих в городе (V, 17–18).

По очищении храма и сооружении жертвенника, евреи «молили Господа, падая ниц, чтобы им не подвергаться более таким бедствиям; если же когда и согрешат, то да накажет Он их милостиво, не предавая богохульным и жестоким язычникам» (X, 4).

Про Иуду говорится, что он до двух тысяч серебра послал в Иерусалим, чтобы принести жертву за грех, и поступил весьма хорошо и благочестно, помышляя о воскресении (XII. 43).

Так ясно проводится в исследуемой нами книге сознание греховности человека, как главного препятствия на пути к нравственному его совершенству. Эта греховность, в некоторых людях, развивается до того, что они не только сами становятся, как Антиох, нечестивыми и преступнейшими, но они мешают и другим людям быть нравственными и даже воздвигают, на последних, прямое гонение и преследование: такие люди решаются даже прямо противоборствовать Богу. «Ты же нечестивый и преступнейший из всех людей, – говорит младший брат из мучеников, – не возносись напрасно, надмеваясь ложными надеждами, что ты воздвигнешь руку на рабов Его» (VII, 34). «Не думай остаться безнаказанным, ты, дерзнувший противоборствовать Богу», говорит шестой брат Антиоху (VII, 19).

При таком расстройстве духовной природы человека и окружающего его мира, в лице злых людей, человек никогда не мог бы преуспевать в нравственной духовной своей жизни и достигнуть своего окончательного назначения, если бы милосердый Господь, по беспредельной благости своей, не даровал людям, для сего, высших сил и средств.

Это попечение Божие о нравственном преуспеянии человека проявляется в тех бедствиях, кои Господь посылает человеку для его исправления. Младший брат-мученик говорит: «Если, для вразумления и наказания нашего, живый Господь и прогневался на нас на малое время, то Он опять умилостивится над рабами своими» (VII, 33).

Наказание злых людей, «противоборствующих Богу» (VII, 34), совершалось или непосредственно силою божественною, как то случилось с Илиодором, который божественною силою повергнут был безгласным и лишенным всякой надежды и спасения (III, 29), или посредством служителей Бога, являвшихся или в виде страшных всадников, или мужей (III, 25; X, 29, 30; XI, 8), или юношей, цветущих силою и прекрасных видом, благолепно одетых (III, 26, 33). Точно также и окончательное торжество нравственной жизни, которое совершится в другом мире, произойдет при помощи Божией, – по Божией милости. Надежду эту на будущую жизнь, где можно беспрепятственно достигать нравственного совершенства, так как праведники будут жить отдельно от грешных (VII, 36), высказали братья-мученики в своих предсмертных речах (VII, 14, 33) и мать в своем обращении к младшему сыну: «Творец мира опять даст вам дыхание и жизнь с милостью» (VII, 23).

Из всех, только что приведенных нами, указаний 2-ой Мак. книги видно также и то, что сила Божия подается человеку тем более, чем более человек открывает ей свое сердце; сила Божия подается только тогда, когда человек старается победить препятствия, встречаемыя им на пути нравственного его преуспеяния, и не может этого сделать по своей греховности, и обращается за помощию Божией, – тогда только он ее и получает.

Для выполнения нравственного назначения, милосердый Бог даровал человеку нравственный закон естественный и откровенный, или положительный. Под именем нравственного закона разумеется тот закон, который определяет деятельность существ нравственно-разумных и свободных, обязывающихся к его исполнению не по физическому принуждению, но свободно и с сознанием обязательной его силы.

Этот именно закон лежит в основе деятельности всех борцов 2-ой Мак. книги за отеческий Моисеев закон, за отеческие обычаи и за святость Иерусалимского храма; этим законом руководились и мученики Маккавейские, когда свободно шли на костры и смерть, отказываясь от богатства и почестей, кои предлагал им Антиох, если они отступятся от отеческих законов (VII, 24–25). Свободу, в нравственных своих поступках, и обязательную для себя силу нравственного закона ясно исповедует пред всеми в своей предсмертной речи Елеазар: «Господу, имеющему совершенное ведение, известно, что я, имея возможность избавиться от смерти, принимаю бичуемым телом жестокие страдания, а душею охотно терплю их по страху перед Ним» (VI, 30).

Следование в своей жизни нравственному закону всецело зависит от самого человека. «Мужественно расставаясь теперь с жизнью, – говорил в той же речи Елеазар, – сам я являюсь достойным старости, а юным оставляю добрый пример охотно и доблестно принимать смерть за досточтимые и святые законы» (VI. 28).

Основание этого нравственного закона лежит в премудрой и всеблагой воле Божией; эта воля Божия и составляет сущность нравственного закона. Исполнение воли Божией есть главный долг человека и основа всякого его благоденствия. В самых первых строках книги, в первом письме Иерусалимских иудеев к иудеям Египта, ставится на самый первый план исполнение египетскими единоверцами воли Божией, как залог благодетельства им Бога и сохранения для них завета Авраама, Исаака и Иакова. «Да дает всем вам сердце, – говорится в этом письме, – чтобы чтить Его и исполнять волю Его всем сердцем и усердною душею» (I, 3).

Нравственный закон, регулирующий духовно-нравственную жизнь человека, естественно вложен Творцом в самую духовную природу человека. Творец, посредством разума и совести, говорит каждому человеку, что хорошо и честно и что худо и безчестно, что мы должны делать и чего должны удаляться; таким образом, Творец мира, который образовал природу человека (VII, 23), естественно является и Творцом нравственного закона.

Этот нравственный закон или голос заговорил даже в нечестивом Антиохе, когда он, будучи сокрушен, начал оставлять свое великое высокомерие и приходить в познание ... (IX, 11).

Про Лисия, опекуна и родственника царя, говорится, что, «будучи небессмыслен и обсуждая сам с собою случившееся с ним, он понял, что евреи непобедимы, потому что всемогущий Бог споборствует им» (XI, 13). Но самое уклонение от этого естественного нравственного закона упомянутых сейчас Лисия и Антиоха и всех притеснителей еврейского народа, язычников, о коих упоминает 2-ая Мак. книга, и даже первосвященников (VI, 1–11), говорит за недостаточность одного естественного нравственного закона. 2-я Мак. книга, как мы видели, причину этого видит в греховности человека, в силу которой в нечестие уклонялись и первосвященники (III и IV гл.). Но, как скоро, естественный закон, по падении человека, сделался недостаточным для руководствования его в духовной жизни, то, само собою очевидно, необходим для него стал другой закон, который бы напомнил человеку о его законе внутреннем, прояснил бы и усилить его, – именно, необходим стал закон внешний – положительный. Таким положительным законом и явился тот, который непосредственно предложен был самим Богом в Его откровении; в Ветхом Завете таким законом является закон Моисеев. Под именем закона Моисеева вообще разумеются все те законы, которые даны Богом через пророка Моисея народу еврейскому. По своему предмету они разделяются на обрядовые, гражданские и нравственные. Обрядовым законом определялись: священное место, лица, времена и действия богослужения. Закон гражданский содержит в себе постановления, касающиеся безопасности и благосостояния общественной жизни народа еврейского. Закон нравственный, в собственном смысле, определяет нравственную, духовную жизнь человека, он сокращенно предложен в десяти заповедях.

Bсе эти постановления Моисеева закона во 2-ой Маккавейской книге находя себе самое живое отображение и горячее сочувствие. Первее всего, исполнение обрядового закона во 2-ой Маккавейской книге стоит на самом видном месте.

Единственным местом богослужения 2-я Мак. книга поставляет святейший на всей земле Иерусалимский храм (V, 15); сам Бог есть страж и заступник этого храма (III, 39). Прославление этого храма, как мы уже выяснили это выше в нашем исследовании⁴⁴⁵, составляет тенденцию всей 2-ой Мак. книги.

Для совершения богослужения и жертвоприношений существуют особые на то поставленные лица – священники и первосвященники; они приносят жертву (I, 23), они же, при жертвоприношениях совершают молитву (I, 23) и воспевают торжественные песни (I, 30). Главным ревнителем святыни храма является первосвященник (III, 16–17), он же был и главным ходатаем и молитвенником за людей перед Богом. «Когда же первосвященник приносил умилостивительную жертву (о спасении пораженного Илиодора), те же юноши опять явились Илиодору, украшенные теми же одеждами, и, представ, сказали ему: «Воздай великую благодарность первосвященнику Онии, ибо для него (по-славянски – «его бо ради») Господь даровал тебе жизнь» (III, 33). При жертвоприношениях священники облачались в священныеодежды. Во 2-ой Мак. книге ясно отмечаются как особые роды жертв, так и особые дни, посвящаемые на служение Богу.

Из жертв упоминаются: жертва всесожжения (I, 23–31), жертва умилостивительная (III, 33), жертва за грех (XII, 43; II, 11), жертва обновления и совершения храма (II, 9). Жертвы приносили на особом жертвеннике (X, 3). При жертвах приносили семидал (муку пшеничную), возжигали светильники и предлагали хлебы (I, 8–9) – хлебы предложения (X, 3), употреблялась при жертвах и кадильница (X, 3). В пищу и для жертвоприношения употреблялись только известного рода животные(VI. 20–21). Из праздничных дней, 2-ю Мак. книгою особенно выдвигается на вид святость субботы. Вследствие гонений Антиоха, через присланного афинянина (VI, 1), народ еврейский постигло тяжелое и невыносимое бедствие, выразившееся, между прочим, в том, что нельзя было ни хранить субботы, ни соблюдать отеческих праздников (VI, 6), так что некоторые бежали в ближайшие пещеры, чтобы втайне праздновать седьмой день, но, быв указаны Филиппу, были сожжены, ибо неправедным считали защищаться по уважению к святости дня (VI, 11).

Иудеи, сопровождавшие Никанора в поход против Иуды, настойчиво указывали ему на необходимость воздать честь дню, освященному Всевидящим, и не губить в этот день жестоко и бесчеловечно иудеев, так как «есть живый Господь, Владыка небесный, повелевший чтить седьмый день» (XV, 2–4), «Когда же, поневоле, сопровождавшие его иудеи говорили: «Не губи их так жестоко и бесчеловечно, воздай честь дню, освященному Всевидящим», тогда этот нечестивец спросил: «Неужели есть Владыка на небе, повелевший праздновать день субботний?» И они отвечали: «есть живый Господь, Владыка небесный, повелевший чтить седьмый день» (XV, 2–4). Про иудеев говорится, что они, победив Никанора. преследовали его войско на значительное расстояние и возвратились, будучи остановлены временем. Ибо это был день перед субботою: по этой причине они и не продолжали гнаться за ними. Собравши же за ними оружие и сняв доспехи со врагов, они праздновали субботу, усердно благодаря и прославляя Господа, спасшего их в тот день и начавшего являть им Свое милосердие» (VIII, 26–27).

Из других праздников, 2-я Мак, книга отмечает следующие праздники: праздник Кущей в месяце Хаслеве (25-го числа), очищения храма, называвшийся также праздником Кущей и огня (I, 9, 18; X, 5–7); день 13-го Адара (12-го месяца)– избавление от Никанора (XV, 37); день Мардохея (ХV, 36); праздник седмиц или пятидесятница (XII, 31, 32).

Нравственный закон⁴⁴⁶, в собственном смысле, заключает в себе постановления, регулирующие собственно духовную жизнь человека, как мы сказали выше; он, для ветхозаветного человека, заключен был, главным образом, в десяти заповедях Моисея. Этот закон и известен под именем Моисеева закона (VII, 30); все же постановления – обрядовые, гражданские и нравственные именуются отеческими законами (VII, 37), или законом Божиим (VI, 1). В основе нравственного закона, закона Моисеева, 2-я Мак. книга полагает первую заповедь Моисея. Исповедание единого Бога и желание чтить Его и исполнять волю Его всем сердцем и усердною душею (I, 3), – это основа нравственной деятельности всех истинных евреев, что ясно высказано было в предсмертных речах всеми мучениками Маккавейскими; последний же брат желал исповедания этого и для Антиоха, чтобы и тот скоро, хотя с муками и карами, исповедал, что Он един есть Бог (VІІ, 37).

Повиновение святой воле единого Всемогущего Бога, лежащее в основе нравственной деятельности ветхозаветного человека, было для последнего и главным побуждением к нравственному совершенству (I–3). Это желание исполнить волю Божию, как побуждение к нравственному совершенству ветхозаветного человека, на высшей своей ступени обращалось в страх Божий, в боязнь, как бы не оказаться недостойным Бога. Старец Елеазар перед смертью говорит: «Жестокие страдания душею охотно терплю по страху перед Ним» (VI).

К высшим же побуждениям нравственной жизни нужно отнести надежду на воскресение, на вечную жизнь; последнее имеет особенно важное значение на высших ступенях нравственного совершенства, как, например, для мучеников. Четвертый брат из Маккавейских мучеников говорит перед смертью: «умирающему от людей вожделенно возлагать надежду на Бога, что Он опять оживит» (VІІ, 14); тою же надеждою воодушевляли себя и второй (VII, 9), и последний братья (VII, 36) из Маккавейских мучеников. Очевидно, мученики твердо надеялись на возможность получить вечную жизнь, где они и будут беспрепятственно достигать нравственного совершенства.

Для немощной природы человека вообще и, особенно ветхозаветного, существуют и второстепенные побуждения: «Истинно любомудрие и боголюбивые, – пишет св. Григорий Богослов, – любят общение с добром ради самого добра, а не ради почестей, уготованных за гробом. Ибо это уже вторая степень похвальной жизни – делать что-либо из-за награды и воздаяния, и третья – избегать зла по страху наказания» (в р. пер. т. I, стр. 120, в слове против Юлиана). Такие побуждения служат к возбуждению и укреплению в нас доброго чувства и к обращению на путь добродетели. Указание на вечные награды и вечные наказания, как побуждения к нравственному совершенству, делает в своей предсмертной речи младший брат из мучеников Маккавейских: «Братья наши, претерпев ныне краткое мучение по завету Божию, получили жизнь вечную, а ты, – говорит мученик Антиоху, – по суду Божию понесешь праведное наказание за превозношение» (VII, 36; VII, 16).

Побуждением к нравственному совершенству, в ряду второстепенных, являются временные блага, земные награды и наказания. Благодетельство Божие еврейскому народу и избавление его от всяких бедствий, 2-я Мак. книга ставит в прямую зависимость от нравственной жизни евреев (I, I–6 ; IX, 4–13: XII, 40).

Вследствие согласия или несогласия нравственной деятельности человека с законом нравственным, действия его получают свое определенное различие, свою известную цену. Действия человека, согласные с нравственным законом и совершаемые по нравственным побуждениям, 2-я Мак. книга называет благочестием, добрыми, – добродетелью (III, 1); действия же, несогласныес нравственным законом и совершаемыя не по нравственным побуждениям, называются безнравственными, злыми, греховными, нечестием (IV, 13).

Далее, те и другия действия человека 2-ю Мак. книгою вменяются ему, как виновнику их, или в вину, или в заслугу, почему человек признается достойным или похвалы и одобрения, или порицания и осуждения; самое суждение, посредством которого кто-либо признается виновником известных действий и их следствий и, смотря по их качеству, достойным одобрения или порицания, награды или наказания, называется нравственным вменением. Право и власть суда принадлежит Богу, окончательное и совершенно верное вменение может быть только на Его праведном суде: Бог един есть Законоположник и Судия и один Он знает как все силы, расположения и намерения человека, так и все обстоятельства его жизни. Такое нравственное вменение человеку его действий Самим Богом ясно и твердо исповедует последний из мучеников-братьев Маккавейских. Он в своей предсмертной речи, между прочим, говорить Антиоху: «Ты не ушел еще от суда всемогущего и всевидящего Бога. Братья наши, претерпев ныне краткое мучение, по завету Божию, получили жизнь вечную, а ты, по суду Божию, понесешь праведное наказание за превозношение» (VII. 35–36). Точно также и Елеазар оценку всех своих действий отдает на суд Самого Господа, имеющего совершенное ведение: «Господу, имеющему совершенное ведение, известно, что я, имея возможность избавиться от смерти, принимаю бичуемым телом жестокие страдания, а душею охотно терплю их по страху перед Ним» (VI, 30).

Но кроме такого полного вменения и окончательного суда над действиями человека, нравственный суд может произносить над собою человек и сам, посредством внутреннего свидетеля и судии наших действий – совести, которая, наблюдая за нашими действиями и поверяя их с нравственным законом, произносит приговор об их достоинстве или недостоинстве и, вследствие того, или награждает нас миром и спокойствием, или наказывает мучением и беспокойством. Относительная правильность и ясность такого суда человеческого над самим собою всецело зависят от той или другой чистоты сердца и ума судящего человека. Так, мученики Маккавейские, смиренно сознавая греховность вообще человеческой природы и, в частности, себя самих, прямо заявляют, что они терпят мучения за свои грехи (VII, 18). «Нечестивый» же, «преступнейший» Антиох, присутствуя при мучениях и руководя ими, нисколько не сознавал преступности своих действий. Но тот же Антиох, когда его постигло Божие наказание и когда, под влиянием болезни, очистились несколько его ум и сердце, пришел в «познание», т. е. подвергся суду своей совести и под ее влиянием так говорил: «Праведно покоряться Богу, и смертному не должно высокомерно быть равным Богу» (IX, 12).

Главным средством к приобретению нравственного совершенства 2-я Мак- книга считает «благочестивое издетства воспитание», которым особенно отличались старец Елеазар (VI, 23) и мученики Маккавейские (VII, 27). В самой же жизни, особенно в виду какого-либо нравственного подвига, самым важным делом считается молитва (VIII, 2–5, 14; X, 4, 16: VII, 37; XV, 21–26) и богомыслие, или размышление о бесконечных совершенствах Божиих и премудрых путях Промысла Божия (VII, 28; VIII, 18–20; XV, 8–11).

Далее, одним из средств удержаться на пути нравственного совершенства, 2-я Мак. книга считает удаление дурных сообществ и обращение с людьми благочестивыми и добродетельными. 2-я Мак. книга явно осуждает «склонность к эллинизму и сближение с иноплеменничеством, вследствие непомерного нечестия Иасона, этого безбожника, а не первосвященника», так что священники перестали быть ревностными к служению жертвеннику. За это постигло их тяжкое посещение, и те самые, которым они соревновали в образе жизни и хотели во всем уподобиться, стали их врагами и мучителями (IV, 13, 16); такими печальными последствиями сопровождается, по словам 2-ой Мак. книги, сообщество с дурными людьми.

Нравственный закон, регулируя духовную жизнь человека и будучи изложен в десятословии Моисея и в других законах, данных через Моисея, начертывает для человека известный круг обязанностей. Обязанности человека, по главным его отношениям, троякого рода: одни относятся к Богу, другие – к самому себе и третьи – к ближним.

Все обязанности к Богу вообще, 2-ой Мак. книгою обнимаются понятием исповедания Единого Бога (VII, 37). Это исповедание Единого Бога должно выражаться в богопочитании, т. е. в благоговейном служении нашем Богу и в смиренной покорности воле Его, как нашего Творца и Промыслителя; это богопочитание обнимает собою как внутренние расположения и чувствования человека, так и внешнее выражение их в словах и поступках человека. Такое богопочитание ярко выразилось в речах и поступках старца Елеазара, мучеников-братьев Маккавеев и их матери (VI, 18–31; VII). Конечно, по нераздельности существа человека, в словах и внешних действиях мучеников, естественно, выражались их внутренние благоговейные мысли, чувствования и желания, а потому, собственно, богопочитание должно быть одно. Но так как, в науке нравственного богословия, богопочитание разделяется на внутреннее и внешнее, то и мы учение 2-ой Мак. книги о богопочитании приведем отдельно – учение 2-ой Мак. книги о богопочитании внутреннем и учение о богопочитании внешнем. Внутреннее богопочитание составляют внутренние благоговейные расположения и действия души нашей в отношении к Богу. Соответственно же трем главным силам душевным – уму, чувству и воле, которыми производится вся духовная жизнь человека, внутреннее богопочитание человека выражается в следующих добродетелях: в вере, надежде и любви. Со стороны ума внутреннее богопочитание выражается в вере. 2-я Мак. книга дает ясное учение о вере, как живой и твердой, на откровении Божием основывающейся, уверенности в бытии Божием, в Его свойствах и действиях.

Такою верою, такою уверенностью дышат все речи Маккавейских мучеников – Елеазара, семи братьев-мучеников с их матерью (VI и VII), такою же верою дышат и все речи Иуды Маккавея, говоренные им воинам, еврейским борцам за отеческие законы (VIII, 16–21; XV, 7–17); этою же верою проникнуто и все повествование 2-ой Маккавейской книги.

Вере Вторая Маккавейская кн. противопоставляет неверие, безбожие и отпадение от веры – богоотступление (XV, 3).

Вера, переходя в область чувства и стремления, наполняет душу человека самыми святыми расположениями и чувствованиями к Богу и деятельно стремится проявить себя во всей жизни и делах человека, всюду в мире усматривает действия премудрости Божией, могущества, правды и благости Его, с радостью рассматривает и всегда размышляет о делах Божиих, никогда легкомысленно не говоря о предметах священных, и, наоборот, неверие, влияя на чувства и стремления человека, выражается в крайне легкомысленных его поступках и речах. Когда иудеи, сопровождавшие Никанора, просили его не губить жестоко иудеев в субботу и воздать честь дню, освященному Всевышним, тогда этот нечестивец спросил: «Неужели есть Владыка на небе, повелевший праздновать день субботний?» И когда они ответили: «Есть живый Господь, Владыка небесный, повелевший чтить седьмый день», то он сказал: «А я господин на земле, повелевающий взять оружие и исполнять царскую службу». Впрочем, он не успел совершить своего умысла... (XV, 2–5). Далее описывается постыдная смерть этого легкомысленного нечестивца – Никанора. Таким же легкомыслием отличались замыслы Антиоха Епифана (IX–4), но зато печально кончилась и жизнь этого богохульника (IX, 28). Таким же легкомыслием отличались поступки отступника Иасона (V, 6–9) и других, упоминаемых в книге, нечестивцев. Со стороны чувства, внутреннее богопочитание выражается в надежде. Надеяться вообще, значит радостно ожидать какого-либо блага, которого приобретение возможно или правдоподобно. Надежда на Бога, в смысле добродетели, с точки зрения ветхозаветного человека есть успокоение сердца человека в Боге, с твердою уверенностью, что Он не лишит его благодатной Своей помощи для достижения им нравственного совершенства – относительного здесь, на земле, и вечного в будущей жизни, по воскресении. Относительную, так сказать, надежду на победу добра над злом здесь, на земле, силою всемогущего Бога, ясно выражает Иуда Маккавей в своих речах (VIII, 18: XV, 7–9).

Про самого же Иуду говорится ясно, что он предоставил попечение о себе Создателю мира (XIII, 14). Надежду же на окончательное торжество правды и на полную возможность вечного нравственного совершенства, полное успокоение сердца человека в Боге, высказывают все мученики Маккавейские (VI и VII гл).; так, например, про четвертого говорится, что он, будучи близок к смерти, так говорил: «Умирающему от людей вожделенно возлагать надежду на Бога, что Он опять оживит» (VII, 14).

Вместе с надеждою, неразрывно смиренномудрие, довольство своим состоянием, терпение и мужество в страданиях и, вообще, преданность воле Божией и успокоение в Боге. Все борцы за отеческие законы, о коих говорит 2-я Мак. книга, вместе с надеждою стяжали в себе и эти качества. Каким, например, смирением проникнута предсмертная речь шестого брата: «Не заблуждайся напрасно, – говорил он Антиоху, – ибо мы терпим это за себя, согрешив перед Богом нашим, от того и произошло достойное удивления» ... (VII, 18). Надежде, как добродетели, 2-я Мак. книга противопоставляет как грех – самонадеянность и надежду на земные блага и на других. Иуда Маккавей в речах своих делает такое сопоставление: «Враги надеются на оружие и отважность, а мы надеемся на всемогущество Бога, Который одним мановением может ниспровергнуть и идущих на нас, и весь мир» (VIII, 18); такою же самонадеянностью отличались и все поступки Антиоха (VII, 16; IX, 4), такою же самонадеянностью отличался и Илиодор, решившийся войти в храм и завладеть имуществом (III, 18).

Со стороны воли и ее стремлений, внутреннее богопочитание выражается в любви к Богу. Под именем любви к Богу разумеется такое расположение души, по которому человек всеми силами стремится к соединенно с Богом, как высочайшим нравственным добром, в Нем одном и в угождении Ему поставляет свое счастие и блаженство. В этом состоянии душа все почитает за ничто, только бы приобресть Бога и достигнуть блаженного общения с Ним, и потому душа непрестанно представляет себе бесконечные Его совершенства, всю свою деятельность старается сообразовать с Его Святой волей, и не только сама старается благоугождать Ему, но пламенно желает и всецело стремится, чтобы и все другие души правильно познавали, истинно любили и достойно прославляли Его.

Поразительный пример такого именно внутреннего богопочитания, со стороны воли, представляют мученики Маккавейские – старец Елеазар и братья со своею матерью. Высший подъем любви высказал младший брат в своей предсмертной речи, обращенной к Антиоху, в которой призывал Бога, чтобы Он умилосердился над народом и чтобы даже Антиох, хотя бы и с муками и карами, исповедал, что Он един есть Бог (VII, 37).

Грех противоположный добродетели – любви к Богу, 2-я Мак. книга называет самолюбием. Самолюбие такое состояние человека, когда он, во всех своих поступках, имеет в виду не славу Божию и пользу ближнего, а одну личную свою славу и пользу; такое состояние служит основою всех страстей человека.

Самолюбие, гордость и высокомерие проявились особенно в Антиохе, который по гордости «более, нежели человеческой» мнил повелевать волнам моря и касаться звезд небесных и думал на весах взвесить высоты гор (IX. 8–10).

Другой грех, сродный с самолюбием, 2-я Мак. книга отмечает – лицемерие, когда истинную любовь к Богу люди находят возможным заменить исполнением только внешних обрядов, чем и отличались все нечестивые первосвященники, и, наоборот, – когда люди находят возможным иметь внутреннее богопочитание, не проявляя его во внешних поступках; в последнем случае они отделяют, таким образом, внешнее поведение от внутреннего настроения. Лицемерие последней формы предлагали высказать Елеазару приставленные к беззаконному жертвоприношению, но он с негодованием отверг это, сказав: «Недостойно нашего возраста лицемерить, дабы многие из юных, узнавши, что девяностолетний Елеазар перешел в язычество, и сами, вследствие моего лицемерия, ради краткой и ничтожной жизни, не впали через меня в заблуждение, и через то я положил бы пятно на мою старость» (VI, 25).

Внутреннее богопочитание – вера, надежда и любовь не могут скрываться в душе человека, но, по тесной связи души с телом, они естественно выражаются в словах и в других внешних знаках и действиях. Такое выражение внутреннего богопочитания человека во внешних знаках и действиях называется богопочитанием внешним. В ряду образов внешнего богопочитания 2-я Макк. книга, на первом плане, ставит молитву, как возношение ума и сердца человека к Богу.

Как таковая, молитва может быть даже и без слов, и называется она, в таком случае, духовною, умною и сердечною. Таково было состояние первосвященника Онии при попытке Илиодора ограбить имущество Иерусалимского храма (III, 16); также и про иудеев, сражавшихся с войском Никанора, говорится, что они руками сражались, а сердцем молились Богу (XT, 27).

Молитва, выраженная словами, называется внешнею. Такою молитвою, по известию 2-й Макк. книги, сопровождались жертвоприношения (I, 23); такою молитвою освящали и укрепляли себя и все борцы за отеческие законы и мученики перед смертью (VIIІ, 25; X 4–16; VII, 37; XV, 21–26). Молитва сопровождалась иногда плачем, постом и коленопреклонением (XIII, 12).

Далее, внешнее богопочитание выражается в жертвах и жертвоприношениях (I, 8–21; III, 32–35; X, 3; XII, 43; XV, 31), сопровождавшихся чтением и припевом молитв (I, 23).

Местом общественного богослужения 2-я мак. книга считает Иерусалимский храм, который, по взгляду книги, есть даже единственное святое место служеиия истинному Богу. С осквернением храма, по известию книги, «нельзя было ни хранить субботы, ни соблюдать отеческих праздников, ни даже называться иудеем» (VI, 2–6)⁴⁴⁷. Впрочем, субботу, некоторые иудеи, находили возможным праздновать даже и в ближних пещерах (VI, 11).

Из грехов, противных внешнему богопочитанию, 2-я Мак. книга отмечает святотатство (IV, 42), под которым разумеется похищение священных вещей, принадлежащих храму; но, в обширном смысле, под святотатством здесь разумеется неблагоговейное обращение со священными предметами и злоупотребление ими. Сюда относятся: а) когда, во зло, употребляют священный сан и священные должности, б) оскверняют священное место и в) похищают церковные вещи. Все это и делали: Лисимах (IV, 39), Менелай (IV, 32–33) и Иасон (IV, 13–20).

К внешнему богопочитанию, кроме обыкновенного и постоянного служения Богу, относятся еще особенные действия, т. е. такие, которые касаются или не всех верующих, а только некоторых, или и всех, но только в особенных обстоятельствах жизни, каковы: исповедание веры, религиозная клятва и обеты.

ІІод именем исповедания должно разуметь такое поведение человека в отношении веры, по которому он, вызываемый врагами истины, не только не прикрывает себя обманчивою наружностью, для каких-либо земных видов, но и словами и делами открыто свидетельствует свою веру в Бога и свое упование, хотя бы за это надлежало пожертвовать своими выгодами, благосостоянием и самою жизнью. Таким именно исповеданием прославились старец Елеазар (VI гл.) и мученики братья Маккавейские с их матерью (VII гл.).

Под именем клятвы разумеется такое действие богопочитания, по которому мы утверждаем или отрицаем, или обещаем что-либо перед другими с призыванием Бога, Судии и Мздовоздателя, в свидетеля наших слов и обещаний. Цель клятвы та, чтобы известным нашим словам и обещаниям сообщить высочайшую степень истины, чтобы вернее сохранить правосудие в обществах и сильнее побудить людей к исполнению их обязанностей и обещаний. 2-я Мак. книга смотрит на нарушение клятвы, как на тяжкую вину (IV, 34; XV, 11). Царь Антиох Евпатор, желая заключить мир с иудеями, уговаривал их, смирился и клялся исполнить все справедливые их требования (XIII, 23).

Что касается обетов, то они суть добровольные, с полным сознанием произносимые перед Богом обещания и обязательства воздерживаться от чего-либо позволительного или исполнить какое-либо богоугодное дело, не предписанное прямо законом. Так, напримир, после победы над Никанором, вcе общим приговором определили: никогда не оставлять без торжества день сей, чтить же празднеством тринадцатый день двенадцатого месяца, называемого на сирийском языке Адаром, за день до дня Мардохеева (XV, 36). Такой же обет дали иудеи относительно ежегодного празднования дня очищения храма в 25 день Хаслева (X, 7–8 ).

Перейдем теперь к рассмотрению учения 2-ой Мак. книги об обязанностях человека по отношению к самому себе.

Эти обязанности, обыкновенно, разделяются на общие и частные. В ряду общих обязанностей человека к самому себе, первее всего, выступает самопознание, которое состоит в правильном познании человеком своей собственной природы в полном ее составе, т. е. в познании расположений, сил и свойств как души человека, так и тела его. 2-я Маккавейская книга самопознанию приписывает огромную роль в деле укрепления человека на пути его нравственного совершенства. Мать мучеников в своей речи к последнему сыну внушает ему обратить внимание на свойства Бога, всемогущего Творца, и на свойства человека, как творения Божия, и, в этой связи Творца Бora с человеком, почерпнуть для себя подкрепление для мученического подвига в надежде, что Бог воскресит человека в новую жизнь (VII, 20–29).

С правильным познанием человека своей природы, необходимо уже, соединяется, с его стороны, справедливое уважение достоинства этой самой человеческой природы. Это уважение к достоинству природы человека особенно высказали Маккавейские мученики (VI и VII) в своих речах, в коих выразили глубокое свое убеждение, что человек должен стоять выше всего земного, что человеку назначена и дана будет Богом другая – вечная жизнь.

Далее, правильное познание человеком своей природы и истинное уважение им ее достоинства, по учению 2-ой Мак. книги, влечет за собою смирение. Каждый из людей, при внимательном рассматривании своей жизни, находит за собою множество порочных действий, кои соделывают человека виновным перед Богом и достойным Его наказания. Шестой брат ясно исповедует это положение в своей предсмертной речи Антиоху: «Не заблуждайся напрасно, – говорит он, – ибо мы терпим это за себя, согрешив перед Богом нашим, от того и произошло достойное удивления» (VII, 18).

Смирению 2-я Мак. книга противополагает гордость с ее видами: честолюбием, властолюбием и высокомерием. Достаточно припомнить гордость и высокомерие Антиоха (V, 21; VII, 19–34; IX, 4), честолюбие и властолюбие Иасона, Менелая (IV) и Алкима (XIV, 5–11).

В тесную связь с уважением достоинства человеческой природы и со смирением 2-я Мак. книга ставит самоотвержение, в силу которого, человек отрекается от всего, что может льстить его самолюбию и чувственности и препятствовать высшему его призванию и спасению, отрекается от всех земных пристрастий и удовольствий, началом и концом всех своих действий, поставляя одного Бога. Самоотвержением отличались все борцы 2-ой Мак. книги за отеческие законы и все мученики Маккавейские (VI и VІІ гл.), но особенно подробно, описывается самоотвержение младшаго брата-мученика. «Антиох убеждал самого младшего брата, который еще оставался, не только словами, но и клятвенными уверениями, что и обогатит и осчастливит его, если он отступит от отеческих законов, что будет иметь его другом и вверит ему почетные должности. Но юноша нисколько не внимал... и предал и душу и тело за отеческие законы, призывая Бога»... (VII, 24–37).

Из частных обязанностей человека к самому себе, 2-я Мак. книга указывает на попечение его о душе своей, на необходимость человеку постоянно и стройно раскрывать и усовершенствовать духовные силы души.

Такое, именно, благочестивое с детства воспитание дало возможность старцу Елеазару быть твердым в испытаниях, выпавших на его долю (VI, 23). Мать мучеников. обращаясь к младшему сыну, говорит ему: «Сын! сжалься надо мною, которая девять месяцев носила тебя во чреве, три года питала тебя молоком, вскормила, вырастила и воспитала тебя». Здесь сначала указаны все стадии физического развития и затем добавлено – «воспитала», чем обозначено уже чисто духовное воспитание ребенка, воспитание его души.

Далее 2-я Мак. книга указывает и частнейшие обязанности по отношению к душе, именно: попечение о просвещении разума, попечение о сердце или чувстве и попечение о воле и свободе воли. Попечение человека о просвещении разума своего должно состоять в том, чтобы обогащать разум познанием того, что всего ближе, всего необходимее для человека – познанием Бога, а так как учение о Боге содержится в откровенном учении, в слове Божием или в Священном Писании, или, что то же, в Законе Божием, то изучение Закона Божия и должно быть главным средством к развитию разума. Благочестивое воспитавие старца Елеазара достигалось, именно, изучением «святаго и Богом данного законоположения» (VI, 23); на изучении закона через Моисея воспитывались и все братья-мученики (VII, 30).

Пособием в деле развития разума может служить, по учению 2-ой Мак. книги, и изучение сил и законов природы, показывающих следы премудрости, благости и всемогущества Божия на лице неба и земли и невольно возвышающих дух наш к Богу. «Умоляю тебя, дитя мое, – говорила мать мучеников, – посмотри на небо и землю, и, видя все, что на них, познай, что все сотворил Бог из ничего и что так произошел и род человеческий» (VII. 28).

Полезным и необходимым в деле просвещения разума 2 Макк. книга считает значение истории, из которой, со всею ясностью, можно видеть, каково было положение людей, стоявших вне откровения, и какие великие благодеяния приносила с собою святая вера. Иуда Маккавей, желая убедить своих воинов, «рассказал им и о том заступлении, какое получали их предки, и как при Сеннахириме погублены были сто восемьдесят пять тысяч мужей и о бывшем в Вавилоне сражении против галатов, как они пришли на брань в числе только восьми тысяч с четырьмя тысячами македонян и, когда македоняне смешались, то эти восемь тысяч погубили сто двадцать тысяч, бывшею им с неба помощию и получили великую добычу. Такими рассказами Иуда сделал их неустрашимыми и готовыми умереть за законы и отечество (VIII, 19–21).

Попечение о сердце или чувстве, по учению 2-ой Мак. книги, должно состоять в удерживании низших чувствований и беспорядочных движений сердца в надлежащих пределах и в приведении их в такое подчинение нашему разуму, чтобы они не только не препятствовали человеку в достижении им высших целей, но, напротив, содействовали бы тому. Такой перевес высших стремлений над низшими оказали все мученики и особенно младший, который не внял искушениям Антиоха (VI и VII гл.).

Чувство прекрасного и высокого, как-то благоговейное созерцание величественных дел творения, 2-я Мак. книга считает необходимым для усиления чувств чисто религиозных (VII, 28).

Попечение о воле должно состоять в усовершенствовании ее в добродетелях, даже и до мученической смерти. Свое повествование о смерти Елеазара 2-я Мак. книга закончила так: «Итак скончался он, оставив в смерти своей не только юношам, но и весьма многим из народа, образец доблести и памятник добродетели» (VI, 31).

Таким же идеалом усовершенствования своей воли 2-я Мак. книга представляет и всех мучеников и всех борцов за отеческие законы; с отрицательной стороны такое воспитание воли достигается искоренением различных страстей сердца человеческого (III, 1).

Антиох, Иасон и Менелай являют собой образец людей порочного сердца.

В ряду обязанностей человека к самому себе стоит, понятно, и обязанность в отношении к своему телу и временной своей жизни вообще.

Сама мать мучеников указывает на тщательное физическое воспитание своих детей (VII, 27). Для сохранения здоровья тела необходимо удаляться всех пороков и страстей, которые, погубляя душу, самым разрушительным образом действуют и на тело. Физические страдания Антиоха (IX, 9) были следствием всех его грехов. Но особенною обязанностью человека к своему телу, по учению 2-ой Мак. книги, должно быть соблюдение чистоты тела – целомудрие (IV, 5). Должную дань уважения телу человека 2-я Мак. книга учит воздавать и после смерти человека. Про бывших с Иудою в сражении говорится, что они на другой день пошли, как требовал долг, перенести тела падших и положить их вместе со сродниками в отеческих гробницах (XII, 39). С таким правильным учением об отношении человека к своему телу совсем не гармонирует, в сочувственном тоне переданный тою же 2-ю Мак. книгою, рассказ о самоубийстве Разиса (XIV, 41–16). Самоубийство, с какою бы целью оно ни было совершено, есть дерзкое присвоение себе права и власти, принадлежащих одному Богу.

В связи с вопросом об отношении человека к своему телу стоит вопрос и о том, позволительно ли, по учению 2-ой Мак. книги, человеку пользоваться радостью и удовольствиями жизни. Этот вопрос 2-я Мак. книга разрешает в положительном смысле, когда повествует, что Иуда женился, успокоился и наслаждался жизнью (XIV, 25); но всем этим должно пользоваться, поскольку это не мешает выполнению высших целей человеческой жизни, в противном случае это дело считалось второстепенным. Иуде и его сподвижникам «борьба за жен, детей, братьев и родных казалась делом менее важным; величайшее и преимущественное опасение было за святый храм» (XV, 18).

Что касается болезней нашего тела и всяких несчастий, с нами случающихся, то все это, по учению 2-ой Мак книги, с одной сторопы есть следствие грехов и неправд человека, с другой стороны это есть средство в руках Божиих для вразумления и исправления человека (V, 18–20; IX, 4–5, 12).

К обязанностям человека к самому себе должно отнести то или другое положение в обществе. По учению 2-ой Мак. книги, всякое звание и прохождение определенной должности возможно, но только при условии верности закону Моисееву. Здесь мы встречаем и первосященников (III), и попечителей храма (III, 4), и книжников (VI, 18). и старейшин (XIV. 37). и священников (II, 23), и военачальников (X, 20), и воинов (XV, 7–8), и купцов (VIII, 25), и др.

При прохождении этих должностей, 2-я Мак. книга предлагает каждому иметь доброе мнение о себе в обществе; Разис имел весьма добрую славу за свое доброжелательство (XIV, 37); старец Елеазар был один из первых книжников (VI, 18).

Правильному попечению о чести и общественных преимуществах, 2-я Мак. книга, в лице Иасона, Менелая и др., противополагает честолюбие и искательство, когда чести домогаются только для чести, и для достижения ее позволяются всякие средства (IV, 34).

Далее, человеку, по учению 2-ой Мак. книги, дозволяется обладание имуществом (III, 10), но осуждается незаконный захват чужого богатства (III) и крайнее любостяжание (VIII, 11, 25).

Перейдем теперь к учению 2-ой Маккавейской книги об обязанностях человека к ближним. Здесь, на первом месте, ставится уважение к ближним. В ближнем должно быть уважаемо высокое достоинство природы человеческой, так как Творец мира, Который образовал природу человека, устроил происхождение всех (VII, 23). Вот почему, хотя пороки Антиоха презираются и виушают к себе отвращение (IX), но сам он все же заслуживает сострадание, как несчастный, который не понимает и не хочет хранить своего человеческого достоинства; младший брат из Маккавейских мучеников желает Антиоху, хотя и в муках и карах, исповедать единого истинного Бога (VII, 24, 37). Порок, противный этой добродетели, есть неуважение, по которому за ближним не хотят признать никакого достоинства. Так именно обращался Антиох с иудеями, приказывая убивать их, если они не откажутся от своей веры и своих убеждений (VI и VII).

Уважая своего ближнего, человек, тем самым, уже и любит его, так как любовь к ближнему состоит в желании ему всякого блага и в стремлении всяческим способом содействовать его благосостоянию душевному и телесному. Конечно, 2-я Мак. книга дает нам учение о любви к ближним не в той форме и степени, в какой известна она нам, христианам, т. е. в смысле любви к врагам, ибо последнее составляет особенную черту христианской любви к ближним. но об отдельных видах любви к ближним, доступных ветхозаветному человеку, 2-я Мак. книга говорит достаточно ясно. Из отдельных видов любви к ближним, 2-я Мак. книга отмечает справедливость и милосердие. Насколько справедливость выражается в сообщении ближним наших мыслей, она есть правдивость или истинность; насколько она выражается в наших чувствованиях к ближним, она есть искренность; а насколько она выражается в практических действиях и отношениях наших к ближнему, она есть честность. Речи мучеников: Елеазара, братьев и матери их полны истины и чужды всякого притворства, обмана и лицеприятия (VI и VII); напротив, поступки язычников отличаются вероломством (XV, 10). Искренностью, согласием и миролюбием дышат отношения иудеев к язычникам, про иоппийцев же говорится в книге, что они совершили следующее безбожное дело: они пригласили живущих с ними иудеев с их женами и детьми войти в приготовленные ими лодки, как бы не имея против них никакого зла; когда же они согласились, ибо желали сохранить мир и не имели никакого подозрения, тогда, по общему приговору города, иоппийцы, отплывши, потопили их, не менее двухсот человек; поступок этот называется жестокостью (XII, 3–5). Речь Алкима в собрании совета перед царем Димитрием полна притворства и крайнего лицемерия; этот его поступок, очевидно, и отмечается автором книги, как поступок нечестный (XIV, 3–2). Точно также и поступок бывших с Симоном, за деньги отпустивших врагов, называется прямо предательским (X, 19–21). Точно таков же поступок и Иасона, нещадно производившего кровопролитие между своими согражданами (V, 6).

Другой вид любви к ближним – милосердие. Милосердие к ближним, или благость, выражается в следующих формах: утешение больных и опечаленных, благотворительность нуждающимся (духовно или телесно), терпение к согрешающим и прощение провинившимся против нас. О милосердии первого рода ясно говорит поступок Иуды, который после победы над Никанором при помощи Бога, начавшего являть иудеям милосердие, и сам поспешил также оказать дела милосердия: после субботы он уделил из добычи увечным, вдовам и сиротам... (VIII, 28).

Пример же прощения согрешающим против нас, являет собою младший из мучеников-братьев: предупреждая Антиоха, что он по суду Божию понесет праведное наказание, младший брат лично от себя прощает Антиоха, ибо высказывает ему пожелание самого лучшего блага – исповедания им единого Бога (VII, 37).

Наряду с уважением и любовью – обязанностями человека, по отношению к ближним общего характера – 2-я Мак. книга отмечает также обязанности человека по отношению к ближним и частного характера, каковы: попечение о душе ближних, т. е. о просвещении ближних и об утверждении их в доброй нравственности, попечение о здоровье и имуществе их и попечение о чести ближних.

Нежное и горячее попечение о просвещении ближних и об утверждении их в доброй нравственности, являет собою старец Елеазар. Он хорошо понимал трудность этой обязанности, почему прежде старался сам приобрести и усвоить здравые и основательные понятия о необходимых и спасительных истинах, – ибо был он из первых книжников, муж, уже достигший старости (VI, 18). Елеазар явил собою пример, или, вернее, идеал учителя ближних. Это хорошо видно из следующих слов Елеазара: «Мужественно расставаясь теперь с жизнью, сам я являюсь достойным старости, а юным оставляю добрый пример охотно и доблестно принимать смерть за досточтимые и святые законы» (VI, 27–28).

Желанием просвещения ближних дышит и речь Иуды Маккавея к воинам (VIII, 17–21). Таким же ревнителем закона, попечителем о соплеменниках и благодетелем города, имевшим в виду пользу каждого и всего народа, был первосвященник Ония, который, за это попечение о ближних, умер смертью мученика (IV, 2, 5, 34).

Обязанности просвещения ближних противополагается ложь или произвольное искажение истины, с намерением обмануть ближних и ввести их в заблуждение и через то причинить им вред. Лживы были речи Алкима, в чем убедился даже и Никанор (XIV, 5, 11, 24).

Обязанности же распространения и утверждения между ближними нравственности, противополагаются беспечность и нерадение о нравственном состоянии ближних и, в особенности, соблазн. Про Иасона 2-я Мак. книга говорит, что он, нарушая законные учреждения, вводил противные закону обычаи. Намеренно под самою крепостью построил он училище для телесного упражнения юношей и, привлекши лучших из юношей, подводил их под срамную покрышку. Так явились склонность к эллинизму и сближение с иноплеменничеством, вследствие непомерного нечестия Иасона, этого безбожника, а не первосвященника, так что священники перестали быть ревностными к служению жертвеннику (IV. 12–14).

Далее, частною обязанностью по отношению к ближним является попечение о жизни, здоровье и имуществе ближних. Всем этим прославился тот же благочестивый первосвященник Ония, который заботился так усердно и о спасении своих ближних (IV, 2–5, 33); он явился ревностным хранителем имущества вдов и сирот (III, 10–12), защищая их от притязаний царя и его посланного – Илиодора; заботою о сохранении здоровья ближних отличался и Иуда Маккавей (VII, 30). Иуда Маккавей даже и во время войны щадил врагов, проявлявших ему покорность (XII, 29–31).

Обязанности хранить здоровье и имущество ближних 2-я Мак. книга противополагает небрежение о жизни, здоровье и имуществе ближних: воровство и, в особенности, человекоубийство, которое есть насильственное прекращение жизни ближнего без всякого на то права.

Иасон и Менелай, видимо, не жалели народных денег, когда прибавляли царю целыя сотни талантов серебра за право быть первосвященниками (IV, 8, 24). Менелай ие стеснялся на народные деньги производить подкупы (VI, 45). Он, похитив из храма золотые сосуды, употребил их на подкупы и подарки, при этом часть их продал в Тире (IV, 32).

Также Лисимах, с соизволения Менелая, украл множество золотых сосудов (IV, 39–40). Далее, Менелай, удержав за собой подкупами власть, сделался даже жестоким врагом граждан; по просьбе Менелая Андроник убил первосвященника Онию (IV, 34). Но еще большею порочностью, в этом отношении, отличался Иасон, нещадно производивший кровопролитие между своими согражданами (V, 6), не говоря уже о том. что он многих разорил, изгнав из отечества (V, 9). Но по человекоубийствам и всяким злодеяниям 2 Maк. книга особенно отмечает хорошо уже известного нам Антиоха Епифана (VI, VII).

В тесной связи с заботою о здоровье и имуществе ближнего стоит забота о чести и добром имени ближнего. Все мученики Маккавейские и все борцы за отеческие законы ревновали именно о чести имени своего народа – своих ближних.

Менелай же, Иасон, Алким и др., им подобные, напротив, на ряду с подкупами употребляли клевету и злоречие. Для характеристики клеветы и ее погубных, для благосостояния ближнего, целей, достаточно вспомнить речь Алкима в собрании совета перед царем Димитрием и то, как Симон клеветал на Онию (XIV, 5–11; IV, 1).

Кроме указанных нами частных обязанностей по отношению к ближним, 2-я Мак. книга говорит еще о частных обязанностях другого рода, кои определяются различными состояниями и отношениями, в какие поставляются люди в жизни. Эти состояния и отношения, обыкновенно, бывают троякого рода: каждый человек может быть рассматриваем или как член церкви, или как член гражданского общества, или как член семейства. Отсюда, частные обязанности каждого человека к ближним разделяются на обязанности в отношении церковном, в состоянии гражданском и в обществе домашнем или семейном.

Исследуемая нами 2-я Мак. книга, обязанности к ближним, в отношении церковном и в состоянии гражданском не рассматривает отдельно, так как всюду проводит идею иудейско-теократического мировоззрения, по которой весь Израиль– Божий удел, Божье достояние⁴⁴⁸.

Лица священной иерархии, будучи непосредственными слугами Божиими, в тоже время, являются и светскими начальниками над народом. Итак, 2-я Мак. книга, рассматривая частные обязанности к ближним в церковно-гражданском отношении, останавливается на взаимных отношениях между иерархией и народом.

Иерархия ветхозаветная, по учению 2-ой Мак. книги, состоит из первосвященника и священников. Первосвящениик является главным посредником между Богом и народом. Илиодору от Бога предстали юноши и сказали ему: «Воздай великую благодарность первосвященнику Онии, ибо для него Господь даровал тебе жизнь» (III, 33). Первосвященник приносит умилостивительную жертву за грехи народа (III, 33); первосвященник является главным хранителом храма Иерусалимского и всех сокровищ, в нем находящихся (III, 10–15); первосвященник учит и управляет народом и непосредственно и через священников (IV, 13–14); первосвященник принимает послов от царей, коим, в политическом отношении подчинялись евреи (III, 9); первосвященник же отправляется к царю для разбора недоразумений своих с народом (IV, 5), от которого (царя) и получает, за известную сумму денег, право быть первосвященником (IV, 8, 24). Священники, уже в зависимости от первосвященника (IV, 14), приносили жертвы и также молились за народ (III, 15), они же, при жертвоприношениях, воспевали торжественные песни (I, 30). Народ был в послушании у своих первосвященников (III. 16–20).

Около первосвященников, по учению 2-ой Мак. книги, стоят старейшины (XI, 27), в военное же время выступал из народа вождь, как, например, Иуда Маккавей, который руководил воинами, говорил им речи перед битвой (XV, 8–11); он же входил в переговоры с неприятелем и заключал мир (XIV, 20–23); он же производил и суд как над своими воинами (X. 22), так и над пленными врагами (ХV, 29–33).

Иуда Маккавей являлся, как и первосвященник, посредником между Богом и народом (XV, 12–17). Из обязанностей к ближним, в обществе домашнем или семейном, 2-я Мак. книга указывает на взаимные обязанности родителей и детей. По учению 2-ой Мак. книги, обязанность родителей по отношению к детям – вскармливать и воспитывать их. Мать мучеников говорит младшему сыну: «Сын! сжалься надо мною, которая девять месяцев носила тебя во чреве, три года питала тебя молоком, вскормила и выростила и воспитала тебя» (VII, 27). Судя по тому, что все дети ее охотно отдали душу и тело за закон, данный через Моисея, не трудно видеть, что воспитание детей было религиозно-нравственное. Видно это и из того, что 2-я Мак. книга говорит с негодованием об устройстве Иасоном, под крепостью, училища для телесного упражнения юношей, вследствие чего явилась склонность к эллинизму (IV. 12). Из поступков еврейских женщин, из речей и мученической смерти матери Маккавеев не трудно заключить, что таковое же религиозно-нравственное воспитание было еврейских детей и женского пола (III, 19; VI, 10). Обязанность детей к родителям заключается, по учению 2-ой Мак. книги, в почтительности и послушании. Младший брат из мучеников даже не дал договорить матери, умолявшей его принять мучение – «когда она еще продолжала говорить, юноша сказал: чего вы ожидаете? Я не слушаю повеления царя»... (VII. 30).

Приведем, наконец, нравственное учение 2-ой Мак. книги об отношении к неверующим и иноверцам. Общая для всех обязанность сохранять веротерпимость состоит в том, чтобы не стеснять свободы совести иноверцев, быть снисходительными к религиозным их убеждениям, иметь снисхождение к самым их заблуждениям, слабостям и недостаткам и не позволять, по отношение к иноверцам, никаких мер насилия и преследования. Сохранение веротерпимости не дает, конечно, права человеку оставаться равнодушным к заблуждениям ближнего; напротив, оно налагает прямую обязанность стараться о вразумлении ближних и обращении их на путь истины. При исполнении этой обязанности, в отношении к иноверным, неверующим и заблуждающимся, особенно должно остерегаться, чтобы и самому не увлечься их заблуждениями. Понятно, что такое отношение к иноверцам возможно только при политическом равенстве всех членов известного общества между собою и особенно тогда, когда иноверцы являются в известном обществе и в меньшем числе и с меньшими правами. Но при других отношениях, когда иноверцы являются в обществе господствующими, тогда, очевидно, людям, исповедуюшим истинную религию, всю силу свою нужно употреблять на то, чтобы сохранить свою веру от влияния иноверцев, особенно когда последние стремятся к такому влиянию или даже – к прямому гонению истинной веры.

В таком, именно, положении оказались палестинские иудеи, за период времени, описываемый 2-ю Мак. книгою. Эллинская цивилизация и культура в лице сирийских завоевателей относилась самым оскорбительным образом к религиозному чувству палестинских иудеев.

Так, про Антиоха говорится, что он «послал одного старца, афинянина, принуждать иудеев отступить от законов отеческих и не жить по законам Божиим, а также осквернить храм Иерусалимский и наименовать его храмом Юпитера Олимпийского, а храм в Гаризине, так как обитатели того места пришельцы, храмом Юпитера Странноприимного. Тяжело и невыносимо было для народа наступившее бедствие. Храм наполнился любодейством и бесчинием от язычников, которые, обращаясь с блудницами, смешивались с женщинами в самых священных притворах и вносили внутрь вещи недозволенные. И жертвенник наполнили непотребными, запрещенными законом вещами. Нельзя было ни хранить субботы, ни соблюдать отеческих праздников, ни даже называться иудеем. С тяжким принуждением водили их каждый месяц, в день рождения царя, на идольские жеривы, а на праздник Диониса принуждали иудеев в плющевых венках идти в торжественном ходе в честь Диониса. Такое повеление вышло и соседним эллинским городам, по наущению Птоломея, чтобы они так же действовали против иудеев и заставляли их приносить идольские жертвы, а не соглашавшихся переходить к эллинским обычаям убивали, Тогда-то можно было видеть настоящее бедствие. Две женщины обвинены были в том, что обрезали своих детей; и за это, привесивши к сосцам их младенцев и пред народом проведши по городу, низвергли их со стены. Другие бежали в ближние пещеры, чтобы втайне праздновать седьмый день, но, быв указаны Филиппу, были сожжены, ибо неправедным считали защищаться по уважению к святости дня (VI, 1–11).

Если к приведенному добавим те пытки и мучения, коим Антиох подверг Елеазара, братьев-мучеников и их мать, то более жестокого гонения и преследования за веру, со стороны иноверцев, трудно себе даже и представить. При таких условиях вполне понятно, что 2-я Мак. книга, по разбираемому вопросу, говорит только об одном, – чтобы всеми мерами оберегать свою веру от влияния иноверцев и защищать центр иудейского культа – священный храм от них, даже и с оружием в руках. «Тогда, – говорит книга, – Маккавей собрал бывших с ним, числом шесть тысяч, мужей и увещевал их не страшиться врагов и не бояться множества язычников, неправедно идущих на них, но мужественно сражаться, имея пред глазами неправедно нанесенное ими оскорбление святому месту и разорение поруганного города и нарушение праотеческих учреждений» (VIII, 16–17).

Всякое сношение иудеев с иноверцами, поскольку те продолжали преследовать иудейскую веру, считалось осквернением (V, 27). Но как только иноверцы прекращали гонение на веру иудеев, последние клали свое оружие и вступали с ними в договоры (XI) и предавались мирным занятиям. И вообще, если иноверцы в каком-либо месте относились к иудеям с «благорасположением», то и иудеи платили им тем же (XII, 29–31; ХІV, 20–25). Но все это продолжалось только до того времени, когда иноверцы не трогали веры иудеев, в противном случае снова возгоралась борьба и даже ненависть к иноверцам. Про Никанора говорится, что он душевно расположился к Иуде, ничего не стал делать неуместного, и началась для обоих народов – и сирийцев и иудеев – мирная жизнь. Но как только Никанор, под давлением Димитрия, переменил свое отношение к иудеям и пригрозил сравнять с землей храм Божий, раскопать жертвенник и воздвигнуть, вместо него, славный храм Диониса, сейчас же снова возгорелась борьба между иудеями и иноверцами. Когда же в этой борьбе сирийцы были побеждены и сам Никанор был убит, то тот же Иуда, который прежде входил в переговоры с Никанором и примирялся с ним, теперь «дал приказание, чтобы отсекли голову Никанора и руку с плечом и несли в Иерусалим. Пришед туда, он созвал одноплеменников и поставил пред жертвенником священников, призвал и тех, которые находились в крепости. И, показав голову скверного Никанора и руку злохульника, которую он простирал на святый дом Вседержителя и превозносился, приказал вырезать язык у нечестиваго Никанора, и, раздробив его, разбросать птицам, руку же безумца повесить против храма» (ХV, 80–38).

Но и при всей ненависти к иноверцам, когда с их стороны грозила опасность отечественной вере или шло прямое гонение на веру иудеев, последние, даже во время пыток и мучений за веру, относясь с крайним презрением к эллинской цивилизации и языческим верованиям, к исповедникам их, все-таки не оставались равнодушными, и сами, расставаясь с жизнью, своим мучителям желали обращения на путь истины. Самый младший брат из Маккавеев в своей предсмертной речи призывает Бога, чтобы Он скоро умилосердился над народом и чтобы Антиох, хотя в муках и карах, исповедал, что Он един есть Бог (VII, 37).

Представленное нами догматическое и нравственное учение 2-ой Маккавейской книги достаточно ясно говорит о том, как и насколько отразилось ветхозаветное домостроительство Божие в сознании автора книги. За некоторыми исключениями (например, рассказ о самоубийстве Разиса, переданный в сочувственном тоне), учение 2-ой Мак. книги верно отображает в себе ветхозаветное Божие домостроительство. И с этой стороны, исследуемая нами книга, имеет, конечно, то богословское значение, что свидетельствует о верности иудеев послепленного периода закону Моисееву и отеческим преданиям. Но несомненно, что догматическое и нравственное учение 2-ой Мак. книги имеет особое богословское значение, как точная характеристика состояния и мировоззрения, собственно, палестинских иудеев.

Мы уже выше говорили, что после плена Вавилонского часть иудеев переселилась в Египет как в Александрию, главный центр эллинской цивилизации, так и в другие, вновь основанные, города с кипучею торговою деятельностью. Таким образом, иудеи после плена Вавилонского разделились на две половины – иудеев палестинских и иудеев александрийских; центром первых был Иерусалим, а центром вторых – Александрия. Указали также мы и на образование, за это время, у иудеев богословской литературы двух направлений – иудейско-александрийской и иудейско-палестинской, благодаря чему даже и греческий язык, употреблявшийся в той и другой литературе, получил в каждой своеобразный отпечаток. Сказали мы и о том, какие условия способствовали выработке особого мировоззрения иудеев александрийских и как отразилось это в их литературе. Но несомненно также, что особенное положение и палестинских иудеев, за этот период, не могло не повлиять на их мировоззрение, а это последнее должно было отразиться и, действительно отразилось, в догматическом и нравственном учении 2-ой Мак. книги, как произведения палестинского иудейства, написанного в Палестине в конце 2-го века до P. X.

По приведенному нами догматическому и нравственному учению 2-ой Маккавейской книги и по всему ее содержанию, состояние и мировоззрение палестинских иудеев, за последние два века до Рождества Христова, представляются в таком виде. Палестинские иудеи живут в родной стороне, где священный град Иерусалим и каждое место живо напоминают им их отечественную историю; живут палестинские иудеи вблизи благоговейно чтимого ими храма Божия, как единственного на всей земле (III, 12) места благодатного присутствия Его, под глубокими впечатлениями каждодневно совершающегося в нем богослужения, с его священными, религиозно-патриотическими песнопениями и торжественными жертвоприношениями. Все палестинские иудеи составляют одно цельное, одноплеменное и единоверное, одинаково настроенное и одинаково воспитанное общество, одну нацию. Эта нация управляется от имени верховного Владыки мира и Царя Израилева видимыми представителями и священнослужителями Его – первосвященниками по законам, данным Самим Богом (IV, 17). Со времени греко-македонского владычества, палестинские иудеи входят в многоразличные соотношения с господствовавшими над ними эллинами. Но палестинские иудеи познали, уже в плену Вавилонском, горьким опытом, какое неоцененное благо, для них, заключается в верности завету Иеговы и какое великое зло – в союзах с языческими народами; они хорошо знали, что как только они изменят Иегове и забудут Его закон, то неизбежно станут рабами азиатских деспотов, а потому они употребляют все силы свои, чтобы сохранить религиозно-национальный характер свой во всей целости и беспримесной чистоте. Поселившись после плена снова в земле своих отцов, палестинские иудеи стараются тесно соединить, в своем сердце, религию с патриотизмом, веру и любовь к Богу – с любовью к отечеству (XIV, 14).

В Палестине иудей представлял себя вастояшим господином своей отечественной страны; отсюда у него, естественно, было страстное стремление к политической независимости. Но так как, палестинским иудеям, в послепленное время, все-таки не удавалось освободиться, совершенно, от власти иноземцев, то они, естественно, переживали тяжелое и горькое чувство, порождаемое исполненным глубоких противоречий религиозно-политическим своим положением. Палестинские иудеи, с одной стороны, по духу сознавали себя выше всех других народов, многобожие и идолопоклонство которых, в их глазах, справедливо, представлялось глупым и омерзительным (XV, 32); они чувствовали себя единственным богоизбранным и богоугодным народом, уделом Божиим, народом святым (II, 17; XIV, 15; XV, 24); но, с другой стороны, они хорошо видели, что они только игрушка в руках азиатских деспотов, что они должны были подчиняться язычникам, подчиняться тем, кого они, естественно, презирали. Это тяжелое и горькое чувство особенно стало раздражительным у палестинских иудеев со времени греко-македонского владычества, и у них стала развиваться ненависть к чужестранцам; на всякий элемент, особенно эллинский, вторгавшийся в их среду, палестинские иудеи смотрели не иначе, как на врага своего отечества, a вместе с тем и врага своей веры. Тем более и естественнее развивалось такое чувство у палестинских иудеев, что эллинская цивилизация и культура, в лице сирийских властителей, действительно заявила себя, в отношениях к иудейским верованиям, законам и народным обычаям, в формах самых отталкивающих, грубо насилующих и оскорбляющих национально-религиозное их чувство, или в формах увлекательных только для одной чувственности, что вносило в жизнь иудеев одну порчу и растление нравов (IV, 13–15). Сирийский эллинский цивилизатор палестинских иудеев Антиох Епифан представлялся им не иначе, как врагом Божиим и Его царства, «противоборствующим Богу», a иудейская партия эллинистов, которая, не столько по внутренней разумно сознанной потребности духа, сколько по внешним политическим расчетам и, еще более, по видам личного властолюбия, вопреки настроению общенародного духа, усиливалась ввести в народную жизнь формы эллинской жизни, как-то: гимназии, празднества и церемонии в честь богов (IV, 12–13; VI, 7 ), – заклеймена была позорным именем беззаконников и предателей отечества (IV, 10) и др.

Таким образом, стремление к возможной целости и беспримесной чистоте своей национальности и своей веры, с отрицанием всего инородного, как языческой нечистоты, составляет постоянную характеристическую черту палестинского иудейства, за обозреваемый 2-ою Мак. книгою период времени. Почтенный иудейский ученый Монтефиоре верно утверждает⁴⁴⁹, что после Вавилонского плена в сопутствие и под влиянием многоразличных обстоятельств родился на свет тот «типически» иудей, который не интересовался ни политикой, ни литературой, ни философией, ни искусством; он знал только одну Библию, чтением которой исчерпывался весь его духовный интерес. Это исключительно консервативное направление иудейского духа в Палестине, общее палестинским иудеям (за исключением единичных случаев), с особенною силою развито было в многочисленном образованном классе иудеев, который стоял во главе народного образования и был главным двигателем и руководителем народа, пользовавшимся, со стороны последнего, большим уважением (VI, 18; XIV, 37), в классе книжников и законннков палестинских, этих строгих блюстителей закона, ревнителей отеческих преданий, страстных патриотов и врагов всего иноземного.

Конечно, в этом строго консервативном направлении палестинских иудеев и состоит главное его достоинство и его историческое значение. Через этот консерватизм достигалась одна из существенных целей, входящих в божественное предназначение еврейского народа, именно – сохранение в человечестве и для человечества, насажденной в еврейском народе истинной приготовительной религии со всеми ее существенными элементами: верою в Бога Творца и Промыслителя мира, сознанием греха и удаления человека от Бога и надеждою обетованного искупления и примирения с Богом.

Но, в этом же консервативном направлении палестинских иудеев, доведенном ими до крайности, заключается и главный его недостаток, сделавший палестинских иудеев неспособными к дальнейшему духовному развитию.

Палестинские иудеи не только стремились к верному и точному сохранению в жизни всех установленных законом форм жизни, во всей их целости до мельчайших подробностей, но в этом одном поставляли и всю цель своей жизни, все свое моральное достоинство; особенно, в лице своих книжников и законников, они дошли до того, что на установленные законом формы жизни стали смотреть не как на временные, только приготовительные, а как на постоянные нормы жизни, имеющия безусловную нравственную цену, почему и привязались к этим формам всем сердцем своим так, что эти формы жизни закрыли собою пред ними доступ к высшему духовному совершенству, вследствие чего палестинские иудеи потом и оказались неспособными усвоить новое совершеннейшее откровение Божие, принесенное на землю Мессиею – Иисусом Христом. Исполняя до точности различные предписания закона и со страхом удаляясь от соприкосновения со всем, что вне закона и отеческих преданий, как от нечистоты, придумывая для себя сверхдолжные дела и добродетели и строго их исполняя, палестинские иудеи и, особенно их книжники и законники, стали воображать себя совершенно праведными и чистыми перед Богом, вполне богоугодными сынами Божиими и ожидали себе только награду за свою святость; они, очевидно, нисколько не думали о внутреннем спасении своего духа от греха, о духовном искуплении и примирении с Богом. Твердо помня только одно, что они – «избранный народ», которому должны послужить все другие народы, иудеи сильно развили в себе узкий религиозный эгоизм, украшенный пышными цветами фанатизма и высокомерия. О таком, именно, направлении мыслей и религиозного чувства палестинских иудеев послепленного периода, ясно свидетельствует полное отсутствие, в исследуемой нами 2-ой Мак. книге, какого-либо точно высказанного мессианского упования⁴⁵⁰. Все это явилось результатом особо сложившихся условий в жизни палестинских иудеев послепленного периода.

Этот существенный недостаток мировоззрения палестинских иудеев и условия, способствовавшие его появлению и развитию, и отобразились в литературе палестинско-иудейской послепленного периода и, в частности, в разбираемой нами 2-ой Мак. книге.

Таким образом, богословское значение 2-ой Мак. книги заключается не только в том, что она, за некоторыми исключениями, верно отобразила в себе ветхозаветное домостроительство Божие так, как последнее раскрыто в боговдохновенных книгах, но и в том, что она отобразила в себе состояние и мировоззрение иудеев, собственно палестинских, в послепленный период их жизни, и, еще частнее, 2-я Мак. книга имеет то значение для богослова, что дает ему ключ к разумению того, на первый раз загадочного, факта, каким образом иудеи, народ, Богом избранный, Богом хранимый, народ – ревнитель Моисеева закона и его различных постановлений, народ, существенное предназначение которого было сохранить веру в Искупителя и, когда Он придет, принять Его, каким образом такой народ дошел до такого состояния, что не принял явившегося в среде его Иисуса Христа, отверг Его проповедь и Самого Его распял на кресте.