Толкование на Апостол из первого послания Апостола Павла к Коринфянам, читаемый в одиннадцатую неделю (1Кор.9:2–12)

Чтобы удобнее понять ныне чтенные Павловы слова, надобно прежде рассмотреть его же учение, какое он предложил в предыдущей восьмой главе сего первого послания его к Коринфянам. Он там говоря о жертвах приносимых идолам и рассуждая о соблазнах, сказал, что ежели дела наши соблазняют ближних, то нам должно удаляться их, хотя бы они и никаким законом не были возбраняемы: как то и предлагает пример мясоядения, говоря: «Темже аще брашно соблазняет брата моего, не имам ясти мяса во веки: да не соблазню брата моего» (1Кор.8:13). Сие же самое он подтверждает и в ныне чтенном зачале своего послания: ибо уверяет в нем, что он есть Апостол, то есть проповедник и учитель веры во Христа: потом говорит, что и человеческий рассудок того требует, и закон Моисеев повелевает, и правила Евангельские не запрещают, чтобы учители питались от учеников своих: после же сего говорит, что он хотя и имел право требовать от Коринфян нужного для своей жизни: однако ж не заблагорассудил воспользоваться правом тем, и не желал, чтобы они ему платили за труды, понесенные им в проповеди Евангельской, но был доволен бедным своим состоянием, и лучше судил переносить всякие труды, опасаясь дабы кого-нибудь требованием этим не соблазнить и тем не воспрепятствовать плодотворению Евангельского учения. Кто со вниманием выслушает изъяснение ныне чтенных Апостольских слов, тот, увидя в нем высоту и совершенство Павловой добродетели, познает, сколь нужна такая ревность, чтобы избегать всех случаев, могущих произвести соблазн и воспрепятствовать умножению веры и добродетели.

1Кор.9:2. Братие, печать моего Апостольства вы есте о Господе.

Павел сказав прежде: «Несмь ли Апостол? Несмь ли свободь? Не Иисуса Христа ли Господа нашего видех?» (1Кор.9:1) теперь сильнейшим образом доказывает свое Апостольство: и дабы соделать слово свое достовернейшим, то он самих Коринфян призывает во свидетели Апостольского своего звания, говоря таким образом: «не дело ли мое вы есте о Господе?» Хотя другим, говорит, я и не проповедывал Евангелия, и не был им Апостол: но вам оное проповедывал, и был вам Апостол: «аще иным и несмь Апостол, но обаче вам есть». Напоследок подтверждает то же самое и настоящими словами: вы, говорит, Коринфяне, есть печать, то есть подтверждение и доказательство того, что Апостол Божиею благодатию: «печать моего Апостольства вы есте о Господе». Но какая была нужда произнести ему сии слова? Ибо кому из Коринфян было неизвестно, что Павел первый проповедал в Коринфе веру во Христа? (Гал.2:14?) Для чего ж он писал сие к ним? Во времена Апостольские были некоторые Иудействующие, то есть такие, которые верили во Христа и вместе исполняли обряды закона Моисеева. Пoелику же Павел более прочих Апостолов проповедывал тщету законных дел, почему обличал и Петра яко нудящего языки Иудейски жительствовати: то они, вознегодовав на него, и говорили, что он не есть истинный Апостол, ибо де не видел Иисуса Христа, и не был им послан на проповедь, как прочие Апостолы. Нужно убо ему было доказать, что он есть истинный Апостол, дабы получить успех в своем предприятии, открыв Коринфянам, что он хотя имел право получать от них, яко учеников своих, все нужное для себя, однако ж дабы не подать какого-нибудь соблазна, проповедывал им Евангелие без всякой за то награды от них. Доказавши же таким образам свое Апостольство, говорит далее:

1Кор.9:3. Мой ответ востязующим мене сей есть.

Таким образом, говорит, ответствую я всем тем, кои любопытно изыскивая все касающееся до меня, говорит, что я не Апостол. Я вас, Коринфяне, представляю свидетелями: вы подтверждение и доказательство моего Апостольства: потому что я у вас творил дела Апостольские, научив вас вере во Христа, претерпев за оную многие страдания, и обратив многих из вас ко Христу. После сего убедительного ответа он преходит к объяснению своего права, по которому, яко Апостол мог брать от учеников своих Коринфян все потребное для жизни.

1Кор.9:4. Еда не имамы власти ясти и пити?

Что ж? Неужели Павел ни ел, ни пил? Так, он поистине претерпевал и глад и жажду, о чем и писал к тем же Коринфянам, говоря: «До нынешняго часа и алчем и жаждем» (1Кор.4:11): однако ж не о сем он здесь говорит, а о том, что он от учеников своих Коринфян не получал ни пищи, ни пития, хотя имел право, яко Апостол и учитель, требовать от них того: но питался делая своими руками, делая то есть скинии (Деян.18:3).

1Кор.9:5. Еда не имамы власти сестру жену водити, яко и прочии Апостоли, и братия Господня, и Кифа?

Некоторые говорят, что странствовавшие с Апостолами жены были их супружницы, и что Апостолы водили их с собою не яко супружниц, но яко сестер, дабы они служили им, а сами бы они беспрестанно занимались проповеданием Евангелия. Посредством же сих жен учение Евангельское без всякого подозрения и предосуждения входило и в самые ложницы женские. И сии самые, кои так рассуждают, говорят, что Павел хотя и имел супругу, которую он в одном своем послании приветствует: однако не водил ее с собою для удобнейшего и скорейшего проповедывания веры. Но здесь должно заметить, что хотя Павел в послании своем к Филипписием и написал: «ей, молю и тебе, супружниче присный» (Флп.4:3), и хотя Богоносец Игнатий в письме своем к Филаделфам и поставляет Павла в числе сочетавшихся браком: однако ж невероятно, как и многие толкователи утверждают, чтобы Павел был браком сопряжен. Ибо ежели он имел жену, то почему сравнивал себя с безбрачными и вдовицами, написав к тем же Коринфянам: «глаголю же безбрачным и вдовицам, добро им есть, аще пребудут, якоже и аз»? (1Кор.7:8) (Злат. в 4 гл. пос. к Филип. Феодор. там же. Икумен. Феоф. там же). Пoелику же он не сказал, присная или истинная супруга: но «присный супружниче» : то отсюда и видно, что он то сказал не о женщине, но о мужчине, которого назвали Сизигом ⁸, и который, может статься, был брат или супруг какой-нибудь из жен, упоминаемых им, то есть Еводии или Синтихии: или Сизигом, супружниче, Павел может быть назвал здесь некоего друга своего присного, яко то же иго Христово с ним несущего ⁹. В рассуждении же свидетельства Игнатиева есть некоторое подозрение: может быть в нем имя Павлово вложено от какого-нибудь еретика, или правоверного, но старающегося чрез то доказать, что Павел имел жену. О женах, также ходивших с Апостолами, мнение вышеозначенных толковников более заслуживает вероятия: они говорят, что некоторые верные и почтенные жены из уважения к Апостолам, следовали за ними и служили им: и Апостолы не возбраняли таковой Богоугодной их ревности, подражая в сем Учителю своему, которому многие жены служили во Иерусалиме: «яже служаху Ему от имений своих» (Лк.8:3). В предложенных же словах Павел говорит: неужели я не имею власти водить с собою жену вместо сестры, дабы она служила мне, как то делают прочие Апостолы и братия Господни, Иаков, Иосия, Симон и Иуда, дети Иосифовы, не токмо же сии, но и сам Кифа, то есть Петр?

1Кор.9:6. Или един аз и Варнава не имамы власти еже не делати?

Не один токмо Павел, как явствует отсюда, ничего не требовал себе от Коринфян, и не хотел водить с собою жену для служения, а служил сам себе, питаясь трудами своими: но и всехвальный Варнава то же самое делал. Почему Павел от искренности сердца в сем и признается, говоря таким образом: неужели из всех Апостолов я один и Варнава не имеем власти еже не делати, то есть быть свободными от рукоделий наших, и чтобы служили нам и питали нас ученики наши? Доказав же таким образом, что он по причине власти и по примеру прочих Апостолов праведно должен получать услугу и пищу от учеников своих, далее объясняет паки то же делами житейскими и правилами обыкновения.

1Кор.9:7. Кто воинствует своими оброки когда? Кто насаждает виноград, и от плода его не яст? Или кто пасет стадо, и от млека стада не яст?

Человеческие примеры, здесь приведенные им, то есть воинство, виноград и стадо, суть изображения Церкви воинство потому, что сущие в Церкви суть воины, кои имеют военачальника оною правящего, кои воинствуют и творят брань «к началом, ко властем, к миродержителем тьмы века сего, к духовом злобы поднебесным» (Еф.6:12): виноград потому, что Церковь есть виноград оный, о котором Пророк, молясь, говорил: «Боже сил, обратися убо, и призри с небесе и виждь, и посети виноград сей: и соверши и, егоже насади десница твоя» (Пс.79:15–16), а стадо потому, что Церковь есть стадо Иисуса Христа, о коем он говорит: «и ины овцы имам, яже не суть от двора сего: и тыя ми подобает привести, и глас мой услышат, и будет едино стадо и един пастырь» (Ин.10:16). Поистине, никто из военачальников и воинов не содержится собственным иждивением, но всегда общественным: поистине, всяк насаждающий виноград, вкушает от плода его: также пасый стадо, употребляет от него млеко. Павел здесь приводит сии примеры во-первых, для того, чтобы показать, что настоятели Церкви необходимо должны иметь мужество воина, прилежание земледельца и бдительность пастыря: во-вторых, что он не сказал ясть плод, но от плода: не сказал ясть млеко, но от млека, дабы показать что возделывающие и пасущие Церковь Христову имеют право брать не весь плод, и не все млеко, но только часть от них, сколь будет им нужно. Вот и другое доказательство на то же представляет от книг закона:

1Кор.9:8–9. Еда по человеку сия глаголю? Не и закон ли сия глаголет? В Моисеовом бо законе писано: Да не заградиши устен вола молотяща, еда о волех радит Бог?

Некоторые от скупости надевали на молотящих волов намордник, стягивающий им рот, дабы они не ели на гумне зерен: Бог же всяческих дал в рассуждении сего таковую заповедь: «да не обратити вола молотяща», то есть не связывай рта у молотящего вола, но оставь его свободным, дабы он мог есть зерна, над коими трудится. Сей закон приводит здесь Апостол Павел для того, чтобы доказать предмет свой. Не думайте, говорит, что я говорю сие по человеку, то есть основываясь на одних примерах, обыкновениях и законах человеческих: потому что и закон Божий данный чрез Моисея, повелевает то же: «да не обратиши вола молотяща» (Втор.25:4), в нем написано. Сказав же сие, далее приспособляет сей закон к своему предложению, показывая таинственный смысл оного. Еда, говорит, «о волех радит Бог?» Но как? неужели Бог не радит о волах? не отверзает ли Он руку свою, и не исполняет ли всякое животно благоволения? (Пс.144:16) Не дает ли «скотом пищу их, и птенцем врановым призывающим Его»? (Пс.146:9) Как же говорит он: «еда о волех радит Бог?» Промышляет, поистине, Бог о всех животных, как и о всех прочих творениях Его, но не дает законов бессловесным животным, яко не имеющим силы разума и не могущим понимать оных. Не печется Бог давать законы бессловесным животным, но нам предписывает оные когда говорит о них.

1Кор.9:10. Или нас ради всяко глаголет: нас бо ради написася, яко о надежде должен есть оряй орати, и молотяй с надеждею своего упования причащатися.

Орющий оралом готовит землю для принятия семян: Апостол проповедию располагает душу ко принятию догматов веры. Молотящий чрез трение классов приготовляет себе жито: Апостол чрез непрестанное учение, преподаваемое верным, производит плоды добрых дел. Орющий орет в надежде собрания классов: молотящий же «причащается упования своего», видя в рука своих ожиданное жито: Апостол преподает учение, надеясь получить от того плод: когда же поучаемые, трогаясь непрестанными увещаниями его, приносят плоды, то он уже пользуется надеждою своею, видя плоды веры: орашаями убо и молотящими здесь называются Апостолы и учители веры по сходству должностей их. Служат же сии Апостольские слова истолкованием вышесказанного оного слова: «Да не заградите устен вола молотяща» (1Кор.9:9). Без сомнения для нас, говорит, напрасно сие слово: пoелику справедливость требует, чтобы научающий вере надеялся получить за то награду: получает же он ее тогда, когда видит плод своего учения. Здесь заметить еще должно мудрость Апостола. Поколику он сказал: «причащатися своего упования» : но дабы кто не подумал, что он имеет одну надежду телесного наслаждения, присовокупил к тому: с надеждою, дабы тем показать, что он, имея право получить земную награду, имеет еще надежду получить и небесное мздовоздаяние. После же сего основанного на законе доказательства, он предлагает еще другое, взятое из сравнения вещей духовных и телесных.

1Кор.9:11. Аще мы духовная сеяхом вам, велико ли, аще мы ваша телесная пожнем?

Духовное сеяние Апостолов была проповедь веры и правила, предписывающие удаление от грехов и творение добродетели. Плод же сих духовных семен было наследие вечной славы и царствия: а телесное их пожатие было нужная пища, одежда и услуга, вещи немногие и маловажные, тленные, временные и взимаемые только потому, что они были доказательством благодарности облаготворяемых, и споспешествовали успехам Евангельской проповеди. Пoелику Апостолы, получая оные от верных, и потому нимало не заботясь о них, занимались единственно проповеданием веры. Примечания здесь достойно во-первых то, что Божественный Апостол предложил настоящие мысли в виде вопроса: сие он сделал для того, чтобы придать более силы своему слову, и открыть яснее истину: во-вторых то, что он до самого конца продолжает говорить в переносном смысле, назвав Апостолов орющими и молотящими, Божественное слово семенем, а мздовоздаяния за подвиги жатвою: и сие он делал подражая учению Господа, который уподобил слово Божие семени, говоря: «изыде сеяй сеяти семене своего» (Лк.8:5): настоящее доказательство имеет твердую и великую силу: ежели мы, говорит, преподали вам духовные дары, то есть веру во Христа, Евангельский закон, Святые таинства, и отверзли вам вход к вечному спасению: «аще мы духовная сеяхом вам», то великое ли для нас воздаяние, если мы за все то получим от вас тленная, то есть малую некую пищу, самую простую одежду, и малозначащую услугу? Велико ли, «аще мы ваша телесная пожнем?» Таким образом Павел представив, что он был поистине Апостол, и многими доводами доказав, что он имел власть, яко Апостол, получать от них житейские потребности, открывает далее цель таковых доказательств, объясняя вместе и причину, почему он не хотел пользоваться сею властию.

1Кор.9:12. Аще иныи власти вашея причащаются, не паче ли мы? Но не сотворихом по области сей: но вся терпим, да не прекращение кое дамы благовествованию Христову.

Иными он здесь называет не Апостолов, ниже братий Господних, ниже Кифу, о которых упомянул выше, но других некоторых лжеучителей и прелестников, о которых писал к тем же Коринфянам: «Приемлете бо, аще кто вас порабощает, аще кто поядает, аще кто отъемлет, аще кто по лицу биет вы, аще кто величается» (2Кор.11:20) (глав. там ж. ст. 5. Злат. на он место). Посему и не сказал приемлют, но, власти вашей причащаются, то есть господствуют над вами, и требуют от вас насильственным образом: из сих слов он выводит и другое заключение. Ежели другие некоторые, говорит, лжеучители и прелестники со властию и насилием получают от вас, чего требуют: то не паче ли мы истинные Апостолы и учители ваши должны получать от вас все нужное? Сказав же сие тотчас объясняет, с каким намерением он от них не брал того, говоря: хотя я истинный Апостол, хотя имею получать от вас все, и хотя другие силою берут: однако ж я не хотел пользоваться сим законным правом. Но дабы кто не сказал, что он не брал от Коринфян должного потому, что не имел в том нужды: посему присовокупляет еще сие: «но вся терпим», то есть, я сношу голод, жажду, наготу, труды в занятиях рукоделием, и всякое другое неудовольствие, сношу же, говорит, для того, «да не прекращение кое дамы благовествованию Христову». Почему же проповедь Евангельская возымела препятствие и прекратилась, если бы он получал от Коринфян потребное для жизни? Он хотя не требовал мзды за труд проповедания, однако произвольно приносимое ему принимал, зная, что чрез то не только не делает никому соблазна, но еще доставляет пользу приносящим. Сие явствует из того, что он написал к Филипписиям «яко и в Солунь и единою и дващи в требование мое посласте ми: не яко ищу даяния, но ищу плода множащагося в слово ваше: исполнихся прием от Епафродита посланная от вас, воню благоуханию, жертву приятну, благоугодну Богу» (Флп.4:16–18). Равным образом и из того, что он написал к тем же Коринфянам: от оных, говорит, «Церквей уях, приим оброк к вашему служению» (2Кор.11:8). Мы видим, что он с радостию принял трапезу темничного стража (Деян.16:34), и благословил Онисифора за услугу, какую он оказал ему (2Тим.1:16). Пoелику же в Коринфе много жило Евреев, язычников, философов разных сект и софистов, которые все были преданы земным и плотским мудрованиям: то Павел не хотел брать нужного себе от Коринфян для того, чтобы не подать им ни малейшего случая к соблазну, зная, что ежели бы он принимал то от них, то бы они, будучи лукавы, возымели случай клеветать его, и сказали бы, что он проповедует Евангелие для собственной пользы: а сие бы могло соблазнить слышащих: от чего пресеклось бы распространение и умножение Евангельской веры.

Обращение, каковое имел с Коринфянами Апостол Павел, есть пример великой добродетели. Он, хотя имел многие и великие права, хотя имел власть, данную ему Иисусом Христом, по сим словам: «достоин бо делатель мзды своея» (Мф.10:10), и подтвержденную действительным примером прочих Апостолов: хотя имел, говорю, власть получать от Коринфян, яко учеников своих, все для него нужное к содержанию: однако ж не хотел брать от них ничего, и потому терпел всякую бедность и нищету, дабы токмо не произошло какое-нибудь препятствие в проповеди Евангелия: «да не прекращение кое», говорит, «дамы благовествованию Христову» (1Кор.9:12).

Сии слова что иное означают, как не великую горячность души к распространению веры во Христа, то есть славы Божией и спасения человеков? Сие-то есть та великая добродетель, мать всех изящных добродетелей, обитающая в сердце избранных, которая именуется ревностию. Побеседуем теперь о сей добродетели.

Ревность рождается от любви, управляется рассуждением, и утверждается постоянным в ней пребыванием. Всякая человеческая душа имеет силу любви, врожденную в ней Богом, так как все тела имеют огонь, разлитый во всех их частях Творцом всяческих. Ни душа без любви, ни тело без огня быть не могут. И как огонь, гнездящийся в бездушных телах, не производит никакого ощутительного действия, если не будет собран и совокуплен воедино посредством трения: так и обитающая в сердцах наших любовь, не производит никакого видимого действия, если чрез благодать Божию не возрастет и не умножится. Когда огнь, находящийся в теле, соединяется чрез трение: то он рождает пламень. Когда сердечная любовь увеличивается посредством благодати, то она рождает ревность. И так пламень и греет и жжет, так ревность и пользует и вредит. Ревность, основанная на здравом рассудке, пользует, а безрассудная вредит.

Когда с великим и сильным жаром стремимся творить дела неправедные и беззаконные, не рассуждая, каковы они, но думая, что они законны и святы: тогда ревность наша есть безрассудная. Такую ревность имели Иудеи, как свидетельствовал о них Апостол Павел, говоря: «свидетельствую бо им, яко ревность Божию имут, но не по разуму» (Рим.10:2). Такую ревность имел и сам Павел, быв Савлом, то есть прежде, нежели обратился ко Христу. Посмотрите на него: он всаждает в темницу верующих и биет их, соизволяет на побиение камением первомученика Стефана, и еще дыхая прещением и убийством на ученики Господни, спешит в Дамаск, дабы всех, коих найдет там верующих во Христа мужей же и жен, связанных привести во Иерусалим (Деян.9:1–2:19–20): а сие есть не иное что, как горячность и великое стремление души, или ревность. Так: ревность, но безрассудная, и следовательно самая вредоноснейшая. Павел не рассуждал, что законно и незаконно, что праведно или неправедно, что угодно или неугодно Богу. Почему гнал Христианскую веру и искал истребить верующих во Христа, думая, что сие дело есть законное, праведное и благоугодное Богу: имел ревность многую и великую, но нерассудительную. Когда же Сын Божий, призвавый его с небеси, вложил в душу его разумение истины и правое суждение о вещах: тогда ревность его соделалась рассудительною, и следовательно самою полезнейшею. Почему он пришел «от Иерусалима и окрест даже до Иллирика» (Рим.15:19), благовествуя Евангелие, научая догматам веры, проповедуя правила добрых дел, истребляя неверие, созидая Церковь, обращая неверных и утверждая верующих. Ревность была и первая, как сам он засвидетельствовал, сказав: «излиха ревнитель сый отеческих моих преданий» (Гал.1:14): ревность и вторая, как он сам подтверждает, говоря: «ревную бо по вас Божиею ревностию» (2Кор.11:2). Но первая, пoелику была без рассуждения, то пожигала, то есть вредила и истребляла: а вторая, поколику была исполнена рассуждения, то согревала, то есть приносила пользу и вечное спасение. Отсюда видно, что рассуждение управляет ревность, обращая оную от стремления к злым делам к деланию благих дел. Однако рассудительная ревность требует постоянности и твердости: ибо без сих она не пребывает долгое время, но скоро погасает, подобно огню, возжигаемому льном или соломою, или другим каким тонким и удобосгораемым веществом. Ревностный человек восстает против всякого беззакония, стараясь всячески и словом и делом исторгнуть корень зла, и на место того посадить в сердцах человеческих добродетель. «Весь мир во зле лежит» (1Ин.5:19). Зла много, добродетели же весьма мало. Притом зло имеет сильных и бесчисленных защитников. Посему-то иные ревностного человека презирают, когда он увещевает и учит, яко баснословного и суесловного: «Что убо хощет суесловивый сей?» (Деян.17:18) говорили о Павле Епикурейцы и Стоики, когда учил он в Афинах. Другие почитают его несмысленным и безумным. «Беснуешися ли, Павле? многия тя книги в неистовство прелагают» (Деян.26:24), громогласно вопил Фист против Павла. Иные клевещут на ревнителей, якобы они возмущают тишину градов. «Сии человецы возмущают град наш» (Деян.16:20), говорили о Павле и Силе, господа отроковицы, имеющей дух пытлив. Некоторые обличают их яко развратителей мыслей и обычаев народных. «Ты ли еси развращаяй Израиля?» (3Цар.18:17) Так поносил Ахаав ревнителя Илию. Иные угрожают им смертию. «Сия да сотворят ми бози», и «сия да приложат ми, яко в сей же час утро положу душу твою» (3Цар.19:2), так угрожала сему же Пророку вселукавая Иезавель. Какие же воздвигали гонения и какие мучения употребляли против ревностных людей тираны, о том свидетельствуют Иосифова темница, Исаиина пила, Михеевы заушения, Иеремиино блато, Даниилов ров, трех отроков пещь, Павловы узы и бесчисленные страдания Апостолов: свидетельствуют подвиги исповедников, страдания мучеников и искушения всех ревностных мужей. Из сего всяк видеть может, что для ревности необходимо нужна твердость, так что если сея не будет, то ревность претворяется в страх, и ревнитель бывает боязлив и всякого благого дела чужд.

Но кто имеет ревность, руководствуемую благоразумием и укрепляемую постоянным в ней пребыванием, тот производит великие и чудные дела. Таковую ревность имел великоименитый Илия. Ревность его была ревность по разуму. Почему он ревновал по истинном Богослужении. «Ревнуя поревновах», сказал он, «по Господе Боге Вседержителе: яко оставиша тя сынове Израилевы: олтари твоя раскопаша, и Пророки Твоя избиша оружием» (3Цар.19:10). Ревность его была, говорю, по разуму: ибо Бог руководствовал его во всех делах, какие он творил: притом еще постоянная и твердая: потому что ни наветы лжепророков, ни поношения Ахаава, ни устрашения Иезавели не погасили пламень его ревности. Хотя же он, яко человек, и убоялся Иезавелиных смертных угроз, и отшел от нее: однако ревность души его пребыла непреклонна и непреоборима. Посему он, вскоре возвратясь, строго обличил Ахаава за похищение винограда и пролитие невинной крови Навуфеевой. «Сице глаголет Господь», сказал он ему, «понеже ты убил еси (Навуфея) и приял еси в наследие (виноград его), сего ради тако глаголет Господь на месте, идеже полизаша свинии и пси кровь его, тамо полижут и кровь его, тамо полижут и кровь твою, и блудницы измыются в крови твоей» (3Цар.21:19). Но какие удивительные дела, или справедливее сказать, какие чудеса произвела святая ревность сего великого Пророка? Он, дабы народ Божий не заблуждал более и не поклонялся Ваалу, испросил у Бога бездождие: небо тотчас заключилось, и дождь не падал на землю «лета три и месяц шесть» (3Цар.17:1, Иак.5:17). Он, дабы открыть заблуждение студных Пророков и обратить на путь истины поклоняющихся Ваалу, свел огонь на жатву свою: «и спаде огнь», говорит Священное Писание, «от Господа с небесе, и пояде всесожегаемая, и дрова, и воду, яже в мори, и камение, и персть полиза огнь» (3Цар.18:38). И народ, видя такое чудо, пали все на лице свое, восклицая: «воистинну Господь Бог той есть Бог» (3Цар.18:39). Когда же человек Божий узрел обращение и веру народа, тогда молитвою своею отверз небо. «И паки помолися, и небо дождь даде, и земля прозябе плод свой» (Иак.5:18). Уничтожил Илия чрез сии чудеса поклонение Ваалу, открыл кто есть истинный Бог, верующих утвердил в вере, а неверующих утвердил в оной. Чрез Пророческое же свое обличение в такое раскаяние привел Ахаава в беззаконном убийстве и отнятии винограда Навуфеева, что он «умилися от лица Господня, и идаше плачася, и раздра ризы своя и препосася вретищем по телу своему, и постися» (3Цар.21:27).

Предтеча Иоанн приял и дух, и силу ревности Илииной по пророчеству Захарии, отца своего: по сей причине мы видим его призывающего всех к покаянию, вразумляющего народы, учащего мытарей и советы дающего воинам. Ни власть Архиереев, ни зависть Фарисеев, ни злобы книжников не удерживают его от проповедывания истины. Он с дерзновением пред всеми исповедует, что не есть он чаемый Мессия, и открывает, кто есть сей Христос говоря: «сей есть агнец Божий, вземляй грехи мира» (Ин.1:29). Он крещает со дерзновением всех приходящих к нему крещением покаяния и предуготовления ко крещению во Христа, и проповедует со дерзновением: «аз убо крещаю вы водою в покаяние, грядый же по мне креплий мене есть, емуже несмь достоин сапоги понести, той вы крестит Духом Святым и огнем» (Мф.3:11). Коликую же ревность показал сей от чрева матерняя освященный человек, когда увидел беззакония Ирода? Он отнюдь не устрашился ни царской власти его, ни бесчеловечной души его, но охотно пошел к нему, предстал пред него со дерзновением, и обличил его безбоязненно, хотя и предвидел ожидающую его темницу и отсечение своей главы. «Не достоит тебе, Царю», сказал он, «имети жену брата своего» (Мк.6:18). Велика ревность и Пророка Нафана, но ревность Крестителя превосходит оную. Пoелику Нафан увещевал Царя кроткого и святого, а Креститель Царя жестокого и злонравного.

Но посмотрим и на Павла, да познаем действия горячей, рассудительной и твердой ревности. Ничто не может разлучить его от любви, которую он имел ко Христу, ни скорбь, ни теснота, ни гонение, ни глад, ни нагота, ни беда, ни меч, ни смерть, ни живот, ни Ангели, ни начала, ниже силы, ни настоящая, ни грядущая, ни высота, ни глубина, ни ина тварь кая (Рим.8:35:38–39). Он говорит пред Царями и игемонами, пред князьями и премудрыми, и проповедует им распятого Христа (1Кор.1:23). Вменяет вся уметы быти, да Христа приобрящет (Флп.3:8). Никакого не имеет попечения о жизни своей, и не почитает ее достойною большей чести, нежели Евангельская проповедь. Не только благоизволяет, но и молится «отлучен быти от Христа» (Рим.9:3), да спасутся Израильтяне. А сие что иное есть, как не дела и чувствия пламенной ревности? Он смотрительно обрезывает Тимофея, то есть «Иудей ради сущих на местах онех» (Деян.16:3). Бывает «Иудеям яко Иудей, подзаконным яко подзаконен, беззаконным яко беззаконен, немощным, яко немощен, всем вся, да всяко некия спасет» (1Кор.9:20–22). А сие что иное есть, как не Божественные и спасительные дела глубокого рассуждения? Терпит гонения, темницы, узы, биения палицами, наметания каменми, и всякого рода страдания, ежедневно находится при вратах смерти, и при всем том не оставляет горячей ревности Евангельской проповеди до самой той минуты, как наконец мученическою смертию предал святейшую душу в руце Творца и Господа своего. А сие что иное есть, как не дела непоколебимой твердости адамантовой души его? Посмотрев мысленно на всю вселенную, можно видеть, какие действия имела в ней ревность. Ревность Пророков утвердила Благочестие в роде Израильском: ревность Апостолов обратила язычников от идолопоклонства, и привела их к истинной вере: ревность Божественных отцев обличила хулы еретические и утвердила догматы православия.

Так велика добродетель ревность и велики произведения ее, но весьма редко бывает по разуму: часто нерассудительность растлевает оную, и делает порочною. Ревность наша к чуждым грехам бывает горяча как огнь, а к собственным холодна как лед. Сучец в глазе брата нашего, то есть малейшее прегрешение его, кажется нам бревном, великим грехом: напротив бревно в собственном глазе, то есть великое наше беззаконие кажется нам ничто. Таковая ревность есть безрассудная, и кто оную имеет, тот мнит о себе, что он ревнитель, но в самом деле есть совершенный лицемер. Когда же мы имеем ревность по разуму: тогда во-первых рассматриваем собственные грехи и очищаем от них душу свою, и потом уже приступаем к исправлению других. «Лицемере!» Так обличает Господь безрассудную ревность нашу, «изми первее бревно из очесе твоего, и тогда узриши изъяти сучец из очесе брата твоего» (Мф.7:5). Сколь многие имеют ревность, но, не различая истинного добра от зла, творят великие преступления, и между тем думают, что они содевают великие добродетели? Доказательством сего служат раскольники и отщепенцы. Они, ослепясь безрассудною своею ревностию, считают комара за верблюда, и вымышляя погрешность на Церковь Христову, кои не суть ее погрешности, но украшения, отпадение от нее, составляют братства и секты душетленные и лишенные Божия благодати. Сколь многие имеют ревность, но не зная, что они суть члены Церкви, восстают против своих пастырей, и думают, что творят добродетель, между тем как содевают зло, то есть преслушание и непокорность? Сколь многие имеют ревность о исправлении своих собратий, но не употребляют сию ревность с подобающим благоразумием, увещевая и исправляя их по Апостольской заповеди «духом кротости», наблюдая «да не и сами искушени будут» (Гал.6:1): но обличают их без рассуждения, и поносят со строгостию, почему вместо пользы причиняют вред, и вместо добродетели производят грех.

Возлюбленная братия моя! ревность есть великая добродетель, но для нее потребно великое рассуждение. Мне кажется, что сие самое означают слова Господни: «всяк бо огнем осолится, и всяка жертва солию осолится» (Мк.9:49). Ибо огнь есть изображение ревности по горячности ее, а соль изображение рассуждения: понеже как соль не только хранит осоленное от повреждения, но и придает вкус пище, так и рассуждение не только предохраняет ревность от греха, но и все дела ее творит святыми. Соединив убо Господь сии два слова, то есть огонь и соль, соделал из того в переносном значении огнь соленый, или огнь осоляющий, дабы показать, что ревность всегда должна быть соединена с рассуждением. «Всяк бо огнем осолится», то есть всякий человек да будет ревностен с рассудительностию. «И всяка жертва солию осолится», то есть всякая добродетель, от ревности душевной происходящая, да будет приправлена рассуждением. Сие же рек Господь потому, что безрассудная добродетель не есть благоприятна Богу: как то видно из словес Его относительно Каиновой жертвы. Право принес Каин жертву свою, судя по тому, что принес ее Богу: но поколику он не рассудил того, что должен был принести лучшие из вещей своих: сего ради рек ему Бог: «еда, аще право принесл еси, право же не разделил еси, не согрешил ли еси?» (Быт.4:7) Потом объявил ему, что он не принял дара его, сказав: Я обращаю его к тебе, «к тебе обращение его», владей им сам, «и ты тем обладаеши» .

Господи Иисусе Христе, Сыне Бога живого! Ты пришел еси на землю, да вложиши в сердца наши огнь, якоже рекл еси: «огня пришел воврещи на землю» (Лк.12:49): Тебе убо молим, вложи в сердца наши сей огнь ревности к вере и добродетели, но огнь же не осоленный или безрассудный, а приправленный солию, то есть рассудительный: да им согревшись, и вкупе осолившись, приносим Тебе всякую жертву нашу не токмо право, но и рассудно. Таковыми бо жертвами благоугождается милость твоя, ейже честь и величие, и на нюже упование наше во веки веков! Аминь.