Душа

Душа. Богооткровенное учение. По учению Св. Писания, человек состоит из двух совершенно различных начал: тела и души (Быт.2:7; Иов.2:6; Еккл.12:7; Мф.10:28; Иак.2:26; 1Кор.6:20). Тело само по себе есть прах, инертное мертвое вещество. Оно становится одушевленным существом, благодаря душе, которая называется также дыханием жизни, духом жизни или просто духом. Душа, таким образом, есть начало жизни и сознания. Душою обладают не только человек, но и животные (Быт.7:22; Пс.103:29, 30), причем как в человеке, так и в животных, душа не происходит из тела, но имеет свой источник в Боге. Если Бог сообщает праху дыхание жизни, из праха возникает одушевленное существо; если же отнимает у человека или животного дыхание жизни, получается прах (Пс.103:29, 30; 145:4). Но между душою человека и животных существует коренное различие. В чем состоит это различие, можно видеть из рассказа бытописателя о создании видимого мира и человека. В этом рассказе останавливают на себе внимание четыре момента. 1) Мир видимый был создан в определенном порядке: сначала были сотворены неорганические тела, затем растения, далее: рыбы и птицы, потом животные и, наконец, человек. В этом порядке творения нельзя не видеть постепенного восхождения от «низших» тварей к более высшим, от менее совершенных к более совершенным. Отсюда человек, как созданный самым последним, должен был выйти из рук Творца самым совершенным. В его душе должны заключаться не только такие совершенства, которые присущи животным, но и совершенства специфические, ему одному свойственные. 2) Творению человека предшествовал совет Божий. Так как Бог есть существо вечное, то под советом Божиим, очевидно, нужно разуметь Божие предопределение о создании человека (ср. Деян.2:23; Еф.1:11). Но божественное предопределение обнимает все создания, ибо Бог всеведущ и всемогущ. Посему в предопределении Божием о создании человека нужно видеть предопределение о создании не человека только, но и всего мира. Человек, по мысли Творца, должен был явиться целью видимого мира: «сотворим человека... и да владычествуют они над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над скотами, и над всею землею, и над всеми гадами, пресмыкающимися по земле». А целью видимого мира человек мог сделаться лишь в силу специфических совершенств, присущих его душе. 3) Природы животных творятся сразу, в человеке же особым образом творится тело, и особым образом душа. Души животных образуются божественным словом из начал, который прежде были приготовлены творческою деятельностью Божией и которые, несмотря на свое отличие от материи, находились в материи (Быт.1:20, 24; ср. Быт.1:2). Между тем, душа человека творится как нечто совершенно новое в материальном мире через непосредственную деятельность Божию, которую бытописатель представляет под образом вдуновения Божия (Быт.2:7). Какой способ деятельности Божией разумеется под образом вдуновения, понять нельзя, но этот образ, как образ, ясно говорит, что деятельность, через которую была создана душа человека, стоит в таком же внутреннем отношении к существу Божию, в каком – дыхание к живому, дышащему человеку. Созданная через такую деятельность душа человека, очевидно, должна была получить совершенства, делающие ее особенно близкою и родственною Богу. 4) Специфические совершенства души, приближающие человека к Богу и обособляющие его от животных, заключаются в том, что человек, в отличие от животных; был создан по образу и подобию Божию (см. Образ Божий). Учение Св. Писания о душе человека и ее отличии от тела и душ животных разъясняется отцами св. и учителями церкви. Они указывали на единство, духовность и бессмертие души, на ее способности разума, свободы и дара слова.

Философское учение о душе человека. Вопрос о душе человека относится к основным вопросам метафизики. Решался он на протяжении истории философии весьма различно. Но, если оставить без внимания частности, то все философские учения о душе человека могут быть сведены к четырем главным. По учению материалистов, душа не имеет особого существования. Она составляет обнаружение телесного организма, нервной системы или мозга. Механические законы, управляющие телесными движениями, являются, в то же время, и основными законами душевной жизни. Таковы суть законы механической ассоциации, или привычки. По учению идеалистов, наоборот, душа есть единственная, непосредственно нам известная реальность. «Я мыслю; очевидно, существую я, существует мое мышление». Все остальное реально лишь настолько, насколько является состоянием нашего духа, нашего сознания. С этой точки зрения, материальный мир и наше тело суть не более, как призраки, созданные нами самими и отнесенные ко вне. Монисты не отвергают реального существования ни души, ни тела, но считают их всегда между собою связанными, скоропреходящими обнаружениями некоторой единой сущности. Такою сущностью служит, по учению Спинозы, бесконечная субстанция, или Бог, а по учению современных моннстов – конкретная реальность, данная в опыте – в явлениях физических, жизненных и психических. Наконец, спиритуалисты, или дуалисты, согласно с христианским учением, утверждают, что душа и тело суть два совершенно особых, самостоятельных начала.

Из этих учений наиболее согласным с истиною является учение спиритуалистов. Выходя из самоочевидной истины, что не может быть деятельности без деятеля, обнаружения без сущности, они признают два рода субстанций, потому что самые явления, воспринимаемые нами, распадаются на два совершенно различных класса, на явления душевные и телесные. Указывают, обыкновенно, три признака, отличающих toto genere явления душевные от явлений материальных. а) Душевные явления познаются нами непосредственно. Как только возникает в нас какое-либо чувствование, желание, представление, возникает, вместе с тем, и сознание, знакомящее нас с качеством и силою его. Через это сознание мы как бы самоотражаемся и познаем себя в своих состояниях и действиях. Между тем, явления материальные сами по себе бессознательны. Они существуют не для себя, а для сознающего субъекта, и познаются им через посредство вызываемых ими в нем явлений сознания. Это ясно открывается из того, что в материальном мире происходят лишь движения невесомых и весомых частиц, а познаются они нами, как цвета, звуки, запахи и пр., которые ничего общего с движениями не имеют и, следовательно, являются нашими субъективными состояниями. б) Явления материальные представляются нам величинами экстенсивными, протяженными. Каждое из них имеет в нашем созерцании определенное пространственное измерение длины, ширины и толщины; в каждом из них мы различаем определенные геометрические очертания – треугольника, квадрата и пр. и определенные геометрические фигуры – куба, пирамиды и т. п. К явлениям душевным неприложима протяженность: никто не скажет, что чувство удовольствия может быть измерено вершками, что представление квадрата – квадратно или какое-либо желание имеет форму шара. Все они суть величины интенсивные, изменяющиеся лишь в своем напряжении. Явления материальные, как протяженные, располагаются одно подле другого, т. е. сосуществуют и могут без конца делиться на части. В области душевной жизни нет сосуществования: здесь все группируется около одного центра и из него все исходит. Этот центр есть самосознающий субъект, обнаруживающийся в ряде последовательных явлений, причем каждое явление запечатлено характером единства и цельности. В этом смысле всякое душевное явление просто. Правда, говорят также о сложных душевных явлениях. Но это – сложность не материальная, а другого рода. Явление душевное называют сложным не потому, что оно состоит из сосуществующих частей, на которые можно было бы его разложить, а потому, что при рассматривании его с различных точек зрения мы можем открывать в нем своею мыслью различные стороны, в) Явления материальные, будучи, по существу, движениями, определяются законом внешней, механической необходимости. Тело не может само собою перейти из покоя в движение или из движения в покой. Не может оно и производить внутренней оценки получаемым им воздействиям со стороны окружающих тел. Оно подчиняется этим воздействиям слепо, с роковою необходимостью. Не то мы видим в душевной жизни. Здесь не всякое внешнее впечатление вызывает явление сознания; не всякое желание души переходит в решение и вызывает действие; но только то впечатление воспринимается и только то желание осуществляется, на которое дает свое согласие волящий субъект. А для волящего субъекта высшим законом служит закон долга, который не насилует, а лишь побуждает его к свободному самоподъему. От самого субъекта зависит исполнить требование нравственного закона и через то возвести свою природу к высшему совершенству, или не исполнить. Таким образом, душевная жизнь в конце концов определяется законом свободы. Основываясь на указанных особенностях душевных явлений, спиритуалисты учат, что душа есть единое, самосознающее, самоопределяющееся, простое и потому неразрушимое, или бессмертное, начало – дух. Затруднение, с которым встречаются спиритуалисты, заключается в решении вопроса о связи души с телом. Если душа и тело – совершенно различные субстанции, то как возможно между ними взаимодействие? Решением этого вопроса занимались, с одной стороны, окказионалисты Гейлинкс и Мальбранш, с другой, Лейбниц – автор знаменитой теории «предустановленной гармонии». Но данные ими ответы в настоящее время никого не удовлетворяют, а других решений, заслуживающих серьезного внимания, пока еще нет.

Остальные учения о душе являются скороспелыми обобщениями, несогласными с фактическою действительностью. Материалисты основываются на фактах зависимости души от тела. Они указывают, что в лестнице живых существ первым зачаткам нервной системы соответствуют первые проблески чувствительности, что по мере увеличения числа частей нервной системы и их взаимных связей усложняется и душевная жизнь, что у человека достигают наивысшего развития как головной мозг, так и душевная жизнь, и что болезни этого мозга, обыкновенно, влекут за собою душевные расстройства. Из этих фактов они делают вывод, что душевная жизнь есть субъективный спутник, пассивный придаток мозговых процессов. Но они упускают из виду многочисленный ряд фактов другого рода, которые ясно показывают, что душа человека есть сила, производящая громадное влияние на его тело и окружающий материальный мир. Кому неизвестно, что там, где в настоящее время стоит Петербург с его храмами, дворцами, музеями, библиотеками и пр., было некогда болото, покрытое кустарником и лесом? Но эта перемена произошла не сама собою, а благодаря усилиям воли и работе мысли. Известно также, что при помощи рационального образа жизни мы можем сохранить здоровье своего тела, а допускаемыми излишествами повредить ему, можем при помощи организованных известным образом гимнастических упражнений развить одни органы и ослабить другие, и таким образом изменить форму своего тела. Кроме того, если согласиться с материалистами, что реальными деятелями служат только тела и что основные законы душевной жизни суть механические законы привычки, то нужно будет признать, что у человека не может быть никакого безусловно достоверного знания и что его забота о создании в себе нравственного характера – пустая мечта. Все знания должны быть относительны и преходящи, как привычки, а всякая деятельность должна быть продуктом окружающих условий. Но это значит проповедовать скептицизм и нравственную распущенность. Идеалисты впадают в другую крайность, сводя к нулю зависимость души от тела и материального мира. Они справедливо полагают, что воспринимаемый нами материальный мир, как явление сознания, есть произведение нашего духа. Но они забывают, что образы чувственного восприятия резко отличаются от образов нашего воображения. Последние создаются нами произвольно, и потому мы не придаем им реального значения, считая их фикциями. Между тем, с восприятиями соединяется непреодолимое убеждение, что предметы, созерцаемые в них, составляют независимую от нас действительность. И это убеждение имеет для себя рациональное основание. В нем сказывается живое чувство нашей от внешней действительности зависимости, заключающейся в том, что мы создаем образы восприятия не по произволу, а под воздействием и руководством этой действительности. Монисты выходят в своем учении из совершенно естественного стремления ума человеческого свести все разнообразие наблюдаемых явлений к единству. Но законное удовлетворение этого стремления состоит в том, чтобы соединять соединимое, а что не может быть объединено понятным для мысли образом, то должно быть оставлено разделенным. Монисты погрешают против этого правила. Они относят к одной субстанции такие явления, которые, как мы видели, toto genere различаются между собою. Неудивительно поэтому, что объединение душевных и телесных явлений получается у них чисто внешнее. Они говорят, что те и другие явления составляют обнаружение одной сущности. Но что это за сущность и как из нее вывести совершенно разнородные явления, этого современные монисты не разъясняют. Спиноза считал основою всех явлений Бога, источник всех совершенств. Но через это положение он впал в противоречие с самим собою. Всесовершенное существо оказалось у него источником существующих в мире несовершенства, ограниченности и зла.

В новое время, под влиянием критической философии Канта, возникло так называемое феноменалистическое направление. Представители этого направления не только не дают никакого положительного учения о душе, но и отказываются от всякого рассуждения о ней. Они говорят: как физика, химия, биология изучают свойства и законы материи мертвой и живой, не задаваясь вопросом о сущности самой материи, так и психология должна быть наукой о душевных явлениях «без души». Душа – это Х, неизвестное, разгадать которое, быть может, никогда не удастся человеку. О ней могут быть лишь догадки и предположения. Но чем вращаться в области догадок, лучше обратиться к положительному изучению душевной жизни при помощи строго научных индуктивных методов, тем более, что такое изучение только еще начато. Едва ли нужно говорить, что совет феноменалистов мало убедителен. Жизнь человека коротка. Чтобы прожить ее разумно, нужно так или иначе определить ее смысл. А сделать это можно не иначе, как решив наперед вопрос о природе нашей души и ее будущей судьбе.

Философское учение о душе животных. В философской литературе обращают на себя внимание три взгляда на природу животных. Один взгляд принадлежит Декарту. Декарт учил, что животные суть бездушные автоматы. У них нет ни чувства, ни воли. Все их движения суть бессознательные рефлексы. Приписать животным души Декарт находил невозможным по двум основаниям. С одной стороны, если бы у животных были души, то они были бы бессмертными. Но как признать души животных бессмертными, когда некоторые из них, напр., насекомые, живут на земле не долее дня. С другой, самыми характерными особенностями мыслящей души служат способность отвлеченного мышления и дар слова. Но ни того, ни другого у животных нет. Нет у них и души. Другого, прямо противоположного взгляда на душевную природу животных держатся эволюционисты. Основываясь на поверхностных наблюдениях над внешними обнаружениями душевной жизни животных и неосмотрительно предполагая, что за этими обнаружениями скрываются такие же душевные явления, какие происходят в человеке, они учат, что между душевною жизнью человека и животных нет никакого существенного различия. Человек, по их взгляду, есть то же животное, но достигшее высшей степени развития. Третий, более умеренный и потому более близкий к истине, взгляд был высказан Лейбницем. По его учению, животные, подобно человеку, обладают бессмертными душами. Но между душами животных и человека существует родовое различие. Это различие касается, главным образом, двух сторон. Во-первых, животные не имеют самосознания, почему бессмертие их душ есть бессмертие субстанциальное, а не личное, как у человека. Во-вторых, человек носит в своей природе зачатки вечных истин, которые делают его способным открывать чисто рациональным путем общие достоверные истины и таким образом приобретать общее достоверное знание. Между тем, животные суть простые эмпирики, которые далее единичных фактов и их обычного следования одного за другим в своем знании не идут. Если собака боится поднятой палки и бежит от нее прочь, то делает она это не на основании понимания причинной связи между ударом палки и чувством боли, а в силу простой ассоциации, образовавшейся в ее памяти между восприятием палки и следовавшим за ним в ее предшествующем опыте чувством боли. Этим объясняется, почему человек может обманывать животных и ловить их на приманку в западни. В новое время весьма близко ко взгляду Лейбница подходит взгляд современного нам философа-психолога Вундта.

Литература.¹ а) Ochler, Theologie des Alten Testaments, Stuttgart 1882; Schultz, Alttestamentliche Theologie, Frankfurt 1878; Vigouroux, La Bible et les decouverts modernes en Palestine, en Egypte et en Assyrie, 5 édit., Paris 1889; Delitzsch, System der biblischen Psychologie, Leipzig, 2 Aufl., 1861.; Филарет Μ., Записки на книгу Бытия, Спб. 1816: Начертание церковно-библейской истории, Спб. 1827: Макарий м., Православно-догматическое богословие: Сильвестр, Опыт православного догматическ. богословия Киев 1885. б) Flugel, Dіе Seelenfrage mit Rücksicht auf die neueren Wandlungen gewisser naturwissenschaftlichen Begriffe, Cöthen, 2 Aufl., 1890; Volkmann. Lehrbuch der Psychologie vom Standpunkte des Realismus, Cöthen, 4 Aufl., 1895; Кудрявцев, Начальные основания философии, Сергиев Пос. 1895; Ланге, История материализма. Спб., 1899; Ульрици, Душа и тело, Μ. 1866: Лотце, Микрокосм, 1866–1867; Основания психологии, Спб. 1884; Вундт, Основания физиологической психологии, Μ. 1881; Душа человека и животных, 2 изд., Спб. 1894: Очерк психологии, Μ. 1897; Гёфдинг, Очерки психологии, основанной на опыте, 3 изд., Спб. 1898; Джемс, Психология, 2 изд., Спб. 1902: Фонсегрив, Элементы психологии, 2 изд., Сергиев Пос. 1903.

В. Серебреников