Правила Собора Константинопольского I, Вселенского II

Арианство, пораженное на никейском Соборе, с новою силою восстало по возвращении из заточения главнейших его предводителей. Арий умер, но ариане остались, и ересь ожила в новых порождениях своей нечистой силы. Более и более распространяясь, арианство наконец потопило весь Восток, и уже до такой степени расплодилось, что ариане не узнавали друг друга, и одни из них считали еретиками других ариан. Они поражали друг друга проклятиями на своих соборах, которых было очень много¹. Непосредственно из учения Ария возникло до десяти главнейших отраслей. Таковы были, кроме ариан, полуариане, македониане, евномиане, аномеи, евдоксиане, маркеллиане, фотиане, аполлинаристы, и мн. др. ² Из этих отраслей особенно развилась и возмутила Церковь в половине IV века – ересь Македония. Как Арий отвергал Божество Сына Божия, так Македоний – Божество Святого Духа.

Македоний сначала был чистый арианин, и арианами возведен на константинопольский престол; но, за гордость и жестокость, самими же aрианами лишенный кафедры, отстал от них, и перешел к полуарианам, которые признавали подобосущие Сына Отцу (ὁμοιουσιον), только не единосущие (ὁμοουσιον). Впрочем, Македоний, увидев, что ему немного будет славы повторять за другими слова, которые прежде него выдуманы, решился открыть себе новый путь к своим целям. От учения о Сыне Божьем он обратился к догмату о Святом Духе и дал новый вид этому догмату. Он начал проповедовать, что Дух Святой не единосущен ни Отцу, ни Сыну, но есть сила подчиненная им и служебная. Множество новых сообщников пристали к Македонию, и хотя в рассуждении второго лица Св. Троицы они были неодинаковых мыслей, но всесогласно отвергали Божество Св. Духа.

Такие бедствия Церкви продолжались до Феодосия Великого. Желая содействовать восстановлению мира Церкви и единомысленного исповедания веры, император Феодосий назначил быть в Константинополе общему Собору епископов. Это было в 381 году по Р. Хр.

По приглашению императора собрались в Константинополе 150 православных епископов, согласно с никейским символом исповедовавших единосущие Св. Троицы. Между прочими здесь были прославленные Церковью как за чистоту православия, так и за святость жизни: св. Кирилл иерусалимский, Амфилохий иконийский, Геласий кесарийский, Григорий нисский, брат св. Василия великого, Милетий антиохийский, св. Григорий Назианзин, и многие другие, из которых большая часть терпела жестокие гонения от ариан. Св. Отцы сии восстановили в полной силе никейский символ и, утвердив неприкосновенность его, как чистого образа православной веры, раскрыли в нем, согласно Богопреданному учению Церкви вселенской, исповедание третьего лица св. Троицы, Духа Святаго, иже от Отца исходящего, и со Отцем и Сыном споклоняема и сславима. К сему присовокуплены еще некоторые другие члены веры, направленные против тогдашних ересей. Полный, изложенный таким образом, символ, под именем Никейско-Цареградского, остался неизменным правилом веры на все времена Церкви. Вместе с тем Отцы Собора произнесли проклятие на всех, еретиков, возмущавших Церковь, и составили несколько правил относительно благочиния церковного, которые мы здесь изложим (³).

1. Святые Отцы, собравшиеся в Константинополе, определили: да не отменяется символ веры трехсот осминадесяти Отцов, бывших на соборе в Никеи, что в Bифинии, но да пребывает оный непреложен: и да предается анафеме всякая ересь, и именно: ересь евномиан, аномеев, ариан, или евдоксиан, полуариан, или духоборцев, савеллиан, маркелиан, фотиниан и аполлинариан.

Все указанные здесь ереси, как мы заметили выше, произошли от арианства, как своего корня. Евномий (епископ кизикский, в правление императора Валента и Константия), со своими последователями учил, что Сын Божий не есть ни единосущен Богу Отцу по естеству, ни равен по власти и всемогуществу, но только есть первое и высшее из сотворенных Им существ, от которого получил свое бытие и Дух Святой, существо еще низшее Сына. Таким образом евномиане не признавали трех ипостасей единосущного Божества. Поэтому они назывались также аномеями (’avoμoιoι), как допускавшие совершенное несходство и неравенство лиц Божества. Некоторые из них назывались и евдоксианами, которым покровительствовал Евдоксий, бывший епископом в Константинополе и единомысленником Ария⁴. Полуарианами (ημιαρειοι)и духоборцами (πνευματομαχοι) почитались те, которые Сына Божия не признавали ни единосущным Отцу, как православные, ни совершенно неравным Отцу (ανομοιος) , как евномиане, а только подобным Отцу (ομοιος), и таким образом хотели стать на средине между теми и другими; а о Св. Духе учили, что Он не единосущен и не равен ни Отцу, ни Сыну, и потому не может быть совсем признаваем за лицо Божественное⁵. Савеллиане все три лица Божества сливали в одной ипостаси Отца, и почитали их только различными ее именами, или проявления⁶. Маркеллиане,со своим учителем Маркеллом, епископом анкирским, признавали Сына Словом Отца, но не самосущным, а только в творении действующим, и потому думали, что по окончании видимого мира окончится и царство Сына Божия, в самое личное бытие Его, и что тогда ипостась Его соединится в одно лице со Отцем⁷. Фотиниане, от Фотина, епископа сирмийского (который сам был ученик Маркелла), учили соединять мнения Маркелла с савеллиевыми, и говорили, что Сын Божий не имеет ни бытия предвечного и личного, ни царствия бесконечного⁸. Аполлинарий со своими учениками проповедовал, что Сын Божий в воплощении принял только плоть человеческую, без души разумной, которую заменяло во плоти Его Божество⁹. Bcе cии ереси, с их учителями, св. Отцы Собора предают анафеме; а определяя, чтобы символ никейский был непреложен, они тому же суду, как и поименованная ересь, подвергают и всякое другое лжеучение, символу противное.

2. Областные епископы да не простирают своей власти на Церкви, за пределами своей области, и да не смешивают Церквей: но, по правилам, александрийский епископ да управляет Церквами только египетскими; епископы восточные да начальствуют только на Востоке, с сохранением преимуществ антиохийской Церкви, правилами никейскими признанных; также епископы области асийской да начальствуют только в Acии; епископы понтийские да имеют в своем ведении только Понтийские области, оракийские только Оракии. Не быв приглашены, епископы да не преходят за пределы своей области для рукоположения, или какого либо другого церковного распоряжения. При сохранении же выше писанного правила о церковных областях, явно есть, яко дела каждой области благоучреждати будет Собор той же области, как определено в Никеи. Церкви же Божии у иноплеменных народов долженствуют быти правимы по соблюдавшемуся до ныне обыкновению Отцев.

На никейском Соборе постановлено было, чтобы епископы, как епархиальные, так и областные (митрополиты) ограничивались управлением только в вверенных им Церквей, не простирая своей власти за пределы своих eпархий, или областей (1 Всел. 6. 15). Повторявшиеся опыты нарушения сего правила побудили св. Отцов цареградскаго Собора снова подтвердить тоже правило с большей точностью и определенностью. Пределы областного управления Церкви, на восточной половине римской империи, св. Собор обозначает применительно к гражданскому разделению империи, сделанному в то время императорами. После того, как Константин сделал новою столицею империи Византию, империя разделена была на две главные части: восточную и западную; каждая из них подразделялась на префектуры, которых всего было четыре: восточная, иллирийская, галльская и италийская. Префектуры заключали в себе по нескольку округов, или областей (διοικησις dioecesis), а эти по нескольку градоначальств, или провинций (επαρχια , provincia). Именно, восточная префектура обнимала пять округов: египетский, восточный, азийский, понтийский и фракийский¹⁰. Применительно к этому порядку гражданского управления, св. Собор делает разграничение областей в порядке церковного управления. Александрийскому иерарху он подчиняет округ египетский, митрополитам восточным – область восточную (от Киликии до Аравии), с сохранением преимуществ митрополии антиохийской, как старейшей и знаменитейшей; далее митрополитам азиатским, понтийским и в фракийским – назначает области Азии, Понтии, Фракии. Собор запрещает смешивать пределы этих областей в церковном управлении, постановляя, чтобы епископы одной области не входили в распоряжения делами другой. Но как, по разделении империи, в каждую область входило по нескольку провинций, имевших свои главные города, или митрополии, то в каждой области было уже несколько митрополитов. Собор только одному александрийскому епископу предоставляет весь египетский округ, со всеми его кафедрами; но в других округах не дает одному кому-либо из митрополитов власти на все окружное управление. Так, например, антиохийскому митрополиту Собор не подчиняет всего Востока (в округе которого были другие самостоятельные митрополии, как то: на острове Кипре: III Всел. 8; и в Кесарии: 1 Всел. прав. 7) , а определяет, чтобы на Востоке начальствовали все восточные епископы и митрополиты, т.е. каждый самостоятельно(αύτοκεφαλης) в своей митрополии, а все вместе – в целом округе, с сохранением только первенства между ними митрополита антиохийского. Подобным образом должны были управляться и прочие округи. Поэтому-то общие дела церковные в каждом округе повелевается решать не иначе, как собором всех окружных епископов. Только в последствии времени патриархам были подчинены целые округи¹¹.

Таково установление Собора о порядке церковного управления в пределах восточной Церкви. Что касается до Церквей у иноплеменных народов, то Собор определяет, чтобы они управлялись по прежним обычаям Отцев. Обычай же был таков, что в устроении новооснованных Церквей среди языческих народов принимали деятельное участие пастыри Церквей старейших, которые посылали к ним проповедников, рукополагали для них пресвитеров и епископов, и принимали под свое ведение дела их¹². Вообще от какой Церкви иноплеменники принимали крещение, от той получали и иерархию и порядок управления¹³. Хотя по общим правилам каждая поместная Церковь могла иметь свое право управления; но св. Собор II вселенский делает из этих правил исключение для Церквей новооснованных, которые не вдруг могли получить твердый порядок в своем управлении.

3. Константинопольский епископ да имеет преимущество чести по римском епископе, потому что град оный есть новый Рим.

Византия по гражданскому разделению империи принадлежала к округу фракийскому¹⁴. Но так как император Константин сделал Византию новою столицею империи, с переименованием ее в Константинополь, то сообразно сему св. Собор дает константинопольскому епископу первое в иерархии место, непосредственно после римского, как епископа древнейшей столицы. Должно, однако, заметить, что в этом правиле св. Отцы дают константинопольской кафедре только преимущество чести (τιμῆς), но не власти (ἐξουσία) пред окружными иерархами: ибо выше уже положено общим правилом, чтобы округи управлялись собором всех окружных епископов, и каждый из митрополитов в округе был самостоятелен только в своем поместном пределе. Поэтому-то епископ константинопольский, хотя первенствовал, пред всеми восточными иерархами, но еще не вдруг, (а особенно до времени IV вселенского Собора) получил над ними права рукоположения и суда; сам же постоянно принимал посвящение от ближайшего митрополита – ираклийского во Фракии ¹⁵.

4. О Максиме Кинике, и о произведенном им бесчинии в Константинополе: ниже Максим был, или есть епископ, ниже поставленные им на какую-бы то ни было степень клира: и соделанное для него, и соделанное им, все ничтожно.

Максим, о котором упоминает правило, был родом из Александрии, принадлежал к обществу философов секты цинической. Лицемер коварный и низкий честолюбец, он выдавал себя за ревнителя православия, и даже исповедника веры, пострадавшего в борьбе с арианами. Успев хитростью приобрести благоволение Петра, александрийского архиепископа, он выпросил у него рекомендательные письма в Константинополь и с ними отправился туда, во время тамошних смятений от ереси македониан и неустройств на кафедре епископской. В это время на кафедру цареградскую призван был из Назианза св. Григорй богослов. Максим успел расположить к себе и сего св. мужа, так что Григорий принял его к себе в дом. Но Максим тайно строил свои ковы, замышляя удалить св. Григория из Константинополя и занять его епископскую кафедру. Когда прибыли туда египетские епископы, с полномочием от Петра александрийского, чтобы присутствовать на вселенском Соборе, Максим возбудил их против св. Григория, и созвав их в один дом, принял от них святотатственное рукоположение во епископа Цареграда. Но восставший на защиту православной Церкви народ изгнал Максима, и он снова бежал в Египет¹⁶.

Против этого-то Максима составлено было определение на II вселенском Соборe: ни он сам, ни поставленные им в клир, не признаны ни в каких церковных степенях; все, сделанное им, или для него другими, объявлено ничтожным. Ибо собственное его поставление было святотатственным похищением сана и кафедры, и самый образ рукоположения противен всем правилам Церкви.

5. Относительно свитка западных: приемлем и сущих в Антиохии, исповедующих едино Божество Отца, и Сына, и Святого Духа.

Незадолго до второго вселенского Собора, западные епископы, составив свой собор в Риме, изложили исповедание веры и отправили его на Восток, а папа Дамас послал еще от себя к Павлину, епископу антиохийскому, письменное обличение на все, волновавшие тогда Восток, ереси¹⁷. Эти послания были приняты и утверждены согласием восточных Отцев на Соборе антиохийском, который был в 378 году, за три года до II вселенского ¹⁸. Отцы этого последнего Собора, в свою очередь, рассмотрев и послания западных (τομον δυτικων) и решения антиохийских Отцов, определили своим правилом принять в свое общение тех и других, и признать православными, как исповедавших единосущие св. Троицы ¹⁹.

6. Святой Собор заблагорассудил: не без исследования допускати обвинителей, ниже позволяти всякому приносити обвинения на правителей Церкви, но и не всем возбраняти. Но аще кто принесет на епископа некую собственную, то есть, частную жалобу, как то, в притязании им имения, или в иной какой либо претерпенной от него неправде: при таковых обвинениях не приимати в рассуждение ни лица обвинителя, ни веры его. Подобает бо всячески и совести епископа быти свободною, и объявляющему себя обиженным обрести правосудие, какия бы веры он ни был. Аще же возводимая, на епископа вина будет церковная: тогда подобает рассмотряти лице обвинителя.

И во-первых, не позволяти еретикам приносити обвинения на православных епископов по делам церковным. Еще же, аще которые из принадлежащих к Церкви, за некия вины, прежде были осуждены и извержены, или отлучены из клира, или из разряда мирян: и сим да не будет позволено обвиняти епископа, доколе не очистят себя от обвинения, которому сами подпали. Такожде и от тех, кои сами предварительно подверглися доносу, доносы на епископа, или на других из клира могут приемлемы быти не прежде, разве когда несомненно явят свою невинность противу возведенных на них обвинений. Аще же некоторые, не будучи ни еретики, ни отлученные от общения церковного, ни осужденные, или предварительно обвиненные в каких либо преступлениях, скажут, яко имеют нечто донести на епископа по делам церковным: таковым св. Собор повелевает, во первых представити свои обвинения всем епископам области, и пред ними подтверждати доводами свои доносы. Аще же епископы соединенных епархий, паче чаяния, не в силах будут восстановити порядок, по возводимым на епископа обвинениям, тогда обвинители да приступят к большему Собору епископов великия области, по сей причине созываемых: но не прежде они могут настояти на свое обвинение, как письменно поставить себя под страхом одинакового наказания с обвиняемым, аще бы, по производству дела, оказались клевещущими на обвиняемого епископа. Но аще кто, презрев, по предварительному дознанию, постановленное решение, дерзнет или слух царский утруждати, или суды мирских начальников, или вселенский Собор беспокоити, к оскорблению чести всех епископов области, таковый отнюдь да не будет приемлем с своею жалобою, яко нанесший оскорбление правилам, и нарушивший церковное благочиние.

Принимать от еретиков обвинения на духовные лица, по делам церковным, запрещено было уже апостольскими правилами (прав. 75). Ибо еретики, как отделившиеся от Церкви и лишенные всех духовных прав в ней, не могут по справедливости ни уважительного голоса иметь в делах ее, ни беспристрастными и веры достойными быть свидетелями на суде церковном. Иначе, как они стали бы судить, или свидетельствовать против других в том, в чем или сами заблуждаются, например, в догматах веры, или в чем сами подлежать суду Церкви, например, в нарушении правил церковных, ими самими отвергнутых ²⁰? Такому правилу, относительно еретиков, следовали все христианские Церкви (Каре. пр. 144)²¹. Св. Отцы таким образом защищали не одну личность служителей Церкви, но ограждали права господствующей, православной Церкви, не допуская вмешательства в дела ее чуждых ей и враждебных людей: а благоверное Государство, покровительствуя Церкви, также и со своей стороны всегда охраняло ее, и сообразные с правами и пользами ее издавало законы²².

Иное дело отношения гражданские, или частные; личные, которые не касаются Церкви, и которых Церковь не касается; здесь всякий член общества имеет свои права, определенные точными законами гражданскими. С этой стороны и правила церковные определяют, при обвинениях на духовные лица, «не приимати в разсуждение веры обвинителя: подобает бо и совести священного лица быти чистою, и обиженному обрести правосудие, какие бы веры он ни был». Понятно также, почему св. Отцы запрещают принимать обвинения по церковным делам от изверженных клириков, отлученных от Церкви мирян, и тех которые сами подверглись обвинениям и еще не оправдались: все такие лица, по законам, сами подлежат суду. Те же правила, кратко повторяет и IV вселенский Собор (прав. 21) и другие (Каре. прав. 8. 28. 143. 144). Вообще же доносы на духовные лица не принимались от тех, которых и гражданские законы, в своих делах, не допускали к свидетельствам (Каре. 144)²³. Во всяком случае для законного свидетельства, или доноса, недостаточно было одного лица, хотя бы и православного (Апост. прав. 75. Каре. 147. 1 Всел. 2), хотя бы и самого важного (Каре, там же) ²⁴. Что касается до самого порядка судопроизводства, то Собор II всел. дополнил прежние правила апостольские (74), никейские (прав. 5) и другие (антиох. 14. 15. 20).

По его установлению, обвинение на епископа должно быть представлено Собору всех областных, или точнее епархиальных, бывших в какой либо провинции (επαρχια, επαρχιωτης) епископов; отсюда могло быть перенесено к большему Собору епископов всего округа (διοικησεως) и здесь окончено, без дальнейшего делопроизводства²⁵. Запрещается, после уже постановленного таким Собором решения, требовать суда еще от Собора вселенского, который притом и не всегда мог состояться; также переносить дело к судилищам светским, или утруждать власть царскую. Последнее прибавление сделано в правиле потому, что в то время многие духовные и светские лица, со своими обвинениями на других, по духовным делам, прямо обращались к государям, мимо церковного суда, а осужденные этим судом старались исспрашивать у них отмены его решения. Оттого много происходило беспорядков в церковных делах и злоупотреблений, особенно со стороны коварных еретиков, пользовавшихся ко вреду православной Церкви покровительством Константия, Юлиана, Валента. Тоже замечание сделано другими Соборами (IV Всел. 9. Антиох.II. 12. Карф. 15. 117).

7. Присоединяющихся к православию, и к части спасаемых из еретиков, приемлем по следующему чиноположению и обычаю. Aриан, македониан, савватиан и новатиан, именующих себя чистыми и лучшими, четыренадесятидневников, или тетрадитов и аполлинаристов, когда они дают рукописания и проклинают всякую ересь, не мудрствующую, как мудрствует святая Божия кафолическая и апостольская Церковь, приемлем, запечатлевая, то есть, помазуя святым миром во первых чело, потом очи, и ноздри, и уста, и уши , и запечатлевая их, глаголем печать дара Духа Святого. Евномиан же, единократным погружением крещающихся, и монтанистов, именуемых здесь фригами, и савеллиан, держащихся мнения о сыноотчестве, и иное нетерпимое творящих, и всех прочих еретиков, которые из них желают присоединены быти к православию, приемлем, якоже язычников. В первый день делаем их Христианами, во второй оглашенными, потом в третий заклинаем их, с троекратным дуновением в лице и во уши: и тако оглашаем их и заставляем пребывати в Церкви, и слушати Писания, и тогда уже крещаем их.

Различный образ присоединения к Церкви еретиков, указанных в правиле Собора, основывается на том, что одни из них только повреждали, но не совсем отвергали основные догматы веры, другие совершенно уничтожали их: одни имели у себя, по крайней мере, по образу, или по форме правильное, с православным сходное крещение, и не перекрещивали приходящих к ним от православия: другие не признавали крещения таинством, а иные совершенно искажали это таинство и в сущности, и в форме, его, и установляли у себя свое крещение. По этим причинам, одни из обращающихся в Церкви еретиков принимаются без повторения крещения, другие, как язычники, оглашаются и крещаются. К первому разряду II вселенский Собор, относит ариан, македонян, аполлинаристов, савватиан, новатиан, тетрадитов ²⁶. Из сих еретиков первые три секты, хотя учили несогласно с православною Церковью, но крещение имели, по значению и по форме его, правильное, то есть совершали его в три погружения во имя святой Троицы, которой не отвергали, а только разумели неправильно ²⁷. Прочие три секты составляли не столько ереси, сколько расколы: ибо отделялись от православных только в некоторых частных мнениях, а не догматах веры. Потому над ними повторять крещение было еще менее нужды, чем над первыми. Итак, правило Собора определяет всех этих поименованных еретиков принимать только с миропомазанием, и еще с тем, чтобы они давали письменное отречение от своих и всяких других ересей ²⁸, и обязательство во всем последовать учению и правилам св. Церкви. Не таковы были другие еретики, указанные в том же правиле. Евномиане не только совершенно отвергали равенство лиц св. Троицы, но не хотели и крестить во имя Ее, а крестили однократным погружением в смерть Христову, давая т. е. крещению не таинственное значение духовного возрождения, а одно нравственное значение спогребения Христу, ради умерщвления в себе греха. Они так упорно держались своих мнений, что перекрещивали не только православных, по и самых ариан ²⁹. Монтанисты, или катафригийцы, также изменили мысль и образ крещения: ибо Монтан выдавал себя за обетованного утешителя, а свою сопутницу, Прискиллу, – за пророчицу, от него вдохновенную; и поэтому монтанисты крестили «во имя Отца и Сына, Монтана и Прискиллы». Такое нечестивое крещение не могло иметь никакого значения и силы³⁰. Савеллиане, сливая лица Божества в одну ипостась, или считая их только явлениями единого Бога – Отца, не могли также иметь правильного крещения. Всех этих еретиков вселенский Собор повелевает снова крестить, при обращении их в православную Церковь³¹.