Часть вторая. Состояние недвижимых населенных имений Св. Синода, архиерейских домов и монастырей и эксплуатация их доходов

К предмету нашего исследования не относятся имения малороссийских монастырей и архиерейских домов. Слияние Малороссии с остальной Россией происходило лишь постепенно, вследствие чего и церковные установления в ней ведались Св. Синодом особо, или даже Коллегией Иностранных дел. Ни Коллегия Экономии, ни Канцелярия С. Э. Правления их не касались и сведений о состоянии их не имели и не должны были представлять⁵²⁶. Зато им были подведомственны в административном, хозяйственном, финансовом и судебном отношении, хотя и не все время непрерывно и не в одинаковой степени, все остальные имения, владельцами которых являлись: Св. Синод в Синодальной бывшей Патриаршей области, впоследствии обращенной в Московскую епархию, архиерейские дома и монастыри. В течение всего XVIII века не прекращалась борьба светского и духовного правительств из-за полного обладания церковными имениями и всеми их доходами. Поэтому существенно выяснить размер находившегося в руках духовенства имущества⁵²⁷, сколько оно получало с него в свою пользу и сколько шло в церковные финансовые учреждения на разные табельные расходы.

Синодальная область

С учреждением Св. Синода бывшая Патриаршая область, иначе епархия Московского Патриарха, как епископа, которой после патриарха Адриана управлял Митрополит Стефан (Яворский), перешла в его ведение⁵²⁸ с наименованием ее Синодальной областью. Вместе с тем в ведение Св. Синода перешли: бывший патриарший дом в Московском Кремле, названный также Синодальным домом, с различными хозяйственными при нем учреждениями⁵²⁹, домовые вотчины и угодья, приписные к синодальному дому монастыри с их вотчинами и, наконец, соборы и церкви с их землями в церковном и хозяйственном отношении⁵³⁰. Для непосредственного заведывания ими были восстановлены на прежнем основании Дворцовый и Казенный Приказы, которые до февраля 1726 г. находились в «высшей дирекции» Монастырского Приказа и Камер Конторы, а с этих пор до 30 октября 1738 г. были самостоятельны. В этом же году Приказы и все их ведомство навсегда слилось с Коллегией Экономии. При систематическом изучении количества недвижимых имений Синодальной области и доходов, получавшихся с них и с церквей и духовенства, мы будем иметь в виду Синодальную область не в ее обособленности, а именно в органическом единстве с имениями и доходами архиерейских домов и монастырей всей России (кроме Малороссийских). Так как в таком именно значении Синодальная область участвовала в общей судьбе церковных имений.

Приняв бывшую Патриаршую область в свое ведение Св. Синод деятельно занялся восстановлением ее в прежнем объеме. Оказалось, что многие вотчины в 1710 г. отошли в ведение губерний, некоторые розданы были разным лицам, как, например, Феофану Прокоповичу, князю Долгорукому, Меньшикову и др. и могли быть возвращены только отчасти. Часть вотчин и угодий была навсегда утрачена для Синодальной области⁵³¹.

Состав их по ведомости Дворцового Приказа за 1730 г. определялся в 5745 дворов, с которых платилось по 5300 руб. 31 1/2 коп.

Число приписных к Синодальному дому монастырей за время 1726–1763 гг. колебалось между 18 и 23. М. И. Горчаков перечисляет 23⁵³², в том числе и Новинский монастырь, отданный после вдове грузинского царя Вахтанга, но рядом же, по ведомостям о синодальных вотчинах, составленных в 1723–1725 гг. в Дворцовом Приказе⁵³³, насчитывает их только 18 с 3317 дворами по переписи 186 г. с 10716 мужского пола душ, а по первой ревизии 16055. По выписке Дворцового Приказа 1729 г. приписных монастырей числится 20, не упоминаются Новинский, Благовещенский Унорский и Флоровский. В них пашни 16502 чтв. с осминою, 20933 копны сена, леса 569 дес. и поверстного 37 1/2 в. По переписи 186 г. 2951 двор, 10445 душ, а по ревизии 14006.

С них в монастыри платилось 2162 руб. 62 коп. и в Синодальный Дворцовый Приказ 689 руб. 7 1/2 коп. В Венев монастырь посылалось 54 подводы, на подмосковные луга присылалось по 20 косцов, пахалось 801 дес. пашни, оброчного и прикащичья хлеба собиралось 629 чтв. и в монастыри косилось 10641 копна сена⁵³⁴.

По ведомостям 11 июня 1753 г. числится 22 приписных монастыря, в них по ревизии 1744 г. было 15651 душа. С них в монастыри ежегодно собиралось по 2166 руб. 11 1/2 коп.⁵³⁵, монастырской пашни пахалось 1016 дес. в поле, а в дву по тому-ж в том числе на наемной у посторонних 20 дес. Из упомянутых доходов в Канцелярию С. Э. Правления платилось только 522 руб. 81 1/2 коп. и хлеба 792 чтв. 4 чк.⁵³⁶. По ведомостям Коллегии Экономии от 14 декабря 1742 г. за Синодальным домом и приписными к нему монастырями было 44539 душ⁵³⁷.

Другой статьей прихода по Синодальной области были данные с церквей и земельных участков при церквах и др. неокладные приходы с духовенства и брачующихся. После Патриаршества число церквей значительно возросло. В 1724 г. их было 4675 и 722 земельных участка; в сравнении с последним десятилетием патриаршества прибавилась 721 церковь, убавилось 42 участка. В 1732 г. было 4813 церквей и 700 участков, а сборов по окладу значилось: с церквей 9819 руб.; с земель 721 руб. В 1738 г. было уже 4927 церквей, не считая тех, за которыми числилась недоимка. Вследствие этого доход Синодальной области с 1690 по 1732 г. увеличился приблизительно на 3000 руб.⁵³⁸.

В хозяйственном отношении церквами и духовенством Синодальной области заведывал Казенный Приказ. В него же поступал и неокладной приход, который составляли: гривенные или подможные полковым попам деньги (по числу храмов на Синодальную область приходилось 394 руб., в 1732 г. – 476 руб. 9 коп., а с епархий – 613 руб. 80 коп.), венечные деньги, печатные пошлины и штрафные деньги⁵³⁹. Размеры доходов Казенного Приказа будут показаны ниже.

И. В. указом 1 сентября 1742 г. для заведывания церквами и монастырями Синодальной области была учреждена самостоятельная Московская епархия, первым епископом которой был Иосиф Волчанский, епископ Белорусский (1742–1745)⁵⁴⁰. Из его ведома, впрочем, были изъяты Успенский Собор и Троице-Сергиев монастырь, а из ведома его приемников по окладу Св. Синода 18 марта 1743 г. были изъяты кроме того: Благовещенский Собор, Церковь 12 Апостолов при синодальном доме, ставропигиальные, первостатейные и компатные монастыри – Рождественский во Владимире, Чудов, Ипатьевский, Новоспасский, Симонов, Донской, Заиконоспасский пока из него не будет переведена в Донской монастырь Славяно-Греко-Латинская Академия, Высокопетровский, Воскресенский на Истре, Саввин Сторожевский и Крестовоздвиженский⁵⁴¹. Кроме того, надо заметить, что доходы Синодальной области остались по-прежнему в ведомстве Коллегии Экономии и Канцелярии С. Э. Правления⁵⁴², а Московскому епископу было назначено особое жалованье в 1500 руб.⁵⁴³.

Архиерейские дома

В 1755 г.⁵⁴⁴ Русская Церковь разделялась на 28 епархий, не считая Синодальной области, которая в финансовом отношении сохранилась и после 1742 г. Две из них, Киевская и Переяславская, относились к Малороссии и занимали особое положение от епархий великороссийских. Последних было 26. Но из них по ведомостям 14 декабря 1742 г. владели населенными имениями лишь 19 архиерейских домов. За ними, исключая Псковский архиерейский дом, от которого не было сведений, числилось по первой ревизии всего 104125 душ⁵⁴⁵. Остальные епархии, основанные или восстановленные между 1742 и 1763 гг. получили свое содержание от приписанных к ним монастырей⁵⁴⁶.

Монастыри

За монастырями было по ведомостям 1742 года 615322 души да 553 двора⁵⁴⁷.

Таким образом, за Синодальным домом, Архиерейскими домами и монастырями было по вед. 1742 г. 752091 душа и 553 двора. Согласно же ведомостям Камер-Коллегии после второй ревизии 1744 года было всего 910866 душ⁵⁴⁸.

Однако, только некоторая часть этой тягловой силы приносила доход Коллегии Экономии и Канцелярии С. Э. Правления. Еще Монастырский Приказ определил⁵⁴⁹ монастыри и архиерейские дома, т.е. предназначил некоторые вотчины на содержание монастырей и архиерейских домов, отобрав заопределенные вотчины с их доходами в свое ведение. Вотчины же неопределенных монастырей оставались в полном их ведении. Из 26 архиерейских домов (1755 г.) были определены и платили в Коллегию Экономии только 12; из всех монастырей только 58, а доходы Синодальной области шли специально на содержание Св. Синода и его учреждений. В определенные архиерейские дома и монастыри шло 42900 руб. 65 коп. и 26907 чтв. 5 чк. хлеба, и пашни 11809 дес. 52 нивы, да 144 чтв. 4 чк., а в Коллегию Экономии 53745 руб. 87 1/2 коп. и 3276 чтв. 7 1/2 чк. хлеба и пашни 3947 1/4 дес.⁵⁵⁰.

Согласно указу 12 августа 1762 г. определенные вотчины были положены в рублевый оклад в пользу Канцелярии С. Э. Правления⁵⁵¹. А вотчины Синодальной области и приписных к Синодальному дому монастырей обязаны были платить половину на штат Св. Синода в Канцелярию С. Э. Правления и половину на монастыри⁵⁵².

На основании этого указа оказалось, что подлежат рублевому оброку в архиерейских и монастырских вотчинах (исключая синодальные) 117137 душ⁵⁵³, с которых и можно было иметь 117137 руб. тогда, как прежде с них получалось оброка 23644 руб. 37 коп. и хлеба 2030 чтв. 2 чк., т.е. на 93493 руб. меньше, не считая хлеба⁵⁵⁴.

Из предыдущего видно, что общее количество вотчин, принадлежавших Синоду, архиерейским домам и монастырям было относительно очень велико. Рядом с этим и доходность этих вотчин должна была быть очень большой.

Понятно, что государственная власть, затруднявшаяся видеть во владельцах этих вотчин частных собственников, не была склонна смотреть на вотчины безразлично, не обращая внимание на управление вотчинами, экономическое их состояние и хозяйство в них. Если бы даже государственная власть и не имела в виду когда-нибудь, или по мере возможности, использовать вотчинную доходность на нужды государственные, то и тогда она должна была бы заботиться о правильности и доходности вотчинного хозяйства, а при наличных условиях – тем более.

В видах извлечения из принадлежавшим церковным учреждениям вотчин возможно больших доходов, государственная власть стремилась сосредоточить общее заведывание ими в особых учреждениях, которые, последовательно возникая друг за другом, начиная с Монастырского Приказа, основанного при Алексее Михайловиче, и кончая учреждениями изучаемой нами эпохи, более или менее успешно служили государственным задачам. Естественно, что этим именно учреждениям и было вверено главное руководство вотчинным хозяйством, как основой получаемых с вотчин доходов. Однако, организация правильного хозяйства в вотчинах была делом не легким, во-первых, потому что вообще в это время мало осозновали необходимость самой тщательной заботливости со стороны правительства о правильном землепользовании; во-вторых, потому что вопрос о том, кто является настоящим собственником и полномочным распорядителем в делах церковно-вотчинного хозяйства, был для XVIII столетия вопросом спорным, и во все это время за обладание вотчинами шла глухая, но деятельная борьба между правительством и церковными учреждениями. Вследствие этого мероприятия для улучшения вотчинной экономии принимались спорадически то правительством, то духовными властями, причем и те и другие упрекали всякий раз друг друга в том, что во время преимущественного господства в вотчинах то самих духовных властей, то правительственных чиновников, вотчины будто бы разорялись и обращались в скудость и пустоту. Эти взаимные упреки были справедливы, т.к. вотчинам и в тех и других руках было одинаково тяжело и плохо, и хозяйство в них велось всегда кое-как, потому что интересовались, главным образом, доходами с вотчин и редко отдавали себе отчет в том, что доходность стоит в прямой зависимости от правильной эксплуатации экономических сил. Таким образом, организация вотчинного хозяйства была скорее делом сложившихся традиций, накопленного веками опыта, чем плодом определенного плана и заботливых мероприятий.

Со времени Монастырского Приказа, определившего, как тогда выражались, штатами 58 монастырей и архиерейских домов, вотчины их разделялись на «определенные», доходы с которых шли на содержание монастырей и архиерейских домов, и «заопределенные», доходы с которых поступали в Коллегию Экономии и Канцелярию Синодального Экономического Правления. К числу же определенных должны были относиться по своему характеру и значению вотчины тех монастырей и домов, которых «штатное определение» вовсе не коснулось. Соответственно с этим, было различно и управление вотчинами. Вотчины определенные, как и вотчины неопределенных архиерейских домов и монастырей, по правилу, находились в полном заведывании самих духовных властей. Напротив, вотчины заопределенные, которыми по преимуществу интересовалось правительство, были под управлением и контролем Коллегии Экономии и Канцелярии С. Э. Правления. Однако, такая двойственность в управлении вотчинами в начале реформы 1726 г. подвергалась сомнению. Уже реформировав Синод и выделив из его ведения дела экономические, правительство продолжало сомневаться в целесообразности передачи управления церковными вотчинами в руки светских лиц. При возбуждении вопроса о составлении монастырских штатов в Верховном Тайном Совете рассуждали: «не может ли последовать крестьянам наибольше тягости, а доходам, как денежным так и хлебным умаления, ежели все епархии и монастыри положить на жалованье, а до вотчин им ничем не касаться, а ведать оныя светским командирам под смотрением новоучрежденной Коллегии Экономии?». В пользу положительного ответа на этот вопрос приводились такие соображения: «1) понеже вотчины их у всех в разных городех, то кому, чтоб была добрая экономия, смотреть? 2) Буде же учинить во всех вотчинах комиссаров, то надобно будет несколько тысяч человек, которые в жалованье коштовать будут в немалой сумме и от того казенный напрасный убыток быть может. 3) И над теми комиссарами надобно смотреть, чтоб добрую экономию содержали, и крестьянам налог не чинили». Но кому же, в таком случае, следовало поручить надзор за управлением духовных властей и их приказных служителей, за правильной выплатой, прежде «нежели себя удовольствуют», доходов с заопределенных вотчин, за честным и не разорительным сбором податей с крестьян? – Об этом В. Т. Совет поручил «рассудить» Сенату⁵⁵⁵, который, как мы говорили выше⁵⁵⁶, 4 января 1727 г. предложил в течение 1727 года оставить вотчины определенные и те, которые принадлежали монастырям и архиерейским домам, вовсе не получившим определения, на прежнем основании в управлении духовных властей. Вотчины же синодальные и заопределенные отдать в полное ведение Коллегии Экономии⁵⁵⁷. В этом смысле 30 января – 3 февраля и дан был Высочайший указ⁵⁵⁸. Такой порядок был установлен временно, в надежде в том же 1727 г. ввести штаты всех архиерейских домов и монастырей. Но в действительности надежда не оправдалась и допущенное на один год сохранялось и в последующее время⁵⁵⁹. Более того, вопреки мнению Сената, некоторые заопределенные вотчины остались или затем мало-по-малу снова перешли в управление духовных властей. Впоследствии недоумевали, как это могло случиться, допытывались, когда и каким указом дано было на это разрешение и в лучшем случае находили возможным ссылаться на вышеупомянутый указ 30 января – 3 февраля 1727 г.⁵⁶⁰.

Для управления⁵⁶¹ монастырскими вотчинами помимо архимандрита или игумена «с братиею» – главных начальников и руководителей всего монастырского обихода – существовала особая должность подъячего, обязанного вести делопроизводство по монастырской экономии и по управлению, т.е. приводить в исполнение решения и приказы монастырских властей. Подъячим же поручался сбор монастырских доходов и хранение их за печатью и ярлыком⁵⁶². В случае надобности они командировались в вотчины для управления и ревизии действий управляющих и других «крестьянских нужд»⁵⁶³. Само же управление в монастырских вотчинах велось, во-первых, через старцев, которые для этой цели постоянно жили в приказанных им вотчинах и назывались «посельскими старцами»⁵⁶⁴; во-вторых, на управление вотчинами посылались отставные военные, определенные в монастыри на пропитание⁵⁶⁵; в-третьих, монастыри посылали на управление вотчинами разных своих слуг⁵⁶⁶.

Вотчины, принадлежавшие архиерейским домам, находились под непосредственным управлением посельских старцев или монахов с одной стороны и под управлением приказчиков с другой. Первые стояли к населявшему вотчины крестьянству, по-видимому, ближе, чем приказчики, которые главным образом следили за правильным отправлением крестьянами денежных и натуральных повинностей, тогда как посельские старцы были хозяевами в вотчинах и подчинялись казначею архиерейского дома. Приказчики же с их помощниками – старостами подчинялись домовых дел стряпчему, а в некоторых епархиях даже особым Дворцовым Приказам по примеру Патриаршего, а затем Синодального Дворцового Приказа. Со времени введения в епархиях консисторий, для заведывания собственно имущественными делами архиерейских домов в них образовывались особые экономические столы или канцелярии, получившие иногда наименование экономической конторы⁵⁶⁷.

Местное управление заопределенными вотчинами зависело как от Коллегии Экономии, так иногда и от самих духовных властей. Если вотчина была в непосредственном ведении Коллегии Экономии, то последняя и выбирала, и назначала управителей, комиссаров и приказчиков⁵⁶⁸. Если же вотчина, хотя бы и из числа заопределенных, находилась под ведением архиерейского дома или монастыря – выбор и назначение, а также надзор и дисциплинарная власть принадлежали самому архиерею и монастырским властям. Подобное двоевластие, явившееся результатом непоследовательности в проведении реформы 1726 г. и отразившееся в данном отношении ближайшим образом в указе 30 января – 3 февраля 1727 г. (см. выше), служило причиной недоброжелательства между духовными властями и Коллегией Экономии, вносило деморализацию в деятельность местных властей и на этой почве переходило в плохо скрываемую борьбу⁵⁶⁹.

На обязанности тех или иных вотчинных управителей лежало ответственное дело сбора вотчинных доходов. Иногда, впрочем, Коллегия Экономии посылала для этой цели особых сборщиков «разных чинов светских людей, в том числе из холопей бывших боярских». При этом, собирая, они должны были записывать в особые именные приходные книги, когда, где, с кого, за что и сколько ими получено, а плательщикам выдавать росписки. Эти деньги ежегодно представлялись вместе с книгами в Коллегию Экономии для проверки сборщиков. В случае недобора Коллегия делала на последних начеты, взыскивала их и заносила всю поступившую сумму на приход в свои книги⁵⁷⁰. Сношения с Коллегией Экономии происходили через монастырские канцелярии, состоявшие под управлением «приказного, главного управителя и секретаря», из подъячих, стряпчих, канцеляристов, подканцеляристов, пищиков и др.⁵⁷¹.

Такой самый общий очерк организации вотчинного управления, с помощью которого должна была вестись правильная и возможно доходная эксплуатация вотчин. Так как вотчины определенные и вотчины архиерейских домов и монастырей вовсе не определенных находились почти во всех отношениях в безконтрольном заведывании самих духовных властей, то и о мерах, принимавшихся ими в видах улучшения быта и тяглового положения крестьянина, а также в видах увеличения доходности вотчин, мы говорить не можем за недостатком о том документальных сведений. Напротив, заопределенные вотчины вообще, а с 1744 г. лишь синодальные вотчины, были в более или менее непосредственном ведении Коллегии Экономии и Канцелярии С. Э. Правления, которые и обязаны были прилагать заботы о правильном экономическом хозяйстве. Их мероприятия довольно любопытны и мы в дальнейшем остановим на них свое внимание, причем, нам придется здесь вновь коснуться истории самих этих учреждений, так как, оказывается, та или иная экономическая политика в вотчинах находилась в прямой и тесной связи с их судьбой.

Первым после учреждения Коллегии Экономии 15 июля 1726 г. вопросом, имевшим близкое отношение к вотчинной экономии, был вопрос о месте ее нахождения – в Санкт-Петербурге или Москве. Св. Синод, «вторым апартаментом» которого предназначалась быть Коллегия Экономии, был в Петербурге. Другие государственные учреждения тоже. Казалось бы, что и Коллегии Экономии прилично быть не в номинальной, а действительной столице. Однако, в видах низведения ее со степени равного учреждения на степень подчиненного, Синоду важно было удалить Коллегию в Москву. Вот почему, когда решен был вопрос о наименовании «второго апартамента» «Коллегиею Экономии», подосланный Синодом Баскаков докладывал в В. Т. Совете, что «во мнении Синода предложено, что той Коллегии способнее быть в Москве и в делах может быть исправнее»⁵⁷². Последнее, независимо от замыслов Синода, было справедливо, потому что Москва являлась географическим центром России, на что впоследствии, как увидим ниже, напирал и Мусин-Пушкин. Таким образом, Москва стала резиденцией Коллегии Экономии, помещенной в одном из зданий Кремля. Однако, первоначально члены Коллегии были разделены: Чичерин и Владыкин были в Москве, а Баскаков и Щербачев в Петербурге. Таким образом, Коллегия являлась разделенной и члены обоих отделений сносились между собой ведениями, как равные⁵⁷³. Впоследствии Петербургское отделение составило Контору Коллегии Экономии, не имевшую в делах самостоятельного значения.

Начиная с 1727 г. Коллегия Экономии входила в отправление своих обязанностей⁵⁷⁴. Но, как и в прочем (см. о собирании ведомостей для сочинения штатов, согласно указу 30 января – 3 февраля 1727 г. выше стр. 48–49) деятельность Коллегии в хозяйственной области не была успешной. Во-первых, более заботились не о хозяйстве в вотчинах, а об исправном получении с них доходов, какими бы средствами и с какими бы тяготами они ни доставались. Во-вторых, с многочисленными разбросанными повсюду вотчинами велись собственно письменные сношения через указы и донесения, но бумажная волокита не могла быть полезна делу. Небольшое улучшение введено было в 1739 году Сенатом, дозволившим вызывать в Москву архиерейских секретарей и управителей, если Коллегии будут нужны их личные объяснения⁵⁷⁵. Единственным живым элементом были местные власти, но они были наименее надежны. Последнее особенно ярко обнаруживалось в сборе недоимок, причиной которых были подчас они сами, и нашло себе меткую характеристику в одном из протоколов Синода⁵⁷⁶: «известно, – говорится в нем, между прочим, – Св. Синоду учинилось, что из Коллегии Экономии, как в прошедших годах посланы были, так и ныне посылаются для понуждения правежа и взятья и высылки в платеж в Коллегию, в оныя места, где вотчины обретаются, помянутых доходов⁵⁷⁷ разных чинов люди нарочные по инструкциям; и те посланные, вместо настоящаго взятья в платеж в казну тех доходов с духовных властей и с приказных служителей и с крестьян брали и ныне берут наглостию своею и дерзновением от не скорой, за скудостию крестьянскою в платеже исправы, не малыя за запретительными указами взятки деньгами и хлебом и скотом и для того те надлежащие доходы запускают в доимку, от чего бедные крестьяне претерпевают двойное и крайнее разорение: первое – что от взяток; второе – что когда доимки накопится на них много, а спросят ее в одно время с них строго, и сроков никаких к платежу не покажут и тогда они едва не все свои не токмо пожитченки, но и домовые заводы продают весьма малой ценой, и платят те доходы с великим себе отягощением и убытком; а третье – к тем двум причинам приложить возможно, что и духовные власти и их приказные тем посланным взятки дают хотя и своими персонами⁵⁷⁸, но собирая с тех же крестьян, – и так они в состоянии и во исправление надлежащее ни в какое время приттить не могут, и час от часу в крайнее изнеможение вступают и многие от того бегают. А та Коллегия Экономии по званию своему, как бы ей в том смотрение иметь и крестьян охранять надлежит, ни мало не старается, но все показывает яко бы ту доимку не платят духовные власти и их подчиненные приказные служители. А что их вышепоказанные посланные тамо чинят, и ту доимку взыскивают ли, и что ими взыскано, а именно: за ослушанием ли чьим, или где за пустотою, того ничего ни где не вспоминают, но оставляют оное в молчании с покоем себе и протчим. И из того, – заключает Синод, – признавается: едва ли той Коллегии, хотя бы и не сами члены (а кто-ж без известия, подлинно о том знать может), но высшие коллежские служители с теми посланными теми взятками вместе корыстуются»⁵⁷⁹.

Заявления Синода не были голословны и основывались на ряде действительных фактов. Например, в 1732 г. с вотчин Николо-Шартомского монастыря велено было взять 1042 руб. 87 1/2 коп. недоимки за 1724–1733 гг., старосты же показали, что крестьяне платили аккуратно, в чем имеются и росписки, по которым оказалось даже, что крестьяне переплатили 28 руб. 13 коп.⁵⁸⁰. В 1726 г. для сбора оброка с вотчин Калязина монастыря в Кашинском уезде был послан комиссар В.И. Григоров, который «приказчиков, сотских и выборных крестьян того монастыря своими нападками из-за взяток бил смертным боем безвинно, и брал он и его мать, жена и дети и люди и посланные от него за нестерпимым мучением несносно великия взятки, от чего крестьяне пришли в разорение». На следствии, начатом Коллегией Экономии по приказу Синода, Григоров сознался в 150 руб. 4 коп., а запирался в 220 руб. 71 коп. Коллегия постановила взыскать с него 150 руб. 4 коп. и 15 руб. пошлин, а всего 165 руб. 4 коп.⁵⁸¹. Вообще случаи присвоений, взяток, налогов, растрат и тому подобных неблаговидных поступков агентов Коллегии Экономии за время ее деятельности были не редки и примеров можно было бы привести много⁵⁸².

Однако, не менее, если порой не более, терпели крестьяне всякие обиды и разорения от самих духовных властей и их приказных и слуг одинаково и в определенных, и в заопределенных вотчинах, причем, власти не стеснялись налагать на крестьян, и без того с трудом выносивших тягло, излишние сборы⁵⁸³. Из многих случаев подобного рода приведем, как наиболее характерный, случай обид, разорений и излишних сборов, автором которых был архимандрит Иосифова-Волоколамского монастыря Иоаким.

20 марта 1730 г. крестьяне села Мамошкина и др., Рузского уезда, принадлежащие Иосифову-Волоколамскому монастырю, доносили Коллегии Экономии, что в 1710 г. на содержание монастыря положены разные вотчины, а они, просители, остались за определением и с 1710 г. по 1727 г. были ведомы в Коллегии Экономии и ей платили оброки. Но 19 декабря 1727 г., по определению Коллегии Экономии, они отданы в управление монастырским властям, с условием, однако, никаких излишних сборов на них не налагать, а только управлять и собирать оброки на Коллегию Экономии. На деле же архимандрит наложил на них в 1727 г. и собирал в 1728 и 1729 гг., будто бы на покупку теса и смолы, с 2115 мужского пола душ по 4 деньги, итого 42 руб. 30 коп., также и в 1730 г. собирает. Теса архимандрит купил немного и построил из него только три житницы. Кроме того, в 1729 г. он заставил их возить лес с четверти осмака по бревну. Леса набралось много, а архимандрит все еще требует его подвозки, но на что – неизвестно. Затем архимандрит наложил на них также возить дрова саженные с 15 вытей по 2 березовых и по 4 сажени еловых с выти, да с осмака по 200 полен лучин, по 80 яиц, да масла с 1/4 осмака по фунту. И все это они с 1728 г. платят, принуждаемые архимандритом, и посылаемыми им отставными солдатами, и терпят нужду тогда, как архимандрит, если ему было нужно, должен был облагать сбором определенные вотчины, а не их. Их же он обложил еще пашней на монастырь по 10 десятин. Архимандрит, не отрицая наложенных сборов, оправдывался в своих поступках нуждами монастыря, отчасти отягощенностью определенных вотчин, отчасти тем, что некоторые сборы установлены были до него, наконец, численностью личного состава монастыря (70 слуг, 39 монахов и 26 бельцов). Коллегия Экономии постановила запретить архимандриту накладывать впредь что-либо лишнее, а пашню велеть пахать по 10 десятин не в одном поле, а в двух, потому что по переписным книгам в вотчинах 2115 душ и им тяжело не будет⁵⁸⁴.

Другой раз, крестьяне села Нового и др. того же Рузского уезда жаловались на Иоакима, причем оказалось, что, по приезде посланного от Коллегии Экономии, в село Новое пришел и архимандрит и лично бил челобитчика плетью, а другого колом в живот, так что он едва-ли будет жив. 14 июня 1733 г. Коллегия Экономии постановила донести об этом Синоду, но через полгода те же крестьяне опять жаловались, что архимандрит и его приказные до сих пор не допрошены и продолжают их разорять и обижать. 31 октября 1734 г. Коллегия Экономии вновь доносила Синоду с просьбой допросить Иоакима и уведомить Коллегию, но резолюции не последовало. Крестьяне же 20 мая 1737 г. снова жаловались на побои, несправедливости и поборы архимандрита и просили дать им управителя⁵⁸⁵.

В 1733 г. крестьяне деревни Кузяева, Рузского уезда, жаловались, что архимандрит Иоаким прислал в село Новое приказчика из монастырских слуг – Наума Ефимова, который разорял их, 140 человек крестьян с женами и детьми бил батогами нещадно, да в марте 1733 г. побитый им крестьянин деревни Никольской Максим Тобашенок на третий день умер и три недели оставался без погребения, потому что поп, без повелительного указа, отказывался хоронить⁵⁸⁶.

Трудно передать все поступки архимандрита Иоакима. Достаточно в общем заметить, что он самовольно сжинал не принадлежащий ему хлеб, производил потраву, отнимал у крестьян хлеб и скот, морил крестьян голодом (по одному донесению от голода умерло 13 человек, разбрелось 24), забивал до смерти, томил в заключении и проч.⁵⁸⁷. В Коллегию Экономии сыпались жалобы и она принимала меры к водворению порядка и справедливости и защищала, как могла, крестьян. Но архимандрит Иоаким был неуязвим, т.к. взять его, как духовного, под стражу и судить Коллегия Экономии не имела права, а Синод ее донесениям не давал движения. Наконец, в 1739 г. над Иоакимом назначено было следствие в Московской Губернской Канцелярии в присутствии депутатов от Коллегии Экономии и духовного ведомства⁵⁸⁸, но результаты его не известны.

Из сказанного здесь можно видеть, что крестьянам вообще жилось не легко, под чьим бы ведением они ни состояли, хотя, можно думать, под управлением духовных властей им было все-таки тяжелее потому, между прочим, что власти, привыкшие веками владеть вотчинами как своей полной и неотъемлемой собственностью, не могли привыкнуть к ограничению доходов с определенных вотчин известной нормой и к отличению от этих вотчин прежде нераздельных с ними вотчин заопределенных, с изъятием их доходов из бюджета архиерейских домов и монастырей. Те же монастыри и архиерейские дома, которых не коснулось определение штатами, должны были спешить эксплуатацией вотчин в свою пользу, т.к. штатное определение, если не окончательная секуляризация (как впоследствии и случилось), в течение всего XVIII века постоянно им угрожали.

Разумеется, крестьяне не относились к обидам безразлично и во все время деятельности Коллегии Экономии то здесь, то там возникали крестьянские возмущения⁵⁸⁹, к концу пятидесятых годов принявшие угрожающие размеры. Жалобы крестьян редко приводили к результатам⁵⁹⁰, как потому, что справедливость к низшим была не в почете⁵⁹¹, так и потому, что судоустройство и судопроизводство того времени были далеки от совершенства.

Тяжелое положение крестьян зависело от дурно поставленного вотчинного управления. Оно же было причиной и малой производительности вотчин, их финансового слабосилия и накопления недоимок, что более другого интересовало правительство. Поэтому, прежде всего, в 1738 году к Коллегии Экономии были присоединены Синодальные Дворцовый и Казенный Приказы⁵⁹². Но затем, когда было замечено, что обремененный таким множеством дел Волков не мог относиться к ним вполне внимательно «отчего в управлении Коллегии Экономии могло быть не без помешательства», тогда 9 ноября 1739 г. Императрица указала «онаго генерал-лейтенанта Волкова от управления этой Коллегии уволить, а поручить в ведомство и управление тайн. сов. сенатора графа Платона Ивановича Мусина-Пушкина». Тем же указом велено было «оной Коллегии быть в Санкт-Петербурге, а в Москве оставить Контору»⁵⁹³.

Контора Коллегии Экономии в Санкт-Петербурге была учреждена Сенатом только 15 ноября 1738 г. Тогда же туда был отправлен член Коллегии Исупов с секретарем и канцелярскими служителями со следующей, в главном, инструкцией: испросив от Сената помещение, производить надлежащие дела; потребовать от Санкт-Петербургского Духовного Правления ведомости о сборах, стекавшихся к нему по ведомству Казенного Приказа и по этой ведомости собирать; копию ее прислать Коллегии; выдавать крестьянам архиерейских домов и монастырей паспорты и проч.⁵⁹⁴. Но уже 12 сентября 1739 г. Сенатским же указом Контора Коллегии Экономии была уничтожена «понеже ей здесь быть не у чего и ныне никаких дел не имеет и пребывает праздна»⁵⁹⁵. Оригинально, что указ этот состоялся как раз тогда, когда Коллегия прислала на утверждение Сената составленный ею штат Конторы. Теперь, с поручением Коллегии Мусину-Пушкину вновь учреждали Контору, но уже в Москве с тем, что сама Коллегия будет в Петербурге. Последнее было необходимо, потому что Мусин-Пушкин был одновременно и президентом Комерц-Коллегии и управляющим Канцелярией Конфискации, которые обе были в Петербурге. Но, независимо от этого, со своей стороны Мусин-Пушкин полагал, что находиться в Петербурге Коллегии Экономии не следует, потому что «с Москвы – рассуждал он – будет ближе членам ездить и безубыточно казне, понеже с Москвы будут ездить на подводах тех вотчин, без прогонов, да и крестьяне для нужд не должны будут идти в Петербург из дальних мест», а ездить в вотчины членам Коллегии, по его мнению, было настолько необходимо, что «ежели им только в Коллегии сидеть, а по вотчинам не смотреть, то от них никакой прибыли не будет, но токмо убыток от содержания на жалованьи»⁵⁹⁶. И это было справедливо, потому что затрудненность взаимообщения Коллегии с местными органами, несколько облегченная перед тем Сенатом, дозволившим вызывать в Москву для личных объяснений архиерейских секретарей и управителей⁵⁹⁷, не могла отражаться в дурную сторону на экономическом благосостоянии вотчин. Отлично понимая это, граф Мусин-Пушкин просил оставить ее по-прежнему в Москве, а при нем, в Петербурге оставить секретаря и нескольких канцелярских служителей, которые заменят собой Контору. На просьбу его согласились⁵⁹⁸. Но уже менее, чем через год, Императрица указала «быть при Санкт-Петербурге от Коллегии Экономии Конторе по-прежнему, и для присутствования в оной, выслать из Москвы оной Коллегии одного члена, а канцелярских служителей в эту Контору определить, секретаря Андрея Уланова, который был при описи Новгородских монастырей, а канцеляристов тех, которые в бывшей дирекции от Коллегии Экономии при делах обретались; ежели-ж оных для управления экономических дел будет не довольно, то в прибавок к тому прислать потребное число из Коллегии Экономии»⁵⁹⁹.

Конторе Коллегии велено было заняться изготовлением монастырских штатов, и, прежде всего, по Новгородской епархии, «а о управлении прочих дел – поступать по присылаемым указам из Коллегии Экономии»⁶⁰⁰. Таким образом, Контора получала как бы специальное назначение и осталась в стороне от предпринятой Мусиным-Пушкиным реформы в самой Коллегии. Опуская подробности, она заключалась, во-первых, в упразднении особых канцелярий Казенного и Дворцового Приказов, которые так и не слились в одно с канцелярией Коллегии Экономии при соединении ее с Приказами, и в замене их теперь особыми столами; во-вторых же, в увеличении числа членов Коллегии «понеже экономических вотчин имеется не малое число и в разных уездах, и между ними многими имеется дальнее расстояние, а для осмотра оных надобно посылать членов во все вотчины не токмо в летнее время в рабочую пору, но когда нужда потребует, то и зимою; от чего можно более надеется прибыли, нежели по прикащиковым токмо ведомостям»⁶⁰¹. Вообще, Мусин-Пушкин ставил своей главной задачей расширить влияние Коллегии Экономии на местное управление, сблизив с ним членов Коллегии путем системы постоянных командировок. По его плану, выраженному в особой из 26 пунктов «инструкции члену Коллегии Экономии, которому надлежит ездить для исправления по вотчинам»⁶⁰², посланному следовало, приехав в вотчину, взять сказки о доимках и исследовать, почему не платится? Проверить по ведомостям сколько хлеба должно получаться из копны или 100 снопов; сколько имеется сена, лошадей и прочего скота; сколько дворовых людей и сколько на содержание им тратится; сколько и какие на казенном дворе строения, целы ли, не сгнили ли, нельзя ли починить, есть ли сады, огороды и какова их доходность; сколько мельниц, рыбных ловель, прудов и проч., с чего в казну доход имеется, осмотреть, нельзя ли исправить; перемерить хлеб в житницах, не сгнил ли и, если сгнил, почему; испытать тоже в скирдах и в кладях, и если хлеб в употребление не годен, следствие прислать в Коллегию Экономии; осмотреть лошадей и скот, порядочно ли содержится; осмотреть хорошо ли пашут, нет ли комьев, больших, широких межей, хорошо ли засеваются семена, хорошо ли сеют – исправить и донести в Коллегию Экономии, не рубят ли заповедные рощи и проч. Далее, узнать нет ли обиды крестьянам со стороны приказчика и посельского монаха; сколько он берет в свою пользу и, если есть переборы, взыскать с приказчика, а крестьянам запретить; разобрать, если будут, жалобы на крестьян и наоборот; если крестьяне будут объявлять обиды от воевод, секретарей и прочих канцелярских служителей – сообщать в Коллегию Экономии. Затем прислать в Коллегию Экономии мнение, нельзя ли в вотчине учредить завод или другую доходную для правительства статью, не тягостную для крестьян. Проверить приходо-расходные книги, сделать опись казенным вещам; переписать имущество приказчика и других деловых людей и прислать это в Коллегию Экономии. Наконец, при уборке хлеба, с каждого воза взять по снопу, все обмолотить и сколько из ста снопов выйдет хлеба – записать в умолотные книги и по этому измерить весь хлеб. И с этими умолотными и ужинными книгами за своею, приказчичьею, а вместе и старосты, выборного и приходского священника руками ехать в Москву и являться в Коллегию Экономии и о всех делах дать обстоятельный доклад и подлинные дела. Не забыты были в инструкции и личные отношения командированного к местным властям и населению: для прокормления себя и своих спутников велено было покупать на казенные деньги пиво и вино, а хлеб брать из житниц, и кур, яйца, баранов и проч., где экономического не имеется, собирать с крестьян без излишества под квитанции, а Коллегии Экономии подать всего издержанного реестр. Излишнее обещано было взыскать. От вотчины до вотчины велено брать подводы с крестьян без излишества. Наконец, в вотчинах никаких взяток не брать ни самому, ни другим, и за подчиненными строго смотреть, под опасением штрафа⁶⁰³.

Изложенная инструкция была издана 6 марта 1740 г. Но в этот же самый день Мусин-Пушкин представил Императрице Анне доклад о необходимости передать заопределенные вотчины в полное ведение Коллегии Экономии с устранением какого-бы то ни было вмешательства духовных властей. Доклад был принят и утвержден 25 апреля 1740 г.⁶⁰⁴, вследствие чего условия вотчинного хозяйства несколько изменились и вышеизложенную инструкцию пришлось подкрепить новой⁶⁰⁵, составленной членами Коллегии Экономии для посылаемых для принятия и описи заопределенных вотчин. Она состояла в следующем: 1) Всех людей мужского и женского пола с указного возраста и все имущество: скот, хлеб и пр., осмотреть и описать, все это с роспиской принять в свое заведывание, а прежних управителей отрешить. 2) О мирских расходах 1738 г. взять от старост и выборных людей подлинные записные книги и прислать их вместе с ведомостями (пункт 1) в Коллегию Экономии немедленно, оставив копии для ведома. 3) Положенные с крестьян сборы под хорошей охраной присылать в Коллегию Экономии в два срока, в январе–марте и в сентябре–декабре без доимки. 4) Наблюдать за правильной распашкой, посевом и косьбой на казенных пашнях и лугах и стараться о приращении и расчищении того и другого без отягчения крестьян и мнения об этом присылать в Коллегию Экономии. 5) Записывать количество посеянного и собранного хлеба, а равным образом, после опыта умолота по одному снопу с телеги, измерить весь хлеб и записать в ужинные и умолотные книги. 6) Государственные сборы велеть собирать начальствующим, кому те сборы поручены будут по плакату. 7) Переписать в тех вотчинах дворников, конюхов и прочих дворовых людей, и поскольку им жалованья и какую правят службу и об этом донести Коллегии Экономии. 8) Наблюдать за лошадьми и скотом. 9) Освидетельствовать пруды и рыбные ловли, и мельницы, и прочие угодья и какие с них оброки (если они сданы в аренду) и нельзя ли их улучшить, увеличить и оброк повысить – представить мнение в Коллегию Экономии. 10) Осмотреть заповедные рощи и лесные угодья, наблюдать за лесом и представить мнение, как его сберечь без отягчения крестьян. 11) Спросить крестьян, поскольку приказчики с них себе в год собирают, не дают ли им въезжаго и поскольку чего и сколько пашни пашут и сена и других работ, и что покажут освидетельствовать и в Коллегию Экономии донести. 12) Обиды и жалобы крестьян на окрестных помещиков исследовать и следствие присылать в Коллегию Экономии, а к своему суду не принуждать. 13) Жалобы крестьян на воевод и секретарей и прочих канцелярских служителей немедленно передавать Коллегии Экономии. 14) Донести Коллегии Экономии, нельзя ли завести как-нибудь фабрики или заводы, например, винокуренные, канатные, парусные. 15) Для разъездов брать крестьянские подводы без излишества. 16) Лишних сборов не собирать и не позволять этого старостам и целовальникам. Их судить при старостах и выборных, а о важных преступлениях доносить Коллегии Экономии. 17) Наблюдать чтобы в вотчинах не было лишних пришлых людей – беглых, отставных, воров и проч. 18) Наставлять крестьян страху Божию и добродетели «дабы никакого ни от кого плутовства и обману не было». 19) Уголовных преступников в татьбе, разбое, убийстве распрашивать и распрошенные речи отсылать к гражданскому суду, а в Коллегию Экономии – копии, и никого без указа не освобождать. 20) Наворованное имущество при старостах и выборных описывать и отбирать в судную избу и старостам отдавать на хранение, а описи рапортовать в Коллегию Экономии. 21) «Заповедных товаров не держать и винных продаж самому тебе не чинить и смотреть того за всеми крестьянами накрепко». 22) Самому крестьян не обижать и не разорять и ничего такого не допускать. 23) Питаться тебе половинным приказчичьим доходом, ничего более не требуя под страхом наказания. 24) Строения чинить крестьянским трудом между работою из угодий тех вотчин, а денег на это с крестьян не собирать. 25) В случае нарушения этой инструкции будешь сослан в Оренбург, а имение конфисковано. 26) Служебные тайны не разглашать.

Эта инструкция, после некоторого пополнения со стороны Мусина-Пушкина, была утверждена им 22 мая 1740 г., и тогда же принята к исполнению синодальными дворянами, рассылавшимися в то время управителями в заопределенные вотчины⁶⁰⁶.

Прежних управителей считала безпорядочными распорядителями в заопределенных вотчинах⁶⁰⁷, а потому первым пунктом только что приведенной инструкции требовалось их «отрешить». Однако, вскоре оказалось, что при разбросанности заопределенных вотчин на далеком расстоянии одной от другой посланным от Коллегии Экономии нарочным по инструкции «такого экономственного смотрения одному в каждой вотчине учинить никак невозможно». Поэтому Коллегия Экономии постановила наличным управителям и приказчикам заопределенных вотчин остаться пока на своих местах и состоять при новых управителях, следя за хозяйством в вотчинах под их надзором и под страхом взыскания за служебные упущуния⁶⁰⁸. Кроме того, самих синодальных дворян оказалось всего 17 человек, да и те были «стары и дряхлы»⁶⁰⁹, так что фактически вотчинное хозяйство осталось в тех же, ненадежных, по мнению Мусина-Пушкина, руках. Да и с ним самим произошла перемена: 9 июня 1740 г. Коллегия Экономии была снова поручена генерал-лейтенанту Волкову⁶¹⁰ и, хотя разъезды членов по вотчинам отменены не были⁶¹¹, но едва ли они охотно и систематично делались, с заметной пользой для хозяйства. Документы этого не подтверждают⁶¹².

Вскоре и все вообще в вотчинах изменилось. 17 октября 1740 г. умерла Анна Иоанновна и наступило правление Анны Леопольдовны. Синод добился отмены произведенной Мусиным-Пушкиным секуляризации заопределенных вотчин, которые теперь вновь были возвращены архиерейским домам и монастырям⁶¹³. Наконец, Елизавета и вовсе уничтожила саму Коллегию Экономии⁶¹⁴, так что все хозяйственные преобразования последних лет Аннинского царствования не только не дали плодов, но едва ли и успели войти в силу. Теперь же все без исключения вотчины оказались в руках духовных властей, которые, не отличаясь пониманием сельского хозяйства, были простыми эксплуататорами.

Учреждение на место Коллегии Экономии Канцелярии Синодального Экономического Правления⁶¹⁵, несмотря на то, что официально оно называлось просто «переименованием», составило своего рода эпоху, по крайней мере, для вотчин собственно синодальных, потому что в хозяйственном отношении только они и оказались в заведывании Канцелярии. Личный состав последней, набранный, как это было видно выше, главным образом из духовных лиц, был мало подготовлен к экономической деятельности. И это-то, между прочим, обстоятельство в самой Канцелярии побудило энергичного обер-прокурора Св. Синода кн. Я. П. Шаховского⁶¹⁶ внушить Синоду ряд новых мероприятий, несомненно полезных делу. 5 октября 1744 г. Шаховской внес в Св. Синод предложение, в котором, радея о «прибыли» рекомендовал: 1) Пополнить состав присутствия Канцелярии С. Э. Правления двумя светскими лицами, знающими вотчинное управление. 2) По вступлении их в должность велеть им рассмотреть вопрос об уравнительной переоброчке синодальных вотчин, например, «безпашенных бы смотря по удобности мест и крестьянских промыслов, а пашенных умножением пашни и прочих потребных работ, хотя с убавкою против помещичьих четвертой части», что, учредя и расписав каждое место, представить проект в Св. Синод на утверждение с указанием прежних и новых доходов и окладов. И для этого для описи всего имущества послать из Канцелярии С. Э. Правления в вотчины старых приказчиков. 3) Чтобы Канцелярия С. Э. Правления собирала доходы с заопределенных вотчин архиерейских домов и монастырей, не касаясь до крестьян, но чтобы в определенные сроки архиерейские дома и монастыри сами бездоимочно присылали в Канцелярию. Особенно же, чтобы самовольно без указов ничего не тратили. 4) Канцелярия С. Э. Правления должна входить в рассмотрение и удовлетворять только жалобы обидимых синодальных крестьян, ибо остальные получат от своих властей в епархиях. 5) Пересмотреть дела об отдаче земель в оброк и установить «порядочно ли отдачи чинены были и не надлежит ли где переоброчить» и о том представить Св. Синоду. 6) Канцелярии прилежно смотреть и заботиться об учреждении конских заводов и увеличении скота, для чего следовало бы выбрать двух светских и двух духовных лиц, хорошо знакомых с вотчинным хозяйством и «деревенскими обрядами», с наименованием их экономами⁶¹⁷; должность же их должна состоять в своевременных разъездах по вотчинам согласно инструкции от Канцелярии С. Э. Правления. 7) Поручить духовным властям составить проекты уравнительной переоброчки вотчин архиерейских домов и монастырей, а Канцелярии – произвести сводку этим проектам и со своим мнением представить Св. Синоду.

Все изложенные мероприятия Шаховской предлагал Синоду «в виду того, что в новоучрежденной Канцелярии С. Э. Правления ведется такой же как и прежде порядок сборов, тогда как известно, что в синодальных и прочих вотчинах доходы непорядочно и неуравнительно с давних пор положены, что (однако) ныне для лучшаго на богоугодныя дела в капитал приращения лучшим (следует) исправить в сборах порядком и дать в Канцелярию С. Э. Правления с наставлением инструкцию». Кроме этого, из ожидавшейся прибыли Шаховской предполагал ремонтировать церкви и монастыри, а также обеспечить неимущие епархии и монастыри⁶¹⁸.

На предложения своего обер-прокурора Св. Синод обратил должное внимание и в своем определении от 5 октября 1744 года повторил почти все пункты буквально, соединив при этом второй и седьмой, как однородные. Впрочем, оказалось и не малое различие, именно, вместо двух светских знающих вотчинное хозяйство лиц Синод назначил в Канцелярию С. Э. Правления игумена Данилова монастыря Товию (вместо первоначально назначенного келаря Троице-Сергиевой лавры Пахомия), так что состав Канцелярии не изменился к лучшему. Зато мысль об экономах была осуществлена сразу же. Экономами были назначены: 1) Тверской епархии Селижарова монастыря игумен Никон Волоский. 2) Софрониевой пустыни строитель иеромонах Феофил и 3) Киево-Межигорского монастыря эконом – монах Иоаким Жученок⁶¹⁹.

К сказанному выше интересно добавить, что мысль Шаховского о пополнении состава присутствия Канцелярии С. Э. Правления была в 1754 году повторена Львовым при следующих обстоятельствах. Будучи лично в Москве по своим делам, Львов обнаружил, что ни Пахомий Высокопетровский, ни Товия, оба отговариваясь старостью и болезнью, в Канцелярии многие годы не бывают почти совсем и даже, как оказывается, просили Синод (Товия в 1747 и 1754 гг.) уволить их от службы, но без результата. Доводя об этом до сведения Синода в особом предложении, от 6 сентября 1754 г., Львов привел на справку, что еще Шаховской просил дополнить состав присутствия двумя светскими лицами, а также что сам Синод еще не выработал присутствующим никакой инструкции, как предполагал. В виду этого Львов предлагал Синоду, чтобы: 1) Пахомия и Товию уволить и вместо них назначить двух духовных новых и по сношении с Сенатом двух светских лиц, а также прокурора, согласно указу Петра Великого; 2) дать им инструкцию и 3) взыскать с Пахомия и Товии жалованье, которое они даром получили, а Канцелярии С. Э. Правления поручить дать отчет, не было ли допущено ими от неприсутствия упущений⁶²⁰.

То же предложение было повторено Львовым 3 ноября того же года⁶²¹. Впрочем, Синод не внял своему обер-прокурору и по последнему пришлось опять-таки дважды, 21 марта 1755 г. и 18 сентября 1756 г., доносить обо всем этом генерал-прокурору Сената князю Н. Ю. Трубецкому и просить его о назначении в Канцелярию С. Э. Правления особого прокурора⁶²².

30 октября 1744 г. Канцелярия С. Э. Правления постановила составить инструкции «эконому» и «синодальному дворянину»⁶²³, и действительно составила их, первому в 17, а второму в 26 пунктах⁶²⁴. По предложении этих инструкций Шаховским Синоду, последний, журнальным определением утвердил их и постановил: 1) разослать экономам; 2) назначить им по 100 руб. жалованья и по 6 лошадей с убором и фуражем на разъезды, с прикомандированием к ним 3 служителей и 1 копииста для письма, а в вотчинах давать им довольствие по примеру прежних экономов⁶²⁵; если же им потребуются солдаты, то Канцелярии С. Э. Правления определить по их требованию сколько нужно; вместе с тем 3) наличных вотчинных управителей Канцелярии разобрать и надежных из них оставить, остальных же, уволив от должностей, представить Св. Синоду с мнением, куда их назначить, а на их место назначить новых с условием послушания эконому. Одновременно Канцелярии поручалось наблюдать за соблюдением экономами и управителями инструкций и указов, к чему они обязывались росписками, и, кроме того, дать экономам реестр управителей и вотчин, где каждый из них должен быть с тем, чтобы о прибыли, какая будет, они доносили Синоду. Жалованье управителям велено было давать по состоянию вотчин, где они будут находиться, по усмотрению Канцелярии⁶²⁶. Соответственно с изложенными нововведениями сделано было кое-что и в составе секретариата Канцелярии С. Э. Правления⁶²⁷.

Инструкция эконому начиналась следующими словами: «по силе присланного Ея И. Величества из Св. Синода указа в Канцелярию С. Э. Правления, определено тебе ехать в нижеозначенныя синодальныя и домовых монастырей вотчины, куда ты должен по вся годы отъезд свой иметь в удобное для надзора время, распределяя его между отдельными вотчинами», в которых эконому следовало⁶²⁸:

1. наблюдать за добросовестным и выгодным для правительства управлением управителей и приказных;

2. по управительским ведомостям ревизовать наличное недвижимое и движимое имущество;

3. на сходках крестьян спрашивать их о поведении управителей и нет ли обид и таковые исследовать и судить, дабы не было разорения крестьянам;

4. исследовать, правильно ли собирались государственные и др. подати и нет ли укрывающихся в вотчинах;

5. разбирать споры крестьян с окружающими помещиками и крестьянами;

6. наблюдать за целостью и чистотою церквей, религиозностью крестьян, правильным содержанием причта «яко пастырей», и поведением его, о замеченном доносить духовному начальству, управителей и крестьян за непочтение к причту штрафовать и наказывать, а для дряхлых и нищих устраивать при церквах приюты;

7. наблюдать за соблюдением управителями седьмой статьи их инструкции;

8. наблюдать за правильностью производства рекрутского набора управителями, согласно 10 и 12 п.п. инструкции управителей;

9. следить за правильностью исполнения казенных работ на казенной пашне, лугах и проч. (пункт 13 инструкции управителя);

10. наблюдать за сбором хлеба (п. 14);

11. наблюдать за хранением хлеба (п.п. 15, 16 и 17);

12. после представления управителем известия с мнением о переоброчке (п. 19) все проверить, и, собрав крестьян, склонять их согласиться на переоброчку, выработанную управителем совместно с экономом, и, заручившись росписками или мнением крестьян, с их выборными и священниками присылать в Канцелярию С. Э. Правления, а до утверждения ею переоброчки, собирать по прежнему окладу;

13. заботиться о скоте и лошадях (п.п. 20, 21:22);

14. все недоумения управителя разрешать немедленно, а о важных спрашивать Канцелярию;

15. представить при удобном случае свое мнение в Канцелярию о переводе крестьян из многолюдных в малолюдные вотчины для уравнения;

16. исправлять свою должность добросовестно, пользуясь подводами, синодальными дворянами для письма и проч.;

17. хранить служебные тайны, согласно В. указу 13 января 1724 г.

Приблизительно в том же роде была и инструкция «синодальному дворянину», посылаемому для управления вотчинами вместо бывшего управителя от Коллегии Экономии. По принятии и освидетельствовании по описи всего имущества ему следовало:

1. наблюдать за правильным и нетягостным сбором всех повинностей и оброков с крестьян;

2. наблюдать, нет ли беглых и прочих людей в вотчинах;

3. охранять крестьян от обид и разорений;

4. исследовать и судить тяжбы;

5. наблюдать за целостью и чистотою церквей и исправлять их крестьянским трудом и доброхотными даяниями;

6. наблюдать за поведением причта и отношениями между им и крестьянами и уговаривать тех и других, в случае же чего доносить духовному начальству;

7. строить на доброхотные даяния богадельни;

8. слабых и бедных крестьян поддерживать заимообразно помощью хлеба, скота и пр., а ленивых отдавать в работники;

9. наблюдать за правильностью и добросовестностью раскладки рекрутского набора;

10. девок и вдов без отпускных в другие вотчины не пускать замуж, а прижитых вдовами от первых мужей детей взрослых оставлять в месте их рождения, а детей по возрасте возвращать туда;

11. наблюдать за правильным и бездоимочным сбором всяких государственных и других доходов;

12. никаких излишних сборов с крестьян не допускать;

13. наблюдать за казенными пашней и сенными покосами;

14. собранное, по опыте, исчислить, записать в ужинные и умолотные книги и хранить, и без указа не расходовать, выдавать же только необходимое для скота;

15. наблюдать за сохранностью хлеба от непогоды и пожаров;

16. рассчитать, нельзя ли прибавить казенной пашни и покосов без тягости крестьянам и спросить на это позволение эконома;

17. наблюдать за лучшим положением казенных пашен (не на горе, а в низу), за удобрением их;

18. наблюдать за сохранностью леса, выдавая крестьянам только необходимое;

19. «понеже довольно известно есть, что во всех синодальных вотчинах положенные в Экономическую Канцелярию всякие сборы и доходы непорядочно и неуравнительно еще от давних лет положены и тако с тех синодальных вотчин ныне не токмо, чтоб с помещичьих всякия обычно помещиками налагаемыя работы и изделья отправляли, но и доходов всяких (какие помещикам от крестьян бывают) и по нынешнему наличному числу крестьян весьма мала и неуровнительно собирается. А ныне, по силе Е. И. В. из Прав. Сената указа Канцелярия С. Э. Правления имеет для приращения на богоугодныя дела и в пользу казенную в сборе таковых денежных и хлебных и прочих с крестьян доходов лучшим исправлять порядком, того ради с всякою усердностью и прилежанием тебе, расследовав все в ведении твоем находящиеся деревни», их положение, доходность и проч., представить свое мнение с известиями эконому для переоброчки;

20. наблюдать за скотом;

21. выяснить и представить в Канцелярию С. Э. Правления о служках, сколько их и на чем содержатся;

22. недвижимое имущество, строения исправлять работою, ничего с крестьян не собирая;

23. во всех сомнительных случаях спрашивать эконома, не обманывая его;

24. во всех сомнительных случаях спрашивать эконома, не обманывая его;

25. за радение и прибыль казне получишь награду, в противном же случае понесешь наказание;

26. ;

27. служебные тайны хранить согласно В. указу 13 января 1724 г.⁶²⁹

Таково довольно разнообразное содержание обеих инструкций. Очевидно, что центральный пункт их – переоброчка, которой действительно и занялись экономы, хотя нет сведений, чтобы они и в самом деле произвели ее.

Через год с небольшим после описанных реформ, 27 января 1746 г., Синод запросил Канцелярию С. Э. Правления относительно деятельности экономов⁶³⁰. 20 марта 1746 г. Канцелярия донесла, что экономы, в бытность в вотчинах, исполняли данную им инструкцию и подали о переоброчке крестьян во многих вотчинах свои мнения, которые и рассматриваются. При этом прислана была ведомость, из которой видно, что резкого изменения к лучшему не было⁶³¹. Правда, экономы предлагали несколько возвысить оброк с синодальных вотчин, но Канцелярия С. Э. Правления полагала, что нужно возвысить оброк только тех крестьян, которые согласились на это, найдя себя в силах платить больше⁶³². Этого мнения держался, между прочим, и эконом иеромонах Матфей⁶³³. Последний находил, что в вотчинах его ведомства Лебедянского, Тульского и Ржевского уезда возможно увеличение оклада на 563 руб. 5 коп.⁶³⁴. Игумен Феофил показал меньшую цифру – 479 руб. 75 коп. в своем отчете от 3 декабря 1746 г. о том, какая прибыль возможна от переоброчки вотчин Симбирского, Пензенского, Саратовского, Свияжского, Казанского, Алатырского и Шацкого уездов. Расчеты его видны в следующей таблице⁶³⁵.

Переоброчка в некоторых случаях была действительно необходима, потому что один и тот же раз установленный оклад из года в год взимался с переменного состава плательщиков, так что случалось, что, например, крестьяне Лебедянских синодальных вотчин платили не по 40 коп. оброка, как следовало по плакату 26 июня 1724 г., а по 8 1/4 коп. с души⁶³⁶. В 1739 году оказалось, что крестьяне синодальной Осташковской слободы, Ржевского уезда платили 76 руб. 85 коп. оброка с 190 дворов по переписи 1698 г. (186 человек) или с 939 душ по первой ревизии, причем с каждой души приходилось всего по 8 1/8 коп.⁶³⁷. Бывали и, конечно, гораздо чаще, обратные случаи; например, за Спасским Ярославским монастырем по переписным книгам 186 (1698) года было 4064 двора; в них по первой ревизии 14264 души мужского пола; с них, по окладу стольника Василия Воейкова, положено было оброку по 3999 руб. 45 1/2 коп. и хлеба 508 чтв., по расчету – 903 руб. 18 коп. в год на монастырь и 3096 руб. 27 1/2 коп. и 508 чтв. хлеба в Коллегию Экономии. С 1733 по 1737 г. включительно накопилось недоимки 10373 руб. 26 1/4 коп. В 1736 г. по просьбе монастырских властей о новой переоброчке согласно с наличным числом душ и о невзыскании недоимки впредь до рассмотрения их дела, Сенат поручил Коллегии Экономии рассмотреть и переоброчить. Оказалось, что после первой ревизии из положенных в подушный оклад выбыло, померло и в рекруты взято 4799 душ, с которых по расчету следует ежегодно по 1346 руб. 72 коп. и 166 чтв. хлеба. С оставшихся 9465 душ надлежит платить в Коллегию Экономии по 1749 руб. 55 1/2 коп. и 342 чтв. хлеба ежегодно. В 1736 г. Коллегия Экономии послала к местным воеводам указ освидетельствовать состояние вотчин и крестьян, а недоимку взыскивать только с тех, кто может заплатить, а затем, 24 сентября 1737 г. послала нарочного секунд-майора Дорохова взыскать недоимку с 1733 г. – 10373 руб. 26 1/4 коп. на властях и приказных⁶³⁸ монастырях без послабления, которым и было взыскано 4888 руб. 66 коп. (в том числе 700 руб. за убылые души), а осталось недоимки 250 руб. 90 1/4 коп. с живых душ и 6033 руб. 69 3/4 коп. с убылых. 14 января 1738 г. власти доносили, что эти деньги Дорохов взыскивает «с великим правежем», а собрать властям за рекрутским набором⁶³⁹, набором работников с лошадьми и за поставкою драгунских лошадей, и за всеконечною крестьян скудостию – невозможно, и просили взыскание прекратить и Дорохова отозвать впредь до решения дела о переоброчке, чтобы крестьянам, продающим и закладывающим свое имущество за самую малую цену, не разориться совершенно. 4 февраля 1738 г. Коллегия Экономии отозвала Дорохова, и для уплаты недоимки дала сроку один месяц, а, вместе с тем, губернскому и провинциальным управлениям подтвердила скорее освидетельствовать пустоши и кто владеет оставшимися землями и угодьями, властям же советовала также самим хлопотать об освидетельствовании, под опасением присылки для провежа недоимки офицера с солдатами, по инструкции⁶⁴⁰.

После сказанного совершенно понятно, что о переоброчке вспомнили не только в 1744 году, а думали о ней еще в 1725 г. при существовании Камер-Конторы, которой и было поручено разработать вопрос о переоброчке заопределенных архиерейских и монастырских вотчин⁶⁴¹, что, впрочем, скоро же было и отложено⁶⁴² впредь до составления штатов, а они, как известно, до секуляризации так и не были составлены. По-видимому, не имели реальных последствий и меры, принятые для переоброчки, как синодальных, так и всех других вотчин, в 1744 году и позднее. Канцелярия С. Э. Правления не могла собрать даже ведомостей отовсюду и сведения имела только случайные⁶⁴³, не говоря уже о том, что мнения своего она Синоду не представила. Тем не менее, отдельные случаи были, так, в 1749 г., было приступлено к переоброчке приписных к Московскому Госпиталю вотчин Симбирского уезда, сел Кандарати и Кивати⁶⁴⁴, причем, найдено было лучшим перевести их с казенной пашни и работы на оброк⁶⁴⁵, в виду дальности расстояния этих сел от Москвы, что и было исполнено, согласно с желанием крестьян, в июне 1750 года⁶⁴⁶. Рядом с переоброчкой, состоявшей в изменении величины самого оброка, а также переверстки земель между различными вотчинами, дабы приблизить их к обрабатывавшим их крестьянам.

Некоторое облегчение тягла в смысле его упорядочения должны были дать последующие финансовые меры частью относительно одних синодальных вотчин, а частью и всех остальных. Мы разумеем, прежде всего, состоявшееся по представлению Канцелярии С. Э. Правления определение Св. Синода (от 4 сентября 1756 г. за №15) о том, чтобы во всех синодальных вотчинах и селах всю казенную пашенную землю с сенокосом, как убыточную для казны, к особенному облегчению отягощенных работою крестьян и чтоб они могли лучше исправить свои собственные работы и, приобретая себе избыток, были более в состоянии платить оброки – предоставить им (крестьянам), кроме сел Голенищева и Ильинского, с которых сено необходимо для скота и лошадей синодального дома⁶⁴⁷. Но эта льгота не могла дать крестьянам многого, потому что количество казенных пашни и сенокоса было сравнительно не велико. Второй мерой была постепенная замена для крестьян, сначала казенной пашни⁶⁴⁸, а затем вообще всех полагавшихся ранее в заопределенных вотчинах сборов и работ одним, так называемым «рублевым сбором», т.е. сбором по одному рублю с души мужского пола⁶⁴⁹.

Уничтожение казенной пашни и введение рублевого оброка были уже посредствующими ступенями к секуляризации и вызваны, по-видимому, окончательным расстройством хозяйства в вотчинах и невыносимым положением крестьян. Выше было замечено, что предложенные Шаховским мероприятия к поднятию доходности вотчин относились только к вотчинам синодальным, все же остальные вотчины архиерейских домов и монастырей со времени реформы 1744 г. вышли из-под влияния не только правительства, но и Св. Синода и в них уже сами духовные власти принимали те меры к наиболее выгодной эксплуатации вотчин, какие они сами признавали целесообразными. Об этих мерах нам ничего неизвестно. Несомненно, во всяком случае, – и это очень важно, – во всех этих мероприятиях должна была прежде всего выступать забота о поднятии доходности вотчин, т.е. финансовая сторона дела, а крестьянское хозяйство оставалось в традиционном своем положении. Примитивность и неподвижность его давала себя сильно чувствовать крестьянству, обязанному многими и казенными и специально церковно-вотчинными податями и оброками, а также казенными и монастырскими пашнями, сенокосами и многими другими работами. Притом же, с развитием общегосударственной жизни, а с нею и потребностей, увеличивались больше и больше требования, предъявлявшиеся к тягловому населению. Если прибавить к этому неурожаи, пожары, эпидемии, рекрутские наборы, вызов ремесленников для работ по постройке и отделке Петербурга⁶⁵⁰, постоянно учащавшиеся бегства⁶⁵¹ и прочие бедствия, тогда станут естественными постоянные отказы крестьян платить недоимки и оброки, жалобы их на скудость и пустоту⁶⁵², на то, что многие земли остаются за неимением рук не разработанными, тогда как за них все-таки взимается положенный оброк⁶⁵³.

Всеми этими обстоятельствами вызывалась отсрочка, а иногда и сложение оброка⁶⁵⁴, а также ссужение крестьян хлебом для обсеменения и прокормления во время голода⁶⁵⁵.

Не менее тягостным бедствием для крестьян, и, вместе с тем, наиболее непростительным для тех, кто ими владел и управлял, были, так называемые, излишние сборы, обиды и разорения. Мы говорили о них выше по поводу хозяйственной деятельности Коллегии Экономии. Когда заопределенные и, до известной степени, определенные вотчины находились в ее высшем заведывании, тогда этого рода тяготы крестьян можно было объяснять правительственным режимом и обвинять во всем Коллегию Экономии, как это делал, между прочим, Арсений Мацеевич. Теперь же вотчины находились в полном заведывании самих духовных властей, однако, на крестьян не только по-прежнему налагались властями излишние сборы, не только чинились им обиды и разорения, но, напротив, год за годом становились заметнее и вызывали все усиливавшиеся брожения среди крестьян, которые и явились, между прочим, одной из причин, подготовивших секуляризацию. Справедливость сделанных выводов подтверждается множеством архивных документов⁶⁵⁶, свидетельствующих о том, сколько дел возникало в Канцелярии С. Э. Правления по жалобам крестьян на духовных властей и излагать здесь подробно картины печального быта населенных имений нет необходимости, так как это сделано в специальных работах по истории крестьян⁶⁵⁷. Заметим лишь, что возмущения крестьян были вызваны, между прочим, неодинаковым положением вотчин определенных и заопределенных, причем крестьяне, видимо, так желали вырваться из-под управления духовных властей, что понятие «заопределенных» вотчин трактовали в смысле «независимости» от духовенства, так что, в 1753 г. Св. Синод был вынужден объявить уничтоженным различие вотчин и даже сам термин «заопределенная» вотчина⁶⁵⁸, что оказалось делом не очень легким, так как с ними сжилось не одно поколение русских людей.

Крестьянские возмущения были повсеместны, как против монастырей, так и против архиерейских домов⁶⁵⁹. С 1753 г. начинается назначение ряда специальных следственных комиссий для разбора столкновений вотчинных крестьян с теми или другими архиерейскими домами и монастырями⁶⁶⁰. Наконец, в конце царствования Елизаветы, особенно же в 1759 г., в заопределенных вотчинах многих монастырей крестьянские бунты сделались так часты и жалобы их на властей столь многочисленны, что Кабинет счел необходимым учредить при Сенате и в зависимости от него особую комиссию для разбора этих дел, причем 11 июня 1759 г. туда были переданы из Кабинета и сами жалобы⁶⁶¹. С воцарением Екатерины для приведения крестьян в повиновение потребовалось издать особый манифест 8 января 1763 г. о том, чтобы крестьяне платили наложенный на них указом 12 августа 1762 г.⁶⁶² оброк и исполняли работы⁶⁶³, а затем, пригрозив виновным наказанием⁶⁶⁴, издать новый подтвердительный указ⁶⁶⁵ в дополнение к указу 12 августа 1762 г. и манифесту 8 января 1763 г.

Из всех доходов с недвижимых имений Синодального дома, архиерейских домов и монастырей в Коллегию Экономии и Канцелярию С. Э. Правления поступали, по правилу, лишь доходу с так называемых «заопределенных» вотчин, в отличие от «определенных», доходы с которых поступали непосредственно на содержание тех учреждений, которым эти вотчины принадлежали. Впрочем, до 1738 г., т.е. до соединения Коллегии Экономии с Синодальными Дворцовым и Казенными Приказами, доходы с Синодальной области в нее не поступали, а после 1738 г., вместе с доходами с Синодальных вотчин, перешли в ее ведение также дань с церквей, гривенные деньги на подмогу полковым священникам, венечные и лазаретные деньги и проч., по ведомству Казенного Приказа. С другой стороны, после уничтожения в 1753 г. различия в юридическом положении «заопределенных» и «определенных» вотчин, в Канцелярию С. Э. Правления продолжали поступать положенные доходы независимо от того, с каких вотчин они взимались.

Поступавшие в Коллегию и Канцелярию суммы расходовались по окладу на разного рода дела благотворительности и просвещения. Это так называемые окладные расходы. Но, кроме того, бывали расходы вне оклада на непредвиденные надобности и во исполнение указов высшей власти. Это так называемые неокладные расходы. Следующие ниже страницы имеют целью с возможной наглядностью выяснить как размер приходо-расхода, так равно и целесообразность некоторых издержек из доходов с церковных имений, и, в частности, целесообразность неокладных расходов.

Что же касается относительной значимости денежных цифр, то следует помнить, что цена рубля того времени не соответствует цене нашего современного рубля, как равным образом общие государственные бюджеты не одинаковы между собою. Помещаемые нами цифры ниже, как и во всей работе, заимствованы из архивных источников, и, за отсутствием в таковых необходимых для сего данных, мы не делаем даже попытки перевести суммы исследуемого времени на наши деньги⁶⁶⁶.

(составлено по ведомости 1749 г. в М.А.М.Ю. связка 394 д. 14576/16 л. 39)

ПРИХОД

(М.А.М.Ю. Генеральная ведомость Счетной Экспедиции №1775, л. 115–117)

С вотчин архиерейских домов и монастырей, а также Синодальной области полагалось оброчного хлеба 4889 чтв. 4 чк. и, кроме того, крестьяне обязаны были пахать казенной пашни (т.е. кроме отданной на содержание в архиерейские дома и монастыри) по 4068 десятин в поле, а в дву по тому-ж. С нее в приплоде было в 1740 г. 14621 (а с оброчным 19510 чтв. 4 чк.), в 1741 г. 11254 чтв. (а с оброчным 16144 чтв.). Окладной ежегодный расход составлял 4695 чтв. 1 чк.⁶⁷².

В эти числа входят, между прочим, положенные с вотчин архиерейских домов и монастырей 3276 чтв. 7 1/2 чк. оброчного хлеба и 3947 1/4 дес. пашни⁶⁷³.

К сентябрю 1745 г. окладное число десятинной пашни понизилось до 3429 1/2 десятин⁶⁷⁴, потому что и сами вотчины были отданы вновь духовным властям.

Наличное количество хлеба постоянно колебалось.

В июле 1737 г. было на синодальном житном дворе разного хлеба 1679 чтв. 6 чк.⁶⁷⁵. В 1739 г. 5665 чтв. 5 1/2 чк., в 1740 г. 6225 чтв. 2 1/3 чк.⁶⁷⁶. В 1742 г. – 9712 чтв.⁶⁷⁷. К 1 января 1745 г. в остатке было 4963 чтв. 5 чк. с дробью⁶⁷⁸. В 1745 г. приход 7169 чтв. 6 3/4 чк., итого 12133 чтв. 4 чк. с дробью. Израсходовано 6467 чтв. 4 чк. с дробью. На лицо 5610 чтв. 4 1/7 чк., в начете 55 чтв. 3 чк. с дробью⁶⁷⁹. Остаток с 1747 г. 18532 чтв. 3 чк. с дробью. Приход 1748 г. – 3420 чтв. 1/2 чк. Итого 21952 чтв. 4 1/7 чк. Израсходовано в 1747 г. 5317 чтв. 1 1/7 чк., в 1748 г. в остатке 15254 чтв. 2 чк., на лицо 15252 чтв. 6 чк., в начете 1 чтв. 3 чк. с дробью⁶⁸⁰. Приход 1752 г. – 11319 чтв. 2 чк. с дробью⁶⁸¹, 1754 г. – 14858 чтв. 6 чк. с дробью⁶⁸².

по окладным книгам Синодального Экономического Правления М.А.М.Ю. №№ 69, 72, 78, 81, 84 и 87 – 1742, 1745, 1752, 1753, 1754 и 1755 гг. По ведомству Казенного Приказа книги №№ 71, 75, 77, 80, 86, 89 – 1743, 1745, 1752, 1753, 1754 и 1757 гг.; по ведомству Дворцового Приказа №73 и №76 – 1745 и 1746 гг.

(М.А.М.Ю. дела Сената по Св. Синоду кн. 802 л. 1240–1245, 1300–1306; П.С.П. II, 714, 24 августа 1744 г.)

3 сентября 1744 г. Св. Синод сообщил Сенату, что по указу 15 июля 1744 г. из собираемых с архиерейских домов и монастырей доходов положено расходовать только на то, на что установлен расход еще при Петре Великом, за исключением Спасского училищного монастыря, который будет содержаться на особой сумме.

По справке Св. Синода до 1725 г. было положено расходовать (кроме Спасского монастыря, на который расходовалось по 4450 руб. в год) по 29515 руб. 24 коп. и хлеба 3509 чтв. 5 1/2 чк. в год. В том числе:

В силу указа 15 июля 1744 г. Св. Синод изъявил готовность по-прежнему расходовать на то, на что положено было при Петре Великом, исключая расходы на канцелярские нужды и на жалованье присутствующим, секретарям и канцелярским служителям 4386 руб. 20 коп. и 2702 чтв. 5 1/2 чк. хлеба, потому что о жалованьи новым служащим (К.С.Э.П.) будет новое рассмотрение, т.е. всего по 25129 руб. 4 коп. в год и хлеба по 1437 чтв. Да, кроме того, в Ивановский и Страстной девичьи монастыри по 405 руб. 79 коп. и 749 1/2 чтв., т.к. доходы их вотчин собираются в К.С.Э.П. На остальные же расходы, хотя доходов со временем может быть и больше прежнего, на которые потребно в год по 29125 руб. 62 1/4 коп., да в Спасский училищный монастырь по 4450 руб., итого по 33575 руб. 62 1/4 коп. больше отпускаться из сумм К.С.Э.П. не будет и пусть «оная сумма отколь заблагорассуждено будет от Прав. Сената в непродолжительном времени определена» будет, дабы без жалованья никто нужды не терпел.

19 сентября 1745 г. доношением Сенату Штатс-Контора заявила, что все, возложенные на нее промеморией К.С.Э.П. от 22 января 1745 г. в силу указа 15 июля 1744 г. и Сенатских, расходы она платить будет.

по Ведомости Счетной Экспедиции 1763 г., составленной по ведомостям К.С.Э.П. (М.А.М.Ю. №1775, л. 93–109)

Как видно из предыдущих страниц, окладные расходы были весьма разнообразны. Некоторые из них не возбуждают собою никаких недоумений относительно того, почему они попали в оклад. Таковы все расходы на удовлетворение религиозных нужд, а также на содержание русских церковных учреждений и русской иерархии. Напротив, другие расходы введены в оклад государственной властью, желавшей воспользоваться избытком доходов с церковных имений, и шли не на прямые назначения. Ближайшее изучение некоторых расходных статей, наиболее характерных по своей цели, либо по размеру расхода и составляет содержание следующих очерков настоящего параграфа.

По указу Петра Великого от 25 мая 1706 г. в Москве за Яузой-рекой напротив Немецкой слободы был построен Госпиталь с назначением главным доктором его Николая Бидло (N. Bidloo)⁶⁹⁸. В хозяйственном отношении Госпиталь был поручен Монастырскому Приказу, от которого преемственно перешел в ведение Коллегии Экономии.

По окладу 1710 года на содержание личного состава и медикаменты было положено:

Кроме того, на содержание больных и в жалованье 1318 четв. хлеба⁶⁹⁹. С 1727 года по Выс. указу 12 декабря за долголетние заслуги Бидло стал получать по 1500 руб. ежегодно⁷⁰⁰ и единовременно, согласно его просьбе еще в 1718 г., за обучение каждого лекаря по 100 руб. и за подлекаря по 50 руб. Так, в 1728 году он получил из сумм Коллегии Экономии за 16 человек после произведенного им экзамена 1200 рублей⁷⁰¹.

Когда 25 марта 1735 г. доктор Николай Бидло умер⁷⁰², о чем Св. Синод узнал от Коллегии Экономии, а Медицинская Канцелярия «чрез письма», 8 апреля в Госпиталь явился временно назначенный последней для наблюдения два раза в неделю доктор Детельс (Doct. Antonius de Thejls). Коллегия Экономии протестовала на том основании, что в ведомстве Медицинской Канцелярии Госпиталь никогда не был. Но по Выс. указу 1 мая Детельс, состоявший раньше при Медицинской Конторе и Главной Аптеке в Москве, был назначен заместителем Бидло с особой инструкцией Медицинской Канцелярии от 2 мая 1735 г.⁷⁰³.

По ознакомлении с Госпиталем Детельс прислал Св. Синоду свой рапорт с предложением расширить деятельность Госпиталя увеличением числа больных до 200 чел., назначением двух операторов с жалованьем по 300 руб. каждому и двух «рисовальных мастеров» для срисовыванья ученикам, занимающимся анатомией, частей человеческого тела тоже с жалованьем по 150 руб. Вместо лекаря Пагенкампфа, назначенного оператором 2 июля 1732 г. без жалованья, т.к. по штату Госпиталя оператора не полагалось, хотя Коллегия Экономии и выдала ему в 1735 г. 600 руб. своей властью⁷⁰⁴, Детельс предполагал назначить с 21 августа 1735 г. оператора Балтазара Хангарта с жалованьем в 300 руб. Кроме того, дополнить медикаментами госпитальную аптеку, анатомический театр и т.д. Св. Синод, соглашаясь в принципе на все эти меры, отклонил от себя назначение новых лиц сверх штата и не позволил Коллегии Экономии выйти из рамок оклада, предоставив это сделать Сенату⁷⁰⁵. Вероятно, именно с согласия Сената предложения вышеизложенного проекта были приняты, что отразилось и на сумме госпитального расхода. К 1739 году оклад жалованья повысился с 2261 руб. на 3060, и Коллегия Экономии спрашивала указания Сената из каких денег выплачивать этот излишек, так как у нее самой нет свободных сумм⁷⁰⁶. 1 мая 1738 г. кончился контракт с главным лекарем М. Кланке. Хотя он не желал оставаться более, Коллегия Экономии старалась со своей стороны удержать его за его опытность и долговременную службу и просила Сенат назначить ему 400 руб. жалованья (вместо 300 руб.). Однако, Кланке все-таки не остался, и на его место был назначен Медицинской Канцелярией сперва лекарь Нарвского пехотного полка Кларнер⁷⁰⁷ (с жалованьем в 300 руб.), а потом, т.к. Кларнер не поехал, гофхирург Кальдервуд (Lewis Caldervood)⁷⁰⁸ с жалованьем в 500 руб. с 1 мая 1738 г. из доходов Коллегии Экономии. 3 июня он Госпиталь принял от Кланке, которому Коллегия Экономии заплатила за лишний месяц⁷⁰⁹.

В 1738 г. 23 ноября по В. указу и определению Медицинской Канцелярии начальником Московского Госпиталя был назначен лейб-медик Лаврентий Блументрост с жалованьем в 1500 руб., но в 1742 г. по В. указу от 17 февраля ему увеличено жалованье до 2500 руб.

Ко времени упразднения Коллегии Экономии в Госпитале был следующий штат:

Итак, сверх оклада Монастырского Приказа (4487 руб. и 1318 четв. хлеба) по окладу Коллегии Экономии платилось 2932 руб. (Оклад Коллегии Экономии – 7419 руб. и 1318 четв. хлеба)⁷¹⁰.

Канцелярия Синодального Экономического Правления 10 октября 1744 г. отказалась платить этот излишек и после доношений об этом из Госпиталя и Медицинской Канцелярии Сенат должен был принять этот расход на счет Штатс-Конторы⁷¹¹.

При новых условиях, в которые попали церковные имения и их доходы с переходом их в ведение духовных властей, Св. Синод не заботился о поддержании Госпиталя в должном порядке⁷¹², тем более, что он служил главным образом войскам и посторонние люди принимались в Госпиталь только как исключение и на свой счет⁷¹³. Поэтому в 1753 г. возникла мысль о передаче Госпиталя в полное заведывание Главного Комиссариата⁷¹⁴. 11 марта 1754 г. в этом смысле последовал Высочайший указ, причем Госпиталь должен был перейти в новые руки на следующих условиях: 1) Канцелярия С.Э.П. обязывалась по-прежнему отпускать из экономических доходов по 4487 руб. 2) Приписные к Госпиталю вотчины переходят в полное ведение Главного Комиссариата. 3) Ему же переходит и Яузский мост с платящимся за него откупом; 4) 1318 четв. хлеба из синодальных житниц уже не будут отпускаться, так как они выдавались взамен казенной пашни с симбирской госпитальной вотчины. 5) Не будет и добавочной суммы в 690 руб. из экономических доходов, т.к. они получались с упомянутых приписных вотчин. На этих условиях в январе 1755 г. Главный Комиссариат принял Госпиталь по описи⁷¹⁵.

Как видно из предыдущего, Госпиталь содержался на доходы Коллегии Экономии. Но еще с 1702 г., до постройки Госпиталя в 1706 году, к нему были приписаны вотчины с крестьянами, сборами и угодьями в Симбирском уезде села Кандарати и Кивати, в Костромском уезде село Полулово (оброк в 60 руб.) и в Вологодском уезде село Новлянское (оброк в 54 руб.), бывшее раньше за Феодором Плещеевым⁷¹⁶. В Симбирском уезде были два села Кандарати (Богоявленское) и Кивати, прежде принадлежавшие Касимовскому царевичу⁷¹⁷, в которых по просьбе крестьян (17 декабря 1747 г.) с согласия Св. Синода в 1750 году казенная пашня и работы были заменены ради дальности расстояния денежным оброком в 610 руб.⁷¹⁸. Кроме того, из заопределенных вотчин Иосифова-Волоколамского, Саввино-Сторожевского, Николаевского Угрешского, Ипатьевского, Богоявленского в Костроме, Борисоглебского в Ростове, Солотчинского, Богословского в Костроме, Борисоглебского в Ростове, Солотчинского, Богословского в Рязани, Спасо-Евфимиева, Чернеева в Шацке и других монастырей в Госпиталь поставлялся хлеб натурой⁷¹⁹.

По-видимому, всех этих доходов не доставало Госпиталю. Так, в 1741 г. из Военной Конторы было выдано 900 руб. в 1742 г. – 700⁷²⁰. В 1745 и 1746 г. больных содержал Главный Комиссариат, а на Канцелярии С.Э.П. лежала доставка дров (на сумму 928 руб. 63 коп.) хлеба, круп и солода 1000 четвертей с лишним⁷²¹.

Недостаток в деньгах зависел от расширения деятельности Госпиталя, нуждавшегося в медикаментах, которых было взято из Верхней Аптеки Медицинской Конторы в 1737 году на 858 руб. 14 коп.; в 1738 г. – 1387 руб. 58 коп.; в 1739 г. ничего не взято; в 1740 г. на 6013 руб. 38 коп.; в 1741 г. на 427 руб. 93 коп.; в 1742 г. на 700 руб.⁷²². Такие суммы, очевидно, нельзя было черпать без ущерба содержанию больных из окладных 1826 рублей.

С 1706 г. госпиталь помещался в деревянном здании, на замену которого каменным после пожара было выдано в 1723 г. Синодом из лазаретных денег 3000 руб.⁷²³. Однако, в течение трех лет на постройку употреблено было не 3000, а 23301 руб. 60 коп., и в 1728 г. вновь ассигновано Синодом 7871 руб. 65 3/4 коп. опять-таки из лазаретных денег⁷²⁴. В 1732–1736 гг., неизвестно с каким результатом, из тех же денег, а не из Коллежских сумм, было запрошено д. Бидло и К.Э. 1000 руб. на ремонт⁷²⁵. Очевидно, Госпиталь ложился тяжелым бременем на бюджет Коллегии Экономии.

В большой пожар Москвы 29 мая 1737 г. в Госпитале погорело имущества по смете на 5177 руб. и само здание на 5000 руб.⁷²⁶. Однако, на деле одни временные и каменные постройки без имущества стоили по сметам 11151 руб. 44 коп.⁷²⁷ В 1746 г. Канцелярия С.Э.П. отказалась, было, ремонтировать Госпиталь на счет своих доходов на том основании, что прямого указа о том не было⁷²⁸, но Св. Синод приказал ей это сделать «на счет впредь определенной на то суммы»⁷²⁹.

Госпиталь управлялся главным доктором, у которого по хозяйственной части был помощник в лице назначаемого от К.Э. и К.С.Э.П. комиссара. Оба они руководились Адмиралтейским регламентом (гл. 47 п. 3, 4; 51 п. 1–7) и данными им инструкциями от 26 ноября 1723 г., и 19 марта 1729 г. и Госпитальным Регламентом⁷³⁰.

На попечении Коллегии Экономии был еще отчасти Смоленский Госпиталь, построенный при смоленском архиерейском доме и содержавшийся на остаточные от расхода суммы. В случае недостатка в архиерейском доме, выдавалось содержание из доходов Коллегии Экономии⁷³¹.

От Монастырского Приказа⁷³² в ведение Коллегии Экономии перешли 31 мужская и 62 женские московские богадельни⁷³³, в том числе богадельня при Моисеевском женском монастыре, а также Богословская богадельня по Большой Бронной улице, содержавшаяся на доходы с вотчин причта Архангельского Собора⁷³⁴. По табелю 1710 г. на штатное число 3519 человек нищих было положено 12844 руб. 35 коп. в год, да на строение богаделен ежегодно 2000 руб. Однако, еще боярином кн. Прозоровским к штатному числу было приверстано 892 человека, так что и расход на содержание их возрос на 1008 руб. 5 коп. (всего 13852 руб. 40 коп.), которые черпались из строительного капитала⁷³⁵. Возрастание нищенства с одной стороны и требования правительства об искоренении его создавали для Коллегии Экономии постоянные затруднения, из которых можно было выйти лишь принудительным разбором нищих, повторявшимся периодически еще с начала XVIII столетия. В Синодальное время они начались с 1721 года, параллельно с приказанием строить богадельни при монастырях и церквах на «доходы от продажи свеч»⁷³⁶. В период деятельности Коллегии Экономии разбор нищих был в 1730–1731 гг., когда в 96 богадельнях⁷³⁷ из 4073 человек оставлено только 2943 (в том числе отставных, инвалидов и других, мужчин 689 и 2254 женщ.), а детей их, бродивших и живших по углам, по указу Сената стали отдавать в распоряжение Военной Конторы для определения в рекруты или в Гарнизонные школы⁷³⁸. Рядом с этим губернаторам и воеводам было приказано не допускать нищенства и, после освидетельствования, действительно старых, больных и увечных отсылать в Коллегию Экономии для определения в богадельни⁷³⁹. Так с 15 сентября по 18 декабря 1735 г. ей были присланы 1699 чел., из которых она выбрала 778. Но и для них не было места, т.к. на лицо находилось уже 3990 чел. и расходовать на всех пришлось бы сверх оклада 5624 руб. 30 коп. ежегодно. Тогда Сенат велел вновь разобрать нищих и кто не поместится, отослать в монастыри. Между тем, эти были и без того переполнены отставными, так что и 16 новых человек, присланных из Сената между 12 апреля и 10 мая 1736 г. Коллегия Экономии отказалась принять потому, что по указам Сената и Синода 22 февраля и 12 марта 1736 г. велено было распределять в монастыри на убылые монашеские порции раскольников с Ветки и других мест в силу Высочайшего указа 4 сентября 1735 г., а где убылых мест нет, там на доходы Коллегии Экономии с этих самых монастырей. Впрочем, велено туда, где будут раскольники, уже не посылать отставных. В этих обстоятельствах у Коллегии Экономии возникла мысль о постройке новых богаделен, т.к. после разбора все-таки оставалось для призрения не считая 778 чел. – 3907⁷⁴⁰. Действительно, по распоряжению Сената построена была богадельня еще на 1000 чел. с отнесением расхода на упомянутых 778 чел. (116 руб. 70 коп.) на счет Штатс-Конторы⁷⁴¹. По сведениям 1757 г. в сентябре 1744 г. было уже 110 богаделен и в них, а отчасти по углам, ютилось 5372 чел. Канцелярия Синодального Экономического Правления просила даже Главную Полициймейстерскую Канцелярию не присылать больше нищих, пока не будет убылых мест⁷⁴². Однако, их не могло быть, несмотря на неоднократные разборы богаделенных нищих⁷⁴³. В 1744 г. началась вторая ревизия населения, при которой было велено солдат и их жен принимать в Канцелярию С.Э.П., помещиковых же крестьян отсылать к помещикам, купеческих в Магистрат⁷⁴⁴. Наплыв был такой большой, что Канцелярия С.Э.П. не могла вместить всех в монастыри и даже получила указ Св. Синода не принимать, а отсылать в распоряжение Сената. Сенат же 16 мая 1746 г., ссылаясь на указ 25 июня 1744 г. и общий приговор свой с Синодом, велел безпрекословно принимать в монастыри, а дряхлых определять в богадельни⁷⁴⁵. В это время в них было 5328 чел. В 1753 г. вышло постановление Сената о приеме под покровительство Канцелярии С.Э.П. только отставных с их женами⁷⁴⁶. Однако, в 1756 г. в богадельнях были не только они, но канцелярские подъячие, сторожа, разсыльные, конюхи, плотники и т.д., всего числом 5416 человек. 585 чел. после разбора были из богаделен выключены, но и оставшиеся 4798 чел. превышали норму 1723 года (3601 чел.) на 1230 чел. тогда, как богаделен было в это время почему-то только 100 (44 каменных и негодных и 56 деревянных малогодных и совсем обветшалых), в которые вместить их было невозможно и особенно военным с женами чинилось немалое притеснение от прочих чинов. Поэтому Канцелярия С.Э.П. проектировала увеличить число богаделен до 110, как было в 1744 г., и быть в них установленному числу нищих 3601 на копеечных порциях или больше, но с выдачей женщинам по 1 деньге на день, а разночинцев, согласно указам 1744 и 1753 г., исключить. Тогда и ста богаделен будет достаточно и 2000 руб. на ремонт хватит. Если же принимать всех и до 5000 чел., или сколько пришлют, а разные присутственные места присылают особенно отставных «непрестанно» (например, в одном феврале 1757 г. прислано 158 чел. – в это время была Семилетняя война), то нужно будет построить еще 40, но уже каменных (согласно указа Св. Синода 1748 г.) приблизительно за 30000 руб., да перестроить деревянные 56 в каменные за 40000 руб., назначив на ремонт их уже не 2000, а 3000 руб.

Св. Синод постановил содержать лишь 3601 чел. военных и жен их, ради которых только и назначены, якобы, Высочайшим указом синодальные богадельни. И содержать их в 100 наличных богадельнях, на ремонт которых ничего свыше 2000 руб. не тратить⁷⁴⁷.

В 1764 г. по Генеральной Ведомости Счетной Экспедиции было на лицо: в Моисеевском женском монастыре 1 игуменья, 59 монахинь и 24 белицы, всего 84 чел., а в богадельнях – отставных и других мужчин 2187, женщин 2016 чел., всех вместе 4287 чел., из которых ежедневно на наличное число выплачивалось игуменье и десяти монахиням и белицам по 2 коп., мужчинам по 1 коп., а женщинам по 1 деньге (по 1/2 коп.). На них вместе с инвалидами выходило в год 73610 руб. 30 1/4 коп.⁷⁴⁸. Раздачей кормовых денег ведал нарочный комиссар, получавший годовое жалованье от доходов с заопределенных вотчин по 15 руб. и 15 четвертей хлеба⁷⁴⁹.

В заведывании Коллегии Экономии находились также епархиальные богадельни при архиерейских домах, от которых они и получали жалованье. Так, в Смоленском Госпитале при Смоленском архиерейском доме помещались в 1730 г. 106 чел. на содержании по 1 коп. в день без хлеба⁷⁵⁰, которое выдавалось им неаккуратно, потому что, как объясняли в епархии, недоставало остаточных доходов, так что даже, несмотря на побуждения со стороны Сената⁷⁵¹ и жалобы последнему нищих⁷⁵², Св. Синод и его учреждения не соглашались расходовать на Смоленских нищих доходы с заопределенных вотчин⁷⁵³. 10 января 1728 г. Коллегия Экономии только дала свое согласие на выдачу с 1727 г. и впредь хлебного жалованья 20 нищим Владимирской Патриаршей богадельни, которым почему-то была прекращена выдача с 1709 г.⁷⁵⁴.

На содержание Московской Славяно-Греко-Латинской Академии по окладным книгам Коллегии Экономии полагалось 4450 руб. Академия, основанная в 1685 г., по учреждении Монастырского Приказа была поручена его заботам⁷⁵⁵, а от него преемственно перешла в ведение Камер-Конторы и Коллегии Экономии. Последняя отпускала из своих доходов помянутые средства, заботилась о зданиях Академии и судила возникавшие среди академистов проступки. Академия имеет уже своего историка в лице С. Смирнова, написавшего «Историю Московской Славяно-Греко-Латинской Академии» (Москва 1855 г.) по архивным материалам и наши документы не сообщают никаких особенно новых и существенных сведений, так что даже в вопросе о средствах Академии и проч. отсылаем читателя к работе С. Смирнова⁷⁵⁶.

При упразднении Коллегии Экономии указом 15 июля 1744 г. Императрица Елизавета обещала содержать Заиконоспасский училищный монастырь (в котором Академия помещалась) «на особой сумме»⁷⁵⁷.

И, действительно, Высочайшим указом 19 октября 1745 г. на содержание Академии было определено 4450 руб. (сумма та же, что и прежде) из доходов Соляной Конторы⁷⁵⁸. Таким образом, доходов Канцелярии С. Э. Правления этот расход не коснулся.

Высочайшей резолцией 22 декабря 1724 г. на докладном реестре Иностранной Коллегии Петр Великий повелел выдавать установленные жалованными грамотами⁷⁵⁹ милостинные дачи «приезжим из Палестины архиереям и др. духовным особам, которые приезжают по жалованным грамотам в указные годы, кормовых, и на приезд, и на отпуск, в посылки в монастыри на милостыню 2000 руб., да Константинопольской церкви по жалованной грамоте на милостыню и вспоможение соболей на 3000 руб.» из доходов с синодальных домовых вотчин, вместо Иностранной Коллегии. Заслушав это повеление, сообщенное в ведении Сената, Синод распорядился прежде всего собрать справки о своих доходах⁷⁶⁰. Между тем, о той же резолюции донесла Синоду и Коллегия Иностранных Дел. Поэтому Синод постановил иметь с Сенатом конференцию, на которой заявить, что из синодальных доходов велено ныне уплачивать палестинским архиереям и другим духовным особам 2000 руб., да Константинопольской церкви 3000 руб., итого 5000 руб., и, кроме того, грузинскому принцу Вахтангу с его фамилиею (об этом см. ниже) – 24000 руб., а всего 29000 руб., между же тем собирается всего 23299 руб. 61 3/4 коп. и на расходы по личному составу Синода и синодального ведомства еще недостает 7625 руб. 84 1/4 коп. «И о том требовать, дабы повелено было онаго принца с прочими всех довольствовать из других доходов от Иностранной Коллегии по-прежнему, неотменно»⁷⁶¹.

На этот раз Сенат отчасти принял во внимание доводы Св. Синода и постановил указанные 5000 руб. «отпустить из доходов синодальной Камер Конторы по ассигнациям Штатс-Конторы». Синод остался этим доволен, так как собственно синодальные доходы уже избавлялись от этого расхода, и со своей стороны подтвердил распоряжение Сената⁷⁶².

Таким образом, из доходов Коллегии Экономии было выдано:

· в 1726 г. Арсению, митрополиту Фиваидскому, 450 руб., Афонской горы в Ватопедский монастырь 687 руб. 48 коп., Грузинским архиереям 2000 руб., в Братский Виленский монастырь 50 руб., Белорусской епархии города Могилева церкви Сошествия Св. Духа 21 руб. 96 коп., итого 3209 руб. 44 коп., остаток 1790 руб. 56 коп.;

· в 1727 г. присланному от Черногорского Даниила, митрополита Скендерисского, 715 руб. 95 1/2 коп.; Арсению, митрополиту Фиваидскому, 360 руб. 85 1/2 коп., итого 1076 руб. 81 коп., остаток 3923 руб. 19 коп.;

· в 1728 г. Грузинским духовным персонам 945 руб. 98 1/2 коп.; Арсению, митрополиту Фиваидскому, 363 руб.; итого 1308 руб. 98 1/2 коп., остаток 3691 руб. 1 1/2 коп.;

· в 1729 г. Афонской горы в Ватопедский монастырь 510 руб. 66 1/2 коп., Сошествия Св. Духа в Братский Виленский монастырь 220 руб. 17 коп., Грузинским духовным персонам 1784 руб. 1 1/2 коп.; Арсению, митрополиту Фиваидскому, 547 руб. 50 коп.; итого 3062 руб. 35 коп., остаток 1937 руб. 65 коп.;

· в 1730 г. Ватопедского монастыря архимандриту на приезд, отпуск и корм 104 руб. 7 коп.; Арсению, митрополиту Фиваидскому, 432 руб.; грузинским духовным персонам 1785 руб. 66 1/2 коп., итого 2621 руб. 73 1/2 коп., остаток 2378 руб. 26 1/2 коп.

Указанные остатки ежегодно употреблялись на положенные в Коллегии Экономии табельные и по указам Св. Синода и Сената неокладные расходы⁷⁶³.

Как видно из приведенной справки выдача милостыни производилась безпорядочно, так сказать, по востребованию, и часто не тем лицам и учреждениям, для которых эти 5000 руб. были предназначены, остатки же всегда удерживались в Коллегии Экономии и расходовались на другое. В виду этого, в 1733 году Синод просил Анну Иоанновну точно распределить пятитысячную сумму, и 4 октября этого года получил резолюцию «сочинить экстракт о всех палестинских властях и монастырях, кому какие жалованные грамоты и во сколько лет велено приезжать и почему определено жалованье давать и по сколько давано, а поскольку давать впредь – сочинить штат и подать к рассмотрению. Анна»⁷⁶⁴.

Штат был действительно составлен и Высочайше утвержден 24 мая 1735 г.⁷⁶⁵. Главные основания его следующие. Из доходов Коллегии Экономии должно было ежегодно отпускаться по 5000 руб. в распоряжение Св. Синода, который хранил бы эти деньги в Казенном Приказе «до урочнаго приезду» Палестинских духовных персон, периодически повторяемого через каждые 5 лет, и тогда управление Киевской губернии должно было выдать приезжим прогоны и подводы до Москвы и на пропитание за счет К.Э.; в Москве они могли жить не более 6 недель, в течение которых им следовало выдать по 100 руб. на год Александрийскому, Антиохийскому и Иерусалимскому Патриархам за все пять лет вперед. В это время присланные духовные особы получали содержание и сохраняли его по истечении 6 недель в случае промедления выдачи им означенной милостыни. Константинопольскому патриарху положено было выдавать по 1000 руб. в год, пересылая их через Российского резидента в Константинополе и только такому патриарху, который получил престол по избранию, а не чрез симонию. Таким образом, на все предположено было расходовать по 1390 руб. 50 1/2 коп. ежегодно, а в каждые пять лет – 6952 руб. 52 1/2 коп. Грузинскому духовенству предположено было давать независимо от этой пятитысячной суммы из доходов Коллегии Экономии. Однако, Императрица обратила внимание, что испрашивалась ежегодная сумма в 5000 руб., а к расходу предполагалось лишь по 1390 руб. 50 1/2 коп. на год. Поэтому в своей резолюции, утверждая штат, она оговорила, что из Коллегии Экономии следует ежегодно выдавать лишь недостающую до 5000 руб. сумму, «чтобы на всякий год на такие расходы всегда 5000 руб. в Синоде было в готовности⁷⁶⁶, а Грузинским духовным персонам с их свитами жалованье давать, кроме оной пятитысящной суммы, из доходов той же Коллегии Экономии, и понеже по сему определению ежегодно только 1390 руб. 50 1/2 коп. в расходе быть имеют, а еще и другим монастырям дачи производить надлежит, того ради такожде оным монастырям сочинить штат в Синоде, и подробные дачи на оные монастыри производить из вышеписанной же пятитысячной суммы, а ежели в 6 годов оная сумма по определенным дачам не достанет, то сколько в добавку надлежит, отпустить того по требованию Синодскому из Коллегии Экономии». Согласно этому из означенных остатков, между прочим, 11 мая и 12 сентября 1741 г. было велено ежегодно выплачивать по 500 руб. «обретающемуся для священнослужения в Москве митрополиту Никодиму» и по 300 руб. уволенному «на обещание в Тихвин монастырь архиепископу Варлааму», а указами 7 ноября 1739 г. и 29 мая 1741 г. велено выдавать ежегодно по 500 руб. Московскому греческому монастырю, а позднее из той же суммы назначено жалованье и пребывавшему для священнослужения в Москве епископу Льву⁷⁶⁷. Однако, согласно упомянутой резолюции, надлежало дополнить самый штат, дабы упорядочить выдачи и другим подобным учреждениям и лицам. Это и сделал Синод определением 4 января 1742 г.⁷⁶⁸. По нему 8 иностранных архиереев приобретали право получать ежегодно по 70 руб., а Черногорский, за особые услуги России – по 100 руб.; 5 монастырей – по 35 руб. ежегодно и по 175 руб. через пять лет в шестой. Виленский Свято-Духов монастырь по особому «о милостивом призрении обещанию» – по 100 руб. ежегодно, а монастырь Анастасии Узорешительницы, за принесение из онаго руки св. апостола Андрея Первозванного – по 50 руб. в год. Присылать за деньгами велено было каждые шесть лет и только из Духова монастыря, по причине его близости, через 2 года. Остальные же условия – прогонов, ожидания в Москве и проч., остались те же, что и в штате 1735 г.

Однако, синодальное определение относилось к будущему, а, между тем, в 1743 г. в Россию явился Савва, митрополит Скандарийский и Приморский и Черной Горы повелитель, и обратился к Императрице Елизавете с просьбой выдать ему назначенные ему в грамоте Петра Великого от 1715 г. деньги Черногорскому митрополиту Даниилу и его преемникам по кафедре «за его некоторую ко Всероссийскому престолу и всему Отечеству известную знатную заслугу». После некоторых справок и колебаний, Императрица повелела выдать ему долг из Синода «из положенной на такие дачи суммы». Но Св. Синод уже не располагал более свободными остатками и потому предписал отпустить сколько следует из доходов Коллегии Экономии. А митрополиту Савве следовало получить по 500 руб. за каждые три года, начиная с 1722 г., когда деньги в последний раз были получены митрополитом Даниилом, т.е. за 21 год – 3500 руб., а за вычетом ранее выданных ему 200 руб. из Палестинского кредита – всего 3300 руб.⁷⁶⁹. Кроме этого, из Штатс-Конторы было пожаловано 3000 руб. на возобновление черногорских церквей и приехавшему за деньгами Савве – 1000 руб. лично⁷⁷⁰.

В последующее время пожалованья из доходов Канцелярии С. Э. Правления продолжались. Так, 24 апреля 1752 г., по докладу Синода велено было выдать Антиохийскому патриарху 3000 руб. на оплату долгов, приключившихся от гонения иноверцев и 6000 руб. на возобновление Виленского монастыря⁷⁷¹. Такие же 3000 руб. были выданы Антиохийскому патриарху 21 апреля 1755 г.⁷⁷², а 14 февраля 1763 г. для той же цели 1000 руб. и приехавшему за ними архимандриту Анфиму с товарищами 200 руб.⁷⁷³. 8 марта 1754 г. Высочайше повелено было отпустить для Черрногории с приехавшим в Россию архиереем Василием в награждение Черногорскому народу и на возобновление церквей 5000 руб., да сверх того архиерею Василию в награду и на путевые издержки со свитой 2000 руб.⁷⁷⁴.

В 1724 г. из Тифлиса был изгнан царь Восточной Иверии, или Карталинский, Вахтанг Леонович и нашел убежище в России⁷⁷⁵, а 23 августа 1725 г. состоялось Высочайшее повеление об определении на содержание этого «грузинского принца» со всею его фамилиею и прочих при нем будущих, денег по 24000 рублей, муки по 4000 четв., овса по 2000 четвертей, сена 36200 пудов, дров по 500 сажен повсегодно «из доходов, собираемых с синодальных вотчин», при этом оговорено, чтобы «чего с них не собирается, для рассмотрения вновь согласиться Св. Синоду с Прав. Сенатом, токмо для постою оному принцу в Москве подворья отвесть, кроме синодальных членов; а на подворьях синодальных членов постою тому не быть»⁷⁷⁶. Выслушав это повеление Св. Синод постановил «написав обстоятельную окладным и неокладным с вотчин синодального дому как денежным, так и хлебным сборам ведомость, учинить с Прав. Сенатом конференцию немедленно»⁷⁷⁷. Ведомость была составлена Обер-Прокурором Баскаковым и отослана в Сенат. В ней доходов с Синодальных Дворцового и Казенного Приказов было показано 25254 руб. 46 коп., из которых за исключением установленных расходов должно было оставаться 14520 руб. 93 коп., и кроме того – 12139 чтв. хлеба и 11801 копна сена. Однако, из этой же суммы назначено было 5000 руб. на Палестинских духовных персон.

Конференция Сената и Синода состоялась 3 сентября того же 1725 года. На ней синодальные члены заявляли, что «из вышеозначенных же доходов надлежит содержать жалованьем синодскую канцелярию, и затем принцу грузинскому и при нем будущим многова числа не достанет». Но Сенат держался другой точки зрения и потому постановил: 1) давать из доходов Св. Синода в дом Вахтанга хлеб и сено по назначенному количеству, и, кроме того, по прибытии Вахтанга в Москву выдавать ему денежное жалованье из наличных остатков Казенного Приказа, по переводе их в Штатс-Контору, а с 1726 г. выдавать по 24000 руб., также и на покупку дров, «с денежных дворов помесячно»; за то 2) ассигнованные на палестинское духовенство 5000 руб. давать из доходов Камер Конторы. В этом смысле и было послано 24 января 1726 г. ведение в Св. Синод. 26 января оно было заслушано вместе с очень обширной и обстоятельной справкой Синодальной Канцелярии относительно синодальных доходов и расходов. Синод, прежде всего, обратил внимание на то, что не 25254 руб. 46 коп. доходов может быть высчитано, а лишь 23090 руб. 64 коп., из которых 14800 руб. назначено на жалованье синодальным членам, 11720 руб. на содержание Московской и Санкт-Петербургской Синодальных Канцелярий и проч., так что получается еще недостаток более, чем в 17000 руб. Затем – количество хлеба было показано в Сенате также в предположении, что он уродится втрое, а, между тем, в некоторых местах даже семена едва возвращаются, вследствие сего Синод потребовал из Дворцового Приказа точной справки, а дотоле «дабы Сенат на оной хлеб к содержанию царя грузинского надеяния ныне не имел». Далее Синод согласился отпускать Вахтангу с домовых лугов по 30000 пудов сена, но без доставки в Москву. Наличные суммы Казенного Приказа, как отданные уже В. указом 30 мая 1724 г.⁷⁷⁸ на жалованье синодальным чинам и служителям Синод также отдать отказался. Об этом и было послано из Синода Сенату ведение⁷⁷⁹.

В результате таковых переговоров было установлено отпускать на 200 лошадей грузинского царя по 36000 пудов в год сена натурой или, в случае недостатка, деньгами по алтыну за пуд⁷⁸⁰. Таким образом, в 1726 г. было отпущено только 20409 пудов (деньгами – 467 руб. 73 коп.); в 1727 г. – 9137 пудов (деньгами – 805 руб. 89 коп.); в 1728 г. – 33119 пудов, а в 1729 г. ничего не отпущено, за то Коллегией Экономии велено было выдать за 1728–1729 гг. деньгами 1166 руб. 64 коп. Однако, 17 июня 1730 г. Св. Синод определил: «за неподанное в дом грузинского царя сено денег из Дворцового Приказа не давать, а прежде давалось напрасно, неусмотрением управителей», и об этом в Сенат послать ведение. 16 октября 1730 г. Сенат ответил, что деньги за 1728–1729 гг. следует уплатить из Коллегии Экономии, а не из Дворцового Приказа, а на 1730 г. провиант и фураж отпустить натурой из вотчин синодальных без удержания. Об этом же распорядился и Синод⁷⁸¹. Но из дальнейших документов вообще видно, что отпуск Вахтангу сена и хлеба⁷⁸² производился с большой натугой и неохотно, после обычных побуждений со стороны Синода, Сената и даже Кабинета⁷⁸³. И это понятно, если к сказанному уже принять во внимание следующую справку. По поводу требования Синода о выдаче Вахтангу сена Коллегия Экономии доносила Сенату, что у нее налицо денег только 2090 руб., из которых нужно истратить на разные окладные расходы до 10818 руб., так что уже недостает 8828 руб., и что поэтому она просит положенного сена, или вместо него денег, с нее не спрашивать, т.к. давать нечего⁷⁸⁴.

Впрочем, в 1740 г. все-таки еще раз пытались возложить на Коллегию Экономии из ее доходов семейству Вахтанга по 12750 руб. Однако, Коллегия Экономии не могла вынести этого расхода, и до 1744 г. за ее счет заимообразно выдавала эти деньги Штатс-Контора, а в 1744 г. по ходатайству Коллегии указом Сената от 5 апреля она и совсем была освобождена от этого бремени⁷⁸⁵.

К изложенному надо прибавить, что В. указом 7 июля 1742 г. было велено выдавать из того же источника, откуда получал Вахтанг, 48 чтв. хлеба, 20 чтв. овса и 360 пудов сена сестре его Имеретинской царице игуменье Нине⁷⁸⁶, а затем в 1746 г., отдан был синодальный Новинский монастырь с вотчинами, угодьями и прочим имуществом вдове царевича грузинского Симеона княгине Анне и грузинскому духовенству, с обязательством Канцелярии С. Э. Правления построить княгине с вдовами и монахинями для жительства келлии на праздных местах около Новинского монастыря, русских монахов вывести, а бельцов оставить и им выдавать следуемое жалованье⁷⁸⁷. В 1755 г. игуменья Новинского монастыря, грузинская царица Нина просила определить его штатом, но в этом ей было отказано, а велено по усмотрению Канцелярии С. Э. Правления отвести ему огородную землю и оброка за нее не брать, а из оклада выключить⁷⁸⁸.

Вахтанг явился в Россию не один. За ним потянулось грузинское духовенство, и 19 октября 1726 г. было Высочайше повелено приезжающим из Грузии духовным персонам и при них светским служителям до предбудущего в штат определения выдать для них пропитание 2000 руб. из палестинской суммы, а находящегося в Санкт-Петербурге митрополита Христофора отпустить в Москву, дальнейшее же содержание грузинского духовенства определить при составлении штата Св. Синода⁷⁸⁹. В 1728 г. из Грузии прибыли: митрополит Сантоврисский Христофор и митрополит Тифлисский Николай, в Москву – 4 архимандрита, 1 игумен, 2 монаха, 3 священника, архидиакон, 3 диакона, 3 поддиакона и подъяк; в Гилянь – 3 епископа, архимандрит, 5 игуменов, иеромонах, протопоп, 4 попа, протодиакон, 4 диакона и 2 церковника. В Москве грузинское духовенство было размещено в Донском, Симонове и Новоспасском монастырях с пропитанием от Чудова монастыря⁷⁹⁰. 5 июня 1728 г. Верховный Тайный Совет через обер-прокурора Баскакова поручил Синоду озаботиться надежным обеспечением грузинского духовенства и Синод предложил ассигновать на вышеупомянутых 42 чел. по 2000 ежегодно из лазаретных денег, собиравшихся по указам Петра Великого от 3 июня 1714 г. и 20 января 1716 гг.⁷⁹¹. Но в Совете это было признано неудобным и велено отпускать из «определенных на милостыню и вспоможение Константинопольской церкви – из 3000 руб.», оставшихся за 1726–1728 гг. (за эти годы накопилось 9000 руб.), по следующему штату:

Кроме этого, 19 из них, проживавшим в Москве, велено было выдавать из 95 свободных монашеских порций Чудова монастыря в день всего 36 порций хлеба, а архиереям, когда нужно, еще и коляску⁷⁹².

Со введением штата для распределения пятитысячной милостынной суммы⁷⁹³ 24 мая 1735 г. назначенные на грузинское духовенство 1919 руб. были возложены на доходы Коллегии Экономии, в которой и составили особую статью расхода. Хотя в последующее время прибывали из Грузии новые лица (например, после взятия Дербента Персией приехал в Астрахань грузинский архиерей Иоанн со свитой), но им выдавали обыкновенно жалованье из определенного в 1728, а затем 1735 г. кредита в 1919 руб. не выходя из предела этой суммы⁷⁹⁴. Однако, грузинскому архиепископу Иосифу резолюцией Кабинета 3 октября 1740 г. назначено было жалованье в 500 руб. из доходов Коллегии Экономии⁷⁹⁵. Но уже 2 января 1741 г. это жалованье было увеличено до 1000 руб. в год⁷⁹⁶.

Кроме расходов окладных у Коллегии Экономии были еще расходы неокладные, которые иногда по своей величине равнялись сумме первых. Например, в 1742 г. их было 42474 руб. 82 1/2 коп.⁷⁹⁷. Конечно, их должно было быть очень немало, потому что окладной расход был намечен очень экономно, причем для церковных учреждений не было назначено ни копейки кредита. Между тем, один ремонт должен был стоить очень много, а на него и при определении архиерейских домов и монастырей не обратили почти решительно никакого внимания⁷⁹⁸. Были, разумеется, и кроме ремонта неокладные расходы на церковные нужды⁷⁹⁹, но все они ничтожны в сравнении с той долей, которую брало правительство на военные и государственные нужды. Само введение штатов имело целью выделить свободный остаток, и против этого нельзя было бы ничего возразить, если бы этот остаток был употребляем на религиозные, просветительные и благотворительные цели. Но в действительности, как увидим ниже, церковные суммы шли на такие статьи расхода, которые по крайней мере с церковной жизнью ничего общего не имели.

Подобная эксплуатация особенно развилась при Петре Великом⁸⁰⁰, которому так усердно подражало аннинское царствование. 15 июля 1731 г. была учреждена даже особая Канцелярия генерал-поручика М. Я. Волкова для заведывания сначала только остаточными суммами по всем государственным учреждениям, а затем и сбором всех недоимок по подушному сбору с 1724 г.⁸⁰¹. Все остаточные суммы Коллегии Экономии также поступали к Волкову и их уже правительство расходовало, как желало. Затем, по установившемуся обычаю, постройка триумфальных ворот в Москве и устройство иллюминации при коронационных торжествах ложилось на счет Коллегии Экономии. Св. Синод составлял подробные проекты, придумывал украшения и надписи, большей частью священного содержания, а Коллегия Экономии была лишь точной исполнительницей его предначертаний, следила за постройкой и давала на это средства⁸⁰². Этот непроизводительный расход превышал намного расход Коллегии Экономии на ремонт монастырских зданий. Но, особенно тягостными и странными были заимствования из сумм Коллегии Экономии на военные нужды. Лучшее понятие о неокладных (случайных) расходах вообще и о военных в частности даст следующая выписка Канцелярии Синодального Экономического Правления, составленная ею 5 ноября 1744 г. для Св. Синода, который, по-видимому, желал опротестовать перед Сенатом такой образ действий. По крайней мере, она находится в Делах Сената по Св. Синоду⁸⁰³. По нашим сведениям, эта выписка далеко не полна не только потому, что в нее не включены мелкие расходы на нужды самих монастырей и архиерейских домов, но в нее не вполне вошли и все заимствования на военные и другие непредвиденные государственные нужды. Составить сводную таблицу представлялось нам делом невозможным, вследствие отрывочности и неполноты документов, поэтому в дальнейшем передаем вышеозначенную ведомость, а в примечаниях к ней возможные дополнения⁸⁰⁴.

Ведомость неокладных (случайных) расходов за время с 1728 по 1743 гг., составленная 5 ноября 1744 г. в Канцелярии С. Э. Правления для подачи в Св. Синод

Приведенная нами выписка неокладных расходов обращает внимание на то, что в Аннинское царствование едва ли не большая часть свободных (а иногда и не свободных) сумм ассигновалась на военные потребности с ущербом и затруднениями в содержании учреждений духовного ведомства. Напротив, как свидетельствуют приходо-расходные книги Канцелярии С. Э. Правления⁸¹², с началом Елизаветинского времени большинство неокладных расходов шло на удовлетворение непредвиденных нужд по духовному ведомству, среди которых главной статьей был, конечно, ремонт запущенных зданий, и если случалось заимствовать остаточные суммы синодальных учреждений, то это делалось как исключительная мера, в виду крайности военного времени. Так, например, по полученному 11 июля 1758 г. экстракту из Конференции от 9 июля о том, что для государственной службы потребна немалая сумма, которую за многими другими государственными расходами в скорости достать никак невозможно, а известно, что в синодальном ведомстве и в Новгородском архиерейском доме находится значительная наличная денежная сумма, из которой определено взять заимообразно 350000 руб. с обязательством возвратить из первых поступлений доходов, и сумму эту Сенатом постановлено отпустить в Санкт-Петербурге кригс-комиссару Мерлину, а в Новгороде посланному от Мерлина нарочному офицеру, а если на местах наличной суммы нет, то выдать деньги в Москве в Главный Комиссариат для передачи в армию, – Св. Синод рассматривал справку своей канцелярии, по которой: в Св. Синоде на лицо оказалось только 532 руб. 32 коп., а в других местах по рапортам к июню 1758 г. было: 1) в Московской Синодальной Конторе 46116 руб. 46 1/2 коп., в том числе оставшихся от духовных персон 34522 руб. 49 3/4 коп., которые Именными указами 20 июня 1739 г., 31 января 1739 г. и 11 февраля 1753 г. велено хранить не расходуя; 2) в Канцелярии С. Э. Правления 165392 руб. 99 1/2 коп., в числе которых состоят и те 100000 руб., которые в 1757 г. поднесены Св. Синодом Императрице, а ею 1 сентября 1757 г. отданы на постройку собора в Александро-Невском монастыре, а после, 8 декабря 1757 г. по Именному указу их отдавать не велено, а если отданы – возвратить, т.к. 100000 руб. на постройку этого собора Императрица пожалует из особливой суммы⁸¹³; 3) в Московской Типографской Конторе за книги – 43607 руб. 12 коп., из которых покупаются материалы и выдается жалованье директору, служащим и рабочим. Итого в подчиненных Синоду местах – 255116 руб. 58 коп.; 4) на указ Святейшаго Синода архиепископ Новгородский Димитрий ответил, что в апреле 1754 г., еще до его определения на кафедру, по присланному из Кабинета в Новгородскую Губернскую Канцелярию указу с курьером вся наличная тогда казна 170411 руб. 84 1/4 коп. опечатана и тратить ее не велено без особого Высочайшего указа даже по синодальным указам. В том числе имеется оставшихся за расходами по штату Новгородского архиерейского дома 71787 руб. 6 коп., а прочие деньги числятся по штату в раздачу жалованья домовым служителям, на содержание церквей и домов архиерейских, семинарий, сиропитательного дома и госпиталя, которые (деньги) предшественником его, архиепископом Стефаном и удержаны, так что ныне следует жалованье возвратить, домовые и церковные ветхости исправить, а семинарию, сиропитательный дом и госпиталь почти совсем вновь учредить. Положенные же по штату (как и Высочайшим указом 1745 г.) сумма определена на известные расходы, ежегодные остатки от которых велено употреблять на завещанные митрополитом Иовом богоугодные дела, а в случае каких-либо неудобств по штату велено представлять Св. Синоду, что и делалось. Поэтому, за малым по штату положением, и на другие расходы потребно тратить из той же остаточной суммы, из которой с 1754 г. и тратится; а ныне, по словесному Ея Императорского Величества указу, строится из остатков в Новгороде теплый собор и колокольня, и прочие церкви ремонтируются. Итак, заключал архиепископ Димитрий, не повелено ли будет ради государственной нужды выдать 150000 руб. из опечатанной казны, если только Государыня велит распечатать, ибо кроме нее никто не смеет. А 20411 руб. 84 1/4 коп. оставить на всякий случай в Новгородском архиерейском доме для пособия разоренным крестьянам особенно по большой дороге и в Великолуцком уезде, по которому проходила армия. Итак – рассуждал Синод – хотя во всех означенных местах имеется на лицо 425528 руб. 42 1/4 коп., но без особливого указа Ея Императорского Величества выдать нельзя: 100000 руб. из Канцелярии С. Э. Правления, выморочные в Московской Синодальной Конторе и опечатанные в Новгородском архиерейском доме; а в других трех местах имеющиеся с небольшим 120000 руб. нельзя выдать потому, что они необходимы на табельные 1710 г. и другие определенные расходы. В виду всего изложенного Св. Синод определил сообщить в Конференцию, что не иначе, как по особенному Высочайшему указу, могут быть отпущены 100000 руб. из Канцелярии С. Э. Правления; 34522 руб. 49 3/4 коп. из Московской Синодальной Конторы оставшихся после духовных персон (выморочных) и 150000 руб. из Новгородского архиерейского дома, итого лишь 284522 руб. 49 3/4 коп.⁸¹⁴.

Однако, государству деньги действительно были нужны, а потому в ответ на изложенное определение Синода 20 июля 1758 г. последовало новое требование Конференции представить Государыне заимообразно 350000 рублей⁸¹⁵.

В истории финансовой борьбы церковной и государственной властей между собой чрезвычайно любопытна история составления штата ружников. Именно в ней с особенной яркостью обнаружилось, что в отношении церковных имений материальный интерес у обеих властей стоял на первом плане.

Под именем руги разумеется, прежде всего, отсыпной хлеб, выдаваемый духовенству вместо жалованья. Впоследствии, когда нашли более удобным выдавать вместо хлеба его цену деньгами, под именем руги, или ружного жалованья стали подразумевать пособие церковному причту, монастырю и даже архиерейскому дому, сверх получаемых ими частных доходов или доходов с земли, если таковая была. Но, преимущественно, руга давалась тем, у кого земли не было и, следовательно, не было постоянного верного дохода. Церковные причты получали ругу от мирских людей, целой волости или уезда⁸¹⁶, иногда от помещика⁸¹⁷. Но, главным образом, церкви и монастыри получали ругу от правительства⁸¹⁸, в XVI–XII вв. из Приказа Большого Дворца⁸¹⁹, откуда часть ружников перешла в Монастырский Приказ, а часть продолжала оставаться в ведении государственной власти, в Главной Дворцовой Канцелярии (духовенство придворных церквей, а также церквей дворцовых сел), и потом в Камер-Коллегии и Штатс-Конторе, которые выдавали ругу через посредство губернских и провинциальных канцелярий. Для подведомственных ему маловотчинных и безвотчинных монастырей Монастырский Приказ должен был составить «Общую ружную книгу», но не составил ее⁸²⁰, а для ружных церквей (главным образом) дворцового ведомства существовала ружная книга 7207 (1699 г.) года, по которой и выдавалась руга в определенном размере. Однако, выдача производилась крайне неаккуратно, на что слышались безконечные жалобы, и справедливо, потому что для церквей и монастырей наступало полное разорение и запустение⁸²¹.

Со времени Петра Великого правительство неукоснительно стремилось освободить государственный бюджет от выдачи руги, на которую было ассигновано 19266 руб.⁸²² (в 1701 и 1703 гг.). Оно рассчитывало сделать это двумя путями: 1) прекращением выдачи руги таким церковным причтам, которые были обеспечены землей⁸²³, а также убавкой в 1705 г. оклада на половину вследствие Шведской войны⁸²⁴; 2) возложением расхода по выдаче руги на средства, получаемые с церковных вотчин, т.е. на доходы Монастырского Приказа, а затем Коллегии Экономии. Со своей стороны церковная власть не могла вовсе уклониться от этого и старалась упорядочить дело без большой затраты своих средств. Так, 26 января 1726 г. Св. Синод постановил прекратить выдачу руги ружникам синодальных сел, наделив их землею, ведомою в Дворцовом Приказе⁸²⁵. С учреждением Коллегии Экономии, когда особенно надеялись установить штаты по духовному ведомству так же, как это сделано было по гражданскому, вместе со всеми ведомостями Сенатом были затребованы и ведомости о ружниках⁸²⁶, впрочем, без результата. Таким образом, дело осталось в прежнем положении. Однако, Сенат и Штатс-Контора стали проявлять намерение отклонить от себя расход на ружников и возложить его на Коллегию Экономии, которая со своей стороны заявила, что на эти расходы она не уполномочена и потому следует платить оттуда, откуда платилось и прежде. Синод деятельно поддерживал Коллегию Экономии в этом отношении⁸²⁷. Случалось, что половинный оклад возстановлялся в прежнем виде и непосредственно относился на счет Коллегии Экономии Верховной властью⁸²⁸. Но случалось и так, что Св. Синод энергично требовал от Сената уплаты руги из государственных учреждений⁸²⁹.

Дело о руге приняло новое направление в 1736 г., когда по указу 30 января Коллегия Экономии и Раскольническая Контора были вверены М. Я. Волкову, и сбор их был определен на дачу ружникам, которым при этом повелевалось выработать в Коллегии Экономии штат⁸³⁰. Вопрос шел теперь о 23054 руб. в год. Если правительство считало их для себя бременем, то бюджет Коллегии Экономии даже в соединении с доходами Раскольнической Конторы решительно не мог выдержать этой суммы. В 1740 г. Коллегия Экономии так характеризовала Сенату свое положение, когда он проектировал покупку заводских лошадей на заопределенные доходы. Окладных доходов у нее 48613 руб. Окладных расходов на 37875 руб. 48 коп., и сверх того неокладной расход, сумма которого по временам различна (в 1739 г. – 7566 руб.). Если бы собиралось все без доимки, оставалось бы ежегодно по 3000 руб., но этого ожидать нельзя, т.к. на конференции Сената и Синода 1731 г. решено было в случае недобора лазаретных денег в епархиях пополнять их из других сумм Коллегии Экономии. Доход Раскольнической Конторы хотя по окладу и считается в 10337 руб., однако их быть не может, т.к. перешедшие в православие, умершие и др. выключаются из оклада, а беглые числятся недоимщиками. Да и самый сбор нельзя признать окладным. А по штату ружников, составленному Коллегией Экономии и посланному ею в Св. Синод в 1740 г. (об этом ниже), им должно быть 23054 руб. в год. Таким образом, весь расход исчисляется в 68495 руб., т.е. дефицит в 9545 руб. (если даже сбор с раскольников считать за окладной⁸³¹). Немыслимое положение Коллегии Экономии определилось и было доложено Сенатом Кабинету еще 9 мая 1736 г., когда он, ссылаясь на указ 17 марта 1730 г. об обязательном ремонте монастырских зданий, и приводя указ 30 января 1736 г., просил Кабинет указать, из каких доходов нужно расходовать на ремонт, т.к. все доходы Коллегии Экономии и Р. К. определены ружникам. Любопытно, что формально на ружников были определены именно все доходы, так что остальные статьи расхода на благотворительные и просветительные цели оказывались как бы упраздненными.

Резолюция последовала такая: «Понеже доходы Коллегии Экономии и Раскольнической Конторы оставшие за определением домов архиерейских и монастырей определены на дачу ружникам, и для того о тех ружниках велено Синоду рассмотреть, где и в каких местах и почему кому руга определена быть имеет, того ради об определении суммы на строение и починку архиерейских домов и монастырей до сочинения штата о ружниках, решение учинить невозможно, и для того о сем из Сената сообщить Синоду, чтоб немедленно о том рассмотрение учинено и представлено было». Подписали А. Остерман и князь А. Черкасский 13 мая 1736 г.⁸³².

Ответ был крайне неудовлетворительный. Ремонт не допускает отсрочки, и эта резолюция лишь повлияла, хотя и косвенно, на дальнейшее разрушение архиерейских и монастырских зданий. Формально должны были остановиться и все другие даже окладные расходы. Из этого положения можно было выйти только немедленным составлением штата и увеличением дохода Коллегии Экономии.

Но, прежде всего, в Коллегии Экономии не оказалось о ружниках никаких сведений. В сентябре затребована из Штатс-Конторы ружная книга 7207 года и ведомости о ружниках, составленные в Сенате в 1719 г.⁸³³. 20 декабря они присланы, но у Коллегии Экономии возникли недоумения, из-за которых у нее была переписка со Штатс-Конторой⁸³⁴. Синод 25 июля 1737 г. побуждал Коллегию Экономии, по получении ответов из Штатс-Конторы, немедленно штат составить⁸³⁵. Подтверждал тоже и Сенат⁸³⁶. Наконец, 31 октября 1737 г. штат о ружниках был послан в Св. Синод⁸³⁷. Но Синод им не удовлетворился, потому что он оказался лишь «копией с ружной книги и ведомостей, без достодолжного приказного труда и без всяких надлежащих очисток», вследствие чего 25 ноября опять вернул его Коллегии для исправления со строгим выговором⁸³⁸. Затребованы были сведения о руге из тех мест, откуда руга выдавалась⁸³⁹. В Коллегии Экономии возникла по этому поводу громадная переписка⁸⁴⁰. Св. Синод сыпал строгими подтвердительными указами⁸⁴¹. То же делал и Сенат⁸⁴².

В декабре генерал-лейтенант Волков писал, что Штатс-Контора имеет обстоятельную ведомость о всем, нужном для составления штата о ружниках, но не выслала оную в Коллегию Экономии, а посему и к виновности больше долженствует названная Контора тем более, что и штат должна сочинять не Коллегия, а Св. Синод. Волков просил, дабы соблаговолено было не отягощать Коллегию штрафом, а о ружниках немедленно учинить рассмотрение в Синоде и сообщить ему. Коллегия со своей стороны просила о посылке из Синода во все архиерейские дома указов о сочинении ведомостей о ружниках, а для взятия оных и достойного о ружниках свидетельства послать способных к тому синодальных дворян. Последнее Синод признал прихотническим требованием и явно приличествующим к продолжению составления ведомостей, а доношение Волкова, который не только сам не исполнял приказанного, но и подчиненным своим дал повод к преслушанию указов, сообщено было для рассмотрения Сенату⁸⁴³.

13 января 1739 г. Сенат потребовал немедленного составления штата, для чего канцелярских служителей держать неисходными. Коллегия Экономии со своей стороны ничего не могла сделать за неимением сведений от местных учреждений⁸⁴⁴. 16 июня 1740 г. Коллегия Экономии представила Синоду новый штат со своим мнением⁸⁴⁵. Но и им Синод не удовлетворился, потребовал новых сведений от Духовной Дикастерии, Санкт-Петербургского Духовного Правления и архиерейских домов⁸⁴⁶, и приготовился было сам составить штат. Однако, сведения не были доставлены отовсюду и в удовлетворительном виде, а потому и штат не был Синодом составлен. Между тем, т.к. ружники очень нуждались, Синод согласно с мнением Коллегии Экономии сделал постановление относительно выдачи руги по прежней книге 7207 г., причем выразил свое убеждение о необходимости продолжения выдачи ружникам руги из тех мест, откуда они получали издавна, иначе, лишь приступая к составлению штата, он заранее отказывался взять на себя весь расход⁸⁴⁷. С этим Сенат согласился, но, с другой стороны, сам желал воспользоваться тем, что в некоторых монастырях и церквах в данный момент было неполное число ружников, вакансии некоторых были свободны, и требовал сокращения ружного штата, на что, впрочем, Синод не согласился⁸⁴⁸. Также намеревался Сенат внести в штат ружников такие установления, которые прежде ружниками не считались, но жалованье от правительства получали, например, Успенский Собор, Церковь 12 апостолов, Московский Госпиталь⁸⁴⁹.

Волокитой с составлением штата, от которой страдали ружники, был вызван Высочайший указ 19 декабря 1737 г. о выдаче руги из прежних мест на счет Коллегии Экономии⁸⁵⁰. В силу него из Штатс-Конторы, а по ее ассигнациям и из областных учреждений во все последующее время выдавалась руга за счет Коллегии Экономии⁸⁵¹, которая и сама участвовала в расходе⁸⁵², для чего пользовалась средствами Раскольнической Конторы. Последняя в августе 1743 г. насчитала на Коллегию Экономии долг в 141024 руб. 46 1/4 коп., который Коллегия Экономии просила ее и Штатс-Контору с нее списать⁸⁵³. Чем эта просьба кончилась – неизвестно.

С учреждением Канцелярии Синодального Экономического Правления дело о ружниках не подвинулось. Напротив, по одному частному случаю Синод даже прямо высказал в 1745 г., что ввиду указа 15 июля 1744 г. об упразднении Коллегии Экономии, из доходов последней не следует выдавать ружникам, так как расходы на ружников возложены на Коллегию Экономии после Петра Великого⁸⁵⁴. Таким образом, по-прежнему соблюдался со всеми последствиями невыгоды его для ружников, которые время от времени напоминали о своих нуждах. Однако, Синод тщательно отстранял себя от обязанности содержать ружников и ремонтировать здания ружных монастырей, отсылая К. С. Э. П., когда она к нему с этим обращалась, к Сенату, дабы ружные монастыри ремонтировались на счет Штатс-Конторы⁸⁵⁵.

Летом 1756 г. по ведению Сената вновь велено было Св. Синодом немедленно во всех епархиях составить ведомости о ружных из государственной казны мужских и женских монастырях, соборах и церквах, где такие есть, на каком оные во всем и колико численном годовом жалованьи прежде были и ныне состоят церковными и проч. потребами, а о священно– и церковнослужителях при них на каком жалованном содержании и впредь по нынешнему состоянию могут быть содержаны. Ведомости надлежало рассмотреть и проверить самим архиереям на местах, а в их отсутствии – Консисториям, и прислать в Св. Синод. Указы Святейшего Синода об этом были посланы непосредственно к Архиереям и Консисториям и, для ведома, в Московскую Синодальную Контору. О Канцелярии С. Э. Правления нет упоминаний⁸⁵⁶.

Через два с небольшим месяца ведение Сената о составлении ведомостей о ружниках было Синоду повторено, по поводу донесения Сенату Штатс-Конторой о том, что она выдала ругу Новгородским ружникам⁸⁵⁷. Но оба распоряжения остались неисполненными. Дальнейшая судьба штата о ружниках связана с работами Комиссии о духовных имениях и не входит в задачу настоящего исследования⁸⁵⁸.

Преобразование Св. Синода 15 июля 1726 г. поставило вопрос о содержании Св. Синода и составлении для него и его учреждений штатов вновь в неопределенное положение. Все что было до сих пор сделано и сам проект штата⁸⁶⁰, теряли свое значение, т.к. в Синоде оставлены были присутствующими только шесть епископов без разделения их на ранги и след. указы 18 января 1721 г. и 5 января 1724 г.⁸⁶¹ не могли иметь прямого и полного применения, а кроме того на Св. Синод ложилось новое бремя по содержанию «Второго Апартамента».

Вопрос, не разрешенный юридически, должен был получить практическое разрешение. Имея в виду вышеупомянутые указы, Верховный Тайный Совет запрашивал у Коллегии Экономии ведомости о жалованьи, получаемом Синод. членами, которые та не могла представить, не имея от самих членов никаких сведений⁸⁶². Необходимо было выяснить, насколько обеспечены члены Синода доходами со своих епархий. Оказалось, по их заявлению, что Феофан, архиепископ Новгородский, из епархии никаких денег не получает, кроме провизии на себя и свой дом⁸⁶³, и ныне, нуждаясь в деньгах, даже занял у купца 1000 руб.⁸⁶⁴. Остальные архиереи – Ростовский, Тверской и Вологодский заявили также, что по определению еще Монастырского Приказа все епархиальные доходы определены на содержание архиереев и их домов на местах, а на Петербургское пребывание их ничего не положено и они ничего из епархий не получают⁸⁶⁵. Их заявление вызвало командировку в Тверь и Новгород нарочных для проверки их показаний⁸⁶⁶. Между тем обер-прокурор Баскаков передал Совету, что штат Св. Синода составить нельзя и почему⁸⁶⁷, а 15 декабря, в ответ на запрос Совета, получают ли Синод. члены свое жалованье согласно указу 18 января 1721 г. или нет, представил, что с 1721 г. по 18 июля 1726 г. получали сполна из государственных сумм⁸⁶⁸, и только на 1725 г. Феофан Новгородский и архимандриты Троицкий и Чудовский включили по 100 руб. своих местных доходов, остальные же ничего не включили⁸⁶⁹, ссылаясь будто бы на свое постановление от 17 апреля 1722 г. Последнее, как не имеющее силы отменять Императорские указы, решено было в Совете 9 января 1727 г. отменить и велеть синод. членам из своих епархий пока ничего не брать, а довольствоваться казенным жалованьем. Кроме того, велено было потребовать от них ведомости в Коллегию Экономии о доходах их епархий, а также лично спросить в заседании Верховного Тайного Совета⁸⁷⁰ кто от своей епархии из излишних доходов сколько может в год платить денег? Последнее вытекало уже из стремления Верховного Тайного Совета на сколько возможно сократить государственные расходы. 30 января последовало, однако, новое решение: до времени подачи ведомостей не давать синодальным членам ни жалованья, ни доходов, т.к. без ведомостей нельзя составить определение⁸⁷¹. Наконец, под влиянием вообще неудачи в проведении реформы 1726 г. в полном ее виде, 26 июня 1727 г. в Совете было решено: синодальным членам платить по 2500 руб. человеку, с условием ничего не брать из епархий, а прочим, неприсутствующим в Синоде епископам, вновь отдать все их вотчины и доходы, только бы положенное число они платили в Монастырский Приказ⁸⁷², а на строение и починки употреблять им до 500 руб., а ежели больше, то требовать указа⁸⁷³.

С воцарением Анны Иоанновны вопрос о содержании Св. Синода вступил в новую фазу. Указом 21 июля 1730 г. образован новый состав присутствия Св. Синода из 4 архиереев, 3 архимандритов и 2 протопопов, без указания следуемого им штатного содержания⁸⁷⁴. Вследствие этого, Синод никому не выдавал жалованья до конца 1730 г. за исключением Феофана Новгородского, который получал и прежде из доходов своей неопределенной епархии⁸⁷⁵. 18 января 1731 г. Св. Синод вошел с особым докладом к Императрице о назначении членам жалованья, а 13 ноября, для ускорения дела, Феофан Прокопович подал Государыне свое частное прошение о выдаче жалованья, где в любопытных подробностях изложил всю историю недоразумений, возникших на почве указов 18 января 1721 г. и 5 января 1724 г. из-за епархиальных доходов, и заявлял, что задерживать выдачу жалованья нет оснований, т.к. оно идет с доходов Синодальных Приказов и поэтому никакого убытка государственному интересу от этого быть не может⁸⁷⁶.

Вскоре, 26 ноября 1731 г. Императрица указала выдавать архиепископу Новгородскому по 2500 руб., т.е. прежнее вицепрезидентское, прочим же трем епископам по 1500 руб., трем архимандритам по 1000 руб. и двум протопопам по 600 руб. О местных доходах ни слова не было сказано⁸⁷⁷.

Штаты подведомственных Синоду учреждений, проектировавшиеся в 1722 г., не получили утверждения⁸⁷⁸, и чиновники их получали по установившемуся обычаю и частным определениям применительно к окладам государственных учреждений⁸⁷⁹.

30 октября 1738 г. Синодальные Приказы лишены были прежней самостоятельности и соединены с Коллегией Экономии⁸⁸⁰. А так как их доходы были с 1726 г. определены на содержание Св. Синода и его учреждений⁸⁸¹, то естественно было тогда же, 30 октября, возбудить вопрос о составлении штата Св. Синода тем более, что и состав его не соответствовал первоначальному: в нем был только 1 епископ, 2 архимандрита и 1 протопоп⁸⁸². В январе 1739 г. Св. Синодом штат его и его учреждений был составлен для доклада на предстоявшей конференции с Сенатом⁸⁸³. 3 октября 1740 г. Сенат возвратил Синоду его проект в значительно сокращенном виде, предлагая на последнее согласиться. Св. Синод действительно согласился без возражений, сделав в нем только одну прибавку, что определенная на канцелярские расходы сумма в 1000 руб. может быть употребляема в случае остатков и на содержание квартирмейстера с гребцами, и на починку судов, и прочие мелкие расходы, особый кредит на которые был Сенатом вычеркнут. Вместе с тем, он просил Сенат немедленно переслать штат в Коллегию Экономии «для надлежащаго по штату денег отпуска» и в Кабинет для аппробации⁸⁸⁴. Первая просьба вызывалась, очевидно, желанием устранить постоянные придирки Коллегии Экономии и неаккуратность получения содержания, которая отражалась на личном составе гораздо хуже, чем само сокращение кредитов.

Сравнение Синодального проекта с Сенатским, который и был принят и вошел в силу, не получив даже Высочайшего утверждения⁸⁸⁵, показывает, что Сенат, не тронув оклады, сократил главным образом личный состав. Так, в Синоде он предложил присутствовать 3 епископам (а не 4), 2 архимандритам (а не 3), 1 протопопу (а не 2). В Московской Конторе быть не двум, а одному. Сократил штат петербургских, особенно низших служащих – канцелярских и других слуг, – настолько, что вместо 1934 руб. 58 коп. им положено было 939 руб. 29 коп. и т.д.⁸⁸⁶.

Всего по новому штату полагалось расходовать 26665 руб. 43 коп., т.е. на 314 руб. 13 коп. меньше прежнего и хлеба разного 1524 чтв. 3 1/2 чк., соли 132 пуда 12 фунтов, пива 5 1/2 варь, яиц 1000 [штук]⁸⁸⁷.

Между тем, со времени указа 30 октября 1738 г. Коллегия Экономии стала задерживать выдачу положенной прежде суммы в 15327 руб. 89 1/2 коп., несмотря на то, что доходы Приказов были по-прежнему определены на содержание Синода с учреждениями. Поэтому Синод жаловался на нее и графу Мусину-Пушкину, и Кабинету⁸⁸⁸.

И сама Коллегия Экономии была в затруднении. Граф Мусин-Пушкин в апреле 1740 г. доносил Кабинету, что из положенных на штат Св. Синода 15327 руб. 89 1/2 коп. на лицо только 1582 руб. 96 3/4 коп., которые и отпущены в счет требуемой суммы в Московскую Синодального Правления Канцелярию. Остальное же израсходовано согласно В. указам на выделку ружья в Туле и др. расходы. Кроме того, по ведомству бывших Приказов числится недоимки 32335 руб. 47 коп. Поэтому сам граф Мусин-Пушкин проектировал выдавать Синоду и его учреждениям содержание по мере уплаты недоимки, т.к. иначе, если взять деньги из других поступлений Коллегии Экономии, то не достанет кредита на ее окладные расходы – грузинскому духовенству, нищим, на Госпиталь и проч. На этот доклад последовала такая В. резолюция: всю определенную сумму выдать из Коллегии Экономии из определенных на штат Св. Синода денег, или, в случае недостачи, из других, а недоимку должна взыскивать сама Коллегия Экономии, не тревожа Св. Синода, т.к. это дело светское и ради него именно Приказы были слиты с Коллегией. Затем велено было проверить штат Синода, а пока на один 1740 год выдавать жалованье полностью по прежним окладам, не причитая получаемого членами Синода из епархий и монастырей⁸⁸⁹.

3 марта 1741 г. Св. Синод представлял Кабинету со своей стороны о необходимости утвердить давно составленный штат⁸⁹⁰ и распорядиться о выдаче по нему денег из Коллегии Экономии. 11 марта последовала резолюция Кабинет-Министров: «по сему сообщению Св. Синода членам и канцелярским служителям с подчиненными Синоду местами жалованье до апробации новоучиненнаго штата давать по прежним окладам и на тое дело надлежащую сумму денег отпускать в Синод из Коллегии Экономии из доходов Синодальных Дворцового и Казенного Приказов»⁸⁹¹.

Настоящая резолюция должна была лечь в основание практики, но так не случилось и недоразумения относительно выдачи жалованья не прекратились. В марте 1743 года, не получая от Коллегии Экономии денег за сентябрьскую треть 1742 г., Синод удержал у себя недоимку с Ростовского архиерейского дома за 1742 г. в количестве 4013 руб. 99 3/4 коп., присланную Арсением Мацеевичем непосредственно в Синод, т.к. с Коллегией Экономии он был в то время в ссоре⁸⁹². В сентябре того же 1743 г. по той же причине Св. Синод роздал членам и подчиненным лицам бывшие у него наличные суммы с добавлением недостачи путем займа у купцов для уплаты за майскую треть 4568 руб. 31 1/2 коп.⁸⁹³.

Императрица Елизавета Петровна желала царствовать в духе Петра и потому указом 12 декабря 1741 г. возстановила значение Петровских указов преимущественно пред всеми последующими. Последнее обстоятельство резко отразилось на вопросе о Синодальном жалованьи. 31 декабря 1741 г. обер-прокурором Св. Синода был назначен князь Яков Петрович Шаховской, человек энергичный и деятельный, ревностный блюститель законности. Силою обстоятельств он был поставлен в особые отношения к Св. Синоду⁸⁹⁴, который, кстати заметить, с самого воцарения Елизаветы Петровны проявлял стремление распоряжаться церковными имуществами, как безусловной и неотчуждаемой собственностью духовенства. Не совсем безкорыстным был его образ действия и относительно жалованья⁸⁹⁵. 16 октября 1745 г. князь Шаховской опротестовал⁸⁹⁶ Синодальное постановление касательно выдачи им жалованья на майскую треть 1745 г. – архиереям по 500 руб., архимандриту – 333 руб. 30 1/4 коп., протопопу – 200 руб., находя, что эти оклады не соответствуют указу 18 января 1721 г., возстановленному в своей силе указом 12 декабря 1741 г. Указ же 26 ноября 1731 г. утратил по его мнению свою силу после указа 23 апреля 1740 г., когда велено было выдать только за 1740 г., не причитая получаемого с епархий и монастырей, а тем временем представить штат на утверждение. Поэтому Св. Синоду следует испросить особого указа, а не поступать произвольно. Таким образом, синодские члены получили полное жалованье по указу 26 ноября 1731 г. с 1731 г. по 1740 г., а по резолюции 11 марта 1741 г. вплоть до майской трети 1745 г.⁸⁹⁷.

6 апреля 1742 г. штат был снова подан для утверждения, но не получил его, пока в 1764 г. не был заменен новым проектом, получившим 1 октября законную силу⁸⁹⁸. После некоторых колебаний Св. Синод обратился за решением спора к Императрице и, наконец, 6 апреля 1748 г. получил указ, по которому удержанное с мая 1745 г. жалованье велено было выдать, причтя к нему, согласно указу 18 января 1721 г., то, что синодальные члены могли получить за это время из своих мест⁸⁹⁹. 10 июня синод. члены заявили, сколько им следует получить, причем представили такой расчет:

С этим расчетом князь Шаховской не согласился⁹⁰⁰, заявляя, что в нем показаны лишь денежные доходы, да и то не все, например епископ Арсений не показал, что он получил с 1745 г. с Троице-Сергиевского монастыря⁹⁰¹. Не видя другого средства освободиться от протестов обер-прокурора, Св. Синод обратился к Государыне частным образом через ее духовника, протопопа Благовещенского собора Феодора Дубенского, который и получил от нее такой словесный указ: до будущего рассмотрения ведомостей о епаршеских доходах, за прошлые 1745–1748 гг. и за нынешний 1749 годы жалованье выдать по указу 18 января 1721 г., удержав в казне из полного оклада вместо епаршеских доходов четвертую часть. Таким образом, все члены Синода за вычетом 1/4 части получили 16483 руб. 66 коп.⁹⁰².

В XVIII веке на содержание архиерейских домов поступали окладные и неокладные доходы с духовенства и мирян, а также доходы с недвижимых имений, принадлежавших как непосредственно архиерейским домам, так и приписным к ним монастырям. Из доходов первого рода главное место занимала дань с церквей, взимавшаяся до 1687 г. в неодинаковом размере в разных епархиях и более или менее сведенная к единству изданным в 1632 г. патриархом Филаретом указом о реформе податного обложения церквей в его патриаршей области. В упомянутом 1687 году этот указ был распространен на все 20 епархий⁹⁰⁴. Согласно этому указу, дань платилась духовенством и причтом со своих дворов за право пользования усадьбою, а с приходских – в виде налога за доход с треб⁹⁰⁵.

Кроме того, дань взималась также с церковной земли в тех местностях, где духовенство издавна владело пахотной землей или угодьями, или получило наделы при составлении писцовых книг в 1620–1623 гг. (в патриаршей области)⁹⁰⁶.

При постройке и освящении церквей они облагались данью и вносились в оклад, причем обозначалась общая цифра следуемого поступления. Так, например, в Белопольской десятине в слободе Непмоевой с церкви Успения Божией Матери платилось ежегодно по 1 руб. 91 1/2 коп.; в селе Искрицковщине с церкви св. Варвары по 1 руб. 51 1/2 коп.; в Путивльском уезде в Подгородном Стану в селе Красне с церкви Введения Божией Матери по 2 руб. 3 коп.; в Тамбовском уезде в Савалском заказе в селе Туголукове с церкви Рождества Христова по 2 руб. 19 коп. в год⁹⁰⁷. Однако не все церкви облагались данью, хотя таких привиллегированных церквей было, конечно, не много⁹⁰⁸. Например, по указу 11 сентября 1740 г. (пункт 22) о новокрещенных была освобождена от дани новопостроенная в новокрещенной деревне Куроедовке Симбирского уезда Корсунской десятины Архангельская церковь⁹⁰⁹.

Об общем количестве дани с церквей в каждой епархии можно приблизительно судить по числу храмов в них.

Число церквей в епархиях⁹¹⁰.

Следующей статьей дохода был неокладной (т.к. он зависел от договора) оброк, за арендное пользование недвижимой собственностью архиерейских домов. Так к оброчным статьям относились земли (пустые церковные участки), угодья, торговые места и лавки в городах и мельницы⁹¹¹. Ни о количестве их, ни о размере арендной платы и значит о сумме дохода по этой статье оклада мы не имеем сведений и приблизительное понятие о них можно составить себе по примеру синодальной области⁹¹².

Ряд неокладных доходов составляли: 1) разного рода пошлины с духовенства и причта; 2) пошлины с венечных памятей; 3) штрафные деньги и 4) судебные пошлины⁹¹³.

1) В пользу епархиального архиерея, и состоящих при нем учреждений и лиц издревле взимались с духовенства и причетников пошлины при поставлении вновь на настоятельские и прочие места, при повышении в сане, при построении новых церквей, за переход от одного храма к другому, за право вдовому священнику и причетнику продолжать свое служение и, наконец, за подписание прежде выданных грамот вновь рукоположенным на епархию архиереем.

Вследствие злоупотреблений во взимании архиереями этих пошлин и установления излишних, необычных пошлин, синодальным указом 6 ноября 1723 г.⁹¹⁴ была установлена следующая такса:

2) До конца XVIII века с древних времен ни один брак не мог быть повенчан без выдачи от архиерея венечной памяти или знамени приходскому священнику на право венчания⁹¹⁵. За такую память в пользу архиерея взималась особая пошлина по количеству различная, в зависимости от того, венчались ли холостой и незамужняя или вдовцы и вдовы, а также которым по счету браком. До XVII века не было однообразия в пошлине во всех епархиях. Так в патриаршей области от Филарета до Иоакима взималось со вступающего:

В 1674 и 1687 гг. патриарх Иоаким установил следующий сбор:

В 1698 г. такса оставалась прежней, только вместо отвозной пошлины на служащих Казенного Приказа был установлен сбор за письмо в 4 коп.⁹¹⁷. Около этого времени, в конце XVII века, примерной таксе патриаршей области стали подражать и в других епархиях⁹¹⁸.

Указом Петра Великого от 3 июня 1714 г. велено было собирать венечные пошлины в прежнем размере, но вдвое с тем, чтобы одна половина (собственно венечная пошлина) шла в Монастырский Приказ на содержание архиереев по-прежнему, а другая (так называемые лазаретные деньги) на содержание лазаретов, для пропитания и лечения больных и раненых солдат. 10 июня⁹¹⁹ 1730 г. Сенат распорядился брать пошлины по указам Петра Великого без переборов, т.е., считая вместе с лазаретными, – по 8, 12 и 20 алтын, да сверх того повсюду кроме Москвы за письмо и на отвоз по 1 алтыну. Синод возражал было, что от уменьшения сборов потерпят ущерб табельные расходы⁹²⁰. Однако на двух конференциях Сената и Синода 8 и 14 апреля 1731 г. упомянутая такса:

с отменой установленного патриархом Адрианом в 1698 г. 4 копеечного сбора с одной патриаршей (синодальной) области, была окончательно принята и установлена⁹²¹.

Венечные пошлины собирались со священников, выдававших от имени архиерея венечные памяти поповскими старостами, выборными от духовенства всей десятины на один год из своей среды⁹²².

Со времени определения Монастырским Приказом некоторых архиерейских домов, венечные пошлины последних поступали к нему и шли отчасти на штатное содержание получившим определение архиерейским домам, хотя не отдельно от прочих доходов Приказа⁹²³. Так продолжалось до 1720 г., когда, с уничтожением Монастырского Приказа все епархиальные доходы поступили в полную собственность архиереев⁹²⁴.

С учреждением Св. Синода и при нем сначала Монастырского Приказа и Камер-Конторы, а затем Коллегии Экономии, прежний порядок относительно венечных пошлин восстановился. С определенных архиерейских домов пошлины поступали в Коллегию Экономии и далее – в Канцелярию С. Э. Правления, где и составляли одну из статей прихода⁹²⁵. Напротив, неопределенные архиерейские дома распоряжались ими наравне с прочими доходами⁹²⁶.

Другая часть сбора с венечных памятей, или так называемые лазаретные деньги, до 19 апреля 1721 г. направлялись в Сенат, затем с этих пор до 1726 г. в Св. Синод⁹²⁷, а с 1726 г. до 1730 г. в Коллегию Экономии. В 1731 г. на конференции 8 апреля велено было отсылать их в Штатс-Контору, а с 3 сентября 1731 г. во вновь учрежденную Канцелярию ген.-пор. Волкова, в которой сосредоточивались все свободные суммы со всего государства.

Для ускорения и обеспечения доставки лазаретных денег в госпитали и лазареты И. В. указами 24 сентября и 12 ноября 1736 г. и протоколом конференции Св. Синода, Сената и Военной Коллегии 18 ноября 1736 г. было установлено, чтобы лазаретные деньги из Казенного Приказа и Санкт-Петербургского Духовного Правления и из домов архиерейских препровождались бы по третям года с ведомостями в воеводские и губернские канцелярии, а оттуда чрез Военную Коллегию в Госпиталь⁹²⁸. После передачи Московского Госпиталя из ведения Канцелярии С. Э. П. Главному Комиссариату последний заменил Военную Коллегию в качестве передаточной инстанции лазаретных денег Госпиталю⁹²⁹.

Впрочем, и во все последующее время лазаретные деньги поступали не только из синодальной области, но из епархиальных консисторий вместе с другими сборами в Коллегию Экономии и Канцелярию С. Э. Правления⁹³⁰.

Количеством лазаретных денег постоянно очень интересовались, поэтому о них можно найти, хотя и отрывочные сведения. Но так как по указу 3 июня 1714 г. их собиралось столько же, сколько и венечных пошлин, то по сведениям о лазаретных деньгах можно приблизительно судить о количестве венечных пошлин, о которых, как частных архиерейских доходах, сведений не давалось⁹³¹.

3 и 4) О штрафных деньгах и судебных пошлинах особо говорить не будем, ибо о количестве их мы не встретили в архивах документальных данных.

Главнейшим источником содержания архиерейских кафедр являлись все-таки населенные имения, принадлежавшие им самим и приписным к архиерейским домам монастырям. Однако, не все архиерейские дома владели имениями и далеко не в одинаковом размере, как, равным образом, только к некоторым из них были приписаны монастыри.

Если неравномерность архиерейских домов была значительна, хотя и неизбежна в зависимости от числа церквей и получавшейся с них дани, а также венечных и др. пошлин, то неравномерность доходов с недвижимых имений была еще более ощутительна. Со времени определения некоторых архиерейских домов Монастырским Приказом все их частные доходы и вотчинные оброки стали поступать в Приказ, выдававший им определенное жалованье, или они сами оставляли у себя определенную Приказом сумму. В неопределенных домах доходы расходовались под контролем Приказа. В последующее время, при открытии новых епархий, постоянно указывалось, из каких источников должны быть почерпнуты средства для содержания епархиальных домов. Таким образом в содержании их не было единства и равномерности, о чем можно судить по прилагаемой таблице. Она составлена главным образом по Ведомостям Счетной Экспедиции Коллегии Экономии 1739–1741 г.⁹³². Внести порядок могли, конечно, только штаты, вопрос о которых был поднят еще в 1723 г.⁹³³. Однако, составлен и введен в действие до 1764 г. был только штат Новгородского архиерейского дома при следующих обстоятельствах.

7 сентября 1736 г. умер Феофан Прокопович, архиепископ Новгородский, и вместе с поручением епархиального управления консистории, велено было описывать все его, как личное, так и домовое имущество⁹³⁴. А 22 октября 1736 г. был дан Сенату Именной Высочайший указ, объявленный из Кабинета только 5 декабря о том, чтобы все доходы Новгородского архиерейского дома росписать по примеру других епархий, и все деревни, пожалованные или поступившие каким-либо иным способом в личное владение Феофана, отписать на имя Ея Императорского Величества и из них ингерманландскую приписать ко дворцу, а прочие отдать в прежние их места. Пока же собирать в Коллегию Экономии все доходы, из которых и выдавать Новгородскому дому необходимое на церковные потребы и проч. содержание по примеру других епархий⁹³⁵.

Приписные монастыри были выделены при этом и должны были получить определение особо⁹³⁶. Дело об определении Новгородского архиерейского дома длилось до 1740 г.⁹³⁷ и, наконец, штат был Высочайше утвержден⁹³⁸ и препровожден к Новгородскому епископу Амвросию⁹³⁹. По этому штату получался остаток в 1377 руб. 37 коп. и хлеба ржи 3701 чтв. 6 чк., овса 4792 чтв., которые велено было никуда не тратить. Но так как Высочайшая власть сохранила за собой право в случае нужды увеличить или уменьшить штат, то Анна Леопольдовна, уведомившись, что архиепископ Амвросий предполагает расширить Семинарию и прочие полезные учреждения, 7 января 1741 г. повелела не в пример прочим епархиям весь денежный и хлебный остаток отдать Новгородскому архиерею с тем, чтобы о расходах этих денег он и докладывал не Коллегии Экономии, а прямо Кабинету⁹⁴⁰. Таким образом, с трудом составленный штат терял свое значение. Впрочем, это распоряжение в 1745 г. было отменено Елизаветой⁹⁴¹.

Затем, 22 марта 1743 г. и 16 апреля 1744 г. Никодим, епископ Санкт-Петербургский, и Иосиф, архиепископ Московский, просили сами установить штаты их архиерейских домов, причем по требованию Синода представили и сами проекты, но последние так и не были утверждены⁹⁴².

После отмены всех особенных привиллегий, бывших в связи с вотчинными правами духовенства⁹⁴³, главнейшим, если не единственным, источником содержания монастырей стали их недвижимые населенные имения. Ниже, в приложениях VII, X, XI и XII, печатаются из архивов подробные ведомости имущественного благосостояния монастырей. Эти ведомости показывают, что если монастыри в их совокупности и владели очень значительным количеством душ, то между отдельными монастырями последние распределялись очень неравномерно. 167 монастырей⁹⁴⁴ и пустынь не имели вовсе вотчин и доходов, а питались своими трудами и подаяниями, а иные⁹⁴⁵ и ругою. Более чем 500 неопределенных монастырей вместе имели только 180000 душ⁹⁴⁶, тогда как у 58 монастырей определенных было более чем 400000 душ⁹⁴⁷. Правда, первые ничего не платили в Коллегию Экономии, за то определенные монастыри платили то слишком много, то слишком мало относительно один другого. Например, монастыри Спасский в Ярославле, владевший 14306 душами, платил Коллегии Экономии 3096 руб. 27 1/2 коп. и 507 чтв. хлеба; Саввино-Сторожевский, владевший 13160 душами – 2914 руб. 48 коп. и 37 чтв. 4 чк. хлеба, а Троице-Сергиев, владевший 107023 душами, платил лишь 1459 руб. 48 коп. (вычетных у монахов и служителей из жалованья – 726 руб. 94 коп., да приказчичьих доходов 732 руб. 54 коп.); Чудов с его 16771 душами – платил ежегодно неравно, остаточные деньги, так, например, в 1739 г. было взято в Коллегию Экономии 1353 руб. 91 коп. Параллель эта могла бы быть продолжена⁹⁴⁸, но, думаем, и сказанного здесь вместе с предыдущим достаточно, чтобы видеть как неодинаково было имущественное благосостояние монастырей и насколько невнимательны были к этому и светское и духовное правительства. Если бы иметь в виду просветительные цели и в этом смысле пользу монастырей, то, конечно, от упорядочения владения монастырями недвижимыми населенными имениями, монастыри вообще могли бы только выиграть. Но дело в том, что намерения государственной власти, из каких бы побуждений они ни вытекали, заключались в отбирании возможно большего излишка монастырского (и архиерейского) недвижимого имущества, причем, как известно, при этом не остановились даже пред упразднением более 400 монастырей⁹⁴⁹. С другой стороны, духовная власть, понимая это, делала все от нее зависившее, чтобы эти имущества удержать. При этом и она была совершенно чужда широких просветительных задач. Вот в чем приходится видеть причину неудачи всех дальнейших, после Петровского опыта 1724 г.,⁹⁵⁰ попыток введения монастырских штатов. Лишь в трех монастырях: Чудовом, Новодевичем и Вознесенском были введены штаты в 1724 г.; в 1737 г. – в Троицком Александро-Невском и в 1737 г. составлены, но не введены, в некоторых монастырях Новгородской епархии. Прочие же монастыри оставались не прежнем положении и к проекту однообразных штатов всех вообще монастырей даже не было приступлено. Все ограничивалось, как это подробно показано выше, лишь собиранием материалов. Кое-какие подробности будут ясны из следующего.

По Высочайшему указу 29 мая 1724 г. капитану гвардии А. Баскакову было велено распределить доходы Чудова, Новодевича и Вознесенского монастырей с тем, чтобы остаточные доходы могли служить в Чудовом и Вознесенском монастырях для содержания больных и увечных, а Новодевича для сирот⁹⁵¹. Поручение Баскаковым было исполнено, и, несмотря на возражения Чудовского архимандрита и Св. Синода⁹⁵² распределение принято без изменения. По нему:

В Чудовом монастыре

На эти остатки денег и хлеба велено содержать отставных, нищих, увечных, больных и монахов и им служащих в окладе против рядовых монахов 566 чел.

Расходы на них:

Новодевичий монастырь получил следующий штат:

Доход

Расход

Новодевич⁹⁵³ монастырь поступил в ведение Синода по его определению 3 марта 1721 г.⁹⁵⁴. 22 августа 1722 г. штат монахинь был определен в 200 человек⁹⁵⁵, и, кроме того, в нем жили раскольницы. Указом Петра⁹⁵⁶ Новодевич монастырь назначен для помещения в нем незаконнорожденных детей и сирот⁹⁵⁷. Особенно младенцы женского пола вызывали заботливость правительства⁹⁵⁸. В 1731 г. в Новодевичем монастыре было 66 девушек⁹⁵⁹. Но в этом году все младенцы из монастыря были выведены, а положенные на них и на кормилиц деньги и хлеб стали расходоваться комнатным постельщицам, вдовам и девицам, покойных царевен (сестер Анны Иоанновны), да капралу отставному Конону Иванову да раскольницам⁹⁶⁰.

Дело о составлении штата Троицкого Александро-Невского монастыря возникло по Высочайшему указу 4 мая 1732 г.⁹⁶¹ и было приведено к окончанию уже к 8 декабря того же года⁹⁶². В Кабинете его рассматривали 20 марта и 30 мая 1733 г.⁹⁶³. Штат был составлен так щедро со стороны членов Синода, что необходимая сумма превышала на 9625 руб. 47 коп. ежегодные доходы монастыря. Приходилось рассчитывать на субсидию правительства.

В 1737 г., согласно указу Сената, Коллегия Экономии через своих агентов собрала сведения о некоторых Новгородских монастырях и выработала для них штаты следующего рода:

Штаты составлены однообразно, со ссылкой на сенатский указ, по ведомостям за последние 3 года, с предоставлением «вотчинных крестьян, слуг и служебников и бобылей судом и расправою ведать, и всякия денежные и хлебные сборы и столовые прежние запасы сбирать и смотрение и над казенною монастырскою пашнею и над всяким скотом иметь архимандриту с братиею по прежнему и от всяких обид и разорений от сторонних людей оберегать, и из собственных доходов определенную сумму оставлять на монастырь, а остальное платить в Коллегию Экономии».

Штаты должны были войти в силу в 1738 г. Но, по-видимому, этого не случилось, так как из протокольных книг не видно, чтобы они восходили на утверждение Сената, которому было поручено о штатах монастырей новой епархии позаботиться. Вероятно, были составлены штаты и для других монастырей той же епархии, но они сгорели в пожаре 29 мая 1737 г.,и хотя у Коллегии Экономии было желание восстановить их, но следов этой работы в Архиве нет⁹⁶⁴. Вообще относительно Новгородской епархии – архиерейского дома и монастырей, после смерти Феофана Прокоповича в Коллегии Экономии возникло целое делопроизводство. Составлялись ведомости доходов, табели и экстракты. По одному из них в 30 монастырях было 336 начальствующих лиц, 182 белых церковных служителей, 105 отставных воинских чинов, 1198 монастырских служителей, 36393 крестьянских души. Окладных доходов было 9556 руб. 60 1/2 коп. и 24429 1/2 чтв. хлеба. По расписанию Коллегии Экономии положено было в них расходовать на церковные потребы 628 руб. и 120 1/2 чтв.; монахам и проч. – 4915 руб. 1 1/2 коп. и 7930 чтв. За определением доходов оставалось в остатке 4013 руб. 59 коп. 16379 чтв.⁹⁶⁵.

Новгородской епархией особенно интересовались при Дворе. 6-го марта 1738 г. даже был послан для ревизии монастырей полковник Дурново⁹⁶⁶. Но затем с назначением графа Мусина-Пушкина заведывать Коллегией Экономии все дела Комиссии Дурново были переданы ему⁹⁶⁷.

В 1740 г. был введен штат Новгородского архиерейского дома. А дела о штатах монастырей так и остались неоконченными.

Кроме расходов на свое содержание, которые можно было бы назвать «обыкновенными», Св. Синод, архиерейские дома и монастыри несли еще другие расходы, которые, в отличие от первых, можно назвать «чрезвычайными». Сюда относятся расходы на постройки и ремонты, на содержание в монастырях разного рода постороннего элемента (отставных, помешанных, преступников и проч.) и, наконец, расходы по отбыванию рекрутской и конской повинности. Первый из названных расходов являлся чрезвычайным потому, что на покрытие его не указывалось источников и вообще с ним считались лишь в силу крайней необходимости, нехотя. Расход второго рода был чужд монастырям потому, что новые насельники их в лице отставных военных, иногда с женами и детьми, в лице умалишенных преступников, раскольников и проч., несомненно являлись элементом пришлым, посторонним и тягостным, как в материальном, так и в моральном отношении, тем более, что этот элемент вытеснял собой монашествующих и русское иночество приходило в упадок. Наконец, отбытие рекрутской и конской повинности тоже может быть понято лишь из того, что Св. Синод, архиерейские дома и монастыри владели населенными вотчинами и, следовательно, наравне с прочими вотчинниками должны были служить охране государства. Дальнейшие, более или менее подробные очерки, пояснят только что сказанное.

Одним из расходов, наиболее обременительных как для самих архиерейских домов и монастырей, так равно и для Коллегии Экономии и Канцелярии Синодального Экономического Правления был расход на постройку новых и ремонт наличных монастырских и архиерейских домов и зданий, а равно некоторых городских церквей, Московского Госпиталя, и других учреждений Синодального ведомства.

Под влиянием времени и неблагоприятных обстоятельств здания неминуемо ветшали. Параллельно с этим расширялись потребности и надлежало не только ремонтировать старые постройки, но и строить новые. Между тем в каждом отдельном случае на этот предмет приходилось специально изыскивать средства⁹⁶⁸. Казалось бы, в более благоприятных условиях находились те 24 монастыря, которым еще Монастырским Приказом было определено из их-же доходов на ремонт и постройку (включая сюда конюшенные припасы и проч. мелочные расходы) – 1231 руб. 59 коп.⁹⁶⁹. Но приведенная цифра уже сама по себе показывает недостаточность ассигнования на 24 монастыря, а остальные 34 из числа 58 определенных штатами монастырей, как равно и все прочие неопределенные монастыри вовсе не имели особого кредита на строение и ремонт. Поэтому справедливо сказать, что такого кредита вообще определено не было и, так как еще со времени Монастырского Приказа строго запрещалось расходовать свободные суммы без указа на чтобы то ни было, то естественно духовные власти бывали иногда в безвыходном положении. Интересно отметить, что в числе окладных расходов Коллегии Экономии и Канцелярии Синодального Экономического Правления также не было статьи расхода на строение и ремонт архиерейских домов, монастырей и др. учреждений. Расход этот был неокладным, неравномерным и потому нередко обременительным, так как рядом с ним было не мало других еще более неравномерных и неожиданных.

Тем не менее потребность в постройке новых зданий и ремонт прежних была очевидной и потому об удовлетворении этой потребности со стороны правительства прилагались заботы, хотя частичного и случайного характера. Так – 26 июня 1727 г., когда реформа Синода, произведенная указом 15 июля 1726 г., только постепенно налаживалась, в Верховном Тайном Совете рассуждали о бывших патриарших приказах и какие в них были дела. Одновременно постановлено было платить синодальным членам по 2500 руб. каждому, с условием, чтобы они ничего не брали из епархий, в которых состояли епископами. А в прочих епархиях, епископы которых не заседали в Синоде, предполагалось все вотчины и доходы отдать их владельцам, с условием платить положенное в Монастырский Приказ (?!), «а на строение и починки употреблять им до 500 руб., а ежели больше – требовать указа»⁹⁷⁰. Но предположение это, по крайней мере относительно последнего вопроса, осуществления не получило, а если бы получило, то едва ли с пользой для архиерейских домов, ибо очевидно, что назначение указанной цифры совершилось без всякой фактической мотивировки и в очень общей форме.

Затем 9 мая 1736 г. Сенат, ссылаясь на указ 17 марта 1730 г. о ремонте и 30 января 1736 г. об определении доходов Коллегии Экономии и Раскольнической Конторы на дачу ружникам, просил Кабинет указать из каких доходов нужно расходовать на ремонт, ибо все доходы этих учреждений были определены ружникам. Кабинет ответил следующей резолюцией: «понеже доходы Коллегии Экономии и Раскольнической Конторы, оставшие за определением домов архиерейских домов и монастырей, определены на дачу ружникам, и для того о тех ружниках велено Синоду рассмотреть, где и в каких местах, и по чему кому руга определена быть имеет, того ради об определении суммы на строение и починку архиерейских домов и монастырей, до сочинения штата о ружниках, решения учинить невозможно, и для того о сем из Сената сообщить Синоду, чтоб немедленно о том рассмотрение учинено и представлено было»⁹⁷¹. Но известно, что штат о ружниках так и не был окончательно составлен, а потому обещанное «решение» так-таки и не было «учинено».

Вопрос этот был обойден с другой стороны и разрешен практически. Церковные имения представляли из себя предмет спора между церковной и государственной властью. Последняя стремилась использовать доходы с них в свою сторону и потому стремилась урезать церковные учреждения как только возможно.

Особенно сильна была тенденция к этому во время царствования Анны Иоанновны, прославившегося знаменитой «бироновщиной», столь тягостной для духовенства. В это царствование эксплуатация доходов с церковных имений достигла своих высших пределов. Следующей стадией была бы полная секуляризация, опыт которой и был действительно сделан по настоянию графа Пл. Ив. Мусина-Пушкина в 1740–1741 гг. К Аннинскому времени относится и вышеприведенная резолюция Кабинета, отказавшего указать источник для производства построек и ремонта на том основании, что несколько раньше все, именно все доходы Коллегии Экономии и Раскольнической Конторы были предназначены для ружников, с целью освободить от расходов на них государственную казну, – так как в то время выплачивала ругу Штатс-Контора, – притом, как это ни странно, было забыто, что на доходы Коллегии Экономии содержались очень многие учреждения и лица.

Но за смертью Анны в 1740 г. наступил период колебания внутренней политики, принявшей значительно более либеральные формы при вступлении на престол Елизаветы. Когда в 1744 г. Коллегия Экономии была упразднена и вотчины возвращены их прежним владельцам, когда на смену Коллегии явилась Канцелярия Синодального Экономического Правления, – тогда облегчилось и решение строительного вопроса. Не только Канцелярия, но и Синод, и Сенат сделались щедрыми в раздаче архиерейским домам и монастырям будущих и собранных оброков, а также запущенной недоимки, для восстановления того, что за последние 10 – 20 лет пришло чуть ли не в окончательные развалины. О том, как тяжело было Аннинское время в рассматриваемом отношении, показывают многочисленные примеры, из которых для иллюстрации передаем лишь некоторые.

1 июля 1735 г. власти Борисоглебского монастыря в городе Дмитрове просили Коллегию Экономии описать монастырские ветхости. Таковых оказалось на 1660 руб. 90 коп., о чем Коллегия и донесла Синоду. Но от него резолюции не последовало. Тем временем в большой пожар Москвы, бывший 29 мая 1737 года, сгорело в Коллегии Экономии и дело, и смета по Борисоглебскому монастырю. 20 марта 1739 г. монастырь донес, что ветхости угрожают разрушением. Но и на это не последовало ответа. Чем кончилось – неизвестно⁹⁷². Другой пример: 3 октября 1735 г. Коллегия Экономии просила Синод о разрешении починить кровли Высокопетровского монастыря, но безответно. Между тем, не дождавшись резолюции, власти истратили на материалы до 601 руб. 50 1/2 коп. и просили, чтобы до таковой оброчные деньги с заопределенных вотчин не взыскивались. В виду сего 17 июня 1736 г. Коллегия Экономии писала опять, что чинить нужно и что если Синод не даст резолюции, то уже заготовленные материалы будут проданы. Но 7 июня того же года Синод получил из Сената ведение, что все доходы Коллегии Экономии предназначены на ружников (см. выше), а потому сам обратился за разрешением вопроса о кровлях Высокопетровского монастыря в Сенат. Последний донес об этом Кабинету в виде общего принципиального вопроса, но – как мы знаем – удовлетворительного ответа не получил. Вместе с тем в сентябре 1737 г. Сенат распорядился немедленно и без послабления взыскать вышеупомянутые 601 руб. 50 1/2 коп., так что 26 февраля 1741 г. монастырю пришлось вновь просить денег на ремонт и, конечно, без результата⁹⁷³. И таких случаев было много⁹⁷⁴. Естественно, что попытки духовных властей ходатайствовать об отпуске кредита на строение и ремонт были сравнительно немногочисленны. Большей частью их ожидала канцелярская волокита или отказ⁹⁷⁵. Поэтому расход на строительство ложился, особенно до Елизаветинского царствования, на самих владельцев, т.е. вернее на их вотчинных крестьян, которые этим отягощались еще более⁹⁷⁶. Нередко случалось, что духовные власти предпочитали затрачивать на ремонт суммы, подлежащие в уплату оброков в пользу Коллегии Экономии или Канцелярии С. Э. Правления⁹⁷⁷, причем сначала такие растраты им не прощались, что едва ли не отзывалось на крестьянах еще более тягостно.

Впрочем, и Коллегия Экономии, и Канцелярия С. Э. Правления сами по себе по распоряжению свыше иногда оказывали помощь архиерейским домам, монастырям и др. учреждениям как тем, что прямо отпускали потребные суммы, так и тем, что зачитали таковые в оброк за известное время. Особенно широко практиковалось последнее и именно в Елизаветинское царствование. Так Коллегия ремонтировала относящиеся к ней постройки⁹⁷⁸; строила амвон в Московском Успенском Соборе⁹⁷⁹ и балясы около стен, чтобы никто не ставил лошадей к стенам церковным⁹⁸⁰; в 1727 г. по приказанию Сената ремонтировала Успенский Собор и архиерейские палаты в Рязани⁹⁸¹, на что было дано до 500 руб. коллежских доходов; в 1728 г. отпустила по Высочайшему повелению на возобновление церкви св. Варвары в Киевском Златоверхом монастыре – 100 руб.⁹⁸²; в 1729 г. по Высочайшему же повелению выдавала на ремонт церквей Донского, Данилов и Богоявленского (50 руб.) монастырей в Москве⁹⁸³; в 1731 г. выдавала на ремонт Вознесенского Великолуцкого монастыря⁹⁸⁴, опять Донского монастыря (266 руб. 89 коп.)⁹⁸⁵, а также каменного моста перед ружным Ивановским монастырем в Москве⁹⁸⁶; в 1732 г. строила здание Синодальной Канцелярии на Преображенском (Васильевском) острове в Санкт-Петербурге⁹⁸⁷; в 1733 г. по указу Сената⁹⁸⁸ приняла на себя мощение мостовых перед теми монастырями, которые не имели вотчин, а жили только на жалованье; в 1735 г. реставрировала 83 иконы, 4 северных двери, сени над престолом и стены Московского Казанского собора⁹⁸⁹; в 1737 г. вследствие жалобы Амвросия, епископа Вологодского на скудость и отсутствие кредита на ремонт, по резолюции Кабинета отпустила 600 руб. на ремонт Вологодского Архиерейского дома⁹⁹⁰; в 1742 г. – 4000 руб. на ремонт Успенского девичьего ружного монастыря по приказанию Сената⁹⁹¹; тогда же ремонтировался Преображенский собор в Твери⁹⁹²; в 1743 и 1744 гг. отпускала деньги на ремонт погоревшей церкви в городе Коломне и архиерейского дома⁹⁹³, а также по просьбе причта Успенского Собора и по распоряжению Сената делала ризы, чинила цепь у креста, фонарь для крестного хода и проч., лобное место и очищала нечистоту⁹⁹⁴.

Конечно, настоящий перечень не исчерпывает всей деятельности этого рода Коллегии Экономии за все ее 18 лет. Но все-таки документы не позволяют сделать того заключения, чтобы деятельность эта была развита широко. 28 июля 1741 г. был даже издан Высочайший указ, по которому имеющие заопределенные вотчины и ружные монастыри следовало чинить на средства Коллегии Экономии по очереди, а остальные на их собственные средства⁹⁹⁵.

Напротив, с воцарением Елизаветы ассигновки полились более широкой рекой. Из книг Канцелярии С. Э. Правления за 1745–1746 г. в М.А.М.Ю. видно, что вслед за закрытием Коллегии Экономии начался повсеместный ремонт, причем необходимость его усматривали иногда сами члены Канцелярии и постановляли начать работы, не дожидаясь просьб⁹⁹⁶. Затем определением Св. Синода от 17 ноября 1746 г. было велено архиереям собрать ведомости о необходимом ремонте их «домов», а также «определенных» Монастырским Приказом монастырей. О ставропигиальных монастырях ведомости должна была представить Моск. Синод. Контора. Ведомости должны были содержать: какие строения надо ремонтировать, давно ли и почему образовались ветхости и во сколько обойдется их ремонт⁹⁹⁷. Относительно ремонта Московских построек «от тех мест, где оныя ведомы», о содержании их в исправности и, в случае полной ветхости, – о постройке заново заботился в 1749 г. Сенат⁹⁹⁸.

О произведенных со времени упразднения Коллегии Экономии строительных работах мы имеем, между прочим, те сведения, что в 1746 г. ремонтировался Московский Госпиталь⁹⁹⁹, хотя и не без протеста на этот раз Синода¹⁰⁰⁰, который нашел, что нет определенного указа, чтобы на ремонт Госпиталя следовало расходовать доходы с заопределенных вотчин, хотя первоначально, построенный в 1706 г. по указу Петра Великого Госпиталь велено было строить и содержать на доходы Монастырского Приказа, что были затем Коллегия Экономии и Канцелярия С. Э. Правления¹⁰⁰¹; в 1752 г. Высочайшим указом 24 апреля 1752 г. велено было отпустить из доходов Канцелярии Синодального Экономического Правления на ремонт Успенского дев. монастыря в слободе Александровской Переяславль-Залесского уезда 17000 руб.¹⁰⁰², а в 1753 г. по ведению Сената следовало выдать на тот же предмет еще 11506 руб. 92 1/4 коп. Но Синод ответил Сенату, что такой суммы выдать нельзя и, чтобы Сенат нашел другой источник¹⁰⁰³; в то же время на ремонт Зачатьевского Московского дев. монастыря было отпущено денег сколько потребуется¹⁰⁰⁴; – погоревшего Ильинского монастыря по В. у. – 6000 руб.¹⁰⁰⁵; погоревшего Нижегородского Печерского монастыря по распоряжению Св. Синода – 1000 руб.¹⁰⁰⁶; согласно указу Св. Синода от 15 декабря 1744 г.; и постановлению Канцелярии С. Э. Правления от 5 июля 1753 г. были заново построены в Москве палаты патриаршей ризницы¹⁰⁰⁷; в 1754 г. по Высочайшему повелению от 23 февраля¹⁰⁰⁸ стоявшие в Кремле за канцеляриями близ Москвы реки 14 дворов священнослужителей Успенского собора с деревянными постройками заменены каменными; в 1755 г. ремонтировался Нижегородский архиерейский дом¹⁰⁰⁹; в 1757 г. Златоустовскому монастырю было выдано на ремонт 1500 руб.¹⁰¹⁰.

Строительные и ремонтные работы в ведомстве Коллегии Экономии и Канцелярии С. Э. Правления производились обыкновенно после предварительного осмотра и составления смет архитекторами Коллегии и Канцелярии Иваном Мичуриным¹⁰¹¹, Евлашевым, князем Ухтомским и др., которые представляли их иногда на просмотр обер-архитектору графу Растрели¹⁰¹². Затем для наблюдения за работами обыкновенно назначался кто-нибудь из отставных военных чинов; ему давалась шнуровая приходо-расходная книга для записи, по которой впоследствии он и давал отчет. Разрешение на производство работ на казенный счет давалось в Аннинское время Синодом, Сенатом, а главным образом Кабинетом; в Елизаветинское же время большей частью Св. Синодом, который иногда требовал предварительного заключения Коллегии или Канцелярии¹⁰¹³. В несомненных случаях и последние разрешали ремонт своей властью.

Несравненно в больших размерах практиковалась ассигновка кредита на ремонт из тех сумм, которые еще не были уплачены монастырями и архиерейскими домами в оброк с заопределенных вотчин. Так, в 1728 г. по Высочайшему повелению было ассигновано 300 руб. на ремонт кровель Воскресенского на Истре монастыря, причем о растраченных до этого 600 руб. было поручено Коллегии Экономии произвести исследование¹⁰¹⁴, а 26 марта 1729 г. ассигновано еще 1000 руб.¹⁰¹⁵; в 1730 г. в Галичский Паисиин монастырь из доимочных – 100 руб.¹⁰¹⁶; в 1733 г. Сенат просил дать на ремонт Симонова монастыря его определенные в Коллегию Экономии доходы за четыре года, т.е. 6468 руб., но Кабинет дал только за 2 года¹⁰¹⁷; тогда же, по ведению Синода, Сенат успешно испросил на ремонт Новоспасского монастыря его доходы за 2 года по 1137 руб. в год¹⁰¹⁸; в 1734 г., ссылаясь на манифест от 17 марта 1730 г., изданный Анною при вступлении на престол¹⁰¹⁹, просил отпустить из заопределенных доходов и недоимки на ремонт Суздальского архиерейского дома, Солотчинского и Троицкого в Переяславле-Залесском монастырей по смете Мичурина 6638 руб., но позволено было расходовать только до 3000 руб.¹⁰²⁰; в 1738 г. было отпущено¹⁰²¹ на ремонт Воскресенского на Истре монастыря собранных с заопределенных вотчин 500 руб.; в 1741–1743 гг. на ремонт церквей и Коломенского архиерейского дома были отпущены¹⁰²² положенные в Коллегию Экономии, а в 1744 г. таких же денег 178 руб. 93 1/2 коп. оброчных за 1744 г. было выдано Ипатьевскому монастырю¹⁰²³.

Но особенно тяжело для Коллегии Экономии, архиерейских домов и монастырей пришелся 1737 г., когда, после известного ужасного пожара 29 мая, погорели: здание самой Коллегии, Госпиталь, Спасский училищный монастырь, 11 каменных и 18 деревянных приходских богаделен, Моисеевский девичий монастырь, Казанский собор, Ивановская колокольня¹⁰²⁴, Ивановский монастырь¹⁰²⁵, Собор Василия Блаженного¹⁰²⁶, Вознесенский девичий монастырь¹⁰²⁷, Знаменский монастырь¹⁰²⁸, Златоустовский монастырь¹⁰²⁹, Благовещенский собор¹⁰³⁰, Чудов монастырь¹⁰³¹; кроме того, погорели подворья Пафнутьева монастыря¹⁰³², Кириллова-Белозерского монастыря¹⁰³³, Воскресенского на Истре монастыря¹⁰³⁴, Спасо-Ярославского монастыря в Суздале¹⁰³⁵ и Новгородского монастыря¹⁰³⁶. При отсутствии кредита даже на обычный ремонт, восстанавливать погоревшее было особенно затруднительно. Расходы пали на неокладные доходы Коллегии Экономии, на монастыри и архиерейские дома, а в конце концов на вотчинных крестьян. Изданный было 24 июня 1737 г. Высочайший указ о постройке погорелого на счет Штатс-Конторы¹⁰³⁷, судя по документам не получил должного значения на деле.

Приведенные примеры показывают, что даже представления Сената подвергались урезкам и вообще ассигновок на ремонт было немного. Между прочим, по известию, сохранившемуся в Государственном Архиве¹⁰³⁸, по резолюциям Кабинета было израсходовано в 1741 г. лишь 6788 руб. 55 1/4 коп., тогда как по смете ремонта было на 54800 руб.

Напротив, после упразднения Коллегии Экономии за 4 первых года (1744–1748) Св. Синодом, который 17 ноября 1746 г. сам позаботился собрать сведения от архиерейских домов и определенных монастырей о их ветхостях¹⁰³⁹, было роздано на ремонт архиерейских домов – 28690 руб. 64 1/2 коп.¹⁰⁴⁰. Вследствие этого, между прочим, обер-прокурор Св. Синода князь Я.П. Шаховской счел себя вынужденным представить 16 июля 1747 г. доклад Императрице о предосудительной деятельности Синода в этом отношении¹⁰⁴¹. По его сведениям, вопреки Духовному Регламенту, не требуя никакого отчета, Синод роздал за это время с 1744 г. более 40000 руб. на ремонт, причем по большей части многовотчинным монастырям. Точнее его данные представлены были в нижеследующей ведомости¹⁰⁴²:

После изложенного случая как самому князю Шаховскому, так и приемникам его, Львову и князю Козловскому, неоднократно приходилось протестовать в Синоде против разрешения ремонта на казенные средства¹⁰⁴³. Но эти протесты их нередко оставлялись даже без рассмотрения и не останавливали новых ассигновок. Так из доходов, подлежавших уплате в Канцелярию С. Э. Правления, Св. Синодом были ассигнованы¹⁰⁴⁴ в 1747 г. на ремонт Данилова монастыря – оброчные деньги с него за 6 лет, и, кроме того, наличными 300 руб.; в 1749 г. на ремонт Высокопетровского монастыря – 1122 руб. 40 коп.¹⁰⁴⁵; в 1754 г. на ремонт Никитского в Переяславле Залесском¹⁰⁴⁶ монастыря – за 4 года; в 1755 г. на ремонт Белоградского архиерейского дома¹⁰⁴⁷ – за 3 года; в 1756 г. для ремонта Ростовского архиерейского дома, кафедрального собора и др. строений, по просьбе Арсения Мацеевича¹⁰⁴⁸ сначала ­– за 1 1/2 года, а затем в 1759 г. еще за 1 год 4395 руб. 75 коп.¹⁰⁴⁹; в том же году, по доношению Канцелярии и Тверского архиерея о растрате доходов Канцелярии на ремонт Колязина монастыря, Св. Синод постановил, чтобы Канцелярия проверила отчет и, если затрачено правильно, зачесть в платеж, а на остальной ремонт, согласно Высочайшему указу и Синодальному определению 30 июля 1753 г., дабы не было дальнейшего разрушения, выдать монастырю подлежащие с него в Канцелярию 1564 руб.¹⁰⁵⁰; на ремонт шести церквей Рязанской епархии отпущены были доходы за 1756–1757 гг., всего 6977 руб. 69 коп.¹⁰⁵¹; в 1757 г. отданы на ремонт доходы Саввина монастыря сначала за 1 год¹⁰⁵², а затем за 10 лет по 1000 р. в год, т.е всего 10000 руб.¹⁰⁵³; Ярославского Толгского монастыря¹⁰⁵⁴ за 7 лет по 203 руб. 45 коп. в год, т.е. 1424 руб. 15 коп.; Чернеева монастыря доходы с 70 десятин казенной пашни, а с 30 по прежнему следовало платить в казну¹⁰⁵⁵; в 1758 г. Петровскому Ростовскому монастырю из оклада в 141 руб. 85 коп. было выделено на ремонт по 44 руб. 66 коп. ежегодно на 10 лет с 1757 г.¹⁰⁵⁶; в 1759 г. Московскому Новодевичу монастырю – за прошлые годы 5882 руб. 39 1/2 коп.¹⁰⁵⁷; в 1760 г. на постройку погоревших зданий Вятского архиерейского дома были отданы доходы с него за 1752–1762 гг. всего 5293 руб. 40 коп. другим не в образец¹⁰⁵⁸; в 1761 г. на ремонт Коломенского архиерейского дома – с 1758 г. на шесть лет, всего 6274 руб. 70 коп. Кроме этого, велено было представить Императрице доклад о сложении с Коломенского дома оклада впредь совсем¹⁰⁵⁹; Крутицкого – за 1758–1759 г. по 1434 руб. 38 коп. в год, всего 2868 руб. 76 коп.¹⁰⁶⁰; с Рязанского архиерейского дома не велено было взыскивать затраченных на ремонт семинарского дома доходы за 1753 г. – 800 руб.¹⁰⁶¹. Таков (разумеется неисчерпывающий) перечень ассигновок Св. Синода.

Среди них кажется необыкновенным постановление Синода 30 июля 1753 г., сделанное по рассмотрению экстракта из донесений о необходимости ремонта в разных местах. Синод велел Канцелярии 1) спешно запросить эти места, не исправлено ли что уже после посланных донесений, 2) представить о необходимости ремонта свое мнение, 3) прислать отчеты о деньгах уже выданных или самовольно затраченных¹⁰⁶². Однако, о результатах этого постановления Синода следов в документах мы не встретили¹⁰⁶³.

Но и Императрица не пожалела на ремонт шатра над плащаницей Воскресенского Новый Иерусалим монастыря – 30000 руб. доходов Канцелярии С. Э. Правления, при этом Синод распорядился, чтобы эти деньги были собраны с пожалованной Императрицей на этот монастырь симбирской вотчины села Воскресенского, Сергиевского – тож. Ее велено было из оклада Канцелярии выключить¹⁰⁶⁴.

Иногда изыскивали особые источники для оплаты расходов по ремонту, например, по резолюции В. Т. Совета на ремонт кровель Чудова монастыря были отданы остаточные за определением суммы, ибо определенных на ремонт по 150 руб. ежегодно не хватало и в одном 1727 г. на те же кровли уже было истрачено за два года¹⁰⁶⁵; на суммы от продажи остаточного хлеба, с разрешения Св. Синода ремонтировался Нижегородский Печерский монастырь в 1729 г.¹⁰⁶⁶, а Нижегородский Благовещенский в 1754 г.¹⁰⁶⁷; на оставшиеся в Спасо-Каменном монастыре после арестанта схимонаха Дашкова¹⁰⁶⁸ деньги ремонтировались и расписывались в 1737 г. домовая церковь Вологодского архиерея¹⁰⁶⁹; на выморочные деньги, т.е. оставшиеся после умерших архиереев и образовавшиеся от продажи их движимого имущества в 1739 г. по Высочайшему указу 18 августа 1739 г. достраивалось здание Казанской Семинарии¹⁰⁷⁰. Та же семинария возобновлялась в 1743 г. на счет остаточных сумм новокрещенцев¹⁰⁷¹.

Наконец, некоторые ремонты производились обыкновенно под наблюдением Коллегии Экономии, которая иногда получала для этого деньги из Рентереи, иногда затрачивала свои за счет Штатс-Конторы. Но всегда ли эта последняя возвращала свои долги – неизвестно. Так, например, ремонтировались в тридцатых годах Успенский и Казанский соборы¹⁰⁷²; с 16 марта 1733 г. по 20 ноября 1735 г. под присмотром поручика Алексея Боркова и контролем Коллегии ремонтировались колокольня Ивана Великого и Спасская Башня, на что было отпущено из Штатс-Конторы 3250 руб.¹⁰⁷³; в 1733 г. Донской монастырь получил казенного железа для кровель 300 пудов¹⁰⁷⁴; в 1737 г. отстраивался Успенский собор в Дмитрове¹⁰⁷⁵ и погоревшие 29 мая 1737 г. церкви Козьмы и Дамиана, Филиппа Митрополита, что у Чудова монастыря, и Константина Царя у Тайницких ворот¹⁰⁷⁶; в 1743 г. чинились аппартаменты Синодальной Канцелярии¹⁰⁷⁷; в 1750 г. 2032 руб. было отпущено на ремонт Никитского Московского монастыря¹⁰⁷⁸; в 1754 г. – на ремонт Валаамского монастыря – 1500 руб.¹⁰⁷⁹; в 1756 г. на ремонт Петропавловского собора в Санкт-Петербурге было отпущено 10000 руб.¹⁰⁸⁰; в 1732–1735 гг. на постройку Александро-Невского монастыря было отпущено 67000 руб.¹⁰⁸¹.

Если описанные выше расходы на строение и ремонт архиерейских и монастырских зданий, хотя на них и не было назначено специальных источников, могут быть понятны, как хозяйственные расходы на нужды самих церковных учреждений, то расходы монастырей на призрение отставных военных чинов, умалишенных, раскольников, пленных, сирот и подкидышей нуждаются в объяснении и оправдании. И то и другое может быть дано в том, что при колоссальном росте русской государственности в XVIII веке, сопряженном, между прочим, с частыми войнами, государственная власть не успевала взять на государственный счет удовлетворение всех попутно возникавших и возраставших государственных потребностей. Поэтому государственная власть оказывалась вынужденной возложить часть бремени по оказанию помощи населению делами благотворительности на церковные учреждения. Возражать против этого было бы невозможно, если бы, во-первых, обременение не происходило бы на счет все тех же «определенных» доходов, т.е. предназначенных на нужды самих архиерейских домов и монастырей; и во-вторых, если бы обременение совершалось равномерно, по справедливой раскладке на все богатые монастыри, чего на самом деле не было. Напротив, в действительности мало заботились о справедливости и, казалось, главным образом, старались возможно полнее проэксплуатировать материальные силы монастырей, хотя бы и на чуждые им цели.

Первая мысль о призрении в монастырях старых и увечных отставных военных чинов, которых в ту эпоху непрерывных войн было так много, а само государство не располагало для этого ни особыми учреждениями – инвалидными домами, ни достаточными средствами, возникла еще в XVII веке по отношению к стрельцам, которые за их «увечье, старость и службу» иногда отправлялись на содержание в монастыри, где им давалось на человека по 1 руб. 30 алт. денег и по четверику толокна, гороха, круп и др. Но Петр Великий развил эту мысль и дал ей прочную основу¹⁰⁸², распорядившись указом 1719 г. отсылать отставных в монастыри на прокормление, и жалованье давать им из монастырских доходов¹⁰⁸³. С этих пор и до времени Екатерины II монастыри оказались в положении инвалидных домов, роль которых не могла быть по вкусу ни им самим, ни Св. Синоду. Последний в самом начале своей деятельности 26 мая 1721 г., по поводу донесения Монастырского Приказа о неимении у монастырей средств на содержание отставных, постановил требовать от Сената на этот счет «резолюции»¹⁰⁸⁴. Действительно, доходы некоторых монастырей, преимущественно в которые сначала рассылались отставные¹⁰⁸⁵, были уже определены Монастырским Приказом на содержание монастырской братии и служителей, остальные же доходы велено было отсылать в «указные места»¹⁰⁸⁶. Однако, от Сената «резолюции» не последовало, а между тем Синод принимал со своей стороны все меры в пользу освобождения духовного ведомства от неприятных и лишних нахлебников.

Так 5 июля 1721 г. Синод постановил, чтобы присылаемых в Монастырский Приказ отставных «впредь, без указу Синода, в монастыри не принимать»¹⁰⁸⁷. Но это распоряжение противоречило воле Петра, а потому в свое время Синод обратился к Государю с докладом о том, что у архиерейских домов и монастырей нет другого источника на выдачу жалованья отставным, кроме табельных доходов, т.е. получаемых по окладу (очевидно только в определенных монастырях) и предназначенных на известные же расходы. А «без особливого определения дачи из тех доходов чинить не возможно»¹⁰⁸⁸. В этом докладе очевидно заключалось скрытое ходатайство о признании невозможности обременять расходом на отставных. Но Государь не внял этому и положил резолюцию очень общего содержания: «давать отколь прежде давано, до генерального определения»¹⁰⁸⁹. Впрочем, вскоре последовало от Государя и более точное разъяснение затруднявшего Синод вопроса и как раз в то время, когда Синод снова сделал попытку освободиться от отставных. Именно, когда Синоду были присланы из Военной Коллегии доношения о необходимости определения 19 чел. отставных, Синод не позволил отослать их в монастыри, «понеже их довольствовать нечим», так как «по табельному генеральному расположению 1710 г. в монастыри на дачу жалованья монахам и в другие монастырские расходы определено указное число, а на прибылыя дачи ничего не определено, а прочие доходы положены в табельном окладе, того ради – сказано – оным отставным требовать определения в Военной Коллегии». Но кроме этих 19-ти были на руках духовенства еще присланные и определенные в монастыри прежде этого. Как было быть с ними? – Синод постановил снестись с Сенатом и Военной Коллегией о том, чтобы было «учинено определение» из каких именно доходов давать им жалованье, «понеже – повторяется снова – кроме табельных окладных доходов, которые положены в табельном окладе в государственную сумму (т.е. в пользу государства) давать в монастырях не из чего». Об этом, продолжает Синод, докладывалось 19 ноября 1721 г. Государю (см. выше), который положил резолюцию: «давать отколь прежде сего давано до генерального определения, особо же к должности Военной Коллегии написано рассмотреть и приготовить к генеральному определению в Военной Коллегии»¹⁰⁹⁰.

Однако, не дожидаясь этого «генерального определения», будучи 12 апреля 1722 года в Сенате Петр Великий повелел, чтобы жалованье отставным давалось в монастырях из тех сумм, которые были назначены на содержание определенного Монастырским Приказом числа монахов, таким образом, чтобы там, где во время издания этого повеления не доставало штатного числа монахов, т.е. были вакансии, или – по выражению того времени – убылыя порции, убылыя места, вакансии эти замещались отставными; там же, где таких вакансий нет – создавать таковые путем перевода трети или половины монахов в такие монастыри и пустыни, «где не жалованьем, но рукоделием и трудами питаются, а на те убылыя места определить оных отставных». Последним велено давать из монастырей жалованье по такому расчету: пожелавшим жить в монастырях холостым, а также пожелавшим жить около монастыря женатым рядовым – давать порции как монахам; унтер-офицерам – по полторы порции, а обер- и штаб-офицерам порционы согласно Регламенту. Кроме сего, было велено живущим в своих домах отставным – от монастырей жалованья не давать, а способных еще к деятельности определять к монастырским делам¹⁰⁹¹.

Данное распоряжение вполне соответствовало целям Петра. Оно освобождало казну от расходов на призрение отставных увечных инвалидов, и в то же время – монастыри от излишнего количества монахов и тунеядцев, о чем он позаботился особенно впоследствии. Напротив, для монашества и монастырей в России оно имело очень важные неблагоприятные последствия. По-видимому, ничто другое¹⁰⁹², как желание возложить призрение отставных на монастыри не повлияло в такой же мере на запрещение постригать в монахи¹⁰⁹³, отчего впоследствии монастыри и Синод горько сетовали на оскудение монашества до того, что некому было совершать в монастырях богослужение¹⁰⁹⁴. Именно со времени названного указа 12 апреля 1722 г. вошло в обыкновение посылать в монастыри «на убылыя порции» не только отставных, но и другие разряды обременявших государство лиц, причем нередко не справляясь с тем, имеются ли на самом деле такие «убылыя места», что впрочем и выяснить иногда было невозможно. Дело в том, что определенное штатами число монахов было лишь в 58 монастырях¹⁰⁹⁵. Остальные не были определены Монастырским Приказом, так что Петру Великому, для его целей, пришло на мысль фиксировать наличное число монахов путем регистрации их в ведомостях, которые им 28 января 1723 года¹⁰⁹⁶ велено было составить «в самой скорости» во всех монастырях как епархий, так и Синодальной области¹⁰⁹⁷, «дабы впредь отнюдь никого не постригать, а сколько из обретающегося ныне числа оных монахов и монахинь будет убывать, о том в Синод рапортовать во вся месячно, а на те убылые места определять отставных солдат».

Однако, повеление это едва ли хотели скоро и точно исполнить, да и было это при порядках того времени нелегко. Во всяком случае документы свидетельствуют, что повсеместных аккуратных ведомостей этого рода не было сделано, так что вопрос о существовании убылых мест в том или ином монастыре зачастую был неясным и даже спорным. При этом обыкновенно относительно неопределенных монастырей, которых было подавляющее большинство (все за исключением 58), власти их заявляли, что в них штатное число монахов Монастырским Приказом не установлено. О только что приведенном указе относительно ведомостей, обыкновенно умалчивали, быть может по действительному о нем неведению. К этому надо прибавить еще и то, что пожар Москвы 29 мая 1737 г., уничтоживший часть архива и делопроизводства Коллегии Экономии, уничтожил и подлинное определение Монастырского Приказа о 15 определенных монастырях, вследствие чего, как узнаем из документа 1742 г.¹⁰⁹⁸, штатное число, а за неприсылкою ведомостей – и наличное в них число монахов было неизвестно. Неизвестность же и спорность числа свободных вакансий вносили в это дело безурядицу, тягостную для материального положения монастырей, в которые посылали отставных и др. без счету, и для вотчинных крестьян, которые должны были своими трудами покрывать излишние расходы, так как едва ли монахи соглашались делить свой стол с чуждыми им пришельцами, и, наконец, безполезную, для государства, в планы которого не может входить ничье разорение или только обременение.

Однако, возвращаемся к прерванному изложению. При приведении в исполнение указа 12 апреля 1722 г. встретились серьезные трудности, о которых Синод поспешил уведомить Сенат. Они заключались в следующем: 1) назначенных на содержание монахов сумм, из которых велено было содержать и отставных, не хватало на наличное число самих монахов «понеже во многих монастырях есть излишние, сверх определения, монахи, которых ныне убавить никаким образом невозможно, а где бы их и меньше определенного числа было, и тамо не весьма многих удовольствовать возможно»¹⁰⁹⁹; 2) «а наипаче, доказывал Синод, когда прилучится из отставных определен куда быть хотя и один какой штаб- или обер-офицер, которому, по рангу его, имеет быть великая дача, то и одной такой персоне против¹¹⁰⁰ многих монахов число дачи будет¹¹⁰¹, также и на прочих офицеров немалая имеет исходить сумма», на покрытие которой, по мнению Синода, нет другого источника, кроме окладного прихода Монастырского Приказа, расходовать который без особого разрешения не возможно¹¹⁰². К изложенным затруднениям присоединилась еще и та беда, что указ 12 апреля оставался малоизвестным как монастырским властям, так и самим отставным, которые поэтому предъявляли незаконные требования. Чтобы поставить их в границы Св. Синод 20 августа 1722 г. постановил повсеместно объявить содержание того царского указа¹¹⁰³. Вместе с тем и правительственные учреждения не исполняли со своей стороны сенатского распоряжения о том, чтобы на пропитание в монастыри отсылались лишь действительно совершенно необезпеченные, и при том желающие поселиться в монастырях. Напротив того, присылались не только обезпеченные, но и просившие не поселять их в монастыри, вследствие чего Синод протестовал против подобной неразборчивости¹¹⁰⁴.

Между тем, через полгода Синоду пришлось самому, вместе с Сенатом, ответить на свой запрос, руководствуясь, впрочем, указом Петра, подписанным им на докладных пунктах г.-м. Чернышова 19 января того же 1723 г.¹¹⁰⁵. По согласному Синода с Сенатом рассуждению постановили: довольствовать присылаемых для призрения в монастырях отставных «и денежным и хлебным жалованьем из тех доходов, которые на монахов определены, а указнаго (монахов) числа не обретается, и те определенные на них доходы бывают в остатке; а буде где тем остающимся числом оных отставных удовольствовать будет невозможно, то у наличных монахов из определенных им денег и хлеба убавить по некоторой части, усмотрительно уравнивая, чтобы как монахам, так и тем отставным денежное и хлебное жалованье в даче было равное»¹¹⁰⁶. Это продолжение (развитие) указа 12 апреля было достойно своего начала: оно еще более осложняло дело.

Дальнейшим шагом были мероприятия, изложенные в грандиозном обращении Петра к Синоду по поводу благоустроения монастырей и монашества согласно с их задачами¹¹⁰⁷. Здесь Петр проектировал 1, росписать по монастырям, сообразуясь с их доходами, как неспособных к труду отставных, так и прочих «прямых нищих» с устройством (для них?) госпиталей по Регламенту, при этом 2, для служения им определить монахов, возрастом не моложе 30 лет, по такому расчету, чтобы отставные и нищие в зависимости от своей болезненности и дряхлости разделялись по третям на три разряда и к каждым двум призреваемым первого разряда (самых слабых), трем призреваемым второго разряда и четырем – третьего – приставлено было в каждом случае по одному монаху¹¹⁰⁸. Остальных монахов Петр проектировал заставить обрабатывать монастырские земли, «дабы сами хлеб себе промышляли»,¹¹⁰⁹ когда же среди служащих откроются вакансии, то на их места переводить пашенных, вакансии же последних не замещать вовсе с тем, чтобы, когда они переведутся, вновь постригать только на место служащих¹¹¹⁰. В женских монастырях пашенным монахам должны были соответствовать рукодельницы, т.е. питающиеся от своего рукоделья вместо пашни¹¹¹¹. Вскоре, однако, Государь решил «разобрать» поселенных уже в монастыри отставных, дабы выделить из них наиболее нуждающихся в призрении и помощи, а остальных, еще здоровых и бодрых определить к делам. Эту меру Синод принял с восторгом и, между прочим, определил, чтобы служащим по духовному ведомству отставным выдавалось жалованье соответственно окладам тех гарнизонов, в пределах округа которых они находятся¹¹¹².

Положения дела о призрении отставных в царствование Петра Великого мы коснулись с такой подробностью потому, что сложившиеся в то время порядки определили собою многое и в дальнейшем развитии истории. Важнейшим из после-петровских мероприятий было ясное и определенное установление размера жалованья отставным, последовавшее 31 января 1731 г. Ему предшествовал отказ Синода в принятии отставных в монастыри под предлогом их переполнения. В свою очередь отставные жаловались на это в Герольдмейстерскую канцелярию Сената, вследствие чего 25 мая 1725 г. Синод потребовал от Коллегии Экономии сведения о числе монахов и отставных. 5 апреля 1728 г. Коллегия представила сведения, которые для наглядности можно сгруппировать в следующую таблицу¹¹¹³:

Переполнение монастырей было таким образом очевидно и тягостно, если принять во внимание, что монашеское жалованье получали только рядовые, унтер-офицеры – в полтора раза больше, а офицеры – по Регламенту, т.е. гораздо больше чем монахи. Понятно, что при этом монахи далеко не получали того, что им полагалось по штатам 1701 г. и даже 1705 г.¹¹¹⁴. Поэтому монастыри просили Коллегию Экономии, а та еще 19 апреля 1727 г. – Сенат, об освобождении их от постоя. Со своей стороны Коллегия полагала, что можно было бы давать отставным по половине гарнизонного оклада¹¹¹⁵, чем они будут довольны, так как в монастырях ничего не делают. Сенат 29 августа 1729 г. постановил доложить Верховному Тайному Совету о необходимости разобрать отставных и работоспособных поселить на пустых казачьих, стрелецких и др. землях, которые и отвести им вместо жалованья для пропитания, а на обзаведение отпустить им часть идущих на них монастырских сумм. Престарелых же, а также обер- и штаб-офицеров Сенат предлагал оставить в монастырях с выдачею им жалованья вполовину¹¹¹⁶. Но на этот доклад Сената не последовало ответа более года, так что отставные, страдавшие от неопределенности своего материального положения 15 декабря 1730 г. вновь жаловались Сенату. Тогда последний постановил давать им две трети гарнизонного оклада. В Синоде остались этим очень довольны и просили Сенат больше не присылать в и без того переполненные монастыри. В январе 1731 г. Сенат снова представил Анне Иоанновне проект давать штаб- и обер-офицерам по две трети Московского гарнизонного оклада, а унтер-офицерам и рядовым сверх этих двух третей давать помесячно еще особое довольствие натурою: холостым по 3 чтв. муки и 1 1/2 чк. круп в год, а женатым вдвое (6 чтв. муки и 3 чк. круп). При этом, если бы отставные стали требовать себе натурою хлеба и других съестных припасов, то монастыри должны были выдавать им просимое по настоящим ценам в счет их оклада содержания. 31 января 1731 г. Императрица доклад Сената, наконец, утвердила и для ясности была составлена следующая «табель, почему обретающимся в монастырях на пропитании отставным штаб и обер-офицерам и рядовым, по вышеописанному Ея И. Величества указу, жалованья давать надлежит»¹¹¹⁷:

Этим был выяснен вопрос о размере жалованья, но положение дела не улучшено. Архиереи и монастыри то и дело просили не присылать к ним больше отставных, хотя, разумеется, безуспешно¹¹¹⁹. При этом, например, Казанский митрополит Сильвестр доносил, что отставные в монастырях не работают и монахам ни в чем не помогают, настоятелям не послушны, честных иеромонахов и служебных старцев бьют и нагло ругают, насильно берут братскую пищу и напитки, от их озорничества многие старцы из монастырей ушли, братство оскудело, церковная служба остановилась, в монашество постригаться боятся¹¹²⁰; военные же ездят на монастырских лошадях и отлучаются из монастырей даже по полгоду; в 1729 г. в Уфимском Успенском монастыре они зарезали игумена Иоакима с келейником; монастыри и пустыни все переполнены отставными, поэтому настоятели их письменно и словесно со слезами просили его, митрополита, освободить их от военных¹¹²¹. Виденные нами документы не дают возможности думать, чтобы описанная картина была частным явлением в одной Казанской митрополии и при том очень преувеличенным. Но этому мало внимали. Напротив, со времени сенатского указа 14 октября 1732 г. в монастыри стали посылаться даже иноверцы¹¹²². Чтобы лучше распоряжаться свободными вакансиями 10 февраля 1733 г. Сенат предписал Коллегии Экономии, присылать ему ведомости ежегодно¹¹²³, а с 26 июня 1739 г. – помесячно¹¹²⁴. В феврале 1740 г. убылыя порции были только в Вятской епархии на 77 руб. и 303 чтв.; да в Вологодской на 163 руб. и 84 чтв. хлеба¹¹²⁵. А в 1742 г. в 22 монастырях Синодальной области и 31 монастыре в епархиях призревалось 558 чел. отставных разных чинов, которым полагалось жалованья 5069 руб. 21 1/2 коп. денег и 2254 чтв. 3 1/2 чк. хлеба, причем из 370 монастырей в епархиях и 79 – в Синодальной области вовсе не было прислано (к 30 ноября 1742 г.) сведений¹¹²⁶. Соответственно с этим следующим образом уменьшился в определенных¹¹²⁷ монастырях личный состав монашествующих:

После изложенного понятно, что Св. Синод, который тотчас по миновении тяжелого Аннинского царствования добился у Анны Леопольдовны разрешения постригать в монахи из священно-церковнослужителей, из разночинцев, помещичьих людей и крестьян, и семинаристов¹¹²⁸, на этом, между прочим, основании просил Сенат в 1742 г. не посылать более отставных в монастыри. Но Сенат предложил Синоду (6 июля 1742 г.) устроить по этому вопросу совместную конференцию, однако последняя, по-видимому, так и не состоялась, а 31 мая 1745 г. Сенат предлагал Синоду, до составления штатов и монастырей, по-прежнему принимать в монастыри отставных, убавляя, если нужно, порции у монахов¹¹²⁹. Тем не менее, в том же 1745 г. Синод стал или отказывать в приеме отставных¹¹³⁰, или отсылать их в богадельни¹¹³¹.

Как видно из только что сказанного, в непосредственных отношениях между духовными властями и отставными существовал постоянный антагонизм. О том, что причиняли монастырям эти последние было уже замечено. Но в свою очередь и монастырские власти, отговариваясь действительной или мнимой невозможностью содержать отставных на монастырские средства, зачастую уменьшали им жалованье, или вовсе его не выдавали. При этом, очевидно, наиболее корректные из отставных принуждены были жаловаться на властей Коллегии Экономии и выше¹¹³². В таких случаях бывало, что Коллегия, Сенат и Синод входили в их положение и или заставляли жалованье платить, или переводили их в другие монастыри¹¹³³. Иногда же, и это стало случаться особенно после возвращения вотчин в полное ведение архиерейских домов и монастырей в 1745 г., отставные сами просили или не посылать их в монастыри на пропитание¹¹³⁴, или отпустить их из монастырей на свое иждивение¹¹³⁵. Впрочем, бывало и то, что некоторые из них принимали монашество¹¹³⁶.

С упразднением Коллегии Экономии для архиерейских домов и монастырей наступила, казалось, новая эра и более чем когда-либо проявилось стремление духовного ведомства освободиться от тяжелой обязанности призрения инвалидов. За одно с монастырскими властями была подчас и Канцелярия Синодального Экономического Правления, монашеская по своему личному составу и во всем послушная Синоду. Борьба за свои интересы в это и последующее перед секуляризацией время, проявлялась не менее, если не более ярко, чем прежде¹¹³⁷, так что уже в сентябре 1745 г. Сенату пришлось просить Синод о подтверждении принимать отставных в богадельни и монастыри его ведомства¹¹³⁸. С своей стороны Синод принимал все меры, чтобы отставные распределялись в монастыри по крайней мере равномерно, для чего требовал от Канцелярии С. Э. Правления ведомостей и заставлял ее переводить излишки в другие места¹¹³⁹. Тем не менее, отставных было так много, что убылых мест по донесениям Канцелярии вовсе не было, поэтому Синод постановил разобрать присланных, и если самых неимущих из отставных нельзя определить куда-нибудь в монастыри, то отослать их обратно, откуда присланы¹¹⁴⁰, а тех из отставных, которые получили при отставке вольные паспорты, не принимать вовсе¹¹⁴¹. Осложняющим обстоятельством в это время явилась вторая народная перепись 1744 г., во время которой ревизионные канцелярии стали присылать в монастыри оказавшихся дряхлыми и неработоспособными отставных. Не говоря уже о том, что из-за этого явились конфликты по поводу порядка определения¹¹⁴² помимо Синода и Канцелярии С. Э. Правления, их вовсе не возможно было всех приютить. Поэтому Синод обратился к Сенату с требованием самому отыскать для призрения их меры и средства, но Сенат, ссылаясь на установившуюся практику, отклонил от себя это¹¹⁴³ и присылка отставных продолжалась, так что к январю 1753 г. по ведомостям, присланным отовсюду, кроме далекой Архангельской епархии, было на монастырском пропитании разных чинов 974 чел. отставных¹¹⁴⁴.

Между тем, отчасти под давлением нужд государственных и новых войн, отчасти же под влиянием такого обер-прокурора, каким был князь Я.П. Шаховской, зорко следивший за злоупотреблениями духовного ведомства в деле ведения вотчинного хозяйства в своих интересах, Императрица Елизавета стала интересоваться имущественным положением монастырей, разумеется в практических целях, между прочим, воспользоваться ими для призрения отставных, особенно многочисленных вследствие войн, тогда как, по некоторым сведениям, монастыри упорно от этого уклонялись¹¹⁴⁵.

Высочайшим указом 1 октября 1748 г. Императрица потребовала к себе ведомости из всех епархий и монастырей, за исключением¹¹⁴⁶ Малороссийских епархий, Иркутского и Астраханского архиерейских домов (как безвотчинных), Троице-Сергиевского монастыря и некоторых других, о том, сколько у них в вотчинах душ, какой приход и расход, сколько монашествующих и отставных и проч.¹¹⁴⁷. К ноябрю 1749 г. требование было, насколько возможно, исполнено, но кабинет-министр бар. Черкасов ведомостей не принял, а велел составить экстракт. На этом дело стало до 1754 г., когда 27 апреля Императрица вновь их потребовала. Интересно, что за год перед этим созрела, наконец, мысль о необходимости постройки инвалидных домов и богаделен, дабы поставить на прочные основы призрение отставных инвалидов, вместо сопряженной с неудобствами посылки их в монастыри. Определенно эта мысль была высказана Императрицей в бытность ее 28 мая 1753 г. в Троице-Сергиевой Пустыни под Петербургом¹¹⁴⁸, осуществления же в то время не получила, но вновь возродилась с началом семилетней войны на заседании Конференции 30 сентября 1757 г.¹¹⁴⁹, когда положение раненых и увечных военных чинов сделалось подлинно ужасным¹¹⁵⁰.

Тем временем между Сенатом, Синодом и подведомственными учреждениями шла деятельная переписка в целях установления монастырских штатов и наилучшей постановки призрения отставных и, между прочим, 23 сентября 1753 г. Синодом было сообщено Сенату о невозможности выяснить штатное число монашествующих, потому что об этом со времени Монастырского Приказа сохранились лишь отрывочные сведения. Об этом же было повторено Синодом 24 января и 15 сентября 1754 г.¹¹⁵¹. В апреле этого года, как выше было замечено, Императрица вновь спрашивала о ведомостях, потребованных в 1748 году¹¹⁵², вследствие чего 14 августа 1754 г. Синодом был подан в Кабинет экстракт, составленный еще в 1749 г. и очевидно уже устарелый. В то же время Сенат требовал у Синода сведений для себя; когда же Синод ответил, что достоверных и точных сведений он предоставить не может, Сенат потребовал себе копию с вышеупомянутого экстракта. 20 ноября 1754 г. Елизавета лично спрашивала обер-прокурора Св. Синода Львова, почему до сих пор не представлены ей ведомости о штатном числе монашествующих и убылых порциях для надлежащего распределения отставных? Львов ответил, что вообще штатов у Синода нет¹¹⁵³. То же подтвердил и Синод в своем ведении Сенату в декабре того же года, добавив, в ограждение монастырей, что хотя в некоторых монастырях монахи и получают от 1 до 5 руб. в год на одежду и обувь, за то в других не получают, а содержатся из случайного монастырского прихода вместе с отставными, которые не посылаются только в Троице-Сергиевский монастырь (согласно В. ук. 8 июня 1744 г.) и в Александро-Невский монастырь, где по штату 1732 г. на отставных никакого кредита не назначено. Поэтому некоторые монастыри терпят оскудение, как это и показано в ведомостях, составленных в силу указа 1 октября 1748 г., и в экстракте из них, поданном Кабинету 14 августа 1754 г. В архиерейских же домах не может быть убылых порций, ибо архиереи со своим штатом всегда на лицо; да и указа нет, чтобы в архиерейские дома посылать отставных¹¹⁵⁴. Сообщенные Синодом сведения были совершенно верны, и он старался воспользоваться ими, чтобы с подведомственными ему учреждениями уклониться от того материального ущерба, которым им грозили штаты. Время секуляризации приближалось, но заинтересованная сторона усиливалась по крайней мере его отдалить. В этих целях Канцелярия С. Э. Правления усвоила себе правило отставных в Монастыри не принимать. На нее стала жаловаться Сенату Военная Коллегия, а Сенат заставил Синод сделать подтверждение об исполнении прежних указов¹¹⁵⁵.

После сказанного прошло еще около двух лет, как 22 января 1757 г. Императрица устно приказала члену Военной Коллегии Сумарокову передать Синоду что, уведомившись о неприятии в монастыри отставных и сожалея о них, она велит принимать их беспрепятственно, выдавая жалованье по указам Петра Великого¹¹⁵⁶. Синод принял к этому меры¹¹⁵⁷, как 30 сентября, присутствуя лично на заседании Конференции Императрица, между прочим, распорядилась: «понеже при монастырях определено было содержание отставных, а оных уже несколько лет они не содержали, то за все годы сколько не содержали взять с тех монастырей, те порции деньгами, которыя бы они теми годами на положенное число выдать имели, и впредь оныя брать погодно на положенное число, а из того собираемыми за прошедшие годы деньгами учредить инвалидные домы, а остальное в банк отдать, дабы процентами и ежегодными с монастырей порциями будущих в них отставных содержать»¹¹⁵⁸. 23 января 1758 г. Синод представил в Кабинет по поводу изложенного, между прочим, свои соображения¹¹⁵⁹, но они, вероятно, никого не удовлетворили, так как 4 января 1759 г. последовало из Кабинета новое требование прислать ведомости, запрошенные еще 1 октября 1748 г., но якобы до сих пор не поданные¹¹⁶⁰, но Синод ответил, что эти ведомости представлены Императрице 14 августа 1754 г.¹¹⁶¹. Впрочем, распоряжение о взыскании с монастырей за прежние годы, по-видимому, не было осуществлено. За то и в последующее время, как по инициативе названной Конференции, так и в обычном порядке принимались меры к действительному и притом равномерному распределению отставных в монастыри¹¹⁶², не смотря на протесты¹¹⁶³, особенно в виду бывшей тогда семилетней войны.

В заключение приведем статистические данные об отставных из времени, непосредственно предшествовавшего секуляризации. По ведомостям 1764 г. на пропитании у монастырей было 4930 человек, которым, по указу 1731 г., выдавалось из монастырских сумм жалованья 41625 руб. 37 коп. Кроме того, месячный провиант: женатым по 6 чтв. ржаной муки и 3 чк. круп в год, а холостым половина этого, итого муки 17616 чтв., круп 1099 чтв. 6 чк., а всего 18715 чтв. 6 чк. Если же этот хлеб перевести по справочным ценам на деньги, то это составит 18840 руб. 41 1/4 коп. Значит всего расходовалось монастырями на отставных ежегодно по 60465 руб. 78 1/4 коп.¹¹⁶⁴. Нельзя сказать, чтобы отставные обходились монастырям дешево…

Не менее, если в некотором отношении не более тягостными кандидатами на убылые монашеские порции были неизлечимые сумасшедшие, а также препровождавшиеся из Преображенской Тайной Канцелярии важные преступники, нередко тоже сумасшедшие, потерявшие рассудок под пытками. Отсылка таких лиц под крепкий монастырский караул началась еще при Петре Великом. Однако, им же самим это было признано неудобным и 5 сентября 1723 г. будучи в саду Екатерины в присутствии Феодосия Яновского и Феофана Прокоповича, «рассуждая о сумасбродных и под видом изумления бываемых, каковые наперед сего, аки бы для исцеления и воумления, посыливалися в монастыри, Петр таковых от ныне в монастыри посылать отрек». Названные архиереи об этом передали Синоду, который не преминул увидеть в этом именной указ¹¹⁶⁵. Однако, как не изданный в надлежащем законодательном порядке и не обнародованный во всеобщее сведение, этот указ не получил надлежащей силы и ссылки на него Синода не давали желательного результата. Синод настаивал по крайней мере о том, чтобы присылались для определения в монастыри только неизлечимые, согласно докторским свидетельствам¹¹⁶⁶, и, вместе с тем на сколько это было возможно, отказывал в приеме, как сумасшедших, так и преступников, выставляя в виде основания к этому отсутствие у монастырей свободных сумм и определенного кредита, и особенно затруднительность надзора за ними¹¹⁶⁷.

Впрочем, Сенат вспомнил указ Петра от 31 января 1724 г., которым было велено установить в монастырях строгий надзор за монахами, чтобы они из монастырей не выходили¹¹⁶⁸ и отсюда вывел, что должны же быть караульщики, которым можно поручить и надзор за сумасшедшими и колодниками и тем принудил Синод таковых принимать¹¹⁶⁹.

Противодействие Синода приему сумасшедших и колодников в монастыри на практике вызвало большие затруднения, так как, приноровившись к тому, что очень удобным во многих отношениях местом заключения важных политических преступников и сумасшедших могут служить монастыри, правительство уже и не думало о построении для них особых домов и тюрем. В виду этого, генерал-майор Ушаков донес В. Т. Совету, что Синод уклоняется от приема подобных лиц в монастыри, ссылаясь на указ Петра 1723 г.¹¹⁷⁰. Совет не признал, однако же, этой ссылки и постановил – безпрекословно принимать¹¹⁷¹, что и было выражено в Именном указе 15 марта 1727 г.¹¹⁷².

В ответ на него 9 июня с секретарем Дудиным Синод послал в Совет донесение, в котором просил «милостиваго определения», объясняя, что у монастырей нет ни денежных, ни личных средств для содержания и надзора за сумасшедшими¹¹⁷³, но донесение это не было принято, потому что в тот день не было заседания Совета¹¹⁷⁴. Таким образом, Синод был принужден данное распоряжение принять к исполнению¹¹⁷⁵.

24 марта 1735 г. Синод постановил подать уже Императрице Анне Иоанновне новый доклад, в котором крайнее неудобство для монастырей содержать сумасшедших доказывал, между прочим, тем, что некий Ширяев 21 октября 1730 г. от недосмотра «внезапу ввалився в квасной котел и в кипятке отварився умре». Однако, и этот доклад не был подан, потому что Феофан Прокопович заявил о том, что он уже переговорил с Ушаковым и просил больше не присылать. Вместе с тем, им же было сделано предложение специально отвести для сумасшедших один монастырь, например, Александро-Свирский для 15–20 человек¹¹⁷⁶. Тем временем 6 сентября 1735 г., по поводу оказавшихся в Тайной Канцелярии пяти сумасшедших колодников, Императрица указала содержать таких в монастырях до излечения, и в случае последнего сообщить Тайной Канцелярии¹¹⁷⁷.

Но по прошествии царствования Анны, Синод вновь прекратил прием сумасшедших, так что Тайная Канцелярия принуждена была опять жаловаться Сенату и просить его о том, чтобы он, по сношении с Синодом, распорядился отсылать сумасшедших из Тайной Канцелярии прямо в Коллегию Экономии (помимо Синода), так как у последней должны быть и средства на это¹¹⁷⁸. Сенат так и сделал и одновременно с отосланием ведения Синоду, на которое последовал было протест¹¹⁷⁹, 23 июля 1742 г. послал указ Коллегии Экономии¹¹⁸⁰. Последняя в свою очередь разослала во все архиерейские дома и монастыри требование присылать ей ежемесячные рапорты об убылых порциях, под страхом присылки сумасшедших колодников сверх комплекта¹¹⁸¹. Однако, затем Сенат принял во внимание сообщенные ему соображения Синода и 31 марта 1743 г. приказал Тайной Канцелярии за указанием в какие именно монастыри определять сумасшедших, обращаться к Св. Синоду (а не посылать их прямо в Коллегию Экономии, против чего Синод протестовал¹¹⁸²).

Со вступлением Елизаветы на трон оживились надежды Синода избавиться от сумасшедших. Арсений Мацеевич, со свойственной ему смелостью заявил, «что де монастыри устроены и снабжены награждением для пребывания богоугодного, честных и безпорочных и не подозрительных лиц, вечного спасения желающих и отдавших всю свою жизнь на службу Богу и суть потому места святыя и освященныя на всегдашнюю службу Богу, а не для содержания сумасбродов, воров и смертных убийц, колодников, для которых довольно устроенных по их заслугам острогов, тюрем и арестантских изб для содержания и хранения их в светской команде»¹¹⁸³. Затем сам Синод, приняв во внимание, что указом 12 декабря 1741 г. Елизавета повелела следовать указам Петра, постановил подать ей доклад с новой просьбой о подтверждении указа 5 (23) сентября 1723 г.¹¹⁸⁴. Однако, согласия Императрицы на это не последовало, да, быть может, и доклад не был до нее доведен, так что Синод под разными предлогами продолжал отказывать в приеме сумасшедших¹¹⁸⁵. Тем не менее, и после присылка их для этой цели продолжалась¹¹⁸⁶.

Наконец, подана была мысль, поддержанная затем Петром III, устроить для призрения сумасшедших особый дольгауз по заграничному образцу, но при этом не было указано, на какие средства. Императрица Екатерина II поручила разработать вопрос об этом Сенату и последний 8 августа 1762 г. представил по поводу устройства дольгауза доклад. Императрица повелела «пока дольгауз построится» отвести для содержания сумасшедших Зеленецкий монастырь Новгородской епархии и Андреевский в Пленницах около Москвы. По этому поводу Св. Синод 29 декабря 1762 г. велел передать эти монастыри в ведение Канцелярии С. Э. Правления и для присмотра за сумасшедшими назначить находящихся на пропитании отставных военных. В этих монастырях, как видно из дела, содержались сумасшедшие не только после уничтожения Канцелярии С. Э. Правления, но даже и после секуляризации¹¹⁸⁷.

С 1735 г. также на убылыя монашеские порции стали посылаться в монастыри раскольники (вышедшие из Польши). Св. Синод предложил помещать их в определенные монастыри (в предположении, что отставные туда уже не будут посылаться), что и было принято¹¹⁸⁸. В развитие указа об этом 16 января 1736 г. Св. Синод постановил, чтобы раскольники помещались только в определенные монастыри, а раскольницы и в определенные и неопределенные (женских монастырей определенных почти не было) с выдачей им убылых монашеских порций, а где таковых не оказалось бы, с содержанием на счет Коллегии Экономии¹¹⁸⁹.

Таким образом расход на каждого раскольника или раскольницу составлял по 2 руб. 50 коп. и 2 1/8 четверти хлеба в год¹¹⁹⁰, и таких к половине 1736 г. было прислано 1541 человек¹¹⁹¹. Однако надо заметить, что поселение в православные монастыри должно быть очень претило раскольникам, по крайней мере, в документах очень нередки рапорты монастырей о массовых их побегах¹¹⁹², да и монастыри едва ли были им рады, что, между прочим, видно из того, что через два года, 23 февраля 1738 г., потребовалось подтвердить предыдущий указ (4 сентября 1735 г.) о размещении и содержании раскольников¹¹⁹³.

Во время войны с Турцией 1735–1739 гг. по указу Сената в монастырских вотчинах отводились также квартиры для пленных турок, как, например, у Спаса на Всходке (вотчина Троице-Сергиева монастыря); в селе Ангелове Московского уезда (вотчина Волоколамского монастыря), в селе Черкизове того же уезда (вотчина Чудова монастыря)¹¹⁹⁴.

Для призрения подкидышей и незаконнорожденных младенцев еще в 1715 г. Петром приказано было построить госпитали: в Москве – мазанки, а в других городах – деревянные.

В 1724 г. в ведомстве одной Московской губернской Канцелярии их находилось 892 чел., 396 мужского и 496 женского пола разного возраста, от полугода и меньше, до 8 лет, издерживалось на них 4731 руб. в год. При них находилось 218 кормилиц, из которых каждой шло на год по 3 руб. денег и по 3 четверти хлеба. Канцелярия доносила, что кормилицы и младенцы живут по разным местам, так как указных госпиталей не построено и потому происходят всякие безпорядки, за которыми уследить невозможно.

Тогда решено было для воспитания подкинутых младенцев в Москве назначить монастыри¹¹⁹⁵. 29 мая 1724 г. капитан гвардии Баскаков (впоследствии обер-прокурор Св. Синода и член Коллегии Экономии) получил указ: взяв доходы монастырские, разделить следующим образом:

1) Чиновным монастырским.

2) На церковные потребы, починку и проч. по указу.

3) Прочее разделить на трое: две доли – больным, треть – служащим монахам.

4) На деньги, которые больным определены, сделать и содержать постели, белье и прочее по Регламенту о госпиталях.

5) Кельи и прочее учинить так, как показано будет.

6) В сиротских монастырях первый и второй пункты равно содержать с прочими.

7) Служащих монахинь також с прочими.

8) А о младенцах малых, средних, и до 7 лет порядок содержать по своему произволению, применяясь к домашнему, однакож лишнее надобно, дабы белье и чистота хорошая была.

9) Також, чтоб, когда 5 лет минет, учили грамоте из монахинь.

10) В выведенном монастыре сделать школу, где обучать арифметике и геометрии; а деньги как на сие, так и на переделку в монастырях, и на строение вновь брать из Синода из сбора от раскольщиков

11) Монастыри для больных, старых и увечных – Вознесенский и Чудов; для сирот – Новодевичий; для школ – который определят из Синода.

В настоящем указе Петра реализовалось прежнее его распоряжение об устроении монашества с употреблением его в государственных целях призрения, между прочим, сирот и незаконнорожденных¹¹⁹⁶. По получении указа Баскакову, Синод, было, назначил для школы Николо-Перервинский монастырь¹¹⁹⁷, но Петр переменил его на Андреевский монастырь, что в Пленницах, с назначением туда для богослужения белых священнослужителей и, разумеется, с выводом оттуда монахов¹¹⁹⁸. Баскаков выполнил возложенное на него поручение¹¹⁹⁹ и, между прочим, относительно Сиротского Новодевичьего монастыря распорядился таким образом: здесь было 36 полугодовалых младенцев; на каждого шло 2 руб. в год; к ним приставлено 18 кормилиц, получавших по 3 руб. и по 5 четвертей хлеба в год; 36 годовалым младенцам шло по 2 руб. денег и по полторы четверти хлеба; к ним приставлено 18 монахинь, каждой по 6 руб. и по 5 четв. То же содержание получали и двухлетние младенцы. Трехлетние и четырехлетние получали по 3 руб. и 2 четв., к ним приставлены были монахини, – к троим по одной, и получали по 6 руб. и 5 четв. Пятилетние получали столько же, но к ним приставлено было по одной монахине к четверым. Шестилетние получали по 3 руб. 50 коп. и по 2 четв. с осьмушкою хлеба; для обучения их грамоте приставлено было шесть монахинь¹²⁰⁰.

В таком, по всей вероятности, виде призрение подкидышей перешло в ведение Коллегии Экономии. Она содержала их пищей и одеждой и заботилась о их образовании вместе с малолетними нищими¹²⁰¹.

С течением времени, выраставшие незаконнорожденные и подкидыши начинали обременять Коллегию Экономии и губернские канцелярии, в которые прибывали новые.

В виду этого в 1730 г. последовало сенатское распоряжение: «взрослых незаконнорожденных девок по желанию отдавать в услужение в мануфактуры и замуж с паспортами. А кои из них явятся самыя дряхлыя и увечныя и малоумныя, тех для определения в богадельни отсылать в Коллегию Экономии»¹²⁰². Но Коллегия Экономии колебалась исполнить сенатские указы и еще раз спросила, отсылать ли из Новодевича монастыря, имеющихся на пропитании 66 незаконнорожденных девок? 20 января 1731 г. последовало подтверждение прежнего распоряжения: «отсылать в мануфактуры и содержать их на заработанных от них деньгах, а ежели на мануфактуры не примут, то дав пашпорты, отпускать кто куда пожелает»¹²⁰³.

Вместе с этим было признано необходимым освободить и здания Андреевского, что в Пленницах, монастыря от сирот и колодников и снова поместить в них монахов. В этом смысле в августе того же года последовал Высочайший указ, причем Коллегии Экономии было поручено представить в Св. Синод мнение о том, куда именно перевести сирот¹²⁰⁴.

Коллегия Экономии донесла¹²⁰⁵, что у нее в Андреевском монастыре призреваются 75 сирот, да при них учитель русской грамоты с помощником, да навигатор один, для записи приходу и расходу копиист один, работников 14, да для мытья белья женского полу 4 человека, всего 22 человека.

На младенца в год положено по 3 руб. 50 коп., а всего 262 руб. 50 коп., муки разной 187 четвертей, солоду 37 четвертей с осьминою, круп овсяных 7 четвертей с полчетвериком; навигатору – 36 руб., копиисту – 25 руб., учителю – 8 руб. и 8 четвертей муки, помощнику его – 4 руб. и 4 четверти муки, женщинам – 4 руб. и 12 четв. муки¹²⁰⁶.

По мнению Коллегии Экономии следовало сирот распределить: годных в Военную и Адмиралтейскую Коллегию, а прочих отдать в дворовые люди к тем, кто захочет взять, так как «из онаго Андреевского монастыря вывесть их некуда, а способного им места к переведению оная Коллегия не обретает, а кроме монастырей особливаго дому, где оных содержать, не имеет. А ежели особливо дом им строить, то на строение того дому надлежит быть денег в расходе не малое число». Согласно с заключением Коллегии Экономии, Синодом был поднесен Императрице доклад, причем последовавшей на нем резолюцией проект Коллегии Экономии был без всяких изменений одобрен¹²⁰⁷.

2 июля 1731 г. Коллегия Экономии донесла, что сироты по осмотру негодные за болезнями и за малолетством, по желанию розданы разных чинов людям и ныне в том монастыре, кроме караула, сирот тех никого не имеется¹²⁰⁸.

Как владельцы населенных имений архиерейские дома и монастыри, наравне с помещиками и др., были обязаны давать государству известное число рекрут и лошадей, т.е. участвовать в несении рекрутской и военно-конской повинности на общем основании. Собственно, прямо эти повинности ложились на вотчинных крестьян или самих рекрутов; но затем, отягощая и разоряя крестьян, или отнимая необходимый персонал для управления вотчинами ложились бременем и на вотчинное хозяйство архиерейских домов и монастырей¹²⁰⁹. Особенно неблагоприятными в этом отношении были годы Аннинского царствования, когда в 1736 г. при производстве набора брали не только по нужде, но и в наказание за уклонение от присяги в 1730–1732 гг. Архиерейских домов и монастырей этот набор коснулся особенно потому, что велено было брать на службу всех годных к ней архиерейских и монастырских слуг, оставляя на месте лишь столько, сколько было необходимо¹²¹⁰.

Что касается конской повинности, то поставка лошадей была объявлена указом 6 сентября 1736 г.¹²¹¹, при этом, однако, протопопы, попы и малые монастыри, в которых не было конских заводов, а находились только упряжные и рабочие лошади, были избавлены от поставки¹²¹². Затем в 1737 г. сбор лошадей был повторен с разверсткой: 1 лошадь на 284 чел. с зачетом 8 руб. подушных¹²¹³. Духовные власти были, конечно, недовольны и Военной Коллегии приходилось просить Коллегию Экономии о понуждении их и вотчинных крестьян к исполнению указов, причем кое-где происходили безпорядки¹²¹⁴. В виду тягостности конной повинности, Св. Синод просил Кабинет о разрешении архиерейским домам и монастырям, в случае неимения соответствующих военным требованиям лошадей, не покупать годных, а поставлять какие есть, на что Кабинет постановил принимать годных из наличных, если есть по 2 в драгунские полки, а если нет, то по одной в кирасирские¹²¹⁵.

В июле 1738 г. потребовался новый набор во всем государстве, на этот раз по одной лошади с 200 душ, а с архиерейских домов и монастырей всего 2500 лошадей, годных к службе, а где таких нет, – взамен следовало купить на свой счет, а не на те суммы, которые были предназначены в уплату Коллегии Экономии¹²¹⁶. Но монастыри стали жаловаться на то, что им не на что покупать¹²¹⁷. Коллегия же Экономии встретила большие затруднения в производстве набора и должна была принуждать архиерейские дома и монастыри к поставке, так что взаимные жалобы доходили до Синода и Сената¹²¹⁸.

Ряд конских наборов во время военных действий, когда приходилось довольствоваться лошадьми такого качества, какого они непосредственно поставлялись, привел правительство к мысли о об учреждении собственных конских заводов в России. Кабинет-министр Артемий Волынский, которому было поручено Анной составить об этом проект, следующим образом исчислил убытки на покупку лошадей из-за границы: гвардейские лошади с провозом до Риги стоили по 61 руб., а кирасирские графу Миниху обошлись по 88 3/4 талера (90 руб.), хотя по статуту на них полагалось только по 50 руб. По расчету на всю кавалерию это составит: в конногвардейский полк 1111 лошадей – 68104 руб., а в три кирасирские полка по 781 лошади, т.е. за 2343 лошади – 187145 руб., итого 255249 руб. Кроме того, на ремонт этих лошадей полагалось ежегодно по 23515. Затем в 29 драгунских полков полагалось по 1032 лошади, т.е. 29928. Считая за них по 18 руб., они стоили 538704 руб. Таким образом на всю кавалерию должно было выходить 793953 руб. А по ведомостям Военной Коллегии за 3 года войны (1736–1738) было куплено лошадей по 10–12 руб. на сумму 1113936 руб. При заведении же конских заводов деньги эти будут сберегаться. Но откуда взять лошадей для заводов и на кого возложить устройство самих заводов? – Конечно на архиерейские дома и монастыри! Волынский рассчитал, что у архиерейских домов и монастырей, включая сюда и синодальную область, 758808 душ мужского пола¹²¹⁹, с которых можно собрать лошадей для заводов и вот, на основании его доклада, Анна распорядилась собрать со 100 душ по одной русско кобыле известной величины и масти ценой около 20 руб., а всего 7500 кобыл, купив к ним 1000 немецких жеребцов¹²²⁰. Принятые было со стороны Коллегии Экономии меры к исполнению этого проекта, причем покупать кобыл, за неимением таковых, приходилось на суммы, отпущенные на содержание монахов, служащих и отставных¹²²¹, были прерваны отменой прежнего указа¹²²². После этого военно-конские наборы повторялись, но уже прежним порядком¹²²³.