Просвещение без принуждения

Забота о духовном просвещении народа через храм, внебогослужебные собеседования и школу составляла одну из основ деятельности святителя Вениамина со студенческих лет. Разносторонний опыт предшествующего служения принес неоценимую пользу, когда Петроградский архипастырь был поставлен перед задачей воссоздавать религиозное и богословское образование на всех уровнях – от элементарного до высшего – практически с нуля.

Своим декретом об отделении Церкви от государства и школы от Церкви большевики положили в основу отношения к религии собственный произвол. Национализация храмов и всей богослужебной утвари позволяла режиму «на законных основаниях» в любой момент изымать у верующих и помещения для молитвы, и церковное достояние (сегодня – изделия из драгоценных металлов, завтра – колокольную бронзу и т.д.), запрет же на преподавание религиозных дисциплин в казенных учебных заведениях через 11 лет после издания декрета был расширен до полного запрета на организованное обучение религии... Мощный протест православного Петрограда во главе с митрополитом Вениамином против реквизиции Александро-Невской лавры в январе 1918 года немного остудил горячие головы большевистских «национализаторов». А совместные усилия Епархиальной власти, петроградского духовенства и мирян в 1919 – 1921 годах вызвали к жизни многочисленные духовно-учебные курсы и кружки. Все они, согласно Соборному Определению об епархиальном управлении, состояли под непосредственным руководством епархиального Архиерея⁹⁷⁰.

Январский крестный ход в защиту Александро-Невской лавры заставил большевиков на время сменить тактику. Чтобы усыпить сознание верующих масс, они посеяли иллюзию о том, что «при отказе от казенных субсидий церковные школы могли остаться в ведении Епархии, на правах школ частных». К весне 1918 года Петроградский Епархиальный Училищный совет наметил к первоочередному сохранению 46 церковно-приходских школ (т.е. менее 10 % от их прежнего числа), из них – 30 в Петрограде и уезде. При этом впервые прозвучала мысль, ставшая поистине пророческой: «Если мы не будем работать, то, пожалуй, не то, что школы, а и самые храмы нам скоро придется закрывать»⁹⁷¹. Состоявшийся в марте епархиальный съезд духовенства и мирян принял содержание указанных церковно-приходских школ целиком на средства епархии⁹⁷².

Однако через 3–4 месяца власти пошли в новое наступление на права верующих, которое не остановил даже единодушный межконфессиональный протест от 29(16) июля. Летом 1918 года по линии наркомпроса в Петрограде был издан ряд распоряжений, существенно ограничивших свободу совести и попиравших волеизъявление учеников и их родителей. Одним из них явился запрет на обучение религии в школьных помещениях даже во внеурочное время. Желая избежать конфликта, «петроградское и уездное духовенство решило перенести преподавание Закона Божия в помещения приходских советов и приходских братств, а где это невозможно, устраивать преподавание коллективное в частных квартирах»⁹⁷³. Казалось бы, власти должны были только пойти навстречу подобному выражению лояльности. Однако на реализацию такого решения ушло больше года.

В обстановке «красного террора» коммунистический режим быстро привел в исполнение принцип «отделения школы от Церкви» в своем понимании, действуя, как слон в посудной лавке. В ряде епархий, например, духовно-учебные заведения были попросту захвачены военным ведомством, ведомством наркома Л.Д. Троцкого, и превращены в казармы, с уничтожением всего ценнейшего учебного инвентаря. Так случилось, например, с родной для святителя Вениамина Олонецкой духовной семинарией⁹⁷⁴.

В Петрограде события развертывались в такой последовательности. 30 сентября 1918 года была закрыта духовная семинария. В ближайшие дни власти издали распоряжение о совершенном запрете на преподавание Закона Божия в стенах школы и о «немедленном удалении из классов школ всех предметов религиозного культа»⁹⁷⁵. С 15 октября 1918 года были ликвидированы все церковно-приходские школы «Петрограда и окрестностей»⁹⁷⁶. Одновременно последовало правительственное распоряжение о том, что «Исидоровское епархиальное училище и Александро-Невская гимназия [бывшее духовное училище – авт.] закрываются; все служащие считаются уволенными на общих основаниях»⁹⁷⁷. В декабре 1918 года прекратила свою деятельность Петроградская духовная академия. В один миг режим лишил Православную Церковь всех очагов духовного просвещения (на языке большевиков – «религиозного мракобесия»), совершенно не считаясь с интересами и желаниями широких масс верующих. Однако победа «материалистического мировоззрения» в Петрограде оказалась химерой. Под омофором митрополита Вениамина и при его самом активном участии в городе на Неве в условиях гражданской войны и разрухи была создана новая всеохватывающая система религиозно-богословского образования, причем во многих отношениях она превзошла утраченную дореволюционную.

День ликвидации духовной семинарии стал днем рождения Богословско-Пастырского училища. Его заведующим на чрезвычайном организационном собрании был избран Иван Павлович Щербов, сразу же утвержденный в должности митрополитом Вениамином. Владыка хорошо знал И.П. Щербова еще со студенческих лет: тот учился курсом младше и входил в число самых активных студентов-проповедников. Позднее, в годы своего инспекторства и ректорства в столичной семинарии, будущий Петроградский святитель был непосредственным начальником Ивана Павловича.

Известить верующий народ о появлении более чем скромного очага духовного образования удалось лишь в устной форме. Благочинные епархии получили такое предписание, датированное 11 октября 1918 года: «Петроградский Епархиальный Совет уведомляет Вас для объявления настоятелям на предмет широкого оповещения прихожан, что в ближайшие дни, с благословения Митрополита Петроградского и разрешения Комиссариата Народного Просвещения, открываются занятия на I и II курсах Богословско-Пастырского Училища. В училище принимаются лица обоего пола от 18 лет, со средним образованием, вольнослушатели с особого разрешения Совета Училища, могут поступать и без требуемого ценза...»⁹⁷⁸

15 (2) октября митрополит Вениамин совершил молебен пред началом учения в лаврском Троицком соборе у мощей св. Александра Невского. На другой день в помещении бывшей образцовой школы при семинарии начались эпизодические, а с 23 (10) октября – систематические занятия. Они проходили по вечерам, ежедневно, кроме субботы, с 6 до 9 часов. 21 (8) октября митрополит утвердил в должности преподавателей училища почти всех членов корпорации духовой семинарии (кроме преподавателей новых языков и гигиены). Богословско-Пастырское училище имело двухлетний курс. На его 1-й курс приняли бывших воспитанников III и IV классов семинарии, на 2-й – прошедших общеобразовательную школу. Всего было зачислено 50 человек, в том числе 3 девушки⁹⁷⁹. Вскоре власти реквизировали и здание образцовой школы. Митрополит Вениамин приютил училище в одном из корпусов Александро-Невской лавры – под северо-западной башней⁹⁸⁰.

Первый год существования училища прошел в крайне стесненных условиях. Но, несмотря ни на что, оно не только не угасло, но стало тем «зерном горчичным», которое дало начало и Петроградскому Богословскому институту, и другим духовно-учебным заведениям.

Учащимся общеобразовательных школ, насильственно лишенным религиозного образования, в 1918/1919 учебном году оставалось лишь чаще посещать приходские храмы – для широкого перехода к внешкольному преподаванию Закона Божия требовалось не только время, но и санкция властей. Даже к рядовым внебогослужебным беседам в храмах власти подчас относились как к «нелегальным сборищам». Начало учебного года, не без влияния все того же «красного террора», в 1918 году задерживалось. В эти тревожные дни «для укрепления в детях и учащейся молодежи веры и поднятия религиозного настроения» Епархиальный Совет одобрил инициативу Братства приходских советов устроить говение школьников накануне 30 (17) сентября. Утверждая это предложение, митрополит Вениамин добавил к нему от себя еще одно важнейшее распоряжение:

«1919. Сент.11–24. По ст. 2. Кроме рекомендуемого говения, которое может быть совершено, кроме указанных (едва ли возможно оповестить заблаговременно об этом причты) чисел, и в другие, предложить причтам, чтобы в ближайшее пред началом в учебных заведениях занятий воскресенье во всех храмах совершены были, после поздней литургии, молебны, пред началом учебных занятий, с приглашением на них учащихся, учащих и родителей»⁹⁸¹.

Мысль митрополита предельно ясна: когда власти вытесняют религию из общественной жизни, верные Христу должны еще теснее объединяться вокруг храма и совместно отстаивать полноту своих религиозных интересов, в том числе и в деле религиозного просвещения. Именно так выстояло Православие в XVII веке на землях, подвластных Польской короне. Знакомство с прошлым Западно-русской митрополии и впечатления, полученные будущим Петроградским архипастырем в Холме, где в XVII-XVIII веках существовало одно из самых значительных православных братств, через 20 лет начинали приносить отдачу.

В день открытия занятия в Богословско-Пастырском училище был сделан первый шаг к реализации возможности преподавания Закона Божия в советских условиях. Пять человек – два члена Епархиального Совета и три известных городских законоучителя, протоиереи Иоанн Егоров, Виталий Лебедев и Виктор Плотников, собрались 16 (3) октября для обсуждения необходимых для этого мер. Они пришли к выводу, что инициатива преподавания Закона Божия должна исходить от епархиальной власти, к просветительной деятельности следует призвать не только духовенство, но и мирян, а для руководства и наблюдения за религиозно-нравственным воспитанием православного населения епархии необходимо создать особый комитет при Епархиальном Совете. На ближайшее заседание Епархиального Совета, состоявшееся 19 (6) октября, были приглашены комиссар по епархиальным делам И.М. Ковшаров и три вышеназванных законоучителя. Протоиерей В. Лебедев представил проект положения о церковно-просветительском комитете, протоиерей И. Егоров – проект воззвания от епархиальной власти к православному населению епархии об организации преподавания Закона Божия, а И.М. Ковшаров доложил о возможности вести это дело «легально», на основании декретов гражданской власти. Епархиальному комиссару было поручено составить соответствующую справку для рассылки ее для руководства духовенству епархии. Проекты протоиереев В. Лебедева и И. Егорова, одобренные Епархиальным Советом, 22 (9) октября получили утверждение митрополита Вениамина⁹⁸². Через воззвание, составленное о. И. Егоровом («Краткое слово к родителям»), красной нитью проходит мысль, которая неоднократно звучала в проповедях святителя Вениамина: «Не судите по старому. Не думайте, что кто-то посторонний помимо вас и за вас подумает о ваших интересах. Теперь каждый должен думать о себе, а христианин-гражданин столько же и о других».

В задачу церковно-просветительского комитета входила как организация преподавания Закона Божия для детей и взрослых, так и содействие открытию законоучительских и богословских курсов и училищ «по уездам, благочиниям и приходам». Хотя задуманный комитет как таковой фактически не приступил к работе, идеи, изложенные в его проекте, принесли свои плоды. Несомненно, они послужили толчком к разработке положения о Богословском институте, богословских курсах и кружках. Этот труд по благословению митрополита Вениамина взял на себя заведующий Богословско-Пастырским училищем И.П. Щербов (между прочим, однокурсник протоиерея Иоанна Егорова по С.-Петербургской духовной академии).

Большую роль в становлении новой системы религиозного образования сыграли также церковно-приходские братства, число которых в Петрограде достигло к 1922 году двадцати. Братский «примерный устав» содержал особый раздел, касающийся деятельности «по религиозно-нравственному воспитанию и образованию детей и подростков». Эта деятельность выражалась не только в организации преподавания детям Закона Божия, но и «в устройстве особо для них богослужений, крестных ходов, паломничеств, а также в учреждении для них разумных развлечений, экскурсий и пр.»⁹⁸³ Из городских братств главнейшая роль выпала на долю Лаврского братства, которое являлось как бы образцом для других⁹⁸⁴.

Новую жизнь в организацию христианского просвещения в стенах Александро-Невской лавры вдохнул ее священноархимандрит митрополит Вениамин. Годовщина выхода Патриаршего послания с призывом «доброю волею становиться в ряды духовных борцов» за дело Христово – 1 февраля (19 января) 1919 года – стала днем рождения Александро-Невского братства. Его возглавили иеромонахи Иннокентий (Тихонов), Гурий и Лев (Егоровы), трудами которых при Лавре еще в марте 1918 года возник молодежный кружок, а членами могли стать «все желающие, уяснив, что они преданные религии люди». Владыка предоставил братчикам свою Крестовую митрополичью церковь, которая еще совсем недавно была почти недоступна простому богомольцу. Заведующим этой церковью митрополит назначил иеромонаха Гурия (Егорова). Основу духовной жизни братства составляли «строго уставные службы с сознательно исполняемым чтением и пением по старинным напевам» в Крестовой церкви, с обязательной проповедью за каждой из них. В службах здесь нередко участвовал сам митрополит. У братства было два собственных хора, библиотека. После литургии устраивались общие трапезы. В помещениях при Крестовой церкви почти ежедневно проходили духовные и научно-философские беседы с живым обменом мнений, занятия различных кружков, по воскресеньям велась катехизация детей⁹⁸⁵. Круг наиболее активных братчиков составил 70–100 человек. Ревностным членом Александро-Невского братства показал себя заведующий Богословско-Пастырским училищем И.П. Щербов.

9 апреля 1919 года И.П. Щербов подал митрополиту Вениамину докладную записку об «организации в Петрограде высшей церковной школы [...], с новой постановкой [...] богословского образования». В создавшихся условиях необходимы такие духовные учебные заведения, – писал он, – «которые могли бы привлечь и объединить вокруг себя, по возможности, всех желающих послужить Церкви» – не только мужчин, но и женщин, «без какого-то ни было ограничения возраста». Учебное дело предполагалось вести «в полном соответствии с духовными запросами жизни, не отставая, а предугадывая их, и в учащихся развивать дух инициативы, сообразуясь с индивидуальностью каждого». Школа эта должна находиться «в непосредственном ведении Петроградского Митрополита и в самой тесной связи с приходской народной жизнью». На докладной записке И.П. Щербова митрополит Вениамин наложил резолюцию: «Благословляется изложенные начала устройства духовных учебных заведений детально разработать»⁹⁸⁶. Для ознакомления церковного Петрограда с представленной концепцией владыка передал докладную записку для публикации в «Петроградский церковный вестник», где она и была напечатана почти целиком⁹⁸⁷.

Вскоре И.П. Щербов подготовил проект положения о Богословском институте. Митрополит Вениамин утвердил его со следующей резолюцией: «1919 г. Июля 19/1 августа. Проект одобряю. Ввиду большой нужды в богословско-просвещенных людях для служения Церкви и обнаруживаемого внимания к богословскому просвещению со стороны общества необходимо поспешить с открытием Института. На составителя проекта возлагаю дальнейшую работу по организации и учреждению Института, как-то: составление сметы, сношение с разными учреждениями, лицами и т.д.»⁹⁸⁸. Проект И.П. Щербова, также опубликованный на страницах «Петроградского церковного вестника»⁹⁸⁹, рассматривался многими приходскими общинами и на Епархиальном Совете.

Перед Богословским институтом ставилась триединая задача:

«1) преподавание богословских наук и ведение практических занятий,

необходимых для основательного изучения православного богословия и

успешного служения Церкви в современных условиях;

2) разработка богословских и церковно-практических вопросов, выдвигаемых современной жизнью, и проведение их в сознание общества;

3) привлечение и объединение интеллигентных людей, могущих и желающих послужить Святой Церкви».

В деле возрождения в Петрограде высшей богословской школы митрополит Вениамин пошел по пути самой широкой гласности. 13 октября (30 сентября) в лаврских покоях митрополита состоялось собрание уполномоченных приходских советов Петрограда и епархии, совместно с представителями от Петроградского университета и от бывшей духовной академии. В качестве уполномоченного от Скорбященской, что за Литейным двором, церкви на собрании присутствовал профессор университета Юрий Петрович Новицкий (св. мученик Юрий). С докладом о необходимости открытия Богословского института и о характере образования и воспитания в нем выступил И.П. Щербов. Он также сообщил, что гражданская власть, утвердив ходатайство об открытии института, предоставляет в его распоряжение бывшие митрополичьи покои при Троицком подворье (Фонтанка, 44).

Собрание учредило Комиссию духовно-учебных заведений Петроградской епархии под председательством протоиерея Василия Акимова для рассмотрения и дополнения проектов И.П. Щербова и для решения финансовых вопросов.

14 (1) ноября 1919 года протоиерей Василий Акимов рапортом сообщил митрополиту Вениамину о том, что Комиссия выполнила возложенную на нее работу. Митрополит Вениамин наложил резолюцию: «1919 ноября 10/23. Благословляется устроить общее собрание представителей приходских советов для рассмотрения доклада настоящей комиссии. Митрополит] Вениамин». Такое собрание, еще более представительное, чем первое, состоялось в покоях митрополита в Александро-Невской лавре 1 декабря. После молитвы «Царю Небесный» митрополит Вениамин, благословив собравшихся, предложил считать настоящее собрание продолжением предыдущего. Деятельность Комиссии была одобрена. Собрание постановило просить митрополита лично ходатайствовать перед Патриархом Тихоном о благословении на скорейшее открытие института. В состав делегации, избранной сопровождать митрополита в Москву, вошли А.С. Николаев, Ю.П. Новицкий и И.П. Щербов.

Поездка митрополита оказалась успешной. 4/17 декабря 1919 последовал указ Высшего Церковного Управления об утверждении Положения о Богословском институте «с тем, чтобы по указаниям опыта в нем делаемы были соответствующие условиям и обстоятельствам жизни изменения и дополнения, согласно параграфу 40 Положения».

По возвращении делегации из Москвы Комиссия духовно-учебных заведений, под председательством митрополита избрала 12 наставников для I курса Богословского института: 6 профессоров и 6 преподавателей. Они были утверждены в своих званиях митрополитом Вениамином 2 января 1920 года и образовали Совет института.

23 января 1920 митрополит Вениамин совершил в помещении института молебен и открыл под своим председательством первое заседание Совета. Совет избрал ректором института наместника Александро-Невской лавры архимандрита Николая (Ярушевича), проректором – И.П. Щербова и организовал Правление. Через неделю, 30 января, архимандрит Николай отказался от должности ректора, и на его место 6 февраля был избран протоиерей Николай Чуков. Согласно представлению митрополита Вениамина ректор и проректор были утверждены в своих должностях на три года Святейшим Патриархом, Священным Синодом и Высшим Церковным Советом 28 марта 1920 года. 13 февраля состоялось третье собрание уполномоченных, которое, одобрив действия Комиссии, избрало 6 представителей от городских приходов в Совет института. После этого Комиссия духовно-учебных заведений закрылась, а вместо нее стали действовать Совет и Правление Богословского института⁹⁹⁰.

Великим постом 1920 года корпорация института организовала чтение общедоступных богословских лекций. По крайней мере, на одной из них, прочитанной Б.А. Тураевым на тему «Монотеистическая струя в древних религиях», присутствовал митрополит Вениамин. При обсуждении доклада академика владыка «высказал мысль о желательности второго выступления – более популярного и назидательного»⁹⁹¹.

Официальное открытие Петроградского Богословского института происходило в пятницу на Пасхальной неделе 16 (3) апреля 1920 года. Митрополит Вениамин совершил молебен пред началом учения в помещении института в сослужении наместника Александро-Невской лавры архимандрита Николая (Ярушевича), управляющего петроградским Троицким подворьем архимандрита Софрония, кафедрального протоиерея Леонида Богоявленского, ректора протоиерея Николая Чукова и секретаря Совета протоиерея Николая Чепурина.

После молебна, чин которого составили о. Н. Чуков и Б.А. Тураев, митрополит Вениамин открыл торжественное собрание. На нем присутствовал единоверческий епископ Охтенский Симон, петроградское духовенство, представители от университета, а также от римско-католических приходов. С программной речью «О задачах духовного образования в настоящее время» выступил ректор протоиерей Николай Чуков:

«Ваше Высокопреосвященство, Ваше Преосвященство, досточтимое собрание.

Мы испросили сейчас Божие благословение на начало деятельности нового Богословского Института. Открытие этого духовно-учебного заведения поистине является для нашей местной Петроградской (по крайней мере) Церкви – светлым праздником, потому что возрождается – и возрождается в новом виде – духовная школа, потому что нива церковная вновь получает возможность иметь так нужных ей, должным образом подготовленных и соответствующих именно нынешнему времени работников. [...].

Вопросы религиозные, вопросы веры и жизни положительно висят в воздухе; всякая беседа, всякая лекция, где только упоминается имя «Бог», привлекает массы... Жажда очевидна, искание несомненно, запросы громадны...

Нужно удовлетворение, нужны ответы, которые дали бы этому исканию разрешение. И это удовлетворение должно быть дано в какой-то иной, новой форме, потому что прежняя не удовлетворяла и не удовлетворила...

Это теперь – серьезнейшая задача момента в церковно-религиозной сфере: новый, живой дух должен быть влит в делателей церковных, чтобы ожила жизнь церковная, чтобы после грозы и очищенной атмосферы духовной ярко засияло Солнце Правды – Христос Бог в жизни нашей, чтобы вся наша и внутренняя духовная и вообще церковная жизнь начала дышать свежестью, зеленеть и расти, как природа после грозовой бури...

Богословский Институт и хотел бы хотя в малой степени послужить этой великой задаче. [...]

В своей внутренней жизни Богословский Институт хотел бы установить дух взаимного сердечного единения между преподавателями и слушателями на почве общей живой веры и горячей любви к Церкви Христовой.

Весь строй Богословского Института создан на строго церковных началах: с одной стороны тесное каноническое единение с Высокопреосвященным Владыкой, как Епархиальным Архиереем, с другой – живая непосредственная связь с православным народом – приходскими общинами Петрограда и епархии. [...]

К Вашему Высокопреосвященству Богословский Институт считает своим долгом обратиться с особенным словом почтительной сыновней признательности: Вы – вдохновитель всего этого дела, Вашей любовью Институт начал свое бытие, Вашими попечениями он имеет возможность жить и свободно дышать, отдаваясь всецело – ничем не стесняемый – осуществлению своих прямых задач; в Вас он видит и в дальнейшем своего любящего отца, покровителя и руководителя. [...]»⁹⁹².

В конце заседания с глубокой напутственной речью выступил митрополит Вениамин. Владыка особенно подчеркнул, что ему «хотелось бы видеть в институте не столько учебное заведение, сколько школу, похожую на школы древности – александрийскую, антиохийскую, куда обращались все за удовлетворением своих религиозных запросов, и которые широко влияли и вне своих стен. Также и здесь институт должен широко нести религиозное просвещение за свои стены»⁹⁹³.

С открытием Богословского института в него были приняты многие студенты II курса Богословско-Пастырского училища. Само же училище, которым продолжал заведовать И.П. Щербов, вошло в тесную административно-педагогическую связь с Богословским институтом, а в конце 1920 года было объединено с ним и в экономическом отношении. Программа училища существенно сократилась и приобрела ярко выраженный практический характер. Наибольшим по объему курсом стала литургика, большое внимание уделялось также миссионерству, церковному проповедничеству и дидактике Закона Божия.

Средства на содержание института поступали от целевых сборов, которые производились по всем приходам епархии четыре раза в год. Неоднократно ему материально помогал и митрополит Вениамин. Однажды за литургией в храме Троицкого подворья святитель получил от одной девушки запечатанный конверт с надписью «На Богословский Институт». По вскрытии конверта в нем оказалось 100 тысяч рублей⁹⁹⁴. Сам митрополит Вениамин пожертвовал в пользу студенческого фонда института (и Богословско-Пастырского училища) 600 тысяч рублей.

1 ноября 1920 года ректор института протоиерей Николай Чуков подал митрополиту представление, в котором подробно сообщал об образовании Богословского института, его утверждении советской властью и текущей деятельности. На этом документе митрополит Вениамин наложил резолюцию: «1920. Ноября 5/18. Заготовить донесение Свят[ейшему] Патриарху о положении Богословского Института с представлением инициаторов и членов комиссии по учреждению Богословского Института к благословению Его Святейшества с грамотой, председателя прот. Василия Акимова к награждению наперсным крестом с драгоценными украшениями и ректора института, много способствовавшего его упрочению, протоиерея Н. Чукова, как ректора высшего Богословского учебного заведения, к награждению митрой. Митроп[олит] Вениамин"⁹⁹⁵.

В декабре 1920 года митрополит Вениамин утвердил о. Н. Чукова настоятелем Казанского собора. В этом соборе за литургией 2 марта (17 февраля) 1921 года святитель и возложил на него митру со словами: «Патриарх Московский и всея России Тихон награждает настоятеля св. храма сего, ректора Богословского института протоиерея Николая митрою. Аксиос!»⁹⁹⁶

Как просветительный центр епархии, Петроградский Богословский институт регулярно устраивал общедоступные публичные лекции по богословию силами членов своей корпорации, с участием представителей университета. Вечером 28 ноября 1920 года для чтения такой лекции пришел академик Иван Саввич Пальмов, бывший профессор Санкт-Петербургской духовной академии. Однако ему стало плохо, и он скончался от паралича сердца прямо в аудитории. В институте были устроены панихиды, на одной из которых присутствовал митрополит Вениамин⁹⁹⁷, почтивший память своего наставника по академии.

Близко к сердцу владыка принял и кончину академика Б.А. Тураева, последовавшую 23 (10) июля 1920 года. 25 июля митрополит и протоиерей Н. Чуков вдвоем служили панихиду на квартире покойного, куда собрались многие студенты Богословского института. На другой день митрополит Вениамин и епископ Лужский Артемий возглавили отпевание Б.А. Тураева в Александро-Невской лавре. «Чин отпевания был совершен полностью и продолжался с погребением ровно два с половиной часа. /.../ Владыка устроил у себя, в большой зале [Митрополичьих покоев – авт.], чай, на котором присутствовало около 40 человек. В конце, на память о Борисе Александровиче, Владыка раздал всем Евангелие», – записал в дневнике о. Н. Чуков⁹⁹⁸.

Бывал митрополит Вениамин и на различных вечерах, устраивавшихся в институте студентами. Так 11 января 1921 года он присутствовал на рождественском вечере. Студенты собрали деньги, привезли из Сергиева елку, устроили на ней и в залах института электрическое освещение, убрали помещения, накрыли столы...

Митрополит и епископ Кронштадтский Венедикт прибыли в 7 часов. После хорового «Дева днесь» было исполнено в большом зале первое отделение программы. Затем все переместились в соседние более теплые комнаты, где был предложен кофе. Вечер закончился в одиннадцатом часу кратким словом о. ректора владыке митрополиту и пением ему «Многая лета», на что владыка ответил выражением своего сердечного расположения к институту и пожеланием ему полного процветания⁹⁹⁹.

28 января 1921 года на заседании Совета митрополит Вениамин был единогласно избран первым почетным членом Петроградского Богословского института «за заботы о восстановлении высшего духовного образования в Петрограде чрез создание Богословского Института». В этом же заседании было отмечено, что все кафедры института уже замещены и что со следующего года корпорация наставников начнет действовать в полном составе. Было высказано пожелание «ознаменовать это важное для Института обстоятельство выражением признательности от целостной корпорации Святейшему Патриарху за его постоянное отечески-попечительное отношение к Институту. Студенты соорудили портрет Святейшего Патриарха, и он будет открыт в помещении Института 17/4 февраля после молебствия, которое совершится в Троицком подворье Владыкой Митрополитом в сослужении со своими викариями»¹⁰⁰⁰.

На этот день приходились именины о. ректора. По желанию студентов вместо лекций было устроено вечернее чаепитие наставников и учащихся, с приглашением на него митрополита Вениамина. Владыка принял приглашение и возглавил скромное институтское торжество¹⁰⁰¹. В нем участвовал также проректор Петроградского университета Н.И. Лазаревский, который будет расстрелян в августе того же года по «Таганцевскому делу».

24 (11) мая 1921 года, в день памяти святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, которых Богословский институт почитал как своих покровителей, состоялся первый годичный акт института. Об этом событии писал епископ Ямбургский Алексий (Симанский): «Сначала была литургия на Троицком подворье, которую мы втроем [митрополит Вениамин, епископы Ямбургский Алексий и Кронштадтский Венедикт – авт.] совершали с огромным числом сослужащих, так что приобщалось нас тридцать человек. Потом был акт, оставивший самое хорошее впечатление». Особенно запомнился епископу «не сухой, а очень жизненно составленный отчет» проректора И.П. Щербова – «руководство к образованию и ведению, хотя бы в сокращенном масштабе, курсов богословских»¹⁰⁰².

Отчет И.П. Щербова, очевидно, обобщал почти двухлетний опыт работы подобных курсов. Согласно предложенной им концепции, которая была принята митрополитом Вениамином к осуществлению в Петроградской епархии, «Богословские Курсы и Богословские Кружки составляют низшие ступени духовного образования, завершением которого является Богословский Институт»¹⁰⁰³. Кружки для ознакомления желающих с учением Православной Церкви могли возникать в каждом приходе, с ведома местного настоятеля и приходского совета. Систематическое изучение Священного Писания, церковной истории, богословия, апологетики, церковного богослужения и пения предусматривалось на богословских курсах. Их программа была нацелена на «созидание христианского мировоззрения». «Свои знания слушатели применяют в жизни путем участия в богослужении, проповеди; обучения детей; выступления против антирелигиозных и антицерковных взглядов, заявлений и т.п.» Жизненно-практическое знакомство с предметом предполагал, в частности, учебный курс апологетики. Перед ним ставилась задача «уяснять те положительные стороны в учении и организации сектантских и иноверных обществ, которые привлекают православных, и показать, как должно устроить приход, чтобы не было никаких поводов к уклонению членов его от Православной Церкви»¹⁰⁰⁴.

Как правило, богословские курсы создавались объединенными усилиями целого благочиния. 2 декабря 1919 года комиссариат просвещения разрешил открытие Василеостровских курсов, которые возглавил протоиерей Алексий Западалов. Они расположились на Киевском подворье, в бывших митрополичьих покоях. Занятия на них шли по расширенной программе. Большой известностью пользовались также двухгодичные курсы II благочиннического округа, получившие просторное помещение под кровом Исидоровской церкви на Екатерингофском проспекте, где до революции работала церковно-приходская школа православного эстонского братства. Курсы, открытые в Петроградском районе при Введенской церкви, получили название богословско-благовестнических. В одном из флигелей при Владимирской церкви нашлось место для курсов IV благочиния¹⁰⁰⁵.

На примере последних можно получить общее представление о богословских курсах Петрограда начала 1920-х годов. Они ставили целью «ввести в познание основных наук, необходимых для сознательных, убежденных и верных чад Православной Церкви, для пастырей, благовестников, благовестниц, наставников и наставниц православной христианской веры». Обучение на курсах IV благочиния было двухлетним, корпорация насчитывала 9 человек. Ректор и преподаватели утверждались митрополитом, митрополиту же представлялся общий ежегодный отчет о состоянии курсов. Финансирование курсов брали на себя приходы благочиния, они же прилагали «особливое попечение» об их благоустройстве и содействовали церковно-практическим занятиям слушателей в приходских храмах. Соответственно, благочинный округа и два представителя от благочиннического собрания входили в Совет курсов. Выпускники курсов, пожелавшие получить свидетельства, подвергались испытаниям, причем в «Положении» особо подчеркивалось, что удостоенные такого свидетельства «нравственно обязуются сообразовать свою последующую жизнь с заветами Православной Церкви»¹⁰⁰⁶.

Богословские курсы местного значения, как правило, одногодичные, устраивались заботами отдельных церквей города: Знаменской, Воскресенской у Варшавского вокзала, преп. Андрея Критского при Экспедиции заготовления государственных бумаг. Кроме того, с 1920/1921 учебного года Богословский институт силами своих преподавателей и студентов организовал чтение лекций и ведение бесед по широкому кругу религиозных, нравственных и церковно-исторических вопросов во многих храмах. Эта деятельность продолжила лучшие традиции Общества распространения религиозно-нравственного просвещения, в котором святитель Вениамин прошел все ступени от студента-проповедника до почетного члена. Впервые возможность просвещать народ в храме получили женщины: по благословению митрополита студентки Богословского института начали выступать с докладами на библейские темы в церковных помещениях во внебогослужебное время. Благовестнические труды лекторов, по словам одного из них, нашли «живейший отклик и благодарность в народном сердце, уже оценившем и непосредственно познакомившемся таким путем с новым богословским учреждением».

Из городских братств, кроме лаврского Александро-Невского, выделялись своей разносторонней активностью Захарьевское и Спасское. Во главе первого стоял настоятель Захарьевской церкви на одноименной улице священник (с 1920 года – протоиерей) Александр Введенский, во главе второго – настоятель домовой Никольской церкви на Спасской ул., 27 (ныне ул. Рылеева) иеромонах Мануил (Лемешевский). При Спасском братстве, кроме различных кружков, успешно действовали богословские и женские миссионерские благовестнические курсы. В начале 1920 года были организованы трехгодичные Высшие церковно-богословские курсы и при Захарьевской церкви. Митрополит Вениамин, утверждая их устав 27 января 1920 года, написал: «Господь да благословит добрым успехом начинаемое благое и необходимое дело»¹⁰⁰⁷. Однако никаких сведений о деятельности этих Высших курсов найти не удалось.

Захарьевское братство во имя Успения Пресвятой Богородицы и его руководители пользовались особым расположением Петроградского архипастыря. В клировых ведомостях за 1920 год отмечено: «Высокопреосвященный митрополит Вениамин посещал церковь в 1919–20 неоднократно»¹⁰⁰⁸. Небольшая, в недавнем прошлом полковая церковь святых Захария и Елизаветы была постоянно полна народом: ее штат увеличился до 4 священников и 5 диаконов. Младшим священником в храме служил о. Владимир Пищулин, ныне причисленный к лику святых¹⁰⁰⁹. Братчики и братчицы принимали участие в богослужении, готовили и обсуждали доклады религиозного содержания, делились мыслями при чтении Евангелия, вели занятия с детьми, оказывали посильную помощь пациентам больниц и заключенным...

С организацией Богословского института совпала по времени и повсеместная работа по возобновлению обучения детей верующих родителей Закону Божию. Основанием для этого явилось долгожданное разъяснение городского отдела юстиции от 13 октября 1919 года на имя Петроградского митрополита о том, что «согласно п.9 ст. 263 Собр[ания] Узаконений] и Распоряжений] Раб[очего] и Кр[естьянского] правительства 1918 г., обучать и обучаться религии частным образом не возбраняется, а посему особое разрешение на преподавание Закона Божия, если оно будет носить характер частного обучения, не требуется»¹⁰¹⁰. В одних приходах регулярные занятия с детьми велись прямо в храмах во внебогослужебное время, в других – в особо отведенных для детских религиозных организаций помещениях, но чаще всего – на квартирах членов причта. Обычно дети составляли «Приходской детский союз» из 3–4 возрастных групп, от дошкольников до учащихся старших классов. В некоторых приходах имелись также кружки молодежи «надшкольного возраста». Каждая из групп обучалась раздельно. Занятия вело местное духовенство, а также ревнители из прихожан.

Уже при подготовке первых пастырских занятий с детьми летом 1919 года настойчиво подчеркивалось, что они «никоим образом не должны напоминать школьной учебы по Закону Божию прежних лет. Они должны происходить в непосредственном общении руководителей с детьми, в живых беседах с ними, в рассказах им; причем детям должна быть предоставлена самая полная и широкая активность в задавании вопросов, в выражении своих недоумений, мыслей, впечатлений, чувствований и вообще всего их душевного настроения. Терпеливо, внимательно и любовно выслушиваемые дети получают от своих руководителей ответы, указания и всяческое удовлетворение своим переживаниям»¹⁰¹¹. Эти рекомендации очень близки педагогическим принципам самого святителя Вениамина. В бытность ректором семинарии, он строил на них и внеклассное воспитание семинаристов, и собеседования с «духовными христианами» в Самаре.

Религиозно-воспитательная работа с детьми особенно хорошо была поставлена в Василеостровском благочинии, в частности, в Андреевском соборе. Братство, созданное при соборе, уделяло первостепенное внимание подрастающему поколению. Кроме занятий, для детей организовывались паломничества и экскурсии, приходские театрализованные праздники. Не прекратилось просвещение детей верующих и в Александро-Невской лавре, только на смену создателем первого детского кружка при ней пришли другие педагоги-монахи. Общее руководство лаврской «школой», в трех группах которой обучалось не менее 100 детей, осуществлял наместник лавры архимандрит Николай (Ярушевич). Непосредственным же ее руководителем был иеромонах Иларион (Вельский), выпускник Олонецкой духовной семинарии 1918 года и студент Богословского института, который занимался со старшей группой. На самом высоком уровне здесь было поставлено обучение церковному пению – для детских спевок митрополит Вениамин даже предоставил один из залов в Митрополичьем доме. Практическое знакомство с православным богослужением дети получали в Лазаревской церкви лавры. В ней они читали и пели, а мальчики и прислуживали в алтаре. Среди учеников этой «школы» был будущий архиепископ Михаил (Мудьюгин), а его мать входила в число самых деятельных членов Александро-Невского братства.

Преподаванием Закона Божия при храмах заведовал епископ Кронштадтский Венедикт (Плотников), а руководство и наблюдение за богословскими курсами и внебогослужебными чтениями Вениамин поручил весной 1921 года первому викарию Петроградской епархии епископу Ямбургскому Алексию (Симанскому)¹⁰¹². По свежим впечатлениям владыка Алексий писал: «12-го числа [мая 1921 года – авт.] я был на акте после окончания занятий законом Божиим в церкви Экспедиции заготовления государственных] бум[аг]. Огромное дело там делается в этом отношении. Девятнадцать учащих. Ежедневно девятьсот человек детей обучается в разных помещениях, по группам. Преподавание поставлено очень интересно. Бывают специальные чтения о разных событиях евангельской истории, с световыми картинами; пение поставлено [...] очень хорошо и т. д. и т. д. Настроение создано особенно теплое и хорошее. В пятницу 21-го будет акт там же по случаю окончания занятий на богословских курсах для взрослых. Я заведую всеми этими курсами, а потому постепенно знакомлюсь с их постановкой в разных пунктах и радуюсь большому, несомненно успеху их и тому размаху, который дан здесь этому делу»¹⁰¹³. На Рождество 1921/ 1922 года он же сообщал: «И я, и Вл[адыко] Митроп[олит] были на нескольких елках для детей в различных приходах. Везде, особенно в Эстонской ц[еркви], все было прекрасно организовано»¹⁰¹⁴.

Таким образом, попытка властей полным запретом на обучение религии в общеобразовательной школе вывести детей из-под влияния Церкви привела в Петрограде к совершенно обратным результатам. От желающих заниматься Законом Божиим по собственной воле, в неформальной обстановке, без зубрежки учебников не было отбою. Сами занятия, которые, как правило, проходили на дому у священников, только теснее сближали духовенство и прихожан. «Так, при помощи Божией, без «официального» принуждения, совершается свободное просвещение детей верующих», – подытоживалось в «Православном церковном календаре на 1921 год», изданном Обществом православных приходов Петрограда и его губернии.

Религиозное обучение детей тесно переплеталось с деятельностью братств, многочисленных богословских курсов и Богословского института, равно как и Общества православных приходов. Все эти разнообразные формы церковной работы служили общей цели – широкому воцерковлению народа. Именно к этому, как мы помним, и призывал митрополит Вениамин еще в первую годовщину своего избрания на Петроградскую кафедру: «Каждый член семьи приходской, большой и малый, мужчина и женщина, дитя и взрослый, принимай посильное и возможное, но деятельное и живое участие в жизни приходской, служа общему делу приходскому и живя его интересами».

Петроградские братства уже весной 1920 года осознали необходимость иметь объединяющий центр и совместно разрешать возникающие вопросы братской практики. Митрополит Вениамин благословил созыв общебратской конференции и сам 5 мая 1920 года участвовал в ее открытии в Александро-Невской лавре. На конференции был избран совет общебратского союза, при котором действовало несколько секций, включая миссионерскую, просветительскую и детскую. По предложению митрополита, к Успению 1920 года (храмовой праздник Крестовой митрополичьей церкви) было приурочено первое общебратское торжество. Оно включало всенощную 28 (15) августа в Захарьевской церкви, с пением объединенного братского хора, чин Погребения Богоматери в Лавре, с крестным ходом из Троицкого собора в Крестовую церковь и раннюю литургию 30 (17) августа в Крестовой церкви, отслуженную митрополитом. К лету следующего года возникла даже специальная комиссия по устройству братских молений. В многолюдном общегородском крестном ходу в Фомино воскресенье 1921 года объединенные братства участвовали отдельной колонной со своим образом. Дважды, в 1920 и 1921 годах, отмечался общебратский годовой праздник – в ближайшее воскресенье ко дню памяти св. Александра Невского 23 ноября (6 декабря).

Вторая общебратская конференция была намечена на конец мая 1921 года. Однако митрополит Вениамин предложил «ввиду политических условий церковной жизни» отложить ее и «связать каким-либо образом братскую деятельность с деятельностью Общества петроградских приходов». Последний совет был направлен на то, чтобы не дать властям повод для ликвидации братств как «существующих нелегально». Общество православных приходов имело официальную регистрацию. В начале августа конференция все же состоялась. На ней была принята «Памятка братчику и братчице», одно из правил которой гласило: «Неси слово Христово детям, подросткам, молодежи и взрослым»¹⁰¹⁵.

В прочной связи с самым активным и влиятельным из городских братств – Александро-Невским – состоял Богословский институт. Братство не раз давало рекомендации юношам и девушкам, жаждущим послужить Церкви, к поступлению в институт и даже готовило их к лучшему усвоению богословских наук. В лавру студенты института совершали паломничества, а многие приходили сюда и на митрополичьи служения. Здесь же 30/ 17 декабря 1921 года митрополит Вениамин постригал в монашество студента доктора медицины Сергея Советова с наречением ему имени Пантелеимон. От имени Совета и ректора новопостриженного приветствовал И.П. Щербов, присутствовало много студентов¹⁰¹⁶. В Крестовой церкви 17 февраля 1922 года, в четверг первой недели Великого поста, митрополит Вениамин совершил пострижение студента Василия Сацердотского с наречением ему имени Варлаам, а через два дня рукоположил его во иеродиакона¹⁰¹⁷. Иеромонах Пантелеимон и иеродиакон Варлаам были причислены к Крестовой митрополичьей церкви¹⁰¹⁸.

Студенты Богословского института активно участвовали в приходской жизни по месту жительства, а некоторые из них готовились и к приходскому служению. По благословению митрополита Вениамина трое студентов приняли священство, в их числе – священномученик Владимир Лозина-Лозинский. 14/1 декабря 1920 года митрополит назначил его к рукоположению во священника к университетской церкви Всех святых Российских¹⁰¹⁹. (Настоятель этой церкви, ректор Богословского института протоиерей Николай Чуков переходил настоятелем в Казанский собор).

Митрополиту Вениамину представлялись все журналы Совета Богословского института, и он осуществлял непосредственное руководство его церковно-просветительной деятельностью. Так, по предложению архипастыря Совет института выработал «условия, которым должны удовлетворять богословские курсы, желающие присвоить себе наименование пастырских и выпускать кандидатов священства для Петроградской епархии, и определил их отношение к Богословскому институту»¹⁰²⁰. Институт рос и развивался в постоянном взаимодействии с приходскими общинами, а также с Обществом православных приходов Петрограда и его губернии. Последняя связь наглядно выражалась даже внешне. Председатель правления Общества Ю.П. Новицкий входил в Совет института, а ректор института протоиерей Н. Чуков был одним из самых деятельных членов правления Общества. Собрания правления и комиссий Общества проходили в здании института, на Троицком подворье, там же находилась и канцелярия правления.

К концу второго учебного года корпорация Богословского института возросла более чем вдвое и составила 29 человек (20 профессоров, 8 преподавателей и 1 ассистент). Прием на I курс составил 143 человека (64 мужчины и 79 женщин), что говорит само за себя. Правда, регулярно посещать занятия все 3 триместра смогли лишь чуть больше половины студентов и вольнослушателей. Петроградский Богословский институт занял видное место среди высших учебных заведений города.

Успешное развитие системы религиозного и богословского образования отвечало насущной народной потребности, но никак не вписывалось в большевистские догмы. Равным образом, искреннее желание митрополита Вениамина жить в мире с советской властью не могло изменить природу последней. Выше уже упоминалось, какие ушаты грязи вылила партийно-советская печать на духовенство и верующих Петрограда в пасхальные дни 1921 года, в связи с крестным ходом по Невскому проспекту. Между строк в этих статьях читался призыв к скорейшему запрету религиозного воспитания детей школьного возраста: «...прямо-таки отвратительно было видеть в этой процессии колонны детей (почти исключительно девочек). В одинаковых белых платочках или шапочках, они производили впечатление целых школ; только вместо учительниц сопровождали их неведомо откуда налетевшие монашки»¹⁰²¹.

Прошел всего лишь месяц, и 13 июня ВЦИК издал циркуляр, в котором без обиняков говорилось: «Преподавание вероучения лицам, не достигшим 18-летнего возраста, не допускается»¹⁰²². Отныне в детское сознание по всей стране предписывалось внедрять единственное «вероучение» – коммунистическое. Новый циркуляр был по-своему историческим: он открыл следующий этап гонений на Церковь, показав, что те крохотные права, которые советская власть сама только что «предоставила» верующим, она же в любой момент готова и отобрать. Отношение режима к Церкви с середины 1921 года можно передать евангельскими словами: «И положили в совете взять [...] хитростью и убить; но [...] чтобы не сделалось возмущения в народе» (Мф.26:4–5).

Для этого необходимо было не только ждать благоприятного момента, но и готовиться организационно, путем формирования и приведения в боевую готовность особых органов контроля и надзора за Церковью. В Петрограде соответствующие функции были переданы из отдела юстиции в созданный в ноябре при отделе управления церковный отдел. Через месяц подобные столы появились и на местах – в районах города и в уездах¹⁰²³. Одним из первых действий новых «надзирателей» стало предписание о немедленном прекращении занятий по Закону Божию с лицами до 18-летнего возраста «под угрозой наказания». Оно было доведено до сведения всех церковно-приходских советов в декабре 1921 года¹⁰²⁴.

Остальные духовные учебные заведения пока продолжали работать в обычном режиме. Совет Богословского института даже поставил вопрос о предоставлении ему права присуждать ученую степень кандидата богословия своим выпускникам. Согласно резолюции митрополита Вениамина от 29 (16) марта 1922 года, соответствующее ходатайство было направлено Святейшему Патриарху¹⁰²⁵. По не зависящим от него обстоятельствам удовлетворить ходатайство Патриарх Тихон не смог – в начале мая он был арестован..;

27 (14) апреля 1922 года исполнилось 25 лет служения ректора Богословского института протоиерея Николая Чукова в священном сане. По случаю этого юбилея митрополит Вениамин, который высоко ценил деятельность о. Николая, совершил литургию и молебен в Казанском соборе. От института о. ректора приветствовала представительная делегация во главе с проректором И.П. Щербовым.

А накануне в «Известиях ВЦИК» был опубликован фельетон П. Сурожского «Очерки петроградской жизни». Из-под пера автора вышел настоящий донос о том, что «ловцы душ человеческих во главе с петроградским митрополитом Вениамином» безнаказанно работают в «великом городе революции». «В Петрограде свирепствует какая-то эпидемия братств, духовных кружков, подготовительных религиозно-схоластических школ. Духовенство обрабатывает этим путем молодь, готовя из нее правоверных прихожан. [...] Читают слово Божие, поют, слушают поучения, в которых под елеем благочестивых слов сочатся далеко не елейные настроения. [...] Темная обывательская масса слушает молодых и старых проповедников, умиляется и жертвует не малую толику на поддержание братств и школ»¹⁰²⁶. Подобная публикация в столичной газете представляла собой не что иное, как натравливание ГПУ на митрополита Вениамина вкупе со всеми братствами и духовными школами, как «первое предупреждение петроградским властям»¹⁰²⁷.

Меньше, чем через месяц, 24 (11) мая 1922 года, Богословскому институту предстояло вновь отметить свой годичный акт. На торжество Совет пригласил митрополита Вениамина, всех викариев, наставников Богословского института и Богословско-Пастырского училища, читавших публичные лекции в институте, правление Общества приходов, всех благочинных Петрограда, наставников Петроградской духовной академии, представителей и профессоров высших учебных заведений, известных своим доброжелательным отношением к институту¹⁰²⁸. Это было всего лишь за несколько дней до ареста святителя...