Глава 5. Шариат и государство

Говоря об исламе и конкретно о шариате, крайне важно помнить, что в исламе нет разделения на «духовное» и «мирское», на «светское» и «религиозное». Религия и политика не мыслятся одно без другого, и духовная и светская власть сливаются в исламе в единое целое. Христианский принцип «кесарево – кесарю, а Божие – Богу» (Мф.22:21) совершенно отвергается исламом. «Муфтияты всегда требовали и требуют покорности существующей власти, какой бы она ни была. Они укрепляют в умах мусульман христианскую заповедь: «Богу – Богово, а кесарю – кесарево», из которой следует, что ислам не должен вмешиваться в дела государства. Это большая ошибка. Даже обыкновенная пятничная проповедь в мечети сродни политике. Пророк Мухаммед был одновременно пророком, политиком, военачальником и правителем»⁴⁷. Связано это, прежде всего, с доктриной абсолютного единобожия (ат – таухид; ат – тавхид, от глагола «ваххада» «признавать что – либо единственным, единым»). Единственность и неделимость небесного Бога имеет свое отражение и в земной системе государственного управления, которая не может быть разделена между Богом и человеком. Правильная (в исламском понимании) политическая конструкция в государстве, хотя и дает всего лишь предпосылку для богоугодного существования, тем не менее, является необходимым условием для нормальной духовной жизни народа. Таким образом, шариат, будучи божественным законом, одновременно является единственным универсальным регулятором в исламском государстве, глубоко проникающим в жизнь мусульман и объединяющим в себе духовную, светскую, правовую, морально – этическую и другие стороны человеческих взаимоотношений. Даже последователей своих Аллах называет не иначе, как «членами его партии»: «Тот, кто берет себе покровителем Аллаха, Его посланника и тех, кто искренне верует, войдет в партию Аллаха. Партия Аллаха победит и будет торжествовать над всеми» (К.5:5б; 58:22).

В этом как раз состоит одно из существенных отличий исламского закона от христианского. Последний хотя и может полноценно существовать в государстве с любой формой правления, как это видно из истории, но никогда полностью не заменял светских правовых норм. Тогда как мир ислама с начала своего появления на свет и вплоть до конца XIX века, в принципе, и не знал других законодательных систем, кроме шариата. Хотя патриарх Филарет Никитич (патриарш. 1619 – 1634 гг.), как известно, создал в Русской истории прецедент в плане расширения влияния церковной власти. Занимая исключительное положение в государстве, благодаря тому, что был отцом царя Михаила, он фактически соцарствовал своему сыну. «Иностранные послы представлялись им обоим, иногда и отдельно патриарху, но с тем же полным церемониалом... Иногда по чисто государственным вопросам распоряжения давал один Филарет»⁴⁸.

Хотя, конечно, до исламского уровня христианству далеко. Но в том – то все и дело, что христианство и не стремится к этому исламскому «идеалу». И если в исламе светская составляющая гармонирует с религиозным законом и находится под пристальным вниманием шариата, то в христианстве, т.е. в действительности, «необходимость государства вытекает не непосредственно из воли Божией о первозданном Адаме, но из последствий грехопадения и из того, что действия по ограничению господства греха в мире согласны с Его волей»⁴⁹. Иными словами, государственная система имеет место в истории не потому, что это угодно Богу, а как вынужденная мера, способствующая ограничению господства греха в мире методами, приличествующими его (светского государства) природе. Здесь можно вспомнить реакцию пророка Самуила и слова Господа Бога на желание израильского народа поставить им царя (1 Царств 8 гл.) Исламские же авторитеты напрямую говорят, что светская сторона в исламе превалирует над религиозной. «Пожалуй, наиболее откровенно, четко и открыто об этом поведал имам Хомейни, лидер иранской исламской революции. «Священные исламские предписания, – говорит он, – затрагивают в основном политико – общественную сторону человеческой жизни, нежели религиозную»...«Ислам – это политика и только политика. Все остальное – вторично»»⁵⁰. Вот тебе и мировая религия.

Ввиду этого существует огромная разница в отношении к иноверческой власти у христиан и мусульман. Христиане не только призываются Церковью быть законопослушными гражданами государственной власти, независимо от ее убеждений и вероисповедания, но и молиться за нее (1Тим.2:2). Тогда как мусульмане «по шаригату могут повиноваться искренно только мусульманской власти»⁵¹: «О вы, которые уверовали... повинуйтесь Аллаху и пророку, а также тем из вас, – мусульман, – которые наделены властью, руководят по справедливости и выполняют шариат Аллаха» (К.4:59). Любая же иноверная власть воспринимается как незаконная, которая обязательно должна быть свержена.

Эта деталь о единстве духовной и светской власти является неотъемлемой особенностью психологии каждого мусульманина. Религия и государство – это две сестры – близняшки, говорит арабская пословица. Хотя сформировалось это представление не без потрясений и различных перемен. Сам основатель ислама объединял в своем лице высшую религиозную и гражданскую власть, причем, последняя досталась ему вследствие первой. Также и его халифы, т.е. наместники, те, кто занял место Мухаммеда, получали религиозную власть и через это становились носителями верховной светской власти. После смерти Мухаммеда первые четыре халифа (праведные) были скорее религиозными лидерами, нежели светскими, хотя в обоих смыслах могли быть сильными. Рассказывается, что они мало чем отличались от своих подданных и были совершенно чужды царской помпезности.

Но с приходом к власти династии Омейядов (с 661 – сер. VIII в.) роль халифов резко секуляризируется. После поражения в борьбе за власть последнего «праведного» халифа Али ибн Абу Талиба в 661 году на престол вступил основатель династии Омейядов халиф Муавийя ибн Абу Суфьян. Начиная именно с него, должность халифа становится царской. Перенеся столицу из Медины в Дамаск, он, таким образом, освободился от влияния мединцев, привыкших видеть в халифе лишь религиозного главу. Говорят, что, ощутив свою царскую власть, Муавийя сказал: «Я первый царь, что есть в исламе». С этого времени халифы все более стремятся быть светскими правителями, нежели духовными. После принятия Язида в качестве престолонаследника, по воле халифа Муавийи, в 679 году должность халифа была превращена в королевскую с правом наследования.

Но с упадком халифата, когда светское могущество стало ускользать из рук халифов, именно религиозная власть оставалась для них единственной надеждой, которой они и пользовались. По примеру халифов и их наместники совмещали в себе светское и религиозное могущество. Однако со временем их наместничество стало неограниченным и неконтролируемым. Они практически не зависели от халифа, признавая лишь его духовную власть, с чем халифу приходилось считаться. И лишь после завоевания египетского халифата османским султаном Селимом, духовная и светская власти в исламе вновь объединяются в лице одного правителя – турецкого султана; светским правителем он является для своего государства, а религиозным лидером для всех мусульман – суннитов. Этот исторический факт с тех пор был зафиксирован в шариате, где сказано, что глава и имам всех мусульман – турецкий султан.

«Каждую пятницу в соборной мечети в своей столице исламские государи исполняли должность предстоятеля верующих на молитве («имам» – предшествующий, стоящий впереди – авт.) и заботливо охраняли это право. Так, однажды халиф Мансур, придя в мечеть в пятницу и увидя, что другой предстоит на молитве, пришел в величайший гнев, и только смелость виновника спасла его от ярости халифа. Под влиянием такого общего духа ислама в нем появились не только отдельные мыслители, но даже целые секты (например, шиитская секта карматитов – авт.), которые до крайности проводили эту духовно – светскую власть правителя»⁵². Таким образом, сознание мусульманина жестко держится этой установки – духовно – светской природы ислама и, естественно, шариата, без которого ислам немыслим.

Как указывалось выше, кроме шариата мусульмане не знают иной системы государственного управления. Они выделяют несколько причин, объясняющих персистентное свойство шариата, то есть, как он смог 13 столетий оставаться единственным законодательным регулятором всей жизни мусульман. Во – первых, этому способствовал легализованный исламом феодально – рабовладельческий уклад жизни жителей Востока, на фоне которого и происходило формирование ислама как законченной системы. Эти моменты так и остались в шариате. Также духовносветская природа ислама, о чем было сказано выше, естественно влияла на прочность шариата. В мечетях долгое время разбирались дела не только духовные, но и светские и даже судебные. Более тысячи лет и духовная, и светская власть на Востоке была сосредоточена в одних руках – главы государства (халиф, султан, эмир). «В соответствии с нормами ислама власть, не санкционированная шариатом, приравнивается акту отрицания таухида (единобожия) и объявляется вне закона»⁵³ Наконец, говоря об устойчивости шариата, можно сказать и о его взаимодействии с адатом – традиционным правом и обычаями народов, принявших ислам. В период арабского завоевания шариат впитал в себя и систематизировал многие традиционные нормы покоренных народов Египта, Месопотамии, Сирии, Средней Азии, Кавказа. В результате чего у шариата и адата образовался своего рода симбиоз: адат способствует сохранению шариата, а шариат – адата.

Мусульмане считают «универсализм», характерной и особенной чертой шариата, его квинтэссенцией, ввиду его способности проникать во все стороны человеческой жизни. С этой точки зрения законы шариата делят на три группы:

законы, касающиеся вероубеждения, мировоззрения (акида);

законы, касающиеся морали и нравственности (ахлак)

законы, касающиеся практических норм (ахкам амалийя). Эти последние делятся в свою очередь на а) ритуальную практику (ибадат) – это все, что связанно с религиозными обязанностями верующего, его отношениями с Богом; б) «взаимоотношения» (муамалят), т.е. отношения между людьми.

Эти три группы, с точки зрения своей природы и механизмов формирования, составляют постоянную и неизменяющуюся часть шариата, которая, по своей сути, призвана быть незыблемой: это вера, мораль и поклонение. К изменяющейся части законов относятся Коран и сунна, (полное название – «Сунна посланника Аллаха» – предание, хадисы о словах и поступках Мухаммеда), которые не дают исчерпывающих ответов на все жизненные вопросы, но зато открывают правоведам широкие оперативные просторы.

Каждый мусульманин в вопросах реализации в жизни законов шариата призыван руководствоваться своей совестью. Формальная, техническая сторона дела стоит на втором месте, тогда как на первое выдвигается его сердечное убеждение. Шариат делает упор на самосознание человека, его совесть, мораль и веру, поскольку для самого человека законность какого – либо акта, с точки зрения шариата, строится на его внутренней сути. Мусульманин даже должен отказаться от вынесенного в его пользу решения, которое верно с формальной внешней стороны дела, но не с внутренней. И если впоследствии будет установлена внутренняя сторона дела, то решение выносится, опираясь на нее. Не случайно и имам Малик ибн Анас, основатель маликитского мазхаба, призывал приходящих в ислам к сердечной искренности при чтении шахады. (араб. –

тур. – «свидетельство». Исламский символ веры. (араб. – ) «Ашхаду Алъ – ля* Ила*ха Иль – ла Лла*х, уа Ашхаду анна Мухаммадар расу *лю Лла *х (* – долгие гласные). Свидетельствую, что нет Божества, достойного поклонения, кроме Бога (Аллаха), и свидетельствую, что Мухаммед – посланник Бога (Аллаха)).

Иногда в сознании людей происходит подмена шариата исламским уголовным кодексом. Шариат – это не уголовный кодекс, иначе шариатов оказалось бы множество. Такие мысли с исламской точки зрения недопустимы. Шариат незыблем и не подлежит изменениям, так как неизменна природа Бога – творца шариата. Тем не менее, шариат отнюдь не сводится к регламентации каждого шага мусульманина. Его суть заключается в том, чтобы научить человека оценивать ту или иную жизненную ситуацию и поступать в ней не только богоугодно, по-исламски, но еще и с учетом той среды и того времени, в котором он живет. Изменения могут и должны касаться фикха (юриспруденции) (араб. – понимание) – исламского права, входящего в шариат, в котором допускается иджтихада, т.е. самостоятельный рациональный поиск верного справедливого решения по той или иной проблеме, на которые Коран и сунна не дают ответа. Подтверждением этого разграничения может служить тот факт, что «тюрьмы появились в Халифате только при халифе Омаре (634 – 644гг.), но их не было прежде: ни при Абу – Бекре, ни при Мухаммеде (а.с.с.). Это свидетельствует лишь о том, что Шариат незыблем, а шариатское право: т.е. полный перечень преступлений и степень наказаний за них могут меняться в зависимости от страны, государства или эпохи»⁵⁴. Именно благодаря принципу иджтихада, фикх, который является рационально – человечной, если так можно сказать, частью шариата, вносит в него гибкость, эластичность и многовариантность в применении, в зависимости от времени, места и условий.

То, что Коран и сунна (предание) не дают ответов на все жизненные вопросы, было известно еще на заре ислама. Существует хадис, в котором передается разговор Мухаммеда со своим сподвижником Муазом, назначенным судьей в Йемен. «"По чему ты будешь судить?» – спросил Пророк. «По посланию Аллаха», – отвечал Муаз. «А если не найдешь?» – поинтересовался Пророк. «По Сунне посланника Аллаха», – сказал Муаз. «А если и там не найдешь?» – поинтересовался Пророк. «То буду судить по своему мнению, не пожалев сил на поиск верного решения», – отвечал Муаз. «Хвала Аллаху, наставившему тебя на угодный Ему путь!» – воскликнул Пророк»⁵⁵.

Фикх никогда не существует сам по себе, вне шариата. Он строится на божественных началах шариата и не выходит за его границы. В виду чего и факихи (правоведы, законоведы) выстраивают свои правовые концепции, основываясь на исходных неизменных началах «божественного» откровения. Отчего результаты такого иджтихадного поиска пользуются большим уважением в мусульманском мире. Так как будучи основан на Коране и сунне, которые дают не детализированные, а общие правила и принципы или ориентиры, фикх, обладая способностью адаптироваться к социальным, политическим, историческим и др. изменениям, вполне удовлетворяет запросам и потребностям современного общества, оставаясь всегда востребованным и актуальным.