Монашеское поприще
Нa Хиосе, давшем православному миру немало святых, состоялся главный выбор Анастасия Кефаласа – путь служения Церкви. В 1873 году он, тридцатилетний сложившийся человек, твердо осознавший свою цель и способный принимать ответственные решения, уступил учительскую должность родному брату Хараламбосу33 и ушел послушником в местную обитель Неа Мони. Там 7 ноября 1876 года после трехлетнего искуса совершился его монашеский постриг с именем Лазарь, в честь преподобного Лазаря († 867), память которого приходится на этот день34. В кодексе монастыря сохранилась собственноручная его роспись: «1876 г., 7 ноября, я, монах Лазарь Кефалас, причисленный к синодии Неа Мони, внес положенную сумму – 200 гросий».
Помимо обычных иноческих послушаний, он, по свидетельству подвизавшегося там в это же время протосинкелла35 Хиосской митрополии и будущего игумена Неа Мони Кирилла Трехакиса (1847–1928), был «в обители дидаскалом36 и секретарем... усердно трудясь».
Этот же период его жизни связан с посещением острова Парос (родины святого Афанасия). Здесь, кроме подворья своего монастыря, монах Лазарь побывал в известной Лонговардской обители, где познакомился с другим великим колливадом – преподобным старцем Арсением (1800–1877; канонизирован в 1967, память 31 января).
Кроме живого примера колливадов37, выдающуюся роль в «добром изменении» монаха Лазаря сыграла и духовная дружба с рассудительнейшим старцем Пахомием Ареласом (1840–1905). Принадлежа к неамонийской братии, старец Пахомий ради более сурового жития удалился в близлежащий скит Святых Отцов на Овчей горе. Он славился глубоким благочестием, незлобием и человеколюбием. Духовная их дружба продолжалась до самой смерти отца Пахомия. Недавно опубликованные два письма митрополита Нектария к старцу исполнены любви и глубочайшего благоговения. Так, в первом, от 15 мая 1902 года, святой называет своего друга «преподобнейший во Христе брате и отче Пахомие» и просит ответить ему «собственноручно» в доказательство того, что подорванное его здоровье улучшилось: «Желал бы, чтобы Вы написали о себе собственноручно, дабы увериться, что Вы вполне оправились от немощи и вернулись к духовным трудам». Второе письмо, от 23 июня 1903 года, пронизано ностальгией по памятным для обоих и духовно наполненным дням в скиту на Овчей горе:
«С величайшим волнением прочел присланное письмо, ибо братская Ваша любовь ко мне живо проявилась в глубокой отеческой нежности и приязни. Сердечно благодарен святой любви Вашей за расположение и желание видеть меня до отшествия одного из нас ко Христу. От всего сердца молю Бога удостоить меня свидания с Вами прежде конца. В сем возношении обретает упокоение душа моя, и я нередко забываю о себе, о том, где я нахожусь и чего требуют от меня за богослужением архипастырские мои обязанности. Желание мира и покоя, о возлюбленне, влечет меня в пустыню и оттоле к Вам. Сего ради неослабно содержу Вас в памяти и вспоминаю в своих молитвах к Богу, ожидая сего и от преподобной Вашей любви. Высота иноческого жительства и делания (коего ревнителем был некогда и я) подвижников Овчей горы запечатлелась во мне, и радуюсь, что возобновление ее в памяти соделывает и меня как бы причастником сего жительства и благодати, которой исполнены граждане пустыни. Молитесь, брате и отче, ко Господу, дабы мне неуклонно шествовать правыми стезями Его. Передайте благословения мои братиям Вашего о Христе братства».
Многовожделенная для обоих встреча состоялась два года спустя при чрезвычайных обстоятельствах. Смертельно больной отец Пахомий был привезен в Афины и помещен (вероятнее всего, заботами владыки Нектария, тогда директора Ризарийской семинарии) в лечебницу Эвангелизмос. Вот что писал об этом святой 23 сентября 1905 года эгинским монахиням:
«Извещаю вас, что в Афины приехал отец Пахомий, который, будучи болен, проходит сейчас лечение в Эвангелизмосе. Он страдает стенозом пищевода и не может принимать никакой пищи, кроме молока. Верю, что он поправится. Прошу вас положить по три поклона о его здравии... Напишите мне, что молитесь об отце Пахомии, дабы я мог показать ваше письмо ему».
На следующий день он сообщает:
«Отец Пахомий вручил мне для передачи вам двадцать франков (двадцать четыре драхмы), которые и посылаю с приложением еще соpoка́. Сие посылается от него за ваши молитвы... Богу о его здравии. Если возможно, совершайте за него время от времени полуночное моление – без псалмопения, но с молитвой и чтениями».
В другом письме – новые подробности состояния больного:
«В желудке у него, похоже, какое-то новообразование, которое из-за возраста и сильной слабости вряд ли поддается лечению. Когда сестра милосердия сообщила ему о возможной операции, он, уразумев всю серьезность своего положения и решив выписаться, 29-го, в пятницу, покинул лечебницу. Помолитесь о нем».
Во время лечения старца Пахомия в Эвангелизмосе владыка, судя по всему, беседовал с ним о различных методах монашеского делания, после чего в очередном письме на Эгину появляются следующие строки:
«Сверх сего отец Пахомий сказал мне, чтобы вы не совершали слишком много поклонов, ибо вы утомляетесь и дух ваш не остается безмолвным. Молитесь в безмолвии и тишине. Довольно и ста двадцати поклонов. Ровно столько творят его старицы»38.
О кончине старца, последовавшей на Хиосе 14 октября 1905 года, через пятнадцать дней после выписки, святитель узнает с опозданием. Но уже 1 ноября извещает о ней своих эгинских подопечных:
«Отец Пахомий скончался, и я прошу вписать его в синодики. И да воздастся от вас приснопамятному всякая честь, ибо в начале своего иноческого пути я имел его наставником. О том же просили и послушники новопреставленного. И так как одновременно с этим я получил просьбу написать слова утешения и сестрам39, то и желаю, чтобы вы выразили им свое письменное соболезнование. Напишите, что обращаетесь к ним из сестринской любви, узнав от меня о кончине старца Пахомия, которого, не зная лично, уважаете и чтите как друга и наставника духовного вашего отца во времена, когда тот лишь приступал к монашескому жительству».
На следующий день отослано письмо духовным чадам старца в скит Святых Отцов на Овчей горе. В нем ярко очерчен образ почившего, запечатлена благоговейная признательность учителю и преподано наставление, как переносить временное разлучение с истинным христианином и подражателем преподобных:
«Возлюбленные о Господе чада!
Лобызаю о Господе сыновнюю вашу любовь и молюсь об утешении вам свыше. Разделяю печаль, безвременно постигшую вас со смертью возлюбленного вашего старца, а моего друга и наставника на поприще духовного жительства, вчера еще исполненного жизни и надежды на осуществление богоугодных и благих замыслов, подразумевающих духовную пользу преданных его чад и нравственное преуспеяние всех православных христиан. Недостает слов выразить скорбь мою и утешить вас, толико скорбящих, речами ободрения. Да и кто способен к сему даже из стяжавших язык, немалой ученостью наставленный в плетении словес, и силу убеждать? Полагаю, никто! Ибо страдания души и сердечные раны исцеляются только силой Божией и Его милосердием. Лишь Создавший сердце силен уврачевать язвы его. Призывайте заступление и милость Божию, и Он, внемлющий гласу скорбящих сердец, прольет на них бальзам утешения, укрепит и заступит вас. Итак, вы плачете о старце досточтимом, носившем тяготы братии с любовью и усердием? Плачете об учителе многоопытном, кто обучил вас шествовать прямо и уклоняться прельщения демонов, ищущих, кого бы уловить неведением истины, самомнением, наущением и советом лютого врага? Плачете о путевожатом жития и делания духовного? Плачете, и заслуженно, о наставившем вас на правую стезю и соделавшем вас, своих чад, благими борцами с лукавым? Плачете о страже душ и телес ваших? Плачете о кормильце, питавшем души более телес, дабы дух всегда господствовал в вас и не побеждался многими попечениями о теле, но пользовался им как послушным слугой? Плачете, и справедливо, об утрате воеводы, предводительствовавшего в одолении супостата и возводящего к совершенству? Плачете, наконец, – опущу все остальное, что еще более уязвит сердце и исторгнет новые слезы, – о благом отце, возлюбившем вас как чад своих, вверенных ему Спасителем Христом, на служение Которому он без остатка предал душу свою и тело? Воистину состражду вам во всех сих утратах и плач ваш не осуждаю и скорбь нахожу уместной. Ибо, напротив, неправедно и всякого приличия чуждо отца, воеводу, предстателя, учителя, наставника, путевожатого и старца погребению предавать неоплаканным и неосетованным. Приличны плач и скорбь любящим чадам, лишившимся опоры своей. Приличны они и в учениках, утративших учителя, и в любочестных бойцах, обученных побеждать под руководством опытного воеводы. Приличны, всецело оправданны и достойны они великого сердца усопшего отца, столь возлюбившего вас и возлюбленного вами! Итак, поистине право восскорбели вы и скорбите ныне, небесчинно возрыдали и ныне рыдаете, любезные чада о Господе! Но да не возобладают скорбь, печаль и сетование в сердце вашем, приводя к забвению не только должного, уместного и правого, но и самого упования нашего и того веселия о Христе, что рождается в нас от веры, надежды и любви к Богу. Всякому христианину (а в особенности вам, якорь надежды своей ввергшим в небо, куда и поспешаете всем своим жительством, как сообразные боголюбивейшему своему старцу, показавшему вам сие небо) надлежит постоянно памятовать о горнем уповании, к которому стремимся в желании воспринять безгрешный венец Божественной славы. Поистине, с утратой земного друга и старца приобрели мы увенчанного на небесах ходатая о нас. Да, чада возлюбленные: друг и старец, совершив на земле поприще жития своего, пребыв в подвиге, вступив в брань с сопротивоборцем и достигнув победы, преселился от нас, дабы принять от подвигоположника Бога и Господа нашего Иисуса Христа уготованный венец славы и радоваться со святыми и преподобными, в подвиге просиявшими. Ибо подвизавшимся и скончавшим течение жизни соблюдается правды венец, который воздаст Господь в день оный. Мы же все свидетели подвига его и победы. И что еще скажу? Малый разве повод к веселию – кончина такого старца? Мала разве награда подвига? Скудно разве воздаяние, за которое повелел нам Господь отдать все богатства наши? Не все ли мы возводимся к жизни вечной? Не ее ли ради подвизаемся? Не она ли предмет сокровенного желания сердец наших? Не за нее ли страждем? Итак, что же? Если все ради нее совершаем, станем ли безутешно рыдать и терзаться о преселившемся отце, брате и друге, коего призвал Господь, Владыка жизни и смерти, к упокоению от трудов? Нет, возлюбленные братия и чада о Господе возлюбленные! Не забудем ни блаженного упования, ни небесных благ, но приведем их себе на память, дабы скорбь наша не возобладала над ними, поглотив нас. Ибо чрезмерная скорбь соделает нас непамятующими о должном благодарении Богу и о благопризнательности Ему и навлечет укор на святого старца. А посему утишим чрезмерную скорбь, плач и стенание, чтобы возблагодарить за все Спасителя Бога. Прославим Его, призовем на нас милость и Всесвятой Дух Божий, который да оградит, да укрепит и наставит на всякую истину. Молитесь непрестанно о новоотшедшем старце нашем, чья душа возрадуется о таковом памятовании его, как и о мирном жительстве и преуспеянии вашем.
Отечески благословляю и остаюсь молитвенником вашим пред Богом. Приснопоминаемого старца Пахомия друг Нектарий Пентапольский».
Но вернемся к первым шагам святого на иноческом поприще. Через два месяца после пострига, 15 января (что совпадало с датой его крещения) 1877 года, в кафедральном храме Святых мучеников Мины, Виктора и Викентия40 митрополит Хиосский Григорий возвел монаха Лазаря в сан иеродиакона с наречением ему имени Нектарий41. Знаменательно, что местом хиротонии стал храм великомученика Мины, на родине которого, в Египте, святому Нектарию вскоре довелось потрудиться и к чьей помощи он многократно прибегал всю последующую жизнь, исполненную тяжких скорбей42.
* * *
Мелинос М. Я говорил со святым Нектарием. Стр. 216.
На этот день приходится память преподобного Лазаря Галисийского, иеромонаха († 1053). То есть год земной кончины преподобного автором указан ошибочно. В 867 году состоялось преставление другого святого с именем Лазарь – преподобного Лазаря Константинопольского, иконописца, иеромонаха († 857 или 867 в других источниках), память которого совершается 17 (30) ноября. – Прим. электронной редакции.
Протосинкелл – должность церковнослужителя, в обязанности которого входило возглавлять синкеллов (приближенных к Патриарху лиц, аналогичных нашим келейникам и помощникам в церковно-административных делах). Протосинкелл (как и синкеллы) должен быть клириком или монахом и, как правило, считался первым кандидатом на преемство своему патрону. – Ред.
Здесь: учителем школы при монастыре. – Перев.
Высказывается иногда утверждение, что святой Нектарий подпал под духовное влияние Апостолоса Макракиса (1831–1903), с которым будто бы был знаком, за книгами которого следил и т. д. Это утверждение кажется нам необоснованным. Как мы увидим далее, за три года до назначения святого в Афины (1881), Макракис был осужден Священным Синодом, а приверженцы его из числа клириков подверглись одновременно с ним ссылке, но они вскоре пересмотрели свои позиции и отреклись от лжеучения. Некоторые свидетельства о его последователях из духовенства (даже провинциального) не имеют ни малейшего отношения к Нектарию Кефаласу. Смиренный подвижник и носитель истинно церковного сознания, он наверняка был знаком с некоторыми публикациями Макракиса и не мог не сочувствовать отдельным его высказываниям (например, против симонии, в защиту частого приобщения Святых Таин и т. д.). Но сам никогда не обращался к священноначалию с воззваниями, проявлял неизменное послушание духовным властям и не считал себя (как лишенного по обстоятельствам жизни тесной связи с монашеской средой) правомочным навязывать им то понимание истинного блага Церкви, которое сформировалось у него под влиянием аскетической литературы и благоприятного окружения. К святому Нектарию вполне применимы слова писателя Александра Пападиамандиса о скиафском старце Дионисии Эпифаниадисе: «Многие заблуждались по поводу отношения духовного старца к макракистам и полагали, что Дионисий был его приверженцем. <...> Это верно лишь в том смысле, что старец Дионисий при желании мог бы, пожалуй, защитить г-на Макракиса как своего приверженца. Достопочтенный борец за Православие был на целое поколение старше Макракиса и не рассчитывал, конечно, на появление “наставника” из Сифны, дабы позаимствовать у него какие-то идеи и убеждения. Старец принадлежал к древнему типу монахов, именуемых “колливадами”, и был, наверное, образцовым его представителем. У этих-то колливадов и захотел перенять некоторые обычаи (в том числе частое причащение) г-н Макракис, но, естественно, потерпел неудачу. Ведь мирским людям не дано уподобиться этим подвижникам, проходившим безупречное жительство, да и негоже тем, кто живет в мирской суете, пародировать их чудеса и подвиги». Трудно поверить, к тому же, что молодой тогда иеродиакон и студент богословия Нектарий Кефалас решился огорчить профессора богословского факультета Николая Дамалоса (поручившегося за него, как мы увидим далее, при зачислении в Афинский университет), признав себя последователем Макракиса, с которым тот неоднократно вступал в острейшую публичную полемику. Наконец, известен случай с Фокионом Вамвасом, который был сторонником Макракиса, но по совету старца Даниила Катунакского обратился к Нектарию Пентапольскому, исповедовал свое заблуждение и получил разрешительную молитву. Исполненный признательности к святому Нектарию и старцу Даниилу, Вамвас прислал в Катунаки благодарственное письмо.
Вероятно, тогда же святой Нектарий получил от отца Пахомия и другие советы для инокинь, которые также передал им. По поводу этих советов он, с присущим ему смиренномудрием, но и со всей ответственностью прямого и главного духовного их руководителя, в следующем письме говорит: «Относительно наставлений отца Пахомия уведомляю вас, что передал их не как безоговорочно приемлющий и рекомендующий к исполнению... но с тем, чтобы поблагодарить его, полагающего, что я полностью лишен духовных знаний и обречен на совершенное неведение духовной жизни, как и сам он недвусмысленно мне сказал, и как я, со своей стороны, всецело принял и признал. Но даже и посылая вам, из послушания требованиям отца Пахомия, эти советы, почитаю прямым своим долгом сказать, что при всем моем невежестве, исповеданном пред отцом Пахомием, не приемлю некоторые из них и объявляю вам, что письмо его не должно рассматриваться никем из сестер как имеющее силу ктиторского устава, но только как рекомендательное мнение».
По всей видимости, окормлявшимся у старца инокиням, которые в цитированном выше письме названы, со слов отца Пахомия, «старицами». – Перев.
Этот храм в виде изящной базилики был разрушен до землетрясения 1881 г. Окормлявший жителей Хиоса летом 1881 г. епископ Сионский Григорий писал 3 июля Патриарху Александрийскому Софронию: «Не обретаю ни храма, чтобы священнодействовать, ни удобного пристанища, но поневоле пребываю, как носящий дом свой на себе, либо в убогих бараках и палатках, где и совершаю службы, либо под открытым небом. Обязанный посещать и наставлять христиан здешних селений, не имею где главу преклонить».
В честь святителя Нектария, архиепископа Константинопольского (381–387), сменившего на этой кафедре святителя Григория Богослова. – С. Д.
В Греческой Церкви при рукоположении монаха в священный сан допускается наречение ему нового имени. – Ред.
Святой предрек и учреждение на Эгине монастыря в честь великомученика Мины.