Неусыпаемая молитва

В. Донаров Епископ Афанасий (Cахаров) и его ученики

В начале 20-х годов было одной коми женщине видение, будто летит над Усть-Сысольском (Сыктывкаром) жаба. Летит она над городом и садится на церкви. Сначала на Стефановскую, затем на Кирульскую. На какие храмы опустилась, те перешли потом к обновленцам, объявившим, что в Церкви тоже нужна революция.

Стали они женатых священников в епископы выбирать, менять службу, все переделали на свой лад, а Патриарха Тихона объявили низложенным. Тех же, кто остался верен Святейшему – тихоновцев, – по доносам обновленцев сажали в тюрьмы и убивали. Так погибли священномученик митрополит Вениамин и многие с ним. Зато по Ленину отступники служили панихиды как о «христианине по природе своей».

Многие предали тогда Святую Церковь и стали «живцами», то есть в Живую Церковь обновленческую перешли, от которой разило, как от трупа. Всех, кто крестился в Усть-Сысольске от обновленцев, отец Владимир Жохов в 50-е годы перекрещивал. Потому что «живцы» хуже еретиков. Они предшествовали тем, кто в конце времен примет в храмы антихриста и скажет: «Это Христос».

Почти две трети священства пало тогда в обновленчество (многие потом покаялись). За это предательство Господь сокрушил Русскую Церковь. И воскресил ее ради тех, кто сохранил верность, ради их страданий. Они были как проклятые – не имели надежды на этом свете. Им одна была дорога: тюрьма – лагерь – ссылка, а потом все сначала. Уже и «живцы» сгинули, а все, кто осмелился дать им отпор, были на особом счету в НКВД. И среди них – епископ Афанасий (Сахаров) и его келейник иеромонах Дамаскин.

К концу войны они стали подниматься, как вытоптанная трава, – священнослужители Русской Церкви, святые новых времен. Появились на улицах городов в лагерных своих одеяниях. Мне кажется, именно так и надо писать их на иконах, не стесняясь нищего вида: в фуфайках, кирзовых сапогах, свитерах грубой вязки.

Именно таким запомнился в дверном проеме мальчику Лёне Ракину иеромонах Дамаскин – келейник легендарного епископа Афанасия (Сахарова).

– Он был ссыльным, – рассказывает Леонид Иванович, – к нам Дамаскина мама привела. Она очень любила странников, нищих. Как увидит нищего или кто из тюрьмы вышел, сразу домой ведет. Заходил к нам Дамаскин и позже. Мама его накормит. Иной раз он стирку оставит. Меня молитвам учил. А когда мне ампутировали левую стопу ноги, он мне спину растирал. Мы босые ходили все время, вот я и поранился. Потом, после золотухи глаз заболел, лишился я его. Был больной мальчик. Батюшка меня навещал.

* * *

Леонид Иванович хорошо известен всем православным сыктывкарцам старого закала. Был около тридцати лет старостой Кочпонской церкви. При нем сменились 10 архиереев и около 20 священников. Несколько дней мы беседовали с этим живым, жизнерадостным человеком, которого вера, по слову апостола Павла, сделала свободным. Отец Дамаскин был первым его учителем, если не считать, конечно, мамы Анны Федоровны – этой праведницы, о которой мы подробнее расскажем в следующий раз.

Об о. Дамаскине Леонид Иванович вспоминает:

– Был он очень молчалив. Сидел в лагерях. Проходили как-то раз мимо одного места. Он обмолвился: «Здесь меня плетьми били». А так сидели вместе и молчали.

Когда я чуть выздоровел, стал ходить к нему в келью. Это такая банька, которая и сейчас еще стоит по улице Свободы, 9. Поначалу Дамаскин жил подаянием. Потом немного оправился. Стал нам яички на Пасху дарить. Козочка у него была, молоко давала, курочек штук пять, петушок. Этот петушок как-то раз на меня набросился, стал клевать в ногу. А потом отец Дамаскин поехал в Москву к владыке Афанасию и привез мне новые ботинки. Сказал с улыбкой: «Вот, Леня, петушок твою ногу попортил, а я тебе ботинки купил».

В келье было много книг, стояла железная кровать. На ней лежала доска, а поверх нее вместо матраса – одеяло. А вместо одеяла – заплатанный вон. Не знаю, как по-русски. Он от комаров натягивается. Печурка маленькая была. Дрова привозили благодетели.

Ложился спать в 7 вечера, вставал в 11 ночи.

– А ты когда ложишься? – спросил он меня однажды.

– В 11 ночи.

– Ну, значит, у нас неусыпаемая молитва, – пошутил отец Дамаскин.

* * *

Он многих причащал, исповедовал. Но в церковь до 1954 года не ходил. Он очень любил владыку Афанасия и не решался без благословения начать ходить в патриарший храм. Наши катакомбники из деревни Чит, Сидоровы, тоже у него исповедовались. Они очень уважали отца Владимира Жохова и, пока он был с нами, держались Московской Патриархии. Однако влечение к тайному, гонимому православию имели большое.

Они все ходили к Дамаскину – и Иван Андреевич, и Павел Андреевич, и Мария Андреевна. Помню, в 51-м году они ему в келье полы перестелили, стены фанерой оббили.

Когда владыка Афанасий вышел из заключения, он благословил отцу Дамаскину поминать Патриарха Алексия и ходить в разрешенные церкви.

Родом о.Дамаскин был из Ленинграда, вернее, Петербурга. В последнее время в книгах его имя иногда встречаю. А тогда не знал, что это за человек...

* * *

Вот и я тоже сейчас перелистываю книги, вспоминая, где встречал прежде имя отца Дамаскина (Жабинского).

Больше всего ссылок в жизнеописаниях владыки Василия Кинешемского (Преображенского). Они были арестованы и оказались в заключении в 43-м по одному делу. Владыку Василия заподозрили, что через Дамаскина он общается с епископом Афанасием.

Владыка Василий в ответ на вопросы следователей сказал, что они с епископом Афанасием близко не знакомы, но являются учениками и почитателями митрополита Кирилла (Смирнова) – этого тайного вождя Русской Церкви, самого авторитетного ее иерарха.

Из-за того, что митрополит Кирилл разорвал отношения с митрополитом Сергием, имя его мало сейчас известно. Надеюсь, что это положение исправит нынешний Архиерейский Собор, который готовится окончательно решить вопрос о причислении митрополита Кирилла к лику святых. Так же, как и его учеников, друзей – Афанасия (Сахарова) и Василия (Преображенского).

О том, что это были за люди, существует много свидетельств. Я приведу здесь одно, самое скромное – опись имущества, конфискованного у епископа Василия при аресте:

«Ветхий подрясник, икона, деревянный крестик, детская игрушка, кожаный ремень, расческа».

Это все! Такие у нас были в те годы архиереи. Зачем епископу Василию понадобилась игрушка, не ведаю. Наверное, любил привечать детей. Или память о ком-то.

Епископ Афанасий (Сахаров) как-то раз сказал Леониду Ракину: «Если бы мы, служители Божьи, жили прежде так же скромно, как сейчас, то, быть может, и гонений бы не было».

* * *

– Помню, как мы отца Дамаскина провожали в последнюю его поездку, – продолжает свой рассказ Леонид Иванович. – Он отправился тогда в гости к владыке Афанасию. Провожали мы его с сестрой моей Глафирой и ее мужем Дмитрием Константиновичем на пароход. Тогда только так можно было добраться до Котласа. «Бородино», «Оплеснин» – колесные пароходы были. Не помню, на который из них о.Дамаскин сел. Шли с ним по городу, разговаривали. На прощание он благословил нас, перекрестил. В последний раз мы его и видели. На обратном пути он остановился в Рыбинске у знакомых. Ночью вскрикнул и скончался. Кровоизлияние в мозг. Это было 18 июня 55-го года. Мы поминали его как схимника, но потом владыка написал, что отец Дамаскин был простым иеромонахом.

После этого я поселился в его келье. К этому времени я немного подлечил свои болезни. Мог один жить. Мне было 25 лет, но выглядел я как ребенок.

Вскоре пришли из милиции или еще откуда-то. Я в келье от них закрылся, ставни запер.

– Открой, мальчик, открой! – они мне кричали.

Долго сидел, ждал, решил, что ушли. Только вышел из кельи, тут меня за шиворот и схватили. Они, оказывается, ждали, сидели в засаде. Забрали книги – два узла. Кто-то предал, видно, – рассказал про них. Владыка потом писал, что эти книги были предназначены для Кочпонской церкви. Отец Владимир Жохов стал их искать, к властям обращался, он смелый был. Но ему ответили, что все сожгли. Там еще какие-то ящики были с церковными сосудами. Все унесли.

После этого меня в келье больше не трогали. Пять лет я там жил. Дров натаскаю, попилю на зиму, воду принесу. Размышляю, акафисты пишу. Этим и жил. Псалтырь читал над покойниками и акафисты писал печатными буквами на заказ. За три дня работы 25 рублей старыми. Почти две буханки хлеба.

Отец Владимир смеялся: «Ну, когда мы тебя схимником будем видеть!?»

А потом я чуть лучше стал одеваться, он стал шутить: «Ну, когда же мы тебя женим?»

«Непостоянство какое, – я думал, – то схимником, то женим».

Зачем мне жениться? Хозяйка мне говорила:

– Ты как в раю живешь.

В уединении очень хорошо жить. Если, конечно, думаешь о Боге. Я мяса не ел, водки не пил, в девственности пребывал. До 30 лет как монах жил, пока меня отец Владимир в Кочпон не позвал, дав послушание быть старостой.

Тогда и опустела келья отца Дамаскина. Но, видно, так Богу было угодно. Ногу мне ампутировали 31 мая. И Константин, мой сын, тоже родился 31 мая. Господь как бы сказал, кто будет моей опорой под старость. Так и вышло.

В скором времени ожидается прославление епископа Афанасия (Сахарова). Но то благоухание святости, которое исходит от великих праведников, ощущалось всеми, кто сближался с владыкой при жизни. С Леонидом Ивановичем они познакомились в середине 50-х. Еще одна ниточка связала старого архиерея с Коми.

* * *

Епископ Афанасий (Сахаров) вошел в историю Русской Церкви как миротворец. В конце войны он был самым авторитетным катакомбным епископом в России. Едва ли не последний из великой плеяды наших старцев-архиереев, которые не признали главенства митрополита Сергия (Старгородского) и компромисса с безбожной властью. При этом они не уходили в раскол, не разрывали с Церковью, признавая все рукоположения и таинства, в ней совершаемые.

После смерти Патриарха Сергия епископ Афанасий призвал своих духовных чад, пребывающих в подполье, возносить молитву за нового Первоиерарха – Алексия (Симанского). С этого началось возвращение из русских катакомб десятков тысяч исповедников, праведников, тайных и явных монахов, священнослужителей. И начала затягиваться та рана, которая рассекла православных на рубеже 30-х годов.

* * *

Первый раз епископа Афанасия арестовали в 1922 году за борьбу с обновленцами. Один из сокамерников вспоминает, как прибыл владыка в тюрьму и как встретил его архиепископ Фаддей Успенский:

«Владыке Фаддею... почти ежедневно приходили передачки. Получив очередную передачу, владыка передавал ее старосте камеры, а тот делил посылку на всех, и самому владыке доставалась всегда ничтожная часть... Как-то поступила обычная передача, владыка отделил от нее небольшую часть и положил под подушку, а остальное передал для дележа. «Сегодня придет к нам наш собрат, – пояснил владыка, – его нужно покормить, а возьмут ли его сегодня на довольствие?» Вечером привели в камеру молодого епископа Афанасия (Сахарова), и владыка Фаддей дал ему поесть из запаса. Я был ошеломлен предсказанием и рассказал о нем новичку...»

Вскоре присудили еп. Афанасию два года провести в Коми. Побывал в Усть-Сысольске, Усть-Выми, Керчомье. Здесь в то время находился цвет Русской Церкви – митрополит Кирилл, архиепископ Фаддей, архиепископ Неофит и многие другие, так что составлялись, бывало, небольшие соборы в кельях изгнанников.

* * *

Родом владыка был из Шуи – места, где в 22-м году состоялось массовое избиение большевиками православных, попытавшихся защитить храмы от разграбления.

В школе владыка учился плохо, два года сидел в 3-м классе, сдавал экзамены по несколько раз. Ему все это было не очень интересно. Есть такие глубокие натуры, среди них есть великие ученые, которые не способны преуспевать в том, к чему душа не лежит. Вот и владыка Афанасий больше всего в детстве любил прислуживать в храме. Много лет спустя в заключении он напишет: «В жертву надо отдавать не то, что малоценно, а что особенно дорого. Моей отрадой всегда было Богослужение, и именно это Господь и избрал. Тяжела бывает рука Господня, но буди на все Его святая воля...»

Мальчик, который учебе предпочитал церковные службы, к удивлению бывших учителей, закончил не только семинарию, но и Духовную академию – место для избранных, где давалось хорошее образование. После этого он сам стал педагогом, преподавал в Полтавской и Владимирской семинариях, был настоятелем нескольких известных монастырей и в 1921 году стал епископом Ковровским во Владимирской епархии. И вообще, был он одним из самых образованных людей в нашей Церкви. История его епископства уникальна.

Поставленный на архиерейскую кафедру Патриархом Тихоном епископ Афанасий за 33 года архиерейства провел на епархиальном служении 33 месяца, в изгнании – 76 месяцев, в лагерях – 254 месяца.

Освобождали его редко и сразу сажали обратно. Это была исключительная судьба даже для эпохи гонений. Было всего несколько иерархов, очень почитаемых в народе, которые пробыли в узах так много. Что удивительно, почти все они умерли своей смертью. «... Великая пятница... а мы на лесоповале, в болотистой чаще дремучего леса, увязаем в тину с опасностью провалиться в так называемые волчьи ямы, а кто попадал в них, тот сразу погибал. И в такой обстановке мы исповедывались друг у друга...» – писал он в те годы.

В лагерях владыка Афанасий трудился сторожем, дорожным строителем, счетоводом, инкассатором (до такой степени ему доверяло лагерное начальство), плел лапти и был даже бригадиром на этом поприще, потом стал ассенизатором, снова плел лапти и, наконец, попал в число полных инвалидов и безработных.

* * *

Это было в 1946 году. А на свободу его выпустили только в 54-м году. В эти годы владыка совершал замечательные труды. Писал молитвы: «Об Отечестве», «О сущих в темнице и заточении», «О прекращении войн». Создал службу Всем святым, в земле Российской просиявшим. Над ее окончательной редакцией он трудился почти всю свою жизнь, считая долгом молиться к новым Российским мученикам о заступничестве за их земное Отечество:

«Церковь Русская, красуйся и ликуй, се бо чада твоя Престолу Владычню во славе предстоят, радующеся. Соборе святых русских, полче Божественный, молитеся ко Господу о земном Отечестве вашем и о почитающих вас любовию...»

И, наконец, создал Синодик храма Всех Святых, вписав в него 3 тысячи имен русских подвижников с XI по XX века. Этот труд впоследствии назовут литургическим одухотворением русской истории.

Теперь скажем, как он уходил. По рассказу духовной дочери владыки Афанасия, он пропел свои любимые моления русским святым. Взгляд его был устремлен куда-то вдаль, лицо просветлело. Он улыбался и недоуменно оглядывался по сторонам. «Скажи, где я был?» – спросил он несколько раз.

Скончался владыка 28 октября 1962 года, в воскресенье, в 8 часов утра, как сам ранее и предсказал.

Хоронили его при большом стечении архиереев, священников, мирян. Несли на кладбище бесстрашно, молча. Но власти смолчали. Знали, сколько покойному при жизни досталось. Очевидцы вспоминают:

«Владыка лежал с еще открытым лицом, очень спокойным, только митра, от которой чело его слегка хмурилось, придавала ему несколько строгий и слегка скорбный вид. На нем было холстинковое облачение, когда-то сшитое им собственноручно».

Здесь поразительна одна деталь. То, что митра придавала владыке Афанасию скорбный вид. Это, быть может, символ его жизни. Как человек он был спокоен, светел. Но как иерарх вынужден был часто принимать решения, которые отравляли его существование. Достаточно вспомнить противостояние с митрополитом Сергием.

* * *

Об этом, о тех отношениях, что связывали владыку Афанасия с Леонидом Ивановичем Ракиным и другими христианами из Коми, мы расскажем вам в следующем номере...

“Милость Божия будет с Вами, раб божий Леонид.

Да благословляет Господь Ваше намерение уединиться в келию покойного отца Дамаскина и потрудиться там трудом молитвенным. Только не назначайте себе большого правила. У Вас, как я слышал от о.Дамаскина, хороший батюшка – о.Владимир. С ним чаще советуйтесь. Лучше малое со смирением и за послушание, чем многое самочинно и с самоуслаждением. Великий Оптинский старец, схиархимандрит Исаия, в юности, живя в миру, готовился к монашеству и подвижничал. Так, он ежедневно полагал по 1000 поклонов. Когда он поступил в Оптину пустынь, он сказал об этом великому старцу схииеромонаху Льву. Старец дал ему послушание полагать ежедневно по 50 поклонов. Через некоторое время о.Исаия говорит старцу, что ему трудно исполнять данное послушание. О.Лев велел полагать по 25 поклонов. Прошло еще некоторое время, и о.Исаия говорит старцу, что ему трудно исполнять и это правило. “Я не могу понять, – говорил о.Исаия, – почему мне тяжело полагать и 25 поклонов, когда в миру я полагал по 1000”. Старец объяснил: “В миру тебе враг помогал. Ты полагал по своей воле много поклонов и гордился, а теперь ты совершаешь поклоны не по своей воле, а за послушание, видишь свою немощь и смиряешься, от того тебе и трудно”.

И Вы, брат Леонид, с одной стороны, взявшись за дело, не озирайтесь назад. Задняя забывая, устремляйтесь в передняя, стремитесь к почести вышняго звания. Но, с другой стороны, не забирайтесь сразу слишком высоко, не берите на себя слишком больших подвигов, бойтесь помощи врага.

Опытный путник, отправляясь в дальнюю дорогу, не начнет с быстрого бега, а пойдет сначала самым тихим шагом, чтобы не скоро утомиться. Так и в духовном деянии. Отцы советуют во всем поступать мерою и числом. А самое главное – смирение и сознание своего недостоинства. Не спешите стать старцем, оставайтесь побольше юношей.

Господь да наставит, и да не оставит Вас.

Призываю на Вас Божие благословение. Спасайтесь о Господе.

О.Дамаскина должны помнить иеромонахом. Он не был схимником.

С любовью, богомолец Ваш епископ Афанасий.

“Относительно келии: хорошо уединение, но мир и любовь с окружающими дороже всего. Посему не огорчайся и все со смирением потерпи Господа ради. Наипаче храни клеть сердца своего. Никогда не унывай, не падай духом, ни на кого не обижайся. Верь и надейся, что Господь к лучшему все устроит”.

“Милость Божия буди с Вами, дорогой мой Ленюшка!

Сердечно приветствую Вас и всех дорогих моих устьсысольцев с приближающейся святой Четыредесятницей...

Простите меня, родные мои, что долго не писал. То немощи, то слабость, а главное – нужно было исполнять некоторые поручения Патриархии. Едва сегодня закончил все, а завтра еду в Москву на заседание. Поэтому простите меня, дорогие мои, что и сейчас пишу кратко.

Получил две посылки: одну от Лени, другую от Ольги Васильевны. Пришла и третья, которую завтра получат без меня.

Всех горячо, сердечно благодарю и молю Бога, чтобы Он возблагодарил моих благодетелей”.

“Милость Божия буди с Вами, родной мой Леня...

Вас сердечно благодарю за память, за Ваши хлопоты и труд писания писем.

Помню и я мать Агнию. Приветствую ее с новым для меня именем. Спасайся, мати, во ангельском чине.

Хотел бы знать, какие она имеет последние сведения о владыке Аввакуме. С любовию вспоминаю всех, кто тогда, больше тридцати лет назад, составляли наше Усть-Сысольское братство, умиляюсь воспоминаниями о нашем молитвенном общении. Мало осталось из нас в живых. Царство Небесное усопшим.

Благодарствую, богомолец Ваш епископ Афанасий”.

“Блюдите, како опасно ходите. Дние лукави суть. Не только при конце века восстанут лжехристи и лжепророки.

Враг с первых веков христианства высылал и высылает слуг своих, облекая их силою творить ложные чудеса, во лжи прельстити еще, возможно, и избранных.

Из житий святых мучеников мы знаем, что и языческие маги творили нечто подобное чудесам и во дни апостолов Симон волхв совершал многое, что поражало и удивляло людей.

И тот “чудотворец”, который остановил облака, – не из тех ли, которые чудеса творят, но не Божией силою? И многое, соблазняющее в деятельности и поведении пастырей и архипастырей. Но когда не обуревалась Святая Церковь?

Корабль Иисусов не захлестнут никакие волны. Только надо быть на этом корабле, надо держаться его. “Вне церкви нет спасения. Кому Церковь не мать, тому Бог не отец”, – говорили святые отцы.

Мы, православные, веруем во едину святую Православную Церковь. Членами Церкви состоят и грешники, чающие оправдания. В ней могут быть и недостойные иереи, и архиереи. Но благодать в Церкви Божией подается не от самих архиереев и иереев, хотя бы и недостойных. За недостойных пастырей Господь посылает совершать таинства Ангелов своих.

Православных русских архиереев и священников признают все восточные патриархии, вся Вселенная Святая Соборная Церковь. Где же нам еще искать православия?

Будем смиренно, в простоте сердца держаться того, чего держались.

Но Христос отверг искушение, ибо Ему не нужны были последователи, которые пошли бы за Ним, пораженные чудесами. И после Он со скорбию укорял тех, которых увлекло за Ним чудесное насыщение хлебами.

Современное передвижение гор, перемещение водных пространств – это совсем не те чудеса, о которых говорил Христос. Это чудеса техники, знание законов природы, знание, которое открыл людям Господь.

О дне же и часе – никто же весть. И никто не знает, близок ли он или далек. И от самих людей зависит, ускорить его или отдалить.

Если бы в Содоме и Гоморре нашлись десять праведников, Господь пощадил бы эти зело согрешившие города. Верю, что в русском народе много больше 10 благоговейно верующих.

Некогда Илия Пророк просил смерти, ибо казалось ему, что он один остался из слуг Бога истиннаго. Но ему было сказано: “Семь тысяч не преклоняли колен пред ваалом”.

Нам не должно высчитывать, когда придет день Господень. Нам должно вести себя всегда так, чтобы всякий день, всякий час, всякую минуту быть готовыми услышать: “Се Жених грядет. Исходите в Сретение Ему”.

Мне кажется, что вы еще не совсем решили вопрос о хождении в храмы. А я безо всякого колебания решил для себя этот вопрос.

Я вспоминаю пример Самого Христа Спасителя, Который пришел, чтобы упразднить ветхозаветное прообразовательное Богослужение. И однако Он всю Свою жизнь до последнего момента принимал участие в Богослужении, совершавшемся иудейскими священниками, несмотря на то, что самих священников Он грозно обличал. А святые апостолы уже после того, как было окончательно установлено новое христианское Богослужение, долгое время, по-видимому, до самого разрушения храма Иерусалимского в 70-м году по Р. Х., продолжали ходить в храм, участвовали в отмененном уже ветхозаветном Богослужении, склоняли свои главы, когда первосвященник или священники преподавали благословение именем Божиим.

Церковь Христова свята и непорочна. Но до Второго Пришествия только одна половина ее чад – члены Церкви Небесной – не могут грешить. Другая половина ее – Церковь, воинствующая на земле, – ища спасения грешников, не изгоняет их из своей ограды.

В Церкви земной Божественная благодать изливается на всех чад ее, хранящих общение с нею чрез облагодатствованных в законно совершенном таинстве священства предстоятелей Церкви – священников и епископов.

Каждый отдельный член Церкви земной вступает в действительное, таинственное, благодатное общение с Нею и со Христом только чрез своего правомочного духовника – при условии, если сей последний находится в общении с первоиерархом, признаваемым в качестве такового всеми первоиерархами всех других автокефальных Православных Церквей, составляющих в своей совокупности Единую Вселенскую Церковь. Кроме этой иерархической цепи, нет и не может быть иного пути для благодатного единения с Церковью Вселенской и со Христом. Даже великие пустынники, многие десятки лет проводившие в полном одиночестве, всегда мыслили себя держащимися этой благодатной иерархической цепи и при первой же возможности спешили принять Святые Тайны, освященные благодатными служителями Церкви. А Церкви Христовой благодать изливается, и освящение и спасение совершается не священнослужителями, а Самою Церковью чрез священнослужителей.

Священнослужители – не творцы благодати. Они только раздаятели ее, как бы каналы, по которым изливается на верных Божественная благодать и помимо которых нельзя получить Божественной благодати.

И иерархи, и священнослужители поставляются из обыкновенных смертных, грешных людей: на земле нет святых.

Священнослужители, даже ведущие явно зазорный образ жизни, продолжают оставаться действенными раздаятелями благодати до тех пор, пока законной церковной властью не будут лишены дарованных им в таинстве священства благодатных полномочий раздавать Божественную благодать и возносить к престолу Божию молитвы верных.

За недостойных священнослужителей Господь посылает ангела Своего совершать святые Таинства. Таинства, совершаемые недостойными священнослужителями, бывают в суд и осуждение священнослужителям, но в благодатное освящение с верою приемлющих их.

Только одно обстоятельство, если священнослужитель начнет открыто, всенародно, с церковного амвона проповедовать ересь, уже осужденную Отцами на Вселенских Соборах, не только дает право, но и обязует каждого – и клирика, и мирянина, – не дожидаясь соборного суда, прервать всякое общение с таким проповедником, какой бы высокий пост в церковной иерархии он ни занимал.

Из церковной истории мы знаем много случаев, когда недостойные лица занимали высокие посты, когда патриархи были ересеархами.

Но и Соборы Вселенские, собравшиеся для суждения и осуждения новой ереси, до самого последнего момента посылали им и в первый, и во второй, и в третий раз приглашение прибыть на Собор, именуя их “боголюбезнейшими епископами”.

И только тогда, когда и на третье приглашение приглашаемые отказались явиться, Собор возглашает им анафему, и только с этого момента они лишаются благодати, и таинства, совершаемые ими, становятся безблагодатными.

А посмотрите, например, историю Константинопольских патриархов в XVII веке. Патриархов назначали турецкие султаны и ставили на патриаршество того, кто больше сделает взнос в султанскую казну.

Некоторые патриархи занимали патриаршую кафедру по году, по несколько месяцев, по несколько дней. Тут бывали тайные иезуиты, бывали сочувствовавшие протестантизму...

Султан смещал одного патриарха, потому что другой обещал больше внести в султанскую казну. Как быстры и неожиданны были смены патриархов, видно из того, что с 1598 по 1654 годы сменились 54 патриарха.

Какой соблазн был для верующих!

А жизнь христиан-греков в то время была одним сплошным страданием... но они не отделялись от своих пастырей и архипастырей, не уклонялись от посещения храмов, где возносились имена патриархов, назначенных султаном-магометанином.

А среди патриархов того времени был и святой Афанасий Пателарий, три раза с уплатой соответственного взноса в казну вступавший на Константинопольскую кафедру и потом в России, в Лубнах, скончавшийся и причтенный к лику святых.

А каким соблазном был для православных русских людей петровский сподвижник, первенствующий член Синода архиепископ Феофан Прокопович, бражник, развратник. Может быть, его соблазнительное поведение толкнуло иных ревнителей в раскол. Но не раскольники, а те, которые молились в храмах, где возносилось имя Феофана, оставались в Православной Церкви и получали благодать и освящение.

Много соблазнительного и в наши дни. Но, несмотря на всякие соблазны, у нас нет никакого законного права уклоняться от общения со священнослужителями, состоящими в канонической зависимости от Патриарха Алексия.

Настоящее положение церковного управления совсем не похоже на то время, когда делами Русской Церкви ведал митрополит Сергий в качестве заместителя митрополита Петра и по его поручению. Когда митрополит Сергий заявил, что его полномочия вытекают из полномочий митрополита Петра и что он, митрополит Сергий, всецело зависит от митрополита Петра, мы все признавали митрополита Сергия как законного руководителя церковной жизни Православной Русской Церкви, первоиерархом которой остается митрополит Петр.

Когда же митрополит Сергий, не удовлетворившись тем, что было дано ему и что он мог иметь при жизни законного первоиерарха Русской Церкви, рядом действий выявил себя как захватчика прав первоиерарха, когда в своем журнале он всенародно объявил, что ему, митрополиту Сергию, не только принадлежат все права местоблюстителя, но что он – “заместитель, облеченный патриаршей властью” (журнал Моск. Патр. № 1, стр. 5) и что сам наш законный первоиерарх митрополит Петр не имеет права “вмешиваться в управление и своими распоряжениями исправлять даже ошибки своего заместителя” (там же), тогда ряд архипастырей, в том числе и я, признавали, что такое присвоение митрополитом Сергием всех прав первоиерарха при жизни нашего канонического первоиерарха м.Петра лишает захватчика и тех прав по ведению дел церковных, какие в свое время даны были ему и освобождает православных от подчинения м. Сергию и образованному им Синоду. Об этом я откровенно, в письменной форме заявил м. Сергию по возвращении моем из ссылки в декабре 39-го года. Отказавшись от какого-либо участия в церковной работе под руководством м.Сергия, я не уклонялся от посещения храмов, где Богослужение совершалось священнослужителями, признававшими м.Сергия.

Резкие, ругательные отзывы о так называемых сергианских храмах и о совершаемом там Богослужении я считал и считаю “хулою на Духа Святаго”.

Истинная ревность о вере не может соединяться со злобой.

Где злоба – там нет Христа, там внушение темной силы. Христианская ревность – с любовию, со скорбию, может быть, и со гневом, но без греха (гневаясь – не согрешайте).

А злоба – величайший грех, непростительный грех – хула на Духа Святого, Духа любви, Духа благостыни. И ревностнейший владыка митрополит Кирилл, в качестве протеста допускавший непосещение сергиевских храмов, осуждал хуления неразумных ревнителей и говорил, что он сам в случае смертной нужды исповедается и причастится у сергиевского священника.

В настоящее время положение церковных дел совершенно не похоже на то, что было при митр.Сергии. Митр. Петра, конечно, нет живых. Помимо первоиерарха Поместной Русской Церкви, никто из нас – ни миряне, ни священники, ни епископы – не может быть в общении со Вселенскою Церковью, не признающие своего первоиерарха остаются вне Церкви, от чего да избавит нас Господь.

Иного первоиерарха, кроме Патриарха Алексия, в Русской Церкви нет. Его признали таковым все восточные патриархи. Его признали все русские иерархи. Не дерзаю уклониться от него и я.

Теперь нет поминающих и непоминающих храмов. Тогда можно было в качестве протеста не посещать те храмы, где незаконно, наряду с именем законного первоиерарха, поминали и его заместителя не по первоиерархическим правам, а по ведению текущих дел.

Теперь везде возносится имя российского первоиерарха Патриарха Алексия. Может быть, иное в деятельности Патриарха Алексия соблазняет, смущает, заставляет ревнителей насторожиться. Но все это не лишает ни его, ни подведомое ему духовенство благодати.

Ереси, отцами осужденной, Патриарх Алексий и его сподвижники не проповедуют, а по канонам церковным это единственный случай, когда должно прервать общение даже и с патриархом, не дожидаясь суда церковного.

Никакой законной высшею иерархическою властью Патриарх Алексий не осужден. А я лично мог бы только свидетельствовать против него, если бы это потребовалось: но не могу и не имею права сказать, что он безблагодатный и что таинства, совершаемые им и его духовенством, недействительны.

Поэтому, когда в 45 году, будучи в заключении, и бывшие со мною иереи, не поминавшие м.Сергия, узнали об избрании и настоловании Патриарха Алексия, мы, обсудивши создавшееся положение, согласно решили, что так как, кроме Патриарха Алексия, признанного всеми Вселенскими патриархами, теперь нет иного законного первоиерарха Русской Поместной Церкви, то нам должно возносить на наших молитвах имя Патриарха Алексия, как патриарха нашего, что я и делаю неопустительно с того дня.

Все то, что в деятельности Патриарха и Патриархии смущает и соблазняет ревностных ревнителей, все это остается на совести Патриарха, и он за это даст отчет Господу. А из-за смущающего и соблазняющего, что иногда может быть и не совсем таким, каким нам кажется, – только из-за этого лишать себя благодати Святых Таинств – страшно.

Не отделяться, а будем усерднее молить Господа о том, чтобы Он умудрил и помог Патриарху Алексию и всем у кормила Церковного сущим право править слово истины и чтобы нас всех Господь наставил так поступать, чтобы совестью не кривить, против единства церковного не погрешать и соблазнов церковных не ублажать.

“Утверждение на Тя надеющихся, утверди, Господи, Церковь, юже стяжал еси Честною Твоею Кровию”.

Призываю на Вас Божие благословение. Спасайтесь о Господе!

Богомолец Ваш Е.А. День св.Николая 9 (22) V – 55г.