Библиотеке требуются волонтёры

Источник

Триодь цветная

Пасха

После Слова Огласительного – 25 апреля 1976 г.

Вы слышали убежденное, вдохновленное Воскресением Христовым слово святого Иоанна Златоустого: какой правдой и силой оно звучит! И, однако, поднимается перед нами вопрос – как же так: Христос попрал, победил, уничтожил смерть, а вокруг нас смерть косит и косит людей? Он победил ад – и кажется порой, что из глубины ада подымается все новая и новая, все более страшная мгла... как же верить этому свидетельству, где же правда?

Христос умер; и смертью Своей Он сошел в те глубины ада, где не было ни света, ни радости, ни надежды. Он стал Человеком и как человек умер – но не Своей, а нашей смертью. Грех убивает, безбожие, потеря Бога убивает. Христос был Сам Богом Живым. Он не мог умереть естественной нам смертью; но Он нас возлюбил, возлюбил так, что стал с нами един, и все, вся трагедия, весь ужас человеческого бытия легли на Него, включая эту страшную потерю Бога, от которой мы все увядаем и умираем. Не сказал ли Он страшного слова на кресте, последнего слова: Боже Мой, Боже Мой, зачем Ты Меня оставил?.. Он приобщился нашей богооставленности и, потеряв Бога, как мы, умер.

Но сошел Он во ад в славе, в славе Своего Божества. Широко раскрылся ад, чтобы, наконец, пленить, победить, удержать Того, Кто на земле рушил его царство. Ад, как говорит Иоанн Златоустый, приразился телу и был поражен Божеством; мрак засиял Божественным присутствием; смерть, которая там царила, побеждена; жизнь жительствует... А смерть на земле теперь для нас не страшна; она – сон, она – успение, она – ожидание и нашего воскресения из мертвых... И не страшен нам ад, как бы он ни был жесток, беспощаден; как бы он на земле ни проявлялся жутко, бессердечно – он нам не страшен. Потому не боимся больше мы, христиане, верующие, никого, кто у нас может отнять земную жизнь, что нам во Христе и через Христа принадлежит жизнь вечная. Этому свидетели теперь миллионы мучеников древности и наших дней; они встретили смерть и победили смерть верой и любовью... И нам предстоит тот же, может быть, путь, и нас они зовут бесстрашно, любовно, торжествующе встретить ад лицом к лицу, зная, что свет во тьме светит и тьма, если и не принимает его, то победить его не может; врата адова не победят Церкви, не победят Царства Божия, Царства жизни и Царства любви. Аминь!

ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ! ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ! ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!

Пасха

После Слова Огласительного святителя Иоанна Златоуста – 6 апреля 1980 г.

Мы поем Христово Воскресение, и вот только что словами святого Иоанна Златоустого мы провозглашали победу жизни над смертью: Где, ад, твое жало, где, смерть, твоя победа? Воскрес Христос – и ни один мертвец не остался в гробе... А вместе с этим мы видим собственными очами, мы слышим страшные вести о том, что смерть все еще косит вокруг нас, что умирают ближние, умирают молодые, умирают дорогие – где же это благовестие о победе жизни?

Смерть бывает разная. Бывает телесная смерть, но бывает смерть еще более страшная: разлука, разлука окончательная, разлука вечная, непреодолимая разлука. И эта смерть, в течение тысячелетий до прихода Христова, была опытом всего человечества. Оторвавшись от Бога, потеряв Бога как источник своей жизни, человечество стало не только умирать телом, но стало уходить окончательно, навсегда от общения с Ним. Умерев без Него, люди оставались мертвыми без Него.

И вот Христос, Сын Божий, Бог Живой пришел на землю, Он жил человеческой жизнью. Будучи Богом Живым, самой Жизнью, Он приобщился всему, что составляло судьбу человека: Он жаждал, был голоден, уставал; но страшнее всего – в конечном итоге Он приобщился умиранию и смерти. Как Бог Он умереть не мог; но по любви к нам Он разделил с нами нашу судьбу. С Богом остался и был отвержен людьми; с людьми не разлучился и на Кресте – о, на Кресте Он сказал самые страшные слова истории: Боже Мой, Боже Мой, зачем Ты Меня оставил?.. И умер, умер: сама Жизнь умерла, потух свет, который Свет по существу...

И вот сошел Христос Своей душой в ту бездну богооставленности, где нет Бога. Когда Он вошел в эту страшную область, Он Собой, Своим Божеством, Жизнью вечной, Светом неумирающим заполнил все. И эта смерть навсегда упразднена; теперь смерть мы называем успением, временным сном. И когда умираем, мы уходим не в бездну отчаяния и Богооставленности, а к Богу, возлюбившему нас так, что Он Сына Своего единородного, единственного, возлюбленного дал, чтобы мы поверили в Его любовь!

И можем ли мы в этой любви сомневаться, когда мы видим, знаем, чего эта любовь Богу стоила: жизнь Христа, смерть Христа, отверженность людьми, отверженность Богом, ужас Гефсиманского сада, когда Он ждал смерти, зная, что Его предал близкий ученик, зная, что через несколько часов Петр, другой Его ученик, от Него отречется и что все Его оставят умирать в одиночестве, умирать одному... И этим Он нам говорит: Смотрите: и это Я на Себя принял. Я умер, чтобы вы верили, что вы любимы Богом, и потому что вы Богом любимы, вы спасены... Потому что спасение наше не от нас зависит, а от этого чуда любви...

А мы – чем можем отозваться на эту любовь? Мы можем эту любовь принять благоговейно, трепетно в сердца наши, мы можем с изумлением предстоять перед этим чудом непобедимой Божественной любви. И если мы это поняли, тогда мы можем всю жизнь благодарить, превратить всю жизнь в благодарение: не по долгу поклоняться Богу, не по необходимости исполнять Его заповеди, а сказать: Господи! Если Ты нас так любишь, то можно Тебя почитать, любить, слушаться, потому что Твой путь – путь жизни...И всю жизнь, всю без остатка сделать не словом благодарности, не песнью благодарности, а живой благодарностью: так любить каждого человека, как его возлюбил Бог: любой ценой и до конца.

И если мы так научимся любить, то мир наш станет новым, другим миром; тогда придет к нам Царство Божие, Воскресение, новая жизнь. Но для этого каждый из нас должен умереть – не телесной смертью и не ужасной смертью разлуки, а отказом от всего себялюбия, от искания своего открыться Богу, открыться другим, жить для других. Потому что воскреснуть вечной жизнью может только то, что сбросило с плеч, как старую, ненужную одежду, все временное и тленное... ТАК будем жить и такой мир создавать, и тогда возрадуется о нас Господь, и мы с радостью взглянем Ему и каждому человеку в лицо...

ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!

Пасха

После Слова Огласительного святителя Иоанна Златоуста – 6 апреля 1980 г.

Хочу прибавить к словам святого Иоанна Златоустого и свое приветствие из далекой вам Англии, низкий поклон принести Святейшему Патриарху Пимену, всему епископату Русской Церкви, всем верным ее чадам и всем тем, кто еще не встретил Христа и кому дано будет, быть может, встретить Христа воскресшего, Христа победителя, если мы, христиане, будем явлением Его славы! Давным-давно Апостол Павел предупреждал верующих, что из-за них люди не могут верить в Бога и во Христа, потому что в них они не видят торжества жизни, в них они не видят людей, которые сияют вечностью. Станем же таковыми, чтобы каждый из окружающих нас, каждый человек, который нас встретит, остановился бы и воскликнул: Что сияет в глазах этих людей?! Это свет неземной, это свет, который струится откуда-то – мы не знаем, откуда, но нам туда надо, потому что нам нужен этот свет, не временный свет, а вечный, сияние Божие... Перед Своей смертью Христос Спаситель вызвал к жизни Лазаря, который четыре дня лежал во гробе; истлевшую плоть Он восстановил и послал его вестником воскресения, вестником любви Божией, вестником Божественной победы. Теперь все делается возможным, и на нашей Родине теперь верующие как бы из гроба восстают и могут быть свидетелями перед всем народом русским о Боге, о Христе, о непобедимой любви, о том, что Церковь – это Тело Христово живое, войско неубывающее, войско победоносное: потому что его победа не в порабощении других, а в освобождении других! Потому что победа наша, христианская, в том, чтобы жизнь нашу и смерть нашу, если нужно, подарить для спасения гонящих нас, ненавидящих нас, не знающих Бога... Вот призвание наше: где темно – мы должны быть светом; где веры нет – мы должны принести уверенность веры; где надежды больше нет – мы должны сиять надеждой, когда, казалось бы, надеяться невозможно; где гаснет любовь – мы должны быть непобедимой любовью! Мы должны быть примером того, что представляет собой настоящий, живой человек, человек, который является живым образом Спасителя Христа, соединенный с Богом неразлучно и отдающий себя безвозвратно на служение другим людям!

Вступим – и мы здесь, и вы там, на возлюбленной далекой Родине нашей, в этот путь! Отдадим жизнь, чтобы воскресла Россия, отдадим жизнь, чтобы воскресла Церковь, отдадим жизнь, чтобы Бог победил – а победа Божия это не порабощение людей, это их царственная свобода.

ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ! – ВОИСТИНУ ВОСКРЕСЕ!

Светлый Понедельник – Благовещение

7 апреля 1980 г.

Очень редко Воскресение Христово и Благовещение совпадают так, как в этом году. И это в каком-то смысле делает нашу радость еще более славной, еще более полной; потому что о Божией Матери, в течение всей жизни Христа, мы всегда думаем как об Уходящей в тень, дивной в Своем безмолвии, в Своем преклонении перед путями Божиими, в Своем принятии пути Христова, который приведет Его к Страстям.

Мы видим Ее у Креста, мы слышим обещание, данное Ей в каноне: поистине, “Не рыдай Мене, Мати, восстану бо...” И мы вспоминаем слова Симеона: “Меч пронзит Твое сердце...“

Сегодня круг как бы замкнулся: Благовещение было провозглашено, все совершилось, все случилось, и исполнение всего – Воскресение, и Воскресение как раз накануне Благовещения, как бы отирая всякую слезу, наполняя всякие потемки и тьму дивным светом вечной жизни.

И так мы можем радоваться, радоваться еще глубже, радоваться за Нее, Ту, Которая дала нам Своего Сына, что сейчас Она, в день Своего Благовещения, уже в уверенности и славе Воскресения Сына Своего. Аминь.

Фомино Воскресенье

1-е Воскресенье по Пасхе – (Ин. 20, 19–31) – 7 мая 1978 г.

Мы сегодня совершаем память святого Апостола Фомы; о нем все вспоминают как о том, который усомнился в воскресении Христовом, когда другие ученики рассказали, поведали ему о нем; и мы редко задаем себе вопрос о том, кто же он был, какой он был человек, почему он мог усомниться?

Кроме того места, где вспоминается о его избрании Спасителем на апостольство, мы читаем в Евангелии об Апостоле Фоме только два раза. И первое место такое значительное: когда Христос говорит Своим ученикам, что Ему надлежит вернуться в Иудею для того, чтобы воскресить Своего друга Лазаря, ученики стараются Его уговорить остаться вдали от убийственного, опасного Иерусалима; и только Фома говорит: Пойдем с Ним и умрем с Ним... Еще до Воскресения Христова, тогда, когда ученики видели во Христе только наставника, он был готов по любви и верности к Нему просто с Ним умереть – только умереть: не защитить Его, ни на что не надеяться, а только разделить с Ним Его судьбу...

И вот этот человек, который с такой верностью был готов разделить со Спасителем смерть, ставит вопрос другим ученикам: Возможно ли это?!.. Они ему рассказывают, что видели воскресшего Христа, и он этому не может поверить. Почему?

Не потому ли, что до святой Пятидесятницы, до того, как Дух Святой сошел на Апостолов, они оставались теми же робкими, часто непонимающими, часто колеблющимися людьми? Как он мог поверить, что воскрес Христос, когда единственное свидетельство о Его воскресении было в том, что эти ученики ликуют, радуются – и, однако, остаются теми же самыми людьми, не изменившимися, ничем не отличными от того, чем они были раньше? Чтобы принять весть о воскресении, ему нужна была другая достоверность, чем просто ликующие слова Апостолов, поскольку он понимал, что если воскрес Христос, то все на свете изменилось, что последняя победа не за человеком, а за Богом, что любовь покорила, а не ненависть, что мы живем теперь в новом мире, потому что действительно Бог в этот мир вошел и его преобразил в мир вечной жизни, а не только тлеющей, порой долгой, но лишь временной жизни...

И когда Спаситель встал перед ним, он уверовал, потому что во Спасителе было сияние вечной жизни, и Он предстал перед Своими учениками уже не как тот Иисус из Назарета, который был их учителем, а как воскресший Господь, в силе и славе Своего воскресения – однако с руками и ногами и боком, прободенными гвоздьми и копьем...

Воскресение Христово не снимает трагичного в жизни; Христос вошел в жизнь, чтобы понести всю ее трагедию и ее преобразовать в победу, но пока есть один грешник на земле, Христово тело остается телом распятого Христа. В вечности Он нам предстанет, верно, именно таким, потому что Его распятие говорит о бесконечной любви Божией... И увидав Его, распятого Христа, во славе Воскресения, Фома поклонился Ему и произнес последнее, торжествующее свидетельство, которое мы должны пронести через мир, через нашу жизнь и через жизнь мира: ГОСПОДЬ мой и БОГ мой!..

Но те, кому мы скажем о Воскресении Христовом, те, кому мы объявим, что Он воскрес, что Он – Бог, что Он победил, – как могут они поверить, если мы будем подобны тем Апостолам, которые могут только ликовать о том, что пережили, но не могут явить ни силу, ни славу Воскресения?.. И потому мы, верующие в Воскресение Христово, должны стать народом новым, обновленным, другими людьми: людьми, которые веруют в жизнь и в жизнь вечную, в которых торжествует победа над смертью уже теперь, потому что мы, приобщившись к смерти Христовой, живем – должны бы жить! – вечной жизнью воскресшего Христа, жизнью Божественной...

Тогда мы не боялись бы смерти, не боялись бы страдания, не боялись бы ничего на свете, потому что этой жизни не может отнять у нас никто. Мы шли бы тогда живыми, торжествующими и убедительными свидетелями того, что воскрес Христос, потому что другие видели бы в нас людей вечно живых, научившихся любить, даже если это стоит жизни временной, научившихся верить в человека, как только Бог в человека умеет верить, на все надеяться и все побеждать, отдавая себя безгранично в радости, любви и победе Господних. Аминь.

Воскресенье жен-мироносиц

2-е Воскресенье по Пасхе – (Мк.15,43–16,8) – 15 мая 1974 г.

Не убеждения и даже не глубокая убежденность могут пересилить страх смерти, позора, а только любовь может сделать человека верным до конца, без предела, без оглядки. Мы сегодня празднуем торжественно, благоговейно память святых Никодима, Иосифа Аримафейского и жен-мироносиц.

Иосиф и Никодим были тайными учениками Христа. Пока Христос проповедовал в толпах народа и являлся предметом ненависти и возрастающей мстительности Своих противников, они робко ходили к Нему ночью, когда никто не мог приметить их прихода. Но, когда вдруг Христос оказался взят, когда Он был схвачен и приведен к смерти, распят и убит, эти два человека, которые в течение Его жизни были робкими, не решающими своей судьбы учениками, вдруг по преданности, по благодарности, по любви к Нему, по изумлению перед Ним оказались крепче Его ближайших учеников. Они забыли страх и открылись перед всеми, когда другие скрывались. Пришел Иосиф Аримафейский просить тела Иисусова, пришел Никодим, который только ночью осмелился Его посетить, и вместе с Иосифом они погребли своего Учителя, от Которого они уже больше никогда не отказались.

И жены-мироносицы, о которых мы знаем так мало: одна из них была спасена Христом от вечной погибели, от демонской одержимости; другие следовали за Ним: мать Иакова и Иоанна и другие, слушая, принимая Его учение, становясь новыми людьми, учась единственной Христовой заповеди о любви, но о такой любви, которой они не знали в прошлой своей, праведной или греховной, жизни. И они тоже не побоялись стоять поодаль – пока умирал Христос на кресте и никого не было от Его учеников, кроме Иоанна. Не побоялись они прийти помазать тело Иисуса, отверженного людьми, преданного Своими, осужденного чужими преступника.

Позже два ученика, когда достигла их весть о воскресении Христовом, стремительно поспешили ко гробу; одним был Иоанн, который стоял у креста, тот, который стал Апостолом и проповедником любви Божественной и которого любил Иисус; и Петр, который трижды отрекся, о котором было сказано женам-мироносицам “возвестить Моим ученикам и Петру”, – потому что другие скрылись от страха, а Петр трижды при всех отрекся от своего Учителя и не мог уже себя почитать учеником: И ему принесите весть о прощении...

И когда эта весть дошла до него – как он устремился к опустевшему гробу, чтобы удостовериться, что воскрес Господь и что все еще возможно, что не поздно покаяться, что не поздно вернуться к Нему, что не поздно снова стать верным Его учеником. И действительно, позже, когда он встретил Христа у моря Тивериадского, не о его измене спрашивал Христос, а только о том, любит ли он Его еще...

Любовь оказалась крепче страха и смерти, крепче угроз, крепче ужаса перед всякой опасностью, и там, где рассудок, убеждение не спасли учеников от страха, любовь преодолела все... Так в течение всей истории мира, и языческого, и христианского, любовь побеждает. Ветхий Завет нам говорит, что любовь, как смерть, крепка: единственно она может сразиться со смертью – и победить.

И поэтому, когда мы будем испытывать свою совесть по отношению ко Христу, по отношению к нашей Церкви, по отношению к самым близким или дальним людям, к родине, – будем ставить себе вопрос не об убеждениях наших, но о любви нашей. И у кого найдется сердце настолько любящее, настолько верное и непоколебимое в любви, как было у робкого Иосифа, у потаенного ученика Никодима, у тихих жен- мироносиц, у предателя Петра, у юного Иоанна – у кого найдется такое сердце, тот устоит против пыток, против страха, против угроз, останется верным и своему Богу, и своей Церкви, и ближним, и дальним, и всем.

А в ком окажутся только крепкие убеждения, но сердце холодное, сердце, не загоревшееся такой любовью, которая может сжечь всякий страх, тот знай, что он еще хрупок, и проси у Бога этого дара слабой, хрупкой, но такой верной, такой непобедимой любви. Аминь.

Воскресенье о расслабленном

3-е Воскресенье по Пасхе – (Ин.5:1–15)

Какая радость и какое вдохновенное ликование охватывает душу, когда читаешь в евангельских рассказах о чудесах Христовых, о той силе Божией и о той Божией любви, о той личной, сильной заботе Господней о всех нас. И вместе с этим из каждого рассказа можно чему-то научиться. И вот вдумаемся только в сегодняшний рассказ.

Человек болел долго; тридцать восемь лет своей жизни он пролежал больной в месте, где вокруг него лежало множество других больных. Евангелие их описывает тремя словами, которые, с одной стороны, указывают на их недуг, а с другой стороны так ясно и так резко описывают нашу духовную болезнь: слепые, хромые, сухие... Слепые – которые не видят того, что перед их глазами; глухие – которые не слышат слово жизни; иссохшие – в которых уже нет жизни самой. И ждали они движения воды, ждали они чего-то, что извне их коснется.

Как часто и мы, в этом притворе небес, которым является земля, находимся, как эти люди, слепые, глухие, иссохшие. Мы ждем чего-то, ждем, чтобы сошел Ангел Господень и закипела вода, и мы чудесно, действием извне, стали бы снова людьми зрячими, чуткими, ожившими.

И это бывает: мы видим вокруг себя, как вдруг из купели Крещения выходит человек новый, обновленный; мы видим, как, приобщившись Таинств, тот или другой человек воссиявает новой жизнью; мы видим постоянно, как прикасается благодать, как вскипевшая вода в купели Силоамской или Вифезде оживляет людей. Но это относится не ко многим: к тем, которых почему-то, по неведомым для нас причинам, взыщет сила Божия. А другие, все мы, продолжаем лежать слепые, иссохшие, ожидая чуда.

И слышим мы в сегодняшнем Евангелии ясное, четкое слово Христа. Подошел Христос к этому больному, увидел, что давно лежит он в своей болезни, и обратился к нему с вопросом: А хочешь ли ты исцелиться?.. Это вопрос, который мы должны бы все ставить себе сами. Да, я прошу исцеления, да, я хотел бы, чтобы со мной случилось чудо, – но готов ли я для чуда, готов ли я чудо взыскать и принять? Вспоминается тут исповедь блаженного Августина, который в книге о себе самом говорит, что, сознавая, что живет в грехе, что он гибнет, что он мерзок, долго молился Богу такими словами: Господи, дай мне целомудрие – но только не сейчас!.. И разве мы, молящиеся Богу о том, чтобы стать нам людьми евангельскими, живыми, Божиими, не повторяем постоянно подобной молитвы: Сделай это, Господи, – но дай мне еще время пожить по моей воле против Твоей воли, по моим грехам, независимо от Твоего Креста и Воскресения...

И вот Христос ставит каждому из нас вопрос: А хочешь ли ты исцелиться?.. Слепой, глухой, иссохший, – хочешь ли жизни?.. И если мы можем ответить: Да, хочу! – Христос не говорит нам: Жди же теперь, чтобы закипели воды, чтобы сошла сила... Он нам говорит: В таком случае, встань и ходи! Встань и иди туда, куда тебя влечет благодать, встань сам, встань верой, встань убеждением, порывом, не жди, чтобы тебя подняли... Как часто бывает, что мы чувствуем: мы могли бы это сделать, сделать то, о чем молимся, – но не делаем этого: пусть за нас это сделает Бог... И Бог не делает этого, потому что Он дает нам любую силу, чтобы совершить свой путь земной, жизненный, но за нас Он жить не может: за нас Он только смог умереть.

И вот идет этот человек, который поверил слову Христову, что недостаточно молить, а надо самому ожить, и вокруг него толпа, которая упрекает его в том, что он непрошеный... И это бывает так часто, увы, в нашей церковной жизни: не тогда пришел, не так поступил... Мы не видим, что сила Божия человека воздвигла, мы видим только, что в неурочный час он поступает необычным образом.

Вдумаемся в некоторые черты этого рассказа и применим их к себе: будем молить Бога о силе, и о помощи, и о благодати, но будем помнить, что она дается, но жить должны мы сами. За нас Бог умер; теперь Его жизнью, жизнью воскресшего Христа, мы можем жить. Соберем же силы и станем жить во имя Господне, ибо, по слову Апостола, все нам возможно в укрепляющем нас Господе Иисусе Христе! Аминь.

Воскресенье о расслабленном

3-е Воскресенье по Пасхе – (Ин.5:1–15) – 27 апреля 1980 г.

Вновь и вновь, из года в год те же самые евангельские отрывки читаются в церкви; и когда они возвращаются, всегда встает передо мной вопрос: А что ты сделал в течение целого года для того, чтобы этот отрывок Евангелия не был словом, сказанным тебе и не услышанным, не был словом, просто напрасно прозвучавшим?..

Сегодняшнее Евангелие говорит о парализованном человеке, который в течение многих лет не мог найти себе исцеление, потому что никто, ни один человек не нашелся за все эти годы, чтобы помочь ему опуститься в исцеляющие воды купели. И вот передо мной, как перед каждым из вас, вероятно, стоят два вопроса, и первый из них: Кто я?

С одной стороны, я тот человек, лишенный силы, который неспособен, не может найти себе исцеление своими силами. Сколько оцепенения в душе, сколько бессилия в воле, сколько бесчувствия в сердце, сколько тусклости в разуме каждого из нас, во мне... И вот, из года в год, когда-нибудь, хоть сегодня, враз, встает вопрос: Ты можешь исцелиться? – и ответ: Нет, не могу; силы нет, не могу взлететь душой к Богу, не могу собраться с силами – не могу; я парализован во всех отношениях...

И второй вопрос, уже двоякий: неужели нет никого около меня, кто помог бы мне ожить? Не опустив меня, конечно, в целительные воды, а, может быть, сказав животворное слово? Может быть, предложив, если я сам, один, не могу идти, меня поддержать, мне помочь хоть несколько шагов ступить – неужели нет никого?.. И если спросить себя – сколько есть таких голосов, сколько дружбы, сколько бодрящих слов, сколько слов, обращенных ко мне лично и к каждому из нас, к тебе Самим Спасителем Христом, которые могли бы тронуть душу так, чтобы она вздрогнула и стала живой...

И обратная сторона этого второго вопроса: сколько вокруг меня людей, парализованных волей, сердцем, душой, которым я мог бы помочь ожить, встать, пойти, – а мне лень, мне некогда, я забываю... И когда я говорю “я” – то, по совести, я говорю о себе, но также, вероятно, о каждом из вас, кто слушает, кто слышит мое признание в косности...

И что же нам делать? Неужели снова ждать в течение года, чтобы те же слова прозвучали, чтобы снова Христос нам сказал те же слова и мы снова подумали: А, прошел год – и все одно и то же повторяется в церкви... Повторяется, да! – как в нашей жизни; если бы только мы ожили от первого слова, нам не нужно было бы его слышать вновь и вновь, мы бы это слово воплотили в себе, мы бы его пронесли через всю жизнь, как факел, и загорелись бы души вокруг нас, и ожили бы люди вокруг нас, и они тоже понесли бы благую, животворящую весть...

Вот, в течение недели, которая сегодня началась этим чтением, поставим перед собой вопрос о том, в чем моя немощь? Чем я парализован? Какой частью души? Что внесло этот паралич, это оцепенение в мою душу? – и отделаемся от этого с помощью Христа, с помощью любящих нас людей, собрав все свои силы. И спросим себя: кто около меня нуждается в той помощи, о которой я мечтаю, без которой я жить не могу?.. И не ожидая ничего, не ожидая, чтобы я сам стал живым, – попробую дать другому ту помощь, которая ему поможет ожить. Аминь.

Воскресенье о расслабленном

3-е Воскресенье по Пасхе – 28 апреля 1991 г.

Хочу обратить ваше внимание на три черты сегодняшнего Евангельского чтения. Первое – как страшно слышать, что человек тридцать восемь лет был в крайней нужде, разбитый телесной болезнью, сломанный, и что никого не нашлось, кто бы его пожалел, кто бы ему помог... И то, что случилось с этим человеком, в наше время случается с миллионами других людей: потому что мы холодны сердцем, потому что нам нет дела до того, что другие голодают, страдают болезнью, находятся в отчаянии душевном, ищут и не могут найти своего пути в жизни, в конечном итоге – Живого Бога, потому что мы так холодны, миллионы людей остаются во тьме и в холоде, в одиночестве и в ужасе.

Вторая черта этого Евангелия относится именно к этому: кто из нас может сказать, что когда он чего-то желал, о чем-то мечтал, чего-то добивался и стоял рядом с ним другой человек, который был в той же нужде – но дольше, в той же нужде – но больше; кто из нас пожертвовал собой, отступил в сторону и сказал: Ты пройди первым, ты будь первая – я подожду... В ответ на такой поступок Господь мог бы дать человеку – каждому из нас, если бы мы только сумели так поступить, – такую душевную тишину, такой свет, который сделал бы ненужным то, к чему мы так отчаянно стремимся.

И, наконец, Христос говорит этому человеку: Смотри, берегись, не согрешай больше, иначе хуже будет еще, чем-то, что ты пережил... Грех, конечно, выражается словами, мыслями, поступками, волеизъявлением; но в основе грех – это отрыв от Бога, потому что Бог является как бы ключом нашей цельности, нашей целостности. Если мы от Него отрываемся, то мы теряем самую возможность быть целыми. И отрываемся мы каждый раз, когда по отношению к другому человеку поступаем так, как не поступил бы Спаситель Христос. Он нам показал, что значит быть настоящим человеком: цельным, носящим в себе Божественную тишину и Божественную славу. Он нам показал путь; Он нас предупредил о том, что то, чего мы не сделали кому бы то ни было из наших ближних, мы не сделали Ему; и наоборот, если мы что-либо сделали для ближнего нашего, мы Ему это сделали, потому что когда что-нибудь доброе сделано для любимого человека, то любящий никогда этого не забудет.

Вдумаемся в то, что мы сейчас читали, в те намеки понимания, которые я попробовал довести до вашего сознания; доведите это до сознания, доведите до сердца, до воли, и пусть все это расцветет в живые, творческие поступки. Аминь.

Воскресенье о самарянке

4-е Воскресенье по Пасхе – (Ин.4:5–42) – 19 мая 1968 г.

В сегодняшнем Евангелии есть слова, которые могут обрадовать всякого человека, если он найдет в себе правдивость и силы посмотреть на себя и на свою жизнь без лжи.

Христос, обращаясь к самарянке, ей говорит: Как хорошо ты сказала, что у тебя нет мужа – поистине ты правду сказала!.. Разумеется, не хвалил ее Господь за прошлую жизнь, но за то, что она была способна правдиво и истинно на эту жизнь посмотреть и правдиво о ней сказать: Как хорошо, что ты так сказала, ты правду рекла...

Дальше разговор вдруг меняется: в то мгновение, когда она видит, что этот Человек может говорить не о земном, а о чем-то более глубоком, более основном, она уже не спрашивает Его о воде, о колодце, – она Ему говорит: Наши отцы поклонялись на этой горе, а вы говорите, что в Иерусалиме надо поклоняться Богу; где же правда?.. Все забыто: и черпало забыто, и жажда, и далекий путь из Самарии, – остался один основной вопрос: где поклоняться Богу, как поклоняться так, чтобы Господь это поклонение принял? И потому что эта женщина имела правду в своем сердце и была способна без лжи на себя взглянуть, без лжи сказать о себе истину, Христос ей открыл, что Богу надо поклоняться в духе и истине.

Бог может спасти каждого из нас, но Он ничего не может сделать, если мы лжем перед собой и лжем перед Ним. Он может спасти того грешника, которым мы являемся, Он не может спасти того иллюзорного праведника, которого мы стараемся представить собой и которым мы не являемся. Если мы хотим поклониться Богу, то мы должны поклониться Ему в истине, в правде, в честности и в доброй совести, – тогда Бог делается нам доступен.

И еще: поклоняются Богу и не тут или там, поклоняются Богу в духе своем и в сердце своем, всей правдой, всей истиной, всем пламенем своей жизни. Поклонение Богу не заключается в том, чтобы в одном или ином месте приносить Ему молитвы, которые с кровью вырвались когда-то из чужих сердец; поклоняться Богу – это значит стоять во всей правде и неправде своей перед Богом, но истинно перед Ним стоять, видеть в Нем своего Господа и Бога и поклоняться перед Ним, видеть в Нем то, что Он представляет: святое, дивное, прекрасное.

Если мы так поклоняемся Богу, то это поклонение должно пойти далеко за пределы хвалебных песней церковных или даже покаянных наших слов; поклонение Богу должно стать всем в нашей жизни. Каждый раз, как мы творим правду и правду говорим, каждый раз, когда мы творим добро и проявляем любовь, каждый раз, когда мы достойны своего имени человека и имени Божия, мы поклоняемся Богу духом и истиной.

Вот станем этому учиться; но начать мы можем только с того, чтобы перед собой, перед Богом, перед людьми встать в правде нашей, какие мы есть, и поклониться всей жизнью нашей, и словом и делом. Аминь.

Воскресенье о самарянке

4-е Воскресенье по Пасхе – (Ин.4:5–42) – 8 мая 1988 г.

Евангелие не сообщает нам имени женщины-самарянки, но Предание Церкви его сохранило, и мы называем ее по-гречески – Фотини, по-русски – Светланой, на кельтских языках – Фионой, на других западных языках – Клэр. И все эти имена говорят нам об одном: о свете. Повстречав Господа Иисуса Христа, она стала светом, в мире сияющим, светом, который просвещает тех, кто встречается с ней.

Каждый святой дается нам в образец и в пример. Мы не всегда можем конкретно повторить действия святого, мы не всегда можем подражательно следовать его путем от земли на Небо. Но от каждого святого мы можем научиться двум вещам. Одно, это что силой благодати мы можем достичь того, что по-человечески кажется невозможным: стать человеком по образу и подобию Божию, и в этом потемненном, трагическом мире, который во власти у лжи лежит, быть словом правды, знамением надежды, уверенностью, что Бог может победить, если только мы дадим Ему доступ в нашу душу и в нашу жизнь. Прежде всего в нашу душу, потому что, если Царство Божие не водворится в нас, если Бог не воцарится в нашем уме и сердце, как бы пожаром сжигая все, что недостойно и нас самих и Его, мы не можем сиять Божиим светом на окружающий нас мир.

И второе, чему могут научить нас святые, – это понять, что говорит нам их имя. Самарянка сегодня говорит нам о свете. Христос сказал, что Он – Свет миру, Свет, просвещающий каждого человека; и мы призваны дать в наших душах, в наших умах и сердцах, во всем нашем существе приют этому Свету, чтобы в нас и через нас могло исполниться и стать реальностью слово, сказанное Христом: “Так да просветится свет ваш перед людьми, чтобы, видя ваши добрые дела, они прославили Отца вашего, Который на небесах” (Мф.5:16).

Только видя, как мы живем, только по нашим делам люди могут поверить, что свет – есть свет Божий; не по нашим словам – разве только что наши слова – слова такой же правды и силы, как слова Апостолов или даже Самого Христа. Поэтому задумаемся, каждый из нас, о значении нашего имени и о том, как стать тем, чем мы названы.

Самарянка пришла к колодцу не из духовных соображений: она просто пришла, как приходила каждый день, чтобы набрать воды, – и встретила Христа. Каждый из нас может встретить Христа на каждом шагу жизни, когда мы заняты самыми обыденными делами, если только сердце наше настроено правильно, если мы готовы к тому, чтобы принять благовестие, услышать – и ставить вопросы! Потому что самарянка ставила Христу вопросы; и то, что она услышала в ответ, настолько превосходило ее вопросы, что она узнала в Нем пророка, а потом и Христа, Спасителя мира.

Но свет нельзя прятать под спудом; обнаружив, что Свет пришел в мир, что слово Божественной правды звучит теперь среди людей, что Бог среди нас, она оставила все земные заботы и бросилась бегом разделить с другими радость, изумление о том, что она нашла. Сначала она рассказала им, почему она поверила, и когда, может быть, любопытство, а может быть, и убедительная сила ее слов и та перемена, которую они в ней самой могли видеть, привели их ко Христу, они убедились и сами и сказали ей: Теперь мы верим не потому, что ты нам рассказала, – теперь мы сами видели, сами слышали...

Вот чему самарянка учит всех нас: чтобы во всякое мгновение нашей жизни, за самыми незатейливыми занятиями, мы были так открыты, чтобы принять Божественное слово, быть очищенными его чистотой, быть просвещенными Божественным светом и принять его в глубины нашего сердца, принять его всей нашей жизнью, так чтобы люди, видя, чем мы стали, могли поверить, что Свет пришел в мир.

Будем же молиться самарянке, чтобы она научила нас, привела бы нас за руку ко Христу, как она сама пришла к Нему, и служить Ему, как она послужила Ему, став спасением для всех, кто был вокруг нее. Аминь!

Воскресенье о слепорожденном

5-е Воскресенье по Пасхе – (Ин.9:1–38) – 22 мая 1967 г.

К недоуменным местам Нового Завета можно относиться двояко: либо на основании своего опыта, своих мыслей, своей неспособности видеть шире и глубже, чем мы видим, сказать: Этого не может быть, а если это есть, – Ты, Господи, докажи, а потом я поверю... Можно относиться и иначе: на основании опыта Бога, который, хоть малый, у каждого из нас есть, мы можем стать перед лицом своих суждений, своего опыта, своих убеждений и чувств и сказать: мне явилось что-то беспредельно большее, чем все то, что я разумел, все то, что мне представлялось истинным; это – явление мне от Самого Бога, и отныне я войду верой в этот опыт, который превосходит мой опыт, и рано или поздно, изнутри этого общения с Богом, я познаю, что Бог был прав...

Одно из самых недоуменных, трудных мест Нового Завета – это начало сегодняшнего евангельского чтения; не вопрос, который был поставлен учениками: Кто согрешил, что этот человек родился окутанным тьмой? – а другой вопрос, который рождается из ответа Христа: никто не согрешил, никто не виноват, это не возмездие, и даже не последствие, это случилось для того, чтобы явилась Божия слава...

В чем же Божия слава? Неужели в том, что человек прожил слепым, может быть, много лет, дожил до зрелости слепым, обездоленный таким страшным образом для того, чтобы над ним совершилось чудо, чтобы люди прославили силу Божию? Разве люди не могли бы эту Божию силу прославить, может быть, с большей радостью, с более живым чувством понимания, если они увидели бы человека, одаренного всем богатством человеческих возможностей?..

И на это приходится ответить тоже двояко. Нет, люди бы не прославили, это мы знаем из собственного опыта и из опыта всех вокруг. Люди не прославляют Бога за то, что все в их жизни хорошо; люди не прославляют Бога за то, что так дивно бывает жить – все дивное только “естественно”: естественно быть здоровым, естественно быть защищенным, естественно быть свободным – все естественно, что дает радость человеку. И редко-редко кто умеет ценить это как дар, как подарок, как нечто не только не заслуженное, но такое, что является предметом постоянного изумления: Как это может быть?.. Как это чудно!..

Но, кроме того, есть и другой ответ, мне кажется, еще более значительный и важный: слава Божия не явилась в том только, что этот человек прозрел телесными очами: он прозрел самыми глубинами своей души. Глаза его открылись на милость Божию, на всемогущество Божие, открылось его сердце к тому, чтобы благодарностью и верой ответить на Божий дар телесного прозрения. Вот здесь воссияла слава Господня – не в том смысле, что люди Христа похвалили; Евангелие говорит нам, что уничижили Господа, как грешника, за то, что Он не так, как люди ожидали, совершил Свое дело милосердия. Нет, не в этом смысле прославился Он, а тем, что в душе этого человека воссияла вечная жизнь: заискрилось, заблистало, засветилось то, что принадлежит Самому Богу и что вошло в мир в новом сиянии Божественного присутствия.

Часто, окруженные горем, видя трагедии земли, мы колеблемся душой и не видим, что через всякое обстоятельство, через всякий случай в жизни может войти опыт в человека, в его глубины может войти чудо встречи с Богом, и что это гораздо больше и значительнее, чем то, чего мы боимся.

Вдумаемся в это; пути Божии – пути строгие; Бог нам дает много, но Он никогда нам не даст погибнуть от нашего благополучия. Если мы в этом благополучии не сможем найти благодарность и вечную жизнь, то, милостив Бог, не даст Он нам погибнуть в нашем благополучии!

И это слово суровое, это слово, сказанное много веков тому назад, еще в первом поколении христиан, одним из учеников, Ермой: Милостив Бог, – говорит он, – Он не оставит тебя, доколе не сокрушит сердце твое или костей твоих... Милостив, потому что перед лицом окаменелости нашей, перед лицом ожесточения и слепоты наших должно войти в нашу жизнь просвещающее чудо; а поскольку мы недостаточно чутки, чтобы пережить тихое веяние благодати, оно часто бурей входит в нашу судьбу. Аминь.

Воскресенье о слепорожденном

5-е Воскресенье по Пасхе – (Ин.9:1–38) – 11 мая 1980 г.

Я хотел бы обратить ваше внимание на две черты в сегодняшнем евангельском чтении. Первое – это что вновь и вновь Господь Иисус Христос совершает чудо в день субботний, вызывая негодование тех, которые соблюдали закон со всей его строгостью, хранили его с фанатизмом.

Но не для того, чтобы их оскорбить, Христос поступает так; Бог сотворил мир в шесть дней, и на седьмой день Он почил от трудов Своих, поручив, передав мир заботе человека. Вся история, от сотворения мира до Второго Пришествия, есть день человека, когда человек должен принести плоды творения, должен довести творение до его полноты, воссоединить тварь с ее Творцом.

Человек изменил своему призванию: мы были призваны довести мир до совершенства красоты и гармонии с Богом и с самим собой, а сделали его уродливым и чудовищным. Но пришел Христос, единственный подлинный Человек, единственный Человек в полной гармонии с Богом, единственный Человек, Который был способен выполнить ту задачу, которая была поручена человеку. И когда Он творит Свои чудеса в день субботний, это нам призыв относиться к Истории, к нашему дню, тому дню, в котором мы живем, как к дню, который Бог поручил нашей заботе, и сделать из него День Господень.

И другая черта, которая находится в прямой связи с первой: когда мы читаем в Евангелии о действиях Божиих, Его проповеди, Его чудотворениях, мы устремляемся к Нему с надеждой, чтобы Он сотворил чудо для нас. И мы забываем, что Христос сказал, что Он нам дал пример, которому мы должны последовать: то, что Он творил, – и нам надлежит сотворить, и что действительно, по Его собственному слову, верующий в Него сотворит дела большие, чем чудеса, которые Он творил...

Наше призвание в том, чтобы преобразить мир, преобразить его в самом корне его, но совсем не в том, чтобы самим беспрестанно быть объектом Божественной заботы. Мы, христиане, обескровили христианство, сделали его бессильным и слабым тем, что относимся к Истории не как ко дню человека, когда нам надлежит творить, а как ко времени, когда Бог будто бы должен непрестанно изливать на нас, маленькое Его стадо, и Свою благодать, и Свою помощь, и Свою милость. Он же, в вечер Своего воскресения, призвал нас идти в мир, как Он пришел, идти в мир вестниками любви, вестниками Бога Самого, и исполнить эту свою миссию, как Он ее исполнил, – ценой нашей жизни, изливая свою жизнь, чтобы другие жили, отдавая, если нужно, свою смерть для того, чтобы другие могли ожить.

Мы очень далеки от своего призвания; мы бежим к Богу за помощью в тот самый момент, когда Он повелевает нам самим прорываться вперед, идти, быть Его присутствием в мире. Апостол Павел знал это, когда говорил, что “я восполняю в теле моем, – то есть во всем существе его, душе и плоти, – недостающее страстям Христовым”...

И Христос зовет нас забыть себя, отвернуться от себя, потому что мы сами себе являемся камнем преткновения, не дающим нам выполнить наше призвание: страхом за наше тело, страхом нравственного, душевного страдания, страхом перед всеми теми вещами, которые мы призваны выполнить. Мы страшимся смерти, хотя и провозглашаем, что Христос победил смерть; где же наша вера? Мы горюем, когда кто-либо умирает, хотя знаем, что смерти нет больше, что есть только временное успение, тогда как живая душа ликует лицом к лицу со своим Живым Господом...

Мы должны научиться отстранять самих себя, когда страх, жадность или что бы то ни было сосредоточивающее нас на себе самих не дает нам исполнить то, к чему мы призваны: быть вестниками Божией любви, Божиего сострадания, Божией правды. Тут мы должны сказать себе: Отойди от меня, сатана, противник, враг Божий, потому что ты думаешь не о вещах Божиих...

Если мы – действительно христиане, мы должны были бы повторять, вслед за Откровением Иоанна, слова Духа и слова Церкви: Ей, гряди, Господи Иисусе, и гряди скоро!.. А мы, многие из нас, не тоскуем, не жаждем этого пришествия, зная, что Его пришествие означает смерть всех вещей земли и наше пробуждение лицом к лицу с Богом.

Мы посланы в мир быть тем, чем был Христос, и единственно, почему мы этим не являемся, это потому что мы не отказались, не отвергли себя самих для того, чтобы выполнить свое посланничество. Слепой человек встретил Христа лицом к лицу; Христос исцелил его. Сколько вокруг нас слепых – не физической слепотой, а слепотой более страшной: слепотой к смыслу жизни, слепотой к любви, слепотой к состраданию, слепотой ко всему, что могло бы превратить жизнь в поле брани и в победу...

Мы должны выйти, как Христос шел, забыв себя, взяв свой крест, следуя за Ним, ибо Он сказал, что если мы хотим куда бы то ни было прийти, то идти надо вслед за Ним. Это – вызов нам; то, что произошло в дни телесной жизни Христа, должно происходить теперь, когда мы – воплощенное Тело Христово. И если мы неспособны на это, то мы должны ставить себе прямые и жесткие вопросы и отвечать на них безжалостно, без самосожаления, и стать такими христианами, какими мы должны быть, какими мы призваны быть: христианами, в которых люди могли бы узнать Христа Самого. Аминь.

Память Отцов Первого Вселенского Собора

Воскресенье после Вознесения – 7 июня 1970 г.

Мы сегодня совершаем с благоговением и благодарностью память Отцов Первого Вселенского Собора, которые перед лицом лжи, поднявшейся на Христа, провозгласили церковную веру о том, что Он – поистине Сын Божий и Бог, равный Отцу и Духу.

Мы живем в век, когда вера кажется такой простой и очевидной; но она не всегда была таковой, и она не была таковой для многих. В это раннее время, когда человеческий ум в ужасе предстоял перед непостижимостью Божественного Откровения, людям, искушенным земной мудростью, особенно трудно было принять Христа как Живого Бога, непостижимого, не ограниченного ни временем, ни пространством, но, однако, пришедшего плотью жить среди нас, ставшего человеком, во всем подобным нам, кроме греха.

То же самое искушение, из столетия в столетие, стоит перед лицом всех тех, кто погружен в мысли о земле и не готов встать перед тайной Божией и принять верой слово истины, Самим Богом сказанное.

С тем большим благоговением должны мы относиться к тем, кто в те дальние для нас времена, но времена близкие ко дням земной жизни Спасителя сохранил для нас и провозгласил во всей славе эту веру. Благодаря им мы поклоняемся во Христе Живому Богу; благодаря им мы знаем, что Бог непостижимый был Человеком и все человеческое принял на Себя, все освятил, все очистил, все сроднил с Богом таинственным и непостижимым.

С каким благоговением должны мы относиться к человеку и к тому миру, в котором это совершилось! Воплощение Христово, воплощение Слова Божия говорит нам о том, что человек настолько велик, что он не только может быть храмом Божиим, местом Его вселения, пребывания, но может сродниться с Ним так, как нам явлено в чуде Воплощения.

И еще эта тайна открывает перед нами величие всего созданного мира, потому что Сын Божий не только стал Сыном Человеческим, но Слово стало плотью; Бог не только стал Человеком, но и соединился с созданным веществом нашего мира. И мы видим, что тварь вся создана Богом так, что она может, опять-таки, быть не только храмом и местом Его пребывания, но соединиться с Самим Божеством.

Если бы только мы могли это помнить, если только мы могли бы смотреть друг на друга и прозревать эти дивные глубины человеческие, озираться вокруг и видеть, что тварь призвана к славе Божией, тогда мы строили бы иной мир, иные человеческие отношения, иначе обращались бы с веществом этого мира; жизнь стала бы тогда благочестием и благоговением!

Вдумайтесь в это. Апостол нам говорит, что мы должны не только в душах, но и в телесах наших прославить Бога; он возвещает, что придет время, когда Сын все покорит, и тогда, покорившись Отцу, Ему все предаст, и будет Бог “всяческая во всем”. Работаем ли мы над тем, чтобы эта слава осенила, охватила, пронизала нас, каждого человека вокруг, всю тварь?.. Вступим в этот путь созидания благоговейного, трепетного, но и ликующего о славе Божией и о славе твари и станем вместе с Богом строителями вечности. Аминь.

О Вознесении Господнем и Пятидесятнице

18 мая 1980 г.

Мы находимся сейчас между праздником Вознесения Господня и праздником Святой Троицы; и мне хочется сказать нечто, относящееся и к тому, и к другому.

Пророк Исаия в 53-й главе своего пророчества говорит: Он – Христос, тогда грядущий, – был изъязвлен за грехи наши, взял на Себя, на Свои плечи немощи наши и язвами Его, ранами Его мы исцелились... И когда мы думаем о Христе воскресшем, являющемся Своим ученикам, дающем им осязать Свои руки, призывающем Фому Апостола испытать реальность и глубину ран, которыми изъязвлены Его руки, ноги и бок, мы упускаем нечто из вида.

Мы забываем, что вознесшийся Христос вознесся с изъязвленной, раненной нашим грехом плотью Своей и что каким-то непостижимым образом не только воскресший, но и вознесшийся Христос, вступивший в славу Божию, сидящий одесную Бога и Отца, несет на Своей человеческой плоти раны, которые Ему нанесены человеческим грехом. Он все еще несет на Своих плечах человеческую немощь, и Воскресение Христово и страшная Страстная седмица сейчас как бы включены в тайну Триединого Бога, Троицы Святой, Непостижимой, Великой. Вся скорбь земли, вся боль, весь ужас легли на Христа, но Он не сбросил их ни Воскресением, ни Вознесением Своим во славе. Христос остается Агнцем Божиим, закланным до сотворения мира за спасение мира...

И когда в день Святой Пятидесятницы – тот день, который мы празднуем как день Троицы Святой – Он посылает Своего Духа на учеников, на Апостолов, на Церковь, в мир весь, Он посылает Его нам как бы двояко. С одной стороны, мы – Тело Христово, живое, трепетное: измученное и изъязвленное за тысячелетия Тело Христово, по слову Павла, носящее на себе раны Спасителя, восполняющее в себе то, чего недоставало земной скорби и телесному страданию Христа; из столетия в столетие Церковь призвана быть Телом Христовым, ломимым во спасение человечества. И мы, как Тело это, как бы ни были недостойны этого, потому только, что мы – Христовы, потому что мы – Церковь, мы приобщены этому дару Святого Духа.

Но Дух Святой сходит на нас не только потому, что мы уже, непостижимым образом, соединены со Христом, а и потому, что мы немощны, мы бессильны, мы греховны, и только сила Божия, совершающаяся в немощи человеческой, может нас спасти. Получаем мы Духа Святого не только как Тело Христово, но порознь и вместе как грешное общество и как грешники, отчаянно нуждающиеся в силе Божией для спасения нашего...

И поэтому к празднику, который грядет на нас в будущее Воскресение, мы должны готовиться особенным образом: мы должны прийти в немощи нашей, но со всей открытостью, со всей тоской по Боге, со всем голодом и со всей жаждой нашей о том, чтобы пришел Господь, чтобы ожила душа наша, чтобы изменилась жизнь наша...

Проведем же эту неделю вдумчиво: проведем эту неделю в ожидании и в молитве, чтобы, когда мы вместе будем петь Духу Святому призывную молитву: “Прииди и вселися в ны!” – это была бы не очередная молитва, а завершение всей нашей тоски по Богу, всей любви нашей к Богу, и чтобы немощь наша открылась Ему, как душа может открыться любви, радости.

И тогда, как бы ни были мы греховны и немощны, мы сможем воспринять вновь и по-новому большую меру благодати, которая нас делает более близкими и более своими Богу, Тому Богу, Который вошел во славу в плоти, изъязвленной грехом нашим, неисцелевшей, потому что грех наш еще пребывает...

Как дивен наш Бог! С какой благодарностью мы можем о Нем думать! Мы, полуверки, мы, живущие так плохо, Им любимы. Он в нас верит, на все надеется и все силой Своей нам может дать, если только мы дадим Ему право, власть над нами, простор действовать свободно. Будем же готовиться благоговейно к приходу Духа Святого на нас. Аминь.


Источник: Антоний Сурожский, митрополит. Проповеди. [Электронный ресурс] // Электронная библиотека «Митрополит Антоний Сурожский».

Комментарии для сайта Cackle