«ВАШ ВЛАДИМИР КУДРЯВЦЕВ…»
Я опять купила любимый журнал «Фома». Сентябрьский номер. Люблю читать Владимира Легойду. Люблю их интервью. На этот раз – с Евгением Водолазкиным. Его роман «Авиатор» я только что прочитала. Люблю их замечательную рубрику «Поэты». Причем, рассказывают – и о ныне здравствующих, и об ушедших. И внезапно с открытой страницы на меня смотрит Володя. Володя Кудрявцев, мой однокурсник. Номер сентябрьский, а месяц самого Володи – октябрь. 13 октября. С днем рождения тебя, дорогой!
Владимир Кудрявцев (1953–2013): По размеру души
Однажды я взялся горячо рассказывать о Владимире Кудрявцеве своему коллеге, заговорил о перипетиях городской и крестьянской судьбы, поведал о его родной деревне Попово (места Ивана Сусанина), описал его посмертную, самим Владимиром составленную книгу избранного «Времена года и жизни» (где он собрал все свои жанры, включая записки паломника). Вообразите, говорю, как трогательно поэт стихи обозначил: поделил их по-старинному на четыре главы — «Дом», «Россия», «Мир» и «Вселенная»… А в его фильме о писателе Василии Белове, где идут они вдвоем по дороге, я вдруг заметил, что автор с Василием Ивановичем «на ты»… И чиновников таких, как Кудрявцев, спешно добавляю я тут же, и вовсе не бывает на свете, — а он больше десяти лет руководил культурой области, ведь и сёла вологодские тогда встрепенулись!
Собеседник прерывает меня: выходит, вы хорошо его знали?
Вот и на днях такой же вопрос… Увы, не встречал я Владимира Валентиновича никогда в жизни. Но приоткрылись мне его душа и писания — благодаря младшему другу и коллеге Кудрявцева, литератору Дмитрию Шеварову, — и живут во мне, словно мы с Владимиром тысячу лет были знакомы. Как я хочу, чтобы она приоткрылась и вам, дорогой читатель. Узнайте о нем подробнее, в интернете есть его светлая лирика — и прозаическая, и стихотворная.
В этюде-предисловии «О себе и о судьбе» он пишет: «Бог меня уберёг для какого-то важного на земле дела. Я и сегодня, признаюсь, до конца не знаю — для какого именно. А не знаю, наверное, потому, что с детства был отлучён от Бога, от православной веры, а возвращение на дорогу, ведущую к храму, для меня радостно и мучительно одновременно. Это неизбежный путь каждого из моего поколения, чудом выжившего в очередной российской смуте и устоявшего перед искушениями и соблазнами конца двадцатого века и третьего тысячелетия…» И дальше — горько — о бедах русской деревни.
Владимир — из предыдущего моему поколения. Признаюсь: читая его стихи и прозу, я порой ощущаю себя одним из тех, кто защищенно стоит за его спиной. И мне тоже хочется знать о нем больше.
Павел Крючков,
заместитель главного редактора журнала «Новый мир»
* * *
Тихая, мирная, ясная
Ночь. Ворожит тишина.
И ко всему безучастная
В омуте дремлет луна.
Господи! Даже не верится,
Что этот мир — наяву!
Звёздная сыплет метелица
На луговую траву…
2006
* * *
Я выживаю, как и мой народ,
В стране, в которой жизнь
так мало значит.
Теперь до свадьбы боль не заживёт,
Но знаю — на миру ещё поплачу…
Пока удерживаю повода,
Не в омуте тону — в печальной думе.
Вернулся с родины, а там — беда! —
Ещё один мой одноклассник умер…
2007
* * *
Мой беспорядок. Твой уют.
И ты, так много мне прощая,
Как добрый ангел, жизнь мою
Хранишь, сама того не зная.
Так прогони сомненья прочь,
Моя святая половина.
Спасибо, милая, за дочь.
Спасибо, нежная, за сына.
За боль твою и непокой,
Неравнодушные упреки,
За то, что в жизни не простой
С тобою мы не одиноки.
1979
Детская мечта
Холм, как ёжик, утыкан крестами.
А под ними — мои земляки.
Как избушки — кресты с голубцами,
Как игрушки над люлькой — венки.
Я хожу между ними с опаской.
Жду знамения с горних небес.
Так хочу, чтоб с Иисусом — на Пасху
И мой дедушка Миша воскрес…
2002
* * *
Пыльный привкус полдневного зноя.
Вдоль дороги поля в зеленях.
Я шагаю, людьми не расстроен,
Здесь лишь птицы поют для меня.
Ветер встречный, а грудь нараспашку.
Воздух золотом солнца прошит.
Примеряю простор, как рубашку,
Здесь он мой — по размеру души…
16 мая 2012 года
* * *
Живём, цепляясь друг за друга,
Чтобы в беде не сбиться с круга,
Чтобы в дороге не упасть,
Не затеряться, не пропасть…
Живём бедово и бескрыло.
Одним — и суматошным днём.
И тем, что есть, и тем, что было,
Пока живём. Пока живём…
30 декабря 2012 года
* * *
Всему живому я родня.
Я слышу каждой клеткой кожи,
Как обжигает боль меня
За всё, что скверно в мире Божьем.
В нём нестроение от нас,
От блуда нашего, от грязи,
Нам заповеди — не указ,
Мы в подданстве иного князя.
Боюсь споткнуться и упасть,
Когда подтачивают страсти,
Когда тончает с миром связь
И над собою я не властен…
22 марта 2012 года
* * *
Он рядом, слышу, Бог со мной.
Он растворён во мне, в народе.
Волна находит за волной –
То благодатный свет Господен.
Благоговейный трепет свеч,
Пьянящий аромат кажденья.
Смогу ли свет в себе сберечь,
Свет Божьего Преображенья?!
19 августа 2012 года
* * *
Огненно-алый восход.
Цвета созревшей малины
Солнце лениво встаёт,
Блещут росою низины.
Новый рождается день.
Вот, обожжённая солнцем,
Краешком поля крадётся
Сочно-зелёная тень.
Тайну рождения дня,
Может, узнаю сегодня.
Благослови же меня,
Щедрое Лето Господне!..
17 июля 2012 года
КРЮЧКОВ Павел
…Вы заметили, как изменились его стихи? 2002 год и 2012-й? Совсем другие ноты звучат. Он уже заглянул в Вечность. Ему открылось…
Хотелось бы еще раз рассказать чуть больше о Володе.
Возможно, читатели нашего блога помнят такого автора: Владимира Кудрявцева из Вологды, с его удивительными тонкими кружевными комментариями, выписанными будто гусиным пером, с виньетками на полях в стиле русских летописцев из старинных монастырей...
Володя – известный писатель и журналист из Вологды.
Я называла его другом и однокурсником. Скорее, он был для меня просто однокурсником, с которым в университетские годы мы особенно и не пересекались: он – газетчик, я – телевизионщица, он – «немец», я – англичанка»... Кстати, языковые группы очень много значат для общения – ведь все время вместе, и списываешь друг у друга...
Подружились мы, если можно так сказать, уже позже, в другой жизни, глубоко во взрослом состоянии: свела очередная встреча однокурсников лет пять назад. Он сидел на ступеньках факультета один, седой, с роскошной шевелюрой, такой импозантный – и один. Его не узнавали. Я бы, может, тоже не узнала, просто подошла с этой его стороны и не удержалась, уточнила, кто же он. Володя засмеялся и назвал себя. Каждый ведь продолжает думать, что он узнаваем, а иногда это сделать очень непросто... И так мы с ним зацепились, много говорили, вечер был длинный, белые ночи, май... И какая-то грустная нотка все время держалась у него в глазах. Он сам заговорил о Боге, стесняясь и глядя в сторону. Наверное, считал это слабостью для мужчины. Матерый талантливый мужик – и Бог. Бог ведь для слабых, ущербных. Наверное, так многие считают. К этому времени я уже научилась свидетельствовать о своей вере. Сама разговора не начинаю, но поддерживаю с энтузиазмом. Он слушал меня с определенной долей сомнения, но слушал и все время хотел продолжения разговора.
Мы расстались на той мажорной ноте, что непременно приедем с мужем в Вологду и он так многое нам покажет и расскажет. С той поры мы начали переписываться. И письма были непростые, с вечными вопросами, на которые, иногда, у меня даже не было ответа и приходилось советоваться с батюшкой. Он начал ходить на исповедь. У него появился свой духовник. Это был уже тектонический сдвиг. Конечно, мои письма, наши дискуссии – это песчинка, малая толика той духовной работы, которую он проделывал в себе сам. С помощью окружающих его людей, прежде всего, жены, потом не могу не сказать о большом участии в его жизни Антонины Савечко, его близкого друга, которую тоже уже хорошо знают читатели нашего блога. Они были рядом. Каждый день. Наверняка он и сейчас их благодарит.
И мы собрались в Вологду. Долго возились, переносили день, и месяц, и год. Наконец, все совпало, договорились, что Володя будет нас встречать возле кафе «Буратино», есть такое замечательное в Вологде. Чтобы мы его узнали издалека, он сказал, что наденет громадный лисий треух, мимо не проедете, смеялся он.
Через месяц я звоню ему домой, чтобы сказать, что мы выезжаем, и плачущая жена сообщает, что Володя в больнице. Я еще хорохорюсь и пытаюсь ее успокоить, что все будет хорошо... И это ее, горькое: «Вы не понимаете...»
Врачи дали три месяца жизни. Бог дал ему еще три года...
За это время он очень многое успел. Не будь болезни, возможно, так и прошел бы стороной, погубив себя в Вечности. Он сам писал об этом. Теперь же каждый день он рассматривал как Божий подарок и самого себя чистил перед Божьим Престолом. Это было трудное духовное делание. Скрупулезно, методично, как именно он и умел работать, «пахать», обложившись книгами, материалами, духовными фолиантами. Его собственные мысли – с одной стороны, цитаты в подтверждение – с другой. Так ему было проще. И так он не чувствовал себя одиноким в мире летучих идей и страстей. Он искал Вечного Смысла.
Володя понял главное: не нужно задавать бессмысленные вопросы, типа, «Почему я?», «За что это со мной?» Он задал главный вопрос в своей жизни: «Для чего? И получил на него явственный ответ. Эти три года жизни и творчества как раз и укладываются в рамки этого ответа.
Он сумел написать замечательные стихи, посвященные вологодскому святому. Стихи стали музыкой. Зазвучала Кантата...
Кантата «Песнь преподобному Герасиму, Вологодскому чудотворцу» была написана на стихи В. Кудрявцева и состоит из шести частей: «Зачин», «Колокола», «Милость царская…», «Обыденный храм», «Память сердца» и «Софийский собор». Каждая часть имеет свою музыкальную и текстовую стилистику и размер. Кантата, разумеется, не является музыкально-вербальным отображением документальной истории нашего города, но отражает в изумительно лаконичной и торжественной форме самые главные исторические события, из которых и складывалась богатейшая «биография» Вологды.
Хочу добавить несколько воспоминаний однокурсников о Володе:
Володя Кудрявцев – мой однокурсник. Когда мы встречались на одном круглом юбилее с однокурсниками, я потом рассказывала, что меня поразила наша разность. Все молодцы – но по-разному. Кто книгу написал, кто троих детей родил, кто стал лучшим на телевидении для детей... А Володя Кудрявцев поразил меня своей естественностью, привязанностью к малой родине – Вологодчине. Он так много для нее сделал, потому что она была для него важна. Взаимная любовь. Любовь передается сложнее и проще, чем другие чувства. Вот я, к примеру, живя совсем в другой стороне, даже стране, об этой Володиной любви узнала. И она во мне – как часть Володи. Которого как будто нет, но любовь-то осталась – даже во мне, малознакомом и малоизвестном ему человеке. Его однокурснице.
Ирина Литвинова. Рига
В нем было что-то есенинское. И не только внешне, хотя в студенческие годы я и не подозревала, что Володя пишет стихи. А он писал.
И вдруг спустя годы после альма-матер – новость, немало меня удивившая: наш Володя – министр культуры Вологодчины! Я долго стыковала эти вещи, никак не сливающиеся в сознании: чиновник и поэт – разве ж это возможно? А когда приехала в Вологду, поняла: главным по культуре в этом бездонно-купольном крае и должен быть поэт.
…Все думалось: вот приеду в командировку, и мы обязательно встретимся. Но времени в спешке журналистских дел как-то не хватало, оно не просто заканчивалось, а предательски обрывалось за каких-то полдня до отъезда и намеченного «для души». Так мы и не встретились в этой взрослой и полной проблем жизни.
Володя был и остается для меня глубоко интеллигентным человеком. Не помню даже, чтобы он на кого-то повысил голос или просто осерчал. Кажется, у него с детства так было – все естественно, ненатужно и сокровенно. Как и его стихи, ну вот хотя бы эти – вроде бы и высоко нота взята, но без пафосного звона:
Потому, усталый и седой,
Я прошу тебя, горя ознобом,
Душу освяти живой водой
И очисти до высокой пробы…
Надежда Шевченко, однокурсница, Москва
Спасибо всем, кто помнит Владимира Кудрявцева! Узнав о его кончине, я опубликовал на своей страничке то, что вырвалось из глубины души. Хочу опять повторить эти слова. Большая потеря! Не верится! Ушел из жизни близкий мне человек, очень талантливый и светлый! Это случилось почти сразу после того, как я потерял своего родного и единственного брата. И опять – потеря... Я вспоминаю и вспоминаю встречи с ним, с Володей Кудрявцевым. Тоже братом – по духу, по любви к родной земле и великой русской поэзии. Моим однокурсником по университету. Он ушел, а слово его, большого русского поэта, осталось... Я очень скорблю... Мне больно... Не хочу быть многословным, перечитываю его последнее письмо:
«Боря, здравствуй!
Не знаю, дойдёт ли до тебя моё письмо, но я спешу поздравить тебя с наступающим Новым годом! Он неумолимо приближается.
О, как я люблю эти тихие предновогодние вечера, когда в небе, как в устье истопленной печки, шевелятся разноцветные, кочергой размельчённые, угольки, и лежит в их жарком пекле раскалённый добела ясный месяц, похожий на елочную игрушку.
В такие дни я часто гуляю по деревенским улицам нашей городской окраины моего любимого околотка, где ещё живы крепкие избы с уютными двориками. Здесь и собаки не злые, а лают только для острастки, здесь и деревья – тополя, берёзы и осины – вековые и с кронами на полнеба, сквозь которые просвечивают иссиня-зелёные небеса. Здесь и люди живут добрые, без камня за пазухой, и уклад их жизни ещё хранит крестьянскую закваску, душевное тепло и искреннюю любовь к людям и миру.
Вот и сегодня бродил по знакомым улицам, переулкам и тупикам, глядел на небо, как в чёрную бездонную прорубь, любовался звёздами, отраженными в ней, ощущал себя центром необозримого и таинственного мирозданья, слышал душой и ледяное дыхание Вселенной, и щедрый хруст праздничного снега.
Я останавливался под берёзами, серебряными от бархатного инея, и вдыхал запахи аппетитных дымков, текущих из печных труб по белым крышам. Я ловил зимние мелодии остекленевшей до звона тишины, отзывался на мирный скрип гостеприимных калиток, на вкрадчивый треск промёрзших венцов, на едва слышимое дрожанье кружевных стёкол в узорчатых рамах, на скрежет колодезной цепи и плеск воды из переполненных вёдер.
В такие сказочные вечера каждый звук мне в радость, каждое мгновенье наполняется смыслом, каждое проявление жизни желанно, любимо и свято. В такие минуты я возвышаюсь над обыденной суетой и погружаюсь в сокровенное пространство Судьбы и Веры.
Так хочется, чтобы и в сердцах своих мы ощутили ту беспредельную глубину, в которой есть всё: «и пиршественные горницы, и опочивальни, и двери, и преддверия, и рабочая храмина дел правды и неправды; и смерть есть там и жизнь» (Макарий Египетский).
Удивительное состояние души, когда вдруг оказываешься у порога Нового года. Тогда и время, прожитое в году уходящем, и время, которое предстоит прожить в будущем, воспринимаешь уже как великий и бесценный дар Божий.
С таким настроением – светлым и добрым, красивым и высоким – я встречаю и очередной год земной жизни, такого же настроения желаю и всем моим друзьям, и тебе, дорогой Борис, твоим родным и близким.
Пусть оно поддерживает тебя в праздники и в будни, не оставляет в минуты радости и печали, утешает в годины утрат и всегда помогает в свершении духовных подвигов.
Сад окутан розовой пыльцой.
От берез льняного цвета тени.
И мороз, присевши на крыльцо,
Девушек хватает за колени...
Так легко и звонко на душе,
В ней поёт и плачет дар Валдая.
Мы ещё, как в детстве, погадаем
О судьбе, свершившейся уже.
С Новым годом! Надеюсь, год уходящий был к тебе благосклонным. Пусть будет таким же и год 2013-й. Что нового в твоей жизни? Какие перемены. Я пока в силе. Работаю с вдохновением. Живу с радостью, чего и тебе желаю.
Искренне и с низким поклоном – В.К.»
Борис Мисонджников, Петербург
И еще одно письмо от нашей однокурсницы, моей близкой подруги:
Все, что можно было сказать о Володе Кудрявцеве, уже сказали мои однокурсники и однокурсницы. Добавить нечего, хотя очень хорошо помню Володю. Я, как и он, в студенческие годы писала стихи. Только я участвовала во всяких конкурсах, публиковалась (хотелось признания). А он делал это исключительно для себя. Потому, что именно так мыслил. А еще считал, что пока не может показать всем свое творчество. И, наверное, был прав. Для меня стихи остались увлечением юности, а Володя стал настоящим поэтом.
Вот это требовательное отношение к себе и было одной из его отличительных черт. А еще – очень внимательное и бережное отношение к окружающим. Стремление понять каждого. И помочь.
Университетский выпускной я отмечала со сложным чувством: предвкушение новой жизни и грусть от расставания с любимым Питером, с близкими людьми. Что-то подсказывало, что со многими мы никогда больше не увидимся (так и случилось). В тот вечер рядом со мной оказался Володя Кудрявцев. Говорили о поэзии, о будущем – о жизни. И его спокойная уверенность в том, что все будет хорошо, передалась мне. Он умел убеждать.
Больше мы не встречались. Но, думаю, я смогла бы узнать его и через много лет. По внимательному взгляду, по искренности во всем, что делал.
Читала его биографию и думала: вот уж, поистине, неисповедимы пути Господни. Газетчик, а возглавил телерадиокомпанию. Чиновник, а в памяти людей остался прежде всего поэтом. Так было предначертано… Тяжелая болезнь лишь помогла ему понять истинное предназначение. Для того Господь и дал три года: чтобы успеть завершить главное в жизни.
Нам бы почаще прислушиваться к голосу Всевышнего- скольких лишних переживаний, лишней суеты ушло бы из нашей жизни.
Наталья Веселова (Походеева), Краснодар
...К 60-летию нашего земляка, поэта Николая Рубцова мой сын Максим, тогда ученик 10-го класса, написал реферат, который закончил такими словами:
«…я знаю одного человека, который продолжает традицию Рубцова и пишет стихи очень трогательные и умные. Это бывший начальник моей мамы Владимир Валентинович Кудрявцев. Хоть в России и не принято признавать живых поэтов, но я не покривлю душой, если напишу, что у этого поэта большое будущее. У меня дома есть сборник его стихов, и я приведу одно стихотворение, посвященное Рубцову, «В деревне Никола»:
Долетают гудки теплохода.
На юру продувает насквозь.
Если б знал ты, как много народу
Нынче в гости к тебе собралось
Не кривлю перед Богом душою.
Может быть, первый раз у берез
Показалась такою большою
Мне земля, на которой ты рос.
На земле этой с грустью и болью
Мне бы в грязь не ударить лицом –
За любовь расплатиться любовью,
За добро расплатиться добром…
В день прощания с моим мальчиком Владимир Валентинович сказал мне: «Книга будет лучшим памятником Максиму». Тогда я еще не знала, что диагноз его болезни тот же, что и у моего сына. И жизни ему было отпущено всего полтора года. Вот строки из нашей переписки:
«В моём дневнике я записал вчера мысль испанского философа Хосе Ортега-и-Гассет. Он сказал так: «Наше время — это зрелище бесчисленных человеческих жизней, которые заблудились в собственных лабиринтах, не найдя, чему отдать себя…».
Максим был из тех одухотворённых людей, ныне редких, которые через страдание постигли смысл своего пребывания на земле, и этим он был просветлённо счастлив, зная, ради чего живёт, и, сознавая, чему и кому посвящает свою жизнь. Вечная ему память. Ему должно быть сейчас радостно. Он видит продолжение своего дела на земле и соучаствует в нём, творя в помощь нам свои неустанные молитвы.
Будем же работать радостно и вдохновенно».
Ровно через год, ко Дню памяти сына, трехтомник «Слава Богу за все…» увидел свет!
И, возможно, этот год (из вымоленных близкими трех лет) мой друг прожил именно благодаря работе над этой книгой. Вот что сам он написал об этом:
«…без молитвенной помощи Максима, без незримого, но деятельного участия, без благословения и без вдохновения, которым он нас одаривал, вряд ли бы что получилось и у меня. Он и немощи мои до времени будто взял на себя, дал мне сил и терпения всё выдержать (даже на операционном столе), всё суметь и всё успеть. Даже благословить и на книгу моих рассказов о детстве. Слава Богу за всё!».
Слава Богу и за то, что Он дал нам возможность в рамках Дней православной книги провести презентацию трехтомника. Ведущими были мы с Владимиром Валентиновичем. Через 3 месяца его не стало. Но на память осталась видеозапись.
Кантата «Песнь преподобному Герасиму, Вологодскому чудотворцу» завершается песнью «О Софии», а само стихотворение написано В. Кудрявцевым еще в 1991 году:
По ком звонят колокола?
Весть подаешь кому, София?
Как будто слово им дала
Впервые матушка Россия.
Звон растревожил сонный мир.
И, удивленье выражая.
Из окон горниц и квартир
Глядят с тревогой горожане.
Колокола – мал и велик,
Не заржавевшие в опале,
Перевели на свой язык
И боли наши, и печали.
София, слышишь, как без слов
Через леса, в убранстве пестром,
Плывет набат колоколов
В края, где живы твои сестры.
Чу! Отозвались вдалеке,
Друг друга не перебивая.
Один на Волхове-реке,
Во граде-Киеве – другая.
…И в этом есть великий смысл,
Чтоб на земле не потеряться,
Вот так, наверное, и мы
Должны друг другу откликаться.
Он любил Жизнь и умел радоваться каждому ее моменту:
«На улице прекрасная зима – настоящая. Какой радостный и пушистый снег, так он велик и глубок, столько в нём девственного света, столько детской беззащитности, столько незамутнённой чистоты и неосквернённой красоты. Любуйтесь им, как умел любоваться Максим. Снег - это Божий дар добрым людям. Да хранит Вас Господь! Остаюсь на связи – В.К».
А это строки из его последнего письма:
«Жду настоящей весны, тепла и обновления. Словом, жизнь продолжается. Слава Богу за всё! Какие у Вас новости. Как даётся пост? Берегите себя. Остаюсь на связи – ВК».
«Остаюсь на связи». Так Владимир Валентинович заканчивал каждое свое письмо мне. Верю, что он и сейчас остается на связи со мной, своими родными, близкими, друзьями… со всеми вами! Слава Богу за все!»
Антонина Савечко, Вологда
***
И хочу закончить свой очерк-воспоминание о хорошем человеке Владимире Кудрявцеве его же словами и стихотворением:
«Пусть будет мир в душе и радость! Пусть души наши время от времени откликаются друг другу и напоминают нам о том, что в этом мире мы, однажды встретившись, духовно породнились и не вправе друг друга терять, потому как было на то произволение Свыше».
* * *
Спасибо, одолень-трава,
За силу чувства.
Спасибо, горе-голова,
За безрассудство.
Спасибо, рощи и леса,
За птичье пенье.
Спасибо, девица-краса,
За вдохновенье.
Спасибо, горница-изба,
Поклон порогу!
Спасибо, странница-судьба,
За путь-дорогу.
Спасибо, добрый человек,
За память сердца.
Я остаюсь с тобой навек
Единоверцем.
И вместе жили мы, и врозь.
Спасибо, люди!
А то, что в жизни не сбылось,
Жалеть не будем…
Ваш Владимир Кудрявцев
Я опять купила любимый журнал «Фома». Сентябрьский номер. Люблю читать Владимира Легойду. Люблю их интервью. На этот раз – с Евгением Водолазкиным. Его роман «Авиатор» я только что прочитала. Люблю их замечательную рубрику «Поэты». Причем, рассказывают – и о ныне здравствующих, и об ушедших. И внезапно с открытой страницы на меня смотрит Володя. Володя Кудрявцев, мой однокурсник. Номер сентябрьский, а месяц самого Володи – октябрь. 13 октября. С днем рождения тебя, дорогой!
Владимир Кудрявцев (1953–2013): По размеру души
Однажды я взялся горячо рассказывать о Владимире Кудрявцеве своему коллеге, заговорил о перипетиях городской и крестьянской судьбы, поведал о его родной деревне Попово (места Ивана Сусанина), описал его посмертную, самим Владимиром составленную книгу избранного «Времена года и жизни» (где он собрал все свои жанры, включая записки паломника). Вообразите, говорю, как трогательно поэт стихи обозначил: поделил их по-старинному на четыре главы — «Дом», «Россия», «Мир» и «Вселенная»… А в его фильме о писателе Василии Белове, где идут они вдвоем по дороге, я вдруг заметил, что автор с Василием Ивановичем «на ты»… И чиновников таких, как Кудрявцев, спешно добавляю я тут же, и вовсе не бывает на свете, — а он больше десяти лет руководил культурой области, ведь и сёла вологодские тогда встрепенулись!
Собеседник прерывает меня: выходит, вы хорошо его знали?
Вот и на днях такой же вопрос… Увы, не встречал я Владимира Валентиновича никогда в жизни. Но приоткрылись мне его душа и писания — благодаря младшему другу и коллеге Кудрявцева, литератору Дмитрию Шеварову, — и живут во мне, словно мы с Владимиром тысячу лет были знакомы. Как я хочу, чтобы она приоткрылась и вам, дорогой читатель. Узнайте о нем подробнее, в интернете есть его светлая лирика — и прозаическая, и стихотворная.
В этюде-предисловии «О себе и о судьбе» он пишет: «Бог меня уберёг для какого-то важного на земле дела. Я и сегодня, признаюсь, до конца не знаю — для какого именно. А не знаю, наверное, потому, что с детства был отлучён от Бога, от православной веры, а возвращение на дорогу, ведущую к храму, для меня радостно и мучительно одновременно. Это неизбежный путь каждого из моего поколения, чудом выжившего в очередной российской смуте и устоявшего перед искушениями и соблазнами конца двадцатого века и третьего тысячелетия…» И дальше — горько — о бедах русской деревни.
Владимир — из предыдущего моему поколения. Признаюсь: читая его стихи и прозу, я порой ощущаю себя одним из тех, кто защищенно стоит за его спиной. И мне тоже хочется знать о нем больше.
Павел Крючков,
заместитель главного редактора журнала «Новый мир»
* * *
Тихая, мирная, ясная
Ночь. Ворожит тишина.
И ко всему безучастная
В омуте дремлет луна.
Господи! Даже не верится,
Что этот мир — наяву!
Звёздная сыплет метелица
На луговую траву…
2006
* * *
Я выживаю, как и мой народ,
В стране, в которой жизнь
так мало значит.
Теперь до свадьбы боль не заживёт,
Но знаю — на миру ещё поплачу…
Пока удерживаю повода,
Не в омуте тону — в печальной думе.
Вернулся с родины, а там — беда! —
Ещё один мой одноклассник умер…
2007
* * *
Мой беспорядок. Твой уют.
И ты, так много мне прощая,
Как добрый ангел, жизнь мою
Хранишь, сама того не зная.
Так прогони сомненья прочь,
Моя святая половина.
Спасибо, милая, за дочь.
Спасибо, нежная, за сына.
За боль твою и непокой,
Неравнодушные упреки,
За то, что в жизни не простой
С тобою мы не одиноки.
1979
Детская мечта
Холм, как ёжик, утыкан крестами.
А под ними — мои земляки.
Как избушки — кресты с голубцами,
Как игрушки над люлькой — венки.
Я хожу между ними с опаской.
Жду знамения с горних небес.
Так хочу, чтоб с Иисусом — на Пасху
И мой дедушка Миша воскрес…
2002
* * *
Пыльный привкус полдневного зноя.
Вдоль дороги поля в зеленях.
Я шагаю, людьми не расстроен,
Здесь лишь птицы поют для меня.
Ветер встречный, а грудь нараспашку.
Воздух золотом солнца прошит.
Примеряю простор, как рубашку,
Здесь он мой — по размеру души…
16 мая 2012 года
* * *
Живём, цепляясь друг за друга,
Чтобы в беде не сбиться с круга,
Чтобы в дороге не упасть,
Не затеряться, не пропасть…
Живём бедово и бескрыло.
Одним — и суматошным днём.
И тем, что есть, и тем, что было,
Пока живём. Пока живём…
30 декабря 2012 года
* * *
Всему живому я родня.
Я слышу каждой клеткой кожи,
Как обжигает боль меня
За всё, что скверно в мире Божьем.
В нём нестроение от нас,
От блуда нашего, от грязи,
Нам заповеди — не указ,
Мы в подданстве иного князя.
Боюсь споткнуться и упасть,
Когда подтачивают страсти,
Когда тончает с миром связь
И над собою я не властен…
22 марта 2012 года
* * *
Он рядом, слышу, Бог со мной.
Он растворён во мне, в народе.
Волна находит за волной –
То благодатный свет Господен.
Благоговейный трепет свеч,
Пьянящий аромат кажденья.
Смогу ли свет в себе сберечь,
Свет Божьего Преображенья?!
19 августа 2012 года
* * *
Огненно-алый восход.
Цвета созревшей малины
Солнце лениво встаёт,
Блещут росою низины.
Новый рождается день.
Вот, обожжённая солнцем,
Краешком поля крадётся
Сочно-зелёная тень.
Тайну рождения дня,
Может, узнаю сегодня.
Благослови же меня,
Щедрое Лето Господне!..
17 июля 2012 года
КРЮЧКОВ Павел
…Вы заметили, как изменились его стихи? 2002 год и 2012-й? Совсем другие ноты звучат. Он уже заглянул в Вечность. Ему открылось…
Хотелось бы еще раз рассказать чуть больше о Володе.
Возможно, читатели нашего блога помнят такого автора: Владимира Кудрявцева из Вологды, с его удивительными тонкими кружевными комментариями, выписанными будто гусиным пером, с виньетками на полях в стиле русских летописцев из старинных монастырей...
Володя – известный писатель и журналист из Вологды.
Я называла его другом и однокурсником. Скорее, он был для меня просто однокурсником, с которым в университетские годы мы особенно и не пересекались: он – газетчик, я – телевизионщица, он – «немец», я – англичанка»... Кстати, языковые группы очень много значат для общения – ведь все время вместе, и списываешь друг у друга...
Подружились мы, если можно так сказать, уже позже, в другой жизни, глубоко во взрослом состоянии: свела очередная встреча однокурсников лет пять назад. Он сидел на ступеньках факультета один, седой, с роскошной шевелюрой, такой импозантный – и один. Его не узнавали. Я бы, может, тоже не узнала, просто подошла с этой его стороны и не удержалась, уточнила, кто же он. Володя засмеялся и назвал себя. Каждый ведь продолжает думать, что он узнаваем, а иногда это сделать очень непросто... И так мы с ним зацепились, много говорили, вечер был длинный, белые ночи, май... И какая-то грустная нотка все время держалась у него в глазах. Он сам заговорил о Боге, стесняясь и глядя в сторону. Наверное, считал это слабостью для мужчины. Матерый талантливый мужик – и Бог. Бог ведь для слабых, ущербных. Наверное, так многие считают. К этому времени я уже научилась свидетельствовать о своей вере. Сама разговора не начинаю, но поддерживаю с энтузиазмом. Он слушал меня с определенной долей сомнения, но слушал и все время хотел продолжения разговора.
Мы расстались на той мажорной ноте, что непременно приедем с мужем в Вологду и он так многое нам покажет и расскажет. С той поры мы начали переписываться. И письма были непростые, с вечными вопросами, на которые, иногда, у меня даже не было ответа и приходилось советоваться с батюшкой. Он начал ходить на исповедь. У него появился свой духовник. Это был уже тектонический сдвиг. Конечно, мои письма, наши дискуссии – это песчинка, малая толика той духовной работы, которую он проделывал в себе сам. С помощью окружающих его людей, прежде всего, жены, потом не могу не сказать о большом участии в его жизни Антонины Савечко, его близкого друга, которую тоже уже хорошо знают читатели нашего блога. Они были рядом. Каждый день. Наверняка он и сейчас их благодарит.
И мы собрались в Вологду. Долго возились, переносили день, и месяц, и год. Наконец, все совпало, договорились, что Володя будет нас встречать возле кафе «Буратино», есть такое замечательное в Вологде. Чтобы мы его узнали издалека, он сказал, что наденет громадный лисий треух, мимо не проедете, смеялся он.
Через месяц я звоню ему домой, чтобы сказать, что мы выезжаем, и плачущая жена сообщает, что Володя в больнице. Я еще хорохорюсь и пытаюсь ее успокоить, что все будет хорошо... И это ее, горькое: «Вы не понимаете...»
Врачи дали три месяца жизни. Бог дал ему еще три года...
За это время он очень многое успел. Не будь болезни, возможно, так и прошел бы стороной, погубив себя в Вечности. Он сам писал об этом. Теперь же каждый день он рассматривал как Божий подарок и самого себя чистил перед Божьим Престолом. Это было трудное духовное делание. Скрупулезно, методично, как именно он и умел работать, «пахать», обложившись книгами, материалами, духовными фолиантами. Его собственные мысли – с одной стороны, цитаты в подтверждение – с другой. Так ему было проще. И так он не чувствовал себя одиноким в мире летучих идей и страстей. Он искал Вечного Смысла.
Володя понял главное: не нужно задавать бессмысленные вопросы, типа, «Почему я?», «За что это со мной?» Он задал главный вопрос в своей жизни: «Для чего? И получил на него явственный ответ. Эти три года жизни и творчества как раз и укладываются в рамки этого ответа.
Он сумел написать замечательные стихи, посвященные вологодскому святому. Стихи стали музыкой. Зазвучала Кантата...
Кантата «Песнь преподобному Герасиму, Вологодскому чудотворцу» была написана на стихи В. Кудрявцева и состоит из шести частей: «Зачин», «Колокола», «Милость царская…», «Обыденный храм», «Память сердца» и «Софийский собор». Каждая часть имеет свою музыкальную и текстовую стилистику и размер. Кантата, разумеется, не является музыкально-вербальным отображением документальной истории нашего города, но отражает в изумительно лаконичной и торжественной форме самые главные исторические события, из которых и складывалась богатейшая «биография» Вологды.
Хочу добавить несколько воспоминаний однокурсников о Володе:
Володя Кудрявцев – мой однокурсник. Когда мы встречались на одном круглом юбилее с однокурсниками, я потом рассказывала, что меня поразила наша разность. Все молодцы – но по-разному. Кто книгу написал, кто троих детей родил, кто стал лучшим на телевидении для детей... А Володя Кудрявцев поразил меня своей естественностью, привязанностью к малой родине – Вологодчине. Он так много для нее сделал, потому что она была для него важна. Взаимная любовь. Любовь передается сложнее и проще, чем другие чувства. Вот я, к примеру, живя совсем в другой стороне, даже стране, об этой Володиной любви узнала. И она во мне – как часть Володи. Которого как будто нет, но любовь-то осталась – даже во мне, малознакомом и малоизвестном ему человеке. Его однокурснице.
Ирина Литвинова. Рига
В нем было что-то есенинское. И не только внешне, хотя в студенческие годы я и не подозревала, что Володя пишет стихи. А он писал.
И вдруг спустя годы после альма-матер – новость, немало меня удивившая: наш Володя – министр культуры Вологодчины! Я долго стыковала эти вещи, никак не сливающиеся в сознании: чиновник и поэт – разве ж это возможно? А когда приехала в Вологду, поняла: главным по культуре в этом бездонно-купольном крае и должен быть поэт.
…Все думалось: вот приеду в командировку, и мы обязательно встретимся. Но времени в спешке журналистских дел как-то не хватало, оно не просто заканчивалось, а предательски обрывалось за каких-то полдня до отъезда и намеченного «для души». Так мы и не встретились в этой взрослой и полной проблем жизни.
Володя был и остается для меня глубоко интеллигентным человеком. Не помню даже, чтобы он на кого-то повысил голос или просто осерчал. Кажется, у него с детства так было – все естественно, ненатужно и сокровенно. Как и его стихи, ну вот хотя бы эти – вроде бы и высоко нота взята, но без пафосного звона:
Потому, усталый и седой,
Я прошу тебя, горя ознобом,
Душу освяти живой водой
И очисти до высокой пробы…
Надежда Шевченко, однокурсница, Москва
Спасибо всем, кто помнит Владимира Кудрявцева! Узнав о его кончине, я опубликовал на своей страничке то, что вырвалось из глубины души. Хочу опять повторить эти слова. Большая потеря! Не верится! Ушел из жизни близкий мне человек, очень талантливый и светлый! Это случилось почти сразу после того, как я потерял своего родного и единственного брата. И опять – потеря... Я вспоминаю и вспоминаю встречи с ним, с Володей Кудрявцевым. Тоже братом – по духу, по любви к родной земле и великой русской поэзии. Моим однокурсником по университету. Он ушел, а слово его, большого русского поэта, осталось... Я очень скорблю... Мне больно... Не хочу быть многословным, перечитываю его последнее письмо:
«Боря, здравствуй!
Не знаю, дойдёт ли до тебя моё письмо, но я спешу поздравить тебя с наступающим Новым годом! Он неумолимо приближается.
О, как я люблю эти тихие предновогодние вечера, когда в небе, как в устье истопленной печки, шевелятся разноцветные, кочергой размельчённые, угольки, и лежит в их жарком пекле раскалённый добела ясный месяц, похожий на елочную игрушку.
В такие дни я часто гуляю по деревенским улицам нашей городской окраины моего любимого околотка, где ещё живы крепкие избы с уютными двориками. Здесь и собаки не злые, а лают только для острастки, здесь и деревья – тополя, берёзы и осины – вековые и с кронами на полнеба, сквозь которые просвечивают иссиня-зелёные небеса. Здесь и люди живут добрые, без камня за пазухой, и уклад их жизни ещё хранит крестьянскую закваску, душевное тепло и искреннюю любовь к людям и миру.
Вот и сегодня бродил по знакомым улицам, переулкам и тупикам, глядел на небо, как в чёрную бездонную прорубь, любовался звёздами, отраженными в ней, ощущал себя центром необозримого и таинственного мирозданья, слышал душой и ледяное дыхание Вселенной, и щедрый хруст праздничного снега.
Я останавливался под берёзами, серебряными от бархатного инея, и вдыхал запахи аппетитных дымков, текущих из печных труб по белым крышам. Я ловил зимние мелодии остекленевшей до звона тишины, отзывался на мирный скрип гостеприимных калиток, на вкрадчивый треск промёрзших венцов, на едва слышимое дрожанье кружевных стёкол в узорчатых рамах, на скрежет колодезной цепи и плеск воды из переполненных вёдер.
В такие сказочные вечера каждый звук мне в радость, каждое мгновенье наполняется смыслом, каждое проявление жизни желанно, любимо и свято. В такие минуты я возвышаюсь над обыденной суетой и погружаюсь в сокровенное пространство Судьбы и Веры.
Так хочется, чтобы и в сердцах своих мы ощутили ту беспредельную глубину, в которой есть всё: «и пиршественные горницы, и опочивальни, и двери, и преддверия, и рабочая храмина дел правды и неправды; и смерть есть там и жизнь» (Макарий Египетский).
Удивительное состояние души, когда вдруг оказываешься у порога Нового года. Тогда и время, прожитое в году уходящем, и время, которое предстоит прожить в будущем, воспринимаешь уже как великий и бесценный дар Божий.
С таким настроением – светлым и добрым, красивым и высоким – я встречаю и очередной год земной жизни, такого же настроения желаю и всем моим друзьям, и тебе, дорогой Борис, твоим родным и близким.
Пусть оно поддерживает тебя в праздники и в будни, не оставляет в минуты радости и печали, утешает в годины утрат и всегда помогает в свершении духовных подвигов.
Сад окутан розовой пыльцой.
От берез льняного цвета тени.
И мороз, присевши на крыльцо,
Девушек хватает за колени...
Так легко и звонко на душе,
В ней поёт и плачет дар Валдая.
Мы ещё, как в детстве, погадаем
О судьбе, свершившейся уже.
С Новым годом! Надеюсь, год уходящий был к тебе благосклонным. Пусть будет таким же и год 2013-й. Что нового в твоей жизни? Какие перемены. Я пока в силе. Работаю с вдохновением. Живу с радостью, чего и тебе желаю.
Искренне и с низким поклоном – В.К.»
Борис Мисонджников, Петербург
И еще одно письмо от нашей однокурсницы, моей близкой подруги:
Все, что можно было сказать о Володе Кудрявцеве, уже сказали мои однокурсники и однокурсницы. Добавить нечего, хотя очень хорошо помню Володю. Я, как и он, в студенческие годы писала стихи. Только я участвовала во всяких конкурсах, публиковалась (хотелось признания). А он делал это исключительно для себя. Потому, что именно так мыслил. А еще считал, что пока не может показать всем свое творчество. И, наверное, был прав. Для меня стихи остались увлечением юности, а Володя стал настоящим поэтом.
Вот это требовательное отношение к себе и было одной из его отличительных черт. А еще – очень внимательное и бережное отношение к окружающим. Стремление понять каждого. И помочь.
Университетский выпускной я отмечала со сложным чувством: предвкушение новой жизни и грусть от расставания с любимым Питером, с близкими людьми. Что-то подсказывало, что со многими мы никогда больше не увидимся (так и случилось). В тот вечер рядом со мной оказался Володя Кудрявцев. Говорили о поэзии, о будущем – о жизни. И его спокойная уверенность в том, что все будет хорошо, передалась мне. Он умел убеждать.
Больше мы не встречались. Но, думаю, я смогла бы узнать его и через много лет. По внимательному взгляду, по искренности во всем, что делал.
Читала его биографию и думала: вот уж, поистине, неисповедимы пути Господни. Газетчик, а возглавил телерадиокомпанию. Чиновник, а в памяти людей остался прежде всего поэтом. Так было предначертано… Тяжелая болезнь лишь помогла ему понять истинное предназначение. Для того Господь и дал три года: чтобы успеть завершить главное в жизни.
Нам бы почаще прислушиваться к голосу Всевышнего- скольких лишних переживаний, лишней суеты ушло бы из нашей жизни.
Наталья Веселова (Походеева), Краснодар
...К 60-летию нашего земляка, поэта Николая Рубцова мой сын Максим, тогда ученик 10-го класса, написал реферат, который закончил такими словами:
«…я знаю одного человека, который продолжает традицию Рубцова и пишет стихи очень трогательные и умные. Это бывший начальник моей мамы Владимир Валентинович Кудрявцев. Хоть в России и не принято признавать живых поэтов, но я не покривлю душой, если напишу, что у этого поэта большое будущее. У меня дома есть сборник его стихов, и я приведу одно стихотворение, посвященное Рубцову, «В деревне Никола»:
Долетают гудки теплохода.
На юру продувает насквозь.
Если б знал ты, как много народу
Нынче в гости к тебе собралось
Не кривлю перед Богом душою.
Может быть, первый раз у берез
Показалась такою большою
Мне земля, на которой ты рос.
На земле этой с грустью и болью
Мне бы в грязь не ударить лицом –
За любовь расплатиться любовью,
За добро расплатиться добром…
В день прощания с моим мальчиком Владимир Валентинович сказал мне: «Книга будет лучшим памятником Максиму». Тогда я еще не знала, что диагноз его болезни тот же, что и у моего сына. И жизни ему было отпущено всего полтора года. Вот строки из нашей переписки:
«В моём дневнике я записал вчера мысль испанского философа Хосе Ортега-и-Гассет. Он сказал так: «Наше время — это зрелище бесчисленных человеческих жизней, которые заблудились в собственных лабиринтах, не найдя, чему отдать себя…».
Максим был из тех одухотворённых людей, ныне редких, которые через страдание постигли смысл своего пребывания на земле, и этим он был просветлённо счастлив, зная, ради чего живёт, и, сознавая, чему и кому посвящает свою жизнь. Вечная ему память. Ему должно быть сейчас радостно. Он видит продолжение своего дела на земле и соучаствует в нём, творя в помощь нам свои неустанные молитвы.
Будем же работать радостно и вдохновенно».
Ровно через год, ко Дню памяти сына, трехтомник «Слава Богу за все…» увидел свет!
И, возможно, этот год (из вымоленных близкими трех лет) мой друг прожил именно благодаря работе над этой книгой. Вот что сам он написал об этом:
«…без молитвенной помощи Максима, без незримого, но деятельного участия, без благословения и без вдохновения, которым он нас одаривал, вряд ли бы что получилось и у меня. Он и немощи мои до времени будто взял на себя, дал мне сил и терпения всё выдержать (даже на операционном столе), всё суметь и всё успеть. Даже благословить и на книгу моих рассказов о детстве. Слава Богу за всё!».
Слава Богу и за то, что Он дал нам возможность в рамках Дней православной книги провести презентацию трехтомника. Ведущими были мы с Владимиром Валентиновичем. Через 3 месяца его не стало. Но на память осталась видеозапись.
Кантата «Песнь преподобному Герасиму, Вологодскому чудотворцу» завершается песнью «О Софии», а само стихотворение написано В. Кудрявцевым еще в 1991 году:
По ком звонят колокола?
Весть подаешь кому, София?
Как будто слово им дала
Впервые матушка Россия.
Звон растревожил сонный мир.
И, удивленье выражая.
Из окон горниц и квартир
Глядят с тревогой горожане.
Колокола – мал и велик,
Не заржавевшие в опале,
Перевели на свой язык
И боли наши, и печали.
София, слышишь, как без слов
Через леса, в убранстве пестром,
Плывет набат колоколов
В края, где живы твои сестры.
Чу! Отозвались вдалеке,
Друг друга не перебивая.
Один на Волхове-реке,
Во граде-Киеве – другая.
…И в этом есть великий смысл,
Чтоб на земле не потеряться,
Вот так, наверное, и мы
Должны друг другу откликаться.
Он любил Жизнь и умел радоваться каждому ее моменту:
«На улице прекрасная зима – настоящая. Какой радостный и пушистый снег, так он велик и глубок, столько в нём девственного света, столько детской беззащитности, столько незамутнённой чистоты и неосквернённой красоты. Любуйтесь им, как умел любоваться Максим. Снег - это Божий дар добрым людям. Да хранит Вас Господь! Остаюсь на связи – В.К».
А это строки из его последнего письма:
«Жду настоящей весны, тепла и обновления. Словом, жизнь продолжается. Слава Богу за всё! Какие у Вас новости. Как даётся пост? Берегите себя. Остаюсь на связи – ВК».
«Остаюсь на связи». Так Владимир Валентинович заканчивал каждое свое письмо мне. Верю, что он и сейчас остается на связи со мной, своими родными, близкими, друзьями… со всеми вами! Слава Богу за все!»
Антонина Савечко, Вологда
***
И хочу закончить свой очерк-воспоминание о хорошем человеке Владимире Кудрявцеве его же словами и стихотворением:
«Пусть будет мир в душе и радость! Пусть души наши время от времени откликаются друг другу и напоминают нам о том, что в этом мире мы, однажды встретившись, духовно породнились и не вправе друг друга терять, потому как было на то произволение Свыше».
* * *
Спасибо, одолень-трава,
За силу чувства.
Спасибо, горе-голова,
За безрассудство.
Спасибо, рощи и леса,
За птичье пенье.
Спасибо, девица-краса,
За вдохновенье.
Спасибо, горница-изба,
Поклон порогу!
Спасибо, странница-судьба,
За путь-дорогу.
Спасибо, добрый человек,
За память сердца.
Я остаюсь с тобой навек
Единоверцем.
И вместе жили мы, и врозь.
Спасибо, люди!
А то, что в жизни не сбылось,
Жалеть не будем…
Ваш Владимир Кудрявцев
