архидиакон Павел Алеппский

Источник

Выпуск 1. От Алеппо до земли казаков

Предисловие переводчика

В царствование Алексея Михайловича дважды приезжал в Антиохийский патриарх Макарий, родом араб из города Алеппо, в первый раз для сбора пожертвований, во второй – десять лет спустя – по приглашению царя для суда над патриархом Никоном. В первый приезд с ним был его родной сын архидиакон Павел Алеппский, который, по просьбе одного из своих дамасских друзей, как он объясняет во введении, составил подробное и чрезвычайно любопытное описание трехлетнего путешествия своего отца.

Человек весьма любознательный и начитанный, хотя лишенный правильного образования, Павел Алеппский в своих записках касается всего, что мог видеть и слышать во время своего продолжительная путешествия: описывает страну, нравы и обычаи жителей, селения и города, замечательные здания, по преимуществу церкви и монастыри, торжественные служения, в коих участвовал вместе с отцом, приёмыi и пиры при дворах, политические события, которых был свидетелем или о которых мог знать по рассказам других, и мимоходом дает яркую характеристику государей и политических и церковных деятелей, с которыми приходил в соприкосновение его отец – патриарх. Восьмимесячное пребывание их в Молдавии совпало с одним из интереснейших происшествий в истории этой страны: падение господаря Василия Лупула, сопровождавшееся междоусобной войной, в которой погиб зять его, Тимофей Хмельницкий, сын гетмана Богдана Хмельницкого, нашло себе живого рассказчика в лице очевидца этих событий, Павла Алеппского, повествование коего, по словам Костомарова, представляет единственный источник для изучения тогдашних отношений Малороссии к Молдавии. В Россию дамасские путники попали в самую цветущую пору царствования Алексея Михайловича, когда он вел счастливую войну с Польшей и когда патриарх Никон, достигнув высшей степени могущества, приступил к устроению церковных дел, в чем весьма желанным являлось для него авторитетное содействие святителя древнейшей из восточных патриархий. 1

Самая значительная часть сочинения Павла Алеппского занята описанием долговременного пребывания его с отцом в России и рассказами о событиях, происходивших в ней около того времени. По полноте и разнообразию содержания, это один из самых лучших и ценных письменных памятников о России средины XVII века и во многих отношениях превосходит записки тогдашних западно-европейских путешественников. Последние являлись в Россию по большей части в качестве послов на короткое время и по необходимости ограничивали свои наблюдения одною внешнею стороной гражданского быта. Как иноверцы, они с предубеждением смотрели на богослужение и уставы нашей церкви, только отчасти, изредка могли видеть одни обрядовые действия, совершенно отличные от усвоенных их церковью и потому казавшиеся им странными и бессмысленными. С другой стороны двор московский всегда очень недоверчиво смотрел на иноземных послов: под видом почета к дому посла приставлялась стража, которая получала тайный наказ следить за действиями чужеземцев и обо всем доносить; горожанам строго воспрещалось входить в разговоры с прислугой посольства. Таким образом послы почти ни с кем не могли вступать в непосредственный сношения, кроме сдержанных и скрытных бояр и дьяков Посольского Приказа. Ко двору послы являлись по приезде с дарами от своих государей и при этом случае двор царский облекался в торжественность, чтобы не уронить себя в глазах иноземца отсутствием величественности. Вообще можно думать, что европейцы, во время пребывания в России, делали свои наблюдения и расспросы только украдкой, случайно, двор видали всегда в праздничном уборе, но будничная, ежедневная жизнь царя п вельмож оставалась для них сокрытою.2

Не таково было положение Павла Алеппского. Патриарх приехал за сбором при царе Алексее Михайловиче, отличавшемся необыкновенною набожностью и особым уважением к духовенству. Патриарх Никон, для достижения своих намерений, имел нужду в сомыслии восточных патриархов, а потому заискивал в них и принял Макария с почтительным радушием. Кроме высокого сана своего, как лицо духовное, Макарий, и как человек, видимо, пришелся царю весьма по сердцу, и его спутник и родной сын, Павел Алеппский, мог знать не только то, что сам видел и слышал, но и многое из того, что было говорено с глаза на глаз между царем, Никоном и патриархом Макарием. Как лицо духовное, Павел имел возможность всюду свободно ходить и ездить; зная греческий язык, мог слышать многое от греков, мирян и духовных, постоянно или подолгу живших в Москве; как православного, его живо интересуют наши церковные обряды и служения, которые он имел случай близко видеть, сам нередко участвуя в них в качестве архидиакона приезжего патриарха, и надо видеть, с каким умилением и даже изумлением то-и-дело говорит, Павел о глубокой набожности русских, о необычайном терпении их в отстаивании продолжительных служений, которые доводили до полного изнурения восточных гостей, к ним очевидно непривычных и не видавших ничего подобного у себя на родине.

Арабский подлинник этого любопытного и важного в историческом отношении произведения Павла Алеппского доселе не напечатан. В тридцатых годах, по поручению Комитета Переводов с восточных языков в Лондоне, оно было переведено на английский язык Бельфуром, членом Королевского Азиатского Общества Великобритании и Ирландии, по рукописи, вывезенной с востока в начала нынешнего столетия. Перевод появлялся выпусками (в течение 1829 – 1836 г.), которые потом составили два тома. Английский перевод не везде точен3 и неполон: Бельфур, как иноверец, затруднялся и скучал переводом нередких у нашего автора описаний церквей и церковных служений и по большей части их выпускал. При всем своем несовершенстве перевод Бельфура остается до сих пор единственным источником, по которому незнающий арабского языка может ознакомиться с записками Павла Алеппского. Появление в свет этого перевода послужило в свое время поводом к составлению г. Савельевым статьи, которая была напечатана в Библиотеке для Чтения 1836 г. Автор её, имевший в руках очевидно только первые пять выпусков Путешествия (всех было девять), пересказывает содержание их своими словами, приводя в переводе выдержки наиболее любопытных мест. Впрочем, с самого начала г. Савельев впал в странное заблуждение, смешав первое путешествие патриарха Макария, описанное Павлом, со вторым, и ожидал в дальнейших выпусках найти описание суда над патриархом Никоном. Лет двадцать тому назад от. Димитрий Благово предпринял было перевод записок Павла с английского, но, переведя лишь половину первого выпуска, не продолжил своего труда, который начал печататься в Чтениях в Императорском Обществе Истории и Древностей Российских за 1875 г. Около того же времени появилась в Трудах Киевской Духовной Академии 1876 г. статья г. Аболенского, составленная на основании перевода Вельфура и озаглавленная: Московское государство при царе Алексее Михайловиче и патриарх Никон по запискам архидьякона Павла Алеппского. Соловьев, митр. Макарий, Костомаров («Богдан Хмельницкий»), Белокуров («Арсений Суханов») также пользовались записками Павла4.

Давно интересуясь и занимаясь этим памятником, из которого нами напечатано в переводе нисколько отрывков 5, мы возымели намерение перевести его вполне и издать вместе с арабским текстом, но встречаем пока препятствие к выполнению своего намерения. В России имеются три списка Макариева путешествия: один в Москве, Архива Министерства Иностранных Дел, и два в Петербурге, в Учебном Отделении при Азиятском Департаменте и в Императорской Публичной Библиотеке, куда список поступил вместе с другими рукописями Преосв. Порфиpия Успенского. Что касается здешней рукописи, списанной с дамасской рукописи 1700 г., то в ней, как оказывается, пропущено с самого начала описание переезда из Алеппо по Анатолии и пребывания в Константинополе, но зато вставлен перечень антиохийских патриархов со времени перенесения кафедры в Дамаск с жизнеописанием патриарха Макария до вступления его на патриарший престол.6

Получив, благодаря обязательной любезности Московского Главного Архива Министерства Иностранных Дел и Императорской Публичной Библиотеки, как Порфирьевскую рукопись, так и рукопись Учебного Отделения (которому считаем долгом принести нашу глубокую благодарность за предоставление нам возможности пользоваться ею при наших занятиях рукописью М. Гл. Арх. М. Ин. Д.), мы нашли их во всем согласными с здешней; поэтому предположенное нами издание текста невыполнимо до получения лондонской рукописи, в коей, судя по переводу Вельфура, и опиcaниe обратного пути патриарха Макария изложено гораздо полнее чем в наших.

Не желая однако откладывать печатание своего перевода, мы пополняем упомянутый пропуск по английскому переводу, опустив помещенную вслед за введением вышеуказанную вставку, которая нами тоже переведена и будет напечатана отдельно с особым исследованием. Хотя арабский подлинник не имеет делений, находящихся в переводе Бельфура, тем не менее мы приняли их ради удобства и в соответствие с частью, переведенной с английского. Кроме того, для пополнения своего перевода с арабского, заимствуем у Бельфура некоторые, немногие впрочем, места, отделяя их прямыми скобками для отличия от остального текста.

Знаменитый ориенталист Сильвестр де-Саси в целом ряде небольших статей об английском переводе Путешествия Макария, печатавшихся в Journal des Savants по мере появления выпусков Бельфурова перевода, дает в высшей степени ценные исправления как собственных имен, так и греческих и иных слов, искаженных арабским автором или не понятых английским переводчиком. Нельзя не удивляться обширной эрудиции и глубокой проницательности высокоталантливого ориенталиста, если принять во внимание, что он делал эти поправки, не имея под руками арабского текста. Его указаниями мы пользовались также при наших исправлениях.

ЮГ. Муркос

Введение

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, Единаго Бога. Аминь.

Хвала Богу, который украсил небеса, утвердив их без столпов, распростер землю, назначив ее обиталищем для своих рабов, и размножил сынов Адама так, что они сделались несчетными народами, расплодились по земле, построили села, города и столицы во всех климатах, странах и концах ея, на юге и севере, востоке и западе. Будем же воздавать Ему хвалу, приличествующую Его владычеству и достойную Его божественности, всегда, во все времена, ныне, и присно, и ко веки веков.

Я, убогий раб и из всех людей наиболее нуждающейся в милости Господа моего, по имени Павел архидиакон, православной веры, родом из Алеппо, был родным сыном всечестного, святейшего, возвеличенного и всемилостивого отца кир кир Макария, патриарха антиохийского, сына в Бозе почившего священника Павла, сына священника Абдулмасиха (Христодула) Альпрокс, известного под прозвищем Бейт Аззаим. Я был воспитан при отце, в тесной привязанности к нему, и ничье общество не было для меня сладостнее его общества, с того времени как я, отторгнутый от груди матери моей ея кончиной, был обречен на горе и печали и кроме отца не имел никого, пред кем бы мог изливать свое огорчения. Я непрестанно питался пищей его оживляющих слов и утолял жажду водой его освежающих наставлений, подчиняясь ему во всем и следуя за ним безотлучно и неотступно, где бы он ни был и когда бы то ни случилось.

Сначала он был возведен в сан митрополита алеппского и оставался им в течении 12 лет, а потом вступил на священный патриархат антиохийский престол Св. Петра, пребывающий теперь в сирийском городе Дамаске. Во все это время непрестанно занимался он устроением церковных дел, держа бразды правления с твердой рассудительностью и непреклонной решимостью, пока рука Провидения не направила его к посещению отдаленных стран, селений и островов, не с целью их осмотра и прогулки, или в качестве гостя, но по нужде, по причине трудных и стесненных обстоятельств. Поехал он против воли, не по собственному хотению, а потому, что долги, тяготевшие над упомянутым престолом, и перешедшие от времен покойного патриарха, хорошо известного кир Евфимия Xиoccкогo, удвоились, возросши от прибавления больших процентов. Паства его престола была не в состоянии уплатить этих огромных долгов. Тогда он впал в раздумье, и удрученный горем при виде такой беды, скорбел душой, ища избавления от этой горькой неволи, но не нашел иного средства, никакой помощи с чьей-либо стороны, ни иного способа, как, подобрав полы с ног старания, сесть на коня трудов и усилия. Он вознамерился направиться по славной и трудной дороге, идти по тягостным тропам к оазисам с приятной водой и к великим и полноводным морям, т.-е. к обладателям высоких совершенств и драгоценных качеств, прибежищу просящих и покрову умоляющих, к могущественным и победоносным царям, к благочестивым князьям и правителям, славным своей истинною религией и правою верой (да продлит Бог их могущество и да увековечит их владычество, да укрепит их бытие и да утвердит навсегда их созвездия на высоком небосклоне!), дабы испросить от обилия их щедрот и милостей того, чем бы он мог уплатить свои долги и что помогло бы ему поддержать свою веру. Тогда я рассудил за благо быть ему спутником и разделять с ним труды и тягости путешествия и дороги. С Божией помощью мы изготовились и порешили двинуться в путь.

В это время один выдающийся человек из моих приятелей и любезных друзей, неподдельно искрений в любви и приязни ко мне, брат благородный, образованный, совершенный и достославный, редкость своего века и времени, единственный своего столетия и эпохи, диакон Гавриил, сын покойного Константина, золотых дел мастера, исполненный совершенства и превосходнейших качеств, чрезвычайных познавший и глубокого образования, выразил мне сильное желание, чтобы я составлял записки, кои заключали бы в себе обстоятельства нашего отправления и путешествия, день за день, без исключения, во все время нашего отсутствия, чтобы я описывал все события стран, по которым мы будем проезжать, дабы все могли проверить то, что слышали о них по указаниям и намекам повествования. Я извинялся перед ним недостатком сил для подобной работы, тем более, что я сам нуждаюсь в необходимых для нея средствах: в умении составлять и связывать речения, употреблять слона с грамматическою точностью и красиво располагать фразы по образцу достопочтенных и славных мастеров науки. Я просил его избавить меня от непосильного труда, в особенности потому, что мы будем путешествовать с затруднениями и поспешностью. Он не принял этого извинения и, повторяя беспрестанно свое желание, настоял на его исполнении.

Тогда я возбудил свою слабую энергию и протянул к цели нерешительные руки не для того, чтобы занять место в ряду историков, но чтобы подтвердить многочисленные факты, кои отрицались, когда их передавали, и коим никто не верил, думая, что люди, их излагающее и передающее, сообщают вздорные вещи. Так думали, пока я не проверил точно всего, что встречалось моим взорам во время нашего путешествия по христианским странам, или видя вещи собственными глазами, или слыша о них своими ушами, так что их правдивость стала для меня несомненною не только отчасти, по и в полной совокупности. Итак, мы будем рассказывать все, что подтвердилось в наших глазах в продолжение путешествия и пребывания нашего в разных странах до возвращения на родину.

С детства у меня было обыкновение приобретать и внимательно читать исторические книги; оттого-то я особенно углубился в свою работу, прилагая к ней все старания по мере сил своих, собирая, что только мог собрать, и употребляя на нее все свое рвение, насколько у меня хватало сил и возможности, в надежде, что она доставит усладу читателю и отдохновение для его ума, и что всякий, кто, выслушав или прочтя ее, усвоит содержащиеся в ней описания и занимательные рассказы, прославить за них Всевышнего Творца.

Да получат от нея христиане обильную пользу, когда услышат о благородных обычаях истинно-верующих, об их постоянстве и безграничной твердости в богопочитании, о строгом соблюдены ими установленных постов и церковных служб, об их замечательной набожности, об их искренней вере и доброй нравственности, о чистоте их намерений, сокровенных мыслей и тайных помыслов. Все это мы опишем за сим, разъясняя и истолковывая то, чему были очевидцами.

Книга I. От Алеппо до Молдавии

Глава I. Алеппо.-Антиохия.-Монастырь св. Симеона.-Бор

Наш отец и владыка патриарх, с благою целью и твердым решением, вознамерился направиться в Константинополь, почему мы снарядились в дорогу и, взяв все нужное для подарков и подношений и запасшись всем прочим необходимым, возложили надежду на Всемогущего Бога, уповая на Его заступление.

В четверг вечером 9 (8?) июля владыка патриарх (да продлит Господь дни его!) выехал из Алеппо к Ладикие и Джебиле, чтобы сделать там свой годовой сбор и потом возвратиться в Антиохию, я же, его убогий летописец, и прочее его спутники, отправились во вторник утром, в день пророка Илии, и прибыли вечером в город, именуемый Мааретван (Мертаван). Утром, вставши, мы поехали на Хадим (Хáрим) и Готрарин; последний есть селение по близости Нового моста, Джиср аль-Джедид7, на берегу реки Аси. Тут мы ночевали. В четверг 22 июля мы прибыли в Антюхию, где слушали обедню в седьмое воскресенье по Пятидесятнице. Затем мы поехали на богомолье в монастырь св. Симеона чудотворца, покровителя плавающих8, следуя по прямой древне-римской дороге, совершенно забытой в течение долгого времени и открытой лишь недавно в последние годы. Как часто в прежние года, когда мы ездили на богомолье в этот монастырь, нас возили по Суейдийской дороге, мимо церкви св. Спиридона, построенной на том месте, где ослы его были обезглавлены его врагами; проведя ночь в городе Зейтуне, мы, бывало, на следующее утро продолжали свой путь в монастырь по весьма трудной дороге, идущей чрез огромный лес. Этот же путь, напротив, ровный, прямой и более короткий. Наш владыка патриарх, почерпнув о нем известие из жития святого, часто об нем расспрашивал; однако до нынешнего года он не был ни исследован, ни открыт. Теперь же (благодарение Богу!) мы ему весьма порадовались, ибо к вечеру того дня достигли великой обители святого, где совершили всенощную и молебен в тамошней соборной церкви, ибо всех церквей числом семь. Постройки большею частью каменные, а в окружающей монастырь стене четверо ворот: самые большие обращены к Суейдийскому заливу. Место сильно укреплено от природы: река Аси протекает с восточной стороны его по дну долины. Река эта, как кажется, впадает в море у самой горы Окрá и корабли запасаются из неё пресной водой.

Отслужив литургию, мы возвратились в Антакие (Антиохию), куда в четверг 29 июля прибыл и наш владыка патриарх. Здесь, во время шестидневного пребывания, он каждый день служил обедню. Затем мы наняли лошадей и в четверг вечером 5 (4?) августа выехали из города. Миновав на следующее утро Байлан, прибыли после полудня в Искандерун9. Был канун Преображения, и киприоты 10 приняли нас с великим почетом. Мы присутствовали в их церкви за всенощным бдением. Во время Входа (исодос) вошло все духовенство и приняв благословение (от патриарха), облачилось и по обычаю шествовало кругом на Входе с пением „Свете тихий“. На утро наш владыка патриарх совершил литургию. Вечером мы выехали и на следующий день, который был суббота, рано утром приехали в Паяс, где патриарх служил обедню в воскресенье, восьмое по Пятидесятнице, потом в понедельник и среду. К вечеру мы отправились, на следующее утро останавливались в Джиср Альбарнас и доехали до Карн Капы. Дорога здесь ужасная: идет узким ущельем и сопряжена со всевозможными опасностями.

На другой день, мы прибыли в хан (постоялый двор) Курд – Кулак, т.-е. Волчьи уши, ибо в хане есть мечеть с двумя куполами, точь в точь похожими на уши волка. Отсюда мы выехали в полночь в сопровождении 18 стрелков, христиан из Паяса, и рано поутру прибыли в Миссейису (Миссис)11. Крепость Хейят осталась у нас вправе. В полночь мы опять пустились в путь и переезжали мост на реке Джихун12, называемой Эль – Джихан. Утром в субботу 14 августа мы прибыли в Адану и остановились в садах нашей греческой общины, которая образует город довольно большой и заключающий в себе много садов. В каждом саду от трех до четырехсот апельсинных деревьев, толщиной с самое большое тутовое дерево, дающих каждое 3 пиастра дохода. Сладких лимонов и других сортов апельсинов также великое обилие. Что касается нашего владыки патриарха, то он поехал собирать свой доход в Тарс, в малые города Тримор и Джафер – Паша и в города киприотов, лежащее в том же направлении. Потом он вернулся в Адану, и тогда мы отправились, в ночь на 29 августа, в сопровождении аги туркмен из Дамаска. Пред полуднем мы прибыли в хан Байрам-Паша и сделали привал на берегу реки Джакут. Вечером мы встали и ехали всю ночь лесами и по каменистой дороге. Было очень темно, и мы немало натерпелись страха. Утром мы достигли укрепления Колик13 и миновали Козлук хан, то есть хан орешников, ибо кругом него растет орешник в великом множестве. Пред полуднем мы пристали в Такире, который есть знаменитый Эйлет Ибн-Рамазана14.

На утро мы встали рано и проехали Султан-хан, причем укреплешс Анаша15 осталось у нас вправе; потом проехали Ак – Кёпри, т.-е. Белый мост, бывший прежде границей владений государей черкесских (грузинских?) и османских. После того мы переехали реку Кырк-Гечид, или реку Сорокá бродов, ибо мы переезжали её в брод по счету ровно сорок раз. Пред полуднем мы прибыли в Чифта-хан, или Парный хан. Нет сомнения, что зимой здешние дороги непроходимы, как потому, что они узки, так и потому, что заливаются водой многочисленных рек. Мы останавливались на два часа, потом встали и отправились в путь к хану Мухаммед-Паша, он же Ени-хан или Олен-Кушлук (Улу-кышлак); но наступил вечер, прежде чем мы успели доехать до хана. Поэтому мы пристали в нескольких домах туркмен, так как с нами был их ага, о чем я уже упомянул, и у них провели эту ночь.

Рано утром в среду, первый день сентября, начало 7161 года от сотворешя Mиpa (1653 г. от P. X.), мы встали и поехали к Бору, совершая путь по его области, которая по справедливости именуется бор (невозделанный): на расстоянии целого дня пути, вдоль и поперек, не увидишь зеленой травки, земля выжженная, черная. В этот день мы терпели великую скорбь, пока не прибыли вечером в Бор, прекрасное селение, где припасы дешевы, где обилие водных потоков и великое богатство. Здесь все дешево. Ритл16, или фунт, алеппскаго веса мяса стоит 4 парá, ритл хлеба – три. Ритл лучшего старого вина стоит пять пара, а новое продается по одному пара. Тут обилие в сыропе, или патоке, и винограде. Есть также удивительный пороховой завод, работающий колесами, подобными колесам водяной мукомольной мельницы: они очень велики, и по мере того как поток воды вращает их, они поднимают и опускают деревянные чурбаны, столящие в ряд для толчения пороха; помешиванием и пересыпанием его занят один человек днем, другой ночью. Это выдумка хорошая и достигающая цели при малом труде. Здешние христиане очень набожны и говорят по-турецки. Они пожелали, чтобы мы у них остановились, и оказали нам прекраснейший приём.

Мы совершили литургии в их церкви во имя пяти мучеников, Евгения и дружины его17, в тринадцатое воскресенье по Пятидесятнице. Под алтарем этой церкви есть небольшой склеп. Пробыв восемь дней у здешних жителей, мы отправились накануне праздника Рождества Богородицы, 8 сентября, с конвоем из туркмен, которых наняли, с этого вечера до полудня следующего дня, проводить нас на расстояние 20 часов пути. Это был длинный и ужасный переезд по стране, выгоравшей от засухи, где мы страдали от сильной жары п жажды, которые чуть не погубили нас и наших животных. Мы уже приходили в отчаяниe, но по милости Создателя (да будет благословенно имя Его!) и заступлением Девы Богоматери, мы прибыли после полудня в селение туркмен, называемое Кирван. Мы были готовы испустить дух, а в особенности паши животные были при последнем издыхании, но нас всех немедленно свели к воде и жизнь вернулась к нам. Ради изобилия води в этом месте, мы пробыли у них пятницу; вечером отправились с ними далее по ужасным дорогам и на следующий день прибыли в Кара-Енар (Кара-Бунар). От Чифта-хана мы ехали царскою константинопольскою дорогой, ведущей чрез хан Мохаммед-Паша-Епи-хан, а затем чрез Эрегли и Кара-Бунар, откуда, выехав до полуночи, прибыли перед полуднем в Исмил.

Глава II. Кония.-Монастырь св. Харитона

Из Исмиля мы выехали опять вечером и к полудню, в четырнадцатое воскресенье по Пятидесятнице, 11 (12?) сентября, прибыли в Конию, где справляли праздник Воздвижения Креста в церкви, принадлежащей нашей греческой общине и имеющей деревянную крышу. После того мы посетили монастырь св. Харитона, коего память совершается 26 сентября. Монастырь лежит в расстоянии только 2 часов пути от города. Все строение, церкви и кладовые, из дикого камня, добываемого в горе. Главный храм, чрезвычайно обширный и величественный, выстроен со всеми приделами также из дикого камня. За престолом есть пещера, в которую сходят по лестнице; в ней святой предавался молитвенным трудам; тут показывают длинный камень на подобии подушки, служивший, как нам говорили, для него изголовьем. В этом храме есть гробница, с греческою надписью на порфире: „Кто родил Сына?”. Соображая по счислении времени, мы заключили, что этому памятнику в настоящее время пятьсот лет. Равным образом на дверях храма есть греческая надпись о времени его основания. Все остальные церкви малы. На недальнем расстоянии за монастырем находится древняя пещера, куда спускаются по лестнице: в ней разбойники держали святого в заключении. Тут есть обильный источник, который он извел для них (монахов?): вода его чрезвычайно вкусна.

Переночевав в монастыре на среду 15-го сентября, мы утром возвратились в город. Он окружен большой стеной и заключает в себе удивительные здания и много картин и изображений разных лиц, которые только-что не говорят.

Мы ходили осматривать учреждение Муллаханэ святого муллы Хандкара, где есть замечательно красивые здания и великое множество серебряных и золотых подсвечников и лампад, собранных из сокровищниц царей и императоров. Один из подсвечников, в форме цветочного стебля, весит 90 ок золота и серебра. Ступени, ведущие к гробнице, серебряные. Подле ней находится гробница монаха, сподвижника святого, на коей возложено черное одеяние и большая черная чалма. Настилка лестницы состоит из цельных мраморных плит, очень тонких, как будто это серебряные пластинки. При виде таких диковинок всякий посетитель этого места поражается изумлением. Начальник и прочие дервиши питают великую любовь к христианам и монахам. Они впустили нас, всюду водили и все нам показывали, между тем, как мы были исполнены благоговейным страхом. Что касается племени туркмен, то они сочли бы себя проклятыми, если б не были впущены18.

Мы присоединились к обществу одного кади из Алеппо и к каравану, шедшему из этого города, и выехав в четверг, прибыли на следующее утро в Ладак (Ладик), который в синаксарии именуется Литавернией (Лаодикия?) и кроме римских построек заключает в себе великолепную церковь во имя св. Михаила и много других церквей.

Мы оставили его при наступлении вечера и прибыли рано поутру в деревню, называемую Альгам (Балкам), за которой есть хаммам, или баня с горячего водой, именуемая Каблуджа (Каплыджа)19, а рядом другая с холодною водой. Вечером мы опять пустились в путь и на следующее утро, в субботу 18 сентября, приехали в селение, по имени Ак-Шехр, знаменитое гробницей ходжи20. Пропутешествовав опять всю ночь, на утро достигли Саклы (Исаклы), что было в первое воскресенье по Воздвижении Креста.

В полночь поехали далее и утром добрались до Белайдона (Булвуден). Вся дорога от Исаклы до Булвудена снабжена мостами и вымощена камнем. Отправившись вечером и миновав ночью станцию Хан Беяз (Беят?) прибыли на следующий день к хану Хосрев-Паша, откуда опять выехали темным вечером и на другой день, в среду, приехали в Сейид-Гази21, к ночи оставили это место и в четверг, 24 сентября, прибыли в Эски-Шехр, который славится своими желтыми арбузами; они очень сладки й при своей крепости, будучи повешены, сохраняются до зимы. Здесь мы отдыхали всю пятницу и, выехав вечером под субботу, прибыли на утро в Юз-Хок (Буз-оюк).

В субботу вечером мы двинулись далее и на другой день приехали в Базоджик (Беледжик?). Это было второе воскресенье по Воздвижении. Вся дорога в последний переезд от начала до конца узкая: справа – горы и леса, слева – река, на которую страшно смотреть вниз.

Мы выехали вечером и в понедельник утром прибыли в Ени-Шехр. На следующую станцию, хан Ак-Бейик, приехали ночью. Здесь мы расстались со стамбульским караваном и ночевали в хане. Во вторник утром мы оставили это место и в полдень достигли многолюдного города, по имени Базавенг (Базарджик), на полпути между Епи-Шехром и Бруссой. Здесь мы пили турецкое молоко неописуемо сладкое и ели такой же превосходный хлеб и дыни. Тут есть источник пресной воды, холодной на удивление.

Глава III. Брусса. – Мраморное море

Наконец, вечером того же вторника, 28 сентября, мы вступили в Бруссу и остановились в Ени-хане, среди алеппских уроженцев, встреча с которыми исполнила радостью наши сердца. У них мы переночевали, а в среду поутру явилось в хан всё духовенство и все (христиане) старшины Бруссы и повели нас в часть города Кая-баши, где находится их церковь во имя Владычицы нашей Богородицы. Церковь эта такая же, как все их церкви. В конце улицы, где священники и дьяконы встретили нас со свечами и кадилами, вашего владыку-патриарха облачили в мантию, а певчие пели все время, пока мы не вошли в церковь. Здесь сперва было провозглашено имя государя, потом имя патриарха Антиохии и всего Востока, а затем следовали все обычные прошения. Нас поместили в доме подле церкви, а в субботу утром, 2 октября, сводили нас, в обществе алеппских гостей, в горячие бани Эски-Каплыджа, где мы выкупались в теплой, укрепляющей силы воде, а оттуда пошли в сад Кесента.

Вечером по возвращении домой мы служили вечерню накануне воскресенья, третьего по Воздвижении, в вышеупомянутой церкви. Начиная с Бруссы до Константинополя и далее в Валахии и Молдавии, включая и прилегающие страны, христиане не имеют обыкновения совершать всенощную (агрипния), как это водится у нас, но когда случится большой праздник, совершают её накануне пред полунощницей и не перестают кадить на „Господи воззвах” до самой „Славы”; между тем стекается co6paние. На ектеньях поминали первым нашего владыку патриарха, а потом их митрополитов. При входе присутствующие священники приняли благословение22 (от патриарха) и, облачившись в ризы, по своему обычаю, шествовали на Входе с пением „Свете тихий“. Когда священник участвует на Входе, это значит, что на следующий день он будет совершать литургию. Знай, что первенствующий, или главный из иереев, обязан произнести молитву на захождение солнца „Свете тихий“ и „Ныне отпущаеши раба Твоего”; равно на утренней молитве он должен произносить утренние псалмы и затем „Слава Тебе, показавшему нам свет“ и проч. На утро вышеупомянутого воскресенья наш владыка патриарх в той же церкви совершал литургию. Во всей греческой стране начинают (утреню?) с канона, а по седьмой песне и чтении синаксария поют „Всякое дыхание“, читают евангелие и „Спаси Господи люди Твоя”, и служащий священник подносит евангелие к первенствующему для целования, после чего прикладываются все присутствующие; потом подносит евангелие и женщинам и, когда они приложатся, возвращается в престолу. Что касается часов, то они отправляются у греков весьма небрежно, исключая первого часа на рассвете дня, и тем заключают богослужение, но священник во время литургии прочитывает их про себя. Впрочем, в стране казаков и в Московии их читают громко, во всеуслышание, как у нас. Во время великого выхода со Св. Дарами, впереди идут дьяконы, а позади священники. Во всех этих странах, кроме Московии, все присутствующие в церкви входят в алтарь для принятия антидора из рук первенствующего или служащего священника; он выходит к женщинам и детям и их также оделяет.

В субботу, 9 октября, нас возили в теплыя бани Ени-Каплыджа, похожие на бани Бехрам-Паша и Мустафа-Паша в Дамаске и Алеппо. Мы осмотрели источник этих вод, который кипит, выбиваясь из скалы, и извергает пары в туманный воздух. Запах воды серный и никто не в силах держать в ней руку, ибо она ошпаривает живность и варит яйца, чему мы сами были свидетелями; поэтому, чтобы привести эту воду к умеренной температуре, в нее три или четыре раза подливают холодной воды. Эти бани громадное здание.

На утро, в четвертое воскресенье по Воздвиженш, наш владыка патриарх был приглашен служить обедню священниками и почетными обывателями части города, называемой Балык-Базар, в их церкви во имя Св. Евангелиста Иоанна. Поэтому он туда отправился и совершил литургию. Церковь эта двойная23, как и другие. Под вторник он опять был приглашен жителями части города Демир-Джиби в их церковь, где совершил водоосвящение (агиасмос), и тут переночевал.

В среду, 12 октября, шестнадцатый день нашего пребывания в Бруссе, мы отправились в путь, простившись с почетными жителями, которые провожали нас до Моданира (Мудании), откуда все население вышло встречать патриарха на большое расстояние. Они провели нас прямо в собор во имя Успения Пресв. Богородицы, и диакон помянул (на ектении) первым имя патриарха константинопольского, вторым – патриарха антиохийского, но не поминал своего митрополита Климента (да изгладить Господь имя его из книги живота!), так как за свое высокомерие он был всеми ненавидим, а в особенности в настоящем случае, когда он уклонился от встречи патриарха и не захотел поздравить его с приездом. По этой причине мы пробыли здесь весьма короткое время и не отслужили ни одной обедни. Но жители нас очень чествовали, потому что они чрезвычайно ревностные христиане и весьма набожны. Нас поместили в дом старшины Криши-Турти на берегу моря. В городе около двадцати церквей. В митрополичьем доме есть малая церковь во имя Богоявления, а под нею источник. Церковь украшена изображением Св. Горы и всех ея обителей. Отсюда мы отправились посетить церковь св. Θеодора, которая весьма благолепна, а потом осматривали церковь св. Георгия. Прочих церквей осмотреть не успели, ибо спешили сесть на корабль и плыть в Константинополь до наступления бурного времени около Дмитрова дня.

Нам наняли судно за 800 османисов и мы оставили Муданию 16 октября. Отплыв с нами до вечера около 12 миль, корабельщики бросили якорь, а в полночь снова поплыли. Но едва мы вышли на средину моря, как поднялся порывистый ветер и волны забушевали. Буря до того усилилась, что судно чуть не потонуло с нами от напора громадных пенящихся валов; мы совершенно упали духом, кричали и плакали, как дети. Считая себя погибшими, мы прощались друг с другом и во всеуслышание исповедывали свои грехи, а наш владыка патриарх читал над нами молитву прощения, разрешения и отпущения, в то время как мы ежеминутно ожидали приближающейся смерти. Но Создатель (да будет прославлено имя Его!), не презревший рабов своих, не оставил и нас, и предстательством за нас Пресв. Девы, Его Матери, святителя Николая, спасения и прибежища всех одержимых напастью, св. Симеона, алеппского чудотворца, покровителя плавающих, св. Георгия, ездящего на коне по морю и по суху, и св. Димитрия, коего праздник приближался (ибо как перед ним, так и после него бури эти страшны для мореплавателей), волны утишились и после непомерного утомления и великого страха, наши корабельщики успели пристать с нами к земле и спустили парус, после того как мачта едва не сломалась от яростно дувшего порывистого ветра. Сперва нам даже не верилось, что мы уцелели, пока люди не выпрыгнули на берег, и мы могли на свободе убедиться в своем плачевном состоянии. На утро повезли нас на веслах к хорошо известному хану Бузбурун и здесь бросили якорь. Тут мы нашли много кораблей, стоявших на якоре из опасения бурной погоды. Мы пробыли в Бузбуруне с утра субботы до полуночи на вторник; когда же погода улучшилась, мы отплыли и на утро пристали к селению, по имени Катерли24. Мы высадились на берег, чтобы посетить здешнюю церковь во имя св. Кириака. Вечером мы приплыли к многолюдному городу, лежащему на отлогом берегу острова, упоминаемого в синаксарии и в истории под именем Проти, т.-е. первый; теперешнее его имя Бириджи25. Он заключает в себе памятники патриархов константинопольских до сего дня. В нем три церкви: одна – во имя Владычицы, другая-во имя св. Димитрия, третья-во имя св. Георгия. В полночь мы опять пустились в путь и утром прибыли в Эскудар (Скутари). Мы проплыли мимо Халкидонии и „виноградинка вдовицы», который отстоял Иоанн Златоуст; он существуешь доселе и имеет вид острова. Город называется теперь Кады-Гюн (Кады-Кёй), то есть по звуку почти то же, что Халкидония.

Глава IV. Константинополь. – Приезд

Мы вступили в Константинополь пред полуднем в среду 20 октября. В этот день исполнилось ровно три месяца со времени нашего отбытия из Алеппо. Мы пристали в монастырь Воскресения, что за Кабрскими26 воротами, вблизи патриарших палата. Наш владыка патриарх послал из Бруссы письмо к кир Паисию, патриарху константинопольскому, и к его митрополитам, испрашивая у них, по древнему обычаю, разрешения посетить Константинополь. Они были чрезвычайно довольны, что он, не в пример тому, как поступали его предшественники, оказал им должное внимание, и немедленно прислали нашему владыке патриаршую грамоту (систатикон), с дозволением прибыть со всею пышностью. Итак, вечером наш владыка патриарх испросил разрешение посетить их на следующий день. Поэтому в четверг утром патриарх константинопольский прислал к нему своих митрополитов, которые, представ пред лицо его в назначенное им для выхода время, сопровождали его в патриаршие палаты. При входе во врата, его встретили два священника, один с евангелием, другой с иконой, а также диакноы с кадилами, все в облачениях; владыка, по обычаю, приложился к евангелию и к иконе, диаконы же ему кадили. Тогда один из митрополитов вручил ему серебряный посох, а хор певчих запел „Достойно есть“, и так вошли с ним в патриаршую церковь, которая освящена во имя св. Георгия, и вот в то время, как наш владыка прикладывался к иконам, что на царских вратах, сошел (из своих покоев) патриарх константинопольский и, войдя в церковь в мантии, остановился впереди своего места. Нашего владыку патриарха возвели на другое патриаршее место, на противоположной стороне. Диакон возгласил: „Помилуй нас Боже, но велицей милости Твоей», поминал Алексия, царя московского, и царицу Марию, господаря молдавского Василия и супругу его Екатерину, валашского Матфия и супругу его Елену, потом кир Паисия, патриарха константинопольского, и кир Макария, патриарха антиохийского, a певчие при каждом имени три раза пели „Господи помилуй!”

По заключении службы служившим священником, оба патриарха сошли со своих мест и, испросив друг у друга прощения в своих прегрешениях, пошли рядом, в предшествии двух свещеносцев, которые несли большие серебряные подсвечники с восковыми свечами, а митрополиты следовали позади, пока они не взошли в патриарший диван (покои). Здесь они сели за трапезу, между тем как певчие продолжали петь. Константинопольский патриарх оказывал нашему владыке всевозможное внимание и любвеобильное благоволение. Подавали столько всякого рода кушаний и столько сортов вин, что описать невозможно. К вечеру патриархи сошли (в церковь) совершить вечерние молитвы и потом попрощались друг с другом. Наш владыка патриарх возвратился в монастырь, предшествуемый и сопровождаемый митрополитами и духовенством, с Капу Кахиями молдавским и валашским 27 и другими лицами, который за ним следовали, пока оп не отпустил их с благословением. Именитые люди из христиан беспрестанно приходили приветствовать его.

Накануне воскресенья о Гадаринцах28 наш владыка патриарх, по приглашению константинопольского, шествовал в патриаршую церковь. Оба пат риарха вошли вместе в мантиях и одновременно прикладывались к иконам, и пред каждым из них во все время богослужения свещеносец держал два серебряных подсвечника с восковыми свечами. Кафизмы были прочитаны одним из дьяконов, который стоял между обоими патриархами. Во время „Славы“ священники начали попарно совершать метании29 пред константинопольским патриархом, потом пред антиохийским, повторяя дважды; всех их было пять пар. Затем они вошли (в алтарь), облачились в ризы и шествовали кругом на Входе, а потом стали около патриарха полукругом. После того как дьякон, размахивая кадильницей, окадил царские врата, потом обоих патриархов и священников и прочих присутствовавших в алтаре, священники громогласно запела „Свете тихий“. Тогда дьякон возвратился и снова кадил патриархам, а священники, подходя попарно, испрашивали у них благословение, а затем входили в алтарь, где разоблачались. Такой у них обычай накануне воскресного дня или большого праздника. Эти священники-из окружных церквей вблизи патриарших палат, и это признак, что они готовятся с вечера к совершенно литургии, как мы о том заметили раньше. При конце службы патриархи, приняв друг у друга благословение, пошли из церкви, предшествуемые двумя свещеносцами, со всем собором, ставшим рядами. Тогда один из свещеносцев возгласил громогласно: „Святейшему Паисию, архиепископу Константинополя, Нового Рима и патриарху всей вселенной, многая лета!“ повторяя это трижды, между тем как патриарх, подняв правую руку, благословлял народ. Подобным образом другой свещеносец возгласил трижды: „Блаженнейшему Макарию, патриарху града Божия великой Антиохии и всего Востока, многая лета!» в то время как антиохийский патриарх также поднял правую руку и благословлял народ. Затем они сняли мании и константинопольский патриарх повел нашего владыку к себе в палаты, где они трапезовали вместе. После того он провожал своего гостя до дверей нижней части дома, где они расстались, и владыка наш возвратился в свой монастырь в радостном настроении духа.

В утро вышеупомянутого воскресенья мы снова явились в ту же церковь, и митрополиты вышли на двор встретить нашего владыку, облекли его в мантию и сопровождали его впереди и позади при шествии в церковь, причем перед ним несли два серебряных подсвечника. При входе владыка преподал благословение собравшимся и, подойдя к своему патриаршему месту, на нем стал. После „Всякое дыхание» патриарх константинопольский сошел со своего места, прикладывался к иконам и благословлял предстоящих, затем антиохийский, потом высшее духовенство попарно, напоследок священники и все собравшиеся прикладывались к иконам, ибо во всей греческой земле, в Молдавии и в Валахии нет человека, который бы не прикладывался ранним утром к иконам; позднее, в конце обедни, по принятии антидора, прикладывались женщины и дети. Как и у нас, они выходят из церкви по окончании литургии, но здесь выходят и после утрени и возвращаются чрез два часа. Диакон, покадив при „аллилуия”, выходит из алтаря и кадит патриарху, стоящему на своем месте, и потом получает от него благословение на чтение евангелия. Затем, окадив царские врата и иконы, выходит с ним чрез северные двери и вступаешь на амвон,30 находящейся на северной стороне храма. Певчиe поют весьма протяжно „Ис-поллà эти деспота”, в то время как диакон, сойдя с амвона, подносит евангелие патриарху для целования. В конце ектении несколько раз повторяется „Елицы оглашеннии, изыдите!”. В средине ектении бывает синепете (синапти31), то есть, когда диакон в конце прошения о мире возглашает „Господу помолимся”, он присовокупляет к этому: „О свышнем мире”, „О мире всего миpa”, „О святом храме сем”, „О патриархе”, „О государе и государыне”, „О пособити” и пр. и „Премудрость” и всё остальное, между тем как священник читает молитву. После возгласа он повторяет снова „Заступи, спаси” и пр., „О плавающих”, „О избавитися нам”, „Заступи” и „Премудрость” и так далее, в то время как священник доканчивает молитвы. Здесь велики и последование и смирение, их метании даже до земли многочисленны: я говорю о греческом духовенстве, присутствующем за литургией, и в особенности об их благоговении в минуту принятия св. Таин. Диакон поминаешь патриарха во время перенесения св. Даров. В конце литургии оба патриарха раздавали антидор, каждый на своей стороне. При выходе их из церкви свещеносцы возглашали те же слова, что и накануне вечером, a патриаршие янычары (кавасы), с саблями и жезлами, постоянно предшествовали им, очищая путь. В этот день снова было пиршество, с которого мы вернулись домой не раньше вечера.

Накануне праздника св. Димитрия мы были за вечерней в монастырской церкви во имя св. Георгия. Утром патриарх прислал к нашему владыке двух митрополитов, простосингела 32 и старшего из диаконов, которые сопроводили его в патриаршую церковь, и после обедни патриарх опять пригласил его к своему столу. Следует заметить, что наши греческие о Христе братья везде, где бы они ни были, соблюдают Дмитровский пост, начиная с первого октября и воздерживаются совершенно от скоромной пищи до дня празднества святого. Равным образом постятся они ради св. Михаила с 1 ноября в течение восьми дней. Кроме этих постов у них установлены еще многие другие в честь иных святых, о чем, если Богу угодно, мы упомянем впоследствии.

Глава V. Константинополь. – Патриаршая церковь

Вот описание патриаршей церкви в Константинополе во имя св. великомученика Георгия. Перед нею двор, а с северной стороны ряд пристроек, где живут патриаршие писцы. С передней стороны примыкает к церкви обширная паперть, с которой в нее спускаются по ступеням. Церковь по образцу всех соборных храмов, с тремя отделениями, увенчанными каждое куполом. Она имеет еще дверь с паперти на северной стороне. Над этим отделением стоят женщины, для которых устроена наружная дверь, выходящая на улицу. Церковь имеет три алтаря и весьма обширна. Клиросные места идут двумя равными рядами, достигая от пред-алтарья до самых церковных дверей. За ними есть еще ряды седалищ, а также кругом всей церкви. Патриаршее место находится между рядами седалищ с правой стороны; оно весьма возвышенно со ступенчатым всходом, всё связано в лапу и высокохудожественной работы. С противоположной стороны, в ряду слева, подобное же место, но немного пониже, предназначено для патриарха посетителя. Иконостас весьма величественный и большие иконы над царскими вратами обширных размеров и писаны в Москве. Икона св. Георгия всецело работа рук царица 33. Подсвечники высоки и великолепны. Паникадило, которое они называют хорос, все из желтой меди, кованой венецианской работы и сходно с тем, которое находится в храме Воскресения. Алтари пространны; позади алтаря, что с северной стороны, есть дверь, ведущая в книгохранилище, откуда имеется выход за церковь на двор, примыкающий к улице. Это устроено с тою целью, чтобы священник, если случится ему естественная нужда, мог удовлетворить ей, не проходя мимо народа. На арке южного алтаря написаны изображения Авраама и Мельхиседека. У последнего борода белая и длиннее чем у Авраама. Его голова окружена красной повязкой, как у пророка Даниила, а волосы распущены. Он облечен в одежду, похожую на фелонь св. Григория, епископа Армении, по армянскому уставу с парчевым оплечьем. Он держит в руках нечто в роде белой ладьи, наполненной чем-то красным, как бы вином, а на этом изображены три, белых круглых хлебца с двумя красными крестами на верхушке. Это те хлебы и вино, которые он поднес Господу (Аврааму?). Сверху написано: праведный Мельхиседек. Над жертвенником два изображения: патриарха александрийского и Христа, стоящего перед ним в образе юноши под сенью, поддерживаемой двумя столпами; Его одеяние разодрано и патриарх говорит Ему: „Господи, кто разодрал ризы Твои?”. Из уст Господа исходить ответь: „во истину Арий восстал на Меня. Устье адово ниже ли (того места, куда он ввержен)?”. Там, где служащий священник умывает руки, стоит небольшой мраморный водоем с ручкой, из которого вода изливается в другой, стоящий под ним на столбе. Что касается двух вышеупомянутых изображений, то подобие их встречается во всех церквах Константинополя и его округа, также и описанного сейчас умывальника. Амвон, или кафедра, который, как мы уже упоминали, находится на северной стороне, весьма возвышен и поднимается выше места, которое занимал в настоящем случае патриарх антиохийский.

В углу церкви, направо от входа, есть хранилище, огражденное решеткой из железной проволоки, где находятся мощи святых, коим мы просили позволения поклониться и приложиться. Поэтому нас провели внутрь. Пришли старосты с ключами от запоров и сперва сломали печати, а потом открыли ковчеги, которых числом три. Первый заключаешь мощи св. Θеофании царицы, совершенно нетленные, облеченные во все ея одежды и с её пряжею в ногах. Приложившись и ним, мы прикладывались к мощам св. Соломонии матери семи Маккавеев. Она престарелая, совершенно нетленная, в своей одежде, застегнутой как у франков. В третьем ковчеге мощи св. мученицы Евфимии, цельные, за исключением головы, которой не достает. В углу этого помещения за железной решеткой хранится половина того столба, к которому был привязан Господь наш Спаситель, когда его бичевали. Цвет столба зеленоватый, над ним лампада, горящая днем и ночью. В то время как мы прикладывались к нему, один из присутствовавших сообщил нам, что другая половина столба находится в Риме и что он сподобился к ней приложиться. Следует заметить, что все сокровища, принадлежащие патриаршей церкви, находятся в руках её старост, а не вверяются самому патриарху; они же выдают всем содержание и ведают все прочие расходы патриаршего двора.

Палаты и диван патриарха построены на возвышенности вне церковной ограды; из них открывается вид на Галату, Скутари, Мраморное море и пр. В верхней части есть потаенная дверь, ведущая в монастырь Воскресения. Между патриаршими палатами и этим монастырем есть городские ворота во внутренней стене; а как существует обычай по запоре вечером константинопольских ворот относить ключи к аге янычар и по причине отдаленности не отпирать их до утра, то мы, когда случалось, стучали в эту калитку и чрез нее проходили в церковь.

Места для митрополитов внутри церкви идут по левую сторону от патриаршего места до церковных дверей; по другую его сторону располагается клир и певчие почти до дверей алтаря, так что северная сторона церкви совершенно предоставлена простым священникам и дьяконам. На южных дверях алтаря, по обыкновению, изображен херувим с пламенным мечем.

Глава VI. Константинополь. – Кум-Капу. Св. София

Накануне воскресенья о богатом и Лазаре патриарх константинопольский пригласил нашего владыку в церковь к вечерней молитве. В этот же день он прислал ему грамоту (систатикон), подписанную им самим и владыками, с разрешением совершить назавтра литургию в церкви св. Иоанна Крестителя в Кум-Капу, по чину всех патриархов; в то же время он приказал духовенству других церквей этой части города не совершать литургии по своим церквам, а собраться всем в упомянутую церковь для сослужения с нашим владыкой. Вследствие этого священники немедленно к нам явились и пригласили патриарха с вечера на завтрашнее торжество. Итак, в воскресенье мы сели в лодку и, обогнув султанский Серал, проехали позади него. Здесь указали нам Романовские ворота, упоминаемые в синаксарии, ныне заложенные. Подле них находится святой источник, посещаемый христианами в день Богоявления. Эта часть городской стены построена Императором Феофилом и доселе цела на ней надпись с его именем крупными греческими буквами: „Феофил, во Христе верный царь римский и самодержец”34.

Близ Кум-Капу между башнями на набережной нам показывали башню императора Льва Мудрого, где находилось чудесное зеркало, которое разбил Михаил, сын Феофила. У самой башни стоить древняя мечеть, или собор (джами), который, сказывали, первоначально был христианским храмом и постоянным местопребыватем Иоанна Златоустого.

Мы продолжали путь, пока не достигли Скáлы (Искеле), или пристани Кум-Капу, где высадились из лодки. Кум-Капу в древности называли по-гречески Кондоскали. Все христиане со своим духовенством нас ожидали и, встретив нашего владыку патриарха сопроводили его со свечами, кадильницами и со всеми знаками почета и уважения в вышеупомянутую церковь, где торжественно была совершена литургия.

Во всех здешних странах существуете обычай во время „Достойно есть“ подносить патриарху частицы сухой просфоры, которые он берет в руку одну за другой и, сотворив каждою крестное знамение над чашей и дискосом с поминовением имени приносящего её, произносит: „да будет прославляемо имя Пресвятой Троицы!”. Это то, что они называют Панагия, которая пользуется среди них великим почтением: и они берут ее с собою в путешествие, дабы употреблять вместо причащения св. Тайн в случае, когда грозит опасность утонуть или погибнуть иным образом.

После того как наш владыка роздал антидор, все стали класть деньги на блюдо. Потом они приглашали нас к себе в дома, где предлагали патриарху угощение, и мы провели под их кровом две ночи. Мы посетили и прочие их церкви: вторая церковь во имя Богоматери вся белая; третья-во имя св. Кириака; на дверях её изображено живописью сотворение неба и земли, то есть „Всякое дыхание да хвалит Господа”; четвертая-во имя святителя Николая. Во всех этих церквах новые паникадила и иконостасы. Пятая церковь также во имя Богоматери и смежна с церковью армян, которые имеют два храма в Кум-Капу.

Во вторник, 2 ноября, в день праздника Курбан-Байрам, мы все ходили на площадку перед воротами Сераля и видели его величество султана Мохаммеда (да хранить его Бог!) со свитой и войсками, при его шествии в Св. Софию и возвращении оттуда. Затем мы осматривали Св. Софию со всеми её помещениями и притворами. Мы поднимались на второй ярус, потом на третий, обозревали её колонны из желтого, зеленого, серого и пестрого камня и мрамора различных прекраснейших и ярких цветов, рассматривали мраморные плиты, идущие от колонны к колонне, с доселе уцелевшими на них изображениями креста, каковые видны равным образом на чудном помосте, на всех камнях и мраморах, на агиасме, или святом источнике, внутри храма и на столах из прозрачного мрамора. Приделы и притворы храма устроены дивно, и красноречивейшему человеку невозможно достойно восхвалить красоту его белых мраморов, величественный навес его куполов, прекрасно написанное изображение нашего Господа Христа благословляющего наверху арок и алтарей, множество крестов по стенам и карнизам, разнообразие ликов и изображений господских праздников, украшающих своды куполов; пестроту цветов мозаичных изображений, позолоченных и раскрашенных, число дверей храма, размерь бронзовых крестов на них, множество окоп. Но что я говорю? Невозможно уму человеческому описать в подробности красоты его.

Глава VII. Константинополь. – Ат-Мейдан, или Гипподром

Из Св. Софии мы пошли осматривать мечеть покойного султана Ахмеда, столь известного своею строптивостью. Пол её вымощен нешлифованным мрамором в том виде, как он добывается из каменоломни. После того мы прошлись по площадке, или общественному гульбищу Константинополя, знаменитому во всем свете. Оно называется Ат-Мейдан, т.-е. конское ристалище, и находится напротив мечети. Мы видели на каменном подножии удивительную пирамиду, называемую Нев-Текелли-Даш35 . Она из цельного куска камня, четырехгранная, красновато-серого цвета; на четырех сторонах её иссечены какие-то ученые знаки, или образы и подобия животных, кои все суть философские слова36. Пирамида поставлена на четырех медных кубах, а под ними куб из белого мрамора, цельный кусок, который в длину, ширину и высоту имеет по 14 пядей с каждой стороны квадрата и украшен изваянными изображениями людей, на каждой стороне различными. Высота пирамиды от основания до вершины, то есть высота столба и его подножия, равняется высоте минаретов мечети султана Ахмеда.

На расстоянии перелета камня от этой пирамиды есть столб из толстой меди, свернутой в три жгута на подобие трех змей или драконов, свившихся друг с другом; на верхушке три змеиные головы с открытыми зевами, обращенные к трем частям города; у одной головы обломана нижняя челюсть37. Утверждают, что покойный султан Осман отбил ее булавой и что этот столб со времен императора Константина один служил охраной городу от вторжения в него змей, и приводят, как историческое событие, что когда при этом случае одна голова была отшиблена, та часть города, к которой она была обращена, немедленно наполнилась змеями, но они не делают вреда.

Далее, еще на расстоянии перелета камня, стоит второй столб, выстроенный из камня и также называемый Текелли-Даш.

Потом мы пошли осматривать гробницы усопших султанов, то есть османлисов, со времени завоевания ими Константинополя да сего дня; между прочим, гробницу султана Мурада и его девятнадцати задушенных сыновей, потом гробницу его матери Коса-Ка- зон38. Мы обошли все эти гробницы. Над ними висят золотые лампады, и богатство жертвованных украшений выше всякого удивления. Надсмотрщик впускает посетителей ради подаяний.

Гробницы султанов Мустафы и Ибрагима находятся в другой усыпальнице, близ ограды Св. Софии на пути к Дивану. Снутри и снаружи она сооружена из твердого белого мрамора и недавней постройки, восхитительной для глаз. Насупротив другая усыпальница, устроенная подобным же образом

Здесь путь к Дивану, здесь имеют пребывание сочинители прошений и чиновники, выдающие дозволения и пропуски для свидания с их начальниками.

Отсюда мы повернули и осмотрели Аслан-Ханэ, или Львиный дом, который занимает древнюю низменную церковь и другую, над нею находящуюся, с высоким куполом, где .видны еще следы мозаичных картин и образов Господа и четырех евангелистов, уцелевших доныне. В первой, нижней, помещаются дикие звери: четыре льва – один из Алжира (или Африки), другие из нашей страны (Азии), четыре барса из разных стран, шакал, лисица, три волка, гиена; голова древнего слона, древний остов жирафы и древний крокодил В этой нижней церкви также уцелели следы икон и образов Премудрости. Она была освящена во имя св. Иоанна Крестителя и глубоко чтима. Думают, что это была церковь св. Иоанна Златоуста.

Вблизи Аслан-Ханэ находится Джеба-Ханэ, или Оружейная палата, на дверях которой висит необыкновенно большая и удивительная джазма, пли боевая секира; такая же висит и на дверях Топ-Ханэ. Кроме того, тут множество драгоценных редкостей.

Глава VIII. Константинополь. – Сераль. Сожженная колонна

После того мы пришли и вступили в Сераль, хранимый Всевышним на веки вечные. Да будут прославлены его обитатели! На дворе есть церковь, называемая ныне Силях-Ханэ, или Оружейная. Она не потерпела ни малейшего повреждения: алтари и всё прочее осталось в ней как было прежде, но двери заперты. Мы поднялись к знаменитой арке или куполу, что есть Высокая Порта, где заседают военные судьи и семь визирей. Султан смотрит на них из окна. Здесь они имеют Диван, или приемную палату, для всего света.

Между Сералем и Св. Софией есть малая церковь во имя св. Иоанна Крестителя, сооруженная императором Юстинианом до построения Св. Софии; сюда приходил он искать успокоения. Она остается в своём первоначальном виде.

Потом мы пошли осмотреть третий Текелли-Даш, что на Таук-Базаре, или Птичьем рынке, близ бань Валидэ и Посольского хана. Столб этот так высоко поднимается в воздухе, что на него трудно смотреть; он треснул от огня и потому стянут железными обручами. Рассказывают, будто какие-то евреи наговорили одному султану из османлисов, что греческие императоры скрыли в нем сокровища, почему султан велел поджечь его и он треснул. Опасаясь, чтобы оп не упал ночью, его опоясали железом сверху до низу. Нам сообщали греки, что этот Текелли-Даш, или столб, тот самый, который воздвигнул император Константин Великий, положив под его основание двенадцать черепов и нечто из святынь Господа нашего Иисуса Христа.

Затем мы пошли дальше осмотреть столб на Аврет-Базаре, или Женском рынке. Этот столб величайший изо всех, упомянутых нами, сделан из белого мрамора, с изваянными изображениями крестов, ангелов и святителей, от вершины до основания39. Внутри он пустой и место его падения (?) Махаллэ-Ассамата.

Мы спросили греков о местонахождении храма свв. Апостолов и они ответили нам, что он находится внутри Эски-Серая, или Стараго Сераля, который предназначен исключительно для женщин. Мы видели этот святой храм, когда еще были на море близ Галаты, и из окрестностей Скутари, ибо он высок и примечателен по своим двенадцати куполам. Нам казалось, что он находится близ Сулейманиэ, и однако, когда я пришел и искал его близ этой мечети, то не мог найти. Причина этому та, что окружные стены Сераля чрезвычайно высоки, а храм внутри их стоит на вершине холма, одного из семи холмов, заключенных в окружность стен Константинополя; оттого верхушка храма видна из Галаты и Скутари, будучи значительно выше купола и главы Св. Софии, как мы и полагали, когда впервые увидели его при въезде в Стамбул. При новых расспросах о нем, я добился дальнейших сведений от портного вышеупомянутого Эски Серая, что храм существует там в своем первобытном виде и что образа и картины Премудрости еще целы на стенах его; но решительно никому не дозволен вход в этот дворец без доказательству что имеешь там знакомых.

Мы расспрашивали еще о храме Халкопратея, где он находился, и получили в ответ, что он был там, где ныне мечеть султана Баязета.

Глава IX. Константинополь. – Сулейманиэ. Хас-Кёй. Ок-Мейдан

Мы ходили осматривать обширную и знаменитую мечеть, называемую Сулейманиэ, которая составляет одно из чудес света по великому числу своих желтых, зеленых п коричневых колонн, по обширным размерам разноцветного помоста, по своей величественности, по своим высоко взлетающим минаретам. На дворе есть высокий мраморный купол, поддерживаемый такими же столбами, с крыши которого стекает вода, потому что столбы внутри пустые и вода изливается из них затейливо-красиво. Она вкуснее и приятнее алеппской.

Вслед затем мы осматривали мечеть султана Мохаммеда, которая стоит выше патриаршего дома, на вершине холма в Фапаре.

Мы спустились из Фанара и в лодке переехали в Хас- Кёй, куда были приглашены. В этом селении много домов еврейских и христианских. Мы посетили церковь во имя св. Параскевы, нареченной Пятницы. Нашего владыку патриарха сводили помолиться над могилой покойного Павлаки, который был Капу-Кяхием господаря молдавского Василия. Он оказался виновным в измене, и господарь послал людей с повелением его умертвить. Нас водили в его палаты, или, вернее, в прекрасный дворец, построенный над водой на огромных деревянных сваях, как это принято при построены зданий в Константинополе. Дворец заключает в себе изумительное множество помещений и покоев и баню, всю выстроенную из мрамора. Сады его восхитительны и снабжены оросительными каналами из разноцветного цемента. В имении есть и церковь. Все здания обращены лицевою стороной к морю.

Из этого дворца на лодке, ему принадлежащей, мы спустились вниз по течению и были перевезены к отдаленнейшей части пристани Галаты, где вошли в большую реку с пресною водой и, поднявшись по ней на некоторое расстояние, вышли осмотреть пороховой завод, подобный виденному нами в Боре, весьма примечательный, с колесами, приводимыми в движете водой. Это место называется Кяад-Ханэ40.

Отсюда мы отправились сухим путем и поднялись на Ок-Мейдан, т. е. поле для стрельбы из лука, с каковой целью поставлен на нем столб. Это веселая лужайка, откуда открывается вид на противолежащий Константинополь. Здесь радостно и весело справляют христиане праздник Пасхи. Нам рассказывали при этом случай, что в прошлом году его величество султан Мохаммед (да хранит его Бог!) еще до праздника велел раскинуть здесь для себя шатер, приезжал и любовался на их праздничное веселье и за великое удовольствие, ему доставленное, подарил им два кошелька, по тысяче турецких пиастров в каждом.

Потом мы побывали в монастыре Силяхдара, или оруженосца, покойного султана Мурада, совершенно заново выстроенном этим вельможей.

Глава X. Константинополь. – Галата

Мы спустились в предместье, называемое Касим-Паша, в Галату и в Топ-Ханэ; потом ходили в Терс-Ханэ, где строят корабли. В Топ-Ханэ мы видели пушки такие большие, что в них можно вползти человеку, и еще другие, из коих каждая равняется (по весу) трем верблюжьим вьюкам. Затем мы вернулись, чтобы посмотреть на удивительные корабли английские и французские, и возвратились домой.

Под воскресенье мы служили вечерню в монастыре, что в Галате, ибо константинопольский патриарх прислал нашему владыке грамоту, подобную прежней, дабы он на другой день совершил литургию в монастырской церкви. Поэтому мы со спутниками переехали на лодке в Галату к означенной церкви, где, по обычаю, была устроена патриарху встреча и торжественно совершена литургия по чину, на сей . день установленному. За богослужением последовало угощение, и я воспользовался благоприятным случаем, чтобы походить одному и осмотреть остальные церкви Галаты.

Первая церковь во имя Богоматери Хрисопиги, или Золотого Источника. Источник внутри церкви: это колодец, каким его изображают на иконах Богоматери, сидящей в купели41 из него течет вода, исцеляющая недужных. Эта церковь великолепна и имеет два больших подсвечника из желтой меди. Нам сообщали, что по образцу их патриарх Карама42 заказывал подсвечники для алеппской церкви. Те и другие венецианской работы. Живопись в этой церкви высокохудожественная.

Из неё мы пошли в третью церковь во имя Богоматери Милосердной и св. Иоанна Богослова. Там три больших иконы, изображающие Откровение св. Иоанна с семью печатями. Под зданием находится место, где ученики погребли его.

Отсюда мы прошли в очень обширную церковь, которая была одною из великолепнейших церквей православных во времена греческой империи, а теперь в руках франкских иезуитов. Она весьма древняя и величественная и вся изукрашена мозаичными изображениями господских праздников с надписью греческими буквами. Колокольня высокая и древней постройки.

Затем мы проследовали в четвертую церковь, вблизи предыдущей, во имя Господа нашего Иисуса Христа. В ней есть агиасма, или святой источник.

Оттуда мы прошли к пятой церкви во имя св. Димитрия. На стене вокруг двери изображено „Всякое дыхание”, т.-е. „Хвалите Господа с небес....хвалите Господа все твари, звери и твердь.... мраз, снег“ и пр.

Шестая церковь, в которую мы пришли, посвящена Богоматери и находится близ стен; седьмая-во имя св. Иоанна Крестителя и имеет агиасму; восьмая-во имя святителя Николая; девятая-во имя св. Иоанна Златоуста. Все они выстроены из дерева и покрыты кровлей, украшены иконостасами и паникадилами, также золотыми надписями внутри и снаружи.

Наконец, мы осмотрели сгоревшую церковь франков. Вышиной и размерами, формой и построением она равнялась Св. Софии и была украшена внутри и извне мозаичными с золотом изображениями господских праздников. Над дверьми на стене изображено мозаикой Успение Богоматери. Все надписи на франкском языке. На месте её и из её материала сколько бы можно выстроить малых церквей! Но она разрушена и покинута и к тому же в руках франков.

Глава XI. Константинополь. – Пожар. Поездка в Кум-Кану

Под среду, 10 ноября, в Константинополе случился большой пожар, длившийся до четверга, причем выгорело самое сердце города: я разумею рынки и безистаны (суконные ряды). Пожар распространялся далее, пока не достиг Кум-Капу, части города в ближайшем соседстве с Одун-Чарши, или Дровяным рынком, и Мейдана Катир Гильман, или площадки погонщиков мулов. Сгорело по счету до сорока, если только не до пятидесяти тысяч лавок, пятнадцать тысяч больших и малых домов частных лиц, триста пекарен, несколько бань и тридцать два хана, или караван – сарая. Хан Эльюсра, или Райский, был истреблен со всем в нем находившимся; то же случилось и с ханом Пири-Паша. Балтаджи и бостанджи (стражи Сераля) были не в силах справиться с работой по сломке окололежащих зданий, пока не вызвали себе на подмогу простой народ. Огонь крутился вихрем, перелетая с места на место, как птица на крыльях. Усыпальницы и богоугодные заведения, выстроенные из мрамора, во множестве пострадали; обгорели даже верхушки минаретов. Где вчера, как мы знали, были базары, ханы и многолюдные дома, там, на рассвете сегодняшнего утра, оказалось опустелое место, исторгающее слезы у зрителя и окруженное толпой плачущих. Избави, Боже, родину нашу от такого бедствия!

Но строители были немедленно призваны к делу, и не прошло месяца времени, как, глядишь, все уже вернулось к прежнему, и от пожара не осталось ничего, кроме места, где он был. И могло ли быть иначе в этом средоточении царства?

В этот день я посетил знаменитую церковь св. Николая у Агия-Капу, или врат св. Евфимии. Эта церковь обращена в мечеть. Потом я осматривал преславную церковь Владычицы нашей, стоящую выше первой; в ней есть агиасма, или святой источник, исцеляющий всякие недуги.

В день праздника св. Иоанна Златоуста я оправился в Топханэ, нанял здесь лодку и переплыл к Кыз-Кулеси, или Девичьей башне построенной на небольшой скале среди моря, напротив Скутари, и мы пили вкусную воду тамошнего источника, Отсюда мы проехали в Кады-Кёй, т.-е. в Халкедонию, и я посетил здешнюю церковь во имя Господа нашего Иисуса Христа; это собор с высокими куполами, весь каменный и очень древний. Потом чрез Скутари и Топханэ я вернулся к себе домой в Фанар.

Накануне воскресенья перед рождественским постом мы служили вечерню в монастырской церкви. За три дня перед этим духовенство и именитые граждане из Кум-Капу приходили к нашему владыке патриарху и, принеся ему разрешение от своего патриарха, пригласили его совершить вторично литургию в их церкви во имя Владычицы нашей Богородицы в Пустыне по тому случаю, что они весьма радовались, что вышеупомянутый пожар, свирепствовавший со всех сторон и очень близко к ним подступавший, их однако не коснулся, и они были уверены, что, конечно, он был отстранен от них силой молитв нашего владыки. Итак, рано утром в означенное воскресенье мы поехали к ним водой в лодке. Всякий раз как нам приходилось переплывать море в этом направлении, мы испытывали сильный страх, как только подходили к местности за Сералем, именуемой Бурну-Серай43, и наше положение казалось нам беспомощным, потому что море здесь чрезвычайно опасно, вследствие черного потока 44 воды из Богаза, или Босфора, в Белое (Средиземное) море. И действительно, сколько больших судов пошло здесь ко дну!

По прибытии нашем в их поселение, жители встретили нас с крестным ходом, и литургия была совершена в высшей степени торжественно. Мы пробыли у них до среды, 19 ноября, и возвратились домой.

Мы расспрашивали о церкви Макаристи, т.-е. Богоматери Преблаженной, о которой сообщается в греческой истории, переведенной нами на арабский язык, что ее переделали в патриаршие палаты, а позднее в храм св. Апостолов. Она стоить на холме, который повыше Фанара и патриаршего дома и почти на полпути между этою частью города и мечетью султана Мохаммеда. Теперь это красивая мечеть, заключающая в себе несколько древних колодцев.

Мы были осведомлены от многих лиц, что за Одун-Чарши, или Дровяным рынком, у задней стены хана Валидэ, есть малая мечеть, бывшая в древности церковью, с высоким четырехугольным куполом, увенчанным крестом, который иногда виден с Одун-Чарши, иногда нет. Я не успокоился, пока не отыскал её, и пошёл к ней. Церковь остается в своем первоначальном виде; я видел и самый крест. Со мной было целое общество, и мы вернулись весьма довольные.

Глава ХII. Константинополь.-Махалле-Ассамата

В четверг священники и именитые люди из Махалле-Ассамата приходили пригласить нашего владыку патриарха, с разрешения константинопольского, и просить его пожаловать к ним для совершения литургии в их округе. Мы сопутствовали им водой в лодке около 16 миль, ибо окружность стен Константинополя составляет, как говорят, 12 миль. Махалле (квартал) Ассамата есть узкая полоса земли, вдающаяся в море, так что три четверти его имеют вид острова; остальная четверть примыкает к Адрианопольским воротам позади Фанара. Вся эта местность покрыта виноградниками и садами, где во множестве растут фисташковые деревья. Жители встретили нас с торжеством: в их поселение мы прибыли при закате солнца накануне первого воскресенья рождественского поста. Рано утром мы совершили литургию в церкви императора Константина Великого; она весьма древняя и очень чтимая, величественная и благолепная, выстроенная из камня и украшенная главами. В ней иконы: Господа нашего Иисуса Христа, Владычицы нашей Богородицы, святителя Николая и св. Иоанна Крестителя, все древние, больших размеров и великолепно украшенные; полагают, что оне современны императору Константину. Многочисленное собраниe присутствовало за литургией, за коею последовало посвящение диаконов. Мы сподобились приложиться к правой руке императора Константина: это кость, желтая как золото.

Ничто меня так не восхищает в церквах Константинополя и окрестных стран, как пение мальчиков, пение ими „Святый Боже” пред чтением апостола, „Аллилуия” после евангелия и „Господи помилуй” во все время ектении, и прелесть их сладкозвучных напевов.

В древности Махалле Ассамата назывался по-гречески Пасоматия (Псаматия), а по-турецки называется Махалле Караман, ибо султан Мохаммед, сделавшись обладателем города, вызвал жителей из Карамании и, поселив их здесь, дал им церковь, а место назвал по их имени. В этой именно Псаматии случилось, во время появления ересей, что юноша был восхищен на воздух и слышал ангельское пение „Святый Боже” и проч. и, спустившись на землю, повторил слышанное ангельское славословие Господа45.

После обедни н угощения мы осматривали остальные церкви Саматы. Вторая – во имя святителя Николая – весьма благолепна; третья церковь Богоматери; четвертая – св. Георгия, древняя, с каменными куполами и древним помостом. В ней есть на стене образ св. Георгия, цветной мозаикой по золоту, весьма древний и изумительного художества, и агиасма, каковые имеются, вероятно, во всех церквах Константинополя. Мы прикладывались к мощам св. Анастасии, которая избавляет от чарований. Из всех церквей Константинополя, включая и патриаршую церковь, нет ни одной столь древней из времен христианских императоров, как церковь в Махалле Караман.

Глава ХIII. Константинополь. – Семь Башен. Живоносный Источник

В понедельник, 23 ноября, мы встали с рассветом, намереваясь покинуть здешних жителей, выехали с ними и прибыли к Еди-Куле, или Семи Башням. Во всех стенах и укреплениях Константинополя нет красивее и крепче здания, как эти башни и стены, окружающие их тройным рядом, один внутри другого. Оттуда через Топ-Капу, или Пушечные ворота, мы отправились на христианское кладбище, где находится агиасма, или святой источник, называемый в синаксарии зоотокопиги, т.-е. Живоносный Источник, посвященный Богоматери, празднество которому совершается в пятницу Пасхальной недели. Теперь он называется Святой Источник в Балыклы, или церкви рыб. Мы спустились к нему по ступеням и пили его благодатную воду, исцеляющую недуги. Здесь христиане проводят понедельник по Воскресении Христовом: едят, пьют и всячески веселятся. После того мы прошли чрез Адрианопольские ворота и возвратились в свое жилище в Фанаре. Я пошел осмотреть источник Влахерны, ныне оставленный в небрежении и почти забытый, находящейся в квартале Палати (Балата), насупротив Хас-Кёя и выше Фанара. Я вошел в огороженное здание, обитаемое цыганским табором; оно было церковью, от которой остается, впрочем, мало признаков. Внутри я нашел источник, текущий из пещеры, которая в древности была в ризнице алтаря. Выйдя оттуда, я посетил благолепную и обширную церковь св. Димитрия, находящуюся в той же местности, и потом церковь пашей Владычицы, где мы прикладывались к иконе Её, которая была пронзена копьем, причем из неё истекла кровь.

Накануне второго воскресенья рождественского поста мы присутствовали за всенощной, а утром за литургией, в церкви константинопольского патриарха, потому что наш владыка пожелал проститься с ним и продолжать путешествие. После обедни константинопольский патриарх повел нашего владыку к себе в палаты. Они со слезами прощались друг с другом; оба, преклонив главы, один над другим читали молитвы, и константинопольский дал нашему патриарху пространные и прекрасные письма, как к государям, так и к своим подчиненным.

Глава XIV. Константинополь. – Босфор. Терапия

В понедельник, 29 ноября, мы отплыли из Константинополя в каике н пришли в Неохори, или Ени-Кёй, чтобы нанять судно и плыть по Черному морю в Молдавию. Путешествие сухим путем на Адрианополь было затруднительно для нас по двум причинам: первая та, что потребовалось бы на путевые издержки и наём повозок более 500 пиастров; второю причиной являлся холод и обилие снега и дождя. Этот богаз, или проход Черного моря был проделан в древние времена Александром и плавание по нему весьма затруднительно. От Галаты до Неохори, справа и слева, видны хутора и дома, дворцы и серали, принадлежащее султану, а также сады, виноградники, гульбища, купальни и т. п. Мы остановились в Неохори, в доме Дадьяна Раиса, по прозванию Калокари и Теодори; а сына его зовут Язгаки. Увековечи их, Боже, и продли дни жизни их! ибо их щедрот и благодеяний к нам и к пришельцам вообще не может выразить язык смертного.

В третье воскресенье рождественского поста, которое пришлось 5-го декабря и совпало со днем празднования памяти св. Саввы, наш владыка патриарх совершил для упомянутого селения литургию в церкви свв. Георгия и Саввы, а затем во вторник служил вторую обедню в церкви святителя Николая, так как это был день его праздника.

После полудня в понедельник, по четвертом воскресеньи рождественского поста, наш владыка патриарх совершил в храме Богоматери за всенощным бдением отпевание, по нашему уставу, усопшей Миры, жены хаджи Абдалла (Феодула), сына священника Мансора, в присутствии её детей, а во вторник утром, 14-го декабря, служил по ней заупокойную обедню. Была по их обычаю поминальная трапеза из кутьи с вином и хлебом.

Затем мы снесли наши пожитки на корабль, при появлении попутного ветра, называемого ношос, или южный ветер, которого ждали суда, назначенная идти в пристань Галац на Черном море. В тот же вторник, после полудня, нас отвезли на двух лодках к кораблю, стоявшему на якоре в месте, называемом по-турецки Кара-Таш, а по-арабски Сахр-Альасвад, или черная скала, близ входа в Черное море и устья Босфора, повыше второй из крепостей, построенных турками в этом проливе, ибо, прежде чем достигаешь Неохори, видишь справа и слева два больших укрепления. Здесь стоят еще два укрепления, а выше их, на вершине холма, два древних замка обширных размеров, ныне в развалинах, построенные, как говорят, Александром.

Еще выше стоит обитель во имя Успения Богоматери, называемая по-гречески монастири ту мавромолу, то есть, монастырь черной скалы. Я ходил его осматривать. Он расположен на вершине холма, обитаем сорока иноками и имеет большую древнюю церковь; вне её святой источник, из которого обильно бьет вода, очень вкусная и целебная. Над ним на стене чудотворная икона Богоматери Пантанаса (Вседержительницы), прославленная исцелением болезней. Внутри церкви есть другая агиасма.

Наконец, мы вступили на палубу корабля. Небо было совершенно ясно, блестели звезды, и капитан решил отплыть в полночь, как вдруг подул сильный ветер, поднялась страшная буря и повалил хлопьями снег, что продолжалось с этой ночи до следующей. В это время четыре корабля, которые осмелились выйти из Босфора, потерпели крушение, а мы, под водительством Всевышнего, искусными передвижениями возвратились на своем корабле от того места, где он стоял, назад к селению, именуемому Терапия, выше Ени-Кёя, и здесь бросили якорь. Тут мы нашли много кораблей, стоявших на якоре, и остановились в одном доме у христиан, которые имеют здесь 120 домов. Между жителями нет ни одного турка, ибо в селении есть церковь во имя св. Георгия, и ныне не престающего чудодействовать: как только кто-либо из них отступит от веры, того святой истребляет. Вот почему ни один неверный не живет среди здешних христиан.

В пятницу, 17 декабря, наш владыка патриарх служил обедню в упомянутой церкви Терапии и варил миро, хотя было чрезвычайно холодно и стоял крепкий мороз. Также и в канун воскресенья св. Отец мы были там за всенощной, а на утро он совершил литургию и варил миро. Мы прочли четыре евангелия, по обычаю нашему, на персидском, турецком, арабском и греческом языках. Присутствовало множество народа с кораблей, стоявших на якоре.

Накануне пятницы и предпразднества Рождества Христова, кир Паисий, патриарх константинопольский, прислал нашему владыке патриарху грамоту с приглашением от себя и от большинства архиереев, – ибо они весьма полюбили нашего владыку патриарха, будучи не очень расположены к своим и ко всякому другому- дабы оба патриарха соборне служили литургию. Они говорили: „к счастью для нас антиохийский патриарх был задержан, пока не совершит среди нас литургию в праздник Рождества Христова, и мы получим в этот день из рук его Св. Дары“.

Глава ХV. Константинополь. – Служение в Фанаре

Итак, наш владыка патриарх поехал в лодке, в сопровождении присланных за ним священников, и мы прибыли в Константинополь в пятницу утром.

Мы поместились в покоях Кирилла александрийского, бывшего впоследствии патриархом константинопольским. Они отменной красоты и были построены им собственно для себя и изукрашены всякими мраморами, цветными изразцами и хрусталем; находясь в самой верхней части здании, они входят в состав патриарших палат. Патриарх не имеет обыкновения выходить к часам в ночь на предпразднество: их откладывают до рассвета; и при первых проблесках зари оба патриарха, в мантиях и с посохами, сошли вместе в церковь. Немедленно чтецы начали часы и паремии из пророчеств и пр. По раздаче антидора патриархи вышли из церкви и, преподав благословение присутствовавшим в то время как свещеносец с серебряным подсвечником возглашал каждому из них многолетие, поднялись в диван, в предшествии янычар (кавасов) с жезлами, и сели оба на тропы, в мантиях, окруженные архиереями, священниками и именитыми людьми. На столе стояли две хрустальных чаши с вином и водкой и, по числу апостолов, двенадцать блюд индийского изделия, доверху наполненных кушаньем. Первым пил патриарх константинопольский, причем певчие пели ему многолетие. Тогда он прочел молитву за митрополитов и прочих присутствующих и по очередно каждому пожелал доброго здоровья. Тоже самое сделали потом патриарх антиохийский, архиереи и пр. После того оба патриарха раздавали собравшимся частицы (панагии), и мы перешли к трапезе в палату, находящуюся над диваном, со множеством окон, обращенных к морю, из которых открывается великолепный вид. Патриархи во время обеда сидели каждый на отдельном седалище, один подле другого, а митрополиты разместились от них вправо и влево. Выйдя из-за стола, мы пошли отдохнуть. Когда дворцовые часы пробили десятый час ночи (4 часа утра), константинопольский патриарх сам пришел к нашему владыке, и оба вместе сошли в церковь и пр.

После непрерывных трехдневных торжественных служений46 в церкви и пышных угощений в диване, во вторник, следовавший за праздником Рождества Христова, наш владыка патриарх простился с константинопольским, который сопроводил его в церковь, где прочел напутственную молитву. Потом он вышел с ним на наружный двор и послал митрополитов в предшествие его, священникам и диаконам велел нести концы его мантии, а капиджиям с жезлами идти впереди, пока не привели его на каик, где они вторично попрощались с ним и возвратились к себе. А мы проследовали в Ени-Кёй, где пробыли до утра пятницы, последнего дня декабря, и тогда отправились в Терапию, чтобы быть поближе к нашему кораблю. Вечером слушали вечерню. В субботу утром 1 января, когда приходится праздник Обрезания Господня, мы совершали литургию в тамошней церкви, а после полудня вечерню накануне воскресенья пред Крещением. Когда стемнело, приехал к нашему владыке патриарху на лодке протосингел патриарха константинопольского с почетной грамотой от него и от apxиepeев, в которой расточались ему великие похвалы и говорилось, что Всемогущий удержал его, дабы он мог в третий раз почтить их своим посещением и присутствовать в их синоде. С нами случилось быть кир Давиду, митрополиту кадишскому, который был возведен в этот сан в тот самый день, когда мы впервые въехали в Константинополь, а теперь намеревался ехать в свою епархию, но подобно нам был задержан противными ветрами.

Глава XVI. Константинополь. – Отлучение от церкви

Итак, в назначенное воскресенье утром мы отправились вместе в патриаршие палаты, где нас поджидали и ради нас медлили с началом литургии. Все встали, приветствовали нашего владыку и повели его, в мантии и с посохом, в церковь со свечами. Здесь он стал впереди своего патриаршего места. Константинопольский патриарх также присутствовала. Как только окончилась служба, проповедник Сириг (Мелетий), второй священник церкви Хрисопиги (Золотого Источника) в Галате, ученейший муж своего времени, превосходящий своих современников, поборник истинной веры и защитник православия, взошел на кафедру, долго проповедывал и немного поплакал: „Что значить это волнение? Что за смута и нecтpoeние в церкви Божией?“ как проповедывал Златоуст, вернувшись после изгнания своего врагами Христовой церкви, которую он уподоблял кораблю среди моря, со всех сторон осаждаемому врагами. „И мы, ея чада, также готовы потопить ее!“ В таком духе и в подобных выражениях он продолжал долго свою речь и затем сошел с кафедры. После него отверз уста патриарх константинопольский и, встав со своего места, произнес слово, приличное случаю: по убиению патриарха Парфения кир Иоанникий был избран ему преемником и некоторое время пользовался патриаршим достоинством. Затем появился Кирилл Испапец или Коса47, митрополита тырновский, и низложил его. И когда он вступил в патриаршие палаты, ни единый человек не явился к нему, ни епископ, ни священник, ни мирянин, потому что он был всем ненавистен. Тут он пробыл три дня и, не имея средств одарить визиря и других, как обещал им, был низложен ими с великим позором, а на его место возвели Афанасия, обыкновенно называемого Пателярием48. Этот человек был прежде митрополитом фессалоникским, потом сделался патриархом по низложении Кирилла александрийского при султане Мураде. Низведенный с престола, он перешел к Василию, господарю молдавскому, который дал ему в Яссах церковь и монастырь со всеми угодьями, а равно имущество и жителей городов Браилова и Исмаила с их доходами, всего до шести тысяч домов. Там он проживал до последнего времени, когда, без дозволения господаря, прибыл в Константинополь и опять сделался патриархом, как мы сказали выше, из соперничества против Кирилла Коса; но не имея, чем бы мог купить милость правителей, он продержался только 15 дней, был низложен и бежал обратно в Молдавию. Тогда епископы и все духовенство, по своей собственной воле и выбору, возвели патриаршество кир Паисия, митрополита Лариссы, заставив его уступить епархию ларисскую и её доходы за 12,000 пиастров, или кошельков, тому лицу, которое ее получало. Этот Паисий был наш друг, при нем мы прибыли в Константинополь. Он был человек уважаемый всеми от мала до велика, кроткого нрава и простой души. Что же касается синьора Кирилла Испанца, то он пребывал в доме одного знатного человека, который ему покровительствовал. Также и низложенный Иоанникий проживал в доме другого вельможи в Галате, и я, убогий повествователь, посетил его там, где он жил скрытно, нося на голове белую чалму.

И потому теперь владыки и духовенство составили собор и изрекли на Кирилла анафему и проклятие за многие гнусные действия, в коих он оказался виновен, о чем обвинительные статьи были положены в алтаре патриархии и при настоящем случае прочитаны, в заключении речи патриарха, с кафедры перед лицом всего собора протоактуарием, или начальником писцов. Статьи эти были следующие: во-первых, что вышеупомянутый Кирилл поднял смуту против митрополита карнатийского (коринфского?) и содействовал его смерти, дабы незаконно завладеть его престолом; во- вторых, что он снова незаконно и насильственно занял престол филиппопольский, еще при жизни архиерея означенной епархии, без разрешения тогдашнего патриарха, а лишь по произволу областных правителей; в третьих, что он овладел престолом халкидонским таковым же способом, при пособии светской власти; в четвертых, теми же самыми средствами сделался митрополитом тырновским, и в пятых, что он, прибыв (в Константинополь), самовольно провозгласил себя патриархом и был виновником умерщвления Кирилла Александрийского49 при султане Мураде. По этим причинам его предали проклятию и отлучили от святой (Соборной) Церкви, которая осуждает его деяния. У владык константинопольских такой обычай, что каждый из них может быть в первый раз митрополитом одной епархии и потом во второй раз митрополитом другой, но не более, хотя в последнее время случалось, что занимали и третий престол. По удалении с престола, таковой владыка проживает на покое с титулом архиерея, не имея уже права занять еще престол, согласно их новым узаконениям, так как по их мнению это равнозначаще с браком. Может случиться, что он из этого состояния возводится в патриарха; но ежели бы он занял четвертый престол, то попал бы в положение человека, женившегося на четвертой жене, и был бы предан анафеме и отлучению.

После того как чтец сошел с амвона, патриарх константинопольский произнес на Кирилла анафему по бумаге, которую он читал, говоря: „я сделался патриархом не посредством денег или волею правителей, но по желанно всех вас. Этот же презренный строит против нас козни и старается нам вредить, а потому всяк, кто пособляет ему, да будет проклята!”.

Потом попросили и нашего владыку патриарха анафемствовать Кирилла, и он произнес речь на арабском языке, которую пояснял переводчик, что продолжалось около часа, и изрек анафему на Кирилла и пособников его, причем был в епитрахили и омофоре. Тогда я передал бумагу присутствовавшим тут митрополитам, облаченным также в епитрахили и омофоры, числом двенадцать, и они все поочередно прочли ее и провозгласили анафему. Кончив, занесли это второе заседание в протокол патриарха, который подписал его и скрепил печатью, что сделали и все вышепомянутые владыки, а затем встали и пошли к трапезе.

Мы остались в палатах до утра среды, сочельника, или навечерия Богоявления, когда оба патриарха сошли в церковь при первом проблеске рассвета, и певчие запели и пр.50 Потом они прошли в диван и справили торжества подобное бывшему накануне Рождества: пили здравицы и пр. Когда пробило 10 часов ночи, они снова сошли в церковь и совершили служение по уставу праздника Крещения. После того они трапезовали до полудня и простились друг с другом в третий раз. Константинопольский патриарх послал своих капиджи, дьяконов и епископов проводить нашего владыку до берега, где они попрощались с нами и вернулись. Мы же поплыли в лодке и, миновав Ени-Кёй, спешно прибыли в Теранию, ибо дул попутный южный ветер. Там мы присутствовали у обедни в пятницу, во второй день Крещенья.

Глава XVII51. Черное море

После полудня наш корабль снялся, и мы вместе с другими кораблями пришли и бросили якорь близ Фанари, или маяка, места знаменитого, ибо здесь Александр вырыл пролив, так что Черное море стало вливаться в Белое (Средиземное). Пролив этот есть прорез в горе, поражающий изумлением ум человеческий. Мы вышли из судна и поднялись к укреплению, расположенному на горе, где стоить столб из превосходного белого мрамора, воздвигнутый Александром; на нем начертаны греческие письмена на древне-эллинском языке, которых никто не мог разобрать. Восхождение туда очень трудно. Спустившись вниз, мы поднялись к близ лежащей деревне Фанар, где осматривали древнюю величественную башню, существующую со времен Александра. На верхушке её устроены три фонаря, каждый побольше факела; их зажигают ночью, заправляя смолой, дегтем, маслом и т. п., для указания кораблям безопасного пути в башне, ибо море здесь (спаси нас, Боже!) весьма опасно, на что указывает самое имя башни, по которой и местность и деревню называют Фанар. Жители её христиане и имеют церковь во имя св. Георгия, в коей мы слушали девятый час и вечерню.

В пятницу вечером наш корабль снялся с якоря и мы шли в хорошую погоду при южном ветре, который потом усилился до того, что мы едва не потонули, по промыслом Божиим причалили к пристани, именуемой по-гречески Лимания Костанза, а по-турецки Кюстендже, и выгрузили свои вещи. Это было в полдень в воскресенье по Богоявлении. Первоначально мы имели намерение плыть еще триста миль, войти в Дунай и подняться по нему в Молдавскую землю, по высадились в этом месте. Таким образом все пространство, пройденное нами досюда от Константинополя, составляет более трехсот миль.

Тут мы пробыли два дня, потому что у нас голова шла кругом от великого страха и ужаса, испытанного среди бушевания огромных валов, врывавшихся в наш корабль, который то падал в долину, то взбирался на гору. Так было при попутном ветре, но что, если-бы, сохрани Боже! ветер был противный? Нам показывали близ упомянутой пристани до 120 разбитых кораблей, потонувших с людьми и со всем грузом [в ту ночь, когда перед наступлением праздника св. Димитрия буря налетела на нас со стороны Бузбуруна]. Море это от одного конца до другого лежит в долине, окаймленной высокими горами и оттого волны не разливаются по его берегам, а остаются внутри их. Нам видны были его берега с обеих сторон и редко бывало, чтобы они скрывались от наших взоров. Это не то, что Белое (Средиземное) море – пространное, с отлогими берегами, о которые разбиваются его волны. Говорят, что Черное море имеет в окружности восемь тысяч миль [так что от того места, где корабли вступают в Дунай, приходится плыть еще около 500 миль, то есть почти столько же, если не больше, сколько до того места от Константинополя.] Но плавание по нему крайне затруднительно: все изгибы и объезды, а часто и мелководье и сверх того великое множество морских разбойников.

Справа от нас были: Трапезунт, Синоп, Кастамун и бухта Микрара (Мингрелии), через которую можно проникнуть в Грузию; насупротив нас находились: Кафа, страна татар и хана, слева: Румелия, Силистрия и Добруджа, к которой мы пристали. Все её жители татары-мусульмане, ибо султан Мохаммед, покорив эти страны, вывел из них христианских жителей и заселил этими татарами, народом враждебным христианам. Большая часть их из Карамании и нашей страны. Это было сделано с тою целью, чтобы они охраняли берега Дуная от врагов своих – христиан, так как эта степная страна составляет границу Румелии по сю сторону Дуная против Молдавии и Валахии. Татарские жилища до самых берегов Дуная выстроены из дерева и крыты соломой.

Мы пробыли два дня в вышеупомянутой Лимании и наняли пять арб и десять верблюдов, кои все с горбами, ибо таковы все здешние верблюды, которые летом [и зимою] ходят без седел, ничем не покрытые. Для нашего владыки патриарха мы взяли карету с лошадью. Наем всех повозок до реки Дуная обошелся в 400 османских (пиастров).

Глава XVIII. Болгария

Мы выехали из Кюстендже в среду утром 12 января и ехали но низменным местам, где не видно ни камушка. Ночи проводили в повозках около деревень или в открытом поле. В субботу утром мы прибыли в христианское болгарское селение, по имени Иниклица52 на средине Дуная. К нему есть путь и сушею. Оно состоит под властью мусульман, однако мы видели деревянные кресты вдоль дорог и на могилах. В селении есть церковь. Свиньи у жителей прирученные53 и ходят стадами.

Выехав оттуда, прибыли в город, называемый Мачин, на берегу Дуная. В нем 420 домов болгар-христиан. Это последний город, принадлежащий мусульманам и находящиеся под управлением силистрийского паши. В нем есть чиновники и судья. Здесь мы провели воскресенье о Хананеянке, а в понедельник по утру наняли судно и, сев на него, поплыли на веслах по течению Дуная, потому что на этой неделе лед растаял, после того как по нему ездили в повозках и забавлялись конными ристаниями.

Книга II. Молдавия

Глава I. Молдавия. – Галац

Перед закатом солнца мы приехали в Галанзу, или Галац, первое владение Молдавии. Что касается реки Дуная, то она очень велика и глубока и в некоторых местах до того широка, что с берега на берег не видать строений и нельзя не только разобрать слов, но и расслышать голоса человеческого. Между Мачином и Галацем стоит город и крепость мусульманская, по имени Браилов, которая в прежнее время была во владении валахов, но отдана ими мусульманам и также составляет границу силистрийского пашалыка.

Мы высадились в Галаце перед закатом солнца в понедельник 17 января. Как только мы въехали в город, было послано известие господарю54 с каларашем, то есть гонцом. Городские власти и прочие жители города вышли встретить нашего владыку патриарха и повели его в церковь во имя св. Димитрия, которую недавно выстроил высокопочтенный господарь Василий55 и подарил Афанасию Паталаропу 56, о коем мы упоминали выше. Когда этот последний вторично уехал в Константинополь и сделался патриархом, господарь, разгневавшись на него, отдал церковь монахам Святой Горы. Этот же Паталарон, при самом прибытии нашем в Молдавию, уехал в Московию, ибо господарь был очень сердит на него, и, пробыв там полтора года, возвратился в землю казаков, где умер на третий день Пасхи. При входе нашего владыки патриарха в церковь, а также при выходе, по принятому у них обычаю, звонили в медные колокола, заменяющие била. Это было в первый раз, что мы их слышали (да не лишит нас Бог приятных их звуков!). Мы пропели владыке „Достойно есть“, а священники встретили его в облачениях, со свечами и кадильницами, возгласили ектению „Помилуй нас, Боже“ до конца, поминая его имя, а также имя господаря и его супруги, и закончили служение многолетием господарю, его супруге и сыну, как это у них принято всегда в конце службы. Затем наш владыка патриарх вышел вперед всех, в предшествии священников со свечами, и стал у врат церковных, где благословлял присутствовавших, при выходе их, по-одиночке, по принятому у них обычаю. Мы остановились в доме, принадлежащем упомянутой церкви. Вечером опять пошли в церковь, после того как зазвонили во все колокола по случаю празднования памяти свв. Афанасия и Кирилла, патриархов александрийских, и отстояли вечерню. Поутру были за утреней, уходили к себе, а потом возвратились к литургии и вышли из церкви, пробыв там четыре с половиной часа.

В Галаце восемь церквей, большая часть их каменные: две во имя Владычицы, две во имя Святителя Николая, две во имя св. Димитрия, одна – св. Михаила и восьмая во имя св. Параскевы и св. Георгия. Самая благолепная из них – во имя Владычицы: вся она из тяжелого камня, с тремя высокими стройными куполами, увенчанными великолепными золочеными крестами. Внутри большая башня для колоколов. Вся церковь имеет бойницы и была вновь выстроена одним вельможей-христианином, греком из крепости Браилова.

В среду мы выехали из Галаца в каретах на данных нам лошадях, а наша поклажа и спутники были отправлены вперед на арбах, запряженных быками. Баркалам (пырколабу57) Галаца, что по-валашски значить субаши или правитель, городские власти и другие знатные лица города поехали провожать нас на далекое расстояние и вернулись домой. А мы ехали около четырех часов вместе с каларашем, то есть конакджи, которого назначили нас проводить, и остановилось в маленьком селении. Выехав рано поутру в четверг, в день памяти св. Евфимия Великого, вечером прибыли в большой базар, т.-е. торговый город по имени Вастанакоджу58. В нем имеется большая река и три церкви, над вратами коих висят колокола. Пырколабу этого города привел нам кареты, запряженные господарскими лошадьми, и также назначил конакджи нам сопутствовать, а тот, который приехал с нами, возвратился назад с каретами и лошадьми, ибо у них такой обычай, что кареты и лошади назначаются из каждого базара.

Выехав отсюда, мы поздно вечером прибыли в другой большой базар, по имени Бырлад. В нем три храма: церковь Владычицы, вновь выстроенная из камня господарем, св. Димитpия и св. Кириака.

Глава II. Молдавия. – Жилища и одежда

Что касается домов в этих странах, то с приезда нашего в Молдавию мы видели, что все они как в этой стране, так равно в Валахии и в стране казаков, включая и Московию, выстроены из дерева и досок и имеют высокие кровли на подобии верблюжьего горба, для того чтобы снег на них не оставался. Внутри домов сиденья идут вдоль стен, а столы, как во франкских домах, раскинуты на подпорках посредине комнаты. Постельные принадлежности состоят из ковров и тканей, растянутых вдоль стен. В каждом доме есть печь, которая снаружи представляет четыре стены из обожженной глины зеленой или красной, а у богатых из изразцов, чтобы задерживать дым. Печи утверждаются на двух столбах и сверху имеют железную крышку, которая зовется на их языке каптур (а если много-капатыр). Оттого в доме бывает теплее бани.

Молдавские и валашские женщины носят одежду, похожую на одежду франкских женщин, косы заплетают и закручивают на голове в виде кренделя, прикрывая их белой тканью, богатые- розовой шелковой; поверх этого надевают еще белое покрывало. Все носят на плечах синие алеппские шали, а богатые – черные шелковые брусские.

Девицы причесывают волосы подобным же образом, но покрывала не носят, так что можно отличить девицу от замужней. Дети их ходят голые: на них совершенно ничего не надевают. Утром и вечером детей моют теплой водою, а когда бывает снег, то часто натирают их снегом. Все женщины ходят с открытыми лицами, даже царицы.

В Константинополе и его округе вдовы носят на голове оранжево-желтые покрывала, а в Молдавии, Валахии и у казаков они носят и покрывала и все платье черного цвета, как монахини. В Московской же земле носят они черные шерстяные кафтаны, очень широкие и длинные, с большими рукавами.

Глава III. Молдавия. – Васлуй

Возвращаемся к нашему рассказу. Область господаря молдавского разделяется на 24 судебных округа, и средоточием каждого из этих округов служить торговый город-базар-округа.

Мы выехали из Бырлада, когда нас снабдили каретами и лошадьми, в субботу 22-го января, и прибыли с наступлением ночи в другой большой торговый город, по имени Василури (Васлуй), т.-е. царский, ибо в нем прежде находился престол стран молдавских, во дни покойного Стефана воеводы, 160 лет тому назад. Он был знаменитый на войне герой, всеми почитаемый, совершил двадцать четыре похода на турок, татар, ляхов и венгров, много раз их отражал и всех победил, так что имя его прославилось всюду, и все стали его бояться. Этого он достиг своею ловкостью и проницательным умом. К числу его сооружений и деяний его благотворительности принадлежать сорок четыре каменных монастыря и церкви. Здесь в Васлуе имеются его дворцы, бани и загородные дачи, также обширная, высокая, величественная церковь с очень возвышенным куполом, окруженная аркадами и сводами, на которых находятся изображения и иконы всех святых. Над вратами церкви во всю стену сверху до низу нарисован страшный суд, с золотом и лазурью, где представлен Моисей, ведущий к Господу Анну, Каиафу и других иудеев с отталкивающей наружностью; позади них другая толпа, состоящая из турок [в белых шалях и чалмах, в широких развевающихся зеленых кафтанах с висящими назади длинными рукавами, в харимах, или нижних праздничных платьях, из желтой шерсти. Их сопровождают дервиши. Позади и среди них черти, которые их подталкивают и дразнят. Во главе их идет кашидбари в шапке, и один из злых чертей карабкается к нему на плечи и срывает с него шапку]. Внутри церковь также вся расписана изображениями. Она красивой постройки; в куполе на самом верху изображен Господь Мессия. В ней есть особое место с высоким троном для господаря. Снаружи над дверьми висит большой колокол.

Церкви этих стран имеют три отделения: первое -наружное, предназначено для женщин; второе, отделенное стеною с дверью, для простого народа, а третье, также отделенное стеною с дверью, исключительно назначено для господаря и вельмож. Хорос59 заключен между полукруглыми арками с северной и южной стороны и имеет сиденья.

Кроме только что описанной церкви в городе есть нисколько других. Армяне, в нем проживающие, имеют свою церковь. Мы пробыли здесь воскресенье Закхея. Нам дали кареты, лошадей и конакджи, и мы выехали из города в понедельник утром.

Глава IV. Молдавия. – Скинтей

Хотя мы ехали быстрее птицы, однако лишь при закате солнца прибыли в другой маленький базар, по имени Скентай (Скинтей). На пути переезжали в экипажах через реку, покрытую льдом н имеющую каменный мост. В городе есть великолепная новая церковь во имя св. Параскевы с двумя высокими куполами, с золочеными крестами, с прекрасным иконостасом и распятием. Она воздвигнута тем же господарем, благотворителем и ревнителем построения церквей во всем мире.

Мы выехали из города во вторник утром. В ночь перед этим поднялся сильный ветер при большом холоде, отчего земля и грязь оледенели и дорога стала труднопроходимой. На нас падало много снегу. Переезд этот известен по своей трудности: тут один путь, который проходить через лес и страшен для путешественника. С полудня, после того как мы вязли в снегу, погода потеплела, стало таять, и мы увязали в грязи по брюхо лошадям на желтой солончаковой почве. Эго был последний и самый трудный перегон; лошади останавливались, и только с большими усилиями мы прибыли перед закатом солнца в окрестности большого пруда, называемого на их языке халистау60 Он выкопан по приказанию господарей для разведения рыбы и пожертвован монастырю Владычицы, известному под именем Барноска (Бырновского61).

К нам явились почетные жители и привели лошадей для нашего владыки патриарха и для нас. Мы сели, и нас привезли к мельнице, составляющей жертвованное угодье того же монастыря. Здесь посадили нашего владыку патриарха в царскую карету, запряженную шестью лошадьми. Я же, смиренный сочинитель этой книги, поместился в дверях, держа серебряный посох. В это время приблизился доверенный господаря, Ивани сальджар (великий служарь)62, что значить на их языке касаб-баши. Ми подружились с ним еще в Иерусалиме, где встретились с ним в то время, когда он был послан господарем для исчисления долгов святых монастырей63 и монастыря св. Михаила. После того он посетил нас, возвращаясь чрез Алеппо с упомянутыми деньгами. Его преосвященство местный митрополита с прочими вельможами и войском вышел для встречи владыки патриарха, так как господаря не было в столице. Он был в отсутствии, уехав в город, по имени Саджао (Сучава), для примирения Ахмиля (Хмеля, Хмельницкого) и казаков с ляхами. Получив известие из Галаца о нашем прибытии, он дал приказ устроить патриарху самый пышный приём. Все настоятели монастырей64 выехали ему навстречу в каретах. Твоим взорам, читатель, представились бы на далеком расстоянии блестевшие купола церквей и кресты монастырей-зрелище усладительное для глаз! Когда мы приблизились к знаменитому монастырю Галата, находящемуся довольно далеко от города, в нем зазвонили во все колокола, большие и малые, и звонили до тех пор, пока мы не скрылись из виду. То же было, когда мы проезжали мимо монастыря св. Георгия, который теперь в руках синайских монахов. Затем перед нами выстроились войска.

Глава V. Молдавия. – Яссы. Въезд патриарха в город

Мы въехали в город Яш (Яссы), столицу Молдавии, во вторник вечером 25 января, причем во всех церквах и монастырях звонили в колокола, так что в городе поднялся сильный гул. Нас подвезли к вратам церкви монастыря св. Саввы и Михаила и высадили из кареты нашего владыку патриарха, которого мы облачили в манию. В это время вышли священники с евангелием и дьякон с кадильницей в преднесении свечей, и наш владыка патриарх, приблизившись, приложился к евангелию, а дьякон кадил ему и певчие пели „Достойно есть” во все время, пока он не дошел до средины церкви и не остановился под паникадилом. Сотворив здесь крестное знамение, он помолился перед дверями алтаря, а также перед образами Господа и Владычицы и всеми прочими святыми иконами, находящимися у алтарных дверей, потом пред иконою св. Григория Богослова, которому празднуют в этот день, положенной на высоком аналой, покрытом пеленой, как это принято во всех церквах греческих стран. Затем он занял свое патриаршее место, и дьякон возгласил ектению: „Помилуй нас, Боже!” и проч., поминая сначала имя владыки патриарха, потом имя возвеличенного господаря Василия воеводы, домины (господарыни) Екатерины и сына его Стефана воеводы. После того пропели господарю многлетие, а патриарху тон деспотин, в то время как он благословлял народ. Мы вышли из церкви, при чем патриарх был в мантии и держал посох. Его поместили в настоятельских келлиях. Все знатные люди приходили приветствовать его.

Накануне четверга, день праздника перенесения мощей св. Иоанна Златоуста, зазвонили в колокола. Мы прослушали вечерню, за которой не было освящения хлебов. Когда пробило десять часов ночи65, опять ударили в колокола, и мы пошли в церковь, откуда вышли после утрени рано поутру.

Знай, что во всех этих странах: у валахов, молдаван, казаков, включая Московию, всегда стоят в церкви с начала до конца службы, вечером и утром, во всякое время (года), не иначе как с открытыми головами, особенно в присутствии патриарха, apxиeрея, игумена и священника, ибо в этих странах все носят суконные колпаки с мехом, даже цари и вельможи. Жены богатых людей в Молдавии также ходят в бархатных красных колпаках с соболем, но в стране валахов и казаков не так: там носят белые платки, которые у богатых бывают шиты жемчугом.

Священник66, прежде чем окадить патриарха, кадит пред местом господаря. В навечерие и в утро праздников, при всякой литургии, зажигается пред местом нашего владыки патриарха свеча в красивом деревянном позолоченном подсвечнике, которая горит от начала до конца службы. Когда патриарх во время утрени после пения „Всякое дыхание”, будет-ли то праздник или воскресенье, сходит прикладываться к иконе праздника или к другим святим иконам, архидиакон подносит к нему эту икону, а также по окончании службы несет ее впереди него за церковные врата, и пока не выйдут все, включая и женщин, патриарх благословляет каждого при выходе, после чего архидиакон отдает икону экклесиарху.

Через три часа (после утрени) возвращаются в церковь к литургии, откуда выходят около шести часов, все равно, будет-ли то праздник святого, или Успение, или праздник Пасхи. Перед благовестом к обедне бывает звон к проскомидии, дабы всякий, кто имеет что-либо принести, приносил, ибо время приспело.

Глава VI. Яссы. – Церковь св. Саввы

Вот описание вышеупомянутой церкви св. Саввы в Молдавии. Она выстроена вся из камня снутри и снаружи, имеет одну дверь с южной стороны, над которой написан образ св. Саввы, как принято во всех церквах этой страны. Здание церкви продолговатой формы, как соборные храмы. Стены тверды и несокрушимы и заключают в себе одно обширное пространство. Над церковью возвышаются два огромных купола в турецком стиле, то есть подобные куполам нашей страны, единственные во всей этой земле. Покойный строитель этой церкви, по имени Янаки, был родом из Константинополя и служил бостеникосом (постельником67) у господарей молдавских. По окружности каждого купола тринадцать окон со стеклами, округленной формы и очень красивых. Куполы крыты жестью, которая издали блестит на солнце; на вершине их большие превосходные золоченые кресты. Также вся крыша церкви сделана из жести. Один купол находится над хоросом68, другой над нарфексом69. Они опираются только на два столба, к которым с внутренней стороны примыкает иконостас и на которых с наружной поставлены образа Господа и Богоматери. Таким устройством отличаются все церкви в этой стране. Позади правого столба стоить трон господаря возвышенный, с навесом на деревянных колоннах, обращенный к востоку. Насупротив него, у второго столба другой трон попроще для его сына или для его супруги. Архиерейскoe место помещается у стены, справа от трона господаря, между другими местами, идущими вдоль стен. Правее архиерейского места занимают места настоятели монастырей, священники и прочие клирики, почти до дверей алтаря. Так же устроено с противоположной стороны.

Паникадило, которое они называют хоросом, очень велико и висит в куполе над хоросом. Оно позолочено, состоит из 24 частей и заключает внутри другое маленькое паникадило, похожее на купол. Иконостас во всех церквах этой страны состоит из трех ярусов: тот, что над дверьми алтарей, заключает изображения всех господских праздников, тот, что повыше его, имеет в средине образ Господа, сидящего на престоле в саккосе и митре: справа и слева от Него стоят апостолы, причем ап. Павел изображается непременно на левой стороне, а ап. Петр на правой, а около Него Владычица и Иоанн. Над этим ярусом имеется посредине изображение св. Троицы, а по сторонам – пророков. Над всем этим стоит распятие.

Алтарь весьма обширен, имеет три больших высоких окна со стеклами и с большими железными решетками. С левой стороны алтаря у стены есть лестница, по которой всходят на амвон очень высокий, каменный, украшенный резьбой, с каменным же куполом, на котором водружен крест; амвон поддерживается каменными, витыми сверху до низу колоннами. Внутри его устроено помещение со многими тайниками для церковной утвари и прочего на случай тревоги.

В южной стене церкви имеются три очень больших окна со стеклами и с железными решетками. Близ церковных дверей, где находится могила покойного строителя церкви Янаки, есть нечто в роде окна, уставленного иконами с неугасимой лампадой. В северной стене есть также пять окон со стеклами. Пол церкви настлан плитами из обожженной глины, и вообще во всех церквах этих стран, от Бруссы до Московии, пол делается большею частью из таких плит.

Что касается икон, находящихся при царских вратах, то, по принятому во всех упомянутых странах обычаю, на иконе изображается в средине Господь, на широких краях её – все страсти, а вокруг Него – апостолы; по окружности же иконы Богоматери изображаются 24 похвалы и пророки. Непременно имеется икона св. Николая с его чудесами. Иконы св. Саввы и св. Михаила, которым посвящена церковь, поставлены по левую сторону иконы Богоматери. Также всегда имеется икона трех патриархов (святителей).

Место, где стоят женщины, находится наверху в передней части церкви, закрыто решеткой и также уставлено иконами. Лестница туда идет в стене от церковных дверей.

Колокольня примыкает к дверям церкви и имеет два входа: один с наружной стороны церкви и другой, выходящий на монастырь. Это – очень большая, высокая, четырёх-угольная башня, чрезвычайно крепкая, вся выстроенная из камня; в ней несколько камор и тайников для склада имущества на случай тревоги. Большая лестница ведет на верх колокольни, где высятся огромные арки, господствующие над окрестностями. К потолку её подвешены колокола, числом пять; наибольший из них датской работы. Языки у колоколов железные. Монастырские келлии и пристройки деревянные, как вообще все монастыри в этих странах.

Накануне воскресенья70 Мытаря и Фарисея, с которым совпал праздник трех святителей, день ангела господаря, построившего в честь их монастырь, мы слушали в монастырской церкви вечерню, а рано поутру утреню. В день этого праздника бывает царская трапеза для всех без исключения, богатых и бедных. Целование евангелия бывает у них после пения седьмой (песни) и даже после чтения синаксаря 71. Мы вышли от утрени, после того как всем присутствовавшим дали приложиться к иконам, по всегдашнему их обычаю. Позднее мы возвратились в церковь к обедне. При чтении диаконом евангелия ставят для него под паникадилом красивый аналой, покрытый шитою пеленою; на него он кладет орарь под евангелие и троекратно творит крестное знамение. Он же кадить в царских вратах при пении „Иже херувимы”. Существует обычай в Молдавии и Валахии, что вечером накануне воскресений и праздников бедняки, как только услышать звон большого колокола, ходят по церквам (для сбора милостыни).

Знай, что всякий раз, когда поют „Блаженны”, ударяют в большой колокол, также ударяют при девятой (песне), затем при „Достойно есть” за литургией, а равно звонят к утрене и обедне.

Домина, супруга господаря, разослала во все монастыри подносы с царской пшеничной кутьей вместе с просфорами, свечами, ладаном и вином, ибо этот праздник есть день тезоименитства господаря. После того как наш владыка патриарх роздал антидор, сошли священник и дьякон, и последний стал кадить кругом упомянутых приношений, разложенных на блюдах, и сосудов с вином и с медовой кутьей на подносе для господаря. Наш владыка патриарх прочел обычную молитву над кутьей, поминая имена господаря, его супруги и сына, сделавших эти приношения.

Что касается праздника трёх святителей в монастырь св. Саввы, то здесь он справляется на иждивение одного мужа, по имени Василия, который прежде назывался Мустафа, происходит от отцов и дедов турок и родом из Камышхана. Мы видели с его стороны горячую веру и великую ревность к православию и ожесточенные нападки на иноверцев. Патрон его имени, его ангел, есть св. Василий, коего память совершается в этот день. Подобных ему людей в Молдавии и Валахии тысячи.

ГлаваVII. Яссы. – Приём при двор. Подарки

Перед закатом солнца мы смотрели на въезд его высочества господаря, когда он вступал в город при звоне всех колоколов. Вечером он прислал известить нашего владыку патриарха, что приглашает его к себе поутру. В понедельник утром, последний день января, прибыл боярин Ивани, великий служарь, доверенный господаря, имея при себе до 50 драбантов72, то есть янычар, в красных суконных одеждах и в полном вооружении. С ним же приехала царская карета, запряженная шестью темно-серыми лошадьми. Он посадил в нее нашего владыку патриарха, на которого мы надели мантию, я же, как всегда, сел в дверях кареты, держа его посох. Драбанты построились отрядом перед нами по два в ряд и таким образом мы въехали в корту, что на их языке значит дворец, и остановились у лестницы дивана, где были выстроены рядами войска. Нашего владыку патриарха высадили из экипажа, и он поднялся наверх, поддерживаемый под руки, а я шел впереди него. Все сановники вышли встретить его к переднему дивану и ко второму, господарь же принял его, выйдя из внутреннего собственного дивана, и поцеловал у него правую руку, а наш владыка патриарх поцеловал его но обычаю в голову и благословил, и когда они сели, то он, от избытка радости при виде его и по любви к нему, дважды прослезился. Все мы отдали господарю глубокий поклон и, поцеловав у него правую руку, вторично поклонились. То же сделали и при уходе. Около часа господарь вел беседу с нашим владыкой, выражая ему свое участие и успокоивая его, после чего патриарх благословил, его и, попрощавшись, вышел. Его отвезли обратно в монастырь в той же карете и возвратились назад.

Во вторник утром, 1-го февраля, мы доставили господарю подарки от нашего владыки патриарха. Все вещи были уложены на подносах, покрытых расшитыми платками, как водится во всех этих странах, хотя бы подарок состоял из одного хлеба. Когда мы вошли в большой диван, явился вышеупомянутый доверенный господаря, служарь, с писцом, который записал названия всех подарков поодиночке. [Вот список подарков, поднесённых славному господарю:73 пара шитых наволочек, кусок розового ситца, две сахарницы пальмового дерева, коробка мускусного мыла, две коробки душистого мыла, небольшое количество алеппского мыла, два горшка имбирного варенья, коробка сушеных итальянских плодов, миндальное масло, сушеные абрикосы, фисташки, приготовленные с солью и без соли и пр.]. Затем служарь вышел и представить подарки великому логофету74, то есть дефтердарю. Тогда нас ввели к господарю, который встал с кресла из уважения к нашему владыке патриарху, а мы отдали ему глубокий поклон как при входе, так и при выходе, и представили подарки на блюдах, причем писец говорил: „патриарх антиохийский подносит царю то-то и то- то” до конца, и господарь выразил свою благодарность.

После; того мы вернулись и, известив также сына господарева, Стефана воеводу, который живет отдельно, подобным же образом сделали ему подношение. Затем мы принесли третьи подарки для домины, супруги господаря, которой мы отдали также большой поклон, при входе и выходе, поцеловав у ней правую руку. Она сидела в креслах, имея на голове бархатный красный колпак с соболем. Сначала вошел её кяхия и доложил о нас, после чего вошли мы. Она также нас благодарила и вставала с кресла при нашем входе. Равным образом мы поднесли дары всем сановникам. Но все это пошло прахом: как жаль наших трудов!

Глава VIII. Яссы. – Монастырь Голия

В четверг 3-го февраля прибыл пригласить нашего владыку Гюзель-Эфенди, или Папа Теодоси, игумен монастыря Голия.

[Вот содержание, называемое на их языке мертек, которое назначил нам славный господарь: четыре лучших белых хлеба для нашего владыки патриарха, два-для его свиты, два ока75 лучшего вина для него и два – для свиты: одно око масла, одно око хлеба, два ока мяса, одно око восковых свеч и одно сальных; каждую неделю два воза дров и деньги на наши ежедневные расходы. Если бы у нас были лошади, нам бы отпускали ячменя и сена].

Монастырь Голия – во имя Богоматери и принадлежать домине, супруге господаря, которая построила его вновь, в подражание монастырю, сооруженному господарем. Мы отправились туда в экипаже и там помолились. Он представляет издали величественный и весьма благолепный вид. Куполы очень высоки и, покрытые белою жестью, блестят как серебро; увенчаны весьма большими, красивыми крестами, сияющими позолотой, величиной в две меры человеческого роста. Вот описание церкви76. Вся она снаружи и снутри построена из тесаного камня, так же как и её своды, и очень высока. Мы видели много монастырей в стране молдаван и валахов и великолепных церквей до самой Москвы, но все они выстроены из мелкого необтесанного камня, обмазаны известкоё снаружи и снутри и с течением времени разрушаются от обильных дождей и снегов. Единственно, кто стал впервые возводить постройки из тесанного с изваянными фигурами камня, был ревнитель построения церквей и монастырей во всем мире, Василий воевода. Он вызвал для постройки своего и этого монастыря ученых мастеров из Польши. Стены церкви ниже карниза украшены разнородной ваятельной работой: под самым карнизом кругом всего здания высечены из камня большие звезды. Церковь эта по своей постройке и по наружным украшениям похожа на церкви Ханака77. Она имеет два выхода с юга и с севера, которые ведут к западным дверям церкви. Формы она продолговатой, как соборные храмы, представляет одно обширное пространство и разделена на две части стеною, в которой имеется вторая дверь. Место для женщин, куда ведет лестница снаружи, находится над сводом притвора. Церковь весьма благолепна и светла, ибо имеет много окон со стеклами. Над хоросом поднимается большой высокий купол, а над этим другой еще более высокий, и такой же купол находится над нарфексом; оба восьмиугольные.

Алтарь весьма высок, с тремя очень длинными, узкими окнами со стеклами, и имеет весьма красивый купол. Между куполами хороса и нарфекса тянется удивительный свод на подобии опрокинутого корабля. Вся крыша церкви из блестящей жести. Четвертый купол, где поставлены часы, находится над местом для женщин, куда ведет винтовая лестница. Всех крестов числом пять; они красивы, велики, не имеют себе подобных во всем мире и от обильной позолоты блещут ярче солнца. Один из них на куполе нарфекса, другой – на куполе хороса; два креста на своде между хоросом и нарфексом, а пятый на куполе алтаря. Хорос замкнут в двух кругах (купола) и двух арках с северной и южной сторон. Сиденья прекрасной работы, из кипарисового дерева гладко оструганного, с прорезными украшениями; их выписала из Константинополя супруга господаря. В этом же роде архиерейское место, помещающееся в передней части южной арки хороса. Трон господаря еще не отделан. Беломраморная настилка пола также не доведена до конца. Мрамор был выписан и привезен на большом корабле из местечка Мармар, близ Константинополя; он восхищает взоры своею белизной, каждый кусок вдвое, даже втрое больше надгробных камней франков в Алеппо, но тоньше их, так как предназначен для мощения. Были привезены также колонны и дверные столбы, которые в то время еще обтесывались и отшлифовывались. Как жаль, что их не окончили! Великие труды и мучения претерпели люди, доставившие их из Галаца на арбах, запряженных быками, по тяжелым и неудобным дорогам.

Иконостас и тябла78 превосходны, чудесны: подобных мы никогда не видывали. Это работа умелого, искусного художника, который своим невиданным мастерством превзошел все произведения критской (?) живописи. Иконостас четырех-ярусный, с арками; в поясе над алтарными дверьми изображены господские праздники, во втором – чудеса Спасителя, в третьем-апостолы с Господом посредине, в четвертом, самом верхнем-пророки со св. Троицей в средине; над всеми поясами стоит распятие. На иконе Спасителя Он изображен сидящим на престоле в великолепном зеленом саккосе, а на краях иконы вокруг Него написаны господские праздники. Икона Богоматери чудотворная и очень древняя; по краям её изображены 24 похвалы. Руки и кисти у Богоматери из чистого литого золота, ибо домина, имея к ней великое усердие, не щадила ничего на её украшение: когда сын её Стефан воевода страдал тяжкою болезнью, она привела его к этой иконе, и он немедленно получил исцеление. Впереди лампад, висящих перед этой иконой, есть еще другие, серебряные вызолоченные, неугасимо горящие. Перед дверями алтарей стоят четыре подсвечника датской работы, из желтой меди, более блестящей и благородной чем золото; говорят, будто они обошлись на вес серебра. Они покрыты красным сукном. Между ними стоят еще два больших серебряных подсвечника. Алтарь снизу до верху украшен чудесною живописью на золотом фоне; такою же живописью расписана церковь от притвора до внутренней её части, равно и отделение для женщин. Подобным образом написаны все чины святых с их чудесами. Говорят, иконописец получил в вознаграждение 3500 пиастров. В куполе над хоросом есть величественное изображение Господа на золотом фоне, а в куполе над нарфексом изображение Богоматери. Лазури так много, что она служит взамен штукатурки.

Позади трона господаря до угла изображены: Василий воевода во весь рост в парчевой одежде на меху с соболем, в руках у него вышеописанная церковь, которую он вручает благословляющему его Господу, окруженному ангелами; за Василием домина, его супруга, в парче с соболем, в золотых украшениях, с собольим колпаком на голове; за нею дочери, из коих одна замужем у ляхов, а другая недавно выдана за сына казака Хмеля; ниже Стефан воевода и три брата его79, умершие один за другим, все в красивых одеждах. Они нарисованы, как живые.

Выйдя из церкви, мы отправились в трапезу, а потом поднялись на величественную древнюю колокольню, подобной которой по высоте, размерам и величине нет ни в Молдавии, ни в иных местах. Она очень высока и имеет вид крепости. Возвратившись в свой монастырь, мы отстояли вечерню, а в воскресенье Мытаря владыка служил в нашем монастыре.

Глава IX. Яссы. – Пир при дворе. Характеристика господаря

Во вторник утром 8 февраля, в день св. Феодора Стратилата, его высочество господарь дал знать нашему владыке патриарху, чтобы он приготовился к нему приехать. Около полудня прибыл вышеупомянутый служарь в экипаже, называемом на их языке саня, с полозьями вместо колес, так как случилось много снегу и льда и в колесном экипаже нельзя было проехать, сани же скользят быстро, не причиняя беспокойства. По обыкновению впереди нас ехали драбанты и мы вступили в корту (двор). Владыка патриарх нашел господаря одного и вручил ему рекомендательные письма от патриархов константинопольских, Паисия и низложенного Иоанникия, и от патриарха иерусалимского. Всякий раз когда логофет прочитывал одно письмо, господарь, вставши с кресла, вскрывал другое80. Наш владыка патриарх поднес ему великий дар: подлинную нижнюю челюсть св. Василия Великого; она желтого цвета, твердая, увесистая, блестящая как золото, с запахом благовоннее амбры; в ней в целости сохранились передние и коренные зубы. Эта драгоценность была приобретена нами в Константинополе от родственников кир Григория, бывшего митрополита Кесарии, и куплена дорого, на вес золота. Владыка поднес еще другие предметы из разных мест, между ними некоторые весьма ценные, как-то: святыни Господа нашего Иисуса Христа, мощи святых и всехвальных апостолов. В царице городов (Константинополе) можно найти все, [и между священными сокровищами, кои мы там приобрели, были81: частица коня св. Димптрия, капли крови св. Георгия, несколько волос мученицы Анастасии, избавляющей от чарования, перст матери мученика Евстафия, несколько кусков камня с кровью Иисуса Христа от Святого Гроба, несколько кусков Древа Креста, темного цвета, подобно черному дереву, очень тяжелых: мы испытывали их на огне и они становились подобны ему, а по вынутии охлаждались и принимали прежний вид; испытывали их и на воде, и они падали на дно.

Челюсть была помещена в круглой коробке индийской работы, разукрашенной разнородными тонкостями искусства, под челюстью была положена вата, а поверх кусок парчи во всю коробку, которая была покрыта чехлом из розовой тафты, перетянутым синими шелковыми шнурками. При виде её господарь изумился и весьма обрадовался, когда наш владыка патриарх сказал ему: „эта святыня для тебя: она будет тебе охраной”, и ещё дал ему стклянку с миром. Тогда господарь исполнился великой любви к нашему владыке патриарху и начал рассказывать ему о греческих патриархах и их митрополитах, открыв пред ним свою сердечную обиду, причиненную ими и их поступками.

Вслед за тем он вышел вместе с нашим владыкой в передний диван к царской трапезе, убранной золотыми и серебряными блюдами и такими же ложками и вилками. Господарь сел в кресла, обитые бархатом, с серебряно-вызолоченными гвоздями, а для нашего владыки патриарха было поставлено другое кресло по правую его руку. Владыка благословил трапезу и господаря и, взяв ломоть хлеба и обмакнув в кушанье, встал, причем встали и все присутствовавшие вельможи, и выразил господарю благопожелания, как принято в подобных случаях, после чего все сели. Все блюда были накрыты такими же блюдами, пока не принялись за еду; тогда их сняли: у них такой обычай, что блюда к столу подаются покрытыми. Ашджи, или великий келарь, он же таббах-баши, всякий раз как слуги вносили блюда, каждое подавал господарю, снимая крышку; если оно нравилось господарю, то ставил пред ним безмолвно и, взяв вилку, проходил ею по всему блюду и отведывал кушанье; потом подносил другое блюдо. Если же оно не правилось, то господарь поднимал глаза82, и тот убирал и ставил блюдо под стол. По левую руку господаря стоял слуга в красивой одежде: он брал некоторые блюда и ставил их пред самым господарем; другой слуга брал его хрустальный в серебряной оправе кубок и, поставив на его место другой, вытирал и приносил обратно. Силяхдар, или великий спафарий83, все время стоял по правую руку господаря с короной, осыпанной драгоценными камнями, опоясанный мечем и держа в руке царский скипетр. Виночерпий со своими подручными также стоял близ него, имея перед собою высокий деревянный сосуд с водой на трех ножках, в коем находились стеклянные бутылки с разноцветным вином, водкой и пивом; подле стояла скамья, покрытая белою скатертью, на которой были расставлены хрустальные кубки и серебряные и фарфоровый чаши. Виночерпий подавал пить господарю и патриарху из одного и того же кубка, и всякий раз как они пили, все присутствующие вставали. Прочие пили из других кубков и другое вино. Поднося господарю чашу, виночерпий всякий раз отведывал из неё и потом подавал. Остальные сановники, по назначению, находились тут же, а бостанджии (привратники) стояли подле господаря с серебряными жезлами. После нескольких рюмок вина, он выпивал чашу пива, как напиток прохладительный. Всякий раз как он осушал рюмку, виночерпий клал её в воду и подавал другую. Где сидит господарь, или его сын, или домина, или кто-либо из придворных сановников, как в Молдавии, так и в Валахии и в земле казаков, непременно над его головой стоит икона с пеленою и с горящею постоянно пред ней свечёй. Что касается меня, то я, держа посох, стоял некоторое время насупротив нашего владыки вместе со своими товарищами и придворными священниками и дьяконами. Его высочество господарь дал знак глазами бостанджию, который отвел нас в буфетную, где мы пообедали, а посох отдал держать на это время одному из придворных (певчих) мальчиков84. Потом я возвратился и взял посох. Беспрестанно подавались многочисленные блюда, а поданные раньше уносились, и так было до самого вечера, когда наконец встали из-за стола и прочли послеобеденную молитву. Патриарх благословил господаря, простился и вернулся в карете в монастырь.

Величия господаря, его познаний, превосходства его здравого смысла, начитанности в книгах древних, новых и турецких, его искусства в прениях не может постигнуть ум человеческий. По истине он равнялся прежним греческим царям и даже превосходил их. Его слово беспрекословно исполнялось во всей стране, по причине его обильных щедрот и достохвальных деяний не только по отношению к патриархам, митрополитам, священникам, монахам, мирянам, церквам и монастырям; даже аги, купцы и прочие турки, дервиши и торговцы клялись его головой, однако ж по многим обстоятельствам питали к нему ненависть; но здесь не место исчислять эти причины. Словом, он был известен во всем мире. Цари и вельможи московские почитали за великое счастье получить от него письмо и привезшего таковое осыпали всякими щедротами.

Это происходило от того, что они слышали о его любви к построению церквей и монастырей и о том добре, которое он оказывает всем людям. Король Польши и её вельможи равно его уважают; Хмель и казаки взяли его дочь; хан и татары почитают его ещё того больше; император немецкий, король венгерский и дож венецианский также дружат с ним. В его время было напечатано в Молдавии на валашском языке много книг церковных, научных и толкований. Его подданные раньше читали на сербском языке, который одинаков с русским, ибо везде, начиная с Болгарии и Сербии, в Валахии и Молдавии, в стране казаков и в Московии, читают на сербском языке, на котором написаны все их книги; но язык валахов и молдаван валашский и они не понимают того, что читают по-сербски. По этой причине господарь построил для них свой монастырь и большое каменное училище и напечатал книги на их языке. У сербов, болгар, казаков и московитов язык один, лишь разнствующий по месту, но книжный язык у них один и тот же.

В среду поутру 9 февраля господарь прислал нашему владыке патриарху с вышеупомянутым служарем, на которого была возложена забота о всех его нуждах, фарджию85 из черного сукна, подбитую соболем, атласный подрясник и денег на расходы и обещал уплатить все его долги. Эти подарки были перенесены из дворца в монастырь на руках.

Глава X. Яссы. – Монастыри86

Накануне субботы пред мясопустною неделей в церквах совсем не было торжественного служения по усопшим. В субботу настоятель монастыря господарева, что во имя трех патриархов (святителей), пригласил нашего владыку патриарха, и мы отправились туда в карете. Монастырь этот единственный в своем роде, великолепный, на подобие крепости окружен двумя каменными стенами. Над воротами колокольня и городские часы, которые все из железа, с большими колесами. Колокола привешены сверху на деревянных брусьях. Часы находятся в каморке в средине колокольни и имеют железную цепь, проходящую чрез потолок на верх к краю большого колокола; к ней прикреплен увесистый железный молоток. Для указания, что наступило время боя, существует длинный деревянный шест, выходящий из отверстия колокольни и имеющий приспособления, которые приводят в движение маленький колокол, висящий на наружном конце шеста; имя этого колокола будильник: его назначение – пробудить внимание людей. Потом звонит большой колокол, при чем цепь стягивается под колесами, молоток поднимается и падает на край колокола. Получается густой звук, слышный отовсюду в городе.

Что касается святой церкви, то она стоит посреди монастыря, вся из тесаного камня и снаружи украшена иссеченными из камня фигурами со всевозможными тонкостями искусства, приводящими в изумление ум: нет на ней места в палец, где бы не было изваяний. Под карнизом она окаймлена двумя поясами из черного камня также с изваяниями. Имеете два высоких купола. В неё входят двумя дверьми, как принято в здешних церквах, южной и северной. Над каждою дверью очень высокое и узкое окно со стеклами. В западной стене есть еще два окна, подобные первым, со стеклами. Здесь свод крестообразный; на нем изображена св. Троица. Над западными дверьми церкви нарисована картина страшного суда, лучше виденной нами в Васлуе: турки идут толпой в разноцветных кафтанах, в чалмах и шапках. На прочих стенах изображено „Всякое дыхание”: все без исключения твари земные от людей до животных, дикие звери, птицы, деревья и растения. Все изображения таковы, что зритель приходить в восхищение. Кроме того изображено: „Хвалите Господа во святых Его, хвалите Его в тимпане, в псалтире“: юноши и девы и все сыны человеческие и люди увеселяющие по степеням своим; потом ἐπὶ σοὶ χαίρει (о Тебе радуется): девы, князи и судии по степеням своим. Все изображения с золотом и лазурью. Входя западными дверями церкви, видишь образ трех святителей. Двери эти обиты железом с резными фигурами тонкой искусной работы; они ведут в парфекс, в стенах которого имеются ниши, где стоят гробницы детей господаря и его первой супруги – домины; на гробницы возложено много покровов парчевых и шелковых, а над ними висят серебряные лампады, которые горят днем и ночыо, равно как и свечи, стоящие в подсвечниках. Здесь четыре окна со стеклами, по два в каждой стене. Тут же имеются портреты господаря и упомянутой покойной домины, так как церковь построена им до её кончины; затем портреты трех умерших сыновей его погодков, представленных в красивой одежде, в собольих колпаках с султанами. Портреты находятся на стене слева от выходящего в дверь. В руке господаря церковь с изображением на ней трех святителей: он вручает её Христу, благословляющему его, окруженному ангелами и апостолами. В высоком куполе нарфекса висит очень большая редкостная медная люстра. В этом месте есть удивительные пзображения и чудесные вещи, столь поразительная, что, сколько я ни старался, не мог их обнять умом. Затем входишь в хорос между двумя колоннами в виде восьмиугольных столбов, окрашенными в фисташково зелёный цвет, ничем не отличающийся от зеленого камня; между украшениями снизу до верху золотые ветви. Трон господаря стоит позади одного из столбов, обращен по обыкновении к востоку, имеет высокую лестницу и купол; весь он из листового золота и превосходной работы. Внутренность вся из красного бархата, лестница и пол покрыты алым сукном. На верхушке его купола крест, над которым два чудных орла; он ничем не отличается от литого из золота. Справа от трона в южной стене большая арка с колоннами из белого мрамора, иссеченного со всеми тонкостями искусства; туда поднимаешься также по мраморной лестнице. Посреди арки ковчег, снутри и снаружи обитый красным бархатом, с серебряными гвоздями и с красивым замком. Нам его открыли: мы сделали земной поклон и приложились к мощам новоявленной болгарской святой Параскевы, которые господарь выписал из Константинополя из хранилища патриаршей церкви, где находятся мощи святых, к коим мы прикладывались, о чем нами упомянуто выше. Он уплатил за патриархию более двухсот, трехсот тысяч, чтобы улучшить её положение, но это не удалось. Святая лежит как живая и покрыта парчевыми и иными покровами; над ней висят лампады серебряные и золотые, горящие днем и ночью. На стене арки изображено её мучение и место её погребения: как ее доставил к господарю патриарх, как великую драгоценность, ибо, когда привезли ее архиереи, он назначил для большего почета быть при них своим капиджиям, из тщеславия перед другими.

Что касается хороса, то он подобен хоросу церкви монастыря домины: заключен в двух закругленных арках, южной и северной. Места для сиденья преизящные, из кипариса и черного дерева, стамбульской работы, гладко оструганные, с резьбой; во главе их архиерейское место. На каждой стороне хороса есть книжный шкаф с инкрустацией из кости, черного дерева и т. п. – услада взора! – покрытый красным сукном. Купол хороса очень высок: наверху изображен Христос благословляющий. Куполы этой церкви стройны и высоки. В куполе висит полиелей, состоящий из шестнадцати частей: весь он серебряно-вызолоченный, с чеканными украшениями, художественной работы, приводящей ум в изумление: внутри его другой полиелей на подобие купола с арками. В каждой стене хороса два окна со стеклами. Перед алтарными дверьми четыре подсвечника из желтой меди, редкостные по своим украшениям и устройству; кроме них еще два большие серебряные. Также и четырехъярусный иконостас чрезвычайно красив и не имеет себе подобного: иконы Господа, Владычицы, трех святителей и св. Николая московской работы, в серебряных и золотых окладах. Алтарь очень красив и благолепен: по абсиду идут одна за другой для украшения разновидные арки, наведенные золотом. В передней его части три больших окна со стеклами, и колонки по сторонам их также покрыты золотом. На верху абсида икона Богоматери. Изображения и иконы, кои находятся на стенах внутри и вне алтаря, наведены золотом и лазурью: красота их непостижима. Перед алтарными дверьми весьма большие серебряные лампады.

Словом, ни в Молдавии, ни в Валахии, ни у казаков совершенно нет церкви, которая могла бы сравниться с этой, с её живописью и благолепием, ибо она поражает изумлением ум входящего в нее. Бог да сохранит ее в целости во веки веков!

Серебряные подсвечники этой церкви и расшитые жемчугом занавесы и пелены, облачения, фелони, стихари, потиры, лампады и вся её утварь не поддаются описанию. Её пол внутри и снаружи из белого и черного мрамора. Все постройки этого монастыря и трапеза имеют каменные своды. Неподалеку от него, близ бани, находится великая школа, построенная господарем на берегу большого пруда, то есть халестау (хелештеу), или садка для рыб.

Накануне воскресенья недели мясопустной мы слушали вечерню, а поутру утреню, в своем монастыре.

Затем прибыл пригласить нашего владыку патриарха настоятель монастыря, известного под именем Галата, в честь Вознесения Господня, из числа построек воеводы Петра. Наш владыка патриарх отправился в санях, заряженных четырьмя черными лошадьми, так как выпало много снегу и был такой сильный холод, что от него немели у нас кончики пальцев87. Монастырь отстоит от города почти на полтора часа пути. Когда мы подъехали к нему, звонили во вей колокола, пока мы не вошли в церковь, где слушали обедню, после чего пошли к трапезе.

Вот описание монастыря и церкви. Он очень велик, обведен деревянною стеной, и все его кельи и помещения также деревянные; тем не менее он услаждает и радует душу. От него открывается вид на дворец и церковь на берегу халестау (хелештеу), пред тобою башни монастырей и города. Церковь выстроена из камня и обожженой глины, имеет два стройных купола и две двери, северную п южную; над каждою из них высокое окно. В западной стене еще два тоже высоких окна. Затем входишь во второе отделение с четырьмя большими окнами; это отделение – нарфекс с одним куполом. Потом входишь между четырьмя восьмиугольными колоннами, выведенными из камня, в хорос. Во втором куполе висит полиелей. С лицевой стороны правого столба есть место покойного господаря, позолоченное, с куполом, над коим крест, по сторонам креста два орла с коронами на головах, все золоченое. Справа от него архиерейское место. Перед ним на стене изображены воевода Петр, его супруга домина и дочери, с коронами на головах: они держать церковь и вручают ее Христу, их благословляющему, вокруг коего сонм ангелов и Владычица. По сторонам хороса тоже есть две арки, с севера и с юга. Алтарь обширный, с тремя окнами, в которых вставлены разноцветные стекла. С обеих сторон хороса шесть таких же окон. Над престолом деревянная сень на столбах, снаружи и снутри изукрашенная всяким художеством польским: цветами, лилиями и прочим, на удивление смотрящих; все это золоченое. В ней висят деревянные лампады, тоже позолоченные, ничем не отличающиеся по искусной работе от золотых. Иконостас всего только в два пояса изображений в одном – апостолы с Господом посредине, в другом – господские праздники; над ним распятие с сияниями кругом: одно-серебряное, другое-золотое. Перед алтарными дверьми стоят четыре деревянные золоченые подсвечника превосходной работы. В хоросе тоже имеются два книжных шкафа с разными золочеными фигурами. Между колоннами, кои позади господарева места, есть две большие великолепные иконы московской работы. На одной-св. Димитрий Солунский, конь которого топчет лошадь Лия 88: кровь выступает из её ноздрей подобно пламени, копье святого изломано в куски, а в руке его меч. Вся задняя сторона иконы покрыта изображениями, представляющими „Единородный Сыне и Слове Божий, бессмертен сый“ – предметы, уму непостижимые но причине тонкости замысла. На другой иконе, насупротив, изображен св. Георгий, а с задней её стороны Рождество Христово: наверху ряды ангелов и святых, на лоне Богоматери белый продолговатый сосуд, в средине которого Господь, окруженный множеством солнечных лучей.

Отстояв здесь вечерню, мы возвратились в свой монастырь; колокольный звон не прекращался, пока мы не скрылись из виду. Колокольня находится над воротами монастыря.

В четверг, перед неделей сыропустною, пригласил нашего владыку патриарха игумен монастыря Успения Богоматери, известного под именем монастыря воеводы Бырновского. Мы отправились туда в санях также на монастырских лошадях. Ничто никогда меня так не волновало, как поездки нашего владыки патриарха в карете; или в санях: перед ним посох, справа и слева настоятели монастырей, руки его благословляют толпы народа на рынках и улицах, а турки глазеют.

[В Яссах есть здание бань, выстроенное Василием воеводою по плану турецких, с куполами и множеством мрамора, и разделенное на красивые кабинеты. Мы так мылись несколько раз. Он построил также в одном из своих дворцов подле покоев домины другие великолепные бани, для своего собственного пользования и своей супруги, с мраморным полом и несколькими фонтанами; вода в них привозится из озера на телегах. Когда он в третий раз был разбит врагами и семья его покинула дворцы, эти бани топили для аги казначейства, и мы несколько раз ими пользовались].

Мы вступили в упомянутый монастырь. Церковь с двумя высокими восьмиугольными, округленными куполами на подобие куполов церкви домины, и между ними такой же как и там горбообразный свод. Над алтарем другой красивый купол. На церкви пять больших золоченых крестов. Оба купола, свод и крыша – все из блестящей жести. Такие крыши появились лишь при господаре Василии раньше они были деревянным и сгорели во времена татар. Тогда изобрели подобные крыши, так как они не горят и нельзя их украсть. Церковь имеет одну дверь с западной стороны, разделяется на три части и вся из камня, покрытого известью снаружи и снутри. Первое отделение её назначено для гробниц. Нарфекс, имеющий другую дверь, заключает в себе гробницы господарей и вельмож. В нем висит изящный полиелей, есть лампадки, подсвечники со свечами и иконы. Над ним находится место, где стоят женщины. Затем входишь в хорос, над которым написан портрет воеводы Бырновскаго, построившего этот монастырь: он сидит на белом коне. Когда султан Мурад умертвил его, в ту самую минуту портрет треснул. Под портретом находится место, где он стоял (во время службы), все позолоченное. В куполе хороса висит красивый полиелей с медною массивною, цепною люстрой внутри. Хорос тоже окружен арками. Иконостас весьма благолепен: все иконы ценные, московской работы. Колонны у алтарных дверей украшены резьбой в виде виноградных лоз: ветви золотые, гроздья зеленые, а фон яркокрасный. Алтарные двери все резные, позолоченные, как и в других церквах. Сень над престолом похожа на сень в монастыре Галата. Пол церкви из черных плит. Колокольня весьма высока и очень прочна.

Мы пошли к трапезе. У них принято, что за всякой трапезой пьют здравицу господаря, причем владыка патриарх вставал и, держа бокал в руке, возглашал: „предстательством Владычицы нашей Приснодевы Марии”, а присутствующие отвечали: „предстательством Ея помилуй и спаси нас, Боже!”. Затем он говорил: „силою креста”, а они ответствовали: „молитвами ангелов и сонма святых и мучениковъ”, как это предписано в служебнике при проскомидии: на всякий возглас его отвечают: „их предстательствомъ” и т. д. до конца. Затем владыка возгласил:„ да подаст Бог здравие и благоденствие христолюбивому государю, воеводе Василию, его домине и сыну” и прибавил к этому многие благожелания. Выпив стоя бокал, он садился, мы же стояли. Всякий раз, когда он выпивал бокал, садился, и так шло до конца. Эти монастыри, то есть св. Саввы, Галата и этот-Бырновского, отписаны в пользу патриарха иерусалимскаго, а потому и за него пили чашу так же, как мы рассказали; при этом наш владыка патриарх стоял до тех пор, пока не была кончена здравица, а потом сел. Под конец пели многолетие Макарию, патриарху Антиохии и всего Востока89. Оно подобно многолетно господарю. После того мы стоя пили за его здоровье. Вечером мы сошли в церковь, отстояли вечерню и возвратились в карете в свой монастырь. Здесь никогда не бывает, чтобы патриарх делал выезд без мантии и не в экипаже.

Глава XI. Яссы. – Великий пост. Съестные припасы

В пятницу утром мы смотрели на торжественный поезд господаря, когда он приезжал посетить здешнего митрополита Варлаама, который был болен.

Знай, что его высочество господарь Василий каждый день держал заседание, и субботнее исключительно назначалось для суда над ворами. Одних он казнил, других освобождал. Всевышний Бог не создавал на лице земли людей порочнее жителей страны молдаванской: все мужчины воры и убийцы. Считают, на основании документов, что с того времени, как Василий сделался господарем, около 23 лет тому назад, он казнил более 14.000 воров, несмотря на то, что с первого раза не казнил, а бил кнутом, клеймил и выставлял к позорному столбу и затем отпускал. Во второй раз он отрезывал правое ухо, в третий раз другое, а в четвертый казнил. Мы видели среди них нечто такое, от чего Боже сохрани! именно, что их священники даже являются главарями разбойничьих шаек. При всем том он оказался бессильным их обуздать. Жены и дочери их лишены всякого стыда и приличия. Господарь устал резать им носы, выставлять на позор и топить, так что уничтожил их тысячи, и ничего не мог с ними поделать.

Возвращаемся к нашему рассказу. В субботу пред неделей сыропустною у них принято освобождать всех заключенных в тюрьмах, ибо на первой неделе поста прекращаются всякие судебные дела и тяжбы. Господарь никому не показывается, разве только в церкви, ибо и он, и вельможи его, и придворные строго держат пост. В воскресенье накануне сыропуста после „Ныне отпущаеши раба Твоего”, сделали только три больших поклона и, совершив отпуст, многолетствовали господарю. Здесь не имеют обыкновения в продолжение поста читать по вечерам в церквах молитвы на сон грядущим, по читают у себя в кельях. Присутствующие архиереи, священники и все бывшие в церкви делали земные поклоны нашему владыке патриарху по-двое до последнего.

Поутру, в чистый понедельник, мы вышли поглядеть на торгового смотрителя, который ходил по городу, имея при себе фаляку90 и розги, чтобы наказывать ударами тех, у кого питейные заведения открыты и кто дозволяет себе есть; он также назначает съестным припасам наименьшую цену. Знай, что все съестные припасы в здешних странах продаются женщинами.

В монастырях сделали новые деревянные била. Когда часы пробили восемь, кандиловозжигатель трижды ударил в било и мы вошли в церковь. Прочитали третий час. В конце его кандиловозжигатель вышел и, ударив три раза, остановился, потом ударил еще три раза: это знак, что читают шестой час. При окончании его, он опять вышел, ударил трижды и остановился, потом еще три раза и остановился, потом еще три, а всего девять – для девятого часа. Но окончании „Блаженн“ он взошел на колокольню, ударил в обыкновенное деревянное било, потом в малое, для указания начала вечерни. Так поступали во весь пост до конца его. Все греческие купцы неукоснительно присутствовали за часами до окончания вечерни в течении всего поста. Выйдя из церкви, мы возвращались туда опять через два часа. Тогда начинали читать великое повечерие. При чтении канона Андрея Критского его пели на обоих клиросах с канонархом. Читающий повечерие читает также молитву Владычице „И даждь нам, Владыко”, хотя бы это был мальчик. Наш владыка патриарх читал молитву: „Владыко Господи Иисусе Христе, Боже наш“, как у них это принято; при чтении её все падали ниц н оставались так до самого конца её. В заключении все, даже дети, попарно подходя, делали поклон патриарху и затем удалялись. При выходе его из церкви все женщины также делали ему низкий поклон. Так поступали в продолжении всего поста. Во вторник мы вошли в церковь и вечером происходило тоже. Все монашествующие, большинство греческих купцов, даже господарь, супруга его и все, при нем состояние, от бояр до придворных певчих мальчиков, постились все три дня и не ели до вечера среды, до окончания литургии преждеосвященных Даров. Вина вовсе не пьют в течении этой недели и во весь пост, кроме суббот и воскресных дней. Вечером упомянутой среды, в начале седьмого часа, ударили в било, в которое бьют к часам. Кандиловозжигатель также выходил и при каждом часе трижды ударял до конца „Блаженн”, после чего взошел на колокольню и ударил в деревянное било, а потом в большой медный колокол – это был благовест к преждеосвященной литургии, которая и началась. При „да исправится молитва моя“ сначала пропел это священник в алтаре, потом пропели попеременно на обоих клиросах четыре раза; затем священник в шестой раз до половины, а окончили на клиросе. Читавший паремии не сделал ни одного поклона перед дверьми алтаря, а поклонился только нашему владыке патриарху. При выходе с Дарами, священник не дошел до хороса, а, выйдя из северных дверей, прошел между подсвечниками и образами к царским вратам. При пении причастного стиха наш владыка патриарх, сойдя (со своего места), приложился к иконе св. Иоанна Крестителя, которую выложили на аналой по причине предстоявшего на другой день его праздника, а потом благословил народ по обычаю, как делал это всякий раз, когда прикладывался к иконам. Затем все присутствующие получали от него антидор и прикладывались к иконе, ибо у них такой обычай в продолжении всего поста, что народу раздают антидор, хотя бы не было преждеосвященной обедни: священник сохраняет антидор от воскресной литургии и раздает его народу. Присутствующие стояли, пока наш владыка патриарх не вышел вперед их по обыкновению, затем и они стали выходить попарно, причем он, подняв десницу, благословлял, пока не вышли и женщины, но все оставались в ожидании, чтобы он вторично преподал им общее благословение, и тогда разошлись. Так совершался описанный обряд в течении всего поста. В нашей стране не дождутся даже открытая завесы...91.

На этой неделе купцы приходили в церковь к вечерне и другим службам. Священник выходил в епитрахили и читал над ними разрешительные молитвы, за что они давали ему деньги, ибо в церкви монастыря св. Саввы (Бог да продлит её процветание!) молятся только купцы, из коих многие женаты. Жители же города лишены стыда и веры: они христиане лишь по имени; их священники еще раньше их чуть-свет спешат в питейные дома: это мы видели в земле молдаван, но не то в стране валахов (Бог да дарует ей процветание за их набожность и воздержность!).

Мы сели за трапезу: за ней не было ничего кроме моченых турецких бобов, фасоли, сваренной без масла, похожей на горох, шинкованной капусты с водой и солью, которая заготовляется на целый год – и больше ничего. Что мы сказали о вине, тоже относится и к маслу: его употребляют только по субботам и воскресеньям. Но они пьют яблочную воду. Нам же господарь назначал по средам и пятницам всего поста и для этой первой недели пиво и мед, ибо во всей здешней стране воду пьют лишь в малом количестве. Кунжутного теста и масла и кунжутного семени они вовсе не знают. Купцы доставляют им из Румелии даже оливковое масло, маслины, красную икру, октоподов (восьминогов), лимонную воду, горошек, рис, вермишель в виде ячменных зерен п пр. Мы покупали око оливкового масля за полпиастра, око маслин за ¼ пиастра, око красной икры за 1½ пиастра, око сушеных октоподов за реал (талер), око горошка за четверть (реала?). В здешних странах всего этого не производят и никто, кроме богатых, не имеет об этом понятия.

Что касается зелени, как-то: свекла, петрушка, зеленый лук, чеснок, то она поспевает здесь только после Пасхи, так как в течении всего поста снег не перестает падать ни ночью, ни днем, и земля по утрам бывает тверда как плитная мостовая, в особенности канавы. Когда солнце поднимется повыше и день станет потеплее, начинается таяние и образуется слякоть и грязь глубиной по колена. В монастырях и в домах богатых людей есть большие погреба с каменными сводами, называемые на их языке бенимча и бениса, куда ставят бочки вина; в них же имеются места для посадки (овощей): перед наступлением зимы и снега выдергивают из земли петрушку, лук и лук порей, растущие в изобилии и сладкий на вкус, и другие овощи и сажают их в упомянутых погребах. От свежего воздуха они не вянут; их вынимают из погреба, когда хотят, зелеными и едят в течение этого поста.

В монастырях после ужина в среду вечером оставлялась часть для вечера пятницы. Мы вошли в церковь после седьмого часа. Во время причастного стиха наш владыка патриарх, сойдя, приложился к иконе св. мученика Феодора и к его персту, тут же выставленному: он пожертвован монастырю. При получении антидора присутствующие также прикладывались к персту. После десятого часа ударили в один маленький колокол и мы вошли в церковь. Поставили аналой, покрытый пеленою, и свечи пред иконой Владычицы. Игумен прочел шесть похвал из акафиста Богоматери, читаемого в субботу (5-ой недели): у них принято накануне каждой субботы (первых четырех недель) поста читать по шести похвал.

В первую субботу поста мы вышли от заутрени рано поутру. После 3-го часа ударили в большой колокол и мы вышли от обедни только около пяти часов. В этот день принесли много блюд с медовым коливом с пряностями в память мученика Феодора (Тирона). По окончании литургии священник вышел и окадил коливо, при чем пели тропари святому и заупокойные, а наш владыка патриарх прочел над ним молитву с прошением за тех, кои принесли его в честь мученика, и за упокой души их сродников. Получив от владыки антидор и приложившись к иконе мученика, они возвратились и стали в своих сидалищах, а под конец каждый из них подносил свое блюдо с коливом нашему владыке патриарху, который вкушал из каждого блюда по порядку серебряною или костяною ложкой. Затем обносили им всех присутствующих до последнего. Наш владыка патриарх по обыкновению вышел вперед их к дверям церкви и благословлял, в то время как они благочинно выходили из храма, до тех пор, пока не вышли и женщины, кои все, словно царицы, благовоспитаны, стыдливы: молодые не уходили раньше старых, но всегда пропускали их вперед. О, какое у них долготерпение и какая вера! Ни от кого не слышно ни досады, ни ропота, несмотря на то, что они в такой холод и стужу стоят без шапок с открытыми головами, не разговаривая, от начала до конца службы. Даже их нищие ходят по церкви в полном спокойствии и молчании. Они кладут множество поклонов даже по субботам, и в пост, и в другое время, не теснятся при получении антидора или прикладывании к иконам, не спешат при выходе из церкви, но идут по двое. Несомненно Бог справедливо и правосудно хранит царство их до сего дня.

В этот день после литургии мы прикладывались также к челу мученика Иакова, разрезанного на уды92: оно оправлено в серебро и лежит в ковчеге также серебряном; пожертвовано в этот монастырь вместе с перстом мученика Феодора. Затем мы пошли к трапезе, за которой пили вино.

После вечерни его высочество господарь прислал своего доверенного, (великого) служаря, спросить о здоровье нашего владыку патриарха и объявить ему, чтобы он, с его соизволения, приготовился к служению литургии на другой день в монастыре Галата. Он прислал с служарем своего повара, бочёнок оливкового масла для поста, бочёнок лимонной воды, мешок сушеных октоподов, мешок рису, мешок ячменоподобной вермишели, мешок чечевицы, мешок горошка, мешок турецких бобов и мешок фасоли; все это принесли драбанты на плечах.

Глава XII. Яссы. – Служения патриарха.93

В первое воскресенье поста рано поутру, когда зазвонили в колокола, мы встали к службе. Хода с иконами не совершали при пении „Святый Боже“, как это принято у нас, но положили икону на аналой, покрытый красным сукном. При „Всякое дыхание” наш владыка патриарх, сойдя, приложился к (местным) иконам и к этой. То же сделали остальные присутствующие. Мы вышли из церкви и спустя два часа прибыл упомянутый служарь с господаревым экипажем, крытым красным сукном с серебряными шариками 94, шестериком гнедых лошадей. В нем мы поехали со своими облачениями в упомянутый монастырь Галата. Войдя в церковь, облачились вместе со всеми настоятелями монастырей, для которых существует такой наказ, что, куда бы ни отправлялся господарь к обедне, все они должны туда же прибыть и служить. Нам дали знать, чтобы мы облачали нашего владыку патриарха, так как его высочество господарь не любит продолжительной службы. Мы вышли из алтаря. У них соблюдается такой обычай: всякий игумен или священник выходит из алтаря, неся в руках какую-либо часть облачения владыки патриарха, от подризника до митры, и все становятся в ряд кругом него. Справа от владыки патриарха стоял Гюзель-эфенди, игумен монастыря домины, слева игумен монастыря св. Саввы; эти двое передавали части облачения одну за другой и помогали мне при возложении их на патриарха. Так они делали при всяком служении вашего владыки. По окончании облачения наш владыка патриарх воссел на своем месте, и только что сел, как начался звон во все колокола, что означало прибытие господаря. Когда он вступил в ворота монастыря, вышли два архиерея, участвовавшие в служении, со свечами, за ними священники и дьяконы с кадилами, предшествуя нашему владыке патриарху, и все стали в ряд за вратами церковными. По левую руку нашего владыки священник держал фарфоровую чашу со святою водой и кропило из пахучего растения, другой священник по правую его руку держал евангелие, а крест был в руках нашего владыки патриарха. Сначала прибыл сын господаря Стефан воевода и, выйдя из экипажа, ожидал, пока не подъехала царская карета его отца, которая была покрыта золотом шитой материей, а внутри обита алым бархатом с серебряно-вызолоченными шариками. Господарь вышел из кареты: ему предшествовали шестеро шатырбашей в одинаковой одежде и в розовых узорчатых головных уборах; в руках они держали скрещенные секиры. Все его бояре, вельможи и свита, сойдя с коней, шли около него. Сейманы95 и солдаты стояли рядами вне и внутри монастыря. Эго был один из тех дней, каких мало можно насчитать в жизни. Однако нас обуял сильный страх и трепет по причине внушительного величия господаря, тем более, что это была первая литургия (в его присутствии). а мы не знали его церемониала, подобного обычаю царей, узнанному нами впоследствии. Когда господарь шествовал в церковь, наш владыка патриарх, встретив его, дал ему приложиться к евангелию и кресту и окропил ему лицо святою водой, равно и сыну его, и дважды благословил обоих, а дьякон их окадил. Затем мы шествовали впереди него, пока он не вошел и не остановился перед своим местом, причем совершил крестное знамение и, обращаясь направо и налево, поклонился присутствующим кои все ответили ему поклоном, и наконец поднялся и стал на свое место, которое все уже было покрыто алым бархатом. То же сделал его сын. Наш владыка, благословив их обоих в третий раз, также стал на своем месте. Затем вошли высшие сановники и стали на левой стороне хороса; впереди их постельник с серебряным жезлом и силяхдар с короной над головой, опоясанный мечем н с булавой на левом плече. Прочие вельможи стали в нарвексе, все с открытыми головами, ибо всякий в присутствии господаря должен стоять с открытою головой, хотя бы во время трапезы. Дьякон окадил двери алтаря и (местные) иконы, потом господаря на его месте, сына его и нашего владыку патриарха и наконец вельмож и, став на своем месте, обычно возгласил: „Помилуй нас, Боже, по велицей милости Твоей, молим Тя, услыши и помилуй!” „Еще (молимся) о христолюбивом, богохранимом государе, эфенди Иоано Василии воеводе, о супруге его, государыне домине Екатерине, и о сыне его, государе Стефане воеводе”, „о мире, здравии и спасении”, „да Господь Бог наш споспешествует благоустроению всех дел его и покорит под нозе его всякого врага и супостата”. У них принято, что всякий раз, когда господарь входит в церковь, дьякон кадит ему и возглашает эту ектению. Придворные мальчики-певчие все были в красной суконной одежде и стояли на обоих клиросах: на правом пели по-гречески, на левом – по-валашски стройно и согласно. Пение это трогало сердце и оживляло душу. Во время ектении дьякона пели попеременно многократное „Господи, помилуй”. Священник сделал возглас и совершил отпуст. Придворные певчие по обычаю пропели многолетие господарю, его супруге и сыну. Затем дьякон, сделав легкий поклон господарю, его сыну и нашему владыке патриарху, но принятому у них перед ектенией и после неё обычаю, стал, несколько повернувшись лицом в сторону господаря, и возгласил: „Благослови владыко”. Священник начал литургию. Потом дьякон говорил ектинию: при всяком „Господу помолимся”96, мальчики пели „Господи помилуй”, раз по-гречески другой – на левом клиросе – по-валашски. Затем дьякон, сделав поклон, вошел в алтарь задом. Так же поступали и мы, чувствуя, однако, при этом сильный трепет. Потом пели „Блаженны” и совершили малый вход: по обычаю впереди дьякон с трикириями, другой – с кадилом, а я с евангелием. Тогда владыка патриарх встал с седалища, я же по обычаю остановился под полиелеем97: он благословил вход, а я, как это у них принято, поднес евангелие к господарю для целования, причем поцеловал его правую руку, также подносил сыну его, а затем владыке патриарху, и мы вошли в алтарь. Наш владыка патриарх, произнеся: „Спаси нас, Боже”, обернулся к господарю и благословил его и сына его, затем силяхдара и прочих придворных сановников; потом приложился по обычаю к (местным) иконам и, войдя (в алтарь), окадил престол. Он не кадил в царских вратах, ибо здесь такого обычая нет, но в конце „и во веки веков” вышел и благословил предстоящих трикириями. Затем придворные мальчики-певчие пели попеременно „Святый Боже” весьма приятным напевом, пока не пропели с динамис98. Ни владыка патриарх, ни священники не пели Трисвятого в алтаре ни разу и не возглашали также многолетия. Потом дьякон вышел с евангелием и, сделав господарю и его сыну издали легкий поклон, прочел евангелие под полиелеем. Окончив чтение, он поднес евангелие господарю и сыну его для прикладывания, причём целовал у них руку. Во время каждения при „Иже херувимы” наш владыка патриарх вышел с кадильницей и, остановившись между подсвечниками, окадил господаря и предстоящих, потом обратился к алтарным дверям и (местным) иконам (окадил их) и вошел (в алтарь). Я вышел с дискосом и Телом. Тогда был постлан для господаря перед его местом весь расшитый золотом ковер, среди которого оставлено небольшое местечко из красного бархата; такой же, но поменьше, был постлан перед местом его сына. Сойдя, они простерлись на них до земли. Дойдя до них, я обернулся к ним по обыкновению и произнес: „да помянет Господь Бог государя Иоано Василия воеводу, супругу его домину Екатерину и сына его Стефана в небесном царствии своем всегда”... То же сделал священник, несший потир. Перед этим наш владыка патриарх снял с себя митру, с которой по обычаю шел один из священников при великом входе; все в нем участвующее держат в руках какую-нибудь вещицу, хотя бы служебник литургийный. В присутствии господаря, как мы упомянули раньше, стараются сократить службу. Во время причастного стиха господарь, сойдя, прикладывался, по обыкновению, к иконам, что сделал затем и сын его, и возвратился на свое место. Знай, что священник, при чтении молитвы „Благослови благословящия Тя, Господи”, всегда поминает господаря, его супругу и сына, что бывает не только в этой стране, но и в валашской и у казаков и в московской. Затем вышел из алтаря наш владыка со священником; дьякон окадил царскую кутью на подносе, доставленную от господаря вместе с вином в серебряном сосуде, ибо у них такой обычай, что, когда за литургией присутствует господарь, все бывает от него, даже трапеза. Наш владыка прочел над кутьей положенную молитву с прошением за господаря, его супругу и сына. Затем господарь, сойдя со своего места, принял из рук владыки антидор; тоже сделал его сын, после чего оба стали на своих местах. Также подходили бояре и приближенные вельможи один за другим, получали антидор и прикладывались но обыкновенно к иконам. Священник вышел с другим подносом раздать (антидор) стоявшим вне (хороса). Затем поднесли господарю поднос с кутьей. Наш владыка патриарх вместе с архиереями и присутствовавшими священниками, держа над кутьей руки, прочел большую молитву за господаря, доставившего кутью. Первый отведал её наш владыка патриарх, потом господарь с сыном и прочие присутствующие; затем пили также вино из сосуда. После этого наш владыка патриарх, встав под полиелеем, выразил господарю чрез драгомана многочисленные благожелания и совершил отпуст. Войдя в алтарь, он стал разоблачаться, а придворные певчие пели господарю многолетие, пока владыка не снял облачения, после чего мы надели на него мантию. Господарь стоял на своем месте. Затем владыка патриарх, за которым следовали и мы, вышел за врата церковный и стоял, пока не вышел господарь, которого он благословил по обыкновению, равно и всех присутствовавших в храме (при выходе их). Господарь и владыка патриарх сначала удалились в отдельный покой, где беседовали, пока не накрыли обеденный стол, и тогда они пошли за трапезу. Как выше упомянуто, где бы господарь ни присутствовал за литургией, кушанье и вино, в количестве достаточном для стольких тысяч войска и народа, доставляются от него. Пред закатом солнца пошли в церковь и слушали вечерню. Наш владыка патриарх опять вышел вперед господаря, чтобы благословить его при выходе. Он сел в свой экипаж и уехал, причем звонили в колокола, пока он не скрылся из виду. Это был, как я уже сказал, по истине достопамятный день: ничто так меня не трогало, как пение и приятные напевы придворных певчих мальчиков и их взаимное соревнование.

Затем мы возвратились в свой монастырь и на пути любовались большим прудом, что позади господарева дворца, именуемом хелештау; это – садок для высшего сорта рыбы, называемой эфендико (господская), редкостной, мясистой, с зернами икры в брюхе. В этот день пруд был покрыт льдом. Всадники на своих лошадях ехали по нему от дворца в монастырь Галата. Когда желают почерпнуть из него воды или напоить животных, прорубают кирками нечто в роде колодца во льду, пока не покажется вода, которую тогда и берут. Потом она опять замерзает. Также поступают рыболовы, когда хотят ловить в нем рыбу для господаря при помощи разных ухищрений.

В этот день нам подарили крупных яблок, превосходных по запаху, цвету и вкусу; их называют василико, т.-е. царскими, и бережно хранят в погребах в сене, где они остаются до времени созревания новых плодов. Также подарили нам персиков, слив и вишен засахаренных, столь вкусных, что подумаешь, будто они только что сорваны с дерева.

Во второй понедельник поста после 6 часов ударили в било к часам, а из церкви мы вышли около 8 часов. Согласно этому порядку поступали во весь пост.

Близ монастыря св. Саввы есть монастырь во имя св. Параскевы. В нем красивая церковь. Он находится в обладании синайских монахов. Икона св. Екатерины и прочие иконы со всем иконостасом, алтарные двери и образа апостолов – русской работы. Во всю стену, в коей дверь церкви, написано изображение горы Божией Синая, монастыря горы Моисея, где он наедине говорил с Богом, горы св. Екатерины и других тамошних монастырей, бедуинов и пр., как это есть в действительности; все это принадлежит синайским монахам. Насупротив монастыря Галата есть монастырь св. Михаила. Церковь св. Николая, что близ дворца, похожа на церковь в Васлуе из сооружений воеводы Стефана: она величественна, обширна, с высокими куполами; с наружной её стороны есть здание, к ней примыкающее, выстроенное, как говорят, турками. Рассказывают, что в Яссах тридцать церквей и монастырей. В этом городе легко дышится: его воздух и вода превосходны и очень приятны, лучше чем во всех других городах этой страны.

Литургию во вторую субботу поста, а во второе воскресенье вечерню, утреню и литургию мы слушали в монастырской церкви. В среду 3-ей недели поста 9 марта, когда приходится праздник 40 мучеников, мы вышли от преждеосвящевной литургии после половины 8-го, всего на полчаса раньше обыкновенной обедни. В церковь принесли множество просфор, блюда с хлебом и печеньем в виде венчиков и разных разностей, много свечей и кутью. Часть этого была роздана в виде благословения присутствовавшим. Утром в третье воскресенье поста при „Всякое дыхание“, в конце „Святый (Боже)”, священник вышел из алтаря, неся на голове блюдо, на котором лежал крест; пред ним шел дьякон с кадильницей и свечами. Он подвигался шаг за шагом, пока не подошел к аналою для евангелия, поставленному под полиелеем и покрытому узорчатою бархатною пеленой с зеленой бархатной же каймой с кистями внизу. На него он положил крест и, взяв у дьякона кадильницу, стал кадить кругом аналоя, поя „Кресту Твоему поклоняемся”, пока не обошел его кругом; то же пропели при втором и третьем обхождении. Наш владыка патриарх, сойдя (со своего места), сделал перед крестом три земных поклона и, приложившись к нему, благословил им народ по обыкновению. За ним подходили подвое и прикладывались игумены, священники и весь народ. Мы вышли из церкви.

Его высочество господарь, по своему обычаю, прислал с вечера известить нашего владыку, чтобы он готовился к обедне на другой день в вышеупомянутом монастыре домины. Он прислал за ним экипаж шестериком рыжих лошадей, и мы поехали. Войдя в церковь, мы по обыкновению облачились и облачили владыку. Прикладывались к большому позолоченному кресту, в котором заключена частица Древа Креста Господа нашего Христа: она черного цвета и не скрыта от взоров. Крест этот есть вклад на Афонскую гору, но теперь на время положен на хранение в этом монастыре, ибо оба монастыря99 отписаны господарем в пользу Афона, откуда и все их игумены и монахи. Когда приближался господарь, зазвонили во все колокола. Он явился с поездом еще более блестящим, чем в тот раз. По обыкновенно мы вышли к нему на встречу: владыка патриарх окропил его святой водой, как это было и раньше. По завершении божественной литургии опять вкушали кутью. Наш владыка также вышел вперед господаря, чтобы благословить его. Господарь, сев в экипаж, ждал, пока наш владыка патриарх не сел в свой, и оба отправились вместе во дворец. В этот день господарь доставил нашему владыке за трапезой полное удовольствие и приятное времяпрепровождение.

Накануне четвертого воскресенья поста господарь известил нашего владыку, чтобы он готовился к литургии в монастыре Бырновского. Утром после заутрени господарь прислал экипаж, и владыка отправился в сказанный монастырь. Мы облачили его. Зазвонили в колокола, и господарь прибыл с поездом еще лучшим и красивейшим прежних: он сидел на сером турецком коне, убранном золотым шитьем и множеством драгоценных каменьев. Мы сделали ему обычную встречу и, войдя в храм, совершили литургию. Евангелие в этот день читал я и подносил господарю и сыну его для прикладывания, причем целовал у них правую руку. Во всех этих странах очень дивились, что мы читаем по-гречески, ибо имя наше среди них в презрении. После того как наш владыка патриарх роздал антидор и мы вкусили кутьи, он вышел в мантии вперед господаря и благословил его.

В этот день присутствовали четыре архиерея: епископ, постоянно пребывающий при дворе, митрополит Софии Власий, митрополит Навпакта в Морее и один грузинский епископ, только что прибывший из Московии с обильной милостыней. По его словам, он епископ церкви в стране Дадьян, в коей находится хитон Владычицы Божией Матери, а потому царь (московский) дал ему кроме обильной милостыни венец на подобии митры и полное архиерейское облачение. Это был притворщик, носивший на виду власяницу вроде мешка. Нашего владыку патриарха опять повезли в экипаже во дворец к царской трапезе и мы возвратились в свой монастырь вечером.

Накануне четверга покаяния100 совершили торжественное всенощное бдение, к которому зазвонили во втором часу ночи. Кадиловозжигатель сначала ударил в деревянное било триста раз по счету, останавливаясь по окончании каждой сотни; затем многократно ударяли во все медные колокола. Мы вошли в церковь. Священник вышел кадить до начала службы в молчании и затем, остановившись под хоросом (паникадилом), возгласил: „Владыко благослови!” и окончил каждением нашему владыке патриарху. Войдя в алтарь чрез царские врата, он возгласил по обыкновенно: „слава святей”. Наш владыка патриарх прочел шестопсалмие без „Святый Боже” в начале, потом троекратное аллилуия и Трисвятое. Затем читали кафизмы из псалтири, потом „помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей” и начали канон, который пропели весь приятным напевом. В здешних странах принято, что первенствующий читает шестопсалмие на утрени, потом „слава Тебе, показавшему нам свет”, „слава в вышних Богу” до конца, „Христе свете истинный», вечерний псалом, „Свете тихий”, „сподоби Господи», „ныне отпущаеши раба Твоего”. После светильна кончили службу по обыкновению первым часом. Мы вышли от неё после 6-го часа ночи. После полудня служили преждеосвященную обедню, причем выставили икону Благовещения, коего празднование приходилось на другой день. Наш владыка патриарх, сойдя, приложился к ней по обыкновению, равно и остальные присутствующие после раздачи антидора. Затем мы пошли к трапезе, за которой пили вино. В этот вечер не читали молитв на сон грядущий и не ударяли в било; но ударили в пятницу в полночь, и мы вошли в церковь и начали великое повечерие. При „помилуй нас, Боже, помилуй нас” начали литию: на столик под хоросом положили пять хлебов и поставили сосуд с маслом, вином и пшеницей и два подсвечника. После каждения дьякон прочел ектению пяти хлебов: „спаси, Господи, люди Твоя“ и пр., затем кадил вокруг хлебов и один из них поднес нашему владыке патриарху, который его благословил. Потом начали утреню. Шестопсалмие было прочитано без „помилуй мя Боже”, славословие трижды, затем „Бог Господь”, псалтирь, стихиры и канон. Хвалитн не пели, а читали: „Владычице, приими молитвы раб Твоих и избави нас»....101. После „Всякое дыхание” наш владыка патриарх сошел и приложился к иконе Благовещения, равно и прочие служащие, и мы вышли от утрени рано поутру.

Господарь прислал известить нашего владыку, дабы он приготовился к служению литургии в церкви св. Николая, что подле дворца, известной под именем церкви господарской. Он прислал за нами экипаж, и мы туда отправились. Облачившись и облачив владыку патриарха, мы начали литургию, ибо так пожелал господарь. Я возгласил „благослови Владыко”, а священник „благословенно...” и начали вечерню псалмом „Благослови душе моя Господа”; затем следовала великая ектения102, после неё положенные стихиры, потом вход. В это время вошел господарь, прибывший из дворца пешком. Мы не делали ему встречи, так как уже начали литургию, но лишь только он стал на своем месте, наш владыка благословил его и сына его троекратно. Окончив литургию, вкусили царской кутьи по прочтении над нею положенной молитвы с прошением за господаря, как выше упомянуто, и выпили немного вина. Господарь, оставаясь на своем месте, ждал, пока не разоблачился наш владыка патриарх, на которого мы по обыкновению надели мантию. По прежнему он вышел вперед господаря, чтобы благословить его, и вместе с ним пошел во дворец. В этот день, по случаю господского праздника, трапеза отличалась большею против обыкновенная торжественностью; так, при перенесении блюд из кухни на верх, били в барабаны и играли на рожках и флейтах. В этот день было великое веселье: султанская музыка и турецкие песни не умолкали до вечера. В том же экипаже мы возвратились в свой монастырь. Этот день был последним радостным днем103.

Вечером, на субботу Похвалы Богородицы, не ударяли в било и не было повечерия, но после 7-го часа ночи совершили торжественно утреню. Ударили в деревянное било 300 раз, как выше упомянуто, а потом в большой колокол сто раз. После каждения священника, шестопсалмия, „Господь Бог и явися нам” и кафизм, поставили покрытый аналой пред иконой Богородицы и зажгли свечи в подсвечниках. Наш владыка патриарх, сойдя со своего места, возложил на себя епитрахиль и омофор и прочел шесть (первых) похвал из акафиста, после чего встал на своем месте. По прочтении второй кафизмы, епископ читал следующие 6 похвал, при чём повторяли ирмосы. Игумен монастыря прочел еще 6 похвал, а остальные шесть – чередной священник. Пропели канон опять без хвалитн, но читали: „Владычице приими”104. Мы вышли от утрени рано поутру.

Глава XIII. Яссы. – Панихида и отпевание

В этот день, который был субботним недели Похвалы Богородицы, наш владыка патриарх служил в монастыре св. Саввы по желанию всех купцов. Эта обедня была совершена истово и торжественно с полным соблюдением нашего устава. Окончив её около полудня и надев по обыкновению на владыку мантию, мы пошли из церкви, причем ему предшествовали со свечами, к могилам, находящимся вне церкви, ибо один человек обратился к нашему владыке патриарху с такою просьбой: „отец мой перед своей кончиной наказывал мне, говоря: до истечения трех лет со дня моей смерти открой мою могилу, пригласи архиерея, который тогда будет, или патриарха, если случится, пусть он прочтет надо мною молитву отпущения и разрешения”. Тогда мы возложили на владыку омофор и начали службу. Пропеты были обычные заупокойные стихиры, затем наш владыка прочел разрешительную молитву с прошением об отпущении грехов и окропил кости усопшего святой водой. Потом мы пошли в монастырскую трапезу. Родственники покойного устроили ему поминки. Они доставили к трапезе множество всевозможных яств с кутьей и вином и всем присутствующим роздали большие сечи. Наш владыка патриарх встал со всеми служащими н возгласил: „благословен Бог наш”, потом следовало „Святый Боже“ и пропели заупокойные стихи. Дьякон в стихаре окадил всех присутствующих из серебряной кадильницы без цепочек с ручкой и возгласил: „Помилуй нас, Боже, по велицей милости Твоей!” и затем: „о упокоении усопшего раба Божия такого-то» до конца. Наш владыка патриарх прочел молитву за усопших: „Боже духов”. Совершили отпуст, потушили свечи, и все мы вкушали кутьи с молитвой в Господу о помиловании усопшего. По окончании обеда сын его роздал всем присутствующим дары, ибо таков их обычай в Молдавии и Валахии. Вот каков обряд поминок, который называется у нас сабахийе105 и повторяется на третий и девятый день.

Когда мы встали из-за стола, ударили в большое било; это знак, что у них кто-нибудь умер: в том монастыре, где родственники умершего желают его похоронить, они приказывают кандиловозжигателю ударить в било, чтобы городские священники собрались к отпеванию. Так бывает, когда умерший богат или среднего состояния; если же он беден, его хоронят без била, чтобы никто об этом не знал. Из этого монастыря отправились шестеро священников в фелонях и два дьякона с кадилами в дом покойника, чтобы его привезти. В здешней стране есть обычай, что умершего хоронят только спустя 2, 3 дня и при этом он лежит без савана с открытым лицом и вокруг него ночью и днем горят свечи. Кто из священников пожелает, может идти к нему и читать над ним евангелие от начала до конца, не один раз, а многократно, во все время от его кончины до похорон, хотя бы сошлось пятьдесят священников и дьяконов ради щедрых даров.

Покойный (да помилует его Бог!) был муж преклонных лет и наш приятель. Родом он из Копии, янычар от отцов и дедов и сам был янычаром; приехав сюда, крестился и женился. Брат господаря гетман, то есть визирь, был его восприемником. Такой набожности, какою он отличался, и такого усердия к службам не было ни у кого из нас. Когда он скончался, за ним были долги купцам из турок, и потому гетман тотчас послал опечатать его имущество, взяв из него предварительно 20 золотых для его обряжения и похорон, а после заимодавцы пусть делят его имущество106. Он же предложил всем купцам совершить торжественно погребение усопшего в укор находившимся в городе туркам. Когда шли с его гробом в предшествии священников и преднесении свечей, то, всякий раз как проходили мимо турецкой квартиры, ставили его тут и пели над ним громким голосом молитвы, наконец внесли его в церковь, где поставили посредине. В это время било гремело, потом оно смолкло. Мы надели мантию на нашего владыку патриарха и вошли в церковь, где облекли его в епитрахиль и омофор. Он стал у изголовья усопшего, который лежал с открытым лицом, с образом на груди. Дьякон подал кадильницу владыке, который по их обыкновению крестообразно окадил кругом покойника, потом окадил двери алтаря, произнося: „благословен”, и начали отпевание. Затем он окадил правый и левый клиросы и предстоящих священников и весь народ, потом кадил вокруг гроба во второй раз; обратившись к востоку, перекрестился три раза и, взойдя, стал на патриаршем месте. В это время пели „блажени” и „помилуй мя раба Твоего” с канонархом попеременно, а потом канон. Первый возглас сказал наш владыка патриарх. Затем присутствующий епископ, взяв кадильницу, окадил вокруг покойника два раза, царские двери и всех предстоящих; совершив также крестное знамение, дважды поклонился нашему владыке патриарху, стал на своем месте и сказал в свое время второй возглас. Так делали все присутствовавшие священники по старшинству до самого времени последнего целования. После них кадил служащий дьякон. Подходя с кадильницей к каждому из священников по старшинству, он кадил два или три раза, тогда тот, выступив, брал у него кадильницу и, вернувшись (после каждения) на свое место, также кадил два, три раза дьякону и отдавал ему кадильницу. При каждении всякий священник делал в свое время следуемый возглас, и так до последнего. При этом всегда неупустительно кадили пред местом господаря. Затем наш владыка патриарх, сойдя, встал у изголовья усопшего и прочел евангелие. У них такой обычай, что жена, дети и родственники покойника при чтении евангелия стоять под ним на коленях. Потом он прочел разрешительную молитву и, подойдя к иконе, которая лежала на груди усопшего, сделал три поклона, обратившись лицом к востоку, приложился к иконе, сделал еще три поклона и взошел на патриаршее место. Затем подошли епископ и игумен монастыря с двух сторон, сделали поклоны к востоку и также приложились к иконе. Потом подходили попарно священники, дьяконы и монахи. Двое из семьи или друзей покойного стояли с обеих сторон и раздавали всему собранию бедняков дары, завернутые в бумагу или в расшитые платки. Потом подходили знатные люди по-двое по степеням. Покойника вынесли и погребли вне монастыря. Мы не пошли с ними, ибо нет такого обычая. Если умерший очень богата, приглашают всех присутствующих к трапезе в его дом. Приносят блюдо с кутьей, раздают присутствующим свечи, священник говорить: „благословен”, потом поют заупокойные стихи; дьякон после каждения и „помилуй нас Боже“ и пр. поминает покойника, архиерей читает молитву. Берут кутьи, призывая на усопшего милость Божию.

Глава XIV. Яссы. – Восстание великого логофета

В воскресенье 5-ой недели поста мы стояли службу в монастырской церкви. Ещё раньше его высочество господарь пригласил нашего владыку патриарха служить обедню в монастырь Аарона воеводы за городом. Но в это утро он был крайне раздражен, не знаем, почему.

Следует тебе знать, что железные часы в монастыре Эфенди (господаря), от 1-го до 10-го марта, били 12 часов ночью и 12 часов днем поровну, а после 10-го числа стали бить 14 часов днем и 10 часов ночью.

Вот что случилось после рассказанных событий. Причина того, что господарь в этот день мало выходил107 из своих покоев, была следующая. Он получил записку чрез священника-духовника, извещавшую, что вельможи его страны изменили ему и согласились с великим логофетом его убить. За десять дней перед этим последний под каким-то предлогом отправился к венгерскому королю и к Матвею, господарю Валахии, и искал у них убежища, обвиняя Василия в намерении завладеть при помощи меча и силы казаков странами венгров и валахов. По этой причине они сильно рассердились на Василия и дали великому логофету со своей стороны большую силу, около 30.000 войска, чтобы он пошел на Василия и убил его. Он подчинился им и согласился быть с ними заодно. Между великим логофетом и высшими военными начальниками молдавскими было сделано условие, чтобы они внезапно напали на Василия в Вербное воскресенье во время литургии в его монастыре, так как он всегда имел обыкновение проводить в нем праздник Ваий в увеселениях и ликовании, затем овладели бы его сокровищами, а самого убили. Но Творец не попустил этого, раскрыв Василию их замысел чрез упомянутую записку, ибо его щедроты и благодеяния, содеянные во всем мире, отвратили от него несчастие. Узнав об этом, господарь тотчас вывез из дворца сокровища и отправил супругу свою и все свои богатства в крепость, называемую Хотин, что на самой ляшской границе. Он собрал свое войско, по все оказались изменниками. Тогда он отправился в упомянутую крепость и оттуда в субботу света (великую) перешел реку и вступил в страну ляхов, в крепость, по имени Каманица (Каменец). Отправив письма в Константинополь с извещением о случившемся, он послал затем просить помощи у Хмеля (Хмельницкого), казацкого гетмана, и у сына его, недавно сделавшегося его зятем. Он просил также помощи у татарского хана. Прежде чем оставить Яссы, он казнил троих из высших начальников своего войска, из коих один был войсковым сердарем108. [Василий был ему крестным отцом, а домина – крестной матерью, и они любили его чрезвычайно. Господарь не скрывал от него никакой тайны и находился с ним в самой близкой и дружеской связи. Он отправил его однажды послом к королю венгерскому Ракоту109; а тот прежде всего постарался заключить с королем договор, чтобы прогнать господаря с престола, утверждая, что Василий послал к туркам и предложил им денег, чтобы поставить венгерским королем его брата. Ракот вполне ему поверил. Другой раз он отправил его послом к Матвею, воеводе Валахии; тут он опять лживо и коварно утверждал, что господарь подкупил турок, чтобы получить позволение овладеть престолом Валахии для своего сына Стефана. И этот поверил ему, как поверил тот; вступил в сношения с королем венгерским и они заключили договор с вышеупомянутым логофетом, что он сделается господарем Молдавии их средствами и могуществом, вспомоществуемый их силами.

Поэтому логофет не переставал отправлять послания, хитрить и употреблять всевозможные усилия, до тех пор пока не привлек на свою сторону знатнейших людей Молдави, которые ужасно ненавидели Василия, его вельмож и всех греков. Особенною причиною их ненависти было то, что племянник Василия, которого имя не помню, обесчестил четыре тысячи девиц: когда их семейства на него жаловались, то были не в состоянии установить очевидность его преступлений, ибо он обыкновенно врывался в их дома во мраке ночи и похищал девиц. Он был виновен и во многих других подобных жестокостях.

Три года логофет не переставал вести в тайне свои интриги, пока не довершил замысла, послав в Константинополь и получив оттуда одобрение и согласие турок на свои затеи. Василий, в последний раз, призвал его к себе и дал ему на сохранение 10.000 динаров (червонцев). Тогда он составил план: отослал свою жену в дальнюю деревню, а чрез несколько дней представил господарю письмо, уверяя, будто его жена очень больна и плоха. Господарь позволил ему отправиться к ней. Предварительно он хитро провел и одурачил господаря, распустив у него все иноземные войска из уроженцев Греции, Сербии, Болгарии и других стран, которых господарь держал на жаловании уже много лет; он представил такой предлог и уверение, что у господаря, как он сказал, нет неприятелей, которых нужно бы остерегаться. Поэтому, расточая на них деньги, которые господарь вверил ему на сохранение, он в течениие этого великого поста каждую субботу утром распускал известное число их знамен, пока не уволил всех, и его план удался, ибо туземные войска все отказались от повиновения своему государю110].

Выступление Василия из Ясс произошло в четверг на Вербной неделе. Если бы он не послал своего племянника с войском и не разрушил большого моста на пути своего врага, то этот последний настиг бы его в городе. Но он был задержан на два дня, пока не восстановил моста, и по прибыли своем (в Яссы) уже не застал Василия. Твоим взорам, читатель, представился бы страх и ужас, овладевшие всеми, после того как лев покинул город: все жители его сделались разбойниками и доносчиками. Купцы и горожане собрались вместе и снесли свое имущество в монастыри, где и укрепились, устроив из телег заграждения вокруг каждого монастыря. Их и нас обуял сильный страх и ужас, ибо мы на своем веку не видывали ничего подобного. Тогда прекратились службы и литургии, потому что церкви и алтари были до потолков наполнены скарбом и товарами.

Накануне Вербного воскресенья мы слушали вечерню в трапезе своего монастыря, а рано утром заутреню, но без обедни. В этот день перед закатом солнца вступил в Яссы вышеупомянутый великий логофет с большим войском и остановился в своем доме. Утром в великий понедельник он вошел во дворец, причем в честь его звонили во все колокола, и воссел на трон господарей. Уже три года, как он подготовлял это дело, пока не достиг желаемого. Он назвал себя Иоано Георгица Стефанос воевода, ибо у господарей Молдавии и Валахии в обычае ставить перед своим именем „Иоано“: в здешних странах это есть прозвище. Печать их всегда голова теленка. Новый господарь раньше назывался Георгием; отец его и прадеды в прежнее время были господарями и прозывались Стефанос. Вельможи, войско и весь народ признали его и подчинились ему, так как он был одного с ними племени. Причиною же их ненависти к Василию служило то, что он был родом грек и всех своих приближенных имел из греков, кои поработили молдаван и держали их в таком презрении и унижении, что те совсем обнищали. По этой причине греки и молдаване питали друг к другу великую ненависть.

Что касается нас, то наш владыка патриарх готовился было варить божественное миро, так как все необходимое для него мы привезли из Константинополя. Он обещал господарю Василию сварить миро на страстной неделе, чему тот очень радовался. Все его составные части мы уже растолкли, начавши с первых дней поста. Несмотря на случившиеся события, мы приступили к варению мира, опасаясь, чтобы не пропали без пользы его составные части, и начали в понедельник страстной недели. Мы варили миро ежедневно до пятого раза в великий четверг, причем наш владыка патриарх, присутствующие архиереи и прочие иереи стояли вокруг очана, читая св. Евангелие с начала до конца мироварения. По окончании его в великий четверг, мы положили в миро бальзамного масла, мускуса, амбры, благовонного алое и иных драгоценных веществ. Разлив его по сосудам, мы понесли их в церковь монастыря домины, в которой наш владыка патриарх служил литургию (в воспоминание) Тайной вечери. При великом входе каждый из служащих иереев нёс в руках один из этих сосудов, идя с ним пред св. Дарами, после чего поставили их за престолом. При окончании диптихов 111 (поминовения) патриархов владыка освятил миро по чину.

Накануне великой пятницы во втором часу ночи ударили в колокола ко всенощной. Мы стояли службу в трапезе, в ней же слушали ее накануне субботы света (великой) и там же совершили по обычаю чин плащаницы.

Накануне Пасхи звонили во все колокола с вечера до утра. Мы слушали пасхальную утреню и „Христос воскресе” опять в трапезе. Это был праздник мрачный со страхом и трепетом: все греки, священники и миряне, ждали ежечасно смерти от меча. Что касается нас, то новый господарь, как только вступил на престол, прислал нашему владыке патриарху денег на расходы, испрашивая его молитв. Он обещал ему всяких благ и много приятного доставил его сердцу, так как знал его еще прежде, и мы один раз уже поднесли ему подарок; когда же он вступил на престол, поднесли во второй раз. Я пошел к церкви св. Николая, что близ дворца, поглядеть на обряд Воскресения, совершенный по обычаю пред новым господарем местными епископами и настоятелями монастырей. Для господаря вне церкви было поставлено кресло112.

По окончании церемонии вошли в храм и довершили службу. Господарь, выйдя из церкви, отправился во дворец пешком с большой свитой. Позднее возвратились к обедне. Когда пробило 3 часа дня, ударили в колокола и мы отправились с нашим владыкой патриархом слушать пасхальную обедню в церкви домины. Евангелие читали попеременно очень маленькими отрывками сначала священники в алтаре, затем дьяконы вне алтаря по-гречески. В этот день по здешнему обычаю принесли в церковь множество блюд, наполненных яйцами, раскрашенными и расписанными всякими фигурами и красками, а также ветчину и хлеб на скоромном масле с шафраном и пахучими веществами. Наш владыка прочел над ними молитву благословения яиц и сыра, потом молитву разрешения мяса, после чего их роздали присутствующим. В этот день мы прикладывались к плащанице, т.-е. шитому изображению Господа, лежащего во гробе: она находилась на престоле упомянутой церкви; принесена в дар святой горе Афонской царем Иоанном Кантакузеном. Мы вышли из церкви (не позже), чем выходили всегда от воскресной обедни.

Глава XV. Яссы. – Война. Прибытие казаков в Молдавию и поражение нового господаря

В понедельник и вторник пасхальной недели совсем не было обедни по причине страха и ужаса. Новый господарь раньше присылал известить нашего патриарха, чтобы он отслужил для него обедню на Пасхе; но сам был сильно занят заготовлением провианта для войска и отправлением его в поход. В день нового (Фомина) воскресенья тоже не было обедни.

В этот день пришло известие, что Тимофей, сын Хмеля, зять господаря Василия, перешел Днестр, составляющий границу между странами молдавской и казацкой, с войском казаков, чтобы вести войну с новым господарем, и разбил войско, высланное последним для охраны границы на упомянутой реке. Получив об этом известие, господарь стал снаряжать войско навстречу казакам. Он было отпустил войско венгров и валахов, но теперь послал вернуть их. В это время передовой отряд казаков, называемый на их языке сатража (стража), в числе 300 человек, двигаясь вперед, разбил господарево войско, против них снаряженное. У господаря было тогда в сборе по записям около 40000 ратников из молдаван, венгров, немцев, кара-валахов, сербов и других народов. Все кругом трепетало (Бог нам прибежище!): о страхе и ужасе умолчим.

Господарь выступил со всеми этими людьми в среду после нового (Фомина) воскресенья; на войну потащили насильно купцов и греков. Он встретил казацкое войско и они сражались от полудня среды до полудня четверга. Казаки разбили войско господаря, перебив большую часть его. Вот как произошло это сражение. Казаки находились внутри своих таборов, за рвами и окопами: в средине помещались телеги, а в самом центре лошади. Казаки сидели спокойно во рвах, так что не было заметно ни одной души. Молдаване подумали, что они перемерли. Отряд драбантов, численностью около 800 человек, в красной суконной одежде, вышел (на разведки). Когда Стефан воевода выстрелил по казакам из шести пушек [а драбанты из всех своих ружей], казаки вскочили, выпалили из своих одиннадцати пушек и, выступив вперед, дали залп из ружей, затем, обнажив сабли, изрубили всех драбантов. Пушки рассеяли многочисленное войско неприятелей, которым ничего не оставалось, кроме поспешного бегства. Тимофей тот-час бросился вперед. Поражение их стало еще сильнее, ибо казаки мощны на войне, никогда не отступают и не обращаются в бегство. Они обладают большим искусством в устройстве таборов, научившись этому у ляхов в последние два года. Эти таборы суть нарытые из земли окопы, называемые по-турецки матарис; их проводят кругом войска, чтобы никто не мог напасть на казаков нечаянно. У каждого из них свой отдельный табор, т. е. яма в земле. Встав на ноги, они стреляют из ружей, выпуская заряд; когда же неприятель начинает палить по ним из своих ружей, они прячутся в ямах и ни одна пуля их не задевает: сами они попадают, а в них не попадают. Они много бедствуют в своей жизни и в походах довольствуются чрезвычайно малым: кроме сухого черного хлеба и воды ничего не знают, не имеют ни палаток, ни красивых одежд, ничего иного (подобного) и при этот очень выносливы.

Возвращаемся к нашему рассказу. Господарь Василий удержался благодаря тем, кто поддержал его. Они прибыли в окрестности Ясс, и здесь произошло сражение, на которое мы глядели с колоколен. Вдруг послышался гром барабанов и звуки рожков; сказали, что приближается Тимофей, сын Хмеля, который своё войско по обыкновению выслал вперед. Тогда явилась к ним113 помощь и враги обратились в бегство, так что ни одного не осталось; (новый) господарь со своими вельможами бежал в сторону Венгрии, покинув дворец со всем, что в нем было. Все имущество, награбленное им в эти дни у бояр и купцов, также осталось во дворце и досталось на долю Хмелева сына.

Твоим взорам, читатель, враги представились бы разбитыми, рассеянными на клочки, бежавшими по десяти, двадцати, пятидесяти, бросив свои знамена, и стремившимися к горам и пустыням. Все это происходило на наших глазах. Казаки гнались за ними, пока не настигли их в горах, где перебили, сколько могли, награбив имущества без счета.

Глава XVI. Яссы. – Возвращение Василия

Тимофей, сын Хмеля, вступил в Яссы, благодаря силе своих казаков, и проезжал мимо монастыря св. Саввы, направляясь во дворец. Наш владыка патриарх в мантии, омофоре и епитрахили, со крестом, вышел встретить его у монастырских ворот. С Тимофеем было несколько тысяч людей, которые наперерыв друг перед другом спешили получить благословение от нашего патриарха, преклоняясь перед ним, н прикладывались ко кресту.

Казаки разбрелись по горам и степям, грабя жителей городов, к которым бежали враги, обирали даже женщин и разграбляли церкви и монастыри, потому что в них укрывались неприятели, – всё это за то, что они стали изменниками своему господарю и эфендию, Василию воеводе. Тимофей немедленно послал сотникоса (сотника) т. е. юзбаши, с отрядом, который пришел для охраны нашего монастыря и водрузил на воротах знамя с крестом.

Между тем турки и евреи были в страхе и ужасе от казаков, подвергаясь мучениям, грабежу и беспримерным жестокостям; их постигло великое бедствие, и не будь нашего владыки патриарха, казаки совсем бы их уничтожили: и как могло быть иначе, когда они их враги? Бедствия молдаван были еще больше. Евреев заключали в оковы и мучили в продолжении целых ночей, как говорят, для того чтобы они крестились и указали свои богатства, и наши сердца всего больше надрывались горем от плача их детей и младенцев. Турки немедленно прибегли к защите нашего владыки патриарха; мы поместили их в своих кельях, а сами сели снаружи, н они спаслись со всем имуществом. Между ними находился один янычар, который тоже убежал; у него был маленький невольник-казак, и то, что этот последний сделал с самого начала с вещами и деньгами своего хозяина, не имело себе примера: он указал их поодиночке казакам, которые и разграбили всё вместе с имуществом товарищей янычара. Мы видели дела, приводнения в оцепенение.

В этот вечер во всех монастырях зазвонили в колокола и отслужили торжественную всенощную за гетмана Хмеля и сына его, гетмана Тимофея. Мы также присутствовали за ней. Дьякон возгласил: „помилуй нас, Боже, по велицей милости Твоей” и пр., „еще молимся о Василии воеводе, о гетмане Зиновии, о государе Тимофее и о супруге его, домине Роксанде”. (Заметь, что она дочь Василия и что именно эта дочь была в Константинополе заложницей, и отцу стоило громадных денег выручить её оттуда и выдать замуж). „О продолжении мира, здравии и спасении их“, „о еже Господу Богу нашему наипаче споспешити во всех делех их и покорити под нозе их всякаго врага и супостата”. Потом пропели весь пасхальный канон и параклисис (молебен) и мы вышли из церкви пред полуночью.

В субботу, в которую приходился праздник св. Георгия, и в следующее за ней воскресенье литургии не было. В понедельник вечером гетман Тимофей прислал известить нашего владыку патриарха, чтобы он готовился к литургии в монастыре господаря. Во вторник утром мы отправились в этот монастырь и слушали утреню. Поздним утром в церковь прибыл гетман и взошел на место своего тестя господаря; он был опоясан мечом, с которым никогда не расставался. Наш владыка патриарх благословил его, и мы докончили литургию. Это был великий день. При выходе из церкви нашего владыки патриарха, гетман поддерживал его сзади под руку, пока не усадил на лошадь, и держался за его стремя до выезда из монастыря, где они простились и разошлись.

Как только разбили (нового) господаря, известие об этом было послано Василию, который в то время находился в Каменце, и он немедленно сел на лошадь. Пришла весть, что оп едет и народ радовался его прибытию. Он вступил в Яссы в четверг 28 апреля. Наш владыка патриарх и мы отправились в монастырь господаря ждать его приезда. Когда он прибыл, мы встретили его за монастырскими воротами. Игумены монастырей и священники были в облачениях, а дьяконы с кадильницами попарно. Сойдя с коня, он облобызался с нашим владыкой патриархом и они вошли в церковь. Когда он занял своё место, дьякон подошел и, окадив его, возгласил: „помилуй нас, Боже, по велицей милости Твоей” и пр., поминая господаря, гетмана Зиновия, Тимофея и домину Роксанду; „о мире, здравии и спасении” и пр. до конца. Затем они114 сошли (со своих мест) и прикладывались к местным иконам; наш владыка патриарх благословил господаря, который обнял его со слезами, говоря: „постигшее меня было за грехи мои”. Мы вышли с ним за монастырь, где он сел на коня и поехал во дворец. При этом по обычаю гудели колокола.

Лишь только он вступил во дворец и воссел на трон, все его войска и казаки дали залп из ружей и выстрелили из одиннадцати привезённых ими с собой пушек и из шести других, отнятых у нового господаря, так что город как бы поднимался и опускался.

Глава XVII. Яссы. – Выступление в поход. Служение патриарха

В воскресенье Расслабленного мы смотрели на сына Хмеля, когда он приходил проститься с господарем, так как у них было решено сообща идти на господаря валашского. Господарь пожаловал ему со своих плеч соболью шубу. Он сел на коня, имея позади себя барабанщиков и трубачей, осенил свое чело крестным знамением и отправился.

В понедельник утром наш владыка патриарх поехал проститься с господарем и просил у него позволения готовиться в дальнейший путь. Но господарь отказал, говоря: „подожди, пока я тебе пришлю ответ”. Он сделал это потому, что боялся за нас, ибо вся страна казаков была в тревоге от (движения) войск казацких и татарских. До сего года хан был в союзе с Хмелем для ведения войны против ляхов. По этой причине нас задерживали, пока дороги не сделаются безопасными. Во вторник господарь отправился нагонять своего зятя с молдавскими войсками, которые издревле постоянно изменяли своим государям.

В среду пред четвергом Вознесения настоятель монастыря Галата прибыл пригласить нашего владыку патриарха отслужить обедню в четверг Вознесения, так как монастырь в честь этого праздника. Мы отправились туда, отстояли вечерню, потом утром заутреню. Поздним утром зазвонили в колокола. Наш владыка патриарх отслужил обедню, за которой рукоположил иерея в присутствии всех игуменов монастырей и богомольцев. Затем после литургии по обыкновению принесли кутью, все (служащие) возложили на нее руки и наш владыка патриарх прочел молитву за упокой души строителя монастыря, Петра воеводы, в память коего была принесена кутья. Мы вышли от обедни не раньше полудня. Нас повели за трапезу, которая была подана по-царски и насытила знатных и простых. В конце её пили чашу за здоровье господаря, потом за здоровье Хмеля и его сына, а затем патриарха иерусалимского, коему принадлежит монастырь115.

Вечером мы слушали вечерню, причем опять была предложена кутья и сосуд с вином. Священник и наш владыка патриарх читали над ними (установленные) молитвы в память строителей монастыря. Здесь такой обычай, что обедня и трапеза в (храмовой) праздник бывает в честь этого праздника, а обедня и трапеза на следующий день – в память строителей монастыря, ибо при таком условии делаются пожертвования. Мы также были за заутреней в пятницу рано поутру. Затем заблаговестили к обедне. При нашем входе в церковь поставили поднос с кутьей и вином и два больших серебряных подсвечника на столик, покрытый дорогой пеленой. Взяв кадильницу, наш владыка патриарх кадил вокруг (столика), затем перед дверьми алтаря, местом господаря, архиереям, настоятелям и прочим присутствующим. Дьякон возгласил: „благослови, владыко”! а наш владыка патриарх: „благословенно”116. Певчие начали петь „Помилуй нас Боже!” затем „Блаженны” до конца, а после заупокойный канон, приятным напевом. При всякой „славе” дьякон говорил: „Помилуй нас Боже!” и поминал строителей монастыря поименно. Также кадили все присутствующие настоятели монастырей по обыкновению. При каждении, как наш владыка патриарх, так и прочие, говорили (положенный) возглас, пока наш владыка патриарх не прочел молитву кутьи, после того как все возложили на неё руки. Затем снесли её вместе со столиком со средины церкви в сторону и начали литургию, при чем поминали: „еще молимся о благочестивейшем и богохранимом господине нашем Иоано Василии воеводе, о благочестивом, светлейшем и великом гетмане господине Зиновии и о благочестивейшем сыне его гетмане Тимофее и о всей палате»117. Их поминали также на многолетии по окончании службы. Мы вышли от обедни лишь около полудня. Литургии в субботу мы слушали в том же монастыре и возвратились в свой. [Мы видели в садах монастыря Галата абрикосовое дерево и ели его плоды, также миндальное дерево, всё покрытое свежими цветами. Вишня, дамаскина, или птичье сердце, айва и слива очень изобильны в этих странах и чрезвычайно хороши. В здешних садах множество гвоздики простой и мясокрасной, жасмина и лилий. Желтая лилия, называемая франкской, встречается во всех этих странах до Москвы и так же обыкновенна как трава, без всякой цены. От Молдавии п Валахии до Москвы большая часть травы на полях- полынь].

Глава XVIII. Яссы. – Неудача Василия

В этот день пришло к нам известие, что господарь Василий и зять его с войском казаков разбиты и бежали. После того как мы уже находились в безопасности и ежедневно получались известия, что они четыре раза разбили войска венгров и валахов и множество их перебили, теперь стали приходить дурные, страх наводящие, вести и народ снова вернулся (под защиту) монастырей. В это время начали появляться один за другим отряды казаков, бежавших и разбитых. Возникли слухи, что господарь и зять его пропали, но во вторник пред Пятидесятницей они неожиданно прибыли и вошли во дворец в самом жалком положении. Донесение о случившемся было отправлено к Хмелю. Тогда подтвердилось известие, что они четыре раза разбили венгров и войска валахов и сербов. Никто не мог устоять против них. Они подошли на расстояние одного дня к городу Доргашту (Тырговишту), подвластному господарю валашскому. Матвей господарь вышел им навстречу с большим войском валахов, венгров, сербов, арнаутов, болгар и турок. Греческие сейманы Василия напали на них и пробившись до матерчатой ставки господаря, разграбили часть имущества. Самого Матвея они ранили в ногу пулей, которая убила под ним коня. Он терпел (боль) раны почти до самого вечера и тогда только снял обувь, которая была полна крови. (Получив рану), Матвей, однако, тотчас сел на другого коня и продолжал защищаться. В это время все его войско уже готово было поддаться и покориться Василию и казакам.

Но Господь наш, „пременяяй времена”, в тот час наслал громы, молнии и грозу, дождь и крупный, подобно камням, град на людей Василия и на казаков, ибо ветер был против них. Молдаване пришли в страх и были побеждены. Казаки приостановили стрельбу из ружей по причине бывшего тогда сильного дождя. Войско валахов начало палить из пушек и ружей и бросилось на неприятелей. Молдаване бежали первыми, за ними последовали казаки и, разбитые, обратили тыл. Неприятели, с мечами в руках, гнались за ними, пока не перебили их множество. То был час достойный плача. Они преследовали их на расстояние трехдневного пути, взяв многих в плен живьем. Те, которые спаслись бегством и пришли в Яссы, побросали для облегчения все свое оружие. Господарь Василий и его зять спаслись с немногими людьми и пришли в Молдавию по дороге к Галацу, по путям труднопроходимым, из опасения погони. Поражение произошло во вторник перед закатом солнца, пред четвергом Вознесения. Извете об нём получилось в Яссах на третий день, ибо от Валахии до (столицы) Молдавии расстояние десять дней хорошей ходьбы.

Приезд господаря, как мы упомянули, случился во вторник пред закатом, на восьмой день (битвы). Войско казаков, которое еще оставалось в живых, пробыв три дня, отправилось в свою страну, по причине наступившей тогда великой дороговизны, ибо им продавали большой хлеб за один пиастр. Тимофей, сын Хмеля, оставался еще некоторое время и затем уехал к отцу, от которого ожидал помощи, но не получил, так как тот был на него сердит. Василий остался один, не имея при себе никого. Ежечасно доносили, что неприятель идет на него с войском, чтобы напасть неожиданно в одну из ночей. Последний обман был хуже первого. Он и мы были в страхе во все время ночью и днем. Что касается домины и сына господаря и всего его богатства и имущества, то он вывез их из страны ляхов из Каменца и поместила в каменной неприступной крепости в своем владении, по имени Сатжао (Сучава), где сложил много съестных припасов и напитков из опасения того, что могло случиться и что потом действительно случилось.

Глава XIX. Яссы. – Троицын день. Монастырь св. Иоанна Нового. Плоды

Мы слушали великую литургию Троицына дня в своем монастыре. По окончании службы разостлали ковер в алтаре перед престолом для нашего владыки патриарха. Мы надели на него епитрахиль и омофор, и он прочел молитвы коленопреклонения, обратившись лицом к народу. В воскресенье Всех Святых прибыл игумен монастыря св. Иоанна Нового, известного под именем монастыря Дщери. Он находится на окраине Ясс и составляет метох, приписанный к монастырю св. Саввы. Мы туда отправились и, отстояв обедню, вышли к трапезе, а вечером возвратились в свой монастырь. Монастырь красив; с наружной стороны имеет галереи, откуда открывается вид на весь город, так как местоположение его высокое; церковь его благолепна; над галереями колокольня. Нам рассказывали об этом мученике Иоанне Новом, что он более ста лет тому назад пострадал в Трапезунте. Господари молдавские посылали за ним, употребляя всякие ухищрения, пока им не удалось привезти его к себе. Его поставили на месте этого монастыря, чтобы видеть, где ему угодно быть положенным. Он отправился, находясь в царском экипаже, по своей воле в Сучаву и здесь остановился. За ним следовали и тогда построили ему монастырь и церковь внутри крепости, где он и почивает для всегдашнего её охранения. Жители здешней страны имеют к нему большую веру и из отдаленнейших окраин стремятся на богомолье к его празднику, который приходится в четверг после Пятидесятницы. Дочь одного вельможи построила во имя его этот красивый монастырь, носящий по ней свое прозвище.

Знай, что девицы в этой стране имеют обыкновение плести венки из цветов пахучих растений и надевать себе на голову; также и далее, до земли московской, женщины украшают себя венками.

Знай, что новые огурцы в этой стране поспевают к празднику апостолов (Петрову дню); они маленькие и без слизи. Дамаскина, или птичье сердце118, (по своему изобилию) походит на море, выходящее из берегов; она разного вида и цвета: белая, желтая, алая и красноватая, н очень вкусна. Что касается красной вишни, то её целые леса. Сорта груши восхитительны.

Накануне Петрова дня долго ударяли в большой колокол и украсили храмы, по здешнему обыкновению, цветами и пахучими растениями, равно и иконы.

Знай, что железные часы в начале апреля стали бить 15 часов днем и 9 ночью; в июне и июле-16 днем и 8 ночью.

[Мы ходили осматривать в господаревом дворце церковь господаря, которая очень красива и освящена во имя св. Георгия, а также церковь домины, посвященную тому же святому. Покой, в которых живут государь и его супруга, все выстроены из кирпича и черепицы: их крыши удивительны и построены самим Василием. Подле них прекрасная теплая баня, также воздвигнутая Василием, вся из мрамора; вода в нее привозится. В господарском саду мы видели сладкое тутовое дерево, много абрикосовых и миндальных деревьев и маленькие гранатовые деревья, растущие в кадках; также сладкие лимоны, растущие подобным же образом].

Глава XX. Яссы. – Окончательное поражение

Возвращаемся к нашему рассказу. Подтвердилось известите, что враг господаря Василия, новый господарь, прибыл в свои деревни, что близ границы Венгрии и Валахии, в местах неприступных, на вершинах гор и среди лесов. При нем было войско из венгров и валахов. Он набирает еще новых людей и жители той местности ему подчиняются.

Опять стали приходить дурные вести, и мы были встревожены всем, происходившим вокруг нас. У Василия не было войска: все молдаване ему изменили. Он послал просить помощи у татар, но они ему не помогли, и он, против желания, начал набирать новое войско из жителей страны и назначать капитанов и юзбаши (сотников), издерживая на них большие деньги и припасы. В это время получилась радостная весть, что Хмель послал ему несколько тысяч войска казаков. Когда они пришли, Василий роздал им деньги и подарки, назначив для всех (выдачу) съестных припасов и напитков. Для них устроили кругом города табор, в котором они расположились. Между тем господарю Василию были присланы с агами три почётных халата и (новая) утвердительная грамота. Последним прибыл к нему Кадыри-ага, ага казначейства, с халатом, который несли на руках, и с утвердительной грамотой. Господарь выехал к нему навстречу с войском казаков и они вступили (и город) с большим поездом. Затем господарь стал готовиться в поход против своего врага. Мы же и монастыри во все это время с позднего вечера до утра совершали молебствия и всенощные по чину всенощной четверга покаяния и субботы недели акафиста (Божией Матери). Но все это пользы не принесло.

Наконец господарь выступил из Ясс во вторник 5 июля; с ним пошли все купцы и греки, по своей привязанности к нему. Вместе с казаками их было около 4000. Из молдаван собралось к Василию около 11000 и он двинулся против своего врага, о котором чрез лазутчиков стало известно, что он имел тогда при себе только две-три тысячи человек. В эти ночи были сильные громы, молнии и грозы, дожди и великие потоки, так что мы говорили: „по истине час настал“. От падения громовых стрел рушился большой деревянный купол церкви монастыря св. Параскевы, которым владеют монахи Синайского монастыря; верхушка его и крест глубоко зарылись в землю. Также разрушилась большая дворцовая конюшня и сгорело множество домов. Блистали молнии, подобные мечам; на небе появились в облаках знаки, похожие на крепости и битвы. Все это служило предзнаменованием нового поражения Василия.

Когда оба войска построились для сражения, ратники Василия могли бы перебить войско его врага поленьями, не мечами, по причине его малочисленности: но последнее твердо стояло, ибо было осведомлено об измене молдаван, которые тотчас опустили свои знамена и перешли к новому господарю, вероломно покинув Василия. Согласившись с войсками нового господаря, венграми, валахами и молдаванами, они сообща напали на остальное войско Василия – казаков и греков, и так как этих было мало, то новый господарь их победил и сокрушил мечём. Во главе Василиева войска стояли греческие купцы и их ратники с гетманом, братом господаря, сыном последнего и его (другими) детьми. Когда они увидели, что, быв сначала победителями, они побеждены своими врагами и поражаются мечём, то пришли в расстройство и обратились в бегство. Их поражение произошло в среду 6 дня в полдень. Все это случилось к нашему злополучию [и все наши надежды были окончательно потеряны, ибо основывались на Василии и его вельможах. Подарки, взятые нами для них и стоившие нам несколько сот пиастров, теперь были брошены напрасно и бесцельно. Василий обещал нашему владыке патриарху уплатить все его долги и издержки и изъявил готовность отпустить его далее на север, назначив посла сопутствовать ему к царю московскому и обязавшись снабдить его всем потребным для путешествия, как-то: повозками, лошадьми и тому подобным. Об этом он говорил ему и публично и частным образом. Также и от вельмож мы ожидали больших сумм, но теперь все было в конец потеряно119].

Что касается господаря Василия, то он тотчас бежал на своем быстром коне с немногими людьми, бросив свою ставку и палатки, лошадей и богатство на жертву врагу, как покидал их раньше, когда его разбили валахи, и отправился в страну казаков, где он успокоился, ибо там не было ни врагов, ни противников. Немедленно он послал в крепость Сучаву, где поместил для безопасности свою жену, детей, имущество и сокровища, успокоить их, чтобы они, вооружившись терпением и твердостью, воевали, пока оп не придет к ним с большим подкреплением.

Что касается злополучных купцов и других ратников греческих и казаков, то они бежали, ибо не находили убежища. Враги погнались за ними, взоры их помрачились, и они попали в поле, засеянное пшеницей, которая в этих странах бывает обыкновенно выше человеческого роста. Их лошади резали себе в ней ноги; враги их настигли и перебили мечами и копьями. Упомянутые купцы заранее нагрузили на лошадей свое богатство в золоте и серебре в переметных сумках, говоря: „если мы будем разбиты, то можем с ним убежать”; но это не принесло им пользы: они сделались жертвой пистолетов и копий, а их сумки захвачены врагами. Они попали в горестное положение, достойное слез и рыданий. Будучи поражаемы из пистолетов и тяжко страдая, они взывали: „о если бы кто пришел и, сжалившись над нами, отрубил нам головы, чтобы душа покинула нас; он тем избавил бы нас от страданий и мучений, нами претерпеваемых, и пусть бы взял золото из наших поясов“. Но не было им ни избавителя, ни помощника.

Лошадь гетмана, брата господарева, который был в летах преклонных, поранилась в посеве, как и другие. Тогда враги его венгры настигли и ранили его: лошадь его ткнулась на землю, он был схвачен и взят в плен. Венгры отправили его в свою страну и он, быв царем, стал пленником. Тоже случилось с остальными греческими вельможами Василия. Дети упомянутого гетмана, Стефаница и его товарищи (братья), спаслись на своих быстрых конях из рук врагов и, бросившись сверху горы, упали в реку, погрузились в воду, но выбрались и ускакали также в землю казаков. Это был час, достойный плача, слез и рыданий.

Что касается войска казаков, то те из них, которые умели хорошо управлять конем и имели быстрых лошадей, убежали в свою сторону и спаслись; пешие же и другие попали под острие меча и были перебиты своими врагами венграми, предавшись милосердию Господа своего. И как могло быть иначе, когда венгры враги веры и ненавистники креста и евангелия и носят имя, им подходящее, именно, кальбиин 120 по-гречески кальвин, и лютеране.

Молдаване уже стали казакам большими врагами и убивали их, когда они в первый раз были разбиты валахами и проходили тысячами по их стране. То же самое было (с ними) и теперь, потому что они явились на помощь их врагу Василию. Тогда и те, кои были привержены к нему с начала его несчастий до сего времени, обратилась против него, и он был испытан подобно Иову, Евстафию и им подобным. Он потерял тогда всех своих родственников, друзей, даже жену и детей и все свои богатства, как об этом скажем далее. Потом он лишился также своего зятя, сына Хмеля, того смелого наездника. Где теперь твоя рассудительность, о Василий? где твоя способность различения? где обилие твоих богатств? Ты всеми теперь покинут. Правду говорил тот, кто сказал: „когда сходит определение (свыше), слепнут очи“. Если бы Василий не был хорошим наездником, то не мог бы спастись от рук своих врагов. Он ушел к казакам и поселился в первом городе их владений, по имени Рашко 121. Отсюда он послал известие о случившемся с ним Хмелю и своему зятю.

Глава XXI. Яссы. – Грабеж

Тогда для нас возобновились наши горести и страхи, ибо венгры тотчас пришли в Яссы и заграбили все, что нашли вне монастырей. Нас обуял сильный страх пред ними: ночью мы не могли заснуть, а днем ютились в надежной башне. Враг Василия, новый господарь, едва прибыв в Яссы, тотчас устремился на крепость Сучаву и, окружив ее, начал осаду. Он не замедлил прислать (письмо) нашему владыке патриарху для успокоения его духа и назначил нам мертек, т. е. содержание – съестные припасы и напитки, в бóльшем количестве, чем при Василии. То же он сделал для аги казначейства. Он послал от себя начальников для управления Яссами и прочими городами. Они прибыли и начали мстить своим врагам грекам. Последние были в положении, достойном слез, потому что враги отняли у них все имущество и ежедневно подвергали их всякого рода унижениям, даже убивали их мечами на больших улицах, резали у них уши, стегали бичами. На них напал большой страх; многих из них спас от казни наш владыка патриарх. Мусульмане и евреи появлялись публично без всякого опасения, греки же не выходили из своих жилищ по причине сильной вражды между ними и молдаванами, ибо архонты (сановники) Василия греки, как мы сказали выше, сильно поработили молдаван и унижали их, так что нам приходилось видать самых знатных из них в дрянной одежде из фланели. День и ночь они принуждены были работать, чтобы платить грекам, подобно тому как мы по отношению к туркам. Но бедные купцы, в чем была их вина? Здешняя страна без купцов никак не может существовать, ибо все, что здесь есть, привозное, а из жителей никто не умеет торговать. Что касается аги казначейства, то и он очень боялся и послал в Стамбул известие о случившемся.

Накануне праздника мар (св. Илии) ударяли в большой колокол. Мы были у обедни. Церковь украсили, как мы уже упоминали, цветами и пахучими травами и принесли блюда со свежими плодами: арбузами, огурцами, сливами, яблоками, грушами и вишнями, которые раздаются присутствующим в дни созревания плодов. Заговенье поста Владычицы (Успенского) пришлось в восьмое воскресенье по Пятидесятнице. После вечерней службы кандиловозжигатель ударял также в большой колокол к молебствию, которое совершали каждый вечер во весь пост.

Глава XXII. Яссы. – Вторичное прибытие Тимофея с казаками в Молдавию

Утром в понедельник Успенского поста казаки с Тимофеем, сыном Хмеля, перешли реку Нистрос (Днестр), которая составляет границу земель казацкой и молдавской, причем перебили большое число из войска венгров и молдаван, охранявшего границу. Затем они подошли к крепости Сучаве, чтобы подать ей помощь, и раскинули свой табор вокруг крепостной степы, отведя к себе протекающую там реку. Они имели при себе 20 пушек. Новый господарь, услышав об их прибытии, удалился от крепости, и казаки вступили в нее; затем он возвратился и его войско окружило крепость. Он имел тогда более 40.000 человек, казаков же было 14.000.

Вечером в десятое воскресенье по Пятидесятнице, т. е. под понедельник праздника Успения Владычицы, ударили в большой колокол. Мы пошли в церковь. При „Славе” её пели попеременно на обоих клиросах, на каждом клиросе каждый стих со своим особенным напевом. На другой день принесли блюда с плодами: виноградом, персиками, дамаскиной, или птичьим сердцем, вишнями и другими; над ними прочли молитву и роздали их присутствующим вместе с базиликой, цветами и иными (растениями), которые лежали на блюдах, но не с теми, коими были украшены образа.

В 12-е воскресенье по Пятидесятнице наш владыка патриарх отправился совершить литургию в церкви монастыря домины по приглашению постельника нового господаря, который, позвав нашего владыку к себе на дом, предложил ему великолепную трапезу. Он был очень расположен к нам. О, сколько греков наш владыка патриарх во дни его спас от казни, после того как их уже приобщили св. Таин и, приведя под виселицу, положили им на шею веревку, [чтобы вздернуть их, по нанесении им оскорблений]! Ибо во всех странах христианских, когда хотят казнить преступника, армаш, т. е. субаши, со своими людьми приводит его сначала к какой-либо церкви, откуда выходить священник, исповедует его и приобщает св. Таин, затем берут его и казнят где желают, как мы сами видели. Таков их обычай.

Накануне четверга, когда пришлось 1-е сентября, начало 7162 г. (1654 г.) от сотворения мира, ударили в большой колокол для празднования памяти мар Симеона Столпника Алеппца. На другой день мы не выходили от обедни до полудня, как бывает обыкновенно в великие праздники, в которые звонят в большие колокола. В стране122 молдаван и валахов во все праздники, когда бывает каталисис (разрешение вина и елея), поздно начинают обедню. То же происходить в праздник Рождества Богородицы 8 сентября и на следующий день, т. е. в праздник Её родителей. Их справили очень торжественно и приносили блюда со множеством фруктов.

Накануне праздника Воздвижения также ударили в большой колокол, равно и к заутрене. Вынос креста совершали не так торжественно, как мы: его нёс священник на блюде и положил на аналой. Все поклонялись ему, как делали в воскресенье Православия и по его чипу.

Что касается нашего положения, то во все это время мы были как бы связаны в Молдавии, томясь духом и болея душой. Страхи, ужасы и опасности, от которых поседели бы младенцы, были причиною тягостных болезней и лихорадки с приступами озноба и жара, в коей я, убогий, пишущий эти строки, оставался с конца июля до дня следующей Пятидесятницы: в тяжкую пору сильных холодов я вынес от неё большие страдания. У нас не было возможности отправиться ни в землю казаков, ни назад, ибо все жители страны сделались разбойниками и бродягами и убивали по дорогам всякого, кто спасался бегством, даже нападали на караваны бежавших греческих купцов, избивали их и грабили их товары.

Смятение окружало нас со всех сторон. Доколе будут продолжаться эти страхи и ужасы нощно и денно? Во дни Василия господаря, по причине его суровости к жителям, женщина могла носить золото и шла, куда хотела, без опасения; при этом же господаре среди городов грозили опасности.

Глава ХХIII. Молдавия.-Осада Сучавы.-Смерть Тимофея

Со стороны крепости происходили беспрестанные стычки между осажденными и войском господаря в течение долгого времени. Тимофей, сын Хмеля, ежедневно делал вылазки на врагов и убивал из них тысячи. Никто не имел силы противостоять ему по причине великой его храбрости. [Действительно и поистине он был доблестный муж, о каком мы не читывали в истории, которая не представляет ни одного подобного примера мужества и силы]. Он ежедневно выезжал из табора на светло-жёлтом коне, которого очень любил, лишь с немногими людьми, убивал неприятелей, ранил их и обращал в бегство. Люди, достойные веры, рассказывали о нем, что он в один день убил собственною рукою 1300 немцев, которые нагромождались перед ним друг на друга.

Он то стрелял из лука правой рукой, то действовал им левой, потом колол мечем, стрелял из ружья, так что обеими руками метал орудия войны из-под брюха своего коня и убивал врагов. Ага казначейства, прибывший из Стамбула от султана, чтобы уладить дела страны, ездил с капиджи-пашей к новому господарю, который в то время осаждал крепость; они возвратились изумленные наезднической ловкостью и храбростью Тимофея и призывали благословение Божие на него и его молодость123. Никто не мог попасть в него из ружья или другого оружия: такой он был превосходный наездник и подобно молнии вертелся на спине лошади. Сколько горя причинил он полякам, как знатным, так и простым! Он один собственною рукою убил несколько тысяч, как рассказывали нам об нем некоторые лица, прибавляя, что он своим мечом избил 7000 евреев.

Ежедневно привозили к нам в Яссы [в госпитали и монастыри] по нескольку арб с тысячами раненых; что же касается убитых там, то от их множества земля издавала зловоние. Пушки крепости сверху, а пушки казаков снизу уничтожали множество людей из (неприятельского) войска, рассеивали их и обращали в бегство.

Наконец, когда однажды Тимофей сидел в своей палатке внутри табора и пил (вино), попали ему в голень из пушки его враги ляхи, прибывшие на помощь новому господарю Стефану на зло Хмелю, его сыну и казакам. Они заметили Тимофея и поразили его. Он сильно страдал от раны и чрез несколько дней умер. Тогда положение казаков, которые были вне крепости, и людей, находившихся внутри её, стало гибельным после смерти их государя, вернее сказать, их льва-хранителя. Нас, уверяли люди, на слова коих можно полагаться, что общее число всех погибших от меча, с начала этой смуты до сей поры, молдаван, валахов, греков, венгров, сербов, арабов и турок, было около 100.000 человек. Причиной этого был новый господарь. Да будет прославлен Бог (за Его долготерпение)! Дело Василия было потеряно навсегда. Домину и бывших с ней постигало горе за горем, ибо не осталось у ней ни опоры, ни помощника.

Тимофея похоронили, после того как вынули его внутренности и, набальзамировав его, положили в гроб, обитый бархатом снаружи и снутри. Скорбное известие было сообщено его отцу и тестю Василию. Перед своей кончиной он получил радостную весть, что его жена родила двух мальчиков, но не успел насладиться счастьем иметь их, ибо не прожил с женой и полного года.

Раньше он разрушил армянский монастырь в Сучаве, убил вартапета124, священников и монахов и всех армян, искавших в нем убежища. Они были очень богаты; он захватил все их имущество и все украшения, золото с жемчугом и драгоценными каменьями в бессчетном количестве: одного золота было две полных бочки. Увы! скорблю о нем, о его мужества, о сказанном им нашему владыке патриарху, когда он прибыл в первый раз в Молдавию: „я пришел не только для того, чтобы отвоевать трон моего тестя, но чтобы избавить Великую Церковь от рук врагов“125. Читатель поймет его слова.

Тогда наступил большой голод среди казаков и находившихся в крепости купцов и иных и довел их до того, что они стали питаться мясом своих лошадей. Бедствие окружало их со всех сторон: ни от Василия, ни от Хмеля не приходила помощь. Наконец по причине сильного голода они просили мира у Стефана и он даровал им безопасность, подтвердив клятвой; снарядил к возвращений на родину в полной безопасности, ни в чем им не препятствуя: они взяли с собой гроб своего государя, свои сокровища и пушки и отправились. Тогда в земле казаков был по Тимофею большой плач.

Затем господарь на основании мирного договора завладел упомянутой крепостью со всем в ней находившимся, захватив все имущество Василия и его сокровища, золото, серебро без счета, также оружие, драгоценные сёдла, серебряную посуду, собольи меха, жемчуг и проч. – все такие вещи, что и цари их не имели. Те из наших соотечественников, которые находились при Василии в собственном его конвое, когда он переезжал со своим имуществом из крепости Хотин в крепость Каменец, передавали нам, что с ним перешло через реку сто арб, из коих каждую везли 12, 10 или 8 лошадей: все они были нагружены золотом, серебром и предметами роскоши. У него было несколько кладов под землёю, скрытых уже двадцать лет; все это он вынул: тут было 35 собольих капаниц. Его приближенные рассказывали нам об одной из них, которую он сделал к пасхе, что вся она расшита жемчугом и драгоценными каменьями и стоила ему 35.000 динаров. Все это он имел сверх того, что захватил у бояр. И как могло быть иначе, когда огромные сокровища скоплялись в течение 24 лет с того времени, как Василий сделался господарем? Кроме того, он до сих пор владеет сокровищами в Польше, Германии, Венеции и в других местах. Господарь вывел из крепости домину с детьми её и всех бояр и вельмож. Дав им ранее клятву, он поступил с ними вероломно: казнил большую часть их, а домину с детьми, задержав в плену, поселил в деревне как заложников, поставив кругом деревни стражу, чтобы никому не было ни входа, ни выхода. Все бывшее в крепости (богатство) он переправил в Венгрию, где купил крепкий замок; роздал войскам содержание и распустил их.

Глава XXIV. Молдавия.-Василий.-Татары.-Отъезд патриарха

Вот что происходило со стороны Василия и Хмеля. Услыхав о случившемся с Тимофеем и о стесненном положении, в котором находились казаки и люди, бывшие в крепости, Хмель снарядил с Василием 40.000 казаков ему на подмогу. Было 28.000 от татар, ибо султан татарский, везирь алхан (калган), по имени Шериф-бей, был свояком Василия, так как домина Василия черкешенка, а Шериф-бей женат на её сестре, и потому лично по шел к нему на помощь. В этом году татары были еще в союзе с Хмелем.

Когда они целым полчищем, проходя по Молдавии, достигли р. Прута, отстоящей от Ясс около 4 часов, вдруг встретились здесь с казацким войском, которое возвращалось из-под крепости и известило их о взятии её: сердца их охладели и они повернули назад, говоря: “Василий нам обещал содержание, по его богатства взяты; из чего же он нам заплатит?“ и они тотчас вернулись по своим следам. Так было дело.

Между тем стали приходить известия об их приближении, прежде чем они начали свой обратный путь. Тогда все жители страны из страха удалились и рассеялись по пустынным местам и горам. В Яссах не осталось ни одного человека, но все уехали по дороге в Галац. Неописанная тревога и ужас распространялись все больше и больше, так что и монастыри опустели. Обстоятельства вынудили и нас отправиться вместе с другими. За что мы попали в такое положение и доколе оно будет продолжаться?

Еще раньше наш владыка патриарх посылал спросить совета у господаря, не снарядит-ли он его в путь внутрь (России). Но тот не пустил, опасаясь за него по причине венгерского войска, охранявшего границу Молдавии, и сильного смятения, вызванного казаками и татарами. Потом во второй раз он просил совета у господаря касательно поездки в страну валахов; тот отвечал: „потерпи, пока я не свижусь с твоею святостью и ты не отслужишь мне обедню. Я снаряжу тебя, как приличествует твоей святости и как ты ожидал того от Василия; если Богу угодно, я заменю его для тебя“. Письма получались от него беспрестанно.

Все товары, сложенные в монастырях, были разграблены, за исключением нашего монастыря св. Саввы, который, по случаю пребывания в нем нашего владыки патриарха, не потерпел вреда. Вследствие такого положения дела купцы покидали другие монастыри и перебирались к нам до теперешнего времени, когда все население бежало, и мы были вынуждены ехать вместе с другими. Патриарх снова послал просить совета у господаря, который с трудом дал письменное разрешение и письмо к Матвею, господарю Валахии, которого называл своим отцом; снабдил нас также деньгами на дорогу. Он однако ж очень скуп.

Наем каждой арбы с быками до г. Фокшан, который лежит на полпути между (столицей) Молдавии и (столицей) Валахии, обошелся в 25 пиастров, тогда как прежде стоил 3, 4 пиастра. С трудом мы могли найти 3, 4 арбы и, наняв их, выехали из Молдавии в четверг 13 октября.

Глава XXV. Молдавия. – Роман

Мы проехали Скнитей, Васлуй и Бырлад и отсюда взяли в сторону по пути к Галацу. Одному Богу ведомо, каких мы натерпелись страхов и ужасов. Мы прибыли в базар (торговый город), по имени Текуч, и здесь переехали на судах широкую реку Серет.

В четверг 21 октября мы приехали в Фокшаны. Все эти базары и селения были пусты: их жители бежали в горы и степи. Дороги были очень опасны. Фокшаны город большой; по средине его течёт маленькая река. Он составляет последнее место на границе Молдавии, а по ту сторону реки идет граница Валахии. Здесь мы пробыли 31 день, совершив заговенье рождественского поста. Причиной было то, что до господаря дошли слухи, что Яссы покинуты даже монахами и игуменами монастырей. В сильном гневе он тотчас послал, в особенности к настоятелям монастырей, приказ на границу, в Галац и Фокшаны: „когда приедет к вам патриарх антиохийский, чествуйте его и снарядите в путь вместе с его людьми, кроме иностранцев с ним находящихся”. По этой причине обстоятельства привели к тому, что наш владыка патриарх отправился в гор. Роман, который также служит резиденцией, к господарю, с которым еще не имел личной встречи и не видался. Он сделал это во внимание к иностранцам, которые нам сопутствовали. Мы виделись с господарем, для которого взяли четвертый подарок126, а он сделал нашему владыке патриарху угощение после обедни в праздник св. Михаила. Мы были там за службой в праздник св. Иоанна Златоуста. В этот день устроили большое торжество. Епископ, занимающей тамошнюю кафедру, облачился в фелонь Иоанна Златоуста золотисто-жёлтого цвета, по принятому обычаю надевать ее каждый год в этот день ради снискания благословения. Эту фелонь некогда прислали патриархи константинопольские в подарок Стефану воеводе Старшему, который пожертвовал ее в упомянутую епископию в великий монастырь Параскевы.

В стране молдаван есть лишь один митрополит, а под его ведением только три епископа, из коих один-упомянутый епископ Романа, второй-епископ округа Хуш, третий – епископ Орхани127 и его округа; под ведением последнего два других епископа в стране унгров, т. е. мадьяр. Под начальством всех епископов состоит 800 иереев.

В стране Немса (Немцев) есть большой город, по имени Иванополис, т. е. город Иоанна, так как там находится подлинное тело Иоанна Милостивого128.

Окружность страны молдавской составляет 800 миль, величиною она с остров Кипр, население её бессчетно. Несмотря на это, татары постоянно делают на неё внезапные нападения и грабят. Во дни Василия, за пять лет перед сим, они невзначай появились и забрали жителей 75.000 душ.

Мы возвратились по чрезвычайно трудной дороге из Романа в Фокшаны и, выехав отсюда в понедельник 22 ноября, вступили в Валахию.

Книга III. Валахия

Глава I. Валахия. – Бузео. Тырговишт

Вступив в Валахию, мы прибыли в большой базар (торговый город), по имени Римнико (Рымник)129. Оттуда приехали в большой город, называемый Бутза (Бузео). В нем имееет пребывание епископ и есть архиерейский дом, великолепный каменный монастырь и превосходная каменная церковь, весьма возвышенная, с высокой лестницей и очень высокими куполами. В церкви имеется величественное распятие. Она во имя Успения Богоматери. Мы отстояли тут всенощную, потом обедню в праздник св. Екатерины. Здешние богослужебные обряды и напевы восхитительны, ибо христиане страны валашской очень набожны и щедры. Бывало, всякий раз как мы проезжали мимо какой-нибудь деревни или базара, священники, старшины и народ выходили навстречу нашему владыке патриарху получить от него благословение, затем приглашали нас к трапезе и приходили к нам на поклон; пробыв короткое время, мы уезжали.

Эта страна благоустроенная: каждая деревня равняется городу. Жители любезны к чужеземцам, не так, как в стране молдаван, ибо у этих, когда, бывало, патриарх проезжал мимо них, никто его не принимал и не угощал даже лепешкой: татары религиознее их. По этой-то причине; и было избито столько тысяч их, а имущество и домашний скот разграблены казаками, татарами и венграми. Сколько жестокостей они терпели от Василия! несколько раз изменяли ему, склоняясь на сторону нового (господаря). Но этот обманул их, пообещав в свое время освободить их на три года от податей и поборов; когда же стал властелином и завоевал крепость (Сучаву), сердце его ожесточилось на них и он тотчас разослал к ним сборщиков податей и правителей и взял с них втройне, так что они стали сожалеть о Василии и его правлении.

Возвращаемся (к рассказу). Когда мы приближались к городу Торгашту (Тырговишту), который служит в зимнее время столицей господарю Валахии, навстречу нашему владыке выехал кир Игнатий, митрополит этого города. Он муж преклонных лет, почтенной наружности, знает языки турецкий, персидский, греческий и валашский. Наш владыка патриарх поместился в его превосходной карете и вместе с ним въехал в город, который окружен деревянной стеной, вновь выстроенной господарем Матвеем. Город весьма обширен и омывается со всех сторон несколькими реками. Навстречу владыке выезжали и вельможи. Нас привезли в монастырь, построенный из камня господарем Василием, когда его помирили с Матвеем, господарем валашским, для укрепления дружбы. Этот монастырь во имя Преображения Господня и известен на их языке под именем монастыря Сталия; он обширен и окружен каменной стеной. При нашем приближении к нему, на колокольне ударили в колокола; нас ввели в церковь, где было устроено большое торжество. Мы поместились в этом монастырь. Церковь его весьма благолепна, высока, имеет два стройных купола со многими крестами; говорят, что на одну позолоту их понадобилось 700 венецианских червонцев. Иконостас в ней русской работы; она обилует светом и имеет три двери.

Наш въезд в Тырговишт произошел во вторник 29 ноября. Вечером зазвонили в колокола по случаю праздника св. ап. Андрея. В этой стране обедня идет дольше, чем в Молдавии. Знай, что накануне всякого значительная праздника, т.-е. каталисиса130, звонят во все колокола и весьма торжественно совершают литургию. Господарь Матвей имел обыкновение в такие праздники предлагать всегда трапезу священникам, монахам, беднякам и чужеземцам. После стола дают каждому милостыню.

День свят. Николая был отпразднован с большим торжеством. Господарь прислал свой экипаж за нашим владыкой патриархом. Мы отправились в дворцовую церковь, где наш владыка патриарх отслужил обедню вместе с кир Гавриилом, архиепископом сербским, и митрополитом валашским. Все трое были в митрах и благословляли одновременно тремя трикириями 131. При пении „Достойно есть“ прибыл господарь и занял свое место. После того как ему и вельможам поднесли по обычаю антидор, а также царскую кутью, мы поднялись к его трапезе, которая продолжалась до вечера. Он роздал нам всем почетные платья и мы возвратились в карете в свой монастырь. То же было накануне праздника св. Игнатия, когда бывает предпразднество Рождества Христова. В день его праздника в стране валахов есть обыкновение закалывать свиней и вывешивать132. Их вывешивали к празднику или для заготовления сушеного мяса. Ты мог бы слышать, читатель, их крики, доходящие до небес.

Наконец наш владыка патриарх свиделся с господарем Матвеем, который прислал за ним экипаж. Он очень радушно его принял. После того как мы отвезли уже ему подарки, наш владыка патриарх подарил ему прекрасную часть чела ап. Филиппа и еще сосуд с новым миром. Однако господарь сначала было обижался по той причине, что мы раньше поехали к его врагу – Василию воеводе, но потом он полюбил нашего владыку патриарха и сильно к нему привязался.

Накануне Рождества господарь произвел тревогу своему войску, стоящему в городе, боем барабанов, с которыми ходили по городу: это служит у них знаком для сбора. Они собрались к нему со своими знаменами. Он выехал в своем экипаже и они устроили перед ним большой парад, причем позади господаря били в барабаны и играли на флейтах и трубах. Такой обычай у господарей Молдавии и Валахии, в подражание туркам. Потом поехали на охоту, ибо издревле это принято у них накануне Рождества и в Субботу Света (Великую), дабы праздничные кушанья за трапезой государя состояли из добычи его охоты. Войска было числом более 10000 – все отборные, из самых храбрых молодцов: сербов, болгар, арнаутов, греков, венгров, турок и валахов. Вечером возвратились с великим ликованьем: за каретой господаря ехали арбы, наполненные дичью: дикими свиньями, зайцами, лисицами и медведями для забавы, и еще дикими птицами: журавлями, дикими курами, голубями и пр. Во всей этой стране, до земли казаков и московитов, во всяком доме у архиерея или вельможи непременно имеется для забавы медведь или иной зверь. Вельможи валашского государства имеют обычай, за три дня до праздника, подносить господарю праздничные подарки, каждый по своему достоинству, а господарь в утро праздника одевает их в почетные платья.

Что касается порядка службы в канун Рождества, то ее совершали по чину константинопольскому. Ударили в колокола; при звоне их пошли в церковь и не выходили до вечера. Все чтения и молитвы были исполнены приятным тоном.

Знай, что в этой стране есть такой обычай, что накануне Рождества священники городские и приезжие, а также школьники и певчие, собираясь толпами, носят иконы и ходят в городе, в течении всей ночи, по домам правительственных лиц, поздравляя их с праздником. Сначала они идут в дом архиерея, потом к господарю. Это они делают ради сбора милостыни. Они приходили и к нашему владыке патриарху во всю ночь, пели ирмосы на Рождество133 и другие рождественские песнопения; потом первое многолетие господарю, второе – нашему владыке патриарху и поздравительную молитву. При этом владыка прикладывался к иконе, давал им милостыню и они уходили; потом приходили другие, (что продолжалось) с вечера до утра. То же делали увеселители, барабанщики, флейтисты и трубачи: они также ходили толпами всю ночь накануне Рождества и под второй день (праздника) по домам государственных сановников, приходили и к архиерею и к пребывавшему в это время (в городе) патриарху. Большинство музыкантов – из турецких стран.

Мы очень удивлялись многочисленности солдат в Валахии: они из разных племен. Несмотря на то, что в Валахии тысячи тысяч кабаков с вином, водкой, пивом и иными напитками и все пьют, мы ни разу не видали, чтобы кто-нибудь из них был пьян или кого поранил или убил, или совершил какой-либо гнусный поступок, но все ведут себя тихо, спокойно и благоразумно. Какой же смысл имеет то, что говорят134 в нашей стране, будто христианам не приличествуешь власть, ибо они пьянствуют, совершают преступления и не умеют поддерживать порядок в своей стране?

В субботу утром, в праздник Рождества, мы слушали утреню в монастырской церкви. Когда наступило время обедни, господарь прислал свой экипаж и мы отправились в его церковь.

Глава II. Тырговишт. – Дворец. Служения в дворцовой церкви

Знай, что дворец господаря Валахии велик и обведен кругом каменной стеной. С одного краю его течет река, а посредине есть церковь и большая каменная башня, очень высокая, для военных целей; на ней городские часы. Здесь стоит многочисленная стража; при наступлении вечера бьют в барабан, как у нас в Аль-Халилийе135 в знак того, чтобы ночью не ходили. Потом зажигают на башне большой огонь, и пока он горит, никто не смеет ходить по городу. На утренней заре опять бьют в барабан, тушат огонь и стреляют из пушки, чтобы всем городским жителям было слышно, в знак того, что люди могут ходить по городу. Таков их обычай. Если же, Боже избави, кого застанут ночью идущим по улице, стража его убьет. Где же справедливость того, что говорится в нашей стране, будто христиане не умеют ни поддерживать порядка, ни творить суд и расправу?

Церковь (дворцовая) велика и благолепна: в нее входят по лестнице. Она состоит из трех отделений. Наружное отделение с аркой составляет внешний парфекс: потом входишь чрез вторую дверь в следующее отделение, где гробницы господарей, наконец вступаешь через третью дверь в открытую часть церкви. Церковь эта очень обширная и древняя, с высокими куполами и кругом обставлена сиденьями.

Место господаря высокое, золоченое. Позади него лестница ведет в тайник с решеткой, где становится домина со своей свитой. Отсюда есть ход к месту, где стоит господарь, который чаще всего проходит здесь. Туда же ведет другая лестница из того отделения, где находятся гробницы господарей. В этом месте у верхнего конца лестницы есть окно: в господств праздники или по воскресеньям господарь имел обыкновение, стоя у этого окна, смотреть вниз на войско и бедный люд, бросал им неоднократно монеты и смеялся, когда они теснились, спеша их подобрать. Такова была всегдашняя его привычка. Когда господарь идет молиться, то у ворот (церковных) всегда становятся стражи с кольями и кроме его вельмож в это время никого не пускают в церковь.

Наш владыка патриарх служил (обедню) и было большое торжество. Господарь, по причине старости, не имел сил стоять на ногах от начала обедни до конца, но при „Достойно есть” сходил (со своего места) в предшествии постельника с серебряным жезлом, a спафарий, опоясанный мечом и с булавой в руках, стоял позади его места и держал колпак господаря, ибо у господарей валашских в обычае стоять с начала службы до конца с открытой головой, а также пред архиереем и патриархом; но господарь Матвей136 не137 так часто снимал свой колпак. Наш владыка патриарх, стоя на кафедре (горнем месте), пред чтением Апостола поминал, по обыкновению, имя господаря, которое пели протопоп, а (потом) певчие вне алтаря. Затем я, архидиакон антиохийский, возгласил диптих (поминание) нашего владыки патриарха, что пропели священники внутри алтаря, a певчие вне, на одном клиросе по-гречески, на другом – по-валашски. То же сделал архидиакон сербского архиепископа и то же возгласил своему митрополиту архидиакон митрополита валашского. Во время причастного стиха господарь сходил прикладываться к иконам. За этой обедней наш владыка патриарх раздавал антидор ему и его вельможам. Затем мы вышли и прочли молитвы на могиле его супруги домины, которая недавно скончалась и погребена в усыпальнице господарей, как мы упомянули. Возвратившись в храм, мы прочли молитву над подносом с царской кутьей и вкушали от неё вместе с прочими присутствующими, равно и от вкусного кренделя, который также им раздавали. Затем наш владыка патриарх, преподав благословение господарю, который поднялся по описанной лестнице, вышел в мантии с местным митрополитом, священниками и присутствовавшими вельможами и дожидался господаря под упомянутым высоким окном. Когда господарь, по обычаю, разбросал монеты войску и бедным, наш владыка патриарх опять его благословил по обыкновению; затем нас повели и мы поднялись тогда по упомянутой лестнице из церкви к господаревой трапезе. В этот час он облачил сановников своего государства в царские одеяния, как принято у царей в большие праздники. В тот день они прислуживали за трапезой с начала до конца, ибо таков у них обычай в праздники Рождества, Обрезания, Богоявления и Пасхи. На другой же день праздника вельможи садятся за трапезу вместе с господарем, а служат другие люди, как во все дни года. Всякий раз как блюда приносились из кухни наверх, били в барабаны и гремели флейты, трубы и другие инструменты, а также, всякий раз когда после музыки господарь пил вино, стреляли три раза из пушки, так что земля содрогалась. В таком удовольствии 138 они пребывали до вечера, причем господарь сидел с непокрытой головой. Пили много здравиц из больших кубков, вмещавших в себе целое око вина: во-первых, каждому подносились три кубка зараз в честь праздника, во-вторых, еще три в честь нашего владыки патриарха, в третьих, больше и больше зараз в честь господаря. Никто решительно не освобождался от питья, ибо это обычай всем известный, что всякий, кто сидит за столом с господарем, обязан пить таким образом. Это продолжается, пока не подадут свечи, что служит знаком удаления.

Господарь дарил также почетные платья архиереям и игуменам монастырей, бывшим за его трапезой: прежде всего присутствующему патриарху он подарил кусок бархату, такой же местному митрополиту, который бывает за трапезой у господаря постоянно во весь год, ибо кроме него никто никогда не может читать застольную молитву. Настоятелям монастырей, бывшим налицо, он дарил куски атласа получше и похуже; священникам и нам, дьяконам, куски хиосской камки. Для остальных священников, монахов и многочисленных бедняков накрывали отдельно большой стол, в конце которого раздавали им деньги, завернутые в платки. Таков был обычай господаря во все господские праздники.

Знай, что митрополита валашский имеет под своею властью двух епископов: один вышеупомянутый епископ Бузео, другой- епископ большого Рымника. В стране валахов 400 каменных благолепных монастырей, коих все настоятели-епископы. У них в обычае приезжать перед Рождеством; каждый подносит господарю маленький подарок: просфоры, вино, фрукты и поздравляет его с праздником. Они остаются до после праздника Богоявления, на его столе, пользуясь его дарами, и затем уезжают. Они приезжают также к Пасхе и к четвергу Вознесения, во имя коего митрополичья церковь, как об этом будет сказано.

Возвращаемся к нашему рассказу. Вечером мы вернулись в экипаже в свой монастырь в сопровождении сейманов и драбантов с копьями, впереди н позади, а кругом экипажа шли шатыры (скороходы) господаря; певчие господаря и их ученики, придворные мальчики, пели и выводили трели (во весь путь) от дворца до монастыря. Все они получили обычную милостыню и ушли, после того как сейманы выстрелили из ружей.

Знай, что по обычаю, принятому у господарей молдавских и валашских, накануне праздника Обрезания, все государственные сановники, от правителей и пырколабов139 до субашиев 140, и все должностные лица диванов (судебных мест), являются вечером к господарю и складывают перед ним знаки своих должностей, будет-ли то меч, булава, серебряный жезл, серебряная цепь или иное что, и уходят. Ночью господарь посылает назначение или отставку. Кого он повышает, тому посылает знак вместе с почетным платьем, также и тому, кого оставляет в должности. Кого желает отставить, тому ничего не посылает: это знак отставки. В течение всего года не бывает ни назначений, ни увольнений, а только в праздник Обрезания, начало года. После того все (должностные лица) рано утром приходят в церковь по всегдашнему своему обыкновенно ежедневно бывать у заутрени; потом являются к господарю, поздравляют его с праздником и целуют его правую руку. После обедни они прислуживают за столом в этот день до вечера, одетые в почетные платья; на другой же день садятся за стол вместе с господарем, а служат другие люди, как во все дни года. В это же время они присылают господарю подарки, каждый соответственно своему положению. Также и супруга господаря, домина, дарит их женам и дочерям почетные платья, а они ей отдаривают.

В этот праздник Обрезания владыка служил опять у господаря литургию Василия Великого. Потом они поднялись в трапезу, где было устроено торжество еще большее, чем в праздник Рождества, с питьем здравиц, пальбой из пушек и громом музыки. Вечером господарь раздавал почетные платья. Мы возвратились в экипаже в сопровождены сейманов, драбантов, шатыров и певчих, которые, получив по обыкновению на водку, удалились.

Глава III Тырговишт. – Праздник Богоявления

Накануне Богоявления соблюдали порядок службы, подобно как и кануне Рождества, и совершили чин водоосвящения по обычаю во всех церквах.

Знай, что во всех христианских странах, в начале каждого месяца, священники святят в церкви воду и, обходя, окропляют ею дома ради дохода. В здешней стране, Валахии, они особенно старательны.

Знай, что в этот праздник Богоявления в стране валахов собираются (в столицу) тысячи игуменов, священников, монахов и дьяконов из Валахии и других стран; приезжает митрополит тырновский по своему обыкновению, но и кроме него всегда бывают архиереи. Это делается ради дохода и к этому они готовятся от одного года до другого. Дело происходит так. По освящении воды вечером, они наполняют ею свои сосуды и ведерки, надевают фелони и с крестами в руках отправляются сначала к господарю и окропляют его, каждый отдельно, при чем он дает им обильную милостыню. Потом они идут к местному митрополиту, обходят все дома богатых государственных сановников и окропляют их. Они приходили также к нашему владыке патриарху в течение всей ночи, распевая: „Спаси, Господи, люди Твоя”141.• Владыка брал базилик (кропило), окроплял крестообразно дом, себя и прочих присутствующих, прикладывался ко кресту и бросал милостыню им в посуду. Точно также музыканты с барабанами, флейтами, трубами, с факелами ходили во всю эту ночь и в ночь на второй день Богоявленья, поздравляя государственных сановников, приходили и к нам и поздравляли с праздником нашего владыку патриарха. Все они турки. [Они считали за честь быть допущенными к нам]. Владыка давал им милостыню.

Такого величия, такой пышности и веселья, какие мы видели в этой стране валахов в праздник Богоявления, не бывает даже у царей христианских, судя по тому, что мы наблюдали и слышали.

Утром в день праздника мы слушали утреню в монастырской церкви. Когда наступило время литургии, господарь прислал для нашего владыки патриарха свой экипаж и мы поехали с великим почетом, ибо в это время от монастыря до дворца стояли рядами справа и слева войска с развернутыми крестными знаменами. Внутри же дворца (было такое множество войска, что), если бы пустить курение, то дым не дошел бы до земли, а остановился бы над головами людей. Всего войска по счету было, как мы слышали, около ста тысяч, ибо у господаря валашского имеется около 150.000 человек, коих он содержит на своем продовольствии, так как его страна (Бог да увеличит её благоустройство!) переполнена народом: всякий, кто бежит из турецких земель, селится в его стране, ибо в ней можно получить много выгод. Такое сборище войска всегда бывает в праздники Богоявления и Пасхи. Мы вошли в церковь и наш владыка патриарх облачился вместе с местным митрополитом и кир Гавриилом, архиепископом сербским, и прочими старшими настоятелями монастырей. Каждый из них держал в руках редкостный крест. Пришли и стали на свои места. Тогда принесли целые воза больших свечей и роздали их всем присутствующим. Затем посреди церкви поставили нечто в роде большого стола, на котором разостлали скатерти142 и потом поставили (на него) в ряд великолепные чаши и серебряные тазы с водой, а также большой ковчег, наполненный мощами святых, из коего вынули правую руку св. Михаила, епископа Синадского, и правую руку св. Марины, обделанную в чистое золото. В это время пришел в церковь господарь и стал на своем троне. Спафарий взял в руку большую позолоченную свечу и такие же поставили в двух подсвечниках. Наш владыка патриарх, сойдя (со своего места), прочел молитвы над водой. По окончании их, мы вышли за церковные врата, дабы наш владыка патриарх погрузил крест также и в реке. Впереди несли размещенный рядами попарно знамена и хоругви, увенчанные крестами, за ними свечи, потом шли священники попарно, а позади них наш владыка патриарх с митрополитами, направляясь к реке. Когда наш владыка патриарх дошел до берега реки, держа в руке крест, (оказалось, что) река покрыта льдом, ибо в тот день случился сильный мороз, от которого трескались камни. У них (валахов) был обычай совершать водосвятие посреди корты (двора), но как господарь был преклонных лет, то по причине сильного холода совершили этот обряд внутри дворца. Лед разбили и патриарх трижды погрузил крест при пении: „во Иордане крещающуся Тебе Господи”. Тотчас весь присутствующий народ стал наполнять из реки свои сосуды, а священники окрестили в ней многих детей, и когда разбивали лед на небольшом пространстве, это место, спустя короткое время, опять замерзало. Мы скорбели, слыша плач детей, погружаемых в воду при такой сильной стуже. Наши глаза слепли по той причине, что мы держали открытыми свои головы, и в течении многих дней мы недомогали, лишившись слуха. Затем мы возвратились в церковь. Наш владыка патриарх окропил ее на все четыре стороны, потом алтарь и наконец подошел к господарю и окропил его, и когда тот приложился ко кресту, дали знать войскам, которые выстрелили из всех своих ружей, так что в воздухе дрогнуло, и мы боялись, чтобы церковь на нас не обрушилась, и наши уши били совсем оглушены. Затем он стал окроплять присутствующих вельмож, которые представлялись бы твоим взорам, читатель, подобно цветам весенним, в разноцветных платьях из тонкого сукна, подбитых все соболем, ибо никакому другому меху они не придают цены кроме соболя. Потом мы вышли за церковные врата, пред которыми были поставлены два кресла: на одно сел господарь, другое для нашего владыки патриарха. Священники расположились в ряд справа и слева. Тогда стали приводить ценных породистых лошадей, украшенных великолепным своим убором из материи, расшитой золотом, жемчугом п драгоценными каменьями-услада взора! Наш владыка патриарх, кропя их святой водой, освящал одну за другой. Их было до двадцати, самых лучших, каждая ценой в тысячу динаров. Под конец появился невольник верхом на маленьком муле, и другой – на осле: это было устроено для потехи. Присутствующие над ними посмеялись, a патриарх брызнул на них водой. Потом мы вошли (в церковь) к литургии, после чего пошли к трапезе. В этот день было устроено торжество больше и величественнее, чем в прошлые праздники, с питьем здравиц, громом музыки, барабанов, бубнов, стрельбой из ружей и многих пушек, и были радость и веселье великое. Вечером роздали нам по обычаю почетные платья и мы возвратились в том же экипаже, окруженные шатырами, сейманами и драбантами, которые стреляли на всем пути, а певчие пели, пока мы не достигли своего монастыря. Здесь они получили (на водку) и ушли. Мы же были совершенно трезвы.

В утро субботы, второго дня Богоявления, всякие увеселители со своими барабанами, бубнами и флейтами, а также музыканты – турки и валахи – ходили по всем домам богатых людей и все приходили также к нам. Они забавляли игрою на инструментах и поздравляли нашего владыку с праздником, выражая ему свои благожелания; он одарял их и они уходили. Точно также являлись к нам целыми толпами сейманы и прочие военные, стреляли из ружей и поздравляли; он одарял их и они уходили. Так шло непрестанно до вечера.

Знай, что все вельможи валашского царства очень набожны: каждое утро во все дни года они ходят в дворцовую церковь, где слушают утреню, после чего идут к господарю, у которого держат диван для разбирательства дел. Затем, сойдя (в церковь), слушают в присутствии господаря обедню, от которой выходят около полудня. Таков их обычай во все дни года.

Глава IV. Тырговишт. – Митрополичий дом

Тырговишт – город большой, может быть, подобно Дамаску н Алеппо. Господарь Матвей с большими трудами устроил вокруг него деревянную стену и ров. Нам рассказывали, что во владениях валахов 26 таких городов. Знай, что в Тырговиште более 80 церквей и монастырей, по большей части каменных, лучший из них – монастырь господаря Василия.

Дом митрополита Валахии находится на краю города внутри городских стен. Он весьма великолепен, обнесен трема деревянными стенами и имеет три двора. Внешний двор служит для откармливания гусей, уток и кур, второй – для лошадиных конюшен и кухонь. Третий двор весь каменный, дорогой стройки: в него входишь чрез большие ворота н напротив тебя величественная церковь, которая не имеет себе подобной в этой стране, кроме церкви казацкой митрополии, похожей на св. Софии. Также и эта церковь велика, обширна, возвышается на многочисленных столбах и имеет величественный вид, подобно св. Софии. Она состоит из трех отделений: первое составляете внешний нарфекс, который очень обширен, со многими куполами; затем чрез вторые двери входишь в другой красивый нарфекс, а потом чрез третьи двери- в среднюю часть церкви, очень просторную; её купол величествен по своей высоте и объему, в нем висит хорос (паникадило) весьма большого размера. Церковь имеет три алтаря, высоких и благолепных, из коих средний весьма обширен, с высокою кафедрою (горним местом) кругом. Иконостас, тябла и распятие весьма благолепны. Деревянные золоченые подсвечники очень изящной работы. Окон в церкви весьма много, идут они кругом и все, равно и окна в куполах, со стеклами. Место господаря находится справа от входа с лицевой стороны столба и близ него архиерейское место на котором всегда стоял наш владыка патриарх143. Напротив него, близ другого столба, есть еще место, где становится местный митрополит. Кругом всей церкви идут места для сиденья144. Все её стены покрыты старой живописью. Место домины и её приближенных находится во втором нарфексе. Вокруг этого места145 разбит красивый цветник с розами и иными цветами, не очень широкий, отгороженный решеткой. Но близости северного алтаря есть дерево кедр: да благословится Творец! как оно красиво, высоко, велико и обременено плодами! Число куполов этой церкви, больших и малых, двенадцать, с 12 золочеными крестами. Пред вратами церковными есть красивый общественный бассейн текучей воды; такой же красивый бассейн есть и за воротами.

Что касается келий митрополичьего дома, то те, что на восточной стороне, очень высоки и к ним поднимаешься по высокой лестнице чрез внешнюю галерею с арками, обращенную к церкви, двору и большому саду. Все стены расписаны чудесными изображениями тварей земных и морских, также изображениями Иерусалима и его монастырей, всей горы Божией Синая и св. Горы с её 24 монастырями и морем – все это точно и ясно. Затем входишь сперва в обширную и длинную митрополичью палату с огромным обеденным столом, большой изразцовой печью и многочисленными стеклянными окнами, выходящими в большой сад. Далее входишь в другое красивое помещение, еще лучше первого, также с изразцовым каптуром. Здесь есть место, где вешают собольи шубы и прочее. Вся внутренность этих келий расписана вновь разнообразными изображениями святых. Из вышеупомянутого сада входишь в казнохранилище, где сберегаются облачения митрополита, его короны, называемыя митрами, посохи, серебряная утварь и проч.; тут же висят седла, расшитые и украшенные золотом и серебром, узды, мечи, пистолеты и всякие военные принадлежности, ибо, когда митрополит выезжает для встречи патриарха или иного гостя, то нужные вещи находятся у него под рукой: в этом случае впереди и позади едут верхом его конвойные, каждый в хорошем платье с собольим вехом и проч. То же у митрополита страны казацкой.

Знай, что одежда женщин от Константинополя до Молдавии и Валахии имеет вид длинной суконной фарджии146 с полами до земли, подбитой мехом, смотря по состоянии.

Возвращаемся (к рассказу). Из казнохранилища входишь в наружную крытую галерею на арках, выходящую в сад, с фонтаном текучей воды. Здесь бывает обеденный стол в летние дни. Отсюда спускаешься в огромный сад, в котором не видать начала от конца; вся его изгородь из больших ореховых деревьев. Половина его засажена виноградом и отчасти розами, другая половина – яблонями, грушами, айвой, вишнями, дамаскиной, т.-е. птичьим сердцем, и иным; [есть зеленеющие насаждения гороха, бобов, артишоков и пр.].

Башня Весов находится за церковными воротами. Словом сказать, окружающая митрополичий двор и сад стена величиною будет со стену большого города.

В здешних странах митрополиты и настоятели стоят на высоте своего положения. Митрополиты этой страны имеют обыкновение ежедневно ездить в экипаже к господарю и присутствовать в диване, где кладут крест и евангелие; когда же освободятся от заседания, сходят в церковь слушать обедню, потом идут к господарю, читают молитву и благословляют трапезу. Все дела в руках митрополита, в особенности если он щедр.

Знай, что мужчины и женщины в этой стране, приходя судиться к господарю или архиерею, становятся на колена и в таком положении ведут свою речь до конца. Самый дорогой подарок их господарю – блюдо с хлебом.

Здешние митрополиты не получают годового сбора с паствы, а получают со священников, состоящих под их властью, с каждого определенную сумму золотом, кроме того доходы с пожертвованных владений и деревень, а также с виноградников, садов и иных угодий, отказанных митрополии. Вот что мы наблюдали, начиная с этой страны и до земли московитов.

Со времени нашего вступления в Валахию до отъезда из неё, все вельможи приходили к нашему владыке патриарху за благословением и непременно с подарком для него на блюде, покрытом платком, (подносе), смотря по времени года, лимоны, померанцы, яблоки, груши, изюм, винные ягоды, орехи, чаще всего хлеб и рыбу и непременно также вино. Все их жены, даже невесты и девицы, являлись к патриарху с открытыми головами, (приезжая) в экипажах, в сопровождении служанок и многочисленной прислуги и вершников. Они привозили ему подарки подобные вышеупомянутым, прося у него благословения и разрешения грехов. У них много жемчуга, соболей, дорогих сукон и пр.

Знай, что все жители страны валашской очень набожны и богобоязненны и весьма остерегаются всего незаконного, в особенности правительственные лица, так как они являлись к нашему владыке патриарху ради того, чтобы он поставил собственноручную подпись и приложил печать на грамотах, данных им господарями касательно их достоинств и поместий. Они испрашивали у него также грамоты отлучения для решения тяжбы, дабы никто не оказывал пристрастия, и когда, бывало, простолюдины приводили кого-нибудь к нашему владыке патриарху, чтобы он его отлучил, то сами выбегали вон, думая, что отлучение – огонь и что при этом им не следует быть. Многие торговцы испрашивали также у патриархе разрешительную грамоту.

Глава V. Тырговишт. – Климат. Нравы и обычаи

В этом городе в нынешнем году с начала месяца января и в феврале до конца марта не переставало выпадать много снегу, который не сходил вплоть до Пасхи, а также бывали ветры, стужа и холод, – подобного мы никогда не видывали, – так что вино замерзало в посуде, а равно маслины, сохраняемые в воде, и соленья. Что касается лимонов и яиц, то они сделались крепкими как камень и совсем испортились. Твоим взорам представлялись длинные палки из стекла, т.-е. льда, спускающаяся кругом с крыш домов; также, когда снег таял от огня, разводимого внутри домов, то от действия мороза всякая капля, спускаясь, обращалась в лед: это было удивительно для зрителей из наших стран.

Знай, что большинство конюхов при лошадях господарей и государственных сановников – уроженцы нашей страны и Египта, мусульмане и христиане. Здесь держат множество черных рабов, которых валахи называют арапидес, т.-е. арабами, думая, что все жители нашей страны такие же чёрные рабы или конюхи. По этой причине на нас смотрят оком большого презрения. Когда же мы прибыли к ним и они увидели нашего владыку патриарха, наши обычаи и (услышали) наше прекрасное чтение по-гречески, то приходили в великое удивление.

В дни заговений мы любовались их свадьбами, которых в это время у них бывает весьма много. Накануне свадьбы жених со своими приятелями ходит по улицам города в продолжение всей ночи с барабанами, флейтами и свечами. Невеста с другими девицами, сидя в экипажах и имея позади себя музыкантов, также объезжает городские кварталы, с открытой головой, по обычаю девиц здешней страны. В этот день девицы, держась за руки, кружатся кольцом по двору, украшенные разнородными уборами: на волосах они носят венцы, сплетенные из золотых нитей и желтой жести, искусственные розы венецианской и немецкой (австрийской) работы, тюльпаны (?), жасмины и т. п.; кружась, они танцуют и хлопают в ладоши. Когда невеста повенчается с женихом в церкви, надевают ей на голову белый платок в знак того, что она стала замужней женщиной. С вечера жених со своими приятелями и музыкантами, а невеста с другими замужними женщинами в экипажах позади жениха ездят по городу с весельем, днём и ночью, в течение двух, трех дней. Таков их обычай. Нет ни ока вероломства, ни завистника.

Знай, что жены и дочери в стране валахов скромны, непорочны и весьма целомудренны. Всякого, о ком станет известно что-либо позорное, если это мужчина, то ссылают в рудники разбивать каменную соль, откуда нет спасения, женщин же непременно подвергают потоплению.

Мы видели, что в этой стране валахов, во дни больших заговений, оставляют мясную пищу и наперерыв друг перед другом закупают рыбу, которая в это время бывает мерзлая и похожа на дерево, и цена её возвышается. Ее носят охапками, что возбуждало наше удивление к ним. То же самое можно наблюдать во всякой христианской земле.

Глава VI. Тырговишт. – Описание похоронного обряда

Обряд отпевания усопших у валахов походит на описанный нами обряд в Молдавии; но здесь делаются большие расходы при всяких похоронах. Приглашали нашего владыку патриарха в дом покойника, при чем колокол церкви, где намеревались его похоронить, звонил с утра до самого опущения в могилу. Обыкновенно собиралось много священников, дьяконов, монахов и бедняков, ибо в этой стране валахов пребывает несметное число чужеземных священников и дьяконов, кои исключительно живут подобными покойниками. Всякий (священник) приходит со своей епитрахилью и книгой, а дьякон со стихарем. Все присутствующие дьяконы надевают свои стихари и всем тут находящимся, от священников до бедняков, раздаются большие свечи. Архидиакон берёт в руки кадильницу и кадит патриарху, произнося: „благослови, владыко!“ Патриарх, взяв у него кадильницу, кадит покойнику, возглашая: „благословенно”.... и тогда певчие поют приятным напевом: „помилуй мя Боже”, потом Блаженны до конца, попеременно с канонархом. Окадив священников и прочих присутствующих, патриарх кадит вторично вокруг похоронных носилок, потом кадит дьякону и, передав ему кадильницу, идет и подле усопшего творит трижды крестное знамение на своем челе, обратившись к востоку, затем возвращается на свое место. Во время первой „Слава Отцу” при Блаженных архидиакон произносил, держа в руке вторую кадильницу: „помилуй мя Боже” и т. д. „Еще молимся об усопшем таком-то, да упокоит Господь душу его” и т. д. до конца. Наш владыка патриарх сказал первый возглас. Потом начинают вторую „Слава Отцу” из Блаженн: „руце Твои сотвориша мя и создаша“. В это время присутствующий архиерей или старший священник кадит вокруг покойника, потом нашему владыке патриарху и прочим присутствующим, под конец кадит дьякону и, отдав ему кадильницу, идет также, творит на челе крестное знамение и, вернувшись на свое место, произносит второй возглас после: „воззри на мя и помилуй мя” и после того как второй дьякон возгласит: „помилуй мя Боже по велицей милости Твоей” и пр. Все дьяконы по порядку возглашали: „помилуй мя Боже” и пр. и подносили кадильницу, в порядке старшинства, священникам, которые говорили возглас за возгласом и под конец кадили дьяконам.

При последнем целовании наш владыка патриарх прикладывался к иконе, творя крестное знамение прежде и после, благословил народ и возвратился на свое место, прочтя евангелие над головами родственников усопшего. Потом подходили священники по старшинству попарно, один справа, другой слева, одновременно делали земной поклон прежде и после (целования), и так до последнего. Затем подходили дьяконы, после них монахи, под конец бедняки. Присутствовавшие тут родственники усопшего стояли по обе стороны, и всякий раз как священник прикладывался к иконе, они давали ему милостыню в расшитом платке, каждому по его достоинству, также дьяконам, монахам и беднякам. Затем подходят вельможи, а за ними прочие присутствующие. Потом мы пошли пред похоронными носилками в церковь: впереди все священники попарно, затем наш владыка патриарх, а за ним носилки, за коими следовал народ, при чем певчие пели. Всякий раз, пройдя небольшое расстояние. клали носилки на землю и становились в ряд вокруг них: дьякон, с кадильницей в руке, возглашал: „помилуй мя Боже“ и пр., а наш владыка патриарх читал молитву за усопших. Потом носилки поднимали и шли дальше. Это не переставали делать, пока не принесли покойника на церковный двор к его могиле. Тут сняли его с носилок, положили в гроб, обитый внутри красным сукном, зарыли и ушли. Знай, что в этой стране родственники умершего соблюдают такой обычай: мужчины ходят постоянно с открытыми головами в продолжение 15 дней, женщины же и девицы только распускают волосы. Ни громкого плача, ни криков не бывает, но сдержанность и скромность. При чтении евангелия архиереем или священником над лежащим в носилках покойником женщины и девицы стоят на коленях под евангелием до конца чтения. После того как присутствующие дадут целование покойнику, женщины также подходят и целуют его со сдержанным плачем.

На третий, девятый и сороковой день до конца года совершают мнимосинон (поминки). После того как служащим священникам и прочим бывшим в церкви роздали свечи, начали (службу) возглашением „помилуй мя Боже” и пением Блаженн попеременно, потом пели канон. Первым кадил наш владыка патриарх, потом служащие иереи. Он же прочел евангелие. По раздаче милостыни всем присутствующим, разошлись. Отпевание, подобное описанному, обходится во сто, двести золотых, менее или более. Некоторые после погребения или поминок приглашают присутствующих к трапезе.

Накануне суббот заговений не бывает торжественной заупокойной службы как у нас, причиной тому – обилие церквей. В воскресенье на маслянице поутру приходили к нашему владыке патриарху большая часть жен государственных сановников, прося его прочитать над ними разрешительную молитву. Они повергались пред ним на землю в своих дорогих платьях, пока он не кончал чтения. То же делали их мужья до самой ночи.

Накануне поста после вечерней молитвы не совершалось молитвы на сон грядущим, ибо нет в этой стране обычая совершать ее даже накануне понедельника, но все, от сановников до богатых купцов, со своими женами и детьми пришли в церковь. Наш владыка патриарх сошел со своего патриаршего места и стал между обоими подсвечниками в епитрахиле и омофоре. Все простерлись на землю и он прочел над ними разрешительную молитву, после чего подходили к нему под благословение сначала присутствовавшие архиереи, потом игумены, священники, вельможи и прочие бывшие в церкви. Его светлость господарь также присылал чрез местного архиерея попросить у нашего владыки прощения, ибо к нашему владыке патриарху уже возымели большую веру, что было очевидно.

В этот великий пост посетил нашего владыку патриарха один православный игумен, который сказывал, что он с островов Брутания147, о коих упоминает Иоанн Златоуст, из города по имени Херван, и сообщил, что в этой стране до 25000 домов, все православные, что правитель поставляется из их среды и что язык их греческий148. Архиепископ сербский сказывал, что они бежали из его страны, живут они в пределах австрийской земли с северной стороны венецианской области. Игумен просил поставить его архиереем над ними, имея при себе их собственноручные подписи. Но он оказался лжецом и господарь Матвей немедленно сослал его в соляные копи. Говорят, что они уверовали чрез проповедь патриархов антиохийских, к коим питают великую веру.

Глава VII. Тырговишт.-Великий пост. Чин умовения ног. Святая неделя

Возвращаемся (к рассказу). На этой неделе жители постились, соблюдая тот же самый чин, какой совершался в Молдавии, и даже более того: по субботам поста выходили от обедни только около полудня.

В первое, а также в четвертое воскресенье великого поста наш владыка патриарх совершал литургию в монастырской церкви. Накануне четверга покаяния149, который совпал с праздником сорока мучеников, зазвонили в колокола и служили всенощную в течение всей ночи, как принято совершать ее в Молдавии. То же было накануне субботы Похвалы Богородицы. В Лазареву субботу богослужение совершалось с большой торжественностью. В день праздника Ваий рано поутру наш владыка патриарх роздал присутствующим Вайи из доставленных (нам) древесных ветвей, еще не покрывшихся листьями, но с белыми дикорастущими цветами, и совершил литургию там же150.

В великий четверг господарь прислал утром свой экипаж и мы отправились в дворцовую церковь для совершения чина умовения (ног) и литургии. Мы надели свои облачения и облачили нашего владыку патриарха по обыкновению. Зазвонили по обычаю в большой колокол. Патриарх стал на своем (патриаршем) месте, а впереди него митрополит города. Прежде всего начали готовить приборы для умовения, затем поставили пред левым клиросом очень длинную скамью, назначенную для сиденья священникам, а пред левым большим подсвечником маленькую для Иуды. Привели иерея из монашествующих, старца преклонных лет, очень бедного, который по причине своей бедности согласился принять на себя эту роль, ибо господарь после дает ему милостыню. Его рост, лицо, борода, грязный колпак, спускающийся ему на глаза, таковы, что у зрителя от смеха лопается желчный пузырь, в особенности потому, что на него надели очень старую, изветшавшую фелонь и посадили на упомянутую скамью. Затем поставили посредине большой стол на подобие аналоя151, покрыли его ковром и поставили на него с одной стороны в ряд большой серебряный таз и такой же кувшин с крышкой, в виде чаши, с другой стороны другой, подобный ему, с водой для умовения. Потом митрополит города с двумя чередными священниками этой церкви подошел и взял благословение у нашего владыки патриарха на подготовление священников, назначенных для умовения, кои все надели свои ризы. Митрополит возвратился и стал на свое место у левого клироса. Тогда из алтаря вышли оба чередные священника, имея промежду себя двух священников в ризах и направились все вместе в ряд к нашему владыке патриарху, которому сделали малый поклон, также митрополиту. Посадив их на длинную скамью близ Иуды, пошли в алтарь и привели других двух, сделали то же и посадили их около тех двух, пока не кончились все пять пар, т.-е. десять человек. Старшие игумены сели на конце. Затем привели епископа Бузео, назначенного быть Петром и посадили его в конце всех отдельно. Певчие запели стихиры на умовение и пели чин его до конца.

Знай, что певчие господаря всегда поют в его церкви или у него (на дому) на правом клиросе по-гречески, на левом по- валашски.

Я начал чтение Евангелия вне алтаря, для чего поставили аналой перед подсвечником. Когда я дошел до слов: „востав.... и положи ризы своя.... и начат умывати ноги”.... владыка патриарх встал и снял свое облачение; у него приняли саккос и омофор. Он взял кувшин и ему повязали бумажный передник. Сойдя со своего места, он начал умывать ноги первому Иуде и продолжал, пока не кончил Петром, которому он сказал то, что напитано (в Евангелии). Этим окончили. Принесли таз и поставили на своем месте на столе. Надев саккос, наш владыка патриарх сошел со своего места, подошел к тазу и, сделав три поклона по обычаю, вложил свой перст в воду и провел между глазами изображение креста. Потом подошел митрополит города и сделал то же, за ним остальные служащие священники и вельможи подвое до последнего. Тогда я взял таз и вместе со священником поднялся по лестнице к господарю, чтобы он также освятил себя водою. Будучи в преклонных летах, он не имел силы отстоять (службу) и не присутствовал за ней. Он освятил себя водою и дал священнику милостыню; также освятили себя все при нем бывшие и мы сошли и начали обедню.

Все находившиеся в церкви вельможи просили нашего владыку патриарха прочитать над их головами разрешительную молитву: они пали ниц на землю и он прочел над ними молитву. Знай, что каждый из них, входя в церковь, подходил сначала к нашему владыке патриарху, делал ему земной поклон и, облобызав его правую руку, становился затем на свое место.

При „Достойно есть“ господарь сошел в храм и стал на своем троне. При выносе Даров он прикладывался к местным иконам и, поддерживаемый под руки, вошел в алтарь, где причастился из рук нашего владыки патриарха, после чего опять стал на своем месте. Точно также приходили все сановники, прикладывались к иконам и также причастились из рук нашего владыки патриарха, который затем раздавал им антидор. Мы вкусили кутьи и окончили службу. Господарь и вельможи продолжали стоять на своих местах, пока наш владыка патриарх, войдя в алтарь, не разоблачился и не надел мантии, по всегдашнему обыкновению, после чего шествовал впереди господаря и потом благословил его и вельмож. Мы возвратились в свой монастырь после полудня.

Накануне великой пятницы совершили большую всенощную, которая продолжалась с вечера до шестого часа ночи; вся она была исполнена протяжным напевом. То же было в субботу света (великую), с которой в этом году совпало Благовещение. Встали в глубокую ночь и на заре совершили чин плащаницы, обойдя с нею вокруг всего монастыря по улицам. Когда мы вышли от обедни в этот день, мальчики не переставали звонить в деревянные (била) и медные колокола в течение всей ночи, по принятому у них обычаю. В эту пасхальную ночь народ совсем не спал. Дети каждого квартала и улицы собирались в своем монастырь или у церкви своего квартала, зажигали костры на церковном дворе; поднимая радостный шум, и били в колокола до шестого часа ночи (12 ч.), когда зазвонили во все колокола в церквах и монастырях, за исключением дворцовой церкви, и встали к молитве. Был совершен по обычаю анастасис (чин Воскресения). Рано утром вышли из церкви и вскоре возвратились к литургии.

По окончании чина Воскресения господарь прислал свой экипаж и мы отправились во дворец. Мы надели на владыку патриарха облачение. Господарь сошел в церковь и стал на своем господарском месте. Ему было преподано благословение. Затем (все) вышли впереди нас на дворцовый двор насупротив церковных дверей. Посредник впереди был поставлен трон для господаря, слева от него другой – для нашего владыки патриарха и еще один по близости слева же для митрополита. Все священники и монахи стали в этом ряду слева, а государственные сановники составили большой круг. Твоим взорам, читатель, представились бы в этот час тысячи разноцветных тонких дорогих сукон, все опушенные соболем. Затем поставили посредине большой стол, покрытый ковром, и на него положили Евангелие. Всем присутствующим роздали большие свечи: сначала господарю большую золоченую свечу, которую держал силахдар, затем патриарху и митрополиту. Дворец в это время был битком набит солдатами, которые все были вооружены крестообразными копьями152 и алжирскими ружьями. Взяв кадильницу, я окадил нашего владыку патриарха, произнося: „благослови владыко”, а он, приняв её, кадил вокруг упомянутого стола с Евангелием, трижды возглашая „Христос воскресе”, потом кадил господарю, митрополиту и всем присутствующим и, возвратившись, стал на своем месте. Певчие докончили положенный чин и потом пели канон, один хор по-гречески, другой по-валашски. Наш владыка патриарх сказал первый возглас. Таким же образом кадил митрополит и, возвратившись на свое место, сказал второй возглас. Точно также кадили епископы и старейшие настоятели монастырей до окончания канона, причем каждый из них говорил возглас. Не было открытия царских дверей, как это принято у нас, ибо, так как церковь не вмещает такого множества людей, чин этот был совершен вне её. По окончании канона наш владыка патриарх приложился к Евангелию и понес его к господарю, который, выйдя на средину, сделал земной поклон и поцеловал Евангелие и правую руку владыки, причем последний сказал ему трижды: „Христос воскресе” и поцеловал его в голову. В эту минуту все солдаты выстрелили из ружей, так что мир содрогнулся и наши уши были оглушены. Кончили службу. Взяв патриаршее кресло, поставили его справа от трона господаря по близости. Наш владыка сел, держа в руках Евангелие. Тогда подошел митрополит, приложился к Евангелию и поцеловал правую руку патриарха, говоря: „Христос воскресе!” затем подошел к господарю, приложился к золотому, осыпанному жемчугом и драгоценными каменьями кресту, который тот держал в правой руке, и сказал ему то же. Господарь поцеловал его в голову и он сел на свое место слева от него. Потом подходили епископы, за ними игумены и прочие священники и монахи: они сначала прикладывались к Евангелию у нашего владыки патриарха и целовали его правую руку, говоря: „Христос воскресе“, затем подходили к господарю, прикладывались к его кресту и целовали его в грудь, повторяя то же, наконец подходили к митрополиту и становились в ряд подле него. Все сановники и прочие присутствовавшие подходили по своим степеням и делали то же. Мы освободились поздним утром. Господарь пошел во дворец, а мы к обедне. Мы прочли три Евангелия: наш владыка патриарх в алтаре по-гречески, митрополит по-валашски, а я по-арабски. Когда я окончил чтение, меня охватил лихорадочный озноб, который продолжался до вечера: это случилось от бывшего тогда сильного холода. Вошли в алтарь, я снял стихарь и там заснул. Затем мы пошли к трапезе, причём я чувствовал себя скверно: все веселились, я же был в печали и лихорадке. В этот день было устроено большое торжество; мир сиял, весна в это время вступала в свои права и зелень распускалась. Много раз стреляли из пушек, пили большими полными чашами, была музыка из барабанов, флейт и труб, пение, скоморошьи Потехи и иное. Затем следовали подарки. Мы приехали в свой монастырь в экипаже, окруженном сейманами и драбантами, которые стреляли из ружей, скороходами и певчими. Получив (на водку), они ушли. В течение этой недели литургию совершают рано утром вместе с утреней; по утрам и по вечерам звонят в большие колокола; не бывает ни продажи, ни купли и не открывают лавок кроме мучных и мясных, да еще только продавцы съестных припасов.

Глава VIII. Тырговишт. – Кончина господаря Матвея

Знай, что в этой стране есть обычай в каждый четверг Пасхи совершать за городом литанию, т.-е. большой крестный ход, обходя вокруг города с хоругвями и иконами, при участии священников в облачениях, а также господаря и всего войска. Бывает большое стечение (народа). Это делается в честь великого четверга и отдания его, а также для встречи четверга Вознесения.

В течение последних двух лет валашский господарь Матвей отменял этот крестный ход, ибо, войдя в очень преклонные лета, он совсем не имел силы в нем присутствовать. Но в четверг пасхальной недели он пригласил к себе нашего владыку патриарха, прислав экипаж. Войдя в церковь, мы облачились и надели на нашего владыку патриарха полное облачение. Поставили сосуды для водосвятия и серебряные чаши на подставке. Наш владыка патриарх совершил освящение воды, с которой мы поднялись к господарю и окропили его; затем разоблачились и пошли к трапезе. Патриарх простился с господарем, ибо мы вознамерились отправиться в дальнейший путь. Возвратившись в монастырь, мы начали заготовлять дорожные припасы. Господарь прислал нашему владыке лишь назначенную милостыню, ибо под конец своей жизни он стал большим скрягой, возымел к туркам и татарам чрезвычайную любовь, расточив на них все свое богатство: всякого из них, кто только приходил к нему, он наделял почетным платьем с соболем; возненавидел священников, монахов и игуменов, кои являлись к нему за милостыней, которую он им назначил в начале своего правления, и отпускал их обманутыми в своих ожиданиях.

На этой неделе пришла весть, что московский царь отправил к нему посла с великими дарами. Матвей велел немедленно вернуть его с дороги, говоря: „не хочу видеть лица его“, ибо ненавидел род казаков и московитов до чрезвычайности. При поражении Василия и Тимофея, сына Хмеля, он убил большое число казаков и еще больше взял в плен. Когда к нему приехал ага казначейства и он вышел к нему навстречу, то велел отрубить перед ним головы множеству казаков, говоря, что он ненавидит их и что он друг гаджирийцев153, и отправил с агой множество пленных в цепях к визирю для работы веслами 154. Когда визирь спросил их: „кто вы такие?“ и они отвечали: „мы казаки из войска Хмеля и были разбиты в Валахии” то он тотчас подарил всем им почетные халаты из красного сукна и, дав денег, отправил на родину к Хмелю, ибо между ним и казаками была большая дружба и посольства между ними не прекращались. Тогда возникла большая вражда между Хмелем с казаками и Матвеем, господарем валашским, а по возвращении посла московитов вражда еще больше усилилась. По этой причине до сего времени все жители страны валашской были в страхе и трепете пред Хмелем и казаками, и ежедневно приходили вести: „казаки идут! показались! пришли!”. Они не спали по ночам, так что подданные (московского царя) 155, которых он (Матвей) чрезвычайно угнетал и которые бежали из его страны, собрались с его войском и всеми вельможами убить его, говоря: „как? с давних пор до сего времени не приходил к нам ни один посол от нашего царя, и ты его отослал назад”. Но Господь наш устроил иначе, взяв его к себе, ибо на этой неделе он занемог смертельною болезнью, будучи весьма дряхл и впав в слабоумие.

В день нового (Фомина) воскресенья наш владыка патриарх служил обедню для купцов в церкви нашего монастыря. Рано поутру в воскресенье Жен (мироносиц) скончался господарь Валахии Матвей после 23-летнего правления. В начале своего царствования он очень любил делать добро и милостыню: от щедрот и сооружений в стране, ему одному принадлежащих, существует полтораста прекрасных каменных монастырей и церквей; к числу их относится церковь епископии Бузео. Еще прежде чем он испустил последнее дыхание, пришел кир Игнатий, митрополит города, и собрались все государственные сановники; они держали совет и избрали немедленно одного архонта, по имени Константин Эфенди-копуло, т.-е. из потомков эфендиев, господарей. Он сын Щербаня, который был некогда воеводой в Валахии. Затем они пошли из церкви во дворец, и митрополит, взойдя на возвышенное место, сказал народу: „ваш эфенди скончался; кого желаете, чтобы мы поставили над вами правителем на место него?“. Единогласный крик вельмож, войска и всего народа был: „никого не желаем кроме Константина, сына Щербаня воеводы”. Тогда поднялся радостный шум, ибо его избрание в господари было от Бога и некоторые из государственных сановников видели его во сне стоящим на господарском месте. Он был прежде при господаре Матвее вторым сердарем войска. У Матвея был племянник, сын сестры, которого он сделал великим спафарием, т.-е. сердарем всех войск. Он отличался большою гордостью и надменностью во всю свою жизнь. Когда он ехал из своего дома во дворец, перед ним и за ним, как мы всегда видали, шло более пяти-шестисот человек, и то же было, когда он уезжал (домой). Он был тот самый, который привел войско из валахов и венгров к новому господарю Молдавии Стефану, в первый раз в праздник Пасхи, когда хотел напасть врасплох на Василия воеводу. Его дядя, господарь Матвей, послал его тайно, чтобы никто из вельмож о том не знал, ибо, если бы они узнали, то убили бы их обоих и не позволили бы поднять на них остававшееся недвижным зло. Много раз господарь Матвей выражал желание сделать его на место себя господарем и употреблял всевозможные хитрости, но никто на это не согласился, ни из государственных сановников, ни из народа, по причине его высокомерия. Константин же, сын Щербаня воеводы, был вторым сердарем под его начальством. У здешних вельмож есть обычай, что, когда двое одного ранга бывают вместе, то не снимают своих колпаков, но ежели один выше рангом другого, то этот снимает свой колпак. Константин же обыкновенно всегда стоял перед своим агой, старшим сердарем, не с открытой головой. Однажды тот сделал ему выговор, сказав: „почему ты стоишь передо мною с покрытой головой?”. Он отвечал: „я из потомков господарей, а ты сын мужика, не обнажу головы перед тобой”. Тот раcсердился на эти слова, пошел и бросил свое оружие перед дядей, который, узнав обстоятельства дела, уволил этого Константина от должности. Константин уехал в свои дворцы и усадьбы, кои были построены его отцом для себя при жизни своей во многих местах в земле валашской, и там жил до сего времени. Когда заболел господарь Матвей, он приехал, не имея о том известия, по своим делам в город Тырговишт. Произошли рассказанные события и вельможи избрали его.

Что касается упомянутого старшего сердаря, то в неделю праздника (Пасхи) к нему пришло известие, что сын его в опасном положении в одной отдаленной от города деревне. Он отправился навестить его, а в его отсутствии умер его дядя. Вот что случилось.

Глава IX. Тырговишт.-Описание чина поставлена нового господаря

Глашатай возвещал по городу; все подданные собрались и явились во дворец, единодушно изъявляя свое согласие на избрание Константина, который, получив о том известие, испугался и скрылся. Его разыскали и привели, причем он все еще был в страхе. Его повели в церковь. Митрополит надел полное архиерейское облачение. Константина ввели в св. алтарь, возглашая трижды: „повели! повелите! повели, Владыко!”. Он преклонил колена, и митрополит прочел над ним молитву, положенную при посвящении иерея, т.-е. „божественная благодать, во всякое время исцеляющая недужных и несовершенных довершающая, возводит нашего брата кир Константина со степени сердаря на высшую степень эфендия; помолимся теперь о нем, дабы благодать Духа Всесвятаго сошла на него”. При этом мы воскликнули трижды: „аксиос!” и это пропели как вне алтаря, так и внутри его. Затем, сняв его платье, надели на него царское одеяние: тонкое нижнее парчевое платье, поверх него такой же кафтан с собольим мехом и весьма дорогой соболий колпак с золотым султаном, осыпанным превосходными драгоценными каменьями, приличествующими царям. Затем возвели его на трон господарей и посадили на него, и все подходили целовать его правую руку: сначала митрополит, потом священники и игумены, тут бывшие, после них один за другим государственные сановники, под конец все высшие военные начальники. О удивление! столько тысяч народа признали его единогласно, и ни один из них не сказал: „нет“! Восшествие его на престол произошло утром в воскресенье Mиpoносиц, которое было 19 апреля. Немедленно господарь прислал рыбы и прочего нашему владыке патриарху, прося его молитв, так как он уже раньше был с нами дружен.

В то время как все богачи и купцы, по причине смерти господаря Матвея, опасались, что войско его будет грабить город, Господь наш рассеял это опасение и все единогласно говорили: „этот мир является только вследствие пребывания среди нас патриарха антиохийского и по причине того, что он теперь отложил свою поездку”, ибо мы с понедельника Фоминой недели намеревались уехать, и наша задержка была от Бога, так что мы могли быть свидетелями случившего.

Поутру в понедельник, после воскресенья Мироносиц, новый господарь кир Константин прислал экипаж за нашим владыкой патриархом в сопровождены великого множества пеших ратников с ружьями, которые шли впереди и позади. Мы въехали на дворцовый двор. Улицы и дороги и все открытое пространство внутри дворца были битком набиты толпами народа. Мы вошли в церковь, облачились и облачили нашего владыку патриарха и митрополита, которые стали на свои места. Сошел господарь и стал на своем господарском месте. Наш владыка патриарх благословил его и поздравил с восшествием на престол, тот сделал поклон и поцеловал его правую руку. Господарь Матвей не знал никакого другого языка кроме валашского, этот же знает валашский и греческий языки, турецкий язык красноречия и венгерский. Не было надобности в драгомане между нашим владыкой патриархом и им, так как мы в течение этого времени вполне научились по-гречески при беседах с греками, ибо большинство жителей Валахии и Молдавии и все купцы были греки. Затем все вельможи собрались в церковь, а военные начальники, капитаны, полковники, сотники и прочие чины войска во дворец. Поставили в церкви два аналоя, один перед правым подсвечником, другой перед левым, покрыли их пеленой и на каждый положили драгоценное позолоченное евангелие и золотой крест. Наш владыка патриарх стал перед правым аналоем, а митрополит города подле другого. Тогда начали приносить присягу все вельможи и дворцовые чины. У каждого аналоя стоял грамматикос (секретарь), держа в руках исписанную бумагу. Сначала подходили высшие сановники: они клали руку на святое евангелие и честной крест, причем секретарь читал по бумаге: „вы клянетесь этим святым евангелием и этим честным крестом быть с кир Константином воеводой, сыном Щербаня воеводы, одной души и одного мнения, подчиняясь ему, соглашаясь с ним, действуя прямодушно и въяве и втайне, не скрывая от него какой-либо злой тайны, во все дни жизни его и вашей, не изменять ему и не продавать его“. При каждом слове они говорили: „да”. „Когда вы измените ему или продадите его и не будете с ним прямодушны, то будете отлучены и отвержены от Св. Троицы и от семи святых соборов устами владыки патриарха кир Макария Антиохийского: что постигло стены Иерихона, Содом и Гоморру, Иуду и Ария, то же постигнет вас и ваша доля будет с Анной, Каиафой и распявшими Христа”. Они же при каждом слове говорили: „аминь, аминь”. Потом все целовали правую руку нашего владыки патриарха и шли к господарю, стоявшему на троне, целовали его правую руку и полу одежды и уходили. Тоже сделал и митрополит. Вельможи государства продолжали подходить. Затем последовали служащие при господаре и дворцовые служители, потом придворные певчие, все по своим степеням: они давали присягу от всего сердца, „едиными уст”. После того подходили военные начальники: во главе их старший сердарь, за ним ага, т.-е. ага сейманов, потом капитан, за коим следовали прочие капитаны и сотники войска по своим степеням; каждый капитан подходил со своим отрядом, а каждый сотник со своей сотней. Под конец все они целовали правую руку у нашего владыки патриарха, а у господаря правую руку и полу платья и уходили. Так продолжалось почти до полудня. Только часть войска (да благословить его Бог!) успела подойти, а мы уже чувствовали недовольство и скуку и чуть не умирали от стояния на ногах, пока Бог не послал нам облегчение, ибо присяга остальных была отложена до завтрашнего и последующих дней. С той минуты, как господарь воссел на престол, он тотчас разослал каларашей, т.-е. гонцов, возвестить всему государству о своем восшествии. Твоим взорам, читатель, представились бы тысячи народа, ежедневно приходившего в течение сорока дней (для принесения присяги); все игумены, священники, монахи, даже епископы являлись с дарами поздравить нового господаря. Войско приводилось к присяге в течение долгого времени. Наконец это наскучило. Тогда господарь послал нового сердаря, который со своим войском обошел все области и всех привел к присяге, ибо – да будет благословение Божие над владениями господаря Валахии – их более 400.000 домов.

Глава X. Тырговишт. – Похороны господаря Матвея

Мы вышли из церкви для отпевания скончавшегося господаря Матвея. На дворцовой площадке воздвигли большую палатку и поставили кресло для господаря, около него с левой стороны другое для нашего владыки патриарха и еще одно для митрополита. На этой же левой стороне стали прочие присутствовавшие епископы, а также игумены, священники, дьяконы и монахи, коих число было, может быть, до тысячи. Вельможи образовали большой круг, а остальная часть площадки была занята войском под ружьем и народом. Затем пригласили нашего владыку патриарха и нас с ним, и мы поднялись для совершения молитв над саваном усопшего в сопровождены нового господаря. Мы нашли усопшего положенным на столе на том месте, где он давал пиры при торжествах: лицо его было открыто по их обыкновенно, он был облачен в царское одеяние из тонкой парчи с дорогим соболем, с петлицами и серебряно-вызолоченными пуговицами. На голове его был дорогой соболий колпак. Весь он был покрыт с головы до ног белым атласом на подобии савана с (вытисненным) из золота крестом. Вокруг стояли свечи. Жены вельмож плачут и рыдают над ним. Наш владыка патриарх, окадив его, прочел над ним молитву (возложения) савана и другие молитвы. Мы пошли впереди; его положили на носилки и понесли на двор, где поставили посредине под палаткой. Господарь стал на своем троне. Роздали большие свечи: сначала господарю, потом нашему владыке патриарху, митрополиту, игуменам, священникам, монахам и бедным, затем вельможам и всем присутствующим без исключения, так что все окружающее замелькало от яркого света. Тогда я, архидиакон антиохийский, взяв кадильницу, кадил нашему владыке патриарху, возглашая: „благослови Владыко“, а потом он окадил вокруг носилок усопшего, говоря: „благословенно”... Певчие начали службу пением „помилуй мя Боже“ и Блаженн; за сим следовал пасхальный канон, спетый на одном клиросе по-гречески, на другом по-валашски. Патриарх кадил господарю, митрополиту, священникам, вельможам и прочим предстоящим и вторично усопшему, перекрестил по обыкновению чело и, возвратившись, стал на свое место. В конце первой „Слава“ из Блаженн я произнес: „помилуй мя Боже, по велицей милости Твоей, молим Тя, услыши и помилуй. Еще молимся о упокоении души раба Божия государя христолюбивого, Матфия воеводы, о еже отпустити ему согрешения вольная и невольная”, до конца. Наш владыка патриарх сказал первый возглас. По обыкновению кадил митрополит, потом епископы своими кадильницами, затем настоятели монастырей, и всякий раз, как дьякон говорил: „помилуй мя Боже”, тот, кто кадил, произносил возглас. Так продолжалось до евангелия, которое наш владыка патриарх прочел, подойдя к покойнику, причем все жены вельмож стали на колена. Потом он прочел над ним разрешительную молитву, после чего началось прощание: наш владыка патриарх поцеловал его, затем митрополит, потом господарь, которого плач был смешан с радостью; после того прощались епископы и священники попарно, коим всем роздали обильную милостыню в платках. Затем подходили, плача, сановники и прочие знатные люди попарно. После того понесли усопшего и обошли с ним вокруг церкви, причем священники шли по старшинству попарно, внесли его во второй нарфекс церкви и погребли напротив его супруги домины и сына. Наш владыка патриарх вторично прочел над ним разрешительную молитву, и его положили в гроб, украшенный как прилично царям. Мы освободились лишь незадолго перед закатом солнца, изнемогая от усталости и стояния. Нас повели к трапезе нового господаря, который сел с нашим владыкой патриархом и пировал до вечера, был очень весел с ним и роздал нам почетные платья. Мы с большой пышностью, еще лучше прежней, вернулись в свой монастырь в господаревом экипаже в сопровождены солдат, скороходов и певчих.

Глава XI. Тырговишт. – Описание чина крестного хода но четвергам в Валахии

После того как мы уже решились отправиться в путь, новый господарь просил нашего владыку патриарха сделать милость пробыть у него еще месяц, обещая ему лишнюю милостыню, ибо полюбил его чрезвычайно, во время его присутствия сделавшись господарем. Подарки господаря, в виде разного съестного, не прерывались ни на один день, помимо того, что было назначено нам при жизни умершего господаря.

Утром в первый четверг со времени своего вступления на престол, он приступил к совершенно литании, т.-е. крестного хода за городом, по обычаю господарей. За нами он прислал экипаж в сопровождении многих ратников. Мы вошли в церковь, облачились и надели архиерейское облачение на нашего владыку патриарха.

Он вошел в алтарь и окадил вокруг престола, поя „Христос воскресе”. Начали пасхальный чин, и певчие продолжали его вне алтаря по обыкновенно, после того как наш владыка патриарх окадил господаря и предстоящих. Затем следовало „Воскресения день“ до большой ектении, которую я сказал, поминая имя нового господаря. Потом начали канон приятным напевом по нотам. Мы вышло из церкви, причем войско стояло в полном параде. Господарь и наш владыка патриарх шли вместе, а впереди их все священники городские попарно в облачениях и с крестами. Большой колокол гудел с вечера и до сих пор, как знак для сбора священников и народа к этому событию. Церковные хоругви с крестами двигались впереди всех попарно, и шелковые знамена, также с крестами, были бесчисленны. Солдаты тысячами и сотнями тысяч в полном вооружении, скороходы и государственные сановники шествовали впереди господаря и нашего владыки патриарха, а я, держа в руке трикирий, шёл подле них. Мы вышли из дворца, направляясь к текущим чрез город рекам, и прошли по деревянному очень длинному мосту156. Мы шли медленным шагом. Певчие пели по-гречески и по-валашски канон и другие песнопения по нотам. Мы пришли к обширному зеленому лугу: на этой неделе снег на нем растаял и показалась трава. Для господаря был поставлен трон, на который он и стал, а для нашего владыки патриарха другой, посредине же род большого покрытого аналоя, на который поставили чаши, серебряный таз и кувшин с водой. Я кадил нашему владык патриарху, произнося: „благослови Владыко!” а он окадил вокруг воды, говоря: „благословенно...” затем кадил господарю и прочим предстоящим, ибо вельможи образовали большой круг, а знамена и хоругви размещались в ряд позади них, священники же стояли перед ним кругом. Певчие начали канон малого водосвятия. Наш владыка патриарх прочел евангелие, а я сказал ектению. Потому для нашего владыки патриарха постлали ковер перед водой, а другой ковер перед троном господаря. Наш владыка стал на колена, и весь народ склонился к земле и прежде всех господарь. Наш владыка патриарх прочел молитву о дожде по их обычаю, а потом молитву на освящение воды. При словах: „спаси, Господи, наших благоверных царей”, он говорил: „спаси, Боже, раба Твоего, христолюбивого государя Иоано Константина воеводу.” Затем все встали. Владыка трижды погрузил крест в воду при пении певчими „во Иордане” и кропил на все четыре стороны. Когда он окропил господаря и дал ему поцеловать крест, солдаты выпалили из ружей. Потом он окропил присутствующих священников, вельмож и приближенных лиц. Мы возвращались при пении певчих и ружейных выстрелах, пока не вступили во дворец, где сняли свои облачения. Господарь повел нашего владыку патриарха к трапезе. В этот день пролился обильный дождь. Господарь в этот день, во время хода туда и обратно, роздал множество монет банат (бани) войску, бедным и тем, кто подносил ему подарки, ибо со времени выхода нашего из дворца до возвращения в него сначала являлись женщины и расстилали перед господарем куски полотна, на которые они сыпали пшеницу, ячмень и другие зерновые хлеба, по их обычаю, так как это было начало нового года и (вступлении) нового господаря. Камараш, т.-е. казначей, бывший подле господаря, бросал на полотно монеты бани, которые женщины собирали и уходили. Другие подносили ему в дар прежние колосья пшеницы, иные – яблоки, иные – груши, иные – белые цветы и зеленые древесныя ветви, иные – лимоны и померанцы, иные – яйца, иные – кур, гусей и уток, иные – рыбу, иные – маленьких ягнят, иные – козлят, иные закалывали перед ним барана и всем им камараш раздавал монеты горстями. Вечером господарь оделил священников и нас почетными платьями, кусками атласа и камки, а государственных сановников шелковой материей, бархатом и парчей, и мы возвратились с большим почетом в карете в свой монастырь.

Глава XII. Тырговишт. – Соляный копи. Рудники. Посольство в Стамбул. Праздник Вознесения

Знай, что в странах валахов и молдаван есть рудники соли, которую выламывают в виде больших камней в горах и пещерах под землею. Она похожа на черный алеппский камень, но, будучи обращена в порошок, становится подобна снегу. Женщины продают её на рынках всегда в порошке. Выламывать ее очень трудно. Всякого, на кого прогневаются эти господари, ссылают выламывать соль: это вещь общеизвестная. В этой стране валахов есть превосходный рудник меди, которую добывают из очень глубоких колодцев под землею в виде черных камней, и из них вырабатывают очень хорошую медь. Здесь есть также много золотых и серебряных рудников, но их скрывают из боязни турок и увеличения податей. Но домина, супруга господаря, имеет обыкновение ежегодно брать с некоторых лиц по тысяче червонцев арендной платы за то, что они добывают золото из рек Тырговишта: это вещь хорошо известная.

Митрополит города был в отсутствии, потому что господарь отправил его послом к силистрийскому паше Сиявушу, который раньше был визирем, умертвил султаншу – валидэ, Бекташ-агу и иных, и потому его сместили и дали ему силистрийский пашалык, составляющий очень большую область. Он имеет надзор над господарями Молдавии и Валахии и ни одна просьба не отправляется в Константинополь, как только чрез него и с его согласия. Господарь послал в Константинополь нескольких из своих сановников привезти ему трон и знамя по обычаю господарей. Они отправились, взяв с собою просьбу, подписанную, во-первых, рукою митрополита, затем епископами и всеми настоятелями монастырей с приложением печатей, а также вельможами и прочими подданными: „мы согласились признать Константина, сына Щербаня воеводы, и поставили его господарем над собой.” Когда они приехали в Стамбул, его величество султан (да хранит его Бог!) дал свое согласие, равно визирь Дервиш Мохаммед паша и сановники. Тогда постарались удовлетворить их за наследство умершего господаря Матвея, а также за восшествие на престол нового господаря и за новую казну тысячью пятьюстами кошельков, или 750.000 пиастров, и те дали им трон и знамя, отправив с ними капиджи для сбора этих денег. Радостную весть об этом прислали господарю и тогда тотчас стали палить из пушек и устроили большое торжество. Господарю нужно было уплатить паше силистрийскому и его приближенным, а также хану татарскому и его приближенным, еще 250.000, (а всего) полный миллион, т.-е. 10 раз сто тысяч157. Он роздал войску в подарок тройное жалованье и простил всем подданным недоимки и подати за шесть месяцев. Но богатства, оставленные умершим господарем, были очень велики, помимо каменных оштукатуренных домов, полных (всяким добром) до потолков. Однако и расходы в Валахии весьма велики, как говорил при жизни умерий господарь нашему владыке патриарху. „Нам нужно, сказал он, в год количество равное казне, получаемой из Египта, а именно 600.000 золотых: туркам, татарам, на содержание войска, на подарки, благотворительный дела и пр.“

В воскресенье Самаряныни, с коим совпал праздник св. Георгия, после того как господарь, по их обыкновенно, совершил крестный ход к церкви св. Георгия, находящейся вне города, пришло известие, что приехал митрополит города и с ним великий ага от паши силистрийского. Это обстоятельство заставило господаря выехать им навстречу с очень большой свитой.

В воскресенье Слепого наш владыка патриарх поехал в карете к господарю, чтобы с ним попрощаться, но тот не дал ему разрешения отправиться в путь. Тогда мы вместе с ним сошли и его церковь к литургии. По окончании службы он поручил нашему владыке прочитать над всеми вельможами, бывшим на лицо народом и отсутствующими жителями валашской страны разрешительные молитвы, что он и исполнил. Затем нас опять повели к трапезе. Вечером мы возвратились в свой монастырь.

В ночь на вторник 25 апреля скончался Богом помилованный священник Сулейман (Соломон), сын Аз-Захра, наш спутник, дамаскинец, от той же болезни, какою мы страдали в Молдавии, именно от переменного озноба и жара, который постигал нас два или три раза в день, в особенности во время холодов н морозов [и по ночам]. Мы были не в состоянии исцелиться, ибо не было и ни доктора, ни лекаря, ни (целебных) напитков, ни помощника кроме Бога, а в особенности потому, что вся вода в этом городе была скверная и вредная. Мы совсем перестали есть, но выпивали глоток воды по утрам в те горькие дни, по той причине, что у нас горели внутренности. Мы готовы были душу отдать за один гранат, пока не нашли привозных из Румелии, по ¼ реала за пару. Мы покупали око миндалю за 1 ½, пиастра, а око сахара за 2 реала. Вследствие этого мы терпели тяжкие страдания. Когда скончался помилованный Богом (наш спутник), во мне, пишущем эти строки, возобновились боли, страх и трепет. Мы похоронили его в (своем) монастыре: были устроены прекрасные похороны, лучше чем у валахов, с обильной раздачей денег.

Накануне четверга Вознесения митрополит города прислал приглашение нашему владыке патриарху рано утром отслужить обедню в его церкви, что во имя Вознесения, как мы об этом упомянули выше. Поутру он прислал ему свой экипаж, в котором мы и отправились. Все мы облачились. Когда прибыл господарь, наш владыка патриарх вышел к нему навстречу за врата церковный и окропил его святой водой. Приехала также домина. После обедни ми вышли к трапезе, за которую сел господарь и подле него наш владыка патриарх, а все вельможи сидели в летней столовой, выходящей в сад. Домина и бывшие с нею жены вельмож поместились во внутренней столовой, а солдаты и народ в саду сидели рядами под ореховыми деревьями и им подавали вино в бочёнках. Увеселители, барабанщики, флейтисты, трубачи, тамбуринисты, арфисты и певцы турецкие, вместе с шутами, сидели под навесами столовой в саду, чтобы их мог видеть господарь. Это был великий день, какие можно сосчитать в жизни. К вечеру встали из-за стола и пошли в церковь, где отстояли вечерню. Затем наш владыка патриарх шествовал впереди господаря, пока не благословил при выходе его и вельмож, а также домину и жен вельмож, которые заняли шесть карет. Мы простились с митрополитом и в (том же) экипаже возвратились в свой монастырь. Господарь опять не дал нашему владыке патриарху дозволения уехать в этот день.

На другой день четверга Вознесенья была трапеза для епископов и настоятелей монастырей Валахии.

Что касается прежнего спафария, т. е. сердаря войск, то по возвращении его из своих поместий господарь оказал ему большой почет и возобновил ему жалованье, одарив его почетным платьем. Впоследствии, узнавши, что он говорит неприличные слова по своей обычной гордости, высокомерно и тщеславно, господарь его призвал и отставил от начальствования, назначив другого на его место новым спафарием. Потом он намеревался его казнить, но за него ходатайствовали, и господарь велел разрезать ему нос и тем уничтожил его хвастовство. „Какою мерою мерите, такою и вам будут мерить и прибавят”, как сказано в св. евангелии, ибо дядя его, господарь Матвей, некогда велел разрезать нос этому Константину в его детстве, так как он был сын господаря. В этих странах обыкновенно тот, у кого разрезан нос, остается отверженным и не может сделаться господарем. Но у Константина с течением времени разрез носа сросся и стал неприметным. Точно также новый господарь Молдавии Стефан, взяв в плен сына господаря Василия и мать его, немедленно разрезал ему нос, чтобы он не мог сделаться господарем. Но кто знает?

В этом городе Тырговиште есть хорошая турецкая баня с куполами, на берегу реки, на которой устроено подъемное колесо, поднимающее воду в баню. В ней два отделения: одно для мужчин, где сеть купальня, другое для женщин. Средняя комната служит для раздевания мужчин и женщин; отсюда уходят мужчины в свое отделение, женщины в свое, так как двери смежны. Топят бани от Константинополя до сих мест дровами, а не пометом. Баня пожертвована в собственность монастыря св. Николая.

Глава XIII. Тырговишт. – Отъезд. Монастырь в Филипешти

Возвращаемся (к рассказу). В воскресенье Пятидесятницы господарь был занять, а потому мы слушали обедню в своем монастырь. По окончании её, без перерыва, также (как у нас) совершили службу с коленопреклонением, при чём наш владыка патриарх прочел молитвы по обыкновению по-арабски и по-гречески.

В пятницу после Пятидесятницы наш владыка патриарх отправился попрощаться с господарем. Оставшись наедине с ним и с доминой, он дал им разрешительные грамоты, после того как мы надели на него епитрахиль и омофор: оба они простерлись на землю и он прочел над ними эти грамоты. Господарь прислал ему милостыню, ранее обещанную. В это время мы уже приготовили, занимаясь этим с Пасхи до сих пор, все необходимое для дороги, как приличествует в этих странах путешествующим патриархам и даже епископом. Мы истратили около 600 пиастров на приобретение 21 лошади и 5 экипажей, по 4 лошади для каждого, с их принадлежностями, упряжью, сёдлами и всем необходимым для экипажей. Карета нашего владыки патриарха стоила 70 пиастров, считая стоимость её железных принадлежностей, покрытие кожей, суконные покрывала и пр. Теперь у нас было 15 служителей, из коих большая часть были пленные казаки и московиты, которые бежали и были захвачены господарем Матвеем при их поражении, но освобождены нашим владыкой патриархом.

В воскресенье Всех Святых мы простились с церковью нашего монастыря, а в понедельник, начало Петрова поста, поутру мы смотрели, как его светлость господарь отправился с большим поездом в летнюю резиденцию господарей, город Бухарешт, со всеми своими вельможами и их женами, для встречи там знамени и трона, которые везли от султана. В половине этого дня, 22 числа месяца мая, мы выехали из Тырговишта, после того как простились с церковью и владыка патриарх прочел всем монахам и купцам разрешительные молитвы. Нас провожали за город. Нашими спутниками были семь настоятелей монастырей страны валашской, которые направлялись в московское государство. Мы прибыли к горе и лесу, труднопроходимым по причине обилия дождей и потоков, которые были так сильны в эти дни, что вода в реках чрезвычайно поднялась.

Во вторник утром мы приехали в монастырь св. Николая, известный под именем монастыря постельника кир Константина, который был нашим приятелем. Говорят, что он потомок Кантакузенов, царей греческих, любит творить добрые дела и милостыню, любит наш народ и наш арабский язык: он находил большое удовольствие в нашем чтении. Господарь кир Константин ему родственник. Когда он сделался новым господарем, этот постельник, его родственник, получил для своего единственного сына должность камараша, т. е. великого казначея, и, отказавшись от своей должности, жил у себя дома в удалении от дел. Это было действием его обширного ума, ибо постельник есть только служащий, который должен стоять (при господаре), но он сделался средоточением власти и управлял всеми делами господарства: все вельможи являлись к нему на дом просить совета и каждое утро он водил их к господарю. Ничто не делалось без его совета. Он очень любил творить добрые дела и был самым близким нашим другом. Он вновь выстроил этот монастырь, архитектура которого приводит в изумление зрителя. Церковь его, с двумя высокими куполами, крытыми жестью, имеет три алтаря, каждый с красивым куполом. Перед вратами её есть круглый обширный купол со многими арками, под коими посредине находится бассейн воды с высоким фонтаном. Вода проведена издалека постельником, который один в этой стране придумал устраивать водоемы, т. е. бассейны. Но окружности этого купола изображено ἐπὶ Σοὶ χαίρει Κεχαριτομένη πσα (о Тебе радуется, Благодатная, всякая....) в разнообразных видах, а также „Хвалите Господа с небес“ со всеми породами животных и зверей вселенной, морских и земных, „хвалите Бога во святых Его“: девы пляшут, судьи, старцы, юноши, тимпаны, флейты и пр.-предметы изумительные для ума, работы искусного мастера, того самого, который расписывал монастыри Василия, воеводы молдавского. Вся работа на стенах с золотом. Смотря на его работу на досках, удивляешься яркости живописи, но на стенах она ещё лучше. На верху того же купола изображен Господь наш Христос, окруженный девятью чинами ангельскими. На вратах церкви с одной стороны есть изображение Господа Христа, а с другой – св. Девы, (наведенное) чистым золотом. Входят в церковь по высокой лестнице. Дверь вся позолочена. Вся внутренность церкви и даже верхи куполов и потолки расписаны вновь. Есть полное изображение всех семи соборов, изображение Господа Христа, ведущего верховое животное с человеком, который впал в руки разбойников: как Он привез его в гостиницу, разговаривает с хозяином её в присутствии раненого и как Он возливает масло и вино. Что касается иконостаса, тябл и икон, то они не имеют подобных, кроме как в монастырях Василия. Колокольня поражает ум разнообразием наружных орнаментов из извести: подумаешь, что они сделаны не из иного чего, как из цветного и белого мрамора и мозаики разных видов п цветов. Она (отчасти) круглой постройки, отчасти восьмиугольная, и наверху её восемь арок, где висят колокола.

В монастырь есть другая красивая новая церковь, а в ряду галерей, при келиях монастыря, есть еще третья. Трапеза помещается близ церкви, в верхнем этаже и возвышается над монастырем и лесом. Она длинная, обширная, со многими окнами стеклянными и вся кругом расписана подходящими изображениями. В конце её на всей стене изображен страшный суд; на трёх других стенах круг неба и земли: Творец – да возвеличится имя Его!-в момент творения, Адам, Ева, выходящая из бока его во время сна; все животные, хищные звери, птицы, деревья, плоды п произрастения земные и всё прочее; как Ева берет плод и дает Адаму, как они покрывают себя листьями смоковницы, как изгоняются на землю, и херувим стоить с пламенным мечом; как ангел учит Адама копать землю железной лопатой и пр. На других стенах нарисовано изображение блудного сына, во-первых, когда он, взяв свою долю имущества от отца, отправился путешествовать, во-вторых, когда он охвачен страстью к блудницам, в третьих, когда он пасёт свиней и пьет воду из дождевой лужи, в четвертых, когда он приходит к отцу в своей жалкой одежде: как отец радостно его принимает и надевает на него царскую одежду и перстень на правую руку, как закалывает откормленного теленка, а его старший брат стоит за дверьми и спрашивает о нем. Нарисовано также изображение трапезы богатого и Лазаря: тот ест и пьет в удовольствии и весельи, а Лазарь лежит и собаки лижут его раны; а также: богач в геене огненной, держа палец во рту, обращается к Аврааму, а Лазарь на лоне Авраама в раю. Есть и другие изображения пиров.

Монастырь построен среди гор и лесов, и в прудах, его окружающих, ловится много рыбы. Мы пробыли в нём час. Приехали в селение, принадлежащее упомянутому постельнику, по имени Филиешти (Филипешти), весьма цветущее. В нем много речек и садов. Мы вошли в церковь в честь Успения Богородицы, которую построил вновь тот же постельник. Она имеет нарфекс с наружными галереями и все стены её расписаны изображениями работы того же мастера: все мучения св. Георгия, семь братьев спящих в пещере, медный бык, в котором несколько мучеников, и палачи разводят под ними огонь; изображен св. Игнатий, брошенный львам, и другие мученики, которым надевают железные раскалённые сапоги железными крючками, и прочее, о чем долго рассказывать.

Выйдя из церкви, мы остановились во дворце постельника, который состоит из княжеских построек, поражающих ум изумлением и лучше городских зданий. Есть там красивая баня из превосходного мрамора: вода доставляется туда колесами, устроенными на реке; она же орошает фруктовые сады и великолепные цветники и вертит многочисленные мельницы. Есть там дома совершенно одинаковые со стамбульскими постройками, ибо все вельможи Валахии имеют поместья с превосходными зданиями. У каждого из них непременно есть дом и большой монастырь со многими угодьями, и каждый старается превзойти другого красотою архитектуры своих сооружений. Этим они очень гордятся. Когда кто из них бывает отставлен от должности, то поселяется в своем дворце и поместье на всю жизнь, имея монастырь вблизи себя.

Мы выехали отсюда в среду и в полдень прибыли в большой базар, по имени Плоешти, а вечером в Бузео, местопребывание епископа, в пятницу вечером в Рымник.

Глава XIV. Проезд чрез Молдавию. – Прут

Накануне второго воскресенья по Пятидесятнице мы прибыли в Фокшаны и переехали на сторону Молдавии. В то же воскресенье перед закатом солнца мы переехали реку Серет на судах и ночевали близ неё в большой деревне. В понедельник в полдень прибыли в Текуч и, выехав отсюда, вечером остановились на ночлег в деревне, населенной греками, коих Василий в свое время привел из Румелии. Когда постигли их случившиеся события, враги их молдаване ограбили их и уничтожили. Во вторник в полдень мы приехали в Бырлад, а в среду в полдень в Васлуй. Мы проводили ночь в поле ради пастьбы животных, ибо летом во всех этих странах (да благословен будет Создатель!) все зеленеет от случающихся обильных дождей. Поутру в четверг мы прибыли в Скинтей, проехали чрез труднопроходимую гору и лес и вечером остановились на ночлег близ хелештеу монастыря Бырновского, т. е. великого пруда близ Ясс. В пятницу утром мы въехали в Яссы и остановились опять в монастыре св. Саввы. В третье воскресенье по Пятидесятнице после обедни господарь пригласил нашего владыку патриарха и мы поехали в его экипаже к трапезе, захватив с собою ещё третий подарок для него и для домины, его супруги. Они попрощались друг с другом. Господарь назначил нам 11 человек каларашей, которые должны были проводить нас по опасным дорогам до границы.

Во вторник утром 6 дня мы выехали из города, имея впереди себя упомянутых ратников, и чрез два часа переехали широкую реку Зиза (Жижа) по длинному деревянному мосту. Проехав еще два часа, мы переплыли на судах большую реку Прут. Она очень глубока и имеет высокие берега. Здесь с обеих сторон реки расположена деревня, жители которой занимаются перевозом через реку; имя её Титзура (Цецора). Тут мы простились с провожавшими нас каларашами и перед нами поехали другие. Мы ехали до вечера по длинной и широкой степи, необитаемой и безводной, и ночевали подле колодца. На другой день, встав на заре, прибыли на вершину высокой горы и в большой лес, откуда мы видели город Яссы. Мы остановились в селении по имени Миджашт. Отсюда впереди нас поехали опять другие калараши. Вечером мы прибыли в селеше близ леса, по имени Браиджа, составляющее жалованное поместье158. Переночевав здесь, выехали рано поутру и проезжали мимо огромного озера, называемого халистау (хелештеу), длинного и широкого. Мы ехали его берегом около 4 часов и в полдень прибыли в город, известный базар на конце озера, по имени Орхай (Оргеев). Здесь епископская кафедра, как мы о том упоминали. Мы проехали на тот конец города по деревянному шлюзу озера и по дорогам, сделанным из связок хвороста, под коими текут протоки воды вертящихся мельниц. Это места и работы изумительные для ума; они принадлежат к числу шлюзов, которые устроил в свое время господарь Василий на десяти озерах в молдавской стране. Добываемая ежегодно из этого озера рыба продается на сумму в 3000 золотых. Тут есть также монастырь, построенный Василием. Мы тронулись отсюда в пятницу утром и в полдень прибыли в село, по имени Трифешти. Мы проезжали по этой стране с большим страхом, трепетом и поспешностью, ибо (жители) постоянно твердили: „пришли казаки грабить нас!“ и были в непрестанном страхе. Отсюда мы прибыли в селение Сарко (Сороки), где переночевали. Всех жителей этой страны от Молдавии до сего места забрали в плен татары и пожгли их жилища, появившись неожиданно во дни Василия, как мы о том упомянули, ибо граница их страны (Бог да разрушит ее!) отсюда недалеко.

* * *

1

Патр. Макарий, в бытность свою в Москве, участвовал на соборе 1655 г., который был созван для исправления богослужебных книг и на котором занимались рассмотрением древних греческих и славянских рукописей. К ним патр. Макарий присоединил свой служебник, на греческом и арабском языках, по коему был исправлен наш, и друrие книги. Об этом служебнике, рассмотренном мною в Ватонедском греческом монастыре на Афон и неизвестно как туда попавшем, см. мою статью: „О служебнике” Антиохийского патр. Макария, находящемся на Афоне во II томе Трудов Восточной Комиссии Императорского Моск. Археол. Общества, 1895 г. «В этой статье» приведены в арабском подлиннике и русском переводе, предпсловие и помещенная в конце служебника любопытная дарственная запись (то и другое писано на одном арабском языке), подписанная рукою самого Макария и датированная 7155 годом от сотв. миpa.

2

Множество интересных подробностей о том, как русские скрывали от иностранцев самые заурядные вещи и как нарочно объясняли им все неправильно, см. в статье проф. Брикнера: „Россия и иностранная печать в XVI-XVII ст. ”.

3

Приведем несколько примеров неточности этого перевода из числа собранных в нашей статье: „Некоторые курьезы английского перевода Путешествия антиохийского патриарха Макария…”, помещенной в сборнике статей но филологии и лингвистике, под заглавием ΣYΜΜΙΚΤΑ, в честь проф. Ф. Е. Корша.

1) Ио кунту – бнан таби’йjaн.

Я... был родным сыном.

I was natural son.

(Я... был побочным сыном).

2) λă ᾽awahаша – ллфhy иин латāфати нагматиhим.

Да не лишит нас Бог приятных их (колоколов) звуков!

May God not be startled at the noisy pleasantness of their sounds!

(Да не тревожится Бог при шумной приятности их звуков!)

3) ᾽инна ктатанатhyм тахружу куддāма-λ-мансири.

Их священники являются главарями разбойничьих шаек.

Their priests are carried out to execution.

(Их священннков выводят на казнь.)

4) фумма ᾽ahдарy лит-трāбūδа мā᾽и датан кабūратан мин сā᾽ири-т-та῾āмāти фумма салūкатан.

Они (родственники усопшего) доставили к трапезе множество всевозможных яств с кутьей.

... by bringing to the table a large tray of all kinds of meats with boiled flesh.

(... доставив к столу длинный ряд блюд всякаго кушанья с вареным мясом.)

5) фумма jahaефyy ῾аλа сā᾽ири хазā᾽иниhи wa jактулӯhу.

Овладели бы его (Василия) сокровищами, а самого убили.

... and dragging him down into a cellar, should put him to death.

(... и затащив его в подвал, предали бы смерти.)

6) wa ῾аммāл(у) (б)-jактубу рижāλан ῾аjдан.

Он набирает еще новых людей.

Не employed himself in writing to the people.

(Он занимался тем, что писал к народу.)

7) wa jaтадаhhӯна фи-λ-куддāси.

Поздно начинают обедню.

…and dine during the mass.

(...и обедают во время литургии.)

8) wa кāну jaд῾ӯна λаhy wa ли-шабāбиhи.

Призывали благословение Божие на него и его молодость.

They used to call him Welishbaba.

(Они обыкновенно называли его Велишабаба.)

9) бāрака ᾽aλajhи саjjидуна-λ-батраку wa бāрака λahy фи-интисāбиhи.

Наш владыка патриарх благословил его и поздравил с восшествием на престол.

Our Lord the Patriarch blessed him, as he stood erect.

(Наш владыка патриарх благословил его, когда он стоял.)

10) фа рāдӯhум ᾽aн мūрā фи матта.

Постарались удовлетворить их (турок) за наследство Матвея.

They granted them the inheritance of Matthi.

(Они уступили им наследство Матвея.)

4

Этим памятником пользовались авторы следующих статей, помещенных в Киевской Старине: 1) „Исторические заметки о Киеве” II. Л-ва (о пребывании у митрополита Сильвестра Коссова в 1654 г.). Окт. 1884 г. 2) Того же автора: „София, Премудрость Божия, в иконографии севера и юга Poccии” (о храмовой иконе Софийского собора). Дек. 1884 г. 3) С. Голубева: „Древния и новыя сказания о начале Киевской Академии” (о портретах восточных патриархов в доме Сильвестра Коссова). Январь 1885 г. 4) „По вопросу о начале Киевской Академии“ (о тех же портретах), II. Л. Февраль 1885 г. 5) П. Лебединцева: „Киево-Печерская Лавра в ея прошедшем и нынешнем состоянии“ (описание лавры и ея порядков). Июнь 1886 г. 6) В той же статье: о пещерах. Август.

5

А именно: Празднование вербного воскресенья в Москве, Церковное служение в среду и четверг на страстной седьмице, Чин омовения мощей в великую пятницу, Церковное служение в Светлое воскресенье и отрывок, помещенный в майской книжке Русскаго Обозрения за 1895 г., в котором описывается совместное служение Макария и патр. Никона в воскресенье Православия в присутствии царя Алексея Михайловича; при этом служении произошел печальный акт осуждения Никоном двуперстного крестного знамения, а также „оба патриарха, как рассказывает Павел, предали анафеме и тех, кто станет изготовлять подобные (франкским) образа, и тех, кто будет держать их у себя», при чем в обоих случаях Никон сослался на свидетельство Макария.

6

Ранее этого он был митрополитом Алеппским и назывался Мелетием, при чем носил титул кафоликоса, который, сколько нам известно, никогда не давался епархиальным архиереям, но был исключительно при- своен иерархам, находившимся вне пределов Византийской империи и самостоятельно управлявшим своею церковью. См. об этом мою статью: „О рукописном сборнике XVII в. (принадлежавшем известному немецкому opиeнталисту Paвиycy) на разных восточных языках из собрания графа А. С. Уварова» (Древности Восточный Импер. Моск. Археол. Общ., т. I, вып. II, 1891).

7

Мост на р. Аси (в древности Оронт), по дороге из Алеппо в Антиохию, называется теперь Джиср аль-Хадид (железный мост). Слова ha did и djedid на письме мало различаются.

8

Бельфур называет почему-то Симеона Столпника „the Sailor» (моряк), что мы, для некоторого правдоподобия, переводим „покровитель плавающих». В другом месте он правильно перевел арабское ẚмӯди „the Stylite”.

9

Александретта.

10

У Бельфура кабариса (множ. ч. от киброси-киприот) оставлено почему-то без перевода.

11

В древности Мопсуестия.

12

Вероятно Сейхун. Реку Джихан путники должны были переезжать ранее прибытия в Миссис.

13

Вероятно Гюлек.

14

Вероятно Яйлак, т.-е. летний стан, Рамазан-оглу (Сильвестр де- Саси, Journal des Savants, август 1830). Туркменская династия Рамазан- оглу в течение двухсот лет, с конца ХIII до конца XV века, владычествовала в горах Тавра, на границе Сирии и Малой Азии (см. Hammer, Hist, de l’Empire Ottoman, т. 4, кн. XX).

15

Быть может Алнакаш.

16

В настоящее время ритл или ратл = 1,38 ф.

17

У Бельфура это место выражено буквально так: „во имя пяти лун или светил, Евгения и его товарищей“. Несомненно здесь надо разуметь пять мучеников: Евстратия, Авксентия, Евгения, Мардария и Ореста, память которых совершается 13 декабря.

18

Автор описывает гробницу знаменитого суфи и мистического поэта Персии Мевлана Джелал Эддина Руми († 1273 г.), основателя Мевлеви, ордена дервишей-мистиков. Имя Хандкар есть, вероятно, искаженное персидское прозвище ходавендгар-тоже, что арабское мевлана-господин (Сильвестр де-Саси).

19

Каплыджа по-турецки значит теплые купанья.

20

Это гробница Ходжи Наср Эддина, известнаго восточного шута.

21

Сейид Эль-Гази, где показывают гробницу Сейид Баттала, знаменитого богатыря, любимого героя турецких сказаний.

22

Бельфур оставил здесь без перевода греч. слово корони, неверно прочитанное им вместо кирон.

23

Так у Бельфура; по слово муляффака (которое он ставит рядом) скорее значит: построена из обломков (древних зданий).

24

Вероятно Картал.

25

Бириджи по-турецки то же, что греч. Проти. На Мраморном море, в 12 мил. от Константинополя, есть группа островов, из коих первый, когда подъезжаешь от города, называется Проти. Но из описания острова, к которому приставал патриарх Макарий, видно, что это не мог быть остров Проти, где нет ни города, ни деревни, а есть лишь монастырь. Вероятно, это был Принкипо, самый большой остров этой группы и первый, к которому он приплыл, следуя от Мудании (Бельфур).

26

Вероятно Фанар – Капу (Фанарские ворота).

27

Капу Кяхия Молдавии и Капу Кяхия Валахии были представители князей этих двух областей, жившие в Констаптинополе для ведения политических и церковных дел своих государей с Портой и патриархией (Бельфур).

28

Здесь Бельфур оставил без перевода слово аль-джандарийин; если читать слово аль-джадарийин, то оно значит: Гадаринцы, т.-е. жители страны Гадаринской, где Иисус Христос исцелил бесноватых.

29

Метания-слово греческое,-означает глубокий поясной, иногда земной поклон.

30

В греческих церквах обыкновенно устраивается на северной или на северной и южной стороне возвышенный амвон, или кафедра, куда всходят по спиральной лестнице. На нем диакон читает евангелие во время литургии и с него говорят проповеди.

31

Синапти есть ектения, начинающаяся словами: „Миром Господу помолимся» и известная под именем великой ектении. Бельфур переводит это место очень неясно.

32

Духовное лицо при патриархе, которое обыкновенно ведёт все дела патриархии.

33

У Бельфора “всецело исполнена рукой нашей Владычицы (?)”

34

У Бельфура по-гречески без перевода: Θεόφιλος ἐν Χρίστπιστὸς βασιλεύς Ρωμαίων καὶ αὐτοκράτωρ

35

Правильно: Нёв Дикилли Таш (новый водруженный камень). Автор описывает обелиск Феодосия.

36

Иерроглифы.

37

Это так-называемая Змеиная колонна. По преданию, она поддерживала в Дельфийском храме Аполлонов треножник, обетное приношение греков после победы над персами.

38

Имя искаженное; правильно-Кёсэм-Кадын. Эта султанша была матерью не Мурада III (котораго называет здесь автор), а Мурада IV и Ибрагима, и убита в правление внука своего Мохаммеда IV в 1651 г. (см. Hammer, Hist, de l’Emp. Ottom., т. 10, кн. LI).

39

Колонна Аркадия.

40

Сладкие воды Европы – дачное место в окрестностях Константинополя, в долине pеки Барбизес (по-тур. Су-Кяад-Ханэ), впадающей в Золотой Рог.

41

Здесь у Бельфура оставлено без перевода арабское слово, неверно прочитанное им вместо джорн-купель.

42

Антиохийский патриарх Евфимий Карама, ум. в 1653 г.

43

Правильнее: Серай – Бурну (мыс Сераля).

44

Автор, вероятно, разумеет под этим так-называемое Шейтан – акиндиси, опасное течение в Босфоре.

45

У Бельфура это место передано очень запутанно. Предполагая, что автор рассказывает (быть-может не совсем точно) об известиом чуде касательно Трисвятой песни, мы в этом смысле видоизменили непонятный перевод Бельфура.

46

Бельфур опустил описание этих служений, приведя из него отрывок на арабском языке, который мы даем в переводе: „Тогда патриаршие певчие и их товарищи, присутствовавшие (в храме), пели от начала службы до конца очень протяжно и весьма благозвучно. По седьмой (песне) оба патриарха сошли, приложились к евангелию и благословляли народ, как мы уже прежде сказали об них. Архвдакон константинопольский кадил при девятой (песне). Потом вошли второй и третий диаконы и приняли благословение от патриархов с неоднократными метаниями, за ними вошли и тоже сделали я, архидиакон антиохийский, и третий диакон; после нас вошли вместе великий эконом Константинопольской церкви и великий эконом Антиохийской церкви, за ними протосингелы обоих патриархов; наконец три других священника, дополнившие число их до семи, а нас, дьяконов, было пять-шесть. Старосты церковные вынули в этот день еще два серебряных подсвечника, длиною в два локтя с половиною, больше прежних, о которых мы упоминали, и кроме того два подсвечника с подножиями, которые были поставлены на престоле, также очень большой крест и двое рипид. Равным образом они поставили пред дверями церкви под ковчегом, в котором хранятся мощи святых, большой стол, на котором разместили разнородные потиры, дискосы, кадила и два серебряных подсвечника-все вещи очень ценные и редкостные. У них здесь такой обычай, что они становятся с писцами патриарха и записываюсь церковные доходы. После „Всякое дыхание“ патриархи, сойдя с места, прикладывались к св. иконам, за ними митрополиты, священники и остальные присутствующие по обычаю. При первом часе пришел экклесиарх и разостлал ковры в алтаре и на кафедре. Вечером разостлал он от царских врат до средины церкви, то есть между патриаршими местами, красное сукно и от одного места до другого ковры. На них поставили два франкских кресла, обитых красным бархатом с серебряными вызолоченными гвоздями. Тогда мы, архидиаконы константинопольский и антиохийский, вышли из алтаря с трикириями в руках и орарями, завернутыми на левое плечо. Затем вышли вторые два диакона, каждый с крестом, a патриархи сошли со своих седалищ одновременно и долго молились пред иконами с земными поклонами, потом благословили народ и сели на упомянутые кресла. Вышли два третьих диакона с двумя патриаршими митрами на блюдах, покрытых золотыми платками. Также вышли два священника, и каждый в руках держал узел с облачением. Три диакона и священник стали с одной стороны, и три с другой. Тогда все присутствовавшие митрополиты, по степеням, подходя к одному патриарху делали перед ним малый поклон и целовали у него правую руку, и потом подходили к другому; патриархи же привставали для них со своих мест” и т. д.

47

Бельфур ошибочно принял греческое прозвище спангос (редкобородый, по-турецки кёсэ) в значенни Испанец (Сильвестр де-Саси).

48

В тексте: Паталарон.

49

Константинопольский патриарх Кирилл Лукарис, казненный в 1638 г. по интригам веррийского митрополита Кирилла.

50

Слово „и пр.“ показывает, что английский переводчик опустил описание служения и обеденной церемонии.

51

Отсюда начинается перевод с арабского, с которого переведено также введение.

52

У Бельфура: Иглица.

53

На родина автора есть только дикие свиньи.

54

Автор вместо господарь везде употребляешь турецкое бей.

55

Молдавский господарь Василий Лупул (т.-е. волк), от 1634 до 1654 г.

56

Пателярию.

57

Окружной начальник.

58

У Бельфура: Вастатакоджо. Такоджо не есть-ли Текуч? .

59

Пространство между архиерейским местом в амвоном.

60

Хелештеу-пруд, рыбный садок. Автор, по-видимому, принимает это слово за собственное имя.

61

Молдавский господарь Мирон Бырновский (1626–30).

62

Начальник дворцовых служб. Автор (и английский переводчик)везде называет его «сальджар».

63

У Бельфура: „святого Воскресения“.

64

У Бельфура: „почетные жители всей страны”.

65

Около 4 час. утра.

66

Весь этот отрывок до красной строки не имеется в английском переводе.

67

Великий постельник – министр иностранных дел.

68

Хорос-пространство между архиерейским местом и амвоном.

69

Нарфекс – притвор. или трапеза церкви.

70

Этот отдел до конца главы не имеется в переводе Бельфура.

71

Синаксарем называется избранное из Четиих-Миней и творений церковных историков сокращенное изложение праздника или жития святого.

72

По-румынски доробанцу-слово, происходящее вероятно от персидскаго дарбан-привратник.

73

Этот список пропущен в нашей рукописи и потому взят нами из английского перевода.

74

Министр юстиции.

75

В настоящее время око = З⅛ фунта.

76

Этого описания в английском переводе нет.

77

Город в Малой Азии.

78

Остав иконостаса.

79

У Белфура: „Стефан воевода и его третья сестра, которые потом были взяты в Россию “.

80

У Бельфура: „господарь вставал с места и снимал колпак”.

81

Дополнено по английскому переводу.

82

Откинуть назад голову и приподнять брови-обычный знак отрицания на юге (в Греции и пр.).

83

Главный начальник войска.

84

В подлиннике: „дети (или мальчики) казны”.

85

Верхняя домашняя одежда, надеваемая на подрясник, похожая на рясу, но короче её.

86

Описание монастырей выпущено в английском переводе.

87

В подлиннике: “отлетали у нас ногти”.

88

В подлиннике: Луавиш.

89

В подлиннике многолетие написано по-гречески и по-арабски сбивчиво и сокращенно. Полный его текст следующий: „такому-то (имя рек), блаженнейшему, божественнейшему и святейшему патриарху великаго града Божия Антиохии, Сирии, Аравии, Киликии, Ивернии, Месопотами и всего Востока, отцу отцов, пастырю пастырей, архиерею архиереев, тринадцатому из апостолов, многая лета!”.

90

Снаряд, употребляемый при наказании палками по пятам.

91

Разумеется отнятие завесы царских врат пред выносом Даров.

92

Велмч. Иаков Перс., пам. 27 ноября.

93

Описание этих служений почти целиком пропущено английским переводчиком.

94

В тексте стоит ῾укар. Такого слова нет, а есть близкое к нему по произношению укар, которое в народном языке смешивается с первым.

95

Род пехотного войска.

96

В подлиннике вместо этого ошибочно: «Господи помилуй».

97

По другому чтению не архидиакон, а патриарх, выступив вперед стал под полиелеем.

98

Дннамис» (сила) говорить дьякон при архиерейском служении, обращаясь к хору, чтобы он пел Трисвятое в третий раз с бóльшей силой.

99

Т.-е. монастырь господаря, именуемый Формоза, и монастырь домины.

100

Четверг на 5-ой неделе поста, когда читается на утрени весь покаянный канон Андрея Критского.

101

В подлиннике: «Мати Божия, спаси нас!»

102

В подлиннике: синапти.

103

Здесь в английском переводе имеется следующая вставка, пропущенная в наших рукописях: „знай, что в средине этого месяца марта здесь сажают персиковые деревья и т. п., равно розовые кусты и иные в этом роде, и сеют бобы, лук, чеснок и пр. В это время привозят из Румелии лимоны, которые складывают в погреба, каждый-обернутый в кусок пергамента. Око гранатовых яблок стоит полпиастра, ибо мало что производится в этих странах”.

104

В подлиннике: «Мати Божия, спаси нас!»

105

Сабахийе справляется на другое утро после погребения.

106

У Бельфура: „предоставил наследникам разделить между собою наличное имущество, но уплате всех долгов”.

107

В рукописи Учебного Отделения: “не выходил”.

108

Начальник конницы.

109

Ракочи II, бан Трансильвании.

110

Отдел, завлеченный в скобки, не имеется в наших рукописях и заимствован из английского перевода.

111

Диптихи – синодник, или помянник, поминанье.

112

Здесь в английском переводе имеется, пропущенный в нашей рукописи, перечень высших правительственных лиц в Молдави: „Степени высших сановников государства, кои помогают в правлении господарю Молдавии, следующие: Великий логофет, который есть великий дефтердар, или верховный канцлер, под ним второй логофет, потом третий. Великий вестиар, который есть рисманджи и махасибджи, или государственный казначей; потом второй вестиар и третий. Ворник, который есть судья и имеет под своим начальством коллегию судей. Бахарникос (пахарник), который есть виночерпий или дворецкий в прислуживает господарю в праздничные дни; у него под начальством разносители напитков, или саки, кои служат господарю в обыкновенные дни в течении года. Великий бостеник (постельник), который всегда носит пред господарем серебряный жезл; у него под начальством второй бостеник и третий, кои также постоянно стоят со своими жезлами в присутствии господаря. Точно также великий спафар, или главнокомандующий войском, постоянно носит меч и палицу подле господаря; под ним первый спафар (т.-е. силяхдар), или оруженосец; а также второй спафар. Затем грамматикос, или секретарь господаря. После него армаш (т.-е. субаши), который подвергает казни и пытке. Силяхдар также заведует бойнями.

113

Т.е. к сторонникам Василия.

114

Т.е. господарь и патриарх.

115

Что монастыри в бывших господарствах, Молдавии и Валахии, не принадлежала восточным церквам и патриархам и не составляли их собственности, а были лишь преклонены им, т. е. отданы под их надзор с правом пользоваться частью с остатков их дохода в виде вознаграждения за надзор, см. об этои ряд наших статей за подписью „Русский паломник“ (прерванных по независящим от нас обстоятельствам), с несколькими нашими же передовыми по тому же поводу, в Моск. Вед. 1892 г.

116

Этот отрывок до конца главы выпущен в английском переводе.

117

В подлиннике это прошение написано погречески и не весьма вразумительно.

118

Род сливы.

119

Дополнено по английскому переводу.

120

Автор хочет сказать каламбур, называя кальвинистов „кальбиин“-слово, которое напоминает арабское „кальб», собака.

121

Рашково, Подольской губ.

122

В этом месте в нашей рукописи есть пропуск, который мы пополняем по рукописи Учебного Отделения до слов: „равно и к заутрене».

123

Т.е. восторгались его молодечеством.

124

Вартапет – наставник, настоятель.

125

Принятое наименование константинопольской церкви Великою Церковью в арабском языке передается обыкновенно не словом кабира, как в тексте, а азыма, хотя оба слова синонимичны. Нам кажется странным, что Павел мог употребить одно вместо другого.

126

В английском переводе перечислены предметы, составляющие этот подарок: „пара подушек, ковер, сосуд с миром, или ароматическим маслом, мыло двух сортов”. Впрочем первый предмет английский переводчик передает словом “плащи“ и ставить его вместе со следующим, непонятным словом в примечании арабскими буквами.

127

В другом месте он назван Орхай; вероятно Оргеев в Бессарабской губернии.

128

В английском переводе; это место передано совершенно верно: „я узнал, что в стране Немса есть большой город, именуемый Иванополис (т. е. город Иоанна), который владеет подлинным телом Иоанна Эль-Рахумъ“ (Милостивого). Между тем г. Савельев, автор известной статьи о путешествии патриарха Макария, составленной на основании английского перевода, переводиь это так: „я узнал, что в земле Немсе есть большой город Иванополис, который находится во владении Иоанна Милосердого, Юханна Эль-Рахум“. Исказив совершенно смысл, г. Савельев высказывает остроумную догадку, что архидиакон Павел говорит о Нарве, которая в старину называлась Ивань-город, и что его Иоанн Милосердый есть будто бы Иоанн III, король шведский. Известно, что мощи св. Иоанна Милостивого, патр. Александрийского, почивают в Пресбурге.

129

По английскому переводу. В здешней рукописи это место совершенно искажено.

130

Разрешение (вина и елея).

131

На Востоке архиереи при патриархе не носят ни митры, ни мантии, не держат посоха и не благосдовляют трикириями.

132

Здесь пишется следующая вставка: „знай, что господарь назначал нам каждую неделю двух драбантов в ранге сержантов, так как они носило красную суконную одежду. Они приходили в воскресенье утром прислуживать нам: кололи дрова, разводили огонь, чистили рыбу, мыли посуду, приносили назначенную нам провизию и напитки и оставались до вечера субботы; тогда они уходили, причем наш владыка патриарх давал им на водку, а другие приходили. Таков обычай”.

133

По рукописи Учебного Отделения: „Дева днесь“.

134

Разумеется, мусульмане.

135

Аль-Джалиль (Галилея) или Аль-Халиль (Хеврон)? .

136

У Бельфура правильнее: Василий.

137

Отрицат. частица пропущена в нашей рукописи, но имеется в рукописи Учебного Отделения.

138

Так по рукописи Учебного Отделения, а по здешней: „в таком положении“.

139

Начальник округа, или уезда. Название пырколаб впоследствии вышло из употребления и заменилось русским исправник.

140

Полицейский офицер.

141

По рукописи Учебного Отделения: “во Иордане крещающуся”.

142

В подлиннике: “ковры”.

143

В подлиннике: „трон“. Это слово иногда употребляем и мы в своем переводе, но только по отношению к месту господаря.

144

Особые сиденья, называемые формами, которые до сих пор имеются во многих монастырях.

145

Разумеется, с наружной стороны церкви.

146

Фарджия – род сутаны, большей частью без застежек.

147

Вероятно остров Брацца (в древности Brattia) у берегов Далмации.

148

По петербургской рукописи: сербский, что вероятнее.

149

Когда читается покаянный канон Андрея Критского.

150

Т.е. в монастыре.

151

На Востоке в церквах имеются особые аналои для чтения с горизонтальной доской и шкапчиками для хранения книг.

152

Копья названы крестообразными не потому-ли, что иногда при основании наконечника имели с одной стороны крюк, а с другой – род секиры.

153

Т.-е. мусульман, ведущих летосчисление по эре гиджры.

154

Т.-е. на галеры.

155

В тексте: „его подданные”, т.-е. подданные Матвея; но это не вяжется с последующим.

156

В английском переводе прибавлено здесь: „мы проследовали на расстояние, как между Алеппо и Айн Аттилем или почти как между Дамаском и Кабоном”.

157

В подлиннике ошибочно сказано: «10 раз миллион».

158

В подлиннике: тимар canahucu. Владелец его был обязан отправлять на свой счет военную службу на коне.


Источник: Павел Алеппский (архидиакон; XVII в.). Путешествие Антиохийского Патриарха Макария в Россию в половине XVII века, описанное его сыном, архидиаконом Павлом Алеппским (по рукописи Московского главного архива М-ва иностранных дел) / пер. с араб. Г. Муркоса. - Москва: О-во истории и древностей российских при Московском ун-те, вып. 1: От Алеппо до земли казаков. - 1896. - 245 с.

Комментарии для сайта Cackle