Чин и место причащения мирян в позднюю античность на византийском востоке

Каноник Пол Брэдшоу, мой давний друг и коллега, которому я счастлив посвятить это скромное исследование, всё своё научное творчество отдал реконструкции таинств по «Апостольскому преданию». В недалёком прошлом в моей собственной деятельности были сдвиги и переходы от недавних исследований о методе⁷⁷⁶ к общим социо-культурным вопросам и конкретным проявлениям народного участия в литургии, а именно, как оно отображено в исторических источниках: месту женщин в храме, их сегрегации и ограничениям, наложенным на них⁷⁷⁷; народной псалмодии и литургическому пению⁷⁷⁸; поведению (а иногда и злоупотреблениям) мирян за литургией⁷⁷⁹; реакции мирян на проповедь⁷⁸⁰; почитанию святых⁷⁸¹; отстранённости мирян от литургического действа из-за закрытия алтаря⁷⁸² и произнесения тайных молитв⁷⁸³; присутствию византийского императора за богослужением⁷⁸⁴; частоте принятия Святых Тайн монашествующими и мирянами и её постепенному уменьшению⁷⁸⁵ и т. д. Так я воплощал свой призыв, сделанный несколькими годами ранее о том, что мы должны использовать в нашем исследовательском творчестве методы школы pietà popolare (народного благочестия) или «школы анналов христианской истории в Европе» и изучать литургию не только сверху вниз, т. е. по официальным и полуофициальным текстам, но также и снизу вверх, «как это отражается в жизни обычных мирян»⁷⁸⁶.

На этих нескольких страницах я продолжу продвижение в данном направлении, исследуя два конкретных проявления участия мирян за литургией на греческом Востоке на протяжении поздней античности и в последующий византийский период.

На всём пространственно-временном протяжении Христианства в раннюю и позднюю античность⁷⁸⁷ причастники из числа мирян и низшего клира, как и священнослужители высших санов, принимали священные тайны раздельно своими руками. Миряне стояли⁷⁸⁸. Сначала к ним подходил служитель со Святым Хлебом, затем – служитель с чашей. Каждый причастник брал хлеб правой рукой, затем целовал и потреблял Священное Тело. После этого он отпивал Священную Кровь из потира⁷⁸⁹. Мы имеем этому тьму примеров по всему Востоку и Западу, и опровержения бессмысленны⁷⁹⁰.

Далее, народ Божий причащался в строго отведённых местах по чину. Первым это делало духовенство высших санов: епископы, пресвитеры и диаконы, которые приобщались в алтаре перед престолом, затем они преподавали Святые Тайны низшим священнослужителям и мирянами за алтарным ограждением. Весь процесс святого причащения мало изучен⁷⁹¹, и я собираюсь исследовать, где это происходило и в каком порядке.

Одно из первых косвенных упоминаний о чине причащения находится в Апостольском предании 21, 31–38⁷⁹². Не будем вдаваться в подробности о его происхождении, авторстве и датировке: скорее всего этот источник относится к раннему периоду (III–IV вв.?) Для нас важно описание изучаемого обычая⁷⁹³. В ст. 2 упоминает молоко [и мёд], которые преподаются новокрещёным⁷⁹⁴ наряду с причащением Тела и Крови в стт. 1–2. Некоторые исследователи полагают, что здесь идёт речь о пасхальной евхаристии, но это явно гипотеза⁷⁹⁵:

31. И когда он преломляет хлеб, то, давая каждый кусочек, пусть говорит: «Хлеб Небесный во Христе Иисусе»,

32. А принимающий должен отвечать: «Аминь».

33. Пресвитеры же, а если их недостаточно, то и диаконы, пусть держат чаши и стоят благочинно и со смирением: первый, кто держит [чашу] с водой, второй – кто держит молоко, третий – кто держит вино.

34. И причащающиеся пусть отведают из каждой чаши трижды [т. е. одна формула для каждой из трёх чаш]⁷⁹⁶ в то время, когда причащающийся говорит: «Во [имя] Бога отца Всемогущего». Принимающий же пусть говорит: «Аминь».

35. «И во [имя] Господа Иисуса Христа».

36. «И во [имя] Святого Духа и Святой Церкви». И пусть говорит: «Аминь».

37. Так это должно совершаться с каждым [причастником]⁷⁹⁷.

Хотя текст подробно не детализирует причащение мирян, очевидно, что они принимали Тело (31) и Кровь (32–33) раздельно.

«Апостольские постановления», происходящие из периферии антиохийского культурного пространства⁷⁹⁸, также свидетельствуют о сложившемся чине причащения, приводя подробную инструкцию о его осуществлении:

11. ...диакон пусть говорит: вонмем.

12. И епископ пусть возглашает к народу так: святая святым.

13. И народ пусть отвечает: един свят, един ЯХВЕ, един Иисус Христос, в славе Бога отца, благословен во веки. Аминь. Слава в вышних Богу и на земле мир, в человеках благоволение. Осанна Сыну Давидову: благословен грядущий во имя ЯХВЕ; Бог ЯХВЕ и явился нам; осанна в вышних.

14. После этого пусть причащается епископ, потом пресвитеры, диаконы, иподиаконы, чтецы, певцы, аскеты, а между женщинами – диаконисы, девственницы, вдовицы, потом дети, а затем весь народ по порядку, со стыдливостью и благоговением, без шума.

15. Епископ же пусть преподаёт приношение [просфоры], говоря: тело Христово; а принимающий пусть говорит: аминь. Диакон же пусть держит чашу и, подавая, пусть говорит: кровь Христова, чаша жизни; а пьющий пусть говорит: аминь.

16. Во время же причащения всех прочих пусть говорят Пс.33, а когда причастятся все мужчины и женщины, диаконы, взяв остатки [евхаристических даров], пусть внесут их в притвор [пастофорий]⁷⁹⁹.

Дети, упомянутые в VIII, 13, 14, несомненно уже достигли того возраста, который мы называем сегодня «возрастом различения (aetas discretionis)». Стих VIII, 12, 2 указывает, что младшие дети остаются на руках своих матерей⁸⁰⁰, которые наверняка приносили их причащаться, что обычно для Востока и доныне⁸⁰¹.

Источник V в Завещание Господне 1, 23 приводит схожий порядок:

Священники да приступают первыми следующим образом: епископ, пресвитеры, диаконы, вдовы, чтецы, иподиаконы, после них те, кто имеет [духовные] дары, новокрещёные, маленькие дети. Люди [приступают так]: старейшие, девственницы. Вслед за ними остальные. Женщины [получают] так: диаконисы, после них – остальные⁸⁰².

Любопытно, что данный источник в отличие от «Апостольских постановлений», приведённых в предыдущем разделе, усваивает вдовам почётное место сразу после диаконов и перед низшими священнослужителям, в то время как диаконисы занимают нижестоящую позицию.

Если такие ранние указания для причащения кажутся чересчур формальными для постмодернистского восприятия, то для поздней античности – а в реальности и для всей нашей эры вплоть до начала 50-х гг. XX в – наша привычная американская непосредственность выглядела бы просто оскорблением нравов. Первое упоминание о евхаристии, Павлово свидетельство 1Кор.11:17–34, касается не богословия, а порядка. Это же относится и к I Вселенскому собору в Никее, 18-е правило которого регулирует чин причащения, запрещая диакону преподавать тайны пресвитерам или приобщаться раньше епископов и пресвитеров⁸⁰³.

Несмотря на романтическую ностальгию о «золотом веке святоотеческой литургии», в тот период поздней античности поведение мирян в храме оставляло желать лучшего, а человеческие страсти часто брали верх над благоразумием. Свт. Иоанн Златоуст в беседе «О крещении Христовом» описывает причащение мирян в Антиохии как полную неразбериху: «приступают не с трепетом, но с давкой, ударяя других, пылая гневом, крича, злословя, толкая ближних, полные смятения»⁸⁰⁴. И в Беседе на Мф.82:6 он поминает диаконов, чьей задачей было удалять из числа причастников тех, кто приступал недостойно⁸⁰⁵. И таких примеров из духовной жизни Востока и Запада в позднюю античность можно привести бесконечное множество⁸⁰⁶. Что же касается Апост. пост. VIII, 13, 14, то предостережение сохранять спокойствие не следует считать риторическим преувеличением, как я уже проиллюстрировал это в одном из своих прежних исследований⁸⁰⁷.

Многочисленные свидетельства⁸⁰⁸, тянущиеся до последнего классического византийского литургического комментатора свт. Симеона Солунского († 1429) и его творения О священной литургии 99⁸⁰⁹, содержат неоспоримые доказательства, что подобные нестроения имели место на всём протяжении византийского периода и позже. Длинное название 99-й главы говорит само за себя: «О том, что как на небе, так и на земле, причащающиеся святых тайн, как клир внутри алтаря, так и миряне вне его, делают это по чину». Далее Симеон детально описывает, в чём состоит этот порядок. Во-первых, внутри алтаря: предшествует служащий архиерей, затем другие владыки, пресвитеры и диаконы приступают к престолу, чтобы причаститься. После этого вне святилища перед алтарными вратами приобщаются младшие чины: иподиаконы, чтецы, певцы и монахи. В конце концов, и миряне, но не так, как им заблагорассудится, «ибо они не равны»⁸¹⁰. Далее в той же самой 99-й главе Симеон проводит чёткую границу между сослужащими епископами и священниками и теми духовными особами, кто только помогает за литургией. При причащении служащие предшествую неслужащим, несмотря на равный сан:

Епископы и священники в алтаре, даже хотя они все являются сослужащими, не приступают [к причастию] как первый [т. е. архиерей, предстоящий за литургией]. И снова, другие священники с ним имеют низший ранг и не могут произносить то же самое⁸¹¹, и подходят последними к внушающему благоговение причастию, как и литургический диаконский чин. После этого перед Священными Вратами приобщаются иподиаконы и чтецы. После них певцы. После них монашествующие перед мирянами⁸¹².

Порядок следования к причастию до сих под действителен для главных духовных чинов, приобщающихся в алтаре. Для мирян, принимающих причастие пред царскими вратами иконостаса, определённые порядок – мужчины перед женщинами – дошёл до новейшего времени⁸¹³. Действительно, такой порядок мы всё ещё можем увидеть в сельской местности, хотя возможно это связано не столько с церковным чином, сколько с более низким социальным статусом женщины в старые времена⁸¹⁴.

Действительно ли миряне некогда приобщались прямо за престолом, как это иногда утверждается? Церковный историк Евсевий (236–339), епископ своего родного города Кесарии в Палестине с 313 г., допускает это в Церковнойl истории VII, 9, 4–5. Евсевий приводит Послание о крещении § 5 Дионисия Александрийского († 264/265) папе Сиксту II (257–258) о перекрещивании некоего мирянина, который печалился о действительности крещения, принятого от еретиков, желая возродиться новым крещением. Дионисий отказался от перекрещивания:

Я не отважился на это, сказав ему, что многолетнего общения с Церковью для этого достаточно: он присутствовал при евхаристии, вместе со всеми произносил «Аминь», подходил к престолу, протягивал руки для принятия Святого Хлеба, получал его, в течение долгого времени приобщался Тела и Крови Господа нашего. Я не дерзаю начинать сначала. Я велел ему ободриться, с твёрдой верой и доброй надеждой приступать к Святыне. Он плакал, не переставая, весь дрожа, подходил к престолу и, несмотря на приглашение, с трудом присутствовал на службе⁸¹⁵.

Отсюда некоторые делают вывод о том, что миряне в прошлом действительно подходили к святой трапезе, чтобы приобщиться тайнам. Подразумевается, что такая практика имела место в домашних церквах до Константинова мира 313 г., прекратившего гонения на христиан. Но и после этого времени мы встречаем подобные упоминания, что ставит вопрос, как это понимать: в прямом или переносном смысле? Я до сих пор сомневаюсь, что обычные миряне некогда подходили к священному престолу для причащения. Христианские писатели с незапамятных времён использовали фразы наподобие «приступая к престолу Господню», что не обязывает это понимать дословно. В 247–248 гг. Дионисий Александрийский (195–264) в Послании к Василиду § 2, отвечая на вопрос, позволительно ли женщинам в состоянии месячной нечистоты «входить в дом Божий», отвечает:

О жёнах, находящихся в очищении, можно ли им в таком состоянии входить в храм Божий, считаю излишним и спрашивать. Ибо не думаю, чтобы они, будучи верными и благочестивыми, осмелились в таком положении или приближаться к святой трапезе, или вкушать тела и крови Христа. Жена, имевшая двенадцатилетнее кровотечение, ради исцеления прикоснулась не к Нему Самому, но только к краю одежды Его (Мф.9:20; Лк.8:43–44). Молиться, в каком бы кто ни был состоянии и положении, помнить о Господе и просить о получении помощи, не предосудительно. А входить во святая и во Святая святых [15] не совсем чистому душой и телом да будет воспрещено⁸¹⁶.

Здесь, как и в других женских делах, очевидно, что «приближаться к святой трапезе» не следует понимать буквально. Правило 44-е Лаодикийского собора (ок. 360–390 гг.) утверждает: «Не подобает жене в олтарь входити»⁸¹⁷.

Поэтому трудно представить, что они причащались в алтаре, вход в который был для них заказан. Следовательно, выражение «приближаться к престолу» применяется здесь в метафорическом смысле. В этом же самом ключе Псевдо-Златоуст в Беседе на слова «во Христе новая тварь» говорит:

Нищий и император равно приближаются к престолу, а не нищий одним образом, а император другим⁸¹⁸.

Хотя, надо сказать, что в IV в императоры в Риме или Константинополе действительно приобщались в алтаре, несмотря на мирянский статус.

И аутентичные творения Златоуста, настоящая кладезь сведений о различных аспектах литургии, также предоставляют нам большое количество относящихся к теме цитат:

Беседа на Евангелие от Матфея 82:5: С таким же расположением и мы должны приступать к этой трапезе и к сосцу духовной чаши, – или лучше сказать, мы с большим ещё желанием должны привлекать к себе, подобно грудным младенцам, благодать Духа; и одна только у нас должна быть скорбь – та, что мы не приобщаемся этой пищи⁸¹⁹.

Беседа на 1 Послание к Коринфянам 27:5: Ты слышал священные песни, видел брак духовный, насладился царской трапезы, исполнился Святого Духа, приобщился к лику серафимов, сделался сообщником горних сил?⁸²⁰

Беседа на Евангелие от Иоанна 46:4: от этой же трапезы происходит источник, изводящий реки духовные. При этом источнике насаждены не ивы бесплодные, но деревья, досягающие до самого неба и приносящие плод всегда спелый и никогда не увядающий. Если кто томится от зноя, – пусть идёт к этому источнику и прохладит свой жар...⁸²¹

В любом случае, для этого времени у нас есть археологические и иконографические доказательства развития архитектурных деталей, отделяющих алтарное пространство, которое возвышается на ступень от наоса и огораживается алтарным барьером (темплоном)⁸²². Творения отцов Церкви и другие тексты этого периода часто говорят о таком широком различии⁸²³. Например, в антиохийской Беседе на Еф. 3:5 Златоуст говорит о том, что «поднимается завеса» и священниками «износится жертва» для причащения. Исследуем же эти тексты, исходя из того, что я уже сказал ранее⁸²⁴.

Точка зрения Златоуста состоит в том, что мирянам следует приступать к причастию или же, если они чувствуют себя недостойными, покинуть храм после отпуста:

1. Как во время трапезы в присутствии господина низшим слугам не позволяется участвовать в ней, и они высылаются вон,

2. так должно быть и здесь. Когда износится жертва

3. и в жертву предлагается Христос – это Владычное овча;

4. когда слышишь: помолимся все вместе;

5. когда видишь, что поднимается завеса, – то представляй себе, что разверзаются небеса, и свыше нисходят ангелы⁸²⁵.

Златоуст говорит об анафоре (3) и о том, что следует за ней далее. Однако нет оснований предполагать, что он перечисляет каждый элемент в том порядке, в котором он находится в чинопоследовании (déroulement). В противном случае получилось бы, что жертва износится раньше (2), чем сам Христос, Агнец Божий, предлагается в жертву (3), т. е. перед анафорой! Фактически если бы мы буквально восприняли данную композицию текста, то оказалось бы, что жертва износится (2), и литания возглашается (4) ранее, чем завеса поднимается (5), что трудно представить. Следовательно, Златоуст здесь просто свободно воспроизводит последовательность (déroulement) чина, как и в других случаях⁸²⁶, и текст следует понимать созвучно с тем, что мы знаем из сравнительной литургики и последующей традиции⁸²⁷:

Анафора (3)

Открытие завесы (5)

(Благословение)

Диаконская литания (4)

(Отче наш)

(Святая святым)

(Причащение клира)

Изнесение святых даров для причащения мирян (2)

У нас есть ясное описания обряда причащения в последней четверти IV в, и можно не сомневаться, что духовенство первым причащалось в алтаре, затем из святилища дары выносились мирянам, которые приступали к ним возле врат алтарного барьера. В 691–692 гг. 69-е правило Пято-Шестого собора «иже в Трулле» канонизировал этот обычай, запретив вход в алтарь не только женщинам, но и вообще всем мирянам, за исключением императора, что было давним обычаем: царь приносил туда дары⁸²⁸ и принимал причастие⁸²⁹.

К счастью, у нас есть сельский храм, вырубленный в известняковом массиве в Северной Сирии, который показывает, каким образом там происходило развитие алтарного пространства. Жорж Чаленко, изучавший археологию и хозяйство этого района, шаг за шагом реконструировал эволюцию сельской церкви в Киркбизе (Qirqbize), один из древнейших дошедших до нас христианских храмов в Сирии⁸³⁰. Этот храм имел скромные размеры 14,75 на 6,1 м, из которых 11,6 м приходится на единственный наос, а остальные 3,15 м на святилище. Крыша фронтона, самая высокая точка, находится на уровне 6,55 м.

Чаленко описывает развитие алтарного пространства следующим образом. Изначальной структурой из 1-й трети IV в. был единый неделимый зал со святилищем в виде платформы, приподнятой на одну ступень. В середине IV в. на краю платформы была построена триумфальная арка, чтобы обозначить святилище. В начале V в. алтарное пространство было приподнято ещё на одну ступень и огорожено низкой каменной оградой, в середине которой была единственная центральная дверь, увенчанная с обеих сторон колоннами, которые поддерживали каменный архитрав, предназначенный, как полагает Чаленко, для навешивания завесы. В середине V в алтарь стал полностью закрытым с тремя дверьми и мощехранилищами.

В то же самое время простая завеса, закрывавшая святилище, была заменена капитальной структурой, появление которой может быть реконструирована с долей вероятности. Апсида (chevet) несёт следы двух оснований маленьких колонн между тремя дверями, а пилоны арки украшены наверху соединительными деталями и поперечными балками со второй выемкой, предназначенной для второй балки. Так как три проёма несут на себе следы трёх двустворчатых дверей (а̀ battants), логично предположить, что эта капитальная структура служила каркасом для этих дверей и таким образом являет собой полную закрытость. Возможно, на ней находились также иконы. В любом случае апсида полностью отделена от наоса оградой, которая прообразует иконостас (илл. CVI, 4)⁸³¹.

Дополнение последующими мощевиками в VI в нас не касается. Храм, который хорошо сохранился, был заброшен в середине VII в, и с тех пор в нём не было никаких изменений.

Хотя сирийский храм находился вне Константинопольского патриархата, хронология его развития полностью созвучна тому, что мы знаем об алтаре, или виме. Юстиниановой Святой Софии (537 г.) и других церквей доиконоборческой эпохи, которые реконструированы археологами и историками⁸³². Древний византийский алтарь был обозначен ограждением, которое препятствовало доступу, а не видимости⁸³³. После окончательной победы над иконоборчеством в 843 г. на ограждение было добавлено несколько икон, но сплошной иконостас возник гораздо позже⁸³⁴. Алтарь Святой Софии, как он детально описан около 563 г. Павлом Силенциарием⁸³⁵, представлял собой приподнятую платформу, включающую апсиду и выдающуюся во фронт за её пределы. Апсида была сама по себе относительно неглубоким пространством, где находились на ступенчатом основании сопрестолия [σύνθρονον], на которых восседало духовенство. Алтарное пространство с фронта было огорожено Р-образным барьером, позже названным «темплоном», который выдавался в наос со стороны двух вторичных пирсов с северо-западной и юго-западной оконечности апсиды. Три двери, по одной с каждой алтаря (северная, западная, южная), предоставляли доступ в святилище. Сразу от «Святых дверей» начинался приподнятый подиум (солея), который вёл к овалообразному амвону, возвышающемуся в центре наоса.

Силенциарий описывает этот амвон как «остров посреди морских волн.., соединённый с материком перешейком»⁸³⁶ – солеёй – словно «длинный залив», тянущийся к вратам святилища, ограждённого стеной по пояс⁸³⁷. Парапет ограждал проход, необходимый для прохода между святилищем и амвоном. В алтарную часть можно было пройти из северного и южного приделов базилики через северный и южный проходы, которые пронизывали два вторичных барьера, ограждавших апсиду с севера и юга⁸³⁸. Та же самая архитектурная композиция может быть прослежена даже в интерьере малых храмов, таких как церковь Святой Евфимии⁸³⁹.

Несомненно, что именно во фронт этого алтарного ограждения священнослужители выносили Святые Тайны, чтобы приобщить мирян, за единственным исключением – частных домовых храмов.

Свт. Григорий Назианзин (329–390) описывает в Эпитафии §§ 88–89, как его упокоившаяся мать св. Нонна († ок. 373 г.) держалась за «священную трапезу» одной рукой, когда вставала на молитву⁸⁴⁰. И в Слове 8 в похвалу сестре Горгонии († ок. 370) он сообщает, что когда она была тяжело больна и утратила всякую надежду на земную помощь, встала с одра болезни в ночи и «положила голову на престол [[θυσιαστήριον]»⁸⁴¹. Мы знаем о предписаниях, запрещающих вход в алтарь мирянам, мужчинам и женщинам, в позднюю античность⁸⁴². Такие поступки были бы невозможны, если бы в данных домовых храмах сооружались алтарные преграды.

Сокровенная закрытость домовых храмом длилась достаточно долго, как это сообщает позднейший источник – ответ Никиты хартофилакса и синкелла Великой церкви во время патриаршества Михаила I Керулярия (1043–1058) Никите Стифату Студийскому (ок. 1090)⁸⁴³, настаивавшему в своём Послании 8, 3–4, что миряне должны держаться подальше от святилища:

Знай, что во время святой анафоры, место мирян в собрании верных вдали от божественного святилища. Внутренность вимы предназначена для священников, диаконов и иподиаконов; пространство рядом с вимой усвоено монахам и другим чинам нашей иерархии; а позади них и трибуны – мирянам... Как с такого расстояния может мирянин, которому не подобает, созерцать тайны Божии, со страхом [φρικτῶς] совершаемые священниками? ...Но если ты говоришь, что часовня в твоём доме свята, то мирянам во время совершения бескровного жертвоприношения подобает держаться подальше от престола, ибо это серьёзно осуждает тебя... Тебе не следует собирать их вместе в твоём доме и сооружать иной престол в противовес местной кафолической церкви и возносить на нём жертву Богу⁸⁴⁴.

Это подтверждает, что у частных капелл не было ограды, чтобы изолировать народ от престола.

Последующий источник сообщает нам о малых престолах или трапезах, использованных в византийских храмах для причащения мирян в тех местах, которые мы сегодня могли бы назвать «причастными местами [communion stations]», феномен, который не известен по другим свидетельствам вне Византии. Анонимное полулегендарное Описание св. Софии § 16 (VIII–IX вв.), описывая святилище Юстиниановой Великой Церкви, утверждает, что император «установил в пресвитерии четыре серебряных стола (τράπεζας) на колоннах, которые он позолотил»⁸⁴⁵. Эти столы не следует путать с престолом, который был явно отдельной трапезой, потому что следующий раздел (§ 17) того же самого источника описывает его отдельно⁸⁴⁶.

Такие небольшие многоцелевые литургические столы легко представить в храмах византийского обряда, где мы видим их и сегодня. В «Книге церемоний» X в мы наблюдаем их в обиходе не только на причащении, но также для положения мантии и короны во время коронации и брака василевса, а также в церемониях награждения имперских сановников⁸⁴⁷. Симеон Солунский в гл. 48 творения «О священном храме» также упоминает их в связи с коронацией⁸⁴⁸, как и славянские источники чина венчания на царство⁸⁴⁹. Далее это полностью подтверждается рукописными константинопольскими патриаршими евхологиями, в который упоминаются подобные литургические столы, расставленные повсюду: на солее, на амвоне, в галереях Августеона (закрытой площади к югу от Святой Софии)⁸⁵⁰.

«Пасхальная хроника» от 624 г. сообщает о боковых престолах, или паратрапезах [παρατράπεζα] с которых происходила раздача причастия:

1. В этом году [624] в месяц Артемисий (май у римлян), 12 индикта при патриархе Сергии Константинопольском было впервые введено следующее пение,

2. после того как все приобщились Святых Тайн, 3. когда духовенство собирается вернуть в скевофилакию драгоценные рипиды, дискосы и потиры, и другие священные сосуды;

4. после раздачи [причастия] с боковых паратрапез всё возвращается назад на святой престол;

5. и после исполнения заключительного стиха киноника

6. чтобы исполнялся тропарь: «Да исполнятся уста наша хваления Твоего, Господи...»⁸⁵¹

«Книга церемоний» X в I, 10⁸⁵² и архиерейская литургия X–XI вв., описанная в диатаксисе рукописи XII в British Library Add. 34060⁸⁵³, называет причастный стол антиминсом [αντίμισιον, αντίμησιον], или переносной трапезой, что не следует путать с современным антиминсом византийского обряда в виде напрестольного плата⁸⁵⁴. Но в свете хорошо известной склонности византийцев давать всякой вещи более, чем одно наименование, такие терминологические нюансы не играют большой роли. Некоторые тексты уточняют, что во время причащения святые дары ставятся на такие паратрапезы для приобщения верных. В «Книге церемоний» один из таких столов-антиминсов используется для причащения василевса и его сановников⁸⁵⁵.

В Святой Софии правая (южная) сторона наоса, где находились места высших должностных лиц империи, предшествовала по чести левой стороне⁸⁵⁶, и царственные особы осуществляли публичное участие за литургией из метатория, или царского места, расположенного именно с правой стороны наоса рядом с вимой, или святилищем⁸⁵⁷. Именно из этого места василевс приступал к причастию за Рождественской литургией в Святой Софии, как описано в «Книге церемоний»⁸⁵⁸. После лобзания мира:

Император возвращается снова в метаторий, и во время божественного причащения церемониймейстер делает знак препозиту, а препозит – императору, и он исходит, предшествуемый вышеуказанными [придворными], и когда он оказывается перед патриархом, чтобы приобщиться пречистым телу и крови Господа нашего Иисуса Христа, два пажа придерживают края его одеяний, и после получения драгоценного дара в его руку, он целует патриарха и после спуска с платформы [от причастного стола-антиминса] и троекратного крестного знамения, он приобщается святых даров. Затем он снова восходит на ту же самую платформу и пажи придерживают его одеяния, и после получения евхаристического вина от патриарха, он нисходит и, сотворив молитву, оба [император и патриарх] кланяются друг другу, затем повернувшись, он возвращается в метаторий и приглашает отобедать с ним патрициев и сановников, кого пожелает⁸⁵⁹.

«Книга церемоний» в описании торжественных ритуалов для праздничных дней в целом, когда государи присутствуют за литургией в Святой Софии, предписывает тот же самый чин причащения (I, 1)⁸⁶⁰, добавляя для Пятидесятницы (I, 9) уточнение, что при выходе из метатория для причащения в сопровождении церемониймейстера и препозита император

идёт и становится напротив святилища возле царского антиминса и, сотворив молитву, восходит и принимает причастие от патриарха по чину, указанному ранее для праздника Рождества Христова, и после причащения император и патриарх кланяются друг другу, и император удаляется в метаторий...⁸⁶¹

«Книга церемоний» указывает местонахождение царского причастного антиминса с точностью «спереди от святилища»⁸⁶². Эберсоль уверенно располагает антиминс на солее⁸⁶³ возле святых врат, ведущих в алтарь⁸⁶⁴, по аналогии с упоминаниями De cerimoniis I, 56 (47) и 59 (50), где антиминс используется в чине посвящения в патриции, и где монарх и новопосвящённый принимают причастие из рук патриарха согласно De cerimoniis I, 57 (48)⁸⁶⁵.

Такие паратрапезы также применялись при приобщении обычных мирян, как можно увидеть в «Пасхальной хронике»⁸⁶⁶. Диатаксис XI в. по кодексу British Library Add. 340, списанному веком позже, показывает, что столики ещё были в употреблении спустя половину тысячелетия:

X, 13. и после раздачи [причастия] всем [в святилище] он [епископ] подходит к первому причастному столу (антиминсу), и когда диакон, держа дискос, произносит «Благослови, владыко», епископ говорит «Благословлю Господа на всякое время...» [Пс.33].

14. И затем весь псалом отправляется прислужниками во время получения народом причастия⁸⁶⁷.

Текст упоминает «первый антиминс», следовательно, таких паратрапез должно быть больше, чем одна.

Как выглядели подобные причастные вместопрестолия, сказать трудно. В V в мраморные столы с D-образной (сигмаобразной) столешницей, т. н. алтарные столы, появляются в районе восточного Средиземноморья (Сирии, Палестине и Египте) и оттуда в большом количестве распространяются по всей ойкумене и достигают Запада⁸⁶⁸. Их лёгкая конструкция и малая площадь столешницы навели Гульельмо Де Анджелиса д’Оссата на мысль, что они были переносными трапезами для временной установки либо в виме сирийских храмов, либо вне алтарного барьера для раздаяния причастия мирянам⁸⁶⁹. Иногда можно слышать, что такие столики могли стоять в храме для помещения на них приношений верных. Но это неуместно для константинопольской литургии в доиконоборческий период, потому что до окончательной победы над иконоборчеством в 843 г. евхаристические вещества приносились верными в особое здание во дворе храме – внешнюю скевофилакию⁸⁷⁰. Как бы то ни было, несколько сигмаобразных столов, найденных в Византии и Малой Азии⁸⁷¹, достаточно для того, чтобы предположить сигмаобразную форму византийских паратрапез. Более точные размеры и очертания не играют большой роли. Главное, что мы точно знаем, что при причащении в Византии использовались литургические столики.

Для чего нужны были такие паратрапезы и не в одном экземпляре гадать не нужно. Достаточно знать, что византийские евхаристические сосуды по размеру были значительно больше современных аналогов⁸⁷². Мэрлиа Манделл-Мэнго иллюстрирует и изучает 12 дискосов⁸⁷³ и 14 чаш⁸⁷⁴, датированных VI–VII вв. из клада, найденного в Сирии⁸⁷⁵. Дискосы имеют от 35 до 41,4 см в диаметре и весят от 767 до 1090 грамм. Но они легки по сравнению с Сионским кладом из Малой Азии, изученного Сьюзан А. Бойд⁸⁷⁶. Шесть дискосов из этого сокровища настолько велики (в диаметре от 58 до 77,5 см), что весят от 4,2 до 5,2 кг.⁸⁷⁷ Следует упомянуть, что три самых тяжёлых дискоса из найденных возле Капер-Караона, №№ 5–6 из клада Хама и № 39 (самый массивный) из клада Стума, весят до 1090 г.⁸⁷⁸ Но и это не предел: дискос епископа Патерна из сокровищ Государственного Эрмитажа (Санкт-Петербург) имеет в диаметре 62 см и весит 6,52 кг.⁸⁷⁹ Несмотря на некоторые оправданные сомнения относительно того, как такие массивные приборы могли использоваться⁸⁸⁰, Сьюзан Бойд справедливо замечает: «Дошедшие до нас символы, выгравированные на каждом из двух огромных дискосов, подтверждают их литургическое предназначение и развеивают всякие сомнения»⁸⁸¹.

Одна из чаш Сионского клада также поражает исполинскими размерами: её реконструированная высота составляла около 30 см., в то время как византийские потиры той эпохи колебались по высоте от 14 до 19 см.⁸⁸² Чаши из Капер-Кораона имеют в размере от 12,5 до 21,3 см по высоте с диаметром кубка от 11,9 до 18,6 см, что гораздо больше среднестатистических. Для тех, для кого вес (№№ 1–3, 27–30) и объём (№№ 1–3) даны, диапазоны веса составляют от 215,3 до 670 граммов (№ 29), а объёмы ок. 600, ок. 980 и ок. 1000 мл для №№ 1, 2, 3, соответственно. № 3, наиболее объёмный, вмещает приблизительно литр. У другой большой чаши V–VI вв. из Марато-тес-Миртес (18 см высотой, 16 см в диаметре кубка) есть ручки с обеих сторон чаши, чтобы облегчить её удерживание⁸⁸³.

Игнатий Смолянин, посетив Константинополь в 1392 г., упоминает о потире из топаза⁸⁸⁴. Трудно даже представить, сколько могло весить такое изделие. Веком позже Ульрих фон Рихенталь сообщает нам, что православный потир, который он видел на Констанцском соборе (1414–1418 гг.) по своим размерам был в три раза больше западного аналога. Из-за того, что из подобного сосуда пить было просто невозможно, духовенство использовало лжицу, чтобы приобщиться Честной Крови⁸⁸⁵. Это хорошо иллюстрирует вес чаш, приведённый выше: если она вмещала около одного литра вина, то удерживать такую чащу и причащать из неё было затруднительно. Это же можно сказать о дискосах, описанных выше: самые тяжёлые блюда из Капер-Кораона – более килограмма весом, самый тяжёлый дискос из Сионского клада весит 5,2 кг, а блюдо Патерна – вообще 6,5 кг. Такие данные объясняют, почему существовала потребность в специальных литургических столиках во время раздаяния причастия, по крайней мере, в больших соборах, которые могли позволить себе такую сложную и тяжёлую утварь.

Исторические данные, приведённые в тексте исследования, не представляют больших проблем с интерпретацией: материал достаточно понятен и лишён внутренних противоречий, поэтому можно легко прийти к выводам.

1. До конца эпохи поздней античности, а в некоторых районах до IX в и позже, миряне в Византии, как и в других местах, причащались, как высший клир: отдельно под двумя видами, получая хлеб в правую руку, а затем отпивая из чаши.

2. Подобно духовенству, миряне подходили к причастию не спонтанно, а по установленному чину церковных рангов: мирское достоинство, пол, возраст (взрослый, ребёнок) и социальный статус (в браке, одинокий, девственник, вдовец).

3. Но в отличие от духовенства высших степеней, миряне не входили в святилище и не приступали к святому престолу, чтобы приобщиться, а выстраивались вне алтаря возле ограды и получали вначале освящённый хлеб, а затем чашу.

4. Частные домовые храмы являли исключение из правила.

5. В Византии, по крайней мере, антиминсы, или причастные столы, находились вне алтаря и обозначали точки раздаяния причастия, на которые устанавливались священные сосуды для приобщения низшего клира и мирян.

Такие выводы выглядят весьма тривиально. Но история литургии – это мозаика в процессе сложения, напряжённая целенаправленная деятельность. Это не догадки, а только открытия и обогащение новыми знаниями. Это помещение каждого камешка на строго отведённое ему место, что и делает такую мозаичную реконструкцию возможной.

Taft R.F. The Order and Place of Lay Communion in the Late Antique and Byzantine East / Johnson M.E., Phillips L.E. (eds.) // Studia Liturgica Diversa: Essays in Honor of Paul F. Bradshaw // Studies in Church Music and Liturgy. Portland: Pastoral Press, 2004. P. 129–149.