В неделю православия

Пречистому Твоему образу покланяемся, Благий!

Совершаемая ныне Церковью неделя православия так названа по совершившемуся некогда в сию неделю, после низложения иконоборной ереси, торжественному восстановлению чествования святых икон, коими оттоле во всем благолепии украсилась и доселе украшается святая Церковь.

Православие, как правая вера, правое исповедание веры, по своему значению, объемлет внутреннюю и внешнюю сторону благочестия. Но преимущественно Церковью почтено сим наименованием торжество восстановления свят. икон, которыми православная вера внутреннюю лепоту святыни своей явила во внешнем благолепии благочестия. И по достоинству св. Церковь почтила чествование св. икон наименованием православия. С восстановлением чествования св. икон, утвердилась и вся внешняя сторона благочестия, в которую дух и тайны веры внутреннего богослужения облечены, как в свое тело, олицетворены для нашего взора, изображены для внешних чувств в свойственном виде.

Если бы в храмах Божиих не было священных образов, не было бы и свещи, и кадила; то не было бы благоговейного поклонения и служения пред святыми иконами. A без сего в самых храмах Божиих какая была бы скудость, какое лишение для нашего духовного назидания? Пет пред очами нашими священного образа, нет и возбуждения благоговения к святыне. He горит свеща пред божественным изображением, нет и в сердце нашем горения к Изображенному. Не приносится кадило Богу в воню благоухания, и для нас нет ощутительного знамения к молитвенному возношению мыслей наших к Богу. Нет молитвенного преклонения долу: нет и побуждения к излиянию смиренного пред величием Божиим чувства. Как душа наша облечена телом, является и действует чрез тело: так и дух веры знаменуется во внешних обрядах, как облачениях внутренней святыни. Внешними священными знамениями дух наш живее возбуждается к благоговению пред Богом, удобнее возводится к созерцанию тайн небесных, глубже проникается внутренним духом богослужения.

Хотя мы, как чада православные Церкви, от младенчества напоены благоговейным чувством чествования святых икон, но, для большего утверждения в семь чувстве, рассмотрим во славу православия, на чем основывается чествование святых икон?

Что есть икона? Икона есть священное изображение Бога, Ангелов и Святых Божиих, служащее для возбуждения в нас чувства присутствия Божия, и непрерывного напоминания о Боге, о Божиих к нам благодеяниях, о подвигах и деяниях Святых Божиих, совершенных ими во славу Божию.

Воспрещается ли второй заповедью чествование и поклонение святых икон, как заблуждали и заблуждают неправославно мыслящие? Возможно ли, чтобы великое дело благочестия, столь живо возбуждающее в нас чувство присутствия Божия и поставляющее нас в толико ощутительной близости с земною и небесною святынею, могло быть воспрещено заповедью Божией? Не сам ли Бог, Который заповедал: не сотвори себе кумира, и всякого подобия, елика на небеси горе, и елика на земли низу, и елика в водах под землею; да не поклонишася им, ни послужиши им (Исx. 20:4,5), не Сам ли повелел, Моисею устроить скинию по образу, показанному на горе (Исх. 25:40), соделать в ней особенным местом Своего присутствия очистилище, приосеняемое двумя Херувимами (Исх. 25:18–26), и вообще учредить в скинии образное служение? Второю заповедью не воспрещается делать изображения божественных предметов и священных вещей, а воспрещается делать, для благоговейного чествования, изображения существ и вещей, видимых на небеси, на земли, в водах и под землею, которые действием своим возбуждают в нас особенное чувство удивления к их силе, красоте, благотворительности; таковы небесные светила, солнце, луна, звезды и многие земные вещи и существа, которые разнообразным действием пользы и добра могут производить в нас особенное чувство уважения к ним. Ныне, когда вся земля исполнена ведения Господня (Ис. 11:9); когда мы только из бытописаний знаем, что у язычников, неведущих Бога, были и суть и на земли и на небеси глаголемии бози мнози, и господие мнози; но у нас един Бог Отец, из Него же вся, и мы у Него: и Един Господь Иисус Христос, им еже вся и мы тем (1Кор. 8:5,6), ныне к нам вторая заповедь закона в буквальном смысле не имеет применения. Для нас всякие изображения не только земных, но и небесных вещей, поставляемые на месте святе, но не имеющие отношения к благодатному царству Христову и, следовательно, не заключающие в себе священного значения, служат только обыкновенным украшением.

Не таковы были те, которым законополагаем был закон и дана заповедь против идолопоклонства; не таковы были Евреи не только времени Моисеева, но и последующих времен. Народ чувственный, при ограниченности духовного разумения, не способен был понимать Бога – духа и везде присутствие Божие, не способен был и от образа вещей восходить мыслью к первообразу всех вещей – Богу; но более или менее к образу привязывал и присутствие самого Божества. Отселе, смешивая тварь с Творцом, и твари, веществу воздавая поклонение, как Богу, народ Еврейский всего чаще впадал в идолопоклонство язычников, которыми был окружен. Посему для Еврейского народа нужна была заповедь, воспрещающая идолов и идолопоклонство.

Что же есть идол? В противоположность иконе, как изображению живого Бога и Святых Божиих, живущих в Боге, идол есть изображение действительного или вымышленного существа, действительной или вымышленной вещи, которым, вопреки их естественному достоинству, воздается священное чествование и боголепное поклонение. Вообще идолом что-либо называется не по веществу и не по изображению, но по употреблению и по цели употребления. Изображение простой – естественной, или вымышленной вещи, поставленное на простом месте не есть идол, а просто изображение; поставленное на священном месте есть идол. Сим объясняется и свойство духовного идолослужения, когда мы людям недостойным, вещам суетным, а не редко и постыдным, воздаем несоразмерную любовь и уважение, когда напр. на смертного человека надеемся с забвением Бога, и паче на человеке, нежели в Боге утверждаем крепость мышцы своей; когда злату, суетным забавам, предметам честолюбия, сластолюбия жертвуем нашею жизнью, крепостью сил и всею своею любовью. Таковые предметы суть идолы, и раболепство им есть духовное идолослужение. В сем отношении вторая заповедь о непоклонении идолам, кроме Бога, и к каждому из нас вещает: не сотвори себе кумира; не сотвори себе кумира ни из человеков, ни из вещей пристрастием, рабскою привязанностью, греховным порабощением; никакую вещь, никакого человека, ничто и никого в мире не люби паче Бога.

Не опровергается ли чествование святых икон сим обличительным у Исаии Пророка вопрошанием о несообразности изображать Безпредельного в подобии образа тленного человека: кому уподобите Господа, и коему подобию уподобите Его? (Ис. 40:18) и у Апостола оным вразумлением: род суще Божий, не должны, есмы непщевати подобно быти Божество злату, или сребру, или камени художне начертану и смышлению человечу. (Деян. 17:29)? Нет! И пророческое обличение и апостольское вразумление относится к поклонникам бездушных идолов, a не к богочтецам Господа Вседержителя, все сотворившего и все оживляющего. Бог сам в себе, в безпредельном существе Его не изобразим. Нo тот же неизобразимый, неописанный Бог благоволил являться Аврааму в образе мужа (Быт. 18, 1. 2. 22), Иакову человекообразно утверждающимся на лествице, простирающейся между землею и небом (Быт. 28, 12. 13), Моисею глаголавшим в купине и на горе лицом к лицу (Исx. 3, 2. – 4. 33, 13), Исаии, сидящим на престоле высоце и превознесение (Ис.6:1), Иезекиилю носимым на четырех животных, в подобии человека (Иез. 1:5,26), Даниилу на облаках во образе ветхого деньми (Дан. 7:13). Но особенным, несказанным по благости, явлением Бог – Слово явился в воплощении, которое было и основанием и осуществлением всех ветхозаветных богоявлений, и в котором Бесконечный и Непостижимый, для возможного приближения себя к человекам, Сам низвел себя в образ смертного человека, и, соделавшись совершенным человеком, жил на земле, как человек, обращался с человеками, чудодействовал, пострадал, был распят, умер, воскрес, вознесся с плотью на небо. Отселе в Божественной жизни Своей столько же оставил нам священных образов, сколько совершил божественных дел, столько священных предметов для благоговения, сколько в тайне искупления явил нам тайн для нашего спасения. Иконы же Святых суть изображения другов Христовых, истинных последователей Его, исполнителей Св. воли и подражателей совершенств Его, с Ним страдавших и подвизавшихся, с Ним и прославленных. Посему, где образ пресвятой – живоначальной Троицы, где образ Иисуса Христа Спасителя, там достойно и праведно быть и образам спасенных и прославленных Христом. Иде же бо Царево пришествие, тамо и чин приходит. Посему святые иконы, изображая нам многоразличные благодеяния Божии, многоразличные подвиги добродетели Святых Божиих, суть тоже, что божественные начертания священного писания, для простого ока и чувства еще яснее говорящие, нежели священные письмена слова Божия, которые, хотя сами но себе ясны, но по духовной глубине часто для простого понятия недоступны. В сем отношении святые иконы составляют неотъемлемую принадлежность и священное украшение св. храмов. Но будучи представлением лика Бога и Святых Божиих, св. иконы составляют предмет нашего благоговения и поклонения.

И вот основание, почему мы пред священными изображениями, представляемыми на веществе и облекаемыми златом, сребром, и камением многоценным, возжигаем светильники, воскуряем фимиам, совершаем благоговейное поклонение и служение. Все это делаем на том основании, что честь, по слову Василия Великого, воздаваемая образу, восходит к первообразу, – к тому лицу, которое изображено и чтится в изображении. В св. иконах мы чтим не мертвое изображение, тем паче не вещество, но изображенное лице, которое поскольку есть живо и действенно: то и образу воздается одинаковая честь с первообразом. Поклоняясь образу Спасителя, мы в образе чтим самого изображенного Спасителя, и наше поклонение восходит горе к престолу величествия, где Он сидит одесную Бога Отца. Так св. Церковь издревле взирала на св. иконы. Сходство подражательного образа с изображаемым, говорит 7-й вселенский Собор, состоит в лице; но подражательный образ нe имеет собственного лица, а носит на себе лице первообраза, того, кто изображен. Посему, лобызая икону Спасителя, Богоматери или иного Святого, мы лобызаем не вещество, а изображенное на веществе лице. И если на иконе, пред которой кланяемся, зрак лица изгладится, то одному веществу без изображения лица мы уже более не кланяемся.

Вот сколько священно и благочестно поклонение святым иконам!

Тем ли должно кончиться все дело благочестия о почитании св. икон, чтобы только поклоняться пречистому образу Спасителя, и благоговейно чтит иконы Святых Божиих, но достоинству их? Мы неотменно должны чтит св. иконы и покланяться им. Но также неотменно должны и воображаться во образ Спасителя нашего, яко наш первообраз, – воображаться и в образ Святых Божиих, яко в подобие Христово, и наших наставников в том, чтобы вообразился в нас Христос. Так мы, – воображающиеся в образ Христа, мы сами что иное составляем, как не образ славы Божией? Составляем образ славы Божией, но, увы, образ не подобный своему Первообразу, лишенный славы Божией, образ, истлевший страстями, затмившийся в светлых чертах богоподобия. Для того Сын Божий, Слово Ипостасное образ присносущной славы Отчей, сияние совершенств Его и явился в образе смертного человека, в зраке раба, в подобии плоти греха, чтобы восставить в нас падший и истлевший страстями образ Божий, воссиять истину Божию в уме, возжечь любовь к добру в сердце, укрепить правоту в воле, чтобы привести эти черты Божественного Образа в совокупное явление в лице человека, привести согласным действием души и тела в живое подобие мудростью, добротой, святостью.

Итак, взирая на вещественный образ Христа Спасителя, на рукописанные образы святых Ангелов и Святых Божиих, будем помышлять, что мы, каждый в лице своем, представляем нерукотворный образ и подобие Божие; представляем образ Божий в духовном свойстве и разумных силах души нашей; представляем подобие Божие, когда самым делом являем в себе духовные свойства, божественную истину в уме, любовь к добру в сердце, стремление кo всякому добру в воле; являем в себе, – в нашем лице, в сем образе внутреннего нашего человека, в сей совокупности духовного и телесного нашего существа, внутреннего и внешнего нашего действования. Когда очи наши по умному зрению видят истину, язык по внутреннему слову изрекает мир и благословение, уста от сердца износят благодарение, да ушеса внутренним слухом внемлют милость и правоту: тогда и руки наши бывают простерты на благотворение, и ноги скоры тещи по заповедям Божиим, и вся жизнь наша устрояется благообразно по воле Божией; тогда мы являем в себе не только образ, но и подобие Божие. Для того-то вочеловечением и вообразился во все существо наше Христос, дабы Духом Своим вообразиться и действенно жить и в душах, и в телесах наших. Будем всемерно воображаться во Христа, и в лице своем, как в живом образе Его, прославлять Его и в душах и телесах наших, яже суть Божия (1Кор. 6:20).

Так от видимого образа Христа Спасителя и Святых Божиих будем полагать восхождение в сердце к невидимому, духовному образу Их и благодатно воображаться в оный нашим умом, сердцем, волею, всем существом и всею жизнью.

Спасителю наш, создавый нас в творении и воссозидающий в новотворении по образу и подобию Твоему! Мы со всей любовью покланяемся пречистому образу Твоему, в который благоволил Ты вочеловечится ради нашего спасения; покланяемся и ликам Святых Твоих, вообразившихся во образ Твой святой и Тобою прославленных. Научи нас, Благий, воображаться в Тебя, и помоги Твоей благодатью по мере сил наших уподобляться Тебе, да преобразуясь во внутреннем человеке нашем обновлением духа и ума, преобразуясь и во внешнем человеке умерщвлением страстей и очищением всех чувств, сподобимся осиятися светом лица Твоего. Аминь.

Ныне благочестия светлость всем распростреся просвещающи сердца благочестивых. Приидите – вси припадем, благочестивомудренно честным иконам Христовым пoкланяющеся, православнии!

(Стих. 1 на малой вечер. 1 нед. св. поста).

Неделя православия, которая усвоена первому воскресному дню поста, и которую мы ныне по благости Божией совершаем, установлена собственно в память торжества восстановления св. икон, на чествование которых в 8-м и 9-м веках вооружались не только ослепленные лжемудрованием учители, но и начальники народа, носившие имя христиан. Дважды с жестокостью возникавшая иконоборная ересь дважды была и поражена, в 8-м веке была низложена 2-м никейским, – 7-м вселенским Собором; в половине 9-го века, по рассвирепении вновь, опять была поражена при благочестивой царице Феодоре боголепным восстановлением чествования св. икон, по каковому случаю учреждено и торжество православия, как неразрушимый памятник торжества правости веры над неправоверием.

Это подлинно было омрачение от духа тьмы, которое затмевало очевидную истину в глазах гонителей св. икон. Не только для чад православной Церкви, но и для всякого здравомыслящего ясно, что изображения Бога, Ангелов и Святых Божиих для того пишутся, для того в соответственных святыне их местах поставляются, чтобы напоминать нам о Боге, о Божиих благодеяниях, о подвигах и действиях Святых Божиих, которые они совершили во славу Божию для соделания спасения своего, в назидании ближайших и отдаленных потомков веры и благочестия их; кратко: – для того мы поставляем в храмах и домах наших, на вратах входов и исходов наших изображения Бога и Святых Божиих, тщательно украшаем их, возжигаем пред ними светильники и благоговейно покланяемся им, дабы приблизить к своему понятию Божество и иметь пред очами действенное побуждение и умом и сердцем нашим быть всегда в близости к Богу.

Итак, достойно было торжествовать св. Церкви восстановление святых икон, как великую победу благоверия над зловерием. Восприяв святые иконы, Церковь Христова украсилась небоподобным, для внешнего чувства усладительным, для внутреннего назидательного благолепия.

Как с утверждением чествования св. икон утвердилась вся внешняя сторона благочестивых обрядов и установлении св. Церкви: то торжество православия, одушевляясь внутренней силою веры, особенно ограждает внешнюю сторону христианского благочестия, благочестивые обряды и установления, как-то: чествование св. празднеств, хранение постов, и другие к оным относящиеся.

Если бы низложена была внешняя, обрядовая сторона благочестия в Церкви Христовой: то, не говоря о прочем, самая Божественная Евхаристия много бы могла утратить священнотаинственной силы и важности своей во внешних видах тела и крови Христовой; с тем вместе для деятельной жизни сколько бы мы лишились благочестивых установлений, святых обычаев, душеспасительных преданий, относящихся к поддержанию поведения нашего в христианской жизни и правах? Святая Церковь, как попечительная мать, ограждая нас святыми своими установлениями в христианском благоповедении, всегда с настоятельной заботливостью требует от нас, чтобы мы для преуспеяния в христианском воздержании неопустительно хранили установленные посты и в известные, по своей важности, дни положенное различие в качестве пищи и пития; чтобы для содержания себя в молитвенном расположении и духовной радости чтили празднества Господни и освящали оные неопустительным хождением в храмы Божии для молитвы, вознося оную к Богу чрез Святых Его, как ходатаев наших пред Богом, чтобы посильные делали приношения к алтарю Господню в ходатайственную жертву за живых и умерших сродников и благотворителей наших.

Что же? соблюдаем ли мы эти спасительные установления самым делом? Не надлежит ли паче сказать, что мы слабы и небрежны в исполнении оных? Сколько мы невоздержены в сладкопитании льстящими вкусу нашему брашнами? Плотяность наша, если бы не была обуздываема законоположениями Церкви, готова была бы уничтожить посты и установления о различии яств.

Сколько мы пристрастны и к наслаждению чувственными увеселениями и утехами! Рассеянность наша готова была бы всякое время обратить в дни и вечера веселия и забав, и многие, отвергнув страх Божий, священное время навечерий великих праздников вместо молитвенного бдения, проводят не только в пустых, но предосудительных, разорительных играх. Увлекаемые легкомыслием и пристрастием к забавам праздности и корысти, не работают ли таковые мамоне, богу чрева, забывая служение Богу милости и щедрот?

И в дни празднеств, нарочито посвященных Богу, как мы холодны к богослужению! Под разными предлогами домашних недосугов и не терпящих отлагательства дел, или уклоняемся от богослужения, или, пришедши к богослужению, скучаем и тяготимся продолжительностью оного, выставляя усталость и утомление. Что мы доказываем этим? Доказываем то, что мы для житейских выгод, для забав, для самоугождения ничего не жалеем, – ни времени, ни издержек, ни сил, a для Иисуса и для служения Ему не хотим провести и несколько минут в благоговейной собранности.

Вообще мы живем так беспечно, что мало думаем о будущей жизни, занимаемся от утра до вечера, от лет молодости до старости суетами, как бы вся жизнь наша оканчивалась временем нашего пребывания на земле. От каковой беспечности многие из нас в совершенной неготовности и умирают. Так мы живем слабо и при духовном ограждении, когда, назидаемые спасительным учением слова Божия и законоположениями святой Церкви, непрестанно получаем деятельное наставление о приготовлении себя к смерти чрез совершаемое св. Церковью поминовение усопших. Что же было бы, если бы это священное установление, которое, при совершении его, и нас самих как бы переносит из жизни за пределы гроба, не обуздывало нашей чувственности и не пробуждало от беспечности? И так эти священные установления Церкви в учении благочестия впечатлевают чувство благоговения к неприкосновенности истин и святости таинств веры; а в применении к деятельности составляют приспособленный к общей духовной потребности путь, которым св. Церковь ведет чад своих к выполнению высоких заповедей небесного Законоположника своего и, по следам Божественной жизни Его, к преспеянию в вере и благочестии.

Чада православия! Возблагодарим Господа за Его безпредельную благость и благопромышление о соблюдении Церкви Своей в чистоте и непоколебимости, в мире и благотишии, каковым мы в недрах православной Церкви и царства во дни наши наслаждаемся под христолюбивою державою. В засвидетельствовании живого чувства непрерывной благодарности нашей, будем, сколько возможно, как послушные рабы, служить Господу нашему верою и любовью; как чада православия, будем всемерно блюсти законоположения Матери нашей, св. Церкви, чтить Святых Божиих, призывать молитвенную помощь их и покланяться святым изображениям их, хранить св. посты для очищения душ и телес наших, почитать праздники Божии и освящать оные достойным препровождением в чистоте, воздержании и добротворении, в этой истинной радости и веселии о Господе; будем молитвенно поминать усопших наших и, творя память о очищении грехов их пред Господом, памятовать и о собственной кончине нашей и благо- временно приготовляться к оной, чрез отрешение от наших пристрастий и привязанностей; будем в простоте послушания хранить и другие христианские обычаи и предания, коими, как спасительными средствами, питается наше благоговение к Богу, блюдется чистота духа, охраняется строгость нравов и непорочность внешнего поведения.

A дабы деятельно исполнять все сие, будем молить Отца светов, призвавшего в царство Сына любви Своей, чтобы, благоволив нам родиться и совершать поприще жизни в недрах православной Церкви, дал благодать Свою, как верным чадам, благочестно хранить все законоположения ее, коими она возращает и соделываeт в нас благоплодным слово Христово. Будем молить Господа, Искупителя и Спасителя Церкви Своей, чтобы даровал нам Божественною силою Духа Своего, как провождать жизнь в послушании Церкви Его, так и скончать течение свое в ее матернем попечении, скончать в истинном исповедании грехов наших, в благоговейном приобщении пречистого тела и крови Его, и в благочестном напутствии мертвых остатков наших погребальным пением и молитвою, и когда уже бренным телом нашим будем тлеть и покоиться в недрах земли, и тогда гласом св. Церкви Твоей, Триипостасный Боже, да поминается молитвенно память наша о оставлении грехов и прегрешений наших и о вчинении душ наших в обители света и живота, идеже Ты пресыщаешь светом лица Твоего и покоишь вся от века в вере и благочестии скончавшихся. Аминь.

Аще и Церковь преслушает, буди тебе якоже язычник и мытарь. (Мф. 18:17).

Неделя православия есть в собственном смысле торжество православной веры и Церкви. Св. Церковь, по совершенном восстановлении св. икон, законоположением отцов седьмого вселенского Собора, утвердила и приняла в неизменное хранение то, что утверждено и принято прежними вселенскими и поместными Соборами. Напротив, отринула и запретила все то, что ими запрещено и отвергнуто. Держа древнее священное установление, св. Церковь и ныне, при совершении торжества православия, колико величественным, толико и страшным действием являет силу и славу свою: являет славу в торжестве содержимой ею божественной веры непоколебимо от внешних врагов; являет силу в прославлении благочестивых поборников, и в осуждении открытых врагов Божиих и своих. Как истолковательница непреложных судеб Вышнего посреди живущих на земли, по данной ей от Господа власти, возвещает, для вразумления живущих, высоким проповедованием, суды милости и правды Господней о умерших. Тех, которые в Господе и в державе крепости Его были и суть поборниками божественной веры, она торжественно и ныне восхваляет и ублажает; а тех, которые ниспровержением и разрушением божественной веры явили себя открытыми врагами и гонителями оной, подвергает осуждению. Но в тоже время матерински соболезнуя о блуждающих по многоразличным распутьям ересей и расколов, пламенно молит Человеколюбца, да обратит блуждающих к познанию истины и соединит их во едино благословенное стадо Свое.

Здесь-то, благопослушные чада Церкви, еще паче одушевимся благоговением к общей Матери нашей, домостроительнице Христовой, Церкви и к, святым законоположениям ее. Церкви от самого Христа даны ключи царствия, власть отверзать послушным врата царствия, а для непослушных и противящихся затворять; при нераскаянности же и вовсе заключать двери общего упования спасения. Отселе и мы поздние, но верные послушатели догматов Церкви и неуклонные последователи установлений древних вселенских отцов и учителей, устами их повторяем в утверждение непреложности истины учения и постановлений Церкви: их же проклятию предаша, и мы проклинаем; их же извержению, и мы извергаем; их же запрещению, и мы запрещаем, и их же отлучению, и мы отлучаем. (1-е прав. 7-го вселен. Соб). Эту великую власть Господь дал Церкви не на разорение, а на созидание.

Дабы нам, как чадам послушания, еще паче утвердиться в послушании святой Церкви: исследуем во славу православной Церкви основания и силу власти, данной Господом Иисусом Христом Церкви на непокоряющихся уставам ее.

Церковь, как общество исповедующих единую веру и стремящихся к одному духовному совершенству в вере и благочестии, состоит под невидимою Главою. Эта Божественная Глава, Спаситель тела, есть Господь Иисус. Как Зиждитель и Законодатель, верховный Царь и Судия Церкви Своей, Он дал ей божественные законы Свои, дал и свойственное правление и суд. Внутреннее управление Церкви совершает Дух святой, действующий вся во всех (1Kop. 12:6). Внешнее правление Церкви составляют те, которым вверены словеса Божии и тайны веры для созидания тела Христова. Таковы были первые самовидцы и слуги Слова, св. Апостолы, коим глаголы живота вечного и ключи царствия вверены были непосредственно от самого Христа, Зиждителя и Законоположника Церкви. Таковы после Апостолов преемники их служения, православные пастыри и учители, в непрерывном порядке, преемства от времен. Апостолов даже доселе друг за другом следующие, и тоже благовествование Христово проповедующие, те же тайны Христовы, священнодействующие; по сему они такие-же, только последовательно друг другу преемствующие, слуги и свидетели Слова. И так священство, священнопастырство и учительство, коим вверено строение тайн и назидание членов Церкви, составляют духовное правительство Церкви Христовой. Оно есть сословие верных человеков, которые, быв воспитаны, наставлены и утверждены в учении истинной веры и благочестия, кроме собственного внутреннего благоговения к тайнам веры и попечения о назидании себя во благочестии, под особенною клятвой восприяли друг от друга, как небесное сокровище, тайны веры, учение благочестия и законоположения Церкви для неизменного хранения, совершения и преподаяния оных другим в чистой совести. Это сословие верных, в учении веры и благочестия испытанных и утвержденных человеков, есть священное звание служителей Церкви Христовой, которые именуются в слове Божием посланниками (2Кор. 5:20) и проповедниками воли Божией (1Тим. 2:7), стражами (Иез. 33:7) и приставниками дома Господня, слугами и домостроителями Христовыми (1Кор. 4:1), именуются светом мира, солью земли (Мф. 5:13,14), споспешниками и домашними Христовыми ( – 10, 25). Им преданы словеса жизни, вверено служение (2Кор. 4:1) церкви, открыты тайны Христовы, им даны и ключи царствия – отверзать двери спасения для желающих входить, и затворять для тех, которые не только сами не входят, но отмещут и хулят путь спасения.

а) Спасительно созидать во едино тело послушных

Сколько необходимо Правительство в Церкви Христовой, столько же необходимо для оного и употребление прав власти духовной на созидание Церкви Христовой. Церковь есть общество. А общество не может существовать благоустроенно, если члены оного не будут выполнять тех законов, на которых утверждается благоустройство общества. Посему члены Церкви обязываются к исполнению законов, предписываемых им Церковью, а Правительство церковное, по силе власти, данной ему от Божественной Главы и Верховного Законодателя – Христа, имея право требовать повиновения от членов, в случае неповиновения, имеет власть неповинующихся подвергать действиям духовного суда и наказания. Но Церковь есть общество великое. Она заключает в себе, людей всех времен, всех мест, всех стран и народов. Потому в Церкви, как в великом дому, есть сосуды златые и сребренные, есть деревянные и глиняные, есть сосуды в честь и не в честь (2Тим. 2:20); в Церкви, как на пространном поле, подле пшеницы и других благих насаждений растут плевелы, терны, волчцы; всемирной проповедью Церкви, как великим неводом, вверженным в море, уловляется все, что ни попадется, всякого рода рыбы, и добрые и худые (Мф. 13:4, 7, 48, 30). Посему нужно, чтобы приставники великого дома – Церкви, отделяя сосуды драгоценные от недрагоценных и простых, первые хранили, а последние очищали, и непотребные извергали. Нужно, чтобы делатели на поле Церкви Христовой блюли, дабы пшеница вовсе не была подавлена плевелами, а для сего, по требованию необходимости, тщательно отделяли от пшеницы; нужно, чтобы ловцы душ человеческих, ввергая спасительную – словесную мрежу, – для сохранения доброго лова, извергали вон из мрежи Церкви вредных чудовищ.

б) Удалять от общения своего непослушных

Так порядок духовного благоустройства требует, чтобы добрые были предохраняемы от гибельного действия злых, а злые и вредные всемерно были устранены от общества добрых. И Божественный Законоположник и Судия – Христос дал Правительству Церкви Своей право власти, даже вовсе отсекать заразительных членов от Церкви. Так Он, разрешая важный вопрос: как поступать в том случае, когда бы кто оказался в христианском обществе с нетерпимым пороком, научает употреблять к уврачеванию зла сперва частно братское увещание: аще согрешит к тебе брат твой, иди и обличи его между тобою и тем едином; аще тебе послушает, приобрел ecи брата твоего. За тем, в случае непослушания, повелевает употреблять открытое вразумление при свидетелях: аще ли тебе нe послушает, пойми с собою паки единого или два: да при устах двух, или трёх свидетелей станет всяк глагол. Наконец, если и это средство окажется бездейственным, повелевает употребить решительную меру против не исправляющегося, объявить о его образе мыслей и расположениях Правительству церковному: аще же нe послушает их, повеждь Церкви: аще же и Церковь преслушает, буди тебе якоже язычник и мытарь (Мф. 18:15–17). В этом обстоятельстве особенно заслуживают замечание грех брата, и последнее наказание согрешающего, в случае преслушания самой Церкви. Аще согрешит к тебе брат твой.

Очевидно, здесь, разумеется, грех тяжкий, соблазнительный, опасный, но не такой грех, который бы подлежал действию закона и суда гражданского, потому что Иисус Христос не входил в разбирание дел и преступлений гражданских. Опять не разумеется чрез грех личная, жестокая обида и оскорбление; личные обиды каждому из нас велено сносить великодушно, но, разумеется, возмутительный для совести грех, обнаруженный братом; разумеется или опасное заблуждение ума против веры, или тяжкая неправда сердца против благочестия. Потому-то как в деле, касающемся не временной, а вечной участи ближнего, и дается каждому право обличить брата. Этот грех, как недуг ума, как зараза сердца, более вреден и гибелен согрешающему, нежели тому, кто знает о нем. Однако же он так важен, что нельзя оставить в нем ближнего без нарушения обязанности братолюбия, без того, чтобы, оставив заблуждающего явной погибели, чрез него не дать заразе распространиться и на других. Потому велено обличить согрешающего сперва в духе братской любви наедине, потом уже при свидетелях, а за тем неисправляющагося велено предоставить суду Правительства Церкви, которое в свою чреду употребляет подобную же постепенность в своих вразумлениях согрешающему. И когда вразумляемый окажется упорным презрителем внушений самого Правительства Церкви, тогда велено почитать такового, как мытаря и язычника: буди тебе якоже язычник и мытарь.

Какое же это действие суда, и какое состояние осуждения? Это наказательное действие суда Церкви, состоящее в особенном отлучении от Церкви. Мытари у Иудеев почитались открытыми, позорными беззаконниками, а язычники почитались нечистыми, как народ, удалившийся от Бога, которым нет части в жребии избранных Божиих, и которые, как псы, должны быть отчуждены от трапезы чад Божиих. Посему того, кто и после суда Церкви остается неисправленным, почитать мытарем и язычником, есть тоже, что почитать такового не христианином, не сыном Церкви, не благомыслящим, но совратившимся с пути истины и правды, зловерным, злочестивым, заразительным и потому опасным для общения с верными и истинными чадами православной Церкви. В следствие того обличенный, осужденный и оказавшийся нераскаянным, общим определением Церкви отсекается от союза тела Церкви. Aще и Церковь преслушает, буди тебе якоже язычник и мытарь.

И так правительственной Церкви, Собору предстоятелей, пастырей и учителей, яко верховному судилищу Христову на земли, кроме меньших исправительных наказании, как-то: низвержения с церковных степеней, запрещения в священнодействии, отлучения от употребления таинств и лишения других христианских преимуществ, дана от Христа и Апостолов власть отлучать, отсекать от общения и союза Церкви во первых учителей зловредных заблуждений, коими потрясаются основания веры и благочестия, потому что еретика – человека, после первого и второго вразумления, велено удаляться, как такого, который развратился, небоязненно грешит и сам в себе носит осуждение (1Тим. 5:10); во-вторых, нововводителей пагубных ересей и расколов, коими раздирается единство тела Церкви Христовой, и неутвержденные в вере увлекаются на многоразличные распутья заблуждений, как овцы вне двора Христова, и предаются в жертву мысленным волкам; в третьих учинивших тяжкие преступления к соблазну и прельщению многих, и, не смотря на сделанные им вразумления, не подающих надежды раскаяния. Таковы исчисляемы св. Апостолом Павлом непомерные сластолюбцы, духовные идолослужители, осквернители, лихоимцы, которые открыто провождаемой беззаконной жизнью сами себя исключают от наследия Царства небесного (1Кор. 6:9).

Церковь, как сердобольная матерь, неохотно, даже со скорбью приступает к печальному действию открытого обличения и осуждения, тем паче отсечения членов от общего состава тела. Подобно упоминаемому в притче виноградарю, она даже умоляет Божественного Господина винограда, на требование Его о посеянии бесплодного древа, чтобы Он по долготерпению Своему позволил еще употребить последние меры испытания, не принесет ли неплодное древо плода (Лук. 13:7–9). Впрочем, когда належит опасность, что гниющие члены и иссохшие ветви могут заражать здравые члены и погублять плодоносные ветви; то Церковь, хотя со скорбью сердца, употребляет болезненное врачество. Исполняя повеление Господа, чтобы не давать святого псам, и не метать бисера пред свиньями (Мф. 7:6), она отлучает явных грешников от приобщения св. тайн. Соблюдая апостольскую заповедь, – не принимать в дом сеятелей ересей, как лестчих духов, и дружелюбно не приветствовать (2Ин. 10), отлучаться от всякого брата бесчинно ходящего (2Сол. 3:6), и с открытыми развратителями не сообщаться ( – 14), и сама от нераскаянных отлучается и отлучает таковых от верных для постыждения и исправления их. Содержа твердо апостольское завещание, тех, которые иначе проповедуют, нежели как благовествовали Апостолы (Гал. 1:8), и которые не любят Господа Иисуса, а ненавидят, предает анафеме (1Кор. 16:22)

И законная мера строгости в употреблении церковных наказаний необходима. Если соблазны в вере и христианских нравах не будут удерживаемы судом истины и праведной мерой наказаний: то они будут являться открыто, небоязненно. Тогда слабые умножат преткновения, твердые и благомыслящие, при бездействии служителей Церкви к охранению их от соблазнов, поколеблются: своевольные, наравне с верными приемля отпущение грехов и общение св. тайн, соделаются дерзновеннее, неверные и иноверные, видя посреди Церкви в верующих смешение света и тьмы, добра и зла без духовного рассуждения и без различительного суда и осуждения, устранятся от Церкви, зломыслящие даже возьмут случай хулить Христа и Церковь, якобы Христос и Церковь имеют общение с неправдой и беззаконием (2Кор. 6:7). И сама Церковь излишним послаблением может навлечь на себя праведный гнев Божий. Если она одинаково будет смотреть и на благочестивого христианина, и на злочестивого развратителя веры и благочестия: то равнодушием своим может приобщиться чужим грехам, и подвергнуться гневу Божию, как подвергся некогда гневу Божию весь Израиль за преступление Ахарово (Ииc. Нав. 7). A когда Церковь праведным судом будет являть человеческие грехи и беззакония, и праведной мерой наказания возмерять преступления против веры и благочестия: тогда, при охранении чистоты веры и христианских нравов, будут охраняться в христианах страх Божий и благоговение к тайнам веры; при открытом обличении и суде непослушных, непотерявшие послушания будут иметь страх (1Тим. 5:20), а верные и благопослушные паче одушевятся к преуспеянию в вере и благочестии и к святой ревности блюсти древнее отеческое православие во всей чистоте.

Итак Церковь, имея право и обязанность благословлять и ублажать верных и благослужащих Господеви, имеет также непререкаемое право, власть и обязанность противников веры судить, преступников против веры и благочестия обличать и наказывать, а нераскаянных соблазнителей и упорных врагов вовсе отсекать от союза верных, и предавать их суду Божию. Тот, Который есть Владыка живота и смерти, Законодатель и Судия всех тварей, Который содержит в деснице суд и правду всея земли, живит и мертвит, спасает и погубляет, возводит и низводить, убожит и богатит, возвышает и смиряет, Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, Сый благословенный во веки, Церкви Своей, как общнице света Его, как раздаятельнице благ и даров Его, дал право и власть благословлять благословляющих Его, и проклинать проклинающих святыню и тайны спасения Его, преданные ей, как тайноводительнице на пути спасения.

Да слышат сие те, которые, увлекаясь тщетными нововведениями и суетными мнениями, отваживаются отверзать уста свои на хуление Церкви, восставать против священных прав власти ее и произносить поношение на богоучрежденные уставы ее и на хранящих оные. Да слышат поносители таинств и священнодействий Церкви, под видом внутреннего служения Богу, позволяющие себе уклоняться от исповедания грехов, от приобщения тела Христова, от хранения постов и прочих благочестивых установлений Церкви; да слышат оставляющие храмы Господни и общее моление и служение Богу с верными, и по своемыслию особо собирающиеся, и своевольно составляющие свои молитвенные собрания; да слышат пренебрегающие богоучрежденную церковную власть, и вместе с тем священную предержащую власть, и самомненно восхищающие себе не принадлежащую власть духовную. Противясь Церкви и уставам ее, они очевидно подвергают себя суду Божию, так как осуждающий их суд Церкви есть суд Божий. Хотя решительный суд человеческих деяний принадлежит Единому Богу, и Церковь, произнеся суд и отлучая от общения своего, не столько изрекает конечное осуждение, сколько свидетельствует тем, как страшно и ужасно состояние тех, которых, на основании Слова Божия, отчуждает она от союза своего. Но как это страшное отчуждение делает православная Церковь на непреложном основании Слова Божия: то отчужденные и те, которые нераскаянностью подвергают себя открыто отчуждению Церкви, остаются в состоянии явной опасности вечного осуждения и гибели. Аминь глаголю вам, сказал Спаситель в лице Апостолов всем преемникам Апостолов, пастырям Церкви: аминь глаголю вам: елика аще свяжете на земли, будут связана на небеси: и елика аще разрешите на земли, будут разрешена на небесах. (Мф. 18:18). Аминь.