Книга 6 (Год 313–325). I. Константин Великий приходит к православию (год 313–321)

Империя Римская в 312 году была еще разделена между Максимином Даиа, властвовавшим в Азии, Максентием, сыном Максимиана Геркула, царствовавшим в Риме, Константином или Константином Великим, преемствовавшим отцу своему Константцию Хлору в управлении Галлией и прочими северными провинциями и, наконец Лицинием, которого Галерий взял в сотоварищи и управлявшим Паннонией и Ретией. Старый Диоклетиан жил еще в забвении и в неизвестности.

Максимин и Максентий соединились против Константина, согласившимся с Лицинием, которому отдал сестру свою в супружество. Лициний выступил против Максимина и победил его. Этот тиран, пораженный десницей Божией, как Галерий, подражая ему, прежде смерти своей издал эдикт, благоприятствовавший христианам.⁵⁶⁷ Константин же пошел на Рим против Максентия, который был побежден и утонул в Тибре. Константин, провозглашенный от сената первым Августом, приказал разрушить знаки Максимиана и Диоклетиана. Последний, узнав это, умер с горести. Константин и Лициний одни только остались властителями Империи; но последний, завидуя Константину, объявил ему войну, продолжавшуюся до 324 года. Тогда Константин, пощадивший жизнь его, после победы над ним, узнав, что он интригует и старается найти способы возобновить войну, приказал его задушить и остался один императором римским.

Когда Константин шел на Рим против Максентия, то был еще язычником, но воспоминание об отце и собственное настроение уже располагали его к христианам. Чудесное событие, тогда бывшее, доказало, что он был избран Богом даровать мир Церкви и пособствовать могуществом своим придать христианству новое значение в мире. Константин сам рассказывал Евсевию Кесарийскому это событие, подтвердив клятвой.⁵⁶⁸

Понимая, что для победы над сопротивником ему необходимы не только войска, но и помощь Божия, он размышлял к какому Богу прибегнуть. Ему пришла мысль, что все императоры, покланявшиеся многим богам, бедственно умерли, тогда, как отец его, покланявшийся всегда только Единому, был всегда счастлив. Он заключил из того, что, подобно отцу своему, следует покланяться только единому Богу. Вследствие того начал Его молить проявить Себя и его покровительствовать. В этих мыслях, около половины дня и когда солнце уже начинало склоняться, он увидел на небе блестящий крест с надписью: τουτφ Υκα.⁵⁶⁹ Воины видели то же и все были изумлены.

Константин размышлял,⁵⁷⁰ что может значить это видение. Ночью, во сне, явился ему Христос с тем же светлым знамением и повелел ему приказать сделать подобное для хоругви в сражениях. С утра рассказал Константин друзьям своим о случившемся, приказал призвать мастеров работать из золота и драгоценных камней и, севши среди них, подробно описал им виденное.

Впоследствии Евсевий видел эту священную хоругвь.

Она состояла из довольно длинного древка, покрытого золотом с поперечником, придававшим ей вид креста. На конце древка был венец из золота и драгоценных камней, в котором находились две первоначальные греческие буквы имени Иисуса Христа: X. Р., так что вторая помещалась на первой. Этот монограмм Христа сделался весьма употребительным и Константин носил его с того времени постоянно на своем шлеме.

От поперечника на кресте спускался пурпуровый плат, усеянный драгоценными камнями, перемешанными с золотом, удивительной работы, и сиявшими изумительным блеском.

Над платом, между поперечником креста и монограммом Христа находились изображения императора и его двух сыновей.

В последствии император приказал сделать подобные хоругви для всего своего войска.

Пока занимались этой работой, Константин призвал священников христианских, спрашивая их, что означает бывшее ему таинственное видение и что за Бог, явившийся ему? Они отвечали, что это единородный Сын Божий и что знак этот есть знамение победы, одержанной Им над смертью. Они поучали его о причинах пришествия Сына Божия в мир и о таинстве воплощения.

Константин с жадностью внимал поучениям; читал священные книги при руководстве священников и принял тогда решимость покланяться единому, явившемуся ему Богу.

Константин, уверенный в покровительстве Божием, смело пошел на Максентия. Сделавшись же властителем Рима, он воздвигнул там себе статую, ясно доказывавшую его христианство.⁵⁷¹ Он изображался с крестом в руке, а на пьедестале была надпись: «Сим спасительным знамением – знамением истинного мужества, я освободил град ваш от власти тиранов, возвратил сенату и народу римскому свободу, честь и великолепие».

Лициний после победы Константиновой прибыл в Италию, где женился на сестре сотоварища своего, на Констанции. Оба императора немедленно обнародовали эдикт в пользу христиан.⁵⁷² Они объявили, что даруют им полную свободу следовать их верованию и уничтожают все эдикты, против них обнародованные. Они решили, что все имения, отобранные от частных лиц, будут им возвращены и что равным образом будут возвращены общественные их здания и имения, а казна должна будет удовлетворить обязанных все это возвратить.

Многие секты, а особенно Донатисты африканские предъявили требования на имения, принадлежавшие христианским общинам, и по этому случаю императоры писали проконсулу Анулину, что имения должны быть возвращены Церкви кафолической.⁵⁷³ Выражение это замечательно и служит доказательством, что сект не смешивали с истинной Церковью, отличавшейся своим именованием кафолической, то есть имевшей за себя преемство и всемирность.

Лициний изменил свои убеждения о терпимости и преследовал христиан во время борьбы своей с Константином, но сам Константин всегда к ним благоволил. Под покровительством его церкви были восстановлены из развалин, и даже он сам содействовал их восстановлению и распространению; повелевал созидать новые и одарял их имениями. За ним следовали всегда епископы; их бедное одеяние не препятствовало ему приглашать их к своему столу.⁵⁷⁴ Вскоре епископы стали на Соборах рассуждать о делах церковных. Константин сам даже созывал Соборы, когда то считал нужным, и казался как бы всемирным епископом, установленным Самим Богом.⁵⁷⁵ Во всех провинциях верующие исполнились радости, видя, что церкви их восстановляются более пространными и великолепными нежели прежде, епископы их окружаются почестями и что дары стекаются на дела благочестия.⁵⁷⁶ Во всех городах были праздники по случаю восстановления и освящения новых церквей. На торжества эти собирались епископы, стекались чужестранцы и все верующие находили случай доказать единение, между ними существовавшее. Святой Дух давал ощущать Себя всем членам Церкви; все имели как бы одну душу и сердца их сливались вместе с голосами при пении славословий Господу.⁵⁷⁷

Евсевий, передавший все эти подробности, служил искренним истолкователем чувств братии, говоря:⁵⁷⁸ «Воспойте Господеви песнь нову, хвалите Его в силах Его, хвалите Его по множеству величествия Его, хвалите Его во всех языцех. Смело можем мы повторить эти слова Писания, потому что, благодарные Богу, после жестоких испытаний, были свидетелями того, нам даровано было видеть и слышать то, чего многие из святых мучеников Божиих, не взирая на все желания их, не слышали и не видали. Взятые с земли, они наслаждаются ныне божественным блаженством на небе, но мы также пользуемся ныне блаженством большим того, какого могли желать в этом мире. С удивлением взирая на чудеса благости Божьей, вместе с пророком можем воскликнуть: «Приидите и видите дела Божие, яже положи чудеса на земли, отъемля брани до конец земли, лук сокрушит и сломит оружия и щиты сожжет огнем (Пс. 45:9). С радостью видим слова эти исполнившимися среди нас. Род нечестивых исчез с лица земли с быстротой, напоминающей слова пророческие: «Видех нечестивого превозносящася и высящася яко кедры Ливанские; и мимо идох, и се не бе, и взысках его и не обретеся места его (Пс. 36:36). Мы видим, как над всей Церковью Христовой во всем мире блистает ясный день, не затемняемый никаким облаком, и как Богу благоугодно было, чтобы торжество наше не возбуждало зависти язычников, но чтобы они участвовали во всех благах, на нас изливаемых.

«Сколь счастливы мы, видя эти места, прежде опустошенные, как, после долгого грабительства, ныне снова ожившими! видя храмы Господни, возникающими из развалин, восстающими в большом величии и украшенными с большим великолепием!

«Освящения этих новых церквей, частые собрания епископов, стечение богомольцев из самых отдаленных стран, любовь, царствующая между различными народами, священное согласие, существующее между всеми членами тела Христова, живущими одним духом, имеющими то же усердие в вере и воспевающими Господу те же хвалы – вот то удивительное зрелище, какое нам представляется. Председатели Церквей и верующие соревнуют между собой, одни в точном исполнении своих обязанностей по совершении божественных таинств, по соединению пения псалмов и гимнов, по божественному преданию с церковным богослужением и таинственными изображениями страданий Господних; другие же, славословя Бога от всего сердца и воздавая Ему благодарения, как подателю всех благ».

Между церквами, в то время освященными, Евсевий упоминает,⁵⁷⁹ особенно о Тирской; он сохранил для нас слово, произнесенное им по этому случаю в присутствии Павлина, епископа того города, и описание самой церкви.

Это первое описание храма, которое находим в исторических памятниках первых трех столетий, История обязана занести в свои страницы, тем более, что подробности, встречающиеся в различных писаниях четвертого столетия, заставляют вообще предполагать, что большая часть церквей была построена по планам, одинаковым с планом храма Тирского, и что он представлял совершенный образец прочих.

Новая церковь была воздвигнута на месте, занимаемом прежнюю; но в более обширных размерах. Каменная ограда отделяла ее от окружающих строений. На восток возвышался пространный притвор и столь возвышенный, что был видим издалека и, казалось, приглашал язычников направляться к церкви. Из притвора вступали не прямо в самую церковь, но в квадратное пространство, обнесенное колоннами. Между ними находилась деревянная, резная и прозрачная перегородка; середина квадрата была открыта и там, против дверей церковных, находился фонтан для омовений: верующие могли там приготовиться для входа в святилище, а оглашенные там прилично стоят. За этой галереей следовала церковь; в нее входили тремя дверями, находившимися рядом и на Восток, как вход в притвор. Средняя была выше и шире остальных, медная, с украшениями из железа и резьбой. Каждая из боковых дверей вела в галерею, над которою были окна из резного дерева, разливавшие ярый свет на внутренность здания. Эта внутренность, или среднее пространство, соответствовала средней двери и была богато украшена; она поддерживалась высокими колоннами, и покрыта была досками из кедров ливанских.

В глубине здания находились возвышенные седалища для председательствующих, то есть для епископа, пресвитеров и диаконов, в остальной же части пространства были постановлены скамейки для верующих. Но для того, чтобы святилище было недоступно для мирян, то окружено было деревянной перегородкой искусной работы.

Вся церковь вымощена была мрамором. Снаружи, по бокам, находились пространные залы, дверями соединявшиеся с самой церковью. Залы эти назначались преимущественно для тех, кого следовало крестить.

Начало слова, произнесенного Евсевием при освящении этого великолепного храма, имеет большое историческое значение, в нем делаются указания на священные облачения. «Друзья и священники Божии, сказал он, вы, облаченные в длинный подризник и носящие небесные венцы славы, знаки помазания, вами принятого и священного одеяния, дарованного вам от Духа Святого».

Слова эти служат доказательством, что пастыри церковные облачались в церкви в особые одежды и украшения, между которыми были и венцы. О венцах этих упоминается во многих последующих памятниках, у Евсевия же находим первое на них указание. Ясно, что он говорит о том, как о древнем обычае.

Константин, без сомнения, принимал участие в расходах на построение Павлином этого огромного здания, потому что предписывал пособлять епископам из казны. Так послал он Осию, епископа Кордуанского, в Африку, Нумидию и Мавританию распределять Церквам денежные суммы, которые сборщик Урс должен был ему вручить.⁵⁸⁰ В то же время избавил он епископов от всяких государственных повинностей, чтобы они могли с большею точностью выполнять свои священные обязанности.⁵⁸¹

Сосланные за то, что не хотели приносить жертв идолам, были возвращены; осужденные в рудокопии или в темницы освобождены и имения им возвращены. Воинские, лишенные своего звания за веру, были восстановлены в прежних должностях или освобождены от всяких общественных повинностей, если службы продолжать не желали.

Имения мучеников⁵⁸² были возвращены их законным наследникам, а если наследников не находилось, то приписаны к церквам. Все отобранные от христиан имения равным образом были возвращены их законным владельцам.

Извлечение из всех этих законов поместили Константин в циркуляре, разосланном во все провинции, как руководство при всех случаях, какие могли встретиться.⁵⁸³ Там особенное внимание следует обратить на статью о церковных имениях. «Места эти,⁵⁸⁴ сказано там, прославлены телами мучеников, а потому можно ли сомневаться в их принадлежности Церквам? Более сего, кто может повелеть и чтобы они им не принадлежали?» Следственно он определил, что места, несправедливым и насильственным образом отнятые от Церквей, были бы им возвращены.

Эти законы были немедленно приведены в исполнение.⁵⁸⁵

Константин избирал в правители провинций христиан, а язычникам, оставшимся в должностях, повелено было жертв идолам не приносить; то же повелено было и самим высшим сановникам. Должностные же лица из христиан имели полную свободу выполнять свои религиозные обязанности, а язычники должны были от них воздерживаться.⁵⁸⁶

Константином обнародовано было вместе с теми два других закона. Первым воспрещалось воздвигать новые языческие храмы или новые статуи богам, закалать жертвы и приносить скверные жертвоприношения с примесью магии, обычные во многих городах и некоторых селениях.⁵⁸⁷

Вторым законом Константин повелевал воздвигать церкви христианские просторнее прежних, как будто все люди должны были оставить идолопоклонство и принять христианство.

Особенное попечение о том препоручал он епископам, предоставив им пособия от казны.⁵⁸⁸ По сему случаю разослан был циркуляр главным епископам провинций, где было сказано:⁵⁸⁹ «Полагаю, возлюбленнейший брат, все поймут, что всемогущество Божие проявилось и что все, поколебавшиеся из страха или по неверию, примут образ жизни, сообразный истине и добру. Для сего в Церквах, где ты председательствуешь, и в прочих, где знаешь, что есть епископы, пресвитеры и диаконы, имей исключительное попечение, чтобы занимались церквами, исправляли еще существующие, увеличивали их или строили бы новые, если то полезно. Что же касается расходов, то пусть обращаются через посредство твое к правителям провинций, получившим поведение исполнять требования твоей святыни. Бог да хранит тебя, возлюбленнейший брат».

Константин, сделавшись христианином, открыто исповедовал веру, не только благоприятствуя христианству, но приглашая идолопоклонников оставить их заблуждения. Он по справедливости считал себя призванным к апостольству, которое, при возвышенном положении его, могло сделаться более успешным по благодати Святого Духа. Прочитывая со вниманием сказания церковные, невозможно отрицать, чтобы не препоручалось от Бога многим из монархов высокого призвания для обращения народов. Конечно, Бог не нуждается в царях, равно как и в гениальных людях для выполнения Своих целей. Иисус Христос ясно указал то, избрав двенадцать бедных рыбарей, простых и неученых быть столпами всемирного храма, который Ему благоугодно было воздвигнуть среди человечества. Но от Царства Своего Он не отвергнул ни нищих, ни царей и во всех общественных положениях находил избранных, препоручая им служение Своему промыслу. Константин был первым из императоров римских, которому назначено было Богом попечение об утверждении Церкви. В продолжение этой истории мы встретим еще других монархов, получивших подобные призвания и привлекавших за собой к христианству народы, над которыми властвовали.

Некоторые из писателей-систематиков, приверженцев преувеличенного и решительного отделения Церкви от государства, пытались мнениям своим придать значение обратное и всеобщее. Встречая государя, покровительствующего Церкви, они порицали его действия как будто налагавшие святотатственную руку на священный залог веры. Такое нерасположение к монархам христианским только доказывает, что руководящиеся такими мнениями не имеют надлежащего понимания и основательных познаний истинного учения христианского. Церковь может жить на свободе, как может существовать под правлением покровительства или гонения. По промыслу Божию находилась она в различных положениях, если Ему благоугодно было иногда послать и гонение, как способ, необходимый для предохранения её или очищения. Если Бог судил, что, при некоторых обстоятельствах и в некоторых странах, покровительство государей полезно, то Он не только допускал это, но еще соизволял на то, проявляя волю Свою чудесами, как то было при призванию к христианству Константина Великого.

Но этот монарх, истинно христианский, с достоинством исповедуя веру и с ревностью выполняя апостольское служение, к которому был призван, подражая Иисусу Христу, оказывал терпимость ко всем непросвещенным светом истины. Доказательством того служит циркуляр, разосланный им во все провинции Империи об идолопоклонстве.⁵⁹⁰ В нем напоминает он, что между императорами только отец его Константций оказывал терпимость и покланялся Богу истинному, но что все прочие предавались против христиан насилиям, заставлявшим содрогаться всю природу. Множество христиан бежало к варварам, принявшим их благодушно и воспользовавшихся тем, что они среди них пребывали. Призвав Господа Бога, проявившего над ним Свое всемогущество и которому он верует, Константин приглашает весь народ принять христианство, но требует, чтобы не употреблялось никаких насилий для привлечения язычников; предрассудки их следует преодолевать убеждениями; входит в некоторые подробности для убеждения в истинности веры. Она не новая, говорит он, а столь же древняя как мир; но когда заблуждения распространились на земле, то Бог послал Сына Своего ее очистить и распространить на земле истину. Впрочем, вся природа воздает славу Высшему и единому Богу и тот, кто этого не видит, упорно закрывает глаза свои пред светом.

В конце циркуляра Константин приглашает весь народ к взаимной веротерпимости и дружелюбия.

Великий и благочестивый император считал недостойным для монарха христианского прибегать против язычников к тем же насилиям, какие предшественники его употребляли против Церкви. Стараясь о распространении христианства в обществе, над которым был призван властвовать, он выполнял долг свой, но знал, что Иисус Христос осудил всякое насилие, даже внушаемое побуждением религиозным.

Умственное движение необходимым образом должно было развиваться в Церкви при царствовании первого христианского императора.

Среди знаменитых писателей, трудившихся тогда для Церкви, первое место принадлежит, бесспорно, Евсевию, епископу Кесарии, главного города в провинции Палестинской.

Слишком часто ссылались мы на исторические творения этого ученого епископа, особенно на его Историю Церкви, В которой сохранил он потомству многочисленные отрывки творений первых веков, ныне совершенно утраченных. Писатель предпринял составить историю первых трех столетий по историческим памятникам, принадлежавшим каждому веку, а преимущественно по творениям учителей самых знаменитых. Такому истинно историческому методу и мы желаем следовать, гордясь, что имеем наставником по истории такого ученого мужа как епископ Кесарийский.

Слишком часто ссылались мы на его Истории Церкви, и нет надобности более распространяться о достоинствах и значении этого творения. То же можно сказать и о книге его О мучениках Палестины, разобранной в нашем повествовании.

Но прежде, нежели говорить о прочих его творениях, необходимо сказать о писателе.⁵⁹¹ Евсевий родился около 264 года, вероятно, в Палестине или в Антиохии. В последнем городе он слушал преподавания пресвитера Дорофея. Из Антиохии отправился в Кесарию и там сдружился с ученым пресвитером Памфилом до того, что принял имя его, когда святой пресвитер претерпел мученичество. Агапий был тогда епископом Кесарии; вероятно, он принял Евсевия в клир свой с саном пресвитера и препоручил ему преподавание религии и в училище, основанном св. Памфилом по образцу Александрийского. Когда началось гонение, то Памфил с другом своим Евсевием были посажены в ту же темницу и там трудились над Апологией Оригену. После мученичества Памфила Евсевий имел возможность выйти из темницы⁵⁹² и посетил несколько городов, особенно Тир и Антиохию, где был свидетелем многих мученичеств. Также посетил он Фиваиду и видел ужаснейшие свирепства, совершаемые над христианами. После же гонения возвратился в Кесарию и был там избран в епископы. Действия его, как епископа, принадлежат истории и мы впоследствии будем иметь случай о них говорить.

Вероятно, что, по возвращении своем в Кесарию и до избрания в епископы написал он творения, известные под названием: Приготовления евангельские и Доказательства евангельские. В древности христианской нет ничего более ученого.

В Приготовлениях писатель имел целью доказать древность религии, дарованной Богом человечеству с самого начала, и которая, постепенно совершенствуясь, дошла до Евангелия – самого полного развития Откровения. Он старается доказать бесчисленными свидетельствами всех писателей древности, что воспоминание о первоначальной религии сохранилось в человечестве, не взирая на множество заблуждений, ее затемнявших, и что, передаваемое из рода в род, у всех народов воспоминание это служило приготовлением к явлению христианства.

Приготовление евангельское разделяется на пятнадцать книг. В первых шести автор рассматривает языческие заблуждения, омрачавшие истину откровенную, и опровергает эти заблуждения. Остальная часть творения посвящена Откровению еврейскому, по необходимости примыкающему к христианству.

Творение⁵⁹³ посвящено Феодоту, епископу Лаодикейскому, в Сирии, «святейшему и возлюбленному Господом, славе и украшению епископов». Феодот приглашал Евсевия написать это творение. В то время Евангелие блистало пред глазами всех и чувствовалась потребность объяснить язычникам, какие выгоды оно представляло миру умственному, какой свет проливало на его будущность, казавшуюся для язычников всегда задачей неразрешимой.

Что вы за люди, спрашивали христиан язычники?⁵⁹⁴ Вы попираете предания отцов ваших и вводите в мир новую религию. По-видимому, вы допускаете Бога Евреев, но не соблюдаете законов Его, отдаляетесь от всех преданий.

Евсевий отвечал на это возражение, доказывая, что Евангелие было средоточием, к которому стремились все истинные предания, и что оно отвергает только заблуждения привмешавшимся к этим преданиям и разнообразные у различных народов.⁵⁹⁵

Христиане доказывают мудрость свою,⁵⁹⁶ отвергая эти заблуждения с целью пользоваться чистой истиной. Подтверждая это фактами, Евсевий излагает первоначальные богословские учения Финикиян, Египтян и Греков.⁵⁹⁷ Изложение это подтверждает изречениями главных философов, ученых и историков, творения которых остались бы окончательно утраченными, если бы он не сохранил для нас этих отрывков.

Изложив точное понятие о язычестве первоначальном, во второй книге доказывает, что сперва Египтяне исказили эти первоначальные понятия;⁵⁹⁸ Греки же приняли системы египетские⁵⁹⁹ и завещали их Римлянам.⁶⁰⁰

Философы предпринимали аллегорические объяснения суеверий языческих, приписывая природе и её различным элементам то, что богословы их осуществляли в различных личностях. Евсевий же доказывает, что система аллегорий в противоречии с фактами; но даже в случае, если бы она была справедлива и истинна, все таки идолопоклонство нелепо по своим учениям и безнравственно по своим мистериям. Если бы идолопоклонство вело к пантеизму, как то утверждали философы, или к поклонению природе, то невозможно объяснить оракулов. Боги язычества были, следственно, существами мыслящими, а существа эти не иное что, как демоны.⁶⁰¹

Оракулы язычества были действительны, а жертвы, приносимые богам – свирепы. Философы того отрицать не могли; для разрешения возражений, истекавших из этого против идолопоклонства, они прибегали к различениям. Порфирий, в особенности, допускал, что существуют добрые и злые гении, а над ними единый и высший Бог. Этот Бог не заботится о богослужении человеческом и все, что в этом богослужении находится жестокого или безнравственного, следует приписывать злым гениям или демонам. Евсевий опровергает это учение в своей четвертой книге и, доказав, что боги язычества ответственны за все то, что Порфирий приписывает злым гениям и демонам, и что мир избавлен от ужасов идолопоклонства только Иисусом Христом.⁶⁰²

В пятой книге своей Евсевий продолжает то же об оракулах, имевших такое высокое значение в жизни язычников. Он объясняет их истинное значение и входит в подробности, совершенно достаточные для отстранения доверия к ним во всяком рассудительном человеке.⁶⁰³

Выводом из всех заблуждений языческих было, что человечество подчинено фатуму или судьбе, существу, не имеющему действительности, но таинственному и могущественному, воля которого выражалась столь неотменимо, что в действиях человеческих уничтожала всякую свободу, а вместе с ней и всякую нравственность.

Это учение глубоко вкоренилось в обществе язычников. Евсевий посвятил свою шестую книгу опровержению этого заблуждения и в защиту свободного произволения ссылается на изречения лучших философов как языческих, так и христианских. Среди последних в особенности приводит Оригена.⁶⁰⁴

Писатель, опровергнув язычество, доходит до религии Евреев, доказывая, что верования их восходят до времен допотопных; и это справедливо, потому что Откровение Моисеево есть только развитие Откровения патриархального или первоначального, сообщенного Богом человеку с самого его сотворения. С целью доказать, что христиане по справедливости предпочли религию патриархальную и Моисееву системам языческим, Евсевий излагает вероучение Евреев о Боге, первоначальном основании всего существующего, о Слове, втором основании или творческой причине материи, о тварях разумных и существах материальных.⁶⁰⁵

Затем Евсевий приводит важнейшие памятники относительно вероучения и истории Евреев,⁶⁰⁶ а после того собирает все свидетельства писателей языческих о Евреях.⁶⁰⁷ Это самая любопытная книга из ученого творения Евсевия; позднейшие ученые всегда находили в ней множество сведений,

У Греков был обычай презирать варваров, то есть всех не-Греков. Евсевий же доказывает им в своей десятой книге, что они сами для составления систем своих только похищали их от варваров, и доказывает это свидетельствами самих ученых писателей язычества, моисейства и христианства. Между последними приводит Африкана, Тациана и Климента Александрийского.⁶⁰⁸

Доказав это памятниками историческими, он еще подтверждает некоторыми сходствами, существующими между философией греческой и учением еврейским. Одиннадцатая книга посвящена сравнению учений еврейских с учениями школы Платоновой о Боге, о начале творческом, о добре, об идеях, о природах противоположных, о бессмертии души, о мире, начале его и конце, о воскресении, о суде и о будущем мире.⁶⁰⁹

Евсевий в двенадцатой книге продолжает о том же и делает замечательнейшие сближения учений и даже выражений Платона и Моисея.⁶¹⁰

Платон, посвященный в вероучения еврейские, осуждал крайности и суеверия язычества, однако он не принял всех учений Моисея, вот почему впал во многие и важные заблуждения. О том рассуждается в тринадцатой книге.⁶¹¹ То, что Платон сказал истинного, оправдывает Евреев и христиан, а то, что сказал ложного, не может ни повредить им, ни принести пользы язычникам.

Школа его подобна всем прочим школам философии греческой и наполнена противоречий. Евсевий излагает их с изумительной ученостью и сопоставляет с этими противоречиями постоянное учение народа еврейского, с которым согласуется всё, что было только более возвышенного в учениях школ философских.⁶¹² Не только по вопросам религиозным и метафизическим, но даже по вопросам, относящимся к природе, философы не сказали ничего истинного, чего не находилось бы в учениях Евреев.

Общая мысль, господствующая в этом превосходном творении та, что Откровение первоначальное и Моисеево есть именно то блестящее средоточие, из которого истекают лучи истины просвещавшие мир; что заблуждения суть следствия ума человеческого и что христиане, имея перед собой истину еврейскую и заблуждения языческие, должны были предпочесть первую; что им нечего было стыдиться, заимствуя истину от варваров, когда самые знаменитые из философов языческих сами заимствовали у них все, что в учении их есть возвышенного и истинного.

Итак, еврейство было средством дойти до полной истины, то есть до Евангелия, то есть полнейшего развития истины откровенной.

Так переходит Евсевий от Приготовления к Доказательству Евангельскому, необходимому продолжению первого творения и разделенному на двадцать книг.⁶¹³ К несчастью, сохранилось из них только десять.

В первой книге Евсевий доказывает, что моисейство не имело характера всеобщего, что Иисус Христос, не уничтожая его, только лишил характера национального и ограниченного, бывшего случайным и временным, чтобы придать ему новую форму и учредить религию всемирную.⁶¹⁴

Ограниченная и временная участь моисейства и замена его Евангелием были Евреям известны и возвещены пророками. В доказательство того Евсевий собрал под разными именованиями пророчества о Новом Завете.⁶¹⁵

Затем он доказывает, что пророчества, относящиеся до Иисуса Христа, исполнились в лице Его, что посланничество Его божественное и Он не обольститель.⁶¹⁶

Не только не был обольстителем, но был Богом, то есть Словом, Богом от Бога и предвечной премудростью. Когда мир впал в заблуждение, то Он вочеловечился и пришел в Мир просветить его и направить к его бессмертным предназначениям. Евсевий излагает это в своей четвертой книге, объясняя выражения Писания относительно временного посланничества Слова Божьего.⁶¹⁷

Затем излагает все пророчества о Лице и делах Спасителя.⁶¹⁸ Книги пятая и последующие посвящены тому же, и то же продолжалось в книгах утраченных, как то доказывает отрывок, сохранившийся от книги пятнадцатой.⁶¹⁹

Упомянутых Творений Евсевия в пользу христианства никогда никто не превосходил, особенно по учености. Читая их, невозможно не придти к убеждению, что в мире ученом немного было мужей, столь глубоко посвященных в вопросы, о которых они писали. У Евсевия не было философского разума Оригена, но, по учености своей, его должно поставить рядом с ним и с Климентом Александрийским.

«Приготовление и Доказательство евангельские вообще написаны были против всех заблуждений, противопоставляемых христианству; кроме того, Евсевий написал еще отдельные творения против Порфирия и Гераклеса. Первое, более значительное, утратилось, второе же заключает сравнение чудес Христовых с чудесами Аполлония Тианского. Гераклес в книге своей, под названием Филалеф, утверждает, будто Аполлоний сотворил столько же чудес и столь же дивных, как чудеса Иисуса Христа. Евсевий же доказал, что мнимые чудеса Аполлония были только магическими чарами, действиями диавольскими; не таковы были чудеса Богочеловека; характер их был ясно божественный.⁶²⁰

Творения Евсевия, говорит Иероним,⁶²¹ были многочисленны, к несчастью, они дошли до нас большей частью только в отрывках. То, что выдают за его Летопись, есть сочинение, за которым работали многие.⁶²² Пять книг его О Богоявлении, или о проявлении Божием, почти совершенно утрачены, равно как и другие, в которых он углублялся в вопросы относительно Ветхого Завета и Иудеи. Творение его О словах еврейских было переведено Иеронимом с изменениями; его собрание актов древних мучеников утратилось. Существуют только части его толкований на Псалмы, из его вопросов евангельских, из его эклог пророческих и из некоторых полемических творений, написанных по случаю споров, бывших в его время и о которых еще будем говорить.⁶²³

Все подлинные творения Евсевия строго православны; особенно он весьма ясно выражается о божестве Иисуса Христа, Которого считает Словом предвечно рожденным и воплотившимся на спасение человеков. Это замечание чрезвычайно важно, чтобы беспристрастно судить о поведении ученого епископа Кесарийского во время споров арианских. Нам придётся еще часто ссылаться на его творения, но мы уже достаточно ими пользовались и читатели наши могли уже судить о мудрости его и учености. Остается еще кое-чем воспользоваться из них для некоторых важных заметок по истории.

Он утверждает, что во времена самих апостолов христианство было проповедано во всей вселенной. Многие из апостолов, говорит он,⁶²⁴ благовествовали в империи

Римской и даже в Риме, городе, царствовавшем над прочими городами. Другие пошли к Персам, к Армянам, к Парфам, к Скифам, и дошли даже до краев вселенной с одной стороны до Индии, а с другой за океан на острова Бретонцев.

Это свидетельство мужа столь ученого, как Евсевий, чрезвычайно важно; он не сказал бы того, если бы не имел на то важных исторических доказательств.

Находим также, весьма замечательным сказанное им о классификации сонма апостольского.⁶²⁵ Апостолы избраны были по-двое, в известном порядке главенства или подчиненности, Петр и Андрей находились в первом разряде и равными, а также и все прочие. Только, замечает писатель, св. Матвей, по смирению изменил порядок, назвав себя после сотоварища своего Фомы, хотя по числительному порядку был первым, как то утверждает св. Марк.⁶²⁶

Равно должны мы заметить, что Евсевий допускает мученичество апостола Петра в Риме; но, упоминая о том,⁶²⁷ не делает даже ни малейшего намека на продолжительность пребывания сего апостола в этом городе, как то утверждается в некоторых ложных легендах.

В отношении вероучения должно заметить, что Евсевий похваляет безбрачие желающих исключительно посвятить себя на служение Богу.⁶²⁸ Мы приводили уже факты, служащие доказательством, что в течение первых столетий это учение весьма уважалось.

Епископ Кесарийский также считал Евхаристию воспоминанием и продолжением Жертвы голгофской;⁶²⁹ он находил прообразование Жертвы Новозаветной в пророчествах, а особенно в следующих словах Псалмопевца: «Уготовал еси предо мною трапезу, сопротив стужающим мне; умастил еси елеом главу мою и чаша твоя упоявающи мя, яко державна» (П. 22:5). Слова эти, по мнению Евсевия, означают священное помазание, обычное в Церкви, и жертвы бескровные, в ней приносимые.

Евхаристия, как жертва, следственно не новость в Церкви и напрасно новейшие писатели это утверждали.

Слог Евсевия, по суждению Фотия,⁶³⁰ ни блестящий, ни увлекательный, но писатель был мужем глубокой учености. Ученый патриарх упрекает Евсевия за некоторые выражения, отзывающиеся арианством. Однако, сопоставляя эти неясные выражения с другими, где Евсевий ясно выражается о Божестве Иисуса Христа, можно смело утверждать, что епископ Кесарийский не был арианином. К чему же стараться выставить его еретиком, когда можно доказать его православие? Не понимаем, какую выгоду можно находить ныне прочитав его учение, если есть возможность объяснить оное в смысле православном. Однако невозможно оспаривать того, что мужи святые и ученые, а также уважаемые Соборы считали Евсевия Кесарийского арианином. Может быть есть возможность согласить оба мнения. Евсевий поведением своим не выразил против ереси столько ревности, сколько можно было ожидать от ученого мужа, пользовавшегося таким доверием у Константина; Евсевий Никомидийский, предводитель арианства и друг его, если еще не родственник имел пагубное влияние на слабохарактерного и нерешительного епископа Кесарийского. Но, рассматривая православное вероучение, изложенное в его подлинных творениях, особенно в «Доказательстве евангельском», невольно склоняешься к мыслям, что хотя по поведению своему он и был слишком благосклонен к арианам, но по вероучению был православным. Во многих западных Мартиологах⁶³¹ дошли даже до того, что записали его в число святых; но быть может, что злостные противники его до того преувеличивали смысл некоторых его изречений, что даже находили, что он арианин по своим творениям. Впрочем, будем еще иметь случай говорить о его действиях до Собора Никейского и после, по ним можно будет судить о действительных его убеждениях.

Невозможно сравнивать с Евсевием по учености другого писателя, в то же время подвизавшегося в защиту христианства, но по изящности слога он несравненно выше его. Лактанция даже можно считать одним из лучших латинских писателей.

По свидетельству бл. Иеронима⁶³² Фирмлан, также называемый Лактанцием, был учеником Арновия. Император Домициан вызвал его в Никомидию для преподавания латинской риторики; но как в этом греческом городе у него не могло быть много учеников, то он начал писать сочинения. Еще в молодости написал он гексаметрами книгу, под заглавием: Симпозий и Путеводитель из Африки в Никомидию. Впоследствии же издал Грамматика, книгу О гневе Божием; семь книг О Божественных постановлениях для опровержения язычников и сокращение того же творения; две книги О гонении, а после – обширное собрание писем, разделенное на одиннадцать книг; одну книгу О творении Божием или О сотворении человека. Он был уже стар, когда прибыл в Галлию с препоручением Константина воспитывать сына его Криспа. При дворе кесаря, как во время жизни своей простым преподавателем, Лактанций был беден, любил нищету как главную из христианских добродетелей, и всегда советовал её ученикам своим.

Уважаемый преподаватель не соблюдал по всем вопросам богословской точности, какую соблюдали духовные, но, должно быть уже чрезмерно взыскательным, чтобы упрекать в заблуждениях всех, не соблюдавших в первые столетия той терминологии, которая впоследствии вошла в обычай богословов по причине ересей, соделавших ее необходимой.

Несколько раз уже приводили мы творение О гонении или О смерти гонителей,⁶³³ написанное в доказательство, что Бог даже в этом мире строго наказывал императоров римских, гнавших христиан. Главное же творение Лактанция называется Божественные постановления, то есть Наставления о божественных, установлениях. Оно разделяется на семь книг, под названиями: первая – о ложной религии, вторая – о начале заблуждения, третья – о ложной мудрости философов, четвертая – об истинной мудрости и вере, пятая – о правде, шестая – об истинном богопочитании, седьмая – о блаженной жизни.

По изящному изложению всех этих предметов Лактанций заслужил прозвание христианского Цицерона; он много пользовался творениями своих африканских соотечественников: Минуция Феликса, Тертуллиана, св. Киприана и Арновия; но по слогу своему всего более приближается к св. Киприану, который, подобно ему, был преподавателем латинского красноречия.

В начале своего творения о Божественных установлениях Лактанций выражается так:⁶³⁴ «Люди, отличавшиеся своими дарованиями, посвятив себя наукам, жертвовали всем, чтобы отыскать истину. Они полагали, что нет ничего возвышеннее для человека, как углубляться в божественное и человеческое, изучая их основания; умственный труд этот они предпочитали исканиям богатства и почестей, потому что временное и земное, относящееся к телу, по мнению их, не может сделать человека ни лучше, ни праведнее. Такие люди вполне заслуживали знать истину – предмет всех их желаний, и которую предпочитали всему. Действительно, многие отказывались от всяких выгод и наслаждений и, отвергнув все временные препятствия, искали чистой истины. В глазах их истина имела столько привлекательности и силы, что они все блаженство свое поставляли в обладание ей. Но они не достигли того, чего желали, и тщетно употребляли всю мудрость свою и старания, потому что истина есть тайна Всевышнего и Всемогущего Бога и превыше разума и чувств человеческих. Не было бы различия между Богом и человеком, если бы люди могли одними только усильями разума своего познать цели Предвечного величия. Но так как человек сам по себе не может достигнуть истины, то Богу благоугодно было не оставить его навсегда бродить во тьме, вот почему Бог иногда открывал ему глаза и ниспосылал дар истины с тем, чтобы показать тщету мудрости человеческой и в то же время указать путь, которым можно достигнуть бессмертия».

Немногие, продолжает Лактанций, пользуются даром, ниспосланным от Бога человечеству. Ученые находят, что истина не доказана довольно изящно и презирают ее; другие же относительно истины погружены в глубочайшее неведение. Писатель обращается к тем и другим: ученым предлагает он творение, которого невозможно презирать за слог, всем же прочим предлагает понятия об истине.⁶³⁵

Начиная с понятия о действии Промысла в Мире,⁶³⁶ он доказывает, что действие это может принадлежать только единому Богу. Единство Божие доказывает он свидетельствами философов, подобным же образом доказывает Его духовную сущность и этим основным понятиям о Божестве противопоставляет нелепые заблуждения язычества. Отвечает философам, находившим в заблуждениях языческих только аллегории, и доказывает им, в чем действительно состояла ложная религия у Римлян и у Варваров.

Что было началом этого заблуждения? Лактанций отвечает на этот вопрос в своей второй книге, особенно с исторической точки зрения, развивая начало идолопоклонства, которое есть только религия демонов в противоположность религии Божией.⁶³⁷ В то время, когда народы впадали во все нелепости идолопоклонства, люди самые просвещенные не старались их от того отвращать. Лактанций совершенно справедливо упрекает их в том, потому что истина есть достояние общее и знающие ее виновны, если не стараются просветить прочих, незнающих.

Не только что народ впал в заблуждение, но самая философия не могла отыскать истины. Это предмет третьей книги, где Лактанций рассматривает все философские системы и доказывает, что они не были способны разрешить задач важнейших для человечества.⁶³⁸ Если же философия не могла довести род человеческий до истины, то где же следует искать ее? – В религии, тожественной с истиной;⁶³⁹ а религию эту, где она? – в её источнике, то есть в Откровениях пророческих, приводящих нас к Иисусу, Богочеловеку, ходатаю человечества. Лактанций развивает эту мысль, представляя картину пророчеств о рождении, жизни, смерти и воскресении Богочеловека и доказывает, что они исполнились. Вера христианская есть, следственно, выполнение всего Откровения; а вера эта где она? – только в Церкви кафолической. Последнее рассуждение заслуживает быть приведенным буквально, чтобы доказать, какое понятие о Церкви имели в начале четвертого столетия.

«Так как было множество ересей и народ Божий был разделяем влиянием демона, то мы обязаны в нескольких словах изложить истину, поместив её в настоящем её месте. И чтобы тот, кто желает пить воды жизни, не пошел бы к смрадным озерам, не имеющим течения, но знал бы обильный источник Божий, который может наводнить его потоком света. Прежде всего должно знать, что Сам Бог и посланники Его предрекли, что будет множество сект и ересей, которые нарушат согласие святого тела, и они предупредили нас тщательно остерегаться, чтобы не впасть в сети сопротивного, с которым, по воле Божией, должны мы вести борьбу. Для того дарованы были известные правила; мы должны их постоянно соблюдать. Многие, забыв эти правила, оставили путь небесный, заблудились по собственным своим путям, впали в пропасти и увлекли за собою часть народа, не соблюдавшего предосторожностей. Между ними многие, по недостатку веры, по невежеству, неосмотрительности, разодрали единство и разделили Церковь.

Нетвердые в вере полагают, что знают Бога и чтят Его, но заботятся только о приобретении богатств и почестей; для сего ищут они самого возвышенного священства, а побежденные другими, более достойными, они предпочли скорее отделиться со своими сообщниками, нежели признать начальниками тех, над которыми желали властвовать.

«Некоторые, не имея достаточно познаний, чтобы отвечать на возражения безверия, составляют себе вероучения нерассудительные и без твердого основания.

«Другие, обольщенные ложными пророчествами, оставляют учение Божие и истинное предание.

«Все они, опутанные сетями демона, утратили, по неблагоразумию своему, веру и даже божественное имя. Действительно, Фригийцы (Монтанисты), Новациане, Валентиниане, Маркиониты, Анфропиане, Ариане⁶⁴⁰ и другие перестали быть христианами и, утратив имя Христово, назвали себя именованиями человеческими. Итак, одна только Церковь кафолическая сохраняет, истинное богопочитание.

«Она есть источник истины, жилище веры, храм Божий. Если кто не войдет в этот храм или выйдет из него, он лишается надежды и спасения вечного. Но как все еретики полагают себя более христианами нежели прочие, и составляющими церковь католическую, то должно знать, что Церковь кафолическая есть та, в которой находится исповедание и покаяние для врачевания грехов и язв, происходящих от немощи плоти».

Способ, на который указывает Лактаций для отличия истинной Церкви, имел свое основание в учениях главных сект его времени, отличавшихся отрицанием учения об отпущении грехов. Замечательное место, нами приведенное, служит доказательством, что он признавал за Церковь кафолическую ту, в которой сохранилось истинное предание, чуждое всяких нововведений. По мнению Лактанция, заслуживали называться христианами лишь принадлежавшие к истинной Церкви, и только истинные чада её могли надеяться на спасение.

В пятой книге своей, названной О правде, Лактанций делает сравнения ложного богопочитания с истинным, христианского – с языческим. Следуя правилам строгой правды, христианство и христиане несравненно превосходнее язычества и язычников.⁶⁴¹

Книга шестая, под заглавием Об истинном богопочитании, есть изложение христианских добродетелей, которые писатель противопоставляет добродетелям философическим. Добродетель есть основание и необходимое условие всякого истинного богопочитания, благоугодного Богу.⁶⁴²

В седьмой книге, О блаженной жизни, писатель рассуждает о начале мира, о природе человека, о бессмертии души, о кончине мира, о последнем суде.⁶⁴³ После сего он говорит, что души праведных возвратятся в Мир возобновленный, где Христос будет над ними царствовать тысячу лет.⁶⁴⁴ Это будет золотой век, о котором говорили оракулы сивилл, как о веке протекшем, но он будет еще в будущем.

Лактанций был тысячелетником; но это увлечение было у него столь же невинным, как у Папия, Иринея, Тертуллиана и многих других; оно не походило на заблуждение Керинфа и прочих гностиков. Изображение его последних переворотов мира – чистая фантазия, но не противоречит некоторой из истин веры.

Творение Лактанция О творении Божием или О сотворении человека есть трактат физиологический, предназначенный в доказательство превосходства человека над всеми существами творения.⁶⁴⁵

В книге о Гневе Божием⁶⁴⁶ Лактанций старается доказать, что у Бога есть чувство, располагающее наказывать и отмщать зло.

Нечего распространяться о некоторых отрывках и небольших сочинениях, справедливо или несправедливо приписываемых Лактанцию. Сказанного о подлинных его творениях достаточно, чтобы иметь понятие о их значении. Если знаменитый писатель и впал в некоторые неточности, то должно помнить, что он был литератором и философом, а не богословом. Прекрасное, заключающееся в книгах его, может извинить некоторые недостатки.

В то же время, когда отличались Евсевий Кесарийский и Лактанций, в Галлии был святитель, посвятивший красноречие свое защите милосердия Божия и написавший большое творение против Новациан. Это Ретиций (Reticius), епископ Августодотуна (Автуна), сначала знаменитый в мире,⁶⁴⁷ а еще более знаменитый в Церкви и про которого бл. Августин выражается так: «Ретиций, говорит этот учитель противнику своему Юлиану,⁶⁴⁸ имел в продолжение епископства своего большое влияние в Церкви; не нужно другого тому доказательства как выбора, павшего на него для суждения донатистов, под председательством Мельхиада, епископа кафедры апостольской. Он был одним из осудивших Доната, первого руководителя раскола донатистов и один из решивших дело в пользу Цецилиана, епископа Церкви Карфагенской. Говоря же о крещении, продолжает бл. Августин, вот как Ретиций выражается:⁶⁴⁹ «Всем известно, что главным отпущением в Церкви то, которым покидаем мы бремя нашего древнего преступления, изглаживаем прежние проступки неведения, совлекаемся древнего человека и грехов, ему прирожденных».

Это изречение св. Ретиция, сохраненное для нас Августином, конечно, заимствовано из его творения против Новациан. Кроме того, он написал толкование на Песнь Песней. Блаженный Иероним не хвалит его со стороны филологической;⁶⁵⁰ но возвышенному красноречию святителя воздает такую похвалу,⁶⁵¹ что мы должны сожалеть об утрате его творений.

Творениями своими приобрел он такую известность, что был избран Константином в число трех галльских епископов для суждения по делу донатистов.

Нами было уже сказано, что в Африке гонители преимущественно разыскивали Священные книги, чтобы их сжигать, и священные сосуды церковные для уничтожения их. Выдававших эти святыни, называли предателями. Многие из епископов сделались виновными в этом преступлении⁶⁵² и на Соборе Цирфском, как уже было нами сказано, невозможно было согласиться в определении против них. Другие епископы, как Мензурий Карфагенский, довольствовались только порицанием верующих, которые, по нескромному усердию, сами на себя доносили, что имеют Священные Писания, но в то же время объявили, что их не выдадут.

Такое усердие могло иметь пагубные последствия не только для следовавших его внушениям, но и для прочих верующих. Мензурий при начале гонения скрыл Священные Писания и вместо них оставил в церкви только книги еретические. Обманутые тем, гонители полагали, что сожгли книги христиан, а вместо того истребили книги их противников. О хитрости Мензурия было донесено проконсулу Анулину, но он не рассудил преследовать за то епископа. Некоторые из ревнителей обвиняли епископа Карфагенского не только за хитрость, через которую он избегнул гонения, но даже в преступлении, что он выдал Священные Писания. Утверждали даже, что Мензурий допустил умереть с голода мученикам в темнице, препятствуя верующим делать им пособия.

Донат, предводитель обвинителей Мензурия, был епископом Черных Хижин (Gases noires) в Нумидии. Секонд, бывший епископом Тигиза и первым в этой провинции, остался в общении с Мензурием. Раскол принял действительное значение только в то время, когда Цецилиана избрали епископом Карфагенским. Этот епископ был рукоположен Феликсом, епископом Аптонгским в проконсульной Африке; его, также как и Мензурия, обвиняли в выдаче Священных Писаний.

Многие из пресвитеров Карфагенских, рассчитывавших быть избранными в епископы, сделались противниками Цецилиаиа. Одна богатая женщина, Люцилла, которой некогда Цецилиан досаждал своими советам, стала помогать своим имуществом противникам нового епископа. Первыми сторонниками противной партии сделались некоторые из старцев, у которых Мензурий сокрыл церковные сокровища; им не хотелось их возвратить. Щедротами Люциллы привлечены были епископы Нумидии, бывшие почти все предателями. Они прибыли в Карфаген, пригласив с собой епископов прочих провинций, так что составилось сборище из семидесяти епископов. Цецилиан, вызываемый ими, не признал их своими судьями. Тогда они осудили его, а равно рукоположившего его Феликса и избрали другого епископа Карфагенского, именем Маиорина.

Чтобы судить об этих действиях, достаточно знать, что епископы столь строгие к осужденным ими за то, что, справедливо или несправедливо, были предателями или за общение с ними, сами были предателями и повинными во многих преступлениях. Вероятно, для того, чтобы полагали их невиновными, они выказывали столько ревности против мнимовиновных. Сборище Карфагенское наводнило посланиями своими всю Африку; множество верующих были обольщены их ложными обвинениями и предпочли общение с Маиорином общению с Цецилианом.

Так утвердился в Африке раскол, продолжавшийся целое столетие.

Однако Цецилиан считался большей частью верующих законным епископом, и Церковь его именовалась кафолической в противоположность раскольничьей. Ему, следственно, сообщил проконсул Анулин циркуляры Константина о возвращении Церквей и церковных имуществ, а также об освобождении духовенства от гражданских повинностей. Когда Константин вошел в непосредственные сношения с епископами, то с рескриптом своим обратился к Цецилиану, и он передан был ему Озием, епископом Кордованским, переехавшим из Италии в Африку с важным церковным препоручением от Константина.

Константин знал, что раскольничья партия возмущает Церковь Африканскую, потому писал Цецилиану: «Известившись, что люди буйные возмущают народ святейшей Церкви кафолической, я дал повеление Анулину и Патрицию, наместнику префекта, тщательно наблюдать, чтобы такие беспорядки не были терпимы. Если ты усмотришь, что некоторые упорствуют в этом безумии, то жалуйся, чтобы мятежные были наказаны».

Донатисты сведали о намерениях Константина и поспешили собрать все документы в свою пользу. Составилась значительная связка бумаг; они отнесли ее к Анулину с прошением к императору, в котором писали:⁶⁵³ «Обращаемся к Тебе, Милосердый император, Ты из рода любящих справедливость, и отец Твой не гнал верующих. Между нами и прочими епископами Африканскими возникло разногласие; а как в Галлии неповинны в выдаче Священных Писаний, то умоляем, Твое благочестие, назначить нам судей из Галлии».

Константин, приняв прошение донатистов, писал Мельхиаду, епископу Римскому:

«Мельхиаду,⁶⁵⁴ епископу Рима, и Марку.

«Получил я от благороднейшего Анулина, проконсула Африки, множество бумаг, из которых видно, что Цецилиан, епископ Карфагенский, обвиняется во многом некоторыми из его сотоварищей африканских. Очень неприятно, что в этих провинциях, столь населенных и дарованных нам по милосердию Божию, без необходимости их покорять, народ разделен на две партии, а епископы находятся в разногласии. Я решил, чтобы Цецилиан прибыл в Рим с десятью епископами, его обвинителями, и с десятью другими, которых признает необходимыми для своей защиты, дабы в сем городе пред вами и пред сотоварищами вашими Ретицием, Матерном и Марином, которым повелено мною прибыть для сего в Рим, можно было его выслушать, согласно устава Церкви, вам известного. Чтобы вы вполне знали дело, то к рескриптам, посланным сотоварищам вашим, я приложил бумаги, присланные мне от Анулина. Прочитав их, ваша Степенность рассудит, как следует окончить дело. Вам известно мое уважение к святой Церкви кафолической и вы знаете, как желал бы я, чтобы в лоне её не было никакого разделения. Воля Господа всемогущего да хранит Тебя, дражайший, на многие лета».

Ретиций, о котором упоминается в этом рескрипте, был епископом Августодунума (Автуна); Матерн епископом Кёльнским, а Марин Арльским. Но кто был Марк, которому вместе с Мельхиадом писал Константин? Серьезные ученые полагали, что Евсевий неверно переписал имя его и что следует читать Мерокл. Действительно, так назывался епископ Миланский и он присутствовал на Соборе Римском. Можно предполагать, что Константин назначил его вместе с епископом Римским и тремя епископами Галльскими судить Цецилиана. Пятнадцать епископов Итальянских заседали на Соборе Римском вместе с судьями, назначенными Константином.⁶⁵⁵ Цецилиан был провозглашен невиновным. Но Донат, предводитель раскольничьей партии, подал на это определение апелляцию самому Константину. Вероятно, что причину тому находил он и том, что Галлов, которых просил в судьи, было только трое в числе девятнадцати епископов, судивших Цецилиана, и что место созвания Собора ему казалось подозрительным. Бл. Августин утверждает,⁶⁵⁶ что они осмеливались обвинять членов Собора Римского как подкупленных Цецилианом. Но в прошении Константину они только жаловались, что число судей было незначительно и что дело их было рассмотрено не довольно тщательно.

Константин, конечно, избрал Рим по промежуточному положению его между Галлией и Африкой; но он снова принял апелляцию Доната и созвал Собор в Арле, в Галлии, многочисленный собор из епископов западных провинций Империи. Евсевий сохранил для нас рескрипт о созвании, писанный Христину, епископу Сиракузскому.⁶⁵⁷

«Некоторые люди, пишет Константин, начав в духе злобы и развращения отдаляться от святой веры, от добродетели небесной и от мнений Церкви кафолической, то мы, желая прекратить их распри, определили послать из Галлии нескольких епископов для решения, вместе с епископом города Рима, несогласия и распри, разделяющие епископов Африканских на две партии. Но некоторые из них, забывая попечение о собственном спасении и уважении к святой вере, не перестают продолжать раздоры, отказываются подчиниться принятому определению, утверждают, что число епископов было слишком мало и что они не с желаемой тщательностью рассмотрели все вопросы. Из этого следует, что те, которым бы следовало подавать пример братского единения, подают пример раздора, и что противникам святой веры подают они повод к насмешкам. Имея намерение прекратить такое положение дел, я повелел собраться для сего еще большему числу епископов в городе Арле, в календах Августа».

Константин добавляет, что епископ Сиракузский может взять с собой двух духовных второй степени и слуг, и что для переезда в распоряжении его будет колесница от правительства. Он надеется, что члены собрания успеют согласить противые партии, получившие повеление прибыть в Арл.

До Собора Константин повелел произвести предварительное следствие – был ли Феликс Аптонжский, рукоположивший Цецилиана, предателем. В этом, в сущности заключался главный вопрос, от которого зависело все прочее. Из следствия, произведенного сановниками правительства, открылось, что Феликс не был предателем и что документы, представленные донатистами, как доводы, подложны. Около того времени два епископа, Экопомий и Олимпий, прибыли в Карфаген произвести церковное дознание. Удостоверившись в положении дел, они вошли в общение с приверженцами Цецилиана и объявили, что находятся в общении с Церковью кафолической.⁶⁵⁸

Цецилиан по своему рукоположению в общении с предателями не находился и против законности его епископства не было никаких серьезных возражений.

После следствий Цецилиан и его противники, согласно повелениям Константина, отправились в Арл.⁶⁵⁹ Вероятно, что епископ Римский, подобно прочим епископам Запада, также был приглашен, но не мог прибыть на Собор. Епископом римским был тогда Сильвестр, не задолго перед тем преемствовавший Мельхиаду.

Тридцать три епископа Италии, Галлии, Бретонии, Испании и Африки подписали акты Собора. Епископы Галлии были: Марин Арльский, председательствовавший, его сопровождали пресвитер Саламан, и диаконы Никаций, Арф, Урсин и Петр; Орезий Марсельский там присутствовал со своим чтецом Назарием; Вер Вьеннский с заклинателем Бедом, Дафн Везонский с заклинателем Виктором, Имбетозий Реймский с диаконом Филоматием; Воций Лионский с заклинателем Петулином; Матерн Кёльнский с диаконом Маркином, Ориенталий Бордоский с диаконом Флавием; Агреций Тридентский с заклинателем Феликсом; Мамертин Элузский с диаконом Леонтием.

Представителями Церкви Оранской были пресвитер Фаустин, Нисской – диакон Иннокентий и заклинатель Агапий; Аптской пресвитер Роман и заклинатель Виктор; Габальской церкви (близь Менда), диакон Гениалий.

Церкви Сицилии и различных провинций Италии, Далмации, Велико-Британии, Испании, Мавритании, Сардинии, Африки прислали поверенных в Арл. Церковь Римская имела своими представителями пресвитеров Клавдия и Вита, а также диаконов Евгения и Кириака. Акты Собора Арльского не сохранились, но известно, что Цецилиан был признан невиновным, а донатисты там осуждены.

После решения дела отцы Собора издали нисколько канонов, которые вместе с определением послали епископу Римскому для рассылки всем епископам Запада, признававшим его первенствующим. Вот послание, сопровождавшее посланное.

«Марин, Агрекий и проч. Возлюбленнейшему Папе⁶⁶⁰ Сильвестру, радоваться вечно о Господе:

«Соединенные узами взаимной любви и в единении матери нашей Церкви кафолической, из города Арла, куда нас, созвал благочестивейший наш император приветствует Тебя, знаменитейший Папа, со всем подобающим Тебе уважением.

«Имели мы дело с людьми необузданными и весьма вредными для закона нашего и для преданий, но, по власти Бога, присутствовавшего среди нас, по преданию и по правилу истины, были они пристыжены, доведены до молчания, до невозможности продолжать свои обвинения и доказать их. Вот почему по суду Божиему и Церкви, знающей своих, они были осуждены.

«Дай Бог, дражайший брат, чтобы Ты мог присутствовать при этом зрелище. Полагаем, что определение, против них произнесенное, было еще поразительнее, если бы Ты судил вместе с нами, и мы имели бы еще большую радость; но Тебе невозможно было оставить мест, где постоянно председательствуют Апостолы и где кровь их постоянно свидетельствует славу Божию.

«Дражайший брат, мы сочли недостаточным заниматься только делом, по которому были собраны, но обратили также внимание на потребности наших провинций и посылаем Тебе наши постановления, чтобы через Тебя, имеющего высшую власть, они стали известны всем».

Собрание постановлений Собора, посланных папе, сопровождалось еще следующим посланием:

«Господину святейшему брату Сильвестру Марин и собрание епископов, созванных в Арле.

По общему соглашению посылаем Твоей любви определенное нами, чтобы впредь все знали, что им следует соблюдать:

1) О праздновании Пасхи Господней решили мы, что ее следует праздновать во всей вселенной в один и тот же день, в одно и то же время и что, согласно обычаю, Ты это укажешь всем твоим посланием.

Епископы главных апостольских престолов, по обычаю, указывали братиям своим прочих Церквей день Пасхи. Александрийский епископ имел эту обязанность относительно Египта и Нубии, как епископ Римский для Церквей Запада. Этот первый канон был принят, конечно, несмотря на оппозицию епископов Бретонских, потому что в Церкви их соблюдался обычай азийский, который защищал Поликарп Ефесский против епископа Римского Виктора. Церковь Бретонская, несомненно, была происхождения восточного.

2) Священнослужители должны пребывать в тех местах, где были рукоположены.

В начале различные христианские общины управлялись более миссионерами, нежели пастырями, в настоящим смысле слова, как то стало впоследствии. Когда миссия прибывала в какую-либо провинцию, где не было еще благовестия, то начальник миссии, или епископ, избирал, конечно, средоточие своей деятельности и оно делалось его епископской кафедрой, а все ученики его рассевались туда и сюда по внушению Духа Божьего. По мере того, как вера утверждалась, начали чувствовать потребность назначить разграничение между различными общинами, или Церквами, и остановить странствования, более или менее случайные, клириков, которым без важных неудобств невозможно было предоставить свободу возделывать поля, уже препорученного другим, и таким образом избегать надзора, по слабости человеческой, всегда необходимого. Такова была вероятная причина второго правила Собора Арльского.

3) Определено было, что оставляющие во время мира службу военную будут отлучены.

Смело можно полагать, что это правило принято было в угоду императору, нуждавшемуся тогда в войске.

4) Возницы колесниц на ристалищах останутся отлученными, пока будут участвовать в этих играх.

5) Актеры театров также будут отлучены.

6) Определено, что следует возлагать руки на тех, которые, будучи больными, изъявят намерение быть в числе верующих.

Это выражение, возлагать руки, объясняется писателями церковными в различном смысле. Здесь оно обозначает крещение, иногда, так называемое,⁶⁶¹ потому, что к нему всегда присоединялось миропомазание или конфирмация.

7) Председатели,⁶⁶² отправляясь в назначенную им провинцию, обязаны брать общительные грамматы; тоже должны соблюдать все, отправляющиеся в другую провинцию для исполнения общественных должностей.

Общительные грамматы эти выдавались епископом, свидетельствовавшим, что лицо, которому граммата выдана, находилось с ним в общении. Так как идолопоклонников еще было много, то пастыри должны были принимать меры как узнавать верующих.

8) Касательно же обычая Африканцев перекрещивать решено было, что если кто оставляет ересь и возвращается к Церкви, то следует его допрашивать о Символе. Если из ответов его усмотрено будет, что он был окрещен во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, то на него возлагать только руки для получения Духа Святого, то есть, преподавать ему таинство конфирмации; если же не исповедует Святой Троицы, то следует перекрещивать.

Из правила сего видно, что мнение перекрещивавших в Африке не умерло вместе со святым Киприаном.

9) У имеющих только грамматы от исповедников веры следует их отобрать и выдать им другие.

Чтобы понять это правило, должно знать, что исповедовавшие веру во время гонения пользовались таким уважением в Церкви, что общительные грамматы, выдаваемые ими, уважались наравне с епископскими; но, вероятно, злоупотребления вкрались и в этот столь уважаемый обычай и послужили поводом правилу соборному.

10) Если верующие убедятся, что супруги их нарушили брачную верность, то следует, сколько возможно убеждать их не жениться вторично, при жизни первой жены.

Законы гражданские в этом случае допускали развод. На Востоке всегда считался развод законным в случай прелюбодеяния, согласно учению Евангельскому.

11) Определено на некоторое время отлучать от общения женщин, вступающих в брак с язычниками.

12) Духовные, виновные в лихоимстве, должны быть отлучены.

13) Обвиняемые в выдаче во время гонения священных Писаний, священных сосудов или имен братии, должны быть исключены из духовенства, если виновность их доказана публичными актами, а не простыми словами. Рукоположения, совершенные ими, после вины, уничтожаются. Но так как многие являются обвинителями противно правилам Церкви, и хотят, чтобы им верили просто, по свидетельствам их, то объявляем, что обвинений их принимать не следует, если они не подтверждаются общественными актами, по вышесказанному.

Во время гонения были предатели и по справедливости следовало, чтобы они были наказаны за свое преступление; но не следовало внимать чувству ненависти и должно было воспрепятствовать ложным обвинениям. Доказательство посредством публичного акта, требуемое собором, было мерой высокой мудрости и останавливало всякую клевету, подвергавшуюся соборной анафеме в следующем правиле:

14) Ложно обвиняющие братию останутся отлученными до смерти.

Затем непосредственно приводим правило шестнадцатое, чтобы после без перерывов можно было привести все, относящееся до иерархии церковной.

16) Все, отлученные за преступление, должны войти в общение в том самом месте, где были отлучены, хотя бы после того и жили в другом.

Собор имел, без сомнения, ввиду это правило, чтобы поддержать наказание во всей его силе и отстранить, по возможности, соблазн незаконного общения.

15) Дошло до нашего сведения, что в некоторых местах, диаконы совершают жертвоприношение; повелеваем, чтобы сего не было.

17) Никакой епископ да не оскорбляет прав другого епископа.

18) Городские диаконы да не превозносятся; следует, чтобы они оказывали пресвитерам подобающие почести и не делали бы ничего без их согласия.

В первых столетиях были диаконы, принадлежавшие к разным Церквам. При епископе, исполнявшем в своей епископской Церкви обязанности пресвитера, находилось обыкновенно более диаконов, нежели пресвитеров. Пресвитеры посылались в малые города или селения по мере образования там христианских общин. По-видимому, диаконы, жившие в городе при епископе, полагали, что, по положению своему, они выше пресвитеров, или, по крайней мере, равны с ними, а иногда даже думали, что могут пользоваться их священными правами. Собор беспощадно напоминает им правила ерархические, с самого начала установленные в Церкви, и никогда не изменявшиеся. С той же твердостью поддерживает Собор право каждого епископа в Церкви его или епархии, предоставляя ему свободу в его действиях.

19) Странствующим епископам должно давать место для служения.

Этих епископов безразлично называли странствующими или хореепископами; у них не было кафедр и они были миссионерами. Сначала называли их епископами языков. Они благовествовали народам языческим и после того приходили, вероятно, помогать ревности тех, которые просили их содействия для блага своих Церквей.

20) Никто да не дерзает один рукополагать епископа. Он должен пригласить с собой семь других епископов или, по крайней мере, трех, если невозможно иметь спорых.

21) Определено, чтобы пресвитеры и диаконы выполняли свои священные обязанности в местах, где были рукоположены; если же оставят то место и пойдут в другое, да будут низложены».

Когда Церкви правильно устроились, то уже не нужно было многих миссионеров; приличнее было, чтобы каждый член духовенства трудился бы в своей епархии под руководством епископа, у которого в то время не могло быть многочисленного клира.

22) Отступникам, не желавшим возвратиться к Церкви и принести покаяние, но которые, будучи больными, просят общения, следует преподать оное только по выздоровлении и когда принесут плоды, достойные покаяния».

Отступники и все отлученные не могли войти в общение, то есть быть приняты в число верных иначе, как после публичного покаяния. Следственно, по правилам этим, невозможно было допускать до причащения или в число верных отступника, даже просившего о том во время болезни. Однако тогда давалось примирение так, что больной не умирал вне Церкви.

Нет сомнения, что Церковь Галльская, столь прекрасная и чистая в глазах мира христианского, что даже еретики избирали ее посредницей, стала по правилам собора Арльского исправлять погрешности, которые еще могли затемнять блеск её. Правила собора Арльского никогда не входили в общие правила церковные, но они уважаются по своей древности и содержат правила благочиния, на которые история должна обратить внимание.

Многие из донатистов подчинились определению Собора Арльского, но другие упорствовали в своем заблуждении. Константин повелел прислать к месту своего пребывания упорствующих, находившихся в Арле, и писал правителю Африки выслать к нему тех, которые в этой провинции продолжают упорствовать.⁶⁶³

Вероятно, они отправлены были тогда в Трир, обыкновенное местопребывание Константина; но вместо строгого наказания, которого можно было им ожидать по рескрипту Императора к епископам, Константин сжалился и поступил с ними более как с безумными, нежели как с виновными.⁶⁶⁴

В рескрипте своем епископам Константин объявлял, что, не взирая на апелляцию, поданную ему донатистами, он никогда не осмелится судить дел церковных; однако, по настоянию раскольников, отвергавших Соборы Рима и Арла и постоянно обращавшихся к Императору, он решился сам рассмотреть это дело. Он уведомил о том епископов-донатистов и Цельса, правителя Африки.⁶⁶⁵ Суждение его, однако, согласовалось с определениями Соборов и он оправдал Цецилиана.⁶⁶⁶

Донатисты также не подчинились и этому решению, утверждая, будто Константина обманули и несправедливо против них раздражили. Особенно они возлагали всю ответственность за мнение Императора и за строгости, против них предписанных, на Озию Кордовского. Константин приговорил их к смерти, но после смягчил свое определение и велел сослать более виновных, отобрав у них имения и раскольничьи церкви.⁶⁶⁷ Но эти строгости только доставили им случай считать себя мучениками. Лишенные церквей, принадлежавших обществу христианскому, они построили свои собственные. По смерти Маиорина избрали епископом Карфагенским Доната, которого в секте до того уважали, что даже полагали будто она от него заимствовала свое название, а не от Доната епископа черных хижин, первоначальника донатистов.

Этого мнения был Оптат Милевский. Донат, не имея поддержки от правительства, сделался приверженцем отделения Церкви от государства. «Что общего, говорил он, у Императора с Церковью?»⁶⁶⁸ Он с пренебрежением отзывался о высших сановниках Империи и забывал, говорит Оптат, что «не республика в Церкви, а Церковь в республике».⁶⁶⁹ «Обязанности церковные не освобождали, следственно, от обязанностей гражданских». Донатом обуяло такое высокомерие, что он заставлял называть себя первым из епископов, считал себя почти Богом и был уверен, что ни один из человеков не может быть с ним сравнен. Он требовал от прочих епископов своей партии благоговения, соединенного с трепетом, и, дозволял даже приносить клятвы его именем, как именем Божиим. Он требовал даже, чтобы сторонники его не назывались христианами и дал им имя Донатистов. Когда люди разных стран Африки прибывали к нему в Карфаген, то он никогда не обращался к ним с обычными вопросами; но первым словом у него было: «в каком положении в ваших странах моя партия?».

Сторонники его питали к нему какое-то благоговение и воспевали ему хвалы даже в церкви.

Донат одарен был некоторым красноречием и написал небольшие сочинения, особенно книгу о Святом Духе; там выражается он благоприятно арианству.⁶⁷⁰

Раскол донатистов продолжался в Церкви и будем иметь еще несколько случаев о нем говорить.

Обратим взоры на Восток. Эти страны претерпевали гонение от Лициния, тогда как Константин покровительствовал Церквам западным. Изверг этот расхищал стадо Христово с 319 до смерти своей в 324 году. Полагают, что еще прежде гонения и около 315 года, епископы Востока собирались в Анкаре и в Неокесарии для издания полезных законов для поддержания благочиния церковного. Они сохранились и вошли в состав общего права церковного.⁶⁷¹

В Анкире был тогда епископом Маркелл, игравший значительную роль в спорах арианских. Этот город был главным в провинции Галатии. Судя по именам епископов, присутствовавших на соборе, видно, что там находились представители почти всего Востока. Действительно, среди отцов называют: Виталия Антиохинского, Агриколу Кесарии Палестинской, предместника Евсевия историка, Леонтия, Кесарии Каппадокийской, Лонгипа Неокесарийского, из Понта, Наркиса, Нерониады, в Киликии, Лупа Тарского, Петра Иконийского, Василия из Амасии, на Геллеспонте, Евстолия Никомидийского.

Собор Анкирский обнародовал двадцать пять правил, дающих надлежащее понятие о благочинии церковном в начале четвертого столетия.

Делаем из них извлечение:

1) Пресвитеры, приносившие жертвы идолам, но после того искренне продолжавшие борьбу за веру, допускаются на почетные седалища, но не могут ни совершать жертвы, ни проповедовать⁶⁷² ни выполнять прочих священнослужений.

2) То же самое для диаконов, находившихся в подобном же положении. Они не могут предлагать ни хлеба, ни чаши, ни возвещать.⁶⁷³ Однако епископ может ослабить это правило для диаконов, заслуживающих снисхождение.

3) Бежавшие во время гонения, но взятые и преданные своими служителями, утратившие имения, претерпевшие мучения и темницу, которым силой влагали в руку фимиам или идоложертвенное мясо в рот, протестовавшие, что они христиане и впоследствии скорбевшие о таком невольном поступке, таковых считать неповинными в грехе и следует допускать к причащению. Отлученных же, по ошибке или по излишней ревности, следует немедленно воспринять в общение. Закон сей одинаков, как для духовных, так и для мирян. Последних можно возводить в степени священства, если предшествовавшая жизнь их была безупречна.

4) Приносившие жертву идолам по принуждению и после того приведенные на идольские пиршества, явившиеся туда в праздничном одеянии и не выражавшие своей печали в течение года помещаются в число Внимающих, в течение трех лет в число Коленопреклоненных, в продолжение двух лет в число Молящихся; только по прошествии этих трех испытаний могут они приближаться к совершенному, то есть к Причастию.

Это каноническое распределение чрезвычайно замечательно и дает совершенное понятие о различных классах верующих. Внимающие присутствовали в притворе при чтении Священных Писаний; Коленопреклоненные стояли за амвоном в собрании верующих до выхода оглашенных, то есть до начала литургии верных. В продолжение третьего испытания они присутствовали при полной литургии, но могли участвовать в таинстве только после шестилетнего испытания.⁶⁷⁴

5) Присутствовавшие при идольских пиршествах, но с горестью и со слезами вкушавшие там, будут приняты в число молящихся после того, как были в продолжение трех лет в числе коленопреклоненных. Если же не ели на этих пиршествах, то будут в числе коленопреклоненных только в течение двух лет и год в числе молящихся, а после трехлетнего испытания допущены до причащения.

Епископы, смотря по расположению и жизни этих кающихся, могут сократить или продолжить годы испытаний.

Епископы сокращали иногда испытания по ходатайству мучеников. Эти облегчения сделались началом индульгенций, образ которых был извращен Церковью римской после учреждения папства, и употреблялся во зло столь соблазнительно.

Необходимо было указать на начало облегчений, принявших такие размеры в Церквах западных, и о которых впоследствии столь часто будет упоминаться в их истории.

6) Приносившие жертвы идолам только после простых угроз мучениями, отобрания имений или смерти и не приносившие до сего времени покаяния, если будут просить о том, допущены будут в число слушающих до великого дня (Пасхи); после же великого дня на три года будут помещены в число коленопреклоненных, затем на два года в число молящихся и допущены до причащения только после шестилетнего испытания. Просившим покаяния до Собора, сосчитается протекшее время. При опасности смертной или при другом важном случае кающиеся допускаются к причащению, но с условиями, что по миновании опасности они должны продолжать свое пребывание среди кающихся.⁶⁷⁵

7) Приглашенные на пиршества идольские, но приносившие свою пищу, чтобы не есть идоложертвенного, будут приняты в число молящихся после двухлетнего пребывания в числе коленопреклоненных. Когда же следует допустить их до причащения, то это решено будет епископом, смотря по жизни кающихся.

8) Приносившие жертвы идолам по принуждению останутся в течение четырех лет в числе коленопреклоненных и два года в числе молящихся, и будут допущены к причащению только на седьмой год.

9) Виновные не только в отступничестве, но бывшие причиной падения прочих братий, должны оставаться в течение трех лет в числе слушающих, в течение шести лет – в числе коленопреклоненных, год – в числе молящихся и причащение им даровано будет по прошествии десяти лет.

10) Диаконы, объявившие при своем рукоположении, что хотят жениться, могут то сделать, потому что епископ это дозволил; но если не делали заявления и женятся, то должны престать от диаконского служения.

Это правило благочиния было изменено на Востоке Собором Трулльским, запретившим своим шестым правилом брак пресвитеров, диаконов и иподиаконов после рукоположения.⁶⁷⁶ Распоряжение этого Собора, согласное с двадцать шестым правилом апостольским, получило силу закона даже гражданского, по декрету императора Льва Премудрого.

На Западе, как мы то видели из определения Собора Эльвирского, уже склонялись к безбрачию, приглашая пресвитеров и диаконов, уже женатых, воздерживаться от своих супруг. Однако закона о безбрачии еще не существовало и женатые пресвитеры и диаконы могли пользоваться правами брачными.

Относительно же епископов правила благочиния не столь ясны.

11) Замужние женщины, похищенные от мужей своих, должны быть возвращены, но мужья их принимать обратно не обязывались.⁶⁷⁷

12) Приносившие жертвы идолам до своего крещения могут быть возводимы в священство, потому что крещением они вполне очистились.

Невозможно яснее выразить действие крещения, очищающего душу.

13) Хореепископам не дозволяется рукополагать пресвитеров и диаконов, ни городским пресвитерам определять таковых в другие приходы без письменного на то разрешения епископа.

Случалось, что епископы, не имевшие определенной кафедры, рукополагали, а городские священники, считавшие себя выше прочих, определяли пресвитеров и диаконов в пригородные приходы.⁶⁷⁸ Обычай этот мог иметь важные неудобства для правильного управления епархиями.

14) Пресвитеры и диаконы, совершающие священнослужение, но воздерживающиеся от мяса, должны, однако, его вкусить. Если они отказываются от овощей, варенных с мясом, то должны прекратить свое служение.

Причиной этого закона было, что служащие пресвитеры и диаконы обязаны были избегать подозрений в принадлежности к секте манихейской, по учению которой мясо было произведением злого начала.⁶⁷⁹

15) Если во время вакансии кафедры епископской пресвитеры продали что-либо из принадлежащего Церкви,⁶⁸⁰ то проданное должно быть возвращено, разве что епископ согласится получить цену проданного.

Епископ был, следственно, представителем Церкви и её прав, а пресвитеры не могли ничего делать без него, даже по имуществу церковному.

16) Правилом шестнадцатым определяются различные, но все строгие наказания за постыдное скотоложство. Люди некоторых лет, совершившие это преступление, только при смерти могли получить примирение.

Это правило свидетельствует о глубокой безнравственности, развитой в обществе языческом. Противоестественные пороки глубоко вкоренились в душах до того, что даже христиане им предавались.

17) Этим правилом Собор помещает виновных в этом также, как прокаженных, в число внимающих под портиком и подвергаемых зимнему холоду.

18) Рукоположенные в епископы, но непринятые в епархию⁶⁸¹ куда назначались, если стараются силою завладеть другой епархией и производить там возмущения против утвержденного епископа, будут отлучены от общения. Если они желают сохранить принадлежавшее им прежде пресвитерское место, то эта честь им будет предоставлена; но если возмущаются против епископов, то будут лишены священства и отлучены.

19) Давший обет девства и не выполнивший его должен считаться второженцем. Запрещаем девам жить вместе с мужчинами, которых они называют братьями.

Обет девства не считался отцами Собора обязанностью неизменной, а потому они и не определили, чтобы вступление в брак после сего обета было незаконно. Они налагают только, как наказание, именование второженца, считая обет как бы первым духовным браком. Правило это относится только до мужчин и женщин, посвятивших себя безбрачию, оставаясь в общественной жизни. После установления монашества, наказание, которым подвергались оставлявшее его для вступления в брак, несравненно строже. Василий Великий в правилах своих подвергает их осуждению и наказаниям как прелюбодеев.⁶⁸²

20) Женщина прелюбодейная и её сообщник осуждаются на семилетнее покаяние.

21) Женщина, виновная в истреблении плода своего преступления, получала примирение только при смерти, согласно древнему правилу. Собор, не порицая придерживающихся древнему правилу, определил не такую строгость, а осудил виновную женщину на десять лет покаяния.

22) Совершившие невольное убийство осуждались древним правилом на семилетнее покаянье. Собор уменьшил годы покаяния до пяти.

23) Совершившие умышленное смертоубийство всю жизнь свою должны были находиться в числе коленопреклоненных и получать причащение только при смерти.

24) Предающиеся гаданию и магии подвергаются покаянию на пять лет, то есть три года будут в числе коленопреклоненных и два года в числе молящихся.

При окончании Собора отцы судили человека, который, бывши обручен с девицей, грешил с сестрой будущей жены своей и соделал её беременной. Жертва его лишила себя жизни. Многие были участниками сего преступления.

Собор (пр. 25) определил десятилетнее покаяние для сообщников. Относительно же виновного преступление его предусмотрено и наказывается законами, а потому новых, по этому случаю не было нужно.

Епископы собора Агкирского несколько времени после того снова собрались в Неокесарии. Они обнародовали там шестнадцать новых правил. Здесь пятнадцать из них:

1) Пресвитер, женившийся после своего рукоположения, оставит служение; совершивший блуд или прелюбодеяние будет низложен и подвергнут покаянию.

2) Женщина, выходившая замуж за двух братьев, получит примирение только при смерти, и то если обещает оставить второго мужа, в случае своего выздоровления.

3) Вступающие в брак по несколько раз подвергаются более или менее продолжительному покаянию.

4) Пожелавший женщины, но не прегрешивший с нею, удержан был благодатью.

За тайные грехи покаяние не возлагается.

5) Оглашенный, соделавший грех, заслуживающий покаяния, из оглашенных переводится в число внимающих; а если и тогда соделает подобный же грех, то отсылается совершенно.

6) Беременных женщин следует крестить, если сего пожелают.

Мнение полагали, что беременных следует крестить только после их разрешения что младенец, участвуя в их крещении, таким образом, будет окрещен два раза. Собор решил, что крещение матери не распространяется на дитя.⁶⁸³

7) Священники не должен присутствовать при пиршестве второбрачных, потому что должен казаться не соизволяющим на поступок, за который следовало бы наложить покаяние.

Второй брак допускался, но считался слабостью, заслуживающей годичного покаяния.⁶⁸⁴

8) Тот, чья жена совершила прелюбодеяние, не может быть возведен в священство. Если жена его совершит прелюбодеяние после его рукоположения, то он обязан её отвергнуть. Если же желает жить с нею, то должен прекратить священнослужение.

9) Священник исповедавший, что впал в плотской грех после своего рукоположения, не должен более приносить бескровной жертвы, оставаясь, однако, в своем звании. Если же соделал грех, но его не исповедует и не может быть обличен, то да поступает как хочет.

Это служит новым доказательством, что законы о покаянии относились только до явно виновных и признанных таковыми, а не до повинных в грехах тайных. Эти грехи разрешались возложением рук, согласно мнению, которого собор не опровергает.⁶⁸⁵

10) Тот же закон относительно диаконов.

11) Не следует рукополагать в пресвитеры ранее тридцати лет, потому что Господь наш Иисус Христос крестился и начал учить только в тридцать лет.

12) Крещеного во время болезни не следует возводить в священство, потому что не принял веры с полной свободой. Однако, если жизнь его правильна и недостаточно людей, достойных священства, можно его рукоположить.

Известно, что крещение совершалось над больными в постели посредством обливания, то есть, возливая на них воду. Должно заметить, что отцы упоминают о сем крещении, безусловно, как о крещении действительном. Если же требуют, чтобы крещеных сим образом не возводили в священство, то это потому, что, быть может, отлагавшие таким образом свое крещение, делали это с намерением далее пользоваться свободой грешить, так что вера их при получении крещения во время болезни была вызвана скорее необходимостью, нежели свободной решимостью⁶⁸⁶

13) Сельские священники не могут совершать бескровной жертвы в городской церкви, ни предлагать хлеб и чашу в молитве в присутствии епископа или городских пресвитеров. Но если те отсутствуют и сельский священник приглашается один для молитвы, то может совершать священнослужение.

14) Хореепископы служат подражанием семидесяти учеников. В качестве сослужителей, которым препоручено только попечение о бедных, они пользуются особым почетом при совершении таинства.

В каждом храме можно было приносить бескровную жертву только один раз в день, следственно необходимо было постановить кому из присутствующих священнослужителей принадлежало это право. Первое на то право имел епископ, после него хореепископы, а после них городские пресвитеры и, наконец, сельские священники. Такова была иерархическая постепенность, учрежденная в клире каждой епархии.

15) Число диаконов не могло превышать семи, не взирая на важность города, где учреждена была Церковь.

Это правило Собор основывал на книге Деяний Апостольских.

Правила благочиния соборов Анкирского и Неокесарийского имеют важное историческое значение: они дают точное понятие о положении христианского общества на Востоке, о пороках, там распространенных, о строгости покаяния, которому подвергались желавшие считаться среди верных, о святой жизни, какая требовалась от совершающих священнослужение церковное. Язычники, хотя чувствовали влечение к христианству, но приобрели среди идолопоклонства привычки столь безнравственные и до того глубоко вкоренившиеся, что часто нравы их не соответствовали вере, так что даже после крещения они увлекались пороками. Церковь строго осуждала их и не соглашалась на восприятие их иначе, как после строжайшего покаяния. Только такими мерами истинное стадо Христово охранялось от всякой порчи и представляло миру зрелище всяких добродетелей христианских.

Мы говорили прежде об умственном движении в Церкви Восточной. К писателям, нами поименованным, следует добавить еще Евстафия Антиохийского, писателя многих творений против Оригена, и бесчисленного количества писем, которые слишком долго перечислять, говорит Иероним.⁶⁸⁷ Мы будем еще иметь случай подробнее говорить о нем во время распрей арианских, а равно и об Александре епископе Александрийском. Тит, епископ Босры, в Аравии, опровергал манихеев и издал творение в трех книгах против их заблуждений. Александр, епископ Ликополя, писал против той же ереси. Федор, епископ Гераклии, обнародовал толкования на многие из книг Священного Писания.⁶⁸⁸

Соборы Эльвирский и Арльский доказывают, что на Западе, равно как на Востоке, пастыри Церкви строго заботились о благочестии. Церковь Западная не блистала тогда так, как Восточная, однако она начинала уже проявлять в начале четвертого столетия мужей весьма замечательных. Мы упоминали уже о Ретиции, епископе Автумском, в Галлии, вскоре назовем еще других, а особенно Фебадия Ажанского и великого Илария, в Пуатье. Испания имела Озия Кордовского, одного из самых влиятельных епископов в царствование Константина. В той же Церкви и в то же самое время были другие замечательные епископы и литератор Ювенс, переложивший гексаметрами все четыре Евангелия. Творение это еще существует, но писатель составил еще другое – «О таинствах»,⁶⁸⁹ по несчастью утраченное. Ювенс принадлежал к высшей знати.

Церковь Паннонии также имела христианского писателя, Викторина, епископа в Петто и мученика.⁶⁹⁰ Он написал комментарии на книги Бытия, Исхода, Левита, на пророков Исаию, Езекииля, Аввакума, на Екклесиаст, Песнь Песней и Апокалипсис; кроме того, он опровергал все ереси и издал многие творения, но из них остались только некоторые отрывки.⁶⁹¹

В то же самое время Церковь армянская, основанная во времена апостольские, как было сказано прежде, получила новую жизнь, которою обязана она своему великому святителю Григорию, прозванному Просветителем.⁶⁹²

Со времени проповеди апостольской в Армении христианством приобретено было там множество верующих; но цари страны той не подражали Авгарю и многие из них даже гнали христиан. Между ними называют Хозроя I, издавшего эдикт о гонении под предлогом, что различие в вере производит раздоры гражданские. Тиридат был также гонителем, прежде нежели обратился в христианство. Но в Армении, точно также как в империи Римской, мученичества, которым подвергали верующих, не имели тех последствий каких желали гонители.

Церковь Армении находилась в общении с прочими Церквами Востока и, подобно им, считала Церковь иерусалимскую матерью Церквей. Многие из епископов армянских приняли рукоположение в этой Церкви. Сохраняя свою самобытность, она составляла одну и ту же Церковь с Церковью греческой и даже употребляла греческий язык при совершении таинств.

Идолопоклонство при поддержке царей имело в Армении множество последователей, не взирая на усилия епископов распространить там Евангелие. Богом избраны были Тиридат и Григорий Просветитель, чтобы привести всю страну к вере.

Григорий принадлежал к царскому роду Арсакидов. Когда отец его, Анаг, умертвил царя Хозроя, то все семейство приговорено было к смерти. Ему было тогда только два года и он избавлен был от смерти братом своей кормилицы, Евфалием, который увел его в Кесарию Каппадокийскую. Там был он воспитан в вере и правилах Евангельских и женился на дочери князя армянскаго, от которой было у него два сына, Верфан и Аристаг.

Впоследствии супруги разошлись по взаимному согласию, чтобы вполне посвятить себя Богу.

Тогда Григорий отправился в Армению благовествовать там истины христианские.

Подобно Григорию, Тиридат, сын Хозроя, в юности своей подвергался смерти. По смерти отца его, Ардасхир, царь персидский, завладев Арменией, хотел умертвить ребенка, у которого похитил престол. Тиридат был, однако, спасен от смерти и отвезен в Рим, где воспитывался при дворе императорском.

Диоклетиан возвел его на престол отцовский. Тиридат был царем и жил в Ваггаршабаде, когда Григорий прибыл в Армению. Однажды царь приносил жертву перед одним из главных божеств Армении и заметил, что один из присутствовавших не оказывает никакого уважения к божеству. «Кто ты такой?» спросил его царь. «Я христианин», отвечал Григорий. Немедленно его подвергли ужасным мукам и бросили в глубокий ров, где он жил в продолжение нескольких лет забытый всеми, кроме одной бедной вдовы, ежедневно бросавшей ему кусок хлеба.

Тиридат продолжал с ожесточением гнать христиан и в особенности предал смерти несколько христианских дев из Рима, укрывшихся в Ваггаршабаде. Тиридат, подобно большей части гонителей, был поражен десницей Божьей и потерял рассудок. Сестра его, жившая в уединении, имела видение, во время которого слышала голос, возвестивший ей, что только один Григорий может исцелить брата её.

Его немедленно извлекли из рва и он возвратил Тиридату рассудок. Тот, внезапно озаренный лучом небесным, пал на колена пред апостолом и уверовал во Христа. «Где агницы Божии?» спросил его Григорий, называя так замученных дев. Его отвели на место их мученичества; он собрал тела их, предал погребению и провел ночь у гробницы. Ночью узрел он небо отверстым и сонм нисходящих ангелов, окруженных светлыми лучами. За этими лучами, находилось Лицо, имевшее вид человеческий и держащее в руке золотой молоток и направлявшееся в Ваггаршабаду. Оно ударило молотком по земле, которая отверзлась. Горы потряслись, а из недр земли послышался адский грохот. Тогда Григорий увидел явившийся пьедестал, в виде жертвенника, с которого возвышался огненный столб, покрытый сводом из облаков, а над ним сияющий крест. Источник живой воды тек из-под жертвенника и орошал великое пространство. Около этого таинственного здания возвышались четыре колонны; три из них в основании своем имели кости мучеников. Над всей совокупностью здания возвышался блестящий крест. Григорию явился ангел и сказал: «лицо вида человеческого это – Господь, здание же означает Церковь; над ней Крест потому что Крест защита её, а на нем умер Сын Божий. Место это должно быть местом молитвы. Огненный столп и источник водный обозначают крещение, истекающее из Церкви на род человеческий для его возрождения. Преклонись перед благодатью Божией, тебе проявившейся, и воздвигни здесь храм».

Место, на котором Григорий имел это видение, было названо Шоггагаф (распространение света); впоследствии там построен был монастырь, названный Эчмиадзином (схождение Сына единородного) и сделался местопребыванием первенствующего пастыря Церкви армянской.

Тиридат пособствовал ревности Григория при построении церквей и в благовестии народу. Должно полагать, что все прежние епископы армянские были замучены, потому что Григорий, по просьбе Тиридата, принужден был отправиться в Кесарию Каппадокийскую и принять там рукоположение в епископы от греческого епископа Леонтия.

Возвращаясь в Армению, он встречен был Тиридатом, выехавшим до Евфрата. В этой реке принял царь крещение. По примеру царя своего, армяне во множестве вступили в Церковь. Григорий основал множество церквей и постановил там епископов, в числе которых был сын его Аристаг, присутствовавший на Соборе Никейском. Он препоручил также многие церкви епископам и пресвитерам греческим.

Григорий, просветив почти всю Армению верой, удалился в пустыни горы Севуф, где и умер. Ему преемствовал сын его Аристаг, а второй сын его Вероан был его вторым преемником. Григорий заслужил от Церкви Армянской прозвание Просветителя, потому что извлек ее из мрака, в который погрузили ее гонения, и возвратил ей прежний блеск.