V. Сношения с Востоком при царе Борисе Годунове

В начале сей грамоты, данной Архимандриту Антонию, есть нечто особенное: во главе Царского титула Борис говорить о себе так: «силою и действом человеколюбия Жизнодавца, в Троице славимого Бога, милостию и властию, хотением его и благоволением, Богом избранный, утвердившего скипетр держати в православии, в обдержание великаго Российскаго царствия и многих прибылых государств, с Божиею помощию соблюдати мирно и безмятежно на веки, мы, Великий Государь и проч.»

Впрочем, содержание грамоты обыкновенное: говорится только об утверждении подворья и испрашиваются молитвы старцев обители Хиландарской о здравии царского семейства и о поминовении усопших Царей. Грамота писана Февраля 8-го (Св. 1 год 7111 № 1.)

В Июне 1603 года воеводы Черниговские известили Царя Бориса Феодоровича о приезде из Иерусалима, за милостынею, Архимандрита монастыря Саввы Освященного Григория и келаря Гавриила со старцами, так как в прошедшем 1591 году посланы были к Государю келарь Дамаскин с братиею и не возвращались, то настоятелю лавры желательно было знать, для чего долго они живут, по своей ли воли или по царскому указу? Архимандрит Григорий привез с собою Государю от Патриарха Иерусалимского древнюю икону Богоматери, обложенную серебром, принадлежавшую Царице Елене, и мощи Св. Апостола Луки, и принес вести о делах Турецких, что у Султана не мирно с Цесарем, а Крымский Хан воюет с Венграми с помощию Султана. В Литве же слышал от панов, которые ехали к Королю Польскому на раду в Краков, что Польский Король с Шведским помирились. По приказанию Царскому старцы Иерусалимские были пропущены в Москву, а грамота патриаршая прислана на перед.

Софроний Патриарх писал Государю, желая ему победы и одоления на врагов, всех благ и спасения от Святого и Живодавного гроба, и воссылал молитвы о нем, Царице и его чадах. «Ведомо да будет вам, самодержавный Царь, что здесь, во святых местах, многия скорби и нужды и глад неизсчетный, какого не бывало во дни наши: Арабскаго рода умножилось и нас нудят ежедневно, так что едва не погибли от здешняго святаго и преславнаго места. Так, святый Царь и Государь, Борис Феодорович всея Руси, и царская, великая, святая лавра преподобнаго и богоноснаго отца нашего Саввы, потерпела много от тех Араплян, потому что смиренные мнихи не могут их кормить в такой пустыне, в дороговизну и засуху, и отошли на малое время, доколе пройдет гнев Господень; глад сей великий и неизсчетная скорбь да и смиренные мнихи приимут малый покой от чрезвычайнаго труда, что на них был в те дни. Посему, святый Царь, отошли от той Св. лавры старцы, да поживут в сохранении малое время, доколе смирится ненавистный род Араплян и пока соберутся несколько мнихов, а днесь среди монастыря заключены не явно, но тайно, страха рада Измаилитскаго. Игумен, со всем освященным Собором своим, взяв все сосуды монастырские, пришли во святый град Иерусалим, в другой монастырь свой, великих чиноначальников, Михаила и Гавриила, и молят там, днем и ночью, о державе царствия твоего. Молит тебя, самодержавный Царь, смирение наше, да будешь новым соорудителем, как некогда великий Царь Юстиниан, который основал лавру из глубины земной; пошли ей, по достоянию, милостыню, да не до конца погибнет. Ведомо тебе буди, что от державы твоей имел всю надежду монастырь, и сего ради послали келаря Дамаскина к царству твоему и не видали от него никакой вести, ни граматы от руки его. Толикое время замешкался в державе царствия твоего, а бедные погибают старцы монастырские на всякий день. По сему просим, да поспешит и приидет ранее; и мы о том единомысленно совещавшись, с Игуменом, со всеми священниками и старцами соборными, избрали преподобнаго священноинока, духовника, Архимандрита вернаго Григория, с иным келарем Гавриилом и старцем соборным Акакием, да испросят, от своего собора, обычную милостыню, от державы Царской: приими, как верный святый Царь, и пришли их вскоре, с прежним келарем Дамаскиным, да приимет опять лавра прежнюю свою лепоту и будет похвала святому твоему царствию.» Грамота писана Сентября 6-го 1602 года. Связка № 2.

Такого же содержания была грамота и от Игумена Гавриила лавры Св. Саввы Освященного. «Смиренные старцы, рабы в богомольцы твоей державы, рабски сотворяя низкое поклонение подножию ног его, мысленно целовали и молили о здравии Царском и его семейства, взывая к Господу, да приимет его в вышний Иерусалим. Здесь во святых местах многия печали, нужды и глад, какого не бывало во днях наших, и насилие от Арапскаго рода умножилось, так что мы едва не погибли от здешних святых и божественных мест: но мы добре стояли в земле безводной и сухой пустыне, жили и пустынничали в пречудной лавре преподобнаго и богоноснаго отца нашего Саввы освященнаго, теснясь крепко и трудясь от Агарянских языков, которые умножились, ради наших согрешений. Мы же смиренные, не возмогшие терпеть толикия нужды, отошли на малое время, доколе пройдет гнев Господень, глад великий и нужда, дабы и мы приняли малый покой от наших трудов; лавра же да постоит в сохранении некоторое время, доколе смирится род Агарянский, и ныне пребывают не многие старцы, в монастыре заключенные, страха ради Измаилитскаго. Мы же, по совету преосвященного Патриарха нашего Софрония, взяв все сосуды церковные, пришли во святой град Иерусалим, в другой монастырь наш Архангелов, где непрестанно молим о твоей державе.» Прочее в грамоте сходно с патриаршею.

Не ранее Ноября месяца принимал у себя Царь Борис Феодорович вместе с сыном своим, Царевичем Феодором, приехавшего из Иерусалима Архимандрита Григория, в одно время с прежде бывшим келарем Дамаскиным, и они поднесли дары свои Государю. Царь Борис Феодорович прикладывался к святыне, спрашивал о здоровье Патриарха, допустил их к руке, а дьяк Граматин объявил им Государево жалованье; им отпущено было кушанье на подворье. Месяц спустя бывший келарь Дамаскин подал от себя челобитную Государю, чтобы прибавлено было жалованье племяннику его и зятю, которые служили толмачами, что и было им пожаловано, ради Св. гроба.

В одно время с Дамаскиным, Архимандрит Григорий, подал от себя челобитную Государю, в которой писал, что «прежде сего послан был из лавры Саввы Освященнаго, лет с десять тому назад, келарь Дамаскин, бить Государю челом о милостыни: уже четырнадцать лет не бывало царской милостыни в обители, а между тем келарь Дамаскин все время прожил в Москве; и потому богомольцы Государевы, братия Св. Саввы, послали его, Архимандрита Григория, бить челом Царю, Великому Государю Борису Феодоровичу, потому что грех ради их, нужда великая стала в монастыре и оскудение в милостыни, так как у Турскаго Царя, с Цесарем и Мутьянским Воеводою, зачалась война великая, и отовсюду залегла милостыня в монастырь, и нищим богомольцам царским нужда великая от наготы и босоты, с головы в конец погибают; в монастыре все стало ветхо, обновить что-либо нечем, ради великой бедности; посему братия послали богомольца царского Григория, плакать милосердному Царю, о милостыни, чтобы и им возсиял свет милости царской и пощадил бы Царь своих богомольцев, не дал бы им до конца погибнуть и своему царскому богомолью запустеть, и пожаловал бы им милостыню свою, сколько Бог ему известит, и отпустил бы их из Москвы, по зимнему пути, ибо летним путем от войны и убытков проехать нельзя, и братия их крепко о них скорбит, ожидая в монастыре, они же в Москве позажилися; Царь Государь смилуйся.»

Такого же содержания челобитная подана была и Царице Марии Григорьевне, чтобы от насильства поганых братия не разбежалась и с голода не погибла; но челобитную писал не один уже Григорий от своего имени, а и келарь Дамаскин. Оба вместе просили они и Царевича Феодора Борисовича, чтобы он показал над ними милость и отцу своему, а их Государю и Государыне Царице попечаловал об них и не запустело бы их богомолье, где они со слезами, денно и ночно, молят о царском их здравии. По Царскому указу велено было навести справку, сколько всего послано было милостыни, в прежние годы, в Саввин монастырь? оказалось:

В 1582 году, по Царевиче Князе Иване Ивановиче, послано в Иерусалим Патриарху Герману пятьсот рублей, живоносному гробу пятьдесят рублей, на Голгофу пятьдесят рублей, Митрополитам: Вифлеемскому и Газскому по пятидесяти рублей, в монастырь Саввы Освященного пятьдесят рублей, а в Архангельский шестьдесят рублей.

В 1588 году в Саввин монастырь послано было сто шестьдесят рублей, а в Архангельский семьдесят, да в 1592 году опять сто пятьдесят в Саввин и девяносто рублей в Архангельский. Годом ранее с Игуменом Кириллом послано сто двадцать рублей в лавру Св. Саввы и в Архангельский сто шестьдесят рублей, да приезжавшим старцам роздано по рукам тридцать один рубль. Келарю Дамаскину и Игумену дано по тридцати рублей милостыни, в прибавку и в дорогу пятьдесят восемь рублей.

С Трифоном Коробейниковым и с Михайлою Огарковым заздравной милостыни послано в 1593 году в лавру Саввы Освященного и в его Иерусалимское подворье, Архангельский монастырь, пятьсот золотых, а в 1597 году строителю сего подворья Никодиму дано в Москве милостыни пятнадцать рублей и трем его старцам по семи рублей.

В 1599 году Царь Борис Феодорович пожаловал келарю Дамаскину семь образов окладных, пятьдесят рублей деньгами, два сорока соболей, два сорока куниц и две тысячи белок, а его священнику и двум старцам по пятнадцати и по десяти рублей и по сороку куниц; по Государе же Феодоре Иоанновиче в лавру Св. Саввы и во все монастыри Государевой большой милостыни не послано. (Связка 1 год 7111. № 2)

В Августе 1603 года воеводы Черниговские известили Царя Бориса Феодоровича, что прибыли из Иерусалима Греческие старцы, Архимандрит Феофан (будущей Патриарх) и с ним келарь Иоаким и два диакона, от живоносного гроба и Патриарха Софрония, бить челом о милостыни, и привезли с собою, в благословение Государю, от Св. гроба камень мраморный белый, который высек из живоносного гроба старый Патриарх Герман, и подписал на том камне царские имена, блаженной памяти Царя Иоанна Васильевича всея Руси и Феодора Иоанновича, и царское имя Бориса Феодоровича, а нынешний Патриарх Софроний подписал свое имя. Архимандрит привез еще с собою Божиего милосердия, образ Св. Анны из монастыря Пречистой, обложенный серебром, и мощи Св. Апостола Варнавы, и Св. Великомученика Пантелеимона, и Св. мученицы равноапостольной Феклы, мученика Меркурия, священномученика Анфима, мученика Прокопия, миро, богоявленской воды Иорданской, свечи и масло от живоносного гроба, Моисеево черное древо, да грамоту от Патриарха Софрония. Уже год как выехал Архимандрит из Иерусалима и ехал чрез Царьград, Волошскую и Литовскую земли. В одно время с ним приехали из Турецкой земли Епископ Каллист из Адрианопольского монастыря Св. Архидиакона Стефана с братом своим, еще Митрополит Симеон, монастыря Преображенского из Царьграда, и старцы Св. горы, из монастыря Св. Симеона столпника, келарь Геннадий, все за милостынею к Государю. Архимандрит Феофан в распросе сказал, что у Турецкого Султана с Цесарем не мирно; от Князя же Острожского Василья слышали они, что Король Литовский в Кракове, и у него собрание людей; мимо Острога проехал Князь Адам Вишневецкий в свею вотчину и с ним тот вор, который называется Царевичем, и они вместе поехали к Королю (не добрая весть для Годунова!), про Казаков же и Крымцев ничего не слышали. Между тем у Князя Вишневецкого в вотчине доселе живет Архиепископ Критский, которого он весьма жалует, потому что он ему отец духовный.

Воеводы спрашивали у Государя разрешения: пропустить ли все сии духовные власти в Москву? Государь приказал до нового указа держать их в Чернигове из опасения морового поветрия, выдавая корм какой следует и расспросить подробнее, чрез какие земли шли? По приказу Царскому воеводы на крепко расспросили пришельцев Греческих: где они проехали, не было ли там мору на людей и лошадей, и не только у них, но и у торговых людей. По распросу Архимандрит Феофан, Митрополит Симеон, Епископ Каллист и Афонские старцы показали: что пошли они из Царьграда не вместе, а сошлись в Волошской земле; оттуда же пришли в Литовскую землю, в город Острог, к Князю Василью, а из Острога на Любечь и Чернигов, и шли все здоровыми местами, а было поветрие в Волошской земле еще прежде, в 1593 году, и посему воеводы отпустили их в Москву с боярским сыном. В Декабре 1604 года прибыли все они в Москву и остановились на Рязанском подворье.

На Рождество Христово Государь приказал Митрополиту Христианопольскому Симеону, Епископу Мослинскому Каллисту и Архимандриту Феофану быть у себя на дворе. Царь Борис с сыном Феодором принимали их в золотой подписной палате; являл их Государю окольничий Петр Никитич Шереметев; Государь велел спросить их о здоровье; они же поднесли ему в благословение свои дары: Архимандрит Феофан ту святыню, о которой уже уведомили воеводы, Митрополит же Симеон мощи святых сорока мучеников; за тем были приглашены к царскому столу. В грамоте патриаршей, поданной Архимандритом Царю Борису Феодоровичу, Софроний, посылая ему и всему его семейству благословение от Св. гроба, писал: «молим всегда и благодарим Всецаря нашего Бога, что тебя сподобил и вознес на сие царствие, содержать тут христоименитых людей, и да даст тебе, с сыном нашим Царем и Государем Феодором Борисовичем, утвердиться на святом царствии во веки, здравым и многолетним, мирным и безмятежным, во облегчение души и тела и для одоления варварских врагов, чтобы все сильные и борящие нашу веру покорились под твоя ноги, на хвалу и утверждение всех православных Христиан, и на обновление святаго живоноснаго гроба, и да сподобишься небеснаго царствия. Ведомо да будет державе твоей, что мы послали святому твоему Царствию своих иноков, рабов и сослужебников святаго и живодаровнаго гроба, чад наших о Христе возлюбленных нашего смирения: преподобнаго священноинока и духовнаго отца, Господина Феофана, великаго Архимандрита патриаршества нашего, архидиакона Феодосия и преподобнаго старца и келаря Иоакима, да приимешь их любезно, вместо нашего лица, и сотвори им ради Святаго гроба, по обычаю, милостыню от святаго царства, так как давали и прежде блаженные православные Цари, имена коих всегда воспоминаются нами. Ты ведаешь, благочестия любительный Царь, что у нас вседневные, неисчетные расходы, и что мы терпим напрасное поношение от Агарян, здесь во святых местах, ради Христа, а кроме Бога инаго помощника не имеем, и заступника и покровителя, во днях сих, как тебя единаго святаго Царя Государя нашего, и на тебя возлагаем все наше упование и надежду, и к тебе прибегаем. Да еще, в нынешних последних годах, возстали везде великия войны, и оттого ни откуда не бывает ни малейшей милостыни, и задолжал Св. гроб более десяти тысяч золотых. В таком великом убожестве и нужде пребываем, что и пищею скудны, ведает то Бог, и все то терпим для имени Христова, как прежние мученики, но те только день или два или три, а мы на всяк день мучимся для святых мест.

В прошлых годах, христолюбивый Царь, посылали мы своих мнихов, при блаженном Царе, Государе Князе Феодоре Иоанновиче всея Руси, да примут святую вашу милостыню для Св. гроба, что дается по обычаю; а ныне не ведаем какая помеха делу, что столько времени тут живут и не ведаем живы или мертвы? Мы же пребываем во многих скорбях и тесноте, от тягости великаго долга, в который впал Св. гроб. В другой раз послали мы Митрополита Кесарии Филипповой, но и тот не объявился. И после сего, понуждаемые от великой нужды и расходов, послали к святому царствию вышеписанных, и пишем про Архимандрита и священноинока Дамаскина, если захочет придти с теми двумя старцами, с Пахомием и Симеоном, да привезут милостыню ко Св. гробу, как проходили прежде многие от меня; а если случится, что сойдутся на дороге с идущими к царствию твоему, с благословением и молитвами прими их как верных рабов гроба Господня, да не изнурится Св. гроб и не возобладается до основания от Агарян, во днях наших, и не возрадуются враги веры нашей, мы же будем в поношение и посмеяние: для того страждем и терпим близь смерти до века. Заступи нас, пособствуй и помоги, как тебя просветит благодать Святаго Духа, и будь новый соорудитель живодавному гробу, как приснопамятный великий Царь Константин, отметавший тленное и гибельное сребро, радо жизни вечныя, и воспримешь семьдесят крат седмерицею, в горнем Иерусалиме, и наследишь царствие небесное. Пять кандил горят неугасаемо, днем и ночью, в честь и во имя богохранимаго твоего Царствия, и в память вечную блаженных и приснопамятных Царей, Ивана Васильевича и Феодора Ивановича, всея Руси, и иных; имена их поминаются во вседневных службах, и мы всегда Бога молим, да сохранит святое твое Царство, здраво, мирно и многолетно, от всякаго зла сопротивнаго.

Еще просим, да пожалуешь, пришлешь купить виноград ко Св. гробу, с масличными древами, для вина церковнаго и масла, чтобы зажигать в кандилах. Боголюбивый Царь! благодать и великая милость, и от нашего смирения молитва, благословение и прошение, буди на святом твоем Царстве, аминь.»

Января 5-го 1607 года выдано было жалованье Митрополиту Христианопольскому сто рублей, Мослинскому Епископу Каллисту семьдесят рублей, Архимандриту Феофану пятьдесят рублей, Саввы Освященного монастыря Архимандриту Григорию сорок рублей и келарю его Гавриилу пятнадцать рублей, Святогорскому келарю Геннадию и двум старцам Патриарха Иерусалимского по десяти рублей, а прочим по пяти рублей; сверх того соболями: Митрополиту пять сороков соболей разной цены, от двадцати пяти до пятнадцати рублей, два сорока куниц, двести белок, и келарю его сорок соболей и сорок куниц; Епископу Каллисту два сорока соболей, два – куниц и тысячу белок; брату его столько же, сколько келарю митрополичью; Архимандриту Феофану сорок соболей, два сорока куниц, лисью шубу и тысячу белок; тоже и Архимандриту Саввина монастыря, а келарям их и Святогорскому было выдано против келаря митрополичья. На Крещение велено было всем властям Греческим быть на литургии в соборе и на Иордане, где они видели Государя, который милостиво спрашивал их о спасении и пригласил к столу вместе с Патриархом Иовом. Государь и весь двор были в смиренном платье, потому что тою осенью не стало сестры его, Великой Государыни, Царицы и Великой Княгини, иноки-схимницы Александры Феодоровны всея Руси.

Января 24-го, по случаю именин дочери царской Ксении, посылан был корм с царского стола всем властям Греческим, а Февраля 4-го по указу все вместе представлялись они святейшему Патриарху Иову в крестовой палате и шли чрез соборную церковь, где слушали молебен. С Патриархом сидели: Митрополит Ростовский Иона, два Архиепископа, Суздальский и Архангельский, и Епископ Коломенский, с Архимандритами, Игуменами и старцами Чудова монастыря; а в сенях были Государевы дворяне и дети боярские, тридцать человек и стрельцы стояли на дворе. Были им три торжественные встречи: последняя кравчего патриаршего Князя Федора Сугорского, ибо, как видно, Царю Борису угодно было, чтобы приемы патриаршие были как можно торжественнее. Патриарх подозвал их к себе благословиться, а с Митрополитами и Епископами целовались они о Христе. Архимандрит Иерусалимский поднес Патриарху грамоту, мощи, смирну и свечи от гроба Господня; Патриарх велел ему сесть и расспрашивал, как они шли и как пребывают под властию неверных Агарян; Феофан отвечал что многую нужду, беды и тесноту терпят, и если бы не милосердие Царя Бориса Феодоровича всея Руси, то бы они до конца погибли.

Потом Патриарх благословлял их образами и давал им деньги и ширинки, и извинился, что не приглашал их к себе есть, потому что приближаются дни постные, а они готовятся в дорогу, и им будет отпущен корм на подворье. Образа, которыми благословлял Патриарх, были обложены серебром, а вместо соболей дано: Митрополиту восемь рублей, Епископу шесть, Архимандриту четыре, келарям по три.

От Государя пожаловано было также, кроме милостыни, по нескольку икон в серебряных ризах властям Греческим, а в Марте месяце приказал он прибавить к прежнему жалованью: Архимандриту Феофану десять рублей, Саввина монастыря Архимандриту восемь рублей и на платье келарю Гавриилу шесть рублей, а другому келарю, Дамаскину, двадцать рублей на дорогу, по особенной милости, и евангелие Греческое в двадцать пять рублей. На праздник Благовещения Иерусалимские старцы приходили прощаться к Государю и благодарили за его милость; Царь Борис сказал Архимандриту, что Патриарх Софроний писал в грамоте о своих скорбях и беспомощности; посему Государь их к Патриарху Софронию отпускает и посылает: живоносному гробу евангелие Греческого письма на престол в церковь Воскресения Христова, а Патриарху сосуды церковные и рипиды, два пояса к стихарям и, царской заздравной милостыни, шубу соболью по бархату; Царица, Великая Княгиня Мария Патриарху сулок саженый и ширинку и триста золотых Венгерских, да прежде сего послал Государь к Патриарху, с Кесарийским Митрополитом Германом и с Архимандритом Дамаскиным, шестьдесят сороков соболей, двенадцать тысяч белок и тысячу золотых Венгерских; Патриарх же, приняв сие, да молит Господа Бога нашего Иисуса Христа, у живоносного его гроба, чтобы Господь Бог, по неизреченному своему милосердию и человеколюбию, даровал ему душевное спасение, и телесное здравие, и помощь на врагов, видимых и невидимых.

После сего Государь еще молвил: «Архимандрит Феофан! как будешь у Софрония Патриарха, и ты от нас Патриарху поклонись», и Государь поклонился об руку, и приказал Архимандриту, чтобы и он также поклонился Патриарху до земли. Да еще сказал Государь Феофану: «и сын мой, Царевич, Князь Феодор, посылает Патриарху милостыни две тысячи золотых, чтобы Патриарх о нас, с нашим Царевичем, о многолетном здравии, молил Господа Бога и пречистую Богородицу, и всех Святых, Богу угодивших, чтобы Господь, ради его молитв, отпустил нам грехи и даровал нам душевное спасение и телесное здравие: а мы, Великий Государь, и сын наш Царевич, и впредь нашим жалованьем содержать будем, наипаче прежняго.» С этими словами отпустил Архимандрита Феофана и келаря Дамаскина на подворье, и сверх того жалованья на отпуск дал: Архимандриту сорок соболей, и двадцать рублей, и сорок куниц, а келарю Дамаскину сорок соболей и шестнадцать рублей; прежде же сего, когда он был в хоромах у Государя, по особой милости Царя к Дамаскину дано было ему сорок соболей и тридцать рублей, да на строение монастыря тысячу золотых, и особая жалованная грамота, чтобы если кто из лавры Св. Саввы приходить будет в Москву за милостынею, то их свободно пропускать, и потому переписана на имя Царя Бориса Феодоровича жалованная грамота, которая прежде дарована была Св. лавре Царем Феодором Ивановичем; для будущих приездов, велено им всегда давать на Греческом дворе, что за торгом, у Богоявленского монастыря, две особые кельи, в которых помещать одних только старцев Саввина общежительного монастыря, и опричь их никаких других старцев. Грамота писана в Марте 1604 года.

Царь Борис Феодорович написал от себя грамоту Патриарху Иерусалимскому Софронию, в которой Богословие начертано было золотом. Изложив все содержание бывшей к нему грамоты патриаршей, говорил он от своего лица и от лица сына своего Царевича, что слышав о их скорбях и утеснении от иноверных, как агнцев посреди волков, не мало о том пожалели, что святейший Патриарх и все православные Христиане в тех странах пребывают в таком великом гонении и утеснении от Агарян. «Тебе же отцу нашему, пастырю и учителю православных велений, во всех сих приключившихся скорбях, подобает быть как непобедимому страстотерпцу, крепким и мужественным, и всех православных Христиан утверждать и утешать, и надежды не отпадать, а молить всещедрого и премилостивого человеколюбца Бога, Господа нашего Иисуса Христа, пречистую его Матерь, христианского рода защитницу, и всех Святых, чтобы скорбь вашу на радость преложили и от насилия безбожных освободили.

«Касательно того, что писал о прежних твоих посланных, которые приходили в прежние годы, чтобы они отпущены были с милостью, то из них Кесарийский Митрополит Герман, от Св. гроба Архимандрит Дамаскин и келарь Пахомий, отпущены были от нас прежде сего, с заздравною нашею царскою милостынею, и мы послали живоносному гробу Господа нашего Иисуса Христа и к тебе, отцу нашему, с Архимандритом и келарем шестьдесят сороков соболей и двенадцать тысяч белок, и трое риз камчатных, со стихарями, и три стихаря диаконских. И ныне опять посылаем, с Архимандритом Феофаном и келарем Дамаскиным, к живоносному гробу Господа нашего Иисуса Христа и святаго его Воскресения, падая пред ним со слезами на землю, евангелие Греческаго письма, напрестольное, и ты, отец наш, святейший Патриарх Софроний, то евангелие прими со тщанием и положи на престоле, в церкви Господа нашего Иисуса Христа. Да к тебе же, отцу нашему, послали сосуды церковные, повседневные, рипиды и два пояса со стихарями, и шубу соболью под бархатом; да жена моя, Великая Царица Марья, послала к тебе сулок саженый, ширинку и триста золотых, и сын мой Царевич, Князь Феодор, две тысячи золотых; ты же, отец наш, то приняв, моли Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, у живоносного его гроба, чтобы Господь Бог, по неизреченному своему человеколюбию, ради ваших святых молитв, даровал нам душевное спасение и телесное здравие, и послал бы нам милосердие свое, помощь и одоление на всех врагов наших, видимых и невидимых, и устроил бы государство наше мирно от всех недугов, как ведает его святая воля.» Грамота писана в Марте 1604 года.

Государь в одно время отправил на Смоленск всех старцев Иерусалимских и Афонских с Митрополитом и Епископом и велел воеводам проводить их честно, и чтобы они приняты были с честию от Архиепископа Смоленского, о чем был послан и указ к Архиепископу Феодосию, чтобы, при посещении ими соборной церкви, священники были в лучших ризах, и у него бы у самого на дворе было ладно и чинно. Воеводы Смоленские и Архиепископ Феодосий уведомили Государя, что они все исполнили и, приняв с честью Греческие власти, щедро одарили и отпустили их с честию. (Св. 1, № 3)

Видно, что в минувшем году приезжали в Чернигов за милостынею Греческого Спасского монастыря, что у великих врат, три иеромонаха: Даниил, Евфимий и Каллиник, но по указу царскому не были допущены в Москву, по случаю морового поветрия, и велено было, выдав им милостыню, выпроводить их за рубеж; один из них занемог и не мог следовать, а потому остался в Смоленске и стал опять проситься в Россию, но Государь велел, несмотря на то, отпустить обратно, выдав ему все нужное на дорогу.

В Октябре следующего 1605 года, опять явились на рубеж многие власти Греческие, и в числе их: Митрополит Дионисий Тырновский, который приезжал уже однажды в Россию с утвердительною грамотою на патриаршество Иова, Синайской горы Архимандрит Иоасаф с келарем Афонской горы, Ксенофского монастыря Архимандрит Иаков, Сербской земли Никольского монастыря, что на Струмице, диакон Авксентий, Архангельского монастыря, что в Греции, старец Филофей; все они имели грамоты к Государю и ехали бить челом о милостыни. Воеводы Черниговские, отобрав у них грамоты, удержали их на рубеже и возвратили в Любечь до Государева указа, извещая, что хотя и шли они по земле зараженной поветрием, но далеко от опасных мест, вестей же особых никаких не принесли, и про вора Гришку растригу ничего не слышали. Видно, как это привидение тревожило Годунова и было предметом расспросов у приезжих властей. В другой грамоте те же воеводы, Татев и Князь Шаховский, извещали Государя, что Митрополит Дионисий приказал сказать им из Любеча: что имеет за собою великое, тайное дело до Государя от Цесаря и письмо от него к Государю, ибо Цесарь вел сношение с Крымским Ханом, а о чем, того не ведает Митрополит; о Гришке же Отрепьеве на сей раз сказал, что Король и паны его поймали и сидит в оковах, и книги у него еретические вынули. Обстоятельство это весьма важно и едва ли кто, кроме Дионисия, известил о том Царя.

В Декабре воеводы опять писали к Государю, что Митрополит Дионисий присылал к ним на рубеж старца своего с вестями Польскими: что Король, будучи в миру с Цесарем, велел выслать казаков, чтобы не было от них задора; у Короля будет рада на Рождество Христово, а на Князя Адама Вишневецкого кручинится, за то что держит у себя вора, который называется Царевичем, и хочет послать его скованным к Государю; а моровое поветрие в Литве было в дальних городах давно уже; между тем к ним приехал от Царьградского Патриарха Рафаила Архиепископ Феодосий и Архимандрит Митрофан с тремя старцами и прислугою, которых посылал Патриарх бить челом о милостыне.

Феодосий, Епископ Амиклонский, посланец Вселенского Патриарха, писал воеводам, прося их дать ведомость Государю, Царю Борису Феодоровичу: что когда Иерусалимский Архимандрит Феофан возвратился в Царьград и возвестил о милостыне царской, то Патриарх Вселенский послал его поклониться Царю и просить у него милостыни, и он с трудом проехал, терпя обиды от Турок, Татар и Казаков, и совсем издержался в Любече, что имел, то продал для корма, и если там еще замедлится, то ни вперед, ни назад нельзя будет ехать, и потому просил смиловаться над ним и пропустить до царской державы, чтобы принести православному Царю грамоту патриаршую, икону и святые мощи.

Митрополит Тырновский писал также воеводам Черниговским, что два уже месяца ждет отзыва царского в Любече, хотя приехал не для своих потреб, а для потреб царских, как то ведает их милость, и просил довести о том до сведения царского, чтобы его не задержали, обо он все что имел, растерял и проел, живучи в Любече, назад же он не хотел ехать, не окончив дела царского, посему и отправил посланца своего Ксенофонта с грамотою к воеводам, чтобы дали ему ответь. По сему последнему донесению велел Государь, в Феврале, воеводам пропустить все духовные власти Греческие в Москву, и с ними вместе приехали: Архиепископ Охридский Афанасий и Афонской горы Архимандрит Хрисанф с своими старцами, и еще Епископ Иосиф Мглинский из Болгарии, и Афонской горы Архимандрит Логгин Хиландарского монастыря, Игумен Кирилл Успенского монастыря, и строитель Пантократорова монастыря, да из Сербской земли Архимандрит Христофор. Так много духовных лиц собралось на рубеже в ожидании царского указа. Не ранее Июня, все они прибыли в Москву; Митрополит Дионисий принят был с особенною честию и поставлен на Рязанском подворье, однако же приняты были особенные предосторожности, чтобы к нему не приходили иностранцы Греки для беседы; приставом же дан ему окольничий, который выезжал к нему на встречу.

Июня 21-го Государь принимал у себя во дворце Митрополита Тырновского Дионисия, Пелагонского Митрополита Иеремию, который прибыл после их приезда, Мглинского Епископа Иосифа, Архимандрита Синайского Иоасафа, Архимандрита Митрофана, приехавшего от Патриарха Царьградского Рафаила, и всех прочих Архимандритов и Игуменов Св. горы. Царь Борис Феодорович и сын его принимали их на своих престолах, в золотой палате, в бархатных вишневых шубах и черных шапках. Окольничий явил Тырновского Митрополита Государю, как приехавшего к нему послом от Великого Государя Рудольфа, Цесаря Римского, и представил принесенные им дары: образ Богоматери, обложенный серебром, письма Греческого, серебряную позлащенную панагию и мощи святого Апостола Тимофея и архидиакона Стефана. Царевичу же Федору Борисовичу принес благословение, также мощи архидиакона Стефана и образ Симеона Сербского, обложенный серебром. Оба Государя прикладывались к святым мощам и приняли благословение от Митрополита, а потом Дионисий правил им поклон от Цесаря Римского Рудольфа и от его имени спрашивал о их царском здравии; в свою очередь Царь и Царевич спрашивали о здоровье Цесаря и велели дьяку Афанасию Власьеву принять грамоту Императора. Митрополит Дионисий сказал Государю: «что де Цесарь прислал его, богомольца царскаго, говорить о великих делах, тайных Государевых, и просил, чтобы велено было, кому-либо из ближних бояр, его выслушать.» Государь приказал Митрополиту сесть по левую сторону, выше окольничих, и дьяк Афанасий Власьев отвечал ему от имени Государя: что грамоту цесарскую выслушает он другим временем, и велит переговорить с ним о тайном деле ближним своим боярам. С этим словом был он отпущен из палаты царской. Как видно, прием ему был особый, почетный, как послу Цесареву, и потому что он сам происходил из рода царского, и был уже однажды в России, по важному делу о патриаршестве.

Когда он удалился, взошли все вместе пред лице Государя: Пелагонийский Митрополит Иеремия, Мглинский Епископ Иосиф со всеми Архимандритами и старцами, и тот же окольничий Салтыков являл их Государю, называя каждого по вмени. Царь и Царевич приняли благословение от Митрополита и прикладывались к принесенным ими мощам. Пелагонский Митрополит поднес мощи Иоанна Златоустого, Синайской горы Архимандрит позлащенную панагию с драгоценными камнями и многими мощами: Евангелиста Луки, Марии Магдалины, Великомученика Георгия, Иоанна Златоустого, мучеников Ферапонта, Прокопия и Вакха, и древо жезла Моисеева.

Архимандрит Феофан от Царьградского Патриарха поднес мощи Св. мученика Иакова Персянина. Архимандрит Логгин с Афонской горы, из лавры Святого Саввы принес мощи Великомученика Феодора Стратилата; Ксенофского монастыря Архимандрит Иаков мощи Великомученика Димитрия; Сербской земли монастыря Введения Богоматери строитель Христофор мощи Св. мученика бессребренника Космы.

Все они просили Государя о милостыне; Архимандрит Иоасаф подал Государю еще грамоты от Патриарха Александрийского Кирилла, от Иерусалимского Софрония, Волошского Воеводы Иеремии и от Архиепископа Синайского Лаврентия. Государь приказал Митрополиту и Епископам сесть; дьяк царский Афанасий Власьев объявил им царское жалованье, и все они были отпущены на подворье, куда им послан был корм со стола Государева.

Грамота Цесарева была такого содержания: «Мы, Рудольф вторый, Божиею милостию, избранный Кесарь Римский, всегда прибавитель (semper Augustus) царств Немецких, Угорских, Чешских, Далматских, Кроатских, Славонских и иных Король, Арцы-Арцуг Австрийский, Арцуг Бургунский, Брабанский, Стырский, Краинский, Луценбурский, Виртембергский, вышне и нижне-Шлезский, Князь Швабский, Марграф святого царства Римского, Бурговский, вышней и нижней Лаузации Князь, и Граф Габсбургский, Тирольский и иных, извещает тому пресветлейшему и вельможнейшему Государю, Царю Борису Феодоровичу, властителю всея Русии, Великому Князю Московскому, Новгородскому, Государю Псковскому, Смоленскому, Тверскому, Царю Казанскому и Астраханскому, и Сибирскому Самодержцу, нашему особолюбительному другу и брату, наша дружба и братская любовь и все доброе.

Пресветлейший, вельможнейший Князь, особолюбительный друг и брат! Бил нам челом тот, чести достойный, наш любительный богомолец, Дионисий Палеологус, Архиепископ Тырновский и Болгарский, а сказал он, что возжелал до вашей любви ехать, и нам бы его пожаловать, отписать к вашей любви об нем, и мы челобитья его не оставили и сию грамату к вашей любви ему дали, потому что нам про него расказали, что он несколько лет живет в духовном чину, богобоязненно, и доброю мыслию ко всему Христианству разными мерами объявился. И мы просим у вашей любви того дружно, чтобы для нашего прошения, был он у вашей любви в добром принимании, и для того нашего писания было бы ему чем обрадоваться, и то нам от вашей любви учините за особую любовь челобитья; а мы против того дружелюбным, братским доброхотением, воздавать во всякое время готовы будем. Писано в нашем королевском городе Праге, месяца Августа в 8-й день, лета 1603, владения нашего Римскаго двадцать восьмое, Угорскаго тридцать первое, Чешскаго двадцать осьмое; внизу у граматы припись Цесарская рука: Рудольф.»

В письме, которое принес Архимандрит Синайский от Патриарха Александрийского, Кирилл Лукарь, один из знаменитейших по своей учености пастырей престола Александрийского (который впоследствии занял и вселенскую кафедру Царьграда), писал возлюбленному сыну своего смирения, боговенчанному Самодержцу всея Руси: что он не успел прежде писать к его царству и возвестить о святейшем своем престоле, ибо Бог восхотел позвать к себе, в небесное царство, блаженнейшего и святейшего господина Мелетия (Пигу, также одного из знаменитейших Патриархов Александрийских). Благоволением Божиим сделался он, Кирилл, его наследником и восприял кормило святейшей Церкви Александрийской. «Господь один ведает, продолжал Кирилл, с какими нуждами и теснотою боремся мы, чтобы утвердилась православная вера Христианская, и никакого утешения и помощи ни откуда не имеем, как только от Бога и высочайшаго и благочестиваго твоего царствия, и мы молим, днем и ночью Господа, да подаст тебе многолетие, да поможешь патриаршескому престолу нашему и святым монастырям на строение. И ныне отцы святыя горы Синайския послали с своего собора к Царству твоему, да просят милостыни для искупления монастыря, который много скорбит в великом долгу и от частых нахождений Араплян. Ты же, боговенчанный Царь, покажи мне милосердие твое и щедроту, по обычаю твоему, да обрящется во святом монастыре и пребудет неподвижна память ваша, и дал бы Бог благочестивому твоему Царству, послать туда людей своих; благодать же Господа нашего Иисуса Христа, да соблюдет державу Царствия твоего в мире.» Декабря в 27-й день 1603 года.

Софроний, Патриарх Иерусалимский, писал также чрез Синайского Архимандрита Государю и молил человеколюбивого Бога, Царя царствующих, да подаст ему здравие на многая лета, и победу на врагов, и небесного царствия сподобит. Патриарх извещал Царя, что принесет к нему грамоту добрый из иноков, духовный Архимандрит Иоасаф, посланный из своей обители, от Архиепископа Синайской горы господина Лаврентия, и от его собора, чтобы прислана была им милостыня, потому что на всякий день имеет нужду и терпит пленение от Араплян, и в великом убожестве находится от дани Агарянской, занял четыре тысячи золотых, давши в заклад сосуды и ризы монастырские, и не имеет ни откуда более помощи как в прежние времена, и да будет Царь вторым создателем святой обители, где ежедневно поминается имя его.

В том же духе писал Государю и Архиепископ Синайский Лаврентий о бедствии своей обители. «Смиренный Епископ горы Синайския и Раифский и весь священный собор, священноиноки и иноки, молебно молим человеколюбиваго Бога, в вечер, в полдень и утро, во всех бываемых священных службах, о святом твоем Царстве, да подаст тебе Бог благодать и силу свыше, как Пророку и боговидцу Моисею на сопротивника Амалика, и праведному отцу и песнопевцу Давиду на Голиафа, и по сих великому Константину, первому в Христианских Царях, на отступника Максентия. Таковую благодать и тебе да дарует Владыка, на видимых и невидимых врагов, нас насилующих и погибели нашей всегда ищущих. Таково наше моление и упование на Бога, что укрепит и возвеличить Величество твое богоправительное, в похвалу и общую пользу всему православию, и возрастет благочестивая наша вера, и нам, богомольцам твоим, помощь будет и заступление. Множество благодеяний и милостыни принимали мы от блаженнаго и приснопамятнаго Царя Феодора Иоанновича, и потом от державной твоей десницы, сколько присылал к нам с нашим духовником Архимандритом, чрез посланнаго от тебя господина Трифона (Корабейникова); и мы, с благодарностию, возвещая о том боговенчанному Царю, никогда не престаем благодарить и воспоминать бывшую нам милостыню. Сего ради положили опять послать к великому твоему благоутробию, от собора нашего, преподобнаго священноинока Иоасафа, с старцем келарем, да восприимут святую твою милостыню, по обычаю, ибо мы впали в долг и в нужду великую, от дани, которую на нас накинули, и заплатили четыре тысячи золотых, и те заняли у Жидов и Турок и положили сосуды монастырские в заклад у них. И о сем молим великое твое благоутробие, покажи богатую свою милость богомольцам твоим, и заплати тот долг, чтобы выкупить священные сосуды, и сподобишься от Спаса Христа земных благ в веке сем, в будущем же царствии наследуешь вечных благ; твое славнейшее имя записано с блаженными создателями, у святаго престола, да всегда зрим оное и поминаем во веки веков.» Архиепископ исчисляет посланное им благословение, святые мощи, и заключает так: «молитва Св. неопалимыя купины, Владычицы нашей Богородицы, и святых великих Пророков: Моисея, Аарона, Илии и Елисея и святыя Великомученицы премудрыя Екатерины, будет тебе в покров и помощь, и царствовать тебе на многия лета.» (Декабря 26 1603 года)

Воевода Волошский Иеремия Могила писал также Царю Борису в пользу Синайской горы, называя себя милостию Божиею Воеводою и Государем земли Молдавской и, отдавая ему низкий поклон, желал здравия и долгого панования. «Две суть вещи, писал он, пресветлый, самодержавный, православный Царь, которыя именовитым Князьям, Королям, Царям и Монархам надлежит, и сих в мире славными и прехвальными творят, то есть: милость или милосердие и щедрота; но понеже сими двумя добродетелями господскими, во всей вселенной ваша Царская милость возвеличилась, простирая щедрую руку свою человекам нищим, бедно требующим, то наипаче сия есть большая вещь, да Церкви святыя умножая, в них славе Господней Бога Вседержителя не дать угаснуть, которая в некоторых местах, по временам, могла бы престать, различными гонениями на Церкви Божии, от людей злочестивых. И ныне, тою же щедротою прославленная ваша Царская милость, неоднократно уже познанная еще в прародителях ваших, приводит к вам, до вашей державы, набожных и чести достойных посланцев от Св. горы Синайския, иноков или калугеров, Иоасафа Архимандрита, с братиею и слугами своими, которые объявят вашем Царской милости, тамошняго монастыря нужды великия и вред, который соделался людьми злочестивыми, да заживут раны сии вашею Царскою милостынею, ибо христианский Владыка, как мы полагаем, щедрую свою окажет помощь святому монастырю, который во всей вселенной есть старейший и древнейший, и ради сей помощи, в здешнем мире, от сущих у монастыря отцев, приобретет молитвы, а на небесах мзду и славу великую от Бога, Царская твоя милость. Я же, по христианскому своему долгу, облегчая нужды обители и посланцев ея, усердно вручаю их Царской вашей милости, не без надежды, но с верою, что ваша Царская милость, по обычаю своему, милостивым своим оком, воззрит и на сих нищих, и не праздными их отпустит. Больше ничего не пишу, но от усердия вашей Царской милости всего желаю, и Бога молю, да даст Господь дни долгие и господство вашей Царской милости, благословит и умножит, расширяя да распространит, к утешению всех Христиан. Писано в местечке нашем Сочавском, месяца Июня в 12 день 1604 года.»

Июня 26-го приказал Государь Митрополиту Тырновскому быть на казенном дворе у своих бояр: Князя Федора Ивановича Мстиславского с товарищами. На Благовещенской паперти встретили его бояре и приняли благословение: тут он сел с ними, и Князь Мстиславский расспрашивал его от имени Царя о тех тайных, великих делах, который хотел он объявить Государю. Вместе с Мстиславским назначены были для выслушания речей Митрополита еще Князь Дмитрий Иванович Шуйский да бояре: Степан Васильевич и Семен Никитич Годуновы и посольский дьяк Афанасий Власьев.

Митрополит Тырновский отвечал: «как был я у Цесарскаго Величества, и Цесарь со мною отпустил грамату к Великому Государю, брату своему, Царю и Великому Князю Борису Феодоровичу всея Русии, и сыну его Царевичу Феодору Борисовичу; отпуская же меня, приказывал говорить о их государских тайных делах, тайно: первый Рудольф Цесарь утвердился и заклялся сам, а потом и меня к вере и клятве привел, что мне о тех великих, тайных делах, мимо его Царскаго Величества, никому не объявлять, и я вам ныне, Великаго Государя ближние бояре, не объявлю, потому что учинилось с клятвою; а если тем его Царское Величество будет недоволен, и о тех делах у меня, богомольца своего, по какому нибудь случаю, выслушать не захочет, а велит меня выслушать вам, своим боярам ближния думы, и я про те дела, по его Царскому повелению, извещу и объявлю.»

Бояре пошли сказать о том Царю Борису Феодоровичу, и Государь послал к Митрополиту посольского дьяка Афанасия Власьева с таким словом: что о том помыслит и ведомо ему учинит иным временем, и с тем отпустили Митрополита на подворье.

Июля 1-го велел Государь Митрополиту быть у себя в палатах, и принят был он с обычною честию. Государь быль в то время у Благовещения у обедни, и явил Митрополита Государю окольничий Михайло Салтыков. Тут прервано дело, а следует челобитная Митрополита такого содержания:

«Благочестивому, святейшему Самодержцу, великому многих царств Государю, Государю Борису Феодоровичу, я, Дионисий, Митрополит Тырновский, богомолец твоего Царствия, челом бью, до лица земнаго, и молю Господа, чтобы здравствовать святому твоему Царствию во веки веков, с благочестивым и великим наследником святаго твоего Царствия. Потом благодарю великаго святаго Царя за неизреченныя твои милости, что показал на мне, твоем богомольце, и Господь Бог да укрепит свыше величие Царствия твоего. Смея и не смея, извещаю святому твоему Царствию, сим писанием, что по Боге и Господе нашем Иисусе Христе и по святительскому чину, который ношу, и по душе моей, от ста рублей не осталось у меня с полтретья рублей, и что был должен тем старцам, я здесь роздал все, и ныне Царствие твое разумеет, что не чем мне подняться на такой дальний путь; а брат твой Рудольф Цесарь, как меня послал к тебе, Государю, то дал мне тысячу четыреста ефимков, а мне и того не стало. Ныне как подняться? И о том молю Царствие твое, поскольку еду для твоего царскаго дела, и ты Государь помоги мне еще, да поеду скорее; а только мне, живучи в Литве, продавать соболи придется мешкать месяцев восемь, и если мне доехать до тех мест и сюда приехать, клялся я, что надеясь на Бога, в Ноябре месяце хотел поспеть сюда. От полтретья рубля сколько у меня осталось, отдал я купить мне на те деньги поминок, кое-кому подарить, и о том молю святому твоему Царствию, покажи неизреченную твою милость и нам помоги.» (Св. 1, № 3)

К сожалению здесь прервано любопытное сие дело Митрополита Тырновского, и тайные его речи Царю не показаны, ибо тотчас после его явления к Государю в Благовещенском соборе следует сия совершенно неуместная челобитная, писанная на другом листе, другим почерком, как видно гораздо позже, по новому тайному поручению, данному Дионисию от Царя Бориса в Литву. Без сомнения не с пустым словом посылал его Цесарь Римский к Борису Феодоровичу и, вероятно, оно было слишком щекотливо для Царя, если Митрополит, без его воли, не согласился объявить о том ближним и доверенным боярам царским, и сам Борис на то не решился, и даже тайные их беседы не находятся в делах. Нет сомнения, что дело шло о лже-Димитрие, о котором Митрополит извещал еще с дороги, из Любеча, что он пойман, сидит в оковах и нашлись у него еретические книги, и что даже Король Польский гневается на Адама Вишневецкого за то, что держит у себя вора; вероятно и Цесарь был тех же мыслей и предварял о том Годунова чрез Митрополита Дионисия.

Если бы сей утраченный отрывок посольства Дионисиева и данных ему поручений от Цесаря и Царя сохранился в делах Архива, новый бы пролился свет на лице лже-Димитрия и яснее бы обнаружились козни Иезуитов, обличенные быть может Цесарем Рудольфом.

В одно время с Митрополитом Дионисием отпущены были в Москву из Чернигова ожидавшие вместе с ним царского разрешения в порубежном городе Любече Архиепископ Феодосий Амиклонский, приехавший с грамотами от Патриарха Цареградского Рафаила с Архимандритом Григорием и несколькими старцами. При том воеводы прислали роспись святыни, присланной от Патриарха к Царю: образ Господа Иисуса на кресте и пречистой Богородицы с Архангелами; образ Св. Марии Магдалины с мощами ее, вставленными в икону; образ святых Бессребренников с их мощами; образ архидиакона Стефана, также с его мощами; святых Пап Сильвестра и Климента Римских с их мощами; святого Григория великой Армении с его мощами; Иоанна милостивого, Патриарха Александрийского, с его мощами; Великомученицы Варвары и Феодора Тирона с их мощами. Все сии иконы были на одной доске и принадлежали Льву премудрому, Царю Греческому. При том от Патриарха Рафаила были две грамоты, одна к Царю, другая к Патриарху Иову и еще две к Архиепископу Арсению и Игнатию. Старцы сии остановились в Москве, по обычаю на Рязанском подворье.

Мая 6-го, Государь и Царевич принимали Архиепископа с его старцами в золотой подписной палате, и являл их окольничий Петр Шереметев. Архиепископ поднес Царю святыню, присланную Патриархом, а Царевичу мощи святой мученицы Гликерии; оба Государя прикладывались к иконам и мощам и спрашивали о здоровье Царьградского Патриарха Рафаила. Архиепископ отвечал: что Патриарх пребывает во спасении, здорово, Божиею милостию и Царским жалованием и призрением, но от бесермен в утеснении, бьет челом вашему Царскому Величеству и желает, чтобы вы, Великие Государи, здоровы были и счастливы на своих великих государствах Российского царствия на многая лета, и даровал бы вам Господь Бог одоление на бесермены, и руку вашу возвысил над всеми иноплеменниками; а ныне Патриарх Рафаил о своем скорбном пребывании и утеснении бьет челом в надежде во всем на вашу Царскую милость, чтобы Великие Государи его, своего царского богомольца, призрели своим царским жалованьем и защищеньем и во освобождении учинили, и пожаловали бы его, как вам, Великим Государям, милосердный Бог известит об нем, чтобы ему вашим царским милосердием от бесерман освободиться; а он о вашем царском долголетнем здравии должен Бога молить до конца жизни.

После сей речи Царь Борис Феодорович позвал Архиепископа к руке и велел ему сесть на скамье, а Царевич позвал к руке Архимандрита Григория, и Государь велел дьяку объявить им свое царское жалованье, корм вместо стола.

Такого содержания была грамота Патриарха Вселенского Рафаила к Государю: «Благочестивому, тихомирному, боговенчанному Государю, Царю и Великому Князю Борису Феодоровичу всея Руси, Новгородскому, Казанскому, Астраханскому и иных, сыну о Святом Духе возлюбленному нашего смирения, благодать, мир и милость, спасение души и телу, и все иное благое и спасенное. Молит смирение наше Бога Вседержителя и Господа Иисуса Христа с должною молитвою и благословением и посылает к тебе божественные, честные и святые дары: сия есть икона древнейшая и честнейшая, какая здесь обретается, и имеет поимянник, написанныя имена Святых, и части от святых и божественных их мощей; подобной иконы в сих временах не обретается. Прими ее любезно и со всяким благоговением и верою, как подобает христолюбию твоему, сущему Царю и благочестивому, и уведаешь добре, что она будет тебе в охранение, покров и помощь, и в заступление Царствию твоему. А что воспоминаем мы о нашей соборной и апостольской Церкви Константинограда, дело сотвори честно и лепо, по великому произволению души твоей царской, дабы прославилось о нас имя великаго Бога. Буди благодать, его и неизреченная милость, и молитва и благословение нашего смирения, со многолетным твоим Царством.»

В другой грамоте Патриарх Рафаил писал к Государю: «смирение наше, судьбами Господними на патриаршем престоле учинилось, с ведома и наречением по правилу состоящих под областию Константина града, преосвященных Митрополитов и боголюбивых Архиепископов и Епископов. честнейших крылошан, благочинных священников, преукрашенных бояр и всего христианскаго исполнения. Так поставляются на Патриарший престол, своим поставлением, праведно и достойно; и в прежние годы, неоднократно обновлялся благословенный обычай, возвещать о своем поставлении, но в случайные времена великой Церкви, при частых смертях, оставляем был. Сего радо ныне судил праведно, патриаршим писанием моим, оный исполнить и послать к благочестивому твоему Царствию, от лица своего патриаршаго, боголюбиваго Архиепископа Амиклонскаго, господина Феодосия, честнейшаго и преподобнаго, от Св. митрополии Лаодикийской, и великаго Архимандрита нашей крестовой великой Церкви, священноинока и духовника, господина Митрофана, мужа честнаго, богоприятнаго и вернаго, во многих иных церковных службах явившаго себя искусным, и честнейшаго перваго певца нашей великой Церкви, господина Ивана, и иных своих верных служителей, да возвестят святому твоему Царству, изустным извещением, о нашей великой Церкви, о нуждах ея и о долге, лежащем на патриаршестве, ибо они имеют доверенность от нас, к богохранимому твоему Царству, благословение и прощение. И так обрати мысль свою, к доброму разумению и произволению, дабы и ныне как и прежде, во дни приснопамятнаго Патриарха господина Иеремии, явил себя милосердным, как о том существенна еще здесь память. Так и ныне посланных, идущих людей наших к богохранимому твоему Царству, приими и помоги Церкви Христовой, щедрою милостию, как и прежние, блаженные, приснопамятные Цари сотворяли, и память их поминается во веки. Ныне настоит нужда обновиться и создаться Церкви Христовой (ибо во дни сего Рафаила, Турки отняли у Патриарха соборный храм всеблаженной Богоматери, и вместо него назначили ему малую, убогую церковь святого Великомученика Георгия, в Фанаре), а денег ни откуда нельзя обрести, кроме как от благочестиваго твоего Царствия. И так, благочестивый Царь, яви, по своему обычаю, благое произволение свое, и будь нашей Церкви помощник; а мы непрестанно, в молитвах и литиях, моление творим, о здравии и спасении твоего Царствия, и богохранимом малолетном твоем сыне Царевиче, и о благочестивой Царице, сестре твоей Государыне Ирине, и супруге твоей Государыне Марии, да сподобишься с земным твоим царствием и небесное во веки получить, и будет так, поскольку от многих уверились, боговенчанный Царь, что блаженный, приснопамятный прежний Царь Феодор составил душе своей спасение, творя милостыню и помощь великой Церкви. Посему молим и богоизбранное твое Царство, да подашь и сам нашим патриаршим людям, и да возвратятся к нам. Вседержитель же Бог да сохранить святое твое Царство.»

Господарь Волошский, Иеремия Могила, ходатайствовал также пред Государем о помощи Патриарху Константинопольскому по его просьбе, для крайних нужд Константинопольской Церкви, поскольку в те времена церкви Божии терпели от людей злочестивых многие великие напасти, вред и искушение, и если бы не Государей Христианских помощь, то от многого времени разрушились бы сими напастями, и слава Божия угасла бы. Сего ради святейший Патриарх пребывает в великой напасти, видя нужды нынешние святой Церкви; между иными панами Христианскими взирает на вашу царскую милость, как на столп и подпору Церквей Божиих, и обратился к державе вашей, дабы и вы, как Христианский Царь, из любви к Богу и славе его святой, по долгу Христианскому и ради благоутробия щедрот своих, падшим и плененным Церквам Божиим помощь дали, и за сие, в здешнем мире, от Патриарха благословение и молитвы получили, на небесах же вечную от Господа мзду себе исходатайствовали. Посему и поручал ему посланного патриаршего, Архиепископа Феодосия. Грамота писана в Сочаве, Июля 16-го 1603 года.

По слогу грамоты видно, что Господарю Иеремии Могиле знаком был более язык Малороссийский, нежели Русский. Какая была отпущена милостыня Архиепископу Феодосию для Патриарха Царьградского, из дел не видно, вероятно по смутным обстоятельствам, которые вскоре за тем последовали. (Св. 1, № 2)

В том же 1604 году воеводы Смоленска известили Государя, что приехал Греческой земли Митрополит Иеремия, из города Пелагона, за милостынею, который, как показал при допросе на рубеже, за восемнадцать лет пред тем приходил за милостынею к Царю Феодору Ивановичу, а теперь уже полтора года как вышел из Сербской своей земли и, проходя чрез Молдавию, попался в плен Крымцам, но был освобожден людьми Цесаря Римского, воевавшего с Турками, и Господарь Молдавский Иеремия Могила был убит, а сын его взять в плен. Цесарь приказал отпустить Митрополита, и он с трудом пробрался в Россию чрез Литовскую землю, будучи принужден назвать толмачей своими племянниками.

Между тем вышло неудовольствие у келаря митрополичьего Серафима с сими двумя мнимыми племянниками: он на них показывал, будто они хотели Митрополита убить, они же, с своей стороны, показывали на келаря Серафима, что он воровски ездил, от имени Пантелеимонова монастыря, за милостынею, и ложно называл себя в Литве Архимандритом. Сами же они, оба Грека, объявили иск на воеводу Черниговского Кашина в том, что он отобрал у них, в приезд их в Россию с Архиепископом Охридским Нектарием, дорогой золотой крест с каменьем, за которым они решились вторично явиться в Россию. Кашин же показал, что крест тот не дорогой, он у них выменял на пятнадцать рублей денег. По докладу о сем деле Государь приказал Митрополита Иеремию отправить с его людьми в Москву, а келаря Серафима отпустить обратно за рубеж. (Св. 1, № 3)

В смутную эпоху Самозванцев была одна только грамота, от Иерусалимского Патриарха Софрония, присланная к лже-Димитрию, с Архимандритом Дамаскиным в 1605 году. Патриарх не подозревал какой закоснелый враг православия таился в мнимо обретенном Царевиче. Но в делах Архива нет никакой записи о приезд сего Архимандрита, и в Греческих актах сохранился один подлинник сей грамоты, который приводим здесь в переводе.

«Мы с сильным огорчением узнали о кончине покойнаго Царя Феодора, блаженной памяти вашего брата, и проливали горькия слезы при получении сего печальнаго известия, писал Патриарх к лже-Димитрию; но мы забыли все наши бедствия, когда уведомились об открытии, сделанном в особе вашего Царскаго Величества. Сие известие исполнило радостию и веселием весь Палестинский край. Вельможи и простолюдины, мущины и женщины, все поспешили возсылать благодарственные мольбы к Всевышнему, которому угодно было, чтобы Ваше Величество было опять найдено, подобно сокрытому и драгоценному кладу. Мы и все Архиепископы, равно как и все духовенство, находящееся с нами, и наша паства, возсылаем к небу мольбы, дабы Ваше Величество в скором времени наследовало престол своего родителя, блаженной памяти Царя Ивана Васильевича и дабы дом ваших предков царствовал на престоле Царей во веки веков. Бог мира, сердцеведец, сокрушающий и возстановляющий, любящий правоту и справедливость, по божественной своей силе, может даровать Вашему Царскому Величеству престол ваших предков без войны и без всякаго кровопролития; но когда милостию Господа нашего Иисуса Христа восприимете престол, тогда вспомяните о святом гробе Господнем и о Святой земле и о других местах, освященных присутствием Спасителя. Подражайте благотворительности и великодушию, оказанным святому гробу Господню, августейшим вашим родителем, Царем Иваном Васильевичем и вашим братом, Царем Феодором, и подобно покойному брату вашему, Царю Феодору, который освободил патриарший престол Антиохийский, а потом и Цареградский, от долгов, коими они были обременены, окажите ту же милость монастырю святаго гроба Господня, дабы удовлетворить наших заимодавцев, ибо утеснения Турков принудили монастырь святаго гроба Господня вступить в долг. Сей долг простирается до пяти тысяч червонцев и мы платим по сорока процентов. Теперь мы сделали другую потерю: при крепости Брайне, на границе России и Польши, Князь Адам Вишневецкий отнял у нас две арабския лошади превосходной породы, ценою в тысячу червонцев. Сии лошади принадлежали одному купцу, по имени Василию, задолжавшему сию сумму монастырю святаго гроба Господня; сей купец за долг отдал лошади старцу Симеону, Иерусалимскому иноку. Это происходило в глазах Князя Вишневецкаго, но как он не знал, что дело касалось до нашего монастыря, то взял лошади для себя и таким образом мы лишились сих лошадей. Эта потеря была для нас тем чувствительнее, что мы ежедневно претерпеваем утраты от Турков. Теперь посылаем наших братьев и сыновей о Христе, святаго отца Дамаскина, Архимандрита святаго гроба Господня и преемника патриаршаго Иерусалимскаго престола, равно как и старца Симеона, келаря того же монастыря, и архидиакона Иоасафата, дабы они просили Князя Вишневецкаго, чтобы он дал расправу монастырю святаго гроба Господня, а мы поручили им равномерно отправиться в Россию к вашему Царскому Высочеству, в случае если исполнятся теплыя наши молитвы и вы вступите на прародительский ваш престол; если отцы поедут в Россию, то просим вас принять их милостиво, как бы меня самаго, и прислать святому гробу Господню такое подаяние, какое заблагоразсудите, дабы мы могли заплатить наш долг, коим монастырь обременен.»

Во все время царствования Царя Василия Ивановича Шуйского, вероятно по смутным обстоятельствам того времени, оказывается в 1607 году одна только жалованная его грамота на приезд в Россию для милостыни Сербской земли, Благовещенского монастыря, что на реке Папороте, Игумену Логгину, в подтверждение той, которая была ему дана от Царя Феодора Ивановича. (Св. 1, № X)