Глава 6. Книга Пророка Иезекииля

Святой пророк Иезекииль (fortitudo Dei) был сын священника Вузии, как видно это из его слов: было слово Господне ко Иезекиилю, сыну Вузиеву, священнику (Иез 1:3). С царем Иехонией и другими знатнейшими людьми в числе десяти тысяч (4Цар 24:11–16⁶⁴⁵) Иезекииль на двадцать пятом году своей жизни был переселен в Месопотамию, на берега реки Ховар, куда задолго прежде переселены были Израильтяне (4Цар 18:11⁶⁴⁶). Там в пятый год его пленения, в тридцатый славной эры Набонассаровой, лет за семь до разрушения Иерусалима, над ним отверзлись небеса, и он увидел видения Божественные (Иез 1:1).

Крутящийся ветер нес с севера или с неба большое облако, в котором мелькал огонь и вокруг него было сияние. В этом облаке, по приближении его, пророк рассмотрел, как он сам говорит, четырех животных: человека, льва, вола и орла; – но эти животные были между собою соединены и, так сказать, перемешаны; ибо у каждого из них были все четыре лица (человеческое, львиное, орлиное и воловье) и в каждом из животных, как заметил блаженный Иероним, находились все остальные (Epistol. 60). Внешний вид животных у пророка сравнивается с илектром (композиция серебра и золота) посреди огня, т. е. с растопленным металлом; уподобляется он также раскаленным угольям.

Животные снабжены были крыльями и колесами; ободья этих последних были усеяны очами; у каждого было по четыре крыла, по две руки и по одному колесу. Находясь в постоянном прямолинейном движении, животные блистали, как зарница и как молния. Над головами животных был хрустальный свод; на нем стоял сапфирный престол. На престоле же подобие, яко же вид человеческий сверху или Некто похожий на человека (Единородный Сын Божий, имевший вочеловечиться). Какой вид имеет радуга в день дождя, такой же имело сияние от этого престола, распространявшееся во все стороны. Сие видение – подобие славы Господней, говорит пророк (Иез 2:1), т. е. в таком доступном подобии явилась ему неприступная и неизреченная слава Божия. От этого видения пророк упал на землю; но услышал повеление встать и идти с проповедью к непокорному и мятежному дому Израилеву, т. е. к переселенцам царства Израильского, за 130 лет отведенным сюда и остававшимся здесь без руководителей, а потому сделавшимся терновником и скорпионами по своему нравственному состоянию.

Пророк получил и съел свиток, исписанный бедствиями, и выслушал наставление, что для надлежащего исполнения обязанностей пророка требуется: небоязненность или неустрашимость против угроз человеческих, верность или полное послушание призвавшему на сию должность и точность в возвещении воли Божией без всякого изменения, умолчания или смягчения и прибавления. Таким образом начав свое служение лет за семь или за восемь до разрушения Иерусалима, Иезекииль проходил его не в Иудее, а в Месопотамии, между переселенцами Телабивскими, жившими при реке Ховаре или Хобаре, которая составляла один из притоков Ефрата. Впрочем, дух пророческий переносил его иногда в землю отцов, так что бытие пророка Иезекииля как бы двоилось: оставаясь телом в Месопотамии, он в тоже время духом жил и действовал в Иерусалиме (8:1–3⁶⁴⁷); из Месопотамии видел начало и особенности осады Иерусалима Навуходоносором (Иез 24:1–27⁶⁴⁸), равно и подробности взятия в плен Седекии (Иез 12:1–20;⁶⁴⁹ 4:1–13⁶⁵⁰), и передавал все это пленникам, интересовавшимся судьбою своего отечества.

Насколько известно, последняя пророческая речь Иезекииля относится к двадцать седьмому году его пленения (Иез 29:17⁶⁵¹); следовательно Иезекииль проходил пророческое служение не менее двадцати двух лет. Верный своему призванию пророк Иезекииль со всею строгостью обличал пристрастие к языческим обычаям, лицемерие и разврат народа Божия, как переселенного в Месопотамию, так и в особенности остававшегося пока в Иудее и Иерусалиме, чтобы предохранить, кого возможно, от бедствий плена и от окончательной гибели между язычниками. Предание, записанное святым Епифанием (in Uitis prophetar) говорит, что пророк Иезекииль был судьей у переселенцев колена Данова и Гадова; – что он спас переселенцев от разбойников Халдеев, переведя евреев посуху через реку Ховар (как Иисус Навин некогда перевел весь народ через реку Иордан) и потопив в ней Халдеев, бросившихся в погоню за переселенцами (2Мак 8:20⁶⁵²); – что во время неурожая умножил запасы пищи народу своими молитвами и изнемогавших от голода возвращал к жизни; – и что за ревностное и сильное обличение идолопоклонства старейшин он подвергся насильственной смерти. Впрочем, народ почтил его погребением в гробницах Сима и Арфаксада. В двенадцатом веке на берегу Евфрата, в пустыне, в полутора днях пути от Багдада, указывали гробницу Иезекииля, при которой была устроена синагога; – там в праздник Киппурим или в день очищения вынимали пятикнижие, писанное рукою святого пророка Иезекииля. Иудеи стекались сюда на поклонение из Индии и Персии (История Евреев, перевод Модестова, часть 1:стр. 167. 170).

Книга пророка Иезекииля, по излагаемым в ней предметам, разделяется на четыре части.

В первой части изображено призвание Иезекииля к пророческому служению (1:1–3:27).

Представители вселенной в постоянном движении и озарении, соединенные под единым сводом и престолом, показали могущество и славу Бога Израилева, Правителя и Промыслителя всего мира, а не одной Иудеи. Не в рукотворенном храме, как у Исаии 6:1–8,⁶⁵³ но в Богосозданном храме природы является Господь Иезекиилю, чтобы показать Иудеям, что и по переселении из отечества они остаются во власти Всевышнего, а не поступили в ведение Халдейских и Вавилонских богов. Таковое сосредоточение мира под престолом Богочеловека дало христианским толкователям основание – находить здесь указание на четыре Евангелия, содержащие основное начало царства или Церкви Христовой, в которую назначено поступить всем язычникам. С этого престола, объемлющего всю вселенную, Господь повелевает Иезекиилю идти к переселенцам, сделавшимся еще упорнее на чужбине, нежели какими они были в отечестве.

Съедение свитка, в котором с наличной и оборотной стороны написано было рыдание, жалость и горе, показало, что он будет говорить не свои вымыслы, а волю Божию, которая для грешника делается источником исправительных и вразумительных наказаний. Ощущение сладости по съедении свитка изобразило радость исправления и спасения. Господь предуведомил пророка об упорстве его слушателей и обнадежил его Своею помощью и покровительством, в знамение которых пророк был подобно Илии поднят духом и перенесен на место своего служения к пленникам Телабивским. Там семь дней провел в изумлении или размышлении о дивном видении и предстоящем своем назначении.

Потом Господь объявил ему, что и обличение грешнику и вразумление ослабевающему праведнику пророк должен передавать точно так, как оно будет ему сказано; иначе пророк будет подлежать ответственности за их духовную смерть. За этим снова показано ему первоначальное символическое видение славы Божией; повелено запереться в доме своем на некоторое время, – и объявлено, что с сих пор он будет как говорить, так и молчать не по своему произволу, а по изволению Божию. Язык твой Я прилеплю к гортани твоей, и ты онемеешь и не будешь обличителем их… А когда Я буду говорить с тобою, тогда открою уста твои, и ты будешь говорить им: так говорит Адонаи Господь! (Иез 1:1,⁶⁵⁴ 3:26–27⁶⁵⁵).

Во второй части книги пророка Иезекииля излагаются речи, произнесенные исключительно об Иудеях прежде разрушения Иерусалима (Иез 4:1–24:27). Почти каждая речь соединена с символическим действием, подтверждающим и поясняющим ее; а во всех их излагаются судьбы Божии, исполнителями которых над Иерусалимом поставлены были Вавилоняне, притом в самом скором времени.

Первая речь и символическое действие изложены в четвертой и пятой главах; здесь изображена тяжкая осада Иерусалима, имевшая продолжиться полтора года. Начертив Иерусалим на большом кирпиче, пророк производит над ним осадные действия, т. е. насыпает вал, окружает военным станом и таранами или стенобитными машинами (4:1–3⁶⁵⁶). Продолжительность и тяжесть осады показывает лежанием на левом боку в течение 390 дней за неправды дома или царства Израильского и потом на правом боку в течение 40 дней за неправды дома Иудина или царства Иудейского (4:4–8⁶⁵⁷). Употребляет пищу невкусную (к пшенице примешивает ячмень, бобы, чечевицу и полбу) и притом мерою и весом в ознаменование скудости и горести осажденных (4:9–11). Потом в глазах народа на коровьем помете печет и употребляет ячменный хлебец в ознаменование того, что у Иерусалима отнят будет хлеб, подкрепляющий человека, и голодные жители оного с ужасом будут смотреть друг на друга из боязни насильственной смерти (4:12–17⁶⁵⁸). В заключение обривает себе волосы на голове и бороде; треть их сжигает; другую треть истребляет или изрубает мечом; а остальную треть рассевает по ветру, сберегши малую часть этих последних, в знамение рассеяния, истребления и сохранения Иудеев (5:1–17⁶⁵⁹).

Вторая пророческая речь излагается в шестой и седьмой главах. Она обращена к горам и долинам, на коих совершалось идолослужение (6:1–3⁶⁶⁰); в нем предсказывается разрушение капищ, избиение идолопоклонников и истребление жителей мечом, голодом и моровой язвой (6:4–14⁶⁶¹); потом частым повторением слов: конец пришел и неоднократным изображением запустения пророк показывает несомненность и близость оного, так что уже заказаны цепи для пленников (7:1–27⁶⁶²).

Третья пророческая речь излагается с восьмой по одиннадцатую главу; она произнесена через год после призвания к пророческому служению, или в половине шестого года переселения Иезекиилева. В ней описывается то обстоятельство, что пророк, перенесенный Духом в Иерусалим (8:1–3⁶⁶³), видит там при самом входе в храм изображение Ваала (8:4–6⁶⁶⁴), старейшин, поклоняющихся разным стенным изображениям в потаенной комнате (8:7–13⁶⁶⁵); женщин, плачущих по Фаммузе [Фаммуз слово Египетское и значит погребенный. Это Озирис, после своего путешествия для научения людей возвратившийся в Египет и здесь убитый братом своим, злым Тифоном. Тело Озириса было брошено в Нил; потом изрублено и разбросано по разным местам. Так. обр. добрый и любимый Озирис был лишен погребения, составляющего неотъемлемую дань уважения для каждого честного Египтянина. Супруга его Изида после продолжительных поисков собрала все тело Озириса и похоронила на острове Филе. В четвертом месяце ежегодно вспоминались эти обстоятельства. Женщины стригли себе волосы: надевали траурные одежды; садились вокруг идола и пели плачевные песни о несчастном не погребенном Озирисе. Но когда по ходу обрядовых песней жрецы объявляли, что тело Озириса все найдено, сложено вместе и погребено (Фаммуз): тогда участвовавшие в обряде женщины предавались самому неистовому восторгу. – Греческое название Адонис, говорят, составляет другое чтение того же Египетского слова Фаммуз.] или Адонисе (8:14–15⁶⁶⁶), и наконец, около 25 человек, в самом святилище поклоняющихся восходящему солнцу, оборотив спину ко святому святых (8:16–18⁶⁶⁷). Вслед за этим услышав повеление: «пусть приблизятся каратели города» (9:1), пророк видит, как один из шести слуг Божиих, совершителей или исполнителей казни, начертывает букву тав (thau) на челе лучшей части народа, т. е. людей скорбящих и воздыхающих о господствующем развращении; а остальные пятеро беспощадно истребляют всех, у кого не было этой надписи (9:2–11⁶⁶⁸).

Потом Господь, явившийся во славе по вышеозначенному символическому видению, в котором пророк рассмотрел еще некоторые новые по дробности (например, что глазами усеяны были не только колеса, но все тело животных; – что колеса называются галгал volubiles; – что животные были Херувимы), повелел взять огонь и бросить на Иерусалим в знамение предстоящей тяжести наказания (10:1–22⁶⁶⁹). Из-за того, что старейшины внушали народу, что еще не близко исполнение Иезекиилевых предсказаний, и склоняли жить по прежнему вдали от Господа, только укреплять Иерусалим, называя его котлом или надежным ограждением, а жителей его мясом, т. е. безопасными и неприкосновенными, как бывает сохранно мясо в котле от огня, то пророк объявляет этим старейшинам, что они своими притеснениями сделали Иерусалим действительно котлом, кипящим от неправосудия, насилия и убийств, – и что Иерусалим не будет ограждать их, как котел охраняет мясо от огня; им суд или воздаяние от меча врагов предстоит не в Иерусалиме, а на границах земли обетованной (11:1–12⁶⁷⁰). Затем, когда один из сих старейшин внезапно умер в глазах пророка, очевидно в доказательство неизменности определения Божия, и Иезекииль начал ходатайствовать за народ, то Господь обещал тому возвращение в отечество, внутреннее или нравственное обновление, за исключением неисправимо предавшихся идолослужению (11:13–21⁶⁷¹). Наконец слава Божия отлетела из города на гору Елеонскую, и пророк перенесен был обратно к переселенцам (11:22–25⁶⁷²).

Четвертая пророческая речь, соединенная с символическим действием, излагается в двенадцатой главе и произнесена, вероятно, вскоре после третьей. Для ослабления недоверия к пророкам, прикрытого верою в неизменность Божиих обетований и определений, коим страдали тогдашние евреи, полагавшие, что допускать разрушение Иерусалима и храма значит произносить сугубую хулу на Бога всемогущего, избравшего Иерусалим местом селения и храм местом покоища Своего, где Он Сам указал Себе поклонение и жертвоприношения законно вечно (Иез 20:40⁶⁷³); – для ослабления такового недоверия Иезекииль собственным переселением на другое место изображает участь остававшихся в Иерусалиме царя и народа (12:1–16⁶⁷⁴); употреблением пищи и пития не с наслаждением, как это обыкновенно бывает, а с трепетом и содроганием изображает предстоящую им года чрез три бедственную осаду и потом тяжкие скорби пленения (12:17–20⁶⁷⁵); ибо приблизилось, говорит Иезекииль, исполнение всех прежде изреченных грозных пророчеств, над которыми привыкли кощунствовать, потому что не видели исполнения. Я Господь, Я говорю; и слово, которое Я говорю, исполнится, и не будет отложено; в ваши дни, мятежный дом, Я изрек слово, и исполню его, говорит Господь Бог (12:21–28).

Пятая пророческая речь излагается в тринадцатой главе и содержит грозное слово на лжепророков и лжепророчиц, лживыми предсказаниями или обещаниями мира и безопасности удерживавших порочных от исправления и наполнявших скорбью сердца ревнителей благочестия.

Лжепророков Иезекииль изобразил под видом штукатурщиков и красильщиков стены, требующей фундаментальной перекладки; штукатуркой или обмазкой и притом из грязи, говорит пророк, не поддержать стены: она упадет от ветра и дождя и раздавит своих строителей (13:1–16⁶⁷⁶). Лжепророчиц Иезекииль представляет швеями, изготовляющими подушки и изголовья мягкие⁶⁷⁷ для успокоения и обмана приходящих к ним людей легкомысленных; но Господь избавит Свой народ от сетей их, т. е. от обольщений и обманов (13:17–23⁶⁷⁸).

Шестая пророческая речь излагается в четырнадцатой и пятнадцатой главах.

По тому случаю, что некоторые старейшины, в душе своей идолопоклонники, пришли вопросить Бога, Господь грозит истреблением как таковым вопрошающим, так и пророку, если он позволит обольстить себя (14:1–10⁶⁷⁹). Таковая строгость необходима была для того, чтобы впредь не блуждал или не переходил легкомысленно от одного культа к другому дом Израилев, который не может не замечать особой к себе милости даже среди насланного истребления; ибо это последнее у них не всецело, как бывает обыкновенно в других землях. Оставшиеся от истребления придут к вам, говорит Господь переселенцам, узрите пути их и умышления их и уразумеете, что Я не напрасно сотворил все, что сделал в нем (14:11–23). И раньше они походили на виноградную лозу, из которой не выделаешь и гвоздя в стену, чтобы повесить что-нибудь; а теперь у этой лозы концы и средина обгорели; к чему же она годна?! Остается бросить ее в огонь. Так Иерусалим и Иудея годны только на запустение (15:1–8⁶⁸⁰).

Седьмая пророческая речь изложена в шестнадцатой главе. Здесь для изображения мерзости Иудейской столицы она сравнивается с женщиной, которая от рождения была взыскана, воспитана и облагодетельствована Богом. Несмотря на это она отпала от Него и пустилась блудить с разными лжебогами, какие только могли быть отысканы у соседних и отдаленных народов (16:1–34⁶⁸¹).

В наказание за то эти народы ограбят ее и оставят по прежнему нищей, так что нечем ей будет прикрыть своей наготы (16:35–43); а степень мерзостей Иерусалимлян показывается наименованием их ближайшим отродьем развратнейших из Ханаанитян: отец твой Аморрей, мать твоя Хеттеянка (16:44–45. Кн. Быт 15:16;⁶⁸² 4Цар 7:6⁶⁸³); – также чрез сравнение Иерусалима с Самарией и Содомом…. и этому последнему отдается преимущество перед нераскаянным и упорным Иерусалимом (16:46–51⁶⁸⁴). За то строже он будет и наказан и признает Содом и Самарию за дочерей своих (16:52–58⁶⁸⁵). Впрочем, несмотря на нынешнее недостоинство Иерусалима, завет его с Богом не будет разрушен: со временем он покается; стыдно ему будет за свои нынешние поступки: тогда вспомню Я завет Мой… и восставлю тебе завет вечный, говорит Господь (16:59–63).

В восьмой речи, изложенной в семнадцатой главе, изображается измена Седекии царю Вавилонскому и союз его с царем Египетским сначала образно под видом виноградной лозы, посаженной большим орлом, но обратившей ветви свои и корни к другому орлу (17:1–10⁶⁸⁶); а потом в объяснение сей притчи напоминается воцарение Седекии волей Навуходоносора, его сношения с фараоном, и объявляется, что за клятвопреступление свое Седекия будет отдан в руки царю Вавилонскому (17:11–21⁶⁸⁷); для сохранения же народа Иудейского будут изысканы особые меры (17:22–24⁶⁸⁸).

В девятой пророческой речи, изложенной в восемнадцатой главе, для опровержения мнения, разглашавшегося у Евреев, будто не за собственные, а за грехи отцов они отведены в плен, пророк Иезекииль возвещает неизменное Божие определение, что всякий человек за свое личное поведение или благоденствует или наказывается; поясняет это определение и указывает соответственность его с нравственной свободой человека (18:1–32⁶⁸⁹).

Десятая пророческая речь излагается в девятнадцатой главе и составляет плачевную песнь о начальствующих у Израиля под образом львицы, растившей и терявшей своих детей, из которых одного увели в Египет (Иоахаза), а другого в Вавилон (Иоакима, а вероятнее Иехонию); – также под образом виноградной лозы, некогда имевшей сучья, годные на скипетры, но теперь у ней, вырванной и уже иссохшей, вышел огонь из сучьев (это – честолюбие, вероломство и ярость Седекии) и пожрал ее плоды (19:1–14⁶⁹⁰).

Одиннадцатая пророческая речь излагается с двадцатой по двадцать вторую главу. Она произнесена в седьмом году переселения по тому случаю, что несколько старейшин, придерживавшихся идолослужения, пришли вопросить Бога (20:1⁶⁹¹). В лице этих представителей народа Господь напоминает Иудеям, что, привыкнув к идолопоклонству в Египте, они не оставили своих идолов при выходе оттуда (20:2–8⁶⁹²). Отсюда проистекло часто повторявшееся или, лучше сказать, постоянное нарушение установлений закона Божия, так что теперь наконец они не стыдятся говорить: будем, как другие народы, станем, как племена иноземные, служить дереву и камню (20:9–32). Но Господь Вседержитель устроит снова переход по пустыне (на этот раз по пустыне народов) и введет Иудеев в узы завета, истребив мятежников, которым будет предоставлено окончательно слиться с идолопоклонниками и впредь не бесчестить имени Божия (20:33–39⁶⁹³). Очищенные от пристрастия к идолам будут возвращены в отечество и станут служить Господу (20:40–44⁶⁹⁴).

Для такового очищения Господь одождит огонь бедствий и разрушения на южные области Иудеи (20:45–49⁶⁹⁵); наведет меч на землю Израилеву, – меч уже вынутый из ножен и наводящий страх (21:1–7⁶⁹⁶); к тому же этот меч чистят и точат, чтобы он сверкал, как молния, и разрушал все на своем пути (21:8–18⁶⁹⁷). И несмотря на советы военачальников и ответы гадателей на распутии дорог, ведущих в Иудею и землю Аммонитскую, вооруженный этим мечом царь Вавилонский пойдет не в Раббу, столицу Аммонитскую, а на Иерусалим (21:19–23⁶⁹⁸), чтобы поскорее совершить мщение над клятвопреступником Седекией и над беззаконным Иерусалимом, в коем господствует кровопролитие, идолослужение, неправосудие и другие пороки (22:1–16⁶⁹⁹), так что жители его сделались изгарью или окалинами всякого рода неблагородных металлов (22:17–22⁷⁰⁰); это земля нечистот; сами священники там нарушают закон и унижают Бога; князья у него – волки жадные; пророки – лжецы и хищники бесчеловечные; простой народ там теснит и давит друг друга (22:23–29⁷⁰¹). Искал от них мужа, живущего праведно, говорит Господь…… и не нашел (22:30). За то они и обречены на истребление (22:31⁷⁰²).

Двенадцатая пророческая речь излагается в двадцать третьей главе и содержит аллегорию о двух сестрах – Оголе (у ней своя скиния) и Оголиве (у ней моя скиния); а подлинные имена их Самария и Иерусалим. Обе сестры начали свое блужение или привыкли к идолопоклонству в молодости своей в Египте (23:1–4). Старшая сверх того пустилась блудить с Ассириянами или перенимала их идолослужение: за то Ассирияне и наказали ее; Фелгафеллассар и Салманассар увели Израильтян в плен и рассеяли за Евфратом (23:5–10⁷⁰³). Младшая сестра не вразумилась примером старшей и превзошла ее. Кроме Египтян и Ассириян она стала блудить с Халдеями; за то сии последние и будут казнить ее, как прелюбодейную женщину (23:11–35⁷⁰⁴). Поясняя сказанное образно, пророк особенно ставит в вину Иудеям приношение детей в жертву идолам и крайнее унижение и ласкательство их пред язычниками, так что они готовы были раболепно подражать всему. За то грозит особенно строгим наказанием беззаконному и упорному Иерусалиму (23:36–49⁷⁰⁵).

В тринадцатой и последней пророческой речи, из произнесенных до разрушения Иерусалима, изложенной в двадцать четвертой главе, Господь повелевает пророку записать день, в который последовали изложенные в ней откровения, именно десятый день десятого месяца девятого года переселения Иезекииля и царствования Седекии; ибо в этот день Навуходоносор подступил к Иерусалиму (24:1–2;⁷⁰⁶ ср. Иер 39:1⁷⁰⁷).

Судьбу осажденного города и его обитателей пророк изображает следующими символическими действиями перед сотоварищами переселения. В котел на огне кладет лучшие части мяса от отборного скота и варит до того, что похлебка сгустилась; а потом еще разжигает котел, чтоб очистить его от ржавчины, упорно на нем держащейся (24:2–14⁷⁰⁸). Над умершей женой своей Иезекииль не плачет и не совершает никаких обычных обрядов сетования, а только вздыхает в знак того, что весть о взятии и разрушении Иерусалима приведет переселенцев Иудейских в такое оцепенение, что слезы не польются из их глаз и никакие обряды сетования не придут им на ум (24:15–24⁷⁰⁹). Сам пророк будет с этого времени молчать т. е. не станет произносить пророческих речей до прибытия вестника о разрушении Иерусалима (24:25–27⁷¹⁰).

Итак со времени призвания своего к пророческому служению⁷¹¹ до самого начала осады Иерусалима или пока уместно было наставление словом, пророк Иезекииль неумолчно и точно возвещал переселенцам состояние и грядущую судьбу своего несчастного отечества; указывал те недостатки и пороки, которые навлекали гнев Божий; обозначал те стороны текущих дел и обстоятельств, которые вели к погибели, так что если бы его голос был услышан и принят во внимание, то многое пошло бы не так, и судьба народа значительно могла бы облегчиться. Если Иеремию подозревали в пристрастии и увлечениях, как человека, подлежавшего влиянию местных обстоятельств и воззрений: то Иезекииль, из Месопотамии смотревший на Иудею и Иерусалим, не мог подлежать этому подозрению. А он так же, как и Иеремия, в речах своих объясняет Иудеям справедливость постигающего их Божественного наказания; указывал спасительную цель его, именно – истребление явных грешников и остановление потоков соблазна, чтобы всякий мог свободно размыслить о себе и внять небесному пророческому голосу, зовущему всех к покаянию. А что пророчество Иезекииля, писанное в Месопотамии, было известно в Иерусалиме, об этом свидетельствует Иосиф Флавий (Antiquit. lib. X, cap. II), который говорит, что царь Седекия читал книгу Иезекииля, но не поверил ни Иеремии, ни Иезекиилю, потому что первый предсказывал отведение Седекии в Вавилон, а второй говорил, что Седекия не увидит Вавилона. Но то и другое оправдалось на деле, ибо Седекия, по взятии в плен, был ослеплен и потом отправлен в Вавилон.

В третьей части книги Иезекииля излагаются пророческие речи о соседних языческих народах и об Иудеях, произнесенные во время осады и после разрушения Иерусалима (25:1–39:29).

Первая речь из обращенных к языческим народам изложена в двадцать пятой главе; год произнесения оной не указан, но содержание показывает, что она произнесена вскоре после падения Иерусалима. Предмет сей речи Аммонитяне (25:1–7), Моавитяне (25:8–11), Идумеи (25:12–14) и Филистимляне (25:15–17). Все эти народы были ближайшими соседями царства Иудейского; были покорены Давидом и с тех пор большею частию были данниками Иудеев, а потому чрезвычайно обрадовались разрушению Иерусалима Вавилонянами. За сие злорадство всем им предсказывается истребление и исключение из числа народов (сн. Иер 47:1–49:22).

Вторая речь из произнесенных по разрушении Иерусалима излагается с двадцать шестой по двадцать восьмую главу; она излагает судьбу Тира и Сидона и произнесена в одиннадцатый год переселения Иезекиилева, месяца за три до вторжения Вавилонян в Иерусалим, когда исход осады сего последнего был всякому очевиден. Тиряне чрезвычайно радовались предстоящему разрушению Иудейского царства, надеясь присоединить область эту к своим владениям. За это злорадство, говорит Господь, сделаю Тир голою скалою, местом сушения рыболовных сетей, так что он никогда уже не будет населен (26:1–21). К сему присовокупляет пророк плачевную надгробную песнь, в коей величие и благосостояние Тира изобразил под видом большого, крепкого и великолепно украшенного корабля (27:1–7), снабженного наилучшими мореходцами и кормчим (27:8–11); потом перечисляет царства, производившия с ним торговлю (27:12–25); таковое перечисление показывает, что не было ни одного народа, который не входил бы в круг торговых операций Тира. Падение Тира пророк изобразил под видом потопления сего корабля в больших водах или в открытом море от неблагоразумия кормчих (27:26–28). А степень, происходящих отсюда бедствий пророк показал удостоверением, что весть о падении Тира приведет в ужас и исторгнет плачевные вопли у всех, к кому она дойдет (27:29–36). При сем пророк обращает речь особо к начальствующему в Тире, возмечтавшему среди несметного богатства, что и он бог, подобно другим владетелям восточным; и что своею смышленостию приобрел и упрочил свое благосостояние. Пророк возвещает ему смерть язвенных или заколотых; в руке закалающих обнаружится, что он человек, а не бог бессмертный (28:1–70). Несомненность сего определения пророк подтверждает тем, что произносит надгробную песнь царю Тирскому, в коей, изобразивши его богатство и могущество, снова повторяет смертный приговор за гордость и недобросовестность в делах торговых (28:11–19). А Сидону, родоначальнику Тира и его неизменному союзнику, пророк возвещает истребление моровою язвою и опустошительною войною, чтобы таким образом очистить от колючих тернов место для имеющего восстановиться царства Иудейского (28:20–26).

Третья речь из произнесенных к язычникам излагается с двадцать девятой по тридцать вторую главу; в ней определяется судьба Египта. Откровения о судьбе Египта получены пророком в разные времена, но изложены все вместе по единству предмета, с обозначением времени, когда что открыто пророку. В десятом году, десятом месяце пленения Иезекииля, около того времени, как выступившее на помощь Иерусалиму Египетское войско, разбитое Навуходоносором, возвращалось назад, пророк возвестил Египту сорокалетнее запустение за то, что он оказался подпорой тросниковой или неискреннею и изменчивою подпорою для Иудеев (29:1–12). Очевидно, фараон возбудил в Седекии надежду на освобождение от Навуходоносора, а на деле не употребил всех зависящих мер к защите своего союзника, вероятно, считая войну Иудеев с Навуходоносором делом для себя несущественным. За эту неискренность отношений возвещается Египту сорокалетнее запустение, после коего он хотя и восстанет, но будет государством смирным или слабым, не мешающимся в посторонние дела (29:13–16). Эта же судьба еще определеннее возвещена Египту через шестнадцать лет потом, именно в первом месяце двадцать седьмого года пленения Иезекииля или Иехонии; тогда объявлено пророку, что Египет отдан Навуходоносору в награду за многотрудную тринадцатилетнюю осаду Тира (29:17–21), и он опустошит его из конца в конец (30:1–19). Между тем в одиннадцатом году пленения Иезекииля, т. е. вскоре после поражения Египтян Навуходоносором, Господь возвестил Своему пророку, что Он переломил одну руку фараону, т. е. сокрушил одну армию; а так как фараон не вразумляется этим, то сокрушена будет у него и другая рука; самая мышца его будет раздроблена, и Египтяне пойдут в переселения по всему свету (30:20–26). Чрез два месяца потом объявлено фараону, что он не лучше царя Ассирийского. Это был величественный кедр, но и тот упал и обломан. Та же судьба предстоит и Египтянам (31:1–18). Через год потом, именно – в двенадцатом году пленения, Господь повелел составить плачевную песнь о фараоне (32:1); в этой песни фараон уподобляется молодому льву и резвому крокодилу, играющему в своих реках; но этого крокодила вытащат, изрубят мечами Вавилоняне и отдадут в пищу зверям и птицам; тогда в Египте никто не возмутит воды, настанет совершенное запустение (32:2–16). Наконец, чрез две недели после сего последнего откровения пророк, по наставлению Божию, произносит фараону надгробную песнь, в которой как бы провожает его в преисподнюю, где фараон найдет Ассура, Елама, Мосоха, Тувала и прочих знаменитых владетелей народов и утешится о своей погибели (32:17–32). Почему в шесть приемов Господь открывает волю Свою о Египте, как будто не мог этого сделать за один прием? – Пророк считает нужным сохранить эту особенность пророчеств о Египте, конечно, для обозначения неизменности Божиих определений и постепенности и как бы естественности в исполнении оных соответственно развивавшемуся нечестию и упорству Египтян. Может быть, таковым многократным повторением и указанием на некоторые подробности он старается проложить удобный путь вере в возвещаемое событие, казавшееся невозможным по причине непоколебимого могущества Египта.

Четвертое место в ряду речей, произнесенных после разрушения Иерусалима, занимает речь к Иудеям, простирающаяся от тридцать третьей по тридцать седьмую главу. По разрушении отечества Иудеи стали как бы иным народом; посему речь свою к ним пророк начинает изъяснением лежащих на нем обязанностей, частью в оправдание за прошедшее, частью в извинение за предстоящее правдивое и, может быть, неприятное слово. Как сторож, поставленный на башне, обязан возвещать о приближении неприятеля, иначе виновен будет в смерти граждан, погибающих от меча (33:1–6), – так и пророк обязан точно и своевременно объявлять волю Божию и предостерегать людей от грядущего наказания; если предостережение сделано, то грешники сами виноваты в своей смерти; если же не сделано, то и пророк несет ответственность за их погибель (33:7–9). Вот теперь Иудеи любят говорить: беззаконня наши на нас, и мы истаеваем в них: како же можем мы жить? (33:10), т. е. старого не воротишь; осужденные должны нести наказание и не могут изменить своей участи. Скажи таковым, говорит Господь, чтобы исправились и отстали от грехов: что как праведник, совратившийся с пути добродетели и начавший делать зло или беззаконие, понесет наказание за сие последнее, а прежняя праведность не спасет его: так и грешник, отставший от пороков и начавший исполнять закон, за таковое исправление получит жизнь, а прежния беззакония не помянутся ему (33:11–16). Таков закон правды Божией, порицаемый вышеупомянутыми превратными человеческими суждениями (33:17–20); след. Иудеи могут изменить свою участь покаянием. – В пятый день десятого месяца двенадцатого года нашего переееления, говорит Иезекииль, пришел вестник разрушения Иерусалима (33:21). Но пророку еще накануне того дня открыто было, что оставшиеся на развалинах Иудеи мечтают о владении землею или отечеством, а не заботятся об исправлении; Авраам был один, умствовали они, однако владел землею, а нас еще много (33:22–26). Скажи таковым, говорит Господь, что эта гордость нечестивая и это упорство в идолослужении навлекают на Иудею окончательное запустение (33:27–29). Не лучше и переселенцы вокруг тебя. Они будут собираться к тебе, но только для забавы; потому что ты говоришь хорошо, и тебя приятно слушать (33:30–32). Впрочем, они со временем поймут, что ты был у них пророк (33:33). Посему скажи пастырям, т. е. начальствующим как гражданским, так и церковным (они все в переселении): вы только выгоды собирали, а о благе или пользе стада не заботились; от того овцы разбрелись и достались в пищу зверям (34:1–8). За это отниму у вас овец и Сам стану пасти их (34:9–15); остановлю буйных и недружелюбных; не дам в обиду слабых (34:16–22). Поставлю над ними Пастырем Давида (т. е. Мессию); заключу с ними завет мира; они будут Моим народом, а Я – их Богом (34:23–31). Замыслы горы Сеировой или Идумеи о присвоении земель царства Иудейского и Израильского не сбудутся: за свою злобу и за хулу Бога Израилева сама Идумея будет опустошена (35:1–15); а горы Израилевы будут по прежнему населены и возделаны народом Иудейским (36:1–12). За грехи свои этот народ отвержен на время, но по очищении от скверн будет возвращен на родину (36:13–24). Тогда Господь окропит на них воду очищения (36:25); даст им новое сердце и новый дух (36:26); они будут ходить в заповедях Божиих, размножаться и наполнять все города так, как Иерусалим бывает наполнен стадами священных овец во время праздников (36:27–38). При сем вывел Господь пророка на поле или на долину, наполненную костями человеческими, уже иссохшими, и оживил их пред его глазами в знак восстановления народа Израильского (37:1–14); а повелением – соединить в руке два куска дерева или два жезла с надписью на одном Иуда, на другом Иосиф, дерево Ефремово, изобразил соединение царств Иудейского и Израильского в одно государство под владычеством одного царя Давида, Который будет у них вечным начальником; тогда заключен будет с ними завет вечный (37:15–28). В этой последней речи своей к Иудеям пророк обемлет судьбу их от начала плена до пришествия Мессии, а именно – показывает, что за идолопоклонство отведенные в плен Иудеи на первых порах остаются таковыми же и в плену; но потом, мало ло малу останавливаясь, придут к покаянию и будут возвращены в отечество, где наконец исполнится обетование о пришествии Мессии – такого же мудрого, могущественного и благопопечительного Правителя и Пастыря, как был некогда царь Давид. Он воскресит, обновит и введет Израиля в единое вечное царство Божие на земле, – во Св. Свою Церковь. При сем пророк указывает –

1) обязанности пастырей, а именно: бдительность и неотлагательное возвещение воли Божией или проповедание откровенного учения под опасением наказания за смерть грешника (Иез 33:7–6) и благопопечительность о пасомых, как то: поддержание ослабевающих, цельба болящих, своевременная помощь раненым, взыскание заблудших и похищенных, наконец, кротость и ласковость, чтоб пасомые не чуждались своего пастыря (Иез 34:4. 5); – и

2) воскресение и обновление Израиля, служащее предызображением воскресения и обновления как всего человеческого рода, так и в частности каждой верующей души.

Подобно иссохшим костям рассеяны Иудеи были по обширным областям Вавилонским, и по обыкновенному порядку вещей не было никакой надежды на их восстановление. Но когда последовало Божественное повеление, то они покрылись патриотическими стремлениями, как жилами и кожею, возродились к общественной жизни и показали удивительные примеры военных и гражданских доблестей. Равным образом род человеческий до пришествия Христова был мертв на дела истинно добрые; но когда раздался голос Евангелия, тогда эти мертвые, послушавшиеся гласа Сына Божия, ожили и просияли удивительными совершенствами, как звезды на тверди небесной. «Рассыпаны в мире душевные помышления наши, как сухия кости, говорит Св. Ефрем Сириянин; собери их во едино неленостным духом и твердым умом совокупи их в Боге; прорцы, как Иезекииль, и взывай Духу, чтобы Он вошел в этих мертвецов, – и оживут; тогда в своем восстании ты изобразишь то воскресение, которое видел Иезекииль (На слова Исаии 26:10. Твор. Св. Отец, год IX, кн. 4:стр. 230).

Пятая и последияя пророческая речь из находящихся в третьей части книги Иезекииля содержит пророчество о Гоге, царе Магогии; оно изложено в тридцать восьмой и тридцать девятой главах. Сущность сего пророчества состоит в следующем. После возвращения Евреев из Вавилона и поселения их на земле Израилевой, Гог, по возбуждению и попущению Божию, придет от концев Севера и, как бурное облако, покроет землю Израилеву. Но по выполнении определонного наказания над Евреями гнев Божий обратится на самого Гога; он падет на горах Израилевых и будет пищою птицам и зверям. Евреям останется только сожигать оружие (в течение семи лет) и зарывать трупы (в течение семи месяцев) падших неприятелей из полчища Гогова (Иозек. 38:1–39:29). Кто здесь разумеется под именем Гога, царя Магогии? Достоверно неизвестно (1Пар 1:4; 5:4; Апок. 20:8 9; 19:17–18). Иосиф Флавий слову Магог усвояет значоние Скиф (Antiqut. lib. I, сар. 6). Подобно сему бл. Иероним полагает, Magog esse gentes Scythicas immanes et innumerabiles, quae trans Cancasum montem et Maeotidem paludem et propre Caspium mare ad Indiam u.sque… tenduntur (Commen. ad. h. L). Св. Ефрем Сириянин говорит, что Гогом и Магогом называются народы, притеснявшие Иудеев вскоре по возвращении из плена Вавилонского; упоминает он также, что в его время многие утверждали, будто Гогом назван Олоферн, военачальник Ассирийский (Commen. ad h. loc.). Позднейшие толкователи большею частию разумеют это пророчество об Антиохе Епифане, царе Сирийском.

В четвертой части книги пророка Иезекииля с 40 по 48 главу содержится предначертание города и храма, т. е. церковного и гражданского благоустройства Иудеев по возвращении из плена Вавилонского, открытое пророку в двадцать пятом году переселения или в четырнадцатом по разрушении Иеруеалима, следовавтельно, за пятьдесят с лишним лет до освобождения Иудеев из плена.

В Божественном видении перенесенный в землю отечественную пророк поставлен на высокой горе [Очевидно, на горе Елеонской, окружающей Иерусалим с северо-востока и имеющей высоты 85 саж. Она выше горы Сионской на 25 саж.] и увидел как бы здание или строение города на южной ее стороне. Там встретил его провожатый, которого наружный вид был подобен полированной меди; в руке его шнур мерительный и мерительная трость. Этот вожатый показывает и измеряет все здания, принадлежащие храму, как бы выстроенному, во всей подробности, равно и самый храм (40:1–42:20⁷¹²). Затем пророк видит, как слава Божия вошла восточными воротами в этот новый храм (43:1–5⁷¹³), и получает повеление передать все виденное Израилю (43:6–12⁷¹⁴). Потом пророку показан жертвенник и изложены правила освящения оного (43:13–27⁷¹⁵). К этому привосокуплено изложение самых священнодействий, как равно прав и обязанностей служащих при жертвеннике (44:1–31⁷¹⁶).

Затем пророк передает распоряжение о разделении земли обетованной на три главных удела: Божий, царский и народный. Божий или священный удел (в 25,000 длины и 10,000 ширины; мера тростей вожатаго; а трость 6 локтей, т. е. 11/2 сажени) назначается под святилище или храм, для домов священников, во владение левитов и города Иерусалима (45:1–6⁷¹⁷). Подле удела священного назначается удел царю, наравне с частями следующего народного удела, от моря или от запада до восточных пределов земли обетованной (45:7⁷¹⁸). При этом предлагается наставление царям относительно управления народом и служения Богу (45:8–46:18⁷¹⁹).

Затем вожатый показывает место, где будут печь священные хлебы и готовить пищу жрецам (46:19–24⁷²⁰). Наконец, вожатый указал пророку животворный поток, текущий из под храма и превращающий воды Мертвого моря в воды здоровые, изобилующия рыбами всякого рода; – это поток истинного Боговедения, превращающий море мира языческого в Церковь святую о Господе (47:1–12⁷²¹). Приступая к разделу удела народного, пророк первоначально обозначает границы Палестины (47:13–20⁷²²); велит разделить землю между Евреями, но и иноземцев, живущих между ними, не лишать участков (47:21–23⁷²³). Каждое колено должно получить поровну; только Иосифу, разделенному на два колена (Ефремово и Манассиино), должно дать два удела. На севере, во все протяжение земли от востока до запада, удел Дану (48:1⁷²⁴); подле него Ассиру (48:2⁷²⁵), далее Неффалиму, Манассии (48:4⁷²⁶), Ефрему (48:5⁷²⁷), Рувиму (48:6⁷²⁸), Иуде (48:7⁷²⁹). Тут следовали уделы священный и царский (48:8–22⁷³⁰). За царским уделом следует удел Вениамину (48:23⁷³¹), Симеону (48:24⁷³²), Иссахару (48:25⁷³³), Завулону (48:26⁷³⁴) и на южном краю удел Гаду (48:27–28⁷³⁵). В заключение вожатый измеряет окружность священного города Иерусалима по 4,500 тростей или по 13 1/2 верст в каждой из четырех его сторон, что составит площадь в 170 квадр. верст для города Иерусалима; – наконец, перечисляет или размещает двенадцать ворот этого города по именам двенадцати колен Израилевых и объявляет, что имя Иерусалиму с того дня будет Господь там (48:29–35; ср. Пс 45:6;⁷³⁶ Лев. 26:12⁷³⁷). Такое просторное помещение Иерусалима и тщательное благоустройство царства Иудейского, очевидно, надобно принимать за общепонятное изображение величия и славы избранного народа после плена во исполнение Божиих обетований; а усвояемое столице царства новое название показывает, что Иерусалим здесь служит символом истинной Церкви Божией по пришествии Мессии (Агг 2:8;⁷³⁸ Мал 3:1;⁷³⁹ 1Кор 14:25⁷⁴⁰). В этой четвертой части книги Иезекииля замечательно еще указание на восточные ворота нового храма, именно, что они будут заперты, не отворятся, и никакой человек не будет входить ими; ибо Господь Бог Израилев войдет ими; после этого и будут заперты (Иез 44:1–4⁷⁴¹). Все православные толкователи видят здесь пророческое указание на Приснодевство Богородицы. Потому это место составляет паримию на дни праздников Богоматери. Итак в четвертой части книги пророка Иезекииля показано, что, по благоустроению Божию, ожидает Иудеев в будущем, если они сохранят те нравственные качества, которые Господь утверждал и развивал в них пленом Вавилонским (Иез 36:13–27⁷⁴²), пока можно будет об Иерусалиме говорить: Бог посреде его (Пс 45:6) или Господь там (Иез 48:35⁷⁴³). Но само собою разумеется, что и судьба Иудеев должна была измениться после того, как им Господь сказал: се оставляется вам дом ваш пуст (Мф 23:38).

Книга пророка Иезекииля:

1) обилием символических видений и действий превосходит все другие книги Писания, за исключением Апокалипсиса; отсюда происходит темнота и неудобовразумительность речи, на которую жаловались и искуснейшие в языкознании толкователи, например, блаженный Иероним (Epist. ad Eustoch.); – отсюда же разнообразие переводов и изяснений этой книги.

2) Излагает глубокие тайны, к созерцанию которых небезопасно приступать людям несовершенным в духовной жизни; таково изображение подобия славы Божией (Иез 1:1–28) и описание благоустройства храма и града Божия для обитания Господа с людьми (Иез 40:1–48:35); таковые отделы читать в ветхозаветной Церкви не дозволялось недостигшим священнического или 30-летнего возраста.

3) Обращая речь к Иерусалиму и переселенцам царства Иудейского, Иезекииль постоянно именует их Израилем и домом Израиля, вероятно потому, что изображает их Богоборство и противление закону, а может быта потому, что с возвращением из плена прекратится это разделение народа Божия на два враждующия царства.

4) Себя Иезекииль именует сыном человеческим, очевидно, по глубокому своему смирению пред Богом, удостоившим его Божественных видений и глаголов; а может быть он употребляет это наименование как пленный раб, который, по древним обычаям и законам, не имел никаких прав гражданских и человеческих кроме тех, которые предоставит ему случайная прихоть обладателя.

5) Из имен Божиих чаще употребляет наименование Адонаи Саваоф или Господь воинств, т. е. Главноначальствующий над войсками, вероятно, для обозначения превосходства Господа перед Халдейскими божествами, обитавшими на звездах и составлявшими военные отряды для охранения порядка на земле, как веровали в Месопотамии; силы ли природы олицетворены были в таком взгляде Халдеев, или уже завелась у них тогда грубая астролятрия, – это безразлично в данном случае; потому что наименование Адонаи Саваоф ставит Господа Вседержителя выше всего… выше сил природы и выше духов, заправлявших судьбами мира; а может быть и потому у Иезекииля Бог называется Адонаи, что, отдав Иудеев в рабство, Он, по мнению сих последних, поступил не как отец, а как Господь и Владыка (Мал. 1:6⁷⁴⁴).