Старец Иона Киевский – послушник Серафима Саровского

В 0 часов 30 минут ночи 9 января 1902 г. тихо и мирно почил о Господе глубокий старец, великий деятель архимандрит Иона, в схиме Петр. Жизнь и дела этого старца, прожившего свыше 100 лет, высокопоучительны и наглядно свидетельствуют, как много может сделать даже один человек, чего может он достигнуть при энергии самоотверженной деятельности и любви к Богу.

Архимандрит Иона, в миру Иоанн Мирошниченко, происходил из мещан посада Крюкова Полтавской губернии Кременчугского уезда. Его юные годы протекали в то время, когда на Руси школьное образование доступно было немногим, а потому и Мирошниченко грамоте научился дома. От природы он был одарен Господом высокими и богатыми умственными дарованиями и твердою памятью. С детства он любил чтение книг, особенно религиозно-нравственных, и читал очень много. До 22 лет он жил дома и занимался земледелием.

Будучи с детства весьма набожным, Мирошниченко очень часто посещал монастыри и первоначально поселился в качестве послушника у старца Серафима, известного всей России подвижника 19 века, жившего в Саровской пустыни Тамбовской епархии. Умирая, прп. Серафим завещал Иоанну Мирошниченко поступить в Брянскую Белобережскую пустынь, куда, согласно воле старца, он поступил послушником в 1836 г. Через 7 лет, в 1843 г., Мирошниченко принял монашество под именем Ионы и в 1845 г. был рукоположен в сан иеродиакона.

Проводя жизнь в обители в суровых подвигах поста и воздержания, в постоянной молитве и Богомыслии, Иона развил в себе высокую степень самоуглубления и самовникания, тщательно следил за своею внутреннею жизнью и духовным развитием. Тут же он удостоился особого видения, повлиявшего на его дальнейшую жизнь, которое он понял, как веление Промысела взять на себя дело устройства на берегах Днепра нового монастыря. Он решил уйти в Киев.

В 1851 г. отца Иону встретил Киевский митрополит Филарет, по его воле и желанию в августе того же года иеродиакон Иона был переведен в Киевский Никольский монастырь. Затем в 1858 г. он был рукоположен в сан иеромонаха, и через два года, в 1860 г., переведен в число братии Киево-Выдубецкого монастыря, расположенного на одной из весьма живописных окраин г. Киева, на так называемом Зверинце. Уже в это время иеромонах Иона выделялся своею духовною опытностью и благочестивою жизнью, и многие киевляне искали случая получить совет и наставление у отца Ионы, быть духовными его чадами.

Среди многочисленных духовных дщерей о. Ионы была и супруга тогдашнего киевского генерал-губернатора княгиня Васильчикова, высокоуважаемая о. Ионой и много содействовавшая и помогавшая ему, особенно в построении Троицкой обители. В 1867 г. построена была деревянная церковь во имя Св. Троицы, которая в 1871 г. заменена обширным и великолепным каменным храмом. Княгиня Васильчикова пожертвовала от себя монастырю дачу в 55 десятин земли близ Киева. С этого же времени новый монастырь постепенно становится крупным собственником земли: частью – путем пожертвований, частью – путем покупки, где монахами ведется образцовое сельское хозяйство. В августе 1872 г. о. Иона возведен в сан игумена. Указом Свящ. Синода от 17 января 1886 г. о. Иона назначен настоятелем Киево-Межигорского Спасо-Преображенского монастыря с возведением в сан архимандрита. Резолюцией Киевского митрополита Иоанникия от 9 декабря 1899 г. отец Иона по старости и болезни был уволен от управления Свято-Троицким монастырем и оставлен лишь настоятелем его.

Несмотря на свой преклонный – свыше 100 лет – возраст, о. Иона почти до последних дней своей земной жизни сохранил бодрость духа и проявлял присущую ему энергию, всецело направленную на дело благоустройства Свято-Троицкой обители. Последние 2 года своей жизни он страдал неизлечимой и тяжкой болезнью, от которой и слег в постель после 1901 года. В последние дни жизни у него открылась водяника, 15 декабря 1901 г. о. Иона был соборован.

Несмотря на полный упадок физических сил, он почти до самой смерти принимал народ и оставил всем его знавшим высокий урок духовного бодрствования, самоотверженного труда во славу Божию.

От родителей моих рожден я, отца Павла и матери Пелагии, самых простых жителей, мещан города Кременчуга Полтавской губернии. Сын я их первый. Когда мне исполнилось полгода или месяцев 7, сидеть я еще не мог, мать утром рано вынесла меня во двор; только что солнце взошло, было светло, ясно и, как думаю, весной, ибо было тепло. На зеленой травке мать сделала мне постель и положила против дверей и окон дома лицом к востоку. Оставила меня одного, а сама занялась делом внутри дома, должно быть, приготовлением пищи к обеду. Мать часто в ясную и теплую погоду выносила меня из дому и клала на зеленой травке на небольшое время. И вот, полежав немного, я видел птиц-голубей и других птиц, летающих по воздуху. Я, видя их свободное летание, любовался ими.

Вдруг пришла мне мысль и явилось желание так же летать, как они, но вижу, что сие для меня невозможно, начал жалеть и скорбеть, почему мне так не дано, чтобы и я так же мог свободно летать и быть как они. Мать моя все время находилась внутри дома и поглядывала на меня. Выходила ко мне раза два и опрятывала меня, когда я ручонками и ножками моими покрывало с себя сбрасывал. Смотря на летающих птиц, я скорбел, что не имею крыльев, при помощи которых я так же свободно летал бы, как и птицы.

И вдруг вижу, идет ко мне человек-старик, лицом очень приятен, борода у него большая, густая, длинная, широкая и седая, лысый головой, но волосы на краях седые и немного длинноваты. В одежде сверху цвета зеленоватого, а под ней одежда синеватая. Исподняя одежда подпоясанная, а верхняя нет. Подошел он ко мне, сел на землю на травке зеленой с правой стороны и начал ласково ко мне говорить, Я сначала на него посмотрел, а затем и не стал смотреть на него, потому что он мне мешал смотреть на летающих птиц. Старец говорит ко мне: «Что ты смотришь, тебе нравится то, что птицы летают; имеют бо они от Бога данные им крылья, вот и парят по воздуху. И тебе хотелось бы так же летать свободно, как и они, но ты человек и сих видимых крыльев не имеешь, а поэтому тебе о сем скорбеть и не советую, а проси и моли Господа Бога, создавшего тебя, люби Его, благоугождай Ему и всего себя Ему предай; верою, правдою и любовью послужи Ему истинно; в надежде истинной уверившись, несомненно обрящешь и получишь желаемое; даст тебе Господь крылья не временные плотяные и тленные, но истинные крылья, возносящий горе и горе к Богу, и тогда будешь парить. Я тебе советую сии крылья иметь и оных желать».

Я от первого взгляда на него больше не смотрел, а он продолжал: «Крылья-то даст Господь Бог наш Иисус Христос, Спаситель всех. Иже искупил нас Своею Божественною Кровию, уверовавших истинно в Него, и предавшихся Ему истинно, и всеусердно возлюбивших Его. Сим подает крылья разумные – духовные, и Дух Всесвятый Благий, Животворящий и освящающий верных Богу, любящих Бога и благо-угождающих Ему человеков, такожде подает крылья верным. Дух Святый есть Бог, Дух Всесвятый Благий, уча разуму, подаяй силу, крепость, премудрость и животворяй, о Нем бо вся живут и движутся; Дух Всесвятый вся совершает: святые Духоносные Апостолы, Пророки и Священники и невежды сущий умудряет; всем таинствам поучает, незримая открывает, грядущая вся возвещает, и вся недоведомая яве творит и иная многая являет. Советую сих крыльев тебе исткать, приобретать и иметь их совершенно».

Но я к нему ни одного слова не сказал и ни разу не посмотрел, а только слушал и молчал. И опять говорит мне: «Скажи, желаешь ли ты себе крылья, и оными парить и восходить горе к Богу, живущему во веки веков?» Я сказал, глядя на старца: «Желаю, да эти крылья будут Богом даны мне». И старец немного осклабился и говорит мне: «Ты еще мало дней имеешь, но слыши, помни и храни во вся твои дни: Бог Сый неизменен, Бог Сый ныне и во вся нескончаемые веки, который подает крылья премудрости, разума, смысла, силу и жизнь». Он же сказал: «Аще кто любит отца и матерь своих паче Мене и аще не отречется всего своего имения, несть Мене достоин. Если кто послушает гласа Его и возлюбит Его Единаго больше всего и всех, то тогда Он даст ему все сие. И ты возлюби Господа Бога твоего, созданного тебя, а родителей твоих люби, и уважай, и почитай, как и всех наравне человеков; всею любовию люби Бога, родителей твоих гораздо меньше, но Бога всею душею, сердцем и умом и ничего от земных не предпочитай паче Бога, но во всем да будет тебе Господь Бог и Его Божественная милость».

Я же, слыша слова старца, чтобы не любить родивших меня, которые жалеют, питают, ласкают и дорожат мною и утешаются, и я все эти благодеяния родителей должен презреть и пренебречь и их не любить – сии слова старца для меня были горьки весьма, тяжки и прискорбны. Как можно родителей своих кровных не любить? Старец же не переставал внушать и объяснять все мне и доводить в разъяснение и в познание. И по многом вразумлении меня приглашает, чтобы я пришел к нему на руки, но я увертывался и говорил ему: как можно, чтобы не любить родителей, это тяжко для меня, и сего сделать я не могу.

После сего старец разными словами и доводами уговорил меня пойти к нему на руки и посадил меня на свои колена. Держа меня своими руками, он в то же время указательным пальцем правой своей руки потянул по животу моему и разрезал живот правой своей рукой, внутри живота перебрал пальцами и что-то там нашел, вынул какую-то вещь, выбросил и опять рукою загладил разрезанное место, и живот опять стал таким, как и прежде был. После этого старец встал на ноги и говорит ко мне: «Теперь тебе нужно со мною идти».

Я же в это время вижу себя возрастом мальчиком 7 лет. Старец взял меня за правую руку и говорит ко мне: «Ты со мною ничего не бойся, а держись крепко за меня и за мою одежду и иди со мною смело». Мы пошли и вышли в какое-то место чистое, высокое, и ветры там очень сильные, так что едва можно было мне удержаться и идти. Старец говорит мне: «Не бойся и держись за меня». Мы переходили через какие-то места, где нужно переступать из одной на другую сторону, а между скважинами были великия пропасти, и оные нужно все переходить. Прошедши все опасные места, мы вышли на место широкое, ровное, чистое и светлое и здесь увидели стены ограды высокой, а иные стены издают из себя свет очень великий и светлый.

Старец остановился и, держа меня за правую руку, обращается ко мне и говорит: «Успокойся и ничего не бойся, мы с тобою бывшую на пути бурю, и тот путь с пропастями перешли и уже пришли сюда. Здесь все тишина и спокойствие, здесь нет никакого страха, здесь царствует любовь. Бог всех пребывает здесь и истинно возлюбившие Его послушники, которые всем сердцем, и умом, и душею своею возлюбили Его, истинно всего себя предали Ему, послушавшие Его верно и усердно в вере, надежде к Нему, трудами, болезнями, страданиями, гонениями и всякаго рода поруганиями, лишениями, терпением, доблестным мужеством, благодушием и благоговейною благодарностью сохранившие себя в служении и послушании Ему и всесвященной воле Его. Ты же помни и сохрани навсегда ко Господу всецело и безпорочно святое послушание. Ты видел бурю и ветры, где проходил, они были для тебя страшны, однако они тебе не повредили ни в чем, и ныне ты весь цел еси. Это образ твоего жития-бытия в твоей жизни.

Помни всегда и запечатлей всегда в душе и сердце твоем бытие жития твоего. Бог Сый во веки веков с тобою есть, и ты пред Ним. Бури, ветры, вихри многи встретят тебя в жизни твоей, в пути бытия твоего. Но смотри сюда, где ныне стоишь и перед Кем, и Кого имеешь видеть днесь. Смотри на Господа без страха и боязни, но благоговейно и с любовью чистою, взирай и виждь всегда».

И многое другое в грядущая мне. После этого мы пошли ближе ко вратам, ворота великие и дивные и вверху ворот Крест святый Господень, и перед воротами стоят стражи – два воина светлые, и чистые, и красивые, и в руках своих держат мечи крестообразно, и преграждают вход в ворота. Мы же стали перед воротами, и старец говорит ко мне: «Помолимся Господу Богу», и, перекрестившись, положили по три земных поклона Честному и Животворящему Кресту Господню. Когда мы это сделали, стражи врат немедленно мечи свои к себе забрали, руки опустили и дали нам свободно войти внутрь.

Когда мы вошли внутрь двора – Боже мой, что мы здесь увидели. Здесь небо новое и земля новая, свет неизреченно сияющий, воздух легкий, тонкий, земля чистая, светлая, как хороший кристалл. Деревья по обе стороны пути стоят живые и прекрасные и издают от листьев своих неописуемое благоухание. Между деревьями растут цветы разных пород красоты, величины и благоухания непостижимого. Этим путем мы как раз пришли к храму Господню. Вошедши во внутренность храма Божия, мы стали прямо врат святых священного алтаря. Врата святые были открыты, и мы увидели, что на Престоле высоком величественно восседает весь белый Господь Вседержитель. Лицо Его очень милое, светлое, ласковое, живое, спокойное, мирное, благоприятное и любвеобильное, влекущее к Себе сердца и дух в любовь к Нему.

О Боже, Боже мой, думаю сам себе, где я ныне, и кого видят очи мои, и Кому предстою. Весь стою в ужасе и едва во мне остался дух мой от страха того, что я есть и какое мое существо. Земное существо мое – совершенное ничтожество; плоть и кровь моя подобна сену или пороху вдали огня, прикоснись, хотя малая искра огня, сено сгорает, а порох исчезает. От обдержащаго меня ужаса, от видения таковой славы я ослабел, и силы во мне уже не стало, и я как бы мертв. Старец, держа меня за руки, поддерживал меня ослабевшего. И вот от Сидящего на Престоле изыде дух жизни прямо на меня и облия всего меня духом уст Его, и оживи меня и явися крепость Его во всем теле моем. Я весь обновился и стал в силе пред Господом Богом моим. Старец все время держал меня за правую руку, и мы лицем нашим предстояли пред Господом Богом нашим. От Господа исходит неисповедимая сладость любве Его Божественная, питающая и наслаждающая всех и вся.

Здесь, в храме Господа Бога Вседержителя, я видел себя юношею 21 года, в крепости и силе. И вот изыде слава от Господа Бога Вседержителя и от святаго Престола Его Божественнаго и исполни всех и вся жизни и благоухания. Изыде повеление от Господа Бога, садящего во славе, и воспели хвалу, славу и благодарение все, окружающие Божественный Престол Его, и все принесли поклонение седящему во славе на Престоле, и воспели все предстоящие во храме святом Его, лики всех горних чинов: Архангелы, Ангелы, Херувимы и страшнии Серафимы, парящие окрест святаго Божественнаго Престола Его, воспевающе, хваляще седящего на Престоле Славы Господа Бога Вседержителя и Сына Божия, принесшего Себя в жертву, спасшаго и искупившаго Кровию Своею Божественною земнородных человеков, уверовавших в Него. И воспели Господа Бога Царя веков, Духа Святаго-Параклита парящего, оживляющего, животворящего и освящающего вся. Силы же все небесныя, парящие окрест Престола, исполняли небо и воздух, горе поюще непрестанно: «Свят, Свят, Свят Господь Вседержитель, исполнены небо и земля славы Твоея».

Пели все предстоящие, и их было великое множество и множество разного рода, племени, чина, колена, звания и возраста людей... лики свв. Пророков, свв. Апостолов, Иерархов Господних, Царей, Священников, мучеников и всякаго чина и звания праведных, убеливших одежды свои и украсивших себя Кровию Агнчею, истинно возлюбивших Искупителя Господа Иисуса Христа Сына Божия. Что же меня еще удивило и вострепетал дух мой во мне – это то, что я увидел чудо страшное и ужасное, но исполненное радости и веселия ненасытныя и неизреченныя любви и сладости, наполнивших мою душу и сердце. От неисповедимыя благости и человеколюбия любви Создателя всех Господа Бога к человеческому роду представил есть Господь Бог тленному и смертному человеку быть близким к Нему. Кто же близ Господа Бога Славы предстоит и окружает святой огнезрачный Божественный Престол Его? Человеки-девственники и девственницы, не осквернившие себя в земной жизни. Сии находятся у Престола Славы Господа Бога Вседержителя и Агнца, закланнаго за нас. О, благости Божия и милости Его к роду человеческому.

Сии девственники одеяны во одежду белу и светлу, славы и красоты преисполнены и предстоя Господеви, предначинают пети хвалы, молитвы, славословия и благодарения. Дивныя и дивныя они имеют одежды великого Ангельского образа – святыя схимы монашества. О, дивна и предивна вся красота оных, славнее одежды нет ни у кого и ни на ком от святых, предстоящих Господеви, а только на одних иноцех, окружающих Престол Господа Бога. О, дивны и предивны они, очень белы и величественны, и такой славы ни у кого нет, какую дал им Господь Бог – истинно возлюбившим Его, и верно сохранившим себя, и послужившим послушником священныя воли Его.

Когда все множество пели Божественныя песни, тогда держащий меня за правую руку старец говорит мне: «Юноше, воспевай же и ты Владыку всех и Господа и навыкни сему, где ты ныне стоишь, что зришь и что слышишь, внимай, и все это разумно да будет в тебе». И заставил меня петь с ними хвалы Господеви и говорит: «Произноси ясно хвалы Господеви, ибо слова сии есть животворны и безсмертны и есть живые во веки веков». И опять говорит ко мне: «Слушай и внимай, имеет бо предначинаться песнь, воспеваемая Господеви – Триипостасному Божеству, Богу Отцу, Богу Сыну и Богу Духу Всесвятому – от всесвятых и горных небесных чинов, от всех земнородных и от всея твари видимая и невидимая, от всего создания Божия и от всех стихий». И говорит старец ко мне: «Добре и внимательно внимай, кто первый имеет предначинать пение». И сделалась на небе тишина великая, что одному волосу не поколебаться.

И вот по повелению Господню один из Серафимов предстал пред Престолом Господа Славы, и повелел ему Господь взявши от алтаря кадильного кадило, возложить фимиам молитвы святых, и Серафим немедленно предстал пред Господом Славы, имея в руке своей кадило. Девственники, окружающие Престол Господень, предначинали петь песнь великую – великую и трисугубую песнь, и все воспели хвалы и пения неисповедимыя, как от одних уст исходящие. И были возсылаемы пения и молитвы от всех святых низу земнородных, и от всея твари видимая и невидимая, и от всех стихий, и все пели согласно и стройно, как одними устами. Серафим же, предстоя Господеви, преподносил кадило молитв святых: славословия, величания и благодарения Творцу всяческих Богови, из не сущаго вся создавшаго. После всего этого пения изыде Слово Господне от Господа к водящему меня старцу, да возмет меня, и поведет, и покажет вся обители святых.

Говорит ко мне водящий меня старец: «Пойдем, юноша, по повелению Господа Бога нашего». Старец всегда держал меня за правую руку, и мы с ним вышли из храма Господа Славы. Прошли мы великое пространство прекрасное великолепного двора, где земля чистая, светлая, как самый чистейший кристалл, стены белые сияющей светом белизны; на этой земле насаждено много различных деревьев. Некоторые из них цветут, некоторые имеют на себе плоды, готовящиеся к зрелости, а иные имеют уже плоды зрелые и исполненные красоты и благоухания. Листьями своими возносят хвалу как бы живые, испуская звук, возсылают пение Господу Богу, всех и всяческая создавшему и устроившему вся премудро и разумно.

Я стал и смотрю в изумлении и не хотел даже двинуться от того места, где стоял. Умолял и просил я старца оставить меня здесь, где ныне стою, ибо вижу везде жизнь и жизнь: земля – жизнь, небо светлое, сияющее – жизнь, излияние воздуха – жизнь, свет весь легкий, чистый – жизнь, деревья насажденные, украшенные красотою и славою – жизнь; цветы, различной красоты и великолепия исполненные, расстилаются по земле и украшают оную жизнь. Я был совершенно вне себя и снова молил водящего меня старца оставить меня здесь, но нет, старец понудил меня идти далее. Прошедши довольно, мы дошли до стены ограды высокой и стали перед воротами великими и прекрасными. Вверху ворот Крест Святой Господень, а над воротами надпись великими и прекрасными светло сияющими и испускающими лучи-сияние, как от солнца написано: «Сия святая обитель Всесвятыя Владычицы мира и Царицы царствующих всех Матери Бога нашего – Марии. И если кто от земнородных призовет имя Ея – спасен будет». Старец повелел мне прочесть все написанное над воротами, и я прочитал, и ожил дух мой, и я забыл все раньше виденное мною, где мне очень хотелось остаться навсегда. И старец говорит ко мне: «Сотвори ко Пресвятей Владычице Истинней Богородице, по всех поборнице, молитву». И начал старец говорить слова молитвы ко Владычице всех и Царице. И повелел мне все его слова за ним говорить ясно, чисто, умилительно и повторять их за ним, что я и делал. Он прислушивался к моим словам, подтверждал, чтобы я ясно и разумно говорил и произносил, ибо, говорит старец, слова сии жизнь есть тебе. По окончании нами молитвы извнутрь послышался голос-слово: «Аминь».

И вот за сим словом славно, и величественно, и благоговейно отверзли нам ворота святой обители. Здесь, внутри ворот, мы увидели стоящих в два ряда воинов в воинских светлых сияющих одеждах, и царские венцы на головах у них, и мечи в руках их. Все предстоящие там увидели нас, входящих во врата, радостно все положили на себя крестное знамение и радостно все воспели песнь великую Божественную Всесвятей Владычице, Матери Господа Бога Спаса всех, и все множество изшедших навстречу старцу пели песнь сладкую, радостную и исполненную жизни и сладости неисповедимыя, никакими устами и языком сказать невозможно.

Старец, обращаясь ко мне, говорит: «Ты же почему песни с нами величия Божией Матери не поешь?» Я ему отвечаю, что я ныне нахожусь вне себя, но старец повелел мне петь с ними гласно, разумно произносить все слова, слышимые мною от поющих. И все воспели достойную песнь новую и величественную Богоматери. И опять начали петь песнь сладостно, мирно и единогласно. И все двинулись, пошли торжественно от врат ко храму Всесвятыя Владычицы, Госпожи Богородицы. Предвходящим всем во храм Божией Матери, кто может сказать и выразить ту самую радость и всерадостное торжество и величие любве Всесвятыя Владычицы Богородицы и неисповедимыя Ея и всех живущих с Нею во обители возносимыя хвалы славословия, молитвы и благодарения всех к Ней, как истинной своей Матери.

О, дивное, преславное и чудное видение от всех и о всем виденном и слышанном. Видимая радость сияла от Лица Ея Божественнаго, истинно исполненная мира и любви ко всем земнородным. И все там находившиеся воспели и ублажали Матерь Господню, седящую во храме во святилищи на Престоле славы великом и дивно прославленном. Всесвятая Владычица сидела на Престоле, окружаемая лики свв. Ангелов, лики святых великих Небесных Сил и воинов небесных и свв. Архангелов. Вокруг святаго Ея Престола окружали лики святых девственников в одеждах белых, убеленных и светом несказанным сияющих, и на главах своих имеют величественные царские венцы, украшенные дорогими камнями. По окончании славословия и пения в храме Всесвятыя Владычицы Матерь Умного Света привела одного от предстоящих Архистратигов и повелела ему взявши кадило от алтаря кадильного с горящим углем предстать у Престола перед Нею, у Престола Святого Ея. Повелела Владычица одному от предстоящих святых возложить от кадила фимиам-молитвы святых, и вознести молитву, славу, хвалу, величие, славословие, благодарение, дар и поклонение Вседержителю Господу Богу Трисиятельному Его Нераздельному Божеству, который искупил нас всех Кровию Своею, неизглаголанною властию и силою Своего Божества.

Все многое множество пели песнь великую, дивную, пресладкую, преисполненную крепости, жизни и безсмертия. Когда воспели все совокупно, вместе воскликнули громким голосом: «Буди от нас, от всех земнородных, от всех родов и от всей твари сотворенныя, видимая и невидимая, и от всех стихий честь, слава, хвала, славословия, благодарение и поклонение Его Всесвятому, Превознесенному Трибожественному и Нераздельному Божеству, создавшему нас, искупившему нас, спасшему нас, всюду во веки веков. Аминь». И все падши на землю поклонились Ему, Его Божеству.

Какой человеческий язык может выразить и сказать то, что есть и было? После малой тишины – величия и похвалы Матери Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа Сына Божия паки все воспели песнь всех Цариц и Владычиц, песнь дивную и предивную, великую и священную; сочувственно и всерадостно, славно и великолепно были воспеваемы хвалы и песнопения от многого множества лика святых. И все как одними устами и языком сладостно произносили согласно во гласех слова хвалебныя. Я же изумился и был вне себя. Держащий меня за руку старец говорит мне: «Истрезвися, юноше, и не бойся, дерзай и воспевающих во хвалениях Всесвятыя Владычицы Матери Истиннаго Бога нашего, Ею же нас спасшего и Ею мы вступили сюда, и мы есть сообщники со всеми святыми и предстоящими, с поющими пред Лицем Ея Божественным». И я, тленный и смертный, уразумел состав тела моего, умилился сердцем и душею моею и от радости возрыдал, крепко плача и изливая струю слез из глаз моих, и мысленно во удивлении вопиял: «Боже мой, Боже мой. О неизреченна Твоя благость к нам, тленным, смертным человекам и находящимся на земле. Ты же, наш Владыко, нас Сам сотворил, премудро, и разумно, и дивно благоустроил все это, где аз есть ныне и видят тленныя очи мои. Держащий же меня старец говорит: «Не бойся, здесь место, где мы находимся, не мертвых, но живых, и во вся веки живых. Здесь смерти нет, но жизнь и живот жизни».

От ужаса и радости я оправился. По великом славословии все воздали благодарственныя словеса Владычице и все вместе поклонились до земли. Всемилостивая Владычица сошла с Престола Славы и пришедши стала во вратех святаго святилища. Благоизволила призвать к Себе словом тихим, любвеобильным моего старца, держащего своею рукою меня за руку, и говорит Владычица к старцу: «О предивный, премудрый и Боголюбивый святый великий Апостоле Христа Бога Сына Моего Иоанне Богослове, неустанно, и неутомно, и неутомимо обходишь поднебесную, предузрел и сего юнаго юношу, добре и премудре привел еси его сюда». И прочие многие словеса изрекла к старцу Всесвятая Владычица, и я все это слышал и понимал. И обращается Владычица ко мне, скорбному, смертному и тленному, и говорит: «О добре и добре сделал еси юноше. Дух Всесвятый умудрит тебя отдать Ему себя в длани рук Его и сести тебе на коленях Его. Не вдал еси себе плоти и крови, но всего себе вдал еси Сотворившему тебя Господу Богу, всех Зиждителю и Создателю, искупившему возлюбивших Его истинно – Кровию, излиянною за них и за тебя с ними».

И сия и еще многия, многия слова живыя благоизволила сказать к окаянству смертному моему. Я все это слышал в ужасе, трепете и неизглаголанной радости сердца моего. И опять Владычица говорит ко мне матерински: «Не бойся, юноше, но только внимай, понеже нужда есть тебе быти тамо, откуда возшел еси сюда. Бури, ветры и глубокия пропасти прошел еси и вихри великия странно прошел помощию руководящаго тебя и зрящаго на тебя Господа Бога Вседержителя в Триех Ипостасех славнаго и от всех родов поклоняемаго ныне и в нескончаемые веки».

Старец, обращаясь ко мне, говорит: «Говори: Аминь». И я сказал по слову его мне: «Аминь». После сего Владычица повелела одному от святых мужей повести нас и показать обители святых, там находящихся. И тот муж благоговейно обошел и показал все ясно по чину и любви его чистыя и святыя по Бозе. Я спросил своего старца: «Кто это есть от святых, что нам так мирно показывает и к нам говорит?» Старец же мой, отвечая, говорит: «Это великий и дивный во Пророцех, печать святых Пророков – есть святый Иоанн Креститель Господен». И он, слыша слова моего старца, улыбнулся немного и говорит: «Истина есть». И этот святый пошел, а мы за ним, и он показал нам все обители святых.

Обители эти весьма большие и прекрасные, и полки Небесных Сил там всех живущих хранят и им служат. Все обители велики и пространны, и украшение их неописуемо. Деревья различной красоты и исполнены жизни, цветы различные, стелющиеся по земле, красоты непостижимой и благоухания. Живущие там святые девы и матери, радостно, благоговейно и любви исполненные, встречали и приветствовали нас и, умиленно славяще Господа Бога, благодарили Его, всегда милующаго и спасающаго рабы Своя. И некоторые слова вразумления сказаны были мне ими: «О юноше, хорошо, что ты всего себя отдал Господеви, хорошо, что с Ним во вся веки, ибо Бог Сый есть во веки, Той же Бог Сый». Старец же рече ко мне: «Говори: Аминь». И я сказал: «Аминь».

После этого спрашиваю водящаго меня старца и сего святаго мужа, который нам все показывает: «Что это значит, что я вижу снаружи стен сего города, на стенах, на вратах, и снаружи и внутри храма Господня – везде есть имя: Всесвятая Владычица Мария, Матерь Царя Славы Иисуса Христа Сына Божия, и вверху сих слов царская корона украшает слова, и свет великий исходит от них?» Отвечает старец и оный святый муж: «Разумей, юноше, яко великое и всеславное и всесвятое имя «Мария» – безсеменно заченши и безболезненно родивши Царя Славы, Творца всех и Господа Бога. Очень дивно есть и преславно имя Ея – Мария, Царица бо есть небес Честнейшая и Славнейшая Херувим и Серафим, Ея помощию и милостию вся суть есть приводяй к небеси». И обошли мы все и во всем видели дивныя величия Божия и Богоматери. Радости преисполнены душа и сердце мое, и ум мой исполнен ужаса и удивления.

Мы опять возвратились к Владычице и Царице всех. Увидя нас, Владычица и все бывшие с Нею воспели песнь преславную и дивную величия Божия и хвалы Матери Бога нашего, и по окончании пения говорит ко мне Всесвятая Владычица: «Добре, юноше, яко изволил еси возлюбить Господа Бога твоего и всего себе изволил еси предать Ему в любовь и в совершенное послушание Божественныя воли Его. Безценный бо бисер обрел еси Христа Господа Иисуса Сына Божия, Из детства твоего самоохотно любовию прилепился Ему, шествовати вслед Его, восприявши твой Крест тягости ношения твоего. В пути бытия твоего встретят тебя бури, ветры, вихри, терние и волчцы явятся тебе, но мимо вся оныя проходи, ум твой да будет зряй Его здесь горе, идеже ты ныне еси с Ним и с нами всеми, И как ты ныне видишь нас, мы единодушно и с любовию великою ожидаем прихода твоего сюда. И здесь со всеми вместе будешь жителем славнаго живота града и сего жилища Господа Бога, во Святей Троице славимаго во вся нескончаемые веки». Старец, обращаясь ко мне, говорит: «Говори: Аминь». И я сказал: «Аминь».

Владычица опять продолжала говорить: «Юноше, еще скажу тебе сие: да не устудится сердце твое в чистейшей любви твоей ко Всесладчайшему Господу Иисусу Христу, Спасу всех и Создателю всея твари видимыя и невидимыя. Всегда имя Его имей в уме, сердце, Духе и душе твоей. Почитай не только умне, духовне и сердечне, но и в теле твоем, и чист буди весь во вся дни бытия твоего, т. е. во всей твоей временной жизни. Смотри и виждь, где ты ныне стоишь, какова земля есть, на ней же стоят нози твои, какой воздух и свет, иже дает жизнь. Разумей, о юноше, вся сия. Се милость Господня предварила тебя великая и неисповедимая, ибо Бог возлюбил так человека, яко Сам Себя не пощадил, дабы спасти человека».

И прочие многие слова изрекла Пречистая Владычица моему тленному и смертному окаянству. По многих словесех Ея ко мне еще сказала и сие: «Юноше, ты вдал еси сердце твое Сыну и Богу Моему в Триех Ипостасех Сущему: Богу Отцу, Богу Сыну и Богу Духу Святому. Добре и разумно соделал еси. Знай, что отселе имя твое в Нем, а ты еси имей в себе; живи, делай и храни, – послушник бо Его еси, – не бойся, с тобою есмь, проходи и служи, делай и не ослабевай в служении и в святом и Божественном и прехвальном послушании Его к Нему и в Нем; от Мене же назираем будеши, и будут очи Мои на тебе, и посещения Моя явятся тебе во время благопотребное во извещении. Ныне же, хотя и отходишь и отступаешь отсюда мало, но недалеко; ум, дух и сердце твое здесь есть хранимо. Малая некая уступает от зде. Известно да будет тебе, что ты здесь».

Владычица таким образом наполнила мою душу радости и веселия, и вся внутренняя моя обновися, оживе. Владычица повелела воспеть всем песнь прехвальную и величественную Триипостасному Божеству – Господу Богу Славы. И все воспели дивно, преславно и великолепно, и как бы вся земля, небо и воздух подвигнулись. И я от ужаса, сладости и радости как мертв пал на землю. Приступила Владычица и коснулась рукою Своею грешной главы моей и, взявши за руку мою, говорит: «Тело в тебе еще смертное и сих тобою виденных вынести не может, но дерзай, жив еси и жив будеши». И говорит: «Воспой и ты с ними во хвалении Господеви». И как мне подавал Дух, я навык словес оных и пения и гласа.

Владычица повелела нам идти к воротам тем, в которые мы со старцем входили и где нас встречали оныя лики. Мы так же опять с ними и еще с другими пришли к воротам. Здесь все стали и все совместно воспели песнь пресладкую и преславную Владычице Достойной Матери Господа Бога нашего. Все Ей поклонились главами своими до земли, а также и мы со старцем, и все единогласно воспели потом: «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков». И мы сказали: «Аминь».

Когда мы вышли из ворот, старец говорит ко мне: «Словеса, которые в песнях внял и навыкл еси, с собою отсюда на землю к земнородним снести не возможешь, ибо на земле там смерть есть и все тленное, что только находится под небесем, а сии словеса хвалы и славословия Господеви и Всесвятей Владычице Богородице во хвалениях жизни и безсмертия исполнены суть. В смертных же человеках сии словеса невместимы суть». Я, слыша сии слова старца, начал в себе разсуждать и старца спрашивать: что же сие такое, разве мне нужно быть таким там и пройти на земле все пропасти, стремнины, бури, ветры и вся вихри? «Да, тебе нужно быть там, как изволила тебе сказать Сама Всесвятая Владычица Богородица, а духом пребывать здесь, помнить все Ея наставления быть тверду, непоколебиму в любви к Господу Богу, Пресвятыя Владычицы и ко всем святым. Всегдашнею памятию твоею – припоминай, где еси ныне всех обошел и видел еси всех, и от всех их был оказан привет тебе. С ними совместно участвовал во хвалениях и славословии и благодарении всех Создателя Господа, Триипостасному Божеству поклонялся еси, так же поклонялся и Богоматери».

Мне сие слышавшу, опечалися душа моя весьма, а сердце исполнилось великой жалости. Горько мне было, лучше бы мне здесь умереть, дабы только не идти отсюда. Рыдая горько и горько, я не хотел и жить, лишь бы только не уходить мне от места сего. Ужасной жалости весь я был наполнен и, рыдая, лежал на земле, слезами обливая землю, на которой лежал, и к тому уже не хотел нисколько утешиться, только сильная печаль объяла душу мою! Скорбел о том, что мне опять нужно идти отсюда, и так лежал и рыдал. Старец же не отступал от Мене, видел всю скорбь мою и болезнь сердца и души моей. Находясь вне врат обители Владычицы, и здесь так же место велико и пространно, прекрасно и величественно, и везде, всюду деревья исполнены жизни. Листвием своим издают шум, как звук струн или громогласных труб, произносят хвалебныя песни, как будто в них кто живет живой и сладкия для слуха песни движет. Воздух чистый, живой и светлый, как будто бы несколько солнцев сияющих: украшение всюду великое, а однако же у меня скорбь тяжкая, что мне нужно обратно идти на землю. Я умоляю со слезами старца моего оставить меня здесь, чтобы здесь находиться всегда.

Старец же веселым лицом своим и живыми ласковыми и любезными словами говорит ко мне: «Нельзя тебе, юноше, ныне быть здесь. Это только восхотел и благоволил милостивый и человеколюбивый Господь Бог от благости Своея изъять тебя сюда и показать тебе все сие, что ты ныне видишь очима и слышишь ушима твоима, осязаешь и вдыхаешь ноздрями и устнами твоими воздух и свет этот, день от дне не мерцающий и никогда не пременяемый, ночи здесь нет, и солнца не требующий, ибо имеет солнце Правды Господа Бога, здесь живущаго и пребывающаго во вся нескончаемые веки веков. Вся сия тобою виденная Господь Сам благоволил тебе показать, а поэтому ты к тому больше не скорби, но во время благопотребное все вспоминай непрестанно, воспоминай всесладкого и всерадостнаго жениха твоего Безсмертнаго Господа Бога, Спаса всех Иисуса Христа и всегда Его благодари, ибо Он Бог Сый, твоя радость, так же как и всем истинно возлюбившим Его». Сие и многое и очень многое старец, утешая меня, говорил мне. и затем возставил меня на ноги.

В это время пришел муж – юноша очень прекрасный в ризах чистых, белых и сребровидных, опоясанный крестообразно. Смотрит на меня и говорит старцу: «Что, этот юноша желает ныне здесь жить с нами? О добрый, Бога возлюбивший юноше! Довольно тебе и этого, что благоволил Владыка Господь Сил ввести тебя сюда и показать тебе все то, что ныне видишь, ты Должен непрестанно благодарить Его и соблюдать все Его Божественныя и животворящие заповеди; всю волю Его в самом себе всецело соблюди, в душе и сердце очень любовь к Нему неугасимую сохрани и тогда опять будешь с нами здесь во веки». Сказавши это ко мне нечистому, далее к старцу говорит: «Вышло повеление от Господа Бога, да идем с нами и этим юношей к Тому, Кого он, юноша, возлюбил и всего себя отдал Ему». Пошли мы ко храму Господню, и вот один от Архистратиг воскликнул великим, но исполненным любви и благоговения гласом ко всем внутри храма, там предстоящим: «О людие и вся племена и язы́цы, принесите и воздайте Нескверному и Непорочному хвалу, славословие и благодарение. Принесите на Крест Закланному Агнцу, принесшему Себя в жертву Богу, Отцу Своему, за весь род человеческий, который искупил Своею Божественною всеосвященною, Живоносною Кровию Агнчею, подавшему всему миру, верующему во Всесвятое Имя Его, вечное спасение, Ему же честь, слава, славословие, благодарение и поклонение подобает во веки веков». И все совместно, как громы глас, множества вод и множество труб, как одними устами стройно воскликнули: «Аминь, Аминь, Аминь». И пели: «Аллилуиа, Аллилуиа, Аллилуиа». И многая возсылали хвалы величественныя и сладостныя.

От ужаса и страха едва не исчезе во мне дух мой, и я от радости обливался слезами моими. По величии песни и хвалы все пали ниц главами своими до земли, воздающе песнь хвалы, благодарения и поклонения. И сотворили все молитву к Безсмертному Агнцу о земнородних, верующих во Имя Всесвятое Его, еще находящихся на земле.

О, Боже мой, Боже мой! Окаянный и смертный! я червь и тля; уразумевши свою немощь и ничтожество естественной плоти моей, которою обложен, вострепетал горько дух мой во мне, что я есмь – увы, 0 очень возрыдал, как я ныне смертный стою посреди мужей сущих святых и безсмертных в селениях и во граде святем, и даже во храме нерукотворенном – Святая Святых.

После всего этого долго, очень долго была тишина. И говорит Сидящий высоко на Божественном Великом, Святем Престоле Своем Господь Иисус Христос, Спас мира, к старцу моему: «Приступи ко Мне и веди юношу Моего ко Мне, понеже юн сый, обаче возлюби Мене и всего себе отдай Мне». Мы со старцем подошли ко Господу. Господь говорит: «О, добрый юноше, из млада ногтей младенчества твоего возлюбил еси Мене и всего себе Мне предал еси. Зри же и ты язвы гвоздинныя рук Моих, и язвы осяжи на ногах Моих, прикоснися же прободенной копием сотника-воина язвы ребра Моею». Увидя язвы – дыры живыя растерзанныя глубоко на руках и ногах и ребре Божественном Его, пал на землю от горести, слез, ужаса и жалости ко Господу Богу моему. Господь опять говорит: «Дерзай и не бойся, юноше, виждь ясно руки, ноги и ребра Моя, повелеваю тебе: прикоснися и осяжи Мене; разумей же и сие: все терпел избранных ради верующих в Меня и опять терплю и за избранных Моих рабов... слыши, юноше, и воинам в сердце твое вся Моя к тебе словеса и об онех реченных к тебе пред всеми, ибо сии слова будут благопотребны тебе и иным по тебе. Храни все Мое в тебе, ибо предо Мною еси, и твой есмь Аз. Аз бо есмь во веки живый и живу Аз во веки». Старец мой говорит ко мне: «Говори: Аминь».

Тогда все как одними устами возгласили сладко, громко и величественно: «Аминь». Старец, потрясая мою руку, говорит: «Говори: Аминь». И я сказал: «Аминь». Все же предстоящие возглашали велегласно песненно: «Аминь», «Аллилуиа и Аминь» и иныя прилагали присно животворныя словеса Господеви, поя и воспевая, славословяще Господа Сил. Храм же Господа Бога очень велик – так что многое множество всякого колена, возраста и чина святых, все вмещаются внутри храма Господа Бога Славы.

Затем повелел Господь посетить скинии – обители святых. И повелел одному от предстоящих Себе мужу святому, и тот пошел со старцем моим и между собою беседовали о благости, милости и крайнем снисхождении Божием к роду человеческому, а особенно к уверовавшим в Него истинно, ибо Он Господь Сый, любит их и близок им есть. Слыша их, беседующих между собою, не знал, кто это, что нас ведет показывать обители. Пришли мы к вратам стены-ограды высокий великой красоты, издающей лучи света, как от солнца Ворота тоже великия, и вверху над воротами Крест Господень, сияющий в силе и славе, и написаны слова: «Се обители суть святых лика пророков».

Старец мой и водящий нас возгласили словеса молитвы ко святым пророкам, а оттуда был слышен глас: «Аминь». После этого голоса ворота святой обители отворились, и мы увидели лик святых небесных воинов и иных многих святых, здесь предстоящих, которые, увидев нас, радостно воспели все песнь важную и великую Господу Богу Триипостасному и Божественному Божеству: «Приидите и возрадуемся вси и дадим славу и величие Сотворившему нас Господеви и принесем Ему дары, хвалы и благодарения милостивно Спасшему вся и Милующему вместе и земнородных, якоже мы ныне все видим». И воскликнули: «Аминь». И все воспели: «Аллилуиа» и многое другое пели. За сим воспели песнь сладкую и преславную Матери Бога нашего, Еюже весь мир спасен бысть и ныне спасаем есть. И вышло благоухание великое и неизреченное, облагоухало всех и все и всего меня оживило. Все радостно приветствовали нас, и все любезно смотрели на нас и говорили они ко мне смотрящему: «Добре потщался еси, о юноше, что вдал еси Богу себе и юность твою. Бог бо есть Сый возлюбил тебе и благоволит о тебе. Добр, смыслен и разумен будь всегда и во всем ко Господу Богу твоему и Богу нашему, о юноше, во веки веков». Старец говорит ко мне: «Рцы: Аминь», и я сказал едва: «Аминь».

Тогда все здесь стоящие, многое множество, воспели: «Аллилуиа, Аллилуиа, Аллилуиа» и другие слова животочныя прибавлялись ими. Я опять был вне себя. Погрузилось сердце мое в скорбь и слезы, и во ужасе находясь, вопиял: «О Боже, Боже мой и Господи, что это есть со мною ныне, да еще с какими Ангельскими чинами и посреди людей сих святых Божиих есмь. Я есть сено тленное, ужасаюсь, как бы не сгореть или не ожечься». Очень погрузился я в тяжкую печаль и, изнемогши, пал на землю, и едва только дух мой во мне остался. Приступил некто ко мне, положил руку свою на голову мою, и от этого почувствовал я, что дух мой во мне остался и ожил. Этот благолепный муж говорит ко мне: «Говори: Аминь». И едва только произнес я слово «Аминь», как опять возгремела песнь.

И опять говорит ко мне: «Ты, юноше, еси отца и матери твоей, и от первородных еси. Я сына первенца и первородна имел и сего во всесожжение в жертву Господеви Богу моему и Богу всех принес. И вот я и сын мой здесь. Будь и ты там так на земле и вознеси себя во всесожжение Господеви Богу, всех принеси, ничтоже сомневаяся в Нем, ибо от Него и в Нем находится все и вся. Сый Бог наш в Триех Ипостасех во веки веков». Старец говорит ко мне: «Говори: Аминь», и едва я только произнес слово «Аминь», как опять возгремела песнь великая и тригубая и много повторяли: «Аллилуиа». По окончании пения муж оный говорит ко мне: «Будь муж правды, благоделания и благочестия исполнен, а также исполнен веры, надежды и любви к Богу и храни целомудрие».

Затем, обращаясь к святым, говорит: «А вы, свв. Апостолы Петре и Иоанне, храните, покровительствуйте ему во вся дни жития его». Мы обошли там всех. Что было и что видели там – сего язык человеческий сказать не может. Мы вышли оттуда и пришли к обители свв. Божественных Апостолов. Обитель свв. Апостолов дивная и неописуемой красоты. Стены красные, высокие от камней дорогих, и ворота также из дорогих камней. Над воротами Крест Господень, светло сияющий. Мы стали перед воротами и сотворили к свв. Апостолам молитву. Водившие меня свв. Апостолы Петр и Павел велели мне повторять за ними молитву, то оттуда из-за ворот слышен был голос – «Аминь». Ворота св. обители тотчас нам отворились.

Предстоящий там внутри дивные свв. мужи и воинство Небесных Сил, увидев нас, все преисполнились радости великой, и один из предстоящих воскликнул голосом великим: «Приидите вси, возрадуемся и воскликнем Богу Спасителю нашему в пении, песнех и во хвалениих Богу Иаковлю. Принесем благодарственные хвалы величия, чудес, сил и благости Его». Св. первоверховный Апостол Петр с апостольскими ликами предначинал, и все пели песнь пресладкую, так что и дух мой ожил во мне.

И так я пробыл время немалое и обошел там находящийся обители святых – как великий и весьма великий город красный, благоустроение которого дивное; величину, долготу и ширину измерять уму человеческому невозможно, а также невозможно высказать и сияние света там, находящегося на ней, разлияние воздуха, земли и всего находящегося на ней, доброты, славы и украшения всего на ней, сказать невозможно; все дивное и благоухающее жизни и безсмертия – есть полно. После всего этого мы еще много обошли св. обителей и видели там святых, проживающих, веселились они и радовались они радостью неизглаголанною. Обошедши все, мы пришли уже в третий раз ко храму Господа Бога и стали со старцем пред Господом Богом, а старец держал меня за левую руку. Все там находившиеся святые воскликнули: «Аминь». Затем изшел голос от предстоящих и окружающих Престол Господа Бога Вседержителя – белоризцев, имеющих на главах своих венцы великия, красоты исполнены неописуемой, которые запели: «Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекохтеся, Аллилуиа», – и опять: «Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекохтеся, Аллилуиа». Пели все песнь великую, трегубую, а я, окаянный, стоя пред Господом и видя все это, находился в ужасе и радости великой, и едва оставалася во мне душа и жизнь моя.

После этого Сидящий на Престоле Господь Бог Вседержитель, простер Десную Всесвятую руку Свою, держащую книгу великую, как в пол-листа толстую, и дал Господь Бог эту книгу водившему меня старцу и сказал ему Господь: «Приими книгу сию, книгу жизни и словес живых, вписанных в ней, приими сию, раскрой ему, да видит юноша сей книгу и письмена, списанные в ней, ибо видишь внутри и вне вся есть списанная, да видит точию только, но не читает ее. Повелеваю тебе: даждь ему, да съест оную». Старец принял от правой руки Господа Бога Вседержителя и, по слову Господню, показал мне оную. Снаружи вся списана есть. Затем открыл оную, и внутри вся списана мелкими словами. Я просил старца сказать или указать мне хотя одно слово от слов, вписанных в ней. Но он не дозволил и не сказал, что есть в ней, и повелел мне оную кушать.

И вот изшел от Господа Бога Вседержителя голос, повелевающий принять мне оную книгу и кушать, но я думал, что она может не вместиться внутрь чрева моего. Я принял от рук старца книгу. Старец говорит: «Огради себя крестным знамением и с молитвою говори: Слава Отцу, слава Сыну, слава Духу Всесвятому, и говори: Аминь, и опять говори молитву: Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя и благослови меня на дело Твое, аминь». Я начал есть книгу, и была она мягкая, как самый мягкий хлеб пресладкий. В устах я ощущал великую сладость, мне была она очень сладкая, и я всю съел ея, и ни одна крупинка не упала от нея. Когда же оную я скушал всю, тогда явилась во чреве моем великая, что и высказать невозможно, горесть. Очень внутри заболел живот мой, и едва только дыхание осталось во мне. Великая и сильная была во мне болезнь. И вот от Господа вышло слово ко мне грешному: «Это тебе есть не болезнь, а врачевание, что сам еси принял, то и другим дать и послужить можешь тогда».

И оное многое сказал Господь предстоящим Ему о мне. После этого я ощутил в себе силу великую и возраст в мужа тридцати лет. Повелением Сидящего на Престоле Святом Господа Бога Славы стали предо мною воинственные мужи и взяли меня одевать в одежду всю воинскую: латы, шлемы и стрелы. Я был в мужа крепкаго и сильнаго. И было слово ко мне Господа Бога Сидящаго на Престоле: «Виждь себя, муж еси лета силы и крепости, вооружен бо еси силою и благодатию Божиею. Не бойся, гляди и стой, с тобою бо есмь». Все предстоящие Господеви воспели благодарственныя хвалы: «Аллилуиа».

И вот я вижу себя мужа крепкаго, сильнаго и твердаго в предстоянии пред Господом Богом и пред всеми, и меня все удивляло. Как было и есть все во мне. Силу великую я разумел, вшедшую в меня, и крепость в мышцах ног моих от тех сапог, в которые обули меня. Сапоги их новые и крепкие, и от них вошла крепость в ноги мои, и так было мне на многий час. Величия же хвалы Господеви были от всех возсылаемы. Все находившиеся там святыя радостно смотрели на меня, и они песни вознесли Господеви, живущему во веки веков. И затем пали на землю главами своими и поклонились Господеви, воздавая благодарение и поклонение Живущему во веки веков.

Господь Сил повеле моему старцу приступить ближе пред Ним и представить и меня, и говорит Господь к старцу: «Се муж, иже прииде с тобою, прииму его во всем, он был там на земле и паки нужно быти ему там до времени и времен, Аз буду с вами, вы не будете одни там, но Аз там буду с вами. Очи мои будут видеть его всегда там. А ты муж в крепости и силе еси буди и видиши себя, и разумей – всегда есмь с тобою, ныне и во веки. Да и Мати Моя, которая породи Мя, без семени зача во чреве Своем, и без болезни роди Мя, и Ты, яко Владычица и Попечительница есть верующих в Меня, возлюбших Меня и предавших себя всего Мне и имени Моему». Старец повелел мне, сотворивши на себе крестное знамение, поклониться Господеви. Господь Бог Вседержитель благоизволил всем там находящимся святым провести нас до врат святаго и славнаго града. И все множество святых и Ангелов провели в пении и в хвалении Господа Бога, Триипостасного Божества.

Мы со старцем, поклонившись святым и вышедши за ворота великаго славнаго града, вскоре очутились в посаде Крюкове города Кременчуга, у дома моих родителей. Здесь я увидел опять себя младенцем 7 месяцев, Старец сделал из зеленой травки для меня возглавие и положил меня; затем присел около меня и утешал. Мать моя считала меня пропавшим, так как меня не было на земле двенадцать дней – скорбела и плакала, но все же посматривала все время на то место, где меня положила. И вот, увидя меня лежащим на том самом месте, прибежала ко мне. взяла меня на руки: целует, плачет от радости и спрашивает, где я все время был? Я же все хорошо понимал, где был все время и что видел, но так как говорить еще не мог, то от радости только мог сказать: ля-ля-ля, а больше ничего. Прибежал и отец мой, и целует, и тоже удивляется, где я был и что опять оказался на месте. Старец мой, когда взяли меня родители мои на руки, все еще стоял, а затем, благословив меня, скрылся. Родители, как видно, его не видели. После этого я прожил дома без отлучек до 5– 6 лег, потом опять тот же старец пришел и взял меня, но только на малое время – всего на 6 дней. Потом в 10 лет я был снова взят старцем, а отец сек меня розгами за отлучки, приговаривая: «Без спросу не смей никуда ходить». Потом еще на 7-м и на 12-м году повторялись видения, но я ничего не мог передать боголюбивым братиям об этих видениях. Желая боголюбивой братии подробно все передать, давая тем знать, яко бы мы в глазах Всевидца Бога находимся, и вся наша тайная совершенна есть.

Архимандрит Иона, в схимонасех Петр. 1888 г. 5 марта.

Во славу Всесвятаго имени Божия и теплейшия в скорби Помощницы Пресвятой Владычицы, Попечительницы и Руководительницы от самыя юности моея и всех святых и святаго Всехвальнаго девственника Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова.

При самом вступлении Богом указанного мне пути земной моей жизни, при первом вступлении моем в монастырь диавол в первый же мне день возвеял его ветры и бури, нанес то, чтобы мне сейчас же дали отказ – убираться из монастыря, чтобы я не ночевал. Мне же всего того, как и что и за что, и до днесь не было известно, но Господь Бог и Матерь Божия и все святые козни его разрушили. Держался я в монастыре милостию Божиею и старца молитвами. Все проходило мимо меня, в переход мне дальний жительства моего и времени. Потом, по воле Божией и милости Божией Матери, сел я уже в Белобережской пустыни, Вручен Богом и отцем игуменом Боголюбивому и Богомудрому старцу под руководство и был к нему но Бозе уверен.

Потом прошло лет несколько, и новую бурю воздвиг диавол и некиих из старших братии вооружил против меня, чтобы меня непременно выгнать из монастыря. Игумен же, видя, что все сие есть одни козни диавола, не соизволил им на изгнание меня из монастыря. Тогда они просят отца игумена для успокоения их гнева поставить меня в трапезе на поклоны во время братской трапезы обеда и в вечер, что и было исполнено мною 3 дня с большой любовию и без гнева к ним. А еще даже сие дело меня утешило, и Господь меня утешил, и Матерь Божия, ибо я разумел, что сие есть козни вражий, дабы меня вдать в малодушие, от которого меня Господь избавил. Оные же старшие из братии все-таки имели сокровенную какую-то нелюбовь ко мне, о ней с моей стороны и незаметно было о том бывшем... Все совершенно забыто. По просьбе их я оставлен был в келейном уединении и безмолвии, молитве Божией: и так было несколько лет.

Господь Бог, Матерь Божия и все святые меня окаянного не оставляли, так же и старец, зная, что все сии козни вражий. Мою невинность любил и жалел, и утешал меня всегда, а также и отец игумен и другие многие. Я же в деле сидения в келлии, безмолвия и уединенного пребывания видел высоту меры сего дела и, забывши вся, яже от земных, и отставши от всякия земныя вещи, отрешившись от всякаго человеческого, и от братии, и углубившись в себя, был я аки бы вне тела. И тако пребывал лет несколько, и ко мне никто никогда не входил, кроме единаго старца моего, а иной же никто.

И так быв, видев сам свою меру, помолившись Господу Богу, Матери Божией для блага общаго св. обители и меня самого, решил я выйти от безмолвия и потрудиться вообще с братией, и было так. По некоем же времени враг не спя возмутил старших из братии против о. игумена, невинно начали негодовать на него в братской поварне, хлебне, келарне, гостинице и в других послушаниях и опять ко мне. Гнев же был их от подстрекательства сатаны, но больше они ничего не могли сделать, как настояли они сменить гостинника. По их указанию, для исполнения их странной воли – свободного входа в гостиницы выбрали по себе гостинника. Он перешел в новое послушание и во управление. И бысть начало тамо свободно для них, и было им всегда приятно, и все дело пошло по них. Господь же Бог наш и всесвятая Владычица Богородица, щадя всех, видя их стремления и во вред и пагубу им самим, да и многим, не потерпели далеко им идти в безчестии имени Божия, Матери Божия, св. обители, да и иным многим, порази нового гостинника внезапною болезнию; отнялись у него руки, ноги. язык. Память же его к сознанию оставил ему Господь Бог, оставил ему Господь Бог жизнь, дыхание и некую память. И быв лежа совершенно недвижим.

Избравшие его самонадеянного мнилось в них в покой и успех, и надежду избрания, намерены они были идти далее, когда же благоволил Бог показати им Его силу и власть низложити и смирити гордыню и властолюбие, замыслы пресече и посрами, порази их ужасом страха и срамоты и воздвиженного (избранного) ими порази, тогда опять у отца игумена требовали немедленно назначения моего: за ним, больным, присмотра и служения, что и было мне назначено, и когда я уже был при страдальце монахе, отце Кесарии, они, приходя к нему, мне резко, дерзко и с угрозою приказывали быть неотступно всегда при больном. В случае, что не так, грозили извержением из обители. И я из благопокорности, любви ради к Богу и от святаго послушания с любовью был при нем. И так было довольно много времени.

Нельзя было отлучиться от него ни на один час, всегда нужно было быть с ним. В церковь я не мог ходить ни к одному Богослужению, а он, больной, находился недвижим. Мне же было при нем во служении очень легко, приятно, даже радостно в служении больному. И все к нему послушание проходило мирно духом, сердцем и совестию. Враг же диавол и тут меня нашел.

Тяжело мне было 4 и 5 января целый день. Уже настал вечер по окончании Божественной Литургии и освящении воды. Принесли святую воду из церкви и нам дали. Я дал святой воды больному старцу, помочил ему голову и себе также, выпил немного и голову помочил. И се идут старцы оные со святым крестом и святою водою. Старцы и меня удостоили приложиться ко святому Господню Кресту и покропили святою водою, все так же с укоризною «изверженника», говорят они. Они, святые старцы, пошли, я начал заботиться о больном старце. И во всем должном старцу давал прежде чай, а потом не скоро подавши ему пищу: сам его я поил лежащего, поворочу на бок его и подаю ему чай, так же и пищу и, опрятавши его совсем, как должно, успокоил его. Самого же себя едва принудил принять пищу. Немного посидел я на скамеечке, а чурбан стоял на том же месте, где он был тогда, когда изволила сесть на нем Всесвятая Владычица Богородица. И я, немного посидевши, почитал молитвы на сон грядущим и сел заняться памятью молитвы Иисусовой, огонь потушил, старался, усиливался преодолеть все вражее на меня ополчение. Но нет, победился, хотел как бы посидеть около стола, хотя уже темно было на дворе и в келлии, и в окно хотел поглядеть, но нет, окаянство мое побеждено. Сильно уязвлен в скорби был я сердцем, даже до ослабления. Совершенно слег, едва дух мой переводил, и так лежал почти без памяти, как пласт, едва дух мой был во мне. Были и слезы мало, и какое-то тяжелое давление духа, так что никак не мог укрепиться и не поддаться сему давлению. Лежал и только была одна мысль, только одно просил Господа Бога, Божию Матерь и всех святых: помогите же мне в час сей отчаянный скорби моей. И слабость духа моего очень была велика; так чувствовал я себя тогда.

Помню теперь, что человеческому естеству невозможно перенести всего того ощущения, какое было у меня, тяжесть и ослабление всего тела и духа, угнетающая невыносимо. Аще не Господь Бог и Матерь Божия и святые не помогут мне и не поддержат меня – кто поможет? И так лежал я. Потом пришла мысль, се уже скоро будет благовест к бдению всенощной священного торжества. Братия вся те все праздники были в святом храме Господнем, молились с Ангелами Божиими и опять будут молиться, а ты до чего низведен, смотри, какое твое бытие, каков конец сего всего будет, ты всего того, то есть праздничного Богослужения, ничего не увидишь, се уже при дверях изгнания твоего из святой обители. И вот тут-то горесть и слезы начали давить меня, едва не до исчезновения духа.

Так лежал я, и сна совсем не было, да и откуда и могло ему прийти ко мне, бывшему в таком состоянии. Ударили в колокол на повеет и к бдению повеет не был ударяем в 9 часов вечера. Святое Богослужение начато было в 10 часов. Мне стало еще тяжелее. Все братия будут в Церкви, а я быть и теперь не могу, и слезы полились из очей моих. Я все двери келейные потихоньку отворил, и кто-то входит и говорит: «Благодать, милость и мир Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа зде со входом Его есть». И я лежа думал, что это пришел гостинник другой, бывший помощник отца Кесария, пришел нас проведать, сам же лежу как пласт и глаза имея закрыты.

И пришедший некто стал поодаль мене и говорит мне: «Добр воин, но малодушен и терпения не имать, трусливый воин». Коснулся рукою своею моей левой руки и говорит: «Почто тако ты опять вдаешь себя самого в обуревание и в изнеможение, егда ли оставлен? Восстани на ноги твои и приими силу, бодрость духа», – и взял руку мою. Я не разумел, кто, но очей своих так же не открывал, как обычай есть всегда у меня таков (в потемках глаза закрыты у меня всегда), и я все думал, что пришел гостинник, да еще и негодую на него, к чему он меня тревожит, мне и так горестно, а еще и он скорбь прибавляет мне. Но когда я открыл глаза, увидел свет очень великий и сияние Его, ужаснулся, пал мертв, не чувствовал, и не понимал, и не помнил ничего, и совершенно не знаю, долго ли было со мною сие или мало, а только почувствовал я руку чью-то, на моей грешной голове держиму, и от нея потекла по всему моему телу жизнь.

И говорит Он, сияющий светом: «Дух его в нем есть». Сам Он придвинул к Себе тот чурбан и сел, и мое окаянство придвинул к Себе, к Своим Пречистым Божественным ногам, и до колен Его видело скаредство мое. И говорит: «Что тако оскорбился еси?» И я, окаянный, вот тут-то ясно узрел и познал Господа Бога Спаса моего Иисуса Христа. И говорит ласковое слово, исполненное милости, любви, сладости и жизни: «Смотри и осяжи вся Моя руки, ноги, язвы ребра Моего и познай, яко Аз есмь не привидение, а истина суть вся и Аз язвами Моими приидох врачевати тебе, также и других, подобных тебе малодушных». И благоизволил Всеблагий Владыко показати руки, язвы, гвоздинные раны, глубокия, великия, кровавыя нози Его, раны еще большия, глубокия, окровавленныя, живыя, как сейчас прободенныя, потом Божественное ребро Его и рек: «Смотри, не бойся, осяжи, посмотри, приидих бо спаси человека». И правого бока рана глубока, и широка, и длинна, свежа, окровавлена, как сей час же прободена. «Не бойся, всего смотри и виждь – зело бо люблю человека, и веселит меня чин монашеский, и люблю инока до конца».

И я, окаянный, не смел прикоснуться Ему. Но Бог Сый благоизволил взяти руку мою Своею десницей и персты моя наведе прикасатися ручным и ножным язвам Его, так же и ко Пречистому и Божественному Его ребру. Ужас и страх поразил меня. Бог, и до кого сниде. О Боже мой, Боже мой! Глубина и богатство мудрости Твоея! Восхотел еси спасти бренного и ничтожного человека. Сие мне помыслившу, и говорит Господь: «Ты смыслиши сия, се таковы суть дела Мои и воля есть Моя и хотение, все ли спасенными быти и благотекущему помоществуяй в напатствуемых ему есть, и со скорбящими тамо есмь, в гонимых и страждущих – с ними есмь, и с радующимися – срадуюсь им, иже имя Мое кто-либо и где-либо воспомянет, и тамо есмь Аз. И ты, Боголюбивый иноче, отселе бодрствуй, стоя твердо и мужественно, и никогда не вдавай себе малодушествовати, с тобою есмь Аз, и Мати Моя бывше у тебе и с Нею бывшие кто, и забыл ли Ее? И ныне Аз пришед и свидетели суть сии святии, зде со Мною предстоящие, веси ли ты сих, вопроси их, и всяк повесть тебе, кто суть сии».

И говорит один от них: «Аз есмь благодатию Господа Бога моего Иисуса Христа – Иоанн, именуемый от всех Креститель, тогда ядый акриды и мед дивий и усечен быв от Ирода за благочестие и закон Божий». Св. Божественный Апостол Павел рече о себе: «Аз есмь Павел, раб и Апостол Господа Бога Спаса моего Иисуса Христа, в жидовстве моем бывшу мне, попремногу гоних Церковь Божию. Егда же благоизволил Господь Бог мой призвати меня, то за Имя Всесвятое Его и ради Церкви Св. Его благовестия учения проповедывал людем и уверял неверныя в веру Господа Бога Иисуса Христа, изобличая заблуждения их, и за слово Христово много зла претерпел: болезни, раны и усечен бых сладце, радостно вся претерпел за возлюбившаго меня Господа Иисуса Христа Бога моего. Молю и тебя пред Господом Богом Иисусом Христом, вся находящая тебе в бытии твоем зде терпи и ты за возлюбившаго тебя Господа Бога Иисуса Христа, Спаса всех, уверовавших во святое имя Его, и будет тебе радость и веселие неисповедимо, и радость сия не отыдет от Тебе и во веки».

Господь Бог Всеблагий Истинный Человеколюбец, держащий Всесвятую руку Свою на скверной голове моей, а левую на плече левом моем, говорит ко мне скаредному: «Боговозлюбленному иноку всегда нужно есть имети сия; ты оставил в залог Мне власы и всего себе предал еси Мне за ту самую любовь к тебе, истинна так есть, как равно и Я дал тебе в залог всего Меня Самого быти с тобою, сохраняти, согревати тя, утешати и веселити сердце твое всегда иным утешением Всесвятаго Духа. Сочетал Аз тебя в чести с лики святых, со отцы добры и Богоутодне пожившими и потрудившимися во многих поте и страданиих своих сладце претерпевших, ныне же присно радующихся. Тако и ты, аще и мало претерпиши, но великая и неисповедимая приемлеши, в радость Господа Бога твоего внидеши и будеши тамо во веки уже некончаемыя. А ты воззри на первые роды, добре в законе Божий жительствовавшие и законы творившие, что с ними было? Многие были во узах скованы, железом забиты в кладех, темницех, изгнаниях, претерпевшие раны и самые горькие поносные страдальческие мучения, усечение руки, перст, ног, колен, рассечение темени и усечение главы, а иная на деревьях повешены и на древах растерзаны, а иные зверем в снедь вданы или огнем сожжены, иные утоплены в глубинах воды, иным языки урезаны быша; что же? Но урезаши языка их глаголаху ясно. Иные же лютым мразом уморены бывше, иных землею живыми закапывали, и такое умроша, иныя копьями избодены скончалися, а иные в кипящее олово ввержены кипяще и не сваришася, мирно почиша, иные же на древе крестном стремглав повешены, умучимы ранами скончашася, а иные, гладом и жаждою удручены бывше, радостно скончашася. Блюди же сие и воззри умом и сердцем твоим и внемли, что же претерпе и немощнейший сосуд женский, всякаго рода путь страдальческий прошедше, сладце любви ради своея к Господу радостно и весело претерпевши поношение, наготу, прещение, безобразное насилие, срамоту, поношения разныя, муки уз и темниц, копьями избодение и главы усечение. И все сие всерадостно и веселяся претерпевши и умроша.

И ты от сего научися и умудрися понеже все сие первые и вторые сладце ради любви своея Господу Богу своему тако пострадавше, умроша и наследоваше небесная вечная блага. К ним же и ты причтен еси, разумей и да умудрится и укрепится дух твой, и да будеши се вновь в тебе, и не изнемогай, трезвися и бодрствуй, бди, с тобою бо есмь, и да не будет в тебе помышления сего, яко далече еси от Мене. Легкомыслием и малодушием не увлекайся, неси бо далече от Мене, такожде и Аз есмь при тебе, а что ты явственно не видишь Мене, то сие едино довлеет тебе. Я же говорю тебе сие – с тобою есмь и тебе всегда вижу и слышу вся твоя движения, мысли сердца твоего зрю, и вся твоя несть сокровенно от Мене и всегда готов есмь быти с гобою и во твоих.

Помяни сие, егда жидове воссташа на возлюбленнаго Мне св. Архидиакона Стефана, егда рассвирепевше полчище их извлекше его вне града и начаша сего святаго мужа Стефана камением побивати, не был ли и Аз там, смотря страдания его и словеса молитв его о убивающих его. И Аз, видя все незлобство его, также видя кровожадность, свирепство зверообразное Богоубийцев, человек оных, и не бых ли Аз тамо, иже Стефан узре тогда Мене, смотряща на подвиг страдания его. И ожидая конца страдания его и мирно исшедшей от тела души его, кротко принял ю руками Моими, возлетевшую ко Мне, аки птенец голубиный. И Аз сию приях в руце сии, иже ты ныне видиши, и внесох в селения обетованная.

Тако ми есть всегда, зрит око Мое на подвизающихся и борющихся с тремя враги, ратоборствующими всегда вселукаво и устремляющимися одолети подвизающихся Боголюбцев. Суть сии: плоть, мир и диавол. Се суть домашние, всегдашние враги докучливыя и борющие подвижники. И зрю подвиг его и труд, требующий помощи и силы, крепости и благодушия, приемлю всех во всем. Не смогу терпети нападающих и угнетающих неповинных Моих; всяко бо кое-либо буди или бывает к ним озлобление, Аз приемлю на Себя. Утруждаемым же дается утешение, мир умный, духовный и сердечный, приходит к ним покой несказанный, приснорадостный.

Како ты скоро забыв недалече бывшее посещение Моея Матери, Утешительницы благоскорбящих страдальцев, и бывших при Ней свв. вмцц. Варвары, Екатерины и первомученицы Феклы и свв. Первоверховных Апостолов Петра, Иакова и Иоанна Девственника. Вси сии бывшие у тебя и беседовавшие с тобою, кто из них како претерпе во временной жизни своея (страдания) на земле. Что бысть им тогда, а потом что есть им ныне. А ты зри всего Мене, язвы вся, нозе и ребра Моя, дерзай, осяжи, и виждь, и испытай. Рассмотри, не привидение бо тебе есть, воистину Аз есмь».

И взял Он Своею Божественною рукою скверную и окаянную мою руку и пальцы десныя моея руки наводит прикасатися язв гвоздинных правыя Его Божественныя руки. И видев язву, и пальцами моими прикасался ручной язве Его. Также опять левую Его Божественную руку приведе к очам скаредным моим, и говорит мне Владыка Господь: «Виждь, осяжи добре, и осяжи разумно, и вложи твой перст в сию язву Мою, и виждь вся сия, не привидение есть пред тобою, но истина есть». И я, окаянный, осязав десную и левую руку Господню, трепетно со ужасом, со слезами прикасался моими пальцами, как благоизволил Господь. Держал сердцем и устама моима касался – целовал их. Потом повелел мне, гнусному и окаянному человеку, встать на колени мои и приблизиться к Божественной стопе Его Пречистых ног. Говорит Господь: ко Мне приблизиться, прикоснуться к ножным язвам нозей Моих, иже тогда пройдоша гвоздия сквозе сих нозей... – «Зри, и виждь, и осяжи, и персты рук твоих вложи». И видев, окаянный человек есмь и коснулся.

И говорит Господь ко мне: «Не бойся, смотри и разумно осяжи язвы Мои во радость Мне. Сими бо язвами восхотел спасти человека от мучительства диавола». И осязавше радостно, со слезами благоговейно и страхом приложился, поцеловал скверными устами моими. Потом говорит паки Господь ко мне: «Руце, нозе и язвы на них видел и осязал еси, прииди же и еще прикоснися к прободенному копием ребру в боку Моем». И благоизволил Господь милостиво отверзти Божественныя одежды Его, как раз прямо язвы Господней всесвятаго ребра Его. И говорит паки: «Дерзай, прикоснися язве, из нея же изыде кровь и вода, и верующим в ястие и питие преподадеся в вечную жизнь и во спасение славное и всеславное во веки». Св. Иоанн Креститель говорит ко мне: «Рцы: Аминь». И я сказал, грешный: «Аминь». Паки рече Господь ко мне: – «Дерзай, осяжи и осмотри, обозри и коснися рукою и перстами рук твоих!»

О, окаянный, едва не исчез дух мой во мне, когда узрел язву, рану велику и глубоку, даже внутренние части видны. Скверною рукою и пальцами скаредными моими коснулся. И нападе на мя страх и трепет, и я едва не повалился, и Господь, поддержавше мя, рече: «Не бойся, жив еси и будеши». И повеле мне смело видети, и видев, осязав я и приложил руку к язве Божественнаго ребра Господа Бога моего и рече: «Видел еси язвы искупления верующих и исповедающих Всесвятое Имя Отца, Сына и Святаго Духа». Рече паки св. Иоанн Креститель: «Рцы: Аминь». И я сказал: «Аминь».

Когда вся уже совершил прикосновения язв Господа Бога моего, паки повелел мне сести около Пречистых Божественных ног Его и колен Его, паки положил руку Божественную Его на главу мою, а левую на плечо мое, рече: «Слыши, иноче добрый, Бога возлюбивый, надлежит тебе в бытии твоем прийти вся многия и во многом, дерзай всегда и не малодушествуй и во ослабление самого себе не впускай, с тобою бо есмь всегда, и вся приносимое тебе Мне приносят, но и некия от них щажу Мене ради Самого, иного же ни, но бысть ему, еще что самому он себе соделав, сам себе быв, в содеянии суд ему есть».

После всех сих неисповедимых всемилостивых и живых воистину словес Всесладчайшаго Господа Бога, Спаса Иисуса Христа, кто повесть животворныя неисповедимыя любви Его к немощнейшему сосуду человечества о Его благости и снисхождении к смертному трупу бытия человеча. О, непостижимая глубина благости и Человеколюбия Его, иже сниде даже до того, что не возгнушался кротко и смиренно прийти ко мне скаредному, гнусному и смердящему трупу, явити и показати всего Себе явственно, не огнем, громом, молнией, бурею и ветры бурными, а тихостью безмерною и смирением Своим неисповедимым и непостижимым; благоволением Своим, готового дати Себя за спасение человека, подающаго и исполняющаго духовно умного сердечного мира, тишины и всерадостнаго спасения скорбящему, дарующаго отраду всем верующим во имя Всесвятое Его. От Божественных Его словес умиляется сердце и душа моя, что даже не хотел бы я более и жить.

Излияся вся нутренность моя во мне, и были слезы мне рекою и озером – в них утопал. Ужас, страх и трепет поражал скаредность мою, и рекох к Нему: «Господи Боже мой, вем Тебе, Кто еси; ужасаюся, как от Твоего неисповедимаго Божества не опали мя и не сожже мя огнем неизреченнаго Твоего Божества, и се еще есмь жив и предстою Твоему крайнему величию и страшному Твоему Божеству, и се жив есмь. Прости мне, Владыко Всесвятый Господи, что еще дерзну сказати к Тебе и вопросити. Боговидец Моисей воззван был Тобою, Господи Боже мой, вверх горы Синайския святыя Твоея, и Ты даже восхотел явити Себе роду израильскому во огне и в столпе облачне. Он раб Твой. Моисей восхотел видети Всесвятое Лице Твоею неисповедимаго Божества, и Ты благоизволил реши ему: «Не может человек видети лице Мое и жив быти, задняя же Твоя явил еси ему. Лица же Твоего Всесвятаго Божества не явил еси ему. Как же ныне аз окаянный, от всех человек, даже всея твари горше есмь, житием, делы и нравы моими, и ныне, Всесвятый Владыко Господи Боже мой, всего Тебе явственнее вижу Господа Бога моего, живот давшаго мне?»

И Господь даде ответ: «Род оный избранный во язык свят, вводимый во свет Боговедения и к свету истины наставляемый, был только предуготовляем в сосуды благодати, и дадеся им письмена десяточисленная на скрыжалях каменных ко благоустроению и тако ведостася. Но тот народ частыя преткновения имел, сего ради нужда бысть посылаемыми к ним мужем и пророком святым, суще указатели времен. Народ сей строптив и преогорчеваяй Мя. Жалось к роду их побуждали Мя; хотех бо дата им в искупление спасение, но ожесточиша выи своя. Крайняя любовь к роду человечу побуди Мя снити и прияти то, еже имам, и видеши Мя и соделати искупление язвами и Кровию Моею, и верующие в Мя приемлют искупление, и дадеся всем верующим в Мя совершенное спасение.

Оные же в роде своем отвергоша искупление во Спасителе. Сии верующий же ныне совершенство восприяша, и явлено есть ныне искупленным Кровию Моею лицезрения Божества, и зрит, ему же хощу тако, якоже и ты видиши Мя. Оным израильтянам гласы, и громы, и огнем явих Себе; ныне же пребывают благость, человеколюбие, кротость, долготерпение Мое и полная любовь. И ты ныне не дивися сему; вем тя, яко сердце твое любит вся и состраждает во всех и ко всем. Обаче виждь сие, яко оны не восхотеша, а отторгоша совершенно от себе искупление. Разумей такожде и сие: како бых Аз к ним и что бысть Мне и посланным к ним. Одебеле бо сердце их и не восхотеша познати Таин Божиих, и ты не бойся; Мне быти с тобою – исполнен бо есмь любве к возлюбившим Мя и всего себя предавшему Мне. Се явственно глаголю тебе и говорю с тобою.

Сие глаголю тебе, да и некая многа спасу с тобою, и паки спасу многая и во многом. Прочее отстраняйся от малодушия в мире и тишине, имея дух твой, и благодушествуй. Присно при тебе и с тобою бо есмь, и вся Моя в тебе суть, дело же и деланная твоя – Моя и от Мене есть. Ты точию стой, крепись, приемля мужество, укрепляйся благодушием, с тобою есмь Аз и всегда есмь с тобою, и вся твоя во Мне суть».

Святый Господень Иоанн Креститель говорит ко мне: «Рцы; Аминь». И возстави мене на ноги моя. Сам Господь Сил стоя рече ко мне окаянному и скверному: – «Стани прочее мужественно, всегда и везде, во всем проходи служение твое священнаго послушания иноческаго и малейшаго не презирай, но говори и проходи путь служения твоего, даемое тебе от отца игумена твоего есть в назначение святаго послушания, и делание твое в том да будет всегда. Еже делати и хранити оное – свято есть. Понеже послушание свято есть и делание его всеосвящающее, то и пребывающаго в священном послушании инока сие освящает. Сие суть крыла, возносящие монаха ко Престолу и благодать Света Невечерняго. Паки тебе глаголю, се не мни и не помышляй, яко бы Я далече есмь от Тебе, и не попусти сего, да не остынет дух твой, всегда с тобою бо есмь.

И возложи Всеблагий Бог Божественную длань десныя руки Своея на скверную главу мою, рекл ко мне и, обратя лице Свое Божественное к лежащему больному отцу Кесарию, рече ко мне: «Не успеша, но изнемогоша ... сие тако бысть в человецех. Послужи ему в болезни его до конца, ему бысть бо сие во спасение». И отсюду уже обрати лице Свое Божественное идти к дверям келлии и рече ко мне: «Дерзай, проводи нас мало».

И вышел Господь со всеми на двор и стал тамо, где стоит святый образ Всесвятыя Владычицы Госпожи Богородицы Троеручицы, ста прямо пред образом рече: «Чти ты и все верные, искупление приемшие Мое Кровию. Да чтут Святый Образ Пречистыя и Всесвятыя Матери Моея, идеже суть и где узрят Ея святый образ. Да чтут, достойно бо есть и праведно чтити Ю и почитати Ю, так равно и святый образ Ея, се бо мирови спасение даровах! Весь мир Ею спасен бысть, и Ею вси любящие Бога спасаются и спасутся», и я рек: «Аминь».

Изшедши ко вратам двора, врата сами собою отворились. А я мыслил: нужно идти взята ключ и отворить ворота. Сия мыслившу, св. Апостол Павел коснулся руки моей, тихо говорит мне: «Остави, не труди себе». И вышедши из ворот, ста Господь Сил прямо святых врат обители и глаголет: «Величают Всесвятую Матерь Света на девятой песни». И ударили в колокол и било доски к девятой песни. И обрати лице Свое Божественное к скаредству моему, рече ко мне: «Мир ти буди, спасися». Рече св. Иоанн Креститель: «Рцы: Аминь». И я пал на землю и поклонился Господеви. И рече Господь ко мне: – «Возстани, пойди в мире во твоя». И светлый облак подъят горе Господа Славы. Свет велик и неисповедим был от осияния славы Господня. И я возвратился обратно к вратам двора. Прошел в них и помыслил в себе затворити оныя, но не успел, сами бо о себе затворились, и я возвратился в келлию в страхе и в умилении души и сердца моего.

Слез было мне множество, и ужас меня окаянного объял, и поражало то, како огонь Божества Его меня не сожже тогда или тогда, когда окаянныя скверныя моя руки и пальцы касалися Его Божества в осязании рук и ног язв Его, а такожде и егда осязах великую язву раны Его Пречистаго Божественнаго ребра, очень великая и глубокая, даже видны внутренности Его. И был поражен я этим страхом, а также и любовь Его Божественная повергала меня во ужас, и ум мой гнусный ужасом так же поражен, како Он Сый сниде ко мне скаредному и гнусному, ничтожному творению.

И всю ночь ту совершенно не спал, да какой же и сон мог прийти ко мне? Часто и часто плакал, слезы сами собою текли, и удержать их не мог. Часто и часто трогал ту самую колодку чурбака, то на нем же благоизволил Господь Бог сидеть, а также Всесвятая Владычица Госпожа Богородица благоизволила сидеть тогда на той же самой колодочке чурбака. И часто выходил во двор видеть то место, где стоял Господь против святаго образа Божия Матери.

Душа, сердце и ум мой в великой были тишине и покое, и все тело мое казалось очень легко было. И так несколько дней во мне легко, покойно, мирно было. Свет в келлии был очень велик, светел и ясен, как в самое пришествие Господа Бога в келлию, озарился свет велик и легок, так равно и по отшествии Господнем из келлии такой же остался и до другого дня. И я все сие отнюдь никому совершенно не открыл. Ровно никому от того времени и до сего дня, боялся открыть, чтобы этим не соблазнять других малодушных подобных; даже и старцам не сказал до сего дня. Сие же ныне открываю, да не впадают в малодушие, в смущение или в скорбь от иногда бываемого, наносимое бо от бесов, и невинное гонение буди от кого-либо от великих и сильных, или в кое-либо буди лишение и разнообразное нападение, то вся благодушно терпеть любве ради к Богу, Оная дается от Бога для спасения. Господь спасает во веки.

Писал все это 1888 г., 29 декабря. Киев. Свято-Троицкого общежительного монастыря архимандрит Иона, в схимонасех Петр.

В 1848 году, в месяцах мае или июне, хорошо не помню, какие годы – 1847 или 1848 год. День был воскресный или праздничный, и какой именно праздник, не помню, так как я никогда не делал никакой записи у себя или замечания и жил себе спокойно, предавшись во всем воле Божией и святому послушанию, иного чего во уме, сердце и душе никогда не предизбирал и даже никогда ни о чем ином и не мыслил. Был покоен духом, умом, и сердцем, и совестию моею пред Богом и святой обителью.

О перехождении мне куда-либо в другую святую обитель никогда даже мысли не было. Знаю и чувствую свою неспособность и невежество. Едино всегда было у меня на сердце, уме и душе мысль и желание: как бы послужити Господеви, благоугодити Ему и всецело всего себя Ему сохранити, любити Его неизменно всем сердцем моим, всею душею моею и всеми чувствами моими и также всегда пребывати истинно и в истинной любви к Нему, желая всегда во всем быти угодным Ему. И так всегда о сем едином мысль, попечение и желание моего сердца и убогой душе моей – сие единое было во мне, иного помышления и желания не было никогда, да и быть не могло. Желание было всегда, да и ныне есть: любить Единаго Бога Спаса моего Всесладчайшего, возлюбленного мне, егоже возлюби душа и сердце мое, Жениха моего безсмертного Господа Иисуса Христа и Матерь Его, Всесвятую Владычицу мою Госпожу Богородицу, Марию Деву, Попечительницу и истинную Матерь мне, и памятствовать самую близкую Ея любовь к моему окаянству и недостоинству, ибо от Нея мне вся жизнь и бытие мое, от Нея, теплейшей Владычицы, вся мне бысть и ныне есть. А с Нею же и вси святии споспешники, учители, наставники, покровители и истинныя хранители и поборники, всегда были они и ныне суть. И тако было пребывание и жизнь моя в Богоспасаемой обители Белобережской пустыни Брянского уезда Орловской губернии.

И во един день святаго праздника воскресного дня, как будто, мне кажется, в день Св. Вознесения Господня или Святой Животворящей Троицы, этого хорошо не помню, ибо мне дана заповедь св. моего старца не помнить и не замечать, как бы события важны ни были, а забывать поскорее и в это не углубляться мыслию, что, где и как. И я, после обеда соборныя трапезы пришедши в свою келлию и ставши, по обычаю совершив святыя молитвы благодарственныя к Господу Богу, Матери Божией и всем святым, и с поклонами, как указано мне от св. отца, т. е. старца, и снявши с себя одежду монашескую, сложил все оное на место, потом скинул с ног моих башмаки и быв в одних холщовых чулках. У дверей келлии был наложен крючок, и сел я в средней келлии на скамейке, облокотясь локтем на стол, близстоящий в конце скамейки. Правой моей рукой оперся в висок правого моего уха, был я в белом холщовом халате. Ноги свои я поджал к себе и, опершись мало в стенку, сидя занялся молитвою Иисусовою, имея четки в левой руке. И так благодатию Божиею оправившись, продолжал молитву Господню. Может быть, пробыл в делании сем несколько минут или полчаса. Мысль одна была тихая и одна управлена в делание должное сие.

И се вдруг кто-то за дверями в сенцах передней моей келлии творит молитву. Голос тонкий, слова: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас». Я слышу, но молчу, не отвечаю. Потом второй раз так же молитву творит, и я опять не отвечаю: «Аминь». Потом молитву творит так же чистую, пространно, и голос тонкий, и я тоже не отвечаю, ибо похож на женский голос. И после того голоса отворяется дверь передней моей келлии, и голос, творящий молитву: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас...»

Я с гневом взглянул туда к дверям, так как я сидел на скамейке прямо дверей. И увидел, ужаснулся и упал на пол со скамейки мертв, чувств жизни в себе совершенно не чувствовал, одно слово, был мертвый труп. Видеть, помнить ничего не мог, только когда рука пришедшаго коснулася моей головы, лба, – тогда влилась жизнь в меня. И говорит тонкий голос: «Дух в нем есть», и я уже от того был весь в себе. И, лежа на полу посреди келлии моей, открыл глаза и увидел страшное и ужасное видение – стоящую при мне, надо мною Всесвятую Владычицу мою Госпожу Богородицу и с Нею еще кто-то в сени, и сияние света было ужасно велико. И говорит ко мне скаредному: «Возстани и стани на ноги твоя. Пришедшей бо Мне и всем святым со Мною, приидохом к тебе возвестить тебе дело святаго послушания, да приимеши труд, потрудишься в нем и послужиши Господу Богу, благоизволившему явити в тебе сокрытую тайну, сущую от века, да исполниши и совершиши священную и Божественную волю Его во славу Всесвятаго имени Его, во благо же Святыя Церкви Его и благочестиво верующих во Всесвятое имя Его и послужиши всем верным Его человеком, требующим и просящим милости у Него».

И я, окаянный, лежа ниц главою моею у Пречистых ног Ея, как мог дерзать встать и стати от страха и ужаса, поражавшаго меня? Очень, очень вострепета душа моя во мне, и как не исчез дух мой во мне, и едва-едва жив был: быв как сено около огня. О Боже мой, великий и дивный еси, и како страшно все дивно, велико – кто же я, и кто есть. О Владыко и Владычица, молю Тебя, не погуби меня со беззакониями моими в конец, подаждь мне время исправлению и покаянию моему. Сия мне лежащу горце, болезненно сердцем моим сия мне мыслившу и сердцу в тайне вопиющу.

И рече ко мне Многомилостивая Владычица: «Дерзай, ободрись и стани на ноги». И взявши мя Своею Божественною рукою и возстави мя. Но я, окаянный и всех человек худший, не смел стати на ноги мои, на коленях стоял и явственно уже увидел всех со Владычицею, благоизволивших прийти сюда. Божественных свв. Апостол: Петра, Павла, Иакова, Иоанна, Луку; святителя Христова Николая, угодника Божия; святаго великомученика Георгия Победоносца; свв. великомучениц Варвару, Екатерину; св. мученицу Февронию и преподобную мати Евфросинию, игумению Полоцкую. И все предстояли Владычице Богородице в великом благоговении и зряще на мя, гнуснаго и окаяннаго человека.

«Слыши, Боголюбивый иноче, и трезвися, и ободрися, и отверзу уши твоего сердца. Всеблагий, Всесильный и Многомилостивый Господь Сил, Господь Бог, Мой Сын, благоизволил явити в тебе милость Свою и всем любящим Его. Да совершиши волю Ею и исполниши Божественное хотение Его, явити славу Его в последния дни рода сего. И явиши пред всеми святое имя Его, силу, крепость, величество, милость и благоволение Его в человецех, живущих ныне на земли, и всему роду по них. Восхотите бо дати спасение верных Ему человеков, и явлена будут дела Его в человецех, сущих ныне, такожде и по них. Избра тебе Господь Бог, Сын и Бог Мой, орудием святаго дела рук Его и благоизволи Мя послати к тебе и сих, ихже видиша предстоящих со Мною святых». И начала святая Владычица вся по имени их возглашати.

«Нужно есть тебе оставити святую обитель сию и прийти на место ино, да тамо послужиши Ему, исполниши и совершиши Божественную волю Его. Воля же Его Божественная есть сие место, о нем, идеже тебе показано будет, хощет Бог Сый, да устроена будет обитель во Имя святое Его. Иноцы Боголюбивыя да соберутся в ней прославляти святое имя Его, послужити и благоугодити Ему. А ты, слыша сие, не возмутися от словес сих. Известно веждь, яко Господь Бог, Сын Мой, будет тамо, и Аз тамо буду. И пребудем тамо во веки. Бог тя тамо постави орудием, вся же делания Его есть, и Аз Сама тамо есмь всегда и буду тамо во всем во веки. Слыши, Боголюбче, хощет Бог – да будет тамо, на месте оном, монастырь велик и иноки тамо, полки и сонм велик иноков, восхваляющих Господа Славы, и сии будут во хвалении во веки».

Сия мне слышавшу явно, пал – пал к Пречистым ногам Ея, и слезами моими омочая пол, рекох: «Молю Тебя, Всесвятая Владычица, остави мя здесь почити и положити кости моя в обители на все веки. Имею бо себя скудоумна, нища, худа, грешна и во всех слабостях и страстех моих во мне совершенна немощна. Делу же сему требуется муж правды, муж, исполнен мудрости и силы, ума, смысла и разума, духовно просвещен свыше от благодати Божественныя, добронравен и благоискусен делатель, от жития и дел своих имущ свидетельство. Муж, исполнен веры, надежды, любви, аз же сих всих в себе не вижу и вовсе не имам и не подготовлен к сему священному и великому делу, и в Святом Писании не посвещен есть. И крайняго вижду себя невежду, в деле устроения же совершенна не искусна, неопытнаго всего себя вижу; паки, Владычица Всесвятая Богородица, Мати Милостиваго Бога и Сама еси милостива, молю Тебя, остави мя быти зде и скончати дни жития моего».

Всесвятая Владычица Госпожа Богородица говорит ко мне: «Всуе ты мятешися и сопротивляешися воле Всеблагаго Бога, хотяй благоустроити дело благое, полезное и спасительное для верных Ему человеком и явити Всесвятое имя Свое в человецех. Благоизволи бо показати власть, славу и силу Свою в сия дни и времен, и ты являеши пререкания Ему. Вспомни вся яже срете сопротивлением и гордостию дыша и надменностию бывшаго Савла противу Господа Иисуса Христа, гонящаго Церковь Его Святую, и верные рабы Господа Иисуса. Се здесь ныне он предстоит тебе, вопроси его, и он тебе все исповесть. Испыта бо он тогда силу Божию, и оттоле есть уже ныне св. Апостол Христов Павел. Верный был раб и слуга и проповедник Его. К тому же еще скажу тебе, что тебе здесь уже жити не на пользу твою и твоему спасению. И ты не сопротивляйся Сыну и Богу Моему и послушанию, и воле, и желанию Моему, иди и потрудись, благо тебе будет».

Я опять начал просить Владычицу оставить меня здесь. «Удивляюсь тебе и много удивляюся; слыши, вспомни вся твоя по ряду и Моя вся к тебе; ты сам вся веси, что оставила ли я когда тебя или пренебрегла ли я тобою? Всегда и всегда была с тобою, и была всегда тебе руководительница о тебе и о всем твоем. И ты ныне не уверяешися во Мне, егда ли есть наветница твоего спасения или желающая во зло вринути тебя. Свидетельствую тебе пред всеми сими святыми, иже зде предстоят, что благо тебе желаю, и ко благу же твоему Господь Бог, Господь Сил зовет тебя в место новое, идеже восхоте быти тебе, тамо на месте оном, и исполнити Всесвятую волю Его для благ всех и многих живущих на земле. Вспомни святаго праотца Авраама, его восхоте Господь преселити в землю иную, воспротивися ли? Как же ты противишися воли Господа Бога и Мне не вериши? Авраам оный воззвавшу его Господеви остави вся и взыде тамо, идеже показа ему Господь, и быв мирен; тебе же Я говорю, извещая и предвозвещая волю Господню – и не внемлеши. Советую тебе, советую, повинися Господеви и взыди на место оно, еже благоволи Господь избрати еще от века, показати, и дати тебе, и водити тя тамо».

Но я, окаянный, все-таки упрямством моим не восхотел покориться, и только одно то, чтобы быти мне здесь – у меня одно. И рече Владычица ко мне скверному: «Подумай и подумай хорошенько и помни, что Я тебе худого не мыслю, а ищу благо тебе, якоже и другим всем». И тако Владычица, сказавши все мне и паки говорит: «Слыши ты, подумай и размысли и Я к тебе паки прииду, а ты подумай и размысли».

И так Пречистая исходит из келлии моей и говори ко мне: «Проводи нас». И исшедше из келлии и сеней на крыльцо, и святые с Нею, Владычицею, и обратясь ко мне, окаянному, говорит: «Поразмысли, и Я паки буду у тебе». И я, окаянный, поклонился к ногам Владычицы, не восхотел покориться воле Божией и Матери Божией. Стал на ноги мои и увидел Ее шедшую к церкви через паперть.

И так я и остался, возвратясь в келлию мою. Благоухание великое ощущал, неисповедимое, но сказать сего никому не осмелился, отнюдь так и оставлял сие даже до сего дня. И так я, окаянный противник и остался, ничего не думая и не помышляя. Только одно было в памяти, что я остался, и мне было легко, а как мне быть далее, совершенно ничего и в мысль не приходило. И так был все время себе и не размышлял.

Помню, был какой-то праздник, Святой Троицы как будто бы, в воскресенье. После трапезы помолился Богу, Матери Божией и всем святым, разделся, только оставил на себе белый холщовый балахон, скинул башмаки и остался только в холщовых чулках. Взял четки и сел на скамейку, поджав ноги под себя, облокотясь на правую руку, преклонясь к стене спиною, а правым боком к столику угольному, который стоял под святыми иконами, ни о чем ином не думая и не помышляя, а только об одной молитве Божией, и занялся молитвою ко Господу Иисусу Христу.

И немного прошло времени, минут 5, слышу голос тихий, ясный, чистый и слова святой молитвы творимой: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас». Я слышу и молчу, потом второй раз, я молчу, третий раз повторил – и я молчу. Но для меня это было уже тягостно, и гнев явился во мне, что кто-то по самочинию мне мешает в молитве Божией, и думаю себе: постучит да и уйдет. Но нет. Потихоньку келейная передняя дверь отворяется, и тут входит Святая Владычица, и я, окаянный, узревши Ея, ужаснулся страхом великим и мертвым, упал со скамейки на пол и ничего не помню, и совершенно был без жизни и чувств. Ничего не знал, и не вем как было, долго ли, мало ли времени или минут, что произошло со мною – не знаю совершенно. Когда же рука Владычицы Всесвятой Богородицы коснулась моей головы, сейчас по всему мне и во всем во мне потекла жизнь, и слышу, голос тонкий, нежный и чистый говорит: «Дух его в нем есть». Рука была на голове моей, и от возложенной руки тот же час открылась во мне жизнь, и чувство все во мне ожило, и все понятия явились во мне, и я открыл очи и увидел стоящую около меня, скаредного, строптивого соперника, Всесвятую Владычицу мою Госпожу Богородицу, истинную Попечительницу, Хранительницу меня окаянного.

Она, держа руку Свою на голове моей, говорит ко мне: «Возстани и стани на ноги». Взяла Св. Владычица Своею рукою правую руку мою и возстави меня. Но я, окаянный человек, не смел стать на ноги мои, но стоял на коленях, потупивши очи мои долу, слушая словеса Ея великие, исполненные материнской любви: «Се паки приходим к тебе, исполняя завет Господа, Сына и Бога Моего, Спаса всех. Како размыслил еси о себе и о своем послушании призывающу тя Господу Богу всех?» И отвечал я: «И я едино просих у Тебя Всемилостивая Владычице моя, Госпожа Богородица, умилостивися мне, навсегда остатися на сем месте, где ныне есмь и живу». Всесвятая же Владычица, истинная Промыслительница ко благу всех, не возгнушалася и мною окаянным, и рече: «Напрасно волнуешися сердцем твоим, суетным помышлением твоим, и колеблется твой ум; еда хощу тебе зла или тщуся навести пагубу тебе. Тогда тебе рех, и ныне тояжде тебе глаголю: благоизволи Господь Бог открыта яве ти, яже совеща Господь Сил издревле тайну сию: да созиждется дом во имя Святое Его на горах и месте оном, и се прииде время. Хощет Он исполнити слово оное святое, еже совеща, и из времен древних, еже быти месту тому святу о имени Его святем, и восхоте Господь дати тебе дело сие, еже избра. Избра бо Господь орудием тебя, дело же рук Его Божественных в совершении дела святаго – в священной воле Его. Помни и разумей сия – ты точие орудие, а все дело труд, труд и попечение Его есть. Вся и во всем дело совершатися будет без болезни сердца твоего, и не в труде дело рук твоих. Сам бо Всевладыка Господь Вседержитель действуяй и действовати будет, яко Бог Сый; вся бо оная совершатися будет в мире, тишине и покое твоем, а не в болезнь и труд тебе. Се зри, иже пришедши святии со Мною, свидетельствующие вся словеса Моя к тебе, и явленная воля Божия такожде в тебе».

И я, окаянный, воззрел, и все предстоящие святые весьма в великом и неисповедимом величии – никаким словом выразить нельзя, в каком они предстояли Пресвятей Владычице Богородице: святая Мария Магдалина, св. первомученица Фекла, Варвара, Екатерина, святитель Христов Николай, угодник Божий, Георгий Победоносец, Феодор Тирон, Феодор Стратилат, св. Царица Александра, свв. Апостолы: Петр, Иаков, Иоанн, Лука, Симон Зилот и св. Иаков Апостол – первый Епископ Иерусалимский, св. Иоанн Милостивый, св. равноапостольный Константин, Великий Владимир, Александр Невский, св. Ольга, прабабушка Российская. Все сии стояли в великом благоговении и молчании, внимающе словесам Владычицы. Я же, окаянный, все об одном просил: оставити меня здесь.

Всемилостивая же Владычица говорит ко мне, окаянному: «Почто смущаешися ты, дряхлуеши и колеблешеся? Отринь от себе вредное и ложное твое помышление, буди сердце твое, любящее Господа Бога Спаса всех Иисуса Христа, и утверди вся чувства твоя ума, духа и сердца твоего и прилежнее покорися желанию. Зело бо любит Господь род христианский и веселится и радуется чином монашествующим. И Я зело люблю девственниц и девственников, монахинь и монахов, радость Моя и веселие Мое есть в них, и готова есмь всегда быти Попечительница о них. Великое утешение оныя бо приносят Мне. Славу же и величие возносят сии пред Господа всегда, и Господь Сил присно радуется, и веселится, и славится о них Вседержитель Господь Бог Сый».

Святый Апостол ко мне окаянному рече: «Говори: аминь». И я тогда сказал: «Аминь». И я, окаянный человек, все в одном стоял, прося Владычицу оставити меня здесь. И Св. Владычица Матерски говорит ко мне: «Буди внимателен отселе, присмотри добре, яко лучше есть тебе покоритися Господеви и всесвятой воле Его. Здесь будет великая перемена, в святой обители сей, и ослабеет в управлении и обычаях; иныя пойдут тут и в новизне правители ея будут держатися, последующе своему мудрованию, и внесут с собою новизну и приближатся зело к мирским людям, и оныя к себе введут, и соделается здесь в братии молва, шатания, и некия озлобления снидут, и будут ратовати правых и поносити старцам, к ним будет отвращение, поношение им и похуление, и места не будет нигде в обители. Рекут бо иным, что имати слышати от злых старцев оних, они свое время отжили, се время наше наста, учение и поучение наше есть, и мы уже их бытию и слову их не внемлем; учение же наше добрейшее есть паче онех, ныне время наше, новых изысканий требует, и мы идем к нему, по онех же не пойдем и ходити не начнем, и аще хощут сии старцы быти в мире с нами, да идут вслед нас, тогда буди покой им от нас. Ныне наш путь красен, и мы идем по нему, яко благ он нам есть. Путь оных старцев всеми ныне уничтожен и отвержен есть, и кто послушает онех старцев? Никто!»

Сия вся изрекла Всесвятая Владычица во услышание всем. «Се вся тебе предвозвестих, что имать быти здесь, и ты разумно себе имей, Я паки к тебе прииду, ты же поразмысли». Исходя из келлии в сенцы и на крыльцо, ставши на площадке оной, опять ко мне скаредному обратилась Владычица, рече ко мне: «Буди с миром, Я прииду к тебе паки». И я упал к Пречистым стопам Ея. Она отошла уже, а я долго стоял, смотрел вслед, но уже не видел.

Возвратился я в келлию, и объял меня страх. Слезы жалости велики тогда мне были, сам был в великом недоумении, что мне, бедному иноку, делать, кому сказать, кому открыть – не нашел кому. Старец мой, отец Авель, уже скончался, отец Моисей умер, отец иеромонах Вениамин хорош, добр и опытен, но слаб, малодушен. Отец иеромонах Иларион старец хорош, высок, но боялся сего; возвысить меня он боялся, чтобы не воскичился и не впал в гордыню. Тогда был я в великой скорби, которая была от того, что не мог никому сказать и ни с кем посоветоваться, как мне быть. Я попросился у нового игумена, отца Анастасия, сходить в Свенский Брянский мужской монастырь, там тогда были мудрые, хорошие старцы-пустынники; о. Ираклий, о. Никодим, иеросхимонах о. Афанасий. Туда я с Божией помощью сходил и успокоился. Спустя некоторое время я все это позабыл и был совершенно спокоен за все прошедшее, даже мысль мне о том не приходила, что будет и как быть. Прошло может быть, недели три или больше, все шло у меня в жизни моей по обычаю и навыку.

В один день, какой-то будничный, простой так же по обедне, пришел, помолился Богу в келлии, разделся и сел, по обычаю занялся молитвою Иисусовою. Сидя на скамейке, как всегда делал, начал молитву. Прошло немного времени, не больше часа, слышу голос за дверью передней келлии моей: «Молитвами святых отец, Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас». Голос тонкий, чистый, ясный. Один раз сотворил молитву – молчу; другой раз – молчу, третий раз – молчу, и дверь отворилась, и входит Владычица Госпожа Богородица, и я, окаянный, узрел и мертв повалишися со скамейки на пол, землю без чувств, совершенно сделался мертвецом и не знаю, долго ли это было со мною, только я стал ощущать жизнь, когда рука Владычицы была на голове скверной моей, тогда как молния пролетела жизнь во всего меня.

И Владычица изрекла еси слова: «Дух его в нем есть». И повелела мне, скверному противнику, встать на ноги. Но как могло встать на ноги противное окаянство мое? Сама Всесвятая изволила взять левую руку мою и, поставив меня на ноги, говорит Матерски ласково: «Виждь пришла Я, и со Мною святые пришли, виждь их и ободрись, иноче, ибо и мы от Святаго и по святому послушанию пришли к тебе, да и ты навыкнеши имети проходити, делати и совершати св. послушание, и ты не бойся сего, яже реку тебе; се уже третие прихожу к тебе и хожу за св. послушание, зело бо люблю его, и в нем пребывати и тебе сего желаю, еже быти тебе в нем. Великую бо радость, веселие и утешение приносит св. послушание истинно проходящему оное и истинному послушнику».

В этот третий раз посещения меня Св. Владычицею, Попечительницею моею, пришли: св. Иоанн Предтеча Креститель, Божественные Апостолы: Петр, Иаков, Иоанн, Павел, Лука; святитель Христов Николай; св. великомученик Георгий Победоносец, св. великомученица Варвара, св. великомученица Екатерина, св. мученица Феврония, св. первомученица Фекла и преподобная мать Евфросиния, игумения Полоцкая. И все стояли в большом благоговении ко Владычице Госпоже Богородице, слышаще и слушающе окаянного меня, упорствующаго и отвергающаго своим безумным окаянством неисповедимую милость Божию и Самыя Владычицы, зде присутствующей и истинно материнския словеса и увещания Ея ко мне, скаредному, гнусному и скверному человеку, и все Ея увещевания и объяснения воли Божией и Ея великой милости и любви к роду человеческому, ко христианам православным и благочестивым, ходатайственно спасающимся во славу Всесвятаго имени Божия, ни во что вменяющем и в одном упорствующему.

Тогда, исполнився ревности Божественныя, св. великий Креститель Господень Иоанн Предтеча обратился ко мне окаянному и говорит: «Слыши, ты наверное читал или слышал о мне, когда благоизволи прийти ко мне Владыко Создатель и Господь Вседержитель, как Агнец Божий кротко, смиренно Господь и Бог мой! Чего Ты требуешь от меня? Ты еси Бог мой, Владыко и Господь мой... Ты – огонь, а я сено могу ли я прикоснутися Тебе, Всесвятый Владыко Боже мой? Что же успел? И повели мне исполнити всяку правду. И я со страхом великим, за послушание исполнил и совершил; возложил тварь руку мою на главу Творца Всяческих и Владыку Господа Бога моего, и ныне Его есмь».

И я слушал, стоя уныло и молча. Потом обращается ко мне скаредному св. ревнитель Божественный Апостол Павел и говорит: «Я знаю, что ты наверно читал и слышал о мне и ревности моей в жидовстве бывшему, как попремногу из лиха гоних Церковь Божию и святых ея, и с какою надменною пышною гордостию идущу мне в Дамаск гнати и разрушати Церковь Божию и святых вязати и в темницу ввергати, и оныя вся озлобляти и мучити. И тако зло дышущу на святыя Божия, и тако идущу ми путем, и се внезапно порази мя свет велик, и ужас объят вся кости моя, и вся внутренняя моя вострепета, и се глас из облака кроткий, тихий и животочный, исполненный любви и жизни: «Савле, Савле, почто Мя гониши?» И я, слыша голос, смирения, кротости, любви и жизни исполненный, быв в страхе и во ужасе. Како Господь Бог Мой не порази мя, и исчезе вся гордость и надменность моя. Бывшу ми тогда, и ныне милостию Его с Ним есмь. Тако ныне научися и ты, покорятися милости и благости и любве Всесвятыя Владычицы, о благе пекущейся всех верующих во имя Господа Бога Спаса всех Иисуса Христа, Всесвятыя Матери Его Богородицы, Царице небесе и земли, непрестанно ищущей всем спасения и подающей утешение им вечное, сия слыши и разумей, Кто пришедый к тебе и Кто тебе рече словеса многа. И уже ты, понудив еси всех Владычицу небесных и земных, всех Госпожу, Умнаго Света Матерь, прийти к тебе глаголющей твоего же ради блага и вечнаго спасения тебя и многих с тобою».

И я, окаянный, слыша еси вся словеса Божии от Матери Господа и от святых великих, и умилися сердце мое зело и дух мой во мне, и смирися пред Господом Богом моим и Всесвятыя Владычицы Матери Господа Бога моего, и ужасеся о упорстве моем. Как огнь не сожег окаянного мене, и во всем покорихся Всесвятой воле Господа Бога моего и Всесвятыя Владычицы – Матери Господа Бога моего. И сия вся и иная многая изрекла Всесвятая Мати Дева Владычица Госпожа Богородица, и Божественныя Апостолы свв. Петр и Иоанн говорят: «Говори: Аминь», ибо Мати Божия сказала всю истину, потому они тогда мне и говорят: «Говори: Аминь». И я, безумный, страшно упорный, сказал: «Аминь».

Потом опять говорит ко мне, окаянному, Владычица: «Ты ныне веси, что может здесь быти: первое – начальницы будут здесь, ум и очи имущие страстны, ласкательны, миролюбцы и плотолюбцы, и плотопитательны. Слух у них закрыт, очи смежены, ясно видети не будут. В любви к Богу, ко хвалению и славословию своего Владыки Господа хладны, невнимательны, в служении св. послушания своего и других тяжки, презрительны и мало пекущиеся о спасении братии и иных, но по своих оне небрегущия. Мирская и мирских жен с ними вход будет. О благоустройстве святыя обители, о благообразии братии и благочинии, о правожительствующих – небрежение. Сикера и вина вволю и в насыщение будет. Старцы и правожительствующии, о крайнем сокровенном поучении тщащиеся, о правом жительстве по Бозе пекущиеся, старые, средние и юныя не будут терпимы, а будут укоряемы, а иные и изгнаны будут глаголющим к ним развратителем: «Аще хощете зде быти, живи и делай так, как мы живем и творим, а твоего мы терпети тебе не будем и не попустим». И таковые не под великим гнетом и поношении и порицании будут. Ты же малодушен и сих всех и инаго многаго делаемого тогда понести не сможешь. Сего ради Всеблагий Бог благостию Его Божественною усоветова тебе извести тя отсюда и восхоте дата тебе дело Его святаго послушания, да послужиши Ему верно и дело Его святое совершиши».

И я, окаянный, сказал Владычице: «Разумею великую и неисповедимую благость и милость Божию ко мне окаянному, и я разумею себя скудоумна смысла и никакого дарования в себе совершенно неимуща, также безсильна и немощна. Опыта никакого ни в чем не стяжал, вполне себя вижу невежду и неспособнаго, не отрицаюся и готов был бы, но всего себя зрю и ужасаюся».

Паки рече Владычица: «От тебя одно только нужно и потребно – покорность и готовность благосклонное произволение ко приятию св. послушания – сего единаго ищет и требует от тебя Господь. Да будеши Ему слуга и всесвященной воле Его истинный послушник Господу Славы, Спасу всех Иисусу Христу. И знамение Его нося святаго послушания, а о иных же многих и о многом явитися имуть, тогда – не твоя и не от тебя, а Его и от Него».

Все сие слышав, со умилением моея убогия души и сердца моего, орошая землю гнусными слезами моими, поклонился я Владычице и сказал: «Буди воля Господня со мною окаянным, во всем покорюся и молю: Владычице Госпоже Богородице, Мати Умнаго Света, Господа Бога моего, не остави мене, буди мне всегда покров – Милостивая Покровительница и Руководительница и Наставница всегда и во всем, в Тебе бо есть все мое упование, учи меня и храни, всегда бо немощен и безумен и ко благоделанию крайне несмыслен есть».

Тогда Всесвятая Владычица благоизволила сказать многая словеса мне о многом и много. И сердце мое и дух мой во мне ожили, и ум стал уже светел, как будто бы я вдруг переродился, стало мне легко... и свежесть и бодрость во всем во мне, как бы вновь я на свет народился. Благоизволила Владычица в грядущее дело мне не устрашитися, не колебатися и не малодушествовати, ибо не ты, не твое и не от тебя, а от Бога и к Богу идет все, а ты Его слуга – послушник. Благо есть разумети, что суть словеса таковы: не твое и не от тебя, а от Бога и к Богу идет вся, от Него бо вся суть; помни и спасешися – послужи, послужи, Бог бо есть вся творяй. Паки обратилась Пречистая ко мне скаредному со многими словесы, полными жизни и радости. Святии же вси в благоговении предстояли Владычице.

И рече Владычица: «Мир ти буди от Господа Бога Славы всегда». И ко образу Спасителя, стоящему в углу келлии, все по три раза перекрестились и в пояс поклонились, и Сама Владычица Всесвятая Госпожа Богородица говорит ко мне: «Буди ты всегда к Богу, и Господь Бог с тобою, и мир Его всегда почиет в тебе, и на тебе, и на твоих во веки». Святии Апостолы оба сказали ко мне: «Рцы: Аминь». И я сказал: «Аминь». И десницу Владычица благоизволила подати мне, и я скверными моими устами поцеловал оную, и говорит ко мне: «Проводи нас».

И вышедши из келлии в сенцы, на крыльце площадки изволила стати, и все с Нею. Мне же мысль внезапно явилася спросить, и говорю: «Владычице, где будет имя Господне и Твое, Владычица, славиться?» Она же, обратясь ко мне, указала рукою Своею на Юг: «Град Киев, и место оное тамо недалеко от святыя Лавры, над рекой Днепром холм и столп огнен стоящ увидишь на нем, и паки место оное показано ти будет огнем на нем. Не бойся!» И я пал и поклонился Владычице, Она невидимая стала, все с Нею святые невидимы стали.

И благодарение Господу Богу, Всесвятей Владычице Госпоже Богородице и всем святым, помощию Божиею, Матери Божией и всех святых, монахи зде будут дружелюбны и взаимообразно друг друга будут любить, трудиться, стараться и с ревностию к Богу и в любви к Нему, и благость Божия всегда им будет вспомоществовать и утешать. Сами будут кушать св. хлеб и пищу и других могут свободно (странных) питать и покоить, к посторонним людям обращаться не будут и порогов людских о подаянии и за помощию обивать не будут; не будут в побор отряжаться сами и других своих купножителей из монастыря братии посылать не будут. Вся бо потребная для них Господь Бог преподал им в довольство их молитвою и милостию Всеблагия Утешительницы, Питательницы и Руководительницы. Св. Дивная и Предивная соделал Господь Сил, во дни настоящего времени: воздвигл силу Свою и славу Всесвятаго имени Его на месте сем святем, якоже благоволи совещати. И изрече слово святое Свое, и дело есть от Него же, якоже ныне видят очи мои всего меня грешнаго, Богом и Владычицею и всеми святыми вспомоществующим всему делу сему – вся суть зде.

Всегда ужасаюся и трепещу, окаянный и грешный человек, како не сожже огнь Божества мя окаянного, ужас ныне обымет всего меня, троекратно отрицавшагося пред Владычицею Божиею Матерью и предо всеми бывшими святыми свидетелями от сего священнаго дела. Воле, благости Божия и Всесвятыя Матери Его, и как смертию вечною меня не порази долготерпение Божие.., а сии слова Божественнаго Апостола Павла, рекшаго ко отрицающемуся мне: «Слыши, что аз содела, и успех дышущу мне надменною гордостию, отвращающуся мне от учения святых Апостолов, еже веровати истинно в Господа Спаса всех... Пышностию грядущу мне путем в Дамаск гнати и разоряти Церковь Святую Господню, внезапну осия мя и явление Его Божественное: не громом и треском или бурею, а тихо и с любовию рече Господь: «Савле, Савле, почто мя гониши? Трудно ти противу рожна прати».

И я ужасом поражен был. Ни страхом грома или треска, которого тамо не было, но поражен сладостию, тихостию Его словес Божественных и сладостию любви Его, исходящей из уст Его Божественных. Не гнев ярости Его, которого совершенно не было, а любовь и долготерпение.

Так и ты повинися Господеви, не прекослови Ему и не отрицайся бысти орудием, исполнителем Всесвятыя воли и силы Его Божественныя и не утруждай более еще приходити к тебе Всесвятую и Всенепорочную Матерь Его, всех Владычицу Госпожу. И помни всегда мое противление, и что успел в сопротивлении воли Его Божественной? Разумей всегда, что глаголю тебе: «Лучше тебе повинутися и быти в делании Божий всегда и не язвляти себя язвою сопротивления».

Святый же Иоанн Креститель тоже о себе тогда сказал: «Ты знаешь, читал и слышал мое противление; пришедшу ко мне на реку Иордан требующаго от меня крестити Его, и руку мою возложити на Создавшаго мене, и повеле за послушание святое и рече: Остави ныне, создание на Создателя моего возложити руку мою и крестих. Виждь мое противление, что успе? Се тебе урок есть, не сопротивляйся, а повинися Господеви и священнейшей воле Его во спасение многих и тебе!»

И ныне даже срамляюся от безумия моего тогда и ужасаюся, како не сожже мя огнь Божества. Ныне разумею, како пощаде мене тогда Господь Бог и Всесвятая Владычица для истинного обращения, покаяния и исправления окаянства моего и сего ради не восхоте Господь потребити мя. И молю благость Божию, да благо потерпит мне, да послужу Ему хотя вкратце. Сия вся помышляюще в себе, а исправления не вижу в себе... во святей воле всегда пребывати не желаю.

Того самого, 1855, года, когда волею Божиею скончался великий наш боголюбивый и благочестивый монарх государь Николай Павлович, Всероссийский Император, я жил в Киеве в Никольском монастыре, в числе братии того монастыря. В том же монастыре жил послушник Филипп из киевских мещан, поступивших в число братии, и был он очень искусным резчиком по дереву кипарис крестов, икон. Жил он в монастыре воздержанно, трезво, кротко и никаких ветреных видов в нем не было видно – поведения был хорошего. Когда отец архимандрит Нектарий восхотел, его постригли в монашество, то он, послушник Филипп, начал меня просить принять его. И я, склонясь по долгу святого послушания к о. архимандриту, принял его в святом пострижении – имя ему дано было Флавиан. А по времени митрополит Филарет рукоположил его в сан иеродиакона. И отец Флавиан жил так же хорошо очень, вел себя во всем трезво.

По прошествии нескольких лет в свободное время начал он посещать Свято-Киево-Печерскую Лавру и завязал там с некиими монастырскими жителями знакомство, которого он всегда прежде избегал. Познакомившись с ними, чаще начал их посещать, а потом и здешних своих со старшею братиею ввел в компанию, и завязалась выпивка до безумного необузданного разгула. Я, видя все сие безобразие, призывал его к себе наедине, говорил ему и уговаривал год, два, три, но он не только не слушал меня, а становился все хуже и хуже.

И свели себе компанию Филарет, Иоанн, Митрофан и Иоанн, казначей о. Аполлинарий. Все люди чиновные по монастырю. И до того овладело ими безумие, что уже мне явственно наносили укоризну, порицание, хулу и угрозы, что мне не миновать дома умалишенных, быть в каземате, что я с ними не разделяю бесчестной выпивки и компании. Но я, на все это смотря благосклонно, терпел. Они люди чиновные, а я тогда был иеродиаконом, сердцем и душою скорбел о них пред Богом и за отца Флавиана. Больно мне было видеть все это и слышать, и до того уже диавол их свел, начали являть неистовство о Боге, Спасителе нашем Иисусе Христе, Божией Матери и всех святых, порицать Священное Евангелие, священные правила, закон Божий, Святую Церковь Божию и все в ней священное Святым Духом и Божественными свв. Апостолами и святыми Вселенскими Соборами переданное и указанное, похуляя все оное святое. И все сии, собравшися на двор около келлии Филарета, севши на земле, выпивают и все свои бесовские глаголы изрыгают без всякой застенчивости, потому что все они люди чиновные, старшие и никто не может им мешать.

Таковые собрания несколько времени продолжались, и мне очень хотелось оторвать от того пагубного общения моего Флавиана. Но нет! Просил его наедине, умолял его Богом, даже и то ему говорил: «Если ты хочешь пить, то ты возьми себе в келлию, принеси и пей один, но в общение оное не входи, ибо Господь Бог не потерпит, а вразумление подаст».

И вот в одно время, когда они собрались на свое обычное сборище, я вышел из келлии, пошел к отцу Флавиану в его келлию, просил его не идти ныне к ним – будь в келлии и займись своим должным делом священного правила; попросив его, я пошел в мою келлию, сижу в келлии – слышу страшные слова от них на все святое. Мне очень жаль и больно было слышать нелепые хулы, я вышел к ним и говорю им: «Святые вы отцы, опомнитесь, что вы делаете, да еще и говорите. Я страшусь, как бы Господь Бог не повелел бы земле разойтись, и нас всех пожерла бы земля. Вы все в летах, а здесь есть люди в братии юныя, и они могут повредиться на всю их жизнь. Прошу тебя, отец Флавиан, иди в келлию свою и молись тепле ко Господу Богу, Матери Божией и всем святым, да простит и помилует тебя Господь Бог». Но он не пошел и был с ними.

Спустя время ополночи – час пробило, я опять вышел, всех просил разойтись всяк в свою келлию и отца Флавиана, но они возрыкали, как звери. Тогда я ко всем им говорю: «Вот что, святии отцы, вы все сего страшнаго дела, как я вижу, не видите и не понимаете, а Господь Бог и Матерь Божия, и все святии суть свидетели всем вам. Вы говорите: Бога нет, святого ничего нет и быть не может, а это все лесть и обман. Так буди вам известно, что Господь Бог не хощет всех нас погубить, земле зинувши, и пожрать всех, а только говорю вам и прошу вас пред Богом, все это безумие оставьте, а приступите ко Господу Богу, Матери Божией и всем святым, да пощадит и помилует всех вас, и вы сей час же идите к столяру, пусть делает гроб отцу Флавиану, ибо он завтра умрет, а вы его будете хоронить; а ты, о. Флавиан, иди в келлию твою, попечись о душе твоей и помолись к Богу тепле, да простит тебе в безумии твоем». И сказав все сие им, я пошел в келлию свою, больше не выходил, ибо мне нужно было служить позднюю Божественную Литургию. Помолясь Господу Богу, я лег спать.

Пришло время, я пошел в Церковь, служил Божественную Литургию. По окончании Литургии приходит ко мне (так же во святом алтаре) Филарет и говорит: «Отец Флавиан заболел», – я молчу, ничего ему не сказал, ни слова, в келлию свою пошел. Присылает казначей, о. Аполлинарий, отца монаха Зинона ко мне: «Пусть приходит сюда отец Иона, отец Флавиан очень больной», Я на это ему ничего не сказал. Сижу в келлии. Потом опять присылает отца Зинона: «Зовут, чтобы ты пришел». «Скажи им, --- говорю отцу Зинону, – что я до тех пор не пойду, пока все они не раскаются пред Богом за вчерашнее и за прежние дни, что делали и говорили, да и Флавиана к тому убеждают, пусть со слезами горькими умоляет Господа Бога, Матерь Божию и всех святых, да простит и помилует, его, что вчера делал и говорил, да у меня пусть, прощения просит, и когда в них и у него сие будет, и у меня просити будет, и поделает он, чтобы я пришел к нему, тогда и я пойду, а без этого не пойду».

И когда возвратился от меня отец Зинон, сказав им все сие, тогда и они опомнились сами и ему начали внушать, и видя такой ужасный исход, напал страх на них, себя и его начали убеждать обратиться ко Господу Богу и у меня просить прощения. Тогда согласились все, и больной пожелал, чтобы я пришел к нему Приходит опять отец Зинон и говорит: «Все желают и больной, чтобы вы пришли».

Тогда я, помолясь Богу, пошел, а там стоят все: отец казначей Аполлинарий, о. Филарет, Митрофан Иоанн, а больной Флавиан лежит на кровати своей – слаб, едва дышит и весь черный, как уголь. Войдя, я помолился к Богу, ко образам святым и им поклонился, спросил у них, на что они меня звали. Они мне, говорят, что о. Флавиан крепко заболел, что его нужно пособоровать святым елеем и приобщить его Св. Таин Христовых. «Хорошо вы говорите, свв. отцы, а что я вчера говорил ему при вас? Он и вы что ответили на мою просьбу? И я видел, что все было заглушено хулою и поруганием того, что вы сами знаете, тогда же я вам сказал: «Идите к столяру, пусть делает гроб о. Флавиану, он завтра уже умрет». А вы все и он что сказали на то? И вы сами видите, что Бог поругаем не бывает. Теперь же вы сами его убедите, что есть Истинный Бог и все Его священные заповеди и законы и все правила Святой Церкви – святы есть и истина есть. Всесвятую Владычицу нашу Госпожу Богородицу, и всех святых, и Церковь Божественную отрицал он с вами вместе и восторженно восклицал во угоду вам; ныне прикажите вашей природе, зачем ваш друг так тяжко и вдруг заболел. Прикажите ей (природе), убедите ее, зачем вашему любимцу дозволила заболеть, прикажите ей, пусть возставит его здрава».

Тогда они все со стыдом стоят, молчат как немые, а больной лежит, едва дышит и едва жив есть. Я опять к ним начал говорить: «Что-нибудь делайте, а то я уйду от вас». Тогда они говорят ему: «Проси прощения у Господа Бога и у старца». Тогда он хотел рыдать, но не мог, и едва слышны слова его ко мне: «Простите, отче, согрешил Господу Богу. Матери Божией, всем святым и тебе». Тогда я прослезился, да и все тамо сущие.

Приступил к нему и говорю: «Ты помнишь вчерашнее и помнишь хорошо, как ты и все с тобою относились ко Господу Богу. Матери Божией и всем святым, о всех законах священных правил и святыя Божия Церкви и ко всему святому с насмешкою, хулою и укоризною, и я тогда что вам всем сказал: «Смотрите, Господь видит, слышит и терпит, Он же и поругаем не бывает». Скажи мне, как ты ныне имеешь Того, Который словом сотворил все и всяческая? Ты вчера сказал, и они также, что нет Бога, вся суть сия от природы есть, а ныне так же сознаешь? Как, сознаешь и веруешь ли, что есть Бог, и Бог всяческих есть Создатель и Творец всего и всему есть Бог Сый? А Матерь Божия? Как имеешь Ее и всех святых, Церковь Божию Святую и все священные законы и правила святые, как вся оныя имеешь в уме душе и сердце твоем?» Он ответил: «Вся и во всем верю и прошу Господа Бога, Матерь Божию и всех святых молитвами меня простить и помиловать грешнаго».

Когда я ему все по ряду высказал и выслушал о него все подробно исповеданное, и уже видел истинно его раскаяние – каждое слово его разумно высказанное, тогда я обращаюсь к нему: «Говори вслух святой веры исповедание, читай вслух пред всеми разумно «Верую во Единаго Бога...» – всю сию молитву читай до конца». Я стоял около него, слушал, и все предстоящие тоже слушали, и когда он кончил молитву, потом просит прощения, тогда я сказал к нему: «Бог да простит и помилует тебя, и аз, хотя и недостоин, прощаю и разрешаю тебя во всем во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь». Говорю же ему: «Проси же и от святых отцев прощение». И он все сие сделал И когда я, выслушав его исповедание пред Господом Богом и пред всеми предстоящими там же, братии, и испросив прощение у меня и предстоящих отцев, тогда я говорю ему: «Уразумел ли ты, что есть Бог, и неисповедимо есть величество Его, и сила, и власть Его, еже живити, умертвити и паки оживити, отвещай мне». И он говорит ко мне пред всеми: «Истинно верую и исповедываю величество Его и власть». Тогда я говорю к нему: «Молися же к Нему тепле сердцем, умом и духом, и я, хотя грешный и недостойный, прощаю тебя во всем, и Бог тебя прощает», – перекрестил его пред всеми, и он мою руку поцеловал правую.

И что же, Господь Бог показал явственно милость Божественную Его к больному. Вдруг все черное, как уголь, тело его и лицо просветилось ясно, и больной начал свободно себе дышать и говорить легко. Все, видев такую мгновенно перемену в больном, что он уже мог подняться и сесть, говорят ко мне: «Теперь соборовать его святым елеем оставить, он, Бог даст, уже будет здоров, и он будет очень полезен для всей святой обители и всех нас», – а я им говорю: «Нет, вы, святии отцы, делайте все должное ему, пособоруйте его, исповедайте и приобщите Святых Таин, а потом отходную ему в руки, в путь вечный прочтите над ним, и он должен сегодня отойти в путь вечный, жить ему уже не будет пользы, ему теперь там будет хорошо. Потом мне опять скажите, и я приду к вам».

Так все это и совершилось. Я был тогда в келлии моей. По совершении всего пришли за мною. Тогда я говорю духовнику: «Отец, отпустите его, прочтите над ним отходную молитву, пусть идет в путь ко Господу Богу». И по прочтении отходной молитвы я опять к нему приступил, говоря к нему: «Ты теперь, слава Богу, в совершенстве, иди себе ко Господу Богу, предстани Св. Троицы и молись о нас там к Ней, иди смело, имея сердечную любовь к Ней, и о нас не забывай». Дал ему в руки крест и свечу возжженную, и он тихо, мирно, как агнец, скончался в глазах всех 25 июня. И так они, его товарищи, похоронили недуманно, неожиданно, и их это поразило, и перестали мудрствовать безумно, и те все буйства присмирилися.

Вот как дивно Господь Бог вся творит молитвами Всесвятыя Богородицы и всех святых. Все сие изложив благодатиею Божиею, во славу Божию и на пользу забывающим о Боге и самим себе не внимающим, да от сего навыкнут любити Господа Бога, и хранити себя и служити Ему верно и благоговейно, и сего да не забывают, яко Бог поругаем не бывает, но любит суд и правду. Аминь.

Архимандрит Иона, в схимонасех Петр, писал все сие, да ведают чтущие, и разумно все себя пред Богом да имеют. Бог бо есть, все видит и разумение видит. Аминь. 1891 г., февраля 8-го дня, град Киев, Свято-Троицкий общежительный монастырь.

Сия вся Господь указал и подтвердил слово святое Свое: «Слушаяй вас, Мене слушает, отметаяйся вас, Мене отметается, отметаяйся же Мене, отметается Пославшаго Мя». И еще во святых правилах сказано есть то, связан кто каноном епитимий архиереем, другой архиерей может разрешить, и связан духовником каноном епитимий, то иной духовник разрешити может и разрешит; старческие заповеди духовного его отца, еже даст ему завет и священное правило, еже он преподаст своему ученику, то уже никто разрешити не может. Архиерей архиерейское разрешити никто и никогда. Сия же о всем писано есть в священных правилах и в старчестве, посему очень нужно блюстися того, еже бы не прогневати и не оскорбити старца своего – страшно бо есть. Внимайте себе опасно и храните себе еже преслушати заповеди старца своего.

Божиим неисповедимым милосердием и Промыселом Его Божественной благости и попечения Его о роде человеческом, во еже спасти всяческая, паче же верующих во святое имя Его, Господь Бог милостиво воззрел на худость и недостоинство мое.

В один день, после обеда, сел я заниматься своим делом (я делал из дерева ложки), не прибыли ради, а Бога ради и труда ради. Сделавши их как следует, я их сжигал или дрова ими поджигал, боялся, чтобы себя не ввести во искушение сатанинское через них (в гордость, самомнение, тщеславие), посему я их никому не давал и не выпускал из своих рук, а делал только труда ради, избегая праздности. Сидел, делал и занимался Богомыслием и правым по Бозе жительством, как жили и трудились многие свв. отцы и другие Боголюбивые человеки и этим угодили Богу.

В это время я жил в Никольском монастыре. Двери моей келлии изнутри всегда были заложены на крючок. Слышу, голос за дверью творит молитву Иисусову. Я на это не обратил внимания, сижу и делаю. Вдруг отворяются двери моей келлии и входят двое и, ставши перед образом Божией Матери Троеручицы, помолились, стали ко мне и говорят: «Спасайся о Господе». Я им сказал: «Благодарю вас, спаси Господи вас». Один из них – чистый, темно-русый, небольшая борода и волосы длинные до плеч его. Другой – светло-русый, лицо чистое, светлое и волосы длинные до плеч его. Одежда на них длинная: «Мы пришли к тебе пригласить тебя пройтись с нами». – «Куда же, – говорю, – мне нельзя отлучаться из монастыря без спроса, да и куда?» – «Нет, только вот сюда, на двор», – говорит он. Помолился я Богу, и он со мною. Вышли из келлии на двор.

Вдруг мы все трое оказались на весьма великом, обширном пространстве, и стояли мы все лицом к югу. Потом перекрестились они и мне велели перекреститься и говорят: «Что будеши видеть и слышать, не бойся, не устрашайся, хощет бо Господь Бог явити милость Его и благодать Божественную дати людям, любящим Его и истинно чтущим Всесвятое имя Его». И говорит: «Что ты видишь?» Я говорю: «Вижу поле велико и пространно, и вся земля изорана и приготовлена к посеву; свет вижу как в полдень, а солнца нет». Потом перекрестился и мне велел перекреститься и говорит: «Что ты видишь?» – «Вижу на восточной стороне множество людей – воины и простые, великое множество, чего-то ждут, все зрят сюда. А на западной стороне вижу свирепые, безобразные, гнусные, скаредные, мрачные, раздражительные лица, чего-то яростно смотрят и гневно чего-то ожидают». Потом еще перекрестились и мне велели, я тоже перекрестился, и говорят: «Что видишь?» – «Вижу гору высокую, велику на юге и длинну весьма». Потом опять они перекрестились и мне велели, и я перекрестился, и говорят: «Что видишь?» Я говорю: «Вижу восток светел и ход туда отверст чистый, светлый и ясный путь, но никого в нем не видно и не вижу, кто бы нибудь по нем шел или был бы там, но никого там на пути и с боку пути нет, только стоят множество человеков и воинов».

Потом перекрестились они и мне велели перекреститься, и говорят: «Что видишь?» Говорю им: «Вижу идуща тихо человека, похожего на Господа Бога моего Иисуса Христа, ибо Его одежда вся есть на Нем». И упал я мертвым, и как, и что было там, не знаю. Но когда рука Его на моей голове была положена, тогда только жизнь явилась во мне и слышал слова Его: «Маловере, почто усумнился еси, возстани и стани мужественно на ноги твоя. Я пришел сюда не страхом или гневом, а тихостию, и любовию, и милостиво; пришел и к тебе, такожде и ко всем истинно любящим Бога и чтущим Всесвятую Живоначальную Троицу, Отца и Сына и Святаго Духа. Едино бо есмь Мы, и веселят Мя сии, иже чтут и призывают имя Иисуса Христа. Ныне виждь мысль и желание Моего сердца, и хощу бо, да и ты потрудишися в сотрудничестве Моем. Делай, трудись и неослабно имей труд сей; блюди и не изнемогай в нем. Труд мой делай ты», – и говорит: «Иди со Мною сюда, видиши сия поля? Уже вспаханы и заораны есть, Дух Святый предуготовал их ко приятию семени сеющаго, и ты сие делай сеяние». Я говорю: «Господи, нивы сии велики и пространны есть, сколько есть возможно очима обозрети, а у меня ничего нет, никакого семени, я никогда не собирал, да о собрании какого-нибудь семени и помысла у меня совершенно никакого не было, а на такое дело и пространство откуда бы я мог собрать семени для какого-либо посева? Господи, нет у меня совершенно никакого зерна хлебнаго для такого посева, ибо я, Твоею же благодатию, Господи, есмь монах, а не земледелец или гражданин». – «Но я тебе повелеваю, да имееши в труд сей – да сееши, все нивы готовы уже к сеянию». Потом говорит: «Слыши, все нивы ты уже видишисе суть человеки и сердца их. Святый Дух предуготовил к слушанию слова Божия, и егда приимут они оное слово Божие, прозябнет и сотворит плод мног». А я говорю: «Господи, труд сей велик, а я немощен и слаб сосуд». Господь говорит: «Виждь руки Мои и ноги Мои, и ребро Мое покажу тебе, язвы Мои на руках и ногах и прободенное ребро Мое. В делании Моем оные; хотя и уязвленный есмь Аз, но раны Мои препятствовать не могут Мне. Ты терпением побуждай себя к деланию сему, и ко иному каковому покажет время. Иди ближе со Мною сюда, виждь, что се есть – видиши ли?» – Говорю: «Господи, вижу». – «А все зерна доброй пшеницы, бери и делай севбу». И говорю: «Хотя вижу гору велику зерна пшеничного, но сего мало будет все поля и нивы обсеяти». Тот, от первых один, говорит: «От Господа Бога не изнеможет всяк глагол». И говорит ко мне Господь: «Сотвори крестное знамение на себе во имя Отца и Сына и Святаго Духа, возьми и делай севбу». И я взял в полу своей одежды и начал сеяти, и вижу, что сколько я ни беру зерна на сеяние, но и знака уменьшения зерна не видать в нем.

И сеял я довольно, но зерна не уменьшается, но все в одной мере есть. «Стани и воззри, что суть и что видиши?» Говорю: «Вижу, Господи, многое множество разнородных птиц, и все оные смотрят на Тебя, Господи, хощу да и сим даси пищи, – и говорю: – есть ли сеятель нивы и поля, и дата пищи из зерна сего сим птицам, то сего зерна совсем мало будет для посева». И говорит Господь: «Отложи суету и мысли твоя и приими делание, и виждь, что возможе суета. Приими труд сей и даждь, и подавай им ясти ныне и всегда всем и каждому из них». И только что я стал приступать к горе зерна, все птицы бросились ко мне с жаром, и ревностию, и радостию все приемлют зерно в пищу себе. Господь же, видя вся сия, весело говорит: «Зерно изнуряется ли и ослабевает ли?» И я благоговейно говорю: «Ни, Господи, не вижу места умаления зерна, откуда почерпаю его».

И когда всем птицам по повелению Господню было дано в пищу зерно, тогда оные свирепые, скаредные, безобразные лица раздражительно, свирепо, с гулом, криком устремились было на птиц и зверски начали гнать оные, препятствовати в стремлении приятия себе пищи, даемой от меня. Но те стоящие светоносные человеки и воины жестоко гнали их и поражали оных мрачных, безобразных, злых и свирепые полчища их. И когда нивы большие и пространные усеяны были и птицам многим дано зерно в пищу, тогда рече Господь: «Виждь язвы на руках Моих, ноги Моя осяжи, и язвы ног Моих виждь, и ребро Мое прободенное. Трудясь, делай непрестанно». И до того умилися сердце мое и душа моя, что едва-едва не исчез во мне дух мой. Мне ли, Господи Боже мой, Сердцеведче мой, благоизволил еси явити Себе – мне, окаянному, преступающему всегда Божественныя заповеди Твоя. И говорит: «Не к тебе одному приидох явити Себе, но всему миру, ищущему истинного Господа, хранящим заповеди Моя, всем любящим верно, верующим в Мя, и их ради приидох дати пищу им».

Посем прикоснулся рукою, раною гвоздинною, к груди сердца моего и рече: «Виждь, сердце твое да будет Мне, даждь ты его Мне, да будет сердце твое у Меня». И Господь, видев, как все поле и все нивы, приемшие посевы семян пшеницы доброй, чистой и хорошей, все оживши зазеленели; птицы те многие, приемшие пищу, отлетели, а другие многие большие и малые, и прилетевши получают зерна в пищу, говорит мне: «Прииди ближе к горе пшеницы и разумно осмотри, сколько отыде оной, и умалися от давания твоего или кое знамение есть ей изсякнувшей, и умалися ли оная?» И я, приступив смотря прилежно, и вижу, нигде нет знака умаления оной, гора вся пшеницы полна, как было и впервые. И рече: «Что обрел еси, еда умалися?» – «Ни, Господи, нет места онаго или углубления, идеже я почерпал доброе зерно пшеницы Твоей, Господи.» И говорит: «А тебе да ведомо будет: утверди сердце твое в разуме и дело твое проходи и свершай в мудрости и блюди – не буди дряхл или малодушен, но трезвися и бодрствуй, благодушествуй всегда. Мерило моей доброй пшеницы зерна, якоже видиши оную и осязаеши руками твоими – никакоже оставляй тщетным, еже не дати ея полу разнородну и возрасту различну. Поля сии велики и нивы пространныя, ждущие, готовыя, алчущия и жаждущия прияти семена в пищу и в насыщение себя – образ есть сей: приидут оные дни, и уже есть ныне, обрящу сердца многих человеков к тебе Духом Святым предуготованныя. Жаждущие и алчущие придут, сии прияти слово в мудрости и солею растворенное слово ждут от Тебе, и ты не страшайся их, но утоли болезнь, скудость, нищету, алчбу и жажду и всем вся подавая в любви, сострадании, мудрости, терпении и силе, благорастворены в вере, надежде, любви и истине. Разумей ныне сия, како ныне семо приидох к тебе не треском и шумом, но миром любве и тишины, ибо хотел и хощу всем спастися и быти спасенным всем. И очи твои узрят всего Меня, и весь есмь, якоже днесь видят очи твоя. Предупреждаю тя и предуготовляю тебя к делу сему святаго послушания, иже приидет к тебе во все оное время, и ты бди, мужайся, крепися в терпении, любви и благодушествуй всегда. Разумей, яко Аз есмь с тобою всегда. Избрал бо тя быти орудием дела Моего, и Аз творю тобою дело Мое, помни сия, яко избрах тя орудием дела Моего, и Аз делаю вся в тебе, не могу бо зрети хлад, мраз, глад, страждущих в жажде человеков из людей Моих, ихже возлюби душа Моя. Всех их ради не щажу Себе. Наведу же птицы сия, их же ты видел еси, и дал еси им пищу в снедь, и обрящу вся оныя к тебе, и ты послужи им Мене ради и не стужи оных, яко много грядут к тебе. Разумей, все сии идут не к тебе, а ко Мне. Все сии Духом Святым наставлены есть, и ты всем им разумно в любви послужи».

Ставши же перед Господом Богом моим, говорю: «Господи, аще тако вся сия имуть быти и сии вси приидут ко мне во дни оны и во время оно, и я един есмь и только, и у меня нет ничего, и средства такого не имею и никого, кто бы мне помог в деле сем и в делах оных, иже имуть быти во дни своя, якоже извещает вся сия благостыня Твоя. Господи. Страданий и срамоты, Господи, не боюся, любовь бо мою веси Сам, Господи, к Тебе, и желал бы, и готов пострадати за имя Твое Всесвятое, Господи Боже и Творче мой, но разумею одиночество мое, скудость и нищету мою как телесную, так равно умную и духовную, и когда приидут дни оные и грядущая вся от имени Всесвятаго Твоего, явитися пред грешное лице мое, что имам тогда дати им?» – «Ты тогда даси им, что дано будет тебе, и будут все утешены оные сугубо, и отыдут в радости и в здравом веселии, в обновлении Духа отыдут во своя от Тебе. О сем остави мысль твою и помышление сердца твоего, разумей и виждь – орудием Моих дел избра тя, и дело Мое есть все в тебе. Не ты делаеши вся она, но Аз делаю все, и дело все Мое есть».

Я разумел окаянство мое и крайнее невежество, и нападе на мя страх, и говорю: «Прости мя, Владыко живота моего, Господи, за всю дерзость мою, да не постражду от малодушия моего, веси вся, яко нет советующаго мне и нет разделяющаго скорбь мою и недоумение мое». И говорит ко мне: «Вся сия вем, но дело Мое, еже ты делаеши, и послушание оно, еже проходити начнеши, умножат в тебе силу, бодрость, разум, смысл, и мудрость пребудет в тебе, и не подаст ти времени вопрошати кого, приидут бо вопрошати тебе, и будеши комуждо вопрошающему тя ответы давати, сердце бо твое в руках Моих есть». И дуну мне в лице мое, и во всего мя вдунул, и я очень содрогнулся. И говорит ко мне: «Не бойся, отселе сила Моя в тебе, не будеши имети нужды в советах от иных, но мнози приидут тебе вопрошати, кийждо к деланию своему. Да и времени мало ти будет, в делании бо всегда будеши. И мир Мой дам тебе, и мир Мой в тебе пребудет, разумей сие, яко поставих тебе предо Мною и пред лицем Моим, стояти будеши всегда в нуждах твоих. Аз есмь в советах твоих, Аз возлагаю тебе в делании твоем, в хождении, стоянии и в советах многих с тобою есмь».

И я, окаянный, все сие слышав, как безчувственный истукан быв, и говорю: «Господи Святый, ныне вижу великую милость Твою к роду человеческому, егоже создал еси, и многими благами устроил еси, и благостынею неисповедимою оградил еси всех, вся и во всем и комуждо даровал еси спасение, в ведение ввел еси, да возмогут все спасены быти, и даже снисшел еси и до окаянства моего, и не призрел еси, Владыко, меня, создания последняго от всех, пречистых рук Твоих, и милостивно не возгнушался еси мерзостного недостоинства моего, и молю Тя, Господи Боже мой, и во грядущее время не отступи и не остави мене, да благоугодно послужу и поработаю Тебе, и целость любви моея к Тебе, Господи, всегда сохрани. Что бо еще имел просити и глаголати к Тебе, Ты вся, Владыко, веси, яко скуден я разумом и нищ знанием и пониманием моим – поистине невежда сущ во всем есть. Буди ми врач, учитель, наставник, руководитель и управитель мой мною всегда. Ты, Господи, Сам бо вся веси».

И говорит ко мне Спас мой: «Утвердися сердцем твоим в Мя, и Аз положу советы Мои в тебе, уже есть бо оныя». И говорит ко мне: «Довольно есть ныне, и дело сделано добре, вся поля и нивы обсеял еси пшеницею, алчущие насытил еси, гора добраго зерна пшеницы велика есть, и онаго дел времени дело изложено есть, и ныне точию, да егда приидет время и позван будеши к делу Моему служения и послушания, требуемого времени от Тебе, буди препоясан и готов внити в делание оно. Виждь, како Дух Святый умудрил тебе во всем и Господь Бог благоизволил преподати благоволение Божественное Свое тебе». И тихо обратился лицем Своим в путь оный, которым тогда благоизволил сойти. Рек же оным Господь: «Приимите его паки и введите идеже бе, и в келлию его введите цела, и благоутешна да будет душа его, ум и сердце его во вся дни живота его, и сила Моя, благодать и мудрость да почиют на нем во веки».

И оные двое опять остались при мне, и мирно я узрел келлию мою, и ввели меня в оную и паки трижды перекрестились и по три поклона положили ко образу Божия Матери Троеручицы, стоявшему в келлии моей, и сказали они мне: «Мир с Богом тебе да будет всегда, ныне и во веки. Аминь». И сказавши оная, вышли из келлии моей. Но кто они по имени, и до сего дня не знаю.

Пришедши в себя, я умилился душею и сердцем. Источники слез явились многи. Того дня я уже ложек не делал, ибо весь был объят страхом и ужасом от дивных посетителей и всего происшедшаго со мною, и сокрыл я в сердце и душе своей все сие, даже до сего дня, ибо находил, что не следует дела сего влагать во уши кому-либо, чтобы сим не повредить кому, а также и самому себе. Ныне я изъявляю единственно славы ради Божия и неисповедимыя благости, милосердия, милости и любви Его к человеческому роду, паче же к верным Ему, верующим истинно во имя Всесвятое Его, во Святую Живоначальную Троицу, христианам. Како имеет Господь Бог к сердцу Его близко и всех любящих Его истинно, сие одно, а второе, то побуждает меня, яко теперь много восстают кривотолки, еретики, раскольники, разные пагубные секты, зловерие, злоучение пагубные, и явилась еще пагубная секта штундизма, шатающая и колеблющая верных христиан и старающаяся омрачить свет благочестия; восстают противу почитания икон святых и Церкви Божия, отчуждают себя, Духа Святаго во священстве хулят.

Сего ради понуди мене написати сия таинственное сокровенное во мне, неведомое никому до сего дня. Сие же все благодатиею Божиею и милостию Всеблагаго Бога Господа еще изложив во обличение безумия их и кривотолков, отрицающих Господа через преступление Его Божественных Заповедей, иже предал во вся же руководства верным. Аминь.

Было посещение таково. В самое время Крымской войны в Крыму, в Балаклаве, в Севастополе и до самой Черной речки в Крыму, тяжкая и убийственная, зверская варварская война. Турки, англичане, французы, сарацины и другие многие с ними. Австрия, искупленная христианскою кровию российских воинов от разорения ея навсегда бы от самой Венгрии, тоже лестно, льстивно, коварно в согласии была с ними – иными безбожными языками. Война была единственно за веру и благочестие верных, во имя Господа Бога Иисуса Христа и священных его заветов.

Я, бывши тогда в Никольском монастыре, в числе братии служил, а в свободное время занимался пустынным делом, рукоделием ложек деревянных. Эти мои изделия – ложки я тогда непрестанно передавал для ободрения и утешения покойного по Бозе любимого мною очень сердцем и душею государя Императора Николая Павловича. Я любил его как агнца Божия, кроткого, разумного, Боголюбивого ревнителя благочестия святого православия и веры в Спасителя Господа Иисуса Христа, и за ту самую любовь его к Господу я делал в дом ложки и давал через его добрых боголюбивых детей – сынов, великих князей Николая Николаевича, Михаила Николаевича. Я передавал через моего бывшего послушника Стефана графу Орлову или графу Толстому, тогда бывшим при государе Николае Павловиче, когда он изволил бывать в Киеве.

Когда началась война в Крыму, он изволил приказать им всегда быть ласковыми ко мне, и я им передавал, что только мог успеть сделать. Наград, или каких-либо денег, или что другое – ничего совершенно не брал, а когда он изволил, покойник, что передавать, то я назад отсылал и не принимал, а делал ради Бога все из любви к Богу и великому государю Николаю I. Так было несколько лет, до самой его блаженной кончины.

После поздней Божественной Литургии, часов в 12 дня, сидел я в своей келлии и делал ложки. Мыслию моею скорблю о страшной Крымской войне. Сия мне со скорбию помышляющу, слышу за дверьми келлии моей кто-то творит молитву: «Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас». Голос тонкий, женский, чистый и ясный. Слышу и молчу. Знаю, что ко мне никогда никто из женского пола не ходит, молчу. Слышу, творят молитву второй раз – молчу. Третий – тоже молчу. Тогда сама дверь отворяется, а у меня всегда такое правило было, что дверь я держал на крючке.

Входят в келлию трое женского пола. Войдя в келлию, они стали перед иконою Божией Матери Троеручицы, перекрестились, кладут три поклона земных образу Божией Матери. А я сижу, никакого внимания на них не обращаю, а со гневом в сердце моем – зачем женщины смели ко мне, монаху, вовсе ни с кем не знакомому – они дерзнули зайти. Сижу, мыслю и делаю. Они же, помолясь Богу, обращаются ко мне и говорят: «Спасайся о Господе, отче». Я вижу их всех в простом одеянии – всех трех, как старые простые женщины одеваются, и платочками покрыты их головы. Одна из них говорит: «Мы пришли к тебе, отче, чтобы с нами пошел в путь и потрудился послужить крымским страдальцам – воинам раненым. Тогда я встал с места, стал перед ними и говорю: «Да можно ли мне идти туда далеко, и бумаги я не имею».

Первая из них говорит: «Ты только имей любовь к Богу, а у Бога все возможно – бумаг никаких не надо. Пойдем, послужим им и назад опять сюда приедем. И с собою ты ничего не бери, все у нас есть, а только разве возьми ручника два или три, будешь их язвы омывать, отирать и обвязывать, а то мы все взяли с собою». – «А долго ли там пробудем мы? А как братия меня увидят, что я с бабами – с женским полом расхаживаю, страшно соблазнятся, да и не потерпят мне сего». – «О нет, сего во век не будет. Мы сего же дня здесь опять будем, сделаем дело святого послушания по Бозе, больным послужим и воротимся сюда сегодня». Старшая из них опять говорит: «Помолимся все мы Господу Богу, да подаст нам силу и помощь послужить Ему в рабех Его, Боголюбивым воинам Его, ратующим за святое имя Его и святую веру в Него и благочестие православных христиан». И говорит мне: «Чти молитву», И я прочитал молитву «Достойно есть», и все положили крестное знамение и земной поклон. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне... до конца, и опять положили поклон; Господи помилуй трижды, Благослови. Поклон. Молитвами свв. отец наших... Поклон. Аминь. Первая говорит: «Господи, благослови наш путь». И все положили крестное знамение, вышли из келлии. Я запер келлию на замок и пошел за ними.

Все мы вышли на двор и стали отходить от келлии моей, и едва отошли, оглянулся, и келлии уже не видать. Взглянув вперед, вижу, что мы предстоим очень большому зданию корпуса, на стене его привешена доска с надписью: «Здесь больница раненых воинов, пострадавших за Христа, за веру святую и Отечество святое Богом хранимой России». И первая говорит мне: «Слава Богу, мы здесь, пойдем все внутрь к ним – этим святым страдальцам». И, войдя внутрь, я увидел очень большую, светлую, просторную, длинную комнату вроде коридора. По обе стороны вправо и влево в три ряда палаты, в них постланы постели чистые, мягкие. В первой палате лежат раненные тяжко: у кого нет руки, у кого ноги, у иного разорвана внутренность, у иного оторвана нижняя челюсть, у иного нос и глаз вырваны, а у иного человека голова разсечена.

Прежде мы обошли все нижние палаты, осмотрели, а потом взошли на вторые палаты, выше, и тех всех осмотрели. Тогда, возвратившись к первой палате, Первая говорит мне: «Смотри, како узриши даемое нами, тако и ты также твори. Приидохом бо сюда утешати и ободряти страдальцев». И Первая, препоясавшись, взяла себе воды, налила в чашку большую, как подают к обеду чашку щей и борща, из таковой чашки берет воду губкою, вся в язвах и ранах болезненное очищает, потом мягким полотенцем, с собою принесенным, отирает. Берет из кошелки с собой принесенную мазь, мазью и мылом мажет и отирает лицо и голову болящему. Умоет и полотенцем своим утрет, и власы головы очешет, и так быстро, скоро болящего оправит, к другому приходит. Тако же делает и с ними. У кого рука или нога изломана – выправляет, у кого внутренности разорваны – то все внутренности страждущего внутрь живота вбирает, обмыв их чистою водою, всю кровь и гной смывает и маслом принесенным смазывает, вправив все внутренности, своими руками заглаживает и, отерши весь живот и все члены тела полотенцем, расчесав каждому волосы, оградив каждого крестным знамением, даст ему пить чистой воды, скажет каждому страдальцу несколько утешительных слов, ободрит, утешит и отходит к другому больному и так же делает.

Когда Первая уже изволила третьего оправить, обратясь ко мне, говорит: «Видел еси, что делаемое идет, стани здесь около Меня – посреди Меня и великомученицы Варвары – и во всем зри, како мы делаем, и ты так же твори, ничем не пренебрегай и всех страдальцев в тяжких их болезнях утешай, ничем не мерзи и не гнушайся, совершенно ничем, любве ради к Богу и ближнему, яко же и сим святым страдальцам». Потом, поставив меня, окаянного, посреди Себя, приняла больного и меня к больному приставила и говорит: «Святая великомученице Варваре, следи за ним и неведение его, невежество и неопытность его назирай, показывай, исправляй, да послужит благо больному во славу Божию и в пользу ближнему страждущему человечеству».

И приступил я к больному, открыл покров его, снял с него рубашку и видел, вся грудь его разорвана и внутренности все видны и вышли из него. Живот и нижние части его все разорваны; увидев все это, я вострепетал, оцепенел, как мертвый, ибо ужас объял меня. Увидев этого страдальца, я сделался как столб и нечувственный окаменел. Жалость и страх напали на меня, и я стою.

Святая великомученица Варвара, как ее назвала Первая, приступила ко мне, держит меня за руку левую и говорит к Первой: «Всемилостивая Владычица. Мати Божия, также и всех нас Госпоже Богородице, виждь, яко изнемог дух его в нем. Сотвори, Владычице, милость Твою с ним, да обновится дух его в нем, да послужит и поработает, Владычице, Господу Богу. Спасу всех, Сладчайшему Жениху моему Иисусу Христу, егоже возлюбив всем сердцем нашим и всего себя Ему предавши. Его ради даже и ныне сюда пришедше. Всемилостивая и скорая Помощница и теплая Заступница и Покровительнице всех, и Утешительнице, Мати бо суще Умнаго Света Господа Бога Истиннаго, Владычице Богородице, молю, укрепи его и умудри, да уразумеют вси, яко еси всем похвала и слава верных Богу и Тебе, Всесвятая Владычица».

Тогда я уже уразумел, окаянный. Кто суть Сия Первая, и вторая, и третья, и вострепета сердце и душа моя, едва не исступи ум мой во мне. И не мог понять, где я, что и при ком. Тогда Всемилостивая Владычица говорит к третьей: «Св. великомученица Александра, приступи сюда, зри малодушие сего воина инока, изшедшаго на брань противу врагов и хотящаго положите жизнь и душу свою за имя Господа Бога Иисуса Христа, за веру святую, и за Церковь Божию Святую, и за ближняго. Он пришед с нами сюда послужити страдальцам Божиим и, увидев язвы их, ужаснулся, и изнеможе дух его в нем. Виждь, каков он есть». Святая великомученица Александра говорит ко Владычице: «Всяк человек не причастен свыше от Господа Бога Спаса всех Иисуса Христа и от Тебе, Всесвятая Мати, благодати Твоея, все суть нищие, немощные, трусливые и расслаблены есть. И Ты ныне, Всесвятая Владычица Богородица, благослови его, укрепи и подаждь ему неотъемлему и неоскудну благодать Твою во всем, в помощь, в бодрость, в силу, в разум, в терпение, мудрость и во утешение всему ему и во всем. Да явится благодать Твоя, Владычице, на нем и во всех делах его. Тебе ради, и ради Сына Твоего, Господа Бога нашего Иисуса Христа, да прочее время его послужит Тебе, Владычица, и Господу Богу нашему во благо и славно, во Имя Святое Твое».

И приступи к моему окаянству Владычица, осени меня трижды крестным знамением и говорит: «Отныне будет в тебе и на тебе, и во всех делах и начинаниях твоих благодать Моя во вся веки, да послужиши бодрственно, верно, благочестно в мире и любве ко Господу и ближнему страждующим в человечестве человеком, и Аз буду с тобою во всех делах твоих. Аз зело бо люблю тех, кои служат во благо в немощи сущим и во утешение страждущим человеком борющу их врагу. Радостно приемлю труды и делание таковых. И ныне Бог благословит тя, приими труд сей и разделяй его с нами». И от сего оживе дух мой во мне, и приступив к делу и делая оно уже без страха и оцепенения, а благоговейно и радостно в душе и сердце моем, и быв под наблюдением. И дело все мое от десной стороны Владычицы Госпожи Богородицы, а с левой святой великомученицы Варвары.

И дело уже пошло быстро, скоро. И первого онаго страдальца – было имя его Василий, Владычица тогда его спросила: «Как имя твое есть?» – Он сказал: «Василий». И говорит ко мне: «Заметь имя его в сердце твоем и памяти твоей, будет время, он приидет к тебе, идеже будеши, и егда приидет, припаси благословение твое во имя Господа, и будет ему».

Так и было. Уже здесь, в обители, прибыл он сюда, говел, исповедовался и приобщился Божественных Тайн Святаго Тела и Крови Господа Иисуса Христа, и он, бывше здесь, признал меня, объяснял все, как было тогда, как он жестоко был и безнадежно ранен, и он все мне пересказал подробно, что было и что слышал он тогда. Он видел сон, ему было сказано во сне идти в Киев и меня разыскать. И во сне ему было указано место, и по этому указанию он нашел нашу обитель и меня. И говорит мне вся там бывшее, но я ему не сознался, скрыл все от него, единственно для того, чтобы не дать молвы в человецех. Он был здесь несколько дней, и я его с миром отравил восвояси.

И так все дела скоро успешно в сей палате окончили, всех больных успокоили и пошли в другую палату большую и там долг послушания совершили. Потом пошли в меньшую палату, и там много лежало больных, несколько раненых, и там послужили и пошли туда, где уже были выздоравливающие. Там Владычица благословила всех, ободрила в духе в Бога, веры, послушании Св. Церкви Божией и в ратном подвиге о спасении ближнего. После сего Всесвятая Владычица обошла все полки, все христолюбивое воинство, всех их благословила и утешила. Благоизволила быть Владычица в Севастополе, Симферополе, Бахчисарае, Карасубазаре, около Черной речки, где воины наши жили в землянках. Побыв везде, Владычица возвратилась обратно в Киев.

И вошли они все трое в мою келлию, а святая великомученица Варвара говорит: «Вторая стража, час времени». Потом, помолившись Господу Богу, по три поклона земных положили, и говорит Владычица: «Все сие зри, помни, не забывай, и егда приидет оное время, Дух Святый воздвигнет дух в душах и сердцах человеков многих, всякаго пола, возраста, чина и звания и верований. Ни в ком ни в чем не отрицай служения твоего по Бозе к ним и в них и ничем не гнушайся и не мерзи; глава бо есть всех Сам Господь Иисус Христос... вся же – уды Его и части. Проходи служение твое Богови по Бозе и верно всецело в любви к Богу и ближнему и блюдении, да не презриши кого, но всем спостражди, послужи комуждо во благо и ко утешению страждующаго и унывающаго человека, како и ты сам на себе много испытал, сия всегда помни, проходи оное в смиренной мудрости, терпении дела и благодари Господа Бога. Всегда око Мое зрит вослед тебе. Не буди же в неведении, но ведай разумно и твори, на сие бо ты и призван еси. Зри же сия и памятствуй всегда, да не ослабишися или малодушествовати будеши, аки изнемогаяй. Но блюди, да не будет в тебе сия, и помни благо и смиренномудрствуй всегда, и благодари Владыку Господа, благоизволившу избрати тя и призвати в служители дел Его святых. Служи и служи Ему в человецех. Дело Его любве бо вся суть Его, служай в человецех, веселити душу Его; кто спостраждет ближнему в нужде, скорби и страдании, напасти или в болезни и послужит ему ко утешению великим делом, той благоугождает Богови». Потом трижды крестным знамением оградила меня и говорит: «Да будет мир в тебе Божий, да послужиши Ему верно и в правоте».

Тогда я увидел Владычицу и тех святых с Нею не в простых одеждах рубищ странных, но во одежде славы, красоты, света неисповедимого или каким языком человеческим возможно оное сказати бы, нет сие придумати, поведать величие оное.

Испросил я молитв и милости Матерския Владычицы ко мне и ко всем делам в помощь и во утешение вечное, да будет мне и сих святых великих, святой великомученицы Варвары и святой великомученицы Александры, просил молиться обо мне ко Господу Богу и ко Святой Владычице, да милостивы будут ко мне грешному. «Знаем, знаем немощи твоя, но и ты утренюй ко Господу Богу и ко всех Владычице Госпоже Богородице, Она бо есть Мати всех, кто к Ней прибегает, подает покров, благодать и утешение. А ты наше житие и страдания за Господа Иисуса, наносимое нам тогда от диавола и слуг его, все ли читал? Виждь, како Господь Сил прославился в немощных телесех слабых женских наших и в потоках крови излиянной. Истинно, дивен Бог во святых Своих. Аминь». И опять Владычица, мир подавши, благословила и благоизволила выйти, и святыя с Нею из келлии моей. И говорит Владычица: «Виждь, мученице Варваро, в Церкви Божией утреннее славословие совершается, во Храме святом Его».

И возвратился в келлию мою. И вспомнил, как я глуп, ошеломлен, что и свечи не зажег, и была ночь. Возвратясь в келлию, вижу свет велик в келлии, свеча стоит на своем месте, не горит, а свет велик был. Каков я скуден умом и разумом, всего онаго уразумети не мог, да вовсе и понятия имети не мог; во всем себя видел да и ныне вижу, что мало смыслен не тогда, но и ныне также. Господь Бог, Божия Матерь и все святые проявляют ко мне великия милости и благодать многую, но я в житии моем неблагодарен к Богу, Матери Божией и всем святым. Я оделся в мантию и пошел в церковь к заутрени, тогда было 2 часа пополуночи.

Я жил в Греческом монастыре. Греческий монастырь в то время не имел никаких доходов. Богомольцы его совершенно не посещали, и он был как мертвая буква. Но неисповедимым милосердием Божиим соделал Господь чудо. Вдруг все в нем ожило. Богомольцы потекли в него со всех сторон и из разных мест. Деньги и все прочее просто лилось. Братии было трудов много, постоянно молебны, панихиды, служителей было мало: 4 иеромонаха и 2 иеродиакона, а прочие послушники. Труда много, а содержание плохое, скудное: хлеб и борщ.

Братия начала просить о. архимандрита Кирилла улучшить пищу хотя бы из тех общих сумм, называемых братскими. О. архимандрит не уступал их просьбе, а за ропот и недовольство некоторых иеромонахов выслал из монастыря и на меня начал негодовать, что я не соглашался на то, чтобы все доходы переходили к нему, а братии не нужно ничего давать, а только то, что он сам пожелает им дать, тем бы и довольствовались. Видя такую его алчность, я решился уйти оттуда и перевестись в Выдубецкий монастырь. Владыка Филарет меня переместил.

Когда я из Греческого монастыря перешел в Выдубецкий, то братия жаловались мне на бедность, скудость содержания монастыря. Жаловались, что иеромонахи получают 15 рублей в год доходу, а я улыбнулся и говорю: «Мне нужен только монастырь, а обо всем прочем небрегу: Господь Бог, Матерь Божия и свв. угодники дадут и пищу». И правда, все было скудно и в церкви, и в обители, и у братии. Ко мне все были ласковы – спаси их, Господи. И отец архимандрит Вениамин был также очень добр – хороший старец, простой, духовный.

Однажды пришли ко мне два иеромонаха и жалуются, что нечем жить, нет никакого дохода. Я им и говорю шутя: «Прошу вас, свв. отцы, молитесь Богу, и Божией Матери, и всем святым, подходит зимнее время, хотя за последние ваши гроши, купите холста и ниток и сшейте мешки, а когда, Господь даст, придет весна и пошлет Господь Бог золотой и серебряный дождь, у вас будут готовые мешки, будет вам куда дождь убирать». И они засмеялись надо мною и шутили, но я всегда был ласков с ними. Что же и как удивил Господь Бог, Матерь Божия и все святые! Настала весна, богомольцы повалили валом с разных мест.

Началось оживление в церкви и в братии. Явились исповедники, причастники. Я молчу и делаю свое дело, служу и исповедую. Богомольцев нашло много, в монастыре нет им никакого ни приюта, ни пищи, ни кусочка хлеба, и они сидят голодные целый день, ожидая очереди к исповеди. Видя все это, я начал скорбеть о них. И что же? Господь явил милость Свою. Явилась баронесса Анна Петровна Бодь, придя ко мне и видя толпу голодных и бесприютных людей и узнав от казначея отца Макария, что дома монастырские пустуют, она наняла их за 160 рублей в год с ее отоплением и с тем, чтобы давать приходящим по куску хлеба. За нею другая старушка-баронесса то же сделала и, наконец, княгиня Екатерина Алексеевна Васильчикова помогла, и все дело пошло хорошо.

Когда братия отдохнули от бедности и скудости, приобрели деньги, а прежней свободы нет, тогда они начали негодовать на меня: «Откуда его бес принес к нам, на что нам деньги, когда нам свободы нет. Мы все сидим в монастыре точно в тюрьме, не можем выйти никуда – это каторга, а не жизнь – Сибирь; ни на час отлучиться за ворота нельзя». И начался страшный ропот и негодование на меня. Как только меня не называли – и волшебником, и колдуном, и чернокнижником. Я все это слыхал, но им ничего не говорил, молился о них и жалел их. Молчу, молчу, притаился, как будто ничего не знаю.

Я знал свое послушание: отслужу Литургию, в свой черед – молебен, панихиду, потом в два часа пополудни открываю дверь моей келлии и начинаю прием богомольцев. Я устроил для них горячую пищу. Я поспросил соседа своего Малявку и Георгия Максимовича покупать хлеб, картофель, варил его и давал людям с солью. На покупку хлеба и картофеля я давал деньги, посылаемые мне Богом от исповедников. Господь Бог для монастырской братии подавал щедро. Проскомидийные деньги они делили; иеромонахи и иеродиаконы получали в неделю по 50–60, 75 и даже по 100 руб., а пономарю давали по 10, 15 руб. Так бывало в течение апреля, мая, июня, июля, августа. Таким образом, из кружки они получали в полгода от 1500 до 1800 руб. Это иеромонахи, а иеродиаконы получали по 100 руб. Вторая половина года давала меньше дохода, проскомидийные деньги всегда получались хорошо, по 10–15 руб. в день.

Когда денег у них стало много, а свободы нет, то они начали кричать, «Это наказание Божие постигло наш монастырь. Дьявол подвигнул к нам этого разбойника, мучителя, колдуна, весь свет околдовал и всех нас замучил его народом». Прежде у них было так: как окончится Богослужение, так все из монастыря уходят, тот до кума, тот до кумы, а тот к духовным детям или к духовной дочери. Время проводили весело, спокойно и мирно, а теперь ни пойти никуда нельзя, ни к себе принять нельзя. Угощать некогда, и к тому же нужно всегда быть трезвым, так как постоянно совершаются то молебны, то панихиды, то нужно исповедовать. Оттого происходит томление, скука, досада и раздражение. Я водил к ним исповедников больше, чем оставлял себе. Но они все были недовольны, все скорбели, я целые дни был занят, не имел времени пойти в купленное место. За все лето был там раза 3 или 4, всегда у меня были богомольцы, день и ночь.

Раз утром, до обедни, я собрал богомольцев для слушания молитвы перед исповедью в большую церковь. Прочитав молитву, я попросил пономаря и записчика отвести их к духовникам, разделив группами. Пономари собрали еще богомольцев в трапезной церкви слушать молитву перед исповедью и сказали мне, чтобы я шел туда прочитать им молитву. Там были иеромонахи о. Гервасий, о. Григорий и два других. Только я вошел в церковь и направился к алтарю взять св. епитрахиль и требник и начал молитву, слышу, о. Гервасий говорит: «Не слушайте, господа, вы все, кажется, люди умные, взрослые, имеете свои понятия, и вы прельстились в этого льстеца. Это не человек, а во плоти диавол, это разбойник, он всех нас умучил, и вы, добрые люди, слушаете этого сумасшедшего человека, безумного льстеца. Вот смотрите, как мы его в лице вашем уважаем». И о. Гервасий схватил меня за бороду, за волосы и за глотку, а те отцы били меня палками, приговаривая: «Вот как величают вашего святошу».

В церкви сделался ужас. Люди, видя такое страшное смятение, бросились на них и отняли меня, а их, буянов, вытолкали из церкви и никого из них не пускают. Люди хотели идти к митрополиту, но послушали меня, и все стихло. Я прочитал им исповедную молитву и начал всех их исповедовать, просил их о скаредном поступке монахов никому не говорить, так как все это козни диавола. Я ничего не сказал о. архимандриту Вениамину – так и прошло.

Спустя некоторое время запретили брату Иоанну с другим послушником ходить ко мне под угрозой немедленного удаления из обители. О. архимандрит ничего этого не знал, и все это происходило от о. Гервасия и Макария казначея. Кто-то из ненавидящих меня запер меня в моей келлии висячим замком. Я этого ничего не знал. Проходит день, другой, третий, я удивляюсь, что такое значит, что ко мне никто не заходит. Хлеб у меня в келлии был, соль и вода тоже. Утром я выпью столовую ложку крещеной воды, омочу кусочек хлеба в соль, покушаю, и довольно. Просидел я под замком в келлии всю неделю, покоен, весело мне. Около моей келлии никого не вижу, окна выходят на задний двор.

Спустя 10 дней слышу говор около дверей моей келлии, потом стук в дверь; у меня тоже дверь была заперта внутренним замком и наложен крючок. Слышу голос о. архимандрита: «Он, верно, умер, давно его не видно? Кто же его запер? Вот чудо – это просто убийство, скажи, пожалуйста, что делается в монастыре, и я ничего не знаю. Позвать кузнеца и отбить дверь!» Я стою молчу – жду, что будет. Пришел кузнец, отбил замок и говорит, что дверь еще изнутри заперта. О. архимандрит говорит: «Нужно окно вынуть и влезть», а потом говорит: «Погоди, попробуем, может, он жив, надо стучать в дверь, когда не отзовется, тогда уже и окно вынем». Слыша их разговор, я отошел дальше в келлию. Они начали стучать в дверь, говоря: «О. Иона, ты жив ли? Если жив, то отвори нам». Я молчу, жду, что будет. Он повторил другой раз и третий, тогда я отозвался: «Кто там и что вам нужно?» О. архимандрит, услышав мой голос, говорит: «Ну, слава Богу, жив». Я отворил дверь. О. архимандрит говорит: «Что это с тобою?» – Я улыбнулся и говорю: «Я ничего не знаю». – «Здоров ли ты?» – «Как видите, слава Богу». И они все от меня отошли.

О. архимандрит говорит: «Я ничего не знал, только вижу, на дворе народа много, а в церковь никто не идет; походят, походят на дворе и идут из монастыря. Я, видя все это, удивлялся, но не знал, отчего это. Потом сторож – старик Николай подходит ко мне и говорит: монахи заперли о. Иону наружным замком в келлии, и уже 10 дней он под замком сидит, наверное, умер, сердечушко. Келейникам запретили к нему ходить под угрозой изгнания немедленно из монастыря, его келейнику Иоанну тоже запретили ходить даже и в монастырь». После этого события отец архимандрит стал почаще за всеми следить. Призвал о. архимандрит моего келейника Иоанна и Гавриила и велел им почаще ходить ко мне, даже и ночевать у меня. Меня перевели в другую келлию, окнами в монастырь, но негодование отцев ко мне не прекратилось.

Спустя некоторое время после описанного со мною события о. Макарий – казначей был в гостях у купца N. Они кушали и пили. О. Макарий подавился куском мяса и умер. Призвали доктора, разрезали горло, вынули мясо из дыхательного горла. После смерти о. Макария должность казначея принял игумен Ефрем, он у меня всегда исповедовался. Он был человек добрый, простой, но имел маленькую слабость выпить, и то не как другие, но аккуратно. На праздник Успения Божией Матери он служил Божественную Литургию собором. Во время служения кто-то вынул у него окошко и влез в келлию. Не знаю, было ли что похищено или нет, только с той поры он начал придираться к моему келейнику о. Иоанну, часто делал ему выговоры, но мне никогда не говорил ни одного неприятного слова и по-прежнему у меня исповедовался.

Он служил первую седмицу Великого Поста; по окончании седмицы, в субботу, после Литургии пришел ко мне и говорит: «Отче, я пришел к вам чай пить». Я был очень рад, тут был и келейник мой Иоанн. Поставили самовар, и я пошел в другую келлию взять сахар, чай и приборы. Возвращаюсь, вижу, сидит о. игумен без головы. Я ужаснулся и говорю: «Господи, и что это такое?» Смотрю на него, но вида не подаю. Я пошел в другой раз в ту же келлию, будто что-то взять, покопался там, прихожу и вижу, он все без головы. И так до трех раз. Я испугался и даже заплакал, но вида не подал, и говорю: «Господи Боже наш, Матерь Божия, спаси всех нас!» Помолились Богу и начали пить чай, тогда я уже увидел его с головой. В понедельник, на второй неделе, опять зашел ко мне утром чай пить. Напился чаю и пошел.

Прошло три дня, и меня спрашивает эконом, не видал ли я о. игумена и не знаю ли я, не собирался ли он куда ехать. Вот уже четвертый день его не видать, и так нет и нет его. Наконец, в среду на Страстной неделе экономский или пономарский послушник пошел на саженки что-то полить или взять воды. Видит, что-то черное из-подо льда выплыло недалеко от Берега. Он пошел, сказал братиям, они пришли и увидели труп подо льдом. Донесли полиции. Когда вытащили труп, то оказалось, он зарублен в голову; голова разсечена на 3 части, сложены вместе все 3 части и одета его же шапка. Он был в той самой одежде, в которой был у меня и пил чай. Тогда все решили в один голос, и братия, и наместник Михайловского Златоверхого монастыря отец Анфим, и вся полиция, что это дело рук моих келейников. Отец Анфим рукою указал прямо на меня и сказал: «Это их начальник рябой, а там его скопище разбойников, идите туда, вы там все отыщете». И все бросились ко мне, а потом в сад обыскивать, но ничего не нашли.

Полиция долго жила в монастыре и за всем следила. Месяца через 4 или 5 приходят ко мне в келлию судейские, сели и говорят: «Мы, батюшка, пришли Вас просить – поберегите Вашу жизнь, Ваша жизнь нужна для многих тех богомольцев, которые стоят толпами, ожидая Вас. Мы теперь за эти полгода узнали Вас и Ваших келейников, а также и всю братию монастыря. Вы заняты своим делом и не видите, и не знаете, а мы за всеми следили. Поберегите Вашу жизнь и не выходите один из келлии, пусть при вас всегда будут два – один с одной стороны, другой – с другой. Если у Вас нет таких людей, то мы Вам приставим двух телохранителей, так как мы видим, что Ваша жизнь для всех дорога и нужна». Я их поблагодарил за усердие и любовь к моей худости, и они всем приказали строго следить и охранять меня, так как на мою жизнь, как они сказали моим келейникам, много покушающихся, я для них невыносимо тяжел; то же самое сказали они о. архимандриту Вениамину. Хотя меня мои берегли, но и судии меня с глаз не спускали, И слава Богу, во всем целых сохранил нас Господь.

Зная недовольствие на меня старшей братии, что я принимаю богомольцев и этим причиняю им много неприятностей и трудов, я решился никого не принимать и заперся в своей келлии. На праздник Трех святителей: Василия Великого. Григория Богослова и Иоанна Златоустого я пришел от ранней обедни, приобщился Святых Таин, запер келлию на крючок, разделся, помолился Богу и сел к столу, который был приставлен к стене. Сижу и занимаюсь чтением Исаака Сирина. Уже отзвонили к поздней обедне.

Вдруг слышу, кто-то творит молитву Иисусову, отворяет дверь, входит в келлию, оставляет дверь незатворенною. Вошли, стали посреди келлии и говорят: «А он занимается». Мне показалось, что это голос одной девушки Марии, которая ходила ко мне. Она была скорчена, как клубок – не владела ни руками, ни ногами и даже с большим трудом говорила. Ее совершенно исцелила Божия Матерь, явившись ей во сне и наяву, и она стала совершенно здорова. Она приходила из святой Лавры раза два с кем-то, и я думал, что это пришла Мария. Я ужасно досадовал на себя, почему я оставил дверь не запертою, а потом сержусь на пришедших, что здесь живут люди и келлии отапливаются дровами, а эти вошедшие какие-то безпонятные.

Пришедшие ко мне подходят на середину келлии, и одна из них голосом нежным, женским и говорит: «А он-таки занимается». Сказав это, стоят. Я и внимания на них не обращаю и не оглядываюсь, а сижу, сержусь на себя, почему я так невнимателен, что не заложил дверей. Когда я сказал, что не буду никого к себе принимать и дал пришедшим понять, что они не вовремя пришли до монаха и что они постоят и уйдут, и сижу себе, а те стоят и молчат и не уходят. Прошло довольно времени, я все никакого на них внимания не обращаю. Потом пришла мне мысль гневная: эти люди не имеют понятия, что сейчас большой холод, на дворе зима, и холод входит к человеку, бросают незатворенною дверь настежь. Разве это можно делать здравомыслящему человеку, не затворять зимой дверь? Дам им понять, повернусь круто на скамейке в правую сторону с тем, чтобы на них не взглянуть, а встать и идти прямо к двери и затворить. Помыслив так, я круто повернулся, поднялся и дерзко обратил лицо, чтобы идти к двери, быстро стал на ноги и что же? Увидел Владычицу Госпожу Матерь Божию стоящую и с Нею святых. И я упал мертвым на землю.

Не помню, сколько времени я лежал, и только тогда пришел в чувство, когда Владычица благоизволила коснуться Ее Всесвятою рукою моей головы гордой и грешной и сказать: «Дух его в нем есть». И как молния пролетела жизнь по всему моему телу, и я сказал: «О Владычица, Истинная Мати Божия, прости меня окаянного, паче всех живущих на земле». – «Встань на ноги твои». Но я, окаянный пес, лежал; какой стыд и страх объял меня, выразить невозможно. На кого я, окаянный, мыслил, гневался и гордостию хотел доказать мое сожаление; скорбь, страх выразили все мое тогдашнее положение стыда, боязни, объявших меня. Я рыдал горько-горько и встать от ужаса никак не мог. Владычица же Всемилостивая повелевает мне и ласково говорит: «Успокойся, встань». Но куда мне встать, скаредному гордецу, да и пред Кем? Владычица стоит и ожидает, пока я успокоюсь.

Когда я несколько успокоился, Она подняла меня скаредного за левую руку, я встал на колени. Она, Владычица, и говорит мне ласково: «Ты, помолясь Богу, Мне и всем святым, положил никого не принимать. И вот мы пришли к тебе, на сей жезл, гони нас, гони нас всех, гони, ты такой завет заключил в твоей мысли, то и делай – гони нас! Ты все это рассмотри сам, ты труслив, малодушен, ты все заботишься о нападающих на тебя. Напрасно ты думаешь, они объюродили от своих страстей, сами не знают, что делают, поддались врагу – диаволу. Жаль их, и ты о них жалеешь сердцем и делаешь, да спасутся они, аще на сие благоизволит Всеблагий Бог. Ты же укрепись мужеством, и ко всему доброму будь готов, иди путем, на который поставлен, и приходящих к тебе всякого племени, пола и возраста не отгоняй, но всех принимай. Дух Святый повелевает им, наставляет, и они идут к тебе».

Много-много благоизволила Всеблагая Владычица говорить мне о всех и о всем. И говорила это Она при свидетелях, пришедших с Нею: свт. Василии Великом, Григории Богослове, Иоанне Златоусте, свт. Николае Чудотворце, святом великомученике Георгии Победоносце, святом великомученике Меркурии, Феодоре Тироне и святом Григории Акрагонтийском. Все эти святые предстояли Владычице с великим благоговением – все это они слушали. Потом говорит: «Блюди и храни это навсегда; дверь твоей келлии никогда и никому затворена да не будет для входа к тебе, а всегда открыта для всех. Проводи нас. Помни же, пусть дверь всегда будет отверзста всем». Я проводил их на самое крыльцо. Владычица повелела мне возвратиться в келлию, и я возвратился в келлию и дверь келлии не смел затворить две недели.

Я помнил, что Владычица сказала отложить гордость, презрение и принимать всех, но у меня не хватило ума понять тайны Божией, и дверь моя была всегда настежь. Многие из братии видели, что такой страшный мороз, а дверь у меня настежь. В келлии моей было, как и всегда, тепло. Вспомнил я только тогда, когда Владычица изволила мне подтвердить, чтобы дверь моя всегда была для всех отверзста, а я говорю: «Как же, Владычица, я человек и боюсь холода, у меня в келлии холодно будет, и я не снесу, так как теперь сильный мороз». Владычица улыбнулась и говорит: «Ничего, пусть будет так, а в келлии твоей всегда будет тепло». И дивное дело – на дворе мороз, а дверь у меня открыта, и в келлии тепло. Многие братия, проходя мимо моих дверей и видя дверь отворенной, закрывали, а я опять открывал. Так делали мои келейники, но я велел им отворять. И так было недели две. А потом мысль пришла, что это не к тому.

Дивное дело. Господь Бог неизреченным Его милосердием и Всесвятая Владычица, Всемилостивая Госпожа Богородица, с Нею и все святые чудотворцы Печерские, преподобные и Богоносные отцы Антоний и Феодосии, с ними же и весь собор великих святых Печерских преподобных отец, мне грешному благоволили показати даемое дело, внутреннее ея управление братства монашествующей братии во святой Киево-Печерской Лавре.

Было так: во время правления митрополита блаженного, доброго и Боголюбивого пастыря Арсения, митрополита Киевского, наместника Лавры архимандрита о. Иоанна, который после был епископом Полтавским. Благочинным был тамошний иеромонах, которого я имени не знал и ныне не знаю, хоть я жил в Лавре. Оставлен жить там митрополитом Филаретом. Наместником тогда был о. архимандрит Лаврентий. Это было в 1847 году. Но мне там не понравилось. Я хотел выйти обратно в пустынь, но меня переместили в Михайловский Златоверхий монастырь в число братии, а потом был в Никольском монастыре. Из Никольского меня Владыка перевел в Братский, из Братского я решил переместиться в Греческий, из Греческого меня переместил Владыка Исидор митрополит в Выдубецкий, а из Выдубецкого монастыря Святейший Синод переместил меня, по соизволению Владыки Арсения, сюда, в Свято-Троицкий, где ныне благодатию Божиею живу.

Когда я был еще в Выдубецком монастыре, во время моих келейных занятий, утром часов в 10 или 11, входит кто-то в мою келлию с молитвою, обратился к образу Божией Матери, помолился и говорит: «Спасайся о Господе, отче». Я ему отвечаю: «Спаси и тебя Господь Бог». Вошедший ко мне был юный; имел длинные до плеч светло-русые волосы, в одежде длинной, вроде послушнической, и говорит: «Я послан к тебе позвать тебя со Мною пойти в святую Киево-Печерскую Лавру. Пойдем скорее, там нам есть дело». Я оделся, как должно, в рясу, камилавку и, помолясь Богу, вышли мы из келлии. Келлию я запер на замок, ключ положил в карман и вышли на крыльцо из сеней келлии.

Вдруг мы очутились оба пред святыми вратами Киево-Печерской Лавры. Помолясь у св. ворот, вошли внутрь монастыря и прямо пошли по дорожке к Великой Церкви. Вижу большой собор монашествующих свв. отец Печерских, стоящих по правую сторону от входных дверей святыя церкви, в две линии длинно, даже почти до колокольни. Стоят монашествующие в два или три ряда. Видя это, я остановился. Идти далее мне было уже неудобно. Дойдя до самого угла полисадника келлии правой стороны, спутник мой говорит мне: «Стани здесь и стой». И Сам тут же остановился и меня поставил около Себя с правой стороны. Стоим мы оба и смотрим. Впереди немного, поодаль от входа дверей в св. церковь, стоят свв. отцы Антоний и Феодосии, а за ними в протяжении линии стоят все в ряд далее и далее в три ряда другие святые, и в конце всех святых отец, отдельно от них стоит отец наместник Иоанн. Стоит он с какими-то монахами, не более трех, отдельно от свв. отец. А сзади всех трех линий стоят три монаха: иеромонах Варлаам и теперешний экклесиарх и еще третий иеромонах, о. Иерофей, и духовник о. Мефодий. Стоят совсем отдельно все сзади, и лицем все, как святые отцы. Отец наместник с кем-то другим стоит совершенно отдельно в стороне и держит в руке ключи от св. обители. Мы стояли с моим спутником, и все нам было видно. Все святые отцы, вышедши из св. церкви, стоят в ряд, стоят спокойно, как будто чего ожидают. Братия же все живущие стоят в линию угла св. церкви, от келлии экклесиарха. А между всеми ими посреди площади того места, где стоят каштаны, стаи голубей спокойно себе слетаются, спокойно ходят и собирают случившуюся пищу, и все они спокойны.

Вдруг является страшная образина вроде монастырского человека: одежда его страшная, лохматая, ощипана, в кровавых пятнах. Сам он, язык выдвинув длинный до грудей, из очей, ноздрей и уст его смрадный воздух скверный исходит и яркий огонь вырывается. Испускает свирепый крик. Голова кострубатая, борода клоками страшная и страшное, свирепое лицо. И он бросается на кротких, смиренных, ни в чем не повинных голубей. Те по своей кротости и неповинности спокойно разгуливают по площади, не боятся всех здесь предстоящих собора свв. отец, монашествующих, продолжают свое дело и занятие. И вдруг неожиданно для них бросается на них как самый лютый и свирепый зверь или как сам диавол, ибо он свирепостию, яростию, и злом, и пламенем, исходящим из очей, уст и ноздрей, похож на самого диавола. Это страшилище ожесточенно бросается на них, хватанет в зубы, рвет каждого как попало, кого пополам разрывает, иному голову отрывает, иному крылья, иному ноги или хвост, и все это делает бесчеловечно и безжалостно, свирепо и, разорвав, бросает на землю. И никто ему, этому лютому зверю, ничего не говорит. Свв. отцы на все это жалостно смотрят, а голуби все избитые, разорванные, мертвые, лежат бездыханные, а тот зверь все продолжает.

И се исходит из дверей святые церкви – Жена в черном одеянии, и с Нею так же три в черной одежде. И се узрела из храма такое жестокое и свирепое действие, ужаснулась Сама от видимого безчеловечного дела, бросилась Сама к лежащим разорванным голубям, берет в Свои руки каждого, берет разорванные части и соединяет их вместе и, соединив, оживляет и пускает, и тот летит в свое уже гнездо. Она соединяет как попало: черному попадает белая голова, а белому черная, так же и крылья, кому какое попадается, приставляет – и оживит. Она их свободно пускает. Те, которые вышли с Ней из храма, помогают Ей, подбирают части голубей, подают Ей, и Она их исцеляет и пускает из Своих рук. Сие видя дело неустанное, свирепое убийцы оного, обратилися все оные первые ко Храму на молитву ко Господу: «Укроти оного и низвергни этого лютого зверя отсюда».

И внезапно с севера поднялся страшный вихрь, даже с огненным пламенем, схватил того лютого безчеловечного зверя и, подхватив на воздух, немилостиво швырнул его в северную сторону за ограду. Исчез и больше его не видно было. Жены подбирают всех убитых, присоединяют все оторванные части и подают Первой. Та целит и отпускает их в свои гнезда. Так они работали до тех пор, пока подобрали всех убитых; всех исцелили, и ни одного не осталось мертвого. Святые отцы, стоящие в этих линиях, и те, которые стояли сзади, видели все это, и те братия, которые стояли поодаль экклесиарховои келлии, тоже все видели.

Когда все успокоилось и тишина велика настала, тогда Оная Св. Жена подошла к преподобному Антонию и говорит: «Поди возьми все ключи от святые обители, от недостойного правителя и наблюдателя св. обители сия, и вызови стоящего сзади иеромонаха Варлаама, ему отдай ключи и поручи». И преподобный о. Антоний пошел – пошел прямо туда, где стоял о. Варлаам, взял его за руку и повел к месту, где стоял наместник о. Иоанн, а о. Иоанна отодвинул назад с того места дальше к самой колокольне, к воротам, и там указал место ему до времени стоять, а отца Варлаама поставил на то место, где стоял тогда отец наместник Иоанн. Взяв все ключи от Иоанна, отдал в руки о. Варлааму и повелел ему быть здесь, делать и хранить вся здесь во славу Божию. Тогда весь собор воспел песнь Пресвятой Богородице, славно и величественно: «Достойно есть», всю до конца, и, пропев, все пошли в церковь Божию. Впереди всех шла Владычица во свете великом, и за Нею оные свв. девы, а по них преподобные о. Антоний, Феодосии и прочие все по чину и по порядку.

И взем мене юноша паки отсюда, и в келлии моей постави мене и, помолясь Богу, отыде. Я сам остался в келлии моей, удивился всему и благодарил Бога и Матерь Божию и всех святых. Все сие сказал я тогда Серафиму.

Я жил в Выдубецком монастыре. Раз ночью под первое марта мне не спалось. Помолившись Богу, я лег. При мне никого не было. Братья Иоанн и Гавриил оба жили в саду. Сколько я ни старался – заснуть не мог; я то вставал и читал, то выходил во двор. Было очень холодно. Я встал, оделся, вышел на крыльцо и вижу, вдруг осияло то место, где наш сад. Разлился вверху страшный пламень. Я страшно испугался, подумал, что наши горят. Скорее вошел в келлию, оделся, обулся, одел теплый подрясник, перекрестился, взял палку и пошел на гору.

На горе, в монастырской ограде, была форточка, она никогда не запиралась, я в нее прошел. Вхожу на гору с большим трудом, едва-едва могу идти от испуга и охватившего меня волнения. Ноги мои назад ползут от страха, я несколько раз падал, дух захватывало. Едва-едва добрался до ограды нашего сада от соседки Параскевы Сидорихи. Став к перегородке, я взглянул в ту сторону, где была наша келлия. Вижу, келлия цела, не сгорела, и окна ставнями закрыты – они спят. Вижу, пламень охватывает всю келлию и крышу и кружится, поднимается вверх. Сгорят они, бедные, подумал я и, отдохнув, перелез через забор и вошел в сад.

Подошел ближе, вижу: пламень страшно бушует, охватывает всю келлию, крышу. Крыша трещит, страшная буря бушует, ревет, а келлия стоит невредима. Подошел к самой келлии, хотел постучать в ставень, разбудить их, но передумал. Пламя же со страшною силою, играя, охватило всю келлию и крышу, но келлия вся была цела. Стоял я, смотрел и думал: как могло загореться и что за причина пожара. Взглянул направо – вижу, стоят монахи. Смотрю на них и думаю, зачем они сюда пришли, видно, они идут из Св. Лавры в Голосеево и Китаев и думали пройти здесь ближе, а тут загорожено. Смотрю, стоит и Матерь Божия с жезлом. Я от страха упал на землю и лежал без чувств, пока рука Владычицы не коснулась головы моей.

Пречистая рекла: «Дух его в нем есть». Тогда только жизнь возвратилась ко мне, и говорит Владычица: «Возстани и стани на ноги твоя и стой прямо и смотри. Вот мы пришли сюда навестить это место, Богом Сыном Моим издревле предизбраяное, и тебя видеть. Смотри, кто пришедшие со Мною. Ты все малодушествуешь и сомневаешься, как это здесь может быть?»

Оле! Окаянство мое, дерзнул я стать на ноги. Все-святая Владычица стояла лицом к востоку. С правой стороны от Нее стояли: прп. Петр Афонский, а сбоку их стояли прпп. отцы: Антоний и Феодосии Печерские, а за ними свв. отцы Феодор Студит, Ефрем Сирин, Авва Варсонофий, Авва Пимен Великий, Пахомий Великий, Паисий Великий, Сысой Великий, Авва Дорофей, Досифей, Варлаам, Иоасаф Царевич Великой Индии, Онуфрий Великий, Павел Фивейский, Макарий Великий, Марко Фрачевский, Антоний Великий, Феодосий Великий и многие другие свв. отцы. А за ними стояли все преподобные Печерские и прпп. Сергий Радонежский, Антоний Римлянин, Нил Сорский, и был очень большой Собор. А по левую сторону Владычицы стояли Божественные Апостолы: Петр, Иаков, Иоанн, Павел и др. святые Апостолы и св. Иоанн Креститель, св. пророк Давид, Иесей, Иеремия и другие с ними. Св. Александр Невский, св. равноапостольный царь Константин Великий, царица Елена, св. князь Владимир, святая великомученица царица Александра, княгиня Ольга и др. свв. мужи и жены. Все стояли в великом благоговении, и свет велик был и неисповедим от Св. Владычицы Госпожи Богородицы.

Св. Владычица благоизволила говорить о месте сем и о всех истинно возлюбивших Господа Бога и Ему Единому предавшихся в сожители и о сопребывании их с Ним: «Иноки многи имуть быти зде, и излиет Господь Бог Сын Мой благодать месту сему и живущим на месте сем. И Моя благодать имать быти с ними зде во веки. Неотступно буду посещать место сие в роды вечные, и на сем месте многие спасутся. Аз же буду Помощница им всегда и во всем. Против восстающих, борющихся и обижающих Я им Защитница и Помощница! Все от Меня получат покой и утешение во всем. Я и Сын Мой очень любим иноков, и радуемся, и веселимся иноческим житием».

Всесвятая Владычица много-много изрекла чадолюбивых слов о всех верных Сыну Ея и говорит мне: «Место это – место отрады и утешения Благоскорбящих, и пристанище обуреваемых, и покой и радование, и в веселие вечное». Потом Св. Владычица обратилась к свв. отцам афонским Петру и Афанасию – и говорит: «Вы, святии Богоноснии отцы, потрудившиеся любви ради ко Господу Богу и ко Мне, вместе со Мною в устроении св. обители. Вы построили пчельник, поставили хорошие ульи, и ввели рой пчел, и все хорошо устроили там. Выбрали из них добрых и мудрых распорядителей, именуемых матками, для разведения пчел, и от хорошего распоряжения все шло хорошо, и Я захотела видеть дела их и посещала эти пчельники. Вижу, обители и ульи стоят, а пчел и маток и самих строителей нет и нет – все вылетели. Где же эти пчелы и их начальники и наставники?

Они вышли из пределов своих, ввергли себя в пространное море, устремились в волны и мятежи ветреных вихрей и бурь, погрязли там в волнах моря, и ветры разметали их. Подождавши долгое время и не оказавши их в ульях, и ульи стоят пустые, и нет работающих в них. Я видела, что их осталось очень мало, они устроили себе гнезда в расселинах камней – там и живут. И Господь Бог промышляет и печется о них. Господь, Мой Бог, Сын Мой и Я посещаем некоторых из них, они имеют Бога помощника, питателя и покровителя себе. Сии и оныя же уже имуть гнезда, ульи и обители, притупиша ум свой зрети Господа и себя Ему Единому имети, обратишася в страны далеки, устремишася на Север, Восток, Юг и Запад, писаниями и посланиями своими в нелепая и гнусная предизбраша себе, и во лжи умудришася, и сии вои суть вне предела горы и места пребывания своего, извергоша себя вон. Видите, Богоноснии, Боголюбивии труженики, свв. отцы, Петре и отче Афанасие, сами весте, яко добре устроили есть. Вся ложная мечта и лживое помышление обольсти сих: честолюбие, самолюбие, сластолюбие, кичение, самообольщение прелести оныя. Подпадоша и поработашася, и студные страсти вся оныя плениша, имевши себе самообольщением, аки бы законную вину обретше и понудивши себе, ввергоша в оная тяжкая, для вести славу о себе. Гряди, виждь, зри кая стояния совершаемая нами, и кое пребывание имамы; чти разумей и удивишася, и что есть вся творимая нами зде пребывания имущих отдалены бо есьмы пространными великими морями от далечайших стран. В страхе же суть, и пребывание свое имамы, точию ведущу о нас Богу в горах высоких и в разселинах каменных, гладом и жаждою томимы есьмы, и вся терпим сия вся и иная многая, повествующих сами о себе самих. Такова мерзостная помышления занимают сердца и дух их, и от сих излетевше от мест своих, и утративши покой духа и сердца своего, и ум отступи от умнаго и духовнаго делания своего, и праздны суть всякого делания подобающаго инокам...»

И много-много говорила Всесвятая Владычица сим святым отцам Петру и Афанасию Афонским. Еще я позабыл: предсказала Владычица два знамения, какие-то были даны жителям горы ко исправлению их и ко обращению их духа, ума и сердца ко Господу Богу их, но одебелеша сердцы своими, упование свое возложиша на самих себе. И многое-многое говорила Владычица во свидетельство пред всеми святыми.

Уже настало утро, солнце взошло и было высоко, но свет от солнца таков, как самые малые звездочки. Свет же Всесвятыя Владычицы неисповедим. Все святии предстояли пред Ней в великом благоговении. Она изволила еще повторить о месте сем, идеже восхоте Всеблагий Господь во имя Всесвятое Его устроить здесь великую обитель и поселить в ней иноков, восхваляющих Господа Бога своего. Многие из них спасутся дивным спасением и будут служить во утешение людям настоящих времен. И пошла Всесвятая Владычица от этого места вниз, и все деревья преклонили свои вершины, воздавая благоговейно честь Всесвятей Владычице. И велела Владычица идти мне вслед Ея.

Я, подходя к келлии, где спали Иван и Гавриил, хотел постучать им в ставень и только это подумал, Владычица и говорит: «Оставь их, не тревожь, пусть себе спокойно спят». И я уже не посмел постучать. Она отойдет немного, станет и говорит, укрепляя мое малодушие, которое мною часто овладевало, объясняя мне все дела по порядку, которые ни описать, ни пересказать невозможно. И дошедши до откоса горы, ставши, Владычица говорит: «Берегись, и не падай духом, и не попускай входить смущению в душу твою. Зри, кочерга повинуется обладателю своему; холодный пепел, угли холодные и горячие – все, что подходящее к ея устройству, делает, все гребет – и золото, и серебро, хорошее зерно или плохое, нужно сгресть или перегрести, все терпит и делает молча. Если даже ее влагают в огонь или горящее пламя и угли горящие выгребаются ею и мешаются по воле, власти и желанию ея господина. Она этим не гордится и не превозносится, что это она все делает, а терпит молча, повинуется воле владельца и господина ея, потому что она сделана для всех этих дел. Пойми, все это относиться к тебе. Думай, что ты лопата, грабли, кочерга, выгребающая из адского огня геенны, предохраняя от грехов души и вводя в горния вечные радости и славу Небеснаго Царствия, покой, веселие и безконечные веки». Опять говорит мне Иоанн Богослов, скаредному истукану: «Скажи: Аминь», и я сказал: «Аминь». Потом, помолчав, Владычица говорит: «Предваряю тебя, многие и многие приидут и приползут разного рода и племени целы и полуцелы, уязвленные, отягченные сном, дремлющие, расслабленные, обременены и удручены тягостию от самих себя и от исконнаго врага, вся и всех оныя приемли и послужи, и да не презреши кого – Божий бо суть вся сии. И Аз не престану посещать место сие, живущих и ползущих на место сие. Господь Бог и Сын Мой и Аз послужим всегда ко утешению и спасению их всех». Паки святый Иоанн Креститель говорит: «Рцы: Аминь». И я, безумный невежда, сказал: «Аминь». И говорит Владычица: «Мир и благодать месту сему, тебе и всем живущим здесь. Гряди в мире и благодати во своя». И я поклонился до земли. Владычица отступила и стала невидима, и все с Нею отошли, остался я один.

В каком состоянии я тогда находился, язык человеческий высказать не может. Возвратясь на то место, где благоизволила стоять Владычица Своими Пречистыми Всесвятыми стопами, я заметил на снегу следы ног Ея. Тогда я нагреб на том месте кучу снега и обставил кругом поленами это место, потом уже разбудил спящих. Было уже 11 часов дня, и из них никто не вышел на двор за все это время, с 12 часов ночи до 11 часов дня. Они отворили ставни, и я ничего не сказал брату Иоанну о происшедшем, а показал только место, обсыпанное снегом и обставленное поленами, и просил его охранять это место и держать в чистоте.

Мы поставили самовар, и, напившись чаю, я пошел в монастырь. И тайны этой никто не знал.

+ + +

В главном Свято-Троицком Соборе монастыря изображено над южным выходом дивное видение: явление Божией Матери о. Ионе 1 марта 1861 г. Посередине Богоматерь в обычном хитоне, покрывающем главу и плечи. В правой руке у Пречистой жезл – символ игуменства. Божия Матерь окружена огненным сиянием в виде огненной купины. По обеим сторонам предстоят лики святых, направо: прп. Афанасий Афонский, Антоний и Феодосии Печерские, святитель Михаил, митрополит Киевский, прп. Петр Афонский, Феодор Студит, Антоний Великий, Феодосии Великий, Пахомий Великий, Паисий Великий, Евфимий Великий, Арсений Великий, Сысой Великий, Савва Освященный, Авва Дорофей, Ефрем Сирин, Харитон Исповедник, Варсанофий, Пимен Великий, Макарий Великий, Андрей Критский, Кассиан Римлянин, Исаак Сирин, Марк Фрачевский, Макарий Египетский, Пафнутий, Павел Препростый, Иоасаф Царевич Индийский, Иоанн Колов, Виталий, Варлаам, Иоанн Лествичник, Иосиф Песнописец; налево: Свв. Апостолы Петр, Марк. Евангелисты: Иоанн Богослов, Матфей и Лука; Симеон, Павел, Иаков, Андрей, Филипп, Фома, Варфоломей. Равноапостольные цари Константин и Елена, равноапостольные князи Владимир и Ольга, благоверный князь Александр Невский, князья-мученики Борис и Глеб, царевич Димитрий, царица Александра мученица, Георгий Победоносец и Димитрий Солунский, великомученик Пантелеймон Исцелитель, Меркурий, царица Феодора, мученик Феодор Тирон, Иоанн Воин и Феодор Стратилат.

После этого происшествия я опять занялся своим делом в Выдубецком монастыре по назначению отца архимандрита Вениамина. Старался позабыть о происшедшем и быть спокоен.

9 марта мне нужно было зачем-то сходить в сад, что-то сказать отцу Иоанну и брату Гавриилу.

Я встал, умылся и пошел на гору через форточку (калитку), которая всегда была открыта. Поднявшись вверх, я увидел сильный пожар. Я хотел подойти поближе, но страх так овладел мною, что я остался на месте и не мог двинуться, думая, что они там сгорят. Мне было очень тяжело, и слезы лились из глаз моих. Снег был глубокий, и я не мог идти – так ослабел от страха и горя, что несколько раз падал. Пока дошел до перегородки, прошло около часа. Подойдя к перегородке, я перелез через нее и направился к келлии.

Вижу, деревья и вся келлия охвачены пламенем. Буря свирепела, выла, раздувала пламень, который со страшной силой подымался и охватывал крышу, стены и всю келлию. Я собрался с силами и подбежал к келлии, хотел постучать в ставни и разбудить спящих, но грозное пламя со всех сторон охватило меня, и я от страха упал. Тяжко было мне, что у меня нет сил помочь несчастным. Поднявшись на ноги, я вновь приблизился к келлии и только хотел постучать, как вдруг сильное пламя охватило и меня, и келлию, и крышу; крыша затрещала, а меня ветром отбросило в сторону. Боже мой! Какой я грешник, сам я погибаю, и эти несчастные жертвы должны погибнуть из-за меня. Так думал я и начал молиться – «Всесвятая Владычица, не попусти погибнуть сим невинным агнцам из-за меня, пусть уж я один погибну, они и так много терпят от людей».

Буря же и пламень не уменьшались, но я заметил, что пламя, охватывающее все, – и меня, и деревья, и келлию, не ожгло ни меня, ни моей головы, ни шапки, ни одежды, а также и крыша, хотя и трещала, и была освещена, и охвачена пламенем, но была невредима, и деревья не сгорели и не упали, а стояли на месте. Господи, какое это чудо необыкновенное. Это, верно, у соседа Солонаго его дом и сарай загорелись; все сухое, оно внезапно сгорело, а от того пожарища сюда переносится пламя. Однако как бы и они, бедняки, не пострадали и, наверное, погорели, так как никого не слыхать.

Между тем буря стихла, и пожар прекратился. Я пошел посмотреть к соседям. Иду и думаю: наверное, они с товарищами-рыболовами выпили, и те, наверное, погорели. Все иду, смотрю в правую сторону, нечаянно споткнулся о пенек и упал. Ничего не мог понять крайним невежеством своим – страшное пламя все охватывает, а не сжигает. Ничего не разберу и не пойму, как у безумного, в голове пустота – так, дурак и есть, дивное совершается явственно, а я не могу ни понять, ни разобрать чудного дела и всего того, что происходит.

Подняв голову, посмотрел вперед, и о, окаянный человек, как земля не пожрала меня нечувственного в окаянстве моем. Увидел стоящую Всемилостивую Владычицу. Ужас поразил меня скверного, гнусного человека, и я упал на землю мертв. Что было со мною и долго ли я лежал как труп – не знаю. Когда Владычица изволила коснуться головы моей, тогда я ожил и услышал слова Ее: «Дух его в нем есть». Тогда как молния жизнь пробежала по всему моему телу. «Встань, трусливый и малодушный монах, и стань на ноги».

Я же продолжал отказываться, говоря: «Владычица Всесвятая, как я могу совершить такое великое дело, здесь нужен муж мудрый-премудрый, сильный духом и словом, а я что? Простак и совершенный невежда, да еще не силен и в благодати Божией – что пес смердящий». «Слышишь, Петр святый, что он говорит? Я сказала тебе, что ты грабли, секира, что через тебя будет действовать во всем Сын Мой, Бог и Владыка Вседержитель. Тебя сделал Господь орудием Своим дивных и святых дел, и во дни сия восхоте проявити славу Его Божественную пред людьми, яко Бог Сын, Иже первее бе и ныне есть, жив во веки Той же есть». Святой Апостол Петр, держа чашу со святою водою в руках своих, говорит мне: «Рцы: Аминь», и я сказал: «Аминь». Владычица, держа в правой руке Своей кропило, говорит: «Се ныне преидохом видети и посетити Богом Сыном Моим издревле избранное место сие, во обиталище, во Храм, во имя святое Его, и быти обителью возлюбившим истинно Господа Бога Своего, и уневестившихся Его ради Всесвятому имени Его, Боголюбивым инокам, ихже Аз преискренне люблю, и Сын Мой зело любит чин монашеский, и с ними есть всегда, и Аз пребуду всегда с ними, утешая, огревая их на месте, зде живущих и сладце терпящих находящая им и на них скорби. Аз бо есмь посреде их и с ними присно буду, поборяя им и утешая их Се мы все, якоже видиши нас, свидетели суть, совокупно предстоящие ныне, В час сей восходе бо Господь Бог, да освятится место сие во имя святое Его».

И двинулась Пречистая с места, на котором изволила стоять и 1 марта. И начала окроплять святою водою все оное место от верха правую сторону границы и книзу, и во всю сторону левой границы тогдашней. Обойдя все место и окропив святою водою, святая Владычица стала опять на прежнем месте и научала говорить ко всем святым предстоящим. Прежде обратилась Владычица к свв. Петру, Афанасию Афонским, Антонию Великому, Феодосию Великому, Пахомию Великому, Феодору Студиту, Антонию и Феодосию Печерским и сказала: «Здесь, на святой горе Афонской, проявил Господь силу и благодать Свою, труд же как там, на Афоне, так и здесь – Мой. И что стала ты, святая гора Афонская? Кто жители? И кто живет в тебе? Я видела все дела их и сделала им напоминание, но они не исправились, спустя несколько времени опять увидела и подождала несколько времени – все нет у них исправления. Опять дала им вразумление, и опять нет исправления. Они пошли по пути широкому и греховному; вместо того, чтобы надеяться на Бога Живаго, пекущагося и промышляющаго о них, они оставили все свое попечение о спасении, как было прежде, оставили жизнь в Боге и начали жить в похоти плоти, предались временным грехам и удовольствиям. Дается еще время им к исправлению жизни, к покаянию».

И еще много говорила Всесвятая Владычица к моему окаянству, утверждая меня к послушанию Всесвятой воле Ее и Господа Бога. Владычица сошла вниз горы, я Ей поклонился до земли. Она отступила и стала невидима, а с Нею и все святые стали невидимы. Это явление началось с 10 часов вечера 9 марта!

Боже мой, какой ужас объял меня! Что было со мною – не помню. Я сел или, скорее, повалился, на землю и сидел на том месте до тех пор, пока встали братья Иоанн и Гавриил. Они вышли из келлии и начали, по обычаю, обходить сад и нашли меня, сидящего на снегу. Снег тогда был глубокий, и был сильный мороз. Я, пробыв столько времени на морозе, не чувствовал ни малейшего холода, мне было так тепло, как летом, и я даже позабыл, что теперь зима и холодно. Они взяли меня в келлию, думая, что я замерз. Я только плакал и плакал. Слезы ручьями текли у меня из глаз, и я не мог выговорить ни одного слова. Они стали читать св. утренние молитвы и правило, прочли канон всем святым и начали пить чай. Напившись чаю, я просил их ничего никому не говорить и все, что они здесь видали и впредь опять увидят, предавать забвению и не увлекаться совершенно, чтобы не впасть в прелесть и не повредить себе, а место, где насыпана куча снега и огорожено дровами, соблюдать в чистоте, беречь и охранять и всю дорожку оттуда до верху и до форточки (калитки) тоже охранять.

В том же Свято-Троицком храме над выходными северными дверьми изображено явление Пречистой с лики святых отцу Ионе, бывшее, по его свидетельству, 9 марта 1862 г. Владычица изображена в огненной купине. Одежда – голубая мантия, на главе царственный венец (корона). В правой руке кропило. Ее окружают справа: Апостол Петр с сосудом святой воды; далее Апостолы Иаков и Иоанн Богослов, прпп. Афанасий Афонский, Феодор Студит, Антоний и Феодосии Печерские, свт. Михаил, митрополит Киевский, Петр Афонский, Антоний Великий, Феодосии Великий, Пахомий Великий, Паисий Великий, Сысой Великий, Евфимий Великий, Арсений Великий, Савва Освященный, Дорофей, Варсанофий, Пимен Великий, Ефрем Сирин, Харитон Исповедник, Андрей Критский, Кассиан Римлянин, Исаак Сирин, Марк Фрачевский, Макарий Александрийский, Макарий Египетский, Павел Препростый, Пафнутий, Иоасаф Царевич, Иоанн Лествичник, Иоанн Колов, Виталий Досифей, Варлаам, Акакий, иже в лествице. С левой стороны св. Иоанн Креститель, Апостолы Павел, Матфей, Марк, Андрей, Симон, Филипп, Лука, свт. Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Апостолы Фома и Варфоломей. Пророки: Моисей, Аарон, царь Давид, св. Андрей Критский, Царица Феодора. Праотцы: Авраам, Исаак, Иаков, царь Мелхиседек. Пророки: Исайя и Иеремия, Иисус Навин, Илия, Елисей, Иезекииль, Даниил и Иов Многострадальный. Обе эти иконы писаны масляными красками на стенах по штукатурке, размером во всю стену от дверей до потолка.

Первый житель, поселившийся на месте, где теперь «стоит святая обитель, был о. Иларион. Он пришел ко мне после Крымской кампании, получив от своего военного начальства отставку. Я принял его к себе по его просьбе и оставил жить в послушании и работать во вновь приобретенной усадьбе у Марии Романовны и у соседа Молявки. Первая была приобретена за 130 руб., а вторая – за 115 руб. Строения здесь никакого не было, одна земля и заросли. Отец Иларион сделал себе куренек из хвороста, нарванного здесь же, из дикого бурьяна сделал крышу и жил в нем целое лето, а потом Бог благословил, и появилась маленькая келлейка на чистом, не заросшем месте. Купив барочного леса, я поставил из толстых бревен столбы в углах, а стены из досок длиною и шириною 7 аршин, она и теперь стоит. (За ветхостию впоследствии разобрана.)

В этой келлии мы жили двое. Я вышел из Греческого монастыря и до поступления в Выдубецкий жил в этой келлии с о. Иларионом. Здесь был сад, в котором росли разные фруктовые деревья: груши, яблоки, сливы, вишни, орехи. Место это было отгорожено от Выдубецкого монастыря забором и по уличке внизу шириною 7 сажень.

Когда о. Иларион здесь жил один, он видел выходящее из земли пламя, охватившее всю местность, где ныне стоит малая церковь. Видел огненный столп огромный, доходящий до небес, столп виден был даже на горе, где ныне собор. Много ему было страхов от диавола. Диавол гнал его отсюда. К нему приходили неоднократно воры и грозили убить его, но Бог его во всем хранил и укреплял. Диавол поносил его и говорил, зачем он здесь живет, лучше жить в монастыре, чем здесь. Диавол рыдал всю осень, зиму и весну, ходя по переулку и кляня о. Илариона, Николая и Романа, которые жили втроем, приговаривал: «Проклятые черноголовые, длинноволосые калугеры зудят мне, гонят меня и покою мне не дают, из наследия моего древнего и давнего гонят меня». Все это слышали братия и терпели.

Спустя 2 года, как они поселились здесь, о. Иларион видел большой разлив воды по всему саду, вода стояла стеною на полтора аршина. Это видение было ночью. О. Иларион хотел выйти ночью, отворил стенную дверь и увидел большой разлив, посмотрел, выйти с порога нельзя. Он страшно испугался, начал черпать воду руками и умывать руки и лицо. Тогда у нас ночевало много богомольцев Воронежской и Харьковской губерний с детьми. Дочь одних, девица, вышла с другими на двор и увидела воду не бегущую, а стоящую глубоко на одном месте. Они очень перепугались, а братия их просила успокоиться, не делать ночью шума, чтобы не обеспокоить соседей. Они от испуга всю ночь не могли спать, утром пришли ко мне в Выдубецкий монастырь и все мне рассказали,

О. Иларион вытерпел там много горя, скорби, болезни, наготы и голоду. Никто не хотел верить, что на этом месте будет монастырь. Некоторые из братии Выдубецкого монастыря насмехались над нашей надеждой, говоря, что здесь будет монастырь, когда у них вырастут волосы на ладони. Когда о. Иларион впадал в скорби и терял веру в возможность построить монастырь, то повторял слова этих братии: «Когда у меня на ладони вырастут волосы, тогда будет здесь монастырь».

До поступления в Выдубецкий монастырь я жил в саду с о. Иларионом, мы вместе с ним работали, очищали сад от бурьяна, сажали деревья, поливали, посадили испанских вишен. Так я прожил в саду целое лето, потом о. архимандрит велел мне перейти в Выдубецкий монастырь. Когда мне было очень тяжело от ненависти и нападок братии, я уходил в сад и, глядя с грустью на это место, думал, как может быть здесь св. обитель. Иногда высказывал эти мысли и брату Иоанну, и он тоже не верил в возможность, что здесь будет монастырь. Я погружался в мрачные мысли; как здесь быть великому делу, когда у меня ничего нет и я ни к чему не годен, а тут постоянные нападки от врага и разные неприятности терплю. Приду, бывало, после обедни в сад, поставлю самовар, и с братом Иоанном пьем чай. Отворим окошко, а на столе приготовим пищу для соловьев: муравьиные яйца, сыр, который приносил для них брат Иоанн. Приготовив все, мы их зовем: солка, солка! А они прямо в окно летят, здесь же и запоют; они у нас в келлии были, как цыплята, смелые, ничего не боялись. И так было все года летом.

Потом я принял отставного солдата Гавриила, он жил с Иоанном в одной келлии. Жили они хорошо, берегли себя, внимали себе, ни с кем знакомства не имели. Сначала я жил в саду с ними. Не помню, в котором году начала прилетать к нам в сад необыкновенная птичка и садилась на груше, на самой верхушке, неподалеку от нашей келлии. Величиною она была с голубя, только перья у ней были разноцветные и необыкновенно красивые – блестящие. Она садилась, оборотясь к нам носиком, и пела очень приятно, усладительно. Сначала брат Иоанн ничего не говорил, ему приятно было ее пение, а потом начал гнать ее и пугать, но она нисколько испугу не поддавалась, сидела на одном месте и непрестанно пела. Цвет ее перьев часто менялся: грудь белая, синеватая, желтая, крылья зеленые, хвост белый, иногда голова красная, грудь желтая, крылья белые, спина зеленая, хвост голубой. К нам в сад никто не ходил, и мы никого здесь никогда не видели и об этой птице никому не говорили, так как это было видимое чудо Божие. Невозможно было постоянно сидеть и петь на одном и том же месте и не бояться ничего, не поддаваться ни малейшему страху. Видя дерзость брата Иоанна, я укорял его, но он мне отвечал, что она ему спать не дает. Она пела ровно 40 дней и 40 ночей. В последний раз она была вся совершенно белая, день был ясный, и она просто сияла. Ночь была лунная, а она вся белая сидела на дереве и сияла. При восходе солнца она слетела с дерева, несколько раз облетела все наше место кругом, остановилась в воздухе, как делают копчики, когда увидят добычу, три раза издала какие-то звуки и улетела. И больше мы ее никогда не видели. Тогда только брат Иоанн убедился, что это была необыкновенная птица и очень сожалел, что он ее пугал.

Когда я перешел в Киев из Белобережской пустыни, то мне и в голову не приходила мысль, что я могу быть строителем св. обители. Я обо всем случившемся со мною никому не говорил. Когда настало время совершиться назначенному Богом делу, является ко мне, в Греческий монастырь св. великомученицы Екатерины, в келлию, кременчугский купец Дмитрий Васильевич Таратуев и просит меня поехать с ним посмотреть место, которое он намеревался купить для себя, чтобы провести остаток жизни спокойно, не в шуме и треске городском. Я поехал с ним посмотреть дом и другие постройки. Большой фруктовый сад, места было много, около 30 десятин.

Приехав оттуда, говорю ему: «Место очень хорошее, но далеко от церкви Божией, ты слаб, болезненный, вдруг ослабеешь, надо тебя приготовить и напутствовать в оную вечную жизнь, церковь далеко – в случае непогоды как добраться до тебя? А всего лучше советую тебе причалить к церкви Божией поближе – в случае чего, здесь все. Прошу тебя поехать к Выдубецкому монастырю, там место недалеко в гору продается – спросите хозяина, и он продаст тебе его. Сколько запросит – не торгуйся, а отдай деньги».

Дмитрий Васильевич Таратуев поехал один, хозяина не видел, но соседи показали ему границы и где живет хозяйка. Приезжает оттуда ко мне и говорит, что место нашел, но место ему не понравилось, угрюмое, заросшее бурьяном. Я выслушал и говорю ему, что, насколько теперь это место не нравится, кажется грустным, настолько оно со временем будет многим приятно, весело, радостно, полезно, и я вас прошу купить его, так как оно очень нужно. И он, спаси его Господи, послушался и купил у хозяйки Марии Романовны Шушовой за 130 рублей.

Место это было заложено у купца Дейнеки. У нее сгорел домик, в котором она жила, но выстроить новый дом не имела средств. Она и заложила его за 80 руб., уже наросло 50 руб., и таким образом, место уже стоило 130 руб., а тот, кому было заложено место, ничего не хотел уступить. Все трое приехали ко мне в Греческий монастырь и спросили, согласен ли я. Я согласился на все. Тогда Дмитрий Васильевич поспросил у меня бумаги написать условие. Я поднял клеенку и увидел под клеенкой деньги. Я отдал их Дмитрию Васильевичу и говорю: «Заплатите за место». Он не хотел брать, но я ему велел все отдать. Когда он сосчитал, то там оказалось 160 руб. Я дал бумагу написать условие. Все было сделано, и они уехали от меня. Оставшись один в келлии, я думал, кто бы мог положить мне деньги под клеенку, я не клал.

Дмитрий Васильевич заболел и перевел купчую крепость на Григория Петровича Полывая, 1-й гильдии купца Таврической губернии. Тут начались разные интриги, доносы на меня. Начали уговаривать хозяйку отдать деньги назад за место, а место отобрать. Ей уже давали 160 руб., 2000 и даже 5000 руб., но она отвечала: «Я вижу, что это все бесовское, так как когда я терпела нужду, то никто не являлся выручать меня из беды, а когда я получила больше, чем ожидала, то и являются новые покупатели, а потому не решусь ни на что».

Вскоре по возвращении брата Илариона начал строиться двухэтажный деревянный дом, и в этом доме – церковь во имя Живоначальной Троицы. Иконостас делали в Петербурге из красного кипариса; Св. Престол и Жертвенник из такого же дерева, св. иконы писаны в г. Туле известным художником Василием Васильевичем Чумаковым. По разрешению Св. Синода и Владыки Арсения, митрополита Киевского, было назначено освящение Св. Престола. Освящал архимандрит Выдубецкого монастыря Вениамин с 4 иеромонахами и иеродиаконами 4 мая 1864 года. Священный Синод указал и определил жить мне в саду и служить в церкви. Княгиня Васильчикова определила 10000 рублей на содержание церкви, и на эту сумму должны быть наняты клирошане.

По внушению Божию Филарет, митрополит Московский понудил княгиню Екатерину Алексеевну Васильчикову хлопотать о разрешении монастырей, и по настоянию его положеного учредить на месте сем общежительный мужской монастырь во имя Живоначальной Троицы. Княгиня Васильчикова часть своего имения Гусенцы Полтавской губернии Переяславского уезда отдала на монастырь и сделала дарственную. Представила блаженной памяти Императору Александру Николаевичу прошение от себя и документы о земле на обеспечение будущих иноков, о разрешении учредить мужской общежительный монастырь для вновь поступающей в него братии из мира только, но никак не из других монастырей.

Государь, получив от нее прошение, поехал к митрополиту Киевскому Арсению и говорит ему с удивлением: «Княгиня Васильчикова подала мне прошение об учреждении монастыря в городе Киеве на Зверинце. Я удивляюсь, что это с ней? Прежде она была против этого, а теперь сама ходатайствует об открытии монастыря». Владыко митрополит говорит: «Я думаю, что нет надобности еще открывать монастырь, так как там и так довольно». Государь, поговорив с Владыкой, поехал к себе во дворец. Однако мысль об открытии св. обители не оставляла государя. Дома он разговаривал об этом деле с великим князем Константином Николаевичем и государыней. К обеду государь нарочно пригласил обер-прокурора Св. Синода графа Толстого, министра двора Аллерберга, здесь же присутствовали великие князья: Константин Николаевич, Николай Николаевич, Михаил Николаевич и другие. Митрополит Арсений, княгиня Васильчикова и Строгановы. За обедом государь завел речь о желании княгини учредить в Киеве на Зверинце мужской монастырь. Государь от всех требовал мнения. Некоторые соглашались с желанием княгини, некоторые находили монастырь ненужным. Особенно против открытия монастыря восставал граф Аллерберг. Владыко Арсений поддерживал мнение Аллерберга, Государь и великие князья держали сторону Васильчиковой. Выйдя из-за стола, подняли серьезный спор о монастыре, монахах.

Государь рассердился, надел шинель и пошел прогуляться в сад. Там было совершено покушение на его жизнь, злоумышленник сделал выстрел в него из пистолета, но Господь Бог сохранил его целым и невредимым, пуля пролетела мимо него. Тогда государь, видя такое неисповедимое милосердие Божие и Божией Матери в спасении его жизни, пошел в Казанский Собор и отслужил благодарственный молебен Господу Богу и Божией Матери за спасение своей жизни и, возвратившись пешком из Собора, государь зарыдал.

Долго плакал государь; домашние и свита присутствовали здесь. Успокоившись немного, он говорит: «А что, господа, монастыря не надо? А я верю, что Господь Бог и Божия Матерь спасли мою жизнь молитвами того монастыря». Все молчали. Тогда государь пошел в кабинет, вынес прошение княгини и при всех написал: «Утверждаю и разрешаю вновь устроиться в гор. Киеве на Зверинце Свято-Троицкому общежительному монастырю на правах и началах древних святых обителей со скитом, где иноки по их усмотрению изберут место устроить скит для схимников, отшельников и совершенных безмолвников. Этот монастырь утверждается образцовым и на будущее время для всех монастырей. При этом монастыре учреждаются и благотворительные заведения: училище для сирот и полусирот, больница для братии и странных пришельцев и странноприимный дом. Для странных должен быть дан покой и пища от монастыря».

Все как оглушенные стояли, и стыднее всех было Аллербергу и подобным ему. Государь тут же повелел пригласить княгиню Васильчикову и соизволил при всех сказать: «Я вижу Промысл Божий, и молитвы нового монастыря спасли меня от смерти и Россию от страшного потрясения». И вручил ей подписанное прошение, добавив: «Если что нужно будет от меня – я все сделаю». Потом поехал к митрополиту Арсению и все пересказал ему о чудесном спасении жизни своей и о монастыре.

Это было в 1866 году 5 апреля, а 6 апреля мы получили телеграмму от обер-прокурора графа Толстого об учреждении монастыря. Вся братия, собранная Богом на месте сем, должна следовать, исполнять и хранить словеса Господа Иисуса Христа, Спасителя и Учителя нашего. «Взалкахся бо, и даете Ми ясти; возжадахся, и напоисте Мя; странен бех, и введосте Мене». О детях же, приведенных к Иисусу Христу, возложив на них руки Божественные Свои, Он сказал: «Таковых есть Царствие Небесное». Во имя Отца и Сына и Святаго Духа учреждается сия святая обитель, и все при ней благотворительные учреждения со скитом для спасающихся, возлюбивших истинно Господа и всех себя предавших Ему во славу Божию и в вечное спасение, для всех жаждущих спасения. На таких мыслях, желаниях и непрестанной ревности, любви к Богу и ближнему, во отраду и вечное спасение, благодатию Божиею и милостию Всесвятыя Владычицы Богородицы и помощию основался монастырь.

Владыко митрополит Арсений и княгиня Васильчикова изволили прибыть ко мне и вручили мне все бумаги государя и Св. Синода – планы местности монастыря и земли и план Гусинского имения. Сам Владыко митрополит был здесь и все подробно нам пересказал и сказал: «Я сам видел неисповедимую силу указания и благодать на начало сего св. дела; Сам Господь Бог восхотел всему этому быть. Я видел и уверился, что во всем Его святая воля».

Владыко много помогал в устройстве монастыря, учил всему, что мы не знали, и всегда особое внимание и попечение оказывал св. обители. Ныне благодатию Божией святая обитель устроена. Церковь устроена в доме, и через коридор две братские келлии внизу. Рядом с этим корпусом – две братские келлии, которые были опаляемы и остались невредимы, и теперь стоят на том же месте, та же самая и крыша. (В 1912–1915 гг. разобрана). На том месте, где благоизволила стоять Св. Владычица, поставлен крест (и в 1910 г. сделана часовня). Земли под монастырем около 30 десятин. Эта земля приобретена у жителей по 500 руб. десятина. Все деньги на покупку земли собственные – братские, нажитые ими в миру. Потом дачи: первая по Житомирскому шоссе – две усадьбы, купленные у чиновников Крыжановских 8 десятин, два дома, сады и постройки за 12600 рублей. Вторая дача, бывшая князя Васильчикова, куплена за 25000 рублей: 60 десятин, роща, сад, 5 прудов рыбных, трехэтажный дом и другие постройки-сараи и фермы для птиц. Два корпуса больших, прачечная для стирки братского белья, бассейн для разных птиц – черных лебедей, белых лебедей, журавлей особой породы, диких уток, которые несколько лет живут и плодятся здесь. Приплод раздаем, а старых оставляем. Лебедей никому не даем, они живут стадами. Там есть дубовая роща (лес), липы, березы, осины, граб. Кое-где попадается сосна. Рыбы в прудах много: караси, лини, карпы. Есть пчельник 500 колод. Слава Богу, все идет хорошо. В Гусинцах есть лес, лоза, озера, протекает недалеко река Днепр, луга, сенокос. В озерах много рыбы, раков, есть и земля для посева хлеба. Всей земли, купленной у княгини, около 6000 десятин, стоит 15000 руб. С разрешения Св. Синода часть леса продана на сруб. На вырученные от продажи леса деньги куплено 1000 десятин земли в Киевской губернии Уманского уезда. Земля очень хорошая, чернозем – удобная для посева пшеницы и других злаков. Слава Богу, все есть для святой обители и пшеница для просфор.

В 1883 году 9 января, в среду, собрал я всю братию во святую соборную церковь на молитву всенощного бдения и велел звонить в великий звон колокола, и были все в храме Господнем в молитве Божией до конца Богослужения.

Сон. 1883 г. с 21 на 22 января, под вторник, к утру; видение сна таково:

Взяв (снится мне) с собою иеромонаха Варлаама, мы пошли с ним в путь. Шли долго чудным лесом, потом садом, где росли различных пород фруктовые деревья, по земле расстилалась зеленая трава, точно чудный ковер, украшенный разного рода цветами. Место ровное и красивое, и все кверху, кверху ход в нем. Пройдя довольно путь, входим во двор, очень просторный, обставленный. Внутри двора многое множество различного рода людей и воинов. Все находятся в стоячем состоянии и в очень благоговейном молчании и глубокой тишине, как будто чего-то ожидают. Мы же с о. Варлаамом смело приступили ко входу дверей дома, и никто ничего нам не говорил, и мы, сотворив молитву: «Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас», отворили дверь и вошли в дом.

Видим в передней комнате стоящих слуг, воинов в крайнем благоговейном молчании, охраняющих почившего спящего Царя, Господа Иисуса Христа. Мы все вошли потихоньку внутрь великой просторной палаты, украшенной очень дивно, и, помолившись ко образу, стоящему в углу высоко, с крестным знамением стали.

И вот видим, что в палате оной поодаль, в стороне, стоят только три человека. Один – роста среднего, небольшого, волосы головы его седые. Второй – немного моложе, роста повыше, волосы головы его темно-русые, такого же цвета и борода длинная клином. Третий – тоже молодой, имеющий лицо светлое, волосы головы его светло-русые. Стоят посреди палаты молча. Вижу лежащего Господа Иисуса, обвитого белым тонким холстом (сшитым), и Он покрыт, лежит лицом кверху. Руки Его – десная Имже положена на глаза Его – рукою Его покрыты глаза Его, Голова Его открыта. Волосы Его лежат до плеч по обе стороны головы, и только что снят терновый венец с головы Его, которым венчал Его еврейский народ. Царапины и раны на челе Его, ушах и всей голове Его, волосы головные окровавлены и лежат не в порядке.

Я же, видя, что лежит мертвый, аки спит, зело уязвися сердцем моим, болезнею горькою, и горесть души моея бысть зело великая, и едва не умер я от тяжкой скорби души и сердца моего по Господе Бозе моем. Горькие изливал я слезы, и ужас поражал меня от виденного, волею предавшего Себя на лютую страсть мучения и лютою смертию невинно пострадавшего и умершего за всех нас.

В такой горькой скорби моей не вем, как я, окаянный, дерзнул приступить к Лежащему на земле Мертвецу Господу Иисусу Христу, с правой Его стороны стал я на колени мои и начал горько рыдать и слезы мои изливать к Нему, лежащему Мертвецу, и говорить: «Господи Боже мой, Творче мой Вселюбезнейший и Сладчайший Женише мой, Сокровище вечное души моей: Ты жизнь, дыхание мое, надежда моя всеизвестнейшая, покой вечный и славный спасения моего, сокровище неоцененное моего счастья, судьбы и жезл старости моей, вечная слава и отрада моя; горько мне видеть Тебя, всего уязвленнаго и обезображеннаго, Тебя, тако горько поругана и умерша горько; Тебя, на Кресте гвоздями пригвождена, раны лютые претерпевшаго, да еще умершего Тебя от воина копием в ребро Твое прободеннаго.

О горько, горько мне видеть Тебя, тако пострадавшаго. Солнце лучи света своего сокры, луна в кровь преложися, земля не стерпе страдания Твоего, Владыко Господи, потрясеся, камене распадеся, и мертвецы от ужаса и страха велика, гробы своя оставлеша, радостно и с веселием явившася на землю воскресшими из мертвых живыми, дыша, ликуя и проповедуя Твое, Владыко, неисповедимое величие власти и державу Твою, Господи Боже всех, Творче и Зиждителю, даже мене грешнаго удостоил и привел видеть Тя, пострадавша и умерша. О, Владыко мой Всевожделеннейший, Благоутробнейший, Источниче благости и любви к роду человечу, и что Ти возда ныне непокоривый и жестокосердый, лживый и прелюбодейный род еврейский. Како Тя завистию своею угрызе, и како Тя во гроб заключи – Сущаго Тя Истинного Живота Источника жизни, и се – един и обнажен еси лежа, аки спяй. Горька участь постиже Тя, душе моя, видя Создателя своего и Творца и всех Зиждителя, всеми оставленнаго, лежащаго нага и непокровенна на земли ныне.

О, Боголюбцы! Приидите со мною вся, да плачемся горько, омыем Его слезами нашими ныне, уже теперь суща мертвеца, Его же еще жива суща пришедши блудница слезами своими нозе умы – умы слезами горькими, и власы своими отре, и миро богатое излия, ныне же Той мертв видим есть. Что бысть? Господи мой Творче, Содетелю мой. Света умнаго Тя ныне зрю, и что Ти бысть? Ты Ангелов хваление, Херувимов и страшных Серафимов слава, Ты еси всех Ангелов Творец, и чин Ангельский устроивый пети Тя и славословити Тебя всегда немолчно: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф, и славы Твоея полны суть небеса! Соделал еси небо небесе, Тебе же, Господи, и Престол Твой, Боже, во век века. Из ничего вся приведый: землю Ты повесил и основал еси на водах, и бездны работают Тебе, и утвердил еси недвижиму во век века. Солнце освещати и согревати землю положил еси на тверди небесной; луну – светило великое – светити землю в нощи, и звезды положил еси на тверди небесной, и украсил еси небо сими. Громы, молнии и ветры к дыханию устроил еси. Человека от земли создал еси, ввел еси его в рай пищи сладости и славы безсмертной, украсил еси его образом Своим, соделав его царя и властелина того показал еси, землю со всеми тварями сотворенными Тобою, Всеблагий Владыко, вдал ему служити. Завистию же всезлобнаго змия диавола-искусителя, своею же неопытностию прельстившагося, приявшего совет лукавый и повинувся, ниспаде безсмертныя сладости рая, и в землю взят бысть.

Владыко Человеколюбче, паки движимый благостию любве Твоея к делу Пречистых рук Твоих, восхотел еси помиловать создание Твое, многие силы показал и сотворил еси. Ноя с сотворенными от всемирного потопа цела сохранил еси, и потом паки не оставляя от посещения Твоего, разнообразно посещая созданнаго Тобою человека явлением Твоим, даже до праотца Авраама, сына его Исаака и паки Иакова, от века борца, сух путь моря Чермнаго соделал еси и провел еси сыны Израилевы сквозь воду по суху. Избавил еси люди Твоя, чудотворя жезлом Моисея, угодника Твоего, и освободил еси род еврейский от лица фараона и всея работы египетския, водя сонм людей столпом облачным и столпом огненным, подая им пищу, снедь-манну с небесе посылал еси им; воду из камени даровал еси, напоил люди Твоя, жаждущие в земли безводней. Закон письменный начертав на скрыжалех каменных, Моисею, рабу Твоему, вручил я еси. Но зде небрегше благодеяния Твоя, не радише о всех Твоих благодетельных, и вся чудеса Твоя явленная им, памятствовавше, отвратишася ко изваянному из злата тельцу, поклонишася ему и пожроша ему истуканному. И паки, Владыко Господи, долготерпя оных, хотя наздати я, пророки посылал еси в коемждо род их, силы и чудесы в них творя, приводя в познание Тебе, Истинного Бога.

Но увы! Окамененных и ожесточенных сердец гордых и непокоривых иудей как возможно соделати благопокорными и благопослушливыми делам Божиим, как устроити их благопотребны сосуды в служение Тебе, Господу Богови своему, от Негоже суть, и движутся кий успех. Егда же прииде исполнение времен, еже глаголал еси святыми мужами, пророки Твоими се прийти восхотел еси сокрушить и разрушити Собою Самем, Всесладчайший Владыко мой Господи Иисусе Христе, власть сатаны. Благоизволил еси премудрым советом Твоим снити на землю и образ дати Тобою всем и во всем и усоветовал умудритися и скрыта себе от сквернаго, злоковарного борца диавола. Ты, Господи Всеблагий и Человеколюбивый Владыко, Творче мой, приял еси на Себе мою гнусную и тленную плоть и оделся еси ею. Снисшел еси во утробу девичу и вселился еси весь в Ту Девицу-Сосуд, Тобою Богом избранный, Иже от века святыми праотцы и пророки Твоими Предвозвещенную и пророкованную Деву, Чистую Богоотроковицу, Неискусомужнюю, священный Сосуд и Благоуханный Чертог Славы и Вместилище Невместимого Тебе, Слове Божий. Ибо из Нея же прошед, быв человек, осьмодневен обрезан был еси, якоже Сам восхотел еси. В Рождестве Твоем избрав покоищу Твоему вертеп, имеяй Престол небо и слуги Твоя, лики Ангельския, со Отцем присно седай на Престоле на небеси, и от Херувимов и страшных Серафимов, и от всех воинств небесных восхваляемый, и от всех святых поклоняемый и славословимый присно со Отцем и Святым Твоим Духом. Ныне же на земле Младенец зрим есть.

О, ужасное чудо. Бог Сый Младенчествует плотию человека ради, Иже Вседержавною рукою содела первозданного Адама – мы же рождение его есьмы. Паки мой грех во Иордане реце Своею Пречистою Нескверною и Божественною плотию в воде Иорданстей омывает и очищает всего меня, всего бо мира Ты еси очищение, Боже мой, Ведче мой Господи, и никогда престал еси творя и чудодействуя, совершая, приводяще в познание Тебя Истинного Бога, показуя Тобою Отца, Тобою вся творя, уча, уверяя силою чудес, еже любити в Тебе Самом, Бога суща и сопребывающа купно Всесвятаго Духа Животворяща Всеблагаго.

Что же бысть, как бысть род еврейский... Увы! ослепе злоба их во окаменении и ожесточении сердец своих; завистию дыша и завистию изжигаяся, емше, Тя, Владыко, смерти Тя предаша, волею бо Твоею благоизволил еси, ако на сие и пришел еси во плоти, да искупиши Тобою Самим мир весь от смерти, и ада, и от порабощения диавола рода человеча, и всесовершенное спасение даруеши человеку искуплением Твоим, Господи Боже мой. В руце нечестивых и грешных человек-мучителей вдал еси Себя. И что же Тя ныне вижу, Светодателю Господи мой, Женише мой, Сладосте и Радосте моя, Света Умнаго Солнце, с древа крестнаго Тя снята, положена и лежащаго на земли; вижду нага, уязвленна, раны окровавлены, руце Твои и нозе имуща страшныя и великия язвы от гвоздей, и ребро Твое, великим копием прободенное, – в язве оной видны и внутренняя Твоя.

О, Владыко мой, даждь мне источник слез, да омыю кровию обагренное Всебожественное Живоносное Тело Твое, ведче мой и Творче мой, Надеждо спасения моего всеизвестнейшая. Приидите со мною вси верные Богу человецы, да излием слезы плачущися горько, Сей Бог наш, за нас и за грехи наша пострада. Боже мой, Боже мой! Не хощу жити без Тебя – вижду бо Тя Животодавца лежаща, ужаса исполнена, обогрена всего кровию Своею, долу лежаща мертва зрима. Душе моя, убогая душе моя, что принесеши Ему твоя. Его суть вся, ты и сама еси вся Его. Где ныне псалтири и песни, да принесу и воспою Тебе, Всесладчайший мой Господи Иисусе Христе, Женише мой Вселюбезнейший. Како обрящу покой, Тебе Бога моего вижду ныне лежаща спяща, аки мертва суща. Горестию грешныя души моея воспеваю снитие Твое на землю, приемшаго Тя тленную плоть мою и мене его обожившаго. Величаю благость долготерпения Твоего, поклоняюсь Живоносным страстям страдания Твоего, да мя избавиши от рабства и мучителя врага рода человеча, песнославлю и славословлю погребение Твое, Всеблагий Владыко».

И так аз все сие горько рыдая и слезы точа к Самому Божественному Телу Его, на коленях моих стоя, видя жалостно вся язвы Его, прикоснухся моею рукою Его руки Божественныя, лежащия на очах Его. Взял руку Его Божественную, поглаждал оную моею рукою, а рука Господня была суха, мертва и холодна. Когда я начал моею рукою обогревать оную, по времени начала быть теплее, и в ней явилась жизнь. Тогда я в радости начал огревать, целовать и слезами моими омывать кровь на ней. И вот Сам Владыко Господь Вседержитель аки от сна возбудился и воста.

Какой радости и слез исполнился я – изрещи не могу! Пал к Пречистым ногам Его, прося прощения мне, нарушившему покой сна Его. Он же воззрел на меня милостиво и Боголюбиво, глагола ко мне: «Не бойся! Я твой есмь, и твоя вся Моя и предо Мною есть», И быв во ужасе совершенно, трепеща перед Ним и видя одеяна Его во одежду воинскую, припал к Нему, моля Его благость, да укрепит мя и утвердит мя быть с Ним во веки неразлучно. «Господи, не ищу от Тебе иметь мне славы дарованной и ничего совершенно не требую, только да буду с Тобою во веки. Господи Боже мой Сердцевидче, веси моя сокровенная, яко люблю Тебя и любве ради моей к Тебе желаю быть с Тобою. Ты, Господи, во мне, аще и грешен есмь – желаю быть в Тебе. Не молю Тебя, да исполниши мя Твоих Божественных благодатных даров и сил, но одно прошу: да буду с Тобою всегда во веки, и довлеет мне ко утешению и спасению моему от Тебя, Господи Боже мой!» И вижу, ако соблаговоли Господь на желание сердца и души моея, тогда я приложил и сие: «Прости мя, Владыко Всесвятый Царю. Аще моя тайная повем Тебе – известно вем, яко вся сокровенная пред очима Твоима, Владыко, явлена есть. Обаче реку грех от юности моея.

Не сохранил Тобою, Богом, данныя одежды моея – данные при святом Крещении моем, и не сохранил в непорочности пути священных заповедей Твоих, и не совершил Всесвященныя воли Твоея, и не всегда был готов следовать советам Твоим, но более всего руководим был от шуиих, и умышления лукавая и пути неправды быша во мне всегда, и более и более в них быв, обладаем был от них; совета лукавого держался, и погружел был едва, едва ли не всегда. Тебя, Господа Бога моего, люблю, а от злых моих не отступаю, всегда оные творю с радостию и о сем николиже печалуяся. Ныне, Владыко мой, Господи Боже, всего себя зрю недостойна милости Твоея ко мне, гнусному и мерзостному. Како могу Тобою вчинен быти в число избранных Твоих, благоугодивших Тебе, – Твоих верных рабов. Сего ради молю Тя, Всеблагий Владыко, всего себя недостойна зрю и в оных быти никак не могу. Далече бо пути моя от путей Твоих, и оных святых мужей чужд пути их есмь. Но молю Тя, хотя в самых последнейших помилованных Тобою, мя последнейшего вчини и быти с Тобою не отлучи, да зижду Тя, аще далече стоя в последнейших Света Умнаго Лица Твоего зрети сподоблюся и насладитися лица зрения Твоего, иже видя довлеет мне неизглаголанная радость и веселие всего живота и спасения моего».

И вижу я: соблаговоли милостивый Господь Сил, Господь в крепости внять молитве и желанию сердца моего, рек: «Будет ти, якоже хощеши». И я, слыша из Пречистых уст Его исшедшее слово, рек: «Аминь». После сего я продолжал: «Се Господи Боже мой рекл о себе самем и о всех моих, иже вся и вся Твоя суть, и благо суть пред очима Твоима. Владыко мой Господи, паки молю Тя: потерпи на мя и не вмени, Боже мой, в безумие и дерзость мною произносимое к Тебе моление и молитву убогую мою. Господи Боже мой, постави всесвятое имя Твое в страх святый Твой всей вселенной, даждь мир Твой мирови Твоему- земнородным всем, открый очи их, да приимет Духа жизни и закон Твой святый; положи в уме помышления их, еже взыскати Тя Бога жива, дабы быть приятными в храме живота, в храме жилища Святаго Твоего, да внидут во дворы святыни селения храма святаго Твоего, и да восхвалят Тя Бога жива во веки веков. Храм святый Твой – есть истинно дивен, и святыня храма святаго Твоего, пребываяй бо в нем – свят есть, и дивны воистину помазанная Твоя, иже бо сердце их в руце Твоей есть. Писано бо в Законе, от Тебе исшедшем: «Сердце, рече, Царево в руце Божией есть». Тако да будет пред очима Твоима, пред Тобою, и возвеселиши их радостию с лицем Твоим. Собери и собери расточенныя, Владыко, собери оные, вся да едино будут в Тебе, и Ты в них». Сия и она многа глаголах ко Господу Богу моему.

Мужие, стоящие три оны, умильно зрят и вся сия слышат с великим благоговением и молчанием. Един от старец взял за руку отца Варлаама и, отведя его в другую палату, затворив за собою дверь. Старец начал там вопрошать обо мне: «Удивляюсь твоему иноку-старцу, пришедшему с тобою, как вся по ряду и истинно изъясни, и слово его подвиже на милость и благость Многоблагоутробнаго Владыку, Господа Бога Вседержителя, яко и в последних временах рода человеческаго, тако вся истинно и праведно изложи пред лицем и очима Бога Отца веков. И когда я вся уже изложил пред лицем Бога Вседержителя, паки продолжал: «Еще реку Ти, Господи, Церковь Твою Святую, юже стяжал честною Твоею Кровию, целу соблюди во век века. Архиереи Твои силою свыше укрепи и умудри, огради и сохрани незыблемы; волны врага на них и на Церковь Твою Святую укроти и в тишину сотвори. И что бысть злосмрадное учение нечестивых. Разлияся по лицу земли, и иных многих в оном погрузи; не сыны ли суть погибельны, яко глаголет о них Дух Святый».

И рече ко мне Господь: «Пожди мало и узришь, от кого сия суть». И видех, яко перстом показа Своим: скаредный, гнусный змий лютый искони враг, из пропасти злосмрадные исходя, гордяся и хваляся рече ко мне: «Кого виниши? Се учение мое, в сладость мя послушаша и с радостию сладостно текут, ихже поучаю вслед мене идти, и ты не твори помехи им, зане люблю их, и тии мя любят, и вся хотения, повеленная мною им, радостно творят, и аз веселюся о них, и се прибыток мне есть». Владыко Господь Вседержитель говорит ко мне: «Не скорби, понеже се есть искушение верных овцы Моя слушают гласа Моего, и любящия Мя Мною возлюблены, и Отец Мой возлюби их, и ни един от них пасти имать, но овцы Моя во ограде Моей суть, и имуть пажити обильны, имуть бо вечеряти со Мною в день брака, яко речеся, Агнча – на вечери Моей. Аминь. Истинно реку ти: вижду бо скорбь твою по братии твоей – сиречь о всех земнородних под небесем».

И о всех сих и о многих глаголах пред Господом Богом моим, стоя пред Ним на ногах моих, и прямо в Лице Его вся приводих, и внятно послушавша мя, и усвой вся говоренная Ему мною – не престая от слез моих – быти и совершитися вся во время свое; держа Своею десницею грешную десную руку мою, утешая мя, много и много слов утешения подая в сердце и душу мою, и еще беседуя Господеви моему, не видех ктому моего спутника иеромонаха о. Варлаама. И все время горько слезы мои изливая болезнею жалости и скорби о земнородних и христолюбцах, и иных по братии моей, и в печали горести слез проснулся я уже около 7 часов утра, и постель моя омочена вся от слез моих бывших. И бывше уже пришед в себя, и тогда слез источник был из очей моих.

Сие бысть видение оно мне не от размышления моего или иного чего, а тако прииде и погрузи мя великий сон сей, да имею, яко к наказанию и исправлению моему житию и дел моих, да делаю, живу и охраняю вся во славу Божию и общему благу и спасению моему. Аминь.

Я был в келлии днем часов в 12 или в час пополудни и занялся пересматриванием бумаг и святых книг. Я был один. Слышу, кто-то ясно творит молитву и идет ко мне. Подойдя близко, говорит: «Благослови, отче, спасайся, отче». Я думал, что кто-нибудь пришел из нашей братии, не оглядываюсь, делаю свое дело. Потом оглянулся и увидел благовидных и светолепных старцев. Мне стало совестно, что я не встретил их, и говорю: «Простите, батюшки, и вы, святии отцы, что я так невежливо к вашей святыни обратился, я полагал, что кто-нибудь пришел из нашей братии. Прошу вас о Господе сесть и благословить мое недостоинство». Они изволили сесть. Я их спрашиваю: «Откуда вас Бог принес посетить св. места, да еще благоизволили и до нас грешных прийти». Старший старец седовласый, с седою бородою, роста среднего, в св. схиме и мантии, говорит ласково и кротко: «Я пришел к тебе, отче, со учениками-иноками, поговорить с тобою. Сколько ты трудишься, работаешь, а ко мне ни разу не зашел, ни за чем ко мне не обращаешься, а у меня тоже обитель во имя Св. Живоначальной Троицы».

Я ему говорю: «Простите меня, батюшка, к кому я могу обратиться, да и смею ли обратиться, такой маленький, скудоумный невежда и ничтожный человек. Осмелюсь ли, могу ли это сделать; крайность и невежество мое не дозволяет мне кого-нибудь беспокоить. Слов связных не имею, да и не могу совершенно ни пред кем произнести, а то я осмелился бы Богоугодных отцев и Боголюбивых мужей беспокоить. И ныне, батюшка, отче святый, простите меня Бога ради, и как видите меня, что не от гордости моей, а от невежества и ничтожества моего не смел и не смею кого беспокоить».

И говорит старший: «Я давно все ожидал тебя, что ты обратишься ко мне за каким-нибудь советом или вопросом, и радостно на все твое дело смотрел, и с любовью по Бозе утешался, и ныне твое молчание побудило меня к тебе прийти, видеть тебя и высказать тебе все, что есть во мне пред Богом. По Бозе любовь понудила меня и моих со мною прийти навестить тебя и поговорить с тобою обо всем. Скажу тебе, что ты делаешь и терпишь все, что я на себе испытал, на деле прошел, и Господь Бог и Всесвятая Владычица помогли, вразумили и утешили меня, и Господь Бог, Его милостию и помощию все сотворил, и мне Свое неисповедимое милосердие показал.

Знаешь ли ты, отче, дело мое, как и твое, не легкое. Ты когда-нибудь читал повести мои? Все это, батюшка, дела Божии и святые, не легко совершаются. Я к тебе и пришел Божиим благословением, навестить тебя; не скучай, нас Бог избрал орудием дела Его, и все делание есть Его, а мы исполнители всех предначертаний Его. Теперь я вижу и понимаю, что тогда было со мною; много труда и скорби перенес я и сотрудники мои. Нелегко было и им со мною; через меня укоризны, труды, хулы и поношения терпели и все благоразумно терпели и любовию о Бозе покрывали. Мы служим бревном в очах некоторых людей и являемся очень странными пред очами их. Нашим делом мы ожесточаем их сердца, оно их приводит в ярость и раздражение, тучей темною является им. Заметил ли ты все это, отче? Я все это на себе испытал, и ученики мои все это испытали – просили, и Бог утешил. Писано: храни незлобие и виждь правоту – и паки: Господи, остави им, не постави во грех, не ведают бо, что творят. Вот что мы должны делать. Слышишь, отче, я тебя предупреждаю, что тебе нужно – ты всегда ко мне смело обращайся, я всегда готов тебе любве ради Бога служить».

«Простите, батюшка, верите ли вы мне, никак не соберусь с духом высказать мысль мою в минуты тяжкие мне, да кто обратил внимание на скорбь мою, только посмеются надо мною. Я всегда прибегаю в тяжелые минуты к Господу Богу, Матери Божией и всем святым. И так, слава Богу, препровождаю дни делания моего пред очима Божиими, и Господь Бог, Матерь Божия и все святые дивно покрывают, помогают, утешают меня и всех со мною. Осмелюсь, батюшка, хлеба-соли нашей братской и вас, свв. отцы, покушать, любве ради к Богу. Я сейчас велю поставить самовар, чайку попить; а потом и закусить; когда изволите, я скажу конюху отвезти вас, куда изволите указать. «Нет, отче, успокойся, мы пешие пришли к вам, так и пойдем обратно». – «А где же вы остановились – во св. Лавре или в монастыре св. великомученицы Варвары?» – «Нет, мы в Лавре. Еще тебя, отче, предварю: к св. обители многие придут, возжелают посвятить жизнь свою Господеви – не отрицай, усматривай, но не отвращай, Сам Господь Бог предизбрал и призвал их, а Дух Святый их не оставляет и вводит во св. обитель сию. Так было у меня и ныне есть, хотя меньше, но есть, и никого же из них не оставляй и не предоставляй самим себе, но руководителю-старцу их поручай, да навыкнут любити Господа Бога и благоугождати Ему. Те, которые проходят в смирении и усердно свое святое послушание, приидут в меру совершенства их от Господа Бога, и ты похвалу имети будешь за них».

Я говорю им: «Простите меня, свв. отцы, из какой вы св. обители? Из Оптиной пустыни или из иной какой?» Старец улыбнулся весело и говорит: «Из Радонежа мы, радонежские. Мы все оттуда. Там есть св. обитель Св. Живоначальной Троицы». – «Давно ли, отцы святии, вы там живете и какое там ваше святое послушание?» – «Игумен, отче». – «Как ваше св. имя?» – «Сергий. Я тебе о себе все уже сказал, как я трудился милосердием Божиим, и тебе желаем успеха в трудах. И еще пришел сказать тебе, чтобы в церкви не спешили читать и петь и все службы совершали бы неспешно, со вниманием, о сем бо клятву Господню наносят на себе. Я Сергий Радонежский, а сии суть мои ученики».

И помолившись все к св. иконам, по три поклона земных положили, крестились очень верно и благоговейно и говорят, обращаясь ко мне: «Обращайся ко мне со всем, что тебе нужно, я всегда по Бозе помогу тебе». И пошли в двери келлии. Я вспомнил дать им по св. просфоре, но их уже не было, не нагнал их и за порогом келлии.

Не могу умолчать и предать забвению сии неисповедимые и несказанные благости и милости Многомилостивого Господа Бога Спаса нашего Иисуса Христа и Всесвятой Владычицы и теплейшей Хранительницы, Заступницы и Покровительницы верных Господеви своему человеков, любящих Бога, наблюдающих за собою и ограждающих себя от наветов врага-диавола и искусителя сатаны.

Было это так: вечером, по окончании в большой церкви Богослужения, только не помню, какого года, вся братия старшая, средняя и младшая уже по совершении всех своих келейных правил пребывали в своих келлиях, а также и я в своей келлии был один и хотел было уже ложиться на постель спать. Вдруг приходит сторож-послушник Кондрат, который после того вскоре скончался, творит молитву. Я отвечал: «Аминь» – и отворил ему дверь. Он, весь дрожа от ужаса, трепетно-прерывистым голосом говорит мне: «Св. Владычица Богородица со св. Иоанном Крестителем послали меня Вам сказать, чтобы Вы шли к Ним туда, Они ожидают Вас внизу, около церкви».

Услышав это, и по мне пошел мороз, страх, но и бодрость. Я наскоро оделся в подрясник, спальню (т. е. шапку) надел, поскорее прочитал «Достойно есть...» до конца, поклон. Слава, и ныне, Господи помилуй. трижды. Поклон. Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй нас. Поклон. Господи, благослови, и пошел поскорее вниз по ступенькам.

Прихожу и вижу: Стоит Владычица Всесвятая Богородица и святый Великий Господень Предтеча Креститель Иоанн. Владычица зовет меня: «Иди, не бойся и не ужасайся, мир тебе и благодать от Господа Бога Сына Моего. Здрав буди и спасайся, да совершается Богом в тебе и во всей Богом Духом Святым собранной собратий, и живущей с тобою, и да почиет на тебе, также и на них всех Его Божественная Благодать, и да пребудет всегда, ныне и во веки». И говорит ко мне Предтеча: «Говори: Аминь». И говорит милостиво Владычица: «Я пришла посетить св. обитель и всю братию, с тобою живущую». Я поклонился Владычице до земли, так же, как поклонился, когда к Ней пришел сначала, и ставши на колени, просил, да благоизволит милостиво посетить и воззреть на всех и на вся и милостиво всех благословить, и меня грешного с ними. «Ты помниши, что я только ныне к вам пришла? Не тако есть, и только Я Себя показала вам пятый раз, Скажу тебе, что Я всегда, каждую субботу, во время акафиста Моего Мне, всегда бываю и всех в св. обители посещаю; всю братию старшую и юную, все келлии обхожу, в каждой бываю и радостно всех приветствую, и душа Моя веселится о них и о пребывании оных пред Богом».

Войдя в церковь малую, во св. Алтарь, Владычица поклонилась и приложилась ко Святому Престолу, также к Св. Евангелию и Св. Кресту Господню. Потом св. Иоанн Креститель также приложился.

И, выйдя из св. церкви, изволили посетить келлии живущих: отца Илариона монаха, отца Иоиля, тут же в другой келлии спящих, обоих благословила. Потом сошла Владычица в нижний этаж, там в келлиях спящих благословила. И спали они благообразно. Обойдя все тамо келлии, дальше просфорню и все келлии, и всех их благообразно спящих благословила. Придя в школу детей и смотрителя, тамо всех благообразно спящих благословила; зашла в больницу, больных, благообразно спящих, благословила, в келлию Христофора иеромонаха, в безобразии находящегося, живущего в числе братии, внити не благоизволила и повелела его удалить совсем из обители. Потом в другую келлию дверь отверзена, и сюда Владычица не изволила внити, там был послушник, принятый из другой обители сюда в число братии, также спал безобразно. И сего Владычица повелела из обители совсем удалить. И так все келлии по ряду и всех братии спящих благообразно благословляла. Подошла к колодцу и внутри его благословила. Вошла в трапезу братскую и, увидев на потолке трапезы написанный гроб Владычицы, пелену и предстоящих святых Апостолов Гробу Владычицы и Самую Себя Владычицу, изображенную на воздухе, горе, рекла: «Се истина есть».

Обойдя все келлии, трапезную, кухню братскую, келлии поваров, келлии внизу, чайную и до ворот, всех в келлиях благообразно спящих благословила. В келлию пчельника Прокопия не пошла, в безобразии находящегося, и повелела из обители его совсем удалить. В св. церкви великой и во св. Алтаре Пречистая изволила поклониться Св. Престолу Господню, Св. Евангелию и Св. Кресту, и в приделе также ко Св. Престолу. Посетить благоизволила всех братии, была в келлиях иеромонахов, монахов, послушников – всех посетила и благословила. Двух же послушников, вновь поступивших, Иакова и Илию, повелела удалить из св. обители, не принимать, ибо безобразны суть.

Обойдя вокруг св. церковь, пошла в гостиницу, посетила всех богомольцев; спящих неблагообразно – не благословила, а благообразно – благословила; благословила гостинников. И говорит Владычица: «Еще нужно посетить, любве ради к Богу и к ближнему, трудящихся, оные все трудятся, пойду, да вижу их». И войдя к нам в хлебню, уже начали в деже месить хлеб, когда месившие обошли три раза, мешая тесто веслами, и остановились, чтобы прибавить муки к замесу, тогда Владычица подошла к деже и благословила тесто и по три раза каждого брата. А старшего брата хлебника благословила голову, перси, руки, а потом всего его три раза. Потом благословила муку, воду, пещь и вся орудия, и говорит Владычица: «Да будет и пребудет на них и деле сем святом благодать Господа Спаса, Бога Сына Моего, и Моя да почиет во век века на месте святом сем, и во всяком делании и труде святыя обители сия».

Обиталища конные Владычица благословила, говоря: «Да служат и работают для всех во благо, во славу Божию и на пользу святыя обители сия и всем многим». И говорит мне: «И в загоны коровьи да идем, видим оныя». И пошли на скотный двор. Обойдя обиталище, где находятся в помещении коровы, обозрев все оные, и благослови коровы и юныя и малая телята. Оттуда пошли в помещение в послушании находящихся и труде около сего скота. Видя всех спящих благообразно, и у каждого при персях крестообразно сложены руки их, Владычица весело воззрела на них и благословила всех их.

И так, обойдя все келлии и сестер всех, спящих благообразно, благословила всех. Выйдя оттуда на гору ко святой церкви, Владычица обошла вокруг церкви, повелела оныя из обители совсем отлучить и говорит: «Изъявляю завет Мой и дело Мое: каждую субботу, когда поется акафист Мне, я всегда бываю и посещаю всех и везде, и аще узрю кого в безобразии – отлучу, и отвергну, и извергну его отсюда, а трудящихся верно и в любви к Богу пребывающих и терпящих все ради Бога, труд и скудость, благодать Божия и Моя всегда укрепляет, сохраняет, утешает и спасает».

И осмелился я сказать Владычице: «Ты изволила быть в хлебне, а знамения Твоего присутствия им никакого не явила еси». «Вем сия, – Владычица говорит, – если знамения Мне давать, где только я бываю, то мал успех будет спасающемуся, а то в неведении каждый тщится приобрести благодать Божию, и благоугодити Богу и спастися, а когда ощутит посещение Мое, найдет покой ему, мечта и начнет мал иметь труд и впадет в ослабу и в нерадение, довольна сия мнится ему быти, но лучше ему имети труд и подвиг. И сим каждый преуспевает, всегда имеет страх Божий, благоговение, память Божию и ревность Божественнаго рачения, желание еже быти Богу и благоугодити Ему. И так мало-помалу спасающийся приходит в силу и совершенство и спасается тако любящий Бога и всего себе предавший Ему».

И так Всесвятая Владычица Госпожа Богородица благоизволила обойти святым Своим посещением всех и вся и изволила сказать сие: «Зело люблю отдавших себя Господеви, и в послушание всесвященной Божественной воле Его, и трудящихся и благолюбезно вся терпящих за едину любовь их к Сыну Богу Моему, и ко Мне очи своя возводят, и Аз всегда к ним и с ними есмь. Чин есть святой Ангельский иноков и инокинь. И зело радуется о них дух и веселится сердце и душа Моя, и утешение Мое в них. Блажени бо суть живущий в дому Божий и приметающиеся всегда во дворех дому Господня: Господь Бог есть посреди их, и веселится святая душа Его в них. Возвеселит и их Господь Сил веселием вечным и радостию неисповедимою во веки неизменною». Божественный Предтеча Господень говорит ко мне: «Говори: «Аминь». И я сказал: «Аминь» и поклонился до земли Всесвятой Владычице. Она благословила всю святую обитель и всю братию и тружениц всех скотного двора и всех по имени их нарекла; огородниц всех, моющих белье и пришельцев, пришедших потрудиться, посетить и поклониться священным местам града Киева, и всем святым в нем и принести свои молитвы Господу Богу. И я сказал: «Аминь» и поклонился в землю.

Владычица благоизволила идти вниз к малой церкви, и придя на то самое место, где благоизволила стоять первого и второго посещения Ея и третьего, на сем месте паки изволила стати, и говорит: «Слыши, Бог есть даяй мудрость, силу, благодать и спасение человеком, ищущим Господа и благоугождающим Ему, и никогда не оскудеют от них щедроты Его. Тако будет и есть место святое Его сие. Аще благоволит Господь Бог Сын Мой кого избрати и призвати на место святое сие еже быти и жити зде – не отвращай и приемли, и истязуй в нем веру, надежду и любовь ко Господу, имать ли он готовность жити, делати, хранити и благоугождати Ему. И аще обрящется сие в нем и готов будет терпети вся находящая, за едину любовь к Богу приемли, да спасется и имети будет похвалу от Бога, любяй и терпяй Бога ради». Паки благословила Владычица св. обитель и всех, живущих в ней.

Поклонился я, окаянный гнилой чурбан, в землю. И рече Владычица: «Оныя безобразныя, выведи их всех из святой обители, да не будут сии зде – не полезны бо суть сии. Егда буду семо и аще обрящу таковые, не потерплю». И тако Владычица, мир подавши всем, отыде и была невидима, и св. Иоанн Предтеча невидимы уже были.

Благостию Божиею и неисповедимою Его милостию, и Всесвятыя Владычицы нашея Госпожи Богородицы и всех святых ходатайством, попечением и покровительством, было мне грешному видение или откровение – по скудоумию своему понять не могу.

В 1888 г. под 5-е число февраля по окончании всех дел по монастырю, помолясь Господу Богу, Божией Матери и всем святым, в 11 часов вечера я лег спать и лежа занялся умною молитвою. Вдруг се, будто бы я по обычаю оделся в свою одежду: подрясник, т. е. балахон, и теплый подрясник серенький, в каком я обыкновенно хожу, спальню надел на голову и, взяв в руку палку, вышел из келлии и пошел ночью по монастырю.

Обойдя кругом большой церкви, пошел к воротам здешним на горе и вижу, что ворота наши сии отверзты, но около них никого из сторожевой братии нет. Дойдя до самих ворот, смотрю за ворота на дорогу, по которой ездим мы и все другие. Вижу необыкновенное чудо: сейчас, по ту сторону дороги, вижу дивный лес, роща очень красивого вида, весь он зеленый, и вся оная сторона лес, деревья и зелень очень свежи – везде растет свежая зеленая травочка. Я стою, и на все это смотрю, и говорю себе: «Господи, что сие такое значит? Сколько лет я живу на сем месте, ходил, ездил и ничего этого я никогда не видел». И стоя на месте около св. ворот, удивляюсь всему этому, а потом и говорю себе: «Чья же была сия важная чудная, очень красивая роща, да где же? Около самих наших ворот». А потом пошел через дорогу дальше и удивлялся чудной сей, никогда не виданной роще и пошел далее – гораздо далее.

Дорога зеленая, и по обе стороны растут деревья. Идя дальше, я вижу ворота хорошие и крест святый на верху ворот. Я перекрестился трижды и поклонился и, остановившись, смотрю: по обе стороны растут зеленые свежие деревья. Я осмелился, подошел ближе к воротам. Смотрю, по обе стороны отсюда, от проезда, стоят два монаха; я несколько осмелился, подошел ближе: вижу наших двух монахов, о. Серапиона и о. Аркадия. Я говорю им: «Зачем над воротами вверху образ Св. Живоначальныя Троицы?» А они мне говорят: «Нас здесь Господь Бог поставил сторожить врата дома Господня и стерещи обитель святую здесь пребывающих и во веки живущих». – «А какая же здесь обитель, и каких святых, и какое сие есть место, где оно и какого оно монастыря?» Они мне отвечают: «Здесь обитель святая Святых, дом Господа Бога Вседержителя, Святыя Живоначальныя Троицы, Отца и Сына и Святаго Духа, здесь присно живет Сам Господь Бог; тут же живут все благоугодившие Ему, по отшествии от временных земных – семо оныя вводятся, и Господом Богом славно сюда приемлются, и уже пребывание свое здесь имеют вечное».

Опять к ним говорю: «Вы же здесь около чужого места и обители святых находитесь?» Они отвечают: «И место сие не есть чужое, а наше, ибо Киево-Свято-Троицкого общежительного монастыря нашего все это есть, и вся братия наша и сестры, ради Господа Бога потрудившиеся в Свято-Троицком общежительном монастыре, и верно, и любовно ко Господу пожившие, по кончине их временной жизни, – все сюда вводятся, вся братия и сестры отшедшие, все здесь пребывают». – «А скончавшиеся недавно в нашей обители, живописец Варфоломей и вслед за ним вскорости послушница Параскева, которая трудилась, проходила послушание в коровницах на скотном дворе нашего монастыря, и они здесь?» Они мне оба отвечают: «Милосердием Божиим и благодатию Всесвятыя Госпожи Богородицы, молитвами всех святых, все здесь пожившие, потрудившиеся любве ради ко Господу Богу и скончавшиеся, все здесь, и о. Иларий, о. иеромонах Самуил, и первый монах Илларион – все здесь, и вас всех сюда ожидаем».

Я им говорю: «Странное дело, сколько лет живу здесь, а сей таинственной рощи или, лучше сказать, дивного сада, никогда не видел, да и не слышал даже о нем». Опять говорю: «Кому-нибудь же позволяется от Господа Бога сюда вход, внутрь св. обители?» – «Бывает, но очень редко и очень мало, потому что некоторых живущих на земле, в теле, умом прилепляются к земным, а потому им и мысль не приходит о посещении вечного и во уме никогда это не бывает, посему таковые сюда, в горняя, вечная и славная не входят, это как не нужное является для них – так и отходят от временной земной жизни, скучны и безотрадны». «Жаль», – говорю. И они мне говорят: «Жаль, но сие все зависит более от себя и от невнимания своего». Я к ним говорю: «Что же, я желал бы сюда, внутрь св. обители, войти». Они ко мне говорят: «Вам можно, и Богом дозволено нам Вас впустить внутрь, только теперь на малое время, потому что у Вас еще дело в обители, надо еще Вам потрудиться».

После этих слов отворяются врата св. обители. Я перекрестился и говорю себе: «Слава Тебе, Господи Иисусе Христе Боже мой, милости Твоея не лишил Ты и меня грешного».

Входя во двор внутрь – Господи Боже... чудный свет там, чудный вид внутренности св. обители, великое и дивное пространство, чудная местность, чудная земля чистая, как самый чистый кристалл стекла. Пройдя далее, вижу по обе стороны стоят посаженные деревья, красивые, зеленые; иные в цветах, расцветают, а на иных завязываются плоды на дереве, и все по ряду и по линии. Далее стоят обители святых; воздух чудный и живой, тишина глубокая, ни пыли, ни дыхания ветра, но все суть живое, тишина великая; потом вижу посреди всея равнины стоит великое здание огромное. И се здесь отец Самуил иеромонах, и несет в руках цветы, подойдя ко мне близко, говорит весело: «Благословите меня, батюшка, вот хорошо, что Вы пришли к нам, хотя и ненадолго, но все-таки хорошо». Говоря это со мною, наклонился и сажает цветы на уготованных грядках полянки. Цветы чудные, какие я от роду никогда не видел, и говорю ему: «Ты торопишься сажать их теперь, а ты бы сажал их под вечер, за ночь они бы осиделись, сошла бы на них роса, поливши их, они бы тогда уже к утру освежились, а теперь вот ты их сажаешь и польешь, а солнце взойдет, пригреет, и они могут привянуть – всего лучше сажать под вечер, на ночь».

А он мне говорит: «Батюшка, вот вы видите свет, а солнца у нас здесь никогда не бывает. Солнце у нас – Сам возлюбленный нами Господь Бог Вседержитель, во Святей Троице славимый, Бог Отец, Бог Сын, Бог Дух Святый; Дух Святый Параклит, Дух росный, орошает и оживляет». – «Как же вы здесь живете? Пребывание свое здесь все имеете?» – «Ах, батюшка, как Вам сказать, мы все здесь живем не под страхом и грозою, а в любви и совершенной радости и отраде, никакими устами сказать невозможно; дивно, важно и неисповедимо; скажу только со ужасом, что мы все пред Господом Богом, и Его милость, благость, снисхождение к человеческому роду, высказать никак не возможно любовь Его к нам. Он в нас, и к нам недостойным, яко Владыка Господь Вседержитель, славы и величия Его нет конца, но Он нас так приблизил к Себе, как Бог Отец, брат и друг, так близко, так близко, так близко к нам снисходит и милостив, что и сказать невозможно, и от Него царствует здесь простота, простодушие, простосердечие, откровенность и любовь. И вся сия – Его Божественное милостивое снисхождение, всех нас приводит в ужас благоговения и чистую любовь к Нему, яко Царю и Богу нашему. И что поражает нас – Его высокая любовь к нам, что не мы служим Ему, а Он нам».

Сказал, кто здесь из наших братии, монастыря нашего: «Все здесь, которые жили в монастыре и скончались в нем: вся братия, послушницы-сестры, всем и каждому назначено от Господа Бога служение послушаний святых». Я говорю: «Отец Варфоломей живописец здесь?» Отвечает: «Ему тоже послушание от Господа Бога назначено, и он в нем служит». – «А отец Иларий?» – «Да, слава Богу, здесь, милостию и ходатайством Всесвятыя Владычицы Госпожи Богородицы, введен и принят здесь. Теперь мы все заняты. Сам Владыко наш Господь Бог занят, и мы все заняты приготовлением к великому дню празднества и торжества, которое скоро настанет. Мне Господь Бог поручил сажать цветы». Я ему говорю: «Ты бы дал один цветочек о. Антонию, я ему передам». А он говорит: «Отец Антоний пусть сам занимается этим делом и будет иметь свои цветы!» – и не дал. Я спросил о. Самуила: «Разве вы кого ожидаете сюда? Царя, князя, царицу, или какую княгиню, или кого из-за границы, или кого от высоких лиц?» – «Господь будет сюда и совсем перейдет на жительство в 1892 году, тогда совершится полное высокое торжество».

Говоря это, о. Самуил смотрит на меня и улыбается. Я ему говорю: «Вам, верно, известно, кого сюда ожидают?» Отец Варфоломей шел от большого корпуса сзади большего храма, стоящего посреди двора, а вся братия находилась в своих обителях, и я никого не видел, а желал бы видеть, но о. Самуил сказал: «Вам теперь с нами видеться неудобно, ибо Вам теперь с нами здесь долго быть нельзя, теперь Господь хотел Вам только показать здесь все, а в 1892 г., тогда Вы все рассмотрите, везде будете, все увидите, а теперь Вам не время».

Когда он мне это говорил, вдруг отворяется дверь этого самого славного великого и дивного корпуса, стоящего посреди двора, и выходит из дверей наш первый инок о. Иларион. Увидев меня с о. Самуилом, обрадовался и зовет. Отец Самуил говорит: «Идите туда, батюшка, он там живет и служит во Святая Святых». И я пошел к нему. Здание стоит высоко, и всходить нужно в гору. Я вошел внутрь и увидел большие комнаты, очень хорошо украшенные, чистые, в два ряда поставлены столы, все прекрасно поставлено, всякая вещь на своем месте. Я спросил о. Илариона: для чего же здесь так много столов и для кого? Разве вы сюда ожидаете великих гостей, царей, князей или придут из Греции Патриархи, что вы так приготовляетесь и спешите?» А он весело улыбнулся и говорит: «Эта святая обитель устроена для Вас и для братии Свято-Троицкого монастыря, а не для кого другого. Только братия нашей святой обители, подвизающиеся ради Господа и предавшие себя во всем Господеви любве ради и посвятившие себя, всю жизнь свою, Богови и в служении Ему единому будут обитать здесь с Господом во веки вечныя. Сам Всеблагий Господь наш и Владыка занят здесь делом устройства этой обители. Он Сам больше нас всех занят делом, и мы все неустанно с Ним трудимся, и меня грешного здесь поставил и повелел мне как можно лучше все здесь убрать, поставить и украсить. Господь первый везде с нами в трудах пребывает; учит, показывает, начинает и уясняет. Я было хотел покрыть столы дорогими прекрасными скатертями, Господь Бог благоизволил прийти и, увидев скатерти, повелел их убрать, а пошел Сам в сокровищницу святую Свою и взял вот эти скатерти, принес и велел ими покрыть столы – вы их сейчас видите на столах».

Я говорю о. Илариону: «Наверное, Господь Бог хочет ввести сюда и принять каких-нибудь дивных, добрых, Богоугодных мужей: царей, цариц, Патриархов, митрополитов и архиеерев, потому что проявляет особую заботливость и труды и в устройстве, и украшении палаты». О. Иларион улыбнулся и говорит: «Вот приближается 1892 год – тогда увидите сами, кого Владыка Господь будет принимать и введет в обед и вечерю Свою и кого будет учреждать, и учреждаемого узрите, и когда узрите, то познаете всю силу труда и любви Его к учреждаемому». – «А для чего вы так теперь суетитесь, ведь теперь только 1888 г., а до 1892 г. еще очень далеко». – «Нет, батюшка, не далеко, это только вам так кажется, что и здесь так, как у вас на земле во временной жизни: здесь совсем не так, здесь тысяча лет как один день и один день, как тысячу лет – здесь совсем не то, батюшка. Пойдем со мною, я Вам кое-что покажу». И повел меня в палаты.

Я видел светлые, великие и прекрасные палаты, и великий свет разлит в них, и завеса висела во всю палату, и была великая здесь тишина. – «Здесь Святая Святых нам, и покой Господа Вседержителя. И повелением Всеблаженнаго Владыки, нашего Бога, мы непрестанно совершаем славословие, исповедание, благодарение и молитвы ко Господу Богу, хвалим непрестанно и благодарим Творца. Нужно бы Вам много и много показать, возвестить и сказать, но Вам теперь, батюшка, некогда, у Вас там еще дел много, поэтому Вас здесь и задерживать нельзя», Я говорю: «Как же вам здесь живется? Сподобляетесь ли видеть Господа Бога и какие дерзновения к Нему имеете?» – «Словами невозможно выразить, какое дерзновение имеем мы ко Господу и как Он милостив к нам и благ. Благость и милость Его к нам описать нельзя; никакой отец родной не бывает так добр к родным детям своим, как Отец Небесный к нам. Любовь Его к нам неизмерима и ни с чем не сравненна. Истинно, Бог человеколюбивый, Отец, Истинный Бог. Он есть любовь. Он Сам делает все и во всем первый служит нам. Всегда Он с нами и мы с Ним и в Нем. Здесь страха нет, а одна любовь всюду и во всех. Однако Господу Богу угодно, чтобы переселились Вы к нам сюда в 1892 году, и все приобщатся пира Господня, обеда и вечери, вкусят от трапезы Господней и возвеселятся все радостью неисповедимою. Вам время уже идти туда, ибо Вам дело еще есть там».

Выйдя на двор, я увидел о. Самуила, подойдя к нему, говорю: «Вы все спешите, посмотрите – некоторые деревья, посаженные Богом, имеют плоды зрелые, иные же имеют плоды незрелые, иные только цветут, на иных еще почки, иные уже распускают почки и к цвету готовятся, а на иных нет плодов, а только листья, а иные только начинают оживать и распускаться». И говорит о. Самуил: «Батюшка, все деревья, здесь растущие – братья, живущие у Вас в Свято-Троицкой обители. Как кто у Вас там живет и какую имеет любовь к Господу, какой труд у них в служении Богу. Слава Тебе, Господи Боже, милостию Его и Всесвятыя Владычицы и всех святых и Вашими молитвами, Господь Бог милостивно вселил нас сюда. Жаль, что некоторые деревья уже искоренились, выросли, а потом от самих себя поражают, увядают, страдают и усыхают. Идите за мною далее, посмотрите, на каком месте близ Господа Бога некоторые деревья стоят и в них жизнь, и цветы, и плоды, а иные далеко от Господа, и они безжизненны, и все в них омертвело: это дерево такого-то брата, это такого-то, это с плодами, приходящими уже в зрелость».

И все мне рассказал по порядку и подробно. «А эти еще вновь поступившие – новоначальные, а эти уже прозябают и растут. Ты видишь, всех братьев деревья тут, а они еще в мире, отдают долг свой, назначенный Богом. По окончании дел придет их время, по исполнению делания их Господь воззовет их от мира во святую обитель, и они к вам внидут, и тогда, в силе и мудрости Божией, споспешествующей благодати Божией, возрастут и в совершенстве принесут плод благоприятен Господеви. Господь Бог наш дивен, и разума Его нет конца. Кто может постигнуть ум Господень и исследовать пути судеб Его. Благ Он, щедр, долготерпелив и многомилостив, дает всем жизнь и спасение истинно любящим Его». Я его спрашиваю: «Много ли здесь живущих?»

Он благоговейно осклабился и говорит: «Когда, Господь даст, настанет 1892 г., Вы придете сюда к нам совсем, тогда все ясно увидите и поймете, как возлюбил Господь Бог истинно любящих Его. А теперь вкратце скажу Вам, что все здесь наши братия и сестры, потрудившиеся во св. обители нашей, любве ради к Богу и всю свою жизнь посвятившие на служение Ему, во славу Всесвятаго имени Его – все эти здесь». – «А отец Иларий, бывший подъэконом, здесь?» – «Ах, батюшка, горько и прискорбно было бы всем нам, если бы не умолила за него Всемилостивая Владычица Сладчайшего и Милостивого Господа Иисуса Христа, то он не был бы здесь, но по Ее молитвам и он введен сюда. Вам теперь долго здесь быть нельзя, Вас там ожидают, а в 1892 г., тогда Вы уже к нам придете, все увидите и узнаете, кого Господь любит и Всесвятая Владычица. Здесь всегда пребывает Господь Бог и Всесвятая Владычица, и св. обитель Ее здесь, и святых многих обители здесь, и сонм Ангелов здесь».

Я опять прошу дать о. Антонию для утешения один цветочек. «Нет, он у него долго не будет. Он забудет о нем, и он увянет, от этого ему никакой пользы не может быть, лучше пусть он старается и поспешит скорее к нам сюда перейти, тогда он, благодатию Божиею, все увидит и утешение получит от Бога и Богородицы и привет от всех святых.

Вы желаете знать, как относится к нам Господь. Это, батюшка, невозможно передать никаким языком, даже изнеможет всякий ум человеческий – видя дела Владыки нашего Господа, Его силу, величие, власть и снисхождение к роду человеческому; милостивно терпит, благодетельствует, хранит, покрывает, руководит ко благу и никого не оставляет беспомощным и погибающим или отрицающимся Его. Ко всем снисходит, все терпит и во многом являет милость Свою, чтобы помнили Его, что Он Бог. Блажен тот, кто разумеет пути Господни, и повинуется совету Вышняго, и в любви к Господу Богу приобщается, и всецело сохраняет Его в самом себе. А Вам теперь долго здесь быть нельзя, уже 6 часов утра, и к Вам в дверь стучат, и молитву творят. Я знаю, что все наши святые отцы и сестры желали бы Вас видеть здесь, но у Вас там еще много дела, и Вам надо, по воле Божией, там дело совершить, и всем, имеющим в Вас нужду, послужить ко благу их. Нужно мне мною Вам передать для пользы живущих с Вами братий, но Господь следит, что теперь мало времени, чтобы я мог все передать Вам для пользы братии, к их духовному возрастанию, укреплению и преуспеянию. Вы к нам, благодатию и милостию Божиею, приидете к обеду и вечери в 1892 г., тогда все мы здесь будем, и еще веселее и радостнее для всех нас будет о Господе. Прощайте, идите домой, а то стучат к Вам в дверь».

И действительно, я возвратился к себе, слышу большой стук и шорох у дверей моих. Я пробыл в странствии с 11 часов ночи до половины седьмого утра. И с тех пор, как взгляну на ворота и за ворота, всегда вспоминаю это видение и всех братии, виденных мною. Все, что возможно было для пользы братии поместить и написать, я поместил и написал, а что не нужно и бесполезно – оставил.

Пространство виденной мною обители очень велико. Там построены большие здания по правой и по левой стороне – там обитают святые. Обитель Всесвятыя Владычицы стоит отдельно от обителей святых, она очень красива – красивее всех и больше всех, она ярко освещена каким-то особенным светом, который сияет, но не тяготит, а освежает, оживляет. Свет этот не от солнца, а от славы Его неисповедимого Божества. Этот свет дух живит, сердце умиротворяет, ум озаряет, уясняет, и невидимая явно видимым делает, и непонятное уясняет. Везде тишина, мир, любовь царствует; ветра нет, бури нет, вихря нет, зноя палящего нет, мороза и холода нет. Воздух тонкий, животворный, легкий, чистый и светлый. Все там: дыхание, и тварь, и деревья, и цветы – хвалят, славословят, благодарят Господа Бога, во Святей Троице поклоняемого и славимого от всех. Аминь. Аминь. Аминь.

Написано это по милосердию Божию и милостию Всесвятой Владычицы Госпожи Богородицы, всех святых во славу Божию, Божией Матери и всех святых 1891 года, февраля 11-го дня.

Архимандрит Иона, в схимонасех Петр. г. Киев. Свято- Троицкий общежительный монастырь.

Не следует забывать и сего посещения Божественного, благоизволившего Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа и Всеблагословенной Владычицы нашей Госпожи Богородицы, и молитвами ко Господу всех святых.

Было так: какого года, месяца и числа, не помню, ибо я никогда не записывал, а старался все скрывать. Был я в монастырской экономии Гусенцах Полтавской губернии Переяславского уезда. Приехали мы туда для обозрения всего в экономии. Братья, бывшие со мною, о. Антоний и Феодосии иеромонахи, своего же монастыря. По приезде туда, помолясь Богу, Божией Матери и всем святым, пообедали, повечеряли все вместе с тамошнею братиею и, все совершив правило – вечерние молитвы на сон грядущим, попрощались, похристосовались по обычаю иноческому, и всяк пошел спать на свое, ему назначенное место. Так и я пошел в свою келлию, совершив все должное пред Богом, и лег спать. Лежал я на правом боку и заснул очень крепко.

Не знаю, долго ли я спал, только сквозь сон слышу какой-то голос: «Батюшка, батюшка, батюшка», – и кто-то взял мою левую руку, жмет и тянет, и все говорит: «Батюшка». Я проснулся, перекрестился, открыл глаза и вижу в келлии свет как должно, но я, ложась спать, потушил свечу. И вижу о. схииеродиакона нашего Антония, уже умершего давно, годов несколько назад. И он говорит мне: «Батюшка, благословите меня». Я ему отвечаю: «Бог тебя благословит». Он поставил стул поближе к кровати, меня поднял, и я сел на кровати, а ноги спустил книзу. Он был очень весел, в мантии и в св. схиме, как должно, и я ему говорю: «Ты, мертвец, зачем сюда зашел? Ты знаешь, что мертвецы не ходят, ибо презреваемы бывают. Встани же и положи крестное знамение на себя и положи Господу Богу три поклона земных».

Тогда он встал, перекрестился, как должно, и три поклона положил. «Теперь иди, – говорю, – какая есть нужда тебе сюда прийти?» Он говорит: «Батюшка, у нас мертвых нет, мы все живые, сколько отошло в вечную жизнь. Мы все живы, славословим и благодарим Господа Бога и Всесвятую Владычицу Госпожу Богородицу и всех святых... все живем, и Господь Бог всех нас утешает несказанно». Потом говорит: «Всеблагий и Многомилостивый Господь Бог благоизволил мне повелети и милостивно к Вам послати передать Вам Его Божественное благословение, и с Вами всей братии, живущей во св, обители, и мы все братия, хотя и переселены из временной жизни в вечную, милосердием Божиим, милостию Божией Матери, всех святых и Вашими молитвами переселены от привременной в вечную, и сему есть воля Божия и Божественное Его благоволение, и наша велия есть к Вам просьба и прошение.

Просим Вас все усердно, удержите Вы себя, чтобы не дерзать на кого Вашими руками бить, или за волосы кого подрать, или как толкнуть кого. Просим Вас усердно все мы, и Сам Владыко Господь Бог сего желает, и единственно меня сюда к Вам послал упредить Вас и просить ради Бога оставить сие навсегда, Виновного накажите поклонами, отлучением братской трапезы, канон святой какой-нибудь дайте виновному прочитать, следить повелите старцу, руководителю его, да исправится. Просим Вас, совершенно все сие оставьте навсегда, ибо очень вредно есть для Вас. И кто занимается сим – запретите ему. Успокойте нас сим.

Еще просим Вас, батюшка, обратите Ваше внимание и прикажите словом закона Божия – непорочное хранение и благочинное стояние на Богослужении во храме Божием и во святилище священного алтаря. Некий иеромонахи и диаконы при совершении Божественных Таинств стоят небрежно и совершают святые Таинства без должного благоговения, обращаются со святыней небрежно и соприкасаются без страха и должного благоговения. Пономари также должны иметь крайнее благоговение пред Господом Богом, Святилищем и всей святыней Его. Они должны часто приобщаться Божественных Таин, каждый месяц, и не более 40 дней. Клирошане тоже совершают небрежно свое послушание, без благоговения стоят пред Господом Богом во храме святом Его. Они должны быть как стоящие в сонме и чине горних Небесных Сил, Херувимов и Серафимов, поющих песнь Ангельскую Божественную. Они должны петь разумно, со страхом и благоговением, как небесные чины. За должное исполнение своего послушания они приемлют великую мзду горе от Господа Бога Вседержителя, славу бо возвещают Господа Бога, великих чудес силы, милости Божией к роду человеческому, и подающего верно любящим Его и хранящим Божественные заповеди Его. Певцы же безумно спешат – поют, спешат, а куда и зачем? Жаль их, и жалеем мы о них, о таковых иеромонахах: тот, кто спешит, сим своим небрежением собирает себе от Бога гнев во время гнева, и приимут тогда свои рукояти. Еще указание есть в кухне братской, то – в хлебне братской, то – в просфорне, то – в келарне, то – в экономии, то – у привратников, то – у конного двора, то – в странных, то – в гостинице, то и между странниками, то – здесь, в Гусенцах, то и то, и еще это, на даче ближней то, на Васильчиковой даче то и то.

И нужно сделать перемену здесь, в Гусенцах; сего удалить совсем, и даже из обители его совсем удалить, а оного оставить здесь. На даче малой оного переменить, иного надо оставить, а иного удалить, пусть себе идет совсем, а иного утвердить. В Васильчиковой даче: того и того, тех и тех удалить из обители совсем, а того поставить. Иеромонаха того, в безобразии бывшего, когда благоизволила Владычица посетить св. обитель и всю братию со св. Иоанном Крестителем и видя безобразие его, и такого-то и такого-то Вы еще не удалили; Вы надеетесь, что они исправятся? Нет в них сего, они неисправимы, жаль их, но и неисправимы суть. Сохрани их, Господи, и настави ко благу. Конец их неблагоприятен не только им, но и для других будет урок. И держите их, как Вы нас держали, не попускали нам иметь своеволие, или удерживать в себе свои мысли, или после давать своему хотению, разуму и рассуждению и не быть довольными своим любознанием, а подчиняться во всем святому послушанию и старческому благословению. Своенравия же своего совершенно отрещись и благодатию Божиею, милостию Всесвятой Владычицы Госпожи Богородицы, помощию и молитвами всех святых и Вашими Господь Бог нас сохранил от шаткости и подал помощь нам вся оная верно соблюсти.

Тогда было хотя несколько и трудновато, а теперь вся оная прошедше, претерпевши с любовию ко Господу, ныне несказанно преподано нам от Господа Бога всерадостное утешение. Жаль только, что мало мы жили у Вас и с Вами мало трудились – очень жаль, но все-таки удостоил нас Господь Бог, приведый нас на место сие святое Его, здесь быти, пожить, потрудиться, хотя и очень мало, но и то слава Тебе, Господи Боже, не лишивый нас Божественной Своей милости, яко призрел милостивно и ввел нас в ограду сию св. Его, и сочетал нас в словесное Боголюбивое стадо благословенных Его овец. Сие все зело радует всех нас и всем желаем, да все наши сотрудники и Боголюбивые купножители наши да всецело совершат, хотя малое время пребывания их пред Богом здесь, во св. обители, и любве ради к Богу поживши и потрудившись в св. послушании, и целость любви к Нему сохранят, и без порока житие проводя, и скончаются в нем.

И Господь Бог всех их приведет к Себе во град святый Его и введет славно в обитель св. Его, и нас всех возвеселят пришествием своим, они к нам, и во веки водворятся тамо, вечно радующеся, да не лишатся братия наша и с коими мы жили во временной жизни; да не мнят, что мы далече есьмы от них или они от нас. Нет, близко есьмы, и они все с нами, и да не мнят и сего, яко бы по отшествии нашем от тленной жизни нашей мы о них забыли или же забываем. Нет, и совершенно нет! Как места святого, св. обители нашей, мы никогда не оставляем и оставити не можем, а есть верный залог нашего спасения, так же и всю братию, Богом собранную, никогда не забываем, не оставляем, и любовь наша ко Господу Богу о них всех пред Всеведцем Богом никогда не изменяема есть. Якоже Вы и сами видите, какова есть любовь по Бозе ко обители святой и всей Богом собранной братии нашей. В ней радостно видети преуспевающей и восходящей Богоугождением ко Господу Богу.

Прискорбно есть и тяжко бывает нам видеть, если через кого и от чего приходит охлаждение и небрежение и вводится даже в нерадение небрегущих о призвании Богом их в звание святых, и впадают в совершенную ослабу, и жалостно изнуряют вотще жизнь и дни благодатные. И ныне, видите, батюшка, все сие понудило меня прийти к Вам. Благоволи, Всеблагий Владыко Господь Бог наш пойти нам к тебе и о всем подробно известить и указать и объяснить все по ряду вам. Где требуется исправление и предохранение от вредного и от язвы для Боголюбивой братии св. обители, понеже твердую любовь имамы ко Господу Богу и жаждем успеха и спасения с нами жившей братии нашей, не точию братии, но и всему миру желаем искренно всем по Бозе спастися, и во граде Его святем всем быти с Ним во веки вся.

Начну паки просить вас, батюшка, в церкви Божией да совершают Божественное Богослужение неспешно, и да не сливают несмысленно вся ирмосы, молитвы, псалмы, песни, стихи и стиховны, но да разумно и благоговейно возносят и произносят вся Боголюбие да ведят, яко Господь есть мерило правды, и дает суд и даров датель есть, и в церкви Божией правостояние да будет. Клирошане разумно да делают. Дух Сый Господь Славы разделяй дарование – дары сугубые дает им, и весело вводятся они в сокровищницу Божественных сокровищ даров Его. И всемилостивая Владычица, всю обходя братию, певцы же сугубо от Нея посещаемы суть, в лике Ангельском сии суть, славяще, хваляще и воспевающе всех Владыку Господа Славы Вседержителя, и по пременении из временнаго жития в вечное, и тамо возносити будут Господа Бога в хвалении, славословии и пении во веки вся.

Еще просим Вас о сем: коих Господь Бог благоизволил призвати в св. обитель сию жити и благоугождати Господеви, поручайте под руководство старцев, да навыкнут и научатся от старцев любити Господа Бога, живую веру истинную и надежду несумную имети к Нему и уразумеют благоугождати Ему и всецело хранити Ему самих себя. Всецело Ему во всем и верно и усердно да сохранят чин св. послушания; келейных правил да старцы преподадут им, так же и внутреннее, сердечное, духовное и умное поучение, да преподадут и плавные мысли, да научат их укрощать и обуздывать мудро и разумно страсти плотские и обуревание оных, да навыкнут от оных себя нескверне молитвою, святым крестным знамением себя и все чело свое ограждати, трудом в разуме и воздержании себя по благословению своего старца да ограждают и хранят, и на волны мысле, наносимые от лукавого диавола, доброненавистника, завистию дышащего против Боголюбцев, и все его вражеские козни никакого внимания не обращают, а всегда везде и во всем любовь ко Господу Богу да предваряет; страх Божий и исход от жизни сия памятствует, и на Страшнем Суде Христовом испытания о содеянных истязания да разумеют, благоугодивших Господеви, и в вечной славе и радости неизглаголанной предстоя, Господеви славословия и поклонения приносят и сами да тщатся сопребывания с нами пред Господом Богом имети. Всех сих старцы оных да поучат, и вселяют в них страх Божий, благоговение всегдашнее к Богу, и память Божию всегда да имеют, и тако быти будут и спасутся.

Вся Вам, батюшка, всю нашу любовь, усердие и попечение о всей св. обители и братии, и все благоволение Божие и милость Его, и благодать Всесвятыя Владычицы Госпожи Богородицы и всех святых, желание их Вам передал, и то все означенное в дело приведите и исправьте. Господь Сил вся совершит славно, и спасение преподаст, и все спасутся. Простите меня, что я нарушил Ваш покой, но по Бозе любовь и благоволение Божие понудило мя быти яве у Вас. Аминь». И ставши пред иконою, перекрестился, три поклона положил земных и отошел от меня.

Когда мне предстояло уже отойти в нескончаемую жизнь, я на смертном одре, но в полной памяти и благоговейной любви ко Владыке моему Господу, чувствуя, что доживаю последние минуты, благодарил Господа за Его несказанные милости к моему окаянству. Тогда Господу угодно было явить мне новую милость: это было в 1897 г., в апреле, под 23-е число ночью, в 4-м часу.

Я лежал на кровати на левом боку, огня не было, я лежал в темноте. А монахи о. Антоний, о. Мелхиседек и с ними послушники, собравшиеся по случаю моей болезни, находились в соседней келлии.

И вот в келлии моей явился кто-то светлый, ясный, подошел ко мне очень близко, наклонился к самому лицу моему и благословил меня крестным знамением, потом сказал: «Владыко Господь Бог Вседержитель дарует тебе Божественные дары жизни, здравия, помощи, покров и Свою Божественную благодать, чтобы ты послужил и поработал Ему в Церкви Его святой, во благо и на пользу многим людям во благочестии сущим православным Его. Иди и трудись, а Господь даст тебе крепость, силу, и помощь, и успех во всем. Вот смотри, святой Крест, который ты соорудил и совершенно довершил его. Светло сияет он красотою и светлостию. А вот другой Крест, начатый тобою, ты только приступил к сооружению его, и тебе нужно в трудах доделать и докончить его столь же тщательно, как и первый, и с помощию Божией ты это соверши. Поработай же для Бога, и когда ты окончишь второй Крест, Господь позовет тебя к Себе... Пока же живи тут и трудись». Он взял рукою своею правую руку мою и сказал: «Встань, послужи и поработай Ему».

Стояли благоговейно и три юноши в светлых одеждах благообразных, с волосами до плеч светло-русыми, стояли, благоговейно смотря на Кресты. А у мужа того волосы были на голове и на бороде черные, голос и слова его резкие, четкие и ясные; рост его был высокий, и во всем он имел сходство с Крестителем Господним и Предтечею Иоанном.

Первый святой Крест имел вышины аршин 6, был широк, на нем был изображен Распятый Спаситель, а внизу в ширину и в вышину шла тщательно сделанная резьба, а по резьбе звезды, и все дивно вызолочено, и от верхнего конца до низу и по бокам было светлое сияние.

Второй Крест был такой же вышины и ширины, и на нем так же было нарисовано изображение Распятого Спасителя, но только начерчено вчерне, еле заметно, и резьба по Кресту была только начата по правой стороне вверху. Видно было, что после отделки этот Крест будет во всем подобен Кресту первому, но все было только начато.

Явившийся мне взял мою руку и сказал мне: «Встань и будь здоров, и Святая Владычица, Матерь Господа Бога, укрепит тебя и поможет тебе во всем и мир Господа Бога почиет на тебе – на всех дела твоих».

Вдруг все исчезло. А я с этой минуты сделался совсем крепок и здоров, чувствую в себе полную перемену. Получил я тут облегчение и от постоянно мучившей меня грыжи и милостию Божиею хожу и действую в силе моей.

Слава Богу, ныне мы благодатию Божиею и помощию Всесвятыя Владычицы нашея Госпожи Богородицы и молитвами всех святых сподобились и удостоились единую часть священныя Четыредесятницы седмицу совершать. Слава Богу, да помолимся и еще Господу Богу, да сподобит, укрепит и поможет нам, отцы и братия, и все сие священное поприще святаго поста исполнить беспорочно и Богоугодно, с великою пользою душам нашим. Ныне же отчасти хочу вам и начатой нашего делания воспомянуть.

Все мы собраны Богом и Его Божественным благоволением и таинственным гласом и вдохновением Всесвятаго Духа, действующаго и согревающаго огнь духовным пламенем любви Божественныя в сердцах, душах и в помышлениях ума нашего, и сиею объяты бывши, вся красная сладкая честь, славу и славная мира сего призрехом, омерзихом и отринувши от себе, как мерзка тленна и непотребна суща – не точию сия, но и самих близких сердцу родителей: братии, сестер и любимых нами тогда друзей, также оставихом домы и весь род наш по плоти. Все сие сотворихом за возлюбившаго нас Господа, искупившаго нас от клятвы законныя. И уже единственныя любве ради к Нему, ко Всесладчайшему, Вселюбезнейшему нескверному Агнцу Жениху безсмертному Господу Богу, Спасу нашему Иисусу Христу, предавшись совершенно и во след Его изволивши идти, аще возможно вы Его ради и умрети.

И ни о чем нимало не рассуждая: долго ли будем Его ради, мало ли, горько ли или сладко жити, но сие точию имехом во уме нашем. Его ради жити, делати, хранити, и вся находящая нам сладце и радостно терпети, дабы только послужити и благоугодити Ему и быти с Ним во все нескончаемые веки неразлучно. Сие имехом в памяти сердца нашего твердо и совершенно. И вся священные законы, правила, предания, завещания Священного Евангелия святых Апостолов и святых отец словеса и писания сладце пищею, питием и самою жизнею все сие имехом и в сих упражняхомся, радости и веселия наполняшеся душа наша и сердце и вся тяжка бывшая нам тогда легка быша, да сладости истинныя любве нашея ко Господу Богу нашему, ревнующе и подражающе во всем Самому Началовождю нашему и Подвигоположнику Господу Иисусу Христу, Ему же уневестихомся и всею душею и сердцем предахомся и все хотение Его, и всю священную волю Его готовы были исполняти, хотя бы и тьма смертей, аще возможно, подъяти Его ради. Сия вся каждый из нас весть и добре знает.

Ныне же, возлюбленные мне о Господе отцы и братие, призванные Самим Господом, милостию и ходатайством Всесвятыя Богородицы на место святое сие и сидехом здесь единственныя любве ради ко Господу Богу нашему во святей обители сей. Вознерадим ли или расслабим ли себя и разленимся ли? Нет, возлюбленные о Господе, станем крепце, мужественно, сладце вся Господа ради терпети, и вся наносимая козни и сети злоковарного диавола, старающегося запяти, пакости соделати нам в шествии пути спасительнаго и благоприятнаго Господеви, и вся претерпели любве ради к Жениху Господу нашему Иисусу Христу. Отвергнем от себя козни, сети, коварства и всю лесть сатаны и не устрашимся его, и советы его все тщетно да будут в нас, ниже смутимся ухищрений его. Аще Господь по нас – кто на ны? Послужим Богови, братия и отцы, да будем чистое орудие Божественных дел и исполнения священный воли Его, Да славится Господь Бог Вседержитель в житии чистом и Богоугодном, в делах наших, словесех и помышлении нашего сердца и ума. Да служит каждый из нас искреннему своему благою совестию, нравы и делы своими. Советуй и укрепляй един другого в благом жительстве и делах Богоугодных, да не ослабнет и не оскудеет кто, изнемогая в трудах, подвизех и самой любви к Богу.

И аще избываем преуспевая во благом жительстве и делах – да не высокомудрствует таковый, рече бо Спас: «Аще не переизбыточествуем, правда ваша паче фарисей и книжник, не выйдите в Царствие Небесное». И всяка правда ваша, аки руб поверженный на гноищи. И сего ради должны есмы всегда и во всем смиряться, и молитв и помощи от иных ища, а не надеяся на себе и на свое. Божественный же Апостол рече: «Многими скорбьми подобает нам внити во Царствие Божие» (Деян.14:22).

Возлюбленные мне о Господе! Служение наше да будет пред Господом чисто и беспорочно, и истинно да послужим Богови нашему, возлюбившему нас в ближнем нашем – сиречь в человецех, глаголю, щадя и храня кийждо, един другого, и в человецех во всех, аще возможно было бы, да послужим, всякаго приемля и служа брат брату прилежно, любве ради Божественныя, измывая его, врачуя его, возливая на него масло и вино и вся язвы его исцеляя, ниже мерзя и гнушаяся сквернами его из-за пострадавшаго и искупившаго священною Кровию – Господа Иисуса Христа, и Его ради и ты подъемли труд, сострадая сострадавшему с ним Господу Богу Вседержителю.

Да не уподобимся и мы, братие и отцы, мимошедшим уязвленнаго, лежащаго при пути, священнику оному, и левиту, но да уподобимся мы оному самарянину, иже от Самарии, и прилежим уязвленному и попечемся о нем, да послужим ему, врачуя и исцеляя его вся язвы – аще и смертоносны суть. Послужим, братия, послужим, любимцы мои о Господе, да славя, прославим Господа Бога Вседержителя во всех делах наших, радостию, веселием, да послужим Богови в человецех и сим явимся благодарны Ему и благопотребные Его сосуды. И аще тако будемо – благоизволит Всеблагий Бог влияти в сосуды наши благодать Всесвятаго Духа. Рече бо св. Апостол: «Да славится о вас Господь». Но и в душах ваших и телесех ваших прославите Господа.

Станем мужественно, станем благоговением и памятию Божиею всегда и во всем противу всех козней диавольских, и страстей плотских душевных, и помыслов суетных и ложных, приносимых нам от диавола, уповающе на Господа Бога нашего, и тако будем с Богом нашим во веки всенеразлучно. Аминь.

Игумен Иона, в схимонасех Петр.

Благоизволивый Всеблагий Владыка Господь Бог избрал Вас как оградителя от всех наветов вражиих Святой Его Церкви и всего стада Его, якоже и есть все даемое Вами, – посему осмеливаюсь просить милостиво воззреть на сию св. обитель Киево-Свято-Троицкого общежительного монастыря, и вся в ней Богом собранныя и отдавшие себе любве ради ко Господу Богу, и предавших всего себе от всего сердца своего жити Ему, делати, служити, благоугождати Ему, и вся Его священныя завещания верно и всецело хранити, и вся Его ради любве к Нему претерпевати.

Святая сия обитель еще только учреждена по ходатайству блаженной памяти княгини Екатерины Алексеевны Васильчиковой и ея детей: Сергия Иларионовича и дочерей Софии и Веры. София отошла в нескончаемый оный век, а сии дети их сиятельства, слава Богу, живы, Богом хранимы есть. Учреждение и основание св. обители сия дивно и неисповедимо, истинно советы Вышняго и судьбы Его непостижимы суть.

И ныне я сам всегда ужасаюсь сие и премудрости Божия, но скажу вкратце: я, исходя из мира и оставляя его навсегда, поручивши всего себя Господеви, Всесвятой Владычице Госпоже Богородице и всем святым, иного ничего не имея в мыслях и дошедши Богоспасаемого града Киева, сделал должное поклонение святыне и тогда, по указанию Божией Матери, отправился в Саровскую пустынь, не в монастырь, а прямо к старцу тамошнему отцу Серафиму, который жил в лесу в уединении. А он, вышедши ко мне навстречу, говорит мне: «Что ты так долго медлил? Я тебя ожидаю уже 2 года». И был помещен им с другим братом, его же послушником, года четыре, и я пробыл у него без двух месяцев восемь лет.

Потом он нас обоих призвал к себе, и горько-горько зарыдал, и плакал долго, а потом говорит: «Пречистая Владычица Госпожа Богородица, Прибежище наше, Заступница и Руководительница наша, благоизволила сказать и повелела вас от себя отпустить и благоизволила вам указать место для жития и указания вашего. Ты, брат Алексий, иди к старцу Феофану мудрому в обитель Валаамскую, а ты, брат Иоанн, иди в Белобережскую пустынь к старцу мудрому схимонаху отцу Феодору, ученику архимандрита Паисия Молдавского Нямецкого монастыря, и буди верен ему, якоже и ныне есмь у вас, но он с тобою долго не будет, его же изгонят, тогда он отдаст тебя старцу Афанасию мудрому, его же зовут прозорливым, но ты у него долго не будешь, через 2 года он отойдет в вечность. Тогда оный Боголюбивый старец Афанасий отдаст тебя старцу опытному, мудрому о. Афанасию. Все же они сии суть ученики бывшего архимандрита Паисия. Все сии, и другие с ними, вышли из Молдавии от набегов турок, ибо тогда была с турками война. Потом при старце Афанасии втором жить будешь долго, а по отшествии его поручит тебя иному старцу – Авелю, такому, каков он есть сам.

По кончине сего старца последнего ты должен быть готов к назначенному тебе делу великому, тому, которое усоветовал Всеблагий Господь Бог и Всесвятая Богородица и все святии с Нею. Ты должен будешь идти в гор. Киев и потрудиться там в созидании и устроении святая обители мужеского общежительного монастыря, великого и дивного для всех и полезного к славе Божией и многим спасающимся в ней; восхотел бо Господь показати и явити силу Свою и благодать в последние дни. И предваряю тебя: недвижим мыслию, духом и сердцем твоим, я буди всегда спокоен, и верно служи Ему и благоугождай Ему, и с тобою совершится то слово святого Пророка: «Восстали сияй и воскресни», внемлись дому благоугодному Владыке Господеви, трикратным бо посещением тебя Всеблагим Владыкою и Всенепорочною Материю Его Всесвятою Богородицею и с Нею святыми великими и многими, и благословит тебя на дело Его святое, и место оно тебе указано будет тогда, и во славу Божию приложи труд, и ко встречающимся тебе на пути оном в делании будь готов, не ослабляйся и не изнемогай. Уверись в милость Божию и в помощь Божией Матери и святых, бо с тобою суть и при тебе будут. И помни сия, что тебе Господь Бог избра орудием святых дел Его и исполнителем священныя воли Его и Пресвятая Богородицы».

И сие сказавши, старец помолился Господу Богу, Матери Божией и всем святым со слезами и, отпустив нас, дал нам понемногу сухариков хлеба. И пошли мы по назначенному им нам пути. Нелегко нам было оставлять его, отца и учителя. Брат же мой, Алексий, не перенес скорби – скончался на пути, а меня грешнаго сохранил Господь Бог, Божия Матерь и все святые, доныне есмь.

И достигши святыя обители Белобережския, и все совершилось тамо бывши, а потом, когда благоволил Господь Бог исполниться и совершитися делу сему, и по трикратному посещению окаянства моего, я в Киев пришел в 1847 г., и все дело благости Божией совершилось и совершается.

В святой обители по уставу святых отец Феодора Студийского вполне совершается и строго хранится в Церкви Божией, трапезе, поварне, хлебне, просфорне и по всем послушаниям: по келлиям – как в монастыре, так равно и вне монастыря, в монастырских владениях. И строго воспрещается, чтобы никто не имел своего, но все общее, и совершенно нетерпимо и воспрещаются строго самовольные отлучки из монастыря, знакомство с мирскими людьми, пьянство и другие неблаговидные поступки, и такому не терпеть, а отлучать такового из обители вон навсегда! Из других монастырей никого не принимать в обитель единственно для того, чтобы целость и благоустроение всех братии сохранить. И ныне благодатию Божиею всецело и везде сохраняется безо всякого нарушения сих священных правил и заветов, и преданий свв. отцев, и за сим всем, чтобы всецело и благоустроено было, как оно есть ныне, прошу и молю сохранить целость и весь чин, и порядок цел и непоколебим был бы всегда.

Так Всеблагий Господь Бог благоизволил мне грешному, предупредил исход мой мне от временной сей жизни в оный нескончаемый век, переходом в 1885 г., 5-го числа февраля, и ныне я уже приближаюсь к нему, то и прошу и умоляю Вас Богом и Божией Матерью и всеми святыми по смерти моей поставить настоятеля и правителя святым монастырем по указанию моему, который, с помощью Божией, дело совершит и исполнит в точности, не попустит к разрушению порядка, чина и устава, как по церкви, так равно и во всех делах монастыря, верен да будет делатель своего святаго дела, а из другого монастыря не может таковый никогда. Внесет новое с собою, как сие делается всегда в монастырях. Сам будет слаб, к себе приблизит слабых и небрежных совершенно в деле Божием и спасении всем Богом собранной братии.

О сем прошу и молю Ваше высокопревосходительство, сохранить целость святыя обители сия и весь чин общежития, правила и порядки, и Вас Господь прославит дивно и чудно в роды вечные. Со слезами прошу... Именем Божиим и Всесвятыя Богородицы никогда отныне и во веки не назначать из других монастырей настоятеля, казначея, духовника, эконома и благочинного, а назначались бы все сии лица из братии святыя обители сия. И будет всегда сиять слава Божия и милость Господня ко святей обители сей и всем по Бозе живущим в ней спасающимся. Обитель же сия святая и все живущие в ней Бога ради и терпящие любви ради к Богу всегда будут неусыпные молитвенники о Вас и о роде Вашем всегда и во всем, и да сподобит Вас Господь Царства Небесного и вечного блаженства со всеми святыми, от века Богу угодившими. Аминь.

Недостойный послушник и богомолец, хотя и недостоин, архимандрит Иона, в схимонасех Петр.

Приходят два купца прямо в сад и спрашивают у келейника меня, называя по имени. Это были купцы Тамбовской губернии, города Козлова. Увидев меня, они благоговейно поклонились мне грешному в ноги, объяснив, кто они, откуда и зачем приехали, и рассказали о завещании Св. Владычицы Богородицы. Одного звали Николай Епифаньевич Онисимов, а другого Михаил. Николай Епифаньевич вдов, имеет сына и дочь, занимается торговлей.

Однажды, рассказывает Николай, вижу во сне: приходит ко мне благообразно одетая женщина, покрытая большим платком, и говорит: «Ты давно собираешься идти в Киев на богомолье, а все сидишь на одном месте, и твой согражданин Михаил – и назвала его фамилию – так же мыслию давно в Киеве, а сам все дома и теперь уже лежит больным. Сколько денег пролечил, а помощи нет. Пойдем, и его захватим с собою. Я иду в Киев и зашла к вам, чтобы вместе идти пешком».

Мы пришли к Михаилу. Он уже несколько времени не вставал с постели. Женщина эта и говорит ему: "Ты мысленно давно хотел быть в Киеве, а все дома. Теперь ты болен, и все докторов и докторов приглашаешь, а к Богу не обращаешься. Ныне Я иду в Киев, беру Николая, вставай и ты скорее, долго нечего собираться». Мы собрались. Николаю Она говорит: «Николай, ты бери 100 рублей на сооружение нового монастыря во имя Живоначальной Троицы, а ты, Михаил, бери 100 рублей на устройство Храма Господня». Мы взяли по 100 рублей. Потом говорит: «К стенам нужно и дар принести; пойдем, Я укажу, какой». Пошли мы в магазин церковных вещей. Она указала на стеклянную лампаду белого цвета с красными пятнами и говорит: «Возьми эту лампаду, и мы отдадим ее иеромонаху Ионе, чтобы она всегда висела, в роды вечные, над Престолом Горнего места», Собрав все это, говорит: «Пойдем в путь Божий святой».

И пошли мы все трое. Поравнявшись со святым Храмом, Она остановилась и положила три поклона. И мы то же сделали. Потом говорит: «Смотрите, вон и Святая Лавра видна». Дошли до моста. Она сказала, что это новый цепной мост через Днепр. Прошли мост, взошли на гору, дошли до св. ворот. Она остановилась и положила 3 поклона, мы сделали то же. Вошли в св. ворота и, подойдя к дверям св. церкви, снова все трое положили по 3 поклона земных, приложились к иконе «Успение Божией Матери». Потом приложились к святым и, обойдя дальние и ближние пещеры и поклонившись святым угодникам, пошли в Выдубецкий монастырь. Когда стали подниматься на гору, Она сказала: «Заметьте, мы восходим на место, где Господь Бог Вседержитель предназначил место, где Господь Бог Вседержитель предназначил издревле быть св. обители. Здесь поселятся иноки, отдав себя в послушание и в служение Единому Господу». Мы подошли к келлии, где жили послушники Иларион и Николай, сотворили молитву. Она сказала что вышедший из келлии – иеромонах Иона, он уже в схиме, имя его Кифа, то есть Петр; повелела вручить ему все принесенное, возвратиться в Киев, а оттуда – домой.

Этот сон Николай и Михаил видели в одно время одного числа и в одну ночь. Проснувшись, Николай рассказал этот сон своим домашним, а потом и своему приходскому священнику. То же сделал и Михаил. Михаил жил далеко от Николая и был мало знаком с ним. После этого явления Божией Матери он почувствовал себя гораздо лучше, а когда рассказал священнику, то совершенно выздоровел. Священники советовали им исполнить то, что им было приказано во сне. Время шло, и они совершенно забыли о сновидении.

Один богатый купец праздновал день своего рождения, там были и священники обоих купцов, Николая и Михаила. За обедом зашла речь о видениях и о Промысле Божием, как Господь любит любящих Его и посещает людей Своих в скорбях и болезнях. Один из священников рассказал о видении больного Михаила как во сне какая-то Женщина водила их с Николаем Онисимовым в Киев. Другой священник рассказал тоже самое, что и Николай во сне, как наяву, все видел Священники решили узнать, исполнили ли они приказание Жены, и если нет, то нужно их понудить к скорейшему исполнению. Вскоре купцы Николай и Михаил поехали в Киев, и все точно так видели, как было им во сне. Пришли в Выдубецкий монастырь и припомнили то место, которое было указано для будущего монастыря. Вошли в сад, подошли к келлии, сотворили молитву, вышли о. Иларион и о. Николай, они попросили позвать меня. Увидев меня, они очень обрадовались и сказали, что точно меня видели во сне и точно мне вручили во сне деньги и лампаду.

Получив деньги, я записал их в синодик для вечного поминовения. Лампада до сих пор хранится в церкви и висит перед иконою Божией Матери «Взыскание погибших». На Горнем месте низок потолок, а потому она не может там поместиться. Другая малая лампада устроена там и горит всегда. Какого это было года, я не помню, и этих записок нет, от гонения и скорбей все утеряно.

Господь и Всесвятая Владычица и все святые всегда ограждали и защищали нас и место это от злых людей. И дивное и непостижимое дело: все нам подавалось потребное, никакой нужды мы ни в чем не имели. Все Господь и Матерь Божия подавали нам в изобилии. У нас были в саду пара лошадей, на них корм подавали. Были пчелы. Плодовые деревья приносили обильные плоды: вишни, груши, яблоки, сливы, орехи, К старому саду мы подсаживали молодые деревья, и всего у нас было изобильно. Вишни, сливы, яблоки мы давали богомольцам бесплатно, ели сами, да еще о. Иларион продавал рублей на 100 или на 120 и покупал на эти деньги дров для отопления келлии.

Потом о. Иларион ушел совсем из сада, много странствовал по монастырям, и Господь Бог и Божия Матерь попустили ему испытать тяжкую болезнь У него гноилась кисть правой руки и все пальцы. О лежал в больнице в Путивле, потом благоизволил ему явиться во сне Божия Матерь, укоряла его в малодушии и повелела ему возвратиться на свое место. Когда он согласился, Она исцелила его руку, оставив один палец скорченным. Он стал совершенно здоров и возвратился в сад.

Образ этот писан масляною краскою на доске размером около 10–7 вершков: Бог Отец и на лоне Святый Дух. Письмо западное, икона была, вероятно, в ризе. Ныне находится в старой Свято-Троицкой церкви у жертвенника налево.

Спустя некоторое время после посещения святой обители Божией Матерью 9 марта я получил посылку. Открываю ящик и вижу святый образ Бога Отца, там же нашел и письмо ко мне следующего содержания: Отец Иона, просим Вас принять св. образ Бога Отца в Вашу святую обитель и объясняем следующее, происшедшее с уроженцем нашего города, отставным майором, который был сильно ранен в турецкой войне.

Бой продолжался несколько дней, нельзя было ни подбирать раненых, ни хоронить убитых, ни даже оказать какой бы то ни было помощи. Раненые лежали на поле, страшно страдая, истекая кровью, томясь от жажды, и многие умирали. Майор тоже лежал между убитыми и ранеными – с тяжелой раной головы. Некоторое время он был без сознания. Когда к нему вернулось сознание, он тяжко страдал, моля Бога и Божию Матерь о помощи и спасении. На 5-й или 6-й день ранним утром на заре видит он женщин, обходящих больных. Они были одеты как простые крестьянки и покрыты белыми платочками.

Подойдя к раненому, они перевязывали раны, давали испить чистой прохладной воды, кусочек белого хлеба и шли к другому. Умерших крестили. Майор все это видел и думал: «Господи, откуда эти женщины? Здесь нет близко никакого жилья, а как хорошо они ухаживают за больными», Потом, говорит майор, подошли они и ко мне и сказали: «Мир тебе, и да подаст тебе Господь здоровье». Умыли мне лицо, руки, обмыли раны на теле и голове, вымыли мое окровавленное тело, переменили белье, напоили чистою водою, дали ломтик белого хлеба, и говорит старшая из них: «Терпите ради Бога; и кто покорится и все перетерпит, тот получит Царствие Небесное». И так они приходили к нам каждый день. Я спросил имена этих добрых женщин, но они мне не сказали, а только старшая сказала: «Благодарите Божию Матерь и всех святых».

После семи дней нас подобрали и отправили в госпиталь. По выздоровлении я вышел в отставку и жил дома. Нас было двое с женой; я всегда помнил происшедшее со мною на поле и хотел в благодарность купить образ. Прошло много времени, мы с женок приехали в Киев на богомолье, здесь я хотел приобрести образ, но не знал, какой. Мы с женой обошли все иконные лавки Киева и Святой Лавры и нигде не могли подыскать иконы, которая бы понравилась нам.

Однажды после Божественной Литургии в Великой Церкви мы с женой вышли в святые ворота и направились в гостиницу. Вдруг у св. ворот подходит к нему женщина и говорит: «Вы желали купить образ, у меня есть – купите». Она его держала в руках завернутым в белый чистый платок, таким же платком и сама была покрыта. Одета просто. Я смотрю на Нее и думаю: где-то я видел эту Женщину. И Она смотрит на меня и говорит: «Вы желали иметь св. Образ, возьмите Его у Меня». Сняла платок с образа, и я увидел его; он мне очень понравился, и как будто бы это тот самый образ, который я хотел купить. Я Ее спросил о цене. Она сказала, что дорого не возьмет, и что я дам за него, тем Она и останется довольна. Жене моей тоже очень понравился образ, и она посоветовала мне взять его. Я попросил Женщину дойти с нами до гостиницы и там получить деньги. Подойдя к гостинице, я обернулся, но Женщины уже не было. Я начал скорбеть, искать Ее всюду, но так и не нашел. Я освятил икону. Спустя несколько лет эта Женщина явилась мне во сне и говорит: «Не скорби, успокойся и не ищи Меня. Я одна из тех, которые прислуживали тебе и прочим раненым на поле». После этого я успокоился.

Икона же начала менять вид: лик, нос, глаза, пальцы делались выпуклыми, как у живого человека, и так продолжалось несколько времени, все наши видели. Потом из пальца потекло масло. Мы сначала на это не обратили внимания, и оно текло по божнице. Потом стали ваткой собирать его в пузырек и давать больным, и все получали исцеление.

О чудесах от иконы мы все скрывали. Мы с женой постарели и стали задумываться, куда нам девать икону. Мысль эта несколько лет беспокоила нас. Раз мы с женой стояли на молитве и вдруг слышим от иконы голос: «Образ сей будет иметь место и будет в почете – не скорбите». Мы от страха омертвели, а потом успокоились и обещали, что кто из нас вперед умрет, то оставшийся в живых должен отыскать в нашем родстве доброе и боголюбивое семейство и поручить ему св. икону до времени, пока Сам Господь позаботится о ней.

Умер муж. Жена нашла пожилую благочестивую девицу, поручила ей на хранение икону и все рассказала ей об этой иконе. Девица хранила икону, и от нее было много чудес. Когда девица состарилась и почувствовала приближение смерти, то передала святую икону приходскому священнику и вместе с ней все описание и все бумаги; священник поставил икону в церкви. Она была чтима прихожанами. В одно время, после Херувимской песни, по перенесении Даров раздался громкий голос в церкви, и весь народ слышал, что этот голос исходит от иконы. «Сей Мой образ отправь в Киев и отдай его иеромонаху Ионе, он живет выше Выдубецкого монастыря в саду; там будет строиться св. обитель во имя Живоначальной Троицы. Сей образ должен стоять в святом алтаре на жертвеннике – отправь немедленно». Все слышали голос от иконы, но от какой, священник не знал. Народ пришел в ужас. Священник успокоил народ, отслужил молебен Св. Троицы, но иконы не отправил.

Прошло некоторое время, так же в воскресенье, во время Божественной Литургии, когда священник читал заамвонную молитву, снова раздался громкий голос от той же иконы: «О, иерей, что медлишь, почте не отсылаешь в указанное тебе место Мой сей образ. Пошли его на имя иеромонаха Ионы, он живет в саду выше Выдубецкого Михайловского и св. великого Георгия Победоносца монастыря. Будь здоров и вы все люди будьте здоровы». И образ осиял. Тогда уже все увидели, откуда исшел голос.

По окончании Божественной Литургии отслужили молебен Св. Живоначальной Троице, и все приложились к св. образу. Священник в скором времени отправил св. икону по почте ко мне, к о. Ионе. Получив св. образ, я поставил его в келлии, и бумаги были при нем. Но так как на моих послушников Илариона и Николая было большое гонение и их несколько раз обыскивали, считая за воров, то они уничтожили много бумаг. Сами они уходили из сада. Отец Иларион совсем хотел уйти и странствовать по России, а брат Николай выходил в Белые берега, а потом опять пришел и был здесь пострижен в монахи и получил сан иеродиакона. Потом опять ушел о. Иларион, но после жил и скончался и погребен около малой церкви в саду. Св. икона и теперь стоит в церкви, в алтаре, на жертвеннике, как сказано в завещании святого оного гласа.

В 1885 году пришла ко мне девица лет 50 или 60 из Черниговской губернии и попросила принять от нее и ее матери, старухи лет 80, св. образ, писанный на доске, вершков 7 или 8. Старая икона, которую она держала в руках, укрыта была и обвязана белым полотенцем. Она подробно рассказала об этой святой иконе: «Мать моя давно была у Почаевской Божией Матери на богомолии, купила там этот св. образ, принесла домой, а своего священника попросила освятить в церкви сей св. образ, и священник его освятил. Мать принесла его домой и поставила на божничке, где стояли св. иконы. Прошло несколько лет. Никакого изменения в иконе не было. Мы живем с матерью вдвоем, я замуж не пошла, никого другого при нас не было. Потом, спустя довольно много лет, с иконы начала сходить живопись и совсем сошла, осталась только грунтовка белая на доске. Мы об этом очень жалели, но все-таки доска стояла в переднем углу на прежнем месте. Священник приходит к нам с молитвою и святою водою, видит св. икону без изображения и говорит: «Зачем вы держите эту доску в переднем углу, приимите ее, писания на ней нет, и стоять ей там не должно». Это он говорил несколько раз с гневом, сказал даже моей матери, что грешно доске без лика стоять там.

Мать при батюшке приняла оттуда доску и поставила на полке, где ставили посуду. Там доска стояла несколько лет. Нам советовали отдать доску живописцу, чтобы он написал икону, но так как мы люди бедные, старые, не в состоянии этого сделать, то доска так и стояла. Вдруг пришла матери мысль опустить доску в криницу, в колодезь, кто-нибудь вынет ее и напишет на ней икону. Так мы и сделали. Я отнесла доску и опустила ее в криницу.

Прошло несколько времени, снится нам обеим с матерью в одну и ту же ночь один сон. Приходит к нам старик очень благообразной наружности и говорит: «За что вы, госпожи, на меня прогневались, какое зло я вам сделал, что вы выбросили меня вон из вашего двора и дома?» Услышав это, мы устыдились и удивились, и говорим ему: «Мы вас в первый раз видим, и вы нас ничем не оскорбили, и мы вас никогда не выгоняли из дома». Он повторяет: «Приимите меня опять к себе, не бросайте меня, старца». Сказав это, он пошел от нас. Мы проснулись. Я рассказала матери свой сон и мать, выслушав, говорит: «И мне то же снилось». И удивляемся, когда мы такого почтенного старца обидели. Так прошло несколько времени, и опять мы видим тот же сон, и опять не можем ничего припомнить, кого мы выгнали и когда, и ничего не понимаем.

Раз в полдень мать сидела за прялкой у окна, и я то же сидела у окна и шила. Входит к нам в хату старик, помолился и говорит: «Я опять к вам пришел, простите меня и смилуйтесь надо мною, прошу вас, примите меня опять к себе, не гоните меня, я желаю при вас жить – прошу вас, примите меня». Мы ему говорим «Старичок Божий, мы вас в первый раз видим, никогда вас не оскорбляли и не гнали ни из дома, ни со двора» А он отвечает: «А в криницу кого вы опустили, возьмите опять к себе». Сказав это, он стал невидим. Мы пришли в ужас и вспомнили, что мы доску опустили в криницу. Я побежала с ведром к кринице и вытащила доску, принесла домой и поставила на полку.

В другом селе, верст за 20 от нас, лежал больной человек несколько лет. Ему во сне явился кто-то и говорит: «Вставай, иди скорее в такое-то село, там живут такие-то женщины, – и назвал наши имена и фамилию, – у них есть св. образ. Попроси прежде священника их прихода отслужить в том доме молебен пред тем образом и чистою водою омыть тот образ, пусть даст тебе выпить этой воды, ты напьешься сам и домашним твоим понесешь, пусть все пьют – ты здрав будешь и домашние твои». Он проснулся, рассказал свой сон домашним, поднялся и пошел к нам.

Мать и дочь рассказали всю историю священнику при больном человеке и причетнике. Священник, выслушав, очень удивился, отслужил молебен с акафистом Спасителю, Божией Матери; после молебна попросил миску с чистой водой, поставил доску на миску и начал ее обливать водой. Возлив довольно воды на доску, хотел уже вытереть ее чистым полотенцем, которое мы подали. Вдруг все белое сошло, и под белым оказалась икона святителя Христова Николая, как она есть теперь. Священник этою водою окропил нашу хату и больного и дал ему напиться. Больной тотчас почувствовал себя здоровым, бодрым, крепким. Священник отдал всю воду больному, а св. икону сам поставил на божничке.

Были видения во сне и другим больным, велено обращаться к священнику, чтобы он служил в нашей хате молебен, обмывал водою икону и давал бы больному. Священник много раз так делал и просил отдать св. икону в церковь, но мы не смели, боясь оскорбить того старца, который приходил к нам наяву. Прошло несколько лет. Все больные глазами, головою и другими болезнями обращались к св. иконе и получали исцеление от воды, которою омывали св. икону.

Вскоре наша родственница, сирота, выходила замуж и просила мать и меня благословить ее св. иконою. Мать мне и говорит: «Отдадим сию икону ей, благословим ее. Священник на нас негодует, другие нас укоряют – отдадим ее. Господь пошлет сироте счастье». Так и сделали. Благословили сироту, отдали ей образ и все позабыли. Прошло года два или три – все им хорошо, и нам спокойно. Так как мы нигде не бываем и ничего не знаем, что где делается, живем одни и, слава Богу, спокойно трудимся и питаемся своими трудами, что Господь подаст, то и не знаем как живут те, кому мы отдали св. икону. Вдруг мы с матерью видим один и тот же сон: тот же старец приходит к нам и во сне говорит: «Вот вы опять прогнали меня и успокоились, а мне-то каково? Куда вы меня отдали – не дом и не жилище христиан, а Содом и Гоморра, ад. И я вас прошу, возьмите меня к себе». Просит, но грозно говорит. Мы проснулись. Я матери рассказала сон, мать выслушала меня и говорит, что и она то же самое видела. Мы подумали как быть. Во-первых, мы никогда у них не были во-вторых, как сказать, чтобы они нам обратно отдали св. икону. Не могли даже осмелиться кому-нибудь сказать сего.

Прошло некоторое время, опять повторяется тот же сон, и опять старик просит: «Возьмите, и возьмите непременно, я быть там не могу, возьмите меня к себе». Мы опять думаем: Боже мой, как нам быть, как приступить к ним, что сказать. Мы люди бедные, простые, а они люди зажиточные и в виду всех людей и общества. Молимся Богу, чтобы Он Сам устроил. Прошло некоторое время, явился святитель Христов Николай к нам почти явственно, хотя будто бы во сне, и все то же говорит: «Возьмите, возьмите меня к себе, ибо я больше терпеть не могу». Мы все одно говорим, что никак не можем приступить.

Спустя неделю сделался в этом дворе страшный пожар, так что ничего не могли спасти, едва-едва сами не сгорели, все дотла погорело – и дом, и надворные постройки, и все имущество, едва скот спасли. Когда потушили пожар и начали разгребать мусор, то ничего не уцелело. В золе нашли св. образ совершенно невредимым. Мы взяли св. образ в свои руки, и он смотрит на нас весело и как будто улыбается. И с тех пор стал таков, а прежде святое лицо его было серьезное – как будто бы строго смотрел. С тех пор мы никогда не смели подумать, чтобы куда-нибудь отдать сей св. образ. Эта икона находилась у нас несколько лет. Матери моей около 100 лет, я тоже старуха, мне около 80 лет. Мать заболела крепко, мы начали скорбеть. «Вы, матушка, стары, умрете, я тоже умру после вас, куда же мы денем св. икону, кому поручить ее? Близких у нас нет, в св. церковь отдать не решаемся. что нам делать?» Слава Богу, мать выздоровела и окрепла.

Мы живем, трудимся милостию Божиею, помощью Матери Божией, свт. Николая и всех святых. Но скорбная мысль ни на один час не оставляет нас. И чем дальше, тем для нас тяжелее.

Однажды пообедали, помолились Богу и сели за работу. Мать пряла, а я шила. Занимаемся работой, а сами все об одном скорбим и говорим об иконе. Вдруг св. икона возсияла, и голос говорит от иконы: «О чем вы скорбите, об иконе свт. Христова Николая – обо мне вы очень скорбите? Успокойтесь, и я скажу утешение вечное душам вашим – слушайте: в городе Киеве, в Свято-Троицком мужском монастыре, на горах, есть игумен Иона. Вы возьмите сей св. образ, несите туда и ему прямо в руки отдайте. Скажите ему все это, и он даст мне местечко и поставит меня, где я уже буду стоять всегда».

Старушка и девица пришли к нам со св. иконою, в платке завязанной, спросили меня. Я вышел к ним, ввел их в келлию, где всех богомольцев принимал, посадил на скамейке, и они мне все рассказали и вручили мне св. икону свт. Николая, угодника Божия. Приняв от них св. икону, я поставил ее в придельном св. алтаре на Горнем месте, на стене в раму вставил. Она и доселе там находится. Подательниц велел успокоить, а о. иеромонаху Иоанникию записать все, что они ему расскажут, ничего не утаивая и не прибавляя. Еще мне старушка-девица рассказала: один раз после службы священник, сняв с себя ризы, взял в руки св. икону и начал глумиться над ней. Взяв нож, начал ножом ковырять в святом лике иконы угодника Божия, говоря: «Я не верю, что сей образ чудотворный, и когда из сих ран, где я режу, колю, ковыряю, пойдет кровь, тогда я поверю», и нам было прискорбно и тяжело видеть, что он делает святому образу. Но из нас никто ему не посмел сказать ни одного слова. Из мест, где он проковырял ножом, из св. образа кровь не пошла. Он и говорит: «Вот видите, кровь не пошла, я и не верю, что он чудотворный». И пошел от нас домой. И только переступил порог своей комнаты, вдруг закричал страшным, диким голосом, упал на пол и тот же час умер. А знаки колотья есть на лице святителя Христова Николая Угодника Божия. Вот какое ругательство показал сам священник. И Господь Бог не потерпел поругания святых. Аминь.

Образ святителя Николая на день праздника святителя выносят на аналой и величают. Его выносят в раме и без рамы, как есть. Он для прославления св. имени Божия и великих славных чудес Божиих.

Еще хочу изложить дивное дело Божие со св. иконою. Бог прославляет святых Своих.

Это рассказ доброго нашего и большого благодетеля генерала Степана Николаевича Петлина, директора Петербургского Государственного банка. Он был здесь летом с женою своею и дочкой Екатериной и маленькой сироткой, воспитанницей их.

В нашем имении издревле заведен порядок нашими предками почитать св. иконы. Они стоят у нас на божнице; иные отделаны в серебряные ризы, а иные просто написанные красками. Одна из св. икон – икона священномученика Власия, совсем полиняла от давности, и на ней не было видно никакого изображения,

Вся моя семья живет в Петербурге, а в имении находится один управляющий. Он видит, что икона полиняла, взял ее с места, вынес в большой сад и бросил в траву. Мы приехали всей семьей в имение, осмотрели все, обошли все хозяйство, везде нашли порядок – все, слава Богу, по хозяйству благополучно.

Раз нам вздумалось пить чай на балконе на вольном воздухе. Сидим, вдруг идет дворовая собака прямо к нам на балкон и что-то несет в зубах. Оказалось, что она взяла выброшенную управляющим св. икону и, бережно держа ее за самый край, принесла к нам на балкон и положила около меня на столе. Я очень удивился. Собака совершенно нас не знала, неученая простая дворняжка. Я позвал своего управляющего и спросил его, что это за доска, которую принесла мне собака. Управляющий сознался, что это св. икона священномученика Власия, которую он выбросил в сад, посчитав ее негодной.

Генерал все это рассказал мне при своих и вручил мне св. икону. Я, получив сей св. образ, отдал в живописную возобновить его. Теперь св. образ хранится у нас в св. обители и стоит в придельном алтаре на восточной стене, где и образ святителя Христова Николая. На св. иконе видны следы зубов собаки. Эти две иконы мы почитаем, и после себя оставляю завет всей Богом собранной братии, да чтут и они оныя святыни, ознаменованные Богом особою милостию, изъявленною к сим св. иконам, а через них и к нам грешным и недостойным, в отраду и утешение вечное. Аминь.