О священстве: (посвящается современным пастырям)¹

I II

Священство не есть человеческое учреждение, а божественное. В самом деле, вчитайтесь во святое Евангелие. Всем людям Христос благовестил. Много за Ним следовало народу, но Он сначала только 12 апостолов избирает, а затем 70 других, и только этих избранных облекает полномочиями продолжать дело Его. В первосвященнической молитве Своей Спаситель ясно выделяет благовестников Своего Евангелия и молится за них Небесному Отцу, дабы Он укрепил их на подвиг служения миpy. По воскресении Своем, являясь Своим учениками, Спаситель наделяет их особыми дарами благодати. Так, однажды, явившись к ним, Он им сказал: «примите Дух Свят: имже отпустите грехи, отпустятся им: и имже держите, держатся» (Ин.20:23). Или, другой раз: «шедше научите вся языки, крестяще их во имя Отца и Сына и Святого Духа, учаще их блюсти вся, елика заповедах вам: и се аз с вами есмь во вся дни до скончания века. Аминь» (Мф.28:19–20). Или: «шедше в мир весь, проповедите Евангелие всей твари. Иже веру имет и крестится, спасен будет: а иже не имет веры, осужден будет» (Мк.16:15–16). Апостолу Петру, а в лице его всем апостолам, Спаситель заповедует пасти словесных овец (Ин.21:15). Избрание особого класса людей для продолжения дела Спасителя на земле и наделение их особыми полномочиями и дарами Духа Святого, – это так ясно открывается из слова Божия, что, кажется, не может быть против сего возражений. Да иначе и не могло быть, уж слишком велико дело пастырства. Нужна особенная благодать, нужны отдельные люди, которые бы облекались на cиe полномочиями. Протестанты, правда, любят говорить, что апостолы имели особые, исключительные полномочия, и на их полномочии утверждать значение иерархии в Церкви нельзя. Но разве дело Христово не имеет отношения ко всем временам и народам? Ведь люди всех времен, стран и народов имеют одинаковую нужду в усвоении дела Христова, следовательно, всегда нужны и продолжатели дела апостольского, нужно священство или, по церковному выражению, иерархия. Один из самых главных признаков истинности иерархии – это преемство. На преемстве иерархических лиц утверждается их истинность и вся полнота благодати священства, данная Господом Христом св. апостолам. Это так понятно для верных чад Церкви, а вместе и утешительно! Апостолы получили благодать от Самого Пастыреначальника Христа и затем преемственно эта благодать переходит к пастырям до наших дней. Перерыв в этом отношении равен утрате благодати священства. Счастлива поэтому Православная Церковь, которая неоспоримо имеет преемственную иерархию. И наша Церковь так ценит преемство, что и в других христианских обществах, если она его усматривает, – готова и там почитать иерархию. Например, возьмем католичество, где также сохранилось преемство. Наша св. Церковь иерархических лиц – католиков принимает в свое лоно в сущем caне, т.е. если кто был епископ или священник в католичестве, остается таким и у нас, только требуется, конечно, отречение от прежних заблуждений. Когда возник вопрос о сближении Православной Церкви с Англиканской, то опять на первую очередь выступил вопрос об истинности иерархии в Англиканстве, т.е. имеет ли она преемственное от апостолов происхождение? К сожалению, реформация так этот вопрос там затемнила, что трудно им теперь его решить. И до тех пор, пока не будет с историческою ясностью доказан вопрос о правильности иерархии в англиканской церкви, сближение и соединение с нею не может быть. И как жалки те христианские общества, которые отвергли иерархию. Знают ли, чего они себя лишили, что они утратили? Если в обыденной, мирской, гражданской жизни существует передача полномочий, и кто получает их, тот чувствует за собою силу, твердость и свободу, то как она должна быть понятна в жизни духовной, нравственной, в области действия благодати Св. Духа. На преемстве священства основано у нас, между прочим, священническое благословение. Это не есть простое приветствие. Оно имеет глубокий духовный смысл. Священники носят в себе благословение от Самого Христа, носят особый дар – пастырства, они совершители святых таинств. Благословляясь от священника, мы благословляемся как бы от Самого Господа Христа. А это ли не утешительно, это ли не приятно! Господь, благословляя апостолов, дал им право и других благословлять. Мир, который вы получаете от Меня, почиет и на лицах, которым вы сей мир будете преподавать, говорил Он. С какою верою, с каким благоговением и с какими святыми чувствами мы поэтому должны получать благословение от священника! Подходя к нему, мы в это время должны быть глубоко сосредоточены в себе, должны помышлять, что действительно принимаем благодать Христова благословения. А как это возможно? – помни, что жизнь духа не то, что жизнь материи. Maтерию, когда мы видим, когда мы осязаем ее, – тогда мы и знаем, что она около нас, что она с нами. А явления духа не связаны ни пространством, ни временем. Электрическая искра в одну секунду перебегает неизмеримые пространства, почему же не признать и за законами духа подобного? Благодать священства, врученная Господом Христом апостолам и их преемникам, преемственно передается и до наших дней пастырям. К сожалению, у нас часто не понимают священнического благословения. Иные им злоупотребляют, когда подходят к пастырю без всякого внутреннего переживания, лишь только поприветствовать его, другие сим благословением даже пренебрегают, когда считают за унижение взять благословение. С другой стороны, и пастырь, преподающий благословение, должен сознавать, что он преподает не свое, а Христово благословение, должен от всей души желать преподающему духовного блага, здравия, благополучия, благодати Св. Духа. Священство носит у нас название иерархии. Оно имеет три степени: епископа, пресвитера и диакона. Посвящение в cии степени называется хиротонией. Что касается епископа, то прежде хиротонии бывает так называемое наречение во епископа. Оно состоит в том, что за несколько времени до хиротонии члены Св. Синода собираются в палату, садятся в мантиях за стол заседания². Сюда из ближайшей церкви от престола приводится двумя архимандритами нарекаемый во епископа архимандрит, который берет благословение у всех преосвященных, затем прочитывается указ Св. Синода о назначении, после этого следует молебен; его поют только иерархи; нарекаемый произносит обыкновенно речь; наречение заканчивается многолетием. В самый день хиротонии на часах выводится на средину храма хиротонисуемый, и здесь им прочитывается исповедание веры согласно предлагаемым вопросам первенствующего. И это для того, чтобы засвидетельствовать пред всею Церковью, что хиротонисуемый будет хранителем вселенского православного учения, его канонов и установлений. Затем после малого входа пред чтением Апостола свершается самая хиротония в алтаре, которая состоит в том, что собор служащих епископов возлагают разогнутое св. Евангелие письменами на главу хиротонисуемого, а вместе и свои руки, при чтении молитвы. Наконец следует возглас «аксиос!» и облачение хиротонисуемого. Хиротония епископа бывает пред чтением Апостола по малом входе священника после херувимской пред освящением Даров, диакона пред «Отче наш» после освящения Даров. Этим указывается, что епископ получает всю полноту благодати – пастырства и учительства и совершения всех таинств, священник – есть главным образом совершитель таинств и, наконец, диакон не совершитель, а только служитель, прислужник пресвитеру в священнослужении. После Литургии хиротонисуемому епископу дается мантия архиерейская, посох, и он благословляет народ. Обыкновенно спешат получить благословение от вновь хиротонисованнаго. И это имеет смысл. На него излилась только что благодать священства, за него молился сонм иерархов, за него молилась вся Церковь, весь предстоящий народ, у хиротонисованного, таким образом, в это время бывает особый прилив благодати Божией и, конечно, верующему человеку весьма утешительно получить от него Божие благословение. Обыкновенно епископ получает город или область в паству, от которой и называется: епископ Черниговский, епископ Углицкий и т.д. Теперь титул архиерея не всегда соответствует действительности, но в древности епископ не мог быть без паствы, без города, при этом постановление епископа в то или другое место было как бы постоянным, как бы навсегда он усваивался тому или другому месту, он как бы обручался своей пастве навсегда, и в знак чего давался ему перстень, что и доселе сохраняется на востоке. Хиротония пресвитера и диакона походит одна на другую. Она состоит в том, что хиротонисуемого во пресвитера после Херувимской, а во диакона пред ектенией: «вся святыя помянувше» – вводят иподиаконы в Царские врата в алтарь при возгласе «повели», «повелите» и протодиакона «повели Преосвященнейший Владыко» – затем, после надлежащих поклонов, архимандрит хиротонисуемого во пресвитера, а протодиакон во диакона, три раза обводят вокруг престола при пении «святии мученицы... слава Тебе, Христе Боже... Исайе, ликуй...» После этого хиротонисуемый во иерея отходит к правому переднему углу престола, становится на оба колена, а хиротонисуемый во диакона – на одно колено, архимандрит или протодиакон произносят «вонмем» и читается епископом молитва хиротонии: «Божественная благодать всегда немощная врачующи и оскудевающая восполняющи», – после которой в алтаре поют: Господи помилуй, а певчие «Kирие елейсон» и затем, при облачении вновь посвященного, возглашается «аксиос!». Тут же происходит поздравление хиротонисованного, и он становится в числе первых служащих ради чести воспринятой им только что благодати священства. После освящения Св. Даров новопосвященному иерею епископ дает часть Животворящего Тела, именно «исполнение» со словами: «npиими залог сей и сохрани его цел и невредим до последнего твоего издыхания, о немже имаши истязан быти во второе и страшное пришествие Великого Господа Бога и Спаса нашего Иucyca Христа». Затем он отступает со Св. Телом к заднему правому углу престола и здесь над Св. Дарами молится до причащения. Остановимся вниманием на этом акте. Сейчас же после посвящения священнику предлагается молиться над Св. Дарами, и этим самыми он как бы соединяется союзом с ними, этим внушается иерею, что он служитель Тайн Божиих, от которых и должен почерпать себе всю благодатную силу и помощь. Ах, как велик этот момент для священника, когда он в первый раз молится над Святыми Дарами! Кажется, в это время чего он не попросит у Господа себе и другим, Господь исполнит во благое. Не от этого ли сознания возникло у нас стремление просить хиротонисуемого помолиться за нас, как в момент хиротонии, так и во время самой молитвы его над Святыми Дарами? От этой первой молитвы, по всей вероятности, возник в древности и другой благочестивый обычай у пастырей Церкви: временами входить в хранилище Св. Даров и молиться там над Святыми Дарами как о своих нуждах, скорбях, немощах, так и пасомых. И как должна быть действенна здесь молитва пастыря! Он молится над Телом и Кровию Самого Господа Иисуса Христа. Если православный христианин чувствует часто благодатную помощь от чудотворных икон, мощей угодников Божиих, то что сказать о Теле и Крови Господа Христа, когда к Ним припадает и пред Ними молится пастырь! Какое великое богатство благодати предлагает нам св. наша Церковь, если бы только все это знали и умели пользоваться! Кого Господь удостоил сана священства, тот может засвидетельствовать об особом духовном, благодатном настроении во время хиротонии. И не только хиротонисуемый, но и присутствующий в храме народ во время хиротонии обыкновенно переживает подъем духа. Вспоминается мне первое мое присутствие при хиротонии, когда я был 14-тилетними отроком. Когда епископ читал: «Божественная Благодать», в алтаре пели «св. мученицы», а певчие особым умилительным напевом «Kирие елейсон», затем возглашали «аксиос», мне чудилось, что совершается что-то высокое, торжественное, так что и самому хотелось радоваться, ликовать и от умиления плакать. Во время хиротонии много нужно молиться всем за хиротонисуемого, в этом долг всех верных, всех присутствующих!.. И кто это делает, тот большую пользу приносит и себе, и новопосвящаемому. Себе потому, что благодать, изливающаяся в этот момент на хиротонисуемого, за такую любовь молитвы окажет благодатное действие и на молящегося, утешит, ободрит, успокоит, умилит его, а хиротонисуемого – укрепит в решимости быть истинным пастырем Церкви. Если священнику дается после хиротонии часть Св. Тела и этим знаменуется, что он главным образом служитель алтаря, служитель Тела и Крови Господней, то диакону после хиротонии вручается рипида, и он некоторое время ею веет над престолом; этим показывается, что он не совершитель, а только служитель при пресвитере в алтаре. Без пресвитера диакон не имеет никакой власти, никаких прав, никаких полномочий. Он не может даже своей диаконской одежды, стихаря с орарем одеть без пресвитера. Каждый раз он на это должен брать благословение. Отступают, однако, от церковного порядка те священники, которые, например, разрешают без себя, в отсутствии своем, диакону провожать покойников, служить литии, панихиды, все это диакон может делать только в присутствии священника. Епископ, пресвитер, диакон – три степени священства. Над ними совершается хиротония, но вот есть еще хиротесия. Она отличается от хиротонии тем, что прежде всего совершается не в алтаре, а вне у кафедры архиерейской и совершается над церковнослужителями – именно чтецом и иподиаконом. По-видимому, малый чин чтеца, а посмотрите, как высоко смотрит и на чтеца св. Церковь. Она именует его чтецом Великой Православной Церкви и в молитве трогательно молится о нем, чтобы Господь дал ему дарование вразумительного чтения и служения в храме Божием. У нас часто небрежно относятся к этому званию и не чувствуют, какую громадную пользу может принести верующим чтец своим разумным отношением к делу и как велика его заслуга тогда пред Пастыреначальником Христом. Но мы знаем необыкновенно трогательный образец чтеца Великой Православной Церкви – это покойного профессора Московской Духовной Академии Д.Ф. Голубинского. Мы застали его в академии уже почтенным старцем – самым старшим профессором. И что же? Ceй муж, в свое время в дни юности в семинарии, был по обычаю посвящен в стихарь, т.е. в чтеца Великой Церкви, и он этим всю свою жизнь гордился. Слава Богу, и я принадлежу к клиру церковному – я чтец Великой Церкви, говорил бывало Д. Ф., и в храмовый праздник сей чтец, пользуясь правом, обыкновенно благоговейно облачался в алтаре в стихарь и выходил читать шестопсалмиe и при этом читал, можно сказать, идеально-вразумительно, умилительно, громко, т.е. так, как велит св. наша Церковь. И этот чтец, умирая, просил только об одном – не забыть похоронить его в стихаре, на что я, говорил он, имею право. И трогательно было видеть сего старца, чтеца Великой Церкви, лежащего в гробу в стихаре. Был еще в древности институт так называемых диаконисс. Он был вызван обстоятельствами жизни древней Церкви. Вся нравственная, духовная жизнь верующих происходила тогда близ храма. Больницы, приюты, богадельни – все это у христиан также было на попечении Церкви. Гражданская власть, государство, в то время языческое, до этого не касалось: затем, на первых порах было много крещаемых как мужчин, так и женщин, вот почему во всех древних храмах, ныне открытых, мы встречаем крещальни. Далее такие особенности богослужения, как в начале причащение у самого престола и затем, хотя и вдали престола, но так, что причащение разносилось женщинам особо и мужчинам особо, все это и вызвало учреждение института диаконисс, на обязанности которых было руководить женщинами при причащении, крещении, служении бедным, больным и детям. Диакониссы принимали хиротонию, подобно иподиакону и, конечно, никогда не возвышали голоса для служения и проповедания слова Божия в храме, согласно заповеди св. апостола Павла. С течением времени, когда условия жизни Церкви изменились, когда утратилось служение диаконисс при храмах, а попечение о больных, бедных и т.д. вошло в задачу не только Церкви, но всего христианского общества, институт сей сам собою утратился, исчез, и служение их вне храма заменено теперь так называемыми сестрами милосердия. Есть еще право чести, которое дается некоторыми епископам, пресвитерам и диаконам. Первые получают название патриархов, митрополитов, архиепископов, вторые – архимандритов, протопресвитеров, игуменов, протоиереев, третьи – архидиаконов, протодиаконов. Обыкновенно присваивается это право чести в храме в присутствии верующих при пении «аксиос». Наконец, есть еще так называемые «викарные архиереи» – это помощники правящих архиереев.

Высок священный сан, высоко пастырское служение. Оно, по преимуществу, есть знак любви ко Христу. Когда Спаситель наш по воскресении утверждал своих учеников в апостольском звании, Он говорил апост. Петру: «Петре, любиши ли мя» и, вот, если любишь, то «паси овцы Моя» и так три раза. На сем останавливает свое внимание св. Иоанн Златоуст и так любомудрствует: любовь – вот главная добродетель пастыря, любовью должно гореть сердце пастыря. Не сказал Господь Петру: «подвизайся в посте, спи на голой земле, бодрствуй непрестанно, защищай притесняемых, будь сиротам вместо отца и матери»; но – «если любишь Меня, паси овец Моих». Любовь, таким образом, – вот что должен носить в своем сердце пастырь, вот чем должна украшаться его нравственная личность. Св. Иоанн Златоуст даже дальше идет этого. Он говорит, если так, то и не важно, будет ли пастырь строгий аскет, будет ли он стремиться к уединению или искать общения с людьми, будет ли прост в одеждах или же носить изысканную, главное для пастыря это опять таки любовь. Если пастырь имеет любовь, – то ничто пред нею все другие добродетели. Что же это такое – пастырская любовь? Это любовь Христова, усвоение пастырем любви Христовой, любви Божией. Любовь подвигла Спасителя нашего снизойти к человечеству, любовь понудила Его жить в уничижении на земле в лишениях и трудах, любовь возвела Его на крест, вот эту то любовь – спасение людей, приведение ко Христу имей и ты, пастырь, и ею руководись в своей жизни. Что только исходит из этой любви, то и твори. Отсюда выйдет у тебя, пастырь, постоянное попечениe о словесных овцах, в самых разнообразных видах, отсюда выйдет у тебя, пастырь, милосердие к согрешающим, скорбь о нравственно погибающих, радость и утешение о спасающихся. И эта любовь пастыря выше всего, выше всякой добродетели, она впереди идет всего доброго, совершаемого человеком христианином, она прежде всего приемлется Пастыреначальником Христом. И по этой любви священство является высочайшим беспримерным служением у Господа Христа, а пастырь, осуществивший эту любовь, – близ стоящим у престола Божия, сотрудником и другом нашего Спасителя. Высота священного сана выступает, далее, по предоставленному праву священникам совершать Божественную Евхаристию. Нужно понять, восчувствовать, что такое Божественная Евхаристия, чтобы вместе с этим представить себе и всю высоту священного сана. Св. Иоанн Златоуст так об этом говорит: «Когда ты видишь Господа закланного и предложенного, а священника предстоящего этой жертве и молящегося, и всех окропляемых этою драгоценною Кровию, то думаешь ли, что ты еще находишься среди людей и стоишь на земле, а не переносишься ли в тот час на небеса и, отвергнув все плотские помышления души, светлою душою и чистым умом не созерцаешь ли небесное? О чудо, о человеколюбие Божие! Седящий горе с Отцом в этот час объемлется руками всех и дает себя осязать и воспринимать всем желающим. Хочешь ли видеть и из другого чуда превосходство этой святыни? Представь пред очами своими Илию, и стоящее вокруг бесчисленное множество народа, и лежащую на камнях жертву, все другие соблюдают тишину и глубокое молчание, один только пророк молится, и затем внезапно пламень ниспадает с небес на жертву и попаляет ее (3Цар.18:30–38), все это дивно и исполнено ужаса. Теперь перейди отсюда к совершаемому ныне и ты увидишь не только дивное, но и превосходящее всякий ужас. Предстоит священник, низводя не огонь, но Св. Духа, совершает продолжительное моление не о том, чтобы огонь ниспал свыше и попалил предложенное, но чтобы благодать, низшедши на жертву, воспламенила чрез нее души всех и соделала их светлейшими очищенного огнем серебра. Кто же, кроме человека, совершенно исступленного или безумного, может презирать такое страшнейшее таинство. Или ты не знаешь, что души человеческие никогда не могли бы перенести огня этой жертвы, но все совершенно погибли бы, если бы не было великой помощи божественной благодати. Кто размыслит, как важно то, что человек, еще облеченный плотию и кровию, может присутствовать близ блаженного и бессмертного Естества, тот ясно увидит, какой чести удостоила священников благодать Св. Духа» (О священстве III–I т: 425–426 ст. ст.). Кроме этого величайшего и страшного таинства, пастырем совершаются и другие, не менее важные действия для спасения искупленных божественною Кровию людей. Живя на земле и пребывая на ней, он призван к распоряжению небесным и получил власть, какой Бог не дал ни ангелами, ни архангелам, потому что им не сказано, «что вы свяжете на земле, то будет связано на небе, и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе» (Мф.18:18). Земные владыки имеют власть вязать, но только тело: пастырь же имеет власть над душою человека, пастырю Богом дано больше власти, чем естественным родителям. Последние рождают детей для здешней жизни, а пастырь для жизни вечной. Пастыри поставлены выше и предводителей войск и управителей царств. Последние заботятся о внешнем благополучии подчиненных, их власть – над телом и внешними делами, а пастыри поставлены стражами и хранителями душ человеческих, они заботятся о вечном и нетленном благе духовных своих чад. Если никто «не может войти в царствие небесное, аще не родится водою и духом» (Ин.3:5), и не ядущий плоти Господа и не пьющий Крови Его лишается вечной жизни, а все это совершается не кем иным, как только этими священными руками, т. е. руками священника, то как без посредства их можно будет кому-нибудь избежать геенского огня, или получить уготованные венцы? Что священники совершают на земле, то Бог довершает на небе. Не значит ли это, что Господь дал им власть небесную. «Отец... суд весь даде Сынови» (Ин.5:22), а я вижу, говорит Иоанн Златоуст, что Сын весь этот суд вручил священникам (там же).

Высок сан священный, но вместе с тем и служение священническое необычайно ответственно и трудно. Священник имеет дело с словесными овцами, с душами человеков. А что такое душа человеческая? Это многосложная сущность, при этом весьма ценная в очах Божиих. Одна душа человеческая дороже всего миpa вещественного, говорит преп. Макарий Египетский. Душа – это нечто удобоподвижное, легкокрылое, неутомимое, способное в одно мгновение перебегать мысленно большие пространства. Душа – это бессмертная сущность, которая от Божества должна почерпать себе духовную пищу. (преп. Макарий Египетский). С душою человеческою нужно действовать крайне разумно, осторожно, нежно и внимательно. Это не то, что пастырю бессловесного стада с овцою. Там, если он потерял овцу, то терпит ущерб материальный, здесь же потеря словесной овцы влечет за собою потерю, погибель своей собственной пастырской души, влечет за собою великую нравственную ответственность. Там обыкновенный пастырь защищает своих овец и ведет борьбу с внешними врагами, здесь же священник, ограждая словесное стадо, должен вести брань «против начал, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной» (Еф.6:12). Там пастырь обыкновенных словесных овец, в случае, какая овца уклонится в сторону, отбежит, отстанет, заблудится, достаточно возвысить голос, поднять посох, и овца бежит на свое место, здесь же, с душою человеческою нелегко справиться. Тут нужно убеждение, вразумление, любовь, и при этих условиях не легко, однако, поддается влиянию словесная овца. Она может совершенно загрубеть, очерстветь, дойти до сатанинской гордости и тогда совершенно ускользает от пастыря.

Ввиду высоты священного сана и великой ответственности за него обыкновенно говорят, что во священники нужно идти по призванию. Как понимать это призвание и кто о нем должен свидетельствовать? Сам кандидат священства? Но кто может о себе правильно свидетельствовать, о себе судить? Всякое о себе мечтание в духовном, нравственном смысле может вести к прелести. Сказать, что я чувствую в себе призвание к священству, это значит признать за собою известные нравственные качества, а можно ли давать цену своим нравственным качествам? И, действительно, есть не мало примеров пастырей, которые якобы принимали священный сан по призванию, но потом впадали в крайность, в большие ошибки. Легко принять сан по одному только увлечению, которое можно по ошибке признать за призвание. Несомненно, Господь наделяет некоторых особыми пастырскими талантами, особыми дарами, избирает, так сказать, людей, от чрева матери, но об этом пусть лучше свидетельствуют другие, но не сам кандидат священства. Не поэтому ли в слове Божием, в пастырских посланиях св. апостола Павла для ищущего священного сана требуется свидетельство от внешних, т.е. доброе мнение людей, общества, отсюда – избрание кандидатов священства народом. Скажут, почему же у нас нет избрания? У нас избрание кандидата в священный сан заменяется назначением такового духовною властью. Свои права, полномочия в деле избрания народ, так сказать, передает духовной власти, которой в этом случае доверяет, верит, что она, духовная власть, действительно изберет такое лицо, какое, при наличном составе кандидатов священства, в данном случае окажется подходящим. Поговаривали у нас об избрании кандидатов священства народом, но усилия нашей жизни таковы, что только и можно держаться существующего порядка. Но если о призвании и годности к священству пусть свидетельствуют другие, то нельзя отрицать того, что некоторых охватывает какое-то чувство любви к пастырскому делу, что некоторые могут понимать, представлять и начертывать себе идеал пастырского служения, и вот этот идеал: добрый пастырь дома, в семейной обстановке. Хотя он и имеет попечение о внешнем благополучии своих домочадцев, но все чувствуют, что не это главное его дело, а что духовный интерес наполняет его сердце, что он служит Богу и всех к Богу направляет. Ему домашние поэтому отводят отдельный кабинет, отдельную комнату – молельню, где он может уединиться для молитвы, чтения правила, составления поучений, где он может поведать Господу Богу свою душевную скорбь, где он может заняться пастырской письменной работой. Всех домашних он учит быть религиозными, посещать храм, исполнять посты, избегать светских развлечений, утром и вечером всех он благословляет. Или, вот, этот пастырь в своей приходской школе. Здесь он полный хозяин ее. Он является в школе воспитателем своих приходских детей, внушает им любовь к Богу, отечеству, Царю, заставляет детей посещать храм, чаще причащаться, стоять в храме впереди, принимать участие в чтении и пении, прислуживать в алтаре, а в летнее время располагает их к работе в саду, огороде, поле. Сколько благодаря этому пастырь может воспитать в своем приходе религиозных людей. Чрез церковно-приходскую школу пастырь может действовать и на взрослых своих прихожан. Придут дети домой, станут они читать духовное, станут передавать своим родителям, чему их учили в школе, скажут они им, что де-завтра праздник и нам батюшка велел приходить в церковь и вас, родители, просил прийти, а дома велел зажечь лампадку в божнице, и размякнутся сердца загрубелых родителей и не устоит их жестоковыйность пред тем, что пролепечут им чистые детские уста, и пойдут они с детьми в храм Господень помолиться. Ах, какая великая сила – эта церковно-приходская школа! Недаром наши Великие Государи имеют большое попечение о ней. Вот, напр., что нам передавали о в Бозе почившем Императоре Александре III-м. Однажды этот Император приехал в Киев, посетил он тамошнего генерал-губернатора. В разговоре с ним Император спросил: как идут у вас в губернии церковно-приходские школы и какое их значение? Г. Губернатор в увлекательных красках передал Государю Императору, какое великое воспитательное значение оказывает церковно-приходская школа на народ. И что же Царь? Он от удовольствия сильно ударил кулаком по столу и сказал: не я буду, если не все школы у меня в России будут церковными.

Или вот тот же добрый пастырь в своих посещениях прихожан, своих духовных чад. Какую великую отраду, великую радость может он внести в семью своим посещением, какое нравственное влияние может он этим оказать! Приходилось нам быть участниками и свидетелями пастырского посещения о. Иоанна Кронштадтского. Собравшиеся в ожидании пастыря, все горят нетерпением, кто смотрит на часы, кто заглядывает в окно, а кто просто волнуется. Раздается, наконец, возглас: пpиехал! Радостная, трогательная встреча, ласковый привет пастыря, слезы радости. Начинается служениe молебна с водосвятием. Все усердно молятся, ибо сам пастырь к этому располагает. После молебна, стремление каждого как можно скорее и больше воспользоваться предлагаемой святыней – попить святой воды, помазаться святым маслом, благословиться у пастыря. Тут же предлагается трапеза, все рассаживаются по местам; стол исполнен яств, но не до них теперь. Очи всех устремлены на доброго пастыря. Каждый следит, что скажет он, на кого обратит внимание, что он сделает. И пользуются этим дорогим моментом присутствующие: кто подведет к пастырю больного, чтобы он возложил на него руку, кто поведает свою скорбь, кто задаст ему вопрос на современную тему и тем проверит свой взгляд, кто испросит совета и т.п. И чувствуется, какую могучую силу имеет в это время пастырь, как благотворно для присутствующих его посещение. Неизгладимый след оно оставляет... Или вот картина того же пастырского общения с пасомыми. Однажды, в летнюю пору, мы проезжали по Тамбовской губернии, подъехали к одному селению. Был воскресный день. Замечаем, что близ околицы собралась кучка людей, всматриваемся – видим седовласый пастырь окружен своими прихожанами, тут были и старые, и малые, женщины и дети, кто стоял с обнаженной головой, кто, опершись на палку, глубоко задумался, кто вперил все свои взоры, все свое внимание на пастыря, очевидно, слушал, что тот говорил. А тот, конечно, учил, как нужно жить, как нужно веровать в Бога и любить ближних. Понравилась нам эта сельская сцена общения пастыря с пасомыми, что-то радостное она привнесла в наше сердце, миром и любовно наполнила нашу душу. Или вот добрый пастырь духовник. После долгих блужданий по распутиям мира сего к нему прибегает, наконец, бедная, истерзанная грехами душа человека. Чаша беззакония, кажется, испита до дна. Кажется, нет надежды на спасение, сам грешник боится, трепещет, робко заявляет о своем душевном состоянии, рубища покрывают его тело, а душу неисцельные язвы. Что трепещешь, друг мой, ты думаешь, что тебя никто теперь не любит, что ты всеми презрен? Поверь, я первый тебя люблю, ты мне великую радость принес своим доверием, своим ко мне обращением. Люди способны презирать, а Господь знает, как человек может страдать от греха; покаемся, помолимся, обратимся на путь спасения, восчувствуем, как благ Господь и как сладко человеку, еже прилеплятися ко Господу и исполнять Его закон святой. И плачут оба: и кающийся гpeшник, и добрый пастырь, взор коего блестит небесною любовью, а вместе и радостью, что он обрел заблудшую овцу. И влекутся к такому пастырю заблудшие овцы, и число найденных, обращенных на путь спасения овец у него постоянно умножается. Или, вот, наконец, тот же добрый пастырь, служитель Божественной Литургии. В сей последней заключается великая сила воздействия на пасомых. Служи, пастырь, проникновенно, с верою, переживанием и полным усердием Божественную Литургию, и при этом как можно чаще, этим он привлечет к себе пасомых, которые, присутствуя при таком служении, будут и сами исполняться Благодати Божией и духовно созидаться. Правда, здесь не сразу создается доверие к пастырю. Поначалу мало будет посетителей его службы. Некоторое время пастырю почти в одиночестве придется служить. Но вот постепенно начнут распознавать дух пастыря, распознавать, что он проникается созерцанием Тайн Божиих, что он молится за предстоящих, и потянутся к нему со всех сторон, потянутся к Литургии, совершаемой им. Ибо посетители увидят, или, лучше, восчувствуют, что здесь открылся благодатный, живительный источник, который будет напоять их сердца, живить, успокаивать, исцелять, духовно перерождать. Мы сказали: не сразу распознают пастыря... Да, и для пастыря есть свой нравственный рост. На первых порах с недоверием могут относиться к ревностному пастырю, даже подвергать его осмеянию, притеснениям и гонению. Так было со многими пастырями. Но вот пройдет время, и добрый пастырь войдет в силу, сделается как бы господином своего дела. Тогда ему станут повиноваться словесные его овцы, станут его любить, уважать, почитать и даже преклоняться. Тогда он станет действительно пастырем своих словесных овец, которые по мановению его готовы будут идти всюду, куда только велит пастырь, и делать все, что только он прикажет. Здесь открывается великая сила пастырского влияния, воздействия на пасомых. И, слава Богу, были и есть у нас такие добрые пастыри. И что замечательно, так это то, что каждый из них отличался или отличается в своей жизни особо выдающимся добрым качеством, добродетелью.

Укажем хотя на некоторых добрых пастырей минувшего 19 столетия. Богучарский протоиерей о. Иоанн Бунин – строитель и украситель храмов Божиих, коих он построил 12-ть. Священник Петр Симбирской губернии – воспитатель детей; он главное внимание обращал на детей, становил их в храме впереди, часто с ними бывал, их учил, так что при его появлении дети не бежали от него, как обыкновенно это бывает в деревнях, а льнули к нему, и добился он того, что, пробывши на приходе 25 лет, воспитал много ревностных к Церкви Божией – прихожан. Протоиерей о. Александр Васильевич Горский – палата ума и духовного рассуждения. Священники: о. Иоанн Паленин Казанской губернии – защитник угнетенных во время крепостного права; о. Матвей Константиновский Симбирской губернии – страннолюбец, за что терпел даже гонения. Так однажды гражданское начальство обвинило его, что он принимает беглых каторжников, и за это он много потерпел. Елецкий священник о. Иоанн Борисов – прозорливец. Иерей Феофилакт – Христа-ради юродивый. Священник Лука Черниговской губернии – образец благоговейного отношения к святыни и носитель в сердце своем страха Божия. Так, он ходил всегда с открытой головой по приходу, будь то лето, зима, когда ему приходилось идти со Святыми Дарами. Протоиерей о. Матвей Гомилевский Рыбинский и протоиерей о. Иоанн Звездинский – замечательные борцы против раскола, они преисполнены были любви, смотрели на раскольников в приходе, как на своих чад и через то у них имели большой успех. Петербургский священник о. Алексей Колоколов, вдохновенный служитель Божественной Литургии и замечательный духовник. Пpoтоиерей Александр Юнгеров Самарский – старец в монастырском смысле этого слова. К нему стекалось по 1000 человек зараз. Между прочим, он выработал следующей чин приема богомольцев: освящение воды, освящение елея, общая исповедь, которая состояла в проповеди, располагающей присутствующих к покаянию, затем чтение исповедных по требнику молитв и преподание благословения с помазанием святым елеем и окроплением святой водой. Кроме сего. Mногиe добрые пастыри минувшего столетия отличались отменною кротостью, – другие незлобием, третьи – терпением в скорбях и несчастьях, четвертые – любовью к проповеданию слова Божия, пятые – даром молитвы, шестые – лечением больных, седьмые были – строители монастырей (о. Феодосий Левицкий Подольской губернии), восьмые – отличались строгим подвижническим аскетизмом, из коих многие свою жизнь оканчивали в монастырях, в монастырских подвигах, как, например, о. Иоанн Бережков Владимирской губернии, который был делателем умной Иисусовой молитвы. Мы уже и не говорим об о. Иоанне Кронштадтском – этом гении, если так можно сказать, пастырства и об о. Валентине Амфитеатрове, известном московском пастыре, замечательном человеке, вдохновенном служителе алтаря. И в настоящее время слышно – то в том, то в другом месте нашей обширной родины, как звездочки блещут своим пастырским светом добрые пастыри. В Одессе – о. Иона, в Харькове – о. Василий Добровольский, в Орловской губернии – о. Георгий, в Москве и Петербурге они есть. А сколько еще скрыто этих драгоценных жемчужин в наших глухих отдаленных селах. Но, говорят, трудно в настоящее время держаться на высоте своего призвания. Семейная обстановка, материальная необеспеченность и неуважительное отношение общества к пастырю должно парализовать у пастыря всякую энергию, всякую любовь к пастырскому делу. Правда, в весьма тяжелых обстоятельствах приходится современному пастырю жить и действовать. Но опять не забудем о благодати Божией, почивающей на каждом пастыре. «Вся могу о укрепляющем мя Иисусе Христе» (Флп.4:13), говорит апостол Павел. Эта-то благодать и поможет пастырю все превозмочь и выйти победителем всех темных сил ада, на него ополчающихся. Об о. Иоанн Кронштадтском рассказывают, что он поначалу находился в самых невыгодных условиях для своего пастырского дела. Многочисленность семьи, куда вошел он, семьи при этом мало религиозной, со светскими запросами жизни, насмешки сослуживцев, несочувствие супруги, которая даже думала одно время о разводе с ним, клевета, подозрение начальства, – вот что встретил поначалу о. Иоанн, но он, с Божьей помощью, твердо шел по намеченному им пути служения ближним в священном сане и достиг в своем деле, можно сказать, совершенства. Или вот мы знаем одного уже почтенного старца священника, на долю коего выпало несчастье в том отношении, что он имеет жену совершенно неверующую, которая доходит даже до богохульства, особенно когда найдет праздник. Тяжело этому старцу священнику, что же он? Чем больше проявляет неверия и неистовства супруга, тем пламеннее сей иерей служит Господу Богу. И так как дома обстановка самая ужасная – вечная брань, табачный дым и т.п., то он устроил себе в колокольне при храме келлию, куда и уединяется для тайных подвигов и молитвы. Но как смотреть на священников с недостатками? Обыкновенно у нас по жизни священников судят о самой вере нашей Православной, о священстве и т.д. Какое тут глубокое недоразумение! При чем тут вера, при чем священный сан, если носитель его недостойный человек. Вера так и остается святой, а священный сан великим Божиим учреждением в Церкви. Что же касается того, если священник с недостатками, то нужно не издеваться над ним, не поносить его сана и святой веры, а глубоко скорбеть и молиться Господу Богу, дабы он укрепил его как человека, и, оставляя в стороне его нравственный недочет, принимать от него священническое служение, как не ему принадлежащее, а самому Господу Христу. Да и что такое нравственный недочет? Как мы можем судить о его силе, степени в том или другом человеке? «Ибо никто от человек не весть, яже в человеце, точию дух человека, живущий в нем» (1Kop.2:11). Ты видишь его нетрезвость, но, быть может, через это он глубоко смиряет себя и унижает? Ты видишь его иной раз поспешно служащим, но ты не знаешь, здоров ли он, не страдает ли физически ужасно?

Однажды, во время торжественного служения при множестве собравшихся священников, у меня неожиданно явилось какое-то чувство уважения ко всем пастырям, при этом я невольно обвел всех глазами и почудилось мне, что каждый из них носит как бы какую-то печать, что-то особенное усмотрел я в каждом, и это особенное, кажется, и есть та печать благодати священства, которой сподобляется каждый иерей. Слава же Господу, нашему Христу Спасителю, скажем мы в заключение, за все, и за священство, которое ведет нас в Царство небесное! Аминь.