Христианская честность и доброта

Отец заплакал и сказал, обращаясь ко Господу: «Неужели, Господи, среди моих детей есть вор?»

«Однажды отец мой, – продолжает свои воспоминания отец Кронид, – возвратился с базара из села Середы. Войдя в дом, он положил свой кошелек с деньгами на окно, а в кошельке у него оставался от покупок один рубль серебром.

У этого окна в то время сидела девочка Грушенька, дочь причетника. Когда она ушла, отец вспомнил о кошельке, взял его и, открыв, не нашел в нем рубля. Он обратился к матери и спросил ее, не брала ли она деньги из кошелька. Мать ответила, что не брала. Тогда он спрашивает нас, детей: “Не брали ли вы деньги? Быть может, кто из вас взял этот рубль?” Все отказались, говоря, что не только не брали, но даже и не видели его. Отец повысил голос и громко спросил: “Куда же мог деваться рубль?” Мы все молчали. Отец между тем, ища пропажу, все больше и больше волновался и продолжал настойчиво говорить нам: “Если кто взял рубль, то он должен сознаться”. Ответом на это было наше детское молчание. Тогда отец в возмущении сказал: “Если вы не сознаетесь в краже этого рубля, я вас всех больно и строго накажу!” Все молчали. Тогда отец заплакал и сказал, обращаясь к Богу: “Господи, неужели ты посылаешь мне такое испытание, что среди моих детей есть вор?!” Видя отца плачущим, мы все также заплакали.

В этот момент, когда мы все были в таком возмущении духа, отворилась дверь и вошла жена причетника, Татьяна Петровна Соловьева, ведя за руку свою дочку Грушеньку. “Петр Федорович, – сказала она, – я привела к вам виновницу кражи, дочь свою, которая вынула у вас из кошелька рубль серебром и принесла его мне. За этот дурной поступок я ее наказала и привела к вам, чтобы она испросила у вас прощения”.

Радости отца и нашей не было предела. Все были рады и тому, что рубль нашелся, и тому, что подозрения отца не оправдались. Отец всех нас целовал и просил прощения у нас в том, что он так ошибался, делая неверные предположения о пропаже злополучного рубля. В заключение он и Грушеньку поцеловал, сказав: “Бог тебя простит, Грушенька. Ты разрешила нашу общую печаль”. После этого родитель распорядился поставить самовар, чтобы всех нас напоить чаем, и просил мать угостить каждого из нас всем, что у нее найдется самого вкусного. Подлинно, как выглядывание солнышка из-за туч после бури всем приносит отраду, так и для всех нас это заключительное распоряжение отца было источником неописуемой радости.

За чаем отец рассказал нам очень интересный и трогательный пример о честности, слышанный им от нашего дедушки. В Москве одно время жил известный содержатель разгонных ямских лошадей, некто Эчкин. Предок его был крепостным крестьянином, который зимней порой ездил в извоз и платил за это своему помещику соответствующий оброк. Однажды в марте, когда санный путь прекратился, извозчик стоял на Неглинном проезде, напротив Государственного банка. Вот видит он, что из банка вышел какой-то господин средних лет и в руках несет розовый узелок. Подозвав извозчика, господин указал ему адрес, по которому должен был ехать. Погода была ветреная и снежная. Извозчик привез своего нанимателя к указанному им месту, получил условленную плату и поехал на постоялый двор. Этот выезд его был последним, так как дорога совсем испортилась по причине наступившей оттепели. Приехав на постоялый двор, он распряг лошадь, обмахнул сани, накрыл их рогожей и попросил товарищей при удобном случае поднять их на сушилку вверху сарая. Вскоре после этого он уехал в деревню на все лето.

Пришла зима. Работы в деревне кончились. Крестьянин приехал в город и снова начал заниматься извозом. Когда он снял сани с сушилки, начал их обмахивать и чистить, то поднял подушку с сиденья и открыл ящичек под сиденьем, где вдруг заметил тот самый розовый узелок, который он видел в руках пассажира из Государственного банка. Когда он развернул платок, то увидел в нем много крупных ассигнаций и слитки золота. Все это привело его в великое смущение духа. Что ему надлежало делать? В душе он был истинный христианин, и совесть подсказывала ему, что чужое Богом не благословляется. Немного погодя он завязал платок и тотчас же отправился по тому адресу, куда последний раз прошлой весной отвозил пассажира.

Позвонил он в парадную дверь и на вопрос вышедшего к нему человека, что ему нужно, ответил, что ему нужен хозяин. Слуга ответил, что нынче хозяин справляет день своего Ангела и потому занят с гостями. Извозчик усердно просил его доложить и сказать, что если барин его не примет, то сам же будет жалеть об этом. Вскоре после этого вышел и хозяин дома и спрашивает: “Что тебе нужно, голубчик?” Тот вынимает узелок и, показывая хозяину дома, говорит: “Барин! Это твой узелок?” Тот удивленно и радостно отвечает: “Да, это мой узелок! Здесь капитала двенадцать тысяч”.

Когда выяснилось, что деньги все целы, хозяин за эту великую честность определил ему, как и полагается по закону, третью часть найденного. Тогда извозчик начал отказываться, говоря, что денег этих он взять не может. Господин с удивлением спрашивает: “Почему же ты не хочешь брать?” – “Да потому, – ответил он,– что я крепостной крестьянин. Если мой помещик узнает, что у меня есть деньги, он не успокоится до тех пор, пока не отберет у меня все до последней копейки”. Тогда, после краткого раздумья, господин сказал: “Да, ты правду говоришь! А как фамилия твоего помещика?” Крестьянин назвал фамилию своего господина. Хозяин, указывая на узелок, сказал извозчику: “Здесь твоя доля будет в целости и сохранности. Ты же через месяц зайди ко мне сюда на квартиру”. Затем взял извозчика под руку, ввел его в зал, переполненный гостями, и сказал во всеуслышание: “Вот перед вами человек, у которого душа золотая!” И рассказал всем гостям о честности нашего извозчика. Все гости были приятно изумлены его бескорыстием и тут же, отдавая дань его благородной честности, стали обещать ему со своей стороны награды: кто лошадей, кто пролетку, кто экипаж, а хозяин дома все обещания гостей записывал в тетрадь. После этого извозчика усадили за общий обеденный стол вместе с гостями и по окончании обеда отпустили с миром.

Ровно через месяц извозчик явился к упомянутому доброму домохозяину. Когда тому доложили об извозчике, он ласково встретил его и сказал: “Вот тебе вольная. Я ее купил для тебя у твоего барина. С этого момента ты можешь располагать своей жизнью по своему усмотрению”. Затем он достал адреса всех тех гостей, которые месяц тому назад обещали ему разные подарки, нужные для его извозчичьей профессии. Обещанное он полностью получил и из бедняка-крестьянина за свою честность был благословлен Господом сделаться известным на всю Москву предпринимателем извоза. Правнуки его и до сего дня благоденствуют.

Рассказывая этот случай, родитель наш плакал от умиления и в заключение произнес: “Воистину, по слову пророка, дом праведника благословляется, а нечестивого искореняется»³⁸. О воре же пророк говорит: «Видел я огонь, с небес сшедший на дом татя, который испепелил все: и дом, и животных, и деревья, и даже камни его построек в наказание». Так тяжек грех живущих нечестным трудом и похищающих чужое. Разрешить его может только тот, кто был обижен”.

Прошло со времени этого рассказа более шестидесяти лет, но рассказ этот и до сего дня не выходит из моей памяти».

Оказав милосердие бедной женщине, человек, хотевший покончить жизнь самоубийством, ощутил радость жизни и удалился на Афон

Поразительно обращение к Богу бывшего строителя Андреевского скита на Афоне Сибирякова. Сын весьма богатых родителей и рано осиротевший, он, в окружении дурных друзей, встал на путь разврата и пьянства. В чаду распутных увлечений на него напала неизъяснимая смертельная тоска, которая стала настолько невыносимой, что он решил застрелиться. За день до того Сибиряков задумал сделать предсмертное распоряжение об имуществе. В связи с этим ему необходимо было побывать в Государственном банке. Когда ему подали экипаж, он, выходя на парадное крыльцо, заметил вблизи подъезда молодую женщину, бедную, исхудавшую от голода, в рубище. Держа ребенка на руках, она грустно просила оказать ей помощь. Бедность и страдальческое лицо женщины тронули Сибирякова до глубины души. Его сердце наполнилось чувством глубокого сострадания к ней. Отдав ей все наличные деньги, он, садясь в экипаж, подумал: «Разве велика моя помощь бедной? Ей хватит этих денег не больше чем на два месяца. Обеспечу я ее и ребенка на всю их жизнь. Пусть поминают мою душу». А потому, отъезжая от крыльца, он издали крикнул ей: «Часа через два или три приди сюда. Я еще тебе помогу» – и уехал.

Когда он произносил эти слова, его сердце неожиданно наполнилось ощущением столь сильной неземной радости, какой он никогда прежде не испытывал. Такова благодатная сила милосердия! Проезжая мимо Казанского собора, он вспомнил, как часто привозила его сюда мать к иконе Божией Матери и как пламенно она молилась перед ликом Царицы Небесной. У него появилось непреодолимое желание помолиться в соборе. Оставив экипаж, он вошел в храм, подошел к Казанской чудотворной иконе Божией Матери и пристально взглянул на нее. Лик Царицы Небесной показался ему живым и таким милостивым, будто милость эта была не земная, а небесная. Склонив колена перед Богоматерью, он в одно мгновение почувствовал всю свою вину перед Богом за свою бесплодно прожитую, порочную жизнь. Не смея просить себе прощения, он, плача, только находил в себе силы повторять: «Матерь Божия, спаси меня!» Долго-долго плакал он, и слезы облегчали его сердце. Наконец он поднялся от иконы и, выходя из Казанского собора, почувствовал себя совершенно обновленным душой.

В банк для окончания своих дел он не поехал. Отчаянные мысли в нем вовсе исчезли. Напротив, жизнь для него стала теперь настолько дорога, что он почувствовал в ней неоценимое сокровище. Приближаясь к подъезду своего дома, он еще издалека увидел ту бедную женщину с ребенком, которой обещал помощь, и рад был видеть ее, как Самого Христа. Она явилась причиной его душевного воскресения. Обеспечив ее и ребенка на всю жизнь, он отпустил их с миром, прося молитвенно помнить его до конца.

Опасаясь влияния прежних друзей, Сибиряков быстро уладил все свои дела в нашей северной столице и вскоре выехал на Афонскую гору. Здесь остался предварительно на испытательный срок в качестве богомольца, а потом вступил в число братства Андреевского монастыря. Жизнь свою Сибиряков ознаменовал бесчисленными благодеяниями и закончил ее, соорудив на свои средства величественный собор в Андреевском скиту на Афоне, где и скончался в сане иеросхимонаха.

Среди восьми моих детей девятый, сирота, прокормится…

Послушник Гефсиманского скита Троицкой Лавры, банщик Димитрий, сообщил такой факт, непосредственным очевидцем которого он был. «Однажды, – рассказал Димитрий, – к нам в деревню подкинули ребенка, завернутого в одеяло. Никто не хотел взять подкидыша. Когда младенца принесли на сходку и стали предлагать бездетным сельчанам взять ребенка на воспитание, то все отказывались, говоря, что тяжело ухаживать за чужим ребенком.

И вот, когда, казалось, что никто не захочет принять ребенка на воспитание, выступил многосемейный крестьянин, у которого было своих восемь человек детей, и говорит: “Сейчас я схожу и спрошу свою жену, может быть, она согласится взять его. Среди восьми девятый прокормится, и Господь ради сироты подаст нужное”. Жена охотно согласилась взять сироту.

Когда он принес младенца в дом и его развернули, то на шейке у него нашли крестик с запиской, что в Крещении младенца назвали Николаем, и тут же пакет, в котором оказался билет Государственного займа на 5 тысяч рублей.

Когда добрые муж и жена прочитали записку и надпись на билете, то пришли в недоумение, как им быть. Умолчать об этом не хотели. И вот крестьянин снова бежит на сходку и всем рассказывает о своей находке. Тогда те, которые раньше отказывались взять ребенка, стали кричать: “Я возьму ребенка, я возьму...” Но сход не пожелал удовлетворить их просьбы, а постановил: “Ребенка оставить в доме того, кто первый согласился взять”.

В тот же день к дому крестьянина, который приютил младенца, подъехала подвода с разным провиантом от неизвестного лица. В дальнейшем такая помощь оказывалась по нескольку раз в месяц. Мальчик в доме своего приемного отца, при заботливом уходе, рос и креп. У него были хорошие способности, он закончил земскую школу, затем гимназию и поступил в университет. Он был истинным украшением семьи приемных отца и матери. Своим хорошим поведением и послушанием влиял на всю семью и на остальных детей, помогая им в учении. Благодаря ему наш крестьянин-бедняк сделался всеми уважаемым, зажиточным поселянином. По окончании образования молодой человек женился на одной из дочерей своего приемного отца. Так Господь наградил простых сердцем людей за их доброту».

Все село относилось к этому человеку с великим почтением за его честность и милосердие к бедным и страждущим

Настоятель церкви села Ижоры под Петербургом, отец протоиерей Иоанн Камнев, был свидетелем поразительной милости Божией к одному добросердечному еврею, жителю этого села. Все относились к нему с великой любовью и почтением за его необыкновенную честность и милосердие к бедным и страждущим. Очень многим он охотно помогал в тяжкие минуты. Падет ли лошадь, случится ли какой-нибудь урон в хозяйстве, собирается ли замуж бедная девица – все обращавшиеся к нему за поддержкой находили в нем своего отца и благодетеля.

Однажды этот еврей пригласил отца Иоанна к себе в дом и слезно просил его о принятии в лоно Святой Православной Церкви. Отец Иоанн полюбопытствовал: «Как же ты дошел до мысли креститься? Кто вразумил тебя на это?» Тот отвечал: «С молодых лет до последнего дня я часто читал Священное Писание, Евангелие и пророческие писания и, много думая над прочитанным, постепенно убедился, что Господь Иисус Христос есть действительно Мессия, предвозвещенный пророками. Но Его наши предки не приняли и распяли». Тогда отец Иоанн ответил ему: «Я с великой радостью готов совершить над тобой Таинство Крещения, только предварительно мне необходимо испросить у своего архиерея благословение на твое присоединение ко Святой Церкви». Еврей, выслушав слова пастыря, заметил: «Я чувствую приближение кончины и боюсь, что, пока вы будете сноситься с архиереем, я умру некрещеным. Тогда вы будете отвечать перед Богом». Услышав о предчувствии близкой смерти, отец Иоанн немедленно его крестил, исповедал, причастил Святых Христовых Таин и освятил Таинством Елеосвящения. Замечательно, что все эти четыре Таинства были совершены в течение одного дня.

По совершении Святого Таинства Елеосвящения старый еврей с радостным настроением души в тот же день скончался. Поистине милосердие вечно предстоит перед престолом Божиим.

Архиепископ поклонился старцу в ноги и сказал: «Вы тогда своей добротой спасли мне жизнь»

Один маститый архиепископ³⁹ был вызван в Синод из епархии на летнюю сессию. Путь его лежал через город Валдай. Здесь, в Валдае, проживал один боголюбивый купец, принимавший всех архиереев и других лиц духовного сана, проезжавших через город. Архиепископ также остановился у него. Вечером за чаем старик- купец во время разговора с архиепископом спросил его: «А ведь, наверное, много пришлось вам претерпеть, святый владыка, всяких невзгод, прежде чем вы достигли святительского сана?» При этом старичок рассказал архиепископу такой случай из своей молодости.

«Однажды, – вспоминал он, – я возвращался зимой из Новгорода к себе домой, в город Валдай. По дороге я нагнал нашего семинариста, плохо одетого, в дырявых сапогах и шапчонке. Мороз был крепкий, и семинаристик сильно продрог. “Куда ты идешь?” – спрашиваю его. “Иду домой на каникулы”, – отвечает он. Мне стало его жаль. У меня в запасе оказался теплый полушубок, сапоги и шапка. Я дал ему все это надеть и усадил его с собой, чтобы довезти до города. Подъезжая к городу, я спросил его, далеко ли ему еще идти. Он отвечал, что еще за городом верст двадцать. “Но ведь ты же совсем замерзнешь и не дойдешь в такой мороз!” – говорю я ему. “Как-нибудь, по милости Божией, доберусь”, – отвечал мне мой попутчик. Тогда я, жалея его, решил оставить ему все: и полушубок, и сапоги, и шапку, веря в то, что Господь меня не оставит за доброе дело. С тех пор, как мы с ним расстались, я уже не встречал больше этого семинаристика, – заключил свой рассказ купец, – и не знаю, жив ли он».

Тогда архиепископ, слушавший молча всю повесть, встает перед старцем-купцом и, кланяясь ему в ноги, говорит: «Это я, которому вы тогда спасли жизнь своей добротой». Можно представить себе, как старец-купец был утешен под конец своей жизни неожиданным созерцанием плодов своего милосердия.

Архистратиг Михаил прикоснулся к плечу протоиерея Иоанна Беляева, и тот почувствовал себя совершенно здоровым

Жена петербургского протоиерея Ольга Ивановна Беляева сообщила о следующем событии из жизни своего отца, ныне покойного протоиерея Иоанна Беляева.

Отец Иоанн по душе своей был очень добр и милостив к бедным, смиренен и кроток сердцем и ближнего своего действительно любил, как самого себя. С молодых лет он страдал неизлечимой болезнью – астмой и грудной жабой. Приступы жестокой болезни были столь часты, что смерть грозила ему ежеминутно.

В один из великих праздников он шел в храм Божий для служения Божественной литургии. На пути от дома к храму лежал огромный камень. Подойдя к нему, отец протоиерей почувствовал себя плохо и без сознания упал на него. В тот же момент он увидел перед собой Архистратига Михаила с огненным мечом и копьем, который сказал ему: «За твою любовь к Богу и ближним я умолил Всевышнего о даровании тебе совершенного здравия». При этом Архангел своим копьем прикоснулся к плечу священника, внутри которого все наполнилось чувством жизни. В совершенном здоровье он встал и пошел служить Божественную литургию.

С этого дня и до глубокой старости он не чувствовал сердечных приступов и умер совершенно от другой болезни.

Полураздетый, он стоял в реке и кричал: «Ну еще, еще! Налегайте, движется, идет!..»

Как опасно чрезмерное пристрастие к вину, показывают три следующих факта заболеваний от запоя.

I

Житель города Киржач Иваново-Вознесенской области Е. В. Егоров однажды в середине октября впал в длительный запой. Как-то раз, несколько отрезвившись, он сидел в семье за столом. Вдруг он бросился к окну и, как бы видя кого-то, стал кивать головой и кричать: «Я сейчас, сейчас приду!» А жена его спрашивает: «С кем ты говоришь? Там, за окном, никого нет». Но он укоризненно сказал ей: «Разве ты не видишь, сколько народу пришло и зовут меня!» С этими словами он, в чем был дома, быстро выскочил за дверь и стремительно побежал из Киржача по направлению к селу Селиванову.

Тогда жена, захватив с собой его верхнюю одежду, побежала вслед за ним. Но он бежал так быстро, что уже успел скрыться из поля ее зрения. Наконец, уже в Селиванове, она догнала его. Здесь вблизи храма, который стоит на берегу реки, она увидела его полураздетого. Он вошел в реку по пояс и кричал, стоя в воде: «Ну еще, еще! Налегайте! Движется, идет!..» Несчастный кричал с азартом, так, что чувствовалось, как будто он командует множеством народа, который как бы помогает ему.

Жена окликнула его: «Что ты тут делаешь и как ты сюда попал?» Он отвечал ей: «Молчи! Разве ты не видишь, что мы заняты большим делом: желаем церковь стащить с берега в реку. Ты видишь, какое множество народа помогает мне!» С немалым трудом жене удалось уговорить больного, вытащить его из реки и привести домой. Таких явлений в его жизни было немало. И несомненно, он погиб бы в каком-нибудь подобном наваждении, если бы его не спасала верная и любящая жена.

II

Один певчий, некто Панченко, во время запоя начинал говорить ясно, осмысленно как бы с посторонними людьми. И когда его спрашивали, с кем он разговаривает, ведь в комнате никого нет, он отвечал: «Да разве вы не видите, сколько здесь находится народа в разных видах: одни пляшут, другие смеются, строят мне рожи, издеваются надо мною... А вот, видишь, один в блюдечке чайном ноги полощет и разные мерзости творит. Неужели ты не видишь ничего?» И подобные явления мучили несчастного иногда по целой неделе. Приходилось принимать немало мер, чтобы привести его к выздоровлению.

III

Сообщает архимандрит Троице-Сергиевой Лавры отец Кронид: «Еще будучи иеромонахом, я ехал на родину. По дороге мой ямщик остановился в селе Мышкино Можайского уезда, у трактира, покормить лошадей. Я вошел в трактир и заказал чай. Против меня сел крестьянин-возчик средних лет. Заказав себе чай, он потребовал бутылку водки. Открыв бутылку, крестьянин отпил половину и, заглядывая внутрь бутылки, начал заговаривать, как бы видя в бутылке беса, который плясал внутри: “Ну, пляши, пляши!” Видимо, он ясно видел его своими глазами. Затем он продолжал разговор такими словами: “Я тебя не боюсь... Ты меня не перехитришь...” Допив водку, он выпил несколько стаканов чаю и начал нести какие-то несуразные слова».