Вопрос 70 ОБ ОБРЕЗАНИИ

Далее мы исследуем то, что приуготовляет крещение: во-первых, то, что предшествовало крещению, а именно обрезание; во-вторых, то, что сопутствует крещению, а именно катехизацию и экзорцизм.

В отношении первого наличествует четыре пункта: 1) было ли обрезание приуготовлением и образом крещения; 2) его установление; 3) его обряд; 4) его следствие.

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что обрезание не было приуготовлением и образом крещения. В самом деле, любой образ обладает некоторым сходством с тем, что он предзнаменует. Но у обрезания нет никакого сходства с крещением. Следовательно, похоже, что оно не было приуготовлением и образом крещения.

Возражение 2. Далее, апостол говорит, что все ветхозаветные отцы «крестились... в облаке и в море» (1Кор. 10, 2), а вовсе не в обрезании. Следовательно, не обрезание, а, пожалуй, облачный столп и переход Чермного моря были приуготовлением и образом крещения.

Возражение 3. Далее, мы уже показали (38, 1), что крещение Иоанна подготовило [крещение] Христа. Поэтому если бы приуготовлением и образом крещения Христа было обрезание, то, похоже, крещение Иоанна было бы излишним, каковое мнение представляется неподобающим. Следовательно, обрезание не было приуготовлением и образом крещения.

Этому противоречат следующее слова апостола: «В Нем вы и обрезаны обрезанием нерукотворенным, совлечением греховного тела плоти, обрезанием Христовым, быв погребены с Ним в крещении» (Кол. 2, 11, 12).

Отвечаю: крещение называется таинством веры, поскольку человек посредством крещения, так сказать, исповедает свою веру и соединяется с верующей паствой. Затем, наша вера суть та же, что и вера праотцев, согласно сказанному апостолом: «Имея тот же дух веры, ...и мы веруем» (2Кор. 4, 13). Но обрезание было исповеданием веры, и потому обрезание тоже соединяло ветхозаветных людей с телом паствы. Из этого со всей очевидностью следует, что обрезание было приуготовлением к крещению и его образом, поскольку «все это происходило с ними», а именно с ветхозаветными отцами, «как образы» (2Кор. 10, 11). И точно так же их вера была верой в то, что имеет случиться в будущем.

Ответ на возражение 1. Сходство обрезания с крещением должно усматривать со стороны духовного следствия последнего. Ведь подобно тому, как обрезание устраняло плотскую кожицу, точно так же крещение удаляет человека от жизни по плоти.

Ответ на возражение 2. Облачный столп и переход Чермного моря, действительно, были образами нашего крещения, посредством которого мы возрождаемся водой, которая была обозначена Чермным морем, и Святым Духом, Который был обозначен облачным столпом. Однако, в отличие от обрезания, они не использовались человеком для исповедания веры, и потому эти две вещи были образами, но не таинствами. Обрезание же было таинством и приуготовлением к крещению, хотя с точки зрения внешней образности оно не было столь явным, как те, что были упомянуты выше, по каковой причине апостол ссылается на них, а не на обрезание.

Ответ на возражение 3. Крещение Иоанна было приуготовлением к [крещению] Христа со стороны исполняемого акта, а обрезание – со стороны необходимого для крещения исповедания веры, о чем уже было сказано.

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что обрезание было установлено ненадлежащим образом. В самом деле, мы уже показали (1), что посредством обрезания исповедалась вера. Но грех первого человека не может быть отпущен иначе, как только посредством веры в страсти Христовы, согласно сказанному [в Писании]: «Которого Бог предложил в жертву умилостивления в крови Его чрез веру» (Рим. 3, 25). Поэтому обрезание надлежало установить не во времена Авраама, а сразу же после грехопадения первого человека.

Возражение 2. Далее, как посредством обрезания человек исповедает верность Старому Закону, точно так же посредством крещения он исповедает верность Новому Закону, в связи с чем апостол говорит: «Свидетельствую всякому человеку обрезывающемуся, что он должен исполнить весь закон» (Гал. 5, 3). Но соблюдение Закона было установлено во времена не Авраама, а Моисея. Следовательно, не должно было устанавливать обрезание во времена Авраама.

Возражение 3. Далее, обрезание было образом крещения и приуготовлением к нему. Но крещение предлагается всем народам, согласно сказанному [в Писании]: «Идите, научите все народы, крестя их» (Мф. 28, 19). Следовательно, и обрезание надлежало установить как обязательное для всех народов, а не для одних только евреев.

Возражение 4. Кроме того, плотское обрезание должно соответствовать духовному обрезанию как тень – [отбрасывающей эту тень] реальности. Но духовное обрезание, которое мы имеем во Христе, равно относится к обоим полам, поскольку, как пишет апостол, «во Христе Иисусе нет мужеского пола, ни женского» (Гал. 3, 28). Следовательно, обрезание, которое касалось только мужчин, было установлено ненадлежащим образом.

Этому противоречит следующее: [в Писании] читаем, что обрезание было установлено Богом (Быт. 17, 10 – 14), дела Которого совершенны (Вт. 32, 4).

Отвечаю: как уже было сказано (1), обрезание было приуготовлением к крещению, поскольку оно было исповеданием веры в Христа, которую мы исповедаем посредством крещения. Затем, первым праотцем, получившим обетование грядущего рождества Христова, был Авраам, которому было сказано: «Благословятся в семени твоем все народы земли» (Быт. 22, 18). Кроме того, он был первым, кто отделился от общества неверных, согласно заповеди Господа, сказавшего ему: «Пойди из земли твоей (от родства твоего и из дома отца твоего)» (Быт. 12, 1). Поэтому обрезанию приличествовало быть установленным именно в лице Авраама.

Ответ на возражение 1. Поскольку Адам был должным образом наставлен и обладал полнотой знания божественного, сразу же после грехопадения нашего прародителя вера и природный разум людей преуспевали настолько, что не было никакой необходимости в предписании им каких бы то ни было знаков спасения и веры, но каждый человек имел обыкновение исповедать свою веру посредством тех внешних знаков, какие он полагал наилучшими. Однако ко времени Авраама вера оскудела и многие предались идолопоклонству. Кроме того, возросло плотское вожделение, омрачившее природный разум даже в отношении противоестественных грехов. Поэтому именно тогда и надлежало установить обрезание для исповедания веры и как средство против плотского вожделения.

Ответ на возражение 2. Соблюдение Закона нельзя было предписывать до тех пор, пока люди не были собраны вместе, поскольку, как мы уже говорили (ИИ-И, 90, 2), закон [в первую очередь] определен к общему благу. Что же касается тела верных, то ему приличествует быть собранным вместе посредством чувственного знака, который, по словам Августина, необходим для того, чтобы люди могли объединиться в какой бы то ни было религии¹⁰³. Поэтому обрезанию надлежало быть установленным прежде предоставления Закона. Впрочем, те праотцы, которые жили до [сообщения] Закона, обучали свои семейства божественным вещам посредством отеческого наставления. Поэтому Господь сказал об Аврааме: «Я избрал его для того, чтобы он заповедал сынам своим и дому своему после себя ходить путем Господним» (Быт. 18, 19).

Ответ на возражение 3. Крещение заключает в себе совершенство спасения, к которому всех призывает Бог, «Который хочет, чтобы все люди спаслись» (1Тим. 2, 4). Поэтому крещение предлагается всем народам. С другой стороны, обрезание не заключало в себе совершенства спасения, но обозначало его как имеющее исполниться Христом, Которому предстояло родиться среди евреев. Поэтому обрезание было дано только одному народу

Ответ на возражение 4. Обрезание учреждалось как знак веры Авраама, верившего, что он будет праотцем обетованного ему Христа, по каковой причине было уместно устанавливать его только для мужчин. Кроме того, мы уже показали (ИИ-И, 81, 5), что первородный грех, против которого было особо направлено обрезание, передается не от матери, а от отца. Крещение же заключает в себе силу Христа, Который является всеобщей причиной спасения всех и отпущения всех грехов.

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что обряд обрезания не был надлежащим. В самом деле, мы уже показали (1), что обрезание было исповеданием веры. Но вера находится в схватывающей способности, деятельность которой по преимуществу сосредоточена в голове. Следовательно, знак обрезания должно было запечатлевать скорее на голове, чем на мужском половом органе.

Возражение 2. Далее, в таинствах мы употребляем те вещи, которые используем чаще всего, например воду, которой мы пользуемся для мытья, и хлеб, который мы употребляем в пищу. Но при резании мы обычно пользуемся не каменным, а железным ножом. Следовательно, обрезание неправильно производилось каменным ножом.

Возражение 3. Далее, как говорит Беда, обрезание, как и крещение, было установлено в качестве средства против изначального греха. Но ныне крещение не откладывается до восьмого дня, чтобы дети в случае преждевременной смерти не лишились спасения из-за первородного греха. С другой стороны, подчас крещение откладывается на больший срок, чем до восьмого дня. Следовательно, обрезание не должно было откладывать до восьмого дня, притом что в некоторых случаях его можно было бы и отсрочить.

Этому противоречит следующее: этот обряд обрезания был разъяснен глоссой на слова [Писания]: «И знак обрезания он получил» (Рим. 4, 11).

Отвечаю: как уже было сказано (2), обрезание в качестве знака веры было установлено Богом, «разум Которого неизмерим» (Пс. 146,5). Но установление надлежащих знаков является делом мудрости. Следовательно, нам остается признать, что обряд обрезания был надлежащим.

Ответ на возражение 1. Обрезанию приличествовало производиться на мужском половом органе. Во-первых, потому, что оно было знаком той веры, посредством которой Авраам верил в рождение Христа от его семени. Во-вторых, потому, что оно должно было быть средством против первородного греха, который передается через акт порождения. В-третьих, потому, что оно было определено в качестве средства от плотского вожделения, которое по преимуществу гнездится в этих членах вследствие избыточности полового удовольствия.

Ответ на возражение 2. Каменный нож не был присущ обрезанию. Поэтому мы не находим его описания в какой-либо из божественных заповедей, да и евреи не всегда использовали и сейчас не всегда используют именно такой нож. Впрочем, некоторые из известных нам обрезаний были исполнены каменным ножом; так, мы читаем, что «Сепфора, взяв каменный нож, обрезала крайнюю плоть сына своего» (Исх. 4, 25); и еще: «Сделай себе острые каменные ножи и обрежь сынов Израилевых во второй раз» (Нав. 5, 2). Всем этим было обозначено духовное обрезание, имеющее быть исполненным Христом, о Котором написано: «Камень же был Христос» (1Кор. 10, 4).

Ответ на возражение 3. То, что для обрезания был установлен восьмой день [связано со следующим]. Во-первых, с тайной, поскольку Христос посредством отпущения избранным не только вины, но и всех наказаний усовершит духовное обрезание в восьмом возрасте (каковым является возраст воскрешаемых), то есть, можно сказать, в день восьмой. Во-вторых, со слабостью младенца, которому еще не исполнилось восемь дней. Поэтому нечто подобное предписано и в отношении других животных: «Когда родится теленок, или ягненок, или козленок, то семь дней он должен пребывать при матери своей, а от восьмого дня и далее будет благоугоден для приношения в жертву Господу» (Лев. 22, 27).

Кроме того, восьмой день был необходим для исполнения предписанного, поскольку тот, кто, так сказать, откладывал на после восьмого дня, грешил, даже если этим [восьмым днем] была суббота, согласно сказанному [в Писании]: «В субботу принимает человек обрезание, чтобы не был нарушен закон Моисея» (Ин. 7, 23). Впрочем, такая отсрочка не устраняла законности таинства, так что если кто-либо не успевал обрезаться на восьмой день, то мог сделать это и позже.

Некоторые еще говорят, что в случае нависшей опасности смерти допустимо не дожидаться наступления восьмого дня. Однако это [мнение] не подтверждается ни авторитетом Священного Писания, ни обычаями евреев. Поэтому нам лучше следовать мнению Гуго Сен-Викторского, а именно, что при любых, даже не терпящих отлагательства обстоятельствах всегда дожидались восьмого дня. Поэтому глосса на слова [Писания]: «Я был сын... единственный у матери своей» (Прит. 4, 3), говорит, что о другом рожденном Вирсавией младенце мужского пола ничего не сказано потому, что тот умер до своего восьмого дня, не получил никакого имени и, следовательно, не был обрезан.

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что обрезание не даровало освящающую благодать. Ведь сказал же апостол: «Если Законом оправдание, то Христос напрасно умер» (Гал. 2, 21), то есть беспричинно. Но обрезание было возложенной Законом обязанностью, согласно сказанному [в Писании]: «Свидетельствую всякому человеку обрезывающемуся, что он должен исполнить весь закон» (Гал. 5, 3). Поэтому если бы праведность достигалась посредством обрезания, то «Христос напрасно умер», то есть беспричинно, чего допускать нельзя. Следовательно, обрезание не сообщало той благодати, посредством которой грешник становился праведником.

Возражение 2. Далее, до установления обрезания для оправдания было достаточно одной только веры, в связи с чем Григорий говорит: «Ныне нам помогает вода крещения, а тогда помогала только исповедуемая праотцами от лица младенцев вера»¹⁰⁴. Но заповедь обрезания не лишила веру ее силы. Следовательно, младенцев оправдывало не обрезание, а одна только вера.

Возражение 3. Далее, мы читаем, что «весь народ, родившийся в пустыне на пути, ...не был обрезан» (Нав. 5, 5). Следовательно, если обрезание устраняло первородный грех, то в таком случае, похоже, все умершие в пустыне дети и взрослые погибли. И то же самое можно было бы сказать о тех, кто умер до своего восьмого дня, дня обрезания, какового дня, как мы уже показали (3), необходимо было дождаться.

Возражение 4. Далее, вход в царствие небесное может быть закрыт только грехом. Но до свершения Страстей вход в царствие небесное для обрезанных был закрыт Следовательно, обрезание не оправдывало людей от греха.

Возражение 5. Кроме того, первородный грех отпускается не иначе, как только вместе с актуальным грехом, поскольку, как говорит Августин, «грешно думать, что Бог прощает наполовину». Но нигде не сказано о том, что обрезание отпускало актуальный грех. Следовательно, оно не отпускало и первородный грех.

Этому противоречит следующее: Августин, отвечая Юлиану, в своем письме к Валерию пишет: «Со времени своего вменения народу Божию обрезание, будучи «печатью праведности чрез веру», содействовало оправданию младенцев, очищая их от первородного и содеянного греха точно так же, как и крещение со времени своего установления содействует обновлению человека».

Отвечаю: с тем, что первородный грех отпускался посредством обрезания, согласны все. Но при этом некоторые говорили, что оно никому не сообщало благодать и что его единственным следствием было отпущение греха. Такое мнение разделяет Мастер и [автор] глоссы на слова [апостола] (Рим. 4, 11). Однако подобное невозможно, поскольку вина отпускается исключительно по благодати, согласно сказанному [в Писании]: «Получая оправдание даром, по благодати Его» и так далее (Рим. 3, 24).

Поэтому другие утверждали, что обрезание даровало благодать в отношении того ее следствия, которым является отпущение вины, но не в отношении ее позитивных следствий, чтобы потом не пришлось говорить, что даруемая при обрезании благодать была достаточной для исполнения заповедей Закона, из чего можно было бы заключить, что пришествие Христа было излишним. Но и такая точка зрения неприемлема. Во-первых, потому, что благодаря обрезанию дети получают возможность в назначенное время обрести славу, что является окончательным позитивным следствием благодати. Во-вторых, потому, что в порядке формальной причины позитивные следствия по природе предшествуют тем, которые означают лишенность (хотя в порядке материальной причины – наоборот), поскольку форма не устраняет лишенность иначе, как только посредством оформления субъекта.

В связи с этим еще некоторые говорили, что сообщаемая обрезанием благодать производила также и некоторое позитивное следствие, а именно то, которое делало достойным жизни вечной, но отнюдь не все следствия, поскольку она не была достаточной ни для исцеления язвы вожделения, ни для исполнения заповедей Закона. Некогда так думал и я. Однако при тщательном рассмотрении становится ясно, что и это не так. Ведь и наименьшая благодать может противостоять любой степени вожделения и избегать совершения любого нарушающего заповеди Закона смертного греха, равно как и малейшая степень любви любит Бога больше, чем жадность любит «тысячи золота и серебра» (Пс. 118, 72).

Поэтому нам надлежит говорить, что обрезание даровало благодать в отношении всех ее следствий, однако иначе, чем это делает крещение. В самом деле, благодать крещения даруется самою силой крещения, каковой силой крещение обладает как орудие уже свершившихся страстей Христовых. В то же время обрезание даровало благодать постольку, поскольку оно было знаком веры в грядущие страсти Христовы, так что человек посредством обрезания заявлял о принятии им этой веры, причем если он был взрослым, то сам заявлял от себя, а если младенцем – то от него заявлял кто-то другой. В связи с этим апостол говорит, что Авраам получил «знак обрезания... как печать праведности чрез веру» (Рим. 4, 11), а именно потому, что, так сказать, праведность обозначалась верой, а не обрезанием. И коль скоро крещение инструментально действует посредством силы страстей Христовых, а обрезание – нет, то крещение полагает печать, которая делает человека членом Христа, и дарует благодать изобильнее, чем обрезание, поскольку следствие уже существующего превосходит следствие того, на что еще только надеются.

Ответ на возражение 1. Этот аргумент имел бы силу, если бы связанная с обрезанием праведность отличалась от [праведности] связанной с верой в страсти Христа.

Ответ на возражение 2. Вера в грядущее пришествие Христа оправдывала детей и взрослых и до установления обрезания, и после. Но до установления для выражения этой веры не требовалось никакого знака, поскольку тогда верующие еще не собрались отдельно от неверующих для поклонения единому Богу. Впрочем, не исключено, что верующие родители молились Богу за своих детей, особенно если те находились в какой-то опасности, или каким-либо образом благословляли их, даруя им своего рода «печать веры», равно как и молились и приносили жертвы за самих себя.

Ответ на возражение 3. Находившихся в пустыне людей, которые не исполнили заповедь обрезания, оправдывало то, что они не знали, когда им придется двинуться дальше, а еще то, что, по словам Дамаскина, они не нуждались в каком-либо отличающем их знаке тогда, когда жили отдельно, не смешиваясь с другим народом¹⁰⁵. Тем не менее, как говорит Августин, те из них, которые не исполнили [заповедь] по причине непочтительности, были виновны в непослушании.

Однако дело представляется так, что никто из необрезанных не умер в пустыне, поскольку читаем, что «не было в коленах их болящего» (Пс. 104, 37), и что в пустыне умерли только те, которые были обрезаны в Египте. Впрочем, если там и умерли необре- занные, то их надлежит приравнять к умершим до установления обрезания. И то же самое относится к тем детям, которые во времена Закона умирали, не дожив до своего восьмого дня.

Ответ на возражение 4. Обрезание устраняло изначальный грех в отношении человека, однако со стороны всей природы он оставался препятствием на пути в царствие небесное, каковое препятствие было устранено страстями Христа. Поэтому до свершения страстей Христовых даже крещение не открывало вход в царствие. Там же, где обрезание было уместно и после страстей Христа, оно тоже открывало вход в царствие.

Ответ на возражение 5. Взрослым при обрезании отпускался не только первородный, но и актуальный грех, однако не так, что это освобождало их от всего долга наказания, как это имеет место при крещении, в котором преизбыточествует благодать.