Семейные психологи часто отмечают любопытный факт: если один из супругов совершает измену, ему первому становится в тягость присутствие рядом того, кого он обманул. Казалось бы, все должно быть ровно наоборот. Но нет: именно изменник-муж первым начинает ненавидеть свою подругу по бытию и инициирует большинство семейных скандалов.
Впрочем, духовно просвещенный разум не найдет здесь ничего необычного, ибо подобный психологический комплекс проявился еще у первых людей — прародителей Адама и Евы. Если обратить внимание на их поведение сразу же после нарушения заповеди о Древе познания, бросается в глаза одна странность: «И услышали (они) голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая» (Быт. 3:8). Разве это не смешно: пытаться укрыться от Всевидящего Ока, спрятавшись за дерево? Если отвергнуть гипотезу о временном умопомрачении, следует признать, что человек не столько хотел скрыть себя от Бога, сколько, наоборот, скрыть Бога от себя. Ведь из них двоих только один не обладает способностью видеть сквозь деревья рая. Поэтому смысл адамова жеста читается легко: «Я не хочу Тебя видеть». Эти слова первым говорит не Преданный, а сам предатель. Мы любим более всего тех, кому сделали добро, и склонны испытывать неприязнь к тем, кому сами же причинили зло1. Для согрешившего Адама присутствие рядом Бога делается тягостным и неприятным. Именно с этого жеста начинается адамово изгнание из рая. He Бог, не Ангел с огненным мечом, а сам человек делает себя отверженным.
Отрицательная сила адамова комплекса, вытолкнувшая первых людей из рая, продолжает действовать и после того, как Крестная Жертва Спасителя вновь открыла нам райские врата.
В Евангелии есть притча о человеке, попавшем на брачный пир в повседневной одежде. Он не может радоваться вместе со всеми, потому, видимо, что чувствует себя не в своей тарелке. Ему настолько неловко, что он даже не желает разговаривать с Царем, обратившимся к нему с вопросом: «Друг! как ты вошел сюда не в брачной одежде?» He дождавшись ответа, Царь приказывает слугам выгнать этого человека «во тьму кромешную». Нетрудно заметить, что причиной этого решения послужила вовсе не одежда, а молчанием выраженное: «я не хочу тебя видеть» (см. Мф. 22:11-14). Похоже, что наши грехи чреваты не столько гневом Божиим, сколько нашим молчанием перед Ним. Опасность не в том, что Бог не сможет или не захочет нас простить, а в том, что мы сами не захотим просить у Hero прощения и пройдем мимо Небесного Царствия в поисках места, где можно было бы укрыться от Творца неба и земли.
Существует классический богословский вопрос: как совместить идею милосердия Божия и вечные мучения грешников в аду? Здесь есть сразу несколько затруднений для разума. Во-первых, преступник — каким бы злодеем он ни был — приносит своим жертвам временные страдания. Но расплачиваться за это ему предстоит вечным мучением. Где же справедливость? Где соразмерность наказания преступлению? Во-вторых, всякое Божие наказание имеет целью вразумление и исправление грешника. Но вечные муки не могут никого исправить: участь человека уже решена навсегда. К чему тогда это напрасное издевательство над живой душой? В-третьих, как может совершиться радость праведника в раю, если кто-то из его близких и любимых людей попадет в ад? Таким образом, идея вечных мучений представляется несправедливой, бессмысленной и немилосердной по отношению к праведникам. Это затруднение некоторых мыслителей, вроде Климента Александрийского и Оригена, приводило к отрицанию вечных мук и идее апокатастасиса (всеобщего спасения).
Между тем, решить этот вопрос совсем нетрудно, исходя из адамова комплекса. Бог не изгонял Адама из рая — Он всего лишь зафиксировал фактически случившееся: человек ушел сам. Точно так же сотрудник ЗАГСа, оформляя развод супругов, не разрушает семью, но только фиксирует уже свершившийся факт семейной катастрофы.
Бог не определяет никого в ад насильно. Отрицательная инерция адамова комплекса делает присутствие Божие невыносимым. Как говорится в пословице: с милым рай и в шалаше. Спросим: а с немилым? С немилым везде ад. И потому грешнику лучше пребывать в том месте, где активность Божества минимизирована до нуля. Совместить идею милосердия Божия и вечные мучения просто: ад является проявлением милосердия Божия к человеку, для которого Сам Бог невыносим.
Адамов комплекс часто проявляется и в обычных житейских ситуациях. Например, ученик, плохо написавший контрольную по математике, чтобы не быть сразу уличенным в незнании, торопливо сдает тетрадь и убегает из класса. Но какие чувства испытывает он в ожидании следующего урока по математике? Он хочет, чтобы началась ядерная война, заболела или просто исчезла куда-нибудь учительница, и это при том, что никакого зла она лично ему не сделала. Ученик начинает ненавидеть ее, потому что сам виноват перед ней.
Если же ученик знает, что написал работу на «отлично», быстро справился с заданием, а в оставшееся время нашел нестандартное решение сложной задачи, учеба приносит ему радость, а имя учительницы начинает звучать для него, как музыка. Любимым становится именно тот предмет, в котором ему сопутствует успех. И наоборот, предметное поле, ставшее местом его неудач, вызывает стойкую неприязнь.
Врачи «влюбляются» в своих пациентов, которых они «вытащили с того света». Материнская любовь сильнее всего разгорается к наиболее болезненному и несчастному из детей. Бессонные ночи, проведенные у кровати больного ребенка, отливаются учащенными ударами сердца при одном упоминании его имени. Выстаивая в очередях к тюремному окошечку для передач, перенося грубость и хамство со стороны тех, от кого зависит судьба сына, мать совершает настоящий подвиг ради него.
Если плохой ученик действительно склонен ненавидеть школу и учителя, то для того, кто хорошо пишет контрольные, школьные годы остаются светлым периодом жизни.
Забота матери о детях учит ее любить их. Христианин молится за своих врагов именно для того, чтобы совершая добро, перестать ненавидеть.
Любовь — это творческая сила, которая сама создает свой предмет. Ветеран, принесший своей стране победу в Великой войне, не испытывает трудности с чувством патриотизма. И наоборот, юноша, который палец о палец не ударил для того, чтобы сделать что-то хорошее для своего народа, затрудняется даже определенно сказать, что такое Отечество.
Американский патриотизм, кстати, базируется именно на волонтерстве, на предоставляемых гражданам широких и разнообразных возможностях быть полезными своему народу. Память о потушенных пожарах Калифорнии или отмытых от нефти чайках Мексиканского залива претворяется здесь во вполне конкретное чувство личной радости при виде звездно-полосатого флага.
Возможно, именно так решается поставленный выше вопрос: почему есть люди верующие и неверующие? В Евангелии Господь говорит: «Те из вас любят свет, чьи дела добры» (ср. Ин. 3:20-21). Действительно, тот, у кого красивая брачная одежда, — любит свет. А те, чьи дела злы, «ушли от света и возлюбили тьму» (см. Ин. 3:19-20). По сути, Господь говорит об адамовом комплексе. Таким образом, получается, что инерция добрых или злых дел имеет решающее значение в нашем вопросе: верующим будет человек или неверующим.
Примечание:
1. Эту особенность человеческой психологии отмечает и Макиавелли. В восьмой главе своего знаменитого «Государя» он пишет: «Люди же по натуре своей таковы, что не меньше привязываются к тем, кому сделали добро сами, чем к тем, кто сделал добро им». — Примеч. автора.
Из книги «Мужская философия. Быть настоящим мужчиной». Данилов мужской монастырь, 2019.