1912 г.

С каждым годом становится яснее и яснее, как на судьбе и положении Церкви исполняется древнее слово пророка: «вем тя, яко посреди скорпиев живеши». И это приходится говорить не в смысле только общем и принципиальном, – как Церковь воинствующая, она, конечно, имеет и должна иметь множество врагов, – но и в смысле особенному по отношению даже к тем, которые считают себя принадлежащими к числу ее сынов, и формально не порвали с ней связи. Воистину, часто «враги человеку – домашние его»!

Один из вдумчивых наблюдателей современности сказал о современной русской жизни, что она насквозь пропитана ненавистью». Безотрадная характеристика! Но если она верна относительно политических партий, сословий и бытовых групп русского общества и их взаимоотношений, то еще вернее она относительно чувств, питаемых ими к Церкви. И если ненависть часто слепа, то и в указанной сфере она остается такой же. Мы видим, что нарождающееся и усиливающееся сектантство в полном смысле слова живет и дышит только ненавистью к православию. Довольно беглого наблюдения над жизнью сектантства, чтобы видеть это: вполне верной является мысль, что если взять у сектантства ненависть к православной Церкви, то ему прямо нечем будет жить, – настолько оно лишено своего собственного положительного содержания. Но в сектантстве такая ненависть, если не извинительна, то, по крайней мере, с известной точки зрения, понятна. Совсем в ином виде представляются отношения к Церкви вне сектантства. И здесь ненависть не менее яростная, не менее слепая и неразборчивая в средствах борьбы, но совершенно необъяснимая и непонятная с точки зрения обычных и естественных человеческих чувств и отношений. Мы разумеем широкие, так называемые прогрессивные круги общества, и особенно нашу прогрессивную печать. В самом деле, если вы, ненавистники Церкви, по убеждениям и настроением – атеисты, то, что вам Гекуба и что Гекубе вы? Тогда бы вы были просто равнодушны к Церкви, к христианству, мусульманству, еврейству, ко всякой религии вообще. Но почему у вас такая ненависть именно к православной Церкви и такая нежная заботливость о сектах, и притом не о всех, а только о тех, которые особенно вредят православию? Почему на страницах прогрессивных газет сквозит уважение к католическим ксендзам, к протестантским пасторам, почему не сообщается мерзостей о монастырях армянских, католических, почему такая предупредительность к ламам калмыцким и бурятским, – и только по отношению к православным епископам, священникам, монахам, позволяются в печати невероятно гнусные ругательства и заведомо ложные обвинения, подрывающие всякий авторитет Церкви? Можно подумать, что православная Церковь по преимуществу чем-то озлобила прогрессивных мыслителей. Так и говорит: она слишком связала себя с господствующим политическим строем, и потому на нее заодно с этим строем обрушивается и направляется ненависть врагов рабства и защитников свободы. Но просмотрите печать Германии: там такая же, точно тактика, применяется к протестантству; во Франции и Италии, то же самое видим по отношению к католичеству, хотя оно уже никакого касательства не имеет там к политическому строю; даже в Турции та же тактика после революционного переворота стала применяться к мусульманству.

Очевидно, есть какая-то сила, идущая борьбой против всякой религии вообще, приемы ее – искусны и соблазнительны, ибо нападения прикрываются всегда благими побуждениями борьбы за свободу и счастье людей.

Но если вы, строгие судьи и ненавистники Церкви, радеете о вере, о христианстве, о благе самой Церкви, – и такие уверения встречаются нередко, – то откуда же, ненависть ваша? Если Церковь больна, по вашему мнению, то пожалейте ее, больных ее членов лечите; если есть в ней недостатки – идите и исправляйте, но не бичом ненависти, а елеем любви и послушания. Кто же топчет ногами больную мать только за то, что она больна? Если Церковь, как вы говорите, задавлена государством, лишена свободы, обратилась в прислужницу мирской власти, то идите в вере, ревности, в любви, в молитве, в благочестии, в участии в таинствах церковных и приобщении благодати Святаго Духа, – в стихии церковной, и помогите Церкви выйти к свободе, к полноте силы и воздействия на людей, идите на помощь Иерархии, а не в противодействие ей. Что же мы видим вместо этого? Люди, холодные к вере, рассуждают усиленно о церковном обновлении. Люди, никогда фактически не поработавшие в приходе, и если приблизившиеся к нему раз в жизни, то только в целях властолюбия и контроля, в гордыне и самомнении, вопят о реорганизации прихода. Люди, никогда не освятившиеся ее таинствами, говорить о реформе Церкви, церковного управления и благодатного воспитания верующих. И что еще сказать: даже служители Церкви ревнуют об обновлении Церкви, без преувеличения сказать, часто тем больше, чем заметнее у них холодность сердца, леность к службе и молитве, распущенность тела и духа, склонность к рационалистическим и протестантским взглядам, пренебрежение к древнему церковному преданию и горделивая непокорность к власти вообще, к церковной в частности и в особенности... Читаете их писания и поражаетесь, как много слов о любви, и как много духа ненависти, как много на словах заботы о Церкви, и как много неуважения к тому, без чего Церковь обращается в рассыпанную храмину, – разумеем церковное священноначалие, дисциплину, каноны, уставы и все прочее, столь ненавистное свободолюбивому духу наших доморощенных модернистов...

Тяжкая тревога закрадывается в сердце при виде этой зияющей бездны ненависти, окружающей Церковь и истинно-церковных людей. Мы видим опасность: все эти рассуждения, таящие ненависть к Церкви, однако, прикрытые и замаскированные то общелиберальными и прогрессивными фразами о свободе, гуманности и прочих приманках современности, то о свободе и силе самой Церкви, делают свое пагубное дело. Государство, видя, что сила Церкви умалилась, и она не имеет прежней «популярности», выражаясь современным пошлым языком, – с легкостью отказывает Церкви в покровительстве, думая угодить прогрессивным течениям и – тщетная надежда! – привлечь их на свою сторону. У тайного врага Церкви сразу получается осуществление двух целей: подрыв Церкви и подрыв государства... В обществе, среди простодушных людей, читающих газеты и принимающих газетные фразы за чистую монету, из года в год растет недоверие и нерасположение к Церкви. У верующих порождается растерянность, недоумение, полное непонимание и незнание, кому же и чему верить. В молодом поколении год от году возрастает недоверие и отчужденность от Церкви. Всюду и везде, особенно среди простого народа, падает авторитет Церкви, подготовляется почва для равнодушия, бесцерковья, и воспринятия всякого вида сектантства или даже особого «мужицкого нигилизма», самого страшного по своим проявлениям и последствиям.

Картина тяжелая. В довершение всего мы замечаем еще новый и опасный ход к усилению недуга: нас хотят уверить, что недуг этот и есть собственно настоящее здоровье. Раздаются речи из уст деятелей даже духовной литературы, что разделения и партии в Церкви есть явление законное, больше того – желательное, естественное и даже полезное для Церкви. Ссылаются лицемерно на слова апостола о том, что подобает среди нас и ересям быти, да явятся искуснейшие... Взывают к старому, давно осужденному правилу: сотворим злая, да приидут благая... Хотят видеть в разделениях признак жизни Церкви.

Не то подсказывают нам Божие слово, наше собственное нравственное сознание и опыт веков истории Церкви. Разделение производит отец разделения и греха – дьявол, ему одному они доставляют мрачную радость, он только видоизменяет виды и способы своей вековечной борьбы против Христа и Его дела – Его Церкви. Против него самого наша борьба заключается, наоборот, только в единении верующих, к которому призывал нас Сам Спаситель. Все заветные стремления и пожелания чистой и христианской души сходятся в молитве о пришествии царства Божия, которое есть правда и мир, и радость, а не партийность и разделения, всего менее желанные в Церкви. Бог наш, по апостолу; не есть Бог вражды, но Бог мира. Наконец, и все уроки истории говорят о том, что самые благородные деятели человечества, от первобытного союза семейного и, начиная с древнейших попыток объединения людей в первых всемирных монархиях, искали единства, мира, а не раздора среди людей.

Какие же пути к церковному объединению открываются ныне перед нами, применительно к современным условиям жизни? Оставим в стороне споры о ценности и желательности чисто внешней поддержки Церкви со стороны государства. Такая поддержка есть логический вывод из понятия о государстве, как человеческом, а не животном союзе, о государстве, имеющем не одни утилитарные, но и духовные цели и задачи. Отсутствие ее есть грозный признак забвения государством своего существа и предтеча его распада и ослабления. Принципиальное отрицание ее означает безразличие к тому, будут ли совпадать требования религиозной совести членов государства с требованиями государственного закона и права, и будут ли закон и право в государстве питаться из вечных источников религиозной правды и религиозного закона: конфликт и двоевластие в области духа – явление роковое в жизни народов.

Но практическое решение этого вопроса зависит не от нас. Мы можем, мы должны доказывать всегда, везде и всем, что государство свойственными ему силами обязано с положительной стороны содействовать Церкви в осуществлении ее задач, и с отрицательной – пресекать все, что мешает Церкви углублять и расширять ее духовную работу среди верующих, подданных государства. Но не в наших силах, повторяем, осуществить практически это правило.

Но будет осуществлена такая поддержка государства или не будет, осуществляется ли она в большей или меньшей степени – одной только этой поддержки мало для успешной работы Церкви, больше того – она есть нечто самое последнее в таковой работе. Главное – это внутреннее объединение членов Церкви с тем, чтоб они опознали себя, как православных членов Церкви, чтоб они уразумели обязательность для них борьбы за дело Христово, чтоб они соединялись вместе организованными коллективными единицами и давали отпор надвигающейся области тьмы. Жизнь общественная развивается, организуется, разбивается на известные группы, вырабатывает способы и орудия такой организации в кружках, газетах, чтениях, лекциях, взаимном проникновении общими интересами. Враги Христа и Церкви широко использовали и использьзуют эту эволюцию общественной русской жизни. Почему же людям церковным в области жизни церковной не воспользоваться теми же средствами? Грешно молчать и грешно бездействовать. Неразумно оставаться упорно в старых формах воздействия Церкви на верующих.

Катехизация и духовная организация широких масс, – катехизация положительная и миссионерски-охранительная, организация группами и приходами вокруг пастырей Церкви, а приходов – вокруг епископов составляет теперь насущную потребность времени. Нам угрожают закрытием школ церковных: больно, горько, но не гибельно для Церкви. Те же здания, те же моральные и материальные средства, что отданы были школе, обратятся на это новое великое дело. Катехизация народа в Церкви; устроение для взрослых прихожан особых кахитизаторских и миссионерских курсов, с правильным и долговременным обучением слушателей и начаткам, и более глубоким истинам веры; катехизация детей в особые часы в храме или в тех же школьных помещениях; катехизация юношей и девушек, особенно имеющих вступить в скором времени в брак, на особых для них временно открываемых курсах, отдельно мужских и женских, – вообще усиление положительного учительства в храме и во внебогослужебное время, – без всех этих мер мы теперь в борьбе, как без оружия на войне. Надобно и собирать армию духовную, и вооружать ее. Дело это, к сожалению, новое. Будь оно у нас давним и привычным, не было бы теперь столь печальных обстоятельств в жизни церковной и того беспомощного положения, в котором слишком часто находится ныне наш православный народ. Дело это и очень трудное, одному священнику не понести его. Но, несомненно, должен выработаться теперь и новый вид служения низших клириков и учителей, – служения катехизаторского. Добились же того, что дьяконы все стали правоспособными учителями, о чем до 1885 г. и помыслить было невозможно. Несомненно и то, что сам верующий народ даст в этом деле великое число помощников для пастыря как из среды мужчин, так и в особенности из среды ревностных и религиозных женщин, которые будут незаменимы на женских катехизаторских и миссионерских курсах.

Здесь собственно, по нашему мнению, начало и тайна того оживления приходской жизни, о котором теперь так много говорят и люди церковные, и часто люди малоцерковные: приход можно и оживить, и утвердить на началах религиозных, на началах духовного единения пастыря и пасомых в молитве, изучении воли Божией, уяснения общественного богослужения, и ознакомлены с историей Церкви, по жизни вечно живых ее святых деятелей. Прочее приложится. Но, ни бюрократическим приказом, ни участием прихожан в распоряжение церковными делами, – особый предмет мечтания прогрессивных обновителей прихода, – ни унизительным подчинением пастырей пасомых до циничного простого найма их, ни пресловутым выборочным началом – прихода не создать. Материальные основы его жизни и строй взаимного контроля, недоверия и чисто внешних, юридических, а не нравственно-семейственных взаимоотношений пастыря с пасомыми – убьют и тот несовершенный приход, который мы еще сохранили. Выборное же начало, мы глубоко убеждены, ускорит этот процесс, как привитие к организму сильно действующего яда.

Учительство, как оно выше указано в новых формах катехизации народа, сразу подготовит почву и для организации приходской жизни. Всего прихода все равно сразу нельзя сорганизовать. Будут ли приходское собрание и приходской совет, все-таки вне их воздействия окажется семья, женщины, подростки, дети. Да и какая, в сущности, организация от редких приходских собраний? И какие по преимуществу интересы будут занимать приходской совет? Ведь все сведется к распорядительным и денежным вопросам и функциям. Катехизация же даст настоящую духовную связь пастыря с пасомыми и укрепит ее навсегда.

Мы глубоко убеждены, что высказанные мысли, в сущности простые и азбучные, все более и более будут находить распространение, и будут привлекать к себе внимание пастырей и пасомых. Картина современной церковной жизни тяжелая, но для отчаяния нет никаких оснований. Людей верующих, людей, преданных Церкви, людей, любящих православие любовью крепкой, как смерть, людей, почитающих пастырство, – великое множество. Еще больше таких, что ждут только призыва и указания форм и способов служения Церкви. Жива еще русская набожная душа, еще не пошла она на путь сынов человеческих, не разлюбила она святыню и веры Божией. Нельзя не верить в силу и святость и победное шествие Церкви, нельзя не верить и в будущее духовное развитее нашего народа. Минет переживаемая тяжелая полоса; поднимется общий труд пастырей и пасомых. О, дайте русскому православному люду религиозное обучение, религиозное ведение, дайте ему извнутри сорганизоваться на духовно-церковной основе, раскройте перед его сознанием необходимость борьбы за духовные сокровища нашей жизни – и, как иней перед теплыми лучами весеннего солнца, исчезнут и стают страхи сектантства, неверия и бесцерковья. Побольше веры, надежды, бодрости, побольше церковности и церковной разумной общенародной работы!

Возлюбленные отцы и братия! Что мне сказать на слова вашего столь доброго привета и адреса?

Человеку естественно смущаться, когда он, особенно если это неожиданно и вопреки всем предположениям, слышит в лицо себе похвалы и свидетельство добрых чувств любви и уважения. В таком именно положении нахожусь и я в настоящие минуты.

Но еще более смущается в таком случае человек, если ему свидетельствуют свое уважение и любовь люди и по внутреннему достоинству, и по внешнему положению – «носящие достоинство некое». А таковы именно вы. Βсе вы – служители Христа и Церкви, большинство – пресвитеры: сан и служение, которые я лично чту превыше всего в мире, сан людей, дерзающих и уполномоченных быть ходатаями перед Пренебесным Богом, быть полномочными послами от грешного мира пред Его бесконечным величеством, рука коих творит Тело Христово и служит столь часто как бы дискосом в священнослужении, уста коих изрекают властное слово разрешения грехов, на неже и ангелы, до высочайших херувимских и серафимских чинов, власти не имут. И тем больше отсюда мое смущение.

Но из него всегда дает выход то же самое наше пресвитерское служение. Мы – проповедники научения Христова. И позвольте мне, хоть на краткое время, стать в этом именно положении, отвечая вам на слова привета, любви и похвалы.

Есть выражение апостола: «Им же похвала в студе их», – они хвалятся тем, что постыдно. Ясно, что, смотря по тому, за что хвалят и благодарят, можно судить о нравственной высоте и о достоинстве тех, кто воздает похвалу. Я, принимающий ее, свидетельствую, что ее вам продиктовали не мои заслуги и достоинства, а ваша любовь и усердие. Но вы, похваляющие, полной мерой и воспримите цену похвалы в том смысле, как это сейчас мной отмечено. В чем же вы видите достойное и ценное? Вы указываете это в своем адресе.

В преданности Богу и Церкви, в служении Христу, особливо словом, трудом веропроповедничества, ревностью по вере... Вы можете ошибиться и ошибаетесь, видя все это во мне, но вы не ошибаетесь в том, что эти добродетели достойно и праведно ценить высоко.

Да будут же, дорогие собратья, все эти дары и с вами, ибо вы их цените и любите, хотите и ищете видеть их в других, и до любви усматриваете даже там, – разумею себя, – где, может быть, они только в зачатке и даже только в теоретическом стремлении, – увы! – мало или совсем не осуществленном!

К словам привета вы присоединяете и дар – святую икону Богоматери.

От святого дара не отказываются. Икона Богоматери будет мне навсегда напоминать Сибирь и Дальний Восток и наши здесь дружные и любовные совместные труды. Я стареюсь, и оный страшный путь всей земли все чаще и чаще представляется моим помыслам. Да свершится во всем и во всех Божья воля! Суждено ли мне быть здесь еще, или нет, того не ведаю. Каждый из нас может сказать с апостолом, что «гряду связан духом, яже мне хотящего приключитися не ведый». Однако, святыня эта будет знаком нашего духовного с вами общения. Ведомо вам и то, что мне приходится идти часто над зияющей бездной ненависти человеческой. Страшно заглядывать в нее, и нередко сердце сжимается от боли и естественных страхований.

В эти минуты ваш святой дар будет у меня пред глазами – укреплением и утешением. Он мне будет говорить о том, что на пути моем встречал я не одних врагов, но встречал и друзей, не одну ненависть, но и любовь, а любовь, заслуженная ли она или незаслуженная, – все равно, есть сила положительная, созидающая и поднимающая.

От всей души позвольте мне всех вас, дорогие друзья, поблагодарить, поблагодарить и за то, что ваша любовь избрала столь деликатно и просто чисто-семейный круг для этого семейного же торжества, очевидно, чтобы не волновать без нужды мой дух и не усугублять усталости, которую мы все чувствуем при окончании нелегких занятий.

Да воздаст вам Бог всеми своими дарованиями! Не скрываю, вы глубоко утешили меня, притом в памятные дни моей жизни, когда исполняется 25 лет с того дня, как я, по окончании курса учения, вступил в самостоятельную жизнь и работу. Не считая себя достойным общественного внимания, я и не хотел отмечать никак этого дня. Вы это сделали без всякого уговора. Итак, я действительно стараюсь, я уже усталый конь на борозде... Идите вместо нас, не поминайте нас лихом, и дай вам Бог успеха в деле Божьем мерою полною и утрясенною. Если же милость ваша будет помянуть меня в молитве живого или мертвого, то примите заранее за то мою глубокую сердечную благодарность. Есть состояние духа и переживания, когда ничего не ищешь, кроме участливой молитвы.

Ваше Высокопреподобие, достоуважаемый

протоиерей о. Иоанн Иоаннович!

В настоящее время все большего и большего возрастания сект и неверия, когда силы тьмы готовы обрушиться со всей силой на святую православную Церковь, больше, чем когда-либо, от пастырей Церкви и лиц, преданных ей, требуется особенная стойкость, твердость и сплоченность в борьбе с врагами веры, необходимы познания для успешного обличения лжеучений сектантских.

Все это дали нам настояние курсы. Здесь мы обогатились необходимыми познаниями в миссионерском деле, ближе друг друга узнали и объединились и, главное, чувствуем в себе приток новых сил, подъем духа, готовность работать с новым рвением на ниве Христовой, – мы чувствуем себя обновленными.

Духовенство обеих епархий давно уже сознавало необходимость миссионерских курсов.

Но не было у нас, ни средств, ни лиц, способных вести это дело. И вот вы, о. протоиерей, первый, сердцем отозвались на нашу острую нужду, – у вас первого загорелась мысль о курсах для нашей дальневосточной окраины; вы же взяли на себя труд ходатайства пред Святейшим Синодом о разрешении их, и об отпуске необходимых средств; вы же приняли на себя и главную работу на курсах.

И вот, считая себя всем обязанными вам, мы счастливы принести вам свою глубокую, искреннюю, сердечную благодарность за все; благодарим за неусыпные труды и заботы, как по ведению курсовых занятий, так и по самому их направлению, выразившемуся в стремлении пробудить нас от гибельного сна, ободрить и вдохновить нас на дело, к которому мы и призваны, из разрозненных, рассыпанных – собрать воедино.

И поверьте, о. протоиерей, ваш труд не будет напрасным и забытым, не будет искрой, брошенной в воду. То воодушевление, то рвение, которое вы пробудили в нас своими огненными речами, не заглохнут, не замрут, и порукой тому тот священный трепет, который мы чувствовали в общении с вами, тот восторг, который порой охватывал наши сердца.

И, возвратясь к своим местам, и в шумные города, и в глушь, и в темноту деревенских приходов, – мы долго, долго будем помнить о вас, и частицы света, зароненные вами в наши сердца, разрастутся в могучее пламя, – передадим его другим, осветим им окружающий мрак и согреем благодатным светом и теплом Христовой любви многие холодные души, жаждущие и алчущие Христовой истины и правды.

Молим Господа, чтоб Он надолго сохранил вас цело, здраво, невредимо долгоденствующе на пользу св. веры православной и отечества – дорогой России.

И позвольте, глубокоуважаемый о. протоиерей, уверить вас, что мы никогда не забудем вас; никогда в наших сердцах не изгладится память о курсах, где мы провели столько часов в высокой духовной радости. Хотелось бы, чтобы и вы не забыли нас, и просим принять на молитвенную о нас память и как залог духовного единения Албазинскую икону Божией Матери – Небесной Покровительницы здешнего края, перед которой мы вместе молились и вместе получали благодать молитвенного утешения.

(Следует до ста подписей).

Ваше Высокопреподобие, глубокочтимый и многоуважаемый о. протоиерей Иоанн Иоаннович!

Закончившиеся ныне миссионерские курсы для духовенства Тобольской епархии, происходившие под вашим твердым и умелым руководством, являются для нас, принимавших в них то или иное участие, и для всей епархии нашей таким высокой важности событием, что благодетельные последствия его не только трудно теперь исчислить, но и предусмотреть.

Всем нам известно, что с объявлением новых вероисповедных законов, отменивших прежние ограничения старообрядцев и сектантов в делах веры, и устранивших прежние преграды при переходе православных в старообрядчество и сектантство, последние вышли из прежнего приниженного положения, гордо подняли свою голову и дружными соединенными усилиями устремились, на православную Церковь и вместо господствующей сделали ее если не гонимой, то едва терпимой.

К услугам их и на защиту их, якобы гонимых и угнетаемых, стал интеллигентный и полуинтеллигентный маловерующий класс, большинство прессы, находящейся в руках инородцев и преимущественно евреев, и три первые Государственные Думы, состоявшие из представителей интеллигенции и инородцев.

И старообрядцы Тобольской епархии очень хорошо поняли и оценили выгоды для себя наступившего момента: они стали одна за другой открывать общины, строить храмы, молитвенные дома, вести деятельную пропаганду, уловлять всякими правдами и неправдами в свои сети нетвердых в вере чад православной Церкви, распространять свою литературу и поносить, злословить православную Церковь.

А усиленное в последние годы переселенческое движение в Сибирь, вместе с увеличением количества чад Тобольской Церкви, внесло и нездоровый элемент в среду православных, в лице различного рода сектантов: баптистов адвентистов, иеговитов и т. д., и т. подобное. Такое положение православной Церкви требовало от духовенства особенно усиленной и напряженной деятельности, – притом совершенно новой, к которой оно не привыкло и к которой оказалось недостаточно подготовленным.

По обстоятельствам времени ему надлежало не только научать свою паству истинам православной веры и Церкви, но предостерегать ее от врывающихся в нее под видом овец хищных волков, раскрывать погибельные сети, в которые они стараются, под личной заботой о спасении душ, уловить неопытных и нетвердых в вере, обличать их козни и злые замыслы, отражать все стрелы вражьи, которыми они стараются разрушить ограду Церкви, и разъяснять всю фальшь и неправду похулений на святое православие.

Вот к этой-то новой деятельности духовенство Церкви Тобольской, как и других церквей, в большинстве мало или совсем не было подготовлено. Хотя оно болело и скорбело душой о смутах и колебаниях среди своей паствы, особенно болело о расхищении своего стада волками хищными, но нередко при воем искреннем желании не знало, как помочь надвинувшемуся горю и как предотвратить грядущую беду. Ему не достаточно знакомо было самое лжеучение старообрядцев и сектантов, тем более малознакомы были ему методы и приемы обличения неправоты этого лжеучения и способы отражения нападок на православную Церковь. При таком положении дела оно должно было оставаться со скорбью в сердце безмолвным зрителем грядущего на Церковь нашествия различных врагов и супостатов. Сознавалась поэтому настоятельная нужда и потребность в ознакомление со всем этим духовенства людьми осведомленными, изучившими специально старообрядчество и сектантство и искушенными в борьбе с ними на опыте. Навстречу этой назревшей нужде и потребности выступили епархиальные преосвященные Тобольска, и совет Епархиального Братства, принявшее на себя заботу об устройстве для указанной цели в Тобольске миссионерских курсов. Духовенство епархии отнеслось весьма сочувственно к мысли об этих курсах, что и выразило на своих благочиннических собраниях ассигнованием из церковных сумм на расходы по устройству этих курсов по 7 руб.

Оставалось дело за не многим – за приведением в исполнение, за осуществлением этого важного и полезного дела; но здесь-то и встретились препятствия, которые едва не заставили отказаться от всякой мысли о миссионерских курсах в Тобольской епархии. Не было на месте лица, которое приняло бы на себя обязанности руководителя курсов; поиски его в других соседних епархиях также были безрезультатны в течение трех лет. Но после долгих и тщетных поисков, Бог послал нам в лице вашем, глубокочтимый о. протоиерей Иоанн Иоаннович, такого умелого, многосведущего и опытного руководителя миссионерскими курсами, на какого мы не осмеливались рассчитывать. Проезжая в прошедшее лето 1911 года Сибирь, с целью благоустроения главным образом церковной жизни переселенцев, вы посетили и Тобольск, где в числе других миссионерских нужд Тобольской епархии сообщено было вам о необходимости, по обстоятельствам времени, устройства для духовенства миссионерских курсов и затруднительности приискания для них руководителя. Совершенно неожиданно для нас вы изъявили желание принять сами на себя нелегкую обязанность быть таким руководителем, Как-то не верилось, чтобы это могло осуществиться. Думалось, что тяжелые труды по ведению пастырских и иных курсов в Москве зимой, и другая разносторонняя и многосложная деятельность, неблагоприятно могут отразиться на здоровье вашем, что поездка ваша на Дальний Восток, включая сюда Сахалин и Камчатку, может утомить вас настолько, что вы не найдете времени или откажетесь от намерения руководить курсами в Тобольске. Но, слава Богу, все наши страхи и опасения не оправдались.

В памятный для нас день –15 июля сего года – вы стали со своей миссионерской дружиной во главе наших миссионерских курсов и своими речами при открытии их сразу же завоевали и покорили себе сердца всех нас. Мы тогда увидали, что наш о. руководитель приехал дело делать и сумеет сделать прекрасно и с великой пользой то святое дело, за которое взялся, и – всецело отдались его преосвященному водительству. Сначала и до последнего часа ваших занятий курсисты с неослабляющим интересом слушали полные захватывающего интереса, глубокосодержательные и прекрасно изложенные лекции, или вернее – беседы ваши. Ими вы сообщили в популярном изложении, при умелом выборе материала, столько интересных и полезных сведений о современном движении религиозной мысли, стремящейся к отделению от Церкви, что потребовались бы годы на изучение его по книгам, которые, впрочем, не везде можно и найти, а для более обстоятельного изучения расколо-сектантства, снабдили каждого курсиста всеми необходимыми пособиями и подробно перечислили и другие авторитетные, серьезные исследования по расколо-сектантству. Ваше благоговейное совершение богослужения, отчетливое и выразительное при этом произношение возгласов и такое же чтение молитвословий, ваша красноречивая, сердечная и одушевленная проповедь, всегда на злободневные вопросы данного момента, никогда не изгладятся из нашей памяти и будут служить для нас образцом, как следует совершать богослужение, чтобы оно производило благотворное действие на молящихся, и как назидать свою паству живым словом. А ваша приветливость, искренность, доступность и простота в обращении довершили дело нашего преклонения перед вами и связали нас узами глубокого уважения, нелицемерной преданности и сердечной любви с вами, глубокоуважаемый о. протоиерей Иоанн Иоаннович.

Верьте, что посеянное вами здесь семя упало не на каменистую почву и несомненно принесет плод «ово сто, ово же шестьдесят, ово тридесят» (Мф. 13:23), и позвольте нам, членам совета Епархиального Братства во имя Святого Великомученика Димитрия Солунского и всем участвовавшими на курсах, во главе со своим высокочтимым и благостнейшим архипастырем, в виду успешного окончания занятий на курсах, выразить вам глубочайшую благодарность за то, что вы для блага нашей Тобольской епархии понесли тяжелый бескорыстный труд занятий на наших курсах, – позвольте вам высказать задушевное пожелание, чтобы Господь сохранил на многие и многие годы в добром здоровье жизнь вашу, посвященную всецело служению Его святой Церкви с великой для нее, при ваших богатых духовных дарованиях, пользой.

Почтительнейше просим вас, выше высокопреподобие, на молитвенную память о нас и в знак нашего глубокого уважения, любви и преданности принять сию святую икону. Не ценна она, не дорога она... Но мы хорошо знаем, что вы не ищете и не собираете злата или серебра. Пусть же икона сия напоминает вам о том, что в далекой, бедной и глухой Тобольской епархии также есть сердца, преданные вам, всегда благодарные за те добрые семена, который вы посеяли здесь и которых нельзя оценить никаким золотом и серебром, и горячо молящиеся о вашем благоденствии и благополучии.

(Следуют подписи: Алексий, епископ Тобольский и Сибирский, и более ста подписей священников, диаконов и псаломщиков).

Досточтимый о. протоиерей Иоанн Иоаннович!

От лица Тобольской Церкви приношу вам сердечную благодарность за устройство, успешное ведение и окончание пастырско-миссионерских курсов. Кто и как бы в безумной злобе и зависти против вас ни трактовал ваше дело устроения Московских пастырских курсов и настоящих передвижных пастырско-миссионерских курсов, но я, положа руку на сердце, вынуждаюсь сказать вам следующее, особенно после близкого ознакомления с вами и вашим делом. Ваша пастырская ревностная деятельность за последние четыре-пять лет связана с Сибирью, этим далеким и заброшенным краем. Но сюда, в этот край за это именно время переселилось до четырех миллионов русских переселенцев. Духовная жизнь этих миллионов людей была бы обречена на духовный голод, или попала бы в руки тех, которые приходят лишь для того, чтобы украсть, убить и погубить овец стада Христова (Иоан. X, 10). Не без указания Промысла Божия духовное устроение переселенцев по Высочайшему повелению поручено вам, и вы сразу же поняли, что для новых сел переселенческих нужны храмы и школы, нужны пастыри, учители, руководители и охранители народных масс переселенцев. И вот сразу же появляются пастырские курсы в Москве, учредителем и руководителем которых являетесь вы. Курсы дали и дают целую дружину сибирских переселенческих иереев и псаломщиков. Правда, курсы на первый раз были слишком краткосрочны, что не могло не отразиться на богословской подготовке курсистов. Но это явление было делом крайней необходимости. Вскоре время обучения на курсах было несколько увеличено. Кроме того, выбор слушателей, поступающих на курсы, как видно, был весьма осмотрительный; принимались и принимаются, особенно за последнее время, учителя и дьяконы, пробывшие на местах службы около десяти лет. Так или иначе, но острая нужда в пастырях для Сибирских переселенческих приходов была сразу же удовлетворена.

Приготовив им, переселенческих Сибирских районов пастырей и клириков, вы являетесь теперь к ним уже на места их служения, являетесь с новым церковно-просветительным делом, миссионерско-пастырскими курсами, этими передвижными миссионерскими училищами, своего рода пророческими школами. Курсы эти, прежде всего, являются прямым дополнением к пастырским Московским курсам, но они имеют и общецерковное злободневное значение: в виду выступлений на Церковь православную со стороны раскольников, и особенно сектантов, они являются подготовительной миссионерской школой для пастырства вообще. А так как курсы имеют слишком широкую организацию, отвечая запросам не только пастырей и борцов за честь и целость Церкви Христовой, но и являясь публичной лекционной школой для всех слушателей из общества, то они имеют, наконец, и общеназидательное, апологетическое значение.

Есть хорошая пословица, гласящая, что солдат без ружья немыслим, как борец за веру, Царя и отечество. Точно так же трудно и пастырю Церкви, не имея под руками соответствующих книг, специальной литературы, выступать в качестве борца против современных врагов Церкви Христовой. Вы, о. протоиерей, несете сюда, в далекую Сибирь, не только устное слово, но и снабжаете каждого из своих слушателей целой миссионерской библиотекой. Это – огромная заслуга ваша. Кто знает, испытал по личному опыту, что значит работать без книг, без библиотеки, тот поймет всю ценность этой вашей заслуги. Ведь борцов не только надо научить, но и вооружить, по крайней мере, так поступают все современные враги Церкви Христовой. Странно было бы и нам не воспользоваться этим вражеским примером, Знание – сила, и эту силу дадут защитникам веры и Церкви те библиотеки, что вы, о. протоиерей, везете с собой и раздаете нам.

Боюсь, о. протоиерей, утруждать вас и беспокоить ваше смирение. Одно скажу: не всякий миссионер согласится оставить центр культурной жизни, как вы – Москву, и ехать куда-то в Хабаровск, на Камчатку, на Сахалин, в какой-то заброшенный глухой деревянный Тобольск. А вы это делаете, отдавая себя в жертву всяким случайностям и неудобствам апостольской миссии. История устроения религиозного быта русских переселенцев сибирских запишет на своих страницах ваше имя и отведет ему самое почетное место.

Храни же вас Бог на многие лета для продолжения той великой миссионерской службы, на которую Промысл Божий поставил вас за эти последние годы!

Миссионерское совещание при Святейшем Синоде, состоящее под председательством высокопреосвященного архиепископа Волынского Антония, в минувшую зимнюю сессию Святейшего Синода, при обсуждении мер, направленных к возвышению и оживлению миссионерского дела, пришло к заключению, что одной из наиболее целесообразных и поэтому желательных таковых мер является учреждение по епархиям пастырско-миссионерских курсов для духовенства и главным образом для священников. Одному из членов совещания поручено, поэтому, представить особый доклад совещанию о правилах и организации курсов. Особенно такие курсы признаны необходимыми для окраин и для тех епархий, в которых раскол и сектантство представляются явлением новым и незнакомым для духовенства, а духовенство, по тем или другим причинам, недостаточно ознакомлено с историей и обличением расколо-сектантства и с мерами борьбы с ним.

Нет нужды доказывать, что Сибирь, Средняя Азия и Дальний Восток, прежде всего, испытывают нужду в подобных курсах, о чем не раз и заявлено было Святейшему Синоду епархиальными преосвященными и в отчетах по епархии, и в особых епархиальных представлениях с места.

Раскол в Сибири – явление давнее, но с 1905 года, после объявления «свободы», а главным образом вследствие усилившихся сношений внутренней России с Сибирью и огромного переселенческого туда движения, сибирский раскол зашевелился и заметно поднял голову. Московские раскольнические съезды, ежегодно созываемые, с особым вниманием стали относиться к Сибири; сюда стали являться выдающиеся начетчики раскольнические, вроде Мельникова и Варакина; австрийщина употребляет все усилия объединить разнообразные толки и согласия старообрядчества в Сибири в своей лже-иерархии; открываются новые раскольнические «архиерейские» кафедры, учреждаются монастыри мужские и женские. Православной миссии нельзя было оставаться равнодушной к этому явлению.

Но особенно заметно и быстро наводняет Сибирь сектантство – баптизм, адвентизм, а теперь местами, как, например, в Маньчжурии – и хлыстовщина. Это уже – явление совершенно новое в Сибири и притом исключительно заносное. По всей линии огромной по протяжению сибирской железнодорожной магистрали осели общины сектантские; почти во всех переселенческих приходах есть открытые сектанты или лица с сектантским настроением, особенно на Дальнем Востоке, куда переселенцы пришли, главным образом, из старых гнезд штунды – из губерней Киевской, Херсонской, Екатеринославской и друг. В Омской епархии баптизм насаждается трудами известного Г. И. Мазаева. Довольно сказать, что конференции баптискские выделили Сибирь в особый район с центром правления в Омске, адвентисты образовали в Сибири также особое «поле», во главе которого стоит «благословенный проповедник» Лебсак в Омске, доказывавший на последнем адвентистском съезде, что страна Тубал, упоминаемая у пророка (Ис.66:19), есть Тобол – Тобольск, т. е. Сибирь, как обетованная страна для проповеди адвентизма; «благословенный проповедник», – нечто вроде «епископа», – у адвентистов имеется и в Иркутске; адвентизм распространен в Маньчжурии, особенно в Харбине. Если верить справочнику, изданному Фетлером, баптистские общины всюду имеются в Сибири; мы видим фотографические снимки групп выдающихся баптистов в баптистских журналах, а по статистическим сведениям Департамента Духовных Дел (иной статистики пока не имеем) адвентисты Сибири составляют 30% всего числа адвентистов Империи. Слобода Николаевская, что при Красноярском вокзале, сразу стала видным центром сектантства, имеет два молитвенные дома баптистов, и все это в 5–6 лет. В Харбине, Хайларе, станице Маньчжурии, Никольске-Уссурийском, станице Донской, селе Лутковке, – всюду мы видим баптистские общины. Таких местечек можно указать и еще не мало.

Между тем, Сибирь и Дальний Восток до 1905 года, главным образом, были поприщем только внешней миссии. Не без больших препятствий удалось созвать в 1910 году, после двухлетних хлопот, в Иркутске общесибирский миссионерский съезд.

Из докладов, представленных на съезде, обрисовалась удручающая картина распространения расколо-сектантства в Сибири; открыто и решительно заявлено было на съезде о необходимости немедленной организации внутренней миссии в Сибири и на Дальнем Востоке, – так открыто и решительно, что вопросы миссии внешней на съезде совершенно неожиданно отошли как бы на второй план. Епархиальные миссионеры к тому времени были только в Благовещенске, Томске и Омске, притом в Благовещенске и Томске на весьма скудных окладах. Нужно было всюду учредить должности епархиальных миссионеров, и, слава Богу, теперь они имеются во Владивостоке, Чите, Иркутске, Красноярске и Туркестане; усилена миссия и в Томске. Таким образом, есть теперь всюду осведомленный и осведомляются лица, призванные следить за расколо-сектантством, делать о том доклады епархиальным властям и руководить духовенством в миссионерской его работе.

Все выше кратко изложенное представлено было мной, как синодальным миссионером, в более обширном отчете, снабженном цифровыми и иными данными, Святейшему Синоду в 1911 году, после летней в том же году моей поездки по Сибири и Дальнему Востоку. В заключение отчета, в соответствии с вышеотмеченными пожеланиями миссионерского совещания при Святейшем Синоде, мной было указано на необходимость, после всех уже принятых мер для организации внутренней миссии в Сибири, призвать к миссионерству и само духовенство, учредив для него особые пастырско-миссионерские курсы, окружные и епархиальные. Таковые и намечены были на первое время в Хабаровске – окружные для двух епархий: Благовещенской и Владивостокской, в Тобольске и Ташкенте – епархиальные. Выбор мест определялся, с одной стороны, представлениями со стороны епархиальных преосвященных, с другой – наличием местных средств для удовлетворения вызываемых на курсы священников и клириков денежным путевым пособием. С будущего 1913 года намечены таковые же курсы в Иркутске для епархий Восточной Сибири и в каком-либо удобном месте для Западной Сибири. Удалось в настоящее лето провести курсы только в Хабаровске и Тобольске; Ташкентские курсы, вследствие перемещения бывшего Туркестанского преосвященного Димитрия на Таврическую кафедру и вследствие возникших затруднений в удовлетворении слушателей путевым пособием, а также в приискании помещений для аудитории и общежития курсистов, Святейшим Синодом отложены на май месяц 1913 года. Может случиться, что эти курсы будут окружными для епархий Туркестанской, Оренбургской и Уральской; вопрос об этом выяснится в недалеком будущем путем совещаний на местах.

Курсы в Хабаровске и Тобольске продолжались приблизительно по 4 недели. На Хабаровские курсы явилось 120 слушателей, поровну из епархий Благовещенской и Владивостокской. Главными участниками курсов были священники; их было до 90% всего состава. Сюда же были вызваны оканчивающие курсы Раздольнинской второклассной школы в числе 6 человек, наиболее возрастных и способных. На Тобольских курсах было 106 слушателей и также в подавляющем большинстве – священники. На тех и других курсах приняли участие заслуженные оо. протоиереи и иереи, уездные наблюдатели, благочинные; Тобольске курсы, например, усердно посещали лица с высшим образованием: о. ректор семинарии достопочтеннейший протоиерей Гагинский, кафедральный протоиерей – выдающийся пастырь о. Димитрий Смирнов, законоучителя гимназий и т. п. лица. Это сразу дало курсам серьезный характер и парализовало то неблагоприятное отношение к курсам, которое уже назревало среди духовенства, – отношение страха и некоторой конфузливости, как к учреждению для недоучек и мало осведомленных членов клира. Посещение курсов преосвященными Евгением Благовещенским, архиепископом Владивостокским Евсевием в Хабаровске и преосвященным Тобольским Алексием в Тобольске также много способствовало их авторитету в глазах духовенства и самих курсистов. В Хабаровске преосвященные были гостями, и поэтому посещение ими курсовых занятий по необходимости было кратковременными. В Тобольске же вновь прибывшие епископ Алексей, бывший ректор Академии, прекрасно знающий миссионерское и особенно проповедническое дело, как выдающийся проповедник, стал к курсам в ближайшие отношения непосредственного руководства делом, посещал лекции, сам делился со слушателями своим опытом и наблюдениями, произносил образцовые поучения и т. п.

Всем преосвященным непосредственно перед открытием курсов мной, как заведывающим, представлен был на одобрение и утверждение общий план курсов. По этому плану и организованы были курсы и в Хабаровске, и в Тобольске, с некоторыми особенностями и различиями по местным условиям.

Лекций и занятий в день было много, до 9 час. Распределялись они так: с 9 до 12 час. дня – три лекции, главным образом учебного характера, преимущественно для повторения пройденного на других лекциях путем спрашивания слушателей и для разбора мест Священного Писания, неправильно понимаемых сектантами, для прочтения по Библии этих мест, а равно и текстов, опровергающих сектантские лжемудрования. Здесь же вырабатывались миссионерские поучения на следующий воскресный день для произнесения во всех церквах города; вырабатывались или разбирались беседы для «миссионерских» вечерень и для предстоящей проповеди для интеллигенции в главном храме города. Эти занятия были закрытыми. После часового перерыва и сытного завтрака давались еще три лекции с 1 ч. до 4 ч. дня, чисто-лекционным способом; главным образом, на эти часы падали историко-критический обзор раскола и сектантства, история и обличение социализма, сведения об оккультных сектах. Эти лекции были открытыми для всех и, действительно, на обоих курсах они довольно усердно посещались интеллигенцией; были слушатели и слушательницы из высших слоев интеллигенции, которые не пропустили буквально ни одного дня занятий. После обеда и отдыха, с 7 час. до 10 час. вечера снова начинались занятия: это были так называемые «вечерние семинарии», три раза в неделю; здесь, на основании разобранного по обличении расколо-сектантства теоретического материала, лекторы должны были вырабатывать примерные планы публичных бесед с заблуждающимися, знакомить слушателей с напечатанными таковыми планами и цельными беседами (по книгам и брошюрам г. Айвазова, Д. И. Боголюбова, епископа Сильвестра, по «Миссионерскому Сборнику» В. М. Скворцова и др.). В эти же вечерние часы два раза в неделю назначались и публичные беседы с раскольниками и сектантами, которые, особенно в Хабаровске, всегда привлекали множество слушателей из города. Занятий было, таким образом, очень много каждый день; иначе поступить было невозможно. Нельзя было продлить курсы на 1¹/₂–2 месяца: тогда и приходы страдали от столь продолжительного отсутствия пастырей, что особенно тяжело для одноштатных приходов, а таковы все приходы на Дальнем Востоке и почти все в Тобольской епархии; да и сами слушатели, в числе свыше 100 человек, не могли оторваться от семейных и хозяйственных дел на долгое время; наконец, и суммы, отпущенные от Св. Синода на содержание курсов в дополнение к местным средствам, в количестве 3.000 руб. в Хабаровске и 1.500 руб. для Тобольска, не позволяли продолжить курсы более 4 недель. Приходилось работать одним сплошным подъемом сил, и нужно сказать, что духовенство показало и здесь, что слава о необычайной выносливости и трудоспособности духовного сословия создалась и крепко держится на Руси не напрасно; слушатели с неослабевающей бодростью и высоким усердием работали по 9 час. в сутки до последнего дня курсовых занятий. Посещение занятий в полном смысле слова было безукоризненным; случаев заболеваний не было.

Из Москвы и Петрограда мной были привезены все необходимые для занятий на курсах книги, брошюры, листки. Это составило одну из главных статей расхода на организацию курсов из казенных синодальных сумм; но расход этот был, безусловно, необходим. Надо было дать слушателям оружие духовное в руки; надо было им дать средства для самообразования в миссионерских предметах. И как священнику из заброшенной деревни Дальнего Востока знать всю миссионерскую литературу, выбрать нужное для выписки? Нелегко выписать и избранные книги и получить их в целости и вовремя. Библиотечка, данная важному слушателю, заключала в себе до 100 названий различных книг и брошюр; здесь была Священная Библия; противосектантские катихизисы г. Варжанского; история сект о. Кутепова; справочники о. Смолина; брошюры по отдельным вопросам противосектантской миссии гг. Айвазова, Белогорского, Кальнева, издания В. М. Скворцова, сочинения, по истории и обличению социализма протоиерея Восторгова; брошюры под общим заглавием: «За веру евангельскую», «За веру Божию», «На страже Православия» разных авторов, – издания книгоиздательства «Верность»; миссионерская газета «Церковность» – каждому слушателю; полное, в 500 страниц, издание бесед со старообрядцами протоиерея И. Полянского; в Тобольске – 20 экз. «Выписок» Озерского, оба тома, и 106 экз. истории раскола – Плотникова и другие книги. Библиотечки были розданы бесплатно. Кроме того, за плату, но с уступкой 40–50% против объявленной продажной цены и без уплаты за пересылку, слушателям предлагались книги по миссии: о. Буткевича, «Щит веры» о. Смолина, «Симфония» его же и друг. подобные книги и брошюры, который, как показал опыт, покупались курсистами охотно и с любовью. По крайней мере, привезенных книг не хватило, особенно книг «Щит веры» и «Меч духовный», а привезено их было и в Хабаровск, и в Тобольск больше, чем для половины слушателей.

Лекционный способ занятий применялся только на открытых курсовых занятиях; в другие часы лекции сменялись и сопровождались беседами, colloquium ами, повторением пройденного, причем слушатели записывали те сведения, которые сообщались им дополнительно к тем руководствам, которые им были розданы на руки.

Воскресные и праздничные дни были для слушателей курсов днями особого рода трудов – молитвенных и проповеднических. В течение предшествующих перед воскресением двух-трех дней на курсовых занятиях вырабатывалось под руководством о. заведывающего миссионерская проповедь полемического, апологетического или охранительного содержания. Она переписывалась в Хабаровске, потому что местные типографии оказались не в силах быстро и за умеренную плату напечатать проповедь в нескольких тысячах экземпляров, а в Тобольске проповедь печаталась в 5 000 экземплярах, и затем слушатели произносили ее одновременно во всех церквах города: в Хабаровске – в 5 храмах, в Тобольске – в 13 храмах; в Тобольске напечатанная проповедь после литургии раздавалась народу. Проповеди, сказанные в Хабаровске, напечатаны в Тобольске и также розданы слушателям Тобольских курсов, как примерные. Таким образом, составлены и написаны пять поучений под заглавиями: «Гибельная самонадеянность», «Как спастись», «Ревность не по разуму», «Вера жизненная», «Пастыри и пасомые». Кроме этих печатных трудов, во время курсов напечатаны: «Учение хлыстов и примыкающих к хлыстовству сект о Боге, сравнительно с учением о том, православной Церкви»; эта брошюра протоиерея Восторгова напечатана и роздана в Хабаровске, в виду обнаружения хлыстовских «кораблей» и радений в Харбине и Хайдара Владивостокской епархии; напечатана еще брошюра лектора-священника С. Толпегина, Владивостокского епархиального миссионера: «О необходимости в деле опасения добрых дел и благодатной помощи», – беседа с сектантами, веденная на Дальнем Востоке; она напечатана и роздана курсистам в Тобольске и будет потом разослана и слушателям Хабаровских курсов.

Во всех церквах, где проповедовали курсисты, они же и совершали богослужение, всегда соборно, по 3 и 5 священников с дьяконами. В главном храме города в Хабаровске два раза совершали богослужение приезжавшие преосвященные, в другие праздники – о. заведующий, и он же все время говорил здесь проповеди для интеллигенции, на темы: «Подложная научность» – о социализме; «Религия и нравственность», «Ценность жизни» – по поводу лекций, недавно перед тем прочитанных в городах Сибири и Дальнего Востока Григорием Петровым на эту тему; «Удаление Христа из жизни»; «Старое, но вечно юное»; «Церковное общение». В гор. Тобольске такие проповеди произносились преосвященным Алексием – о воспитании, о Воскресении Христовом, о незлобии; частью же проповеди для интеллигенции произносились о. заведующим курсами: о значении православия в истории России, о подражании Богоматери, о почитании святыни. Характера миссионерского были: слово преосвященного Тобольского епископа Алексия о миссионерстве, перед началом курсов, напечатанное и розданное курсистам, и четыре олова о. заведывающего: два на молебствиях при открытии курсов и два – при их закрытии.

После обеда вечером в воскресные дни совершались с участием всех курсистов так называемые «миссионерские вечерни»: служилась торжественная вечерня с общенародным пением и затем следовала часовая беседа с народом, прерываемая пением 8–9 молитв, избранных в связи внутренней с ходом самой беседы. Такие беседы проведены были заведывающим протоиереем И. Восторговым: о жажде духовной, о бытие Божием, о бессмертии души, о религии, Промысле и Церкви, о Кресте, о почитании Богоматери. Нужно сказать, что подобного рода беседы особенно привлекли внимание слушателей курсов, как примерные и доступные для подражания и для повторения их в приходах.

Наконец, по праздничным же дням были предлагаемы для городской интеллигенции публичные лекции; слава Богу, они проходили всегда при совершенно переполненном зале. Три лекции были сказаны протоиереем И. Восторговым на темы: «О ценности жизни» – по поводу выступления на эту тему Григория Петрова, «Силы обновления жизни», «Церковь и жизнь», одна лекция о. Папшевым: «Лик Христов», и в Тобольске одна лекция, привлекшая необычайное множество слушателей и захватившая всю огромную аудиторию, была прочитана преосвященным Тобольским Алексием на тему: «Жизнь без Бога»; лекция эта была напечатана. О всех таких лекциях, публичных беседах и т. п. жители Хабаровска и Тобольска были оповещаемы напечатанными и розданными в храмах объявлениями на особых листах и объявлениями в местных газетах.

Наш обзор молитвенных и проповеднических трудов курсистов был бы не полон, если бы мы не упомянули о днях высокого религиозного воодушевления, пережитых слушателями курсов и в Хабаровске, и в Тобольске по случаю принесения в тот и другой город местных святынь. Слушатели Хабаровских курсов через о. заведывающего обратились с просьбой к преосвященному Благовещенскому Евгению изменить маршрут следования чудотворной Албазинской иконы Богоматери с таким расчетом, чтобы святыня могла прибыть в Хабаровске во время курсовых занятий. Владыка милостиво на это соизволил, и вот 14 июня учредилось в гор. Хабаровске великое торжество: утром весь город – войска, горожане и 120 слушателей курсов, большинство в священных облачениях, встречали святыню. С пристани она принесена была в собор; здесь совершена была о, заведывающим Божественная литургия с молебствием и акафистом, в сослужении с 18 священниками, и сказано было слово о почитании святыни, а вечером святая икона была принесена в помещение курсов – в здание реального училища, где имеется и своя домовая церковь. Народу оказалось так много, что, в виду благоприятных условий погоды, решено было совершить вечерню и акафист на площади перед церковью. Особенность службы состояла в том, что акафист весь целиком был пропет слушателями и народом, разделившимися на два хора. Здесь же в присутствии пришедших молокан и баптистов, о. заведывающим было сказано миссионерское поучение «О почитании Богородицы». В ближайший воскресный день было назначено «религиозно-нравственное собрание» для горожан, и здесь, после речи о. заведывающего, 7 слушателей курсов, один за другим, выходили перед многочисленной аудиторией с речами, посвященными уяснению торжества сретения и почитания святыни. Все это дало слушателям Хабаровских курсов много незабываемых и возвышающих минут религиозного подъема. Многие из них прямо с курсов отправились к гор. Владивостоку и Никольску-Уссурийскому, чтобы принять участие в грандиозном крестном ходе до Уссурийского Шмаковского Николо-Троицкого монастыря; ход занял 400 верст и на всем его протяжении на всех остановках говорились соответствующие поучения народу, раздавалась религиозно-нравственная литература и проч.

В Тобольске начало курсов совпало с пребыванием в городе весьма чтимой местным населением Абалакской чудотворной иконы Богоматери. Слушатели курсов привяли участие в торжественных проводах иконы в Абалак 24 июля, причем во главе с архипастырем совершали богослужение вечернее и утреннее, молебствие, провожая икону далеко за город. При этом о. заведывающим также было сказано народу примерное миссионерское и общеназидательное поучение.

На курсах было преподано: историко-критический обзор раскола и особенно сектантства, причем сверх имеющегося у курсистов материала, который они находили в книгах Плотникова, о. Кутепова («История сект») и в историческом отделе «Миссионерской Памятки» о. Смолина, им сообщались дополнительные сведения, особенно по обзору молоканства, баптизма, адвентизма и хлыстовства, а в Тобольской епархии, по местным условиям, сверх того, – иеговизма; разбор мест Священного Писания, пререкаемых сектантами-рационалистами и мистиками; разбор новейших, после 1905–6 гг., возражений старообрядцев, предъявляемых ими теперь православным пастырям и миссионерам, а в Тобольске, по местным епархиальным условиям, подробный разбор и других вопросов противораскольнической полемики; методика церковного миссионерского проповедничества, приходской и народной миссии, катехизации прихожан в храме и вне храма, народно-катехизических и народно-миссионерских курсов, миссионерского преподавания Закона Божия в школе и вообще приходского устроения; методика публичных и частных бесед с сектантами – с практическими публичными собеседованиями, каковых в Хабаровске было четыре¹³⁴: со старообрядцами – «О Церкви» и «О святости Греко-Российской Церкви», с сектантами – «Об иконопочитании», «О крещении и крещении младенцев», а в Тобольске, за отсутствием в городе старообрядцев и сектантов, – два примерные, с одними слушателями курсов; ознакомление с существующим вероисповедным законодательством в России и особо, с распоряжениями гражданского правительства и церковно-школьного начальства об обучении детей раскольников и сектантов Закону Божию в школах министерских и церковных; история социализма – утопического (кратко) и научного, распространение социалистических учений в России, критика основных положений социализма с научной (кратко) и с философской, исторической, психологической, особенно же с религиозно-нравственной точек зрения; опровержение идей и положений «христианского социализма», способы мирной борьбы с атеистическим и революционным социализмом, насколько они доступны цврковно-проповедному слову, приходской организации и возможному для пастыря участию его в общественной жизни; ознакомлено с новейшими и оккультными направлениями религиозной мысли и жизни; теософия, спиритизм (в Благовещенской епархии есть спиритуалисты-догматики, с правильно действующими организациями в Благовещенске, Хабаровске, Хайдаре, в связи с Московским центральным Обществом; имеется даже свой журнал и книгоиздательство), масонство; «религиозное обновление», как оно проявляется и отображается в религиозно-философских кружках, в литературе и т. д.; заграничный «модернизм», уроки из его истории и современного положения для русской церковной жизни в так называемом «обновленчестве».

По местным условиям предположено было преподать основы миссионерской работы среди язычества и мусульманства (последнее имеется в Тобольской епархии). О язычестве, дано 6 лекций только на Хабаровских курсах (шаманизм: религии корейцев и китайцев; примерные первоначальные беседы с указанными язычниками православного миссионера). На Тобольских же курсах вместо этого Тобольским епархиальным братством и училищным советом признано было за лучшее отвести 14 часов на методику преподавания Закона Божия в начальной школе; эти часы распределены были так: 6 – на теоретические лекции по методике Закона Божия, 4 – на практические уроки (4 типические урока даны для детей в присутствии курсистов) и 4 – на примерное распределение миссионерского материала по закону Божию, применительно к существующим школьным программам.

Общее число лекций при усиленных занятиях было доведено до 140 на обоих курсах. Вот, для примера, распределение лекций на Тобольских курсах:

История сектантства – 20 лекций.

История раскола – 12 лекций.

Обличение сектантства – 30 лекций.

Обличение раскола – 28 лекций.

История и обличение социализма – 16 лекций.

Закон Божий (методика) – 14 лекций.

Большую половину лекций (история сектантства, обличение мистических сект, методика проповедования, катехизация, оккультные секты и модернизм, история и обличение социализма, миссионерское преподование Закона Божия, устроение приходское) на обоих курсах дал заведывающий курсами протоиерей И. И. Восторгов; лекторами в Хабаровске были: Благовещенский епархиальный миссионер о. Папшев, Владивостокский епархиальный миссионер о. Толпегин, противоязыческий миссионер о. Кудрявцев и по ознакомлению с корейским язычеством – о. Огай, природный кореец; на «семинариях» же – бывший баптистский «пресвитер», ныне православный священник о. Крупенин; оо. Огай и Крупенин окончили Московские пастырские курсы. В Тобольске лекторами были: вышеупомянутый о. С. Толпегин (обличение раскола), о. И. Васильев, Н. А. Городков, преподаватель местной семинарии (история и часть обличения раскола), и по методике Закона Божия – о. Преображенский, инспектор классов епархиального женского училища.

В Хабаровске, курсы, благодаря любезности генерал-губернатора Н. Л. Гондатти, он же и попечитель учебного округа, устроились в здании реального училища; внешнее устроение их, снабжение столом, спальными принадлежностями и проч. вызвало очень много хлопот и трудов. В Тобольске курсы помещались в здании духовного училища, причем особая курсовая комиссия местного братства, во главе с протоиереем о. Д. Смирновым, взяла на себя исключительно все заботы о столе, помещение и т. п., так что заведывающий курсами был совершенно свободен от этих весьма тяжких забот. Внутренний распорядок жизни на курсах поддерживался самими же курсистами, из среды которых избраны были: благочинный, помощники благочинного, эконом, дежурные по кухне, в спальнях и т. п.

Курсы и в Хабаровске и в Тобольске выросли в крупное общественное явление и привлекли к себе самое живое внимание горожан и духовенство. Сами слушатели курсов создали во время занятий то высокое и важное настроение, которое достойно было собравшихся пастырей Церкви, их сана и важности того дела, для изучения коего они собрались. Местная гражданская власть относилась с большим интересом к курсам, не только присутствуя на торжествах открытия курсов и заключительных актах, но и на самых лекциях. Тобольский губернатор г. Станкевич лично просил о. заведывающего в его присутствии предложить лекции об адвентизме, прослушал их и вел записи, имея в виду сильное распространение адвентизма на юге Тобольской епархии, особенно в уездах, входящих в состав Омской епархии.

Слушатели курсов при открытии занятий, через соответствующую власть, заявили о горячих чувствах верноподданства Его Императорскому Величеству Государю Императору и о готовности работать всемерно во славу Церкви и для укрепления духовного единства окраин с центром на основе святого православия и удостоились получить милостивый ответ Его Императорского Величества. Равным образом они выразили глубокую благодарность Святейшему Синоду за учреждение курсов.

Нужно думать, что они получили удовлетворение на курсах, о чем можно судить по их особливым адресами и заявлениям, открыто сделанными о. заведывающему курсами.

Дай Бог, чтобы миссионерский интерес, миссионерское воодушевление все более и более развивались среди духовенства Сибири и Дальнего Востока. Миссионерскими курсами заключается ряд мер, направленных к созданию и возвышению на этой окраине внутренней миссии. Остается пожелать, чтобы пастырско-миссионерские курсы повторялись, возможно, чаще во всех епархиях Сибири, теперь, – с открытием должностей епархиальных миссионеров, – уже при помощи местных сил.

По поводу моей статьи, напечатанной в новогоднем номере «Церковных Ведомостей» за текущей 1912 год, под заглавием «Новогодние думы»¹³⁵, я получил очень много писем с запросами и братскими пастырскими суждениями по затронутым в статье вопросам. Письма эти шли и от моих бывших учеников по пастырским курсам, – что, конечно, совершенно естественно и что приносило приятную неожиданность, – и от людей, мне совершенно незнакомых. Как мог, я отвечал моим корреспондентам, но доселе не мог исполнить их просьб о том, чтобы на страницах тех же «Церковных Ведомостей» поделиться с собратьями сведениями о том, как практически осуществлялись в Москве те мероприятия, которые мной намечены в вышеуказанной моей статье. Причин молчания было две: во-первых, переобременение всякого рода делами при ведении одновременно пастырских, псаломщических курсов для Сибири, высших богословских женских и народно-катехизаторских и миссионерских курсов по Москве, во-вторых, мне захотелось до конца довести опыты ведения катехизации народа, издания для потребностей катехизации особых книг и брошюр, а также применения к делу брошюр и книг, прежде изданных, чтобы судить обо воем не теоретически, а на основании указаний живой жизни.

Должен оговориться, что Москва, конечно, – не пример для деревни во всех отношениях; мало того, у нас в распоряжении, при необычайной отзывчивости и сочувствии к миссии владыки-митрополита Владимира, имелась армия, и довольно внушительная, наших сотрудников, разумеем слушателей пастырских, псаломщических и церковно-учительских курсов. Но то, что делается здесь в широком масштабе, можно применить, приспособившись к местным условиям, к масштабу малому, а главное, здесь имеется в виду, прежде всего все-таки известный принцип церковно-просветительной работы. И то, что делалось в столице в ста местах, можно для сельского прихода попытаться сделать в одном месте.

Еще одна оговорка. Должен признаться, что я встретил, хотя и в очень редких случаях и не сочувствие высказанным мною взглядами о положительном учительстве в Церкви, о развитии катехизации народа, о подготовлении его к самостоятельному обличению расколо-сектантства и к самостоятельной защите истин православия. Мне указывали, что я становлюсь на точку зрения, враждебную миссионерам «старой школы», что я изменяю взглядам, группировке лиц и направленно церковной работы, которым я сам принадлежал и принадлежу, что я искажаю и подмениваю самое понятие миссионерства и миссии, заменяя их поучениями на общеназидательные темы, каковыми должна задаваться вообще пастырская, а не специфически-миссионерская проповедь. Обязуюсь поэтому, прежде всего и здесь высказать свой взгляд ясно и определенно. Он указан в словах Христовых: «подобает и сия творити, и онех не оставляти». Я никогда, не держался взглядов лиц, желающих быть новаторами в деле миссии, унижающих или даже уничтожающих публичные беседы с сектантами, обличение их заблуждений; такие беседы – дело и высокое, и святое, и безусловно, необходимое в миссии, которая по самой природе своей не может быть иной, как только «боевой». Посему я относился и отношусь с уважением к именам и деятельности таких работников миссии, как В. М. Скворцов со многими его учениками, или выведенными при его помощи и посредства к делу миссии лицами, каков, например, И. Г. Айвазов, к таким работникам, как покойный протоиерей К. Крючков, или ныне здравствующие о. Полянский, г. Кальнев, о. Кутепов и друг. Но я далек от мысли охудшать или отрицать народно-приходскую миссию, понимаемую, очевидно, не в смысле специфически-миссионерских бесед и выступлений, но в более широком смысле катехизации народа в положительных истинах веры и нравственности и миссионерской его подготовки. В выражениях, не допускающих никаких недоумений и сомнений, говорят о сем «Правила об устройстве внутренней миссии», утвержденные Святейшим Синодом в 1908 году, в первых двух отделах о народно-приходской и пастырско-приходской миссии; о том же, думается, говорит и новое именование, данное епархиальным деятелям миссии: «миссионер-проповедник». Таким образом, ниже мы и будем говорить об опытах народно-приходской и пастырско-приходской миссии, каковая и в «Правилах» именуется «миссией», следовательно, не представляет ни искажений, ни отрицания миссионерского дела. Есть не мало епархиальных миссионеров, которые, принадлежа по своим воззрениям к миссионерам «старой школы», по тем или другим причинам, от них зависящим или не зависящим, целыми годами не ведут никаких специфически-миссионерских боевых бесед и прений; думается, что они не перестают вследствие этого быть миссионерами и не могут жаловаться на то, что им, при всем желании работать, нечего делать. Нечего им делать может быть только и исключительно при нежелании работать и при лукавом намерении чем-либо оправдать свою бездеятельность. Миссионерское дело – безбрежный океан работы.

Пишет мне один батюшка из западной России:

«Я, – сельский священник, живущий, если так можно выразиться, у истоков и корней великого ствола нашей православной Церкви, – должен засвидетельствовать, что вопросы, затронутые вами в вашей статье «Новогодние думы», пропечатанной в первом номере «Церковных Ведомостей», касаются чрезвычайно жизненных и существенных сторон современного состояния наших православных приходов. В тысячу раз правы, утверждая и доказывая в вышеупомянутой статье, что духовная организация, катехизация и положительное учительство в храме составляют насущную потребность нашего времени. Во время пастырской практики мне очень часто приходится убеждаться в справедливости ваших суждений относительно важности усиления положительного учительства в храмах, дабы наши православные приходы представляли нечто более устойчивое, цельное и несокрушимое. Так примерно: исповедуя православных прихожан, во время так называемых у нас в Малороссии «отпустов», не одного только своего уезда, но и соседних, я удостоверился, что наши прихожане не знают существенных молитв, заповедей Господних, важнейших правил и предписаний нашей православной Церкви; по этой-то причине, полагаю, и связь большинства наших прихожан с православной Церковью неглубокая, чаще всего поверхностная, посему и в отношении прихожан к судьбам своей Церкви проявляется какое-то равнодушие, а иногда и враждебность. После этого нет ничего удивительного в том, что наш прихожанин с такой легкостью, без угрызений совести, угоняется в католичество, сектантство и т. п. Наоборот, совершая чин обращения католиков и униатов в православие, мне приходилось наблюдать среди них какую-то тревогу и беспокойство, а также выслушивать такого рода вопросы: «А кто теперь научит меня и моих детей русскому «Отче нашу», а также «Божиим приказаниям»? Из таких запросов можно заключить, что у католиков положительное знание молитв, заповедей, а также правил и предписаний церковных пустило в осознание их глубокие корни. У нас же, в православных организациях, нужно сознаться, на дело катехизации и положительное учительство смотрят, к сожалению, сквозь пальцы, как на нечто маловажное и излишнее. Вот наступило время Великого поста и исповеди наших прихожан; посему, полагаю, было бы своевременно, чтобы православные священники пред исповедью проверяли, знают ли их прихожане важнейшие молитвы, нравственные правила, а также руководства и предписания нашей православной Церкви. Конечно, одному приходскому священнику со столь важным делом, как катехизация, самому одному не управиться. Очевидно, к этому важному делу необходимо привлечь и ближайших помощников приходских священников, т. е. дьяконов, а в большинстве случаев – псаломщиков. К этому же делу, возможно, полагаю, привлечь и учителей церковных школ, а также взрослых девиц, окончивших духовные училища, пока их, как свободных от занятий, не успели использовать для своих целей революционные элементы прихода.

Да к чему мне про это дело так подробно распространяться. Разве эти мои слова и пожелания не останутся только словами и пожеланиями? Разве не такова, скажите, будет судьба и вашей столь важной статьи «Новогодние думы»? Возможно еще, что многие прочитали эту вашу статью, пожалуй, даже побеседовали о значении катехизации, но скоро все это забыли и пропустили мимо ушей, как забыли ваши убедительный слова на туже тему, пропечатанных в «Церковных Ведомостях» за прошлый год (см. № 48, стр. 2049). Я полагаю, что настало время, когда о положительном учительстве в наших храмах и катехизации уже недостаточно писать и говорить, но жизненно необходимо от слов переходить к делу. И вот, допустим, я в своем приходе начну дело положительного учительства и катехизации, тогда, несомненно, вокруг соседи не замедлят упрекать меня в каких-то новшествах, а то, пожалуй, готовы будут уличить чуть ли не в католической ереси. Очевидно, в целях возрождения наших православных приходов необходимо предложить всем или однородным группам православных приходов определенные руководства и однообразные правила православной катехизации. Такие правила и руководства следовало бы оформить на каком-либо небольшом съезде духовенства до созвания Всероссийского Собора православной Церкви. Ведь устраиваются же у нас в последнее время съезды представителей православной Церкви и по не столь важным и жизненным вопросам. Наконец, чтобы столь важный и жизненный вопрос приходской организации, как дело катехизации, снять с мели, для этого, полагаю, достаточно вашего личного доклада Святейшему Синоду. Возбужденный вами вопрос о катехизации и духовной организации наших приходских общин достаточно назрел, назрел не только в той епархии, где я служу, но и во всей России.

Во всяком случае я надеюсь, что вы, о. протоиерей, по возбужденному вопросу напишете мне пару слов от себя, где я найду ответ, как быть и что делать? Сообщите, как вы ведете дело в Москве?»

Пишет мне еще один священник с противоположного конца России, с берега Великого океана, где он, как бывший слушатель пастырских курсов, теперь священствует в небольшом, заброшенном переселенческом приходе, духовно изголодавшемся за много лет одиночества без пастыря, без богослужения и проповеди. Привожу выдержки, выбрасывая то, что касается личных отношений.

«...Скажу кое-что из пережитого мною в далекой стороне и на новом для меня поприще. Говоря с вами по душе, откровенно и справедливо, как я и привык к вам обращаться, скажу, что бремя, на меня возложенное, для меня радостно, и я просто не замечаю, как бежит время, так как я с первого же дня моего приезда до сего времени со своими прихожанами переживаю как будто сплошной праздник, какое-то неописуемое торжество. Не знаю, долго ли такое настроение продолжится, оставит ли у всех такие неизгладимые следы, какие оно оставляет у меня, так как главную причину его я знаю и опишу ее и вам.

Сельцо мое по населению очень маленькое: 200 душ с лишним, и когда жители его затеяли создать у себя свой храмик, то окружающие села над ними смеялись и уверяли, что им вовек не видать у себя причта. Но кучка киевцев, изжаждавшихся по своим храмам и торжественным церковным службам, не унывала, а тянулась изо всех сил, лишалась хлеба, рубашки, но созидала храмик. Когда же я, наконец, будучи долгожданным, явился в село, то все поголовно, от мала до велика, прибежали посмотреть и убедиться воочию, что батюшка уже действительно есть. Многие из хозяев и хозяек падают предо мною на колена, и со слезами просят не покинуть их, не прогневаться на их неустройство и бедность во всем, как это делали другие священники, приезжавшие смотреть их приход. Тут же все начали давать обещание довести начатое до конца и привести в надлежащий порядок. Когда же я заговорил к ним на своем наречии, то начался прямо общий плач от радости. На другой день моего приезда – это было 24 дня – я служил первую литургию. О, что эта была за картина! Всю службу стояли все до одного на коленях, все в слезах, у всех торжество. Не нужно было никаких комментариев, взглянувши на эту картину, чтобы убедиться, что народ действительно голоден в духовной пище, сильно тоскует по родной, милой вере. Мое короткое вступительное слово ободрило всех, порадовало души и укрепило веру в то, что я именно прислан к ним, что я буду с ними, и крестьяне, желая выразить свою радость, просили позволить им звонить в наши маленькие колокольчики, чтобы более усладиться, как они говорили, «нашей первой Пасхой за 15 лет». Сейчас после литургии явились ко мне опять домохозяева с хлебом каждый, с пожеланием счастливой совместной жизни и тут же собрали деньги на пересылку походной церкви, на паникадило, 2 иконы, седмисвечник и другие вещи, кто, чем мог: и яйцами, и зерном, и вещами, и деньгами. Тут же наградили и меня на первое обзаведение разной скотинкой и птицей. Попросили пойти с крестным ходом по селу и освятить его, а также пойти на кладбище помолиться за их усопших, погребенных без отпевания. И как первую мою службу, так и до сего времени все со своими семьями аккуратно посещают все церковные службы, а что дети – так поголовно все и всегда. Всю первую седмицу все почти село говело, с тем, чтобы по прошествии месяца, перед Пасхой отговеть вторично.

За Божественной литургией преждеосвященных Даров в пяток я как-то невольно прослезился. Это перешло на вою толпу и все поголовно начали плакать, так что пол Церкви был смочен весь слезами, а хор певчих до того расплакался, что всю литургию пел сам псаломщик. Я сызмала никогда не мог плакать, но здесь так расплакался, что хоть приостанавливай литургию, – и так вдвоем с плачем и отслужили. Первый, раз выплакался со всеми на приходском кладбище, когда служил «радоницу». Как только вошел на кладбище с крестным ходом, – а оно в дремучем лесу, – так все до одного, даже до полусотни корейцев, пали на колена, и начался общий плач, а потом уже слезная молитва. Говорю: «Люди, чего же плакать? Будем радоваться, что Господь сподобил нас огласить эту глушь и окружающих, дикарей-язычников Божиим словом». Отвечают: «Мы и плачемо вид великои радости и боимося, шоб вы нас ны покинулы, бо мы ныдостойны маты такого батюшку». Разнеслась молва кругом о новом батюшке и изредка стали наведываться к нам жители других сел, а раз уже кто наведался, то в следующий раз приходит с целым десятком других, и так, что до сих пор почти половину моего полного храмика молящихся составляют посторонние. Узнав о новом батюшке, и благочинный и немедленно приехал узнать, в чем дело. Что же нашел? У меня, прежде всего, совершаются все службы чинно, без каких-либо пропусков ни в чем, аккуратно, в свое время и благоговейно. Хор, мною основанный и разученный, поет все просто, но так стройно и приятно, подобного чему здесь нигде нет. Каждую службу произносится слово. Открыты попечительства: церковное и школьное, открыты, по примеру Москвы, народные катехизаторские курсы и «Общество сестриц», исключительно из одних женщин. Состоит оно в следующем: приходит какая-либо женщина, заявляет, что она желает освещать своими средствами какую-либо лампадку, либо свечу и вносит, по своему желанию, на это дело посильную жертву, другая – другую и так все. Та освещает надвратную лампаду, другая – запрестольную, 2–3 – седмисвечник, 4–5 – паникадило, и так распределено почти все Освещение храма. Староста, по мере надобности, ставит свечи, масло, а они уж ему выплачивают то, что стоит, или же вносит разом, кто сколько может. Та оплачивает потребное количество ладана, та – вина. Просфоры пекут они же. Они же и содержат на свой счет 20 больших (на подобие дьяконских) свечей, которые держатся всякими женщинами, зажженными в руках во время полиелея и от пения Трисвятого до молитвы Господней за литургией. Вставные в них свечи покупаются у нас же. Эти свечи вышиною до 2-х аршин и каждая с иконой Марии Магдалины, которая избрана покровительницей нашего Общества, и в день ее памяти, 22 июля, у нас бывает большой, торжественный праздник, с большим стечением народа из окрестных сел, – с обедом для всех прибывших и обхождением вокруг церкви с крестным ходом. На этих-то женщин мной возложены и некоторые послушания натурой. Им внушено, что со званием сестрицы сопряжено неопустительное посещение всех церковных служб, достойная подражания, христианская жизнь и поведение, трезвость, забота о благолепии храма. Никакие меры преследований не употребляются, а все поручается собственной совести.

За все это мной записываются в особый синодик их имена для заздравного поминовения и имена их ближайших родных усопших для поминовения за всеми заупокойными службами. Общество это, а особенно его дух, понравились многим, и из окрестных сел начали стекаться женщины, с просьбой записать их в сестрицы, причем вносить добровольно, без всяких определений с нашей стороны, от 3 до 10 рублей на освещение какой-либо лампады. Таким путем собралась у нас порядочная сумма денег. На них купили Евангелие 11¹/₂х9 вершков, шкафы для облачений и библиотеки, плащеницу, гробницу, икон на 25 руб., купель, водосвятную чашу, 6 Миней месячных и много других вещей, а теперь уже собирают на икону Марии Магдалины, и уже собрано около 12 рублей.

В общем, не скажу, чтобы не было некоторого раздражения против нас. Но, несомненно, все это уляжется и успокоится. А если бы посмотрели и послушали, как наши «сестры», образовавшие женские народно-катехизаторские курсы, поют, отвечают молитвы, Священную Историю, говорят о Церкви, о таинствах, обличают штунду, – тогда, думаю, и последние возражения против нового дела умолкнут».

Пишет еще один из курсистов-священников и сообщает любопытные факты: завел он воскресные вечерни «миссионерские», с беседами и общим пением, и по два раза в неделю народно-миссионерские курсы, – и оказалось, что за десятки верст отстоящие деревни отозвались на новое дело, так что нашлось до восьми человек из этих деревень, неопустительно посещавших эти занятия...

Факты говорят сами за себя.

Нигде так часто не встречается священник со своими пасомыми, как в храме во время богослужения. Здесь, прежде всего мы и имеем место для катехизации. Между утреней и литургией (казалось бы удобным, по идее – на литургии оглашенных) возможно постоянное и систематическое катехизирование. Всего важнее здесь давать вопросы краткие, в небольшом количестве, с ответами наперед определенной и совершенно одинаковой всегда редакции, без чего немыслимы общие, хоровые ответы всех присутствующих. Метод здесь один: сначала предварительная устная беседа катехизирующего, сведенная к одной мысли в заключении, затем данный вопрос и на него ответ, тот самый, который изложен в заключение беседы, и потом несколько раз – повторение вопроса катехизатором, и общий одинаковый ответ всех присутствующих. В следующий раз – новая беседа, новый вопрос-ответ, но с непременным повторением первого, и т. д.

Где взять и найти вопросы-ответы для такой первоначальной катехизации?

Мной издана брошюра «Народно-Миссионерские и Катехизаторские Курсы» с подробными программами занятий, с указанием учебников и пособий и с руководящими статьями по этому вопросу. В статье «Положительное учительство» мной приводятся 25 вопросов-ответов, исчерпывающе весь круг катехизического знания для народа (издана и листком, за 1 коп., сотнями – за ¹/₂ к.). Брошюру о курсах, равно как и все нижепоименованные издания и листки можно выписывать из книгоиздательства «Верность»: Москва, Лихов пер.; цена ей 15 коп. с пересылкой. Независимо от сего, мной издана книжечка за 1 копейку под названием «Слово Здравое», в ней отделы: «Об истинной вере; О жизни христианской; О благодати Божией, христианских священнодействиях и молитвах». Книжечка имеет в виду главным образом детей.

Там же, в дополнение указанного ряда вопросов, напечатана статья, изданная за 1 коп. и отдельным листком: «В помощь церковно-народной катехизации. Правило молитвенное». В листке приведены текстуально и полностью начальные молитвы, молитвы утренние, дневные, вечерние, символ веры, заповеди закона Божия и, что составляет особенность, – заповеди церковные, столь мало у нас известные не только простому народу, но и образованным классам общества, – увы! – не исключая лиц, получивших даже богословское образование. При выписке листка сотнями он обходится ¹/₂ коп.

Для того, чтобы в предшествовавшей катехизации беседе (которая, безусловно, необходима) изложить кратко учение православной веры, мной издано за 1 коп. «Краткое поучение новокрещеным», превосходно написанное преосвященным, ныне Витебским, епископом Никодимом. Его можно излагать и по частям. Кому нужно взять беседы шире и подробнее, тому будет чрезвычайно полезна брошюра того же епископа Никодима: «История нашего спасения во Христе Иисусе»; в ней – точность и церковность богословского изложения и вместе – простота и доступность языка. Цена ей 5 коп., и ее также можно получать из книгоиздательства «Верность», как и все выше и нижеупоминаемые книги, листки и брошюры. Последнюю брошюру епископа Никодима «История нашего спасения» мы приобрели сразу в количестве 10 000 экземпляров для раздачи в гор. Челябинске проезжающим переселенцам; нам лично от крестьян в Сибири приходилось слышать о ней необычайно восторженные отзывы. Но незаменимым и притом цельным пособием и даже руководством для катехизации народа в храме, – руководством, которому можно следовать прямо буквально, не отступая от него ни на одно слово, может служить брошюра архиепископа Томского Макария: «Простые речи о великих делах Божиих». В этой брошюре отпечатлелся весь многолетний опыт славного миссионера, проповедника веры во языцех алтайских. Практическая ценность ее, независимо от внутренних достоинств, состоит в том, что ее можно дать в руки псаломщику, учителю, грамотному благочестивому и благонадежному «сотруднику» миссии, – и по этой брошюре, не отступая от текста, они могут без всякого опасения впасть в ошибку вести катехизацию народа.

При выписке и получении указанного пособия в большое смущение может привести одно обстоятельство: слишком большое разнообразие изданий брошюр и листков архиепископа Макария и, в частности, его «Простых речей»; они продаются то каждая речь в отдельности, то вместе все, в соединении с другими брошюрками. Не зная точно их наименования, можно выписать одно, а получить другое. Поэтому считаем нужным здесь дать некоторые указания относительно выписки указанного руководства и вообще ознакомления с многочисленными сочинениями архиепископа Макария, посвященными делу катехизации. Лучше всего для этого выписать полное собрание его сочинений (от Тузова из Петр. или из Томска из епархиальной библиотеки); это очень большой том, ценою 2 руб. 50 коп. Если это дорого и непосильно, советуем выписать из Томской епархиальной библиотеки все «Простые речи», все брошюры «Единое на потребу» и все «Листки» архепископа Макария. Это обойдется около 1 рубля, но в наборе брошюр, числом до 50, найдутся прекрасные беседы, поучения, полезные для священника.

Собственно же, в целях катехизации, надобны следующие брошюры: 1) «Наставление о молитве и молитвенных поклонах» (ц. 2 к.); в этой брошюре нет Символа веры, 10 заповедей закона Божия и 8 заповедей церковных». Посему в дополнение к ней нужно иметь наше издание: «В помощь церковной катехизации. Правило молитвенное» (ц. 1 к.). 2) «Простые речи о великих делах Божиих» (ц. 4 к.) (в полном издании четырех речей она значится второй). 3) «Как следует веровать, жить и молиться и церковная дисциплина» (в полном издании четырех речей это – речь третья) (ц. 2 к.). 4) «Простые речи о Церкви» (ц. 2 к.). Всего на 12 коп. Очень советуем брошюры, обозначенные под цифрой 2 и 3, выписать и отдельными изданиями, и, кроме того, в особой книжечке «Простые речи» (числом четыре), в которой помещены, сверх указанных двух, еще две «речи», одна – по счету в книжечке первая, – служащая дополнением и повторением, нами обозначенной под цифрой 2 (в отдельном издании эта последняя, имеет то достоинство, что в конце все содержание сведено к вопросам, разбитым по статьям, чего нет в совместном издании четырех речей), другая – по счету в книжечке четвертая – может служить предметом для бесед и с образованными слушателями; при очень простом изложении. Цена четырех речей в одной книжке – 12 к. Таким образом, все пособия для катехнзатора, изданные архиепископом Макарием, могут быть приобретены или за 12 к., или за 24 к., – цены не обременительные.

Все доселе сказанное касается катехизации самой элементарной, и притом совершаемой в храме во время воскресного или праздничного богослужения.

Должно, однако, заметить, что такая катехизахция в храме крайне неудобна и поэтому бывает мало полезна. Время для нее избрать трудно; богослужение само по себе продолжительно; богомольцам, катехизируемым, приходится стоять; в храме часто бывает тесно, холодно, главное же – богомольцы не всегда одни и те же, постоянно меняются, и поэтому катехизация не достигает цели прочного, цельного и последовательного научения, является по необходимости отрывочной. Храм и богослужение лучше всего оставить местом для обычной общеназидательной проповеди, а также и для повторения, лучше сказать, для свидетельства и исповедания уже известных при катехизации истин, а самую катехизацию перенести на внебогослужебное время и совершать вне храма. Правда, для этого может служить, где это есть, и притвор церковный, который можно отделять от храма завесою, поставив здесь скамьи для сидения, но все же, по многим соображениям, желательно перенести занятия вне храма, – в школу, в особую аудиторию, в частный дом. Здесь сразу занятия катехизацией вступают в такие условия, которые дают возможность дать им систему и последовательность. Здесь мы уже переходим к народно-катехизическим курсами, которые могучи быть одновременно и миссионерскими. Они назначаются для известной группы лиц, поставленных в одинаковые условия, особо для детей, особо для вступающих в браки, причем отдельно для юношей и отдельно для девушек; особо для взрослых, тоже отдельно для мужчин, отдельно для женщин, притом в объеме: а) элементарной вышеуказанной катехизации, б) повторных и дополнительных катехизических занятий, в) тех же занятий, но с присоединением изучения Библии и противосектантского или противораскольнического катехизиса. Занятия должны продолжаться 3–6 месяцев, по два раза в неделю. Слушатели должны быть немногочисленны, хотя бы даже и 2–3 человека, но непременно одни и те же лица. Такие курсы теперь ведутся во многих местах Москвы, главным образом в помещениях церковных школ, и имеют до 8 000 слушателей, которые объединяются ныне в «Братстве Воскресения», имеют свою газету «Церковность» (по подписке стоит 1 рубль в год с пересылкой, издание «Верность»), которую покупают оптом по ¹/₂ коп. за номер и распространяют, продавая по 1 коп. за номер, причем газета идет в продажу по 12–15 тысяч экземпляров каждый праздник, при 160 книгоношах из самих слушателей миссионерских и катехизических курсов.

Несколько раз в месяц мы в Москве собираем слушателей народно-катехизических и народно-миссионерских курсов на общее собрание. Здесь они, разделяясь по отдельным курсам, соревнуя друг с другом, выступают с докладами, читают статьи, стихотворения, поют изученные песнопения и т. д. В виду невозможности найти подходящее помещение для всех курсистов, мы стали собирать курсы группами, по очереди. Собрания всегда полны и всегда оживлены. Нельзя описать того воодушевления, которое испытывают слушатели курсов, когда их собрание посещают владыка-митрополит или преосвященные викарии. Зал Епархиального дома вмещает около 3 000 человек, если они стоят: и зал всегда полон. Часто мы раздаем здесь слушателям литературу из издательства «Верность». Газета «Церковность» для таких собраний прямо незаменима; ее распространяют 160 книгонош.

Как вести такие курсы, по каким программам, по каким учебникам, – все это изложено в особой нами изданной упомянутой выше брошюре «Народно-Миссионерские и Катехизические Курсы» (ц. 15 к.); в брошюре имеется и примерное слово поучения при учреждение курсов, и руководящие статьи, и речь при открытии отдела просветительного братства, ведающего курсами, и т. д. Остается теперь сказать лишь о тех изданиях и книгах, которые могут быть полезными и необходимыми для ведения курсов, сверх тех руководств и пособий, которые указаны в брошюре о курсах. Эти книги, главным образом, необходимы для взрослых слушателей и для ведения занятий не элементарных, а дополнительных. Из книг Священного Писания важно иметь Паримийник и Новый Завет, если уж нельзя приобрести всю Библию на русском языке, с подробными указателями богослужебных чтений из книг Ветхого и Нового Завета. Для изучения веры и нравоучения хорошо иметь классическое руководство: «Начатки». Для кого эта книга велика или кажется неудобной по изложению или по другим причинам, мы предлагаем изданную «Верностью» книжечку: «Здравое учение» – опыт православного катехизического учения, цена ей 5 коп. В изложении этой книги, равно и самого первого катехизиса, для детей и неграмотных, вышеупомянутая брошюра «Слово Здравое» (1 к.) принято в ответы и вопросы вводить чисто-народные меткие возражения, присловья, иногда рифмованные. Это удобно для запоминания и очень оживляет занятия. Для примера приводим по «Слову Здравому» выдержки из отдела «О жизни христианской»:

Вопрос. Чем смирение может нас утешать?

Ответ. Бог гордым противится, смиренным дает благодать.

Воп. Нельзя ли молодым погрешить, а в старости покаяться?

Отв. Не греши молодым, не сумеешь грешить старым. Никто нам не ручался, что до старости доживем.

Воп. Хорошо ли жить кротко и тихо?

Отв. Кто живет кротко и тихо, не увидит лиха.

Воп. Хорошо ли правдой жить?

Отв. Кто правды желает, тому Бог помогает.

Воп. Что милость дает?

Отв. Милостивому человеку и Бог подает.

Воп. Как должно мириться?

Отв. Одному покориться, другому поступиться.

Воп. Зачем же нам мириться и людям уступать?

Отв. Где мир да ладь, там Божья благодать.

Воп. Кто велел, чтобы христианин терпел?

Отв. Сам Бог терпел и нам велел.

Воп. Как нужно жить?

Отв. Жить – Богу служить.

Воп. Как должно все делать?

Отв. С Бога начинай и Господом кончай.

Воп. Почему начинать все с Бога?

Отв. Без Бога ни до порога.

Воп. Что бывает, когда кто Бога забывает?

Отв. Кто Бога забывает, того Бог карает.

Воп. Кого должно любить больше всех?

Отв. Больше всех должно любить Бога.

Воп. Кого любить после Бога?

Отв. Любить ближних, то есть всех людей, а особенно родителей, родных, единоверцев, людей одного с вами народа и отечества.

Воп. Кого надобно особенно почитать?

Отв. Родителей, Богопоставленного Царя, духовных и светских начальников и всех старших.

Воп. Что на свете делать лестно?

Отв. Молиться усердно и работать честно.

Воп. Без работы плохо-ль жить?

Отв. Без работы быть – даром жить.

Воп. Худо-ль воровать?

Отв. Лучше по миру собирать, чем чужое брать.

Воп. Много ли проку в зависти?

Отв. В лихости и зависти нет ни проку, ни радости.

Воп. Что тому, кто малым недоволен?

Отв. Кто малым недоволен, тот и большего не достоин.

Воп. Чем нам руководиться в жизни?

Отв. Заповедями христианскими.

Воп. Какие заповеди дал нам Христос Спаситель?

Отв. Заповеди блаженства.

Воп. Сколько заповедей блаженства?

Отв. Заповедей блаженства девять.

Воп. Чему в них Господь учил?

Отв. Смирению, покаянию, кротости, правдивости, чистоте и милосердию, миролюбию, терпеливости.

Остается сказать о противосектантском катихизисе для курсов. Таковой издан «Верностью» под заглавием: «Образец здравого учения», составил Н. Варжанский под нашей редакцией; цена ему 12 коп.; о книге имеются весьма одобрительные отзывы и рецензии известного миссионера епископа Сильвестра (Ольшевского), игумена Сергия, о. Колосова и др. Она весьма удобна также для двухклассных и второклассных школ, в которых изучается сектоведение, и как показал опыт, легко усвояется слушателями.

Для истории и обличения социализма изданы составленные протоиереем И. Восторговым брошюры для народа: 1) «Можно ли христианину быть социалистом?» цена 1 коп.; 2) «Берегитесь обманных речей», цена 5 коп.; книги для руководителей курсов: 1) «Противосоциалистический катехизис», цена 50 коп.; 2) «Христианство и социализм», цена 20 коп.; 3) «Христианский социализм», цена 25 коп.; 4) печатается обширная работа по истории социализма»¹³⁶.

Сверх того, имеются в складе «Верности» книги, переведенные митрополитом Владимиром: Флейшман – «Против социал-демократии», Хесле – «Беседы священника с рабочим и крестьянином». Последнюю книгу особенно рекомендуем как весьма полезную для пастырей.

В заключение я могу сказать собратьям-пастырям одно: попробуйте только раз завести народно-катехизические или народно-миссионерские курсы; возьмите хоть несколько человек для обучения, проведите через 4–6 месяцев правильного обучения: ручаюсь, что потом от этого святого дела и радостного труда сами уже не отойдете. Вы увидите преданных прихожан, отличных и осведомленных сотрудников по миссии, воистину чад духовных, любовно преданных Церкви и пастырю. Вкусите и видите; прииди и виждь, – вот единственно путь к тому, чтобы убедиться в пользе курсов. Надо собирать чад Церкви, скреплять их, единить пасомых, вооружать духовным оружием, и тогда мы будем пастырями, а не требоисправителями, не формальными лекторами-проповедяиками с церковной кафедры, а будем стоять в центре живого дела, окруженные живыми людьми, близкими нам, верующими и ревностными, – и тогда посрамится всякое сектантство. Тогда будет успешна борьба с тем, что может быть, опаснее открытого сектантства: с сектантствующим настроением, с сомнениями и недоумениями, которые часто долго живут среди членов Церкви, постепенно охлаждая их преданность православию, пока без видимого и открытого разрыва с ним, практически отчуждают их от союза с Церковью – и потом обусловливают в будущем уже прямое, но яркое и упорное отпадение в сектантство. Тогда не будет упрека со стороны отпадших, который часто слышится теперь при увещаниях остаться в православии, не будет таких заявлений об уходе из Церкви: «ведь нас никто ничему не учил в православной Церкви, а если останемся, опять никто учить не будет»... Нужна, безусловно нужна специальная миссия, нужны специальные миссионеры, но их одних мало, с ними вместе, как воины с вождями, должны идти люди Божии, к коим так часто обращает Церковь Свои воодушевляющие призывы, указывая на Первовождя всех подвижников миссии Христа, Царя Церкви: «Дерзайте убо, дерзайте, людие Божии, ибо той победит враги, яко всесилен».

Не по Уложению о Наказаниях, не по циркулярам, и не по примерам Запада надобно разрешать этот вопрос в России. Надо посмотреть в него гораздо глубже и сообразно религиозно-нравственному сознанию нашего русского православного народа.

Государство имеет подданных; подданные управляются законами государства; законы же для своего содержания должны иметь какой-либо источник.

Но подданные государства в тоже время являются и сынами Церкви, и по совести своей должны исполнять заповеди и наставления Церкви.

Если источник заповедей Церкви и законов государства один, то есть Божие слово, то в совести подданных нет и не может быть конфликта и раздвоения. Если же государство, объявляя полную веротерпимость, свободу пропаганды не только всяких вер, но и неверия, таким образом, уже отходит от святого и вечного источника законодательства, то оно черпает содержание закона из мнений большинства, из воли народных представителей, из модных господствующих философских, или социальных учений. Заповеди же Церкви по-прежнему покоятся на слове Божием. Что же выходить? Между законами гражданскими и религиозными велениями совести происходит разноречие, столкновение несогласие, – и тогда как поступить гражданину?

Он должен нарушить или долг религиозный, или долг гражданский.

Лучшие не согласятся поступиться требованиями совести; худшие с легким сердцем преступят их.

Итак, на кого же рассчитана такая веротерпимость? На худших. А эти худшие будут ли надежными слугами государства? Изменив легко Богу, еще легче они изменят и человеку. Вот конец нового направления вероисповедного законодательства.

Государи византийские требовали иногда от подданных следовать разным ересям, ими выдуманными, – монофелитству, иконоборчеству. Что же вышло? Ослабление, разделение Византии и падение ее. На Западе бывало так, что государи требовали одного, а папы – другого, и разрешали подданных от присяги королям, налагали интердикты на целые страны. Что вышло? Ослабляли и папство, и государей Европы. Не потому ли и теперь западноевропейское законодательство вероисповедное, столь завидное для русских прогрессистов, покоится на шатком основании народоправства и является внеконфессионным, что там давно приобрели печальную привычку жить в духовной раздвоенности? Теперь для чего-то потребовалось к этой раздвоенности приучать и русский народ.

Варфоломеева ночь и сицилийские вечерни, однако, ярко указывают на то, что бывает среди людей при религиозных разномыслиях. Зачем же их насаждать, укреплять или пассивно поддерживать отсутствуем противодействия?

Социализм уверяет, что он религии не трогает, и что религия, с его точки зрения, есть частное дало. Вы видели, что частным делом оно не может быть по своему существу. Религия не может быть половинчатой, она захватывает окрашивает и направляет всю жизнь человека. Ей нужно или отдать все, или ничего. Вера или неверие, с Богом или против Бога: средины нет.

Такую-то невозможную по существу середину и желает создать новое европейское вероисповедное законодательство, пересаживаемое в Россию, и оттого-то предупреждать государство от вступления на таковой путь есть долг всякого верующего сына Церкви и всякого истинного патриота.