Географический очерк Аравии

Обширный полуостров на юго-западе Азии издревле носил название Аравии – (جَزِيرَةُ الْعَرَبِ) арабский полуостров. В священном Писании Аравия называется, между прочим, Востоком, где Моисей показывает жилище Иоктана, т.е. Кахтана арабов, ³ – Востоком, на том основании, что Аравия лежала к востоку, точнее к юго-востоку от Палестины. ⁴ Туземцы называют Аравию «Белед-эль-араб» – страной арабов; персы и турки именуют ее Арабистан. Впрочем, туземные оседлые жители называют арабами одних только кочевников, а сами себя называют по местности или провинции, занимаемой ими, и считают для себя обидным название араба, которое в их глазах соответствует понятию человека грубого, невежественного дикаря. Много было разных производных имени «араб»: некоторые арабские писатели производили его от Яраба, сына Иоктана, который, по сказаниям арабов, был одним из самых ранних обитателей этой страны. ⁵ Но это нельзя принять за несомненно достоверный факт, потому что между сыновьями патриарха Иоктана, перечисленными в Библии, не встречается ни одного с именем Яраба. ⁶ Некоторые из западных латинских писателей производили это название от Араба, сына Аполлона и Вавилони, ⁷ другие тоже западные писатели производят его от Арабы, небольшой области, ⁸ лежащей в Техаме, ⁹ и полагают, что со временем это название будто бы распространилось постепенно на весь полуостров.

Но и это производство более чем сомнительно, сомнительно, чтобы от совершенно незначительного и ничем незамечательного местечка произошло название целого полуострова известного с древнейших времен. Более основательно мнение тех ученых, которое корень, этого названия ищут в библейском עֲרַב, עֲרָב, с каким названием тот полуостров встречается во многих местах Библии и с каким он преимущественно стал употребляться со времени пороков, ¹⁰ а жители его под именем аравитян: עַרְבִיאִים עַרְבִים ,עַרְבִי ,עַרָבִי. ¹¹ Однако, нужно заметить, что под этим именем разумеются в Библии не все арабы, а, главным образом, северные, жившие вблизи Палестины, или кочующие между Палестиной, Чермным морем и Вавилоном. ¹² Действительно сейчас приведенные библейские выражения, по нашему мнению, представляют лучшие источники для названии Аравии. Библейское название Аравии значит «степь, пустыни, сухая, бесплодная земля». ¹³ Таким образом, название Аравии произошло от пустынного характера этой страны. Это производство приобретает еще большее значение, если мы примем во внимание, то обстоятельство, что первоначально название Аравии придавалось главным образом северной её части, носящей название Петрейской или Каменистой Аравии, а также и той, которая известна под названием Пустынной. Священных писателей поражал контраст между этой пустынной землей и цветущей Халдеей, лежащей рядом c нею, и они дали этой стране название: «пустыня» – Аравия.

Обычай давать название известной земле по сравнению с другой, или по качеству почвы, довольно распространён, как в древние времена, так и в настоящее на Востоке; так, например, арабы называют Сирию – Шам т.е. «страна налево», а юго-западную Аравию – Йемен, т.е. «страна направо»; известно также, например, имя главного города Идумеи – Петра или Села, что значит «камень, утес» – имя, очевидно, заимствованное от характера местности этого города. В Европе нередко называли также Аравию землею сарацинскою от обитателей её – сарацин. Последнее название, по всей вероятности, есть искаженное греками арабское слово шаркийюп – восточный, искаженное, потому что в греческом языке нет буквы ш, которую греки заменяли буквой б, например, Шеломо – Соломон. Это производство, по нашему мнению, тем основательнее, что в Священном Писании Аравия встречается под названиям «земли восточной» и «земли сынов Востока קֶדֶם אֶרֶץ и בְנֵי קֶדֶם אֶרֶץ. ¹⁴ Можно предположить, что это название для Аравии евреи присвоили, живя в Египте, где Аравия представлялась лежащею прямо на восток. Обычай называть земли по странам света, в которых они лежат от говорящего, обычай, общий на востоке, например, доныне арабы именуют арабов Африки «могребинами», т.е. «западными», потому что они живут на западе от Аравии. Впрочем, обычай этот свойствен не только восточным жителям, но общ всем народам, достаточно для этого припомнить наши русские выражения Запад и Восток для обозначения земель, лежащих на западе и востоке от России.

Мы считаем необходимым несколько остановиться на описании арабского полуострова в географическом и естественноисторическом отношениях, потому что, без сомнения, природа, в обширном смысле слова, имела и имеет влияние на развитие идей человека, как каждого в отдельности, так, и, особенно, целых племен, занимающих известное пространство. Даже цивилизованный человек подчинен влиянию природы в своем психическом строе, несмотря на то, что цивилизация более и более освобождает его от влияния природы, давая ему надежные средства для борьбы с нею и делая его сравнительно властелином физических условий; тем более, нужно допустить влияние природы на неразвитого человека и необразованных, невежественных полудиких племен, настоящих детей природы, почти всегда находящихся в зависимости от неё, вполне ей подчиненных, ожидающих от неё для себя и блага и зла; природа обусловливает в жителях те или другие привычки сообразно с местными условиями, побуждает племена к той или другой деятельности, как физической, так и умственной, сообразно с этими внешними условиями, и, таким образом, определяет весь склад их психической жизни и племенных, как чисто бытовых, так, и более высших свойств; в частности, природой обусловливается и самое религиозное мировоззрение людей. Сравните поэтическую мифологию греков с мрачными мифами севера, Аполлона с Одином, и вы увидите все обширное влияние природы на склад религиозных понятий известного народа. Возьмите страшного египетского Тифона и наших леших, и вам в этих образах представится весь поразительный контраст песчаных знойных пустынь Сахары и холодной, мрачной северной России, Довольно этих примеров, чтобы видеть неотразимое влияние природы на психическую жизнь народа, на его мировоззрение, вообще, и религиозное в частности. Это-то и заставляет нас набросать хотя краткий очерк природы Аравии. При этом мы остановимся не на всех подробностях этой природы и земли, но только на тех, которые, по нашему мнению, должны были иметь и действительно имели влияние на строй жизни и психическое состояние арабов и их религиозное мировоззрение.

Аравия его обширный полуостров (более 48.260 кв. геогр. миль) ¹⁵ на юго-западе Азии; он начинается от Сирии и простирается до Индийского океана. На севере к нему приминает и граничит обширная Сирийская пустыня, с Египтом соединяется он Суэцким перешейком, с прочих сторон омывается водами, а именно с запада омывается Чермным морем, с юга –Индийским океаном, с востока – Персидским заливом и Евфратом, который отделяет его от Персии. К морям спускаются уступы каменистых горных цепей; на юге образуются самые плодородные и прекрасные равнины вдоль морского берега. Северную границу арабского полуострова трудно с точностью определить, за неимением резких географических особенностей, позволяющих провести пограничную линию. По Буркгардту к Аравии следует причислять пустыни Сирии и Палестины, проведя границу от Суэца на северо-восток на встречу с Евфратом около Аны; таким образом, Аравия будет заключаться между 12°46' и 34°30' с. ш. и 50° и 77°30' восточной от о. Ферро долготы, ¹⁶ таким образом, ширину арабского полуострова на севере его, именно от залива Акабы до впадении Шат-эль-Араба в Персидский залив, можно приблизительно положить около 1200 ¹⁷ верст. ¹⁸ Такое географическое положение Аравии делало ее как бы центром, вокруг которого жили самые цветущие, образованные и цивилизованные народы древности, впервые выступившие ни поприще всемирной истории, как-то египтяне, вавилоняне, ассирийцы, индийцы и другие.

Моря, окружающие с трех сторон Арабский полуостров, делали его доступным для торговых сношений с прочими окружающим народам, а цветущие береговые полосы Аравии привлекли сюда торговлею. Нельзя того сказать о внутренности Аравии, вследствие безводных пустынь она была почти совершенно недоступна. Вот причина, почему сведения, доставляемые нам древними писателями об Аравии, крайне скудны и неопределенны, когда дело идет относительно внутренней её части, и более определенны и сравнительно точны, когда они касаются её берегов.

Недоступная внутри, и потому неведомая Аравия представлялась воображению древних писателей исполненною чудес. Получая из неё или через неё из Индии многие драгоценные произведения, как-то: ладан, смирну и прочие благовония, золото, слоновую кость и прочие драгоценности, древние стали ее представлять чем-то необыкновенным, и в описаниях их она является пред нами со всеми прикрасами чудесного. Так Флегонт Траллиан передает нам о некотором чудовище Гиппоцентавре, обитающем в Аравии, у которого лицо человеческое, только очень свирепое, руки и пальцы на них покрыты волосами, ноги имеют лошадиные копыта и прочее. ¹⁹ Получая благовония из южной Аравии, древние представляли их там в таком изобилии, что по их рассказам, в Аравии нет других весов кроме благовонных и этих благовоний такое изобилие, что сабеи варили кушанье на ладане, другие на мирре, и что от их городов и селений разносился, вследствие этого такой же благоухающий запах, как от греческих или римских алтарей, ²⁰ полагали, что в Аравии находится даже такая трава, которая возвращает умерших к жизни. ²¹ Недоступные страны Аравии населялись чудовищами, крылатыми змеями, которых огромные кучи костей покрывали большие пространства, и которые посещали из Аравии и Египет, но оттуда прогонялись птицами ибисами. ²² В Аравии, по словам древних писателей, водится также необыкновенная птица феникс с блестящими, золотистыми перьями, которая живет 509 лет, на старости делает для себя гнездо из ветвей корицы и ладана, где и умирает, а из костей её и мозга рождается некоторого рода червячок, который со временем становится молодой птицей; этот птенец воздает погребальные почести своему предшественнику, несет гнездо со всем в нем находящимся в Панхой, в город солнца, и полагает его на жертвеннике. ²³

После таких и подобных сведений, сообщаемых древними о состоянии Аравийской земли, нечего и ожидать от них чего-либо точного и определенного относительно бытовой стороны её жителей. Если и встречаются у них эти сведения, то самые смутные и притом перемешанные с такими вымыслами и баснями, что с трудом можно узнать истину. Так, например, нелегко добраться до истины в свидетельстве Урания, который в 3-й книге своей Arabica говорит, что в Аравии есть священная роща тростниковая, и в этих тростинках погребают царей и их ближайших родственников. Для этого выдалбливают один сустав тростника, влагают туда намазанный труп, тростник не срезывают, но оставляют расти по-прежнему. ²⁴ Кроме трудностей сообщения, знакомству с Аравией препятствовал также и крайне подозрительный характер арабов, которые готовы считать шпионом всякого иностранца, заехавшего к ним. ²⁵ При том арабы, как необразованный народ, не в состоянии понять того научного интереса, который заставляет ученых предпринимать путешествия в далекие страны, и полагают, что целью их служит отыскание разных сокровищ и Аравии, а потому арабы нередко нападают на путешественников с целью ограбить их и завладеть этими сокровищами, таким образом, во весь древний период, средние века и даже до конца прошлого столетия ходили самые смутные понятия об Аравии и её жителях. Только с путешествиями новейших ученых Буркгардта, Бёртона, Али-Бея, Уэльстеда, Пальгрэва и других, и с изданием в свет арабских писателей, географов и путешественников: Абульфеды, Ибн-Батуты, Идризи и других получилась возможность составить более или менее верное понятие об Аравии и арабах.

Общий характера Аравии. Вполне верно в общих чертах название этого полуострова Аравией, если производить это слово с еврейского языка, где оно означает пустыню. Действительно за исключением южного прибрежья, Аравия мало представляет почвы годной для земледелия в больших размерах; всюду безводные пустыни, следы вулканического происхождения местности. Да и прибрежные полосы не представляют сплошных пространств, годных для земледелия, почва, годная для этой цели, лежит оазисами. Несмотря на свое огромное протяжение, этот полуостров представляет не много населенного пространства. Ядро земли здесь составляет высокая и голая горная равнина, которая между обнаженными и песчаными пустынями представляет мало мест годных для земледелия и возделывания, вследствие недостатка в орошении водою. По описанию Пальгрэва ²⁶ общий тип Аравии состоит в том, что центральная плоскость её окружена кольцом пустыни, песчаной с юга, запада и востока, и каменистой – с севера. Этот внешний круг, в свою очередь, опоясан линией гор, большою частью низких и бесплодных, но достигающих в Йемене и Омане значительной высоты, ширины и плодородия; за этими горами лежит узкая кайма берега, омываемая морем. Поверхность центральной площади составляет несколько менее половины пространства всего полуострова. Если к этой центральной возвышенной плоскости или к Неджу, принимая это название в обширном смысле, мы причислим Йемен, Оман и все другие плодородные места, принадлежащие к внешней окружности, то найдем, что Аравия заключает в себе две трети годной для обработки земли, остальная треть её – безнадежная пустыня, в особенности к югу. Хотя Аравия примыкает к Азии, но по её отличительным физическим свойствам, лучше причислить ее к Африке и «если бы здесь не было в промежутке Чермного моря, одна непрерывная полоса песчаных пустынь тянулась бы от Атлантического океана до Персидского залива», – говорит В.В. Григорьев, ²⁷ таким образом, общий характер Аравии пустынный.

Эти пустыни изрезаны в разных местах почти пирамидальными горам и поверхность пустыни без тени и приюта сожжена отвесными почти тропическими, яркими лучами солнца. ²⁸ Весь южный берег состоит из обнаженных, самых пустынных, лишённых всякой растительности скал; и, хотя, иногда горы снижаются, но они и в этом случае не утешают нашего взора, потому что лишены растительности; на севере Аравии тянутся обширные сирийские пустыни; западная окраина полуострова, также неприветлива; с одной только восточной стороны представляются ровные берега Персидского залива. Самую же безотрадную картину представляет внутренность полуострова. Это по большей части ровная песчаная степь, лишенная, особенно, в жаркое время года, всякой растительности; бурные, порывистые, ничем не задерживаемые ветры в этих пустынях поднимают несметные и непроницаемые облака песка столь мелкого, что кажется он будто бы искусственно в лаборатории был превращен в мельчайший порошок. Эта-то густая, захватывающая дыхание пыль, при всяком сколько-нибудь заметном ветерке делает еще более безотрадным и без того уже печальный вид пустынь Аравии. Беспредельная пустыня со жгучими лучами солнца, с раскаленным носящимся песком, лишенная всякой тени, однообразная, перерываемые только изредка песчаными холмами, которые ветер передвигает с места на место, подобно волнам на открытом море; полнейшее безмолвие, нарушаемое только по временам страшным ревом забравшихся сюда тигров, львов, шакалов и т.п. хищников пустыни, ищущих где-нибудь трупа упавшего от жажды и зноя караванного животного или умершего от этих же причин его хозяина; воздух, мерцающий подобно струйке на тихой поверхности воды; виды, представляющиеся в беловатом цвете, как в тумане, вследствие крайней сухости и зноя. Вот общий характер пустынь Аравии. Если наш поэт, путешествуя по России, нашел, что:

Небо, ельник и песок,

не веселая дорога!

То, какая же должна казаться дорога через песчаную и знойную пустыню, где нет не только ельника, но и ни каких признаков жизни и растительности? Сам голос человека, не встречающий никакого предмета, от которого он мог бы отразится, как-то дико, неестественно поражает слух. Он не походит на тот обыкновенный человеческий голос, какой мы привыкли слышать среди окружающей нас природы, это голос какого-то неестественного существа. Этот голос вопиющего в пустыне, как выражается Евангелие, ²⁹ действительно страшен, и как нельзя лучше идет для изображения человека в безотрадном положении, который тщетно вопиет и не видит ни откуда себе помощи, Среди подобных невыгодных условий природы человек чувствует себя беспомощным, совершенно брошенным на произвол судьбы, которая может его или спасти или погубить, сам же он почти лишен средств для своего спасения, два, три глотка воды вот все, от чего часто зависит его жизнь. Малейшая неверность расчета при путевых запасах, малейшее уклонение от пути, падение верхового или вьючного животного, на котором едет человек, – все это влечет за собой неминуемую гибель путника пустыни. В этом случае ему уже нет надежды на спасение, одна смерть, смерть мучительная, страшная в совершенном одиночестве, вот что предстоит путнику, неверно уклонившемуся от правильного направления своего пути, или тому, у кого раньше, тем рассчитано, истощился запас воды.

Напрасно он будет обращать взоры во все стороны, всюду одна и та же песчаная пустыня, напрасно он направит своего верблюда на представившейся ему вдали источник воды с окружающими его зелеными деревьями, это обман его воображения или физическое отражение отдаленного пейзажа, мираж, который картиною воды ещё более увеличивает мучения страдальца. Силы его приходят в упадок, члены коченеют и смерть быстрыми шагами приближается к нему, еще несколько часов мучительного, страшного состояния между жизнью и смертью и все конечно, является в пустыне новая добыча диких зверей, если только ветер не прикроет этот труп холмом песка, чтобы в другое время обнажить его и доставить пищу зверям на другой раз. Поэтому не удивительно, что араб, имея в виду эти необозримые пустыни своей родины составил пословицуالسَّفَرُ قِطْعَةٌ مِنَ الْعَذَابِ . ³⁰ «Путешествие есть часть мучения т.е. вечного» или «путешествие есть в своем роде адское мучение»; недаром же араб, желая изобразить человека оставленного в самом беспомощном состоянии, без надежды на спасение, без надежды на всякую помощь, говорил и говорит пословицу: تَرَكْتُهُ فِي وَحْشٍ أَصْمَّ «Я оставил его в безмолвной пустыне» ³¹.

Представляя эти картины Аравии, невольно вспоминаются слова пророка Иеремии, который изображает эту землю как землю степей и притом землю сухую и мрачную, где никто не проходил и где не живал человек. ³² Этот пустынный характер производил на араба поражающее впечатление, которое он перечувствовал во всех его оттенках и выразил это в своем языке. В арабском языке можно насчитать десятка два названий для пустыни, изображающих все мелочи, все оттенки этой безотрадной песчаной степи, оттенки, которых нельзя передать ни в каком переводе, и которые мог выразить только араб в своем языке, образовавшемся среди этих пустынных картин. Там, где мы ничего не замечаем, кроме песчаного однообразия, привычный глаз араба намечает многочисленные оттенки, а он передает их на своем языке. Отсюда и обилие, названий для пустыни, каковы, например, برية, قفر, صحراء, تنوفة и множество других. ³³ Путешественники европейские, посещавшие Аравию, в её знойных пустынях были поражаемы этим безотрадным положением в ней человека.

Приведем мастерский рассказ Пальгрэва об этих пустынях. «Мы, – пишет Пальгрэв, – много слышали о песчаных пустынях от бедуинов и оседлых туземцев, так что были приготовлены встретить нечто весьма страшное и непроходимое. Но действительность оказалась хуже всего, что мы слышали или воображали. Мы шли по громадному океану сыпучего красноватого песка, казавшемуся безграничным, и покрытому громадными песчаными кряжами, которые шли от севера к югу параллельно один другому, волна за волной. Каждый холм имел двести или триста футов средней высоты; ³⁴ отлогие бока и круглую вершину, изборожденную во всех направлениях причудливыми ветрами пустыни. В глубине ущелья, среди этих холмов, путешественник чувствует себя как бы заключенным в душную песчаную яму, обставленную горячими стенами со всех сторон. Взбираясь на склон их, он видит обширное огненное море, вздымающееся под напором муссона и раздробляемое поперечным дуновением на мелкие красно-знойные волны. Нет ни убежища, ни отдыха для глаз или членов среди этих потоков света и зноя, льющихся с высоты и отражаемых внизу с таким нестерпимым блеском. Прибавьте к этому утомительность пути в длинные летние дни. Мы продвигались с трудом или, лучше, перебирались в брод по жидкой и жгучей почве на спотыкавшихся и полу одуревших верблюдах, засыпая ночью только на несколько прерывистых часов и не имея днем никакого отдыха, по совершенному отсутствию пристанища. У нас было мало запасов пищи, а еще менее питья и при том теплая и утратившая свой цвет вода в бурдюках быстро убавлялась не столько от употребления, сколько от испарения. Вертикально падавшее солнце жгло до того, что одежда, багаж, попоны, все принимало горелый запах к едва допускало прикосновение. Шумная веселость бедуинов скоро истощилась, рассеянные в беспорядке, кто впереди, кто сзади, они продолжали свой путь в молчании, прерываемом только гневным ворчанием верблюдов при частых понуканиях своих погонщиков». ³⁵

Рек в собственном смысле этого слова в Аравии вовсе нет. Правда в дождливое время года вода сбегает с гор и образует небольшие речки или, лучше сказать, ручьи, но все они на небольшом расстоянии теряются в песке или вовсе высыхают в жаркое время года; путник, направляющий своего верблюда к потоку, в котором он еще недавно утолял жажду, получает горькое разочарование, он видит одно сухое русло прежнего потока, если и его не засыпало песком пустыни. Только в Йемене и Омане встречаются две, три небольшие речки, которые хранят воду в течение целого года. Это Вади-Зебид и Вади-Мейтам в Йемене, впадающие в Аравийский залив, и Масура и Вади-Сейб в Омане, впадающие в Индийское море. ³⁶ Ключи также очень редки и встречаются, главным образом, на Синайском полуострове. Заливов морских тоже нет в Аравии, собственно так называемой. Таким образом, Аравия является пред нами лишённою не только важного условия для существования жителей, т.е. проточных рек, но и одного из самых важных средств для распространения здесь цивилизации, потому что удобные морские заливы и большие реки способствуют развитию международных отношений и обычных торговых сношений.

Почти параллельно Красному морю идет цепь гор, распространяясь от Ливана вдоль целой Аравии; именно проходя по восточной стороне Красного моря, она направляется к Акабе и оттуда простирается до Йемена, в некоторых местах приближаясь к морскому берегу, а в других отдаляясь от него и давая место равнине, известной под именем Техамы. Несколько раз происходили в Аравии вулканические извержения в Хазрамауте, Хиджазе и во многих других местностях. ³⁷ И само свойство почвы, по словам Шпренгера, ³⁸ показывает, что в доисторические времена было иного подобных взрывов. Так, например, Харра (вулканическая страна) простирается около Медины к юго-зпаду; самые крайние волны лавы здесь задержаны были горами Ризван, которые тянутся вдоль берега. В Аравии и пограничных сирийских пустынях есть много таких харра. Незадолго до Мухаммеда харра Абситов, между Меккой и Басрой, находилась некоторое время во огне. Ночью возвышались к небу огненные столбы, а днем облака дыма. ³⁹

Только вершины гор получают регулярные дожди, которые начиняются в половине июня и оканчиваются в начале сентября; вообще же дожди редки и не могут удовлетворять потребности почвы при тропическом зное страны. Никакое сообщение по пустыням Аравии было бы невозможно, если бы человеколюбие и собственные интересы не побудили некоторых лиц позаботиться о колодцах. Если верблюда называют кораблем пустыни, то колодец можно назвать гаванью в пустынном плаванье. Эти колодцы часто встречаются среди неизмеримых пустынь Аравии и служат единственным спасением для изнуренных жаждою караванов. Кроме колодцев по местам с давних пор устраивались цистерны, водохранилища, в которых скопляется вода для употребления человека и животных. Для этого арабы пользовались дождливым временем года, вырывали более или менее обширные, смотря по нужде, цистерны, где и собирались падающая с неба вода, или проводили в эти цистерны воду с гор, где она бывает в большем обилии по причине падающих здесь регулярных дождей. Эти колодцы и цистерны были или частною собственностью известного лица, или принадлежали известному стану арабов, или, наконец, частный человек вырывал колодец в пустыне в качестве дела благотворительного, как выражение гостеприимства, которое высоко ценилось среди арабов и оказывалось проезжающему путнику.

Хотя сухость климата и свойства почвы аравийской мало благоприятны для растительности и, хотя, местность Аравии представляет песчаную пустыню, однако, и в этой безлюдной и бесплодной пустыне встречаются места, исполненные богатой тропической растительности. В небольших долинах собирается вода с гор в дождливое время, земля достаточно напаивается водою, и благодаря теплоте воздуха, почти тропической, является богатая растительность. Эти долины называются вади, уади, уад, откуда искажённое греческое слово оазис, перешедшее во все языки Европы. Богатая растительность этих вади, тень, доставляемая пальмами, растущими на них, дают приятное место для стоянки караванов и отдыха изнуренному путнику, снабжают его запасом воды для дальнейшего пути и кормом для животных каравана. Караван направляется опытным арабом от одного такого вади к другому. И эти вади уже издали поражают взор путника, приманивая к себе тенью, прохладой и водой, предметами самыми драгоценными для путешественника и жарком климате. Прибавьте к этому еще контраст с окружающею пустынною природою, и вы можете себе представить, какие чувства должен возбудить этот вади в душе путешествующего араба; не должен ли он ему представиться чем-то в роде рая, среди этих адских мучений пути, не должен ли он поглощал все его внимание, все чувства, приковав его душу к себе. И действительно все благодетельное, приятное для себя, все лучшее, прекрасное араб сравнивает с этими вади в пустыни, с этими цветущими клочками рая среди адской пустыни.

Может быть, во всяком другом состоянии, среди обыкновенной обстановки, эти вади показались бы не представляющими ничего необыкновенного, но тут, среди пустыни, жаждущему, изнуренному, сожженному тропическим солнцем, усталому от пути арабу, они должны показаться действительно чем-то необыкновенным; его пылкая фантазия уже заранее рисовала ему его давно желаемый вади, и во время пути все его мысли устремлялись к этому предмету его мечтаний. Без этих оазисов путешествие по большей части степей и пустынь Аравий было бы полною невозможностью; невозможно было бы запасаться водою на такой длинный путь, какой представляют эти песчаные пустыни; не вынес бы и верблюд без пищи и питья такого длинного и трудного пути, и навсегда бы пришлось арабам отказаться от переезда через эти неприветливые степи; оазисы выручили его из его беды и дали ему возможность путешествовать по этим безводным местам. После этого для нас становятся понятными те сильные стремления, какие во все времена имели арабы, обладающие известными оазисами в пустыне, удержать их в своей власти, те жаркие и нередко кровопролитные споры, в какие разные лица вступали из-за обладания этими небольшими клочками земли. Арабская история, их рассказы, легенды и песни представляют много сказаний о подобных спорах и стычках за обладание источниками воды в оазисах. Мы уже из Библии знаем о споре их за воды Авраама с Авимелехом, пастухов Исаака с пастухами Герарскими. ⁴⁰ Арабское предание приводить как образец невыносимой тирании и деспотизма поступок одного главы, Кулейба, потому что он воспретил кому бы то ни было поить верблюдов и прочий скот в том источнике, который был у него во владении. ⁴¹ Эту драгоценность воды среди безводных пустынь Аравии характерно выражает одно мусульманское предание, по которому Мухаммед сказал однажды: «одной, уже осужденной на мучения в аду, женщине были прощены её грехи зато только, что однажды, проезжая мимо одного колодца, она привязала своего осла, на котором ехала, и дала пить собаке, которая томилась от жажды». ⁴²

Климат. Относительно климата Аравия представляет чрезвычайное разнообразие. «Я, – говорит Нибур, – почти ежедневно записывал показания термометра Фаренгейта в Йемене и мы нашли, что в Сане от 18 до 24 июля термометр не поднимался выше 85° ⁴³, а в смежной Техаме от 6 до 21 августа он почти постоянно стоял на 98°. ⁴⁴ Между тем в Хазрамауте высота Фаренгейтова термометра достигает (с 10–16 часов) до 150–160° ⁴⁵, почти невыносимый зной. ⁴⁶ В Абу-Арише термометр Реомюра зимой показывал от 16 да 22° ⁴⁷, а летом восходил даже в тени до 42° ⁴⁸, и тогда едва можно переносить зной европейцам ⁴⁹. В возвышенном Тайефе, термометр по наблюдениям Тамизье, показывал в тени летом от 18° до 30°. ⁵⁰ Нет ничего удивительного, что температура столь разнообразна в такой стране, как Аравия, где много гор, ущелий, глубоких долин, знойных пустынь, и. т.п. Когда в глубоких долинах и равнинах господствует невыносимый жар, в горах прохлада доходит до того, что требуется даже теплая одежда. В Хиджазе в январе и феврале чувствуется потребность даже в шубе ⁵¹, а на горах, лежащих на пути в Сирию, через северную Аравию, зимой бывают столь сильные холода, что не раз путешественникам стоило жизни ⁵². В Йемене в возвышенных местностях в июле месяце термометр поднимается только до 18° Реомюра, ⁵³ ночью же бывает сильный холод ⁵⁴.

Подобно температуре такое же разнообразие замечаем мы и относительно состояния воздуха, его влажности и сухости, чистоты и прозрачности. Так в горных округах Хазрамаута климат очень здоров, и жар весьма умеренный, так как температура только колеблется между 8° и 18° градусами Реомюра, ^{55 56} а между тем низменная страна Хазрамаута известна своим крайне вредным климатом, благодаря которому Хазрамаут и получил свое название. На беретах Хиджаза при южном ветре влажность воздуха слишком велика даже в самые жаркие дни и бывает сильнейшая роса, а северо-западный ветер прохладен и освежителен ⁵⁷. В Наджране воздух очень здоров, за исключением только времени после цветения пальм, когда появляются лихорадки ⁵⁸. В Адене климат так же очень здоров, и арабы соседних областей в случае изнурительных лихорадок приходят сюда для излечения. Температура в марте и апреле редко восходит выше 26° Реомюра, ⁵⁹ но в другие месяцы она поднимается иногда выше 30° и 31°. ^{60 61} В Джедде, как и вообще по берегу Красного моря, климат по причине его слишком большей влажности, для здоровья человека очень вреден, напротив, по той же причине очень полезен для растительности ⁶². Совершенно противное этому представляет климат Саны. Правда он также не слишком здоров, но совершенно от противоположной причин, именно от чрезвычайной сухости; ветер здесь производит какое-то лихорадочное ощущение на руках и лицо, а ночью едва ниспадает роса для освежения жары ⁶³.

Едва ли нужно говорите, что холод и влажность воздуха составляют отличие только горных стран Аравии и, следовательно, сравнительно небольшого пространства; во всех других местах полуострова вообще господствующее состояние климата зной и страшная сухость днем и, особенно, в летнее время.

Этот зной бывает столь силен, что даже в плодоносных долинах Йемена превращает цветущие поля в пыль. Почва в тех местах, где она плодородна и где падают дожди, покрывается тропическою пышною растительностью в дождливое время года, но с наступлением жары и бездождия та же самая почва представляет самое печальное зрелище: где недавно были зеленеющие поля, там теперь черная, словно после степного пожара, пустыня; где прежде путник мог найти прохладу и отдохновение, там теперь поднявшаяся мелкая пыль рябит у него в глазах, раскалённый воздух пустыни жжет его словно в адском огне; дикие звери и те оставляют эту сожженную солнцем пустыню и ищут прохлады у какого-нибудь источника; в полдень раскалённый песок жжет ноги идущего по нему, в воздухе рябит, все покрыто каким-то белым оттенком, все предметы кажутся в каком-то неестественном, белом цвете, страшная жара и духота лишают человека в это время не только всякой охоты работать, но и возможности что-либо делать в поле, на открытом воздухе; все стремятся укрыться под тенью дерев или шатра, откуда и не выходят до тех пор, пока не кончится эта полуденная жара и духота. ⁶⁴

Не только сами люди стремится укрыться в это время от зноя под тенью деревьев или шатров, но и скот стараются также прикрыть от жгучих лучей солнца разными навесами и шалашами, куда его загоняют в полуденное время. ⁶⁵

Изнурённый, измученный сильным жаром человек не в состоянии почти двигаться, он ищет абсолютного покоя, или спит в своем шатре, как выражаются жители востока, сном полуденном; ⁶⁶ иначе и быть не может, потому что работа и движение вообще на открытом воздухе угрожает солнечным ударом, столь обыкновенным в Аравии и в странах сопредельных с нею и, вообще, в жарком климате. Мухаммед по преданию сказал, что тяжкое наказание на том свете ожидает того, кто путешествует в полуденный жар, предполагая, конечно, что подобный путешественник не удержится, чтобы не излить, жалоб на Бога за такую невыносимую жару ⁶⁷. По этому Мухаммед по преданию и советовал своим последователям лучше всего спать в полдень, замечая, что только шайтан не спит в это время. ⁶⁸

Не только обыкновенные работы откладываются в полуденное время в жарких странах, но даже и настоятельные дела и те отлагаются до прохладного вечера или до следующего утра; битв со врагами, не смотря на то, что это самое экстремальное дело, и то старались избегать, насколько возможно, в полуденное время ⁶⁹ и вообще в жаркое время года. Даже арабы, склонные по природе к грабежу и добыче, особенно, когда она представляется легкою, и те в жаркое время года неохотно пускаются на грабежи и за исканием добычи. Когда Мухаммед приглашал их пристать к нему для сражения с своими противниками, обещая им добычу и победу, они откалывались, приводя в извинение жаркое время года. ⁷⁰ В виду этого сильного жара, лета и жгучего солнца полудня на юге становятся понятными те, для человека незнакомого с востоком и его поэзией, не понятные и даже странные, сравнения, какие постоянно встречаются в аравийской поэзии, где все тенистое, все сырое, влажное, все холодное и зимнее – хорошо и благодетельно, где благодетельный и щедрый человек сравнивается с солнцем зимы, с сыростью весны, напротив скупой и невеликодушный человек носит прозвание солнца лета, жаркого времени года и т.п. Тааббата Шарран, желая выразить благодеяния воспеваемого героя, говорит:

«Он подобен солнцу в холодное время, но когда запылает Сириус, он холод и тень». ⁷¹

Или, как выражается другой поэт:

«Жаркая во время зимы, холодная во время лета, луна в мрачную ночь». ⁷²

Эти выражения арабских поэтов, как нельзя более метки и характерны. Если бы в Аравии все время продолжалось лето и солнечный злой, в ней не осталось бы ничего живого, все бы погибло, сгорело. Сожженная летним солнцем природа Аравии снова оживает лишь под благодетельным влиянием дождей, только дожди возвращают природу к той жизни, которой они лишилось во время лета; только благодаря этим дождям почва снова покрывается растительностью, без них, она была бы вечно одною сгоревшею былию, былию черною, выражаясь словами Корана. ⁷³ Таким образом, жизнь в Аравии зависит от дождей: где выпадают дожди, там роскошная растительность, там богатая для земледелия и садоводства почва, тенистые пальмовые рощи, богатые пажити, виноград и зелень; где не надает дождей, или падает мало, там печальная знойная пустыня.

Видя все это, араб, прекрасно выражает благотворное влияние дождя, сравнивая все крайне необходимое и полезное с дождем: «полезнее дождя в свое время» ⁷⁴ – вот пословица, в которой араб выражает ту незаменимую пользу дождя для своей знойной родины. «Прольется на него (т.е. на холм) обильный дождь, и он приносить плоды вдвойне» ⁷⁵, – выражается Коран. «Мы, – говорит от лица Бога Коран, – проливаем из облаков дождь, обильно льющийся, чтобы им возрастит хлеб и все произрастания, сады с деревьями ветвистыми» ⁷⁶. Тоже благодетельное влияние дождя и гибельность засухи и зноя на растительность выражает Коран в другом месте: «при дожде растения пленяют земледельца, потом вянут, после того видишь их пожелтевшими, напоследок делаются сухими стеблями» ⁷⁷. На сам дождь арабы смотрели, как на особенное проявление милосердии Божия, «Он, т.е. Бог, ниспосылает обильный дождь после того как отчаиваются о нём, и раскрывает тем свое милосердие», ⁷⁸ говорит Коран. Припомним высоко-поэтическое и художественное описание этого явления Псалмопевцем: «Пойте поочередно славословие Господу; пойте Богу нашему на гуслях: Он покрывает небо облаками, приготовляет для земли дождь, взращивает на горах траву… Посылает слово Свое на землю; быстро течёт слово Его. Дает снег, как волну; сыплет иней, как пепел.... Пошлет слово Свое и все растает, подует ветром Своим, и потекут воды!» ⁷⁹

Показывалась на горизонте туча, она возбуждала в душе араба радостную надежду, что дождь прольётся на землю и тем освежит ее, сожжённую палящим зноем. Сами ветры, которые нагоняли эти облака, араб называл вестниками милости Божией, которыми Бог возвещает людям Свое милосердие. «Он, т.е. Бог, – говорит Мухаммед в Коране, – посылает ветры, благовестниками своей милости в то время, когда они несут на себе густые облака: Мы гоним их на омертвевшую страну, ниспускаем из них воду и ею производим плоды всех видов» ⁸⁰, или в другом месте: «Бог насылает ветры и они гонят тучу; а Он расширяет ее по небу, сколько хочет; вьет ее в клубы, и ты видишь, как льется дождь из лона её. Когда Он прольет его на тех из своих рабов, на которых хочет, тогда те радуются, после того, как они, когда Он еще не проливал на них, прежде того были в отчаянии. Взгляни на следы милости Бога, как оживляет Он землю после её омертвения». ⁸¹

Пожеланием счастья кому-либо у арабов было пожелание, чтобы Бог ниспослал дождь на его землю: «да пришлет тебе Бог дождь со всей земли, и да ниспадет он около дому твоего», ⁸² пожелание, равносильное тому, чтобы Бог наградил человека всеми благами земли. Лишь усматривал араб на небе облако, он обращался с мольбою к небу, чтобы излило на него дождь, чтобы тучи те прошли мимо и не оставили его поля неоплодотворёнными и лишенным всех благ дождя: «О небо! щедро налей дождь!» ⁸³ – восклицал он в этом случае. В признательность за щедроты, кем-либо обширно расточаемые, араб ничего не мог сказать лестнее, как сравнить этого человека с обильным дождем. ⁸⁴ Аль-Монзир за свои благодеянии, оказанные людям в бесплодный год, получил название «воды небесной», – как в высшей степени лестное прозвание. ⁸⁵ Даже сами слова: дождь, обильно дождит مطر جاد, в арабском языке синонимы слов: «щедрый, быть щедрым». ⁸⁶ Между тем как облако, не приносящее дождя, было символом человека жестокого, бесполезного.

При печальном однообразии природы окружающей и унылых песчаных пустынь, мало было предметов на земле, которые могли бы увлекать араба и доводить его до поэтического восторга, вдохновлять ему песни хвалы или удивления, и мы редко встречаем в арабской поэзии описания томной природы, вся муза араба была увлечена природою небесною, дождем, громом, молнией и т.п. Только благодетельное влияние дождя на землю восторгало арабских поэтов, и они часто описывают его благотворные действия. Равнина, которая были черною пустынею, вдруг превращалась в зеленеющий луг от нескольких ливней, безмолвная пустыни вдруг начинала оглашаться звуками насекомых и распространять особенное благоухание. ⁸⁷ Это приковывало к себе внимание арабских поэтов, и они изливали свои чувства в стихотворениях. Приведём описание этого из Моаллакты Антары. Поэт сравнивает благовонное дыхание уст своей возлюбленной с благоуханием луга и на оборот, что оно как: «луг нетронутый, орошенный обильно дождем, луг, на котором нет ни навоза, ни следа ноги... Льется на него тонкий дождь обильный и оставляет тонкую ложбину (наполнивши ее водою) блестящею, подобно серебряной монете, вливаясь и наливаясь, так что каждый вечер течет по нему вода, не прерываясь; ты видишь на нем мух, которые жужжат подобно пьяному, который тянет какой-нибудь напев». ⁸⁸

Иногда поет восторгается этим южным ливнем, о котором может составит понятие только очевидец, ливнем, который в несколько минут покрывает землю сплошною массою воды, дает через несколько часов огромные ручьи, которые бурно начинают катить свои волны там, где прежде не было и признака воды. Возьмем описание этого линия у Имрулькайса: ⁸⁹ «по утру она (туча) стала изливать воду над Кютейфой и опрокидывать высокие раскидистые деревья кянагбуля. Бурные потоки дождя понеслись с брызгами по горе Кенану и снесли со всех мест её горных коз. В Тейме она не оставила ни ствола пальмы, ни высоких зданий, разве которые были крепко основаны на камне. При начале дождя гора Сабир подобна старейшине, закутанному в полосатый плащ, и вершина Мулжеймира рано утром от потока и нанесённых им травы и сучьев подобна веретену, намотанному пряжей».

Историки Мекки рассказывают о разных случаях потопления этого города от проливных тропических дождей. В долинах близ Тайефа Буркгард был застигнут грозою и дождем, который долину Вади-Номан покрыл водою в три фута глубиною; бесчисленные потоки, начавшие низвергаться с холмов и гор, наводнили долину и сделали не возможным дальнейшее путешествие. ⁹⁰ Эти дожди бывают и разное время в разных местностях Аравии вследствие различных климатических условий их положения. В Хиджазе они обыкновенно начинаются в декабре, и в течение довольно долгого времени дождь идет сильным ливнем; на западной покатости гор Йемена и по берегу Красного моря дожди начинаются в июне и оканчиваются в сентябре, а на восточной стороне той же самой равнины они продолжаются от половины ноября до февраля. Вдоль Персидского залива, в Хазрамауте и Омане, они продолжаются от половины февраля до половины апреля, таким образом, каждая часть полуострова попеременно орошается дождями. ⁹¹ По словам Круттендена в Сане дождь падает три раза в год: в январе бывает несколько маленьких дождей; в июне дождь идет и продолжении 8 дней и в эту пору делают посевы, потом в конце июля южные ветры устанавливаются с постоянством и производят каждодневные бури, почти всегда сопровождаемые ударами грома. ⁹² На вершинах высоких гор дождь превращается в снег, который иногда сохраняется несколько недель, не смотря на знойные лучи солнца. Мы уже сказали, как сильны, обильны и стремительны бывают эти дожди в жарких странах.

От этих обильных дождей в самое короткое время образуются огромные ручьи, особенно, в долинах подле гор; вода, накопляющаяся на горах, бурными потоками устремляется в долину и покрывает её или всю в виде разлива, или, по большей части, собирается в ручьи, которые катятся по равнине, освежая землю, и бывают причиной её плодородия, которым в высшей степени отличаются долины тропических стран. Так в Техаме от подобных ливней окрестности многих городов, например, Тааса, Зебида и другие превращаются в болота, и дороги становятся непроходимыми. Однако, вся вода скоро всасывается в песок, и зелень, быстро появившаяся, столько быстро сжигается палящими лучами солнца. ⁹³ Вовремя экспедиции Ибрагима паши в Аравию, его близ Шакры застиг такой ливень, что лагерь должны были перенести на горную возвышенность и артиллерия не могла двигаться далее; только после того, как вода высохла, мог продолжаться поход. ⁹⁴

В июле месяце в Сане разражается дождь с сильной грозой, громом и молнией. После 3–4 дневного продолжения такого дождя, вода с гор устремляется столь сильными и бурными потоками, что сносит всадников на лошадях, и всякое сообщение в горных странах на это время прерывается ⁹⁵. Словом, дожди в Аравии, как и вообще в тропических странах, производят крайнее видоизменение в природе, о котором трудно составить понятие жителю умеренно-южных стран ⁹⁶.

Дожди заносятся разными ветрами смотря по положению разных областей Аравии. Поэтому-то, как мы заметили выше, ветры и называются благовестниками милости Божией. Бог, как говорится в Коране, «посылает ветры благовестниками своей милости». ⁹⁷ Потому-то самому и щедрого человека арабы сравнивали с ветром, ⁹⁸ разумея, конечно, здесь те ветры, которые приносит на землю дождь и тем способствуют её плодородию, конечно, не все ветры оказывают такое влияние, многие из них не только не благодетельны для окружающей араба природы, а напротив действуют самым гибельным образом, принося с собою не дождь, а мелкий песок, нестерпимый зной, или сухой холодный ветер, гибельный для здоровья. При обширности арабского полуострова на нем не могло быть полного однообразия в характере ветра. Смотря по положению известной области, в ней мог быть благодетельным ветер с известной стороны, между тем как в другой области этот ветер был сухой и вредный, а благоприятным был совершенно противный ветер. Впрочем, можно сказать, что почти для всей Аравии вреден северо-западный ветер, дующий с песчаных пустынь Сирии, который не приносит дождя, но в холодное время увеличивает холод, а в жаркое время делает невыносимым жар. По свидетельству Нибура, этот ветер, летом, все твердые тела, как-то дерево и железо, хотя бы они находились в тени, делает столь раскаленными, как будто бы они были выставлены под непосредственное влияние отвесных лучей солнца; вода в стеклянной или металлической посуде делается горяча ⁹⁹. Зимою бывает совершенно противное этому, и сирийский ветер приносит холод, что тоже нехорошо для привыкшего к теплу араба. Поэтому и сравнивают арабы негодного человека с этим ветром, человека, который всем противен и никому нежелателен. ¹⁰⁰ Поэт, желая упрекнуть человека, дурного для приближенных к нему, говорит:

«Ты для приближенных холодный, сырой северный ветер, сирийский, который заставляет отворачивать лицо». ¹⁰¹

Поэт, конечно, желает этим показать, что как этот ветер приносить только вред людям, так и человек этот вреден. Между тем, как желая показать, что человек хорош для отдаленных от него, он выражается:

«Ты для отдаленного ветер восточный, не холодный, дующий то с той, то с другой стороны, приносящий с собою дождь, который причиняет грязь и потоки». ¹⁰²

На берегах Персидского залива вредным является юго-восточный ветер, который сопровождается, во время сильного жара, влажностью и потому производит сильную испарину, что делает его еще более неприятным, чем северо-западный ветер, в Хиджазе же, напротив, такою влажностью отличается северо-западный ветер, так что когда он дует, то мощеные полы в комнате делаются мокрыми ¹⁰³. Сухие ветры, неблагодетельные сами по себе, еще более бывают неприятны, потому что, свирепствуя в пустыне, где ничто не противодействует их напору, они поднимают целые ураганы песка, переносят его с места на место, словно волны моря и, стремясь с неудержимою силою по пустыне, сокрушают все на своем пути. Шатры, придерживаемые портиками, привязанными за колья, вбитые в землю, не в силах сопротивляться бурному напору подобного ветра, он их срывает с места и носит по пустыне, как волны на море носят разбитую лодку, так велика сила ветра.

Араб часто испытывал это действие ветра и потому оно у него служит предметом сравнении для человека сильного, могучего, который в его пословицах и выражениях поэзии представляется подобным ветром, срывающим с места шатры. ¹⁰⁴ Такие бурные ветры бывают по большей части зимою, когда сильная неравномерность температуры воздуха заставляет его быстро циркулировать и двигаться с необыкновенной силой по степи, для уравнения температуры. Летом в сильную жару воздух нагревается приблизительно равно в одинаково-возвышенных местностях, вследствие этого недостает причин не только для таких порывистых и бурных движений ветра, но и, вообще, для движений его. Потому в это время в большей части Аравии стоит тишина, воздух совершенно не движется, всюду господствует полное отсутствие всякого освежающего ветерка. Смертельная, удушливая, изнурительная жара без всякого движения воздуха иногда продолжается по нескольку недель сряду беспрерывно. Тогда царит кругом совершенно мертвая тишина.

Без сомнения, самый страшный, самый гибельный как для арабов, так, и в особенности, для чужеземных посетителей Аравии ветер – это самум. Самое слово уже свидетельствует о гибельных последствиях этого ветра. ¹⁰⁵ Самум значит ядоносный. Другие названия этого ветра: хамсин-пяшьдесят означает продолжительность времени, в течение которого появляются, исчезают и снова появляются порывы этого ветра с разными более или менее длинными перерывами; самиель или самели, от арабского самм – яд и турецкого ииль – ветер ¹⁰⁶. Этот ужасный ветер господствует, главным образом, по окраинам Аравии, но внутри её он бывает гораздо реже. В особенности, он своею свирепостью отличается в окрестностях Мекки, и притом в самые жгучие жары лета ¹⁰⁷. Уже страшный предвестник возвещает о его приближении, побуждая людей и животных, застигнутых в пустыне искать как можно скорее убежище: небо на горизонте принимает кровавый оттенок, потом мало-помалу переходит в сероватый цвет и, наконец, становится багровым; солнце, лишенное своих лучей, представляет кровавый вид, атмосфера наполняется мелким песком ¹⁰⁸. Иногда песок громадными столбами поднимается к небу и носится по пустыне. Эти песчаные столбы при тропическом солнце, освещенные и раскаленные им, кажутся огненными и с неимоверною быстротой несутся по пустыне. Это служит сигналом, чтобы все живущее в пустыне искало убежища. Впрочем, арабы, привыкшие в своей пустыне к самому чистому воздуху и потому обладающие удивительно тонким обонянием, уже раньше этих грозных предвестников самума узнают его приближении по особенному сернистому запаху, распространяющемуся в воздухе пред его появлением ¹⁰⁹. В скором времени начинает разыгрываться сам самум во всей его дикой свирепости: пустыня покрывается сугробами песка; путешественник едва может дышать. Солнце скрывается как бы в густом непроглядном тумане; днем бывает так темно, что на расстоянии ста шагов нельзя ничего различить. Ветер усиливается. Верблюд пускается самым сильным галопом, наконец, не видя нигде убежища, в изнеможении останавливается и прячет свою морду в песок, прижимает нос к земле, стараясь тем избежать пагубного действия самума.

Если этот ураган захватил путешественников около скалы, то они прячутся там и выжидают его конца; но если буря застигла их среди степи, то часто гибель их почти неизбежна. Для спасения от самума, едущие быстро слезают с верблюдов, прячутся за них, с подветренной стороны, плотно завернув себе рот и нос, чем-нибудь, прижимая лицо как можно ближе и почве, и закрывают голову как можно лучше. Но ураганы, передвигая волны песка, заставляют время от времени вставать и принимать новую позицию, иначе песок занес бы их и с верблюдом вместе. Впрочем, силы человека так иногда ослабевают, что он не в состоянии переменить своей позиции и песок пустыни становится ему могилой.

Жгучий песок проникает через платье и, ожигая тело человека, причиняет ему невыносимая мучения; губы растрескиваются от жара, и раны наполняются жгучим песком, глаза наливаются кровью, во рту все пересыхает, страшная жажда довершает эти мучения, и без того, можно сказать, адские. Силы человека, наконец, истощаются, смерть берет свою жертву, самум заключает её в свои жгучие объятия, и песок пустыни погребает его под своими сухими волнами. Даже в самом ветре есть что-то ядовитое; он действует убийственно через органы дыхании. Потому-то верблюды и люди стараются уберечь свое дыхание от его действия. Люди от гибельного влияния самума умирают со всеми признаками отравления. По словам Нибура, труп раздувается, делается сине-зелёным, а если поднять у него руку или Богу, то она будто бы отделяется ¹¹⁰. Если человеку удалось перенести действие самума, это еще не равносильно тому, что он спасся от смерти, надежда на спасение и тогда слаба, потому что вода в мехах от действия сильного жара быстро испаряется, и мельчайший песок, который носится в воздухе во время самума, проникает в поры мехов с водою и наполняет их; если вблизи есть колодцы, то в них вода также засыпается песком или даже сами они заносятся им, и человек, спасшийся от жгучего ветра, становится жертвою жажды.

Вот как описывает самум очевидец английский путешественник Пальгрэв: «было около полудня – полудня летнего солнцестояния на безоблачном небе Аравии, раскинувшемся под опаленною пустынею, когда внезапные и жгучие порывы ветра начали дуть с юга, в тоже время удушливость воздуха усиливалась с каждым мгновением, так что я и мой товарищ спрашивали друг друга: чтобы это значило и что может из этого ветра выйти? Мы повернулись, чтобы спросить Селима (имя их проводника), но тот уже укутал свое лицо плащом и, припав к шее верблюда, не отвечал ни слова. Его товарищи двое шераратских бедуинов, делали тоже и также молчали, наконец, после продолжительных вопросов, Селим, вместо того, чтобы отвечать на них прямо, указал на маленькую черную палатку, находившуюся к счастью на недалеком расстоянии впереди нас, говоря: «попытайтесь добраться до этого; если мы доедем туда, мы спасены, и потом прибавил, позаботьтесь, чтобы ваши верблюды не остановились и не легли». Затем дав своему собственному верблюду несколько сильных ударов, он вновь погрузился в молчание. Мы с беспокойством смотрели по направлению к палатке; она была в ста, или более, шагах от нас. Между тем порывы ветра становились все жарче и сильнее, и нам стоило большего труда заставить своих верблюдов идти вперед. Горизонт быстро потемнел до фиолетового цвета и, казалось, охватил нас, подобие занавесу, со всех сторон, тогда как, в тоже время, удушающее дуновение точно из какой-то огромной печи, обращенной своим жерлом как раз на нашу дорогу, непрерывно обдавало нас зноем среди этого сумрака. Наши верблюды, несмотря на все наши понукания, начали беспокойно вертеться и склонять колени, чтобы лечь. Самум сильно действовал на них. Разумеется, мы последовали примеру своих арабов, укутав свои лица, и ударами и пинками заставляли шатавшихся верблюдов идти вперед к единственному близкому пристанищу. Атмосфера была так темна, зной был до того жгуч, что казалось, сам ад поднялся из земли или хлынул на нас сверху. Но мы еще имели время, и в тот момент, когда ядовитый ветер достиг наибольшей силы и сосредоточенности, мы уже все лежали, растянувшись внутри шатра, укутав голову, мы почти задыхались, но находились в безопасности. Наши верблюды лежали точно мертвые, вытянув свои длинные шеи на песке… В таком положении мы оставались около пяти минут, во время которых чувствовали только сильнейший жар, точно раскаленное до красна железо, медленно двигалось над нами. Затем стены палатки снова начали трепетать от возвратившихся порывов ветра, и то было признаком, что самая худшая сторона самума миновала. Полумертвые от истощения, мы встали и открыли свои лица. Мои товарищи были похожи более на трупы, чем на живых людей; таков, вероятно, был и я. Однако же, не смотря на предостережения, я не удержался от того, чтобы не выйти из шатра посмотреть на верблюдов; они все еще лежали пластом, точно убитые. Воздух все еще был сумрачен, но скоро просветлел до своей обычной ослепительной белизны» ¹¹¹. Столь ужасен в пустыне самум и его действии! Потому-то в Библии сам Бог угрожает нечестивым этим ветром: «Палящий ветер (самум) их доля из чаши», – говорит Псалмопевец. ¹¹²

Мухаммед, угрожая своим соотечественникам за непринятие ими ислама и стараясь запугать их воображение ужасными адскими муками для неверующих, представляет эти муки в аду под видом действия страшного самума. «Они (т.е. неверные или грешники) будут (на том свете) среди знойного самума и кипящей воды... Не будет им ни прохлады, ни отрады», ¹¹³ угроза, действительно рассчитанная на то, чтобы напугать воображение араба, знакомого с ужасными действиями и муками самума.

Безводная пустыня страшна для путешественников сама по себе, но к этому нужно присовокупить, что жажда, и без того изнуряющая путешественника в этом несчастном океане, увеличивается еще более и раздражается призрачными видами озер и ручьев. Эти миражи составляют постоянное явление в Аравийской пустыне и служат источниками мучения для жаждущего путешественника; «нельзя поверить, как раздражается чувство жажды этой игрой света, который показывает образ воды среди пустынного пространства», говорит один из соучастников французской экспедиции в Сирию. ¹¹⁴ Мираж ¹¹⁵ для жаждущего, это муки Тантала; видеть воду и не иметь возможности напиться. Человек напрягает последние усилия, скачет к фантастическому озеру, приближается к нему, но вот один момент, и все исчезает, снова кругом один песок и камни. Горе каравану, если он в знойной песчаной пустыне обманется этим призрачным видом воды, свернет со своего пути по направлению к нему, он напрасно только потратит несколько времени, и без того мучительного, и израсходует последний запас воды. Отсюда понятно, почему арабские поэты трудные несбыточные стремления, а также бедствия называли миражем. ¹¹⁶ Подобные миражи очень часты в Аравии. Пальгрэв во время своего путешествия по аравийским пустыням постоянно был очевидцем этих призрачных вод.

Причина этих миражей заключается в преломлении лучей света в непомерно нагретых слоях воздуха. При сильном, солнечном жаре и спокойном воздухе нижние слои его, нагретые поверхностью земли, имея меньшую плотность, чем, верхние, спокойно расстилаются по земле; луч света, проходя от отдаленнейших предметов, вследствие законов преломления при переходе из более плотной среды в менее плотную, достигнув предела наибольшего угла преломления, претерпевает полное внутреннее отражение и достигает глаза наблюдатели от нижних слоев воздуха; вследствие этого он увидит и сам предмет и его отражение как бы в воде. Таково объяснение этого явления, данное Мопжем. ¹¹⁷ У арабских поэтов обычны сравнения глупого человека с тем человеком, который, увидев издали вид воды т.е. явление, называемое миражем, выливает свой запас воды из меха ¹¹⁸.

Впрочем, нужно заметить, что ни одни призрачные воды являются путешественнику в пустыне. Глубокое безмолвие, палящий зной и скучное однообразие, т.е. физические и психические условия в совокупности бывают причиной того, что путешественнику часто являются видения, повторяются пред его глазами известные сцены. Воздух пустыни чрезвычайно возбуждает человека, а однообразие её подаст достаточно пищи, чтобы занять его чувство и ум, и его собственные представления начинают принимать вид действительности. Подобные случаи постоянно повторяются в арабской пустыни. Эти галлюцинации, по словам Шпрингера, ¹¹⁹ вещь очень обыкновенная; отставший путешественник кричит и слышит говорящий с ним голос, так что в арабском языке существует для этого голоса особенное название, именно hatif, ¹²⁰ как в Африке для призрака, являющегося глазам путешественника, имеют выражение раджль. Хатифом или раджлем европейских путешественников могут быть дома, башни и тому подобные знакомые им виды, а хатифом пустынных арабов, и кочующих бедуинов бывает проводник, (отчего явление и получило свое название) и смотря по состоянию здоровья и по преобладанию страха и надежды, им бывает сыщик, который преследует опальных, или друг, или знакомый, которого едущий в пустыни слышит, но которого достигнуть не может ¹²¹.

Араб пустыни, встречая постоянно на своей родине подобное явление, составил ряд пословиц, в которых он все обманчивое, несбыточное, всякое ложное показание человека сравнивает с явлением миража, желая тем попадать полнейшую несбыточность слов и показаний; человека, обманутого в своих расчетах, пословицы сравнивают с человеком, который обманут в пустыне миражом: أَكْذَبُ مِنْ يَلْمَع؛ أَكْذَبُ مِنَ الْيَهْيَر ¹²²؛ لَيْسَ بِأَوَّلٍ مَنْ غَرَّهُ السَّرابُ ¹²³ «обманчивее миража», «неверный, которого обманул мираж». И Мухаммед, поражаемый часто в пустынях этим явлением, прибегал к нему в своем Коране для сравнения с ним дел неверных. «Дела неверующих, – говорит он, – подобны миражу в пустыни, жаждущий считает его водою, но как скоро подходить к нему, ничего не находит», ¹²⁴ т.е. дела и, следовательно, заслуги добрых дел неверующего призрачны, ничего не значат, обманчивы и не принесут ему никакой пользы.

При всем разнообразии климата Аравии по разным местностям и положению областей относительно моря, несомненно главною характерною чертой этого климата служит крайняя сухость. Дождей бывает недостаточно для того, чтобы почва могла сохранить свою влагу на целый год. Нередко в известном в течение нескольких лет подряд господствует засуха, которая заставляет кочевников-бедуинов передвигаться со своего места и отыскивать пастбища для скота в другом месте, имевшем счастье получить дождь. Намереваясь перекочевать, бедуины посылали наперед разузнать и отыскать такую местность человека, которого они называли رائد, ¹²⁵ которому они уже вполне доверяли, как это выражается в пословице: لَا يَكْذِبُ الرَّائِدُ أَهْلَهُ ¹²⁶ – «не обманет своего народа ищущий пастбища».

Часто было трудно отыскать такую благословенную для араба страну; попытки найти ее часто были тщеты, и бесполезно тратилось только время за поисками. Поэтому-то арабский поэт человека, находящегося в безутешном положении и напрасно ищущего отрады вокруг себя, сравнивает с подобным رائد, тщетно озирающимся вокруг, чтобы увидеть место годное для пастбища, изображая тем полнейшую безутешность положения. ¹²⁷ Это изображение безутешного положения человека в высшей степени поэтично для араба. Что могло для него более картинно выразить безнадежность положения, как не изображение человека, тщетно употребляющего все усилия отыскать местность, пригодную для пастбища? Поиски тщетны, и большие стада скота гибнут безнадежно, впереди представляется мучительная картина голода вследствие гибели скота; бедность и нищета и без того небогатого кочевника. Картина действительно безотрадная.

Следствием подобных засух, продолжавшихся нередко несколько лет подряд, бывал крайний недостаток не только корма для скота, но и плодов, и хлеба для самих жителей, так как пропитание араба составляли произведения окружающей его ближайшей местности и мало было сношений с соседними странами для получения припасов. Доведенные до крайности, и желая спасти хоть что-нибудь, арабы резали верблюдов себе на пищу, чтобы тем поддержать себя во время голода и спасти хотя бы взрослых верблюдов от поголовной смерти вследствие крайнего недостатка корма ¹²⁸. Когда и этого было недостаточно, арабы, все еще желая спасти верблюдов, открывали им жилы, выпускали некоторое количество крови, потом рану закрывали и этою кровью поддерживали свое жалкое существование еще несколько времени ¹²⁹. Иногда голод доходил до невероятных размеров: не видя ни откуда себе спасения, истощив последние остатки всего, что можно было съесть, араб, наконец, решался умереть, и умирал в высшей степени мучительной, голодною смертью. Он запирался в свою хижину и в ней ожидал своей смерти. Для этого даже существовало особенное слово, арабы называли его الاعتفاد. Из этого можно заключить, что явления подобной голодной смерти были не редки в Аравии. ¹³⁰

Предания арабов сохранили для нас в высшей степени трагический случай подобной голодной смерти. Рассказывают, что в Йемене, поток открыл одну могилу, в которой лежали остатки женщины, обложенной кругом драгоценностями, подле неё лежала металлическая дощечка с надписью на химьяритском языке, которая гласила: «Бог мой, Бог Химьяров, я, Маджа, дочь Зишафара, послала своего слугу к Иосифу (в Египет), но он запоздал. Посылала я свою служанку повсюду, то с мерою серебра, то с мерою золота, то с мерою крупных жемчугов, чтобы достать за эту меру муки, но нигде не достала. Велела я столочь жемчуг в муку, но не могла напитаться ею, и так я умерла с голоду и заперлась со своим богатством». ¹³¹

Вследствие засух, неурожая и голода распространялись и болезни, как неизменный спутник голода и невыносимого зноя. Перемежающиеся лихорадки, дизентерия и некоторые прилипчивые болезни, иногда переходящие в настоящую эпидемию, часто сопровождают недостаток дождя ¹³². Однако, при обыкновенном течении вещей, климат Аравии очень здоров, и арабы отличаются в высшей степени выносливым и сильным организмом. Поэтому на широкое иногда распространение болезни нужно смотреть, как на временные явления или не общие Аравии, а относящиеся к известным местностям, отличающимся нездоровым климатом. Каковы, например, лихорадки Хейбара и Альгина, вошедшие даже в пословицу ¹³³. Впрочем, лихорадки и в других местностях были нередки и становились эпидемически-заразными болезнями у бедуинов ¹³⁴. Появившись вследствие ненормального состояния атмосферы, или развившись в известной местности, по своим климатическим и почвенным отношениям, особенно, благоприятной для лихорадки, эта последняя начинала свирепствовать с большею силою и отличалась особенною мучительностью, и выражение, «мучительные лихорадки» أَثْقَلُ مِنَ الْحُمَّى ¹³⁵, было самым обыкновенным выражением бедуинов. Лихорадки были в разных местностях или случаях разные, с разными характерными признаками ¹³⁶. Сильные почти вертикальные лучи солнца, падая на незакрытые тенью глаза, потому что арабы носили и носят на голове повязку, не дающую тени для глаз, а также мелкий песок, подымаемый ветрами в пустыне, кажется, составляюсь причины, почему арабы нередко страдают болезнями глаз ¹³⁷.

Известна также арабам была и общая всему Востоку проказа, называемая по-арабски بَرَصٌ. ¹³⁸ Пораженный проказою должен был избегать соприкосновения с другими, и от него все со страхом сторонились. Мы встречаем одного из знаменитых поэтов древней Аравии, Хареса-бну-Хилляз, пораженного проказою, который поэтому должен был произносит свою моаллакату пред царем только отдельный от него семью покрывалами. ¹³⁹

Впрочем, нужно заметить, что явления проказы в Аравии очень редки были в прежнее время, даже в настоящее время одному медику, во время двенадцатилетнего пребывания среди арабов, удалось видеть только одного прокаженного араба ¹⁴⁰. До крайности однообразная и скудная пища, обусловливаемая местными климатическими и природными условиями, также недостатком съестных припасов, заставляющим арабов питаться часто исключительно одним верблюжьим молоком, бывают причинами желудочных болезней ¹⁴¹. В близкое к Мухаммеду время в Аравии, по мнению ученых исследователей ¹⁴², появилась оспа. Ученые, занимавшиеся объяснением Корана, в 105 главе этой книги под бедствием, постигшим войско Абрахи, разумеют оспу, занесенную в Аравию из Абиссинии, где она с древних времен была туземным явлением ¹⁴³; ныне она производит большие опустошения среди бедуинов ¹⁴⁴. Однако, как мы уже заметили, на все эти болезни нужно смотреть, как на явления не часто повторявшиеся, а если и составлявшие частое явление, то только в некоторых местностях; вообще же воздух Аравии очень здоров, и вследствие этого арабы отличаются здоровьем и крепостию тела.

Воздух арабских пустынь отличается необыкновенною чистотою, грудь дышит с особенною легкостию, какое-то невольно удовольствие разливается по всему организму, по меткому выражению Шпренгора, „опьяняющее дыхание наполняет человека удовольствием жизни“ ¹⁴⁵, в арабских пустынях. „Один день в арабской пустыне, говорит тот же ориенталист, доставляет более наслаждения, чем неделя среди богатой растительности в удушливом Цейлоне ¹⁴⁶“. Всякий, кто имел случай путешествовать даже по степям восточной окраины России, может представить себе это необыкновенное настроение духа среди пустыни, где не смотря на все разнообразие, до крайности пустынное, которое по-видимому должно бы произвести подавляющее скучное впечатление, все же чувствуешь себя как то легко, дышишь свободно и наслаждаешься воздухом, который приводит в какое-то приятное настроение. Но только в Аравии могут быть поняты стихи Саади:

В дыханье соединены две благодати разом,

Впить в себя воздух и потом выдохнуть;

Одно услаждает, другое освежает и живит:

Благодари же Господа за двойное это счастие ¹⁴⁷

Особенною прелестью отличаются в Аравии вечера, когда после дневного зноя распространяется приятная прохлада и освежает воздух ¹⁴⁸. Этою чистотою воздуха можно объяснить те восторженные похвалы поэтов арабских своей природе, какие мы у них встречаем. Вследствие этой чистоты воздуха небо представляется постоянно взору его в высшей степени чистым, прозрачным, и невольно приковывает его внимание особенно в ночное время, когда при его чистоте оно бывает ясно видимо усеянным мириадами звезд вместе со спутницею вашей земли. Араб останавливал на ней свое внимание и в своих клятвах призывает в свидетели луну ¹⁴⁹, и желая представить привлекательность ее, он выразил мысль, что все взоры кочевников пустыни обращались к этому блестящему светилу ночи и что оно знакомо всем больше всего ¹⁵⁰ Луна была для него не только предметом восхищения среди однообразной пустыни, но и освещала ему путь в ночное время; и араб, выражая удобство путешествия, когда она сияет на прозрачном аравийском небе, высказывает сентенцию в виде совета: „совершай путь твой при луне ¹⁵¹“. Он также не нашел ничего лучшего для сравнения своих красавиц, как образ луны ¹⁵².

Светило дня также поражало арабов кочевников своею величественностию. He смотря на жгучесть своих лучей, на дневной зной, обязанный своею силою этому светилу, солнце само по себе представляло много привлекательного среди однообразной пустыни. Вследствие чистоты воздуха и вследствие близости к тропикам, восход этого светила является здесь в Аравии не так, как у нас. В наших странах оно после продолжительной зари и вследствие толстого слоя туманного и плотного воздуха восходит как бы постепенно, незаметно, является сначала тусклым, до такой степени лишенным силы своих световых лучей, что на него можно смотреть простыми глазами; точно также и закатывается, погружая сначала в те же плотные слои атмосферы свои лучи, где много их поглощается прежде, чем достигнут они до глаз наблюдателя. В Аравии совсем другое: редкий воздух, благодаря слишком большой разреженности вследствие теплоты, очень мало поглощает лучей, как бы они наклонно в горизонту ни падали, чистота воздуха дает этим лучам свободный проход к глазу наблюдателя. Вследствие этих-то причин в Аравии солнце как восходит, так и заходит, почти моментально: и наших сумерек и рассвета пред восходом там нет и не может быть. Утром среди полной темноты, светило дня вдруг является на горизонте неба и является притом в полном своем блеске; точно также и вечером после ослепительного блеска оно вдруг скрывается за горизонтом и производит глубокую темноту на земле. Явление это сильно поражало всякого путешественника, посещавшего Аравию. Оно было известно уже Диодору Сицилийскому. В Аравии, говорить он, „солнце не так как у нас пред восхождением своим небольшое сияние являет на горизонте, но в глубокую еще ночь необычно показывается вдруг в полном свете. Почему ни когда у них (т. е. арабов) не светает прежде, как все солнце видимо сделается“ ¹⁵³. Это прекрасное явление привлекало внимание и природных арабов и поражало их. Среди полного однообразия вокруг, среди монотонной пустыни, где почти не на чем остановиться вниманию, естественно оно должно было обращаться к небесным и воздушным явлениям, и среди их искать нечто такое, что завлекло бы его. И мы действительно видим, что араб восхищается небесными светилами: рядом с прохладной луной ночи и жаркое солнце встречается, как эпитет для сравнения всего прелестного, прекрасного, что только Араб мог себе представить: أَحۡسَنُ مِنَ الشَّمۡسِ وَالْقَمَرِ ¹⁵⁴ „Прекраснее солнца и луны“, – выражение, употреблявшееся арабами при взгляде на какого-либо прекрасного человека. Для выражения пышности, знатности, могущества людей арабские поэты не находят ничего лучшего, как сравнить их с солнцем и его блеском ¹⁵⁵. Конечно на эти взгляды и жар солнца имел свое влияние. Потому луна скромная, не жгучая, как бессильная путница ночного неба, служит предметом сравнения для прекрасных женщин, между тем как всесожигающий, знойный спутник дневного неба, – солнце употребляется для сравнения мужчин, выражая всю их силу и могущество, сопряженное с блеском, славою и красотою ¹⁵⁶.

Таким образом, луна ночью, а солнце днем составляли предметы, которые более всего поражали внимание араба среди одиноких пустынь его родины. Звезды неба должны были по тем же, указанным нами причинам, привлекать внимание арабов и восхищать их своим блеском и приятностью. После знойного дня Аравии, кругом разливается благодетельная прохлада; среди глубокой тьмы, при мертвом безмолвии пустыни, вдруг являются на небе звезды во всем величественном блеске, потому что чистый воздух не поглощает посылаемого ими света. Мы не можем себе представит всей прелести аравийского ночного неба при окружающей пустынности. Этот вид поражал не только арабов, но и путешественников – европейцы были приводимы им в восторг.

Пальгрэв так выражает свои впечатления, возбужденные в нём ночными небесами Аравии: «Я долго не забуду впечатления, над нами было черное небо, усеянное огненными звездами, которые сияли таким блеском, какой можно видеть только в Аравии, так как луч, имеющий в других странах третьестепенную величину, здесь достигает первостепенной, среди чистой пустоты воздуха, свободного от туманов и испарений; вокруг поднимались высокие хребты, охватывая нас спереди и сзади своими белыми и прозрачными очертаниями, под Богами у нас был беспредельный песок, и царившее повсюду безмолвие, казалось, принадлежало какому-то странному фантастическому миру, куда не должен проникать человек» ¹⁵⁷. Эти чудные звезды араб призывал в свидетели своих слов и питал доверие к словам другого, потому что тот حَلَفَ بِالسَّمَاءِ وَالطَّارِقِ «клялся небом и звездой». ¹⁵⁸ Более всех прочих звезд приковывали к себе внимание арабов Плеяды, Орион и Большая Медведица. Сам Бог указывает жителю Аравии, Иову, на эти звезды, как на особенное проявление своего всемогущества: «Можешь ли ты связать узел Хима (Плеяды) и разрешить узы Кесиль (Орион)? Можешь ли выводить созвездия во свое время и вести Ас (Медведицу) с её детьми?» (т.е. мелкими звездами, входящими в её группу) ¹⁵⁹

Зодиакальный свет, который может показаться неопытному человеку предвестником восхода солнца, дополняет величественность картины звездного неба Аравии. «Конусообразный зодиакальный свет, который, – говорит Пальгрэв, – всегда можно отличить в этих прозрачных небесах, но который теперь был в своем полном равноденственном блеске, оставался на небе целых три часа после захода солнца, совершение явственно отличаясь светом, фигурой и направлением от последнего мерцания дневного света на горизонте, и новое появление его на востоке, за долго до утра, только неопытный глаз мог смешать с ранним рассветом» ¹⁶⁰.

Другую картину представляли для араба его родные небеса и земля, когда небо покрывалось тучами и грозные раскаты грома раздавались по безлюдной пустыне или по гладкой равнине, а молния поражала его зрение. Ослепленный этим явлением моментального проявления света, человек как бы лишался зрения, погруженный в непроглядный мрак, увеличивающий еще более и без того уже сильное впечатление. Блеск молнии, – как выражается Коран, – почти уничтожает зрение. ¹⁶¹ О тропической грозе мы можем составить крайне слабое понятие, только в жарких странах можно понять все величие и всю грозность этого явления. В Аравии она привлекала внимание поэтов своим грозным величием, и в арабской поэзии есть много восторженных описаний этого явления, так как кочевник среди своих пустынь более, чем где-либо, чувствовал полнейшую беззащитность и беспомощность пред этим грозным явлением природы ¹⁶².

Приведем описание аравийской грозы словами уроженца этих стран. «Вот от чего, – говорит Иову Елиуй, – трепещет сердце мое и подвиглось с места своего. Слушайте, слушайте голос Его (т.е. Бога) и гром, исходящий из уст Его. Под всем небом раскат его и блистание его до краев земли. За ним гремит глас; гремит Он гласом величества своего, и не останавливает его, когда голос его услышан. Дивно гремит Бог гласом своим; делает дела великие, для нас непостижимые. Он налагает печать на руку каждого человека, чтобы все люди знали дело Его. Тогда зверь уходит в убежище в остается в своих логовищах». ¹⁶³

Действительно, араб должен был видел в этом проявление могущества грозного божества, особенно, поражало это явление ночью, когда среди непроглядной тьмы вдруг заблещет сильная молния, озарит все кругом, и снова все впадает еще в более глубокий мрак; путник в пустыни в это время, совершенно, в беспомощном состоянии, ему некуда укрыться от грозы, он не имеет даже, куда ему направить свой путь, единственные почти в ночное время путеводители пустыни, звезды и луна сокрыты от его глаз. Он не знает направления стран света и своего пути и, естественно, стоит как прикованный к своему месту, не двигаясь ни туда, ни сюда, в ожидании, когда пройдет гроза и снова появятся ясные звезды, освещающие ему путь. Мухаммед, конечно, сам испытавший на себе подобные случаи, говорит в своем Коране: «те, которые при туче небесной, от которой мрак, гром, молния, затыкают перстами себе уши, от ударов молнии опасаясь смерти... Молния почти отнимает у них зрение: как скоро она осветит их, они при ней идут; когда она потемнеет над ними, они останавливаются». ¹⁶⁴ Путник пытается в подобную темную непроглядную ночь засветит огонь, но ветер гасит и оставляет путника в непроглядной тьме ¹⁶⁵, объятого страхом, усиливаемым еще суеверными представлениями об ужасах пустыни и ночной темноте.

Растительность Аравии. Не смотря на недостаток воды и почти на полное отсутствие рек, как мы уже имели случай заметить, Аравия во многих местах представляет множество оазисов (вади), богатых растительностью. Кроме того, области, где по местным условиям зной не может окончательно иссушить почвы после периодических дождей, обильны многими видами растительного царства тропических стран. Даже превратившиеся в пустыни места, после дождей, представляют прекрасные картины растительности. Относительно продуктов растительного царства, Аравия издревле славилась своими благовонными растениями, так что Геродот гиперболически выряжается, что «вся Аравия чудесно благоухает ими» ¹⁶⁶, и по словам его, лишь только в Аравии находится «ливан, также смирна, кассия, корица и ладан ¹⁶⁷». Плиний называет счастливую Аравию страной «обильной благовониями ¹⁶⁸» и представляет ее столь грандиозно-роскошною, что там по его словам, «нет других лесов кроме благовонных; а сабеи варят кушанье на ладане, другие на мирре», и что «дым и запах, подымающийся из городов, и местечек, это запах алтарей ¹⁶⁹». Феофраст тоже говорит: «ладан, мирра, корица родятся около Сабы, Адрамиты, Цитибены и Мали ¹⁷⁰».

Между продуктами Аравии, вывозимыми за пределы её, первое место занимали благовония. Обряды всех религий и, особенно, языческих требовали огромного потреблении благовоний при богослужении. Этими благовониями и снабжала Аравия. Много было разных мнений относительно месторождения ладана. Арриан ¹⁷¹ и другие древние географы утверждали, что ладан привозился в Аравию из Абиссинии и Индии, а из Аравии уже распространялся далее: Бохарт же, напротив, более вероятия дает словам тех, которые утверждают, что ладан растет только в Аравии. ¹⁷² По словам Евстафия, в Аравии было такое множество ладана, называемого thus или libanothum, что арабы более тысячи талантов thus доставляли царю ¹⁷³. Составлял ли этот thus туземное произведение Аравии, по мнению Гумбольта ¹⁷⁴, этот вопрос решает замечание Лассена, что ливан в самой Амаракоше, называется yawana, яванским, т.е. арабским, следовательно, признается произведением Аравии ¹⁷⁵, он преимущественно получался с юго-восточной части полуострова.

Однако же, несомненно, что так как, на запад благовония привозились через Аравию, то и произведения ароматов других стран также получили название аравийских, хотя место главного их производства была не Аравия, а другие страны. Сами рассказы древних об этом предмете наполнены большими чудесами и баснями, вероятно, потому, что арабы, подозрительные ко всем иностранцам, с целью отвлечь их внимание и охладить наклонность к дальнейшему проникновению в их страны, к месторождениям благовонных растений, снабжали путешественников и купцов этими баснословными рассказами. ¹⁷⁶ Вообще о растительности Аравии нужно заметить, что она очень разнообразна вследствие свойств страны и её климатических условий. На горах в высотах страны, где климат умеренный, растут те произведения, который свойственны более северным странам, и здесь существуют даже европейские виды растительности; между тем как в долинах и равнинах, особенно, в оазисах пустынь, встречаются картины растительности жарких стран Африки и вообще тропических стран в полном смысле слова. Мы не будем здесь останавливаться подробно на описании разных видов растительного царства, что уместно только в сочинении специально естественнонаучном. Мы, согласно нашему плану, касаемся вопроса об этой растительности настолько, насколько ею обусловливался быт арабов, а также насколько это нужно для объяснения разных случаев в истории первичного ислама, для понимания Корана, и для определения особенностей арабского религиозного культа.

Большая часть Аравии лежит, в тропическом поясе, где страны доставляют человеку роскошную растительность в тех местностях где только есть, вода; пышные вади здесь представляют большое разнообразие форм растительного мира. Каждый из этих маленьких клочков земли доставляет особенные ему лишь свойственные произведения за исключением общих всей Аравии форм и видов растительности. Хотя центр полуострова состоит, по большой части, из песчаных пустынь, зато другие участки Аравии покрыты богатой растительностью. Аравии вследствие этого представляет самые резкие контрасты от совершенно безводной, лишённой всякой растительности пустыни до самых пышных вади, поражающих путешественника своею прелестью и дивными видами растительного царства. Здесь растет сахарный тростник, имбирь, амбра ¹⁷⁷, одно из видных мест, занимают растения, доставляющие краски разных цветов, каковы хенна ¹⁷⁸ и фуа – растения, дающие красную краску, и уарс – желтую ¹⁷⁹. Замечательно тоже растение дерево, дающее известный меккский бальзам и называемое арабами Абу-Шам ¹⁸⁰, т.е. деревом издающим благовонный завах. Оно преимущественно растет в разных местах Йемена. Кажется, что польза его была известна арабам Йемена уже в древние времена.

Страбон говорит относительно области сабеев: apud hos thus et myrrha, et cinnamomum nascitur, in ora autem maritima etiam balsamum. ^{181 182} По свидетельству Диодора: Ad oram maritimam nascitur balsamum. ^{183 184}Заслуживает упоминании также дерево, дающее манну. По словам Нибура манну собирают с дерев, составляющих род дуба, называемого Баллот и Афс. ¹⁸⁵ 

Здесь растет также лотос, называемый по-арабски سِدْرٌ. ¹⁸⁶ Вообще, вследствие солончаковой почвы растения Аравии по большей части принадлежат в растениям с горькими или солоноватыми соками, каковы алоэ, эвфорбия, стапелия ¹⁸⁷, а также замечательны по своему зловонию: трава дзариг ضَريع (в свежем состоянииشِبْرِقٌ ), которую Мухаммед поместил в число явств, назначенных осужденным в адский огонь грешникам, конечно, за её отвратительный запах и вкус, ¹⁸⁸ и заккум زَقُّومٌ – травянистое растение, преимущественно встречающееся в пустынях в области Арихе, Аль-Гауре, ¹⁸⁹ помещённое Мухаммедом также в геенну и причисленное к разряду проклятых дерев. ¹⁹⁰ Водится виноград, померанцы, сикоморы, акации, миндальные и другие деревья. Виноградом, عِنَبٌ, ¹⁹¹ особенно, славился город شبام – главный город Хазрамаута, так что арабские поэты, особенно, восхваляли вино из этого винограда ¹⁹²; знаменит был также виноград Тайефа, города недалеко от Мекки, виноградники которого истребил Мухаммед. ¹⁹³

Гранаты رُمَّانٌ, ¹⁹⁴ бананطَلْحٌ , ¹⁹⁵ маслина زَيْتُونٌ, ¹⁹⁶ смоковницаتِينٌ , ¹⁹⁷ тамаринд أَثْلٌ, ¹⁹⁸ акация (acacia vera), с которой собирается камедь, ¹⁹⁹ кокосовый орехи, абрикосы, персики, миндаль, груши ²⁰⁰ обильно росли в оазисах Аравии, но, без сомнения, самым драгоценным деревом для арабов была финиковая пальма, по тем услугам, какие она им оказывала. Пальма نَخْلٌ, ²⁰¹ в большем изобилии в Аравии, особенно, в некоторых областях, каковы, например, местности подле Басры, в Бахрейне, подле Хейбара, в Йемене и в Хаджаре, так что обратились в пословицы, например, существовала пословица: «дешевле фиников в Басре» ²⁰².

Указывая на человека, торгующего такими предметами, которые не имеют сбыта, араб говорил: «подобен тому, что привез финики в Хаджар». Для изображения ненужной и бесполезной услуги говорили: «принести жителям Хейбара фиников» ²⁰³. Подобным же обилием славилась и Медина, которая вся была окружена пальмовыми садами и рощами, и доныне составляющими её отличие по свидетельству путешественников ²⁰⁴. Весьма многие и другие местности Аравии славились пальмами. Вообще в Аравии существовало множество родов финиковых пальм; один арабский историк ²⁰⁵ насчитывает в Хиджазе более 130 видов финиковых пальм. В окрестностях одной Медины насчитывают более ста видов фиников ²⁰⁶. На границах Неджда, Йемена, Хиджаза, в Омане раскинуты огромные рощи пальмовых дерев ²⁰⁷; по прибрежью у входа в Персидский залив тянется огромный пальмовый лес; арабская пословица говорит: «путешественник вдоль всего этого прибрежья наслаждается тенью пальмы ²⁰⁸».

Эти-то и подобные пальмовые леса увлекали воображение бедуина араба и прельщали его среди знойной и удушливой песчаной пустыни. Утомленный длинным путем под тропическим солнцем своей родины, араб издали с радостью и восторгом замечал рощу пальмовых дерев и наперед уже предвкушал прохладу, отдых и наслаждение после длинного утомительного пути; она рисовалась его воображению необыкновенно прекрасною; действительно величественная и стройная сама по себе пальма еще больше возвышалась в своей красоте благодаря редкому контрасту с окружающей пустыней; араб выразил это в своей пословице: «прекрасные мужчины сходны с пальмами» ²⁰⁹. Лишь только представляется небольшой запас воды, часто довольно солоноватой, пальма уже растит и, таким образом, показывает уже издали место с водою, где путник может найти её для себя и для верблюда; большие же вади представляются настоящими садами.

Эти пальмовые рощи – настоящая роскошь, особенно, среди пустынь; часто в несколько сот или тысяч шагов в своей окружности, они совмещают богатую растительность самих разнообразных родов ²¹⁰. Под этими рощами раскидываются станы бедуинов и часто являются настоящие деревни, защищаясь пальмами от солнца и ветра и питаясь их плодами ²¹¹. Трудно представит что-либо из растительного мира более благодетельное для араба, чем пальма. Она во всех отношениях оказывает громадные услуга. Вкусные и здоровые ²¹² плоды её составляют главную пищу арабов. При большом разнообразии этих плодов, они удовлетворяют разным требованием потребителей, и каждый род имеет свое особенное преимущество. Едва ли возможно перечислить все те выгоды, какие представляет пальма для араба. По многих местностях финики составляют главную пищу араба, в некоторых местах, при недостаточности и скудности других средств, арабы исключительно питались одними финиками, например, в области колена Тай. Для домашнего употребления финики сушили, из сока незрелых фиников بُسر приготовляли также вино, наливая этот сок на мелко измолотую сердцевину пальмы в неурожайные годы, когда чувствовался недостаток в финиках, не бросали и зерен финиковых, а высасывали их ²¹³. В обыкновенное же время и эти зерна шли и пищу верблюдам, для чего косточки их или перемалывали в муку или размачивали в воде ²¹⁴.

Сами пальмы помимо плодов приносили большие выгоды и пользу. Из пальмовых листьев делали корзины и короба (قَفْعَةٌ، قُفَّةٌ، قَشْعٌ). ²¹⁵ Множество арабов жило в бедных хижинах, которые тоже делались при помощи только пальм, а именно пни пальм переплетали пожду собой ветвями пальм и покрывали листьями пальмы, вот и все устройство хижины. Часто и этим обзаведением недвижимости не озабочивался араб, но просто располагался в тени пальм, разбивая тут небольшой шатер, а иногда и без него, загоняя в эту же тень в сильный зной и свое стадо, которое здесь находило себе и пищу ²¹⁶. Не только на эти бедные хижины и лачуги шла пальма, но и на общественные здания также употребляли пальму. В больших строениях пальма шла на колонны и на потолок, если не все здание созидалось из пальм. Колонны мечети, воздвигнутой Мухаммедом в Медине, были из пальм ²¹⁷, кафедру для проповеди Мухаммеда в мечети также составлял обыкновенный пень пальмы, к которому он прислонялся спиной. ²¹⁸ Сам стиль арабской архитектуры выработался из образца, даваемого пальмою: тонкие, стройные, чрезвычайно воздушные здания арабской архитектуры как бы висят на воздухе и не поражают совой массивностью таков стиль построек арабской архитектуры, таков же и вид пальм.

Понятно теперь почему Мухаммед при описании благодеяний Божиих преимущественно указывает на пальмы, как знак Божьего благоволения к людям; ²¹⁹ понятно также и то, почему в райских обителях будут, по его словам, эти вечно зеленые сады давать прохладу праведникам, рай не мыслим для араба без тени, как, жизнь его в здешнем мире среди зноя Аравии; ²²⁰ напротив, ад, по словам Мухаммеда, будет лишен тени этих благодетельных лесов. ²²¹ Неудивительны после всего этого высокое уважение и любовь, какие питал араб к своему дорогому дереву пальме; он хранил, лелеял ее, берег даже у врага, ²²² несмотря на смертельную вражду к нему, лишить некоторое место пальм, это значило обречь всех жителей его на неизбежную гибель или подвергнуть их всем ужасам голода. Потому пылая сильной местью к врагу, он не щадил его жизни, по щадил его пальмы. Известно какой ропот против Мухаммада подняли даже самые искренние его приверженцы и последовали, когда он велеть срубить пальмы своих врагов – иудеев Хейбара, Этот ропот и неудовольствие на приказание достигли таких размеров, что побудили даже Мухаммеда вмешать в это дело Божество и от лица Бога привести себе оправдание в этом поступке. ²²³ Вот почему и Мухаммед, как араб, и притом наученный, может быть, указанным нами случаем с финиками Хейбара, при посылке своих войск для завоевания не приказал им ни рубить, ни жечь пальмовых лесов. ²²⁴

Таким образом, пальма составляла условие жизни в Аравии. Других лесов в собственном смысле этого слова, в Аравии очень мало, так что часто бедуины должны были поддерживать огонь в шатре верблюжьим навозом. К растениям, разводимым искусственно в Аравии, принадлежат хлебные и огородные. Из последних, особенно, более прочих разводили бобы, репу, огурцы, дыни, арбузы, лук, салат и корни разных видов ²²⁵. По словам Нибура ²²⁶, в Йемене и прочих плодородных местностях Аравии разводят пшеницу, маис, дурру, ячмень, чечевицу, хлопчатую бумагу. Плодородность была, конечно, различна при таком разнообразии в почве Аравии. Так в Йемене пшеница родится сам-пятьдесят; дурра же в горных странах полуторо-стократная, между тем, как в Техаме она рождается сам-двести и иногда даже сам-четыреста, хотя в последнем случае Нибур подразумевает жатву троекратную ²²⁷. В Эль-Хасе, Омане и Йемене в большом изобилии растет рис в тех местах, где природа доставляет орошение для полей ²²⁸.

Животные. Царство животных не представляет слишком большего разнообразия, но также довольно значительно в Аравии, благодаря её оазисам и тропической растительности, доставляющей обильную пищу не редко на самых ничтожных участках земли. Животных, собственно свойственных Аравии и не встречающихся и других странах Востока, почти нет; все животные свойственные Аравии водятся и в прочих смежных странах и общи странам жаркого климата. Из диких животных более замечательны львы, леопарды, гиены, газели, шакалы, обезьяны, лисицы, зайцы, фараоновы крысы и некоторые другие животные. Гиены живут преимущественно в пещерах гор, в разных местах пустынь, преимущественно же в Петрейской Аравии и на берегах Персидского залива. Они, как известно, отличаются крайней прожорливостью и хищностью, нападают иногда на людей и животных, во время сна людей они очень опасны и часто уносят детей во время ночи, особенно, в те времена года, когда люди спят под отрытым небом ²²⁹. К разряду подобных хищников принадлежат и шакалы, называемые по-арабски Вауи или Бенат-ель-вауи ²³⁰, которые сбираются большими группами и производят по ночам в высшей степени неприятный рев, похожий на вой бесчисленного множества собак; часто приближаются на очень близкое расстояние к путешественнику, расположившемуся на ночлег и к домам.

В лесах Йемена водится довольно значительное количество обезьян, قِرَدَةٌ. Нибур видел их иногда группами более, чем в сто штук ²³¹. Они часто производят большие опустошения в плодовых садах. В пустынях и горных долинах водятся в большом количестве газели. Стройность фигуры, быстрота бега, легкость движения, особенно, по утесам скал, миловидность взгляда газели, все это пленяло арабов и служило часто поэтам предметом самых восторженных описаний, нежность их к своим детенышам также давала образы поэтам для сравнений с нежностью материнской любви. Водится также значительное количество зайцев, составляющих предмет охоты для арабов. В песчаных пустынях между скалами в Неджде, в странах, лежащих близ Евфрата, находится и множество так называемых фараоновых крыс, يربوع. ²³² Домашних животных в Аравии также значительное число разновидностей и некоторые из них разводятся в огромном количестве. Уже Страбон говорит, что в Аравии «pecorum omnis generis copia» ²³³, т.e. изобилие всякого рода скота. В Аравии разводилось большое количество коров, быков, овец, коз, лошадей, мулов, ослов, верблюдов, дромадеров и других домашних животных ²³⁴. Коров держали только в самых обильных растительностью областях для молока, в других же областях, менее обильных держали их, сравнительно с прочими домашними животными, очень не много. Быков держали точно также только в более плодоносных странах в качестве рабочих животных. Овцы составляли и Аравии издревле одну из непременных и притом главных статей хозяйства и богатства. В Аравии разводится особенный род овец с длинными курдюками, вероятно похожих на наших киргизских, но только еще с более развитыми этими частями, уже Геродоту бросилась в глаза эта отличительная черта арабских овец и баранов. ²³⁵ Нужно предполагать, что этот придаток отличает только овец южной Аравии, потому что в северной Аравии, по словам Буркгардта, этого не замечается ²³⁶. Многочисленность овец объясняется теми неоцененными услугами, которые они оказывали арабам своею шерстью и молоком. Арабы обыкновенно стригли овец один раз в год, по окончании весны; доили же утром и вечером в весеннее время. Скромную одежду и домашнюю обстановку действительно удовлетворяла шерсть овец, из которой могла быть приготовлена и крыша для шатра, и одежда для тела; а молоко доставляло приятную и достаточную пищу для умеренного араба, как и вообще жителя жарких стран, немного требующего для своего насыщения.

Этим-то и объясняется одна для нашего европейского понятия не совсем лестная похвала человеку, которую нередко высказывали арабы, именно хваля человека, араб сравнивает его с бараном, особенно, любимым сравнением баран служил для начальников и вождей. ²³⁷ Те же продукты, что и овца, доставляли и козы, и притом молоко козы лучше овечьего ²³⁸ однако же, они разводились менее овец, потому что подвержены бывают многим болезням и нередко выпадают целыми стадами. Поэтому-то арабы и приписывали козам все болезни и говорили в пословице: «в козе находится всякая болезнь». ²³⁹ К разряду домашних животных принадлежит также осел, которого арабы употребляли, как и доныне на всем Востоке употребляют, для переноски тяжестей ²⁴⁰. Нибур говорит, что ослов два рода в Аравии: маленькие очень малоценные и большие; последних он даже нашел удобнее для путешествия, нежели лошадь ²⁴¹. Не приятный голос осла производил впечатление сильное даже и на кочевников пустыни, и арабы речь всякого скучного болтуна сравнивали с голосом осла. ²⁴² Мухаммед говорит в Коране, что голос осла самый неприятный, что в крике его визг и рев. ²⁴³ Мулы тоже употреблялись в домашнем быту, хотя и нечасто. У Мухаммеда был, например, мул по прозванию Долдола ²⁴⁴. К числу домашних животных древних арабов должно также причислить вечную спутницу человека на этом земном шаре, собаку, с самых древних времен всегда сопровождающую человека и живущую в качестве его друга. В пастушеской жизни заслуга её весьма важна. В ночное время, когда темнота не дает возможности видеть человеку даже на расстоянии нескольких шагов, хищные животные легко могли бы расхитить стадо, если бы не собака, она своим острым чутьем издали узнает этих животных и лаем и воем дает знать о приближении хищного животного, а также о приближении врагов; многие из этих похвальных качеств собаки превратились у арабов даже в пословицу. Таковы, например, пословицы: أَطْوَعُ مِنْ كَلْبٍ «послушнее собаки»; أَشْكَرُ مِنْ كَلْبٍ «признательнее собаки»; آلَفُ مِنْ كَلْبٍ «более привязанный, чем собака» ²⁴⁵.

Странно после таких эпитетов, даваемых собаке, и после таких услуг, оказываемых ею кочевнику, что она не пользовалась заслуженной ею симпатией, а находилась в его глазах в большом презрении, и выражение: «сквернее собаки» ²⁴⁶ было обыкновенным выражением араба. Неприятную и ненавистную женщину сравнивали также с собакой. ²⁴⁷ И мусульманское предание сохранило следующие выражения Мухаммеда относительно собаки: «ангелы никогда не посетят, того дома, где находятся собаки и живописные изображения»; «кто держит у себя собаку, тот ежедневно умаляет свою заслугу (пред Богом) на один карат». По тому же преданию, основатель ислама запретил покупать собак. ²⁴⁸ Может быть гордому, повелительному арабу, не привыкшему сносить какой-либо тени насилия и даже власти, не нравилась эта собачья привязанность, покорность и послушность, не смотря ни на какое жестокое обращение с ней. Может быть, это и было причиной, почему она презиралась у арабов. На это намекает и Коран. Говоря об одном неверующем ²⁴⁹, Коран выражается: «он привязался к земному и последовал своей страсти. Он уподобился псу, который, когда гонишь его, высовывает язык, когда оставляешь его, высовывает язык». ²⁵⁰ Арабы держали и доселе держат собак для охраны своих стад и хижин в значительном количестве ²⁵¹. Стан арабов издали можно узнать по сильному вою и лаю собак, какой они поднимают при приближения чужого человека. У арабов в эпоху Мухаммеда было также в обычае держать при себе кошек. Об них часто упоминается в пословицах, и стихотворениях древних арабов ²⁵². Распространённое между татарами предание, которое не раз нам приводилось слышать, рассказывает о любимом коте Мухаммеда, которого он будто бы берег до странности; так раз он хотел надеть свой плащ, отправляясь на утреннюю молитву, но на плаще спал его любимый кот. Мухаммед не хотел будто бы разбудить его, но взял нож и осторожно отрезал тот угол, на котором кот спал. По всей вероятности, кошки заслужили это внимание арабов благодаря своей способности истреблять крыс и мышей, которые водились и Аравии, как и везде. Истребляя мышей, кошки и приобрели себе расположение человека и у некоторых народов древности нашли себе даже божеское почитание, например, у египтян ²⁵³.

Из всех четвероногих домашних животных лошадь и верблюд были самыми драгоценными и важными для араба. Условия жизни арабов делали для них лошадь ничем не заменимым животным. Чтобы произвести удачный набег, чтобы успеть скрыться от погони в случае удачи или, в случае неожиданного сильного сопротивления, тотчас скрыться от преследования – все это делало для араба лошадь незаменимым спутником. Кто и что могло его защитить одинокого в пустыне, окруженного разбойниками? Кто мог унести грабители, в случае если грабеж его открыт, и за ним пустились в погоню? Только лошадь, верная спутница его в опасностях пустыни, выручала его тогда из беды. Вследствие подобных услуг, оказываемых лошадью, араб был предан ей; он больше всего заботился о воспитании прокормлении коня. Он даже лишал пищи себя и детей, чтобы только накормить своего коня ²⁵⁴. Нередко, не смотря на все угрозы и дурные последствия, он отказывался уступить его сильным мира сего ²⁵⁵, и кормил его даже верблюжьим молоком ²⁵⁶. Уже в древние времена при Мухаммеде были лошади высокой цены. Породистым лошадям каждой в отдельности давали особые имена, под которыми они и были известны. Нам известно несколько лошадей Мухаммеда, носивших разные имена, а именно Сакб, Сабаха и Муртаджис ²⁵⁷. Обладатели чистокровных лошадей гордились ими больше всего. У арабов сохранилось много преданий, повествующих, что владельцы хороших породистых лошадей соглашались иногда променять жену и детей на лошадь ²⁵⁸. Лошадь арабская оправдывала любовь к ней: быстрая, как ветер пустыни, легкая, стройная, горячая, выносливая ко всем трудностям пути и длинного бега под знойным небом Аравии, по песчаным пустыням бедуинов, она гордо носит своего седока, скрывая его от преследования и погони; лошади и пустыням араб обязан может быть, главным образом, и независимостью своего полуострова. Безводная пустыня преграждала пути враждебному войску иностранцев, быстрый конь скрывал его из вида чужеземных завоевателей и уносил в безопаснее место в пустынях. ²⁵⁹ Благодаря этим своим качествам арабская лошадь была предметом восторгов бедуина, предметом пылких поэтических похвал. Целый том можно было бы составить, приводя только описания лошади арабскими поэтами, ²⁶⁰ описания её красот и высоких качеств. Прекрасно изображено это значение арабского коня для бедуина, а также самый вид коня у Боговдохновенного писателя книги Иова: «Ты ли дал коню силу и облек шею его гривою? Можешь ли ты испугать его, как саранчу? Храпение ноздрей его ужас! Он роет ногою землю, и восхищается силою; идет на встречу оружию; смеется над опасностями и не робеет, и не отворачивается от меча. Колчан звучит над ним, сверкает копье и дротик. В порыве ярости он глотает землю и не может стоять при звуке трубы. При трубном звуке он издает голос: гу-гу! и издали чует битву, и громкие голоса вождей, и крик». ²⁶¹

Это-то вид коня, а также тесная связь его с жизнью араба и нередко обязанность ему за спасение своей жизни побуждали арабских поэтов пускаться в восторженные похвалы коню. ²⁶² К этим несомненно прекрасным природным качествам лошади воспитание её прибавило еще особенные привлекательные черты. При рождении жеребенка знатной породы, араб приглашал к себе на угощение и пир своих соседей, чтобы впоследствии они были свидетелями чистоты крови этого жеребейки. Ничто так сильно не озабочивало бедуина, как сохранить чистоту крови своих породистых лошадей. Эти заботы нередко переходили в какой-то суеверный страх пред всякою опасностью испортить чистоту породы своих лошадей. Воспитываясь жеребенком, среди взрослых людей и детей, лошадь с самых первых дней привязывается к человеку, делается в высшей степени ручною и отличается необыкновенного понятливостью. Она как-то инстинктивно чувствует опасность, угрожающую её всаднику, и напрягает все свои силы, чтобы спасти его своим, и без того уже подобным ветру, быстрым бегом, делая 90–100 верст ²⁶³ без корма и питья.

Мусульманское предание приводит следующие слова Мухаммеда относительно лошади: «Когда Бог, – сказал основатель ислама, – пожелал создать лошадь, то он призвал ветер, и сказал ему: я хочу создать из тебя новое существо, сгустись в жидкость. Ветер повиновался. Тогда Бог взял горсть этого элемента, подул на него, и вышла лошадь. Ты будешь, сказал ей Господь, источником счастья и богатства для человека: он сделается знатным, севши на тебя. За каждое зерно ячменя, данное лошади, – гласит другое предание от лица Мухаммеда, – человек получит награду на том свете; после человека самое лучшее создание лошадь; самое приятное положение человека верхом на лошади; самое достойное уважении занятие домашнее, это давать лошади корм». Все это передается, как слова Мухаммеда, ²⁶⁴ который без сомнения взял их из уст своих соотечественников, для которых только и могли иметь все свое значение эти приведенные нами изречения Мухаммеда. В какое негодование пришла бы европейская женщина, если бы кто-нибудь назвал её кобылицей, а между тем житель Востока, пылая любовью к какой-нибудь красавице, не находил, может быть, лестнее этого названия для неё. ²⁶⁵ Впрочем, нужно заметить, что все эти восторженные похвалы арабов своим лошадям относятся только к одной из двух пород арабских лошадей. Одна из этих пород называется кадиши. Это обыкновенная лошадь для перевозки тяжестей и ценится нисколько не больше нашей рабочей лошади. Другая – Кохляни или Кохейлеكحيلى , ²⁶⁶ это-то именно и есть та знаменитая порода арабских лошадей, о которых мы говорили.

На ряду с лошадью стоит другое драгоценное для араба животное. Это верблюд إِبْلٌ или إِبِلٌ (общее название). Благодаря ему делались доступными пустыни Аравии: никакое другое животное не способно пройти через эти лишенные воды, необозримые песчаные пространства. Только верблюд, способный переносить жажду по несколько дней, может проходить пустыни без корма и питья. Он может сделать верст 500 ²⁶⁷, и за все это время в случае крайности напиться раз или два, таким образом, само существование арабов в их пустынях находится в тесной зависимости от существования там верблюдов. За эти услуги араб питает необыкновенное уважение к верблюду. За убиение верблюда часто начинались кровопролитные войны, продолжавшиеся несколько лет. Даже оскорбление, нанесенное своему верблюду, араб считал личным для себя оскорблением и мстил за это ²⁶⁸. Ни побои, ни жестокого обращения не позволит араб себе с верблюдом. Он едет на нем по необозримым пескам своей родины, и поет своему верблюду песни про разные подвиги и заслуги своего колена, о своих героях и победах, и верблюд вслушивается в эту песню своего седока и огромными шагами подвигается вперед. ²⁶⁹ Часто изнуренный до крайности, он как бы очарованный песнею забывает свою усталость, забывает свою жажду и голод, тратит свои силы и спасает всадника и себя от ужасов пустыни. Невзыскательный и неприхотливый к пище вообще, верблюд в пустыне может пропитаться самым скудным кормом: колючим терновником и горькими травами, которые не стало бы есть ни одно животное, не смотря ни на какой голод, и колючками, которыми всякое другое животное оцарапало бы себе губы, язык и горло; только крепкие челюсти верблюда могут все это пережевывать и только он может проглотит и переварить в своем желудке эту пищу. Ему нипочем ни колючая акация, ни иглы тамаринда ²⁷⁰. Для него не нужно запасать корма; остановившись на ночлег, араб преспокойно отпускает своего верблюда, и тот отыскивает свое скудное пропитание в пустыне, никак не беспокоя своего хозяина. Относительно питья верблюд тоже не представляет хлопот. Он может в течение нескольких дней пробыть совершенно без воды благодаря организации своего желудка, где находится особенная ткань для сохранения известного запаса воды на значительное время, и откуда она может постепенно поступать в желудок по мере надобности для переваривания пищи и вообще для поддержания жизни целого организма.

Впрочем, по истечении известного времени, т.е. нескольких дней, он начинает чувствовать невыносимую жажду, и лишь только завидит воду, припадает к ней с необыкновенною жадностью и пьет её удивительно долго, чтобы не только утолить жажду, но и сделать себе запас на будущее время. Изображая страшные мучения грешников в адском огне, Мухаммед угрожает неверующим, что они на том свете, из-за нестерпимой жажды, будут пить горячую воду с такой же жадностью, с какою пьют жаждущие верблюды, ²⁷¹ – сравнение рассчитанное на то, чтобы поразит воображение арабов. Удивительный инстинкт этого животного как нельзя более подходит к потребностям жизни и местности. Навьючиваемый он становятся на колени пред своим хозяином по одному его приказанию и ждет, пока его навьючат, потом по одному тоже голосу своего хозяина он поднимается на ноги и отправляется и далекое странствование со своею ношею. Если же навьючат на него очень много, и он чувствует, что эта ноша ему не по силам, или что она его весьма скоро изнурит, он не поднимается с коленопреклонённого состояния, но начинает издавать жалобные, раздирающие уши, крики, давая тем знать, что ноша ему не по силам. Тогда уже напрасны все побои и понукания верблюд ни за что не встанет. Инстинкт самосохранения говорит ему, что ноша изнурит его, и он лежит. Это удивительное сообразование со своими силами, этот удивительный инстинкт дает верблюду всегда знать, сколько нужно на него нагрузить.

Словом, трудно представить животное, более целесообразное с пустынями Аравии и с потребностями его жителей, чем верблюд. И потому он по всей справедливости и вполне заслуженно получил название «корабля пустыни» سفينة البر ²⁷². И Мухаммед верблюда точно также сравнивает с этим кораблем. ²⁷³ Это название корабля пустыни, как нельзя более метко выражает все услуги, оказываемые арабу верблюдом. Если песчаную пустыню сравнить с морем, оазисы с островами в этом песчаном море, то без сомнения верблюду нельзя найти лучшего названия, как корабли пустыни. Что были бы аравийские пустыни без этого верблюда? Бурное море недоступное для человека без корабля, оазисы её были бы также необитаемы; а если некоторые из них и населились бы вследствие каких-либо случайностей, то жители их навсегда были бы отрезаны от всего остального мира, они жили бы одиноко, одичалые влачили бы существование на этих миниатюрных клочках земли, и при первом бесплодном годе, когда растительности их пустынного островка оказалось бы недостаточно для их пропитания, они погибли бы все голодною смертью. Верблюд сообщает жителей этих оазисов, с остальным миром, привозит им все нужное и их самих развозит по пустыням общей их родины. ²⁷⁴ Поэтому нельзя не удивляться меткости арабского прозвания верблюда. Не мало и других тоже лестных названий дает араб своему неизменному спутнику, сравнивая его с разными дорогими для него предметами.

Кроме главной заслуги в качестве вьючного животного, верблюд оказывает и другие не менее ценные услуги человеку в пустыне. Молоко верблюдиц, питательное и приятное составляет обычную пищу арабов в пустыне; из него также приготовляют масло, которое сохраняют на долгое время. Шерсть верблюда служит материалом для одежды араба и покровом для его шатров: каждую весну, к концу её, араб чешет своего верблюда, волосы легко отделяются от кожи, и их собирается большое количество. Мясо верблюда, особенно, молодого, приятно и вкусно; помёт его даёт топливо и часто единственное при недостаточности горючего материала в пустыне. Эти услуга, оказываемые верблюдом человеку, возбуждали в арабе особенное внимание к верблюду. Доказательством этого служит многочисленность эпитетов для верблюда в арабском языке, ставших со временем его названиями и синонимами слова верблюд, а также множество слов, означающих верблюда в разные периоды его жизни ²⁷⁵, и в разных состояниях его: во время жажды, голода, бега в т.п. ²⁷⁶ В виду той неоценимой пользы Мухаммед указывает и своем Коране арабам, своим соотечественникам, на верблюда, как на особенное благодеяние Божие к людям и призывает их восхвалить Господа за это благо. ²⁷⁷ По той же причине верблюд служил также предметом восторженных похвал со стороны арабских поэтов пустыни, поэтов, может быть, несколько раз спасшихся благодаря верблюду от голодной смерти в пустыне и обязанных ему всем своим достоянием. Из уст поэта бедуина часто изливалась песнь в честь своего верблюда. ²⁷⁸ В Аравии есть несколько пород верблюдов, лучшие из них происходят из центральной Аравии, Неджда. Они отличаются своею плодовитостью и малою восприимчивостью к разным болезням. Вследствие этого Неджд и получил у арабов название «матери верблюдов» – Уммуль-бель ²⁷⁹. Когда от верблюда кроме выносливости по отношению к жару и жажде еще требовалась и быстрота бега, то употребляли так называемых дромадеров, так например, Мухаммед убежал из Мекки в Медину на дромадере; и не отличаясь храбростью, он всегда имел при себе во время битвы быстрого дромадера, чтобы в случае опасности ускакать от врага. ²⁸⁰

Птиц для перьев и для пищи в плодородных местах Аравии было значительное количество. Дикие нечистые птицы, также разнообразили монотонную природу пустынных степей. В плодородных местах, водилось много куриц, уток, гусей, индюшек. В лесах Йемена было изобилие фазанов и голубей; в равнинах много водилось куропаток, жаворонков и особого рода журавлей белых. Во всей Аравии и, особенно, о Техаме и в горных странах часто водится птица ката قَطًا ; и прилетает по временам, особенно, в мае и июне, в таком огромном количестве, что мальчики, бросая в них камнями, в один раз убивают по нескольку птиц ²⁸¹. Водится также много воронов غُرَابٌ, соколов, голубятников, драхв и коршунов. Коршуны оказывают немаловажную услугу, истребляя мышей, а также очищая места от всякой падали, которая без этого заразила бы воздух Аравии, где трупы быстро начинают разлагаться от жара. Арабы питают к этой птице особенное уважение или даже, можно выразиться, благоговение ²⁸². Нередки также огромного вида орлы, размер распростертых крыльев которых доходить до шести футов. Эти орлы, очень обыкновенные на горах, называются рахам ²⁸³. В странах близ Персидского залива очень часто встречается птица удот или потатуй هُدْهُدٌ, который выставляется в Коране разговаривающим с Соломоном. ²⁸⁴ Конечно, – насмешливо замечает Нибур, – языка этой птицы никто из смертных не понимал, кроме Соломона ²⁸⁵. Прилетает также в Аравию птица, называемая арабами самармар, или по выговору других, самармог ²⁸⁶, которую Форскал называет Turdus seleucus, и которая в неимоверном количестве истребляет саранчу, столь опустошительную для полей, так что арабы питают к ней огромное уважение, доходящее чуть не до обожания. ²⁸⁷ В местах, обильных водою, водятся и водяные птицы: цапли, аисты, лебеди, пеликаны, зуйки и т.п. А на берегах морских, особенно, на берегах Красного моря, встречается огромное количество морской птицы, чаек и пеликанов. Последние кладут на приморских берегах яйца, которые и доставляют пищу прибрежным жителям.

Самую замечательную по своим свойствам и самую оригинальную птицу, конечно, представляет страус, принадлежащий также к числу обитателей арабских пустынь. Страус, называемый по-арабски نَعَامٌ, также Thar-el-jemel – «верблюд-птица» ²⁸⁸, встречается довольно часто в Аравии, особенно, в центральных пустынях. Перья страусов составляли ценный материал для арабов, а яйца очень вкусную пищу. Страус кладет яйца в песке и прикрывает их отчасти также песком от дождя; на яйцах сидят попеременно самец и самка, и когда один из них сидит на яйцах, другой в то время стоит на близ лежащем холме и сторожит приближение врага. Впрочем, в жаркое время дня, когда солнечные лучи и без того сильно согревают, страус оставляет яйца на произвол судьбы. Этими-то моментами и пользуются хищные птицы, чтобы полакомиться его яйцами, до которых, впрочем, лакомы и звери полевые. ²⁸⁹ Странная фигура этой птицы, её огромный рост, доходящий до 7–9 футов; ²⁹⁰ не пропорциональность крыльев, вследствие чего он не может летать, необыкновенная быстрота бега, так что страус по выражению Библии «посмеивается коню и всаднику его» ²⁹¹, его какой-то, особенно, жалобный крик среди одинокой пустыни ²⁹², все это, естественно, должно было производить сильное впечатление на араба-бедуина и внушало поэтические вдохновении арабским поэтам, у которых мы действительно находим картинные описания страуса, быстроты его бега, его странной фигуры и т.п. ²⁹³ Эти свойства страуса поражали не только арабских поэтов, но и все арабы вообще привыкли смотреть на него, как на нечто особенное, необычное, и у них являются разные легенды о страусе, соединенные с религиозными понятиями, легенды, в которых араб старался объяснить как-нибудь эти особенные характерные черты страуса ²⁹⁴. 

Таким образом, мы видим, что и пернатым царством Бог не обидел Аравию. Это известно было уже древним географам ²⁹⁵. При крайнем однообразии и пустынности каждое сколько-нибудь выдающееся явление, которое при других обстоятельствах и обстановке прошло бы совершенно не замеченным, здесь поражает зрителя. В данном случае это мы можем сказать о птицах Аравии. Потому и в Коране: Мухаммед указывает своим арабам на птиц, как на особенное знамение Божие, как на проявление Его всемогущества. ²⁹⁶

Едва ли нужно говорит, что в Аравии, как и везде, водятся разного рода пресмыкающиеся и насекомые, особенно, в этом отношении Аравия обильна ящерицами. ²⁹⁷ В пустынях водится огромное количество скорпионов. Водятся также некоторые роды смертоносных змей, однако, их гораздо менее, чем безвредных, особенно, ужасен один род, называемый бетан, тоненькое животное с черно-белыми пятнами. Укусы его, говорят, причиняет мгновенную смерть. Преимущественно змеи водятся в пустынях Петрерской Аравии; также очень много их на берегу близ Акабы, так что рыбаки на ночь вынуждены бывают гасить огонь, потому что он привлекает змей. ²⁹⁸ В Библии Господь говорит народу израильскому о его путешествии по пустыням Аравии: «Провел тебя по пустыне великой и страшной, где змеи, василиски, скорпионы и места сухие, на которых нет воды». ²⁹⁹

Из всех насекомых Аравии без сомнения самой ужасное и самое опустошительное, общее всему Востоку, саранча. Её полет бывает огромными, несметными мириадами, так что затмевает солнце и производит особенный шум, похожий на шум водопада, полет, вызывающий в жителях ужас и отчаяние. Все, что попадается саранче на пути, истребляется ею, поля, за несколько минут покрытые роскошной растительностью, становятся черною полосою, как бы после пожара; финиковые пальмы представляют только голые стволы, лишенные всех листьев; несметное множество её проникает в дома и здесь производит также опустошение, съедает все, что можно сесть, и все, что поддастся её довольно крепким челюстям. Это настоящий бич всего Востока и, в частности, Аравии. ³⁰⁰

В Аравии саранча появляется всегда с восточной стороны, особенно, подвержена опустошительному действию этих насекомых внутренность Аравии. Время её появления бывает в конце мая, когда Плеяды закатываются, что привело жителей к суеверному предположению, что саранча боится этого созвездия. ³⁰¹ Есть много родов саранчи, носящей разные названия у арабов, смотря по внешнему виду и свойствам. ³⁰² Саранчу здесь сушат, потом варят или жарят и таким образом, употребляют в пищу. Ее нанизывают также на нитки, как у нас грибы, и продают на рынках по всей Аравии ³⁰³. К числу также опустошительных, хотя несравненно менее, относится и маленькое животное, называемое по-арабски арда (Termes fatale, Linn.), величиною с ячменное зерно. Это насекомое похоже на муравьев. Эти арда делают подземные ходы, проникают в дома и нападают здесь на все съестное. Они также опустошительны для листьев и плодов, имеющих сладкий вкус. Водится также много муравьев, нередко очень вредных, и насекомое из рода scolopendra, которое, впиваясь в тело, производить жгучую боль, и его можно изгнать из мускулов, только прожигая горячим железом. Другое ядовитое животное, похожее на паука, бедуины называют Абу-ханекеин «двуротый». Оно достигает величины трех дюймов и наводит большей страх на арабов; укус его если не всегда сопровождается смертью, то все же производит сильнейшие мучения. ³⁰⁴ Из числа полезных насекомых Аравии, конечно, первое место занимают пчелы. Мед их служит любимым лакомством бедуинов, которые несмотря на крайнюю свою умеренность и неприхотливость в пище, большие лакомки, и мед доставляет им такое же наслаждение, как детям европейцев. Об этом есть много свидетельств путешественников и их собственных выражений относительно лакомств и меда ³⁰⁵, конечно, в угоду этой слабости своих соотечественников, Мухаммед обещал в раю им реки из такого меда. ³⁰⁶ Впрочем, и сам он страстно любил это лакомство. ³⁰⁷

Море со своей стороны также платит дань жителям Аравии и доставляет им разного рода рыбу. В Красном море водится множество родов и видов её. Во время своего переезда из Суэца до Мекки Форскал заметил более ста видов рыб. ³⁰⁸ Особенно, же много рыбы в море близ берегов Омана, где она ловится в таком несметном множестве, что ее употребляют не только в пищу люди, но кормят ею домашних животных и даже удобряют поля. ³⁰⁹ Кроме рыбы море доставляло арабам много жемчуга, который ловили в Персидском заливе и в Красном море. Уже Плиний упоминает о множестве жемчуга в морях Аравии и о превосходной воде, (т.е. Отливе) некоторых видов его. ³¹⁰ Едризи также указывает на одно место, где производилась ловля жемчуга ³¹¹; Буркгард свидетельствует, что бедуины ловят его большое количество, а потом продают на корабли, стоящие в Мойне. ³¹² Ловли жемчуга в Персидском заливе знамениты на целом Востоке. Ловля преимущественно производится от Бахрейнских островов до самого мыса Джульфара на мелях, находящихся на этом пространстве, особенно, богатством ловли жемчуга превосходного качества славится северная оконечность этих мелей близ острова Карека и Бахрейна. ³¹³ Уже Арриан упоминает о ловле жемчуга в указанных местах Персидского залива. ³¹⁴ Кроме жемчуга Аравийский залив доставляет другой тоже важный предмет, а именно кораллы. Прибрежные арабы предпочитали эта кораллы прочим камням при постройке зданий, и в Техаме большая часть домов построены из кораллов. ³¹⁵

Царство ископаемое. Древние приписывали счастливой Аравии несметное количество золота и драгоценных камней. Об этом свидетельствуют как Библия, так и писатели греческие и латинские ³¹⁶. Нет сомнения, что эти сказания о несметных богатствах явились вследствие того, что в Европе получали эти предметы через Аравию, а потому и стали приписывать их этой стране. Ныне нет в Аравии золотых приисков, но можно полагать на основании некоторых источников, что в древности они были в счастливой Аравии, известной в Св. Писании под именем Сабеи. ³¹⁷ Серебряных рудников также нет в Аравии, а если и извлекается серебро, то в самом небольшом количестве из свинцовой руды, которой множество имеется в Омане ³¹⁸, где существуют так же и медные рудники. В Йемене находятся железные рудники, однако, количество этого металла незначительно и не может удовлетворить нужд даже одной этой провинции Аравии ³¹⁹; в долинах близ Саны находится естественная киноварь ³²⁰. Относительно драгоценных камней тоже следует заметить, что сведения Св. Писания ³²¹ и греко-римских писателей ³²² о богатствах Аравии в этом отношении нужно понимать так, что эти драгоценные камни, главным образом, провозились через Аравию, но не добывались в ней.

Впрочем, Аравия, по свидетельству Нибура ³²³, не совершенно лишена драгоценных камней. В Йемене находится оникс, который Нибур, особенно, часто видел на пути между Таасом и горой Сумарой, ³²⁴ а также тёмно-красный, или лучше светло-коричневый, камень гакик-иемани عقيق يمني, который называют в Аравии иногда и просто ганин или иемани и получают из горы Харран в странах Дамара. Встречаются еще в Аравии агаты; по словам Плиния, топаз также получался из Аравии и даже обязан своим названием, по его словам, острову Топазон (ныне Земоргет) в Красном море ³²⁵. К менее ценным минералам Аравии принадлежит гипс, железистый шпат и смеси с бурым и белым селенитом. Горы Синая доставляют яшму, аметист, сиепит. В Техаме, близ Лохейн, находится целая гора, состоящая из каменной соли ³²⁶.

Частное описание Аравии. Древние делили Аравию на три части: каменистую, пустынную и счастливую. Страбон разделяет Аравию на счастливую и пустынную. Первая занимала южную, а последняя северную часть Аравийского полуострова. Тройственное деление Аравии введено Птоломеем и принималось писателями греческими, римскими и средневековыми, если не принимать во внимание некоторых частных делений преимущественно северной Аравии, например, Arabia prima, secunda, tertia и т.п. Это деление сохранилось в Европе до последних времен, несмотря на несоответствие его политическому и физическому характеру страны. В видах важности знания частностей этого деления для понимания различных сведений, сообщаемых об Аравии и её жителях древними и средневековыми писателями, мы считаем необходимым остановиться, насколько то уместно в нашем общем очерке, на этом тройственном делении Аравии и показать, к какой части относятся те или другие провинции и округи нынешнего деления Аравии, принятого европейскими учеными от арабов и арабских писателей.

Каменистая или Петрейская Аравия получила свое название впервые от Диоскорида. ³²⁷ Плиний, Страбон, Птоломей называют её Набатеей. Она определялась с запада внутренним заливом Красного мора, с севера Палестиной и Килисирией, с востока Пустынной Аравией и с юга цепью гор, которые тянутся между нею и Счастливой Аравией, или Аравией в нынешнем смысле слова ³²⁸, и этой части относится и Синайский полуостров. Общий характер её выражается в самом названии – Каменистой; действительно она изрезана синайскими горами, называемыми по-арабски Джебель-Тур. С восточной стороны Мертвого моря до Эланитского залива (теперь залив Акабы) тянется горная цепь, называемая в Св. Писании Сеир, ³²⁹ ныне Шера. Горы эти состоят, на востоке и юге из гранита и порфира, на западе же из известкового камня. Вообще весь Синайский полуостров покрыт утесистыми горами и скалами, среди которых находится много горных долин и ущелий. Эти долины, по большей части, совершенно бесплодны, и только некоторые из них покрыты растительностью. К северу от синайских гор лежит большая пустыня Эль-Тиг «Глухая пустыня», называемая также Тиг-бени-Исраиль – «Пустыня сынов Израиля». По словам Абульфеды, эта пустыня простирается на сорок парасанг ³³⁰ в длину и ширину, и почва её отчасти каменистая, отчасти песчаная и имеет кое-где колодцы солоноватой воды. Это самая безжизненная пустыня, какую можно только себе представить ³³¹. К северу от Акабского залива в горном округе Джебель-Шера находится долина, называемая арабами Вади Муса «долиной Моисеевой», по которой протекает источник Моисея. В этой долине находился некогда цветущий город Петра, от которого и получила свое название эта часть, т.е. Петрейская Аравия у древних писателей, или Каменистой (Петра – камень). Общий характер почти всей Каменистой Аравии – дикая пустыня. Буркгардт так её описывает: «она, может быть, поистине названа каменистою не только в отношении к описанной уже нами возвышенной равнине (т.е. Шеры, Сеира), которая до того покрыта камнями, особенно, кремнями, что, может быть, по всей справедливости названа каменистой степью, хотя и способна к возделыванию. Во многих местах она заросла дикими травами, и была некогда, без сомнения, густо населена, ибо следы многих городов и деревень встречаются по обеим сторонам дороги Хадж, и столько же между Мааном и Акабой, сколько между Мааном и равнинами Гаурана, по направлению к которому также есть много источников. Теперь вся эта страна пустынна, и Маан есть единственное обитаемое в ней место ³³². Вообще почва каменистой Аравии покрыта песками, которые при малейшем ветре поднимаются в виде непроглядных песчаных облаков и образуют песчаные холмы, которые постоянно меняют свое положение, передвигаясь от ветров. Рек совершенно нет, и всюду царствует пустынность; только в тех немногих местах, где встречаются небольшие источники, является растительность и оазисы. Климат чрезвычайно жарок, жгучие лучи солнца, отражаясь от голых каменистых скал, еще более усиливают зной; в тех немногих сравнительно долинах, где есть растительность, она состоит из пальм, акаций, кустарников манны, тамаринда, колокиита и некоторых других видов растительного царства. К довершению этого не привлекательного вида синайских пустынь, в них существует еще много гадов, ящериц, змей и других ядовитых животных; а по ночам рыщут гиены и шакалы ³³³. Все свидетельства путешественников служат только иллюстрацией пророчеств относительно этой части Аравии, пророчеств, которые гласят: «Едом будет пустою степью. Опустошена будешь гора Сеир, и вся Идумея. И сделаю гору Сеир пустою и безлюдною степью и истреблю в ней приходящего и возвращающегося. Сделаю тебя пустынею вечною и в городах твоих не будут жить». ³³⁴

Мы уже заметили, что эта часть Аравии получила свое название Петрейской от главного своего, некогда цветущего, города Петри, от которого теперь существуют лишь одни развалины. Название Петри греческое и значит камень. Замечательно, что и название этому городу по-еврейски и по-арабски выражают тоже понятие о камне, именно по-еврейски он назывался Села, а по-арабски Хиджар ³³⁵, оба слова значат камень. Такое название дано этому городу потому, что он лежал среди скал, а также, может быть, и потому, что многие жилища древних обитателей Петры были высечены в скалах, как свидетельствует об этом еще Иероним, говоря, что жители Едома обитали в пещерах. Тоже говорит и арабский географ Едризи. Эти свидетельства древних писателей подтверждают и новейшие исследователи развалин этой страны. Граф Порталис в письме своем Кейту, между прочим, пишет: «Весьма правдоподобно, что в климате столь теплом, как каменистая Аравия, и в стране, в скалах которой так легко было делать искусственные углубления и в которой кроме того и самою природою устроенных пещер – было очень много, первобытные обитатели предпочитали эти прохладные и сухие пещеры таким домам, и коих мы теперь живем, и только в позднейший период, когда Петра стала цветущим городом, были построены дома из тесаного камня, коих остатки видны и центральной долине этого странного города. Эти новые строения, однако, ж, не сделались причиною оставления древнего обыкновения. Окна, выдолбленные из боковых стен скалы и выходящие на долины, доказывают, что эти постройки были, по крайней мере, некоторые, если не все, жилища, а не могилы». ³³⁶ Туже мысль выражает и доктор Вильсон, который, описывая развалины Петры, между прочим, замечает, что в этих пещерах иногда он находил комнаты и углубления, которые вовсе не казались пригодными для принятия гробов или саркофагов, но были, очевидным образом, назначены для жилья. Некоторые из них имеют окна и двери. Перед двумя или тремя из них есть вместилища для воды. ³³⁷ Мы не без цели обратили особенное внимание на высеченные в скалах жилища древних обитателей Петры, нам кажется вероятным, что с этими скалистыми жилищами следует сопоставить то, что говорит Коран о жилищах древних фемудян: «Обитатели Хиджра (т.е. фемудяне)... Высекали себе дома, ничего не опасаясь», осмудяне «в скалах при их долине высекали себе жилища». ³³⁸ Долина, о которой здесь идет речь, по мнению Бейзавия, есть Вади-ль-Кора ³³⁹ وادي القرى, которая лежит на день пути от Аль-Хейра. Фемудяне жили около этих мест, и, естественно, предания сохранились в памяти жителей близ лежащих стран. Место это проклятое в глазах мусульман, и они приводят предание от Мухаммеда, который запретил своим последователям во время проезда мимо посещать находящиеся здесь остатки жилищ под опасением, в противном случае, той же кары, какая постигла фемудян. ³⁴⁰ О фемудянах мы будем еще иметь случай подробнее говорить в свое время. Петра была в древности цветущим городом, вызывавшим удивление лиц, посещавших ее. Она была складочным местом драгоценных товаров, назначаемых в Тир и Сидон, и процветала вследствие своей близости к Египту и двух караванных дорог, которые здесь сходились ³⁴¹. Благодаря этому выгодному положению Петры, в нее стекались богатства многих стран. Описание местоположения Петры, и её значения мы находим у Плиния, ³⁴² Страбона ³⁴³ и других. Развалины Петры также представляют многое, что говорит о цветущем состоянии этого города в древнее время. ³⁴⁴ Другие города этой части Аравии Медава и Бостра ³⁴⁵.

Что касается Пустынной Аравии, Arabia deserta римских писателей, ἔρημος Αραβια у Птоломея, Σκηνιτης Αραβια y Страбона ³⁴⁶, – то границы и пределы её очень неопределенны и различно показываются разными географами. Впрочем, можно принять границами Каменистую Аравию, Палестину, Сирию, Месопотамию, Евфрат и с юга Счастливую Аравию, или Аравию собственно так называемую. Характер местности этой части Аравии, как показывает самое название, пустынный, это ровная, песчаная, лишенная растительности степь, нередка перерезываемая тоже бесплодными песчаными холмами; ни рек, ни источников здесь нет, изредка попадаются только небольшие ручьи, около которых образуются клочки земли, покрытые зеленью и маленькие оазисы. Только на границах с Сирией и около Евфрата почва является более способною к обработке и даже по местам бывает плодородна. Общий же характер этой страны пустыня, гробовое безмолвие которой и унылое однообразие вади прерывается только ревом голодных шакалов, бесплодно ищущих здесь добычи, да изредка не известно откуда появившимся здесь страусом или газелью. По временам эта безотрадность картины довершается еще огромными тучами саранчи. Путника, томимого жаждою, изнуренного зноем солнца среди скучной дикой пустыни, к довершению невзгод мучат еще миражи, которые, особенно, и этой часта Аравии бывают часто.

Впрочем, под этим знойным небом, среди этим мрачных пустынь, здесь в древности был цветущий город, как бы дивным чудом, явившийся в песчаной одинокой пустыне, красуясь своим величием, роскошью и богатством, своими садами и т.д. Прелесть и роскошь города еще более увеличивалась от крайнего контраста с окружающею безжизненностью и пустынностью. Башни, величественные стены, окружающие город, превосходные здания внутри, все должно было казаться чудесным в этом городе и воспламенять, и без того пылкое, воображение восточного человека при описании этого города. Город этот Пальмира, по-арабски назывался Фадмор; известный под этим именем в Св. Писании, ³⁴⁷ прозванный впоследствии императором Каракаллою Адрианополем. В эпоху Мухаммеда он еще был в хорошем состоянии. Во времена Абульфеды это был уже небольшой городок, окруженный пальмами и оливковыми деревьями. По словам этого путешественника, здесь находились великолепные памятники, восходящие до глубокой древности. ³⁴⁸ Своим появлением и цветущим состоянием Пальмира или Фадмор обязан выгодному положению в транзитном отношении. через этот город было большое движение товаров, которые из Индии шли через Персидский залив, потом по Евфрату и через пустыни отправлялись в Финикию и Малую Азию. В настоящее время Пальмира представляет только груды развалин, поражающих путешественника своею обширностью и свидетельствуя о цветущем некогда состоянии города. ³⁴⁹ В суеверном воображении окрестных арабов Фадмор является местом разного колдовства и джиннов. ³⁵⁰

Под именем Счастливой Аравии древние разумели то, что в настоящее время называется Аравией. Аравия счастливая, Arabia felix, Αραβια Ευδαιμων получила свое название у древних вследствие того, что через нее проходили все драгоценные товары, которые древние и считали произведением Аравии, хотя на самом деле только не многие из них были туземным произведением Аравии, может быть, также это название древние дали по сравнению с лежащими к северу от неё пустынями, которые носили название каменистой и пустынной Аравии. Древние насчитывала в счастливой Аравии много провинций и городов, богатых и сильных. Маркиан насчитывает в ней 54 провинции, 161 города и селения, четыре значительных реки, пять бухт и 35 островов. ³⁵¹ Страбон указывает в ней пять государств ³⁵². Плиний говорят о многих обширных городах счастливой Аравии. ³⁵³ Мы не стянем останавливаться более на изображении Счастливой Аравии отчасти потому, что природа её изображена уже нами при общем очерке Аравии, отчасти потому, что сейчас мы приступим к рассмотрению Аравии при на настоящем разделении её, где мы, естественно, должны будем еще раз сделать очерк этой страны, по её провинциям. Восточные жители делят Аравию на следующие области; Хиджаз, Техаму, к которой можно причислить Абу-Ариим, Йемен, к которому можно причислит Аден, Наджран, Джоф или Мареб; далее Хазрамаут, к которому можно отвести Махру, Оман, Эль-Хасу или Ляхеу, которая именуется иногда также Бахрейном или Хаджаром. Все эти провинции или области Аравии простираются по морскому берегу. Внутри же Аравийского полуострова находятся Неджд, Ахкаф, Емама. Можно для полноты причислить к Аравии и Синайский полуостров. Оставляя пока Хиджаз, который, как место появления ислама и родина Мухаммеда, должен быть рассмотрен нами с большею подробностью, начнем наше описание областей Аравии с Техамы. Согласно нашей задаче мы представим здесь лишь самый краткий очерк областей.

Техама по-арабски تهامة, что значит: сильный жар ³⁵⁴, называется также Гаур غور что значит: низменная ³⁵⁵. Эти названия заимствованы от характера страны. Потому ими иногда обозначаются в общем смысле равнины Аравии песчаной или приморской полосы, а иногда употребляют эти названия для обозначения всей береговой низменной узкой полосы от северных пределов Аравии до Йемена. В тесном же смысле под Техамой разумеют береговую полосу, которая тянется от пределов Хиджаза до Йемена, в ширину же занимает пространство между берегом Красного моря и горами, идущими вдоль Аравийского полуострова на недальнем расстоянии от морского берега. Горы эти то приближаются и морю, то удаляются от него, потому и самая Техама становится то уже, то шире, так, что ширина её бывает от 30 до 50 миль ³⁵⁶. Так как Красное море постоянно, хотя медленно, отодвигает свои воды от восточного берега на западный, Техама постоянно прибывает в ширину, и даже можно предполагать, что вся она образовалась именно таким обозом, потому что почва её обнаруживает следы морского дна, содержит много морских окаменелостей. Вследствие такого своего образования почва Техамы представляет вид песчаных низменностей ³⁵⁷. К Техаме можно отнести также небольшую область Абу-Ариш أبو عريش, получившую имя от своего главного города ³⁵⁸.

Йемен اليمن т.е. правая сторона, получил свое название от положения своего по правую сторону, если мы обратимся лицом на восток подобию тому, как Сирия получили название шам الشام, т.е. левая сторона, по своему положению относительно человека, обращенного лицом на восток. Название это можно перевести также словом «счастливый», потому что правая сторона у арабов означала счастье, левая наоборот. ³⁵⁹ Йемен занимает юго-восточную часть Аравийского полуострова; границами его служит на севере: Хиджаз, на западе Красное море, на юге Индийский океан, на востоке Хазрамаут. Впрочем, Йемен иногда принимают в более широком значении, причисляя к нему Хазрамаут и Махру. Мы будем разуметь Йемен в пределах, указанных нами. Горы, которые тянутся из Хиджаза, в Йемене разветвляются на несколько отрогов; они здесь называются Сарават. ³⁶⁰ Почва и климат Йемена благодаря горам очень разнообразны: на берегу морском почва бесплодна, и климат очень жаркий; внутренность Йемена представляет холмистую плодородную землю; климат умеренный и здоровый. Эти внутренние части Йемена представляются самыми роскошными частями Аравийского полуострова: благорастворенный воздух, покрытая тропическою растительностью земля, частые потоки с гор, орошающие почву и вызывающие пышную растительность на долинах, равнинах и даже на горах. Здесь собственно и получались все туземные Аравии драгоценные продукты, о которых мы уже говорили, именно: ладан, мирра и другие благовония, составлявшие предмет значительной торговли арабов с соседними странами и большего вывоза. Эти ценные товары Йемена и были, между прочим, причиной названия Аравии Счастливой. От Йемена название счастливой перешло и на всю собственно так называемую Аравию. Благодаря этим выгодным условиям природы в Йемене издревле было богатое и сильное население, организованное в государство. И доныне многочисленные остатки строений из мрамора и следы древних городов в этой части Аравии, открываемые путешественниками, служат памятниками цветущего некогда состояния этой провинции. ³⁶¹ Нибур говорит, что в Йемене в настоящее время существуют следующие области; 1) Йемен в теснейшем смысле слова; 2) область Аден; 3) Каукебан; 4) Хашиду-Бекиль; 5) Абу-Ариш (мы его отнесли к Техаме); 6) Большая область между Абу-Аришем и Хиджазом; 7) Хаулян; 8) Сахан; 9) Наджран; 10) Кахтан; 11) Джоуф; 12) Нехм; 13) Иафа. ³⁶² Йемен в теснейшем смысле граничит с запада Арабским морем; с юга – областью Аденом, с востока Иафой, Хазрамаутом и Хауляном, к северу – Хашиду-Бекиль и с северо-запада – Абу-Аришем.

Местность очень разнообразна. Одно из видных мест в этой области занимать Мокка ³⁶³. Самый же замечательный город Санаа صنعاء». Город этот расположен на высокой горе; воздух здесь вследствие высоты положения гораздо умереннее, нежели в низких долинах. через город протекает поток, образующийся от продолжительных дождей и высыхающий в жаркое время года; недалеко от города находится гораздо больший поток, который не пересыхает и сообщает большое плодородие окрестной стране. ³⁶⁴ В настоящее время город окружен стеной; на восточной стороне находится замок на горе Гомдан. В Сане находится много прекрасных дворцов и домов, мечетей и публичных бань. Остатков древних зданий, говорит Нибур, здесь нельзя ожидать; потому что город теперь очень населен и места очень нужны и ценны. Невдалеке от города лежат развалины замка на горе Никкум, نقم, который по мнению арабов построен Симом, сыном Ноя. Здания, большие и построенные из желтых камней, отличаются изяществом. Сверх того, есть два прекрасных и обширных сада, принадлежащих имаму ³⁶⁵. Из других мест значительны Аль-Джинад الجند, во времена Мухаммеда знаменитый город, теперь маленькая деревушка.

Город Аден عدن, сообщивший свое имя округу, лежит при море и имеет прекрасную гавань. По преданию арабов, этот город основан Абианом потомком Химьяра, и потому он у арабских писателей носит название Адена-Абиана, в отличие от Адена-города на горе Сабер в Йемене же и еще от одного места, находящегося в пустынях между Сирией и Ираком ³⁶⁶. Аден издревле был посредником в большой торговле между Индией и другими странами. До взятия его англичанами, он представлял только жалкие остатки прежнего величии, развалины стен; домов обитаемых было немного ³⁶⁷. В настоящее время под влиянием англичан он быстро начал приходить в цветущее состояние и становиться тем, чем он был раньше. ³⁶⁸ Здесь находится могила знаменитого у мусульман Эдрис-Ибн-Абдуллаха ³⁶⁹, почитаемого ими за святого. Аден расположен на каменистом горном месте и отделяется от материка узким перешейком. Только около самого города видны скудные клочки зелени, вся окрестность представляет совершенную пустыню. Следовательно, существование Адена вызвано торговлей, как складочного места. В области Аден, толковники Корана и некоторые арабские писатели помещают баснословный город Ирем إرم, о котором упоминается в Коране (К89:7). Ибн-Хальдун со слов Таглаби, Замахшари и Табари передает следующее об этом небывалом городе: «Они (т.е. сейчас указанные писатели) предполагают, что слово Ирам (в Коране) есть имя города, украшенного колоннами. По словам их, Ад сын Ауса, сына Ирама, имел двух сыновей: Шедида и Шеддада, которые царствовали после него. По смерти Шедида, трон перешел к Шеддаду, которому были подчинены все цари этих стран. Этот государь, услышавши однажды описание рая, сказал, что он устроит подобный рай. В самом деле он устроил в пустынях Адена город, постройка которого потребовала 300 лет работы: Шеддад жил до 900 лет. Это был неизмеримый город, дворцы которого были построены из золота и серебра; колонны были из изумруда и рубина; здесь появились всех видов деревья и источники ключевой воды. По окончании работ, царь отправился сюда в сопровождении своих подданных. Он был ещё на расстоянии суток езды от этого места, как Бог с высоты неба разразился над ними ужасным криком, от которого они все умерли». Город разрушился и все памятники его роскоши исчезли. ³⁷⁰

В религиозной истории Аравии играет немаловажную роль город и область Наджран. Город Наджран نجران, дал свое имя небольшой области, очень плодородной, обильной хлебом и плодовыми деревьями, особенно, финиками; превосходные пастбища способствуют здесь разведению лошадей и верблюдов, которые славятся по всем Йемене. Сам город лежит в плодоносной равнине. ³⁷¹Теперь это небольшой городок. По словам мусульман, в этой области будто бы находятся развалины городов, разрушенных за свое нечестие; что будто бы предсказал Мухаммед ³⁷². Область Джоф جوف в Йемене, простирается от Наджрана к югу до Хазрамаута и от Хашиду-Бекиль очень далеко на восток в пустыню между Йеменом и Оманом. Эту область составляют, по большей части, равнины, покрытые во многих местах песком, и пустынные. Впрочем, есть и очень плодородные места, в которых жители не имеют недостатка и пшенице, дурре, ячмене, бобах и других произведениях земли ³⁷³. В этой области находится знаменитый некогда город Саба или Мариаба, ныне Мареб. Большинство арабских географов полагает, что Саба и Мареб два названия одного и того же города; некоторые же арабские географы полагают, что Сабой назывался сам город, а Маребом только замок царя ³⁷⁴. Древние географы называют этот город то Мариабой, то Сабой; под первым названием он встречается у Эратосфена, Артемидора, Страбона и Плиния; у Диодора же Сицилийского, Стефана, Агафархида, Феофраста и других встречается под названием Сабы. ³⁷⁵ Под именем Сава этот город известен и в Св. Писании. ³⁷⁶ Построение Сабы или Мареба арабские писатели приписывают Абд-Шамсу-Сабе. ³⁷⁷ Абульфеда приписывает Абд-Шамсу и построение плотины, которая шла около города ³⁷⁸, и известна у арабских писателей под именем Ель Арим или Седд Мареб. Более единогласное мнение арабов приписывает построение плотины Локману. Дело в том, что с окружающих гор во время сильных дождей спускались огромные потоки и топили окрестную местность, делая ее неудобною для обитания. Локман возвел огромнейший вал. Этот вал в виде прочной стены оградил большее пространство, куда собиралась вода, стекавшая с гор, таким образом, этот вал стал водохранилищем и возвышался над местностью сажень на 20. ^{379 380} Спустя несколько веков, по преданию арабов, Бог за грехи сабеев разрушил эту плотину, потопил много людей и заставил переселиться обитателей в другие места. Еще теперь, видны остатки этих знаменитых развалин плотины. Французский путешественник М. Арно посетил их и снял с них план, представленный им Парижскому Азиатскому Обществу ³⁸¹. Об этих развалинах также говорит Уэльштед ³⁸². Подобных водохранилищ для орошения полей было несколько в Йемене, но не столь знаменитых и не имевших в истории Аравии такого важного значения, как сейчас упомянутая плотина Мареба. По Ибн-эль-Уарди этот бассейн был скреплен вместо цемента свинцом.

Сильные дожди разрушили это сооружение ³⁸³. Во времена Едризи, т.е. В XII веке, Саба были небольшим местечком с развалинами замков. ³⁸⁴ В настоящее время это небольшой городок, имеющий около 300 домов, по большей части плохих, окружен стеною и имеет трое ворот. В долине около города протекает от 5 до 7 миленьких потоков, вода в которых сохраняется в течение целого года, так что в них водится даже рыба. Горы, замыкающие долину, сходятся между собою очень близко и потому могли быть соединены стеною для удержания воды с целью орошения полей, прорыв которой (т.е. стены) мог причинить большой вред этой стране ³⁸⁵. В древнее время Саба имела большее значение и была очень знаменита. Она была известное время резиденцией Тобб, Химьяритских государей ³⁸⁶. Св. Писание и Коран передают нам о путешествии царицы Саби к Соломону. ³⁸⁷

Хазрамаут حَضْرَمَوْتُ тянется вдоль берегов Индийского океана от Йемена на западе до Омана на северо-востоке, на севере границами его служат обширные пустыни. Хазрамаут изрезан горами, между которыми находятся плодоносные долины. Почва производит много ценных продуктов, составлявших и еще доселе составляющих значительный предмет заграничной торговли, как-то: ладан, аравийская камедь, мирра, алоэ ³⁸⁸. Однако же, места, где родятся эти продукты, отличаются вредоносным климатом, что было известно уже Арриану, который так характеризует Хазрамаут: «страна приносящая ладан, гориста и трудно доступна, имеющая воздух тяжелый и пасмурный; ладан растет на деревьях; он собирается царскими рабами и приговоренными к наказанию, так как места весьма не здоровы, заразительны даже для проезжающих мимо, для работников же совершенно смертоносны». ³⁸⁹ В этом и можно искать причину названия области Хазрамаутом, что с арабского значит «Страна смерти». ³⁹⁰ Уже Моисей говорит о многих городах, находящихся в этой области. ³⁹¹ На берегу мори есть несколько пристаней, между которыми более замечательны: Кешин, Мербат, Дафар и Хасек. Нибур упоминает о многих городах, лежащих внутри этой страны ³⁹². К числу замечательных мест принадлежит Шибам شبام. Едризи так описывает положение Шибама: «это очень сильная цитадель, очень населенная, построена на склоне горы того же названия, вершина которой так утесиста, что на нее можно взойти только с большим трудом. Вершина этой горы покрыта селениями, возделанными полями, текущими водами и пальмами. Здесь находят сердолики, аметисты и оникс» ³⁹³. По словам Френеля этот город находится в 12 или 13 днях пути от Саны и лежит около 17° с. ш. и несколько более 46° в. д. ³⁹⁴ Нибур не видел этого города, но слышал, что он находится в 8 днях пути от Саны и в 10 днях от Мареба ³⁹⁵. Он делает весьма вероятное предположение, что этот Шибам есть ничто иное, как Сабота Плиния и Саббата Арриана ³⁹⁶. По словам Плиния, здесь было в его время шестьдесят храмов ³⁹⁷. Подле Шибама местные арабы полагают гробницу патриарха и пророка Гуда ³⁹⁸. Приморский город Дафар, о котором мы выше упомянули, в течение долгого времени был столицею химьяритов. По мнению Френеля, этот Дафар тождествен с библейским Сафаром ³⁹⁹. К Хазрамауту можно отнести ещё страну Махру или Шаджар شجر. Едризи так описывает ее: «к востоку от Хазрамаута лежит страна Шаджар, населенная арабами Махра... Главный город Махры Шаджар. Язык, жителей так испорчен, что с трудом, можно понять их, это древний химьяритский язык. Эта страна очень бедная. Единственные источники продовольствия её жителей состоят в перевозке товаров и в торговле козами и верблюдами. Они кормят своих животных одним видом рыбы, которую ловят в Оманском море и которую дают скоту, высушивая предварительно на солнце. Жители Махры не знают хлеба. Они живут рыбою, финиками, молоком и пьют только очень немного воды. Они так привыкли к этому роду жизни, что когда им приводится во время путешествия в соседних странах съест не много хлеба или каких-либо яств, приготовленных с мукою, то с ними делается дурно и они от этого иногда серьезно заболевают. Говорят, что вся длина страны Махры 900 миль, а ширина от 15 до 25 миль. Она вся состоит из передвижных песков. От оконечности страны Шаджар до Адена считают 300 миль» ⁴⁰⁰.

От Хазрамаута к Персидскому заливу тянется страна Оман عمان, которому на севере границами служат песчаные степи. Пространство этой области очень трудно определить. Вся она представляет очень длинную, но сравнительно очень узкую полосу земли, так что, по словам Уэльштеда, ширина этой полосы хотя различно в разных местах, однако, никогда не превосходит 150 английских ⁴⁰¹ миль, ⁴⁰² Общий характер этой области составляют бесплодные пустыни, имеющие, однако, оазисы. Впрочем, они находятся друг от друга на значительном отдалении. Оазисы покрыты роскошной растительностью, сам равнина перерезана горными хребтами, которые от Маската тянутся почти параллельно берегу по направлению на юг; около 23° с. ш. с этим горним хребтом встречается другой, идущий почти перпендикулярно к первому. Эта последняя цепь гор называется Джебель Ахзар جبل أحضر. ⁴⁰³ Все эти горы за исключением Джебель Ахзар представляют мрачный, обнаженный, каменистый вид. Только последняя цепь гор покрыта на вершине лесом. Берег по большей части низменный, песчаный ⁴⁰⁴. Горы, которые пересекают всю эту область, задерживают идущие с моря облака и заставляют их проливать дождь на своих вершинах. Вследствие этого образуется много ручьев, которые, стекая с гор, орошают близлежащую местность, и посреди пустыни являются очень приятные оазисы. Вследствие такого характера местности, состоящей из песчаных пустынь и гор, и сам климат представляет большое разнообразие: в песчаных пустынях сухой и с резкими переходами от тепла к холоду; там же, где горы задерживают дожди, он имеет большую мягкость. Испарения от роскошной растительности в садах очень умеряют температуру и делают воздух приятным, но зато производят ряд болезней, и климат в весеннее время года бывает очень нездоров, особенно, для лиц, приехавших из других областей, и для путешественников ⁴⁰⁵. Береговая полоса, которая заключается между морским берегом и горами, по большей части, покрыта деревьями, которые по местам образуют леса, состоящие из пальмовых деревьев, например, знаменитый оманский финиковый лес, простирающийся на 200 миль в длину и 5–6 миль в ширину, идущий от Саба до Хорфакана ⁴⁰⁶. Кроме финиковых пальм в Омане много водится также акаций разного рода, тамариндов, апельсиновых, лимонных, миндальных, масличных и других деревьев. ⁴⁰⁷ Из диких животных здесь водится все виды и роды, свойственные Аравии; особенного упоминания заслуживают обезьяны, которых очень много в лесах Омана. Из домашних животных Оман, особенно, славится своими верблюдами, известными по силе и быстроте бега. В Омане много городов и селений, между которыми особенного внимания заслуживают Маскат и Сохар. Маскат مسكت, как у Нибура, или, как пишет Едризи مسكط, расположен на морском берегу и окружен высокими холмами; вид очень живописен с моря, он важный торговый город и издревле служит складочным местом для персидских и индийских товаров. Нибур его отождествляет с городом Mosca, о котором упоминает Арриан. ⁴⁰⁸ Сохар صحار древнейший знаменитый город и гавань; в настоящее время он не имеет большего значения. Едризи так описывает этот город: «Сохар лежит на Персидском заливе. Это один из древнейших городов области Оман. Некогда сюда стекались купцы со всех частей мира для ввоза произведений Йемена и вывоза всякого рода предметов, что способствовало благосостоянию страны, плодоносной сверх того финиками, смоковницами, гранатовыми яблоками, айвами и другими плодами превосходного качества. От Сохара до Бахрейна считают около двадцати дней пути» ⁴⁰⁹.

Ляхса или эль-Хаса الحسا, называется также Хаджар هجر, иногда, Бахрейн. Впрочем, последнее название собственно означает ту часть Эль-Хасы, которая лежит при Персидском море со включением сюда и острова того же имени ⁴¹⁰. Эта область тянется вдоль Персидского залива до устья Евфрата, начиная от мыса Муссендома. Она граничит с севера областью бедуинов, кочующих около Басры, с востока Персидским заливом, с юга Оманом. Что же касается западной границы, то ее трудно определить за неимением естественных границ. По словам Вюстенфельда, эта граница, как говорят арабские географы, не простирается далее на запад пути, ведущего от Басры в Мекку. ⁴¹¹ Название Бахрейн, собственно, по переводу с арабского значит «два моря». Но почему получила область такое название, об этом мнения несколько разногласят. По мнению Гербело, это название область получила от того, что простирается по берегам двух морей, именно Персидского и Оманского. По мнению Абульфеды, это имя произошло от того, что область лежит между озером, называемом озером Ель-Ахса, и соленым морем Бахр-ель-Мелих. ⁴¹² Берег Бахрейна, а также и северная часть берега Омана просто называется «берегом», Ель-Хатт. ⁴¹³ Почва этой области по местам очень плодородия и обильна финиками ⁴¹⁴; однако же, большая часть этой области состоит из обширных песчаных равнин, покрытых холмами, в которых встречаются только скудные кустарники и пустынные злаки ⁴¹⁵; берег покрыт весь песками, которые, поднимаясь и передвигаясь от ветра, часто засыпают внутри страны целые обширные плодородные местности, нанося много вреда жителям. В стране находится много ключей. Между ними первое место занимает Амн-Мухаммед. Этот ключ дает много горячей воды, которая по охлаждении получает сладкий и довольно приятный вкус; речка, образующаяся из этого ключа, отводится многими каналами и орошает большие пальмовые рощи ⁴¹⁶. В Бахрейне есть несколько городов, из которых более замечателен Ель-Хаса, который также называется Эль-Хаджар.

По словам Абульфеды, он обилен финиковыми деревами, текучими водами и источниками очень горячей воды. В окрестностях много гранатов, маслин и лимонных дерев. Город окружен множеством деревень, по которым протекают две речки. Около этого города должно поместить замок Аль-Мошаккар, где жили правители Бахрейна в то время, когда эта провинция вместе с Оманом и Йеменом находилась под властью персидских царей из династии Сассанидов ⁴¹⁷. Другой город Катиф قطيف, лежит при Персидском заливе в центре жемчужной ловли, самой знаменитой в целом море. Этот драгоценный продукт составляет источники его богатства; доныне в нем сохранилось много древних каменных памятников с надписями. Он обведен каменными стеной и рвами. Во время приливов могут заходить сюда самые большие корабли по каналу, соединяющему город с морем. ⁴¹⁸ Кувейт كويت приморский город с гаванью. Персы и вообще иностранцы называют его قرين, Грэн (по местному произношению) имя, которое Нибуру дало повод предполагать тождество этого города с Геррою, о которой говорит Плиний, Страбон и другие древние писатели. ⁴¹⁹ Главный источник, доходов жителей составляет ловля жемчуга и рыбы в прилегающем море.

Относительно внутренности арабского полуострова сведения гораздо скуднее, нежели относительно прибрежных его областей, с которыми были знакомы уже древние писатели; о ней до последнего времени не было почти никаких точных сведений. Только трудами путешественников нынешнего столетия мы получили возможность несколько познакомиться с этим обширным пространством.

Большую часть внутренности аравийского полуострова занимает Неджд نجد, что значит: возвышенная страна ⁴²⁰. Он занимает огромное пространство внутренней Аравии, отчасти песчаное, по большей части гористое, ограничиваемое на севере Сирийской пустынею, Ирак-Араби и Ель-Хасой на востоке, Йеменом и Хазрамаутом на юге и Хиджазом на западе. Относительно его Абульфеда говорит: «по мнению Надзара, сына Шомейля, слою Неджд вообще означает места каменистые, неровные, трудные и высокие. Много разногласий относительно стран, к которым прилагается это название. По общему мнению, оно относится к высоким странам, расположенным между Йеменом, Техамой, Ираком и Сирией. Сторона к Йемену и Техаме самая высокая часть; сторона к Ираку и Сирии самая низкая; Неджд со стороны Хиджаза начинается в Дзат-Ирне». ⁴²¹ Часть Неджда, смежная с Йеменом, называется Недждом йеменским; а другая часть, смежная с Хиджазом, называется хиджасским Недждом или просто Неджом; между этими двумя частями Неджда лежит область Емама. Песчаные равнины Неджда почти бесплодны и безводны, только в весеннее время здесь ниспадают обильные дожди, которые превращают пустынные места в это время года в богатые пастбища; гористая страна Неджда плодородна и имеет много небольших городов и деревень. Из потоков и ручьев, образующихся в весеннее время, кажется только один ручей Афтан не пересыхает в течение целого года. Другие же ручьи высыхают. Впрочем, не каждый год бывают такие обильные дожди, и жители и стада Неджда нередко страдают от недостатка воды и засухи. Во время подобных засух единственным источником воды служат колодцы, вырытые в этих пустынях.

Неджд, между прочим, славится своими лошадьми и быстроногими и выносливыми верблюдами. В плодородных оазисах Неджда нередко встречаются развалины прежних городов и различных зданий, часто большего размера. Замечательные горы в Неджде: Шамер, Аджа, Салма. Более замечательные города: Дерайя и Дума. Дерайя الدرعة расположен в Вади-Ханифа وادي حنيفة, орошаемой потоками, текущими с гор; впрочем, летом потоки эти пересыхают. Город окружен со всех сторон полями, засеянными хлебом, а также садами с разными плодовыми деревьями. Дума دومة, по Абульфеде Думата-ль-Джандал. У Птолемея этот город называется Dumaetha. Мухаммед овладел им в 5 году хиджры.

Мы уже сказали, что между Недждом йеменским и хиджазским лежит область Емама, которая называется также Аруд. Область Емама получила свое название от города Емамы اليمامة, который в прежние времена назывался Джов и был населен древними коленами Тасм и Джадис ⁴²². С запада эта область граничит Хиджазом, с востока Бахрейном. Общий характер природы Емамы тот же самый, что и Неджда. Едризи так ее описывает: «Емама орошается потоком Афтан. Он разделяет эту область на высокую и низменную, и на берегах его расположены очень людные селения, возделанные поля, пальмы и другие деревья. В числе городов Емамы считают Хадраму и Хиджар, ныне в развалинах. Многие селения лежат близко друг от друга, почти на равном между собою расстоянии. Между селениями Саламией и Салем считают один день пути; между Салем и Хадрамой тоже самое расстояние. Саламия прекрасный город, окруженный фруктовыми садами и пальмовыми рощами, плоды которых прекрасного цвета и приятного вкуса. Саль – место мало замечательное, населенное бедными арабами. Здесь есть колодцы и ключи теплой воды. От Емамы до Бахрейна считают тринадцать дней пути; от Емамы до Омана считают тоже пространство» ⁴²³. Город Емама, от которого эта область получила свое название, известен тем, что во время Мухаммеда, здесь имел местопребывание лжепророк Мусейляма. Этот город, как и сама область носил название Джов, Джоф. По словам Галия, город Емама получил свое название от одной арабки, внучки Тасма, которая отличалась остротою зрения и прелестью глаз, так что у арабов составилась пословица: «с более острим зрением, чем Емама» ⁴²⁴. Город окружен пальмовыми деревьями и имеет ключ с обильною водою.

Пальгрэв так описывает местоположение этого города: «широкая и глубокая долина, спускающаяся уступами все ниже и ниже, пока дно её не скрывается окончательно из глаз среди далеко раскидывающихся террас красноватых утесов, повсюду окаймлённых у подошвы пальмовыми рощами и группами фруктовых деревьев, которые темно-зелёными пятнами покрывали все извилины долины; большая коричневая масса беспорядочно нагроможденных каменных построек на вершине центрального холма; далее высокая и одинокая башня, властвующая над противоположным берегом долины, и затем ниже круглые башни и плоские крыши домов, на половину скрытых среди садовой зелени: все это затоплено падающим вертикально потоком света и зноя – таков был первоначальный вид Джоуфа, когда мы приближались к нему с запада. Это было приятное зрелище в особенности для наших глаз, утомленных печальным видом пустыни, которая окружала нас без исключений день за днем с тех самых пор, как мы бросили последний взгляд на Газу и Палестину до первого вступления нашего в песчаную Аравию; «как в рай вечности никто не может войти сюда, не перейдя прежде через адский мост», говорит один арабский поэт». ⁴²⁵ Можно еще упомянуть о городе Аруд, который у Птолемея называется Arrade.

Между Недждом, Хиджазом и Йеменом находится обширная область Асир. Область эта стала известна благодаря трудам Френеля и Иомарда. Она лежит между 20°20’ сев. шир. и 17°20'. В этой области много высоких горных хребтов и источников, орошающих почву; Асир очень населён, здесь в настоящее время много возделывается кофе.

На юг от Неджда между ним и Хазрамаутом, между Йеменом и Оманом, тянется огромное пространство, которое предполагают пустынным, именно Ахкаф الأحقاف, состоящее из песчаных холмов ⁴²⁶, от которых оно и получило свое название. ⁴²⁷ Арабы называют его Роба-хали, «Пустынное жилище». По свидетельству Буркгардта ⁴²⁸, на лето эту область арабы покидают, потому что в ней нет ни одного источника. Зимой после дождей, когда эта песчаная пустыня покрывается растительностью, арабские колена из Неджда, Хиджаза и Йемена пригоняют свои стада в пограничные с ними части этой пустыни. Буркгардта арабы этих мест уверяли, что в Роба-эль-хали есть много пространств, через которые до ныне еще никто не проходил, потому что даже зимой они совершенно лишены всякой растительности. Единственное годное для обитания пространство в этой области это Вади-Джебрин. Здесь идет путь, по которому арабы из Неджда ездят зимой в Хазрамаут; здесь есть много фиников и много вырыто колодцев, впрочем, вредоносный климат пугает людей селиться и здесь, а финики обрывают проезжающие мимо путешественники. По свидетельству Корана, эта область была местом жительства древнего колена Ад. ⁴²⁹

К Аравии можно также отвести в Синайский полуостров по их исторической судьбе, хотя у географов обыкновенно Синай не причисляется к Аравии. Характер этого полуострова хороню известен благодаря многим путешественникам, подробно его описавшим. Природа дикая до необычайности, обожженные скалы и неизмеримые пропасти, песчаные равнины, изредка только покрытые растительностью, вот характер природы Синайского полуострова. Источники очень редки и при том существующие немногие ключи или солоноваты, или сернисты. Почти весь полуостров изрезан Синайскими горами, Джебель-Тур. С вершин этих гор открывается самый дикий вид гранитных утесов, с песчаными горными равнинами внизу. Только на вершинах этих гор довольно источников свежей воды и по местам растет много яблок, груш, винограда, фиников и других плодов. Горы распадаются на два возвышения, Джебель-Муса и Джебель-Катерина, которые отождествляют с Синаем и Хоривом, где теперь находится монастырь Св. Екатерины, основанный по преданию в IV в. Св. Еленою, матерью Константина Великого. Высочайшие вершины на полуострове представляют гора Св. Екатерины, Сербаль и Шомар. Полуостров ограничивается двумя заливами: на востоке Акабским и на западе Суэцким. Первый получим, свое название от города Акабы, который лежит на северной оконечности этого залива. Это древний город Айла, в Св. Писании Елат. ⁴³⁰ Второй залив получил название от города Суэц, который в древности был важным посредствующим пунктом торговых сношений.

При описании Аравии необходимо сделать несколько замечаний об омывающих ее морях, как средствах доступа к ней и путях, обширной её торговли в древнее время, и как об источниках её продовольствия и по местам больших доходов. В этом отношении заслуживают нашего внимания Красное море и Персидский залив. Красное море по причине свирепствующих в нём бурь, очень опасно для плавания, даже в настоящее время при всех усовершенствованиях кораблестроения и употреблении силы пара, конечно, в древние времена при скудных средствах кораблестроения, оно должно было внушать ужас, мореходам, и мы у древних писателей находим множество самых ужасных рассказов о всех бедах, и несчастиях, какие постигают в этом море путешественников. Эти рассказы еще более поддерживались и распространялись купцами, желавшими сохранить за собой монополию известной торговли. По этой последней причине подобные ужасные сведения рассказывались не только о Красном море, но и о Персидском заливе и, вообще, о морях, омывающих Аравийский полуостров. Красное море наывалось по еврейски יַם־סוּף. ⁴³¹ Существует много различных мнений относительно того, от чего оно получило свое название Красного. Древние писатели производили его название от мифического героя Еритра (что по-гречески значит красный).

Ураний в своей книге Arabicorym говорит, что оно получило название от прилегающих гор, которые чрезвычайно красны и пурпурны, при освещении солнцем, кидают в море тень и придают ему красноватый оттенок; при том дожди, стекая с гор в море, окрашивают его в красный цвет. ⁴³² Еврейское же название значит море водорослей, ⁴³³ и некоторые предполагают, что это название произошло от растущих и море прекрасных водорослей. Страбон собрал много подобных мнений относительно названия Красного моря, сущность которых сводится к указанным нами сейчас. ⁴³⁴ Все эти мнения о происхождении названия Красного моря не могут быть приняты, потому что, по свидетельству новейших путешественников, ни цвет воды этого моря, который ничем особенным не отличается от цвета воды в других морях, ни отражение от красных гор, не говоря уже о мифической легенде об Еритре, не могли быть причиною названия этого моря. По всей вероятности, это название произошло от лежащей вблизи этого моря Идумеи – Эдома. Эдом с еврейского значит красный, и, таким образом, из моря Эдомского или Идумейского явилось море Красное. К этому производству и склоняются мнения более положительных ученых.

Нибур, например, по поводу названия этого моря пишет: «Европейцы обыкновенно называют арабский залив Красным морем. Однако, я нашел его не более красным, чем Черное море или Архипелаг, который турки называют Белым морем, или чем какое-либо другое море в мире. И хотя действительно находим на берегу этого моря красную траву, однако же, редко. Следовательно, невероятно, чтобы оно получило название от неё; также мало это имя могло произойти от нескольких пятен красноватого песка, или от маленьких оранжевых кораллов, или от некоторых гор, которые издали кажутся несколько красноватыми и т.п. Мне представляется очень вероятным мнение тех ученых, которые думают, что арабский залив получил от царства Эдома или Идумеи название Эдомского, или Идумейского, и, следовательно, красного, потому что царство Эдома прилегало к северной части этого моря». ⁴³⁵ Мнение это очень вероятно. ⁴³⁶ Что касается еврейского названия Иам-Суф, или Бар-Суф – «море водорослей», то оно, по всей вероятности, произошло от множества морской травы в этом море. ⁴³⁷

У арабов нет одного общего названия для целого моря; северный рукав его они называют Бахр-ель-Колсум или Бахр-ес-Суец; рукав, который идет к востоку от Рас-Мухаммед, называют Бахр-ель-Акаба, среднюю часть моря – Бахр-Хиджаз, Бахр-Ямбо, Бахр-Джедда или Бахр-Мекка, а южную часть его Бахр-ель-Йемен ⁴³⁸. К характерным чертам внешнего вида этого моря следует также причислить фосфоресценцию его вод. Всех путешественников по этому морю поражали в ночное время блестящие следы на волнах, образуемых движением корабля. Каждая часть корабля и его снастей, погруженных в море, сверкают миллионами блестящих искорок. Якорные канаты, вытащенные из моря, имеют вид цепи драгоценных камней различного цвета. Явление фосфоресценции морей объясняют различными причинами; особенная блестящая фосфоресценция Красного моря, без сомнения, происходит от микроскопических животных, издающих от себя фосфорический блеск. ⁴³⁹ Западный берег Красного моря круче и глубже, чем восточный, где коралловые скалы постепенно возвышаются со дна. Эти рифы рассеяны по всему заливу и в некоторых местах выставляются из воды. Ветры, особенно, для древних мореплавателей, делали очень опасным плавание по этому морю; даже в настоящее время они опасны не только для маленьких, но и больших пароходов. При том древнее мореплавание здесь затруднялось тем, что в Красном море встречаются такие пространства, где господствует совершенное затишье. В северной части мора и течении целого года дуют преимущественно северо-западные ветры; в июне, июле и августе они достигают высшей степени силы. В южной части мори в течение девяти месяцев господствуют южные ветры, которые в октябре, ноябре и декабре достигают часто даже до Суэца, но обыкновенно их влияния не простирается дальше 250 верст за Мекку. ⁴⁴⁰ На севере Красное море разделяется на два залива; на Акабский или Айланитский и Суэцкий. Первый у греческих и римских писателей носил название Эланитского, а второй Герополитанского, от городов, находившихся на оконечностях этих заливов. Первый опасен для плавания по своим скалам и коралловым рифам, но второй т.е. Сумский довольно удобен. Он имеет около 250 верст ⁴⁴¹ в длину.

На юге Красное море оканчивается проливом Баб-ель-Мандеб ⁴⁴² باب المندب. Ширину его Нибур на глазомер определяет около пяти морских миль ⁴⁴³. В этом проливе в расстоянии около мили от арабского берега лежит маленький остров Перим, بريم, с хорошею гаванью ⁴⁴⁴. По словам Страбона египетские купцы, имевшие монополию на этом море, протягивали будто бы цепь с одного берега на другой, чтобы заградить доступ сюда и иноземным кораблям. Наверное, это басня, подобная прочим чудесным рассказам об этой стране. Лушингтон так описывает Бабь-ель-Мандебский пролив: «вход в Баб-ель-Мандеб представляет вид единственный и величественный. Напор моря кажется прорвал цепь твердых черных скал и, таким образом, силой завоевал себе проход в две или три английских мили шириной. Эти скалы поднимаются со всех сторон, мрачные, бесплодные и угрюмые, в некоторых местах клочки травы как бы насильно пробиваются из расщелин; свежую воду везде должно привозить с абиссинского берега, таким образом, ко многим другим лишениям присовокупляется ещё недостаток этого в высшей степени необходимого предмета». ⁴⁴⁵ Длину Красного моря, начиная от Суэца до самого узкого места в Баб-ель-Мандебском проливе, можно положить около 2000 верст, и ширину его в наиболее широком месте, именно около 21° сев. шир. Между Суакимом на нубийском берегу и Копфодой на арабском берегу в Техаме, можно положить около 300 верст. ⁴⁴⁶

Приведем описание Красного моря словами арабского географа Едризи: «от моря Китайского отделяется залив Кользум, который начинается при Баб-ель-Мандебе, в том месте, где оканчивается Индийское море. Он идет на север, уклоняясь несколько на запад, простирается вдоль западных берегов Йемена, Техамы, Хиджаза до страны Мадиана, Айлы, Фаран и оканчивается при городке Колзум (Суэц), от которого он получил название. Потом заворачивая на юг, воды его омывают восточный берег Санда, Джун-ель-Мелик, Азаба, Суаким, страну Баджа и, наконец, Абиссинию, где они соединяются с Индийским морем. Длина моря Колзум 1.400 миль. ⁴⁴⁷ Глубины этого моря наполнены песчаными банками, на которых погибают корабли, так что только опытные мореходцы и знакомые с этими скрытыми подводными рифами и проходами осмеливаются пуститься сюда. Судна, какие здесь употребляют, состоят из досок, связанных пальмовыми веревками, просмоленных и смазанных жиром морской собаки. Капитан сидит на носу корабля, снабженный многочисленными потребными мореходными орудиями. Он внимательно исследует глубину вод, чтобы разузнать подводные камни, и показывает кормчему направление, какое должно взять. Без этих предосторожностей невозможно плавать в этом море; оно так опасно, что никто не рискует идти ночью. Днем бросают якорь в каком-либо удобном месте, и снимаются с якоря только днем. Это море подвержено ужасным бурям, усеяно не гостеприимными островами и не представляет ничего хорошего ни в своих глубинах, ни на поверхности. Оно не похоже на Китайское море или на Индийский океан, глубины которых скрывают самые редкие перлы, горы содержат самые драгоценные камни, берега покрыты цветущими городами и резиденциями царей; где растут эбеновое дерево, алоэ, камфора и различные благовония. Море Колзун производит только амбру». ⁴⁴⁸ Подобным же образом описывают это море и древние классические географы. ⁴⁴⁹ Мы считаем необходимым сообщить эти подробности относительно Красного моря, потому что оно служило главнейшим посредником в сношениях Аравии с Египтом и Абиссинией, от чего Аравия выступала отчасти на историческое поприще, хотя и не в виде государства. При входе в Баб-ель-Мандебский пролив или в море Баб-ель-Мандеб лежит большой остров Сокотора. Этот остров был в древние времена посредствующим пунктом огромной торговли между Индией и берегами Африки. Остров Сокотора (древняя Диоскорида) занимает очень удобное для этого место. Он имеет два очень удобных места для пристани кораблей, именно одно Бендер-Голанзир во время северо-восточного муссона, другое Бендер-Деледжи во время юго-западного муссона. Обе гавани имеют вблизи свежую воду, и обе на столько глубоки, что корабли могут подойти к самому берегу при спокойной воле. Корабли очень легко перевести из одной пристани в другую ⁴⁵⁰, так что все делало Сокотору важным посредствующим звеном мировой торговли, каким она отчасти начиняет делаться и в наше время в руках англичан.

Большое имело значение для Аравии и другое её море, т.е. Персидский залив. Это море хотя не столь опасным представлялось для древних мореплавателей, как Красное, все же и оно было исполнено разных ужасов для детского мореплавания, при непрочности прежних кораблей. Неарх, по приказанию Александра Великого, совершивший плавание по этому морю, описывает его самыми мрачными красками. «Все плавание мимо арабского материка, – говорит он, – исполнено опасностей; страна бурная, усеянная гибельными скалами, неприступна по утесам и всюду полна ужаса». ⁴⁵¹ Персидский берег более безопасен и возвышен, чем арабский; близ арабского берега лежит группа островов Бахрейна. Вблизи этих островов находятся ключи свежей воды. Эти острова с древнейших времен и до настоящего славятся своею ловлею жемчуга. Она производится на мелях, которые тянутся от острова Бахрейна до мыса Джульфара. Самая богатая ловля производится в северной части этих мелей, около острова Бахрейна; уже древние знали о богатой ловле жемчуга в этой части Персидского залива. Так Арриан упоминает о ней, ⁴⁵² а Плиний прямо говорит, что «самые ценные перлы около Аравии в Персидском заливе». ⁴⁵³ «Может быть нет страны, – говорит английский путешественник, – где находится большее количество жемчуга, все морское дно наполнено раковинами... Перлы Персидского залива желтые или белые». ⁴⁵⁴ В подробности описаны как самый способ ловли жемчуга, так и его обилие в этих местах у Едризи. ⁴⁵⁵

В заключение географического очерка Аравии остановимся на ближайшем рассмотрении Хиджаза и сообщим несколько подробнее сведения об этой области, так как

она была родиной Мухаммеда и колыбелью ислама, и, следовательно, природа и климат её были один из ближайших условий, под влиянием которых сложился психический склад и мировоззрение Мухаммеда и окружавших его арабов. Хиджаз الحجاز, что собственно значит отделение, назван так, говорит толкователь на Диван Омара-бен-Фаредза, потому что отделяет Неджд от Техамы ⁴⁵⁶. Действительно если мы обратим внимание на его географическое положение, то увидим, что это длинный пояс гор, идущий от Палестины до Йемена параллельно Красному морю, гор, которые и отделяют его от Неджда и низменной узкой полосы при море, которая называется Техамою в общем смысле, Область эта простирается от Йемена на юг до сирийских пустынь и Акабского залива на севере, от берегов Красного моря на западе, до Неджда на востоке. Протяжение этой области вдоль берега Красного моря Д’Анвиль полагает в 750 миль. ^{457 458} Почва её показывает следы вулканического происхождения. Остатки вулканических извержений, следы лавы идут около Медины на юго-запад. Она была, вероятно, задержана в своем потоке горами Ридван, идущими вдоль берега. Эти остатки лавы, называемые арабами Харра حرة, идя полукругом, образуют бассейн для вод и этим обусловливают местами плодородную почву. Незадолго до времени Мухаммеда подобная харра Абситов между Меккой и Басрой находилась и огне. Ночью были видны столбы огня, а днем облака дыма. ⁴⁵⁹ Местность Хиджаза постепенно возвышается от морского берега, подле которого лежит узкая полоса низменной земли, намываемая иногда Техамой в широком смысле этого слова. За этой узкой полосой местность постепенно возвышается, проезжая через песчаные равнины и ущелья, окаймленные низкими кварцевыми холмами, достигающими иногда высоты 400–500 футов, ⁴⁶⁰ постепенно поднимаешься все выше и выше, по направлению к востоку, до гранитных утесов и долине Мина и холмов Арафы; далее горы еще более возвышаются и, наконец, завершаются гранитною вершиною Джебель-Кора. ⁴⁶¹

Эта цепь гор, проходя весь Хиджаз, постепенно возвышается на севере и достигает 6000 футов высоты ⁴⁶² и даже более в виде остроконечных вершин. Она прекращается у Красного моря и залива Акабского. Почва около морского берега по большей часта песчаная, горы утесисты, гранитные и бесплодные; вообще местность всего Хиджаза камениста. Вследствие этой каменистой почвы и пространств, покрытых песком, который от ветра перекатывается в виде довольно значительных холмов, видоизменяя местность, область эта по большей части бесплодна и представляет картину песчаной или гористой, обнаженной и лишенной растительности природы, по большей части всюду голые утесы и волны песка; так что область не может сама доставить собственных средств для пропитания своего народонаселения. Вид вообще печальный, пустынный, почва только местами покрыта растительностью и очень сухая; лесов нет, только изредка являются отдельные группы деревьев, особенно, в летнее время эта область представляет печальную картину бесплодия и пустынности, так как вода высыхает, и почва, не получая влаги, лишается совершенно растительности, только крайне плодовитое терние попадается на глаза утомленному диким и пустынным однообразием путнику.

Впрочем, в узких долинах, которые встречаются в разных местах этой области и в которых скопляется достаточное количество воды, является роскошная растительность и вид оживляется. Вода, скопляясь на горах, стекает оттуда ручьями и, орошая близ лежащие долины и равнины, сообщает им плодородие и самый оживлённый вид, который должен еще более поражать путника после мрачных, песчаных, пустынных окрестностей и восхищать его своею прохладою, тенью и плодами своих деревьев. Особенным плодородием в этой области отличается пространство между Вади-ль-Корой и Тайефой; преимущественно же окрестности этого города отличаются плодородием и прекрасным валом. Равнины здесь покрыты зеленью; деревья доставляют путешественнику много тени для отдыха, а виноград и другие плоды служат прекрасным подкреплением сил после изнурительного пути. Эта богатые растительностью местности, хотя сравнительно и редки в Хиджазе, делают сносным житье в нем, особенно, вознаграждает за другие лишения прекрасный воздух; небо вечно прозрачное и чистое; свежий воздух, несмотря даже на жар, не изнуряет человека вследствие своей чистоты, а, напротив, сообщает какое-то особенное невыразимое и не понятное для человека, не бывавшего в подобных условиях природы и климата, чувство довольства и восхищения, о чем мы уже имели случай говорит раньше.

Уэльштед, который путешествовал подле берегов Хиджаза, тоже выставляет на вид этот чистый воздух. По его словам, температура здесь умереннее, нежели на берегах Персидского залива; северные ветры доставляют приятую прохладу и способствуют чистоте воздуха. Во время северных ветров, которые дуют здесь большую часть года, атмосфера необыкновенно чиста, так, что каждый предмет ясно виден, лишь только он успеет показаться из-за горизонта. «Мы, – говорит он, – могли здесь при наших измерениях пользоваться горами, как прочными пунктами, которые были отдалены от нас более, чем на 100 английских миль. ⁴⁶³ Пурпур, в какой они тогда окрашивались, сообщал их очень мрачным и диким формам красоту и нежность, которая собственно совершенно чужда их естественному характеру. Днем безоблачное небо бросало свой темно-синий цвет на море, которое тогда бывает чище и прозрачнее спокойного Средиземного моря. Ночи также ясны и светлы, и звезды на небе блещут с каким-то необыкновенным в северных странах великолепием, так что мне здесь, по близости отечества Иова, приходили на память слова его книги: «можешь ли ты связать узел Плеяд (Хива) и разрешить узы Ориона (Кессиль)?» ⁴⁶⁴ При холодной погоде небо над этими берегами по бывшей части ясно и безоблачно. Однако же, вообще нет недостатка в дожде. Он идёт преимущественно в ноябре, декабрь и январе. В дождливое время воды с большой быстротой сливаются с гор и по берегам почти всюду видны следы этих дождевых потоков. ⁴⁶⁵

Дожди в Хиджазе по большой части начинаются в декабре и идут в течение довольно значительного времени, вода сбирается потоками и, изливаясь с гор и возвышенностей, орошает землю. Однако, не каждый год бывают эти периодические дожди, или бывают, но в не достаточном количестве. В засушливые годы и самые плодородные участки этой области делаются бесплодными, и настает голод, и вследствие голода и разные болезни. Берега Хиджаза покрыты мелями и коралловыми утесами, которые делают мореплавание подле них очень трудным, особенно, в древнее время они представляли большие опасности для младенствующего мореходства. Эти рифы не дают удобного места для бросания якоря, чем еще более затрудняют плавание подле берегов Хиджаза ⁴⁶⁶.

Считаем необходимым остановиться, в частности, на географическом и топографическом описании различных мест, городов и селений этой области, которые играли и играют в исламе более выдающуюся роль. При этом мы считаем своею обязанностью подробнее описать те места, о которых говорится в Коране, конечно, между всеми городами и местами Хиджаза и даже целой Аравии, Мекка заслуживает больше всего нашего внимании, как родной город Мухаммеда и места священного путешествия всего мусульманского мира, с первых годов ислама и до настоящего времени, город, который так дорог сердцу мусульманина, который рисуется столь священным в его воображении и который он обязан посетить хоть раз в жизни, если условия его положения дают ему возможность сделать это.

Мекка مكة, иначе Бекка بكة, как она встречается и в Коране. ⁴⁶⁷ По объяснению Бейзавия оба эти слова имеют одно и тоже значение, так как буквы «М» и «Б» в арабском языке нередко заступают место друг друга. ⁴⁶⁸ Её отождествляют с Макорабой Птоломея, производя это название как Мекка-рабба «великая Мекка». ⁴⁶⁹ Название Мекки и Бекки означает одно и тоже, именно «Место великого стечения» ⁴⁷⁰. Впрочем, мнения ученых об этом несколько расходятся. Один, например, думают, что Меккой называлась священная область, а Беккой место Каабы; другие считают Мекку названием города, а Бекку названием храма. ⁴⁷¹ Однако, большинство Мекку и Бекку считают за одно и тоже название города вследствие перемены букв М и Б. Подобных перемен букв М и Б приводят много примеров. Вот некоторые из них, например, نبيط набит и نميط намит (набатеи); راتب ратиб и راتم ратим (постоянный); لازب лязиб и لازم лязам (липкий). ⁴⁷²

С этим согласны Шультенс, Френель, Гезенисе и дргие. Фрейтаг также считает более вероятным мнение, полагающее Мекку и Бекку за тождественное название ⁴⁷³. Действительно в семитских языках замена этих букв друг другом вещь очень обыкновенная и встречается очень часто. ⁴⁷⁴ Относительно же названия Макорабы Птоломеем, Дози держится совершенно оригинального мнения, обусловливаемого стремлением все относящееся до Мекки и мекканского хаджа вынести из истории евреев. ⁴⁷⁵ Некоторые признают Мекку тождественною с Месом (Меша) Св. Писания. ⁴⁷⁶ Так думает, например, Готтингер, который относительно этого отождествления приводит выдержку из одного сочинения, где говорится: «сыны Иоктана живут до Меса, называемого по-арабски Меккой, которая служит местом их религиозного путешествия». ⁴⁷⁷ Мекка имеет еще много и других названий. Так например, она называется عقاط и عمق – долиной, лощиной, название происшедшее от её положения в каменистой долине; ⁴⁷⁸ «Матерью городов» ⁴⁷⁹, «Славным городом», «Страною мусульман» ⁴⁸⁰ и другими многочисленными именами. Дози в своем сочинении: Die Israeliten zu Mekka, приводит еще несколько других названий этого города, именно Эль-кадис, имя, которое по свидетельству одного арабского писателя происходит от каддаса, т.е. Очищать, потому что Мекка очищает от грехов. Другие названия Мекки: Назир ناذر, Зеляга или Зелях и Сил или с окончанием Сило; Барра, Басса и Манса, словом, говорит Навави, ни одного города, который бы имел так много имен, как Мекка и Медина, потому что оба они суть превосходнейшие на земле. ⁴⁸¹

Мекка, как священный город мусульман, место, куда они ходят на поклонение, считается в их глазах высочайшею святынею, на которую не должна ступать Бога иноверца. Потому она долго была недоступна для христиан; сведения о ней получались лишь от мусульманских писателей, посещавших этот город. Только самоотверженность Буркгардта, пробравшегося сюда в платье мусульманского пилигрима-хаджия и тем обманувшего строгую бдительность мусульманского фанатизма, проложила путь для знакомства Европы с этим городом и его достопримечательностями. Потом труды Али-бея, Бертона и некоторых других довершили знание европейцев об этом городе, так что в настоящее время можно получить достаточно сведений для знакомства с этим священным в глазах мусульманского мира местом. Мекка по определению М. Томарда лежит под 21°23'17'' с.ш. и 37°54'45'' в.д. от Парижа. Она расположена, в узкой бесплодной долине, очень извилистой, общее направление которой с севера на юг, только при южной оконечности города долина принимает северо-западное направление. Долина эта очень тесная, так что ширина её изменяется только между 100 и 700 шагов; в самом широком месте этой долины лежит Мекка, а в более тесных местах разбросано только несколько отдельных групп домов и сараев. ⁴⁸² Окружающие Мекку горы скалисты и утесисты; вышина их от 200 до 500 футов; самый высокий утесистый холм Абу-Кобейс. Подле самого этого холма идет тот квартал, где жил Абду-ль-Мутталиб. Более высокие холмы лежат с восточной стороны города. Холмы около Мекки состоят, главным образом, из кварца и гнейса, а по местам из гранита; на них нет ни травы, ни деревьев. Сам Коран указывает нам на бесплодность мекканской долины и называет ее «долиной неудобной для хлебных посевов». ⁴⁸³

Действительно долина Мекки не только неудобна для хлебных посевов, но и вообще лишена растительности. Только самая скудная трава и растения песчаных пустынь, хворостник и колючие акации тут кое-где попадаются на глаза. Буркгард так описывают мекканскую долину: «как скоро мы пройдем крайние пределы Мекки, нам представляется пустыня, потому что ни сада, ни деревьев, ни загородных домов не видно на пути в город, который со всех сторон окружен бесплодными песчаными долинами и столь же бесплодными холмами. Чужестранец, находясь на большой дороге в Тайеф за поворотом холма, в непосредственном соседстве с загородным домом шерифа, счел бы себя также далеко от человеческого общества, как будто бы он находился в пустынях Нубии. ⁴⁸⁴ Точно в таких же чертах описывает Мекку и Али-бей. Он говорят, что «Мекка лежат внизу песчаной долины, окруженной со всех сторон обнажёнными горами, без ручья, реки, или какой-нибудь проточной воды; без деревьев, трав или каких-нибудь видов растительности. Сухость страны, – говорит тот же путешественник, – в меккской долине такова, что с трудом можно увидеть растение близ города или на близ лежащих горах. Не ожидайте найти в Мекке что-нибудь похожее на луг, а ещё менее на сад... Они (мекканцы) не сеют хлеба, потому что слишком не благодарная почва не производит никакого растения возделывающему. Почва отказывается доставлять даже дико растущие продукты, на которые она так щедра в иных местах. Коротко, только три или четыре дерева находятся в местности, где раньше стоял дом Абу-Талиба, и шесть или восемь других, разбросанных там и сям. Эти колючие деревья производят маленький плод, похожий на ягоду ююбы, ⁴⁸⁵ и который арабы называют небакк». ⁴⁸⁶

Бесплодие мекканских гор не вознаграждается даже и суровым, диким величием ландшафта. Он не представляют живописных видов; утомительное однообразие песчаных и каменистых, невысоких сравнительно холмов не может ни поразить зрителя разнообразием утесов, ни развлечь его скуки, ни отвлечь от размышления уединившееся сюда лицо, всюду пустынно и однообразно, естественно, при такой скудости своей природы, не дававшей никаких средств для пропитания, жители Мекки с самого же первого поселения должны были позаботиться о доставке съестных припасов из других местностей и стран. По арабским свидетельствам, для снабжения мекканцев съестными припасами прадед Мухаммеда, Гаинем, учредил караваны, которые ходили за съестными припасами ежегодно: один летом, другой зимой. ⁴⁸⁷ Благодаря этим караванам Мекка снабжалась достаточно съестными припасами. В Коране Бог представляется говорящим жителям Мекки: «Не от нас ли то, что в нее (в Мекку) собираются плоды всех родов для пропитания, какими наделяются от нас?» ⁴⁸⁸ К бесплодности Мекки и её окрестностей нужно присоединить еще недостаток воды в её районе. Мы уже сказали, что в Мекке нет проточной воды. Жители употребляли во время Мухаммеда дождевую воду, которую во время дождей собирали в водоемы и сохраняли в них. В колодцах вода негодна для питья людям по нехорошему вкусу, за исключением колодца Зам-зам, в котором воду можно употреблять. Вода в этом колодце гораздо лучше, нежели в других, в которых она солоновата, но вода колодца Зам-зам тоже не совсем хороша на вкус и трудна для пищеварения. ⁴⁸⁹

Поэтому еще около времени Мухаммеда Зобеир, один богатый корейшит, потратил много труда и средств, чтобы провести сюда воду с горы Арафы, однако же, предприятие его не увенчалось успехом. Только сравнительно в недавнее время устроен водопровод, снабжающий город хорошею водою. Неудобство жизни в Мекке еще более увеличивает удушливый жар, особенно, в летние месяцы. Так как Мекка лежит в долине, окруженной со всех сторон горами, то ветер не может освежать воздух, и этот последний остается в постоянном спокойствии, очень утомительном; кроме того утесистые скалы не покрыты растительностью, а голы и каменисты, потому лучи солнца, падая на них, отражаются от них и тем усиливают жар. ⁴⁹⁰ Бургардт пишет: «скалы, которые занимают тесную долину Мекки, удерживают ветер, особенно, северный, и отражают солнечные лучи с удвоенным жаром. В августе, сентябре и октябре жара чрезмерная; во время пребывания в Мекке удушливый жаркий ветер проникал атмосферу в течение пяти следующих друг за другом сентябрьских дней» ⁴⁹¹. В Мекке не бывает периодических дождей. Бывают года, когда совершенно не бывает дождя. Жители Мекки рассказывали Буркгардту, что редко бывают четыре годя кряду с дождями, достаточными, чтобы произвести хоть какой-нибудь скудный корм для скота в более отдаленных окрестностях Мекки, вследствие этого скот у кочующих в окрестностях Мекки бедуинов погибает и лишает их источника пропитания ⁴⁹². Таким образом, общим характером Мекки может служить сильная сухость. Однако же, иногда бывают случаи сильнейшего дождя; даже в летнее время бывает иногда сильный дождь, в противоположность тропическим странам, где лето без дождей. Эти сильные дожди совершенно изменяют вид Мекки: за несколько часов пыльная и удушливая Мекка превращается в грязный город, где с трудом можно пробраться по грязи. Потоки дождя бывают иногда ужасны и, особенно, увеличиваются горами, с которых вода стремительно стекает в город, а так как Мекка окружена горами со всех сторон и не имеет стока для дождевой воды, то вся эта вода остаётся в городе, до тех пор, пока не испарится от действия тропических лучей солнца.

Это скопление воды во время сильных дождей бывает очень гибельно для города и нередко, затопляя его, причиняет много вреда строениям; сам храм Мекки Кааба несколько раз подвергался разрушению от подобных наводнений и потому ремонтировался уже мною раз. Историки Мекки, говорит Буркгардт, упоминают несколько сильных наводнений и этом городе; самые несчастные из них были в 80, 184, 202, 280, 297, 549, 620, 802, 829 годах. Во время некоторых из них, город и храм находились под водою до высоты черного камня; много было разрушено домов и погибло людей. Один арабский писатель передает подробности наводнения, которое опустошило Мекку в 1039 году хиджры ⁴⁹³ от которого погибло 500 человек и Кааба была разрушена. ⁴⁹⁴ Климат Мекки, Буркгардт называет «удушливым и нездоровым» ⁴⁹⁵. Впрочем, это вероятно справедливо только относительно лиц, не привыкших к двойному климату этой «матери городов»; на природных же мекканцев он едва ли оказывает вредное влияние. Мукаддаси говорит: «Мекка жарка летом, но ночи постоянно прохладны, и Бог освободил этот город от жара и удушливости». Даже есть основание предполагать, что климат Мекки для природных её жителей был здоровее, нежели во многих других городах Хиджаза, например, чем в более плодородной Медине. Многие из спутников Мухаммеда, переселившихся в Медину из Мекки, здесь заболели, потому что, гласит мусульманское предание, «привыкли к лучшему воздуху». ⁴⁹⁶ В длину Мекка занимает пространство, по свидетельству Буркгарда, 1500 шагов; но если считать протяжение от предместья Джервель (которое встречается на пути из Джедды) и до предместья Моабеде (на пути из Тайефа), то оно простирается на 3500 шагов ⁴⁹⁷. Улицы города сравнительно широкие; дома довольно высокие и между ними находятся трехэтажные. Они построены из камня темно-серого цвета; город отчасти походит даже на европейский, если принять во внимание, то обстоятельство, что окна домов, выходят на улицу, что необычно в других восточных городах.

Однако, улицы носят вполне восточный характер: во время сухого времени они очень пыльны, а во время дождя почти непроходимы от грязи; притом они завалены разным сором и мусором, который также не заботятся вывозить из города, а выбрасывают на улицы. Город в настоящее время открыт со всех сторон, однако, соседние холмы, при надлежащем укреплении, могут доставить прочную охрану. В прежнее время здесь было три стены для защиты окраин города. В настоящее время нет и следов этих стен ⁴⁹⁸. Город разделялся в прежнее время на несколько кварталов, отдельных друг от друга и могущих защищаться самостоятельно. Благодаря своему местоположению, защищенному скалистыми горами и стенами, в прежнее время Мекка была в совершенной безопасности от врагов, на это именно и указывает Коран, когда представляет Бога говорящим: «Не видели ли они (мекканцы); что мы эту заповедную страну (Мекку) сделали безопасною, тогда как люди, которые в окрестностях их, подвергаются грабительству». ⁴⁹⁹, конечно, славу Мекки составлял и составляет её знаменитый храм Кааба, предмет почитания всех мусульман. ⁵⁰⁰

Относительно населения Мекки в настоящее время нет точных данных. Буркгардт определяет число жителей около 30 тыс.; Али-бей полагает их от 16 до 18 тыс. Несомненно в прежние времена Мекка имела больше жителей, что доказывают её запустелые жилища и развалины. Арабские хроникеры этого города говорят, что в отдаленное от нас время Мекка имела до 106 тыс. жителей. Хотя восточные писатели и любит обращаться с цифрами крайне произвольно и небрежно и прибавлять нули, как ничего не значащие знаки, однако, в данном случае их численные показания заслуживают вероятия, потому что множество развалин действительно говорят о гораздо большем населении и древнее время ⁵⁰¹. Буркгард тоже замечает, что город мог заключать в три раза больше показанной им цифры жителей, т.е. Около 90 тыс. ⁵⁰² Таким значительным населением в древнее время Мекка обязана не только своему храму, но и тому обстоятельству, что она лежит на большом торговом караванном пути, который проходил через нее в Медину из южной Аравии с одной стороны, на север в Сирию через Хиджр, древний, укрепленный город колена фемуд, затем в Табук и Маан, с другой стороны, на северо-запад через Баду, древний город тоже фемудян, затем через Маджан в Айлу (нынешнюю Акабу), откуда караваны направлялись в Египет и к Средиземному морю ⁵⁰³. Эта торговля, а также и хадж (священное путешествие) доставляли жителям Мекки средства и деньги, так как во время хаджа в Мекке совершался и доселе совершается торг, и путешествие, таким образом, почти превращалось, как и ныне превращается, для природных мекканцев в ярмарку, а высокое почтение к Каабе привлекало сюда огромные толпы арабов. ⁵⁰⁴ Потому-то и говорится в Коране, что не смотря на бесплодность почвы, в Мекке находится обилие всего потребного для продовольствия. ⁵⁰⁵ Указанные нами обстоятельства и служили причиною того, что жители Мекки были вообще довольно богаты; кроме разных предметов торговли у них, было значительное количество верблюдов и другого скота; и они отправляли торговые караваны на крупные суммы.

Об основании Мекки и времени её происхождения существует много арабских преданий до исламского еще происхождении, усвоенных в настоящее время мусульманами, факт, подтвержденных авторитетом самого Мухаммеда. По древнейшим арабским преданиям, сообщаемым Халеби, основание Мекки приписывается еще амаликитянам. По свидетельству этих преданий в области теперешней Мекки однажды потерялся у них верблюд, два амаликитянина пошли искать его; область Мекки была в то время совершенно лишена воды и пуста. Ангел вывел источник Зам-зам для Измаила к Агари, когда они оставленные в пустыне Авраамом умирали от жажды. Измаил со своею матерью жил при этом месте, т.е. на месте Мекки. Амаликитяне, ища верблюда, встретили их при этом ключе и, восхитившись водою Зам-зама, тотчас перешли сюда и поселились тут, взявши к себе и Измаила с Агарью. ⁵⁰⁶

Сначала здесь было только одно постоянное и прочное строение Кааба. Жители, питая глубокое уважение к этому святилищу, не хотели строить около него прочных для себя жилищ; только около 445 по РХ, Косай убедил корейшитов срубить в окрестности Каабы деревья и построить себе постоянные жилища. Он разделил это место на несколько кварталов, и каждый квартал отдать известной фамилии, так что фамилия разделились по кварталам. Проникнутые глубоким и суеверным благоговением к этому святому месту корейшиты сначала было не хотели рубить деревьев, которые были священными в их глазах, но Косай собственным примером побудил их к этому, показав безопасность срубки леса, таким образом, было заселено все место вокруг Каабы, только небольшое пространство около неё оставалось незаселенных. Это пространство назначено было для религиозных обрядов и обходов. Оно называлось Ель-Матаф-еш-Шариф. ⁵⁰⁷

Из этого видно, что только в пятом столетии появляются прочные здания в Мекке, до тех пор это был только стан, состоящий, по всей вероятности, из шатров, с единственным прочным зданием Каабой, стан, начало которого во всяком случае нужно искать в весьма глубокой древности, потому что Кааба, как мы увидим далее, очень рано известна, как храм, пользовавшийся огромным почетом арабов. Собственно, город, как совокупность зданий и домов, сравнительно нового происхождения, т.е. пятого века, хотя мусульманское предание и приводит слова Мухаммеда, что Мекка самый древний город на Земле. ⁵⁰⁸ Освященная в глазах арабов чудесным своим происхождением, подле дарованного Богом ключа Зам-зама и своею Каабою, Мекка сверх того в преданиях арабов является еще местом многих достопримечательных событий, важных в истории арабов, о чем мы скажем, когда коснемся их истории.

Вследствие этого арабы питали глубочайшее уважение к этому месту и городу и, можно сказать, благоговение, перешедшее от них, ко всем мусульманам и еще более освященное в их глазах, как место родины и первоначального поприща их пророка; в 300 саженях ⁵⁰⁹ к северо-востоку от Каабы доныне указывают место рождения Мухаммеда. Подле Каабы идет широкая улица, оканчивающаяся на том и другом своем конце небольшим холмом. Эти холмы Сафа и Мерва, играющие большую роль при совершении хаджа.

В нескольких часах пути от Мекки лежит священная для арабов, и теперь для всех мусульман, долина Мина, немного в стороне от карн-мекканской дороги. Долина узкая с кругами бесплодными утесами с обеих сторон; тут находится ряд домов, построенных из камня, частью обитаемых, но по большей части находящихся в развилинах. Эта долина издревле была святым местом. Здесь, по всей вероятности, уже в древности приносились жертвы, потому что, как думает Бейзавий, ⁵¹⁰ название этой долины منى, происходит от древнего глагола منى, что значит: разделять, убивать. Даже существует предание, что до построения Каабы все обряды хаджа были совершаемы здесь. По словам Аль-Джуази, Амру-бин-Лухай поставил в этой долине семь идолов. ⁵¹¹ Вблизи Мекки находится также св. гора Арафа عرفة. Здесь по мусульманским преданиям Адам и Ева встретились в первый раз после изгнания из рая, когда Ева была перенесена в Джедду, а Адам на остров Цейлон, от чего и производят самое название Арафы с арабского عرف, что значит познавать, потому что здесь Адам познал Еву. ⁵¹²

В трех милях от Мекки лежит гора Хира, где Мухаммед, по обычаю прочих мекканцев, имел загородное местопребывание вроде дачи. Место очень дикое, безлюдное и представляющее только обширный вид на восток и запад. Буркгард так описывает эту гору и её окрестности: «пред нами страна имела печальный вид, не было видно ни одного зеленеющегося места; бесплодные, угрюмые и серые холмы и белые песчаные долины были единственными предметами взора» ⁵¹³. Сюда-то Мухаммед удалялся со своею женою Хадиджею и искал успокоения для себя от мучивших его душевных волнений относительно религиозного переворота арабов, какой он замыслил произвести, и относительно своего божественного посланничества. Здесь-то впервые ему было видение ангела Гавриила, сообщившего ему первые стихи 96 главы Корана. По мнению толковников Корана, на эту гору указывают слова Корана: «в горах есть дороги белые и красные, различные цветом и темный до черноты ворона». ⁵¹⁴

Другой знаменитый город ⁵¹⁵ Хиджаза, целой Аравии и даже во всем мусульманском мире это Медина, место куда убежал и где нашел убежище Мухаммед от притеснений корейшитов, и откуда он начал свою завоевательную карьеру в Аравии. Медина называлась до бегства в нее Мухаммеда Ятсриб يثرب ⁵¹⁶ После бегства сюда Мухаммеда, она стала называться Мединату-ль-набн مدنية النبي – «Город пророка», или просто Ель-Медина, т.е. город по преимуществу. Кроме того, она имеет еще много других названий. В Китаб-менассик-ель-хадж ⁵¹⁷ читаем; «между девяносто пятью названиями, которые носит лучезарная Медина, вот те, которыми она обыкновенно обозначается: Ятсриб, Таиба, Мескенех, Хабрег, Махбубег, Джинег, Мерхумег, Махбурег, Ардзуллах, Дар-ель-Хиджра, Дар-ель-Ислам». ⁵¹⁸ Медина лежит в самой низменной части равнины, находящейся близ той цепи гор, которая тянется с севера на юг. Почва её довольно плодородна и город окружен садами и целыми пальмовыми рощами. Климат Медины холоднее, нежели в Мекке, и даже иногда на близ лежащих горах выпадает снег. Дождь идет зимой не периодически, но падает с промежутками и обыкновенно сопровождается сильными бурями. Непрерывных, продолжающихся неделю и более дождей здесь совершенно никогда не бывает, и обыкновенно после дождя, продолжающегося сутки или двое, небо проясняется. Бури обыкновенно прекращаются в апреле, но случайные дожди бывают, нередко, даже среди лета. ⁵¹⁹ Малозерные финики Медины, называемые аджва, считаются одними из самых лучших в мире; ⁵²⁰особенно, почва плодородна близ гор Охода и Табира, отстоящих от города верст на 8, первая на север, а вторая на юг. ⁵²¹

Воздух Медины, вследствие солончаковой почвы и также вследствие окружающих город дождевых луж, не благоприятен для здоровья, особенно, часты здесь лихорадки. Буркгардт говорит, что в Медине, кажется, господствует большая смертность, нежели в каком-либо другом городе на Востоке. Ежегодно умирает здесь около 1200 человек, тогда как все население его простирается от 16 до 20 тысяч человек. ⁵²² Мы уже упоминали, что спутники Мухаммеда, переселившись из Мекки сюда, не могли переносить этого климата и заболевали. Город в настоящее время снабжается прекрасным подземным каналом, построенным на иждивение Султана Сулеймана, сына Селима I. Вода в канале течет около 20–25 футом, под поверхностью. Сады и поля окружают Медину с трех сторон. Они состоят, главным образом, из финиковых рощ и полей с пшеницей и ячменем ⁵²³. Величина Медины меньше половины Мекки. Дома в настоящее время хороши, построены из камня и обыкновенно двухэтажные с плоского крышей; улицы вымощены камнем и довольно широки. Город окружают высокие стены. На западе и юге города идут многочисленные предместья, довольно населенные и занимающие больше пространства, чем самый город.

Самую замечательную святыню Медины в глазах мусульман составляет гроб Мухаммеда, находящийся в мечети, носящей название Ель-харям. Мечеть эта имеет 165 шагов в длину и 130 ширины; она устроена на подобие Каабы четырёхугольником и окружена со всех сторон крытыми колоннадами. Близ юго-восточного угла стоит знаменитая гробница Мухаммеда, на таком расстоянии от стен мечети, что между ней и южной стеной около 25 футов, а от восточной стены около 15 футов. ⁵²⁴ Медина принадлежит к числу древних городом Аравии. Она уже известна была Птолемею под именем Ятриппы. Ахмед-бен-Юсуф об основании этого города говорит: «Амаликитяне первые воздвигли Медину и насадили пальмовые деревья на её территорию; но говорят также, что первый, кто раскинул свой шатер на месте, которое она занимает, и кто дал ей свое имя, был Ятриб, сын Кабии, сына Мехлеила, сына Арима, сына Сима, сына Ноя». ⁵²⁵

Якут называет амаликитян, потомков Амлака-бен-Арпахшад-бен-Сим-бен-Нух первыми жителями Медины, которые построили город, и посадили пальмы около него. ⁵²⁶ Легенда гласит, что однажды Моисей со своим братом Гаруном, т.е. Аароном, совершил путешествие. Когда они проходили мимо Медины, из боязни живших там иудеев, тайно прошли мимо и расположились на горе Оход. Здесь Гаруна настиг час смерти; Моисей вырыл могилу и сказал: «Любезный брат! ты должен умереть»! Гарун, встал, лег и могилу и скончался; Моисей покрыл его землею. ⁵²⁷ Во время Мухаммеда здесь жили арабские колена, вышедшие из южной Аравии, Аус и Хазрадж, общее имя которых было Бену-Кайла, и другие многие колена. Ибн Забаля говорит: к арабам, которые жили в Медине вместе с иудеями, прежде, чем колена Аус и Хазрадж пришли туда из Йемена, принадлежали Бану Онейф, отрасль Бали, по другим остаток амаликитян; далее Бану Мурейдз, отрасль Бали, Бяну Моавия-бнуль-Харес-бну-Бухта-бну-Сулейм и Бяну Джазма из Йемена». ⁵²⁸ Кроме арабских колен здесь много жило иудеев. Во время Мухаммеда было здесь три иудейских колена: Бяну-Надзир самое могущественное, Бяну Корейза и Бяну Кайнокаа. Все народонаселение Медины во время Мухаммеда можно положить в 16–19 тысяч человек, из коих 9 тысяч арабов и от 7 до 8 тысяч евреев ⁵²⁹. Арабы, жители Медины, приставшие к Мухаммеду и оказавшие ему помощь, получили после хиджры общее название ансаров أنصار, т.е. помощников, защитников. Жители Медины находились между собой в постоянном раздоре, преимущественно споры были у арабов с арабами и у евреев с евреями. Впрочем, те и другие во время вражды старались склонить на свою сторону и иноплеменников, особенно, авситы и хазраджиты питали сильную ненависть друг к другу. Жители занимались земледелием, но, главным образом, разведением финиковых деревьев. Также не маловажным средством существования была охрана проходящих мимо караванов с товарами и грабеж.

Вблизи Медины на север от неё находится гора Оход أحد, известная битвой Мухаммеда с мекканцами, которая едва не окончилась гибелью Мухаммеда и уничтожением ислама в самом его начале.

Скажем теперь несколько слов, о других более замечательных местностях в Хиджазе. Между ними следует упомянуть Джедду جدة, мекканский порт, т.е. порт, в котором высаживаются лица на пути в Мекку. Он лежит на берегу Красного моря в 2 днях пути от Мекки. Это хорошо застроенный город в настоящее время. Каждый дом здесь имеет водоем для собирания и хранения дождевой воды. Общественных зданий, сколько-нибудь значительных, и Джедде нет ⁵³⁰. Также нет ни садов, ни рощ, только несколько финиковых дерев растут около мечетей; окрестность бесплодная пустыня. Джедда очень важный и торговом отношении пункт, потому что она служит гаванью для кораблей, нагруженных товарами Египта, Индии и Аравии, а также гаванью Мекки, куда ежегодно стекаются тысячи хаджиев ⁵³¹. Здесь по преданию арабом, и вообще мусульман, жила Ева по изгнании из рая в разлуке с Адамом, и здесь будто бы находится её могила. Самый город построен халифом Османом, но как гавань Мекки, он известен издревле ⁵³².  

Янбо ينبع, известный город и гавань Медины. Теперь Янбо очень хорошенький городок, окруженный стеною. По словам Абульфеды, он лежит на один день пути от морского берега. Но Нибур считает это или ошибкой со стороны Абульфеды, или думает, что следует предположить, что прежде город лежал дальше, а нынешний есть новый и отличен от прежнего ⁵³³. Город Янбо древний, имя его встречается у Птолемея. Здесь пристают лица, желающие отправиться в Медину.

Город Тайеф طائف, лежит в плодороднейшей местности, орошаемой многими ручьями, бегущими с гор. Окрестность всюду покрыта зеленью и деревьями. Он окружен был со всех сторон знаменитыми в свое время виноградниками. Также многие другие плодовые деревья: яблоки, миндаль, фиги, абрикосы, гранаты росли и растут здесь в большом количестве. Тайеф всеми этими плодами в изобилии снабжает бесплодную Мекку. ⁵³⁴ Словом это один из благодатных участков Аравии ⁵³⁵. Едризи так его описывает в XXII веке: «город Тайеф, местопребывание колена Сакиф. Он небольшой, очень населен и хорошо снабжен свежею водою; климат здесь умеренный; плоды обильны, поля плодоносны. Здесь сбирают много винограда; сушеный тайефский виноград очень ценится и в большом количестве увозится в дальние страны. Большая часть плодов, употребляемых и Мекке, получается из этого места. Город построен на склоне горы Гасван ⁵³⁶». Здесь во время Мухаммеда, как и в настоящее время, богатые жители Мекки имели дачи для житья в жаркое время года; а потому у них были здесь свои сады и дома. Вблизи Тайефа лежит холм بتعة или حلذن, в котором находится много пещер. По распространённому местному преданию, это могилы древнего исчезнувшего колена Ад. Во времена Мухаммеда здесь жило колено Сякиф, чтившее богиню Аллату, которой святилище находилось в этом городе ⁵³⁷. Здесь-то отвергнутый мекканцами Мухаммед хотел было найти себе опору и последователей, но был с позором изгнан отсюда, и когда убегал, то мальчики швыряли в него каленьями. Тайеф и древности носил имя Вах وح. ⁵³⁸

На пути из Мекки в Тайеф находилось местечко Нахлл со знаменитым некогда храмом корейшитской богини Уззы. Здесь последователи Мухаммеда, одержали первую победу над корейшитами; здесь же Мухаммеду, отверженному корейшитами, преследуемому в Мекке, изгнанному с позором и побоями из Тайефа, явился во сне сон джиннов на обратном пути его из Тайефа после неудачной проповеди Корана в 620 году; и он был утешен верою в него многих джиннов. Вот как об этом рассказывает Коран: «скажи мне открыто, что сонм гениев слушал; после того, они говорили: мы слушали чудный Коран, ведущий на прямой путь. Потому мы веруем в него и не будем признавать никакого соучастника Господу нашему». ⁵³⁹

В двух милях от Медины по направлению к Мекке находится соление Коба قبا, принадлежавшее во времена Мухаммада отрасли Авеитов, называемой Бяну-Амр-Ибн-Ауф. Здесь остановился Мухаммед с Абу-Бакром во время хиджры, и был встречен мединцами, своими последователями. В память этого Мухаммед положил здесь основание мечети, воздвигнутой вскоре жителями этого селения и названой مسجد التقوى – «Мечеть страха Божия». Это была первая мечеть ислама ⁵⁴⁰. Она существует до ныне ⁵⁴¹. Толковники к этой мечети относят слова Корана: «есть мечеть, которая с первого дня основана по благочестивому чувству» ⁵⁴².

На дороге из Медины в Мекку лежит долина Бедр ⁵⁴³ بدر, где мусульмане одержали первую победу над корейшитами на 2 году хиджры. На эту победу указывают места Корана, приписывая победу чудесной помощи Божией через ангелов, которые поражали войска корейшитов. Кор.8:48–55 ⁵⁴⁴. Ныне здесь находится мечеть ⁵⁴⁵.

На расстоянии четырёх–шести дней пути от Медины к северо-востоку находится город Хейбар خيبر, населённый во время Мухаммеда евреями колена Бяну-Корейза بنو قريظة. Мусульмане после упорной защиты со стороны евреев взяли его в 7 году хиджры. Он и доселе населён евреями, ⁵⁴⁶ которые управляются независимыми. Едризи пишет: «Хейбар небольшой город, укреплённый и обилен пальмами и возделанными полями. В начале ислама он был жилищем сынов Корейзы». ⁵⁴⁷ Мы уже упоминали о нем, как о месте известном по своим лихорадкам, обратившимся и пословицу.

Недалеко от Мекки между Тайефом и Нахлой находится Оказ عكاظ, обильный пальмами. Место знаменитое в доисламские времена и во время Мухаммеда своею ярмаркой, на которую стекались арабы со всех концов Аравии. Здесь также происходили состязания арабских поэтов. Мухаммед не раз посещал эту ярмарку. Оказ принадлежал Сякифитам ⁵⁴⁸.

Этим кратким очерком географического положения Аравии мы и ограничиваемся, считая выходящим на пределы нашей задачи частные подробности; желающих получить более специальные сведения по географии Аравии отсылаем к цитированным нами сочинениям.