Седмица 9-я по Пятидесятнице
Понедельник. О детском и взрослом
Однажды в ответ на спор учеников, «кто больше в Царствии Небесном», Господь Иисус Христос сказал: «Истинно говорю вам, если не обратитесь, и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное». Конечно, Господь имел в виду не младенческое неразумие, не младенческую неспособность к серьезному делу. Нормальный взрослый человек скажет: «Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал мужем, то оставил младенческое». Бог дал человеку и тот, и другой возраст. Для Царствия Небесного – не оставаться младенцем надо, и не в детство впадать. Надо – сознательно обратиться и стать как дети.
Ребенок, например, чуть что – сразу плачет, чувствуя свою беззащитность. Но он спокоен, когда держится за родительскую руку. Ребенок обо всем просит родителей, и верит, что они все могут. Так и Божий человек. Взрослым, трезвым умом он осознает зыбкую сущность мира, и – с детской верой хватается за руку Небесного Отца рукой непрестанной молитвы.
А для тех, кто еще не настолько повзрослел, чтобы совершить такое обращение, Господь продолжает, указывая на то же дитя: «И кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает». Но и это требует немалой зрелости. Потому что есть в детях своя внутренняя, не похожая на взрослую, жизнь, своя непостижимая логика. Есть в детях особое упорство, и часто ребенка ничем не заставишь делать то, чего он не хочет. Взрослый негодует: как так? из меня произошел, всем мне обязан, во всем от меня зависит, и вдруг имеет нечто для меня недосягаемое?! Так и Божьи дети: бессребреники, странники, молитвенники, – чрезвычайно раздражают «взрослых», «серьезных», «деловых» людей. На них постоянно сыпятся упреки: «лучше бы сделал что-нибудь полезное». Так, даже и «взрослую» Марфу раздражала Мария, по-детски севшая у ног Христа и забывшая обо всем на свете. Но приходит время, человек становится действительно взрослым во Христе, и вдруг понимает, что без этих Божьих детей жизнь пуста и бессмысленна. Так, со временем понимаешь, что не столько ты нужен для воспитания твоего ребенка, сколько он – для твоего воспитания.
Каждый да вместит то, что может вместить. Невозможно сразу вдруг обратиться и умалиться. Но возможно умалять себя в каждом отдельном случае: не спешить защищать свою правоту; не спешить занять первое место. Невозможно вдруг сразу принять дитя так, как заповедал Христос. Но возможно хотя бы не спешить с упреками, с раздражением, а – несколько мгновений помолчать, помолиться, подумать, как правильнее поступить. Иными словами, прежде всего надо научиться зрелым, взрослым умом судить свои дела, слова, намерения. Потому что, по словам Апостола, «если бы мы судили сами себя, то не были бы судимы», а значит, и не лишились бы Царствия Небесного. А уж кому что понятнее: или обратиться, и стать как дети, или принять дитя во имя Христово. И то, и другое ведет к одному. Ибо «дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, а Господь Один и Тот же; и действия различны, а Бог Один и Тот же, производящий все во всех».
Вторник. О пути к согласию
Господь дал великое обетование: «Если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Небесного. Ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них». Но как трудно не то, что многим, а именно троим или даже двоим прийти в согласие и единодушие! Мне нет удачи, а ближнему есть, и я за это сержусь на него. Мне грустно, а ему весело, и это меня раздражает. Мне весело, а ему грустно, и это тоже повод для обиды. И даже среди учеников Христовых поначалу не все было просто. Не зря же Петр именно после этих слов спросил: «Господи, сколько раз прощать брату моему, согрешающему против меня»?
Петр попал прямо в точку, сразу определив, что нужно людям, чтобы «согласиться», «собраться» вместе: нужно прощать. Это-то ясно. Но не ясно – сколько прощать? Неужели «до семи раз»? А Господь ответил: «не говорю тебе «до семи», но до седмижды семидесяти раз». Число «семь» – число полноты, а тут Господь заповедал прощать превыше всякой полноты. Чтобы всегда было просто, надо всегда прощать. И Господь поставил в пример детей, потому что дети, хотя и часто ссорятся, но быстро забывают обиды.
Итак, причина разделений в том, что мы не похожи друг на друга. Но ведь полное однообразие, это – физическая смерть. В полное однообразие приходит только то, откуда отлетела живая, неповторимая душа. В стихире Иоанна Дамаскина в чине погребения поется: «Рассмотрех во гробех, и видех кости обнажены, и рех: убо кто есть царь, или воин, или богат, или убог, или праведник, или грешник».
Но пока мы живы, мы все разные. У каждого свой характер, свои дарования, своя внешность. И не причиной раздоров это должно быть, а как раз причиной стремления друг к другу. «Как тело одно, но имеет многие члены», так и Христос. Ибо все мы одним Духом крестились в одно тело, Иудеи или Еллины, рабы или свободные, и все напоены одним Духом. Тело же не из одного члена, но из многих… Не может глаз сказать руке: «ты мне не надобна»; или также голова ногам: «вы мне не нужны». Напротив, члены тела, которые кажутся слабейшими, гораздо нужнее, и которые нам кажутся менее благородными в теле, о тех более прилагаем попечения». «Бог соразмерил тело, внушив о менее совершенном большее попечение, дабы не было разделения в теле, а все члены одинаково заботились друг о друге».
Так, стараясь прощать, стараясь радоваться с радующимися, сострадать страждущим, мы учимся и желать, и просить у Господа лишь то, что может нам в этом помочь. А это и есть то самое, «что только истинно, что честно, что справедливо, что чисто, что любезно, что достославно, что только добродетель и похвала» (Флп.4:8). И если уж «двое» пройдут такой путь друг к другу, если уж они многими трудами «согласятся на земле», то – без всякого сомнения: «чего бы ни попросили, будет им от Отца» Небесного.
Среда. О справедливости и о любви
Один хозяин «вышел рано поутру нанять работников в виноградник свой». Он выходил и еще несколько раз, и нанимал все новых, и новых работников. Последних он призвал уже незадолго до вечера, но заплатил им столько же, сколько и самым первым… Притча эта – о Божественной любви и о том, как трудно человеку понять и принять ее.
Вообще даже и человеческая любовь непостижима и, по-видимому, несправедлива. Непонятна и упорная любовь матери к самому безнадежному сыну. Непонятна и самоотверженная любовь жены к недостойному мужу. Непонятно, как она может жить с «таким» мужем. Или – как муж может терпеть «такую» жену. И уж совсем возмутительно, когда человек, сделавший зла во много раз больше, чем я, приходит на исповедь, и так же, как и я, получает прощение.
Вот так же возмутились и самые первые работники, подрядившиеся за динарий и сполна получившие свое. Они укорили хозяина в несправедливости: «эти последние работали один час, а ты сравнял их с нами, перенесшими тягость дня и зной». Но часто наши укоры в несправедливости на самом деле грубо попирают справедливость. Мы покушаемся на право хозяина свободно распоряжаться тем, что ему принадлежит. В исканиях справедливости мы даже указываем Самому Богу, что Он должен, а что не должен делать в Им же созданном и только Ему принадлежащем мире!..
Хозяин из притчи совершенно справедливо возразил: «Друг! я не обижаю тебя; не за динарий ли ты договорился со мною? Возьми свое и пойди: я же хочу дать этому последнему то же, что и тебе. Разве я не властен в своем делать, что хочу? Или глаз твой завистлив оттого, что я добр?»
Бывает страшно отстать, страшно не выполнить своего урока. Но не страшнее ли быть первым, честно и много потрудиться, подняться высоко и в своем, и в общем мнении? Потому, что не многие из таковых смогут выдержать, когда в последние времена потоки Божией любви хлынут на весь мир. Не успевшие сделать ничего доброго – из последних сил рванутся навстречу пришедшему Христу и будут помилованы. Трудно, очень трудно будет выстоять в этом потоке любви всем, перенесшим «тягость дня и зной». «Так будут последние первыми, и первые последними». Потому что «Если я… любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы» (1Кор.13:1–3).
Так, иногда Господь приглашает нас быть свидетелями Своего милосердия к недостойным, на наш взгляд, людям, как приглашены были первые работники разделить нечаянную радость последних. Это нам дается возможность сделать первый шаг в любви, которая «долготерпит, милосердствует», «не завидует», «не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается».
И можно ли сомневаться, что если бы рабочие, призванные первыми, были бы первыми и в любви, то и они получили бы больше. – Не случайно же хозяин начал с последних. Но они решительно осудили любовь, и остались при своем жалком динарии и при оскверненной завистью душе.
Четверг. О даре языков
Среди многих даров Святого Духа в древней Церкви был и так называемый дар языков. Человек по вдохновению свыше вдруг начинал молиться на ином языке. Причем, это не были просто иностранные языки. Апостол говорит, что «никто не понимает его, он тайны говорит духом» (1Кор.14:2).
Обилие в древней Церкви всевозможных даров понятно. Апостолы сообщали только основы веры и благочестия, и шли дальше. А в жизни общины потом возникало много частных проблем. Письменные Евангелия появились не сразу; посланиями Апостолы не могли часто назидать свою паству, а посещали еще реже. Поэтому Дух Святой непосредственно назидал верных. И дар языков, это было первой ступенью схождения Духа. Это было как бы громогласное стучание в дверь души, в дверь сознания. Это было первым свидетельством присутствия Духа. И человек в состоянии невыразимой радости от соприкосновения с небом начинал молиться словами, неведомыми даже ему самому.
Это был личный дар только этому человеку, и поэтому: «Кто говорит на незнакомом языке, тот говорит не людям, а Богу» (1Кор.14:2), «тот назидает себя» (1Кор.14:4).
Этот дар очень способствовал личному возрастанию в вере. Люди так увлекались, что приходилось напоминать и о последующей ступени: «Желаю, чтобы вы все говорили языками; но лучше, чтобы вы пророчествовали», «чтобы церковь получала назидание». «Благодарю Бога моего, – пишет Апостол о себе, – я более всех вас говорю языками; но в церкви хочу лучше пять слов сказать умом моим, чтобы и других наставить, нежели тьму слов на незнакомом языке» (1Кор.14:18–19).
Вошедшее в сердце должно быть принято разумом через изъяснение «откровением, или познанием, или пророчеством, или учением». «А потому, говорящий на незнакомом языке, молись о даре истолкования» (1 Кр. 14, 13).
Но не только разум может не понимать огненного биения Духа, звучащего в сердце. Порой и сердце не понимает того, что воспримет разум. Вот сегодняшний пример. «Восходя в Иерусалим, Иисус» сказал Своим ученикам: вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят Его на смерть; и предадут Его язычникам на поругание и биение и распятие; и в третий день воскреснет». И сразу после этих слов двое из двенадцати подходят к Иисусу со своей матерью, и она от лица их, ко всеобщему негодованию, говорит: «Скажи, чтобы сии два сына мои сели у Тебя один по правую сторону, а другой по левую в Царстве Твоем». Господни слова о Его грядущих страданиях и смерти прошли мимо их сердец!
В наше время, когда все, что надо знать, уже сказано Духом через святых мужей, записано в книгах, истолковано и объяснено, – истина входит в человека, в основном, дверью ума. И нам надо молить Бога уже не о истолковании, а о том, чтобы все, чему мы учимся из Писаний, не лежало бы в головах мертвым грузом, но – звучало бы в наших сердцах живой, радостной вестью!
Пятница. О духовных дарах
Священное Писание показывает, как проходили богослужебные собрания первых христиан. «Итак, что же братия? – пишет Апостол. – Когда вы сходитесь, и у каждого есть псалом, есть поучение, есть язык, есть откровение, есть истолкование, – все сие да будет к назиданию». Не говорит Апостол о недостатке чего-то, о необходимости что-то приобрести. Он заботится, как привести в должный порядок все множество даров Святого Духа. «Если кто говорит на незнакомом языке, говорите двое, или много трое, и то порознь, а один изъясняй. Если же не будет истолкователя, то молчи в церкви, а говори себе и Богу. И пророки пусть говорят двое или трое, а прочие пусть рассуждают. Если же другому из сидящих будет откровение, то первый молчи. Ибо все один за другим можете пророчествовать, чтобы всем поучаться и всем получать утешение. И духи пророческие послушны пророкам; потому что Бог не есть Бог неустройства, но мира. Так бывает во всех церквах у святых».
Но надо помнить, что и языки, и откровения, и богодухновенные молитвы, и дар истолкования, – все это лишь чистые действия Самого Духа. Эти щедрые дары еще должны быть восприняты и усвоены людьми, подобно как солнечный свет усваивается живыми растениями. И чем сильнее, чем очевиднее действие Духа, тем страшнее остаться без плода. Господь показал это на примере смоковницы, которая красовалась богатой листвой, но не имела плодов. Господь проклял ее, и она засохла. Это – предупреждение, и не только для древней Церкви, богатой яркими дарами, но и для нас. И нам очень много дано. У нас есть Священное Писание, Предание, богатая христианская письменность. Есть у нас огромный двухтысячелетний опыт христианской жизни и спасения. Все наши молитвы, поучения, назидания – от того же духовного корня, от которого шли откровения и пророчества в собраниях первых христиан. Но кто же виноват, что все это у нас лежит как бы в сундуке, который мы ярко раскрасили, но открываем так редко, что поистине отсекаем себя от живоносного корня. Мы даже забываем, для чего нам нужны храмы, для чего христиане должны сходиться вместе. И зачастую у нас вся духовная жизнь сводится к тому, что одни просто приходят в храм покупать за деньги здоровье, успех, душевный комфорт, а другие приходят этим торговать. А Господь и насчет этого наглядно предупредил, когда однажды «выгнал всех продающих и покупающих в храме», напомнив, что это «дом молитвы», а не «вертеп разбойников».
Не будем же завидовать первым христианам, а лучше станем дорожить и пользоваться тем, что у нас есть. Чем больше даст Господь, тем больше Он и спросит. А чтобы усвоить данное Богом и спастись, древним христианам надо было приложить ничуть не меньше усилий, чем нам с вами.
Суббота. О взаимной терпимости
Апостол пишет: «Кто различает дни, для Господа различает; и кто не различает дней, для Господа не различает. Кто ест, для Господа ест, ибо благодарит Бога. И кто не ест, для Господа не ест, и благодарит Бога».
Господь один, а у каждого – свой темперамент, свой строй души, свой подход к жизни. Иной в одном цветке увидел всю премудрость Божию и навеки преклонил колена. А другой с умилением ходит по полям и лугам, открывая новые и новые оттенки этой бесконечной премудрости. Иной посещает только свой храм. А кто-то любит ходить и в другие, любит ездить по монастырям, по святым местам. Для него надо видеть все богатство церковной жизни, все многообразие человеческой святости.
Один «различает дни», старается как можно полнее переживать события земной жизни Господа, Богородицы и прочих святых. А для кого-то все – один день Господень. Для него в каждой литургии во всей полноте – и Рождество Христово, и Крест, и Воскресение, и слава святых.
Один «ест», помня, что еду посылает Бог, и что всякий раз это – такое же чудо, как и когда Господь несколькими хлебами насытил несколько тысяч человек. И он ест как на вечери Господней, благоговейно, тихо, и благодарит Бога. А другой «не ест» ради подвига воздержания. Он понимает, что воздержаться ради Господа – еще больший дар, чем пользоваться Божьими дарами. И он «благодарит Бога» за то, что «не ест».
Так, что бы человек ни избрал, – главное, чтобы это было не «для себя», а для Господа. Тут легко себя проверить. Делающий поистине для Господа, выбрав одно, испытывает искреннее уважение к тому, кто выбрал другое. Он ни чужую невоздержанность не будет осуждать, ни к чужому воздержанию не будет придираться. Ему не придет в голову хвалиться ни тем, что он «ест», ни тем что он – «не ест». Потому что во Христе всем найдется место. Уж насколько живой чужд мертвому, а Христос Своей любовью смог объять и тех, и других. «Христос для того и умер, и воскрес, и ожил, чтобы владычествовать и над мертвыми, и над живыми». Он Своей любовью, подобно молнии, прошел сквозь все: сквозь небо, сквозь землю, и сквозь преисподнюю. И теперь во всем, как в наэлектризованном пространстве, – след Его присутствия. Все обрело новый смысл, все получило спасительную силу. И никто из нас «не живет для себя, и никто не умирает для себя, а живем ли – для Господа живем, умираем ли – для Господа умираем. И поэтому, живем ли, или умираем, – всегда Господни».
Воскресение. О хождении над бездной
Неделя 9-я.
Однажды Господь Иисус Христос понудил «учеников Своих войти в лодку и отправиться на другую сторону» Геннисаретского озера, а Сам «взошел на гору помолиться наедине; и вечером оставался там один. А лодка была уже на средине моря, и ее било волнами, потому что ветер был противный. В четвертую же стражу ночи пошел к ним Иисус, идя по морю».
Страшно видеть нарушение привычного хода вещей. Страшно, когда бездействуют гражданские законы. А уж когда перестают действовать законы физические, – в сердце начинается неописуемая паника. Вот и Апостолы, когда увидели Господа, идущего по воде, «встревожились и говорили: это призрак; и от страха вскричали».
А между тем, что правильнее: верить в твердую незыблемость материи и ее законов, или – помнить, что все текуче и призрачно, что все готово в любой миг разверзнуться, поглотить, сжечь? Тем более, Сам Господь сказал, что некогда так и будет, что «вдруг… солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются» (Мф.24:29). И это может произойти в любой момент, и никому не открыто о временах и сроках.
Как и самую землю, по свидетельству Писания, Бог чудесно «повесил… ни на чем» (Иов.26:7), так и всякий человеческий шаг есть чудо. Потому что он даже не по воде, но – над огненной бездной.
Но когда Бог приоткрывает эту правду, то каждый шаг становится еще и чудом веры в Того, Кто «не попустит вам быть искушаемым сверх сил» (1Кор.10:13). Далеко не каждый может сразу вынести всю правду. Петр думал, что сможет, и сказал: «Господи! если это Ты, повели мне придти к Тебе по воде. Он же сказал: иди. И вышед из лодки, Петр пошел по воде, чтобы подойти к Иисусу, но, видя сильный ветер, испугался и, начав утопать, закричал: Господи! спаси меня».
Каким же твердым должно быть основание нашей веры, тот дом, в котором нам предстоит жить, и тот камень, который лежит в его основании! Апостол пишет о строительстве этого дома: «Я, по данной мне от Бога благодати, как мудрый строитель, положил основание», то есть открыл истину, возвестил все, что нужно знать для спасения. «А другой строит» на этом основании, помогает истину усваивать. «Но каждый смотри, как строит».
Вот эти слова особенно надо запомнить. Мы – Божий народ, а не стадо. Каким бы мудрым и знающим ни казался «духовный строитель», – конечная ответственность лежит на каждом из нас. И каждый обязан проверять всякое услышанное учительное слово – и Священным Писанием, и общецерковным преданием, и соображением разума, и голосом совести. Чтобы никакой волк в обличии пастыря не мог «положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос». Ведь не кому-то, а самому тебе идти по мосту твоего спасения через бездну твоей погибели. И поэтому ты обязан все сделать, чтобы быть уверенным, что очередной твой шаг не будет в пустоту, и что спасительный Крест Христов всегда будет твоей опорой.