Предисловие

Выдающийся православный богослов XX века В. Лосский отмечает: «В историю богословской мысли входят различные периоды как бы вероучительные циклы, в которых какой-то один аспект христианского предания обретает сравнительно с другими исключительное значение, в котором все темы учения в известной степени трактуются соотносительно с каким-то одним вопросом, становящимся для догматического сознания центральным»¹⁸.

В наше время, для которого характерно, с одной стороны, дальнейшее углубление процесса секуляризации, отчуждения общества от Церкви, а с другой стороны – стремление христианского мира к обновлению и интеграции и вызванное этим стремлением широкое развитие межконфессионального диалога, цель которого – поиск путей к достижению вероисповедного единства для совместного христианского свидетельства о Боге на более доступном и понятном современному миру языке, основным вопросом, выдвигаемым жизнью перед христианским богословием, становится, по всеобщему признанию, вопрос о Церкви, ее существе, основных принципах ее бытия и ее жизненном значении¹⁹.

Одновременно окрепло понимание того, что и в системе христианского вероучения глава о Церкви должна занимать центральное, а не второстепенное положение. Учение о Церкви должно быть той красной нитью, которая, проходя через все отдельные пункты учения, обнимает и соединяет их в одно вероучение. Например, из доказательства Божественности Церкви следует доказательство Божественности и истинности Откровения, а не наоборот. Ибо если Церковь, носительница христианского учения, истинно Божественна, то необходимо истинно и содержимое ею учение, потому что это учение, принадлежащее ей, есть только одна особая сторона, один из моментов ее действительности. При таком изложении учение о Церкви представляет собой начало, неизменную основу вероучения и в пределах этого последнего заключает в себе еще ряд отдельных специфических догм²⁰.

Сегодня вопрос о Церкви – это вопрос вселенский.

Над ним усиленно работают в католичестве, что ясно из папских энциклик, деяний II Ватиканского собора и исследований, появившихся после него²¹.

Настойчивый интерес к нему проявляется в протестантском мире²². Центральное место он занимает и в Православии, как об этом можно судить по каталогу тем, подлежащих рассмотрению на Всеправославном предсоборном совещании и, если Бог благословит, на Всеправославном соборе. От того, как он будет решен всеми христианскими исповеданиями, зависит, будет ли найден ключ к вожделенному общехристианскому единству и станет ли мир свидетелем нового, благодатного света, исходящего из недр единой святой Христовой Церкви, и обратятся ли сердца людей к Богу или мир по-прежнему будет пребывать в разделении, во тьме и сени смертней.

Парадоксальность проблемы Церкви в настоящее время состоит в антиномии между объективным признанием всеми христианами общецерковного единства, данного в Боге, и фактом церковного разделения и связанного с ним различного понимания основных вопросов экклезиологии.

По глубокому православному убеждению, излечить этот недуг нельзя в плоскости рационалистического соглашения, компромисса в учении о Церкви, несмотря на то, что призывы к некоей новой унии в вопросе о Церкви, как наиболее скорому и легкому пути единения, возможны и время от времени слышатся²³.

Церковное единство должно созидаться не на минимуме догматического согласия, а на возвращении западных исповеданий к полноте, максимуму апостольского и святоотеческого Предания, возвращении к атмосфере раннехристианской духовной жизни в любви Божией.

Со стороны Православного Востока для этого требуется преодолеть психологию конфронтации, альтернативности, и в духе братского благорасположения к Западу благовествовать в новой ситуации живым голосом, современным языком неизменную, всегда тождественную самой себе истину Церкви. Апостольская преемственность, верность Востока апостольской традиции состоит не в сохранении и консервации прошлого ради самого прошлого, а в живом, динамичном служении евангельской истине и спасению братьев во Христе. Это общехристианское дело Божие предполагает подвиг отрешения от всего наносного, нецерковного, от ложного престижа, от псевдонаучного эгоизма, которые при человеческом несовершенстве накопились на протяжении многих веков. Если Церковь вообще есть продолжающееся на протяжении всей истории мира воплощение Христово и реализация дела Божия, то путь к актуализации единства Церкви для всех христиан должен лежать в отказе от индивидуализма, субъективизма и самости, в утверждении себя на двух заповедях: «Господь Бог наш есть Господь единый; и возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею...» и «...возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мк.12:29–31). Нужно чистым сердцем и благоговейным умом молитвенно прислушиваться к этому гласу Божию, органически войти в тело Христово, жить его жизнью – и тогда будет едино стадо и един Пастырь (Ин.10:16). Через самоотвержение и послушание Богу лежит путь к совместному обновлению и единству.

Вместе с тем вопрос о Церкви есть вопрос не только вселенский, но и родной для каждого христианина, личный. По тому же православному убеждению, вне Церкви – живого богочеловеческого организма, нет спасения, нет вечной жизни, от которой мы грехом отделены, но которой жаждем. Церковь, как мистическое тело Христово, есть та стихия, в которой силой благодати Божией совершается возрождение, обновление и воскресение человека, даруется бессмертие, бесконечная жизнь в Боге. Отношение человека к Церкви определяет его отношение к Богу и его вечную судьбу. По словам св. Киприана Карфагенского, «кому Церковь не мать, тому Бог не Отец»²⁴. Образ заботливой любящей матери является самой совершенной аналогией по отношению к земной в условиях исторического бытия функции Церкви, духовно возрождающей и воспитывающей своих чад. Как Царство Божие, находящееся в процессе своего становления, церковь обладает полнотой средств, необходимых для духовного воссоздания личности, получающей через приобщение к жизни Церкви бесконечную небесную радость и блаженство. Понятна отсюда необходимость органического восприятия и живого, деятельного участия в жизни Церкви. Всякое отрицание онтологичности Церкви, ее реально жизненной основы есть своего рода докетизм, умаляющий полноту и подлинность Церкви, так же как всякое только теоретическое, отвлеченное, формальное знание о Церкви есть знание мертвое, лжезнание, которое не спасает. Знать Церковь и через ведение ее иметь жизнь вечную можно, лишь будучи в Церкви, участвуя, в союзе любви со всеми ее членами, в молитвенно-литургической ее жизни, приобщаясь благодати Святого Животворящего Духа, подаваемой в таинствах. Пребывание в лоне Церкви, т.е. сознание живого благодатного общения со Христом – Главой Церкви и единой общей жизни со всеми, кого Он призвал, искупил и спас, кому Он Брат и Бог, порождает в христианине чувство ответственности за каждый момент жизни, за каждое деяние, заставляет трезвиться и бодрствовать, ходить пред Лицом Божиим, а тем самым дает смысл и оправдание его личной жизни и творчеству.

Из сказанного понятно, что как в общественном, так и в личном христианском сознании экклезиология занимает особое место. Это вопрос жизни и смерти для всех и каждого. Поэтому никто – ни отдельный христианин, ни все христианские исповедания – не имеет внутреннего права уклоняться от решения этой проблемы.

Сознание этой ответственности и стремление в меру сил выполнить свой долг побудили и меня, как члена Церкви, взяться за перо.

Предлагаемая работа содержит попытку выяснить учение о Церкви отечественных богословов, начиная с XVII века и кончая периодом «русского религиозного ренессанса»²⁵. По вопросу экклезиологии русскими богословами написано немало ценного, что вошло в сокровищницу мировой богословской литературы. На протяжении последних ста лет не было почти ни одного крупного отечественного богослова, который не высказался бы на тему о Церкви. Их учение представляет собой раскрытие в современных богословских и философских понятиях новозаветного учения о Церкви, авторитетные комментарии к нему. Оно во многом адекватно святоотеческому взгляду на Церковь и потому может быть использовано как солидная богословская база для продуктивного диалога с западными христианскими исповеданиями.

Конечно, представить себе полно русскую экклезиологию на основании изучения трудов только ближайших к нам по времени авторов, хотя бы они были самыми выдающимися богословами, нельзя. Эту тему необходимо рассматривать систематически и во всей ее совокупности, от принятия христианства на Руси до наших дней, с использованием всех тех источников, в которых, при отсутствии прямых свидетельств, можно найти хотя бы косвенные указания по интересующему нас вопросу. Последнее особенно важно при реконструкции представлений о Церкви в древней и средневековой Руси, когда специальной богословской литературы о Церкви не было.

Вместе с тем для уяснения православного учения о Церкви наше внимание должны привлекать к себе не только, так сказать, «официальные» богословы, занимавшие иерархическое положение, но и те русские христиански настроенные мыслители и философы, которые такого положения не занимали, а порой стояли даже не совсем близко к Церкви – около церковных стен, по словам В. Розанова. Такой не ограниченный узкими рамками подход, по-видимому, более близок православному духу и существу учения Православия о членстве в церкви.

Но, с другой стороны, при таком подходе предпринятая работа может вырасти до огромных размеров. Чтобы избежать «устрашающего» читателя объема, я вынужден конспективно, в общих чертах сказать об основных направлениях и вехах отечественной экклезиологии и затем ограничиться изложением взглядов только наиболее известных богословов. Отсутствие более ранних экклезиологических материалов в значительной мере восполняется тем, что богословы последних двух столетий впитали, осмыслили и синтезировали богословский опыт предшествующих поколений и нам нет надобности заново открывать и писать о том, что уже открыто и осмыслено ими. Изучение их великого наследия позволяет исторически воспроизвести в общих чертах эволюцию русской богословской мысли в ее феноменологическом самораскрытии. Те же мыслители, которые не имеют, на мой взгляд, решающего значения для структуры отечественной экклезиологии, мною опущены или только упомянуты.

С формальной стороны буду, по возможности, придерживаться хронологической последовательности.