Рассуждение о постах, установленных церковью

Православная наша Церковь, руководствуя членов своих к внутреннему, духовному совершенству, между прочими к нему путями указует посты. Предписав каждому хранить оные, она нехранение их поставляет в вину, и даже строго осуждает своевольных нарушителей сего ее постановления.

Все Христианские общества признают посты вообще полезными в Христианской деятельности; потому что никакой Христианин не может противоречить самому Господу и Его Апостолам, утвердившим важность постов и собственным примером¹, и ясными повелениями²: но не все соглашаются с нашею Церковью в образе пощения. Сие предоставив ревности каждого посты свободные, и воле предстоятелей – чрезвычайные³, предписывает еще посты правильные, т. е. однажды, но неизменно, определенные на известные дни и времена года; и назначает в продолжение оных воздержание от некоторых брашен. Напротив, прочие Церкви (кроме Римской, которой посты во многом сходствуют с нашими), довольствуясь постами свободными и чрезвычайными, почитают излишним как назначение постоянных времен, так и различение пищи и пития, известные в нашей Церкви. – Дух ли таковых Церквей, касаясь Православной Церкви, или другие причины производят и в некоторых из ее членов подобные, неблагоприятствующие постам ее, мысли и приметное небрежение о хранении их.

Не в намерении осуждать кого-либо о ядении или о питии, но чтобы оправдать действование нашей Церкви, и тем, с одной стороны, отвратить слабых от свободы, служащей поводом к угождению плоти, и предостеречь их от дальнейших поползновений, с другой, поддержать в верных сынах Православной Церкви уважение к постам ее, раскроем и утвердим важность оных.

Соответственно сей цели, все, относящееся к нашему предмету, мы представим в следующем виде и порядке: 1) изложим причины, положительно обязывающие Христианина хранить посты, установленные Церковью; 2) покажем недостаточность причин, приводимых в оправдание или защищение нехранения их; наконец, 3) укажем подлинные причины сего нехранения.

Брашно нас не поставляет пред Богом, – говорит Апостол⁴; – и потому пост Церковный, как и вообще всякий, собственно состоит не столько в воздержании от брашна всякого, или только некоторых родов оного, сколько во внутреннем очищении души, в напряженнейшем стремлении к освящению, к чему пост внешний служит только пособием, и не имея сей цели не имеет никакой цены. Впрочем поскольку без пособия трудно достигнуть цели, то, утверждая долг хранить посты, хотя преимущественно будем иметь в виду внутреннюю часть их, но не будем опускать без внимания и внешней, потому что посты нашей Церкви только своею внешностью отличаются от постов, принимаемых другими Церквами, и ею только навлекают на себя порицание некоторых.

* * *

Самое наименование постов Церковных показывает, что они произошли от воли и распоряжения Церкви, и не могут быть производимы из ясных и определенных повелений Слова Божия. Иисус Христос и Апостолы, завещая верующим поститься, не определили ни времени, ни образа поста. Но молчание Св. Писания о сих подробностях не препятствует постам Церковным быть сообразными с духом Писания. Глубокая их древность в Церкви Христианской, твердость причин, по которым они приняты ею, и духовная польза, происходящая от них, служат верным доказательством сей сообразности их и сильным подтверждением нашей обязанности к точному хранение их.

Св. Василий Великий в свое время говорил о посте, что «он не есть новое изобретение, но драгоценное сокровище, преданное от отцов»⁵: тем более мы можем хвалиться древностью сего сокровища. В писаниях Отцов и учителей Церкви и Соборных постановлениях первых веков Христианства находятся свидетельства как о временах, так образе пощения, известных в нашей Церкви.

Первый пост по древности есть пост великой Четыредесятницы. Начало хранения его можно возводить к самым временам Апостольским. Когда во втором веке возник спор о времени празднования Пасхи между Азийскими и Римскими Христианами, и Виктор Еп. Римский произнес осуждение на всех разномысливших с ним о сем: то Св. Ириней в своем послании, писанном к нему по сему случаю, между прочим говорит: «Сомнение не о дне только Пасхи, но и о самом посте: потому что одни думают, что должно поститься один день, другие два, некоторые более, а иные сорок, принимая в состав дня часы дневные и ночные. И сия разность в пощении возникла не в наше только время, но гораздо прежде нас – при предках наших»⁶. Но кто были предки Иринея, если не современники Апостолов, или, по крайней мере, мужей Апостольских? – В третьем веке свидетельства о Четыредесятнице дают: Ориген, который сказав о посте Иудеев в день очищения, присовокупляет: «Мы имеем дни Четыредесятницы, посвященные посту»⁷; – и правила Апостольские, (которые, по крайней мере, не нисходят ниже сего времени) подвергаются Церковному наказанию непостящихся в оную⁸. – В четвертом веке известность Четыредесятницы, по свидетельству Никейского Вселенского Собора, равнялась известности четырех времен года⁹; а всеобщность ее была столь обширна, что, по словам Василия Великого, пост провозглашался во всей вселенной. «Нет, – говорит он, – ни одного острова, земли, города, народа и отдаленнейшей страны света, где бы не было слышно провозглашения о посте; но и войска, и путешественники, и мореплаватели, и купцы, все равно и слышат объявление, и радостно приемлют его»¹⁰.

Равной древности с Четыредесятницею есть пост Среды и Пятка. О нем упоминают: Климент Александрийский, который, описывая качества Гностика или истинного Христианина, говорит: «Он знает и значение поста Среды и Пятка»¹¹; Ориген, который, сказав о Четыредесятнице непосредственно, упоминает о Среде и Пятке¹²; – Правила Апостольские, осуждающие непостящихся в сии дни¹³; – Епифаний, который утверждает, что Христиане во всех странах света постились в сии дни, по преданию Апостольскому¹⁴, и другие, так что в глубокой древности поста Среды и Пятка сознаются самые нелюбители поста¹⁵.

Хотя на прочие три годичные поста Церкви нельзя привести столь же определенных и ясных свидетельств древности, но мы не можем сомневаться и в их древности. Патриарх Антиохийский Вальсамон, муж весьма сведущий в древностях Церкви, следственно на свидетельство которого можно совершенно положиться, уверяет, что они сохраняются Церковью на основании самого древнего предания, утвержденного не писанием, но постоянным исполнением¹⁶. Впрочем, что в первенствующей Церкви были таковые посты, можно догадываться по тем свидетельствам ее, которые показывают, что она имела многие посты. Так Собор Гангрийский произносит осуждение на нехранящих и отвергающих посты, установленные Церковью¹⁷. Св. Амвросий Медиоланский указывает на посты, хранимые в Церквах Азийских, как на образцы для своей Церкви¹⁸. И еще прежде сих Константин В. в своем окружном послании к Епископам, извещая о деяниях Никейского Собора и возбуждая к празднованию Пасхи в одно время, между прочим писал: «Да размыслить благоразумие ваше, как неприлично, как несообразно в одни и те же дни одним поститься, другим веселиться, и после Пасхи одним проводит время в празднествах и веселии, другим хранить предписанные посты»¹⁹. Очень вероятно, что здесь говорится о посте, следующем за Пятидесятницею, которого начало зависело от времени празднования Пасхи. На сей же пост есть указание и у Св. Афанасия Александрийского²⁰.

Тот же, какой ныне, у древних Христиан был и внешний образ пощения. Они в продолжение поста довольствовались большею частью овощами, кореньями с хлебом, водою и солью, и воздерживались от животных и всего, что от них происходит²¹, также от вина и елея. «Мы постимся, – говорит Кирилл Иерусалимский, – воздерживаясь от вина и мяса, не почитая оных скверными, но надеясь награды, дабы, презрев угодное чувствам, после насладиться трапезы духовной и небесной²². Феофил Александрийский также пишет: «Мы научились у Даниила постясь воздерживаться от мяса и вина, и принимать в пищу только овощи, а в питие воду»²³. Сими же чертами описывает пост Василий Великий. «Никакого ущерба, – говорит он, – не окажется в доме от поста. Ни одно животное не оплакивает смерти, нигде не видно крови; нигде не слышно приговора, который неумолимое чрево изрекает на жизнь животных; нож поваров без употребления; столь довольствуется плодами самородными». И еще: «Мяса ты не ешь, но снедаешь брата; вина не пьешь, но от наглостей себя не удерживаешь».

У Св. Златоустого во многих местах можно находить подобные свидетельства. Указание на сей образ пощения усматривается еще у Гермы²⁴. Соборы Лаодикийский²⁵ и шестой Вселенский²⁶ утвердили сей обычай правилами.

Принятие пищи в пост отлагалось до вечера²⁷. Василий В. на основании сего обыкновения делает укоризну: «Ты до самого вечера не вкушаешь пищи, но целый день проводишь в судах»²⁸. Св. Златоуст обличает также: «Скажи мне, какая польза от поста, если ты не вкушаешь целый день, а играешь в кости, и в безумном празднословии, а часто и в ложных клятвах и клеветах весь день теряешь»²⁹? Григорий Нисский укоряет тех, которые день поста, по причине позднего принятия пищи, находили очень длинным³⁰. Впрочем, в Среду и Пяток, которые именовались полупостами, пища принималась в девять часов дня, или, по настоящему разделению часов, в три часа по полудни; ибо до сего времени в оные дни продолжалось Церковное Богослужение³¹. Напротив, в неделю Страстную некоторые проводили без всякой пищи два, три или четыре дня³²; что впрочем, зависело от воли каждого.

Из соображения сих свидетельств древности, во-первых, открывается, что в первые века Христианства посты хранимы были не в одной какой-либо частной Церкви, но во всей, и хранение оных было долгом не особенного какого класса Христиан, как думают некоторые, но всех вообще. Во-вторых, очень вероятным представляется, что некоторые из постов Церковных ведут начало свое от Апостолов, потому что не предположив сего, трудно изъяснить, как они могли столь скоро и столь единодушно приняты быть Церковью. Притом хранение их мы усматриваем в Церкви ранее, нежели встречаем Соборное оного подтверждение. A cиe необходимо ведет к мысли, что они введены в ней такими лицами, которые имели власть давать верующим правила столько же примером, сколько писанием, т. е. власть Апостольскую³³.

Без сомнения, нельзя отвергать, что в первые веки Христианства посты (поскольку вначале они не были определены постоянным законом) в некоторых Церквах и некоторых отношениях были различны³⁴; может быть различествовали от постов, каковы ныне, и более зависели от свободной ревности каждого: но cиe ни мало не может ослабить ни древней важности постов наших, ни долга хранить их. Постепенность образования Церкви по внешнему устройству необходимо предполагает уже постепенность и в образовании постов до настоящей определенности их; и неблагоразумно было бы желать видеть ныне во внешнем устроении Церкви совершенно только Апостольское, когда внутреннее состояние большей части членов ее далеко уклонилось от Апостольского. Для Христиан первенствующих не было нужды в законе, предписывающем посты, потому что сама их ревность была для них законом. Можно сказать, для них не было почти нужды и в самих постах: ибо тогдашние времена обильны были чрезвычайными пособиями к поддержанию благочестия. Когда же прошли времена искушения и утверждения Церкви; когда ослабела собственная ревность каждого, то пастыри Церкви, которым Апостолы препоручили довершить недоконченное ими³⁵, изложив точнее правила касательно времен и образа поста, заменили только средства необычайные к поддержанию благочестия более обыкновенными, или, лучше, закон внутренний подтвердили законом внешним³⁶. Таким образом мы ныне идем к той же цели с первенствующими Христианами и тем же путем, (хотя измененными по обстоятельствам Церкви); и если для нас должно быть драгоценно все древнее Христианское: то мы не должны никоим образом совращаться с оного.

Впрочем, если рассматривать посты нашей Церкви и без отношения к их древности, то и в сем случае важность постановления Церковного касательно их ни мало не терпит. Основание, на котором оно утверждается, столь твердо, что для нас одинаково важно, произошли ли они от Апостолов и ближайших преемников их, или от их преемников дальнейших. Древность только свидетельствует о чистоте того духа, в каковом действует Церковь.

Церковь по власти своей установила, и могла установить на некоторые времена года постоянные посты не по чему иному, как руководствуясь желанием большого блага. – Неоспоримо то, что, по Евангелию, Христианин должен поститься в известные времена. Если назначение сих времен предоставить только воле каждого: то, кроме того, что обязанность поститься в сем случае может быть совсем забыта, два могут встретиться неудобства. Первое со стороны жизни общественной, в которой человек действует и постоянно имеет к другим отношения, ибо если отношения не всегда могут соответствовать его благочестивому занятию, и если не требовать от него несовместного с духом поста, то, по крайней мере, ослабляют его действие. Второе состоит в том, что пост не будет иметь тех выгод, которые происходят от соединения верующих в одном подвиге. Пост как неразлучен, так и имеет много общего с молитвою. Если Спаситель обещает особенное услышание молитвы двух или трех собравшихся во имя Его³⁷: то должно также ожидать больших плодов и от совокупления в подвигах поста, нежели какие может получить каждый, действуя особо, причем нет взаимного подкрепления молитвою и примером. Посты общественные частных Церквей, хранимые по назначению предстоятелей, не имеют сих неудобств: но общественные правильные посты всей Церкви, очевидно, и пред сими имеют преимущество. Потому что в сем случае и долг поститься более безопасен от ослаблений и опущений, и единство верующих совершеннее и общее. Посему Церковь, избрав и установив сии, избрала и установила лучшее. Сверх сего Церковь Христианская видела образец правильных постов в Церкви Иудейской. Известно, что в сей были посты в известные токмо дни соблюдаемые. Таков первоначально был пост в день очищения, предписанный Самим Богом³⁸. Впоследствии введены другие, к которым относятся, упоминаемые Пророком Захариею, посты четвертого, пятого, седьмого и десятого месяца³⁹. Мы не видим Божественного повеления об установлении их, но не видим и отвержения. Бог гневается только на беззаконное пощение Евреев⁴⁰, также как Он гневается и на неправильное соблюдение ими закона обрядового⁴¹, впрочем Им Самим данного Израилю. – Церковь Христианская может в Сем отношении следовать Церкви Иудейской, потому что пост принадлежит к закону нравственному, который неизменен. Различие во временах и продолжении постов сих Церквей произошло от различия частных целей, которыми та и другая руководствовалась при установлении их.

Особенная черта годичных постов нашей Церкви есть та, что они предшествуют празднествам. Можно видеть, что намерение Церкви в сем случае было внушить верующим большее уважение к великим событиям, воспоминаемым в сии празднества, и предуготовить их к достойному торжествованию оных. Поскольку приуготовление сие должно состоять, как, в частности, в размышлении о торжествуемом событии⁴², так вообще и наипаче в духовном настроении духа, то посты сии вместе суть время приобщения тела и крови Христовой. Св. Златоуст даже поставляет сие главною целью Четыредесятницы. «Для чего мы, – спрашивает он, – постимся в сии сорок дней? Многие, – сам же ответствует, – прежде приступали к Тайнам просто, и как случалось, особенно в сие время, в которое Христос предал оные. Посему Отцы видя вред, происходящий от сей небрежности, собравшись, назначили сорок дней поста, молитв, слушания поучений, собраний, дабы мы все, тщательно очистив себя в сии дни молитвами, милостынею, постом, бдениями, слезами, исповеданием и другими благими делами, могли потом, по силе нашей, с чистой совестью приступить⁴³.

Во-вторых, посты сии по намерению Церкви в продолжение года должны служить для нас как бы местом духовного питания и отдохновения, или, как Златоуст именует пост, пристанищами душ наших⁴⁴. Мудрое соразмерение и размещение времен поста и непоста дает удобность Христианину укреплять благовременно силы души своей, не ослабляя сил телесных, и сохранять силы телесные, не ослабляя духовных⁴⁵. Пост Среды и Пятка должен приводить нам на память два важнейшие события из жизни Иисуса Христа, предание его и смерть⁴⁶. Мысль об оных должна сопровождать Христианина во всю жизнь его, если он желает быть сообразен как подобию смерти, так и славы своего Спасителя; a сия мысль, обращая взор его на свою виновность, не может не быть горестна⁴⁷. Вот частные цели постов нашей Церкви!

Но Церковь возбраняет еще употребление некоторых родов пищи во время поста! – Сего постановления ее не надобно почитать каким-либо постановлением произвольно определяющим сущность поста: ибо Церковь никогда, истинного поста не поставляла в одном воздержании не только от некоторых брашен, но и от всех. Не должно также причины оного искать в каком-либо вредном действии возбраняемых снедей на человека; потому что в сем случае надлежало бы возбранить употребление их во всякое время. Основание сего постановления лежит в самом свойстве поста. Положим, что кто-либо решился провести несколько времени в посте. Силы телесные, требуя себе поддержания, не позволят ему остаться вовсе без пищи: он может только принимать ее реже. Но если и сие принятие будет подобно обыкновенному в дни непощения: то пост нельзя будет назвать постоянным. Чтобы он был таковым, постящемуся надлежит довольствоваться пищею самою простою и необходимою: тогда он будет поститься возможным пощением. Но очевидно, что в сем случае исключение падает на те самые брашна, которые исключает и наша Церковь, как на более льстящие чувствами и более противным цели поста⁴⁸. Сие подтверждает пример Церкви первенствующей: тогда не было еще твердого постановления о пище, но исполнение его существовало. Следственно и ныне сие постановление, напоминая нам ревность первенствующих Христиан, должно не столько действовать на нас извне, сколько само собою проистекать из внутреннего расположения.

С другой стороны, поскольку не всякий имеет возможность далеко простирать свою ревность в посте: то на постановление касательно пищи и пития можно взирать, как на указание самого низшего, для всех возможного, степени поста, ниже которой не должно нисходить. Воздержание от запрещенных Церковью снедей есть, можно сказать, пост отрицательный: ибо оно действительно заключает нечто неприятное для плоти; иначе для чего бы некоторым жаловаться на оное? Впрочем, очевидно, что чем легче исполнение постановления Церкви касательно пищи, тем виновнее нарушение оного: потому что оно служит верным свидетельством совершенного непощения. Кто в малом неверен, тот может ли быть верен во многом?

Таким образом, вообще посты Церковные в существе своем ни мало ни отличны от постов, предписанных верующему Иисусом Христом и Его Апостолами. Церковь, установив оные, дала только общим их повелениям более частный и определенный вид, и обезопасила исполнение оных.

Если же частные распоряжения Церкви в рассуждении постов не унижают важности их: то также не уменьшают силы и благотворности их в жизни духовной. Отсюда рождается новое и самое сильное побуждение для Христианина к хранению постов Церковных: ибо в сем отношении различие между постом предписываемым Словом Божиим и установленным Церковью совершенно теряется.

Без сомнения в ряду добродетелей нельзя поставить поста на высокой степени: ибо для Христианина есть другие подвиги высшие, дела духовнейшие. Но в порядке исправления человека, как средство или путь к дальнейшему совершенству, он занимает важное место. Пост, во-первых, есть вид самоумерщвления, и, можно сказать, самого действительного. Известно, что великая часть злых склонностей в человеке основанием своим лежит в его растленной плоти, которая своим зловонием омрачает и отягчает даже облагодатствованные души. Сила ее тем более возрастает, чем более даются ей поблажки, так что победа над нею становится, наконец, столь трудною, что, по Писанию, для Христианского исправления человека нужно распинать плоть⁴⁹. Но пост и есть сие медленное распинание. Он пригвождает ко кресту ту ее часть, которая служит сокровищницею сил ее, средоточием и целью ее усилий; умерщвляет ту страсть, которая первая выступает на брань против духа, как ближайшая питомица плоти; и с нею подавляет множество пожеланий злых в самом их зародыше. Не много в Христианстве таковых мужей, каков Ап. Павел; но и он, сколь ни был украшен благодатными дарованиями, сколь много ни имел, так сказать, невольных случаев порабощать плоть, не забывал вооружаться против нее постом – во бдѣнии множицею, во алчбѣ и жажди, въ пощеніuxъ многащи⁵⁰. Летописи Церкви представляют множество мужей, которые оружием поста боролись с плотью и побеждали ее.

Во-вторых, пост способствует Богомыслию и молитве: потому что отвлекает ум от мирских вещей чрез пресечение ближайшего с ними сообщения. «Сколько отнимешь у тела, столько духовного благообразия придашь душе», – говорит Св. Василий Великий⁵¹. Есть люди, которые долго воздерживаются от пищи для лучшего исполнения обыкновенных житейских занятий: тем более таковое воздержание нужно для устремления ума к Богу и для занятия небесным. Ибо чистота сего требует всей возможной светлости ума и сердца, возвышенность – сосредоточения всех сил души. Св. Писание во многих местах соединяет пост и молитву, как взаимные условия, и в святых изречениях, и в примерах Богопросвещенных мужей. Моисей, Илия, Даниил – суть чудеса постничества и Боговедения. Подвиги их служат обличением нашей беспечности, примером того, сколь высоко при содействии Божием может возноситься природа человеческая, на слабость коея столь часто жалуемся, и сильным убеждением в том, что пост всегда обилен плодами во святыню.

Наконец благотворное действие поста простирается на тело человека. Привыкши во всем удовлетворят желаниям своим, мы взираем на пост, равно как и на всякое ограничение нужд тела, как на нечто убийственное для него: но в существе вещи сие ограничение есть только врачевание застаревшей от навыка болезни. И то, что мы величаем именем воздержности и умеренности, почти всегда есть более или менее избыточное угождение похотям чрева. Пост и воздержность, по первоначальному значению, должны быть одно. Так взирали на пост и Святые мужи⁵². Св. Ефрем Сириянин⁵³ пост именует отцом здравия; а Василий В. приглашает к нему и больных, как к подателю здравия и здоровых, как к блюстителю их крепости⁵⁴. Христианина, конечно, более должно побуждать к посту желание плодов духовных: но он, по крайней мере, должен быть уверен, что пост ни в каком отношении не может быть бесполезен ему, и что исполнение Св. заповедей Евангелия и Церкви благодетельно целому составу человека, как душе, так и телу его.

Частнейшие блага, происходящие от поста, по Златоусту, неизреченны⁵⁵. Василий В. не находит почти слов к изъяснению его благотворности в жизни духовной. «Пост, – говорит он, – рождает Пророков, укрепляет сильных, умудряет законодателей. Он есть добрая оборона души, надежный товарищ тела, орудие для воинов, училище для подвижников. Он отдаляет искушения, укрепляет на подвиг благочестия; он собеседник трезвости, наставник целомудрия, на брани вдыхает мужество, во время мира учит миру, Назорею дает святость, Священника возводит на степень совершенства. Пост оберегает детей, юношу делает трезвенным, старца почтенным, для возрастных он служит уздою, супружеству стражем, оберегателем девства⁵⁶. Пост уподобляет человека Ангелам»⁵⁷. Сии же похвалы посту повторяют Св. Ефрем Сириянин, Св. Златоуст и почти все учители Вселенской Церкви. – Для нас важно то, что все сии похвалы они относят к постам, установленным Церковью; Василий В. даже ясно дает им преимущество пред постами произвольными⁵⁸. Свидетельства сих мужей, опытно познавших силу поста, достойны всего вероятия Христианина.

Итак, Св. Церковь справедливо осуждает отступающих от ее правил в рассуждении постов: потому что, Если не брать в рассмотрение других причин, непостящийся весьма виновен и потому, что самовольно лишает себя великих плодов поста, тогда как для участвования в оных потребно не более, как одно хотение, одна решимость. – Без сомнения, обязанность поститься не есть безусловная: болезнь⁵⁹, изнурительный телесный труд, крайность и высшее благо⁶⁰ или совершенно свободны от оной, или могут в некоторых отношениях смягчать строгость оной: «Ибо, – как говорит Св. Златоуст, – Владыку мы имеем кроткого и человеколюбивого, и ничего от нас выше силы не изтязующего; – и есть много путей, могущих отверсть нам двери дерзновения к Богу, кроме поста»⁶¹. Но ревностный Христианин и нужное опущение не иначе в себе допустит, как с горестью и сугубым рвением восполнит оное делами любви и благочестия: потому что желание освящения должно быть в нем сильнее всякого другого чувства и мысли. Если же есть удобность исполнить в точности принятое и предписанное Церковью: то кто из благочестивых решится нарушением какой-либо подробности уменьшить цену своего подвига, своей жертвы Богу?

* * *

Рассмотрев побуждения к хранению постов Церковных, рассмотрим те причины, которые приводятся в извинение или защищение нехранения оных. Недостаточность сих причин более уверит в обязанности каждого верующего следовать правилам Церкви.

Посты почти во все времена имели явных и тайных врагов, которые силятся поколебать их твердость и опытом, и разумом, и даже Св. Писанием.

Ссылаясь на опыт свой, некоторые говорят, что пост, установленный Церковью, не производит никаких добрых действий, а потому бесполезен и не нужен.

Как нет неосновательнее сего предлога, так нет ничего обыкновеннее, как слышать его. Свидетельства опытнейших о пользе поста сего уверяют в противном, и научают искать причины недействительности оного в неправильном образе пощения.

Так – пост не производит полезных действий для тех, которые в нем ничего более не видят, как только изменение пищи, а не ограничение прихотей чрева, которому умеют угождать, и постными яствами⁶². Пост не есть даже только воздержность; ибо это всегдашняя добродетель Христианина: он должен не только отсекать излишние требования чрева, но и сокращать нужные.

Недействителен пост для тех, которые постятся ропотно, рабски, несвободно: они, можно сказать, не постятся, а томят себя голодом. Готовность, свободное расположение есть душа поста. Хотя посты предписываются Церковью, но, что они могут быть произвольными, в том никто, конечно, не усомнится, кто знает свойство духа человеческого. Если сами страдания Мучеников бывали добровольны: то, что за невозможность добровольно поститься?

Недействителен пост для тех, которые не имеют в виду той цели, которую должны иметь, по намерению Церкви – распятие плоти для укрепления духа. Может поститься и сластолюбец для большего после пресыщения, и лицемерный фарисей для уловления похвалы человеческой, и скупец для сбережения издержек. Постятся и желающие свободнее действовать умственными силами, хотя, может быть, для целей низких, и нуждающиеся в жизненных продовольствиях. Но не таков должен быть пост, заповедуемый Церковью: она требует жертвы чистой, Богоугодной, освященной спасительными побуждениями.

Наконец, более всего недействителен пост для тех, которые, постясь, забывают о добродетелях, необходимых спутницах поста. Время поста должно быть временем отсечения в себе всех злых навыков⁶³, как сама Святая Церковь научает сему словами Святого Василия Великого: «Чтобы надлежащим образом поститься, не довольно воздерживаться от пищи: но будем поститься постом приятным, благоугодным Господу. Истинный пост есть устранение от зла, воздержание языка, укрощение гнева, отвержение похотей, клеветы, лжи и клятвопреступления. Воздержание от сего есть истинный пост»⁶⁴. Особенно, как два условия покаяния, с постом должны быть соединяемы молитва и милосердие к ближним. Пост и молитва взаимно поддерживают себя: та укрепляет дух в радостном несении бремени поста, как пища духовная, заменяя собою пищу телесную; сей делает душу способною к молитве, очищая ее от земного. Милосердие к ближним: нет ничего свойственнее ищущему Божия милосердия к себе. Сам Бог поставляет оное необходимым условием поста. Израильтяне так же, как ныне многие, жалуясь на бездействие постов своих, взывали к Богу: что яко постихомся, и не увидѣлъ еси? смирихомъ душы нашя, и не увѣдѣлъ еси? Во дни бо пощенiй вашихъ, ответствует Бог, обрѣтаете воли вашя, и вся подручныя вашя томите: аще въ судѣхъ и сварѣхъ поститеся и бiете пястьми смиреннаго, вскую мнѣ поститеся якоже днесь, еже услышану быти съ воплемъ гласу вашему? Не сицеваго поста азъ избрахъ, и дне, еже смирити человѣку душу свою: ниже аще слячеши яко серпъ выю твою, и вретище и пепелъ постелеши, ниже тако наречете постъ прiятенъ. Не таковаго поста азъ избрахъ, глаголетъ Господь: но разрѣшай всякъ соузъ неправды, разрушай обдолженiя насильныхъ писанiй, отпусти сокрушенныя во свободу и всякое писанiе непра́ведное раздери: раздробляй алчущымъ хлѣбъ твой и нищыя безкровныя введи въ домъ твой: аще видиши нага, одѣй и проч. Тогда воззовеши, и Богъ услышитъ тя, и еще глаголющу ти, речетъ: се, прiидохъ⁶⁵. По сей причине посты древних особенно богаты были милостынями; благочестие их самый пост употребляло средством к благотворению: то, что сберегали постом, отдавали нищим. Обыкновение сие усматривается в самых первых веках Христианства. Пастырь Гермы говорит: «Когда ты постишься, то, исчислив количество хлеба, который бы употребил в пищу в тот день, отдай вдове или сирому, или нищему»⁶⁶. Последующие Отцы многократно внушают верующим таковое соединение поста с милостынею⁶⁷, а один учитель Церкви называет сие некоторым подражанием Тому, который положил по братии душу свою⁶⁸.

Вообще не должно забывать, что пост, как и всякое благое дело, имеет свою внешнюю и внутреннюю сторону. Если одна внешность его не приносит прямой пользы: то сие не может унизить достоинства поста истинного; равно как и самостоятельность поста внутреннего не испровергает необходимости внешнего.

Те, которые желают, чтобы время поста предоставлено было совершенно собственному произволу каждого, умствуют так: неестественно назначать для поста одно известное время, потому что пост есть следствие печали; а в определенное для поста время не всегда может быть причина к печали⁶⁹.

Но таковое умствование вооружается не только против постов, но и против всех торжеств и празднеств Церковных, которые суть следствия радости и благодарности Богу. Если же ни одна Церковь не отвергает определенных времен для совокупного радования о Божиих благодеяниях: то нужны также определенные времена для совокупного сетования о грехах, за которые гнев Божий часто поражает всю Церковь. Притом для человека всегда есть причина сетования – грехи. Возбудить, оживить и усилить скорбь сию в известные времена, не заключает в себе для него никакой невозможности или неестественности. Напротив беспечность его, нерадение о внутреннем своем состоянии необходимо требуют постоянных внешних возбуждений.

Наконец некоторые думают находить осуждение постов в тех местах Св. Писания, в которых или осуждается строгая разборчивость в брашне и питии, как вещах не служащих ко спасению⁷⁰, или говорится вообще о свободе Христианской⁷¹, яко бы не терпящей никакого ограничения внешнего в делах благочестия.

Не входя в подробное рассмотрение указуемых ими мест Св. Писания, довольно заметить, что Православная Церковь осуждение, произносимое Св. Писанием на разборчивость в пище и питии, неоднократно повторяла, осуждая в то же время непостящихся по установлению ее⁷². Сие ясным служит доказательством, что воздержание, предписываемое ею, совершенно от иных начал происходит, нежели от каких запрещаемое Словом Божиим. А Христианская свобода, как не освобождает Христианина от творения дел благих, так не отвергает и средств к преспеянию в добродетели, к которым пост относится.

О силе прочих причин нехранения постов, и недоумений касательно сего предмета, можно судить по бессилию указанных, как сильнейших. Сколь ни много их, но беспристрастный и благочестивый судия во всех их ничего не найдет кроме неосновательности.

* * *

Если же все таковые причины не могут признаны быть достаточными, то какие же суть подлинные причины, отвращающие от хранения постов Церковных? Ибо надобно видеть самое основание сей нерасположенности к ним, чтобы правильно судить о ней.

Снисходителен и даже несправедлив был бы суд о нарушении Церковных правил в рассуждении постов, если бы производить оное только от неразумия и легкомыслия. Ибо, собственно говоря, это суть не причины, а распространители сего недуга, потому что легкомысленные и неразумные руководствуются не столько собственными началами, сколько примером других, слепо подражая чужим действиям, с тем только различием, что удобнее перенимают худшее, нежели лучшее. Если восходить к самому источнику нехранения постов, то можно положить причинами оного отчуждения от Церкви и гордую самонадеянность.

Кто с сердечною уверенностью признает истинною Церковь, к которой, как член, принадлежит, тот не может преступать ее постановлений ни в каком отношении. Ибо, признавая себя членом Церкви, он необходимо признает себя обязанным повиноваться ее законам; а признавая Церковь истинною, не из другого источника может производить ее законы, как от Духа Христова, одушевляющего Церковь. Посему, если далее положить, что постановления Церкви по своему предмету и цели не все равной важности, и что иные из них, к точному исполнение которых она обязывает, могли бы предоставлены быть собственной свободе каждого (к каковым, по мнению некоторых, принадлежит ее постановление о посте), то и тогда по тому только одному, что Церковь поставила их непременными, никакой член ее не должен нарушать их. Действовать вопреки уставам Церкви без всякого основания, значит быть не членом ее, а судиею, и ставить себя не в Церкви, но вне ее, значит отвергать власть ее над собою.

Иногда отдельно, а большею частью в соединении с нерасположенностью к Церкви может располагать к нехранению постов гордость, которая или не почитает для себя нужными оные, или думает доставляемую ими пользу получить иными средствами, или постясь по-своему. Водимые ею или находятся в самопрельщении, или презирают пособие общения Христианского, от которого духовные блага несравненно возрастают – излишне полагаются на свои силы.

Вообще же более или менее явною или тайною причиною как сей гордости и отчуждения от Церкви, так нехранения постов Церковных есть желание угодить плоти. Оно побуждает людей избирать себе учителей, которые, по Апостолу⁷³, льстят более слуху, и потворствуют чувственности их, и не столько внушают им правила истины, сколько искажают оные – и искать к извинению своему те предлоги, которые имеют силу только на суде угодников плоти. Оно причиною, что многие для оправдания своей лености то обращаются к пощению внутреннему, думая уверить или в удобности отделить оное от внешнего, или в трудности соединить с ним, – то к жалобе на множество постов, как бы страшась, чтобы не быть слишком благочестивыми, и как бы можно быть таковыми, и можно укротить плоть, не вступая с нею в упорную борьбу. Другие не оставляют без внимания даже времени, места и климата, в которых произошел обычай и закон поста, не щадя ни в каком отношении священной древности, чтобы только искупить пощаду своему своеволию, или извинить оное, и забывая, что всегда и везде человек есть тот же, боримый плотью и имеющий нужду в исправлении; – что физическая разность в природе, окружающей человека, везде находится в строгом согласии со строением его состава телесного, и не препятствует ревностному находить ту точку, в которой должно стать, чтобы умерщвлять себя постом, соответственно намеренно Церкви и древнему обыкновению Христиан. Некоторые сами слабости свои, непохвальные навыки и склонности, достойные осуждения и неизвинительные, не стыдятся представлять в извинение непощение, оправдывая недостойное Христианина недостойными делом. Есть и такие, которые противостоят повелению Церкви потому, что не находят в себе бодрости противостать обычаю мира, который, исказив понятие о добре, умеет в самих добродетелях указывать одно лицемерие или суесвятство, – Все сии и подобные покушения и предлоги свергнуть с себя иго поста суть усилия и воли или обаяние плоти и следствие ее противления духу, потому что она только может дерзко презирать все священное, и видеть там нечистоту и мрак, где встречает стеснение своему своеволию. – Неприлично Христианину руководствоваться таким началом в своих действиях!

Итак, заключим, что поскольку с одной стороны столь тверды причины обязывающие Христианина к хранению постов, установленных Церковью, с другой столь недостаточны предлоги, и низки подлинные причины нехранения их: то неизвинительны те, которые своевольно и без необходимости преступают постановление Церкви касательно их. И потому всякий верный сын Церкви, истинно пекущиеся о пользе души своей, ревностно и неослабно должен восходить, по руководству Церкви, путем поста к духовному совершенству. Пусть его ревность не всегда будет вкушать утешение от своих подвигов: по крайней мере он всегда будет спокоен в том отношении, что не служит соблазном, может быть, немощному совестью брату⁷⁴, и исполняет обязанность повиновения Церкви, которое ему Сам Господь предписывает, и которое пред лицем Его naчe жертвы благи⁷⁵. Велик и достоин Христианина и сей один плод, но усердная молитва и дух покаяния, долженствующие воодушевлять всякого в святые дни поста, умножать его, и соделают, что малый и посильный труд не будет тощь пред Господом.