Сегодня нередко приходится слышать от мирян о том, что известно Церкви давно: лучше есть мясо, но не есть ближнего. Только выводы из этой нравственной аксиомы делаются, увы, далеко не мудрые: если телесный пост не так важен, как отсутствие раздражительности в общении с ближними, тогда я не буду его держать, потому что, когда я не наелся в удовольствие, я становлюсь раздражительным.
Есть хорошая притча о старце, который вкушал в день половинку просфорки и закусывал, образно выражаясь… вагоном людей.
Так как же совместить слова Христа о том, что «сей же род изгоняется только молитвою и постом» [Мф.17:21], и принцип, выдвигаемый этой мудрой и справедливой притчей?
Сначала следует пояснить, что в Церкви всё важно. Важно не «кушать» ближнего, но и не нарушать пост.
Как-то, только придя в Церковь и первые месяцы находясь в её благодатном лоне, будучи ещё неофитом, я ещё не пел в хоре, и в какой-то церковный праздник не пошёл на крестный ход вокруг кафедрального собора, рассуждая по той же логике, что главное – над душой работать, крестный ход – мелочь. В трамвае я встретил прихожанку другого храма, в котором богослужение началось и окончилось раньше, чем в соборе. Спросив меня, почему я не на крестном ходу, и получив максималистский неофитский ответ, она преподнесла мне мудрый урок, сказав, что в Церкви всё важно, всё направлено на спасение души, и пренебрегать тем, что кажется менее важным, чем участие в Таинстве, не стоит.
Прошло много лет, а я до сих пор помню тот мудрый совет. Действительно, никто не спорит, что любовь к ближнему куда важнее отказа от колбасы.
Тогда о чём же мои рассуждения о важности духовной жизни над крестным ходом, о важности глобального перед частным; о важности целого над частью? О чём рассуждения не желающих держать телесный пост?
Они всего лишь о приоритете ценностей! Эти рассуждения и эта притча о старце и вагоне людей необходимы, чтобы пояснить, во имя чего совершается пост. Чтобы обнажить тот факт, что многие чисто механически не вкушают скоромную пишу, тем самым считая себя, как фарисеи, оправданными перед Богом, и в то же время их агрессия по отношению к окружающим становится притчей во языцех всего их окружения.
Но значит ли этот факт, что нельзя поститься только телесно, забывая о посте духовном? Что пост телесный стоит оставить вовсе?
Конечно нет. Напротив, смысл поста в том, чтобы бороться с этой самой агрессией. Если бы это было не так, Церковь и её Жених – Христос были бы образцами лицемерия, установив то, что якобы может повредить спасению людей.
Здесь прямая логическая связь – если мы грешим гневом против ближнего, якобы по вине поста, тогда вина на ком? Выходит, что на Церкви, якобы толкающей нас на грех.
Но Церковь существует более двух тысяч лет и имеет колоссальный опыт борьбы с грехом, и не может требовать от своих чад чего-либо вредного. Напротив, весь уклад церковной жизни направлен на то, чтобы максимально облегчить человеку путь к Небу.
Но обо всём по порядку. Давайте вернёмся в прошлое, и постараемся вспомнить, когда же был установлен первый в мире пост.
В Новом Завете? Нет, ещё в Завете Ветхом. И не просто в ту эпоху, а на самой заре существования человечества. Заповедь поста, являющаяся одной из самых первых заповедей первому человеку, звучит так:
[Быт.2:16-17] «И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь».
В чём же смысл такого запрета, и что собой представляло это древо и его плоды?
Смысл запрета прост – в добровольном подчинении своей воли воле Божьей.
Только ограничивая свою волю, в послушание Богу, можно стяжать добродетель. Первый человек не был ещё свят в нашем, активном, понимании этого слова. Его святость была в потенции. Почему же человек не мог бы быть сотворён уже абсолютно святым? Потому что святость – это активный, а не пассивный процесс. Потому что важным свойством совершенства является свобода воли. Господь не нарушает свободу воли человека, потому насильственная, безответная и беспомощная «святость» невозможна. Такая «святость» была бы насилием, а, значит, злом.
А, как известно, Бог зла не творит. Напротив, дав человеку самый простой в мире пост (Сравните множество вкуснейших плодов со смоковницей или виноградом. Это всё равно, как если бы на складе остро пахнущих и вкусных колбас не разрешить себе вкушать всего одну сосиску. Ведь нетрудно, согласитесь.), Господь насадил в Эдемском саду ещё одно древо, ставшее прообразом Древа Крестного, – Древо Жизни.
А что же собой представляло древо познания добра и зла? Святые отцы расходятся в предположениях относительно сорта древа. Одни предполагают, что это была смоковница, другие – что это был виноград. Но, так или иначе, это было обычное древо, не обладающее никакими особыми свойствами, способными изменить реальность человека.
Почему? Потому, что заповедь, ограничивающая вкушение плодов с одного древа, была необходима не Богу, а человеку, для обретения святости. Не запретный плод изменил человека, а в самом человеке произошли изменения после первого отрыва от связи с Богом. И эти изменения стали катастрофическими для человечества. Вообще, жизнь без Бога – это всегда катастрофа.
Таким образом, мы приходим к важности поста для всего человечества в глобальном смысле – невозможно стать лучше, не ограничив себя.
Есть среди нас и те, кто восполняет ограничение в качестве количеством постной пищи, которая иногда ещё более вкусна, чем скоромная. И вот в таком услаждении мы порой проходим пост. Постимся ли мы в таком случае?
На этот вопрос отвечает преподобный Никодим Святогорец:
«Некоторые, соблюдая положенные посты, не отказываются, однако ж, удовлетворять желание поесть вдоволь и сладко, чем вполне уничтожается достоинство поста».
Пост - это не когда приятно и удобно. Пост – это когда неудобно и через понуждение.
Господь говорит об этом так: [Мф.11:12] «От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его».
Вот основная константа поста. Пост – это когда трудно, и нужно преодолевать себя и, преодолев себя, стать выше себя; выше своих похотливых желаний в целом.
А почему именно скоромная пища в новозаветном посту стала запретной?
Вот что об этом пишет преподобный Иоанн Лествичник: «отсечем прежде всего утучняющую пищу, потом разжигающую, а после и услаждающую. Если можно, давай чреву твоему пищу достаточную и удобоваримую, чтобы насыщением отделываться от его ненасытной алчности, и чрез скорое переварение пищи избавиться от разжжения, как от бича. Вникнем, и усмотрим, что многие из яств, которые пучат живот, возбуждают и движения похоти. (Лествица 14.12)
Многие говорят так: не важнее ли мир между мной и ближним котлеты? Если я не поем мяса, а потом из-за этого войду в состояние гнева, будет ли это лучше, чем если бы я ел мясное, но к ближним был бы добр?
Господь сказал о таком кажущемся мире, мире во имя греха: «Я пришёл не мир принести, но меч».
Мы знаем, что одним из признаков прихода антихриста будет внешний мир и благоденствие в народе. И в то же время Господь предупреждает: в этот же период [Мф.24:12] «по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь».
Таким образом, беззаконное существование души человеческой возможно и при внешне мирном устроении жизни и отношений между людьми.
Известна в церковной жизни и аксиома: если мы просим у Бога смирения и кротости, мы автоматически просим Бога послать нам ситуацию, в которой мы будем подвержены искушению гнева и раздражительности, чтобы в их преодолении стяжать просимые добродетели. Как говорится, просишь смирения? Значит, просишь смиряющего. Иначе получится, как в знаменитом анекдоте:
«Скажите, вы умеете играть на скрипке? – Не знаю, не пробовал. Может, и умею».
Если мы не желаем подвергать себя таким искушениям, наши молитвы о даровании смирения и доброты лицемерны перед Богом. Тогда вообще смысл духовной жизни рушится, коль во имя ублажения страсти страдает добродетель.
Таким образом, мы уже объективно гибнем, сохраняя при этом субъективно оптимистичное ощущение благополучия. Тогда пост нам и правда не нужен, потому что, ещё не выйдя на войну, мы уже её проиграли.
Постясь, мы и должны подвергнуться бомбардировке искушениями и выйти из них победителем.
Если вы капитулируете, испугавшись искушения, забыв о помощи Бога в постном подвиге, то тогда это погибель. Ведь большой грех надеяться на себя и свои силы. Нужно просить и ожидать от Бога помощи – и поститься.
С такой логикой мир проиграл бы Вторую Мировую войну, потому что защитники побоялись бы отразить удар, устрашившись сил противника, и предпочли бы без кровопролития, мирно сдаться.
Вот и мир вместо войны, на поверку являющейся трусливой капитуляцией и предательством нами Божьего доверия, в той войне, которую мы объявили сатане ещё в чине Таинства Крещения, отрицаясь всех дел его.
Так что выбирать христианину, видя нападки врага рода человеческого? Сдаться на его «милость»? Но тогда и смысл жизни утерян, да и какая у сатаны может быть милость? Коварнее врага не существует. В Боге нужно искать помощь и утверждение, и Его бояться больше диавола. Станем же на брань с сатаной, имея в своём арсенале дары, полученные нами в Таинстве Миропомазания.
Ведь оправдания такой трусости перед сатаной у нас нет и быть не может. Мы все в чине Таинства Крещения получили Божьи дары, дающие нам силу отражать поднимающиеся движения страстей.
Да и в книгах святых отцов я не находил в числе советов, как побороть внезапно поднимающиеся движения страстей, совет отказаться от поста. Напротив, страсти активизируются при насыщенном чреве. Если мы проследим за мыслью преп. Иоанна Лествичника или Никодима Святогорца, то увидим, что невозможно побороть гнев услаждением чрева, как невозможно погасить пламя, поливая его огнём.
Не будет котлеты, будет успешная борьба с раздражением на ближних. В этом и смысл поста. Неверный в малом неверен во многом. Если я не смогу заставить себя отказаться от кусочка котлеты, как я смогу отказаться от агрессии, когда накатит страсть гнева, которая сметает всё на своём пути и человек становится будто исступлённым, не способным себя контролировать?
Не сможем заставить себя сделать меньшее, не сможем и большее сделать. Мы ведь не только из-за отсутствия котлеты раздражаемся. Нам в транспорте на ногу наступят в толчее, будет та же реакция. Не стоит устранять всех и вся, чтоб не раздражаться. Нужно начать борьбу со страстью, начав поститься и молиться.
Двухтысячелетний опыт Церкви доказывает, что это правильно и реально.
Ведь это ребёнок может требовать игрушку, и ему её дают, чтоб он только не устроил истерику маме в детском магазине. А взрослый человек не может быть до такой степени рабом своего желания. А если мы констатировали рабство страсти, тем более нужно скорее бороться с ней, не дав пустить более глубокие корни в сердце.
Принцип «я не буду поститься, чтоб не раздражаться на ближнего» имеет точное сочетание с фразой человека, имеющего зависимость от алкоголя, табака или наркотиков. Отказ от привычной дозы того, что приятно, рождает ломку и агрессию по отношению к окружающим. Это то же, что для грешника отказ от зависимости греху. Родится агрессия? Так что ж? В потворство греху, не дать добродетели развиться? Ведь зависимость – это порочный круг. Разорвать его невозможно, не пройдя период «ломки». Выбор прост: получить новую дозу алкоголя – или перетерпеть сильное желание нового употребления.
Конечно, алкоголь, наркотик или табак не идут в сравнение с нарушением поста по уровню вреда телу. Но принцип борьбы с зависимостью от греха схож. Нужно решиться на борьбу с грехом, получив помощь Божию, которая никогда не замедлит к тем, кто её призывает, а не оправдывает отсутствие поста в его жизни малой пользой от собственных слабых сил.
Если мы посмотрим на таблицу греховных страстей и добродетелей, составленную на основе «Лествицы», то увидим, что из невоздержания чрева исходит провокация ряда грехов, среди которых такие, как гнев, хвастовство, высокомерие, непослушание, многоглаголание, дерзость, леность.
Так возможно ли сохранить Христов мир с ближним, не постясь, при наличии страсти гнева? Думаю, что нет. Напротив, мы только усугубим эту страсть. А ведь, помимо гнева, существует и множество других греховных страстей. К примеру, страсть блуда, которая имеет прямую подпитку в чревоугодии. Да и сам факт непослушания Церкви уже несёт в себе закваску отдаления от Бога.
«Когда чрево утесняется, тогда смиряется и сердце; если же оно упокоено пищею, то сердце возносится помыслами» (Лествица 14.21).
«Насыщение – есть мать блуда; а утеснение чрева – виновник чистоты» (Лествица 14.5).
«Будь господином над своим чревом, прежде нежели оно тобою возобладает» (Лествица 14.17).
«Удивительное дело, что ум, будучи бестелесен, от тела оскверняется и омрачается» (Лествица 14. 28).
«Утесняй чрево воздержанием, и ты возможешь заградить себе уста; ибо язык укрепляется от множества снедей. Всеми силами подвизайся противу сего мучителя, и бодрствуй неослабным вниманием, наблюдая за ним; ибо если ты хотя мало потрудишься, то и Господь тотчас поможет» ( Лествица 14.23).
«По пресыщении нашем, сей нечистый дух отходит, и посылает на нас духа блудного; он возвещает ему, в каком состоянии мы остались, и говорит: "иди, возмути такого-то: чрево его пресыщено, и потому ты немного будешь трудиться". Сей, пришедши, улыбается и, связав нам руки и ноги сном, уже все, что хочет, делает с нами, оскверняя душу мерзкими мечтаниями и тело истечениями» (Лествица 14.27).
«Пост есть насилие естества. Отвержение всего, что услаждает вкус. Погашение телесного разжжения, истребление лукавых помышлений. Освобождение от скверных сновидений, чистота молитвы, светило души, хранение ума, истребление сердечной бесчувственности, дверь умиления, воздыхание смиренное, радостное сокрушение, удержание многословия, причина безмолвия, страж послушания, облегчения сна, здравие тела, виновник бесстрастия, разрешение грехов, врата рая и небесное наслаждение" (Лествица 14.33).
«Раб чрева рассчитывает, какими снедями почтить праздник; а раб Божий помышляет, какими бы дарованиями ему обогатиться» (Лествица 14.7).
Таким образом, пост является и средством-лекарством, и средством облегчить сам процесс приёма этого «лекарства». Пост помогает сам себе. Вкушая лёгкую пищу, легче бороться с греховными страстями, а в самом аспекте ограничения своего желания поесть уже есть возможность духовного роста.
Действительно, ближний важнее поста, но дело в том, что, не постясь, невозможно соблюсти приоритет ценностей. Невозможно излечиться, не употребляя лекарство.
Бессмысленно выздороветь, а потом начать пить лекарство. Так болезнь не победить никогда. Можно дать большую дозу обезболивающего препарата и убедить себя в том, что желудок здоров и язвы нет. Но от этого болезнь не излечится, если не начать её лечить. Точно так же не излечится страсть гнева, если потакать ей, имитируя её отсутствие, но ничего не предпринимать для лечения.
Кроме того,Церковь уделяет настолько важное значение именно телесному воздержанию(а не только одному духовному), что жёстко закрепа это обязательное требование в 69-м правиле Св.Апостол:
"Аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон, или иподиакон, или чтец, или певец, не постится во святую четыредесятницу пред пасхою, или в среду, или в пяток, кроме препятствия от немощи телесныя: да будет извержен. Аще же мирянин: да будет отлучен".
Как видим,здесь вопрос о наказании имено за несоблюдение пищевой составляющей поста,и наказание серьёзное.
Духовные требования,неядение ближнего,тщательный контроль за своим языком, должны выполняться круглогодично всю жизнь,а не только в великий пост. Так чем-же тогда великий пост будет отличаться от остального времени года? Или только в пост нужно заботиться о неядении ближних?
Пост - это вся совокупность лекарств,направленных на достижение ряда целей духовной жизни,а не только урезанная их часть.
Всё вышесказанное, конечно, не отменяет важности нравственного над буквой закона, как не отменяет церковной икономии. Разумный подход, по своим силам, и своей мере воздержания, нужен везде и всегда. У каждого своя мера, свой режим и своя доза приёма духовного лекарства – поста. У многих есть болезни, которые могут потребовать послабления телесного воздержания или почти полной его отмены. Однако это должно пониматься христианином как послушание, как вынужденный выход с сожалением. Но ни в коем случае нельзя воспринимать это, как освобождение от нелепых терзаний Церковью своих несчастных чад. Телесный пост вполне справедливо послабляется благословением мудрого духовника, но вовсе не потому, что воздержание от скоромной пищи толкает нас на грех. Важно, чтобы телесный пост – как средство для лечения души – употреблялся по индивидуальному «рецепту» духовника,к славе Божией и нашему спасению.
Накануне поста мы читаем важные слова: «Неядущий ядущего да не укоряет», а в самую ночь Пасхи слышим слова призвания святителя Иоанна Златоустаго приступить к Пасхальной радости всем, постившимся и не постившимся.
Пост должен быть, как и всё в Церкви, по силам. Но это ни в коей мере не означает, что у нас есть право сказать, что в нашем гневе на ближнего виновна Церковь. Любое лекарство нужно принимать в соответствии с инструкциями. Но если его не принимать вовсе, мы не выздоровеем, как бы мы себя ни убеждали в собственном улучшении самочувствия.
Пост возможен как золотая середина. Пост возможен в сочетании воздержания как души, так и тела, потому что одно от другого неотделимо. Потому неразумно отрывать как телесную составляющую поста от нравственной, так и нравственную от телесной, ведь телесная сторона поста по силам нацелена на вспомоществование борьбе с нравственными плевелами.
С постом вас, дорогие!
С духовной весной!
Есть хорошая притча о старце, который вкушал в день половинку просфорки и закусывал, образно выражаясь… вагоном людей.
Так как же совместить слова Христа о том, что «сей же род изгоняется только молитвою и постом» [Мф.17:21], и принцип, выдвигаемый этой мудрой и справедливой притчей?
Сначала следует пояснить, что в Церкви всё важно. Важно не «кушать» ближнего, но и не нарушать пост.
Как-то, только придя в Церковь и первые месяцы находясь в её благодатном лоне, будучи ещё неофитом, я ещё не пел в хоре, и в какой-то церковный праздник не пошёл на крестный ход вокруг кафедрального собора, рассуждая по той же логике, что главное – над душой работать, крестный ход – мелочь. В трамвае я встретил прихожанку другого храма, в котором богослужение началось и окончилось раньше, чем в соборе. Спросив меня, почему я не на крестном ходу, и получив максималистский неофитский ответ, она преподнесла мне мудрый урок, сказав, что в Церкви всё важно, всё направлено на спасение души, и пренебрегать тем, что кажется менее важным, чем участие в Таинстве, не стоит.
Прошло много лет, а я до сих пор помню тот мудрый совет. Действительно, никто не спорит, что любовь к ближнему куда важнее отказа от колбасы.
Тогда о чём же мои рассуждения о важности духовной жизни над крестным ходом, о важности глобального перед частным; о важности целого над частью? О чём рассуждения не желающих держать телесный пост?
Они всего лишь о приоритете ценностей! Эти рассуждения и эта притча о старце и вагоне людей необходимы, чтобы пояснить, во имя чего совершается пост. Чтобы обнажить тот факт, что многие чисто механически не вкушают скоромную пишу, тем самым считая себя, как фарисеи, оправданными перед Богом, и в то же время их агрессия по отношению к окружающим становится притчей во языцех всего их окружения.
Но значит ли этот факт, что нельзя поститься только телесно, забывая о посте духовном? Что пост телесный стоит оставить вовсе?
Конечно нет. Напротив, смысл поста в том, чтобы бороться с этой самой агрессией. Если бы это было не так, Церковь и её Жених – Христос были бы образцами лицемерия, установив то, что якобы может повредить спасению людей.
Здесь прямая логическая связь – если мы грешим гневом против ближнего, якобы по вине поста, тогда вина на ком? Выходит, что на Церкви, якобы толкающей нас на грех.
Но Церковь существует более двух тысяч лет и имеет колоссальный опыт борьбы с грехом, и не может требовать от своих чад чего-либо вредного. Напротив, весь уклад церковной жизни направлен на то, чтобы максимально облегчить человеку путь к Небу.
Но обо всём по порядку. Давайте вернёмся в прошлое, и постараемся вспомнить, когда же был установлен первый в мире пост.
В Новом Завете? Нет, ещё в Завете Ветхом. И не просто в ту эпоху, а на самой заре существования человечества. Заповедь поста, являющаяся одной из самых первых заповедей первому человеку, звучит так:
[Быт.2:16-17] «И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь».
В чём же смысл такого запрета, и что собой представляло это древо и его плоды?
Смысл запрета прост – в добровольном подчинении своей воли воле Божьей.
Только ограничивая свою волю, в послушание Богу, можно стяжать добродетель. Первый человек не был ещё свят в нашем, активном, понимании этого слова. Его святость была в потенции. Почему же человек не мог бы быть сотворён уже абсолютно святым? Потому что святость – это активный, а не пассивный процесс. Потому что важным свойством совершенства является свобода воли. Господь не нарушает свободу воли человека, потому насильственная, безответная и беспомощная «святость» невозможна. Такая «святость» была бы насилием, а, значит, злом.
А, как известно, Бог зла не творит. Напротив, дав человеку самый простой в мире пост (Сравните множество вкуснейших плодов со смоковницей или виноградом. Это всё равно, как если бы на складе остро пахнущих и вкусных колбас не разрешить себе вкушать всего одну сосиску. Ведь нетрудно, согласитесь.), Господь насадил в Эдемском саду ещё одно древо, ставшее прообразом Древа Крестного, – Древо Жизни.
А что же собой представляло древо познания добра и зла? Святые отцы расходятся в предположениях относительно сорта древа. Одни предполагают, что это была смоковница, другие – что это был виноград. Но, так или иначе, это было обычное древо, не обладающее никакими особыми свойствами, способными изменить реальность человека.
Почему? Потому, что заповедь, ограничивающая вкушение плодов с одного древа, была необходима не Богу, а человеку, для обретения святости. Не запретный плод изменил человека, а в самом человеке произошли изменения после первого отрыва от связи с Богом. И эти изменения стали катастрофическими для человечества. Вообще, жизнь без Бога – это всегда катастрофа.
Таким образом, мы приходим к важности поста для всего человечества в глобальном смысле – невозможно стать лучше, не ограничив себя.
Есть среди нас и те, кто восполняет ограничение в качестве количеством постной пищи, которая иногда ещё более вкусна, чем скоромная. И вот в таком услаждении мы порой проходим пост. Постимся ли мы в таком случае?
На этот вопрос отвечает преподобный Никодим Святогорец:
«Некоторые, соблюдая положенные посты, не отказываются, однако ж, удовлетворять желание поесть вдоволь и сладко, чем вполне уничтожается достоинство поста».
Пост - это не когда приятно и удобно. Пост – это когда неудобно и через понуждение.
Господь говорит об этом так: [Мф.11:12] «От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его».
Вот основная константа поста. Пост – это когда трудно, и нужно преодолевать себя и, преодолев себя, стать выше себя; выше своих похотливых желаний в целом.
А почему именно скоромная пища в новозаветном посту стала запретной?
Вот что об этом пишет преподобный Иоанн Лествичник: «отсечем прежде всего утучняющую пищу, потом разжигающую, а после и услаждающую. Если можно, давай чреву твоему пищу достаточную и удобоваримую, чтобы насыщением отделываться от его ненасытной алчности, и чрез скорое переварение пищи избавиться от разжжения, как от бича. Вникнем, и усмотрим, что многие из яств, которые пучат живот, возбуждают и движения похоти. (Лествица 14.12)
Многие говорят так: не важнее ли мир между мной и ближним котлеты? Если я не поем мяса, а потом из-за этого войду в состояние гнева, будет ли это лучше, чем если бы я ел мясное, но к ближним был бы добр?
Господь сказал о таком кажущемся мире, мире во имя греха: «Я пришёл не мир принести, но меч».
Мы знаем, что одним из признаков прихода антихриста будет внешний мир и благоденствие в народе. И в то же время Господь предупреждает: в этот же период [Мф.24:12] «по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь».
Таким образом, беззаконное существование души человеческой возможно и при внешне мирном устроении жизни и отношений между людьми.
Известна в церковной жизни и аксиома: если мы просим у Бога смирения и кротости, мы автоматически просим Бога послать нам ситуацию, в которой мы будем подвержены искушению гнева и раздражительности, чтобы в их преодолении стяжать просимые добродетели. Как говорится, просишь смирения? Значит, просишь смиряющего. Иначе получится, как в знаменитом анекдоте:
«Скажите, вы умеете играть на скрипке? – Не знаю, не пробовал. Может, и умею».
Если мы не желаем подвергать себя таким искушениям, наши молитвы о даровании смирения и доброты лицемерны перед Богом. Тогда вообще смысл духовной жизни рушится, коль во имя ублажения страсти страдает добродетель.
Таким образом, мы уже объективно гибнем, сохраняя при этом субъективно оптимистичное ощущение благополучия. Тогда пост нам и правда не нужен, потому что, ещё не выйдя на войну, мы уже её проиграли.
Постясь, мы и должны подвергнуться бомбардировке искушениями и выйти из них победителем.
Если вы капитулируете, испугавшись искушения, забыв о помощи Бога в постном подвиге, то тогда это погибель. Ведь большой грех надеяться на себя и свои силы. Нужно просить и ожидать от Бога помощи – и поститься.
С такой логикой мир проиграл бы Вторую Мировую войну, потому что защитники побоялись бы отразить удар, устрашившись сил противника, и предпочли бы без кровопролития, мирно сдаться.
Вот и мир вместо войны, на поверку являющейся трусливой капитуляцией и предательством нами Божьего доверия, в той войне, которую мы объявили сатане ещё в чине Таинства Крещения, отрицаясь всех дел его.
Так что выбирать христианину, видя нападки врага рода человеческого? Сдаться на его «милость»? Но тогда и смысл жизни утерян, да и какая у сатаны может быть милость? Коварнее врага не существует. В Боге нужно искать помощь и утверждение, и Его бояться больше диавола. Станем же на брань с сатаной, имея в своём арсенале дары, полученные нами в Таинстве Миропомазания.
Ведь оправдания такой трусости перед сатаной у нас нет и быть не может. Мы все в чине Таинства Крещения получили Божьи дары, дающие нам силу отражать поднимающиеся движения страстей.
Да и в книгах святых отцов я не находил в числе советов, как побороть внезапно поднимающиеся движения страстей, совет отказаться от поста. Напротив, страсти активизируются при насыщенном чреве. Если мы проследим за мыслью преп. Иоанна Лествичника или Никодима Святогорца, то увидим, что невозможно побороть гнев услаждением чрева, как невозможно погасить пламя, поливая его огнём.
Не будет котлеты, будет успешная борьба с раздражением на ближних. В этом и смысл поста. Неверный в малом неверен во многом. Если я не смогу заставить себя отказаться от кусочка котлеты, как я смогу отказаться от агрессии, когда накатит страсть гнева, которая сметает всё на своём пути и человек становится будто исступлённым, не способным себя контролировать?
Не сможем заставить себя сделать меньшее, не сможем и большее сделать. Мы ведь не только из-за отсутствия котлеты раздражаемся. Нам в транспорте на ногу наступят в толчее, будет та же реакция. Не стоит устранять всех и вся, чтоб не раздражаться. Нужно начать борьбу со страстью, начав поститься и молиться.
Двухтысячелетний опыт Церкви доказывает, что это правильно и реально.
Ведь это ребёнок может требовать игрушку, и ему её дают, чтоб он только не устроил истерику маме в детском магазине. А взрослый человек не может быть до такой степени рабом своего желания. А если мы констатировали рабство страсти, тем более нужно скорее бороться с ней, не дав пустить более глубокие корни в сердце.
Принцип «я не буду поститься, чтоб не раздражаться на ближнего» имеет точное сочетание с фразой человека, имеющего зависимость от алкоголя, табака или наркотиков. Отказ от привычной дозы того, что приятно, рождает ломку и агрессию по отношению к окружающим. Это то же, что для грешника отказ от зависимости греху. Родится агрессия? Так что ж? В потворство греху, не дать добродетели развиться? Ведь зависимость – это порочный круг. Разорвать его невозможно, не пройдя период «ломки». Выбор прост: получить новую дозу алкоголя – или перетерпеть сильное желание нового употребления.
Конечно, алкоголь, наркотик или табак не идут в сравнение с нарушением поста по уровню вреда телу. Но принцип борьбы с зависимостью от греха схож. Нужно решиться на борьбу с грехом, получив помощь Божию, которая никогда не замедлит к тем, кто её призывает, а не оправдывает отсутствие поста в его жизни малой пользой от собственных слабых сил.
Если мы посмотрим на таблицу греховных страстей и добродетелей, составленную на основе «Лествицы», то увидим, что из невоздержания чрева исходит провокация ряда грехов, среди которых такие, как гнев, хвастовство, высокомерие, непослушание, многоглаголание, дерзость, леность.
Так возможно ли сохранить Христов мир с ближним, не постясь, при наличии страсти гнева? Думаю, что нет. Напротив, мы только усугубим эту страсть. А ведь, помимо гнева, существует и множество других греховных страстей. К примеру, страсть блуда, которая имеет прямую подпитку в чревоугодии. Да и сам факт непослушания Церкви уже несёт в себе закваску отдаления от Бога.
«Когда чрево утесняется, тогда смиряется и сердце; если же оно упокоено пищею, то сердце возносится помыслами» (Лествица 14.21).
«Насыщение – есть мать блуда; а утеснение чрева – виновник чистоты» (Лествица 14.5).
«Будь господином над своим чревом, прежде нежели оно тобою возобладает» (Лествица 14.17).
«Удивительное дело, что ум, будучи бестелесен, от тела оскверняется и омрачается» (Лествица 14. 28).
«Утесняй чрево воздержанием, и ты возможешь заградить себе уста; ибо язык укрепляется от множества снедей. Всеми силами подвизайся противу сего мучителя, и бодрствуй неослабным вниманием, наблюдая за ним; ибо если ты хотя мало потрудишься, то и Господь тотчас поможет» ( Лествица 14.23).
«По пресыщении нашем, сей нечистый дух отходит, и посылает на нас духа блудного; он возвещает ему, в каком состоянии мы остались, и говорит: "иди, возмути такого-то: чрево его пресыщено, и потому ты немного будешь трудиться". Сей, пришедши, улыбается и, связав нам руки и ноги сном, уже все, что хочет, делает с нами, оскверняя душу мерзкими мечтаниями и тело истечениями» (Лествица 14.27).
«Пост есть насилие естества. Отвержение всего, что услаждает вкус. Погашение телесного разжжения, истребление лукавых помышлений. Освобождение от скверных сновидений, чистота молитвы, светило души, хранение ума, истребление сердечной бесчувственности, дверь умиления, воздыхание смиренное, радостное сокрушение, удержание многословия, причина безмолвия, страж послушания, облегчения сна, здравие тела, виновник бесстрастия, разрешение грехов, врата рая и небесное наслаждение" (Лествица 14.33).
«Раб чрева рассчитывает, какими снедями почтить праздник; а раб Божий помышляет, какими бы дарованиями ему обогатиться» (Лествица 14.7).
Таким образом, пост является и средством-лекарством, и средством облегчить сам процесс приёма этого «лекарства». Пост помогает сам себе. Вкушая лёгкую пищу, легче бороться с греховными страстями, а в самом аспекте ограничения своего желания поесть уже есть возможность духовного роста.
Действительно, ближний важнее поста, но дело в том, что, не постясь, невозможно соблюсти приоритет ценностей. Невозможно излечиться, не употребляя лекарство.
Бессмысленно выздороветь, а потом начать пить лекарство. Так болезнь не победить никогда. Можно дать большую дозу обезболивающего препарата и убедить себя в том, что желудок здоров и язвы нет. Но от этого болезнь не излечится, если не начать её лечить. Точно так же не излечится страсть гнева, если потакать ей, имитируя её отсутствие, но ничего не предпринимать для лечения.
Кроме того,Церковь уделяет настолько важное значение именно телесному воздержанию(а не только одному духовному), что жёстко закрепа это обязательное требование в 69-м правиле Св.Апостол:
"Аще кто, епископ, или пресвитер, или диакон, или иподиакон, или чтец, или певец, не постится во святую четыредесятницу пред пасхою, или в среду, или в пяток, кроме препятствия от немощи телесныя: да будет извержен. Аще же мирянин: да будет отлучен".
Как видим,здесь вопрос о наказании имено за несоблюдение пищевой составляющей поста,и наказание серьёзное.
Духовные требования,неядение ближнего,тщательный контроль за своим языком, должны выполняться круглогодично всю жизнь,а не только в великий пост. Так чем-же тогда великий пост будет отличаться от остального времени года? Или только в пост нужно заботиться о неядении ближних?
Пост - это вся совокупность лекарств,направленных на достижение ряда целей духовной жизни,а не только урезанная их часть.
Всё вышесказанное, конечно, не отменяет важности нравственного над буквой закона, как не отменяет церковной икономии. Разумный подход, по своим силам, и своей мере воздержания, нужен везде и всегда. У каждого своя мера, свой режим и своя доза приёма духовного лекарства – поста. У многих есть болезни, которые могут потребовать послабления телесного воздержания или почти полной его отмены. Однако это должно пониматься христианином как послушание, как вынужденный выход с сожалением. Но ни в коем случае нельзя воспринимать это, как освобождение от нелепых терзаний Церковью своих несчастных чад. Телесный пост вполне справедливо послабляется благословением мудрого духовника, но вовсе не потому, что воздержание от скоромной пищи толкает нас на грех. Важно, чтобы телесный пост – как средство для лечения души – употреблялся по индивидуальному «рецепту» духовника,к славе Божией и нашему спасению.
Накануне поста мы читаем важные слова: «Неядущий ядущего да не укоряет», а в самую ночь Пасхи слышим слова призвания святителя Иоанна Златоустаго приступить к Пасхальной радости всем, постившимся и не постившимся.
Пост должен быть, как и всё в Церкви, по силам. Но это ни в коей мере не означает, что у нас есть право сказать, что в нашем гневе на ближнего виновна Церковь. Любое лекарство нужно принимать в соответствии с инструкциями. Но если его не принимать вовсе, мы не выздоровеем, как бы мы себя ни убеждали в собственном улучшении самочувствия.
Пост возможен как золотая середина. Пост возможен в сочетании воздержания как души, так и тела, потому что одно от другого неотделимо. Потому неразумно отрывать как телесную составляющую поста от нравственной, так и нравственную от телесной, ведь телесная сторона поста по силам нацелена на вспомоществование борьбе с нравственными плевелами.
С постом вас, дорогие!
С духовной весной!
