Снова во Владимире
Вернувшись с Поместного Собора во Владимир, иеромонах Афанасий был избран в члены епархиального совета, а в 1920 году назначен наместником Рождественского монастыря, который был расположен во Владимирском кремле.
В 1919 и 1920 годах по всей стране прокаталась волна вскрытия мощей русских подвижников. Эта была акция, направленная на подрыв авторитета Церкви. Другие мероприятия большевиков, например, такие как изъятие церковного имущества или закрытие церковно-приходских школ, можно попытаться объяснить какими-либо прагматическими установками экономического пли политического характера. Вскрытие мощей не имеет никакого иного объяснения, кроме того, что началась открытая антирелигиозная кампания.
Принятая в марте 1919 года новая программа РКП(б) провозглашала задачей партии полное искоренение религии в России. Пришедшим к власти большевикам казалось, что вера в Бога является пережитком старого строя и следствием необразованности народа. Активная атеистическая пропаганда должна была показать, что церковь обманывает народ. Теоретики антирелигиозной политики считали, что для построения общества всеобщего атеизма нужно всего несколько лет. Вскрытие мощей казалось для строителей атеизма самой подходящей акцией в разворачивающейся борьбе с церковью, ведь многие простые верующие считали, что мощи – это целиком сохранившиеся тела святых, и при обнаружении в раке костей будет подорвано доверие к Церкви.
Здесь необходима маленькая справка. Чаще всего святые мощи представляют собой нетленные кости с частично сохранившимися тканями, сухожилиями и связками. Полное нетление никогда не являлось обязательным свойством мощен, а в некоторых традициях рассматривается как явление нежелательное. Например, на Афоне, когда открывается тело усопшего, о его загробной участи судят по цвету костей. К лику святых усопший причисляется лишь в том случае, если от костей исходит благоухание. Если же в могиле обнаруживается нетленное тело, то братия усиленно молится об отпущении грехов покойного и о том. чтобы земля приняла его тело. Однако в России простые верующие были совершенно убеждены в том. что мощи обязательно должны быть нетленными, чему в значительной степени способствовали раки, нередко имеющие форму человеческого тела. О том. что подобные представления о мощах не являются правильными, в начале XX века много писали. «Есть у нас люди. – писал профессор Московской духовной академии А.Е. Голубинский, – имеющие ревность Божию не по разуму, которые утверждают, будто мощи святых всегда и непременно суть совершенно нетленные, т.е. совершенно целые, нисколько не разрушенные и не поврежденные тела. Утверждают они это <...> ради воображаемого неверия людского, ради их мнения о простых людях <...>. Но они лгут на простых людей, которые в действительности относятся к мощам с одинаковым благоговением и усердием, представляют ли последние из себя целые тела или же только кости и небольшие остатки и частицы костей. Решительное и наглядное доказательство этого составляют те случаи, когда с Востока привозимы были к нам мощи святых в виде небольших остатков от их костей: народ наш устремлялся воздавать им почитание с такою же верою, с какою почитает он и целые тела»31. Несмотря па старания Е. Голубинского и других авторов, писавших о мощах (особую актуальность это тема приобрела в связи с канонизацией Серафима Саровского, мощи которого не являются нетленными), представление народа о том, что в раках хранятся нетленные тела, не удалось переменить. И большевистская кампания по вскрытию мощей была рассчитана на это расхожее представление. Вскрытие мощей не могло поколебать веру тех, кто знал о том, что не во всех православных странах нетленность считают благом. Но простые верующие, считавшие нетленность непременным атрибутом святых мощей, были смущены. В данном случае традиционные представления верующих сыграли против Церкви.
Вскрытие мощей обычно осуществлялось по стандартной схеме. Специальные комиссии, в состав которых иногда включались и священнослужители. открывали раки, составляли подробное описание того, что там находилось, и выкладывали мощи на видном месте «для обозрения трудящихся». Акты вскрытия часто сопровождались кощунственными выходками: курением в храме, издевательскими репликами, оскорблениями святыни. Те чувства, которые испытывали верующие при вскрытии мощей, хорошо сформулировал Сергий Булгаков32: «Может ли кто бы то ни было без содрогания подумать о том, чтобы разрыть могилу своего отца, матери, близких, нарушить могильный покой для того, чтобы расследован» содержимое... Но вот приблизился торжествующий хам и, став перед ракой подбоченясь, в позе наглого вызова, все перевернул, перетряс и заявил, что там ничего нет, кроме пыли и костей... Туда, куда верующие в благочестивом смирении не дерзали поднять очи, где царил священный мрак, было внесено электрическое освещение, и грязные лапы стали разбирать содержимое в святой раке»33
Однако в некоторых случаях верующим удавалось превратить вскрытие мощей из поругания в церковное торжество. Именно гак это происходило в Успенском соборе города Владимира, когда власти вскрыли мощи владимирских чудотворцев и выставили их напоказ народу в обнаженном виде.
Из протоколов вскрытия следует, что тело св. благоверного князя Глеба, скончавшегося в 1174 г. (сын св. князя Андрея Боголюбского), было мягким и гибким и кожу на нем можно было схватить пальцами, она отставала, как у живого. Л у великого князя Георгия (1238) отсеченная в бою с татарами голова оказалась приросшей к телу гак. что при этом шейные позвонки были смещены и срослись неправильно. Это особенно потрясло осуществлявшего вскрытие мощей врача.
Перед началом демонстрации вскрытых мощей владимирское духовенство установило в соборе дежурство. В храме были расставлены длинные столы, покрытые церковными покровами, какими обычно покрывают гроб с покойником. Правда, к глубокому огорчению архимандрита Афанасия, покровы были положены не самые парадные, гак как настоятель пожалел выставлять дорогие древние покровы. На материн были аккуратно положены святые мощи.
Первыми дежурящими у мощей были иеромонах Афанасий и псаломщик Александр Афанасьевич Потапов, обладавший чрезвычайно высоким голосом. Как только открылись двери и начал входить народа, иеромонах Афанасий громко возгласил: «Благословен Бог наш...», – а в ответ ему под сводами древнего собора разнеслось звонкое до пронзительности «аминь», и начался молебен владимирским угодникам. Пришедшие люди стали креститься, класть поклоны и ставить свечи у мощей. Таким образом предполагаемое поругание святыни обратилось в торжественное богослужение.
О том, как относился архимандрит Афанасий к проблеме нетленности мощей, рассказывает Сергей Фудель34: «Я передал ему рассказ моего знакомого священника, присутствовавшего на вскрытии мощей одного великого русского святого и крайне смущенного тем, что нетленности действительно обнаружено не было, хотя внешне останкам была искусно придана форма сохранившегося тела. Передав этот рассказ, я сам со смущением ждал, как будет на пего реагировать этот строжайший монах и обрядовер. Он помолчал, задумавшись, и вдруг сказал: «Когда мощи Александра Невского перевозили по повелению императора из Владимира в Петербург, они где-то по дороге попали в пожар и сильно пострадали. II вот было велено их восстановить скульптурно, гак. чтобы никто ничего не подозревал». Потом еще помолчал и как-то еще тише добавил: «Один архиерей, когда я еще был молодым, говорил, что к концу мира должен исполниться над святыми закон: земля еси и в землю отыдеши». Много соблазнов было бы отстранено от немощных в вере, если бы такое понимание этого вопроса со стороны епископа было бы распространено»35.
* * *
Е. Голубинский. История канонизации (святых в русской церкви. Изд. 2.. М.. 1903 [Репринт М.. 1998]. С. 297.
С.Н. Булгаков (1871–1944) – философ, совершивший идейную эволюцию от марксизма к идеализму. Участвовал в работе Поместного Собора Русской церкви 1917–1918 гг. В I9I8 год) был рукоположен в иерея. В 1922 году выехал из России.
Цитируется по: Страсти по мощам. Из истории гонении на останки святых в советское время. СПб... 1998. с. 15.
С.И. Фудель (1899–1977) – духовный писатель и мемуарист.
Молитва... с. 85–86.