Воспоминания и духовные стихи

I.

Вступление. Одесса. Константинополь. Афонские подворья и иноки их. Св. София. Храм св. Ирины и музей. Успенская церковь (Скоропослушницы). Греческие клирики. Отношение восточных людей к лицам духовного звания. Живоносный Источник. Порядок благословения. Влахернский храм. Св. Феодор Студит и бывший его монастырь. Патриархия. Хранение св. мощей. Вселенский престол (кафедра св. Иоанна Златоуста). Повешенный в 1821 г. янычарами Патриарх Григорий V. Особенности богослужебного чина в греческой церкви.

На мою долю выпал жребий быть современником в Москве различного рода событий общественной и церковной жизни, носивших часто радостный, но безпокойный характер.

В мае 1913 г. пришлось участвовать в празднествах прославления святителя Ермогена, после которого в начале июня, по возвращении от одной всенощной, у меня вдруг явилась мысль съездить в Палестину, куда давно порывалось сердце. О своем намерении я сообщил преподавателю Московской Духовной семинарии, одному студенту и двум боголюбивым чадам. Все они изъявили готовность отправиться со мною в путешествие. Через два дня, заручившись благословением угодника Божия Алексия, мы были уже на Брянском вокзале.

Немногие из моих друзей узнали о нашем паломничестве, но и те посчитали долгом проводить нас. Отъезд сопровождался благопожеланиями и слезами.

О Палестина! О град святый Иерусалим! Что-то высокое, восхитительное переживаешь, когда слушаешь рассказы о Св. Земле. На душе делается легко, отрадно, и сам начинаешь стремиться туда. Забываются и трудность пути, и слабость здоровья, и обязанности службы, и семейное положение, и материальная необезпеченность, – словом, все то, что часто действительно служит препятствием к осуществлению указанного благочестивого желания.

Двумя побуждениями, однако, руководствуются люди, направляясь во Св. Землю. Одни едут, чтобы покаяться и помолиться у самого Гроба Господня, где дарована нам вечная жизнь и Царствие Небесное, другие – лишь обозреть достопримечательности. Отсюда и настроение получается различное. Первые возвращаются домой с сильным религиозным воодушевлением, с глубоким, неизгладимым впечатлением; вторые, заметив там небрежное отношение греков к святыне, уничиженное состояние ее от турок, начинают говорить: «Лучше не видеть поругания христианской веры, дабы не смущаться и не разочаровываться!..» Но мы все же считаем каждого, съездившего в Палестину, счастливым, потому что таковой удостоился припадать к Голгофе, лобызать Живоносный Гроб Господень, омываться в струях Иорданских и ходить, где ступали Пречистые ноги Сладчайшего Спасителя.

Представьте себе: в морской пучине находится драгоценный камень, который трудно достать. Но ты, невзирая ни на какие опасности, бросаешься в воду и извлекаешь его. Не правда ли, радости твоей нет конца: понесенные невзгоды и опасности забываются, неблагоприятная внешняя обстановка, холод, сырость, грязь не вспоминаются...

Так и всякий раб Христов, достигший наивысшего сокровища, Гроба Господня, настолько преисполняется духовным утешением, что не замечает вокруг себя ничего земного, а только льет слезы умиления и не хочет расстаться со св. Местами; если уезжает, то сердцем навсегда приковывается к ним. Не потому ли у нас на Руси много лиц, по несколько раз ездивших в Палестину!..

Путь сюда из Москвы лежит через Одессу. Мы взяли билеты в поезде прямого сообщения и имели большую остановку в Киеве.

Пользуясь временем, побывали в Лавре, в златоверхом Михайловском монастыре и в некоторых церквах.

Одесса, хотя является и нашим городом, но русского в ней мало. Улицы переполняются людьми разных национальностей, магазины в руках иностранцев и т. п. Только в православных храмах наблюдается родная атмосфера. Мы заходили в собор и видели у чудотворного образа Богоматери молящихся на коленях, со слезами, как это обычно встречается в Москве. Там же священник в ризе протяжно, с умилением читал акафист. И показалось нам, что храмы на Руси являются охранителями всего национального, самобытного; особенно такая мысль озаряла, когда поклонялись праху знаменитых херсонских иерархов: Димитрия, Никанора и Иннокентия, взявших на себя как бы задачу служить здесь оплотом Православия.

Посетили, далее, женскую обитель, где постояли вечерю и утешились тихим стройным пением, благоповедением инокинь, чистотою храма, – словом, чем украшаются наши девичьи монастыри, точно сговорившись держаться везде одинаково.

В Одессе нас задержало получение заграничного паспорта, ожидание подходящего парохода. Наконец мы сели на пароход «Иерусалим», державший рейс в Афины и Александрию. Русских пассажиров на нем оказалось мало, да к тому же они, по своей скромности, были незаметны, зато иностранцы держались развязно, предъявляя разного рода требования. В этом, отчасти, нужно винить самую команду корабля, легко уступавшую натиску иностранцев.

Через ночь показался Константинополь. Переезд сюда от Одессы легкий, непродолжительный. Подъезжая, все обыкновенно любуются Босфором – проливом в 10 верст длины, с берегами, считающимися едва ли не самыми красивыми в мiре. Но наше внимание остановилось не на них. Мы с нетерпением ждали, когда покажется Св. София, с какой стороны, и скоро ли будет видна?

А вот, наконец, слева и она, окруженная четырьмя минаретами с большим куполом, венчавшимся полумесяцем, тогда как некогда на ней сиял Крест Христов. Стоявший с нами на палубе благочестивый грек, ехавший из Москвы на родину, взирал на свою прежнюю столицу, некогда украшенную множеством храмов, не выдержал и прослезился.

В Константинополе нас встретили афонские иноки. В таком большом центре, среди восточной сутолоки они для паломников являются поистине ангелами-хранителями, ибо дают приют, кормят, показывают все достопримечательности, узнают о времени отправления парохода и провожают вас. А их подворья точно оазисы в непроходимой пустыне.

Мы остановились вблизи пристани, на Пантелеимоновском [подворье], представляющем собою высокое, неширокое, подобно башне, в несколько этажей здание, с церковью наверху. Кругом него все чужое, мусульманское. Прилегающие улицы узки, постоянно кишат народом, который куда-то бежит, неистово кричит и чем-то торгует. Тут же безпрерывно проводят с музыкой и пением танцующих медведей, обезьян и т. п.

Но стоишь в подворском храме, на вышке, слушаешь Божественную литургию и думаешь: «А Господь-то везде с нами», – и как отрадно в этом, именно в этом месте, взирая на небо, уйти душою от житейской суеты и мiрского развращения, так ощущаемого внизу, в толпе людской. При подобных мыслях от всего сердца благодаришь афонцев, взявших на себя великий подвиг служить и помогать собратьям- христианам среди неверных. Как если кто-либо, вышедши в бурю на дорогу, старается спасти заблудившегося путника, так и эти иноки, поселившись в мусульманской стране, являются небесными посланцами для русских странников.

По приезде первым нашим желанием было поскорее обозреть Св. Софию, куда немедленно же отправились с одним из указанных провожатых, показавшим нам все древности Царьграда.

Св. София! Сколько с нею связано воспоминаний. Сей замечательный храм, как известно, построен в VI веке греческим Императором Юстинианом, следовательно, около 15 веков тому назад. Будучи по размерам в 4 раза больше храма Христа Спасителя в Москве, он может вместить 50 тысяч человек. Несмотря на такую обширность, внутри он светлый, открытый, незагроможденный колоннами и пристройками.

Входим, и перед нами открывается целая площадь, замыкающаяся на востоке алтарной апсидой, полукруглый выступ-амвон также весьма большой, Престол, сделанный из драгоценных материалов и слоновой кости, по описанию историков, являлась верхом художественной работы. Вокруг красовалась следующая надпись: «Твоя от Твоих Тебе приносим рабы Твои, Христе, Иустин и Феодора, якоже благосердно приими, Сыне и Слове Божий, Воплотивыйся и Распныйся за ны, и нас в православной Твоей вере соблюди и град, его же нам вверил еси, во славу Твою умножь и сохрани молитвами Богородицы и Приснодевы Марии». Над престолом висел золотой крест, колебавшийся во время пресуществления Св. Даров (см. житие св. Игнатия, 23 октября).

В 1204 году латиняне, завладев Царьградом, думали увезти в Италию все святыни, но корабль их во время бури в Мраморном море потонул, а с ним и все захваченные сокровища. Предание доселе указывает место катастрофы.

В Константинопольском храме «Премудрости Божией» было до 1000 человек священнослужителей, в том числе певцов, церковников и привратников. Неудивительно, если они устраивали небесноподобную службу, приведшую наших предков – послов Князя Владимира, в неизъяснимый восторг и расположившую их к Православной вере. Как поэтому дорога нам Св. София! Осматривая, и мы, подобно многим, мечтали видеть ее в руках христиан. Но когда это будет? Теперь же она принадлежит мусульманам.

Трогательна история взятия Царьграда, павшего 30 мая 1453 года, в 6 часов утра, когда только что отошла утреня, и началась Литургия. Историк Франтц, свидетель гибели Византии, попавший в плен к туркам, следующими словами описывает ужасы и неистовства завоевателей: «Повсюду слышались крики и стенания, турки за косы извлекали молившихся в храме жен и дев, посвятивших себя Богу... Здесь же представлялась взорам Божественная кровь Спасителя, разлитая по полу. Тело Его, разбросанное по углам, очевидно, от совершавшейся везде Евхаристии. Переломанные сосуды валялись повсюду, там образы, украшенные золотом, серебром и драгоценными камнями, были попираемы ногами и становились вместо столов. Священные ризы, вытканные шелком и золотом, служили попонами для лошадей или подстилались под ноги, как ковры. Многое и другое, что возмутило бы душу каждого и исторгло слезу, совершилось в этот день руками предтечей антихриста. Везде плач, страдания, стоны и рыдания, везде грабеж, плен и оскорбления». В храме Премудрости Божией (Софии) укрылись тысячи народа. Несчастные ждали чуда. По преданию, ангел должен был снизойти с неба и принести меч для защиты народа Божия, но ворвавшиеся воины перевязали всех без различия пола, возраста и сословия и стали на алтарях бражничать, предаваясь постыдным страстям (История средних веков проф. [Н. А.] Осокина. Т. II. Ч. 2).

С падением Константинополя греки соединили много преданий. В Софии все погибли от врагов, так что Магомету II пришлось по трупам въезжать в храм. Остановившись посредине, он обмакнул руку в кровь убитых христиан и приложил ее к стене как печать победы. Одна из мраморных облицовок, действительно, выявляет собою подобие ладони. Здесь же гордый завоеватель в гневе ударил саблей по колонне и надрубил ее, а конь его копытом отшиб кусок карниза.

Близ алтарной апсиды нам показывали еще 2 подсвечника с весьма толстыми свечами, сохранившимися от владычества греков. Их зажигают ежедневно только на минуту, и турки говорят: «Если они сгорят, придет конец нашему царству», – но они до сих пор большие. Существует, наконец, такое сказание. Когда воины вошли в Софию, совершалась обедня. Священник уже причастился, но не успел выйти со св. Дарами и произнести последний возглас, как расступившаяся стена скрыла его от насилия солдат. По возвращении же означенного храма христианам, что, по мнению греков, непременно будет, иерей снова появится с чашею из своего векового затвора и словами «Всегда, ныне и присно» закончит Божественную литургию.

Храм Св. Софии производит чарующее впечатление на посетителя. Хотя магометанская рука старалась изгладить в нем следы христианства, но многого не в силах была сделать. Прежде всего остается навеянный дух молитвы. И теперь хочется здесь стоять без конца, вперив ум и сердце к Создателю мiра. Далее, на стенах кое-где виднеется мозаика священных изображений. Особенно явственно просвечивает лик Спасителя в алтарном куполе, над тем местом, где стоял престол. Мы долго вглядывались в Него и думали: «Очи многих великих святителей при совершении небесной Евхаристии устремлялись к Нему, подобно нашим, и скольких слезных воздыханий Он был Свидетелем».

Интересно мнение св. Нила Мvроточивого, за какую вину Бог попустил врагам овладеть Константинополем и его святынями... Последний Император Византийский Константин, пишет преподобный, любил веселый образ жизни. Назначив однажды какое-то торжество, он, стоя на Литургии в Софии, волновался, когда иерей затягивал службу. Не вытерпев, Государь послал в алтарь сказать, чтобы тот поскорее кончал. Но благоговейный священник, имея страх Божий, не дерзнул этого сделать. Тогда разгневанный повелитель повторил свое требование с предупреждением: если ослушается, будет строго наказан. Священнослужитель, испугавшись, по немощи человеческой, царского прещения, не докончив Литургии, произнес отпуст. И за сей преждевременный отпуст по приказу Царя, замечает повествователь, сделал отпуст и сам Царь своему Царствованию».

Вообще историки ставят падение Царьграда в тесную связь с упадком нравов в Византии, развитием роскоши и изнеженности, вследствие чего там ослабел воинский дух и притупилось национальное чувство. Русь Святая! Помни это...

После обозрения Св. Софии мы проходили мимо бывшего храма св. Ирины, где собирался II Вселенский собор: в нем теперь арсенал. Зашли, далее, в музей – среди множества предметов обращают на себя внимание громадной величины мумии фараонов. При виде их невольно удивляешься умению древних египтян предохранять тела умерших от тления. Чем объясняется такая степень искусства? Думается, жаждой безсмертия, верою в загробную жизнь. Современных людей захватил интерес только временного, земного существования, развился культ плоти, вот почему ныне не дорожат останками умерших.

Из музея мы двинулись к Ак-Серою, проходили мимо Колонны Константина, около которой осматривали полузасыпанные и разоренные громаднейшие цистерны.

Пройдя, далее, ряд мечетей, устроенных по образцу Св. Софии, повернули в переулок и вошли во двор Успенской греческой церкви, где находится чудотворный образ «Скоропослушницы» в мраморном киоте, с правой стороны у среднего столба. Археология относит икону к глубокой древности: чудеса от нее описаны на бумажных листах, развешенных в рамках под стеклом по стенам. В означенном храме предложили приложиться к частицам мощей: св. мученика Трифона, св. Евстафия, св. жен-мvроносиц, св. Анастасии-Узорешительницы и св. Иоанна Златоуста. Священник, встретивший нас, был в черной рясе и такой же камилавке, что дало повод спросить его, принадлежит ли он к монашеству или же к белому духовенству. Оказалось, что он местный приходской пастырь. На Востоке священнослужители без различия чина носят одежды темного цвета, причем не стесняются своей формы и не скрываются от взоров морских людей.

Другого головного убора, кроме камилавки, например, у греческого клирика, нет; с нею он не расстается в храме, на рынке, в пути и т. д. Того же порядка придерживаются русские чернецы, живущие в Палестине, на Афоне, равно как и наши пустынники, которых легко узнаешь по особому покрою скуфьи (шапки), всегда ими носимой. Но чем ближе к столицам, тем большее стремление замечается у иноков – ничем не отличаться одеянием от священников. Подобное явление объясняется настроением современного общества, способного осмеять, задеть, унизить монашество, тогда как турки почтительно относятся к служителям культа даже других религий. На вопрос, почему магометане оказывают честь духовным лицам, наш проводник-араб ответил: «Они служители Бога, а Бог-то у всех Один».

После посещения Успенского храма мы проходили мимо полуразрушенных городских стен, держа путь к Живоносному Источнику. Укрепления говорили о некогда величественной греческой столице – славной Византии, а главное о непрочности могущества человека. Придет праведный гнев Божий, и в прах рассыплются все его изобретения и физическая сила.

Происхождение Живоносного Источника относят к V веку и связывают его с именем Императора Льва I Маркелла, явившегося здесь свидетелем одного поразительного чуда. В VI веке тут же получил исцеление Царь Иустиниан, построивший в благодарность храм и при нем мужскую обитель. По сказанию Синаксаря, «на этом месте совершалось такое обилие благодатных знамений», что их «ни описать, ни изрещи невозможно». Св. Православная Церковь отмечает сие, когда в пятницу на Пасхальной неделе поет особо положенную службу Пресвятой Богородице в честь Ее Живоносного Источника.

И до сих пор он привлекает множество молящихся. Внутри, где находится св. кладенец, всегда можно застать дежурного иеромонаха, отправляющего желающим молебны: тот же священнослужитель при отпуске, полагая на голову каждого епитрахиль и руку, кроме формулы благословения «Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа», произносит еще молитву благопожелания. Образец ее дан в Ветхом Завете: «И сказал Господь Моисею, говоря: скажи Аарону и сынам его: тако благословляйте сынов Израилевых, говоря им: да благословит тебя Господь и сохранит тебя! Да призрит на тебя Господь светлым лицем Своим и помилует тебя! Да обратит Господь лице Свое на тебя и даст тебе мир» (Числ. 6, 22–26).

В наших св. обителях, церквах и часовнях около чтимых святынь также стоят очередные пастыри, но они, благословляя приходящих, к сожалению, опускают напутствие, так утешительно действующее на сердца верующих. Приятно было бы, если бы греческий порядок и у нас получил распространение.

Далее мы посетили Влахерну, некогда величайший и славнейший храм Царьграда; здесь покоилась риза Богоматери и пояс Ее. Здесь было явление Преблагословенной «на воздусе» Андрею Христа ради юродивому в дни нашествия варваров, отраженных по предстательству Владычицы мiра. Здесь совершилось сверхъестественное призвание четырех храмоздателей Киево-Печерской Лавры, которым Царица Небесная вручила чудотворную икону Успения. Здесь стоял образ «Одигитрии», писанный евангелистом Лукою, источавший множество чудес. Отсюда, наконец, во время тяжких испытаний и народных бедствий выходили крестные ходы, направляясь на городские стены и к морю. История при этом гласит, что Матерь Божия после подобного рода молений неоднократно спасала Константинополь от врагов, например, скифов, в память чего Церковию установлено акафистное пение в субботу пятой недели Великого Поста (Похвала Пресвятой Богородицы).

Теперь же от всего сказанного осталась лишь небольшая подземная церковь, часть доски древнего престола и целительный источник, неоднократно засыпаемый неверными, но благодатию Господнею доселе дивно сохраняемый. По взятии Царьграда, он сначала перешел к какому-то цыгану, устроившему тут кофейню, христиане, однако, продолжали ходить сюда, якобы за кофе, а на самом деле почерпать св. воду, непрестанно струившуюся из-под земли. И только спустя много времени православным грекам удалось откупить обратно свою дивную Влахерну.

Находясь у этой и других византийских чудотворных твердынь, некогда блиставших внешним величием, а ныне чуть приметных, мы невольно думали: «Господь за отступничество и развращение отнимает святыню, но верным своим рабам в утешение оставляет небольшую частицу их. Едва существуют перечисленные св. места и памятники, а как отрадно возле них чувствуется». При таких мыслях еще несомненнее показалось нам сказание Апокалипсиса, что в конце мiра, когда все на земле подвергнется разрушению, бедствиям и страданиям, небольшое количество «избранников» будет особо охраняться Агнцем Божиим (Отк. 7:3).

Отсюда мы пришли к храму св. Феодора Студита, также обращенного в мечеть, не пользующуюся, однако, у турок почетом и известную под названием «Проклятой». Точно кто мешает им здесь молиться: то они слышат какой-то шум, то нападает страх, и все тогда спешат покинуть ее. Вследствие чего бывшая студитская церковь мало посещается мусульманами и никогда не ремонтируется, так что от времени в ней обнажилась мозаика и открылись стенные фрески с христианскими изображениями. Местный сторож-солдат, попавший в Россию в плен в освободительную войну, ломаным русским языком объяснял нам особенности этого древнего памятника. Студийская обитель! Сколько с ней связано воспоминаний!.. Вот пред нами сам руководитель ее преп. Феодор. Когда пришел сюда он, была община в 12 человек. Великий же авва устроил громадный монастырь со множеством великолепных храмов, оградил ее большими стенами, увеличил братство до 1 000 человек, установил строгий общежительный устав, а чтобы насельники не нуждались в городских услугах и имели необходимое, завел разного рода мастерские: портняжную, сапожную и проч. – словом, образовал в шумной столице свое особое, изолированное от суеты мiрской царство, в пределах которого иноки, по вступлении, пребывали безвыходно. И была Студийская обитель, говорит история, великой лаврой, как бы неким оазисом среди житейского моря. Сам Преподобный являл собою пример подвижника-аскета, неустанно поучая братию словом и делом.

Продолжая путь, мы достигли упраздненного женского монастыря Всеблаженнейшей, ныне Патриархии, где в главном, отдельно стоящем храме во имя св. Георгия Победоносца открыто почивают мощи св. Евфимии Всехвальной, в значительной степени обнаженные. Греки, по-видимому, не стремятся покрывать останки святых пеленами, как принято у нас. Правда, при таком порядке наглядно убеждаешься в истине, что Господь дивно хранит кости праведников (Пс. 33:21), но нам кажется – религиозное чувство более удовлетворяется, когда раки их украшаются одеждами. Благоговейное почитание требует этого. Ведь полагают же воздухи на лица умерших священнослужителей и монахов, дабы печать смерти не отталкивала и не ужасала окружающих. Как бы ни были нетленны тела угодников, а все же и они теряют настоящий вид, не говоря уже о том, что, находясь открытыми, могут привлекать праздных, любопытных зрителей.

Из других святынь в патриаршем храме нужно отметить следующие: части мощей св. ап. Андрея, св. Соломии и Феофании и особенно находящуюся в притворе икону «Всеблаженнейшей», чудно изображенную. Очи Богоматери взирают на тебя, с какой бы стороны ты ни стоял. Справа у иконостаса показывают столб бичевания Спасителя и тут же кафедру св. Иоанна Златоуста или так называемый «Вселенский престол», сделанный из черного дерева с резьбой и украшениями из слоновой кости. Наш спутник, большой почитатель великого проповедника покаяния, пришел в восторг при виде столь дивного памятника. Взошедши на него, он долго находился в молитвенном состоянии, очевидно, представляя себе образ Вселенского учителя, златоглаголевые речи его, толпу слушателей и т. д.

Памятны здесь еще Средние ворота, на которых в 1821 г., в светлый день Воскресения янычарами был повешен Патриарх Григорий V, тело которого 2 дня оставалось неубранным, а потом было отдано евреям на поругание. Сорвав со Святителя одежды и достаточно поглумившись, эти противники Христа, привязав большой камень, бросили мученика в море. Но Господь сотворил чудо. Несмотря на тяжелый груз, труп всплыл на поверхность воды и прибился к русскому судну, управляемому благочестивым капитаном. В подобранном и привезенном в Одессу покойнике все узнали нового священномученика, Патриарха Григория V. Гроб с останками архиерея Божия сначала находился в греческой Троицкой церкви, причем от Святого исходило благоухание и совершалось множество знамений, а затем с подобающей честью он был переправлен в Афины, где ныне почивает в главном городском соборе, привлекая много православных поклонников.

В Константинополе пришлось пробыть пять дней. Кроме афонского подворья, мы несколько раз молились в соседнем греческом Николаевском храме.

Подводя итоги наших наблюдений церковного чина на Востоке, можно отметить следующее: богослужебные книги, порядок служб почти одинаковы с русскими. Разница замечается лишь в большем или меньшем соблюдении устава. Такое сходство приятно поражало нас, давая чувствовать единство и несокрушимость Православия. А в Вифлееме, помню, иерей-араб в нашем присутствии постарался отправить полунощницу и утреню не только по точному московскому порядку, но и на славянском языке.

Обращает на себя внимание любовь греков к антифонному, простому унисонному, пению и непременно на 2 клироса, хотя бы на каждом было по одному человеку. Так, между прочим, у них выполняются каноны с тропарями, обыкновенно читаемыми у нас. Партесной гармонизации они не признают, считая ее латинством и большим грехом, в который, по их мнению, так сильно теперь впадает Русская Церковь. Некоторые распевы напоминают наши обиходные, только, к сожалению, восточные клирики поют, как говорится, «в нос», что производит неприятное впечатление.

Греки не любят проповедывать, зато на Слово Божие у них обращено большое внимание. В каждом храме имеется у столба кафедра. Входя сюда, диакон полагает святое Евангелие на крылья устроенного здесь золотого орла, и читает его каждый раз отчетливо, громкогласно, благоговейно, словом, как только можно лучше. Когда же служит один иерей, он благовествует на солее, обратившись лицом к народу, причем молящиеся подходят ближе к алтарю и выслушивают, преклонив главы. На воскресной утрени священник, вынося св. Евангелие для лобызания, не оставляет Его на аналое, а держит в руках, пока присутствующие прикладываются.

На Литургии особенности следующие:

В некоторых служебниках, например, иерусалимских, первая частица в девятичинной просфоре вынимается в честь безплотных сил, чего у нас нет, на том основании, что ангелы, как безгрешные существа, искуплению Спасителем не подлежали. Проскомидия часто совершается на одном хлебе, но тогда на нем делается пять печатей креста, причем из средней вынимается Агнец, из правого в память Божией Матери; левого – 9-и чинов; сверху – за живых; снизу – за умерших. Пекут и с одной печатью, из которой вынимается Агнец, а из боков просфоры – остальные части. Перед Литургией часы нередко опускаются, вероятно, потому, что они прочитываются отдельно.

Малый выход со св. Евангелием, знаменующий собою вступление Спасителя в мiр на проповедь, происходит через северные двери не по солее только, а по всей церкви, как в Москве в Большом Успенском соборе. Молящиеся при этом, преклонив главы, с благоговением встречают шествие, стараясь на ходу коснуться одежды проходящих священнослужителей, лобызая и отирая ими свои лица. Особое же внимание обращается на «трисвятое», поемое трижды по трижды, сначала в алтаре, а потом на клиросах. К сожалению, в России это упущено, тогда как, согласно указанию служебников старинных изданий, следовало бы держаться означенного порядка.

Кроме того, в Константинополе «Святый Боже» часто исполняется всенародно при большом подъеме духа присутствующих. Означенная ангельская песнь по своему происхождению считается здесь местною, вот почему и уделяется ей такое внимание.

После чтения св. Евангелия часто следует пение «Херувимской» с опущением ектений; сугубой, об оглашенных и верных, а вместо отдельных заздравных и заупокойных греки вставляют имена нуждающихся в молитве в положенные на ряду прошения; например, за живых: «еще молимся о милости, жизни, здравии» (имя рек); об умерших: «еще молимся о прежде почивших отцех и братиях» (имя рек).

При сокращении ектений «Херувимская» обыкновенно затягивается, так как служащий иерей тогда вычитывает тайно все пропущенное. К тому же в это время совершает каждение не диакон, а сам предстоятель; при архиерейском же служении – святитель.

На Литургии пред пресуществлением хлеба и вина в св. Таины опускаются слова призывания Св. Духа: «Господи, иже Пресвятаго Твоего Духа», равно как, приступая к причащению, священнослужители не повторяют положенной в правиле молитвы «Верую, Господи», а благоговейно, незаметно получают св. Тело и немедленно потребляют. В таком порядке есть глубокий смысл. Св. Церковь старается хранить св. Дары от взора людей. С этой целью она ввела в употребление воздухи для прикрытия дискоса и чаши, особенно на Преждеосвященной. Рассматривание здесь неудобно, ибо существо Божественной Евхаристии велико и ослепительно для человека, продолжительное же держание в грешных руках св. Таин идет в разрез с сим.

Во время архиерейского служения диаконы говорят ектении с трикирием или дикирием. При возгласе «И да будут милости Великаго Бога и Спаса нашего Иисуса Христа со всеми вами» – святитель благословляет народ крестом, а священники воздухом. Антидор освящается над св. Тайнами после «Изрядно о Пресвятей» и непременно раздается молящимся при каждом служении Литургии.

По своему внешнему и внутреннему виду греческие храмы напоминают базилики (вытянутое прямоугольное здание, разделенное внутри рядом колонн). В каждом находится кафедра Патриарха, амвон для настоятеля, сидения для богомольцев и клироса, устрояемые довольно высоко, по всей вероятности, для большего резонанса пения и чтения.

Предстоятель, если не служит, всегда стоит на своем месте и, согласно уставу, читает на вечерне «Ныне отпущаеши» на всенощном бдении; «Приидите поклонимся», шестопсалмие – на утрене; на Литургии – «Верую», «Отче наш» и проч., а носящий архиерейский сан еще произносит «мир всем», когда положено.

Церкви освящаются люстрами, число которых, сообразно с материальным достатком, бывает различно. Некоторые отличаются обилием их.

Во время так называемых «входных молитв» священнослужители, приложившись к местным иконам, непременно делают еще земной поклон по направлению к кафедре Патриарха, как бы испрашивая у него благословения.

Колокольни при церквах незаметные, звонят, раскачивая самые колокола, которые, кстати сказать, небольшие, мелкие. Покрой священнических риз напоминает древний, с завязками внутри, дабы они не спускались набок.

Престолы в алтарях часто остаются не освященными, вследствие чего к ним нет благоговейного отношения, служат нередко местом для уборки риз и т. п. Необходимая же принадлежность св. Трапезы – св. Антиминс полагается только на служение Литургии, а потом убирается в ризницу. То же нужно сказать и относительно Царских врат, не составляющих для греков неприкосновенной святыни, так как у нас на Руси, их свободно отворяют пономари, алтарные прислужники и даже мальчики.

Кроме завесы, они имеют еще рамы, которые то отодвигаются, например, при возгласе «мир всем», то закрываются. Иконостасы везде многоярусные, высокие. Ко всему сказанному нужно прибавить следующее: турецкое иго во многом наложило печать на жизнь восточных христиан и их церковные порядки; так в константинопольских храмах можно видеть молящихся в фесках, носимых прежде в столице ислама всеми по приказу (принуждению) завоевателей и т. п.

II.

Смирна. Характеристика арабов. Гора Пагус. Св. Поликарп Смирнский. Монастырь св. Фотинии. Храмы сев. Космы и Дамиана и апостола Иоанна Богослова. Часовня Божией Матери Млекопитательницы. Мусульманские кладбища в Смирне. Остров Патмос. Св. Иоанн Богослов и его Апокалипсис. Афины. Гора Акрополь. Пантеон. Храмы Тезея, Бахуса. Темница Сократа. Остатки Ареопага. Музей. Русская посольская церковь. Остров Крит и его святитель св. Андрей, составитель покаянного канона. Александрия. Каир. Молитва мусульман. Пирамиды. Древнехристианские египетские подвижники. Коптский храм на месте пребывания св. Семейства. Дерево Пресвятой Богородицы в Матория. Переезд в Порт-Саид. Суэцкий канал.

Из Константинополя мы направились в Смирну. Пришлось проезжать Дарданеллы, которые охранялись военными судами иностранных держав вследствие войны Турции с Грецией и Болгарией. Путь оказался не безопасным, так как на всем протяжении Смирнского залива заложены были мины. Нас сопровождал небольшой турецкий катер. У самого города виднелись в воде мачты затонувших судов. Каждую минуту и нам угрожала та же участь. Но Господь помог благополучно добраться до места и остановиться на рейде. И не только здесь, а почти во всех портах наш «Иерусалим» бросал якорь в море, так что к пристани приходилось приплывать на лодках.

Обыкновенно к прибытию парохода появляется масса арабов-перевозчиков, равно как и других посторонних лиц: носильщиков, проводников. Отличаясь горячим темпераментом, эти восточные люди в одну минуту окружают корабль и, прежде чем спустят мостик, пробираются на палубу и подымают необыкновенную беготню и шум: один схватывает багаж, чтобы нести, другой устраивается доставить на берег, а иной предлагает быть проводником.

С подобного рода господами, однако, следует держать себя осторожно. Лучше всего не показывать виду, что нуждаешься в их услугах, а выждать, пока пройдет первая суматоха. Если же сразу возьмешь, например, носильщика, то рискуешь остаться без вещей, так как араб, забрав их, быстро мчится вперед и быстро теряется в публике. Мы несколько раз оказывались в таком неприятном положении. Проводника же нужно брать по рекомендации капитана судна, а переправляться в большой лодке с компанией.

Подобный переезд все же опасное дело. Тут приходится отдавать себя на произвол лиц, не всегда благонадежных, что и было нами испытано в Бейруте, где при возвращении из города перевозчик, пользуясь вечерним полумраком, отвез нас порядочно в сторону и стал вымогать кошельки, грозя в противном случае сбросить в воду. Слава Богу, мы не потеряли присутствия духа и повели с морским разбойником бурную перепалку, помня предупреждение, что арабов нужно отражать их же оружием – смелостью и криком. От такой неожиданности лодочник несколько стушевался и начал требовать лишь прибавки сверх условленной платы.

Главным же образом в нашем затруднительном положении помогло следующее обстоятельство. Незаметно мы приблизились к французскому громаднейшему пароходу, около которого в волнах качалась небольшая ладья с турецкой полицией, чего, очевидно, не подозревал везший нас незнакомец. Ибо сидел к ней спиной. Почувствовав защиту, мы стали махать платками и звать на помощь. Перевозчик понял свое невыгодное положение и сам направился к охране. При встрече произошло бурное объяснение. Араб вдался в обман и горячо доказывал, что мы не соглашаемся отдать следуемые ему деньги, а наша компания, в свою очередь, возбужденно жаловалась на насилие. К счастью, стража взяла примирительную позицию и определила так: немного прибавить лодочнику, с тем, однако, чтобы уплату произвести по исполнении взятого им на себя обязательства, причем исполнить это согласилась та же полиция, которой мы и вручили необходимую сумму. С этим переездом пришлось испытать большой страх. По рассказам, бывали и несчастные случаи: азиаты обирали пассажиров, грозясь потопить в море.

Интересен казус (случай) с одним русским протодиаконом, подвергшимся, подобно нам, опасности, но спасшимся благодаря своему голосу. В критическую минуту он, поднявшись на ноги, стал произносить наивысшим басом многолетие, чем привел в замешательство пирата, отказавшегося от своего злого умысла и благополучно доставившего редкого туриста к месту назначения.

Насколько арабы горячи и темпераментны, можно судить из следующего. Мы стояли около Мерсины на рейде, а они грузили муку, подвозимую на баржах. Дело не всегда обходилось благополучно – иногда мешки подавались неудачно и падали в море, и нужно было тогда видеть досаду восточных людей, топавших ногами, танцевавших и неистово кричавших. По возвращении из путешествия наши соотечественники сравнительно с ними казались точно мореными мухами.

В Смирне попался нам ловкий проводник-поляк. Он быстро и удачно провел нас повсюду и показал все достопримечательности. Прежде всего побывали с ним на вершине Пагуса, где находился полуразрушенный языческий цирк.

Отсюда на далекое расстояние видно море и самый город, расположенный у подошвы горы. Осматривая развалины и особенно интересуясь какими-то затворами в стенах и ямами на площадках, служивших, по всей вероятности, логовищами для ристалищных зверей, мы умственно представляли себе первохристианскую эру. Здесь пострадали целые полки мучеников во главе с великим Поликарпом Смирнским.

Вот страничка из его дивной жизни. За ним, уже 85-летним старцем, приезжают воины, чтобы схватить и доставить на суд народа. Святитель в это время совершает на крыше дома очередную молитву. Узнав о цели прибытия, он не сразу отдается и умоляет разрешить ему несколько помолиться. О чем же в столь исключительный момент служитель Божий просит Отца Небесного?! Несомненно, о Церкви, о пастве, о врагах, а может быть, и о том, чтобы Спаситель подкрепил его в предстоящих страданиях. Человеку свойственно страшиться телесных пыток и болезней.

Если бы не Господь, никто не выдержал бы их, с Ним же легко идти на мучения, ибо тогда всем существом познаешь истину, что нечего бояться «убивающих тело, души же не могущих убить» (Мф. 10:28). Тогда сердце от переполняющих чувств любви к сладчайшему Искупителю горит желанием скорее разрешиться от скорбей, мятежной и многотрудной плоти и быть со Христом (Филип. 1:23). Рано или поздно всем предлежит смерть, так не лучше ли умереть за святую идею, высшее благо, добро, как и говорит св. ап. Петр: Если злословят вас за имя Христово, то вы блаженны, ибо Дух славы, Дух Божий почивает на вас. Теми Он хулится, а вами прославляется. Только бы не пострадал кто из вас как убийца или вор, или злодей, или посягающий на чужое; а если как христианин, то не стыдись, но прославляй Бога за такую участь (1Петр. 4:14–16). О, если бы Господь помогал каждому из нас воодушевляться такими чувствами – не страшно было бы тогда жить и терпеть...

После некоторого промедления воины, наконец, забирают св. Поликарпа. Начальник усаживает его на свою колесницу и везет по направлению к цирку. Но и по дороге святитель не расстается с Распятым, поя гимны и проповедуя о Нем, что приводит воеводу в бешенство. Он сначала приказывает замолчать, а когда тот не слушается, сталкивает старца с сидения и повреждает ему руку...

Наконец и ристалище... Народ по своему сатанинскому настроению, почуяв кровь и увидев в лице привезенного епископа противника богов, неистово кричит: «Ad leonos» – «Ко львам». Требование рассвирепевшей толпы немедленно же исполняется. Выпускаются звери, которые, однако, облизав жертву, не трогают его...Тогда решают сжечь святого на костре, но и огонь не в силах попалить! Вокруг мученика образовывается как бы беседка, дающая возможность архиерею Божию воздеть руки и славить Безсмертного Царя Христа.

И только копье палача прекращает жизнь Великого пастыря, и опять не без чуда... Хлынувшая кровь на глазах у всех загасила пламень. «Священномучениче Поликарпе, моли Бога о нас, грешных», – взывали мы, стоя на месте его честных страданий. Мощи угодника почивают в Смирнском католическом монастыре, куда мы, хотя и заходили, но не удостоились приложиться к гробнице, открываемой, по словам нашего проводника, только на Пасху.

Тут же рядом посетили греческую обитель, посвященную св. Фотинии – жене-самарянке, беседовавшей при колодце патриарха Иакова в Сихеме с Господом и уверовавшей в Него.

Этой святой дарована от Бога благодать исцеления от лихорадочных болезней. Обитель ее своим благоустройством, уютностью и чистотою произвела на нас светлое впечатление. При главных входных воротах, подобно русскому порядку, устроена лавочка с продажей иконок, крестиков, книг и листков религиозно-нравственного содержания.

Недалеко отсюда находится церковь свв. Космы и Дамиана. Здесь нам предложили для поклонения и лобызания часть мощей св. Георгия Победоносца (честную ногу), а посредине церковного двора показали многовековое дерево, к которому, по преданию, в первые века христианства привязывали мучеников и потом пронзали стрелами.

Заходили, далее, в Иоанно-Богословский храм, имеющий довольно значительную колокольню, расположенную на возвышенности. Получив разрешение войти в нее, мы обозрели окрестности.

Последним святым местом в Смирне, где пришлось помолиться, была часовня с чудотворным образом Божией Матери «Млекопитательница», помещающаяся при древних небольших катакомбах. Когда мы затем проходили по улицам, около одного дома наше внимание привлекли некие восточные женщины, кланявшиеся и ласково говорившие: «И мы христиане». Чем-то неземным, небесным повеяло на нас при таком приветствии. Нужно побывать в самой гуще мусульманского населения, чтобы понять радость, испытываемую при встрече с родными по вере братьями.

Встретившееся вслед за этим турецкое кладбище вызвало тяжелое, безотрадное чувство своею пустотою, холодностью, а еще более неумолкаемым чириканьем каких-то птиц, во множестве здесь привитающихся. Проводник нам объяснил, что указанные пернатые вьют себе гнезда исключительно на деревьях, окаймляющих магометанские погосты, с тою, очевидно, целью, чтобы надрывающим душу криком оплакивать судьбу мусульман, несомненно находящихся в скорбях.

В Смирне имеется достаточное количество храмов, которые нам были видны с палубы парохода. Мы смотрели на них и утешались при мысли, что христианство здесь не принижено, а до некоторой степени пользуется внешним благополучием. При входе в церковные ограды нас везде приветливо встречали, особенно дети местного духовенства, сбегавшиеся отовсюду и старавшиеся все показать и объяснить, а мальчики тут же входили в алтарь и сами отворяли для нас царские врата. При таком дружественном обхождении совершенно незнакомых людей делалось ясным, что Православная вера всех нас роднит, сближает и объединяет. Иной раз даже казалось, будто мы не в Турции, а в Москве на так называемом монастыре (дворе при церкви). Только среди мусульманского царства эти оазисы выступают рельефнее и кажутся еще драгоценнее для христианского сердца.

Из Смирны наш путь в Афины определился мимо острова Патмоса – пустынного, малообитаемого, не имеющего по берегам селений. Сюда был сослан св. ап. Иоанн Богослов, здесь он написал и свой Апокалипсис. Однажды нам пришлось видеть изображение евангелиста, сидящего на скале при море, пишущего книгу «о судьбах мiра и человека». Чудился и теперь такой именно образ его.

Невольно, под впечатлением, мы раскрыли «Откровение» и стали с трепетом читать, поражаясь исполнению пророчества в наше время. Да, взвешивая все ныне происходящее, думаешь – вот-вот придет Агнец Божий на суд мiра. И как бы хотелось тогда находиться в рядах тех рабов Господних, которые будут выделены от среды живущих на земле (7:3). Как бы хотелось избежать соблазнов и искушений и не принять печати антихристовой (13:16–17). Как бы хотелось засвидетельствовать свою веру и любовь к Богу исповеданием, чтобы восполнить число пострадавших за Христа и тем ускорить конец вселенной, а вместе и бедствий (6:10–11). Как бы хотелось проводить внимательную жизнь, всегда бороться со грехом и каяться, ибо таких не оставляет Спаситель, а подкрепляет и спасает. «Будь ревностен и покайся. Се стою у двери и стучу. Если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему и буду вечерять с ним, и он со Мной. Побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моем» (3:9–12). Как бы хотелось не ходить по стезям мiра сего, развращенного и пагубного, а всецело предаться душевному спасению, чтобы потом стать у престола Агнца и петь там Ему вечную песнь хвалы и благодарения (7:9–10). Как бы хотелось существовать уже не для себя и своего удовольствия, а для Одного Господа, с постоянным ожиданием Его славного пришествия, имеющего, быть может, скоро явиться, ибо вот Его глас: «Ей, гряду скоро! Аминь! Ей, гряди, Господи Иисусе!»

Если когда [и необходимо], то в настоящее тяжелое, исключительное время, в особенности, нужно читать великую книгу «Откровение», правда таинственную, но духом понимаемую. Польза от нее велика. Она воодушевляет на терпение, подвиги и страдания, она воспламеняет ревность – служить только Богу, остерегаеться всего сатанинского, она заставляет всегда готовиться к встрече Небесного Жениха Христа. Молитвами св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова да поможет Господь всем нам быть истинными христианами!

После Смирны пароход наш имел остановку в Пири, откуда до Афин трамваем 14 верст. В столице Греции удалось побывать на горе Акрополь. Сюда ведет довольно длинная, удобная и широкая проезжая дорога, по сторонам которой кое-где на столбах прибиты дощечки с надписью.

По пути находятся: 1) языческий храм Тезея, ныне обращенный в музей, где собраны старинные иконы, статуи и т. п., лежащие, впрочем, без системы и порядка, очевидно, они помещены случайно, а, может быть, даже временно; 2) темница Сократа, славного философа древности, изрекшего безсмертные слова: «познай самого себя», и еще: «я знаю только то, что ничего не знаю». Она представляет собой жалкое, мрачное небольшое сооружение, одной стороной врезавшееся в холм, с железными решетками на окнах. На вершине Акрополя расположен Пантеон – собрание полуразрушенных храмов в честь эллинских богов. Вокруг и внутри лежат целые груды мраморных обломков, колонн и т. п. Попадаются еще громадные чугунные ядра от стенобитных машин, являющиеся показателями места, не раз подвергавшегося бомбардировке со стороны. По изображениям на стенах и другим признакам можно думать – некоторые части Пантеона были приспособлены первыми христианами под храмы. Тут же видны развалины афинского ареопага.

Часть уцелевшей каменной площадки с ведущими на нее ступеньками признают за ту именно кафедру, с которой греческие ораторы произносили речи, а с ними, по сказанию книги св. Деяний, и ап. Павел, говоривший: «Афиняне! По всему вижу я, что вы как бы особенно набожны, ибо проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано «неведомому Богу». Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам» (Деян. 17:22–23).

Мы взошли на возвышение, молитвенно призывая великого апостола языков. Среди разбросанного всюду строительного материала стоит едва приметное одноэтажное низенькое здание, где хранятся найденные тут ценные для истории предметы. Побывали мы и в нем, удивляясь искусству древних греков, достигших в области скульптуры и пластики наивысшего совершенства. К сожалению, Пантеон – забытый памятник. Правда, в одном месте начаты работы по его реставрации, но успеха еще не видно.

Осмотр Акрополя мы закончили храмом в честь языческого бога Бахуса, в котором прекрасно сохранился амфитеатр, с двумя мраморными креслами посредине, очевидно, для царских особ. Пребывание тут особенно запечатлелось благодаря курьезной наивности, проявленной нашим проводником-малороссом. Желая угодить нам как духовным особам, он постарался остановить свое внимание на указанных креслах, заявив: «Здесь в древности сидели игумен и игуменья». «Вот тебе и раз, – подумали мы, – игумен и игуменья в языческом храме, да еще в честь бога пьянства!..»

Но если афинский вожатый оказался малосведущим в области истории, зато он, как украинец, с увлечением показывал красоты южной природы и ее флору. Проходя с нами по городскому дивному скверу, обсаженному аллеями олеандров, апельсинов, персиков, лимонов, миндаля, перца и т. п., он одно только и твердил: «Посмотрите, полюбуйтесь, какая благодать, как рясно (много) всего на деревьях – ничего подобного у нас в России нет».

Почти рядом находится «Амфитеатр» на 60 тысяч человек, устроенный каким-то купцом на месте и по образцу древнего, знаменитого. Мы поглядели издали на него с грустною мыслею. Первые наши братья христиане боялись смотреть на все языческое, а современные люди даже восстанавливают его.

Свой осмотр Афин мы закончили посещением настоятеля русской посольской церкви о. Леонтия, любезно принявшего нас, а главное, «напоившего чаем», что при страшной там жаре является лучшим угощением. Я подчеркнул «напоил чаем», так как это удовольствие редко можно получать в путешествии по Востоку, где в гостиницах, ресторанах и т. п. подают почти исключительно кофе в маленьких чашечках с холодною водою. Архимандрит показал переустроенный им древний храм с сохранившимися по стенам старинными греческими надписями, из коих некоторые перевел на русский язык и выставил в рамках для осведомления туристов. Он был рад нашему приезду, так как чувствовал на чужбине одиночество. Проводив нас до самого парохода, о Леонтий проявил этим верх любезности к своим собратьям-землякам.

Направляясь, далее, к Египту, мы довольно долго проезжали мимо длинного острова Крита, где некогда епископствовал св. Андрей, проповедник и учитель покаяния. Припомнился и нам сей св. отец Церкви. Кто из православных не знает его канона, читаемого на первой неделе Великого Поста? Как известно, наша душа удовлетворяется при излиянии полноты чувств: если у кого горе, нужно его выплакать, если радость – поделиться с другими, а если пробудится сокрушение – успокоиться лишь при полном сознании греховности. И вот, творение св. Андрея Критского как раз отвечает последнему запросу души. Слушая так называемые «мефимоны» внимательно со множеством припевов «помилуй мя, Боже, помилуй мя» и с положенными поклонами, кающийся грешник начинает изливать токи покаянных слез и получает умиротворение совести.

Когда мы подъезжали к Александрии, в воздухе чувствовалась какая-то горячая влажность, а над морем стоял туман, похожий на пар в бане. Здесь пароходы приходится подтаскивать к берегу, чем занимаются целые артели людей, которые, схватив спущенные с судна канаты, с шумом и криком выполняют свое дело. Интересно наблюдать с палубы «египетских бурлаков» – тут попадаются чернокожие негры, желтолицые индийцы и белые европейцы.

По приезде мы взяли опытного проводника – араба Ахмета, быстро и удачно все показавшего, а главное, согласившегося сопровождать нас в Каир, куда поезд должен был отправляться в 11 часов вечера. В ожидании его, пользуясь временем, мы прошли по набережной канала «Махмудис», проведенного из реки Нил для снабжения города водою, и осмотрели некоторые улицы. В одном переулке купили у разносчика арбуз и тут же, мучимые жаждою, без стеснения скушали. Когда же стемнело, зашли в сквер вблизи вокзала и уселись у одного из столиков, расставленных там, потребовав себе из ближайшего павильона чаю и кофе.

В такой обстановке мы стали «благодушествовать», к чему все располагало: в воздухе ощущалась умеренная теплота, ниоткуда не холодило, а ласкающая температура равномерно с ног до головы охватывала тело, что, кстати сказать, редко бывает в России. Какой бы хороший ни случился летний вечер, а вдруг и повеет холодком. Недалеко на эстраде играл английский оркестр, исполнявший иногда к нашему удовольствию русские музыкальные вещи. Приятно поражала нас еще нравственная выдержка восточных людей. Среди массы проходящих мы не видели женщин, не встречали праздношатающихся, а тем более пьяных, ввиду положительной трезвости мусульман. Но утешительнее всего было, что никто нас не безпокоил. Находясь в иноземном шумном африканском городе, чувствовали себя, однако, хорошо.

Удивительная черта арабов – знать себя и не оглядывать, не замечать других. «А как бы отнеслись к нам в Москве – задал я вопрос спутникам, – если бы в праздник вышли на бульвар в рясе и среди народа стали бы прохаживаться?»

Явившись в 11 вечера на вокзал, мы без затруднения сели в вагон отходящего в Каир поезда. Сначала было тепло, но к 3 часам утра сделалось весьма прохладно. Пришлось кутаться, так как холод пробирал изрядно. Такова уж особенность местного климата!.. Ехали с нами только мужчины-арабы. Все они весьма оживленно говорили между собой и опять, к нашему благополучию, не замечали нас.

На место прибыли ранним утром и на извозчиках добрались к остановке трамваев, отправляющихся к пирамидам, расположенным от города в 15 верстах. Сюда идет довольно широкая дорога, обсаженная деревьями.

Проезжая по мосту через Нил, мы заметили на берегу реки группу мусульман, усердно молившихся на коленях с воздетыми руками, обратившись к востоку. И такую умилительную картину нам приходилось наблюдать при путешествии неоднократно. Помню, проезжали по Галилее. Был вечер. Заходило солнце. Путник-араб, оставив в стороне своего осла, на коврике совершал ту же молитву, а немного подальше на поле поселяне, окончив дневную работу, воссылали хвалу Богу.

При осмотре мечети Омара в Иерусалиме нас сопровождал страж миссийской церкви св. Марии Магдалины с Елеонской горы Измаил – набожный последователь Магомета. Проходя с нами по площади Мориа, он, увидев собратьев по вере, в разных местах исполнявших очередное моление, не утерпел, быстро побежал и пристал к одной из групп. Мы видели их действия, похожие на гимнастику: по указке старшего, очевидно, муллы, занимавшего почетное место впереди подобно командиру в войске, они все вместе то кланялись, то воздевали руки кверху, то приподнимались и некоторое время стояли неподвижно. Через пять минут вернулся к нам Измаил, довольный, что исполнил свой долг.

По-видимому, восточные народы твердо держатся ислама. Во всех религиозных обрядах принимает участие и государство. Так, например, в течение Рамазана, состоящего в том, что турки до захода солнца не вкушают пищи, час окончания поста ежедневно объявляется в городах сигналом из пушки. А однажды пришлось нам наблюдать молитву матросов на военном пароходе.

Но возвратимся к описанию поездки к пирамидам. Путь сюда, как сказано, лежит по довольно широкой и удобной дороге. По сторонам от трамвайной линии тянутся безпрерывной цепью караваны верблюдов с вожатыми в восточных костюмах, а вдали виднеются зеленеющие долины и кое-где высоко растущие пальмы. В воздухе почти всегда стоит какая-то таинственная тишина. Все это в реальных красках воспроизводило пред нами ту сказочную египетскую страну, о которой приходилось только читать.

От остановки трамвая до пирамид расстояние с полверсты. Хотя было утро, но южное солнце быстро вступало в свои права. Нужно было спешить с осмотром, а интересного оставалось еще много. Около часу пришлось употребить на поверхностный обзор одного лишь Хеопса, самой величайшей пирамиды, устроенной евреями во время египетского рабства; прошли затем к Сфинксу, особого рода памятнику, и осмотрели фараоновы гробницы, остающиеся теперь пустыми, так как все мумии перевезены в музеи. Вдали виднелся еще целый ряд таких же сооружений, а с африканской стороны к ним примыкала безконечная песчаная пустыня. Арабы предлагали нам на верблюдах совершить объезд вокруг, но мы предпочли ограничиться обозрением самого существенного пешим хождением.

Итак, мы на том месте, где некогда Израиль был томим тяжелыми строительными работами. Здесь Моисей воспылал гневом на египтянина-притеснителя и, убив его, закопал в песке, теперь уже и по нашему наблюдению, глубоком, непроходимом. Здесь, по преданию, имело остановку Святое Семейство во время бегства из Вифлеема, причем Божия Матерь с Богомладенцем отдыхала на каменном уступе Сфинкса. Здесь спасались первые христианские подвижники. Судя по их жизнеописаниям, они часто бывали вблизи гробниц-пирамид, куда по пути заходили, скрываясь от дневного зноя и темной ночи. Мысленно мы представили себе и ту тропочку, идущую вглубь к югу, по которой хаживали эти св. отцы-аскеты в город продавать свои рукоделия с тем, чтобы потом запастись насущным хлебом.

Что влекло их в такую суровую пустыню? – невольно задали мы себе вопрос. Несомненно, стремление уйти от развращенного шумного мiра и соединиться душой с Богом. Впрочем, этого можно достичь разными путями: одни ищут красот природы, поселяются там, где леса, луга, долины, горы, и при виде их прославляют Творца и Промыслителя всего, созерцают Вечную Красоту; другие же избегают наслаждения видимым мiром, боясь развить в себе, по слову Божию, «похоть плоти, похоть очей и гордость житейскую». Некоторым нужна такая суровая обстановка, при которой внешним чувствам не оставалось бы ничего для питания, а душа всецело отдавалась бы Господу, ища в Нем опору и успокоение.

Последние и выбирали себе для подвигов и спасения непроходимые однообразные равнины, как египетские подвижники, или голые дикие скалы, как насельники обители преп. Саввы Освященного, Георгия Хозевита и др. А некий афонский инок, например, поселился в гроте при следующей страшной обстановке: с одной стороны было бушующее море, своими волнами постоянно грозившее смыть его обиталище, а с другой – нависшая сверху скала давала всегда ощущение, что вот-вот оборвется и под собою все раздавит, кругом ни кустика, ни деревца, ласкающего взор. На кого сей подвижник мог надеяться, чем еще наслаждаться и утешаться – кроме Единого Бога, с Которым душе человеческой везде хорошо и отрадно.

Название «Каир» носят два города, отстоящие не в далеком расстоянии друг от друга. Новый большой Каир, нынешняя столица Египта, построенный по европейскому образцу, и старый к югу от первого, где мы остановились на обратном пути от пирамид. Эта часть населена арабской беднотой и представляет собою остатки прежнего Мемфиса. Улицы здесь узкие, грязные, дома полуразрушены, зато окрестности прославлены пребыванием Святого Семейства, скрывавшегося от преследования Ирода. Тут теперь христианский коптский монастырь. Сюда мы и направили свои стопы. Был праздник св. ап. Петра и Павла. В храме совершалась Литургия, пели «Святый Боже» на греческом наречии. Молящихся стояло несколько человек. Священник служил без диакона. Внутри церковь устроена по православному порядку: те же иконостас, алтарь, царские врата, престол, жертвенник, клироса и т. д., только все от времени в темном, закоптелом виде. При входе довольно большой притвор под железной крышей, без потолка, вроде двора при нашей деревенской крестьянской избе или же какой-нибудь мастерской.

Под передней частью есть подвальное помещение, куда нужно спускаться по лестнице, со свечею. На это место именно и указывают как на пребывание Святого Семейства. В нем сохраняются стол, седалище, в нише круглое ложе, заменявшее колыбель Богомладенцу Иисусу, а близ него ванна, служившая Богоматери для омовения Спасителя. Все высечено из камня. Помолившись в столь убогом жилище нашего Христа и Господа, мы вышли на улицу, где встретили несколько сидящих нищих – слепых, с воспаленными глазами. Христианский храм и нищие! По всей вероятности, так будет, доколе стоит вселенная и существует на земле вера Христова! Ничто не уничтожит бедность, а так как смиренная, незаметная нищета пренебрегается и забывается гордым мiром, то она всегда и привитает у порога дома Божия, где пребывающая там любовь во Христе никогда не отказывает ей.

Между другими святыми местами в Египте замечательно еще недалеко находящееся от Большого Каира к северу село Матория, или, вернее сказать, при входе в него – дерево, именуемое Персея, под тенью которого, по преданию, покоилась Пресвятая Дева с Предвечным Богомладенцем, пока св. Иосиф отыскивал помещение для Них. Здесь же протекает ручей, из коего утрудившиеся Святые Путники утоляли жажду.

Мы спешили к отходившему в Порт-Саид поезду, а потому многое в Каире осталось неосмотренным, например, зоологический сад, куда советовали нам зайти. Переезд оказался для нас необычайной пыткой. Стоял африканский летний полдень с невыносимой жарой. Мы чувствовали себя в вагоне, как в настоящей бане. К тому же, со стороны Сахары дул горячий ветер, набивавший в щели, даже при закрытых особыми затворами окнах, песчаную пыль, проникавшую затем во все поры наших потных тел, испытывавших от всего сказанного невыносимое страдание. В довершение всего поезд шел неимоверно быстро, вследствие чего нас сильно качало, и получалось такое ощущение, что вот-вот он разлетится вдребезги, а с ним и мы обратимся в песчинку.

Путь лежал почти все время вдоль Суэцкого канала, на котором видели множество непрестанно работающих землечерпальных машин, очищающих дно от наносного сахарского песка. Наблюдали и то, как проходили океанские пароходы. Порт-Саид – портовый город.

Вокзал железной дороги находится вблизи морской пристани, так что не приходится брать извозчиков, а вещи сюда обыкновенно переносят носильщики. Туг же контора Русского пароходного общества, куда поспешили зайти за билетами.

Сесть пришлось на весьма старый и неудобный пароход «Адмирал Корнилов». Но как он ни был плох, а все же, с Божией помощью, доставил нас к утру в приморский порт Палестины Яффу, где по телеграмме начальника нашей миссии архимандрита Леонида нас встретил драгоман русского консула, старый черногорец Марко, знакомый многим православным паломникам. Несмотря на то, что подъезд в Яффе к берегу не безопасен ввиду множества подводных камней и скал, ловкие арабы-перевозчики обыкновенно благополучно доставляют пассажиров на пристань, лавируя так, что лодку направляют через опасное место с проходящей волной.

На Св. Землю, после скитания по чужим сторонам, мы вышли уже как бы на родину благодаря привету русских людей, которые, живя подолгу в Палестине, привыкают к ней и это свое чувство передают приезжающим сюда паломникам.

Ш.

Яффа. Сад Русской миссии. Иерусалим. Гроб Господень и Голгофа. Храм Воскресения. Сила Православия в Палестине. Судные ворота и Крестный путь. Гроб Пресвятой Богородицы. Место убиения св. архидиакона Стефана. Гефсиманский сад и площадка, где молился Спаситель о чаше. Елеон. Женская русская обитель. Католический монастырь кармелиток. Храм Вознесения Господня – ныне мечеть, и стопа в ней Иисуса Христа. Гробницы пророков. Церковь св. Марии Магдалины. Иосафатова долина. Гора Мориа. Мечеть Омара, бывший храм Соломонов. Стена плача иудеев. Иерусалим вокруг своих стен. Ворота: 1) Яффские и башня Давидова. 2) Дамаские. 3) Иродовы и пещера пророка Иеремии. 4) Св. Стефана и Овчая купель. 5) Золотые – Кедронский поток. 6) Навозные – источники Силоамский и Марии. Гора соблазна Акелдама. Селение прокаженных. 7) Сионские ворота. Немецкая кирха. Армянские монастыри. Христианское кладбище. Сионская горница и гробница царя Давида.

По прибытии в Яффу мы направились в довольно большой сад Православной Русской миссии, устроенный там, где жила некогда Тавифа, которую воскресил из мертвых св. Петр (Деян. 9:40). По сказанию книги Деяний, сия раба Господня творила милостыню и была исполнена многих добрых дел (Деян. 9:36), а дом ее служил гостеприимным приютом для учеников Христовых. Последняя особенность, вероятно, навсегда запечатлелась на месте земного пребывания св. Тавифы (Серны), ибо и мы после утомительной дороги нашли здесь, поистине, родной кров. При саде имеется подворье с храмом, помещение паломников и бассейн с чистой водой, куда наша компания прежде всего направилась, чтобы смыть африканскую сахарскую пыль и всю ту грязь, которой изрядно набралось в течение почти месячного путешествия.

Восточное омовение дало нам почувствовать необыкновенную легкость во всем теле. Затем гостеприимные монахи повели нас отдохнуть под тенистые деревья. Скоро появилось угощенье. Прошло несколько часов в кругу своих собратьев, и забылись все трудности пути. Нам тут же предложили осмотреть достопримечательности: показали пещеру, где похоронена св. Тавифа, и ввели в храм – уютный, светлый, чистый. Но особенно здесь заслуживает внимания колокольня, весьма высокая, красивая. С самого верхнего яруса ее открывается прекрасная панорама: вся Яффа утопает в зелени, вдали видно безбрежное море, а воздухом дышишь необыкновенно теплым, приятным, прозрачным. Благоустроенный заботами архимандрита Леонида, миссийский сад показался зеленым раем, с которым не хотелось расставаться. Но нас ожидало впереди лучшее – небесное сокровище, Живоносный Гроб Господень.

Не замедлив, мы скоро выехали туда по железной дороге. В прежнее время путь этот паломники совершали пешком, что, говорят, доставляло духовное наслаждение, несмотря на всю тяжесть перехода. Завидя издали Святый Град, все исполнились чувства умиления и радости, и, падая ниц, одни проливали слезы, другие вслух молились, иные же тихо, в глубине сердца, проникались неизреченным благодарением к Господу, давшему силы достигнуть и узреть заветную святыню христиан – Иерусалим. С проведением же так называемой «чугунки» указанный «штрих» паломничества во Св. Землю отошел в область предания. Но и приезжая в поезде, когда встречаются станции с евангельскими названиями Рама, Лидда и проч., в сердце испытываешь благоговейный трепет...

По приезде нас любезно встретили на вокзале посланные от о. Леонида. Русская Православная миссия, куда мы прибыли, занимает довольно большое пространство. Рядом с ее постройками – собором, гостиницей, настоятельским корпусом с церковью и помещением для братии – расположены здания Палестинского общества.

День клонился к вечеру. О. архимандрит с великою любовью принял гостей и прежде всего повел усталых путников по восточному обычаю на кровлю дома прохладиться от дневного жара и подышать свежим воздухом. Здесь же, за чаепитием и разговорами, незаметно наступила полночь, а с нею подкрался предательский иерусалимский холод, согнавший нас вниз в помещение. Да, климат во Святом Граде нельзя похвалить. Гористая местность делает его непостоянным и резко изменчивым. Ощущая свежесть, мы невольно припомнили и «зиму» во время суда над Спасителем во дворе первосвященника, когда «стояху раби и слуги, огнь сотвориша, яко зима бе и греяхуся, бе же с ними Петр стоя и греяся» (Ин 18:18).

Ночь нами была проведена почти без сна вследствие волновавшего чувства поскорее побывать в храме Воскресения.

Цель нами, наконец, достигнута. Мы с благоговейным трепетом и слезами прикладываемся к Живоносному Гробу Господню, находящемуся в особой палатке, по-гречески «кувуклии», обложенной желтым мрамором, с разнообразными украшениями и куполом посередине. При входе стоят в два ряда огромные подсвечники и теплится вне и внутри множество лампад, число коих в праздники увеличивается. Сзади находится небольшая коптская часовня, в коей совершается богослужение по воскресным дням.

Кувуклия разделена на два отделения: первое именуется приделом Ангела, благовестника радостного воскресения Христова – на средине стоит мраморная ваза с частью камня, отваленного Небожителем от дверей Гроба. Во время служения на него возлагается серебряная доска, заменяющая престол. В самую пещеру проходят непременно согнувшись ввиду небольшого отверстия; поместиться внутрь также можно только немногим. Три стороны гроба прислонены к скале, а четвертая открыта, сверху мраморная облицовка, как бы разделенная посредине. Весь он по частям принадлежит православным, грекам, армянам и католикам, по очереди совершающим здесь Литургию. Господь привел и нам послужить две обедни: одну на Гробе Господнем, а другую на Голгофе, причем так называемые разрешительные.

Кстати, несколько слов о сих последних. Еще на родине мы слышали нечто необыкновенное – будто им усвояется сила католических индульгенций. Однако здесь непонимание дела русскими людьми. Особенность их состоит в следующем: на великом входе предстоятель, стоя с чашей в руках на амвоне, обратившись к народу, предлагает чин исповеди с разрешительной формулой, причем поминает тех, за коих приносится Литургия. На заупокойных же в это время испрашивается прощение грехов всем нашим усопшим сродникам, с произнесением молитв, положенных на вечерне в Троицын день. Таким образом, сверх обычного разрешения, получаемого в таинстве покаяния и ходатайств за умерших, мы тут ничего другого не имеем. Однако понятно, почему паломники дорожат вышеприведенною богослужебною особенностью греков. Здесь исповедь и молитва у самого Живоносного Гроба Господня и на Голгофе, и хочется каждому верить, что на св. местах, где Спаситель принес за нас искупительную жертву, по преимуществу принимаются слезы покаяния и предстательство за других. Тяжко, однако, погрешит тот, кто думает без собственного исправления получить прощение. Такой попирает, по слову апостола, Сына Божия и не почитает за святыню Кровь Завета, которою освящен, и тем готовит себе вящее осуждение (Евр. 10:23).

Согласно существующему порядку, первенствуют при вышеозначенном служении греческие клирики: с нами совершал Божественную Евхаристию их епископ. Пели наши богомольцы почти все на славянском языке и только Апостол и Св. Евангелие прочитаны были и по-гречески. В праздничные дни правый клирос составляют греки, а левый – паломники.

Облик проживающих в Иерусалиме благочестивых молившихся с нами женщин, кстати сказать, по нашему наблюдению, ничем не отличается от московских: то же усердие к храму, та же преданность и любовь к пастырям, то же гостеприимство и стремление чем-либо наделить духовного отца. Из них во Св. Граде образовалась колония человек в 300. Указывают, впрочем, много отрицательных сторон в том обстоятельстве, что русские паломницы остаются в Палестине надолго, а то и навсегда. Прежде всего, некоторые впадают в бедность и нищету. Другие не выносят тамошнего климата и начинают страдать лихорадкой, а еще хуже, когда они поступают в услужение грекам. Католический папский престол, как нам передавали, строго следит за своими верующими и, ввиду указанных неблагополучных условий, не позволяет постоянно жить в Иерусалиме и Св. Земле.

Но возвратимся к храму Воскресения. Он ежедневно после вечерни в 6 часов запирается и открывается к началу утрени, которую греки совершают в 12 часов ночи в главном принадлежащем им среднем алтаре; христиане же других исповеданий: католики, армяне, копты – в своих небольших приделах. Впрочем, можно оставаться в нем при закрытых дверях, дабы помолиться, кому и как внушает Господь. Прослушав на Голгофе греческое повечерие с каноном и акафистом Божией Матери, желающие провести ночь в храме выбирают себе уголок, где было бы поуютнее и незаметнее.

Трудно изобразить всю глубину душевных переживаний этих уединенников!.. Гроб Жизнодавца постоянно умащается ароматами и окропляется благоуханиями, но еще больше слезами покаяния, обильно проливаемыми в ночной тишине пришедшими сюда благочестивыми поклонниками! Веяние сугубой благодати Божией ощущается здесь реально, приводя сердце в особенное, так сказать, «любвеобильное состояние», при котором хочется для Господа все оставить, от всего отказаться. И сколько бы ты ни стоял около «Первой Христианской Святыни», всегда чувство умиления наполняет душу, по сказанному «вкусите и видите, яко благ Господь!»

Уходящие же на ночлег домой должны утром поджидать, пока отопрут храм, ибо ключи от него ежедневно относят куда-то на сторону одному турецкому семейству. По местному закону вся площадь под Иерусалимом, независимо от зданий, разделена между частными владельцами, преимущество коих состоит не только во взимании арендной платы за землю, но даже в некоторых случаях в хранении ключей от находящихся на ней помещений, как это и случилось с храмом Воскресения.

Мы приходили заблаговременно, а потому и оказывались всегда в числе чающих открытия дверей, вопрошая мысленно, подобно св. женам-мvроносицам: «кто отвалит нам камень гроба, бе бо великий зело» (Мк. 16:4). Да, поистине то обстоятельство, что означенным пропуском заведует мусульманин, представлялось для нашего христианского сознания большою нравственною тяжестью. После благодатной Православной Литургии, на которой человеческая душа поет и молится, начинается армянская, а потом католическая, отличающаяся пустотою и безжизненностью, благодаря мертвым звукам органа. Долго мы, пришедши в первый раз, стояли у Гроба Господня, духовно утешаясь неоцененным сокровищем и наблюдая приходящих к нему людей самых разнообразных национальностей и исповеданий: греков, арабов, абиссинцев, армян, коптов, негров и пр., думали: «Вот единственное святое место, где все христиане сходятся!..» И хотелось задержать на минуту этих пилигримов, чтобы сказать им: «Братья, довольно нам разделяться и враждовать. Вспомним завет нашего общего Христа Спасителя: «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13:35). Подадим руку взаимного общения, облобызаемся, возлюбим друг друга, дабы едиными устами и сердцем исповедывать Отца, и Сына, и Святаго Духа!..»

Действительность же говорит совсем иное – на расстоянии лишь нескольких шагов, а на Гробе Господнем даже рядом, находятся алтари различных народов, но посмотрите, какие распри господствуют среди них. Нам передавали, что всякого рода столкновениям не было бы конца, если бы не вмешивалась турецкая охрана. Кстати, о сей последней. Она помещается при входе на особом большом помосте, где солдаты располагаются, как им угодно: одни сидят поджавши ноги, в фесках и курят, другие ведут оживленные разговоры, третьи спят и т. д. Все это часто приводит благочестивых поклонников в скорбь и огорчение. И зачем только, недоумевают некоторые, Господь допускает неверным владеть нашей величайшей Святыней?.. Тяжело смотреть на мусульманскую стражу, но лучше ли было, если бы Палестиной владели христиане? Нужно верить, все делается по Промыслу Божию, благому и спасительному для нас!

Голгофа находится выше Живоносного Гроба, вправо от св. врат, и представляет собою площадку, облицованную мрамором для защиты от богомольцев, откалывавших прежде кусочки скалы и уносивших домой на память. Алтарь здесь открыт, в знамение призвания всего мiра в церковь Христову. Сзади стоит величественное во весь рост распятие Спасителя, причем Животворящая Кровь Господня струится из Пресвятых Язв; предстоящие – Пречистая Матерь и возлюбленный ученик Иоанн изображены с глубокой печалью в лицах. Взирая на сей крест, христианин как бы видит Самого Спасителя и слышит вещающий Его глас: «Велика жертва, принесенная за спасение ваше, не златом тленным вы искуплены, а Моею кровью; не распинайте же Меня вторично вашими грехами, несите безропотно и вы жизненные скорби свои, да со Мною наследуйте и вечное блаженство».

Престол Голгофский осеняет то самое небольшое круглое отверстие, в которое водружен был Животворящий Крест Господень; оно обложено серебряным окладом с надписью. Кресты же разбойников обозначены черными кругами на плитах пола. Тут же видна глубокая трещина, образовавшаяся при землетрясении в момент, когда Богочеловек предал Дух Свой Богу Отцу. Патриархи и архиереи служат на Голгофе Божественную литургию без митр в воспоминание уничижения Христова.

Место распятия Господа полностью принадлежит православным грекам, и только в Великую Пятницу на два часа для совершения обряда снятия с Креста Спасителя оно предоставляется католикам. Престол последних устроен в правой стороне, где по преданию совершилось «пригвождение» и где стояла Божия Матерь при страданиях возлюбленного Своего Сына.

Уходя домой, мы заметили здесь среди молящихся русских престарелых женщин, остающихся после службы. Как нам сообщили, они, по данному обету, все время проводят у Креста Господня. Душевное состояние их понятно. Представьте себе: на Голгофу попадает человек, испытавший в жизни множество скорбей, для которого мiр уже не существует, не пожелает ли душа такого безысходно пребывать там, где нет уже греха и печали и одно всепрощение, а вместе и нравственное отдохновение.

Впрочем, Лобное место приковывает к себе не только страдальца, но и всякого христианина: больного и здорового, грешника и праведника, ибо крест для всех спасение, отрада и успокоение.

Удивительное чувство переживается на Голгофе: часы здесь кажутся одним мгновением. Да это так и должно быть: где уничтожена смерть, там нет времени, а есть только молитва, безконечная молитва...

Храм Воскресения хотелось нам осмотреть всесторонне, а потому мы приходили сюда неоднократно. Прежде всего – снаружи, близ св. врат, на левой стороне стоит мраморная колонна с трещиной, из которой изошла благодать, т. е. Святый Свет, когда турки однажды в Великую Субботу не пустили православных к Живоносному Гробу.

Все христиане перед Нею благоговеют. Самое здание величественно и обширно, основано Царицей Еленой в IV в. по Р. X. на месте, называемом прежде юдолью мертвых. Благолепие соответствует высокому его значению; образа в иконостасе украшены ризами, пожертвованными из России; пол выстлан мраморными плитами; посредине стоит урна с крестом, обозначающая в духовном смысле «центр земли» по реченному: «спасение соделал еси посреди земли, Боже». Алтарь довольно возвышен; большой престол осенен вызолоченным балдахином; направо вверх ход на Голгофу, а налево – в ризницу, где хранится часть Древа Животворящего Креста Господня. Внизу устроена церковь во имя св. Иоанна Крестителя; за св. трапезой, сквозь железную решетку, при свете неугасимой теплящейся лампады видно продолжение вышеуказанной трещины; здесь, по общему на Востоке преданию, погребена глава праотца Адама. Где было начало смерти, там последовала и жизнь. «Яко же бо о Адаме вси умирают, такожде и о Христе вси оживут» (1Кор. 15:22).

В воспоминание этого с древних времен вошло в обычай изображать под крестом череп человека. В притворе, по тому же верованию, погребен священник Бога Вышняго Мелхиседек, Царь Салимский. Тут же помещается довольно просторная дежурная комната – палатка, куда обыкновенно по приглашению заходят после службы почетные духовные гости передохнуть и выпить кофе, чего удостоились и мы. Против Голгофы в 60-ти шагах от нее находится за решеткой камень, именуемый «Узы Спасителя» с иссеченными в нем двумя отверстиями, в которые были заключены Пресвятые Ноги Христовы во время мучений Его в претории.

В близлежащем углублении устроен придел, посвященный Богоматери. В бывшей здесь пещере Божественного Страдальца стерегли воины во время приготовления орудий для казни, а когда повели Его на вольное распятие, то в ней оставалась Пренепорочная со св. женами и взирала, как Сладчайшего Ее Сына и Господа нечестивые мучители пригвождали ко Кресту.

Недалеко от Голгофы почти против входа показывают на небольшом возвышении продолговатый желто-розовый «камень мvропомазания», обставленный огромной величины подсвечниками и теплящимися над ними лампадами. Это тот самый камень, на котором по снятии со креста Иосиф с Никодимом возложили Пречистое Тело Господне для намащения ароматами и приготовления к погребению.

С левой стороны на полу изображен мраморный круг, огражденный железным сетчатым колпаком и освещаемый лампадою сверху – следы, где стояла Пресвятая Дева Богоматерь при опрятывании Умершего Христа Спасителя.

В западной части храма имеется придел сириан с гробницами Иосифа и Никодима, приснопамятных учеников Господа Иисуса.

Направо к северу от Кувуклии, шагах в 20-ти, обозначено место явления Спасителя по Воскресении св. Марии Магдалине. Недалеко отсюда, в бывшем вертограде Иосифа, устроен католический храм, в коем хранится за решеткой часть каменного столба бичевания Божественного Страдальца, здесь же узнан был из трех Крест Христов.

Направляясь далее, вступаем в греческую церковь св. Лонгина сотника, уверовавшего в момент смерти Богочеловека при виде дивных знамений, причем предание говорит, что во время обретения главы св. мученика прозрела слепая женщина.

За сим следует придел «разделения воинами риз Господних».

Наконец, спускаясь вниз на 28 ступеней, сначала приходим в армянский храм, а еще ниже на 12 – в подземелье, где св. Еленой обретен был Животворящий Крест Господень в 326 г. по Р. X.

В самом углублении пещеры устроен греческий алтарь, в нем видны огромные камни природной скалы, оставшиеся после землетрясения, бывшего во время страданий Христовых. Здесь же есть и католический престол, а вверху проделано окно, из которого, по преданию, св. Царица смотрела на работавших при отыскании «Спасительного Древа», глубоко закопанного врагами в лощине, именуемой «юдолью мертвых», куда повергали тела распятых с их крестами.

Поднявшись обратно, приходим в греческий придел «поругания и тернового Венца», так называемый по хранящейся в нем части камня, принесенного из претории, на коем сидел Господь во время возложения на Него багряницы и тернового венца; подобие их находится тут же в стене за решеткой. Две неугасимые лампады освещают сумрак этого священного места.

Поклонившись всем дорогим нашему сердцу памятникам Страстей Христовых, находящимся в храме Воскресения, мы со св. Церковью воспели: «Днесь Владыка твари и Господь Славы на кресте пригвождается и в ребра прободается, желчи и оцта вкушает, сладость церковная, венцем от терния облагается, покрываяй небо облаки, одеждою облачится поругания и заушается бренною рукою, рукою Создавый человека, по плещема биен бывает, заплевания и раны приемлет, поношения и заушения; и вся терпит мене ради осужденнаго, Избавитель мой и Бог, да спасет мiр от прелести, яко благоутробен».

После осмотра храма Воскресения у нас составилось представление, что он почти весь в руках греков, и только небольшая часть принадлежит другим. Да и по всей Палестине главные святыни находятся в ведении их, а, следовательно, Восточно-Кафолической Церкви. Это впечатление еще больше усиливается, когда вспоминаешь владения Русской миссии. Имущественная, так сказать, сила Православия в Св. Земле несомненна. Таково значение его и нравственное. Когда приходит наша Пасха, Рождество Христово, Успение Божией Матери, весь Св. Град, как говорится, потрясается. И чему, нужно верить, способствует не столько торжественная обстановка богослужения и массы присутствующих на нем паломников, сколько благодать Божия, дающая величие Истине.

Туземцы также сие чувствуют, оказывая внимание Православным торжествам, а государственная турецкая власть в день Рождества Христова в Вифлееме расставляет даже войска шпалерами при приезде Патриарха на служение.

По тем же внутренним побуждениям в день Успения Божией Матери инстинкт влечет многих магометанских женщин, почитающих гробницу Пречистой, на крестный ход, совершаемый сюда греческим духовенством, тогда как празднества христиан других исповеданий проходят сравнительно незаметно, в особенности у лютеран, как бы не имеющих части с нами на Св. Земле.

Обращает на себя внимание, далее, отношение евреев к храму Воскресения. По мусульманскому закону они не могут проходить мимо него, ибо всякий «правоверный» (магометанин), заметивший здесь иудея, имеет право безнаказанно убить его. Такое распоряжение, несомненно, было вызвано в свое время стремлением Израиля нанести вред святому месту, и указанная мера достигает цели. Евреи не только не пытаются подходить к «святилищу» христиан, но вообще живут в Иерусалиме обособленно, конечно, к своему же благополучию.

Близ храма Воскресения находится Патриархия и Авраамлевский греческий монастырь. Мы побывали в том и другом. К сожалению, святейшего Дамиана не застали дома. Он в это время проживал в Кесарии Палестинской, поручив исполнение своих обязанностей наместнику Лиддскому, архиепископу Мелетию, любезно принявшему нас и благословившему иконой с камешком от Гроба Господня.

Выходя из Авраамлевской обители, можно попасть на площадку, прилегающую к большому металлическому куполу Воскресенского храма, устроенному, как нам объяснили, иждивением русских. Прежде его не было, и тогда Живоносный Гроб Господень и Голгофа увенчивались сводом небесным, что имело свою духовную красоту.

С указанной площадки открывается вид на Святый Град и, в частности, на Крестный путь. Недалеко отсюда показывают так называемые «русские раскопки», где недавно нашим Палестинским обществом устроено большое здание, в котором можно видеть остатки древней стены времен Спасителя и, главное, порог «Судных врат», именуемых так потому, что тут по выходе из Иерусалима на Лобное место читался приговор преступникам. Теперь храм Воскресения застроен со всех сторон зданиями и стоит внутри стен. Последнее обстоятельство прежде многих смущало. На каком основании, говорили ученые исследователи, нынешний Гроб Господень и Голгофу считать подлинными, когда они находятся в городе, тогда как по сказаниям св. евангелистов Христос пострадал «вне града». Это недоумение и разрешили указанные «русские раскопки», открыв древнюю стену и порог «Судных врат», проходивших вблизи нынешнего храма Воскресения, оставляя место, им занимаемое за городской чертой. Что касается современной Иерусалимской ограды, включающей в себя и названные христианские святыни, то она устроена лишь в VI веке по Рождестве Христовом.

Проходить крестный путь паломникам лучше с «Судных врат», так как они по отношению к Голгофе, при жизни Спасителя, были конечным пунктом. По средине их стоит столик с Распятием, у которого мы отслужили панихиду по членам Русского Православного Палестинского Общества. Во время молитвы нашему умственному взору представился Божественный Крестоносец, Выслушивающий от Своих тварей смертный приговор.

На Страстном пути в принятом нами направлении нужно отметить следующие священные остановки:

1) Третье Христово падение под крестом.

2) Место плача жен иерусалимских.

3) Судные врата.

4) Второе Христово падение.

5) Дом Вероники, теперь католическую часовню, устроенную там, где изнемогающему Спасителю блаженная жена подала плат отереть кровавый пот с лица. Здесь нам разрешили приложиться к чтимому образу страждущего Христа.

6) Место появления Симона Киринейского.

7) Дом евангельского богача.

8) Переулок, коим вышла Божия Матерь навстречу Спасителю.

9) Первое Христово падение под крестом.

10) Пилатова площадка, куда игемон выводил Иисуса Христа к народу и говорил: «Се царь ваш» (Ин. 19:14). Она представляет собой перекинутую через улицу арку, на которой прежде были надписи «Се Человек», «Возьми, возьми, распни Его», ныне их нет. Налево показывают небольшое углубление в стене, где, по преданию, Пресвятая Божия Матерь ожидала окончания суда.

11) Темница, недавно открытая греками; место бичевания Господа. Она находится гораздо ниже уровня земли и представляет собою подвальное помещение с устроенной здесь церковью. В ней сохранились каменные места, как бы своего рода кандалы для заковывания рук и ног преступников.

12) Крестный путь замыкается дворцом Пилата и Преторией.

Проходя далее, отрадно побывать в доме, по преданию принадлежавшем родителям Пречистой Девы Марии.

Таким путем мы доходим до Стефановых ворот, а отсюда в Гефсиманию, к гробнице Богоматери, куда ведет широкая лестница с 48-ю ступенями вниз. Спустившись на 15-ю, видим в углублении места погребений: направо свв. правв. Иоакима и Анны, а слева св. Иосифа Обручника. В самой пещере открывается дивная картина: по всему своду обширной галереи блистают гирлянды зажженных лампад, мерцающих во мраке, точно яркие звезды на небе ночью.

Посреди стоит небольшая часовня с низенькой дверцей. Это усыпальница Приснодевы, иссеченная в природной скале. Гроб Богоматери, покрытый мраморной плитой, является престолом при совершении Божественной Литургии. Здесь и мы удостоились священнодействовать, причем, казалось, Пресвятая Владычица вручила нам Свою Гефсиманию в полное распоряжение, так как мы служили одни без участия греческих клириков: пели полным хором наши сестры с Елеонской горы, наполняли храм только русские богомольцы, словом, все было родное. Любит Царица Небесная православных, что и дала почувствовать при Своей гробнице во всей силе. Молиться тут необыкновенно утешительно. По выходе из пещеры приятно постоять на площадке, где было явление св. апостолам Богородицы, изрекшей им: «Аз буду с вами во вся дни».

В некотором отдалении отсюда показывают место присутствия Божией Матери во время побивания камнями св. архидиакона Стефана, мученическая кончина которого заставила нас о многом поразмыслить. Представилась такая картина:

Евреи совершают гнусное дело, они как бы продолжают гнать и распинать Христа, предают смерти Его ученика; юноша Савл, также иудей, сочувствует им, ибо спокойно смотрит на совершаемое преступление и даже сторожит одежды убийц. Пресвятая Дева стоит вдали и, несомненно, по Своему материнскому любящему сердцу, молится Сыну и Богу, чтобы Он укротил жестоких людей, не дал бы им власти и силы умерщвлять невинных, чистых рабов Христовых, направил бы гонителей на путь покаяния и исправления. А сам святой, виновник всего происходящего, возводит очи свои кверху и видит на небе Славу Божию, зрит небеса отверстые и Сына Человеческого, стоящего одесную Бога (Деян. 7:55–56) и далее, преклонив колена, умирает, восклицая громким голосом: «Господи! Не вмени им греха сего» (Деян. 7:60). В страдальческой кончине св. Стефана, последовавшей вскоре после Воскресения Господня, в 34 году, как бы уже осуществилось Евангелие. Здесь на небе явление Прославленного Христа, здесь смерть за Него, здесь молитва за врагов, здесь проповедь о Спасителе мiра, здесь участие Богоматери в деле спасения людей, здесь перерождение при помощи благодати Божией жестокосердца Савла – словом, здесь все, все христианство.

После служения в Гефсимании нас пригласил настоятель оной, архимандрит Пантелеймон, зайти к нему в келию в здании Патриархии; предварительно же мы побывали на греческом подворье, устроенном как раз там, где пролил кровь свою св. архидиакон Стефан. После понесенных трудов приятно было отдохнуть и подкрепиться трапезой, приготовленной нам здесь русскими богомольцами, везде одинаково сердобольными, гостеприимными и приветливыми! Но в данном случае чувствовалось еще покровительство самого св. Первомученика.

Немного повыше гробницы Богоматери находятся остатки Гефсиманского сада, куда Господь любил уединяться на молитву и откуда Его взяли воины на распятие (Мф. 26:36–50). Это место с 6-ю весьма древними масличными деревьями, относимыми естествоиспытателями к жизни Спасителя, в настоящее время принадлежит католикам. Маслины бережно охраняются: каждая из них в отдельности и затем все вместе огорожены, так что на них можно смотреть только с дорожки, проложенной вокруг.

По выходе из садика около стены указывают пространство, где Христос в ночь предания скорбел и тужил, даже до кровавого пота, а на расстоянии вержения камня лежат большие кремни, на которых почивали апостолы. Тут мы встретили абиссинских монахов, прислонившихся лицом к ограде и с великим усердием и жаром молившихся. За все время нашего пребывания они не оглянулись и, видимо, ничего не замечали, что вокруг происходило. Ум и сердце их, несомненно, слились с Тем, Кто во дни плоти Своей с сильным воплем и слезами принес молитвы и моления Могущему спасти Его от смерти и услышан был за Свое благоговение (Евр. 5:7).

Мы еще раз посетили Гефсиманию и опять застали тех же абиссинцев. Говорят, последние – большие молитвенники, а потому им лучшего уголка для духовных подвигов нельзя и найти, как именно этот: они, очевидно, знают, что выбирают. Дух молитвы Спасителя, запечатлевшийся здесь навсегда, затем передается всякому приходящему сюда верующему христианину. Особенно хорошо тут под вечер, когда лучи заходящего солнца, освещая святую площадку, ласкают взор, а умеренная теплота и благорастворение воздуха бодрят тело: тогда можно пережить все плоды благодатного состояния – и сладость, и мир душевный, и радостнотворный плач и умиление. Кажется, ради только этого места никогда бы не расстался со Святым Градом Иерусалимом.

Что касается того, кому оно принадлежит, то, как нам объяснили, им все свободно пользуются. В Палестине христиане разных исповеданий друг перед другом стремятся захватить ту или иную святыню. И, говорят, нет уже ни одного участка, ознаменованного евангельским событием, который бы кем-либо не был приобретен. Почему же сей, хотя и небольшой, но столь памятный для нас кусочек земли остается незанятым? Оказывается, по турецкому закону, всякий владелец должен огородить свое имение, и только тогда никто не имеет права на него посягать, и, наоборот, пока оно открыто, считается как бы общественным. И вот тут-то бывает беда: не всегда удается сделать загородку. Указанный св. уголок пытались несколько раз покупать различные христиане, но никому не удается обнести его оградой. Нередко дело доходило до ссоры и побоев. Часто случалось так, что днем одни загородят, но ночью другие снесут, вследствие чего означенное св. местечко и до сих пор остается свободным, а вместе и во всеобщем пользовании.

После Гефсимании мы посетили Елеон. Он имеет три вершины: из них южная называется горой Соблазна, оттого что там в период заблуждений Соломона совершались языческие жертвоприношения; северная именуется Малой Галилеей, в отличие от Большой, по бывшему здесь при жизни Спасителя подворью галилеян, останавливающихся во время праздника пасхи. Она представляет собою сад с красивой поляной и есть, по мнению некоторых богословов, та гора, куда Господь повелел идти Своим ученикам по воскресении (Мф. 28:7–10). Третья, восточная и самая высокая, – холм Вознесения. Тут в IV в. воздвигнут был св. Царицей Еленой великолепный и обширный храм без купола, как о том пишет блаж. Иероним и др.; ибо издревле утвердилось мнение, что нельзя устроить свод там, где вознесся на небо Спаситель мiра.

Теперь здесь стоит турецкая молельня – небольшое восьмиугольное здание из белого мрамора. Посредине ее на природном каменном полу показывают стопу Господа Иисуса Христа, отображенную при взятии Его «от земли на небо». Приходящие с благоговением лобызают ее, чему не препятствуют турки, пропускающие сюда всех желающих за так называемый «бакшиш» (денежный подарок).

Кстати сказать, бакшиш на Востоке в большом ходу. Только благодаря ему можно получать там доступ ко многим св. местам, находящимся в руках мусульман. Это нужно знать, дабы заблаговременно запасаться мелкими деньгами.

К стенам, коими обнесено указанное место, прислонено несколько открытых каменных престолов, на которых христиане разных исповеданий ежегодно в праздник Вознесения совершают богослужения во временно устраиваемых церквах.

По свидетельству того же блаж. Иеронима, гора Елеонская в древности переполнялась отшельниками, селившимися в расселинах. Памятником этого служит оставшаяся здесь пещера преп. Пелагии Антиохийской, проведшей более 30 лет в суровых аскетических подвигах. Память ее совершается Церковью 8 октября.

По преданию, Господь на Елеоне научил апостолов и молитве, дав им образец в «Отче наш». Наш паломник XII века игумен Даниил пишет, что тут при его посещении был храм, под алтарем которого находилось большое иссеченное в скале углубление. Ныне на этом месте католический монастырь кармелиток, инокинь, давших обет постоянного молчания. В воспоминание упомянутого евангельского события стены галерей, расположенных вокруг двора, расписаны молитвой Господней на многих языках, между прочим, встречается и на славянском.

Когда мы вошли сюда, нас поразила мертвая тишина, безмолвие и отсутствие живых существ; однако, за нами незаметно наблюдали. Вообще, в католических обителях в Иерусалиме и Палестине церковные служители, сторожа и монахи не стремятся с посетителями заговаривать и объяснять достопримечательности. Все они держатся в стороне и как бы стараются не безпокоить входящих богомольцев.

О кармелитках нам, далее, передавали следующее: каждая из них имеет отдельное помещение, устроенное так, что, пребывая в нем безвыходно, можно слышать совершаемое в храме богослужение. Указанный монастырь, действительно, производит впечатление дома, жительницы которого порвали всякую связь с людьми и мiром и занялись таинственным делом, в данном случае внутренним единением со сладчайшим Спасителем. Дай только Бог, чтобы эта задача свято ими выполнялась!

Русской Церкви на Елеоне принадлежат:

1) Женская община, в коей мы нашли храм, несколько корпусов для сестер, дом начальника миссии с террасой, заложенный большой собор, а главное, весьма высокую колокольню, сооруженную еще покойным архимандритом Антонином и являющуюся как бы «маяком», свидетельствующим о силе Православия, особенно когда могучий ее звон разносится далеко по округе. Однако для насельниц Елеонского монастыря большой подвиг жить в нем по двум причинам: с одной стороны, по скудости материальной, а с другой, вследствие неблагоприятного климата, в частности, сильного ветра, доходящего в осеннее и зимнее время до жестокости; к тому же гористая местность, покрытая мелким камнем, летом превращает здесь все в пустыню.

В одно из воскресений, проведенных нами в Иерусалиме, мы служили в означенной обители. Помню, в утешение сестер назвали их счастливыми, ввиду их жительства там, где Господь при Своем вознесении обещал вечно пребывать с христианами. «У кого из вас в сердце не иссякла любовь к Небесному Жениху, та, – говорили мы, – всегда может созерцать и чувствовать Его благость на Елеоне; а с кем Христос, тому не страшны никакие невзгоды и лишения. У нас на родине найдется много добрых людей, которые сочли бы за великое благо спасаться здесь, но они лишены этой возможности. И вот вы как бы взяли на себя задачу служить и молиться Господу за всех стремящихся сюда православных. Не посрамите же себя пред соотечественниками, ожидающими от вас подвигов благочестия».

С великой европейской войной, как нам передавали, насельницы Елеонского монастыря оказались в весьма бедственном положении: многие из них разбежались, а матушка-игумения, чудная старица Евпраксия, не вынесла и отошла в загробную жизнь одновременно с получением приказания от турецкого правительства удалиться с сестрами из обители.

2) Гробницы пророков, недавно приобретенные архимандритом Леонидом, внутри коих находятся низкие коридоры с нишами. Начаты раскопки, но, чтобы привести их в порядок, требуется много труда и материальных затрат.

3) Церковь в честь св. Марии Магдалины, устроенная на месте беседы Спасителя с учениками о разрушении храма и последних судьбах мiра.

Весь Святый Град прекрасно виден с этого пункта (Мф. 24:3; Мк. 13:3). На паперти мы долго сидели, рассматривая Иерусалим и прочитывая из св. Евангелия пророчества. Две мысли, два предупреждения Божественного Учителя волновали нашу душу: первое – Страшный Суд совершится внезапно: «как молния исходит от востока и видна бывает даже до запада, так будет пришествие Сына Человеческого (Мф. 24:27); второе – христианам всегда надо готовиться к нему. «Бодрствуйте, – убеждает Спаситель, – потому что не знаете, в который час Господь ваш приидет». «Будьте готовы, ибо в который час не думаете, приидет Сын Человеческий» (Мф. 24:42–44). «Бодрствуйте, молитесь, ибо не знаете, когда наступит это время (последнее)» (Мк. 13:13). «Бодрствуйте, ибо не знаете, когда придет хозяин дома, вечером или в полночь, или в пение петухов, или поутру, чтобы, пришед внезапно, не нашел вас спящими. А что вам говорю, говорю всем: бодрствуйте» (Мк. 13:35–37). «Смотрите за собою, чтобы сердца ваши не отягчались и объядением, и пьянством, и заботами житейскими, и чтобы день тот не постиг вас внезапно, ибо он, как сеть, найдет на всех живущих по всему лицу земному; итак бодрствуйте во всякое время и молитесь, да сподобитесь избежать всех сих будущих бедствий и предстать пред Сына Человеческого» (Лк. 21:34–36).

Но скажут, если внезапно придет Христос, то зачем указаны признаки Его пришествия? Опять-таки с целью убедить апостолов, а в лице их всех христиан в возможности скорого явления Господа, ибо мiр всегда грешен и достоин суда. Неожиданность и готовность – вот на чем нужно нам сосредотачивать свои мысли и чувства. Рассуждать же, все ли осуществилось и исполнилось, значит успокаивать себя, усыплять нечистую совесть. «Бодрствуйте, – говорит Спаситель, – ибо каждую минуту может быть пришествие Сына Человеческого».

В нашей жизни много бывает случайностей: вдруг умирает близкий человек, нечаянно приезжает гость, незаметно подкрадывается болезнь – неожиданно придет и Господь... И счастливы те христиане, которые живут с постоянным ожиданием Всеобщего Судии. Одни из них стараются не спать в полночь, другие никогда не снимают верхнюю одежду, как о. Иоанн Кронштадтский, третьи всегда творят молитву Иисусову и т. д. Все же они бывают благонастроенными и радостными. Вот и ты, пред отходом ко сну думай: хотя ложусь отдохнуть, но не уверен – может быть, в эту ночь явится Христос, и меня позовут к ответу. Встаешь, опять мысли: слава Богу, выхожу на работу, ибо необходимо себе и ближним снискать пропитание, но не загадываю вперед и не знаю, проживу ли весь нынешний день. А вдруг в полдень да и придет Спаситель! Пошли же, Господи, всем нам не забывать Твоего внезапного пришествия, ибо это заставит нас духовно трезвиться, молиться и не грешить!

При храме св. Марии Магдалины находится несколько могил членов Православной миссии и Русского Палестинского общества. Уголок этот весьма уютен и благодатен, и мы невольно позавидовали лежащим в земле на столь святом месте, освященном божественными стопами Спасителя, где и самый воздух оглашался Его пророческой речью о судьбах мiра. Названная церковь расположена недалеко от Иосафатовой долины, на которой не только по верованию евреев, но и мусульман, и других народов, будет суд и воскресение мертвых. Иудеи, например, говорят, что сюда тела всех их умерших перекатятся чудесным образом. А магометане думают, будто от горы Мориа проложится мост из паутины, по которому праведники свободно пройдут, а грешники провалятся и погибнут.

Иосафатова долина лежит у подножия Елеонской горы, вдоль потока Кедронского и представляет собою еврейское кладбище со множеством каменных могильных плит и памятниками, между коими высится столп Авессалома, гробницы Иосафата, Захарии, Иакова и др. Земля здесь переполнена человеческими костями, а местность печальным своим видом располагает к грусти: на ней всюду проглядывает безжизненность; поток Кедронский иссох, окружающие горы обнажены и покрыты развалинами, скалы, составляющие бока ее, изрыты и обожжены, надгробия, большею частью, сокрушены, несколько растущих деревьев опалены солнечным зноем, все мертво, печально. Поистине, названная долина – юдоль смерти!

С Елеона мы любовались Иерусалимом, в частности, вершиной Мориа, каковую поставили себе задачей осмотреть. Однако, это дается нелегко: нужно сначала запастись пропуском. Получив его при помощи о. архимандрита, наша компания скоро оказалась у подножия священной горы...

При входе стоит стража, которая всех опрашивает и затем зорко следит. Здесь не встретишь праздношатающихся, а только мусульман, собирающихся в известный час на молитву. Мориа занимает довольно большое пространство, и, казалось, ее можно было бы использовать для общественных построек, как сделали русские в Москве с Кремлем, где рядом с великими народными святынями нагромождена масса других зданий: казармы, арсенал и др. Но магометане ревниво оберегают свою священную гору, и она у них неприкосновенна. Мы осмотрели прежде всего мечеть Омарову, находящуюся на месте ветхозаветного Иерусалимского храма. При входе в нее прежде всего внимание останавливается на внутреннем освещении предметов: свет, проходя через разноцветные стекла окон, покрывает все какой-то таинственностью. Два круга колонн из мрамора поддерживают арки потолка: первый идет вокруг стен, а второй расположен под основанием купола. В середине находится огромная скала или камень темно-серого цвета, огражденный вызолоченной решеткой.

По одному преданию, на нем Авраам приносил в жертву Исаака; по иному, он перевезен из Вефиля при построении храма Иродова, существовавшего при Спасителе, и есть тот самый, на котором почивал Иаков, когда видел во сне небесную лестницу. Во время крестоносцев, завладевших названной мечетью, священный камень служил престолом при совершении Литургии. Весь Восток благоговейно чтит ее.

Показывая все это, наш проводник, набожный мусульманин Измаил, сторож церкви св. Марии Магдалины, умилялся и нежно говорил: «Посмотрите, какая небесная красота, как велик Бог и пророк Магомет!» Вот был бы ревностный христианин, говорили мы, слушая благонастроенного араба, а вместе думали, что Господу приятен во всяком языке почитающий Его.

В Южной стороне двора стоит мечеть Эль-Акса («Отдаленная») – бывшая христианская базилика, построенная на месте «Святая Святых» Св. Константином и Еленой в честь Введения во храм Божией Матери. С левой стороны горы, обращенной к Елеону, сохранились подвальные помещения, так называемые конюшни Соломоновы, весьма громадные по своим размерам. По всей вероятности, над ними сверху существовал притвор с тем же именем, где любил ходить Спаситель и апостолы (Ин. 10:23; Деян. 3:11).

Итак мы там, где находился второй храм, украшенный Иродом, слава коего, как говорили пророки, превзойдет славу первого, ибо в нем явился Мессия-Христос. По описанию Иосифа Флавия, иудейского историка, он при жизни Спасителя, действительно, отличался великолепием. Собственно, здание было невелико, но изобиловало множеством пристроек с дворами для язычников, женщин, израильтян и священников. Все это, обнесенное стеной с несколькими воротами, ведущими к центру, имело восхитительный вид, особенно с вершины близлежащего Елеона (Мк. 13:7), откуда священные сооружения необычайной белизны, вследствие массы в них мрамора, казались снежной горой и блестели при солнечном свете так сильно, что глаз с трудом выносил их (см. Историю Иосифа Флавия). Неудивительны поэтому вопросы св. апостолов Божественному Учителю, какая судьба ожидает святилище, столь дорогое сердцу каждого еврея. Понятны смущение и слезы по человечеству Самого Господа (Лк. 19:41), когда Он, предвидя его гибель, говорил со скорбию о сем Своим ученикам.

Пророчество Спасителя, как нам известно, исполнилось: храм Иродов был уничтожен до основания римлянами при императоре Веспасиане. Юлиан Отступник пытался восстановить его, но, по сказанию историка Аммиана Марцеллина, постройка не увенчалась успехом, будучи чудесным образом несколько раз разрушаема. Нам же дороги и те камни, на которых стоял второй храм, где совершилось множество знаменательных библейских событий. Тут Господь Саваоф являл Славу Свою, здесь находился кивот с манной, скрижалями Завета и прозябший жезл Аарона; в указанном святилище воспиталась Пренепорочная Богоотроковица Мария, но важнее всего то, что Спаситель мiра часто бывал в нем, ибо, как Он сам говорил, «Ему надлежало быть в дому Отца Его Небесного» (Лк. 2:49; 19:47; 21:37–38; Мк. 11:27).

Здесь встретил Его праведный Симеон, поднявши на руки при вдохновенных словах: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыка, по глаголу Твоему с миром!» Сюда Христос в детстве приходил на праздник Пасхи с родителями по плоти; здесь Он, будучи 12-летним отроком, удивил мудростию еврейских законоучителей, сюда на кровлю Он был перенесен при искушении от диквола; отсюда Он изгнал бичом торжников; здесь избавил от осуждения жену-блудницу и ублажил вдовицу, принесшую две лепты; сюда Он при кликах народа «Осанна! Благословен грядый во имя Господне, Царь Израилев!» торжественно вступил за несколько дней до вольного страдания; здесь Он многократно учил народ, обличал книжников, фарисеев и саддукеев, а главное, словом и чудесами утвердил истину Своего Божества (Ин. 7, 8 и 10 гл.).

Нигде так ясно и подробно Спаситель не объяснял, что Он Бог, как в храме. Вот Его речи: «Тогда (евреи) сказали Ему: Кто же Ты? Иисус сказал: от начала Сущий. Как и говорю вам» (Ин. 8:25). Иисус сказал им: «Истинно, истинно говорю вам, прежде, нежели был Авраам, Я есмь» (Ин. 8:58). «Я и Отец Одно» (Ин. 10:30). Тут иудеи схватили каменья, чтобы побить Его... за то, что Ты, говорили они Спасителю, будучи человек, делаешь Себя Богом (Ин. 12:31–33). Иисус отвечал им: «Тому ли, Которого Отец освятил и послал в мiр, вы говорите: богохульствуешь, потому что Я сказал: «Я – Сын Божий» (ст.36), верьте делам Моим, чтобы узнать и поверить, что Отец во Мне и Я в Нем».

Такие слова Господа для евреев, строивших храм и хорошо знавших, Кому он принадлежит, являлись камнем преткновения. Они должны были или признать Его за Мессию или отвергнуть. Сыны Израиля, к собственному несчастью и гибели, избрали последнее. Мы же с тобой, читатель, по милости Божией христиане, и нас приведенные речи непременно убеждают в Богочеловечестве Христа. В самом деле, мог ли Всемiрный Проповедник истины присваивать Себе Божеское достоинство, не будучи таковым, и говорить об этом в храме, где и люди, отлагая всякую житейскую ложь, стремятся к правде?! А потому, когда ты сомневаешься в Сыне Божием, читай вышеуказанные места св. Евангелия: они дадут тебе восчувствовать Иисуса Христа как Бога и помогут понять, почему Он раскрывал догматическую сторону Своего учения именно в церкви. Так мы размышляли, когда ходили на месте современного Спасителю второго храма.

С одной площадки Мориа виден небольшой остаток древней каменной ограды, окружавшей некогда всю Священную гору. Это – стена плача иудеев. Около нее можно постоянно наблюдать молящихся со слезами евреев: последние, обратившись лицом вплотную к камням, целуя и касаясь их лбом, подолгу стоят здесь, бия себя в грудь с воплем и рыданием. Картина трогательная, а вместе и поучительная.

Смотря на указанных людей, невольно думаешь: да, есть о чем им плакать. В самом деле, если вспомнить, с одной стороны, все благодеяния и милости, какими Иегова наделил избранный народ, а с другой – неблагодарность, измену, упорство последнего согласно свидетельству самого пророка Моисея (Исх. 32:9), или, наконец, приведешь себе на память, что жестоковыйность довела иудеев до безмерного преступления – распятия общего всем Христа и Бога, то скажешь: «Им надо сокрушаться». И Спаситель говорил: «Дщери Иерусалимские, не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших (Лк. 23:28).

Они должны рыдать о своей вине перед Господом и просить Божественной помощи восчувствовать и понять Мессию, умолять Иегову снять с них проклятие, которое навлекли на них отцы, когда кричали: «Кровь Его на нас и на чадах наших» (Мф. 27:25). Им нужно заботиться о примирении с Богом.

Но не о том, к сожалению, сыны Израиля терзаются сердцем у стены. Они, несомненно, плачут об обиде, о потере храма и отечества, о возвращении прежней славы и могущества, о покорении народов земли, об отмщении и наказании последних за гонения, якобы претерпеваемые ими везде и ото всех и т. д.

Но такой молитвой евреи еще больше прогневляют и отдаляют от себя Бога, ибо просят не о должном, слезы их – порождение безпримерной гордости (Лк. 13:34). О, если бы они умоляли о прощении ими богоубийства, тогда бы уже не стояли у стены плача, а в храме Воскресения у Живоносного Гроба Господня! Теперь же являются отверженными. На них в точности исполняется то, о чем говорил Иегова еще через Моисея: «Если будешь слушать гласа Господа Бога твоего, тщательно исполнять все заповеди Его, то Господь Бог твой поставит тебя выше всех народов земли и придут на тебя все благословения... Если же не будешь слушать гласа Господа Бога твоего, то придут на тебя все проклятия. И рассеет тебя Господь по всем народам от края земли до края земли... но и между народами не успокоишься и не будет места покоя для ноги твоей, и Господь даст тебе там трепещущее сердце, истаевание очей и изнывание души» (Втор. 28:1–2; 15:64–65).

Но сказанное Господом по отношению к иудеям и осуществившееся в их жизни можно отнести и ко всякому «языку и племени», ибо Бог – Один у всех. Особенно в данном случае приходится бояться за русских, взявших на себя задачу хранить Православие, ныне же развратившихся и отступивших от Христа... Как бы и над нами не повторилась судьба евреев, ибо вот грозное слово Спасителя: «Если не покаетесь, все так же погибнете» (Лк. 13:5).

Побывши и помолившись в храме Воскресения, в Гефсимании, на Елеоне, прошедши Крестный путь и осмотревши гору Мориа, мы решились, далее, обойти Иерусалим вокруг стен, начиная от Яффских ворот, являющихся въездными в город от станции железной дороги и выделяющихся по башне Давидовой, от которой идет к центру улица того же названия.

Между Дамасскими и Иродовыми воротами показывают ров, куда был брошен пророк Иеремия за правдивое слово к своим соотечественникам. Вот его речи: «Так говорит Господь: непременно предан будет город сей в руки царя Вавилонского, и он возьмет его». Тогда князья сказали царю: «да будет этот человек предан смерти, потому что он ослабляет руки воинов, которые остаются в этом городе, и руки всего народа, говоря к ним такие слова, ибо этот человек не благоденствия желает народу сему, а бедствия». И сказал царь Седекия: «Вот он в ваших руках, потому что царь ничего не может делать вопреки вам». Тогда взяли Иеремию и бросили его в яму Малхии, сына царя, которая была во дворе стражи, и опустили Иеремию на веревках: в яме той не было воды, а только грязь, и погрузился Иеремия в грязь» (Иер. 38:3–6). Еврейскому народу никогда не нравилась правда: они и святых пророков, обличавших и проповедывавших истину, гнали, убивали и подвергали поношениям. Указанный ров, по всей вероятности, в свое время был большой цистерной – хранилищем для воды. Мы же нашли его в печальном состоянии.

У ворот св. Стефана сохранились остатки Овчей купели (Вифезды). Еще и доселе видны здесь притворы, упоминаемые в св. Евангелии (Ин. 5:2). В общем, этот памятник теперь также производит впечатление заброшенного места, куда свозят всякий мусор.

Против Елеона находятся всегда запертые Золотые ворота, ведущие на гору Мориа. По преданию и верованию турок, ими войдет в Иерусалим новый завоеватель.

Внизу, вдоль стены, по долине обозначается русло Кедронского потока, наполняющегося водой только в дождливое осеннее и зимнее время.

Далее идут Навозные ворота, именуемые так потому, что ими вывозили из города нечистоты. Против них вдали видно селение прокаженных, мимо которого лежит дорога в монастырь св. Саввы Освященного. Прокаженные! Как они известны всем из Библии и св. Евангелия. И теперь сия болезнь не исчезла в Палестине. Когда мы проходили близ места убиения св. первомученика Стефана, нам попадались люди, похожие на названных страдальцев; вообще, нищие на Востоке поражают путешественников своим несчастным видом: между ними много слепых, с воспаленными глазами, хромых, а главное, полураздетых и крайне грязных.

От Навозных ворот видны гора Соблазна, а ближе к городу село Крови (Акелдама), здесь теперь устроен греческий монастырь св. Онуфрия. Внизу, между Иерусалимом и Кедронской долиной расположены источники Силоамский и св. Марии. Первый находится в ущелье, при соединении Мориа с Сионом. Сюда был послан Христом слепорожденный умыться после исцеления. Воздвигнутый на этом месте св. Царицей Еленой храм во имя Христа Просветителя ныне не существует. При жизни Спасителя тут стояла башня, или столп, убивший при случайном падении 18 человек, по поводу чего Господь, будучи извещен, сказал в назидание грядущим поколениям следующее предостережение: «Или вы думаете, что те осьмнадцать, на которых упала башня Силоамская и побила их, виновнее были всех, живущих в Иерусалиме? Нет, говорю вам, но если не покаетесь, все так же погибнете» (Лк. 13:4–5).

Недалеко отсюда показывают гроб пророка Исаии с растущим тут же шелковичным деревом, тень коего до половины раздвоена, как бы в напоминание о мученической смерти великого праведника, распиленного деревянною пилою по повелению царя Манассии.

Когда мы подошли к источнику св. Марии, стало темнеть, так что пришлось спускаться к нему довольно порядочно по лестнице с зажженными восковыми свечами. Посещение этого св. места осталось особенно у нас в памяти. Вокруг царила мертвая тишина, посторонних ни души... В самом низу на каменных плитах приятно было стоять и вслушиваться в журчание ручейка, вытекавшего из-под горы. Освежившись водой, мы просили Господа, предстательством Царицы Небесной, просветить и наши очи сердечные. Несмотря на сумрак и безлюдье, нами не овладевала робость. Потеряло силу и предупреждение об опасном хождении поздно вечером около Иерусалима, ибо духовный восторг от счастья находиться у святынь подавлял в нас всякий страх.

Возвращаясь домой в темноте с тем же воодушевлением, мы утешали себя воспоминанием, что и Сам Спаситель с учениками часто совершал путешествие в ночной тиши, незаметно для людей и городского шума. Обход Иерусалима мы закончили на другой день Сионом, где находится драгоценнейшая сердцу христианина святыня «Сионская горница», или дом Тайной Вечери. В ней свв. Константин и Елена устроили храм-базилику, обращенный теперь в мусульманскую мечеть. Посередине продолговатого помещения сохранились круглые мраморные столбы. Будучи в турецких руках, означенный памятник запущен и мрачен, но остается чувство и доселе, что здесь некогда было помещение «большое, убранное и постланное» (Лк. 22, 12). Незабвенно оно для всех верующих, ибо тут открылся и забил благодатный источник св. Евхаристии.

Представьте себе – странник в изнеможении остановился на пути и невыносимо страдает от жажды. Вдруг соседняя скала разверзается и исторгает струи чистой холодной живительной воды, напившись которой умирающий не только избавляется от смерти, но и получает оздоровление всего организма, как памятно и дорого навсегда остается для него это место; Такое же значение имеет для христианина и Сионская горница. В ней Христос впервые преподал в снедь Свои Пречистое Тело и Кровь, Коими насыщаются теперь во спасение не только души, но и тела людей всех стран, народов и времен. Вот уже, поистине, по слову Спасителя, отсюда потекли целые реки воды живой, божественной и обтекли весь мiр (Ин. 7:38).

Погрузившись мыслию, сколько за 20 почти веков христианства принесено Безкровной Жертвы, сколько вместе с этим оживотворено живущих на земле, и вы от духовного восхищения падете ниц там, где совершилась Тайная Вечеря, и станете лобызать пол и камни, освященные стопами Господа. Хотелось бы видеть здесь православный христианский храм, в котором могли бы верующие сподобляться Св. Животворящих Таин Христовых и, таким образом, присоединяться к числу причастившихся в присутствии Самого Господа. Но сия радость отнята от нас и, несомненно, по особому Промыслу Божию.

Необычайно дорога указанная святыня и как ознаменованная Сошествием Св. Духа на апостолов. В воспоминание сего величайшего события ежегодно в праздник Св. Троицы греческое духовенство с богомольцами приходит сюда и вблизи читает молитвы о ниспослании Св. Духа. И опять мы лишены возможности молиться на месте явления Утешителя в мiре. Какое печальное положение, какое унижение, несмотря на видимое могущество христианских народов, составляющих первые «величайшие государства в мiре!..

Сионская горница принадлежит, как я сказал, мусульманам. В ней хранится гробница царя Давида, куда турки не пропускают для осмотра никого. Тут же высится громадный немецкий храм, устроенный на месте дома св. Иоанна Богослова, куда он, по заповеди Спасителя, взял на жительство Пречистую Деву Марию.

Вдали видна гора «Злого совещания», где беззаконный Иуда уговаривался о предательстве Господа. При входе на Сион находится дом первосвященника Анны, на суд которого прежде всего приводился Верховный Судия мiра вертограда Гефсиманского; ныне здесь армянский женский монастырь в честь свв. ангелов. Против алтаря показывают отрасль древней маслины – свидетельницы указанного евангельского события. Недалеко и владение Каиафы, где теперь мужской монастырь, тоже армянский. На небольшом мощеном дворике его растет толстая виноградная лоза, у коей св. ап. Петр грелся и потом отрекся от своего Божественного Учителя.

К ограде обители прилегает кладбище христиан всех исповеданий, на нем погребают и русских богомольцев. К сожалению, оно производит тяжелое впечатление запущенностью и безпорядочностью в расположении могил.

Наконец, в Сионе мы заходили в дом евангелиста Марка, куда пришел св. ап. Петр, чудесно изведенный ангелом из темницы.

IV.

Окрестности Иерусалима. Вифлеем. Развалины древней Рамы. Пещера Рождества Христова. Придел блаж. Иеронима. Письмо Публия Лентула цезарю о Спасителе. Долина пастырей. Селение Беджалы. Горнее. Женская Русская обитель. Францисканский монастырь. Древний источник. Место свидания свв. жен. Пещера Крестителя. Патриаршая дача. Поездка на осликах. Крестный монастырь. Абиссинский храм. Царские гробницы. Вифания. Пещера Лазаря. Поездка в Хеврон. Соломоновы пруды. Беф-Захария. Мамврийский дуб. Служение под ним Литургии. Пещера Махпелы. Путешествие на Иордан. Монастырь Георгия Хозевита. Иерихон. Подворье и миссийский сад. Мертвое море. Река Иордан. Встреча с богомольцами. Монастырь св. Иоанна Предтечи. Сорокодневная гора. Источник преп. Елисея. Греческое подворье. Возвращение с горы и нападение собак. Возвращение в Иерусалим.

Мы обошли Иерусалим кругом. Господь помог нам осмотреть и окрестности: Вифлеем, Горнее, Патриаршую дачу, Крестный монастырь, Абиссинскую церковь и Вифанию. В Вифлеем отправились к вечеру, имея намерение прослушать в пещере Рождества Христова утреню и Божественную Литургию, каковые службы там бывают ночью.

Он расположен на горном хребте, спускающемся в долину, около которой стоит мусульманская часовня – гробница Рахили, жены патриарха Иакова, а неподалеку раскинулось арабское селение, близ развалин древней Рамы, напоминающей о грустном событии – избиении младенцев Иродом, надеявшимся в числе их умертвить и Богомладенца Иисуса, о чем в Священном Писании упоминается в раздирающих сердце словах: «Глас в Раме слышан бысть, плач, и рыдание и вопль многих. Рахиль плачущися чад своих и не хотяше утешитися, яко не суть» (Мф. 2:18).

Высокие стены монастыря, имеющего вид укрепления, первые являются взорам путешественника при въезде в Вифлеем. Храм Рождества Христова, начатый св. Царицей Еленой и оконченный при Иустиниане, принадлежит греческому духовенству, и есть один из самых величественных в Палестине: он поражает своим великолепием и изящной архитектурой; вход в него идет чрез обширную и длинную галерею, лежащую сводами на колоссальных колоннах, уставленных в 4 ряда. С обеих сторон главного алтаря, по 15-ти ступеням сходят в подземную церковь или собственно в «вертеп Рождества Христова», состоящий из природной скалы, обложенной белым мрамором: таинственный мрак этого святилища вызывает сердечное умиление и теплые мольбы Благоизволившему воплотитися ради спасения нашего.

Самое место явления во плоти Спасителя заключается в полукруглой нише, обозначено большою серебряною звездою с латинской надписью вокруг: «Здесь родился Иисус Христос от Девы Марии». Каменная доска сверху служит престолом для совершения Божественной Литургии. В нескольких шагах, на правой стороне есть углубление на две или три ступени: тут были ясли, принявшие повитого Богомладенца, и здесь же совершилось поклонение пастырей и волхвов, принесших в дар Рождшемуся Владыке: злато, смирну и ливан. То и другое в руках католиков. К верхнему прилегают пещеры с престолами во имя св. Иосифа Обручника и св. младенцев-мучеников, от Ирода избиенных, коих свв. останки хранятся за железной решеткой; мирная колыбель Небесного Младенца взяла их под свой кров.

В Вифлееме между армянами и греками и особенно арабами постоянно бывают столкновения, ввиду чего сюда введена турецкая стража, неотлучно находящаяся на том месте, где кончается собственность греков и начинается армян. Литургию мы служили с арабским духовенством. Пели наши богомольцы на славянском языке, а Апостол и Евангелие были прочитаны еще по гречески и сирийски. Кроме русских, присутствовали туземные женщины, молившиеся с необыкновенным энтузиазмом. Оказывается жители Вифлеема почти все христиане, только, к прискорбию, они поделились надвое: одни из них православные, а другие – католики.

Великое счастье совершать Божественную Евхаристию в вертепе Рождества Господа нашего Иисуса Христа, куда стекаются к Нему на поклонение люди всех времен и народов. И думается, здесь особенно Спаситель принимает с верою и любовию достигающих Его яслей. Вот и мы удостоились сего утешения. Приими же, Господи, и от нас молитву и усердие. Некогда в Вифлиеме, а, может быть, и в самой этой пещере, слуги Иродовы искали убить Тебя, Младенца. Свирепствуют они и ныне в лице всех отвергающих Твое Божество, свирепствуют во всем мiре. Нас же, смиренно пришедших к Тебе, освяти, вразуми и настави на путь правый и спасительный!

После Божественной Литургии мы с благоговением постояли около яслей и прошли в пристройку блаж. Иеронима, где ксендз, жестикулируя пред престолом, совершал немую мессу, а присутствующие старались как бы подражать ему во внешних приемах богослужения. Между нами опять были арабские женщины, молившиеся с большим жаром. Какое прискорбное разъединение между христианами! – подумали мы, – живут люди в одном месте и семействе и делятся между собой, говоря: мы – православные, мы – католики, мы – армяне... Родившийся в вертепе и в яслях возлегший, Господи, совокупи всех нас в одно стадо, как и Ты молился Небесному Отцу: «Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино» (Ин. 17:21).

Блаженны удостоившиеся видеть Христа во плоти на земле, но мы счастливы по описаниям знать Его Божественный лик. Вот пред нами найденный в библиотеке лазаристов в Риме документ – частное письмо римского правителя Иудеи Публия Лентула, написанное на латинском языке и помеченное Indict 7 в 11 месяце, т. е. около 30 г. по Р. X., присланное цезарю, желающему, очевидно, иметь представление о Мудреце, слухи о Котором доходили до него. Оно гласит:

«Я слышал, о Цезарь, что ты пожелал узнать о том благочестивом Человеке, Которого зовут Иисусом Христом и которого народ почитает пророком и Богом и о Котором ученики Его говорят, что Он – Сын Божий и Творец неба и земли. На самом деле, Цезарь, об этом Муже ежедневно слышны чудеснейшие дела. Буду краток: Он воскрешает мертвых и исцеляет больных. Он среднего роста, добродушного, но в то же время царственного вида, что сразу заметно по чертам Его лица, так что когда всмотришься в него, то невольно проникаешься чувством и боязни, и любви к Нему. Волосы на голове до ушей цвета зрелых греческих орехов, ниже до плеч они блестяще светлого цвета. Пробор Он носит по середине, по обычаю жителей Назарета. Лоб гладкий и лицо без морщин и пятен. Борода одинакового с волосами цвета, курчавая, не особенно длинная и разделяющаяся посередине. Взор Его строг и такой силы, как луч солнца. Никто не в состоянии твердо смотреть Ему в (лицо) глаза; когда Он поучает, то внушает боязнь, но когда Он кончает поучение Свое, то плачет. Хотя Он строг, но в то же время чрезвычайно добр и приветлив. Говорят, что никто Его не видел смеющимся, но зато часто плачущим. Кисти Его прекрасны, так же и руки. Публично Его видят редко, и когда Он появляется, то выступает чрезвычайно скромно. При этом осанка Его величественна. Он прекрасен, впрочем. И Мать Его – красивейшая Женщина, когда-либо виденная в этой стране. Если пожелаешь, Цезарь, как ты однажды выразился, то дай мне знать, и я тотчас вышлю Его тебе. Хотя Он никогда не обучался, но знает все науки. Он ходит босым и с непокрытой головой. Многие смеются, когда увидят Его издали, но лишь только Он приблизится, они начинают трепетать и удивляться Ему. Говорят, что такого Мужа никогда не видали в этой стране. Евреи утверждают, что ни от кого никогда еще не слышали таких поучений, как от Него. Многие говорят, что Он – Бог, другие, что Он, о Цезарь, твой враг. Злые евреи стараются причинить Ему всякие неприятности. Говорят, что Он никогда не возбуждал неудовольствия в других, напротив, Он старается удовлетворить желание каждого. Во всяком случае, я готов, о Цезарь, исполнять всякое твое повеление, относящееся к Нему. Иерусалим. Публий Лентул, правитель Иудеи».

Приятно христианину читать подобного рода свидетельство о нашем Спасителе, но еще отраднее зреть в глубину Его духовного облика и ходить по стопам Божественного учения...

Вифлеем в большом уважении и у магометан. К востоку от него, на расстоянии получаса ходьбы, лежит прекрасная равнина, именуемая «Долиною пастырей», усаженная масличными, фиговыми и другими деревьями – здесь блаженные пастухи первые сподобились видеть и слышать явление и славословие небожителей, возвестивших земнородным о всерадостном Рождестве Спасителя мiра.

Окруженная невысокою каменною стеною, означенная местность принадлежит грекам, устроившим здесь небольшую подземную церковь. На пути к Иерусалиму, от дороги вправо, указывают поляну, где всегда находят круглые, как горошинки, камешки. Происхождение их, по местному преданию, следующее: Господь однажды, идя из Вифлеема во Св. Град, спросил у земледельца, что он сеет. «Камни, – с гневом отвечал тот, и все зерна, брошенные им для всходов, действительно, обратились в таковые. Последние постоянно паломниками собираются, и они не оскудевают – факт, достойный замечания.

Неподалеку от Вифлеема находится еще селение Беджалы, или дом Ефрафа, т. е. веселия, так названный потому, что жители его, оставаясь доселе христианами, первые приняли с верою извещение о Рождестве Христовом и возрадовались. Тут нашим Палестинским обществом основана женская учительская семинария.

Горнее – местечко на склоне горы в нескольких верстах от Св. Града. По преданию, здесь находился дом праведных Захарии и Елисаветы, в котором родился св. Иоанн Предтеча. Сюда поспешила Пресвятая Дева Мария поделиться со Своею родственницей великим благовестием, полученным от архангела Гавриила, а вместе узнать о состоянии ее здоровья, будучи от того же небожителя извещена о зачатии Елисаветою сына. «И целовастася обе матери», – поется в церковных песнопениях. Божественною радостию исполнились при встрече сердца двух святых Жен. Такое же чувство они вселяют и в души всех, посещающих Горнее, где ныне устроен Русский женский монастырь, раскинувший свои маленькие домики на значительные пространства.

Климат здесь, сравнительно с Елеоном, мягкий, приятный, миром и уютностью дышит все тут. Привет, оказанный праведной Елисаветой Пречистой Деве Марии, запечатлелся как бы на самой той земле. Господь привел нам 8 июля, когда празднуется святое свидание, совершить в Горнем Божественную Литургию, причем мы обратились к насельницам обители со следующими словами назидания:

«Никогда не забывайте, сестры, где вы находитесь. Если стремление всех вступивших в иночество – воспитывать любовь к Господу и ближним, если мы должны подавлять зависть, злобу, ревность и недоброжелательство, то для вас, насельницы Горнего, указанная задача облегчается. Пред вами всегда не только святой пример «братского лобзания» Пречистой Девы и праведной Елисаветы, но вашему месту присуща и особая благодать Божия утешать и успокаивать всякого обитающего на нем. Восчувствуйте же это и возблагодарите Господа и Богоматерь за то, что Они удостоили вас жить и спасаться здесь».

В Горнем мы посетили матушку-игумению старицу Валентину и многих сестер. Заходили затем в трапезную и в помещение, где гонят деревянное масло, осмотрели и воздвигающийся большой собор. Постройка последнего, к сожалению, по недостатку средств, была приостановлена. Рядом высится францисканский монастырь, а при выезде из селения показывают древний источник, из которого почерпала воду Пресвятая Дева во время трехмесячного пребывания у «южики».

У крыльца бывшего жилища правв. Захарии и Елисаветы намечают самое свидание Св. Жен; в расстоянии одного часа пути отсюда сохраняется в скале пещера, где св. Иоанн Креститель проводил в подвигах дни своей юности.

На Патриаршую дачу и Крестный монастырь мы отправились на осликах. Впервые пришлось нам передвигаться подобным образом. В Палестине, и особенно в Иерусалимской области, во многих местах по причине гор и массы мелких камней, как бы нарочно разбросанных на большие пространства, нет проезжих дорог. И вот ослики незаменимы: они легко подымаются на высоты и крутизны, тихо спускаются вниз, а главное, не спотыкаются среди каменистого грунта, одно неприятно – любят идти над обрывами. По весьма узким восточным улицам также можно проезжать только названным способом, к коему прибегает сам Патриарх. Мы, однако, на первых порах долго не решались садиться на маленьких животных, считая это безжалостным и жестоким. Указанное средство передвижения в Палестине существует с древних времен. По всей вероятности, и Господь Спаситель пользовался им, почему в Его входе в Иерусалим не то удивительно, что Он ехал на осляти, а сама обстановка являлась торжественной и исключительной по своему значению.

Патриаршая загородная дача с аллеями и постройками занимает довольно большое пространство и служит летней резиденцией Святейшему.

Крестный монастырь называется так потому, что в нем намечают место произрастания древа Живоносного Креста Господня. Оно приходится в главном алтаре под престолом. Чтобы приложиться, нужно отворить специально устроенную дверку. В этой обители помещается Православная греческая Духовная семинария.

Абиссинский храм, расположен за городом, недалеко от Русской миссии. Особенностью его является круглая форма и алтарь посередине. При входе по примеру мусульманских мечетей посетители снимают обувь, но не все обязательно, а только желающие и непременно абиссинцы. Во всем остальном церкви их не отличаются от наших: те же иконостасы, образа, царские врата, облачения священнослужителей и т. д. Нас они встретили приветливо, дав возможность все осмотреть. В Иерусалиме среди христиан эта народность известна своею подвижническою жизнию.

Царские гробницы представляют заброшенное большое каменное сооружение на довольно значительной глубине от поверхности земли. В настоящее время они свободны от погребенных и залиты водой, набирающейся сюда после осенних и зимних дождей. Особенно полна средняя, открытая площадка, похожая скорее на бассейн. В расстоянии одного часа на запад от Иерусалима находятся подобные же «гроба судей Израильских».

Вифания, расположенная за горой Елеонской на пути в Иерихон, как селение теперь не существует. Сохранилась, однако, пещера, где был похоронен Лазарь. В нее ведет довольно крутая лестница. Внизу, на левой стороне, видна ниша, близ которой благочестивые поклонники читают Евангелие, повествующее о происшедшем тут событии, заключая свои молитвы пением тропаря Вербной недели.

Недавние раскопки обнаружили еще одно св. место с надписью на сиро-халдейском языке: «Здесь сестры Марфа и Мария встретили Господа».

Вифания дорога христианину по своим воспоминаниям. В ней Спаситель, так сказать, освятил и благословил христианскую дружбу, столь необходимую в жизни. Бывают моменты, когда человек теряет все: честь, славу, могущество, богатство и телесное здоровье. И как тогда ценен искренний друг, не изменяющий своих отношений ни при каких обстоятельствах. Его сочувствие и поддержка часто являются светлым лучом для несчастного. Есть личности, добрые сердцем, не противники Бога, но слабохарактерные, легко поддающиеся вредному влиянию, склонные к дурным привычкам и падениям. Как и для таких необходим настоящий друг, крепкий верою и духом, могущий предохранить от увлечений. Он же не возгнушается твоим нравственным безобразием, если будешь иметь несчастие впасть в какой-либо порок, но еще настойчивее усилит наблюдение за тобою и никогда не перестанет быть для тебя ангелом-хранителем.

А некоторые оказывают сердечное расположение и приют служителям Христовым и проповедникам истины. Тут доброе отношение часто бывает небезопасно для спокойствия принимающих, давая повод к подозрению и презрению их мiром, как скрывался Никодим, Иосиф и др. «страха ради иудейского».

В Вифании перед нами гонимый Христос, нашедший дружеский прием в самый острый момент ненависти к Себе всего правящего Иерусалима. Блаженны же вы, сестры Марфа и Мария, потому что не убоялись мiра и не прекратили общения со Спасителем, когда все Его оставили и бежали. Блаженны вы, так как были с Ним в последние дни Его жизни на земле, ибо Он говорил: «Взыщут Меня после и не обрящут». Блаженны и те, которые, следуя примеру Лазаря и его сестер, не страшатся поддерживать пастырей Церкви, велика награда их у Господа! Он простит им множество грехов их и близко поставит у престола Славы Своея!

После осмотра окрестностей Иерусалима мы совершили поездку в Хеврон и на Иордан.

По пути в первый встречаются:

1) Соломоновы пруды – большие каменные водовместилища, снабжающие отчасти водой Св. Град посредством водопровода. Сооружения эти приписывают царю Соломону.

2) На половине дороги между Иерусалимом и Хевроном на довольно возвышенном месте расположен Беф-Захария, удел прав. Захарии, отца св. Иоанна Крестителя, принадлежащий Русской Православной миссии, устроившей прекрасный странноприимный дом для отдыха паломникам, идущим к Мамврийскому дубу. Приготовлено в нем помещение и для храма, пожертвован уже колокол. Тут же производятся раскопки. Найдены следы древней христианской церкви. И не только здесь, но и всюду, где происходили евангельские события, благочестивыми Царями Константином и Еленой воздвигнуты были базилики, впоследствии смешавшиеся с землей от разрушающего времени.

Нынешнее усердие христиан, скорее любовь к археологии, извлекает многое наружу. В Беф-Захарии Русской миссией приобретен большой участок земли, на котором разведен прекрасный сад. При нашем посещении в нем жили два монаха, из них один, любитель отшельничества, вырыл себе под горою пещеру с длинными подземными ходами, куда иногда уединялся на молитву и подвиги. С террасы подворья открывается далеко вид на окрестные долины, где можно всюду наблюдать пастухов со стадами овец, разводимых в Палестине во множестве. Не потому ли Господь Спаситель в притчах часто брал пример с этой сельской идиллии? На вопрос, не обижают ли соседние жители-арабы монахов, охраняющих подворье миссии в Беф-Захарии, нам ответили, что, в общем, жить спокойно, и только изредка набегают дети в сад за фруктами, но стоит только попугать, как они быстро ускользают и долго потом не показываются. Отдохнувши хорошо у правв. Захарии и Елисаветы, мы продолжали свой путь к дубу Мамврийскому, куда прибыли к вечеру.

Русской миссией и здесь приобретен участок земли, рассажен сад, построено подворье и сооружен обширный храм, готовый к освящению. С его паперти к западу, несмотря на расстояние около 60 верст, видна береговая полоса Средиземного моря. Чистый прозрачный воздух Палестины расширяет поле зрения и как бы приближает предметы. Взирая на морской песок, мы невольно вспомнили обетования, данные Господом патриарху Аврааму: «Я благословляя, благословлю тебя и, умножая, умножу семя твое, как звезды небесные и как песок на берегу моря» (Быт. 22:17). Но наше внимание, главным образом, останавливалось на дубе Мамврийском, поражающем своей толщиной при корне (около 5 сажен), от которого идут три разветвления со свежими живыми ветвями. Впечатление таково, что этот великан охраняется только силой Божией. Все естествоиспытатели приписывают ему глубокую древность. Кругом по равнине растет много еще маленьких дубков, как бы получивших начало от главного своего праотца.

Под священным деревом паломникам служится Литургия. Престолом тогда бывает сделанный вокруг ствола помост. От непогоды молящихся защищает навес, а напор богомольцев сдерживается обнесенной вокруг решеткой. Совершая тут Божественную евхаристию, мы переживали такие чувства и мысли: Авраам у дуба телесными очами видел Господа, а мы здесь даже вкушали Его пречистое Тело и Кровь; Авраам раз принял Небесного Гостя и обрадовался (Быт. 18:1–9). А что было бы с ним теперь, когда Христос под тем же дубом является всякий раз при Литургии, и не только является, но и соединяется со всем нашим существом. Зная это, Спаситель говорил; «Авраам, отец ваш рад бы увидеть день Мой и увидел, и возрадовался» (Ин. 8:56).

Хотелось нам побывать еще в пещере Махпела, где похоронены патриархи, но местные мусульмане настолько фанатичны, что не пускают туда посторонних посетителей и не разрешают христианам селиться в Хевроне и его окрестностях. Исключение они делают только русским, позволяя владеть дубравой Мамвре.

Кроме расположения, здесь играет роль «бакшиш». Не успели мы приехать, как явился к архимандриту, начальнику миссии, местный староста, якобы с деловыми вопросами, а в действительности за получкой золотых. И хорошо, что этим все обходится. Деньги всегда можно достать и уплатить, а упустить такую величайшую святыню, как дуб Мамврийский, было бы невознаградимой потерей.

Путешествие на Иордан мы совершили так же благополучно, хотя и с большими трудностями. Ехать нужно мимо селения Вифания по весьма гористой дикой местности. На середине пути встречается постоялый двор, хозяин которого, православный грек, оказал нам радушный прием. Недалеко от спуска в Иерихонскую долину в стороне, в ущельях, приютился монастырь преп. Георгия Хозевита, куда удобнее всего пройти пешком, оставив возницу при дороге.

Подошли мы к обители, а ее не видно, вся она в скалах, разрезываемых весьма глубоким обрывом, через него переброшен мост. Внизу протекает с приятным журчаньем ручеек холодной, чистой как слеза воды. По берегу раскинулись зеленые кусты растений, а выше одни только утесы, охватывающие сколько видно глазу пространства. В одном месте в горе заметна одинокая келлия, куда проникают лишь в корзине, спускаемой на веревках. Здесь, говорили нам, спасаются отшельники. Монастырскими воротами служит простая калитка, ведущая в деревянную пристройку, заграждающую вход в обитель. Мы позвонили, послышались шаги, и монах грек, посмотрев предварительно в отверстие, приветливо впустил нас, причем, прежде чем что-либо показать, предложил выпить содовой воды с кислотой, что является лучшим угощением для путешественников на Востоке в летнюю нестерпимую жару.

Зашли потом в храм. Было, по-нашему, 3 часа дня, а по церковному – девять. Вошел инок и начал читать 9-й час, предварительно сказав: «Молитвами св. отец наших, Господи Иисусе Христе Боже наш, помилуй нас». Обстановка убогая, простая, да иначе хозевитам-инокам нельзя было бы жить и спасаться ввиду постоянных грабежей бедуинов. Вообще, греческие монастыри отличаются малочисленностью. На первый взгляд, они даже кажутся отжившими свой век. Но не надо забывать, что сила монашества не в количестве, а в качестве. Многолюдство в общежитии часто создает суету, разделение, интриги, безделье и т. п., тогда как воодушевление одними стремлениями и духом скорее происходит при авве-отце, объединяющем вокруг себя только преданных чад, каковых, нужно сказать, всегда бывает немного.

В Иерихон приехали к вечеру и остановились на русском подворье, устроенном там, где, по преданию, находился дом Закхея. Как бы в память этого среди двора растет ветвистая старая ягодичина. Произведенные раскопки во владении обнаружили древнехристианский храм и могилы похороненных, судя по надписям, каких-то блаженных людей.

Иерихон расположен в большой котловине, здесь не бывает ниже + 14° тепла даже в зимние месяцы, а летом стоит невыносимый зной. Днем невозможно оставаться в помещении, обливаешься весь потом. Как в бане, не лучше, конечно, и на воздухе. Ночью тоже задыхаешься от духоты. Чтобы несколько облегчить себя, мы поместились на террасе и в полночь оказались слушателями безплатного концерта, устрояемого еженощно зверями в камышах Иордана и в прилегающих к нему пустынных местах. Слышался вой, свист, лай, писк, мяуканье шакалов, гиен, диких кошек и т. п.

Рано утром, едва рассвело, отправились к Мертвому морю, стараясь до наступления жары побывать здесь. На берегу устроен плетеный шалаш из хвороста. Когда подъехали сюда, из него вышел сторож-араб темно-коричневого цвета. Пристально посмотревши на нас, он возвратился в свое жилище, не надеясь, очевидно, иметь от приехавших какую-либо материальную выгоду. Один из наших спутников, студент, выкупался. По его словам, вода настолько плотная, что нельзя утонуть.

Мертвое море производит тягостное впечатление своею безжизненностью. Проклятие Божие ясно отобразилось на нем.. Оно печально для зрения, ибо кругом пустыня и нет никакой растительности, неприятно для осязания, так как все смежное покрыто каким-то липким составом, невыносимо для обоняния вследствие сильного запаха асфальта, серы и других каких-то веществ.

Путь отсюда на Иордан, где было Крещение Господне, идет по песчаной равнине. Здесь также высится одинокий небольшой сторожевой домик, а около него помост, на котором совершается греческим Патриархом водосвятие в праздник Богоявления. Выбрав себе подходящее местечко (а это необходимо, потому что не везде доступен берег), мы сначала отслужили великое водоосвящение, а затем при пении «Во Иордане крещающуся Тебе, Господи» вошли в воду, продолжая много раз повторять тропарь с кондаком: «Явился еси днесь вселенней». Погружаться принято в рубашках, оставляемых паломниками на смерть. Великое духовное счастье составляет омываться в Святой реке. В это время пред сознанием проходит все христианское богословие, а сердце испытывает отраду, мир, свежесть – словом, все, чем только может утешать верующего благодать Божия.

Впрочем, зачем говорить о значении благословения Иорданова, столь известного каждому по празднику Богоявления, когда всякая темная сила отходит не только от человека, но и от того места, где совершается великое водоосвящение. Не правда ли, душа в тот момент переживает чистое, святое, высокое настроение, а со вне бывает какая-то таинственная тишина и светлость? Только наша безпечность, рассеянность часто служит причиной забвения и непонимания указанной благодатной обстановки и пользы от св. воды Иорданской. Но положи себе всегда иметь ее около себя, и ты предохранишься ею от многих бед. В особенности же не забывай пользоваться ею при греховном борении. Как регулярное употребление лекарства прекращает боль, так частое приобщение св. водой прогоняет всякую скверну, таящуюся в нашем сердце. Ах, как, в самом деле, спасительно постоянное питье св. воды. Если ты истинный христианин, то непременно сие испытал!

После молитвы и Иорданского купанья мы решились несколько пройти по берегу реки, заросшей мерсиной, камышом и т. п. Идем и слышим в кустах шорох. Наверное, зверьки ползают, думаем. Но движение усиливается. Подходим ближе и видим: разбит из простыни, самым примитивным способом, шалаш, а около него две женщины кипятят в чайнике воду. Интересуемся, что за люди, и узнаем наших русских богомолок. Пришедши во Св. Град из Костромской губернии, они задумали в подражание преп. Марии Египетской пожить здесь и вот, уже две недели здесь спасаются. На наш вопрос, не боятся ли дикой пустыни, не безпокоят ли звери, вой которых так поражал нас в прошедшую ночь, благочестивые странницы ответили: «Мы ограждаемся молитвой, крестным знамением, пением, св. водой и никакого страха не испытываем». Попивши с ними чайку, помолившись и благословивши их, мы направились в близлежащий монастырь св. Иоанна Предтечи, оказавшийся, как и Георгие-Хозевитский, малолюдным и пустынным.

По возвращении в Иерихон нам предстояло, далее, совершить путешествие на Сорокодневную гору, называемую иначе горой Искушения, куда, по причине неимоверного зноя днем, паломники обыкновенно направляются к вечеру. Тем временем приятно побывать в нашем прекрасном миссийском саду, орошаемом, как и весь город, самым простым способом из Елисеева источника: вода течет по проделанным сбоку улиц канавкам, заходя во двор каждого домовладельца. Благодаря обилию влаги, жизнь в Иерихоне, несмотря на тропическую жару, терпима. Орошение умеряет температуру и способствует земле в изобилии производить всякого рода овощи и фрукты, величине коих приходится удивляться, особенно винограда, напоминающего библейскую ветвь с одною кистью (Числ. 13:24).

После трех часов дня мы отправились на лошадях к Сорокодневной горе. У подошвы ее находится источник пророка Елисея. Он весьма большой чистой живительной струей вытекает из-под камней и наполняет смежный с ним бассейн, в котором весьма приятно выкупаться ввиду предстоящего подвига восхождения на гору. Тут же приютилось греческое подворье Сорокодневной пустыни, а самый монастырь нашел себе место в скалах. В нем паломники обыкновенно делают привал. Как и у преп. Георгия Хозевита, нас здесь иноки угостили содовой водой.

Вершины мы достигли уже поздно вечером. Луна на ясном небосклоне освещала Мертвое море, Иордан и прочие окрестности на далекое расстояние. Днем получается еще более восхитительная картина, открывающая отсюда как бы весь мiр, все царства, о которых искуситель говорил Спасителю. А далее вглубь, в сторону Иерусалима, простирается самая пустыня, усыпанная по поверхности земли голыми каменными глыбами с таящимися в них разными зверями (Мк. 1:13).

На этом месте Господу угодно было принять искушение от диавола и тем проложить путь всем верующим во имя Его препобеждать всякие вражеские напасти. Никогда с такою ясностью не представляли мы себе значения сорокодневного поста Спасителя как здесь. «Христос, – говорит св. ап. Павел, – Сам претерпел, быв искушен, может и искушаемым помочь» (Евр. 2:18). Понятным показалось нам и то, почему именно три искушения понес Господь. Ими охватывается наше падшее естество:

1) Алчба, т. е., все плотское, материальное, чем только может обуреваться человек от немощного тела. «Скажи, чтобы камни сделались хлебами» (Мф. 4:3).

2) Духовная прелесть, мечтание о своей святости, безгрешности, словом, грехи нашего духа. «Бросься вниз, ибо написано: ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Своею» (Мф. 4:6).

3) Забвение Бога, неверие, богоборство, человекобожие, сатанизм, сдружение с диаволом и подчинение ему. «Все дам Тебе, если, падши, поклонишься мне» (Мф. 4:9).

Почувствовали мы и неимоверную силу ответов Господа, пользуясь которыми, легко и удобно, при помощи Божией, побеждать врага.

На возвратном пути, почти ночью, близ упомянутого греческого подворья у подошвы горы мы едва не подверглись опасности быть растерзанными злыми собаками, выбежавшими со двора. Привлеченные, очевидно, нашим громким разговором, они подстерегли и неожиданно напали. Опасность была велика. Бросание камней не помогало. Спасла нас только сообразительность одного из спутников. Он предложил всем нам шестерым распустить зонтики, встать в ряд и, закрывая лица, с шумом броситься вперед. Такая атака привела собак в большое замешательство: они с визгом разбежались в разные стороны и уже более не показывались.

Благополучно добравшись до своего извозчика, в полночь вернулись домой, а на другой день отбыли во Св. Град. Дорога из Иерихона все время идет в гору. Так что становилось понятным выражение Спасителя апостолам: «Се восходим во Иерусалим», когда Он по этому направлению совершал Свое последнее путешествие (Мф. 20:18).

Поездкой на Иордан закончилось наше паломничество по Иудее.

V.

Поездка в Галилею. Сихем. Колодец Иакова (самарянки). Самария. Гора Гаризим. Селение 10 прокаженных мужей. Эздрелонская долина. Подъем на Назаретскую гору. Гора свержения. Назарет. Подворье Палестинского общества. Храм Благовещения (католический). Древняя синагога, где Христос читал и исцелил в субботу. Арабский храм близ источника Марии. Гора Фавор. Греческий монастырь. Кана Галилейская. Храм с водоносами. Путь к Тивериадскому озеру. Гора блаженств. Место насыщения пятью хлебами 5000 человек. Тивериада. Подворье Русской миссии. Тивериадское озеро. Магдала. Капернаум. Развалины синагоги. Современная Спасителю Вифсаида. Гадаринская страна. Станция железной дороги у Тивериадского озера. Кайфа. Гора Кармил. Владения в Палестине Русской миссии и начальник ее архимандрит Леонид. Возвращение домой. Бейрут. Подворье Афонского монастыря. Александрета. Мерсина. Миры-Ликийские. Родос. Солунь. Афон.

С болью в сердце мы расставались со Святым Градом Иерусалимом. Пред самым отъездом еще раз ходили помолиться у Живоносного Гроба Господня и на Голгофе. Не одна слеза скатилась с наших глаз при прощании с этими величайшими Святынями. Придется ли еще когда-либо побывать здесь? А как бы хотелось никогда не расставаться с Тем, Кто дает христианину жизнь и духовное благо.

Отслуживши напутственный молебен в домовой церкви миссии, утром рано мы выехали в Галилею. Архимандрит Леонид провожал нас до того места, где окончательно скрывается Св. Град с окрестностями. Это та высшая точка горы, через которую лежит путь к Назарету. Остановив извозчика, долго все смотрели на Иерусалим, лежавший внизу перед нами. Несколько шагов пройти или проехать, и его уже не видно. Как при прощании с любимым человеком испытываешь тяжелое чувство разлуки, и тогда каждая минута, проведенная с ним, незабвенна; подобное же переживание овладело нами и при последних наших взорах на Св. Град. Казалось, все дорогое христианскому сердцу там нами покидалось, оставлялось, хоронилось...

Но, вот, мы двинулись. Дорога сначала идет по пустынным, гористым пространствам. Селения встречаются редко. Ночлег нам предстоял у колодца самарянки, куда благополучно добрались к вечеру. Означенное место принадлежит грекам, которые устроили здесь подворье. Настоятелем его в то время был епископ Софроний. Он любезно встретил нас и показал все, заслуживающее внимания, прежде всего колодец, высеченный в каменистом грунте на довольно большую глубину, как о нем говорится во св. Евангелии (Ин. 4:11), теперь он находится внутри храма, где обыкновенно совершается водоосвящение. Наступили сумерки, когда мы здесь молились. Свет от лампад и свечей создавал таинственную обстановку, каждый из нас старался почерпнуть св. воды и с верою выпить, вспоминая воду живую, обещанную Господом Спасителем всем приходящим к Нему.

На другой день, едва занялась утренняя заря, я вышел за ворота подворья, в ожидании извозчика, и стал осматривать окрестность. Самый колодец расположен у подошвы большой холмистой местности, а вдоль нее идут хлебные поля; на них-то, очевидно, указывал Христос, когда говорил: «Возведите очи ваши и посмотрите на нивы, как они побелели и поспели к жатве» (Ин. 4:35). В отдалении высится гора Гаризим, а сбоку виднеется селение Самарянское, через которое лежит путь в Галилею. «Иудеи с самарянами не сообщаются» (Ин. 4:9). И еще: «Они (Спаситель и Его ученики) пошли и вошли в селение Самарянское, чтобы приготовить для Него, но там не приняли Его, потому что Он имел вид путешествующего во Иерусалим» (Лк. 9:52–53). И доселе замечается не только обособленность самарян от других жителей Палестины, но и их неприветливость и суровость. Так, они не всегда охотно пропускают паломников, направляющихся в Назарет, так что наши кавасы часто бывают принуждены вести караваны ночью окольными путями. Мы, слава Богу, проехали благополучно.

От Сихема до Назарета приходится двигаться уже по более живописной и удобной местности, сначала, правда, гористой, покрытой масличными лесами, а потом ровной низменной Эздрелонской долине, особенно после Дженина, где произошло исцеление десяти прокаженных мужей. Находясь на средине пути, это селение служит обыкновенно отдыхом для путешественников. Мы же имели остановку в кактусовой аллее, уже миновав означенный пункт.

Замечательно растение кактус, разводимое у нас только в помещениях, в горшках. На Востоке оно встречается повсюду, как и всякое дерево, и служит обыкновенно изгородью. Рост его достигает сажени и более, а толщина с нашу среднюю березу. Из старых высохших кустов получаются обычные дрова, годные для топки печей. На кактусах бывают плоды стручковатой формы, сладкие на вкус. Польстившись отведать, мы испытали опасность от прикосновения к ним. Оказывается, они имеют тонкие иглы, которые незаметно входят в тело, причиняют нестерпимую боль. Ввиду этого их рвут щипцами и кушают, предварительно очистив. Не будучи предупреждены, мы голыми руками потянулись за неведомыми фруктами и попали в большую беду. Недаром кактусы служат защитой в садах от воров.

При спуске в Эздрелонскую долину открывается местность, похожая на нашу русскую равнину. Только здесь красота ландшафта выигрывает от высящихся в стороне от них хребтов. Видны Фавор, Ермон и Назаретские высоты.

В долине кое-где встречаются озерца и зеленые луговины, около которых туристы останавливаются для отдыха. Припоминается один наш привал. Сойдя с фургона, мы прохаживались по поросшей муравой полянке, прилегающей к небольшому источнику. Слышим, сзади по дороге доносится приятное пение духовных гимнов. Скоро нас опередил отряд католических монахов-миссионеров. Пожилые ехали на лошадях, а молодые шли пешком, причем все имели в руках св. Евангелие. При встрече эти пилигримы оказали нам приветствие. Позавидовали мы тогда энергии католического духовенства, всегда и во всем поддерживавшего религиозное воодушевление, церковную дисциплину и порядок.

Незаметно затем добрались к большой Назаретской возвышенности. Пришлось, в облегчение лошадкам, подниматься на нее пешком. С правой стороны от дороги видна «Гора свержения» с громадным обрывом, откуда местные жители думали низвергнуть Спасителя после Его проповеди в синагоге, но «Он прошед посреди их, удалился» (Лк. 4:30). На этом месте теперь греческий монастырь. В Назарет прибыли к вечеру и остановились в гостинице Палестинского общества, тогда как доселе нам приходилось иметь приют в помещениях миссии. Здесь сразу почувствовали чужое, не свое; хотя Общество существует и под русскою духовною вывескою, но оно не оказывает привета, простоты, а главное, не имеет церковной обстановки.

Пришлось пожалеть, что в Назарете нет нашего подворья. Впрочем, о. архимандрит уже приобрел участок земли против строений Палестинского общества. Мы, однако, слышали о препятствиях со стороны последнего к осуществлению намерений миссии устроить здесь свой пункт.

В Назарете самая важная святыня, куда стремится всякий христианин, это место Благовещения, ныне католический храм, главный алтарь коего значительно возвышен; под ним в нижней природной пещере указывают жилище Пресвятой Богородицы; спускаться сюда нужно по мраморным ступеням. Евангельское событие, бывшее тут, обозначено кругом с крестом, а предстояние небесного вестника архангела Гавриила – колонной, средина коей выпилена. Отсюда, с правой стороны, каменная лестница ведет в верхние две комнаты, сохраняющиеся в первобытном своем виде. В одной из них, по преданию, Богоматерь воспитывала Младенца Иисуса; углубление в стене служило для Него колыбелью. В другой жил св. прав. Иосиф, хранитель Пречистой Девы и Ее Божественного Сына.

У места Благовещения католики разрешают православным молиться только про себя. Нам удалось прочитать здесь акафист Божией Матери и сердечно к ней взывать: «Пресвятая Владычице, Ты Первая между женами, какие были, есть и будут в мiре, Ты, как поет св. Церковь «Избранная от всех родов». В Тебе – все наивысшие качества женщины: чистота, материнская любовь, милосердие – дающее в жизни утешение и радость. Сколь велико же счастие христианина иметь Небесную Мать, равно и независтно всех нас Опекающую! Приими же и меня, Владычице Пресвятая, под свой покров! Наставь в чистоте и целомудрии, будь моей, в этом отношении, вразумительницей, хранительницей и, если следует, грозной обличительницей. Поддержи в борьбе со грехом, со страстьми и похотьми, пошли слезы умиления, покаяния, удали искушения и соблазны и, при нежелании греха, при страдании от него, предстани милосердной Заступницей на суде Сына Твоего. Не забудь меня и во время гонений и притеснений от людей, при болезнях и других человеческих скорбях, яви и тогда надо мной Свою Материнскую помощь!»

Иосиф, как известно, занимался плотничеством. И теперь оно является главным занятием назаретян. Проходя по городу, мы видели немало столярных мастерских с открытыми на улицу помещениями, устроенными, следовательно, так, как бондарные в наших деревнях. Говорят, местные жители снабжают деревянными изделиями всю Палестину.

Христианские плотники и столяры, помните – ваша работа освящена примером Самого Господа нашего Иисуса Христа, Который, несомненно, помогал мнимому отцу Своему – старцу Иосифу в его деле. Восчувствуйте это сердцем и полюбите ваше ремесло, дабы иметь вам от него утешение и счастье.

После храма Благовещения показывают католическую церковь с небольшим гранитным камнем посредине, на коем Божественный Учитель трапезовал со Своими апостолами во время пребывания в Назарете.

Замечательна также синагога, где, по преданию, Спаситель читал закон и откуда Его повели к горе, дабы низвергнуть (Лк. 4:29). Она производит впечатление весьма древнего сооружения. Обращает на себя внимание арабский православный храм вблизи Палестинского подворья, с колодцем внутри, куда Божия Матерь ходила за водой, так как сей источник являлся единственным в Назарете. В настоящее время он выведен еще на площадь для общественного пользования.

В недалеком расстоянии от Назарета находится Фавор. Поездка сюда возможна только на осликах. Мы выехали после обеда, когда жар дневной стал спадать. Весьма приятно и утешительно путешествовать на указанную Св. гору. Вся она зеленеет от растущих на ней кустарников дубового дерева. Чем выше поднимаешься, тем все более и более взору открывается окрестность. Видна почти вся Эздрелонская долина, и на ней кое где города и селения – Наин, Аэндор и др. Рядом высится Ермон, а на востоке блестит Тивериадское озеро с каменистыми берегами. Свежий чистый горный воздух бодрит тело и облегчает труд паломников.

На Фаворе есть православный греческий монастырь, куда прибыли к 8 часам вечера при восхитительном заходе солнца. Мы на горе, а яркое, как золото, солнце светит далеко внизу, что создавало чудную картину. Настоятель обители отвел нам приличное помещение и предоставил для молитвы храм. Накануне мы отслужили по минее всенощную, положенную в праздник Преображения. Нужно заметить, что и повсюду в Палестине на св. местах принято для паломников отправлять службы сообразно с воспоминаемыми евангельскими событиями. На другой день рано утром была Божественная Литургия. Пели мои спутники.

Кстати, замечу, нам пришлось совершать здесь Св. Евхаристию на просфорах из весьма темной муки. Невольно вспомнили тогда нашу матушку-Россию, ее хлебные богатства и подумали: «Какой бы ни случился неурожай, а для такого святого дела у русского человека всегда найдется чистая пшеница». Но, представляя так, забывали Бога, подающего нам пищу по молитве Господней «хлеб наш насущный даждь нам днесь» и Могущего в наказание во всякое время лишить ее нас. Еще в Ветхом Завете Иегова через пророков предупреждал евреев помнить и бояться этого Божия посещения: «Если не послушаете Меня и не будете исполнять всех заповедей, то хлеб, подкрепляющий человека, истреблю у вас: десять женщин будут печь хлеб ваш в одной печи и будут отдавать ваш хлеб весом; вы будете есть и не будете сыты» (Лев. 26; 14:26). От Него же зависит внезапно насытить и дать снедь всякой плоти. «И сказал Елисей: послушайте слово Господне: так говорит Господь – завтра в это время (а перед этим был голод) мера муки лучшей будет по сиклю (80 коп.) и две меры ячменя по сиклю у ворот Самарии» (4Цар. 7:1). Так, не столько от плодородия земли бывает недостаток в хлебе, как от произволения Господа, посылающего сие бедствие как грозное наказание людям за грехи.

Отслуживши Литургию, мы обозрели вершину горы. Рядом с греческим монастырем находится католический, занимающий довольно большую площадь. В одном месте производятся раскопки древних сооружений. Благодатно на Фаворе, чувствуется близость к Небу и какая-то отрешенность от всего мiра. Понятно, почему и св. апостол Петр говорил: «Хорошо нам здесь быть» (Мф. 17:4).

Но ему сугубо было отрадно, потому что с ним не только был Спаситель, но он созерцал и Славу Его, слышал голос Отца Небесного, видел великих всемiрных пророков! Впрочем, с воскресшим Христом, Даровавшим нам вечную жизнь и спасение, везде легко и спокойно, а без Него тяжело, ужасно, губительно. Прииди же, Господи, ко всем нам, верующим в Тебя и не на Фаворе сущим и соедини нас с Тобою навеки.

С горы на тех же осликах мы направились в Кану Галилейскую, где нас ожидал извозчик, выехавший за нами из Назарета. Кана, хотя и небольшое местечко, но известное всем христианам по первому чуду Господа, претворившего воду в вино (Ин. 2:1–2). Предание не умолчало, чей предполагался здесь брак: по одному – св. Иоанна Богослова, по другому – Симона Кананита, окончившийся, однако, тем, что жених, пораженный могуществом Божественного Учителя, отказался от личного счастья и последовал за Великим Чудотворцем. И в означенном поступке нет ничего невероятного. Наше сердце приятно соглашается с этим. В дальнейшей христианской истории были подобные примеры: преп. Алексий, человек Божий, ушел с брачного пира и принял подвиг юродства. Такие евангельские события, как внезапное презрение апостолами ради Христа всего земного благополучия (Мф. 4:18–22; 19:27) и проповедь Спасителя, что, кто оставит дом, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради имени Моего и Евангелия, получит во сто крат (Мф. 19:29; Мк. 10:29–30), также подтверждают достоверность указанного предания. За то же говорит и самая обстановка брака.

Очевидно, он был особенный, коль скоро его благоволил посетить Сам Христос с Пречистой Своей Матерью (Ин. 2:1–2). Здесь видно исключительное расположение Господа к виновнику торжества. А так как ближе других к Спасителю считался св. ап. Иоанн Богослов, удостоившийся возлежать на персях Его на Тайной Вечере и затем, по заповеди, принявший к себе в дом на жительство Пресвятую Богородицу (Ин. 19:26–27), то и возможно, что здесь предполагался брак именно «возлюбленного ученика». Приняв предание в вышеуказанной передаче, возблагодарим Господа, дивно направляющего в жизни стопы человеку (Пс. 23:36). В Кане ныне арабский православный храм, в нем близ солеи стоят шесть больших каменных водоносов как памятник бывшего здесь чудесного события – претворения воды в вино.

Помолившись тут, мы двинулись далее к Тивериаде. С половины пути, по левую сторону начинает вырисовываться гора Блаженства, расположенная на равнине. Вследствие особенности прозрачного палестинского воздуха приближать предметы она кажется находящейся недалеко, на самом же деле до нее несколько верст. Это обстоятельство, а главное, неудобство пути по полю, поросшему тернием, заставляет многих паломников ограничиваться созерцанием священного холма с дороги, тем более, что как раз на этом месте бывает привал. Мы же решили добраться до него, несмотря ни на какие трудности. А последние, действительно, оказались великими. В легкой обуви невозможно было идти: два наших путника так и застряли. Мы же с Божией помощью достигли цели, и первое, что пришлось сделать, это присесть, дабы успокоить сильно бьющееся сердце и дать отдых дрожавшим ногам. Но как тяжело переходить, так, наоборот, приятно побывать на Св. горе. Ведь и спасение, по слову Господа, совершается с большим трудом: «Царствие Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его» (Мф. 11:12). Зато какое утешение и счастие доставляет христианину духовное благо!

Смотрели мы на пройденное пространство, усеянное колючками, и не хотелось шествовать по нему обратно. Истинно: вкусив сладкого, не захочешь горького. Когда испытаешь отраду от добродетели, познаешь благодать Божию, отвратительными покажутся и все грехи, пороки и несовершенства. Да они таковы и есть, но несчастное существо человек: как пес возвращается на свою блевотину (2Пет. 2:22), так и он, зная всю гнусность и пагубу беззакония, не расстается с ним и погибает...

Долго не хотелось нам подыматься и уходить с горы Блаженств; раскрыв Новый Завет, мы стали читать Нагорную проповедь. Какое счастье! Некогда речениями Спасителя оглашался здесь воздух, а ныне наши бренные уста повторяют их.

Св. Евангелие – вечный наш наставник! По нему прежде всяких книг нужно учиться жить и спасаться! В Отечнике есть такой рассказ. Один старец из св. Евангелия задавал уроки своему ученику, изучавшему их месяцами. Но вот, получив однажды наставление, брат возвратился к духовному отцу только через десять лет. И когда авва спросил его о причине замедления, тот ответил: «Трудную ты дал мне на этот раз задачу, много времени прошло, а не знаю, выполнил ли я ее хотя отчасти». И в самом деле, перед нами заповеди блаженства. Скоро ли проведешь их в жизнь? Не хватит ли одной, хотя бы первой, требующей нищеты духовной, т. е. смирения, до самой смерти. Да, глубоки, велики и вечны заветы, данные нам Господом Иисусом Христом!

Обозревая гору, мы усмотрели на ней развалины какого-то древнего каменного сооружения, наполовину засыпанного землей. По всей вероятности, здесь был христианский храм – памятник христолюбия блаженных Царей Константина и Елены. По тому же пути к Тивериаде, в левой стороне от дороги, не доезжая до Магдалы, показывают место чудесного насыщения Спасителем 5000 человек пятью хлебами. Это покатая площадь, круглый год покрытая зеленой травой, как и в момент евангельского события (Мф. 14:19). Но еще более поражают паломника разбросанные повсюду камешки, имеющие форму хлебцев, опять как бы в ознаменование того же чуда, совершенного Господом, в прообразование Божественной Евхаристии! Пятью хлебами подкрепилось телесно 5000 человек. И при Литургии, по св. апостолу, христиане вкушают от одного хлеба (1Кор. 10:17). Там все ели и ублаготворились; и приходящие к трапезе Господней бывают насыщены. Там осталось еще 12 коробов хлеба...

И при каждой Евхаристии не только желающие причащаются, но если бы приступили к чаше Господней христиане всех стран и народов, и тогда бы Христос напитал всех Своим Божественным Телом и Кровью, для всех бы у него хватило благодати и небесной пищи!

В Тивериаду мы приехали к вечеру и остановились на миссийском подворье. В этом городе почти половина построек своими передними частями стоит в море, так что волны его во время бури ударяют прямо в наружные стены. Таково и наше здание. Внизу сделан выход на площадку, где берут воду и купаются, а наверху устроена терраса, с которой открывается вид на всю окрестность.

Тивериадское озеро по своим природным свойствам таково, что не изменяется от времени. Оно заковано в каменистые неподвижные берега, вдоль которых тянутся горные хребты с отдельными, в некоторых местах, возвышенностями. На противоположной от Тивериады стороне виден высокий и длинный Гадаринский обрыв. Обозревая все это, мы думали: несомненно, и при Спасителе природа здесь оставалась та же самая. По берегам Он ходил, учил и был Свидетелем рыболовного промысла Своих учеников, а на высоты часто уединялся и проводил ночи в молитве (Мф. 14:23).

В довершение всего, нам даже вода казалась всегда одинаковой: вечно чистой, прозрачной, со множеством плавающих в ней рыб «больших и малых». Одного не достает здесь – бывших по берегу городов: Магдалы, Вифсаиды, Капернаума и др., погибших, несомненно, по пророчеству Спасителя, говорившего: «Горе тебе, Хоразин! Горе тебе, Вифсаида! И ты, Капернаум, до неба вознесшийся, до ада низвергнешься; ибо если бы в Содоме явлены были силы, явленные в тебе, то он оставался бы до сего дня (Мф. 11:21–23).

Стоит лишь Тивериада – небольшая и мрачная, представляющая собой как бы нагроможденную массу огромных камней – построек без всякой системы, порядка и вкуса. В одном месте видны развалины древней стены и при ней башен, называемых Иродовыми. Недалеко от города есть прекрасные минеральные источники с купальнями. Здешняя природа богата, но человек мало ею пользуется. Видна во всем какая-то печать отвержения.

Вспоминая жизнь Спасителя (Мф. 11:20), грустно становилось за людей и весь грешный мiр. И эту грусть еще более навевает тут пение в известные часы мулл, призывающих с минаретов заунывными голосами мусульман на молитву, думающих плачем угодить Богу. А нам казалось совсем иное: душа человеческая, по природе – христианка, и у них тоскует по Христу. Да, великую печаль наводит ислам. Несомненно, последователи его не могут отделаться от указанного чувства, несмотря на все блага, обещанные им кораном Магомета в сей и будущей жизни. Без благодати Христовой, видно, все пусто, мрачно и уныло. Ислам и христианство – как бы две лампады пред Господом Богом. Первая – мертвая, потухшая, вторая – полная елея, ярко горящая.

Мы были в Тивериаде летом и почти никого из богомольцев не встретили, так что даже почувствовали оставленность Христа людьми. Не то переживается на берегах Галилейского моря в зимнее и весеннее время при массе прибывающих сюда паломников. Тогда поистине воскресают времена Спасителя: во дни Его земной жизни тысячами ходили за Ним иудеи, и в эту пору молитвенно настроенный народ, переходя с одного св. места на другое, мысленно следует за Воскресшим, ибо Он вчера и днесь Тот же и во веки (Евр. 13:8).

Особенно же приятно совершать плавание по Генисаретскому озеру, освященному путешествием Сына Божия, когда невольно вспоминаются апостолы, обуреваемые волнами, усиливающимися здесь после полудня и ночью от движения воздуха с горных долин.

Мы ездили прежде всего в Магдалу. Это чудный уголок, недавно приобретенный о. архимандритом. О некогда существовавшем тут городе и помину нет. Он весь погребен в земле. Если сильно ударят по грунту, то в некоторых местах раздается большой гул, свидетельствующий о пустых подземных пространствах. Магдала ожидает раскопок и исследования. В настоящее же время Миссией разведен на нескольких десятинах сад с лимонами, апельсинами, гранатовыми яблоками, а главное, бананами. Устроены сторожевой домик и беседка. Ближе к берегу найден минеральный содовый источник, неизвестно когда заключенный в круглый мраморный бассейн, откуда вода сильной струей стекает в море. К западу идет горная долина, открывающая для глаз место чудесного насыщения Спасителем пятью хлебами 5000 человек.

Хорошо, думали мы, в Магдале основать женский монастырь. Св. Мария была избавлена Спасителем от семи страстей (бесов), и все бы насельницы предполагаемой обители, по молитвам своей небесной покровительницы, также получали бы душевное здравие и спасение и неустанно прославляли бы Сладчайшего Господа, освятившего Божественными стопами берега Галилейского моря.

На другой день на маленьком катере предприняли поездки в Капернаум и Вифсаиду, где иностранными духовными миссиями производятся раскопки: в первом, между прочим, открыта оставшаяся в целости нижняя часть или собственно пол синагоги, сооруженной богобоязненным сотником (Лк. 7:4–15), в которой Спаситель произнес великую беседу о св. Причащении (Им. 6:45–67). О сем в св. Евангелии читаем следующее: «Иудеи стали спорить между собой, говоря, как Он может дать нам есть Плоть Свою? Иисус же сказал им: «Истинно, истинно говорю вам, если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Кровь Его, то не будете иметь в себе жизни» (53 ст.). Сие говорил Он в синагоге, уча в Капернауме (59 ст.). Многие из учеников Его, слыша то, говорили: какие странные слова! Кто может это слушать (60 ст.). Но Иисус, зная Сам в Себе, что ученики Его ропщут на то, сказал им: это ли соблазняет вас? (61 ст.). Есть из вас некоторые неверующие? (64 ст.). С этого времени многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним (66 ст.). Что может быть яснее приведенных слов Господа о действительности таинства Причащения Тела и Крови Его?

Самое насыщение пятью хлебами 5000 человек предваряло вышеприведенную речь для большего внедрения в умы и сердца учеников истины чудесного вкушения верующими Плоти и Крови Господних для получения жизни вечной (54 ст.). Но как тогда не все приняли слова Спасителя и ушли от Него, так и теперь среди христиан много уклоняющихся от св. Причащения! Зная это, Иисус сказал двенадцати: «Не хотите ли и вы отойти? (67 ст.). Симон Петр отвечал Ему: «Господи, к кому нам идти? (68 ст.). Ты имеешь глаголы вечной жизни, и мы уверовали и познали, что Ты – Христос, Сын Бога Живаго» (68–69 ст.).

Ступая по мраморному полу Капернаумской синагоги, освященной стопами Господа и Его Божественными глаголами о св. Евхаристии, наше сердце от такого счастья духовно ликовало, и мы молились: «Сладчайший Спаситель, дай и нам ревность Петрову, дабы с момента посещения сего св. места иметь постоянную живую и непоколебимую веру в Тебя и в Пречистые Тело и Кровь Твои, Которыми Ты дивно нас питаешь!»

Осмотревши со вниманием производимые в Капернауме раскопки, мы подошли к берегу моря и, взирая на него, говорили: это – тот берег, куда Господь наш Иисус Христос часто выходил и учил народ из лодки (Лк. 5:3). Это – тот берег, где было призвание св. апостолов (Лк. 5). Это – тот берег, в недалеком расстоянии от которого Спаситель ходил по водам и укротил бурю морскую. И хотелось стоять здесь без конца и взывать: «Господи, приими и меня в число Твоих учеников, как Ты некогда тут Иоанна Богослова, Симона Петра и проч. Ведь у Тебя нет ни времени, ни пространства. Ты всегда Тот же и лета Твоя не оскудеют. Прошу же Тебя, Господи, помоги мне идти по стопам Твоим, как шли за Тобою при Твоей жизни многие из народа, слушали Твое Божественное учение, созерцали Твой Небесный Лик, воспринимали от Твоего гласа благодатное утешение, да будет сие и со мною, хотя и грешным, но всей душой стремящимся к Тебе, Господи! Войди в мое сердце, Сладчайший Иисусе, дабы не было уже разобщения с Тобою, воодушеви, обнови, очисти и просвети меня, да не на йоту не отступлю от Твоих повелений. Пусть всегда проходит предо мною Твоя спасительная земная жизнь, пусть чувствуют, что она и сейчас продолжается, и я, как один из многих, следую всюду за Тобою. Вот Ты учишь на горе: «Блаженны нищие духом, яко тех есть Царство Небесное», – и я у Твоих ног внимаю Божественному голосу и поучаюсь. Вот Ты насыщаешь 5000 пятью хлебами, насыти и меня, алчущего духовно, правдой и истиной. Вот Ты с учениками на озере Тивериадском. Поднялась буря, и от лица всех бывших с Тобою ап. Петр взывает: «Господи, спаси нас, погибаем», – и я, недостойный, как бы с Твоими учениками находясь в одной лодке, а вместе в море житейском, обуреваемый страстями и земными попечениями, вопию: Господи, утиши бурю страстей моих, да восстановится в сердце моем благодатный мир, да будет мне счастьем, отрадой знать Тебя Одного и Тебе Единому служить. Вот Ты в Капернауме в синагоге говоришь о хлебе жизни и затем на Тайной Вечере преподаешь Самое Пречистое Тело и Кровь Твою со словами: «Приидите, ядите, сие есть тело Мое», – и взяв чашу и благодарив, подаешь и говоришь: «Пейте из нея вси, ибо сия есть кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов (Мф. 26:26–28). О сладчайший Твой глас! О Божественная Трапеза! Пусть я постоянно с горячей верой и любовью даже до последнего моего издыхания вкушаю Ее!»

В Тивериаде мы пробыли несколько дней. Заведующий подворьем, монах Русской миссии о. Иоанн весьма любезно принял нас и постарался все показать. Время, проведенное здесь, вспоминается с приятностью. Одно только обстоятельство обезпокоило! Болезнь нашего спутника, захворавшего местною, так называемою солнечною лихорадкою, которая повергает на Востоке человека в полное изнеможение. Смотришь на страждущего и думаешь: вот-вот он умрет. Так казалось и относительно нашего спутника. Не хотелось, однако, оставлять собрата в мусульманской Тивериаде, и я, как старший между спутниками, строил уже планы: во что бы то ни стало в случае смерти перевезти его тело в Иерусалим с тем, чтобы похоронить на Елеоне, близ русской церкви св. Марии Магдалины.

Но, Слава Богу, недугующий, к великому нашему утешению, поправился, и мы продолжили путь, сначала по Галилейскому морю, а затем по железной дороге в Кайфу. В ней для русского паломника интересна гора Кармил по воспоминанию о св. пророке Илии (3Цар. 18 гл.). На самой вершине Русской миссией приобретено несколько десятин земли с растущим сосновым и кедровым лесом. Уголок весьма уютный, тихий и благодатный. Здоровый горный воздух увеличивает прелесть. Здесь устроен скиток, заведующий которого скромный иеромонах Виктор. 20 июля мы служили Литургию в храме и весьма утешились. Приятно обозревать с Кармила окрестности: видны город, море и горы с ущельями; в одном из последних находится высохший поток Киссон, связанный с тем же пророком (3Цар. 18 гл.)

Кайфа – гавань, откуда мы выехали обратно в Россию.

Оканчивая воспоминания о Палестине, хочу добрым словом помянуть начальника миссии архимандрита Леонида, постаравшегося обставить наше путешествие так, что мы совершили его легко, без трудностей и лишений. О. Леонид, в мiру Михаил Иванович, окончив высшее Московское техническое училище, долго служил инженером на фабрике в Орехово- Зуеве. От природы религиозно настроенный, он любил бывать в храме и интересовался жизнью Церкви. Та же набожность побудила его поступить в Духовную академию. Несмотря на 40-летний возраст, он с большим усердием изучал богословские науки. Когда ректор, еп. Арсений, со студентами путешествовал в Палестину, он принимал участие в экскурсии. Св. Земля приковала к себе сердце М. И., и он по возвращении постригся в монахи с намерением послужить Православному делу во Св. Граде, что вскоре и исполнилось. Назначенный по окончании академии начальником Иерусалимской миссии, о. Леонид проявил плодотворную деятельность. От бывших почитателей приходилось слышать много лестных отзывов о неустанных трудах о. Леонида.

На возвратном пути в Россию наш пароход держал рейс около малоазийских берегов. Мы проезжали мимо Бейрута, Александрии, Тарса, родины св. ап. Павла, Мир Ликийских, знаменитых епископством св. Николая: Мерсины, Родоса, Афона и Солуни. В последней в это время греки праздновали победу над турками. Нас приятно поразили выставленные знамена с крестами на бывших христианских храмах, обращенных в мечети, например, на древнейшем соборе св. Димитрия Солунского.

К Афону пристали вечером и простояли всю ночь. К сожалению, нам не пришлось здесь высадиться, и только издали взирали на афонские святыни. Пред нашим взором прошли Пантелеймонов монастырь, Андреевский и Ильинский скиты и др. обители.

Через Константинополь, Одессу и Киев мы, наконец, вернулись в Москву. Так, с Божией помощью, нам благополучно удалось совершить путешествие во Св. Землю. Долго мы потом находились под впечатлением поездки, что заставляло нас всем рассказывать о виденном и пережитом. Да, такова уже особенность всякого паломника, удостоившегося поклониться Живоносному Гробу Господню и св. местам Палестины – испытывать особенную радость при воспоминаниях о них. Некоторые из паломников передавали нам следующее: «Как только посетит нас какая-либо скорбь, уныние, жизненное испытание, перенесешься мыслию ко Св. Гробу и на Голгофу, и на душе станет легче». Очевидно, тому, кто с верою путешествует во Св. Землю, Господь посылает особую благодать утешения и мира душевного, чего не лиши и нас, Сладчайший!

Богу нашему слава. Аминь!

Когда Христос с учениками

На тайной вечере сидел,

В раздумье грустными очами

Он на апостолов глядел.

Он знал, что близко день страданья,

Что скоро Он на смерть пойдет

И что врагам для поруганья

Его предаст Искариот.

И вот, над чашею склоняя

Свое чело, скорбя глубоко,

Он только молвил без упрека:

«Один из вас предаст Меня».

И вот с предательством, с любовью,

Делил Свой хлеб и пил вино.

Не ропщи на суровую долю,

Крест тяжелый покорно неси,

Полагайся на Божию волю,

Лишь терпенья и силы проси.

Бог послал тебе все испытанья,

Чтобы крепнуть в суровой борьбе.

Эти муки и сердцу страданья

В этой жизни полезны тебе.

Так не вздумай в тяжелое время

Передать свое горе кому.

Один Бог облегчит твою долю,

Доверяйся Ему Одному.

Не ищи ты в людях сожаленья

И отрады от них ты не жди.

Если хочешь себе ты спасенья,

В Божий храм помолиться сходи.

Пред иконой склонивши колени,

Помолися в ночной тишине,

И Господь помогать тебе будет,

Скорый Врач – исцеленье тебе.

И в молитве ночной и смиренной

Перед Господом слезы пролей.

Он невидимо будет с тобою,

Он поймет твои слезы скорей.

Он и Сам на земле между нами

Жил когда-то и тяжко страдал,

Был невинно распят Он врагами,

На страданья Свои не роптал.

Он и нам заповедует также

Никогда ни на что не роптать.

Если Богом дано нам страданье,

Мы должны без роптанья страдать.

Так иди же путем ты тернистым

И широкий ты путь забывай,

И Господь помогать тебе будет,

Лишь на помощь Его призывай.

О, блаженная обитель,

Как прекрасен Божий рай.

Насадил тебя святитель

Чудотворец Николай.

Он как пастырь собирает

Из далеких стран овец,

Тихим голосом взывает

И питает как отец.

Столпом огненным сияет

Как в пустыне Моисей.

«Насладитесь, кто желает

Быть в обители моей».

Много иноков скорбящих

Воздержанием цветут.

Образ кротости духовной

Плод молитвы принесут.

И блаженны эти люди,

Кто работает ему.

Его меч в руке огненный

Посекает сатану.

Ты всю землю преисполнил

Твоих славных всех чудес

И на море помогаешь,

Утираешь токи слез.

Ты, орел высокопарный,

Собери свои птенцы

И сподоби нас, святитель,

Получить себе венцы.

Где небесная обитель

Святых иноков твоих,

Кто усердно потрудился,

Водворил давно ты их.

Когда дух мой прекратится,

Ты, святитель Николай,

По воздушным по мытарствам

Руку помощи подай.

В далекой стране Палестине

Струится река Иордан.

На берег реки той восходит

Креститель Святой Иоанн.

Он с виду суровый и строгий,

Одежду верблюжью носил,

Был послан от Бога в пустыню

И громко он там возгласил:

«Покайтеся, люди, покайтесь,

Очистите ваши сердца,

И грешную душу исправьте,

Чтоб встретить Мессию Христа.

Грехи предо мной открывайте,

Омойте водою тела,

Плоды покаянья творите,

Любовь и святые дела.

Идет вслед за мною Сильнейший,

Божественный свет от Него,

А я для Него лишь предтеча,

И я перед Ним лишь ничто».

И шли к нему люди толпою

На берег пустынной реки,

Несли покаянье слезами,

В водах омывали грехи.

Однажды толпа расступилась,

Как будто бы кто-то пришел,

Как будто бы кто-то разделся

И с берега в воду сошел.

И видит Креститель, дивится:

Пришел для крещения Тот,

О Ком говорили пророки,

Кого ожидал весь народ.

«Зачем Ты приходишь креститься? –

Христу так сказал Иоанн.

Волнуется Мертвое море,

Назад побежал Иордан. –

Крестить я Тебя недостоин.

Владыко Ты мой, я Твой раб.

Я сам, пред Тобою склоняся,

Крещенье принять был бы рад».

Христос не велел прекословить,

Главу пред Иоанном склонил,

Креститель дрожащей рукою

Христа в Иордане крестил.

И вот совершилося чудо:

Отверзлося небо в тот час,

Из облака вдруг под рукою

Как гром прогремел Отчий глас:

«Сей Сын Мой возлюбленный Божий,

Он в мiр Мою волю несет,

Он род человеческий грешный

От гибели вечной спасет».

И видит Креститель, дивится,

Слетел на Христа голубок.

Не просто была это птица,

А Дух Святой, Истинный Бог.

По этому знаку Предтеча

Христа Сына Божья узнал,

И людям, пришедшим на берег,

Рукой на Христа указал:

«Вся Троица ныне явилась,

Отец Христа Сыном назвал,

Дух Божий как голубь спустился,

Сын Божий крещенье принял».

Под кровом тихой южной ночи

Забылся сном Иерусалим,

А высоко, как будто очи,

Сияла звездочка над ним.

И величавая природа

Была гармонии полна.

В ней было все, порой свобода

Дышала негою полна.

Но ни садов благоуханье,

Ни звезд небесных тихий свет,

Ни ночи теплое дыханье,

Ни сон, ни нега, ни привет

Не достигают до темницы

Подземной, мрачной и глухой,

Где веет холодом гробницы

С ее таинственною мглой,

Где в одиноком заключеньи

Пророк великий и святой

Томился жертвой жажды мщенья

Тщеславной женщины пустой.

Томился тот, о ком Спаситель

Сказал: «Он больше, чем пророк».

И был Предтеча и Креститель

Пред Богом праведен, высок.

Он на земле одной святыне,

Одной лишь Истине служил!

Громя людской порок в пустыне,

В ней проповедывал и жил.

Когда царь Ирод своенравный,

Переступая всяк закон,

Свершил свой замысел коварный

(Жену у брата отнял он),

Тогда святой Христов Креститель

Перед царем не умолчал,

Великой Истины ревнитель

Его пред всеми обличал.

Он говорил: «Царь Иудейский

Рабом стал женской красоты,

Поступок низкий и злодейский

В угоду ей свершаешь ты».

Узнав о том Иродиада,

Преступной мыслью полна,

Дохнула всею злобой ада,

Как ею дышит сатана.

Порочной страсти обличенья

Простить Пророку не могла,

И жажда пламенная мщенья

В ней сердце злобное зажгла.

Она клялася в исступленьи

Пророка смертию казнить,

Но Ирод в новом преступленье

Страшился руки обагрить.

В нем голос грозного пророка

Невольно ум его смутил,

Но силе страсти и порока

Он малодушно уступил.

Недолго властная десница

Грозила праведным перстом,

Пророка мрачная темница

Сокрыла в сумраке густом.

Умолкнул голос вдохновенный

Предтечи Господа Христа,

Отныне женщины надменной

Не обличат его уста.

Под кровом тихой южной ночи

В палатах царских слышен смех.

Пирует царь, весельем очи

И страстью светятся у всех.

Сегодня день его рожденья,

Преступный царь повеселел:

Довольством жизнью, наслажденьем

Блестящий взор его горел.

Но вот среди палаты шумной

Явилась дева. Красотой

И страсти негою безумной

Дышали дивные черты.

Иродиады злой и властной

Она была родная дочь

И также взор ее прекрасный

Порой был мрачен, словно ночь.

На миг она остановилась,

Окинув взором все вокруг,

Слегка всем корпусом склонилась

И все пред ней замолкло вдруг.

Она, то тихо выступая,

То словно бешенно кружась,

Красою страстною блистая,

Безумной пляской увлеклась.

И царь тут замер в восхищеньи,

Он глаз не может отвести

И в страстном трепетном смущеньи

Не в силах слов произнести.

Но вот она остановилась

У трона пышного царя

И скромно взором потупилась,

Лицом пылая как заря.

Взглянул ей в очи царь смущенный

И мог лишь только прошептать:

«Твоею пляскою прельщенный,

Я все готов тебе отдать,

Полцарства даже, не жалея,

Отдать, волшебница моя.

Скажи, скажи же мне скорее,

Чего ты хочешь от меня?» –

«О, царь, я не могу решиться

О чем и как тебя просить.

Позволь на миг мне удалиться,

Пойти у матери спросить».

Услыша то, Иродиада

Метнула молнией очей,

Промолвив: «Мне одна награда

Дороже царства и милей.

Иди же, дочь моя, живее,

Главу Иоаннову проси,

И мне сюда сама скорее

Ко мне на блюде принеси».

Смутился Ирод малодушный,

Но в просьбе он не отказал,

И, слову царскому послушный,

Казнить Иоанна приказал.

Гремит, скрепит тяжеловесный,

Давно заржавленный, замок.

Во тьме, в углу, в темнице тесной

Молился пламенно пророк.

Но вот палач среди темницы

Поставил на землю фонарь

И молвил: «Ныне до денницы

Тебя казнить велел мне царь».

Иоанн вздохнул в ответ глубоко,

Безмолвно голову склонил

И кровью праведной пророка

Топор темницу обагрил.

Угасла жизнь его святая

И в мiре суетном пустом

Глава великая честная

Лежит на блюде золотом,

Застыв с суровым выраженьем,

И тайной вечной мертвеца,

Казалось даже без движенья,

Грозил укор с его лица.

И вздронул Ирод.

Он в смущеньи

Взглянуть на блюдо не посмел.

О клятве, данной в увлеченьи,

Теперь он тяжко сожалел.

Рука красавицы прекрасной

Главу священную берет

И с этой ношею ужасной

Спокойно к матери идет.

Навстречу ей Иродиада

Со злобным смехом подошла.

Какая дикая отрада

В ней в этот миг отозвалась.

Она смотрела в восхищеньи

В сурово-строгие черты

И наслаждалась жертвой мщенья

Ее свершившейся мечты.

Жизни податель, мой Бог и Господь!

Ныне отверзи мне дверь покаянья,

Ибо душа, нося грешную плоть,

К храму святому уж шлет упованья;

Ты ж, Милосердый и Мудрый Владыко,

Храм мой очисти властью великой!

Вышняго Мати, Царица небес!

Путь укажи мне к святому спасенью:

Грех осквернил мою душу, я весь

Лености предан и близок к паденью.

Ты же молитвой, Владычица Славы,

Дух мой от скверны порочной избави!

О, я – несчастный!.. Как вспомню о всем,

Что я соделал греховного прежде,

Весь трепещу пред Твоим судным днем;

Но, как Давид, лишь прошу по надежде:

«Суд Свой на щедрую милость сменя,

Господи Боже, помилуй меня!»

Объятый страхом, трепетал

Я пред минутой покаянья:

Свои грехи я увидал

И убоялся наказанья:

Где добрые мои дела?

Где час, безгрешно проведенный?

Что сотворил я, кроме зла?

Во тьму пороков погруженный,

Тебя, мой Бог, я забывал.

Святой любви Твоей чуждался,

Я счастья тленного искал,

В блаженстве вечном не нуждался.

В душе порочной у меня

Теснились пагубные страсти,

Великим грешником был я:

Я был противник Божией власти.

Как в море капли, так мои

Неисчислимы прегрешенья...

О, Боже праведный, вонми

Ты гласу моего моленья!

Среди пороков и страстей

Я, многогрешный, погибаю,

Но Ты десницею Своей

Меня спаси, к Тебе взываю!

Молюсь Тебе, Спаситель мой,

Прости достойного проклятья!

Ты, полон милости, открой

Мне, сыну блудному, объятья.

Помилуй, Господи, меня,

Рассей души моей тревогу –

Так перед исповедью я

Молился со слезами Богу.

Но вот и мой черед настал,

И я, грехами удрученный,

Перед священником предстал,

Стыдливый, робкий и смущенный.

«Покайся, – кротко молвил он, –

И не таи грехов от Бога.

Ты преступил Его закон,

Но милосердия в Нем много».

С объятой ужасом душой

И со слезами покаянья

Я пред Небесным Судией

Открыл греховные деянья.

Свершилась исповедь моя –

И к недостойному прощенья

Мой Милосердый Судия

Явил Свое благоволенье.

Из тьмы грехов меня изъял

Спаситель мой Своей рукою

И в те минуты как кристалл

Был чист я сердцем и душою.

О, сколько радости святой

Переживал я в то мгновенье,

Когда священник надо мной

Провозгласил грехов прощенье!

Радуйся, радости речной вкусившая,

Радуйся, Бога во чреве носившая,

Дева Пречистая – Чудо чудес!

Радуйся, девство Свое сохранившая,

Радуйся, всяких нас бед свободившая –

Перл драгоценный земли и небес!

Радуйся, странников добрая Спутница,

Радуйся, сирых и грешных Заступница –

Нищих, бездомных Надежда и кров!

Радуйся, плоть, не познавшая тления,

Радуйся, немощных нас исцеление,

Всем христианам нетленный покров!

Радуйся, скверны греховной не знавшая,

Радуйся, к жизни погибших воззвавшая,

Скоро смирившая бури сердец!

Радуйся, злобы врага сокрушение,

Радуйся, ангельских сил утешение,

Радуйся, благих начинаний венец!

О, Боже! дай слабому силы

Безропотно крест свой нести,

Чтоб он под тяжелою ношей

Не пал малодушно в пути;

Пошли беднякам Ты терпенье

Бороться с тяжелой нуждой,

Смири сердце тех, кто пылает

Безумною к братьям враждой;

Скорбящим пошли утешенье,

Надежду – кто духом упал,

Несчастным дай тихую радость,

Страдальцам – целебный фиал;

Гонимым дай тихую пристань

И гордым смиренье пошли,

Дай мiру плодов изобилье, –

В нем мир и любовь посели;

Кто мучится в пытках сомненья

На трудном житейском пути –

Ты, Господи, разум и очи

Страдальца того просвети;

Отраду пошли угнетенным,

Пошли одеянье нагим,

Дай пить тому воду живую,

Кто жаждой духовной томим;

Приют дай и пищу бездомным,

Обиженных Ты защити,

Пролей на того милосердье,

Кто сбился с прямого пути, –

Направи стопы его к свету...

О, Боже, будь милостив к нам!

Прости, Всеблагий, прегрешенья

Твоим недостойным сынам!

Воззри с высоты милосердно

На бедных, заблудших овец!

Горячую нашу молитву

Услыши, Небесный Отец.

(Легенда, распространенная на Востоке)

Палящий зной в египетской пустыне.

Трава лучами солнца сожжена.

Безлюдна даль; на мертвенной равнине

Окрестность в вечный сон погружена.

Вокруг ни дерева, ни холмика, ни тени,

Повсюду гладь, безжизненная гладь.

Здесь птицам нет пристанища и сени,

Здесь людям нечем жажду утолять.

Темнеет даль; густеет тьма ночная.

Вдруг показались путники вдали!

Осел усталый, медленно ступая,

Бредет, склоняясь чуть не до земли.

На нем печально Матерь молодая

Сидит, поникнув девственным лицем;

У Ней Дитя, а рядом, чуть шагая,

Идет старик с задумчивым челом.

Печальны их потупленные очи,

На лицах жажды тягостной следы.

Хоть приютиться бы где к ночи!

Хоть проглотить по капле бы воды!

Младая Мать, душей Своей болея,

Не в силах Сына грудью накормить...

Но кто ж Они? – От Ирода-злодея

Бегут, Христа-Младенца сохранить.

Сочтя Христа властителем престола,

Тиран сгубить Невинного хотел

И всех младенцев мужеского пола

Избить в стране Иудиной велел.

Тогда, покинув Вифлеем родимый,

Скитальцы в путь безрадостный пошли, –

И вот идут пустыней нелюдимой

В далекий край Египетской земли...

Настала ночь, глухая ночь Востока.

Все дико, жутко в окресте степей.

Вдруг показался, высясь одиноко,

Гранитный сфинкс над грудою камней.

И, камни добрым вестником считая,

Скитальцы стали, спутали осла...

О, радость, радость! – влага дорогая,

Вода, в сосуде сфинксовом была:

Здесь караван полуденной порою

Вчера на отдых мирный заходил,

И щедрый путник набожной рукою

Воды в сосуд для странников налил...

И влага жажду бедным утоляет...

Старик прилег на землю отдохнуть,

С Младенцем Мать у сфинкса отдыхает,

Склонясь к нему на каменную грудь.

Мертво, нигде ни звука, ни движенья...

Чу, шорох!.. Два разбойника пришли.

Корысть, нужда иль голод и лишенья

Их в этот край безплодный привлекли? –

Бог весть! Один осла уже хватает...

Другой сказал товарищу: «Постой!

На камне Мать с Младенцем отдыхает,

Быть может, из страны из дальней и чужой.

Осел у них – и все-то достоянье,

Пожитков тут не видно и следа, –

Оставим Им осла из состраданья,

Знать, гонит вдаль Их горе и нужда...

Не тронем Их!» – И втайне сострадая,

На сфинкс он тихо хлеба положил,

Вздохнул и, будто что-то вспоминая,

Печально, грустно взгляд свой потупил...

Десятки лет мятежных миновали.

Царь Ирод тлел, став жертвою земли.

Слова ж Христа спасительно вещали

О мире, братстве, дружбе и любви.

Но ко кресту Спаситель, осужденный,

Был между двух злодеев пригвожден.

Один из них, свирепый, дерзновенный,

Был на добро и зло ожесточен.

Он поносил Спасителя, сливая

Слова хулы в проклятия и стон;

Другой злодей, не ведая, не зная,

Кому в пустыне подал хлеба он, –

Прервал хулу, в мучении тяжелом

Вознес Христу моления свои.

И рекл ему Господь Божественным глаголом:

«Ты днесь со Мною будеши в рай!»

В сиянии лучей покорно догорая,

Безмолвно угасает ясный день...

И, крылья мрачные над нами простирая,

Грядущей ночи реет тень.

Она уже, таясь, склонилась над лощиной;

Как зверь, в лесной берлоге залегла, –

И свет дневной закрыть прозрачной паутиной

Мнит угрожающая мгла.

А здесь, под сводами темнеющего храма,

Христова стада овцы собрались:

Блестит лампады луч – и волны фимиама

С молитвой их струятся ввысь.

Царице-Матери, от всех родов избранной,

Взирающей на них в снопах лучей,

Песнь клирная звучит хвалой сердец желанной

И к Ней стремится, как ручей –

К Ней, не покинувшей в успении нетленном

Их без надежды посреди волков,

Собравшей ныне в милосердье вожделенном

Их под державный Свой покров!..

Пусть тени вечера упорней и сильнее,

Сгущаясь, заклубятся по стенам –

Тем ярче свет лампад, тем пение слышнее,

Сердца тем ближе к небесам!

15 марта 1911 г.