Источник

Молитва: личная и общая

Истинная цель молитвы – вхождение в диалог с Богом.

Она не ограничена временем.

Христианин должен чувствовать себя в присутствии Бога.

Задача молитвы сводится к тому, чтобы всегда быть с Богом.

Георгий Флоровский

Молиться в уединении и с другими

В Евангелии есть два отрывка, связанных с молитвой, и они словно ведут нас в разных направлениях. С одной стороны, в Нагорной Проповеди Господь наш учил многих молиться «втайне». Это должна быть уединенная молитва, «затворив дверь твою» – человек наедине с Отцом Небесным (Мт. 6:5). Но в другом месте Господь подчеркивал силу общей и совокупной молитвы: «если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле» (Мт. 18:19–20).

Так есть ли какое-то разногласие или противоречие между этими различными отношениями к молитве? Или скорее они согласованы и возможны только в единстве? Как ни парадоксально, но это взаимно предполагающие положения. Нужно научиться молиться в уединении, представляя все свои нужды и немощи Отцу своему Небесному, Господу своему и Богу, в сокровенной и личной встрече. И только те, кто подготовлен к такой уединенной молитве, могут встретиться друг с другом духовно и соединиться в том, что собираются просить их общего Отца на небесах. Общая молитва требует личной подготовки и ее предполагает. И опять же, личная молитва возможна только в окружении общины.

Никто не может быть христианином сам по себе, но лишь как член одного организма. Даже в уединении «в покое своем», христианин молится как член искупительной общины, Церкви. И только в соборности Церкви он обучается молитвенному деланию. Обе формы молитвы не только дополняют друг друга, они органически связаны, как две нераздельные грани одного молитвенного акта. По отдельности они даже могут быть опасны и вредны: уединенная молитва может выродиться в эгоистичное благочестие, исступленное и разрушительное, и когда не имеющие предварительной личной подготовки пытаются объединиться, может получиться не общинная, а обособленная молитва, молитва толпы, не общины личностей, а безликой массы – а то и чистая ритуальная формальность и показное притворство. Поэтому по правилу Церкви верующие должны готовиться к соборной молитве личными молитвами «в покое своем».

Молитва начинается дома и затем переходит к богослужению в храме, и молящиеся открывают и встречают друг друга, а затем самопроизвольно объединяются в акте общего послушания или смиренного прошения, совместно. Строго говоря, термин «частное радение», который повсеместно и настойчиво используется сегодня, термин неудачный и обманчивый. Он создает впечатление частного дела, оставленного на усмотрение каждого человека. В действительности только обязательная подготовка позволяет народу встретиться друг с другом и объединиться в общину, и возносить общие моления «едины усты и едины сердцем».

Конечно, это не просто подготовка. Даже «в покое своем» христианин не должен молиться только за себя: он никогда не бывает один коленопреклоненным перед Отцом, и Отец – не только его Отец, но Отец всех нас; он должен понимать, что в то же самое время многие другие преклоняют колени перед тем же Небесным Отцом, и каждый должен сообщить Богу не только свои частные, личные нужды, прошения или беды. Сама личная молитва должна быть «кафолической», т. е. включающей и универсальной. Молитвенное сердце должно охватить все нужды и горести всего страждущего человечества. И только в таком духе верующие могут действительно встретиться как «братья» и «согласиться» в том, что собираются просить у Господа. С другой стороны, можно сказать, что соборное это и личное обязательство, личная ответственность каждого, кто разделяет общую жизнь спасения. Соборный характер христианского богослужения и молитвы настоятельно подчеркивал еще св. Киприан в превосходном объяснении молитвы Господней. Его следует читать и перечитывать всем христианам.

Формы молитвы

В Православной Церкви есть определенные установленные формы утренней и вечерней молитвы, которые обязательны для всех. Большая часть из них древние. Они собраны в книге под названием «Канон». Это устав молитвы, книга правил, не исчерпывающее, а элементарное руководство с возможностью самопроизвольного дополнения. При этом основное внимание уделяется не произнесению упорядоченных формул, а духовной сосредоточенности. «Восстав от сна, прежде всякого другого дела, стань благоговейно, представляя себя пред Всевидящим Богом, и, совершая крестное знамение, произнеси: Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, Аминь. Призвав Святую Троицу, затем немного подожди, пока все чувства твои не придут в тишину и мысли твои не оставят все земное, и тогда произноси следующие молитвы, без поспешности и со вниманием сердечным». Такова преамбула утреннего правила.

Последующие молитвы выбраны скорее в порядке напоминания о темах, которые не следует упускать в повседневном размышлении и молитвословии. Правило можно сокращать по необходимости. Заключительный раздел утреннего правила гласит: «лучше прочесть лишь несколько предлагаемых молитв со всем вниманием и рвением, чем произнести все в спешке и без должной сосредоточенности».

Молитва – не просто произнесение установленных формул, это, прежде всего, собеседование или разговор с Живым Богом. И каждому христианину положено совершать ее. Правда, существуют ступени молитвенного возвышения – «лестница» восхождения, по которой следует подниматься постепенно.

Несколько советов относительно молитвы дал мирским женам великий учитель благочестивой жизни прошлого века епископ Феофан (1815–1894). Неожиданно, с самого начала он полагает, что для того, чтобы воистину молиться Богу, нужно повторять молитвы заранее. Нужно читать текст и стараться «понять» и «прочувствовать» каждое слово, размышлять над каждым словом, полностью уловить его смысл. Но это еще не молитва, а только «репетиция». И к тому же, нужно иметь твердое правило для такого домашнего моления и соблюдать его строго и неукоснительно, без всяких произвольных отклонений. Это вопрос выправки и послушания. Можно выбрать для себя подходящее правило, пусть очень краткое, но затем соблюдать неукоснительно.

Цели молитвы

Первое действие – осознать присутствие Бога и вверить себя Ему – в страхе и трепете, но при этом в любви и благоговении.

Проблема молитвы – сосредоточенность: предстоять перед Богом и не отвлекаться мирскими заботами. Слова молитвы необходимо произносить так, чтобы они обращались к душе. Если постороннее слово привлекает внимание, нужно остановиться и прислушаться, не спеша, к другим словам. Но это лишь первая ступень. Молитвенники предназначены только для начинающих. Это просто буквари благочестия. Мы начинаем учить язык с отдельных фраз и оборотов в этой книге. Сначала мы заучиваем образцовые формулы. В какое время мы должны начать говорить Богу. Молитвенники, конечно, полезны и необходимы, особенно сначала.

Но истинная цель – вступить в диалог с Богом. Это не ограничивается определенным временем. Христианин должен постоянно чувствовать себя в близости к Богу. Задача молитвы именно в том, чтобы постоянно быть с Богом. Тогда Дух начинает говорить в сердце, радостно и пламенно. Все это так далеко от мертвого формализма и ритуальности. Молитва должна быть духовным образованием нового человека в старом Адаме.

Другой русский святой прошлого века, преп. Серафим Саровский (1759–1833), давал не менее настоятельные советы (также простым мирянам). Истинная и единственная цель христианской жизни, по его мнению, состоит именно в обретении Святого Духа. Епископ Феофан был ученым, некоторое время профессором богословия, возглавлявшим богословский факультет. Преп. Серафим не получил школьного образования и вряд ли был силен в мирском знании; его единственную подготовку составляло Священное Писание и литургическое предание Церкви, и конечно, праведная жизнь. Но оба они говорят одно.

Вот что говорит преп. Серафим. «Цель жизни христианской состоит в стяжании Духа Божьего, и эта цель жизни всякого христианина, живущего духовно. Пост, бдение, молитва, девство и все другие добродетели, ради Христа делаемые, сколько ни хороши они сами по себе, однако же не в них одних состоит цель жизни нашей христианской.... И чем больше борьбы, а хотя бы даже и поражений, да потом побед подобных – через покаяние и совершенное очищение от всякой скверны греховной Пречистыми и Животворящими Тайнами Тела и Крови Христовых, – тем больших и многочисленнейших и преславнейших венцов небесных борцы и победители в жизни будущего века удостоятся.... Как бывают люди в полноте Духа Божьего, и, сколько Господь вразумил меня, я и разъяснил вам, как достигается и как должно достигать цели жизни нашей христианской, то есть стяжания Всесвятого Духа Божьего. Так приобретайте и сами Его и других тому научайте и всегда, более всего, рассуждайте: в Духе ли Божием вы, или нет».

«На молитву всегда возможность есть и богатому, и бедному, и знатному, и простому, и сильному, и слабому, и здоровому, и больному, и праведнику, и грешнику. Молитва более всего приносит Духа Божия, и ее удобнее всего всякому исправлять. А молитвою мы с Ним, Самим всеблагим Всетворцом Господом Богом и Спасом душ наших беседовать удостаиваемся. Но и тут нужно молиться лишь только до тех пор, пока Бог Дух Святой сойдет на нас в известных Ему мерах небесной благодати Своей, и когда уже благоволит посетить нас, то надлежит уже перестать молиться; ибо что же еще молиться Ему: «Царю Небесный, Утешителю, Душе Истины, Иже везде сый и вся исполняяй, Сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны...» и прочее – когда уже пришел Он к нам, во еже спасти нас, уповающих на Него и призывающих Имя Его Святое во истине, то есть с тем, чтобы с любовью встретить Его, Утешителя душ наших? ... Когда, при всемогущей силе веры и молитвы, Господь Бог Дух Святой посетить нас соизволит и приидет к нам в полноте Своей неизреченной благости, то надобно и от молитвы упраздниться, ибо молвит душа, когда в молитве находится или молитву творит, а при нашествии Духа Святого надлежит нам быть в полном безмолвии, чтобы слышать явственно и вразумительно все глаголы живота вечного, которые Он тогда нам возвестить соизволит».

Если мы снова обратимся к преп. Серафиму, то услышим тот же голос всей литературы аскетизма и праведности от начала времен: голос Климента Александрийского и Оригена, преп. Афанасия и отцов-пустынников, св. Василия и всех прочих, включая величайшего византийского мистика 11 века, преп. Симеона Нового Богослова. Это предание, но предание любовное, непрерывность единого опыта.

Мы должны помнить, что все эти молитвенные советы предназначались не отшельникам, а обычным мирянам. Поиск Духа возможен и в миру. Духовное отрешение от «этого мира» не обязательно предполагает внешнее обособление или удаление. Напротив, обретение Духа есть способ освящение всей жизни целиком.

Обретение Духа

В этом благочестивом мистицизме нет отрешенной созерцательности: поиск Духа следует сочетать с усилием. Праздность – самый страшный порок и грех. Нет здесь и налета пелагианства: «добрые дела» – не средство спасения, в них нет ничего похвального; скорее это плоды послушания и полного посвящения себя Богу и Божьему промыслу. Это долг, а не заслуга. Благодарный отклик на спасительную благодать и милосердие Живого Бога, которые были открыты и ниспосланы через Иисуса Христа, Господа и Спасителя всех и вся.

Духовность Восточного Православия не допускает никакого неравноправия: она исходит из полного равенства всех верующих, для затворников и священников, для служителей и мирян есть лишь одна задача и цель – личное общение с Богом, через Иисуса Христа, в силе Святого Духа.

Вы начинаете с изучения текста установленных молитв, а затем стараетесь произносить их перед Богом, размышляя о смысле каждого произнесенного слова. И однажды случится так, что сам Святой Дух прервет вас и станет молиться с вами «с невыразимым томлением». И тогда надлежит прервать чтение слушать Его и внимать Ему. Задача личного служения в том, чтобы разложить свою эгоистическую человеческую обособленность и обрести Дух. Но это не означает разрушения личности; напротив, она восходит на новый уровень через общение с этой совершенной личностью Бога.

Вот прекрасная молитва, составленная Филаретом, митрополитом Московским (1782–1867): «Господи! Не знаю, что просить мне у Тебя. Ты Един ведаешь, что мне потребно. Ты любишь меня паче, нежели я умею любить себя. Отче! Даждь рабу Твоему, чего сам я просить не умею. Не дерзаю просить ни креста, ни утешения, только предстою пред Тобою. Сердце мое Тебе отверзто; Ты зришь нужды, которых я не знаю, зри и сотвори по милости Твоей. Порази и исцели, низложи и подыми мя. Благоговею и безмолвствую пред Твоею Святою волею и непостижимыми для меня Твоими судьбами, приношу себя в жертву Тебе. Нет у меня другого желания, кроме желания исполнить волю Твою. Научи меня молиться! Сам во мне молись».

Таким образом, молитву не следует отождествлять с просьбой или прошением. К тому же, и здесь есть уровни и ступени. Мы начинаем с прошения и попечения, излагая перед Богом свои нужды и беды. Такова молитва начинающих. В действительности Бог знает и видит наши нужды и беды гораздо лучше, чем мы сами, и всегда готов вмешаться и помочь еще до того, как мы об этом попросим. Затем следует выражение чувства благодарности в ответ на Любовь Божию. Это более высокий уровень. Он ведет к нестяжательной хвале и поклонению Богу, когда мы предстаем перед Его совершенством и славой, и славим Его неизреченное величие – величие любви, которое предел и вершина любого знания и понимания, и тогда хор человеческий сливается с голосами ангелов, которые никогда не просят и не благодарят, но непрестанно славословят Его вечную славу, величие и совершенство. Так обычно происходит восхождение от человеческого прошения к созерцанию.

Евхаристия – средоточие совместного Богослужения

Личная молитва – это вступление в таинство Церкви. Оно раскрывается и осуществляется в соборном сакраментальном богослужении Церкви. Центром соборного богослужения является Евхаристия. Это таинство или (используя Восточную терминологию) Святое Таинство. Это двоякое таинство, таинство «Христа в Полноте», Главы и Тела – таинство Господа и паствы. – Евхаристия есть подлинное откровение Христа, образ его искупительного деяния. Оно представляет нам в символических возвещениях и актах всю жизнь Господа нашего, от Вифлеема до Масличной горы и Голгофы, включая Его Воскресение и Вознесение, и предваряя Его Второе Пришествие. Различные символические действия и слова напоминают нам обо всем. Однако это не просто воспоминание, скорее это возврат к прошлому, ибо это прошлое во Христе стало постоянным настоящим. Эти две грани должны сойтись вместе.

Евхаристия есть величайшее христианское свидетельство, свидетельство нового братства в искупительном обществе и во Спасителе. В каждой Евхаристии Церковь Христа приносит свидетельство своему Господу и Владыке. Но это не просто человеческое свидетельство. «Иди и смотри». И те, кто приходят с открытым сердцем и с должной верой, могут увидеть и коснуться Самого Господа, вечно сущего и пребывающего в Его святых таинствах, сущего, зримого и осязаемого, – видимого, конечного, духовными очами. Учение о «Действительном Присутствии» – не богословская теория и не простое толкование. Напротив, это самое прямое и непосредственное свидетельство, это «очевидец» духовного зрения. «Присутствие» Господа не ограничивается Святыми Дарами, которые реально освящаются и преображаются в освящении.

Сам Иисус лично присутствует как высший и единственный служитель таинства, как единственный и вечный Верховный Жрец Нового Завета. Евхаристия не есть нечто, что мы совершаем или приносим; это, прежде всего, то, что Бог совершает для нас. Христос снова приходит к верующим. Евхаристия это, в сущности, Тайная Вечеря, ее дополнение и продолжение. Это предельное тождество подчеркивается в ходе всего обряда Восточной Церкви. Его настоятельно подчеркивал в своих проповедях св. Иоанн Златоуст. Здесь нет повторения. Повторение невозможно. Евхаристия одно, но оно открывается снова и снова, потому что жертва Христа была всеобъемлющей. Единение означает именно участие в самой Тайной Вечере: оно приводит нас в Верхний Покой, в котором таинство было впервые учреждено и совершено самим Спасителем. Нас возвращают в Его присутствие.

Таинство одно и всегда одно и то же, как и жертвоприношение одно, и престол всегда один. Не один Агнец приносится на заклание сегодня, а другой завтра; не один здесь, а другой где-то еще. Но всегда и везде один – тот Агнец Божий, «который берет на себя грех мира», и даже Господь Иисус. Христос присутствует и как жрец, и как жертва. Христос совершает таинство Сам, и снова дает Своим членам Свою совершенную плоть и кровь, как пищу Спасения, и как пищу вечной жизни. Церковь лишь получает этот дар. Но Церковь не пассивна, даже при вручении дара Спасения. Церковь в таинстве не отделена от Его тела, тела христиан. Таинство Церкви именно в том, что Христос пребывает в верующих и они, по вере, пребывают в Нем.

Церковь продолжает и совершает Спасение или, скорее, Христос продолжает и совершает его в Церкви. Христиане призываются «следовать» за ним. Они должны идти по его стопам. Это не просто этическая заповедь. Здесь подразумевается экзистенциальное отождествление членов с Главой.

Как таинство Церкви, Евхаристия это осуществление Церкви. Церковь реальна постольку, поскольку собирается в Господе Нашем, когда все ее члены поистине включаются в Него и Его воскресшую жизнь, когда они питаются той же духовной пищей и наполняются Духом той же воскресшей жизни. Единство Церкви держится единством Духа, а вера – лишь восприемник Благодати. Мы – одно тело, потому что мы вкушаем тот же Хлеб Жизни, от той же небесной пищи.

Таким образом, Церковь, это исполняющаяся «полнота» Христа. Она исполняется именно через таинства. Это означает, что единство Церкви есть дарение Бога, а не деяние или достижение человека. Между тем, оно включает и предполагает и участие человека, активный отклик спасенного.

Как священный обряд, Евхаристия есть акт общего богослужения, истинное «согласие» многих, совместное стояние и моление. Само слово «литургия» как раз и предполагает общее действие. Это именно «действие», а не только слово.

В связи с этим знаменательно, что все молитвы к причащению составлены во множественном числе. И даже молитва освящения Святых Даров произносится священником во множественном числе – ибо он возносит молитвы во имя и от имени верующих, всего народа. Священник служит не от своего имени, а от имени собравшихся, и также от собравшихся приносятся и возлагаются на алтаре Дары для освящения.

Конечно, только священник обладает силой возносить общие прошения и говорить от имени всех. И эта власть дана не людьми, а самим Иисусом, истинным Служителем всех таинств. Служитель представляет не только паству, но, прежде всего, Христа, который поистине служит людям через человеческое молитвенное делание. Служитель выступает не только in persona ecclesiae, но, прежде всего in persona Christi. Власть дается служителю не паствой, а для паствы, как один из множества Даров Духа.

И от имени всей Церкви священник произносит «мы молимся». И это «мы» имеет в литургической молитве двоякий смысл. Во-первых, оно обозначает единство призванной Церкви, нераздельного христианского братства всех молящихся. «Ты, даровавший нам благодать во всякое время с единым согласием возносить Тебе наше общее прошение...» (молитва св. Иоанна Златоуста). И такое «согласие» – это не просто строй многих частных и отдельных молитв.

Евхаристия – совершенное единство многих

Истинное согласие предполагает некое взаимное признание тех, кто объединяется и «соглашается». Нужно молиться не как самодостаточный индивид, но как член Тела, мистического братства во Христе. Молитва освящения Святых Даров в Восточном обряде предваряется торжественным призывом: «Возлюбим друг друга, чтобы единым умом признать Отца, Сына и Святого Духа, единосущную и нераздельную Троицу». Любовь во Христе это единственный способ духовной интеграции, единственный способ обрести «единый ум». И только через эту интеграцию наших умов мы можем приблизиться и признать конечную тайну Божественного Единства: три субъекта, но один Бог, одно совершенное Сущее.

Тайна Троицы и есть тайна совершенного единства многих. Эта тайна должна отражаться на человеческом уровне. Церковь как объединенное братство многих есть единственный образ Божественного единства. Церковь, поставленная Христом, это новый модус человеческого существования, «кафолический» модус жизни в отличие от всех эгоистичных и сеющих распри видов индивидуализма.

Только любовь, во Христе, позволяет людям приносить свои дары достойно и искренне. Не только потому, что отсутствие мира и любви плохо для каждого, а просто потому, что мы, весь народ, должны быть единым целым. По выражению св. Киприана, «когда мы молимся, мы молимся не за одного, а за весь народ, потому что мы – весь народ – одно», quia totus populus unus sumus (О молитве Господней, 3) ... А во-вторых, литургическое множественное число, литургическое «мы» имеет другое, глубинный смысл и коннотацию. Оно указывает на вселенскую полноту и единство Церкви. Ибо всякая литургия совершается в сообществе со всей Кафолической и Вселенской Церковью и от имени всей Церкви.

И в духовном плане в каждой церковной службе вся Церковь выполняет невидимую, но очень действенную роль – «весь сонм небесный». «И вот Силы Небесные с нами незримо исполняются...». А Церковь на земле повторяет и возглашает великолепную песнь Серафима, повторяет эти небесные славословия, ибо в Иисусе Христе Церковь ангелов и Церковь народа соединяются воедино.

И точно так же внутри Церкви нет разделения между живыми и умершими, потому что сила смерти преодолевается и сама смерть отменяется воскресением во славе Господа, который есть Глава Тела Его. После Христа нет окончательного разделения между «землей» и «небом». Это составляет новую духовную атмосферу Церкви. «Когда мы стоим в доме Твоей славы, мы словно стоим на самих небесах». Ибо, действительно, «Ты принес небо на землю по Твоему дивному благоволению...»

В единстве Тела Христова смерть утрачивает свою разделяющую силу. Умершие, которые покоятся с миром во Христе, остаются с живыми, ибо все едины во Христе. И поэтому умершие поминаются в каждой церковной службе. Это не только память, не только свидетельство нашей человеческой привязанности и любви, но скорее прозрение мистического братства всех верующих, живых и умерших, во Христе, общем Воскресшем Господе. В этом смысле Евхаристия есть таинство Церкви или, скорее, таинство всего Христа...

В Евхаристии Церковь понимает и сознает свое окончательное единство, и предвидит его конечное совершенство в будущем. Евхаристия является не только выражением нашей человеческой общности и нашего человеческого братства, но, прежде всего, выражением спасительного таинства Божия. Это, прежде всего, образ деяния Божия. Это таинство Христа, который спасает и объединяет всех, и преодолевает пределы пространства и времени, века и народы. Каждый раз, когда совершается Евхаристия, мы становимся свидетелями, живя в этом совершенном единстве, замысленном и установленном Обетованным и Воскресшим Господом, и мы молимся от имени всего человечества, всех, кто был призван и откликнулся на призыв. Мы молимся как Церковь – вся Церковь молится с нами и через нас.

Таким образом, в евхаристической молитве должна почитаться вся полнота жизни – полнота человеческого бытия должна подноситься и посвящаться Богу, во Христе – Весь Божий Промысел должен поминаться и признаваться духовным благодарением.

И поэтому молитва освящения Святых Даров обрамляется историей спасения. Мы свидетельствуем искупительный план и замысел Бога, следуя по всем ступеням постепенного их воплощения, которые записаны в священных библейских сказаниях.

Кроме того, богослужебное воспоминание обладает космическим характером и пределом. Оно включает целый мир, целое царство творения. «Еще приносим Тебе эту словесную службу о Вселенной, о святой Твоей Кафолической и Апостольской Церкви». И в молитве вспоминаются имена всех тех, кому она возносится. «Имя» подразумевает личность. И, таким образом, воспоминание членов Церкви по именам, когда приносится Евхаристическая жертва, указывает на то, что каждая личность имеет свое собственное место в полноте единого Тела. Мы взываем к Богу о помощи нашей малой памяти: «и ихже мы не помянухом неведением или забвением или множеством имен, Сам помяни, Боже, ведый коегождо возраст и именование» (Анафора св. Василия Великого). Евхаристическое воспоминание воплощает и охватывает также всю совокупность состояний нашей жизни на земле: «Сам всем вся буди, ведый коегождо, и прошение его, дом, и потребу его». Таким образом весь народ молиться за весь народ. И эта молитва есть, прежде всего, благодарение и свидетельство: Бог совершил подвиг, что искупить грехи рода человеческого «Ты от небытия в бытие нас привел еси, и отпадшия возставил еси паки, и не отступил еси, вся творя, дóндеже нас на небо возвел еси, и царство Твое даровал еси будущее».

Евхаристия, таким образом, прежде всего вероучительное свидетельство, и, следовательно, подтверждение благодати Божией. Весь обряд содержит богоспасительную направленность... История Искупления еще не завершена. Укорененные в памяти о бывшем и прошедшем, христиане продолжают жить в уповании: Царствие Божие приидет. Обратно, сама Церковь является залогом этого славного свершения и с первых дней молится за его исполнение: «Как сей преломляемый хлеб, некогда рассеянный по горам, был собран и стал единым, собери Церковь Твою от концов земли во Царствие Твое!» (Дидахе 9:4).


Источник: Свидетельство истины : Сборник статей / Прот. Георгий Флоровский ; [сост., примеч. и коммент. А.А. Почекунина]. - Санкт-Петербург : Духовное наследие, 2017. - 481 с.

Комментарии для сайта Cackle