Основы древнецерковной антропологии Том I. Сын Человеческий

Содержание

Ершов С. А. Грек из России: врач и богослов

Триединство Бытия и Человек Триединство Микрокосмос Триединство человека Триединство духа Дух и материя Дух Духовность Триада духа Ум Большой ум Воля Сила Дух и тело Духовный монизм Триадизм Духовное (умное) чувство Органы созерцания Парциальный дух и инволюция Царство духа Триединство души Предсуществование и перевоплощение Определение души Природа души Триада души Ум души Метафизика разума Желание Влечение и стремление Чувство души Жизнь души Внутреннее чувство Сущность души Состояния души Индивидуальная душа Метаморфоз души Душа и ум Локализация души и духа Два ума Душа и тело Ум и тело Душа и сердце Душа и дух Душа и Бог Психизм и магическая душа Метафизика вожделения Метафизика чувства Триединство тела Тело и природа Материя и элементы Огонь Хаос Эфир Сила Монады Тело и плоть Космос в человеке Триада тела Лимфа Кровь Нервная система Триада тела Мозг и душа Душа и тело Тело и дух Тело и сердце Тело и грех Телесность Страсть Плотскость и духовность Ум и тело Космическая душа Парциальная душа Космическая душа Семеричная душа Эфирная теория души Семеричность человека Тонкое тело Эфирный двойник Жизненная сила Психическая энергия Врожденное тепло Слово Слово и ум Внутренне слово Внешнее слово Эсортеризм Богословие Сердце Центр тримерии Телесный центр Жизненная сила Психическая энергия Срединный пункт Сердце и жизнь Душевный центр Страсть Влечения и стремления Аффетк Эмоции Счастье Резонатор Подсознание Склонность сердца Духовный центр Интеллект сердца Апперцепция Голова и сердце Автономность ума и воли Память сердца и подсознание Энграфия Микрокосм Единство и интеграция Игемоникон Совесть Рецептивность сердца Духовные чувства сердца Активность сердца Пассивность сердца Противоестество Нечистое сердце Камера сердца Недра сердца Бездна Сверхъестественный центр Мистический центр Храм Божий Систасис-катастасис Фантазия Функция воображения Детское мышление Фантастическое мышление. Мифологизм Природа фантазии Общее и внутреннее чувство Фантазия и познание Фантазия и ум Фантазия и душа Фантазия и тело Фантазия и сердце Фантазия и интуиция Сон и сновидения Галлюцинации Фантазия и действительность Майя Фантазия в йоге Фантазия в древнецерковной антропологии Катастасис Бесфантастическая медитация Метафизика воображения Память Память сердца Страстная память Память Божья Древний и новый мнемизм Рефлексология Анамнез Внутренний человек Внутренний логос Логос Врожденный логос Мистика логоса Древний логоизм и синкретизм Вселение трансцендентного логоса Внутренняя клеть сердца Спасение Небесный образ Теофория Теофания Теосис Тайноведение Теогнозия Логос в тримерии Искание слова Рождение слова Культура сердца Молитва слова Участь слова в человеке Ум Христов Рост Слова Преображание Антропология. Катастасис Естество и катастасис Первобытное естество Величие и падение Эксцентризм и космофилия Эксцентризм Космофилия Метасхематизм Метасхематизм духа Метасхематизм ума и воли Эмпатия Метасхематизм души Метасхематизм тела Сознание Чувственность Плотскость Нечистота Тленность Гедонизм Гедопатия Демонизм Эмотивность Аффективность Инстинктивность Имагинативность Дезинтерграция Дезинтеграция духа Дезинтеграция души Дезинтеграция тела Дезинтеграции памяти Дезинтеграция сердца Процесс дезинтеграции Автономность Автономный ум Дискурсивность Рационализм Автономная воля Автономная сила Автономность духа Автономность души Автономность тела Страсть Страсть и бесстрастие Комплексообразование страстей Страсть и аффект Виды страстей Определение страсти Характеристика страстей Тримерия в страсти Власть тьмы Страсть и добродетель Страсть и грех Страсть и зло Помысел Страсть и помысел Движение помыслов Вины помыслов Злой фактор Помысел-комплекс Брань с помыслом Противоестество Болезнь Расслабление Болезнь Гуморальные расстройства Психосоматические расстройства Психофизиологические автоматизмы Болезнь души Неврозы Неврастения Психастения Истерия Ипохондрия Психозы Шизофрения Диссоциация и раздвоение личности Пневмастения Заключение Апокатастасис (Восстановление) Приложения Писатели Востока и Запада C. A. Ершов. Духовность как психотерапевтическое понятие Литература С. А. Ершов. Концепция православной психотерапии Библиография  

 

Ершов С. А. Грек из России: врач и богослов

Антропогония… Антропология… Апокатастасис… Слова с корневой основой из греческого языка вошли в науку о человеке, в пастырское душепопечение, в медицину, позже в психологию и психотерапию. Категориальный аппарат церковной антропологии просматривается более четко, так как святоотеческое учение о человеке содержит определенный ряд понятий, употребляемых практически всеми святыми отцами и подвижниками, чьи творения, слова и наставления сохранились на греческом языке. «Теперь стало уже общим местом утверждение, что в наше время богословие должно стать антропологией. Православный богослов может и даже должен принять диалог на такой базе, при условии, чтобы с самого начала было принято открытое воззрение на человека»¹, – пишет византолог и богослов прот. Иоанн Мейендорф. В этой проблеме приняли участие, также и философы и психологи, нужно попытаться создать мета-антропологию.

Как церковный человек, находясь на послушании принять участие в диалоге между Церковью и медициной, свои работы я посвятил психотерапии и антропологии, цель их – сделать понятнее язык богословия и естественных наук. Такая герменевтическая работа позволяет с научной корректностью идентифицировать сведения о внутренней психической деятельности человека с его невидимыми органами, зафиксированными в терминах «наивной анатомии». Образ человека по данным языка и по данным аскетического опыта позволяет понять духовную этиологию страдания и пути его преодоления. Подобно обычным органам органы невидимые обладают своими четко очерченными функциями, связанными, однако, не с материальными процессами внутри тела человека, а с его психикой, расширенной до понимания души и духа. Принципиально важным это является потому, что умозрительные и физиологически нелокализованные органы человека являются тем, на что и через которые в значительной мере направлено лечение, церковное и психотерапевтическое. Вне зависимости от концептуальных основ того или иного научно-практического направления структурирование способностей и сил души относительно таких органов является составлением атласа внутреннего человека.

В современной «Настольной книге священнослужителя», в 8 томе, вышедшей в 1988 году, в библиографии упоминается книга: А. Позов, «Основы древнецерковной антропологии». Мадрид, 1965, т. 1; 1966, т. 2. Русская фамилия автора, книга написана по-русски, но в российских библиотеках такой книги нет, нет и в каталоге книг Русской Зарубежной Церкви. Я искал книги в Испании, где А. Позов их напечатал, во Франции, известной русской богословской школой, но с трудом нашел только в Германии эти меня интересующие и важные «Основы древнецерковной антропологии».

Как член авторского коллектива «Психотерапевтической энциклопедии» под руководством и редакцией профессора Б. Д. Карвасарского, я оценил и воспользовался трудами нашего старшего современника Авраама Позова. Он внёс значительный вклад в православное богословие, в учение о человеке, основывающееся на данных Откровения, Нового Завета, святоотеческой письменности. Он построил междисциплинарную науку, имеющую точные определения, свой особый богословский язык, в то же время применяемую на практике, в духовной жизни. Труд Позова полезен тем, кто пришёл к вере после долгих поисков на «путях иных» – восточных учений, йоги, буддизма, пробовавшим раскрыть в себе экстрасенсорные способности и почувствовавшим ложность этого опыта. Кто же этот человек?

Изданные в России энциклопедические словари сообщают о нем скудные сведения. Но словарь П. В. Алексеева «Философы России XIX-XX столетий. Биографии, идеи, труды»² и словарь Б. В. Емельянова и В. В. Куликова «Русские мыслители второй половины XIX – начала XX века: Опыт краткого биобиблиографического словаря»³ сообщают, что автор «Основ древнецерковной антропологии» – грек из России, врач и богослов.

Авраам Самуилович Позов (Позидис) происходил из понтийской греческой диаспоры города Карс, в Закавказье, входившем до революции в состав России. Городок этот был многонациональным: здесь жили русские, греки, турки, евреи. Семья была традиционно православной и имела русофильские симпатии. Отец, Самуил Позидис, был государственным чиновником, в семье было пятеро детей: два сына и три дочери; по традиции называли детей библейскими именами. Авраам родился 17 декабря 1890 года.

Сведения о жизни Авраама, изложенные иеромонахом Иосифом (Киперманом), насельником греческого православного монастыря св. Саввы Освященного, что в Святой Земле около Мертвого моря, я перескажу с благодарностью автору⁴, чей труд по поиску неизвестного автора завершился успехом. Авраама Позидиса в юности отдали в Тифлисскую классическую гимназию (раньше здесь учились священник Павел Флоренский и философ Владимир Эрн). В гимназии ему переменили фамилию на русский манер – Позов, ею он и подписывал свои труды. Учился он блестяще и окончил гимназию с золотой медалью. За годы учёбы в гимназии Авраам вынес не только знание светской культуры, но и заложил прочную основу для будущих научных занятий в области богословия, философии, психологии и медицины.

Он в такой степени овладел древними языками – латинским и греческим – что впоследствии читал в оригинале святоотеческую литературу и делал собственные переводы. В подготовке научного издания «Основ древнецерковной антропологии» я столкнулся с этой спецификой цитирования святых отцов и подвижников. Кроме того, он овладел современным немецким и французским, что пригодилось в повседневной жизни и научной работе, а новогреческий язык он знал с детства.

Позов выбирает очень практическую и вполне христианскую профессию врача и поступает на медицинский факультет Киевского императорского университета (в начале XX века здесь учился святитель архип. Лука (Войно-Ясенецкий) Окончание учёбы в университете совпало с началом Первой мировой войны, на которую он попал как военврач. Война забросила его на Кавказ, там он встретил революцию и остался лечить людей, преимущественно в небольших селениях. В это время в его жизни произошла важная перемена – он женился. Его супруга Татьяна, которой он посвятил «Основы древнецерковной антропологии», тоже была врачом. Происходила она из рода саратовских купцов Рыбкиных и, в противоположность созерцательному Позову, была характера деятельного и энергичного. Имела превосходные вокальные данные, но, покорившись воле отца, человека традиционно-консервативных взглядов, отправилась в Париж учиться не вокалу, а медицине. Вышла замуж за мелкопоместного дворянина из Грузии и вместе с ним уехала на родину. В 1918 г. мужа расстреляли большевики, и она осталась одна с трёхлетней дочерью Ниной.

Несколько лет Позовы прожили на Кавказе, а в 1924 г. перебрались в Петроград. Там они нашли хорошую практику, но общее положение постоянно ухудшалось, репрессии охватывали всё более широкие круги интеллигенции. Тогда жена, ставшая как бы двигателем семьи, настояла на том, чтобы Позов получил в консульстве Греции подтверждение своего греческого происхождения и право на эмиграцию. В 1932 г. они оказались в Афинах. Позов был хорошим врачом, но не обладал присущей грекам предприимчивостью и практичностью в приобретении пациентов. Другой причиной недостаточной профессиональной активности была литературная деятельность, которой он начал заниматься. Позов много работал в библиотеке, собирая материалы для будущих богословских книг. Он полностью переключается на научную работу. Делает выписки из «Патрологии» Миня (Migne), читает немецкие и французские журналы по психологии. Для сравнения стал изучать внецерковную мистику, оккультизм, йогу – всё это требовало времени и сил.

Началась Вторая мировая война. Выход нашёлся неожиданный. Оказалось, что в Германии, куда ещё не докатилась отступающая немецкая армия, было легче найти место, как врачу, и в 1943 г. семья переезжает в Лейпциг. Там он познакомился в библиотеке с трудами византийца иеромонаха Иосифа Вриенния (Bryennios), названого Позовым по-русски Иосифом Бриенским, изданного по-гречески в этом городе монахом Евгением (Булгарис)⁵ в XVIII веке. Скитания Позова служили его будущим творениям. В Лейпциге он прожил до 1959 г. Но в подсоветской Германии начались новые проблемы. Вслед за дочерью жены Татьяны (тогда граница была ещё не на очень крепком замке) Авраам Самуилович с Татьяной перебрались в Штутгарт.

Позов был неизменным прихожанином церкви святого Николая в Штутгарте, он любил воскресные службы, любил молиться. Внутренняя жизнь человека часто остаётся незаметной для окружающих. Близкие замечали, что он бывал погружён в молитвенное состояние, но о силе и глубине его молитвы они ничего не знали. А. Позов был практиком Иисусовой молитвы. Монах из монастыря святого великомученика Пантелеймона на Афоне рассказал иеромонаху Иосифу (Киперману), что в 60-х гг. Позов приезжал на Афон, бывал в их обители. Там он сошёлся с одним схимником и подолгу с ним беседовал; по обширным знаниям Позова беседовать с ним не мог никто, только этот схимник. Практика умного делания отразилась в духовной составляющей антропологии.

В Штутгарте Позов получил, наконец, возможность работать над задуманными трудами. Он сократил медицинскую практику, стал подменять врачей, уходивших в отпуска. Заработанных средств хватило на то, чтобы в возрасте 70 лет он начал работу над книгами – случай небывалый в научной и писательской среде. Опыт врача и православного подвижника лег в основу его труда.

Скончался Авраам Самуилович 23 сентября 1984 г., немного не дожив до 94 лет. «На могиле в Штутгарте, где он похоронен вместе с женой, стоит крест – символ победы над смертью. Позов одержал её дважды: как врач-христианин, сделавший много добра людям, и как духовный писатель, оставивший для многих поколений путеводную нить истины. Весомость его вклада в русскую культуру ещё только предстоит оценить. На примере своей жизни он показал, что путь умного делания, ведущий к христианскому совершенству, доступен не только монахам, но и людям всякого звания – ищущим Бога и стремящимся к Нему»⁶.

«Основы древнецерковной антропологии» выходят в России впервые. Пересказывать содержание книг в статье неуместно. А. Позов широко цитирует древнегреческих философов, средневековых схоластов, современных европейских психологов, психиатров, философов, классиков русской литературы, представителей восточных культов и, конечно же, святых отцов из необъятной Патрологии, изданной аббатом Минем (Migne) в XIX в. Он обращается к естественнонаучным источникам, что свидетельствует о довольно широкой информативной базе его трудов. Укажем на принцип и метод изложения А. Позовым в его научной монографии о Человеке: систасис, катастасис и апокатастасис.

Как известно, греческие отцы говорят о человеческой природе то как о трое частном составе духа, души и тела – трихотомизм, то как о соединении души и тела – дихотомизм. Разница между сторонниками трихотомизма и дихотомизма в конце концов сводится к терминологии. Проблема дихотомии и трихотомии снимается при внимательном прочтении творений отцов, в частности, святого Исаака Сирина, объединившего идею двуприродности человека («человек составлен из двух частей, т. е. из души и тела») и представление о трехчастном строении человека («три суть мысленные способа, по которым ведение восходит и нисходит: и бывает изменение как в способах, какими водится ведение, так и в самом ведении; и чрез это оно вредит и помогает. Три же способа суть: тело, душа, дух»⁷. Внешний, внутренний и совершенный человек – своего рода лествица.

Дух должен находить себе пищу в Боге, жить Богом, душа должна питаться духом, тело должно жить душою, – таково первоначальное устроение бессмертной природы человека. Отвратившись от Бога, дух начинает жить за счет души, душа, в свою очередь, начинает жить жизнью тела, это – происхождение страстей, и, наконец, тело, вынужденное искать себе пищу вовне, в бездушной материи, находит в итоге смерть. Как писал Феофан Затворник: «Не то, чтоб, когда человек бывает духовен, душевность и телесность не имели в нем уже места, – но то, что тогда духовность у него бывает господствующей, подчиняя себе и проникая собою душевность и телесность; равно не то, чтоб, когда человек бывает душевен, его духовность и телесность не существовали более, – но то, что тогда душевность бывает господствующею, всем заправляет и всему дает свой тон и самую духовность облекает покровом душевности; так же не то, чтоб, когда человек бывает плотян, его духовность и душевность исчезли, – но то, что тогда все у него оплотеняется, и духовность и душевность плотяны бывают, подчинены плоти и ее попраны»⁸.

Душа, дух, духовность – категории очень важные. В духе мы усматриваем значащее, как пишет К. Ясперс, «осмысленное содержание, с которым душа соотносится и которое ею движет. В теле мы усматриваем наличное бытие души. (…) Как соматическая сфера в целом не исчерпывается совокупностью феноменов, доступных исследованию чисто биологическими методами (поскольку простирается вплоть до телесно-душевного единства экспрессивных проявлений), сфера духа также одушевлена, неразрывно связана с душой и основана на ней»⁹.

Но «дихотомизм признается большинством русских богословов как единственно правильное понимание состава природы человека по библейской антропологии в Русской Церкви, – пишет “Настольная книга священнослужителя”, – Тем не менее в качестве «теологумена» имелись богословские труды, защищающие трихотомизм. Примером может служить работа св. Луки “Дух, Душа и Тело”. Будучи доктором, архиепископ защищал свои позиции также и со стороны естественных наук»¹⁰. Авраам Позов тоже врач, можно сказать, «однокурсник» св. Луки, он провозглашает и применяет к человеку, по своей терминологии, принцип тримерии.

Тримерия человеческого существа утверждается уже в глубокой древности и проходит через всю древнецерковную отеческую литературу. Исторически формирование антропологических основ прошло многовековой путь, условно подразделяемый на доникейскую антропологию, антропологию великих догматических споров, пустыни, мистиков, богословских синтезов и исихастскую (паламитскую)… Но фактически антропологии, как мы понимаем и пользуемся сегодня, не было, как не было эстетики отцов¹¹. Современные практические науки создавали церковные люди, их богословствования имели разные задачи. Труд Позова – междисциплинарный, обнимающий богословие, психологию и медицину.

В сочинении А. Позов утверждает, что догмат Триединства является ключом к подлинной онтологии, теологии, космологии и антропологии. Он распространяется на все области бытия, на космос и человека. Триединство – основа и прообраз Бытия, Космоса (Мира) и Антропоса (Человека), то есть Бытие, Мир и Человек образуют триаду, подобно триипостасному единству Бога-Абсолюта¹². Всё учение строится на принципе троичности. Три состояния, в которые вмещается история человечества: до падения Адама (райское состояние), после падения и то, которое будет после воскресения мёртвых, но частично достижимо уже в этой жизни. Трёхчастный состав человека: дух, душа и тело, в котором каждая составляющая также трёхчастна. Как писал Позов: «Печать Святой Троицы лежит на всём творении, и в особенности на человеке». Христианская антропология исходит из целостности иерархической тримерии человека – «тела – души – духа». Догмат Троичности является не только основанием для Православной Церкви, но оказывается еще и фундаментальным методологическим принципом постижения мира.

Учение о человеке никогда не было предметом специальной догматической разработки, отметил архимандрит Киприан (Керн), автор диссертации «Антропология Григория Паламы», «ересь о человеке, как таковая, не вставала в жизни Церкви, и потому не создавалось и догматически формулированной православной антропологии. Церковь, если и не дала нам догмата о человеке, провозгласила, однако, в своем Халкидонском вероопределении свой определяющий взгляд на человека. Проблема христологическая была в равной мере антропологической, хотя бы и не исчерпала этого до конца»¹³. Потому труд А. Позова называется именно «Основы древнецерковной антропологии».

Разделение Бытия на абсолютное и относительное означает появление диады (двоицы) Бога и Мира, которая, согласно принципу троичности, должна обрести единство, триадизироваться. Согласно древнецерковному учению, задача триадизации Бога и Неба, констатирует Позов, была возложена на Первого Ангела. Задача же триадизации Бога и Земли выпала на долю человека. Человек оказывается посредником между небесным и земным мирами, включая в себя многообразие того и другого и оказываясь в триаде на особом положении. Он становится космосом в миниатюpе микрокосмом. В человеке отпечатлеваются мир земной (онтогенез есть краткое повторение филогенеза) и мир небесный, он вбирает в себя как образы мира видимого, так и невидимого (смыслы, идеи), становится способным созерцать их. «Аналогия между человеком и миром идет так далеко, что и мир построен по образу человека, есть большой человек, Макроантропос… »¹⁴. Между естественно-научными и церковно-антропологическими категориями и понятиями устанавливаются прямые и косвенные аналогии.

В труде «Основы древнецерковной антропологии» врач А. Позов изложил обобщенные сведения о триаде духа в методологически удобном ракурсе: «Особенность каждой из духовных сил в том, что ум есть дух в духе, душе и теле; воля есть дух в душе и теле, а сила есть дух в теле. Отсюда – другая особенность духовных сил. Каждая из них сама по себе сознательна, но проявления их в человеке различны по степени сознаваемости их для «Я». Ум сознателен, потому что функция его протекает в духе; воля менее сознательна, она подсознательна, так как функция ее протекает в душе. Сила из всех трех духовных функций наименее сознательна, так как протекает в материальном теле. Разница в степени сознательности отдельных сторон духа – не в них

самих, но в той среде, в которой каждая из них действует»¹⁵.

Природа и состав человека соотносится с эмпирическими данными древнецерковной антропологии.

При попытках построения христианской антропологии метод А. Позова, по мнению профессора Московской Духовной Академии Н. К. Гаврюшина¹⁶, кажется «систематизированной и методичной; признаки формального родства с теософическим синкретизмом коренятся в глубинах; авторского замысла, – но доколе не прекратятся попытки систематизировать православное мировоззрение по той или иной оси – считаться с этим трудом несомненно придется»¹⁷ Но составитель двухтомной антологии «Русская религиозная антропология» Н. К. Гаврюшин не включил в названную антологию главы из труда А. Позова, оставив ему место в предисловии. «Наборы святоотеческих высказываний, зачастую связываемых чисто формально, распределяются Позовым по весьма утонченной и разветвленной триадологической сетке, в основе которой лежит членение антропологической проблематики на «систасис», «катастасис» и «апокатастасис». Обильно уснащая свой текст грецизмами, грекоформными неологизмами, Позов подтягивает к неведомым патристической традиции понятиям подкрепляющий и мотивирующий их доксографический материал»¹⁸.

Но читая профессионально, как богослов, как историк, как психолог, здесь следует весьма тщательно взвешивать ходы его мысли, анализировать аргументацию, осмысливать интуитивные прозрения. «Дело в том, что принцип триадичности можно понимать жестко дедуктивно, – пишет современный исследователь трудов Позова философ Н. С. Рыбаков, – и требовать логического выведения всех проблем именно из него. Но в таком случае данный принцип превращается в насилие над любой проблемой и, разумеется, должен быть оставлен. Но этот принцип может быть истолкован и по-другому. В частности, его можно трактовать как важнейший принцип усмотрения единства в многообразном – воспроизведение самоподобия в самых разнообразных объектах, которые при первом приближении кажутся просто несопоставимыми. И в этом смысле принцип триадичности позволяет сделать прозрачной любую сколь угодно запутанную ситуацию. Он обладает довольно сильной абстрагирующей способностью, но в этом заключен не только его минус, но и огромный плюс. В самом деле, когда мы начинаем исследование природы человека, то идем либо от части к целому, либо от целого к части. Но в любом случае цельный человек выступает здесь как исходная интуиция, ибо если бы не было целого, то нечему было бы «делиться» на части»¹⁹. Епископ Варнава, автор монографии «Основы искусства святости»²⁰, отмечал, что святые отцы-подвижники изучают духовную жизнь в трех срезах (духовном, душевном и плотском) по трем сторонам (способностям), сразу с девяти точек зрения.

Принцип триадичности существенно облегчает рассмотрение проблемы человека. Можно даже попытаться изобразить схему человека цельного, делая связи между элементами его природы прозрачными и наглядными. Из нее, в свою очередь, становится видно, что цельность сама собой не достигается – для ее поддержания человеку приходится затрачивать много усилий. Да и вообще цельный человек – это своего рода идеал, и каждый из нас в действительности лишь более или менее приближается к нему. Апокатастасис.

«Основы древнецерковной антропологии» А. Позова впервые выходят в России, так до сих пор фактически остаются труднодоступными не только для массового читателя, но и для богословов, философов и врачей. Правки, сделанные в книгах, комментарии и приложения – вклад научного издания, сделаны в России.

С. А. Ершов

* * *

Посвящается светлой памяти жены и друга ТАТЬЯНЫ

Что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его? Немного Ты умалил его пред Ангелами: славою и честью увенчал его; поставил его владыкою над делами рук Твоих; все положил под ноги его.

(Пс. 8, 6–7).

Бог захотел украсить землю и послал человека, как украшение бессмертного тела. Человек превосходит животное и мир по своему рассудку и уму. Обрабатывая дела Бога, человек пришел в восторг от них и познал источника всего.

(Гермес Трисмегист, Кратер, 2–8).

Вступление

Христианская антропология составляет третье звено в христианской онтологии после теологии и космологии. Теология получила законченные формы в творениях Св. Отцов Церкви и в последующие века. Космология и антропология существуют только в фрагментах в Евангелии, в апостольских посланиях и в аскетической литературе, и систематизация их составляет насущную задачу дня.

Свет Логоса освещает и самые темные и отдаленные уголки Бытия. Истины Логоса составляют основу всякого полного и цельного знания во все века и у всех народов, но во всей своей полноте они пришли вместе с воплощением Логоса.

По диалектической природе человеческого ума и мышления, по диалектической структуре человеческого сознания, знание от противоположного бывает часто доступнее и легче, чем непосредственное знание о предмете. От сравнения древнецерковной, медитативной, «науки Иисуса», например с индуизмом, выиграло понимание первой и в этом, быть может, заключается все значение индуизма для Европы наших дней. Индия, этот обломок древнего, до-христианского мира, сумела сохранить в целости все памятники своей духовной культуры, свой древнеарийский облик, несмотря на сильные монгольские влияния. В свете древнецерковной науки выиграло и понимание сущности индуизма, выяснение ее мистических корней.

Дохристианский, языческий, античный мир в лице Сократа, Платона, Аристотеля и стоиков пережил в обновленном Логосе научно-философское предвосхищение религии Логоса-Христа. Нельзя сказать того же об азиатском Востоке, здесь процесс обратный. Истины Логоса, древние, как мир, подверглись на протяжении веков и тысячелетий искажению и перерождению. Теоремы, теологемы и антропологемы Логоса даны в индуизме и буддизме в обратных положениях, в аспекте Анти-Логоса и Псевдо-Логоса, вплоть до полного или частичного приближения к «мудрости древнего Змея».

В конспективном изложении приведены достижения науки и философии XX столетия, главным образом в их сближении с древнецерковной точкой зрения. Нужно было перевести живительные положения древнецерковной антропологии на сухой и абстрактный современный научно-философский язык. Спекулятивно-философский багаж XVII-XIX вв., выброшенный историей за борт за ненадобностью, интересен только как свидетельство отрыва от христианской почвы в Европе, как рецидив «древней мудрости» и духовный атавизм европейской расы, с возвратом к архаическим древнеарийским источникам.

Использован сократо-платоновский научно-философский язык, единственный в мире по богатству, красоте и выразительности, доведенный Аристотелем до предельной точности и совершенства. Использован и прекрасный язык схоластики, второй по универсальности после платоно-аристотелевского.

Основные положения древнецерковной антропологии могут послужить не только стимулом к развитию научной психологии, до сих пор не имеющей точных и определенных понятий и концептов для многообразных проявлений душевной жизни, но могут дать и онтическую и метафизическую основу, которой в ней не хватает.