О ПРЕДМЕТАХ ЦЕРКОВНОГО СУДА
Проектируемая реформа церковного суда выдвигает на вид и такие вопросы, которые имеют с нею не прямую связь и которых она не должна касаться. Таковы вопросы о предметах церковного суда.
Реформа церковного суда, насколько мы понимаем это дело, должна ограничиться лишь процессуальною стороною – производством суда и устройством судебных органов и инстанций, и не должна касаться материального права, к которому принадлежат – предметы суда, наказания судом налагаемые. Такие пределы реформа должна иметь по смыслу самого Высочайшего повеления об учреждении; при Св. Синоде Комитета для проектирования основных положений духовно-судебной реформы. Если верно показание газеты «Голос», то задачею Комитету указано: «составить основные положения преобразования судебной части по духовному ведомству, сообразно тем началам, на которых совершено преобразование судоустройства и судопроизводства по гражданскому, военному и морскому ведомствам, по применению этих начал, насколько окажется полезным и возможным, к свойству, целям и потребностям суда духовного» („Голос” 1872 № 29). Согласно с таким определением, задача Комитета ограничивается проектированием исключительно процессуальных правил – правил устройства суда и производства суда, и в круг занятий Комитета вовсе не входит пересмотр действующих правил о предметах церковного суда. Этот последний вопрос лежит вне возложенных на Комитет обязанностей. Предметы церковного суда должны остаться в том пространстве и границах, в каких они определяются действующими законами, и Комитет имеет обязанностью: проектировать положения о производстве церковного суда, по всем предметам церковному суду подлежащим, на основании действующих ныне законов.
Между тем, как при проектировании реформы общих судов были попытки привлечь к сим судам некоторые дела им неподлежащие, так и ныне в виду проектируемой церковно-судебной реформы раздаются голоса об отчислении из ведомства церковного суда некоторых предметов, ныне духовному суду подлежащих. «Петербургские Ведомости» еще при самом начале деятельности Комитета (1870 № 9,141) заявляли мнение о неприличии духовным лицам, составляющим духовные суды, слушать и исследовать дела о расторжении браков по причине прелюбодеяния или неспособности к брачной жизни одного супруга, и выводили отсюда заключение о передаче сих дел в светские суды.
Затем газета „Голос” выражала сожаление, что дела об обидах, причиняемых духовными лицами светским, Комитет предполагает оставить в духовном суде.
Комитет при Св. Синоде, проектирующий реформу духовного суда, как видно из сообщаемых периодическими изданиями известий, внял внушениям нашей либеральной печати и до некоторой степени заслужил ее одобрение. В „Журнале Гражданского и торгового права» (1872, кн. 3, 454–456) о проектируемых Комитетом изменениях в подсудности брачных дел, напечатано следующее:
1) «Комитет установил тот принцип, что деятельность дух. начальства по тем из брачных дел, которые ведаются в уголовных судах, есть не судебная, а административная функция. Поэтому Комитет проектировал распространение принципа закона 1850 г. на все уголовно-брачные дела, т. е. подчинение дел, перечисленных в ст. 1014, 1015 устава угол. суд. порядку, указанному в ст. 1013, с тем при том изменением, что после уголовного суда дела эти поступают не в дух. суд, а к епархиальному начальству, т. е. к духовно-административной власти, что означает шаг вперед в деле секуляризации брачных дел.»
2) «Комитет предложил подчинить дела о расторжении браков по безвестному отсутствию гражданским судам, с тем, чтоб по окончании в гражданском суде производства о безвестном отсутствии, дела эти поступали к епархиальному начальству для расторжения брака».
3) «Комитет предложил изменить порядок производства дел о расторжении браков по неспособности одного из супругов к брачному сожитию, след. образом: первоначальное заявление о разводе делается архиерею, и в случае безуспешности его попыток к примирению супругов, дело переходит в гражданский суд, который разрешает судебным порядком вопрос о неспособности и сообщает архиерею для расторжения им брака».
4) «Комитет нашел существование двоякой подсудности по делам о прелюбодеянии не нормальным, и производство таких дел, как и о неспособности к брачному сожитию, неудобным для духовных судов. Поэтому он предполагает подчинить эти дела одному светскому суду, если архиерею не удастся предварительно примирить супругов, с тем разумеется, что по окончании уголовного суда дело передано будет архиерею для расторжения брака, если ему опять-таки не удастся и тогда помирить супругов».
5) «Комитет предположил установить правило, что дела о законности рождений и об удостоверении о действительности браков, когда факты эти представляются сомнительными, производятся в гражданском суде, требующем нужные сведения у дух. начальства.»
«Основная мысль всех этих изменений предлагаемых Комитетом, очевидно, заключается в том, чтоб уменьшить власть дух. начальства по брачным делам, отнять у ней характер судебной власти, и подчинить его до некоторой степени светским судам. Комитет идет в этом отношении по историческому пути нашего законодательства относительно брачных дел» („Журн. Гражд. и торгов. права” 1872, 3, 454–456).
Это известие подтверждается и „С. Петербургскими ведомостями”, которые те же самые дела показывают в числе предположенных Комитетом к изъятию из ведомства духовного суда („Спб. вед.” 1872, октябрь).
Итак, Комитет, вняв требованиям либеральной печати, предполагает принять секуляризацию брачных дел, т. е. предлагает: а) передать сии дела из духовных судов в светские, б) отнять у власти духовного начальства характер судебной власти и в) подчинить духовное начальство до некоторой степени светским судам.
Затем Комитет, если верны газетные сообщения, предполагает ведомство духовного суда ограничить единственно духовными лицами и изъять из-под сего суда лица светские, или мирян („Спб. вед.” 1872, октябрь).
Мы сейчас заметили, что по смыслу задачи, возложенной на Комитет, в круг предметов, подлежавших его обсуждению, не входило обсуждение вопроса о предметах церковного суда: Комитет, действуя, в пределах своей задачи, должен был ограничиться исключительно судоустройством и судопроизводством, не касаясь предметов церковного суда. Но если уже раз Комитет коснулся этого вопроса, то и для разрешения его он имел руководство в ясно выраженной мысли Св. Синода по поводу учреждения Комитета. В определении Св. Синода, которым учрежден был Комитет, указано, что применение начал светских судов должно быть произведено: на сколько это окажется полезным и возможным, по свойству, целям и потребностям духовного суда. «Здесь, (как замечает автор упомянутой выше статьи „Журнала Гражд. и торгового права”) высказана вкратце «та мысль, которую принял Государственный Совет при обсуждении судебных уставов: что характер и круг деятельности духовного суда не может быть всецело изменен в такой же мере, как юрисдикция общих судов» (1872, 3, 421, 422). Нам кажется, что на основании указанной мысли Св. Синода, не только не может быть всецело изменен круг деятельности дух. суда, но даже и нисколько в сравнении с нынешним. Ибо, конечно, никто не будет в состоянии доказать, что по свойству, целям и потребностям дух. суда, полезно, чтобы миряне, подлежащие доселе дух. суду, не подлежали сему суду, и чтобы дела брачные переданы были из духовного суда в светский. Этот аргумент, правда, употребляется иногда, но только в ироническом смысле, и в дальнейшей последовательности дает такой вывод: для Церкви лучше и полезнее будет, если суда церковного совсем не будет.
Но если Комитет, вопреки прямому смыслу своей задачи и несмотря на ясные указания ее пределов и смысла ее разрешения, стал на эту точку зрения, расширил свою задачу и разрешил ее не в смысле точно обозначенном Св. Синодом; то является необходимость, как в подробном разборе тех оснований, которые мог иметь и, сколько известно из периодической печати, имел Комитет при выполнении своей задачи таким, а не иным образом, так и в изложении тех оснований и соображений, по которым Комитет с одной стороны не должен был расширять свою задачу, а с другой, если уже расширил, должен был разрешить ее единственно в смысле ясных данных Св. Синодом указаний, а не в ином каком.
Суду Православной церкви подлежат все члены Православной церкви – миряне и клирики. Вот положение, которое по своей очевидной непреложности не требовало бы никакого доказательства и подтверждения. Церковь есть общество верующих во Христа Спасителя, и, как всякое общество, по самой сущности своей, имеет право суда над каждым из своих членов, нарушающих уставы и законы сего общества. Но случается слышать голоса, что суду Церкви, и тайному, и открытому, подлежат, конечно, клирики, как ближайшие служители Церкви; что же касается мирян, то они подлежат только назиданиям и вразумлениям духовных пастырей и тайному суду духовных отцов; открытому же суду Церкви подлежать не должны. В виду таких заявлений представляется необходимость изъяснить, что основания церковно-судебной власти над мирянами столь же тверды, как и основания церковно-судебной власти над клириками. Спаситель, преподавая судебную в Церкви власть Апостолам: елика, аще свяжете на земли и пр., не сделал никакого различения и указания: на кого из христиан судебная власть Церкви должна простираться и на кого не должна; – действию сей власти подлежат все во Христа верующие. Согласно с сим Апостолы пользуются и заповедуют преемникам своим пользоваться судебною властью, как в отношении к служителям Церкви (1Тим. 5, 19–20), так и в отношении к прочим верующим (1Кор. 5, 4–5). В правилах Апостольских, соборных и отеческих, мысль о подсудности суду Церкви мирян, поставляется выше всякого сомнения: мирянам за различные нарушения церковных правил назначаются различные церковные наказания (напр. Ап. 24, 43, 48, 51; I Вселенск. 5; Вас. В. 21, 23, 25 и др.) и, следовательно, они должны подвергаться церковному суду и не только тайному суду, но в тех случаях, когда преступление явно, открыто совершено и оглашено пред всеми, – открытому, формальному церковному суду. И этот суд, по свидетельству несомненных исторических указаний, действительно был производим во все века существования Православной восточной церкви (см. Апост. постан.; Деян. Всел. Соб. и Acta Patriarch. Constantinop.) и производится во всей Православной церкви и ныне. Всегда был и доселе существует этот суд над мирянами и в Православной русской церкви. Не приводя всех относящихся сюда свидетельств за множеством их, мы укажем только на Духовный регламент, на служащий основанием нынешней практики Устав Духовных консисторий и на действующее ныне светское законодательство. Регламент имел уже в виду и в то время, «что иногда гражданские управители и иные власти, також сильные помещики, в случившемся некоем деле, духовного наставления требующем, не хотят повиноватися епископам, в которого кто епархии живет, отговариваяся тем, что епископ оным не пастырь», и твердо против таких лжеумствований поставил церковное неизменное начало: ведомо же всем буди, что всяк коего-либо чина человек подлежит в духовных делах суду того епископа, в которого епархии пребывает, пока в той пребывает (ч. II о мирских особах п. 10). В числе должностей Духовного коллегиума «первое и почитай едино долженство» Регламент указывает – «ведать кия суть должности и всех обще христиан, и собственно епископов, пресвитеров с прочими церковными служителями, монахов, учителей и учащихся, також и мирских лиц, поскольку они наставления духовного участницы суть. И должно Духовное коллегиум наблюдать: аще всяк в звании своем пребывает, а погрешающих наставлять и наказывать (ч. III, 1). В числе дел суду духовному подлежащих Регламент указывает: недоуменные браки, вины разводов брачных, аще кто кого поречет, яко раскольщик есть, или нового некоего учения изобретатель, и вообще все дела, которые к суду патриаршему подлежали (ч. III, 8, 5). На общих, неизменных Регламентом изъясненных основаниях твердо держится и нынешний церковный порядок, и практика. По действующему ныне „Уставу Духовных консисторий” люди светского звания духовному суду подлежат в определенных случаях („Уст. Консист.” 158 п. 2). На этой точке зрения стоит в данном случае и наше нынешнее светское законодательство. Принцип подсудности светских лиц духовному суду, в определенных случаях, проходит чрез все наше ныне действующее светское законодательство, не исключая и законодательных актов, получивших начало в самое последнее время, знак – что светский законодатель доселе стоит на этой точке зрения и руководствуется этим принципом (для примера см. „Св. Зак.” изд. 1857 т. X, 1, 24, 45–60, 65; 2, 806–809, 813; „Уст. Угол. судопр.” 1864 г. 1002–1016; „Улож. наказ.” 1866 ст. 1559, 994 и проч. и проч.) Одно то обстоятельство, что светский законодатель признает некоторые преступления светских лиц подлежащими наказанию церковным покаянием и отсылает обвиняемых к духовному суду („Уст. Угол. судопр.” 1002; „Св. Зак.” т. X, 1, 33) – указывает, что такое требование светского законодателя может быть исполнено не иначе, как при допущении мысли о подсудности светских лиц духовному суду и при существовании сего суда для светских лиц. За сим светское законодательство прямо и ясно признает, что лица православного исповедания, уклоняющиеся от исповеди и причащения Св. Таин по нерадению, или небрежению, подвергаются церковным наказаниям по усмотрению и распоряжению своего епархиального начальства, с наблюдением токмо, чтобы при сем не были надолго отлучаемы должностные от службы, а поселяне от домов и работ своих (Улож. 208). Очевидно, что эта обязанность и право духовной власти над светскими лицами могут быть осуществлены только духовным судом.
Таковы самые общие и главнейшие основания подсудности церковному суду мирян. По сим основаниям, к подробному раскрытию которых мы будем иметь нужду обращаться впоследствии, изъятие мирян из-под церковного суда и проектирование правил нового духовного суда, исключительно для клириков, представляется невозможным. Суд Церкви, если признавать указанные основания (слово Божие, церковные правила, неизменность церковной практики во все века, светское ныне действующее законодательство) имеющими обязательность и силу, – должен простираться не только на клириков, но и на мирян, признающих себя принадлежащими к Православной церкви. К исчислению дел, по которым клирики и миряне ныне подлежат и должны подлежать церковному суду, мы должны теперь обратиться.
Общее исчисление всех дел, по которым духовные и светские лица подлежат духовному суду, по действующему ныне праву, содержится в 158 и 159 статьях Устава Духовных консисторий. По этим статьям, подлежащими епархиальному духовному суду почитаются, как люди духовного, так и люди светского звания. Люди духовного звания епархиального ведомства подлежат епархиальному суду: а) по проступкам и преступлениям против должности, благочиния и благоповедения; б) по взаимным спорам, могущим возникать из пользования движимою и недвижимою церковною собственностью; в) по жалобам духовных и светских лиц на духовные лица в обидах и нарушении бесспорных обязательств и по просьбе о побуждении к уплате бесспорных долгов. Люди светского звания – а) по делам о браках, совершенных незаконно, б) по делам о прекращении и расторжении браков, в) по случаям, в которых нужно удостоверение о действительности события браков и рождения от законного брака и г) по проступкам и преступлениям, подвергающим виновного церковной епитимии. Светскому суду люди духовного звания подлежат: а) в делах между собою и светскими лицами тяжебных и исковых по неисполненным договорам и обязательствам и по взысканиям за нарушение прав ущербами, убытками и самоуправным завладением; б) в случаях нарушения государственных постановлений, по которым существуют особые правила о судопроизводстве и взысканиях, как-то: в пристанодержательстве и укрывательстве беглых, корчемстве, порубке лесов, неисполнении карантинных и таможенных постановлений и в) в тяжких, уголовных преступлениях (ст. 158, 159).
„Устав Консисторий” издан тридцать лет тому назад, и должно заметить, что исчисление предметов церковной подсудности в 158 и 159 ст. этого устава неудовлетворительно по системе, не достаточно полно и неясно в отношении к различению подсудности церковной от светской. Здесь указывается, например, что люди светского звания подлежат духовному суду по делам брачным. Но подлежат ли сему же суду и люди духовного звания по брачным делам – на это нет указания. Здесь не указывается, подлежат ли духовному суду дела, вследствие которых виновные подвергаются по церковным правилам крайним церковным наказаниям, каковы: анафема, отлучение от Церкви и другие. Здесь дается общее положение, что дела о браках, совершенных незаконно, подлежат епархиальному суду, и не указывается никакой грани между подсудностью сих дел – судам духовным и светским.
По причине такой неудовлетворительности определения церковной подсудности в Консисторском уставе и по другим соображениям после издания Устава консисторий были делаемы – и новые определения сей подсудности в некоторых частных пунктах, и разъяснения, и более точные определения пунктов существующих. Важнейшие из таковых определений и разъяснений церковной подсудности и пределов, отделяющих ее от светской подсудности – содержатся в Высочайше утвержденном положении 6 февраля 1850 г. о брачных делах, вошедшем в „Свод законов” издания 1857 г.; в „Судебных уставах” 20 ноября 1864 г. и в издаваемых доселе разъяснениях „Кассационных департаментов Сената”. Таким образом при указании предметов церковного суда в настоящее время нельзя выходить единственно из того определения, какое сделано в Консисторском уставе. Но и в указанных позднейших законодательных актах и сенатских толкованиях вопрос о церковной подсудности не исчерпан вполне. Они касались по преимуществу смежных предметов церковной подсудности и светской. Без обращения к церковным правилам, вопрос о предметах церковного суда не может иметь полного и удовлетворительного разрешения.
Суду Церкви подлежат: I, все члены Церкви и клирики, или духовные лица и миряне по некоторым делам, и II, клирики, или духовные лица, в определенных случаях.
Первый вид церковного суда может быть назван общим церковным судом на всех членов Церкви простирающимся; второй – особенным, которому подлежат только некоторые члены Церкви, именно клирики, или духовные лица.