Со мной случился рак в начальной степени, злющий, заставивший меня пройти и через тяжелую операцию, и через «химию». И он меня чему-то научил.
Первое. Он научил меня понимать, что иногда через людей действует Бог очень явно и влияет на судьбу человека.
Второе. Не нужно давать глупых обетов и обещаний, особенно Богу.
Третье. Надо слышать, когда Бог тебя зовет и идти к нему на званый пир, даже если не хочется. И даже если не совсем Ему веришь, не отпираться и не пререкаться.
Четвертое. Болезнь — это тоже жизнь, и надо исполнять свои обязанности, работать, любить, заботиться о близких, осуществлять задуманное, пока можешь.
Пятое. В момент болезни нередко расставляются важные точки над «I». Бог дает возможность понять и простить.
Шестое. Все можно пережить.
Седьмое. Есть кто-то, кому хуже. Не оставляй его!
А теперь о том же, но подробнее.
Голос Бога и глупое обещание Ему
Я никогда бы не подумала, что у Бога может быть голос Екатерины Федоровны, нашей прихожанки. Рак дал мне понять, что Божий голос может звучать из совершенно неожиданных уст.
Болезнь же мне помогла заметить, что есть в моей жизни человек, посланный Богом именно для того, чтобы через него говорить со мной. И вспомнила еще несколько случаев, связанных с нею же, с Екатериной Федоровной. Каких-то важных, ключевых в моей жизни.
Думаю, у каждого есть такой человек, такой земной ангел-хранитель. И он не обязательно живет с ним в одной семье. Это может быть совсем посторонний человек. И главное его не пропустить!
Екатерина Федоровна спасла мне жизнь. Говорю об этом безо всякого пафоса, ведь это так и есть. Это она настойчиво отправляла меня на скрининг, уговаривала, убеждала: сходи ты, ну бесплатно же!
— Екатерина Федоровна, у меня ничего не болит! Зачем я должна тратить свое время попусту?
— Сходи, бесплатно же! Ну сходи!
В моем представлении рак был самой страшной в мире болезнью, от которой люди худеют до неузнаваемости, терпят страшные боли и очень быстро умирают.
Мало ли о чем люди говорят… Поговорили — забыли. Екатерина Федоровна же не забывала. Встретит и спрашивает: «Сходила?» И вот когда я уже раз пять сказала: «Не сходила и не пойду!», имея в запасе свободный час, я отправилась на этот скрининг. Просто неудобно было перед Екатериной Федоровной. Опять же спросит!
Пришла.
— Сколько вам лет?
— Сорок девять.
— И зачем вы пришли? Скрининг с пятидесяти!
Я обрадовалась: задание выполнено, можно идти домой…
— Погодите! Раз уж пришли, посмотрим вас…
Сделали процедуру обследования, сказали, что результат через неделю…
Выходя из больницы, я увидела, как женщину, стонущую буквально из-за каждого шага, ведут под руки ее дети-подростки и невероятно сочувствуют ей, всхлипывают от каждого стона, сами обливаются слезами… У меня с моими подростками были напряженные отношения, они вошли в период, когда дети уходят от материнской опеки, обретают свое «я» и родителю кажется, что они его сознательно обижают. Все это понятно становится через время, когда ребенок «переболеет», перейдет рубеж отрыва от родителя. Но когда ты находишься внутри ситуации, кажется, мир потерян и выхода нет. И мне так захотелось такой же заботы, такого же сочувствия от моих детей, что я взмолилась: «Господи, я согласна на это, на эти муки ради спасения своих детей и… хорошего их отношения ко мне!»
Забегу вперед. Когда я переносила тяготы своей болезни, мои дети так со мной не носились. Но они очень глубоко переживали. Так глубоко, что у них тоже были проблемы со здоровьем и даже еще остаются, хоть мой тяжелый период болезни позади. Ведь это дети. Ранние стрессы могут повлиять на их жизнь. Глупое, нелепое обещание Богу. Он и дал мне понять: не от этого зависит спасение и хорошее отношение. Всему свое время. Все это — более тонкие и индивидуальные моменты. Не надо с Богом торговаться…
Недели не прошло, как меня пригласили на дообследование.
Рак. Первая стадия, но формула плохая, склонная к метастазам. Срочная и сложная операция. И я в больнице.
Нет, конечно, не так быстро. Я имею в виду, в моем сознании, в моей душе и моих мыслях пробежали века. Сначала я не верила: ошиблись! И всегда мы так: то, что может быть с другими, нам не страшно. Мы сочувствуем и смотрим как бы свысока… «На тебе! — говорит судьба. — Каково тебе это самой пережить?» Нет, у меня не может такого быть, что вы… Это же — я. Конечно, ошиблись. Перепутали анализы с другим пациентом… у него может быть, у меня — нет! Рыдания… Жизнь кончилась! Это же начало конца. Ощущение собственной бессмертности пошатнулось. А что — там?.. Может, т а м тоже интересно?.. Там бабушка, муж, предки, всякие пра-пра, которых я никогда не видела. А тут — мои дети, кому они будут нужны? Ну и судьба у них… Папа умер и мама туда же… (Слезы)
А что будет с моими рукописями и рукописями мужа?.. Дети еще не доросли до такой ответственности и вообще им все это неинтересно… Передать в литературный архив? Это похоронить… Родители старенькие, как переживут… Потом я стала суетиться: пыталась передать своих учеников, детей-писателей, в другие руки: умру ведь… Дома поселилась беда. Все со мной словно прощались. Приехала школьная подруга из другого города, врач-онколог. Объяснила, что это хорошая для лечения стадия. Люди могут еще долго жить и работать. И я стала молиться. Вспомнила про непосильный крест… Про то, что его не бывает.
Мне очень нравится молитва, которую я сама придумала. Ею я старалась раньше помочь другим, а теперь нужно было молиться и за себя. Предстояла операция. «Господи, управь руки врачей! Господи, управь их мыслями, душами, руками, ногами и чувствами во время операции!» Вспомнилось благословение одного священника моей двоюродной сестре, ушедшей из-за рака в 42 года: «Отдайте свое тело в руки врачей!» Именно это благословение я так развила.
На операции важно все — и ноги, ведь хирург стоит несколько часов. И спина его важна. И чувства. И слова, которые произносятся над разрезанным и таким уязвимым человеком. И чтобы ножницы не зашили тоже важно. Все важно на операции. Она предстояла, она наступила, она длилась шесть часов. И она закончилась благополучно. Все заканчивается. Все заканчивается благополучно, потому что всем правит Бог. Это понимаешь, когда смиряешься до болезни, принимаешь ее, любишь свою болезнь. Потому что больше молишься и ярче чувствуешь, что Бог рядом.
Отправляя ребенка на испытания, скажем, первый раз в первый класс, родитель думает о нем постоянно. Как проходит день? А что он делает сейчас? А не обижают ли его? А не обижает ли он? Поел ли? Сможет ли уснуть днем? А как проснется в чужом, незнакомом месте?.. И Господь, отправляя нас на испытания, печется о нас неусыпно. И это чувствуешь, когда посещает болезнь.
Рак — мистическая болезнь. Может быть, это даже разговор с Богом. И беда, если этот разговор односторонний и человек Бога не слышит.
Я так думаю и я так чувствую. И подтвержу свои мысли одним эпизодом.
Приглашение на званый пир
Я легла в больницу, чтобы завтра утром пойти на операцию. Происходило то, что и должно было происходить: женщины делились своими грустными историями болезни и советами. У одной из соседок настроение было приподнятое.
— А я завтра домой! — весело сказала она. — Операция прошла успешно, на поправку я пошла быстро! Все у меня хорошо. Повезло мне с врачом.
Она возбужденно рассказывала о своей семье, талантливых внуках, собирала сумку… И уже были претенденты на ее удобную кровать у двери. После операции это важно. А мы, все остальные, готовились к завтрашнему трудному и решающему дню.
Конечно, было очень страшно. А что мы, христиане, делаем, когда нам страшно? Молимся. Иногда — просто читаем тексты молитв, потому что состояние такое, тревожное. Молилась по своим силам и я, и еще две женщины в моей палате притихли с молитвословами в руках. Кто-то дал мне замусоленный листочек — молитвочку «перед операцией». Дочитав все запланированное, я покропила постель крещенской водой. И обратила внимание на то, что наша «выбывающая» сидит на своей кровати, нетерпеливо болтает ногами и как-то недружелюбно наблюдает за моими действиями. Видно, что ей хочется поговорить, а все заняты, и она совсем не понимает, чем… Увидев, что мои уши свободны, начинает приговаривать:
— Ой, людцы мае, и чего тут только не делают… Всякого я насмотрелась! И водой поливают, и Богу молятся… И до чего же люди глупые. Не Бог, а врач — вот от кого жизнь ваша зависит. Нет никакого Бога! Все зависит от врача! Врач — это бог! Вот у меня все хорошо. И никакому Богу я не молилась и молиться не буду.
Наше большинство притихло еще больше. Почувствовалось напряжение. Кто-то сказал, что и врачи молятся перед операцией, а у Луки Воино-Ясенецкого, крупного ученого и хирурга с мировым именем, даже икона висела в операционной, и это при советской власти. В каждой больнице теперь часовня есть… И самое время поверить в Бога, когда такая болезнь посетила… Ничего не хотела слушать наша атеистка.
Дискуссия закончилась, почти не начинаясь. Помолились, спрятали молитвословы в тумбочки, стали готовиться ко сну. И тут нашей соседке-атеистке стало плоховато. Дальше — хуже, еще хуже. Ночь у нас была бессонной. Мы бегали по больнице, пытаясь найти кого-то из врачей. Медсестры в комнатке для отдыха на другом этаже пили чай. Все врачи — и хорошие и плохие — куда-то запропастились.
— Какая палата? — спрашивали сестры каждый раз. — Хорошо, придем… — и забывали.
Дежурный врач совсем будто пропал. Никто его нигде не видел! Потом появился, померял давление, дал таблетку и снова исчез. А ей становилось все хуже. Женщина мучилась до утреннего обхода. А утром ее отправили в реанимацию. К вечеру нашей соседки не стало. Оторвался тромб и попал в легочную артерию. Беда!
Вот как я вижу эту ситуацию. Господь позвал ее к себе через болезнь, дал хорошего врача, быстрое выздоровление, послал людей, которые могли бы ей помочь найти тропинку в церковь… И поехала бы она домой, благодаря Бога и делясь радостью избавления от недуга и обретения веры с близкими и друзьями. Это был ее шанс жить и радоваться. И я видела, как это происходит. Когда все хорошо и ничто не угрожает, вроде бы, и операция прошла успешно, и прогноз прекрасный… Но это все было не для того. А главное-то человек не заметил, для чего.
«Иди сюда, доченька! — говорит Родитель. — Я тебе помог перейти через яму, и дальше буду помогать. Иди сюда! Держи Мою руку!» «Нет, я не хочу сюда, а пойду я — туда! Я сама!» А там — другая яма, еще глубже. Там — бездна. И за протянутую руку уже не ухватишься…
Этот случай меня потряс. Я долго не могла об этом говорить. Настолько явно будто прожилась евангельская притча о пире и о тех, кто не захотел на него явиться…
Но были и другие случаи. Лариса пришла к врачу с четвертой стадией. Все некогда было… Успешная преподаватель английского — ученики ее побеждали в конкурсах и олимпиадах, любимый, любящий муж-повар, разработавший для нее специальное меню, сын-подросток…
Когда заболела, о Боге имела представление абстрактное: какая-то высшая математика вперемешку со сказками. Врачи сказали: жить недолго, все в Божиих руках. Она и отдала себя в руки Божии. Радовалась, приходя в храм, нашла там много друзей, часто причащалась. Привела в церковь мужа, они обвенчались. Дружелюбная, развитая, интересовалась каждым встреченным ею человеком. Восхищалась перенесшей рак и не сдавшейся Дарьей Донцовой, перечитала все мои книги и приводила на концерты своих друзей. Вернулась в школу! Снова ученики ее побеждали в олимпиадах!
Ее мучили боли. Я уговаривала ее пройти реабилитацию, которая мне лично очень помогла. Но Лариса не могла оставить своего агрессивного пса — выгуливать собаку могла только она или муж, а он и так натерпелся, пока она по больницам лежала, жалела его — так сказала.
Женский рак коварный. Коварен он тем, что незаметен до последней стадии и метастазами. Они появились в мозгу у Ларисы, ее вновь прооперировали. Последний раз мы увиделись на третий год знакомства, я привезла ей крыжовник из своего сада. Она была немного другой, не таким позитивчиком, как раньше. Я была у нее летом, осенью же муж написал, что Лариса умерла. Но она жила, а не ждала смерти все это время. Жила! И у Бога она живет, а родные, приведенные ею в церковь, молятся за нее. А она — за них.
И таких случаев было за время моей болезни много. А вот неверие я встретила всего один только раз. И там была не четвертая стадия, а на тот момент — нулевая.
Комментировать