К вопросу о компетенции судов государственного и церковного по преступлениям духовных и монашествующих лиц

Издаваемый ниже трактат преосвященного Саввы, епископа Жичского, в русском переводе под заглавием: «Какое значение имеет для церкви лишение священнического сана духовных лиц, когда таковое является последствием решения гражданского суд» заслуживает внимания как по высокому авторитету автора, маститого иерарха Сербской православной церкви, так и по содержанию своему, рассматривающему вопрос церковно-государственной важности, а именно о том, имеют ли право гражданские суды приговаривать духовных лиц за преступления, предусмотренные уголовным уложением к лишению сана и обязана ли церковная власть в таком случае быть исполнительницею таких приговоров?

Поводом к появлению на свет названного трактата послужили следующие обстоятельства. За последнее время в королевстве Сербии участились случаи лишения сана духовных и монашествующих лиц (протоиереев и архимандритов) гражданскими (окружными) судами за сравнительно неважные преступления, преимущественно за неправильное расходование церковных сумм вверенных им церковных учреждений. Так архимандрит, настоятель одного монастыря гражданским судом был приговорен за растрату 3000 динаров¹ к 6-ти летней каторге и лишению сана, хотя в действительности растраты не было, а констатирована была лишь неисправная отчетность и ни монастырь и никто из частных лиц не предъявляли никаких денежных претензий к обвиненному. Один священник, настоятель церкви, за неправильное израсходование 400 динаров был приговорен окружным судом к 4 годам каторги и лишению сана. Один иеромонах за растрату 25 динаров и 72 пар² приговорен окружным судом к 2 годам каторги и лишению сана. Достопримечательно, что сербский государственный суд несравненно снисходительнее относится к чиновникам государственной службы за подобные преступления. Так, в трактате приводятся следующие факты: Один сборщик податей в Крачуевце присужден к 5 годам каторги за растрату 70 тысяч динаров. К той же мере наказания присужден скрывшийся судья, присвоивший себе 40 тыс. динаров; то же наказание понес областной писарь за растрату 10 тыс. динаров. Один таможенный чиновник, растративший 700 динаров, был приговорен к заключению в тюрьме на 1 год без лишения прав.

Но этого мало. С некоторого времени министерство юстиции стало лишать духовных лиц, осужденных государственным судом, права обращаться с просьбами к Верховной власти о помиловании, – права, которого не лишен ни один тяжкий уголовный преступник. Лишенными этого права оказались только духовные лица.

На чем же, однако, основывается сербская государственная юстиция в таком на непосредственный взгляд явно несправедливом отношении к Православной Церкви и ее служителям? Формально юридические основания таковы:

1) Общее правило уголовного закона, что приговоренные судом к двухлетней каторге и далее тем самым подвергаются и лишения прав по службе.

2) Циркуляр министра просвещения и церковных дел от 21 дек. 1907 за № 2391 разъяснившей, что право помилования к духовным лицам применяется только тогда, когда они подвергались приговору по определению духовного, а не гражданского суда.

Опираясь на первое правило, гражданский суд, присуждая духовных лиц к каторжным работам на двухлетний и дальнейшие сроки, вместе с тем присуждает и к лишению сана, требуя произвести последнее в исполнение немедленно.

Опираясь на второе основание, Министр Просвещения и церковных дел отклоняет от себя представление прошений на высочайшее имя от этих лиц о помиловании.

Со стороны церковных иерархов были неоднократно делаемы протесты против таких незаконных действий министерства юстиции, но они остались безуспешны. Тогда защиту права церкви взял на себя епископский собор, состоявшийся в мае 1908 года. Собор выработал, между прочим, следующие постановления.

1) Приговоры гражданского суда над лицами духовного звания имеют для них такую же силу, как и для остальных граждан, провинившихся перед законом. Как только приговор войдет в законную силу, лицо духовного звания должно быть немедленно подвергнуто наказанию.

2) Когда лицо духовного звания будет присуждено гражданским судом к наказанию, он должен представить все необходимые сведения по данному делу на рассмотрение епископского собора для решения о том – возможно ли за данным лицом оставить сан, или нет. Если собор найдет совершенное преступление столь серьезным, что приговоренный недостоин, быть носителем сана, то и постановляет соответственный приговор. Если же собор найдет, что осужденный может сохранить сан, то собор определяет на основании канонов, в каком положении останется в клире это лицо по отбытии наказания назначенного гражданской властью.

3) Немедленное лишение сана допустимо над лицами духовного звания лишь в случае присуждения их к смертной казни.

4) Приговоры над лицами духовного звания за политические преступления, исключая измены, не влекут за собой лишения сана, а потому Духовной Власти не следует вмешиваться в дела такого рода.

5) Ходатайствовать чрез г. Министра Просвещения и церковных дел пред Его Величеством Королем о необходимых изменениях в законах, по которым было бы предоставлено Духовной Власти выносить самостоятельные решения о том, может ли духовное лицо, осужденное гражданским судом сохранить священный сан.

6) Просить г. Министра Просвещения и церковных дел не только принимать в будущем ходатайство осужденных священников, но направлять их по назначению и оказывать, как было раньше, возможную поддержку, и особенно, если такие прошения с должной мотивировкой поступают от епископов.

Таковы обстоятельства, побудившие маститого иерарха предпринять труд к составлению издаваемого далее трактата.

Последний представляет собою не что иное, как теоретическое, канонико-юридическое оправдание сейчас приведенных постановлений сербского епископского собора 1908 г.: помещенные в конце трактата, они и являются как бы логическими выводами из довольно обширного ученого исследования преосвященного автора.

Строго говоря, вышеприведенные постановления собора по внутренним своим достоинствам таковы, что с точки зрения идеи справедливости и не нуждаются ни в какой мотивировке. Нам думается, что никакое культурное государство не отказалось бы в их признании: уголовная компетенция государства и дисциплинарная компетенция Церкви в них так размежеваны правильно, что возражать решительно нечего против такой размежевки. Перешагнуть за пределы этой размежевки той или другой стороне (т. е. государству или церкви) значит нарушить неотъемлемое право той или другой. Так несправедливо поступила бы церковь, если бы настаивала на неравенстве уголовного наказания за одно и то же преступление, смотря по тому – совершено оно духовным лицом или мирянином. Но несправедливо было бы государство, если бы на духовное лицо сверх уголовного наказания наложило еще лишение сана, как поступает в настоящее время сербское правительство. Это – ничем неоправдываемое, кроме разве неведения церковных основных законов, вторжение в автономную сферу церкви, – напротив прямо противоречащее принципу религиозной свободы, в настоящее время обязательному для каждого культурного государства. В силу этого принципа культурное государство почитает себя не вправе вмешиваться во внутреннюю религиозную жизнь даже секты – т. е. отправление ее культа, обрядов дисциплины, раз эта сектантская жизнь не угрожает государственной или общественной безопасности. Тем более это должно сказать о православной церкви, в которой действует такая стройная дисциплина относительно духовных лиц, пред которой нельзя не склоняться с глубоким уважением. И вот в этом отношении трактата. Преосвящ. Саввы представляет высокое достоинство и интерес не только теоретический, но и практический. В нем в сжатом виде исчислены все виды преступлений духовных и мирских членов Церкви, подлежащих ее дисциплинарному, основывающемуся на божественном праве суду, указана затем и целая градация дисциплинарных мер взыскания за эти преступления, совершаемые духовными лицами (В ряду этих преступлений и наказаний находится и растрата церковного имущества, наказуемая возмещением растраченного и удалением от должности, но отнюдь не лишением сана). Ясное дело, что нынешнее сербское министерство юстиции совершенно не было осведомлено с этою прекрасною дисциплиною православной сербской церкви и допустило смелость противопоставить ей свою полную неправды юстицию, и теперь познакомясь с нею из трактата Преосв. Саввы, в надлежащей мере оценить ее и исправить свой грех неведения, а вместе с тем и избежит осуждения всего культурного мира в неразумности и поистине драконовской жестокости своей политики по отношению к православной сербской церкви, ее иерархам и ее священникам.

Сербское правительство, с таким легкомыслием уполномочивающее свою юстицию присуждать духовных лиц не только к уголовному наказанию наравне с мирянами, но и к лишению сана и требовать от духовной иерархии немедленного приведения в исполнение такого приговора, очевидно, не имело понятия о том, что такое значит лишение сана, или как справедливо полагает пр. Савва, приравнивало его к удалению чиновника от службы. И вот вследствие этого заблуждения, настаивая на своем требовании пред церковными иерархами, не могло и представить себе, что оно вынуждает совершить деяние, идущее в решительный разряд с его совестью, с его архипастырским долгом. Лишение сана, по учению Христовой Церкви, есть не только удаление от должности, но и отнятие того благодатного дара, который дается при хиротонии, как и эта последняя не есть только назначение на должность, но и сообщение благодати священства, есть акт не только юридический, но и глубоко религиозный, мистический, есть таинство церкви. И тогда как католическая церковь признает решительно невозможным отнятие этого дара от лица, раз получившего его, церковь православная допускает лишение этого дара только как самую крайнюю меру наказания за отступление от веры, или за тяжкие уголовные и политические преступления. Это наказание бесповоротное. Дар, однажды отнятый, уже не возвращается: ибо хиротония, чрез которую только и можно снова дать его – не повторяется. И вот к совершению такого-то акта сербская юстиция настоятельно принуждает православного иерарха над священником, присуждённым к каторжной работе за растрату 400 или даже 25-ти динаров и 75 пар. Какой же иерарх согласится на исполнение такого требования? Ведь для него удовлетворение такого требования во 1-х канонически незаконно: ибо по канонам за такое преступление лишение сана не полагается; во 2-х противно его архипастырской совести, которая побуждает его смягчить тяжесть уголовной кары, которой подвергся (хотя и справедливо) его духовный сын по рукоположении, отеческою любовью и увещанием терпеливо отбыть заслуженное наказание и стремиться к изменению на лучшее, а не прилагать к изъязвленному новых язв, к уголовной каре еще новую, церковную...

Раскрыт этой идеи пр. Савва сделал в предлагаемом его трактате так основательно и с канонической и юридической точек зрения, что, по-видимому, невозможно что-либо высказать против него. Какое воздействие произведет трактат в практическом отношении на дальнейшую политику и законодательство Сербии, равно как и на общественное мнете – мы не имеем возможности что-либо предполагать. Но этот местный вопрос, собственно сербской церкви, имеет, в то же время и общецерковное значение, именно для всех православных церквей, стоящих в союзе с государством. Правильное размежевание подсудности государственной и церковной – дело вообще очень трудное и важное в особенности в государствах, историческое прошлое которых проходило под сильным влиянием церкви православной, причем сферы государственная и церковная так сливались между собою, что только в настоящее время стало возможным, да и сделалось необходимостью, рационально размежевать их. Но именно важность задачи и требует крайней осторожности, а отнюдь не поспешности и легкомыслия, в ее разрешении.

В виду этой важности предмета, которому посвящен трактат преосвященного Саввы, мы и отводим ему место на страницах Богословского Вестника.

Н. Заозерский

За последнее время в нашем отечестве стали появляться неверные и очень странные понятия о положении сербского духовенства вообще и, в особенности по вопросу о лишении священнического сана и помиловании лиц духовного звания. Поэтому, мы поставили себе задачей в этой статье перечислить все преступные деяния, за которые клир, начиная с церковного звонаря и чтеца и кончая высшими иерархами, отвечает и несёт наказание соответственно важности учинённого преступного деяния по каноническому праву и основным законам церкви. Далее, по порядку, перечислим все наказания, которые ради исправления применяются к клиру на основании канонических правил. Особенное внимание обратим на те важные преступления, за которые духовенству приходится нести суровые кары, как пред гражданским, так и перед духовным судами. Рассмотрим затем, обязан ли духовный суд лишать священнического сана лиц, приговором гражданского суда осуждённых на каторжные работы, и какое значение имеет подобное лишение сана, когда оно является следствием решения гражданского суда, а не свободным постановлением духовного суда.

Каждый здравомыслящий и беспристрастный человек из этого труда усмотреть, что по вопросу о лишении священнического сана духовных лиц многие заблуждаются вследствие неправильного толкования гражданских законов, ибо последние не должны противоречить ни здравому смыслу, ни канонам восточно-православной церкви, ни основным или другим законам королевства Сербского. Поэтому, мы решили обратить внимание тех, кого это касается, на этот существенный пробел, призывая разработать этот вопрос в согласии церковных канонов с государственными законами.

Законодательную власть в христианской церкви Основатель ее передал Апостолам, от Апостолов она перешла к преемникам их – епископам, которые всегда, как и теперь, соборно осуществляли ее.

Основание церковному суду положено Самим Основателем церкви. Это видно из слов Его к Своим ученикам: «Если согрешит брат твой, пойди и обличи его наедине; если послушает тебя, ты прибрел брата; если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово. Если же не послушает их, скажи церкви; а если и церковь не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь».

Как Божественное установление, законодательная власть, в соответствии с прямыми задачами церкви всегда развивалась в точно определенном направлении. Церковные законодатели, издавая законы, не делали это от своего имени, как бы проявляя свою личную волю, но от имени Божественного Животворящего Духа, всегда живущего в церкви. Они служат лишь орудием, при посредстве которого на земле проявляется воля Его и чрез них действует. («Что считает за благо Дух Святой, то и мы» «Ибо угодно Святому Духу и нам» (Деян. 15:28).

Но законодательство церкви получило полное развитие лишь тогда, когда оно вступило в согласное общение с государством.

Первыми христианскими Императорами была предоставлена церкви свобода законодательства, и гражданским властям строго запрещалось вмешательство в дела, касающиеся церковной жизни.

Церковь не ограничена местом и пространством, ибо закон Христа предназначен для всех людей без различия, и, как совершеннейший закон, никогда не может быть заменен новым, но останется для всех народов и на все времена. Не так в государствах. Под именем государственных законов разумеются нормы верховной государственной власти отдельных государств. Этими нормами определяются права и обязанности человека, как члена определенного государственного союза. Разумеется, эти законы имеют обязательную силу для каждого христианина, как члена определенного государственного союза, потому что – воля Бога, чтобы человек жил в государстве. Ни одно государство не может существовать без известной власти и верховного суверенитета. Это также имеет свой источник в божественном установлении. Поэтому, каждый христианин должен исполнять в своем государстве все государственные законы и постановления, т. к. немыслимо существование государства без определенных законов. Господь повелел: «Властью Моею цари царствуют и сильные пишут правду». Оттого мы и говорим, что каждый христианин призван к точному и добросовестному исполнению правовых норм.

Христианская церковь учит своих верных покоряться государственной власти и исполнять те законы, кои не противоречат основным правилам и постановлениям церкви. В особенности православная церковь считала своею священной обязанностью постоянно быть в согласии с государственными законами, приурочивая свои постановления к нормам государственной власти, насколько это не противоречило основным правилам церкви; даже многие государственные нормы служат для нее руководством в чисто-церковных делах. И действительно, практикой доказано, что, чем полнее проведено согласие государственных законов с церковными, тем большую силу и значение они приобретают, и тем точней и охотней они исполняются. Несомненно, что в таком случае, государственные законы служат верным залогом общего благосостояния церкви и государства. Напротив, где нет такого согласия, там не может быть уверенности в постоянстве законов, в чистоте и силе их, а тем более нельзя ожидать благотворного влияния на развитие благосостояния народной жизни. Само собой разумеется, государственные законы должны быть точно и определенно выражены, чтобы их предписания не внушали собой сомнений, ибо всего неправильного и ошибочного следует избегать всякому человеку, и прежде всего государству. Этого требует закон Божественный, который является старейшим, полнейшим и наиболее важным сравнительно с каждым из новых законов человеческих. Поэтому, если временный человеческий закон предписывает гражданину то, что, очевидно, не может быть без греха добросовестно исполнено, само собой, он христианина не связывает, и при каких бы обстоятельствах христианин ни находился, он ни в коем случае не обязан его исполнять. «Судите, справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога». – «Должно повиноваться больше Богу, нежели человекам» (Деян. 4: 19, 5:29).

Весьма печальный пример мы имеем в наши дни. Один законодательный орган, в котором принимали участие, как члены православной церкви, так и члены всех других вероисповеданий и даже некоторые сектанты, религиозное вероисповедание которых не признано государственной властью (все были, лишь истинных представителей православной церкви тут не было) – этот орган выработал закон о таксе за «чины» духовенства обоих видов, так что лицо священно-монашеского звания при прохождении всех ступеней иерархии, до сана митрополита, должно выплатить более 7000 динаров. Сопоставляя этот налог с таксой за чины в гражданской службе, нельзя не признать его баснословно несоразмерным. Наконец, был издан еще и дополнительный к нему закон, исключительно направленный против духовенства. По этому новому закону, непокорные карались штрафом до 2000 динаров. При повторном ослушании этого несправедливого закона предписывалось лишить сана. При применении закона, многие, кого он касался, предпочитали подвергнуться каре, лишиться места и всего, лишь бы не исполнять те законы, кои составлены против и без ведома церкви. Подобных законов едва ли приходилось подписывать Нерону, Юлиану или Турецкому султану.

Позже, кое-что из этого было отменено, но многое сохранилось и до сих пор. Пройдет еще много времени, пока не изгладятся следы этого закона и церковь получит удовлетворение. Впрочем, об этом редком выпаде светской власти истории предстоит еще сказать свое справедливое слово.

С тех пор, как каноны и церковные правила утверждены и государственной властью признаны, прошло более 15 столетий. Между церковными законами по их целям существует различие. Одни касаются сущности веры, а другие церковной дисциплины. Первые называются святыми догматами. Они точно излагают откровенные истины и осуждают всякое возникающее заблуждение, противоречащее христианскому учению. Вторые называются дисциплинарными, или вернее: это законы, коими регулируется внешняя жизнь последователей церкви; они способствуют поддержанию должного порядка в церкви и достижению той цели, ради которой церковь установлена. Но чтобы иметь полную обязательную силу, церковные законы должны быть, во-первых составлены и изданы церковною властью в границах ее компетенции, так, чтобы, согласуясь с основными законами церкви, по существу они сохраняли бы чисто церковный характер; и во-вторых, для своей общеобязательности в известном государстве, они должны быть провозглашены в законодательном порядке. Изданные таким образом законы о вере, порядке и нравственности безусловно обязательны для всех и каждого члена церкви, где бы он ни был и когда бы он ни жил.

Когда же церковь получила самостоятельную законодательную власть, то выяснилась необходимость безусловного подчинения закону от каждого христианина, желающего оставаться членом церкви. В противном случае, церковь всеми средствами старается исправить нарушителя закона. А в случае упорства, он лишается единения с церковью и делается как бы чуждым ей. Государственная власть признает за церковью не только карательную деятельность, но и помогает ей в исполнении приговоров духовных судов.

Преступления светских лиц, которые караются духовной властью за соделанный грех, согласно канонам церкви наказуются отлучением. Светский человек этим как бы призывается на правый путь, к тому, чтобы сделаться послушным сыном церкви. Собственно говоря, это не наказание, а призыв к покаянию, посту, молитве и к совершению добрых дел, чем только и можно заслужить прощение и приобрести благоволение церкви. А при смерти, какое бы преступление уклонившийся не совершил, если он покается, церковь удостаивает его приобщения св. Таин и христианского погребения (I Всел. Соб. кан. 13, Карф. 7, Григ. Нисск. пр. 5). Этого последнего церковь лишает только упорных грешников, которые не захотели даже в час смерти примириться с церковью. Точно также церковь отказывает в погребении всем, сознательно прибегающим к самоубийству (Тимоф. Александр. 14 канонич. ответ и 178 кан. Номоканона в Вел. Требн.).

Иной раз некоторых предают анафеме или совершенно отлучают от церкви. Эту кару церковь налагает только на наиболее тяжкие преступления, притом в исключительных случаях, основываясь на свящ. писании (Мф. 18:17, 1Кор. 5:5, Тим. 1:20).

Совсем иначе церковь смотрит на преступления духовных лиц. Преступления, совершаемые духовными лицами, могут касаться или их церковной деятельности исключительно, или общих обязанностей, коими связан каждый христианин. Духовные лица не только призываются к покаянию, как светские люди, но подвергаются более строгим наказаниям. И чем значительнее преступления духовых лиц, тем более тяжкие кары, чем к светским людям, к ним применяются. Когда не помогают более легкие и последовательные меры, тогда духовные лица лишаются вверенного им места служения и священнического сана. Затем, их передают в руки государственной власти, чтобы судить их, как простых правонарушителей. За первое нарушение, называемые «грехами», виновные подлежат внутреннему суду церкви, действующему увещаниями и внушениями. За другие же правонарушения, являющиеся преступлениями в собственном смысле, виновные подлежать формальному внешнему суду церкви. Что касается священнослужителей, то в правовых источниках церкви упоминаются следующие правонарушения: когда клирик, однажды отказавшись от Христа и клира, вторично приметь от кого-нибудь рукоположение и покается, с ним следует иметь общение, как с мирянином. (Ап. пр. 62)⁴: когда какое-нибудь духовное лицо установленным порядком будет лишено сана, но осмелится самовольно, несмотря на запрещение исполнять церковные требы (Ап. пр. 28): когда епископ в чужой епархии без надлежащего разрешения рукополагает клириков (Ап. пр. 85): когда какой-нибудь клирик без дозволения епископа отслужит литургию в молельнях, находящихся при домах или при каком-нибудь храме (Трул. соб. пр. 31. 59): когда священнослужитель не отправляет службы по уставу, а самовольно уклоняется, внося новшества (Трул. Соб. 28, 32. 81): когда священник самовольно оставляет место служения в одной церкви и без разрешения церковной власти переходит в другую (Ап. пр. 14, 15, 16): когда епископ рукоположен, но не желает принять попечение о вверенной ему пастве и отправлять служебных обязанностей (Ап. пр. 17): когда священнослужитель не заботится о клире и не поучает народ благочестию (Ап. пр. 58); когда духовник нарушит святость тайны исповеди, сообщив тайну третьему лицу (Карф. пр. 132), т. е. исповедующий откроет тайну, поваренную ему на исповеди. Существует правило, по которому за это духовник подлежит трехгодичному запрету и должен ежедневно класть по сто поклонов. В церковной практике есть случай, когда один игумен за это был расстрижен. Из вышеприведенного правила Карфагенского Собора видно, что за это могла быть применена и более тяжкая кара: когда клирик не экономит или не сохраняет церковного имущества и употребляет его в свою личную пользу (Ап. пр. 38): когда духовное лицо занимается посторонними делами, не имеющими ничего общего с священнослужением, и тем уклоняется от своих прямых обязанностей (Ап. кан. 6. 81. 83): когда клирик носит одежду, не приличествующую его духовному сану (Трул. пр. 27, 62, 96): когда клирик причастен к государственной измене (Ап. пр. 84): когда клирик замешан в заговоре против высокопоставленных лиц (4 Всел. Соб. пр. 18): когда кто-нибудь из клириков нарушает данную клятву (Ап. пр. 25): когда духовное лицо совершает святотатство, т. е. без разрешения берет из церкви воск или деревянное масло (Ап. пр. 72. 73): когда оскорбляют святыню (Номокан. 1:1, 5:1): когда клирик клевещет или недобросовестно обвиняет кого-нибудь (Ап. пр. 55, 56): когда он совершил кражу или был соучастником (Ап. пр. 25): когда каким бы то ни было путем совершил убийство (Ап. пр. 65): когда вступит с кем-нибудь в драку (Ап. пр. 27. 65); когда совершил прелюбодеяние (Ап. пр. 48, 61): когда совершил блуд (Вас. Вел. пр. 3, 22, 23): когда предается пьянству (Ап. пр. 42, 43): когда пускается в непристойное веселье (Трул. 50): когда кто из клириков содержит корчму (Трул. кан. 9); когда кто посещает явно неприличные места (Трул. кан. 24) и т. д. и т. д.

Но, кроме приведенных нами возможных правонарушений, упоминаются еще четыре самых тяжелых преступления, а именно: 1) «апостазия» – отпадение, когда кто-нибудь отречется от христианской веры и перейдет в другую нехристианскую. Это может произойти из страха или по доброй воле, за что полагается самая строгая церковная кара (Вас. Вел. пр. 73: Григ. Нисс. пр. 2: Ап. кан. 62: Анкир. пр. 1:2: Петра Александр, пр. 10); 2) ересь – намеренное и упорное отрицание какого-либо догмата, признанного церковью. За ересь церковь предает анафеме. (Вас. Вел. пр. 1: II Всел. соб. пр. 6, IV Всел. соб. пр. 14); 3) раскол. Он бывает двух видов. В канонах определяются кары соответственно степени отступления от установленных церковных правил (Вас. Вел. кан. 1: Ап. кан. 31: Гангр. кан. 6: Aнтиox. 5: Карф. 10, 11: Перв. и Втор. соб. пр. 13. 14, 15); 4) симония – это самое страшное, тягчайшее преступление против церкви. Оно выливается в форму торговли божественной благодатью священства. Преступление это получило название от имени некоего Симона, который за деньги хотел получить от Апостолов благодать священства. Понятно, зa этот грех всякий отлучается от церкви. (Деян. 8:18–19: IV Всел. соб. пр. 2: Номокан. 1–24: Григ. пр. 4, 17: его же посл. пр. 26: Ап. кан. 30).

Указанные нами преступления, а также многие другие, нами не указанные, особенно опасными являются для людей упорных и неисправимых, ибо неизбежно влекут за собой тяжесть строгих последствий, даже для всех тех, кто по неосторожности или недостаточному вниманию не оберегают себя от подобных правонарушений. Наказанием на них является и такая строгая мера, как лишение священнического сана, что будет видно из дальнейшего перечисления карательных мер.

Кроме того, в связи с приведенными канонами существует еще несколько степеней кар, соответственно роду и тяжести перечисленных преступлений. Смотря по цели, во всех карах, коим подвергаются духовные лица, заметна известная последовательность, имеющая своей задачей исправление нарушителя или наказание в собственном смысле.

По канонам восточно-православной церкви и церковным законам Сербской церкви различаются семь степеней наказания.

Первой карательной мерой служит напоминание. Оно состоит в разъяснении виновному его прямых обязанностей. Эта мера применяется к духовным лицам, не только, как к таковым, но и как к гражданам государства, по совершении и в предупреждение хотя бы и маловажных проступков. Этим выясняется значение правонарушения и те нежелательные последствия, которые ожидают виновного, если он не исправится. По канонам, напоминание может повторяться два и три раза, после чего следует более тяжкая мера наказания. (Ап. пр. 31; II Всел. соб. пр. 6: IV Всел. соб. пр. 18; Трул. пр. 31, 34: Гангр. пр. 6: Сардик. пр. 14; Антиох. 5; Карф. пр. 10: I-II соб. пр. 13, 15 и далее).

В 1890 году новым церковным законом у нас впервые введено напоминание, как мера наказания, которая заносится штрафной журнал и сопровождается уплатой штрафа по таксе.

Второй степенью наказания является внушение, которое встречается в древнейших церковно-правовых источниках. В первые века христианства внушение неисправимым делалось епископами и соборами. Когда давал внушение собор, то на это смотрели как на кару более значительную сравнительно с обычным – или епископским. Нередко внушение делалось публично. Позже, на основании церковно-канонических установлений, внушения делаются подлежащей властью всем тем, кто не хотел или не умел воспользоваться для исправления более мягкой карой – напоминанием. Внушения не повторяются. А к упорным и неисправимым применяются последующие меры, необходимые для их исправления (IV Всел. соб. пр. 19; Трул. пр. 8; Антиох. пр. 25; Сардик. пр. 13).

Третья мера наказания епитимия или вернее, удаление от места служения на некоторое определенное время. В первые времена виновные, подвергнутые этой каре, проводили срок наказания в месте жительства епископа под его личным надзором. Позже, нашли более удобным таких виновных отправлять в монастыри. Их ссылали туда, чтобы выдержать приговор под непосредственным надзором монастырского начальства, где определяемый жил, строго соблюдая монастырский устав, проводя большую часть времени в молитве, поклонах и богослужении (Ап. пр. 12. 13, 16, 32, IV Всел. соб. пр. 5$ Карф. пр. 11, 29).

Четвертый вид наказания – устранение от должности лиц, несущих административные обязанности. Такое устранение может длиться месяц и самое большее – год.

Пятая мера – перемещение. Она применяется, когда в случае неисправного поведения и предосудительных дел духовному лицу невозможно сохранить за собой достаточного авторитета (Ап. пр. 81; IV Всел. coб. пр. 3).

Шестая мера наказания – запрещение священнослужения. Запрещение по канонам бывает временное и постоянное. Первое обыкновенно применяется, когда виновный совершил какой-либо проступок в исполнении священнослужения. Такое наказание может длиться от месяца до одного года. Запрещение имеет место на все время производства судебного следствия над духовным лицом, которое обвиняется в таком преступлении, за какое в случае обвинения может последовать лишение сана. Здесь срок запрещения является неопределенным. В обоих случаях запрещения, лицо духовного звания имеет право на известную часть приходского дохода.

Второе запрещение – постоянное. Оно почти равняется лишению сана. Это наказание полагается за продолжительную неисправность в исполнении служебных обязанностей, а в особенности за непристойное поведете, нарушение порядка и дисциплины в церкви, и вообще, когда лицо священнического сана остается неисправимым после примененным к нему вышеперечисленных нами постепенных мер наказания или доведет себя до такого состояния, что никаким покаянием невозможно искупить всех грехов и заслужить право на совершение священнодействия. Священник, приговоренный к такой мере наказания, сохраняет священническое звание, оставаясь священнослужителем только по имени без права священнодействия (Ап. пр. 54, 56, 57, 58, 59, 61, 63, 65, 69, 81, Трул. пр. 27, Антиох. пр. 5, Вас. Вел. пр. 56, 64, 65, 69, 72 и далее).

И, наконец, седьмая карательная мера – расстрижение. Это лишение навсегда сана и права священнодействовать. Вместе с тем устраненный лишается права пользоваться именем и почестями священнослужителя. Эта наиболее суровая кара применяется к лицу священнического звания, которое впало в тягчайшее преступление против церковно-канонических правил, оставаясь и после всех последовательных мер наказания, упорным в своем заблуждении, затрагивающем основы веры и церкви, напр., извращая учение о вере и церкви, совершая симонию и др. грехи, как-то: разбойничество, убийство и иные безнравственные деяния.

После всего вышеизложенного, мы намерены теперь указать на разногласия между церковными правилами и законами государства, возникающие при обсуждении правонарушений, совершаемых лицами духовного звания.

Приговоры, произносимые по этим законам и правилам, стоят иногда в противоречии между собой. Ибо, когда гражданский суд приговаривает какое-либо лицо духовного звания к срочным каторжным работам, гражданская власть понимает это по-своему, полагая, что это лицо (по какому бы преступлению приговор ни состоялся) должно быть и по церковным правилам лишено сана. Между тем, в канонах и церковных правилах с древнейших времен и до настоящего времени нельзя найти даже и намека на подобное лишение. Когда гражданский суд приговаривает кого-либо из духовных лиц: убийцу, разбойника, безнравственного соблазнителя или изменника, открыто предавшего свою родину, каковых церковь согласно канонов не терпит в своей среде, хотя иной раз светская власть и оправдывает их в виду некоторых, смягчающих вину обстоятельств, – церковная власть, повторяю, ни в каком случае не может оставить их без применения к ним высших мер наказания.

Но когда духовное лицо, подобно каждому гражданину, как это часто случается, допустит в отправлении своих обязанностей некоторые промахи вследствие ли незнания своего дела, недостаточной внимательности или по твердому убеждению, что так и следует, так что ущерб делу причинен не по злому намерению, а по легкомыслию, и возможно наверстать потерянное, то данное лицо не унизило своего священнического достоинства настолько, чтобы невозможно было ему оставаться служителем алтаря и после того, как это лицо будет устранено от вверенной ему должности. Гражданская власть, осуждая за подобный проступок духовное лицо, находит нужным лишить его сана и тем духовно уничтожает его за то только, что данное лицо не в силах было в совершенстве отправлять административных обязанностей, хотя бы это лицо во всю свою жизнь оставалось достойным гражданином и священником. Церковная власть по свопам правилам не должна так поступать, пока не испробовано все возможное для исправления, т. е. пока не применены к нему все меры последовательных наказаний, предписанных церковно-гражданскими законами, и только после того, как данное лицо окажется неисправимым, церковь прибегает к строжайшей мере наказания – лишению сана.

Далее, приведем неоспоримые доказательства того, что духовные суды ни в коем случае не обязаны примиряться с решениями гражданской власти над лицами духовного звания, но признаны и гражданскими и церковными законами судить самостоятельно, беспристрастно и по совести за исключением случая, когда духовное лицо за вопиющие злодеяния осуждено на смерть. В ст. 170 законов о церковной власти очень определенно указано, как духовной власти следует поступать в том случае, когда духовные лица за правонарушения подпадают суду гражданской власти. «Когда компетентная гражданская власть осудит лицо духовного звания за какой-нибудь проступок, надлежащий епархиальный суд независимо от того по получении приговора обязан пересмотреть дело и решить, не учинило ли духовное лицо каких-либо правонарушений, противоречащих его обязанностям в качестве священнослужителя, и в положительном случае поступает согласно ст. 96, пр. 1, этого закона». И гражданская власть не должна вмешиваться.

В следующей 171 ст. закона в первой ее части повторяется то же, что и в предыдущей. Во второй части ясно и определенно сказано: «епархиальный духовный суд по роду и важности содеянного решает, имело ли место в данном случае применение к духовному лицу ст. 174 и 184 этого закона и, если эти статьи не были предусмотрены гражданским судом, поставляет над осужденным решение по содержанию» этих статей».

Итак, церковному суду в том случае, когда до его сведения доходит приговор гражданского суда над лицом духовного звания, предоставлено право вновь рассмотреть дело и соответственно роду и важности содеянного, вынести резолюцию: уместно ли и, если да, то, как и насколько данное лицо за одно и то же деяние должно быть караемо и церковною властью. Небезынтересно отметить, что духовный суд никогда не пользовался этим правом по существу входить в рассмотрение преступного деяния с целью выяснить, виновно ли данное лицо и пред церковью настолько, что нельзя не дополнить наложенную на него гражданским судом кару еще и лишением сана. Вследствие этого неправильного понимания закона в нашей церкви и допускались грубые и неправильные ошибки, когда лишали сана лиц, виновных лишь в легкомыслии и небрежности, наравне с убийцами, фальсификаторами, грабителями и крайне безнравственными лицами. Поэтому, может казаться, что церковь не делает различия между значительными и маловажными преступлениями, одинаково приговаривая к духовной смерти как тех, кто совершил правонарушение по ошибке и небрежности, так и тех, преступления коих действительно оскорбляют святость церкви.

Итак, гражданская власть не может предрешать вопрос о лишении сана духовных лиц. И если что до сих пор у нас допускалось то, повторяю только благодаря неправильному применению закона. Весьма странно и непонятно, что иногда совершенно невинный пред церковью человек без всякого снисхождения и размышления о существе церковных правил, только потому, что гражданская власть приговорила его на два или на три года каторжных работ, нередко за маловажное деяние, карается духовной властью, как вероотступник, разбойник, изменщик или человек, нравственно павший, который за подобные злодеяния действительно заслуживает лишения сана, присуждения к каторге или смертной казни. Ведь осужденный и заключенный священник, подобно гражданскому чиновнику, фактически лишается возможности исполнять службу и обязанности. Что же можно еще от него требовать? Последствием приговора гражданского суда лишение сана является единственно в том случае, когда духовное лицо присуждается последними к смертной казни. Здесь духовный суд как бы соглашается с решением гражданского суда, о чем будет речь ниже. Ясно, что, вынося духовному лицу строжайший приговор, гражданская власть безусловно не вправе претендовать на то, чтобы ее решению подчинилась и духовная власть, так как эта последняя признана церковью и гражданскими законами самостоятельно выносить свои решения, сообразуясь с характером и значением преступного деяния, и нигде, ни в гражданских законах, ни в церковных правилах не встречается, чтобы церковная власть по вопросу о лишении священнического сана должна была бы удовлетворяться приговорами гражданского суда, за исключением, как сказано, случая присуждения к смертной казни. Об этом в законе сказано: «Осужденный на смерть священник прежде всего лишается сана» (1849 г. ст. V стр. 34).

Из сказанного очевидно, что духовная власть лишь в одном случае принимает решение гражданского суда, или вернее говоря, при осуждении на смертную казнь рассмотрение дела духовной властью не имеет места, так как виновный прежде всего лишается сана, а потом уже над ним приводится в исполнение этот страшный приговор.

В подтверждение выше развитых положений, приведем мнение одного канониста, признанного и светской властью, который очень определенно говорит: «Наравне с непосредственным внутренним судом церкви над духовным лицом, церкви принадлежит и формальное право производства следствия, наложение наказания: лишение сана, отлучение и др., соответственно тяжести и сущности содеянного преступления» (Прав. церк. пр. стр. 487, 479).

Тот же канонист ссылается и на другие каноны православных автокефальных церквей, которые строго придерживаются этого канонического правила (Австр. § 29 изд. 1871 г., Греция, зак. 26/IV-1870 г. Россия, конс. уст. §§ 177–8). А что это так, видно из следующего примера, имевшего место в России.

В брошюре С. Кохомского «Тайна священства», перепечатанной из журнала «Церковно-приходская школа» описывается факт об одном приходском священнике, который быль (обвинен) в убийстве своего соседа, за что и был приговорен к срочной каторге. Священник лишен был всех прав состояния, но формально не расстрижен, хотя отправление священнодействия ему было запрещено. На 12 стр. этой брошюры сказано следующее: «Лишение прав состояния – сюда входило запрещение о. Иоанну священнослужения. Потом от него потребовали дать подписку в том, что он не будет совершать богослужения, как священник, ни благословлять, ни одеваться в священническую одежду. Он дал в этом подписку». Но, когда пред истечением срока наказания выяснилось, что виновник этого злодеяния совсем другое лицо, священник после продолжительных каторжных работ снова вступил в исправление своих прежних обязанностей. К сожалению, у нас очень часто случается, что духовное лицо лишается сана без всякого внимания к церкви и священническому достоинству. Для подтверждения, проведём пример из недавнего прошлого. Милан Михайлович, священник из прихода Каонского, апелляционным судом был присужден в 1901 г. (д. 231) за различные злоупотребления к восьмилетнему заключению и вследствие этого приговора гражданского суда, был расстрижен. Но 29 окт. 1907 г. (д. 37/313) шабацким местным судом установлена была его невиновность и он был освобожден. В настоящее время дело это за № 145 подлежит рассмотрению епископского Собора. Что теперь делать? Как найти справедливый исход?

Что в практике нашей церкви раньше было тоже, что и в русской, подтверждается решением епископского Собора 1858 г., который на основании канонических и государственных законов, дал следующее разъяснение по этому вопросу: «Объявляем, что гражданский суд не должен вмешиваться в дело о лишении сана и обсуждать, заслуживает ли священник этого лишения. Гражданский суд применяет другие наказания, а право лишать сана остается за духовной властью, которая вместе c разбирательством о преступном деянии независимо от приговора гражданского суда решает вопрос, может ли священник сохранить сан или нет. В последнем случае лишение сана происходит по установленному порядку».

Таково компетентное мнение епископского Собора, как поступать в подобных случаях. А что решит епископский Собор, на основании § 189 Уст. и ст. 16 и 19 гл. 20 законов о церковной власти, имеет неопровержимую законную силу. И так как без благодати священства, берущей свое происхождение из Божественного источника, не могло бы быть и церкви, то очевидно, что как рукоположение, так и расстрижение, являются строго каноническими установлениями и потому выносить резолюции о лишении сана может только церковная власть и на основании канонических правил.

Этого вопроса неоднократно касались и министерские предписания, на которых мы остановимся.

Спустя пять лет после разъяснения, преподанного епископским Собором, 30 дек. 1863 г. (№ 3593) Министр Народного Просвещения в руководстве для Консистории говорит, что лицо духовного звания может подлежать за одну и ту же вину суду, как гражданской, так и духовной власти. «Приговоры этих двух властей не зависят друг от друга» за исключением случая присуждения духовного лица, к смертной казни. «Тогда церковная власть до приведения приговора гражданского суда в исполнение лишает священника сана». Значит, лишение сана предшествует исполнению смертного приговора. Спустя еще четыре года в 1867 г. 11 марта за № 479 Министр Просвещения, с согласия Митрополита, по этому же предмету издает руководство для Консисторий: «в случае, когда духовное лицо по приговору светской власти за злодеяния и позорящие преступления лишено будет священнического сана» и т. д. Значит, духовная власть лишает сана только за уголовные преступления, хотя бы подобного рода преступления и не рассматривались гражданским судом. Это видно из приведенных нами министерских инструкций и § 243 уголовного закона: «Приговорен к смертной казни может быть только тот, чья вина является великим злодеянием».

Из изложенного видно, что какой бы приговор гражданская власть не вынесла над лицом духовного звания, церковь призвана постановлять свои решения независимо от приговора гражданской власти. И только за крупные правонарушения церковь лишает сана, за маловажные же определяет разного рода другие кары, как-то: лишение прихода, временное отлучение, понижение по службе, запрещение священнодействовать, причем последнее бывает временное или постоянное, смотря по значению и роду содеянного и т. д.

На поставленный нами выше канонический вопрос: какое значение имеет в православной церкви лишение сана, являющееся в результате приговора светской власти, мы твердо стоя на церковно-канонической почве, должны поэтому ответить, что это имеет для церкви такое же значение, как если бы какое-нибудь лицо было рукоположено по определению советской власти.

О том же свидетельствует и Константинопольский Патриарх Афанасий, когда он в начале XV столетия писал Сербским епископам в Австрии о признании Печского Патриарха: «Знайте, что преступаете Божеские н канонические законы: дело, которое вы совершили, не имеет значения и ваше неканоническое рукоположение не действительно». (Вести Серб. церкви за 1908 г. стр. 300). Итак, все, что противозаконно – не действительно.

С самых древних времен церковь имела определенную, строго отмежеванную от прав государственных область своих прав: ничье вмешательство в свои права церковь не допускала. Эти права церкви, как мы указывали, были признаны первыми христианскими Императорами и гражданским властям было безусловно запрещено вмешиваться в дела церкви, касающиеся ее жизни. Правила эти сохранились до сих пор: только позже получило извращение церковное установление о лишении сана.

В христианское время, все процессы, касающиеся виновности духовных лиц, разрешались судом епископов. Виновных в тяжких преступлениях духовных лиц епископский суд лишал сана, а затем уже передавал в распоряжение гражданского суда. Процесс разбирался гражданским судом и по установлении им меры наказания, все дело пересылалось на оценку епископа. Если епископ соглашался с приговором гражданского суда, то он лишал виновного священнического сана, а его передавал гражданскому суду. В случае же несогласия дело восходило до суда Патриарха и Императора. Епископу принадлежало право суда над всеми лицами духовного звания при всяком правонарушении без различия, за исключением одного: предательства. Этот обычный порядок сохранился и теперь. И когда духовная власть находит обвиняемого причастным к уголовному деянию, то передает дело для дальнейшего рассмотрения светскому суду.

Но никогда в христианской церкви не применялась строгая кара: лишение сана за маловажную, незначительную вину, как это, к сожалению, практикуется у нас; у нас бывает и так, что лицо подвергается этой тяжелой каре за маловажные проступки, как напр.: па пустяшную неисправность в отчетности. Христианская церковь всегда, если не было тяжкого преступления или низкого нравственного падения, сначала прибегала к постепенным мерам исправления: напоминанию, внушению и т. д., и только, если это не помогало, церковь не останавливалась уже пред более строгими наказаниями. Понятно, к лицу, умышленно совершившему преступление, должна быть применена немедленно и более крутая мера. И, обратно, если будет доказано, что кто-нибудь совершил преступление по незнанию закона, неумышленно, или по неосторожности, – к такому лицу суд должен отнестись снисходительно, удовлетворившись мягкой карой.

Для достижения цели наказания, применяемого на основании канонических правил, необходимо, чтобы всякая кара, налагаемая духовным судом, имела бы общее значение и обязательную силу для всех поместных православных церквей с тем, чтобы ни одна из них не приняла бы в свое лоно лицо духовного звания, справедливо наказанное отлучением или устранением от службы в другой местной церкви.

В православной церкви существовал обычай сообщать решения о лишении сана в одной церкви всем остальным, вследствие чего все церкви одинаково относились к виновному. Но возможно ли, о приговорах над духовными лицами, выносимых согласно определению гражданской власти, оповещать автокефальные православные церкви?

Нет, ни в каком случае. Ни одна автокефальная церковь не признала бы таких противоканонических решений над лицами духовного звания, устраненными от св. алтаря без совершения деяний, являющихся преступными против церкви. Без всяких канонических препятствий и колебаний, такие лица могут быть приняты в качестве священнослужителей во всякой автокефальной церкви. Так, должно быть еще и потому, что те, кому приходится лишать сана, не могут в данном случае не сожалеть, сознавая, что они действуют не по церковным установлениям, а по приказанию извне и против своей совести. Так как издавна в православной церкви существует каноническое правило, по которому не имело значение лишение сана, если таковое являлось результатом принуждения или насилия, то отсюда невольно напрашивается вопрос, не имеет ли лишение сана в силу приговора гражданской власти, а не вследствие строгого применения канонических правил, такое же значение, как и расстрижение лиц, рукоположенных за деньги? (Трул. пр. 21, 22) и т. п. преступления.

Нет сомнения, что для Сербской церкви, лишение сана в силу гражданских законов не имело значения. В подтверждение этого укажем на случаи с иеромонахом савинацким Гедеоном, протоиереем рудницким Иаковлевичем, свящ. Василием из Винча, протоиереем ужицким Дьюричем и т. д.

Наконец, укажем, что лишение сана состоялось ли в силу приказания или определения гражданского суда без согласия церкви или в силу допущения какой-либо несправедливости, или далее, лишение не имело строго канонических оснований – все равно, оно считается недействительным. Ибо каноны оспаривают лишение сана духовных лиц, хотя бы оно являлось в силу определения духовной власти, если хоть в чем-нибудь оно несогласно с церковными правилами (Ап. пр. 28; I Всел. Соб. пр. 5; II Всел. Coб. пр. 6; IV Всел. coб. пр. 29: Сардик. пр. 14, 15).

Эти неслыханные, очень печальные и оскорбляющие церковь, явления произошли вследствие того, что гражданские законы были написаны без ведома церкви и для духовного звания. Притом законы эти толкуются по своему, но нужно принять во внимание, что лица духовного звания, кроме гражданских обязанностей несут преподанную им благодать Св. Духа: последнюю гражданская власть не можете ни дать, а, следовательно, не может и отнять. Поэтому мы и говорим, что такое печальное явление в Сербской церкви, как и во всех других культурных государствах, не может оставаться, не нарушая в дальнейшем самых основ канонических правил и не являясь поруганием для священного сана.

Священнический сан в нашей церкви, что очень печально, предоставлен случаю. Между тем, как в единоверных государствах Востока, священнический сан пользуется большим уважением и гораздо прочнее обеспечен каноническими правилами. Там местная гражданская власть, хотя бы и присудила лицо духовного звания к каторжным работам, по отбытии наказания вновь принимает и часто оставляет на прежнем месте. Гражданская власть безусловно требует лишения сана только в одном случае – при осуждении на смерть. В подтверждение сказанного приведем два примера. Отбывшему наказание архимандриту Серафиму Перовичу было предоставлено по возвращении место епископа в Мостаре. Протоиерей Даниил Студич из Вучитерна, осужденный гражданской властью к вечной каторге, после помилования, получил прежнее место. Это было недавно, и думаю, что он и теперь сохранил за собой, если жив, это место.

Что касается остального, то на Востоке тоже, что и у нас. Безнравственных священников» и злодеев лишает сана только церковь. Участие гражданской власти выражается лишь в том, что она по требованию духовной власти, помогает последней в исполнении этого тяжкого наказания, налагаемого церковью.

В половине XV столетия Махмуд II, когда окончательно покорил Восточную империю и захватил Византию, признал, однако, за вселенской церковью права на все канонические привилегии, относящиеся к суду, чем церковь пользовалась от времен Византийских Императоров и которые сохранились за ней и до сих пор.

Итак, мы выяснили, что государства на Востоке вполне предоставляют духовной власти самостоятельной оценкой преступного деяния на основании церковных канонов прийти к заключению, может ли осужденный священник сохранить за собой священный сан или нет: между тем, как у нас совершенно обратно: гражданская власть своими приговорами предрешает и вопрос о лишении сана, что противоречит как основным государственным законам, так и церковным установлениям.

Теперь мы укажем на ту вопиющую несправедливость, выряжающуюся в несоразмерности степени наказания светских и духовных лиц, в доказательство чего приведем несколько примеров.

Один сборщик податей в Краицевце присужден к 5 годам каторжных работ за то, что злоупотребив оказанным ему доверием, произвел растрату 70 тыс. динаров казенных денег. Но этот чиновник, присвоивший доверенные ему суммы, по отбытии наказания может вновь занять какой-нибудь и даже тот же самый должностной пост. К той же мере наказания присужден скрывшийся судья, присвоивший себе 40000 дин. (Веч. Нов. 1906 г. № 296). И то же наказание понес областной писарь, скрывшийся с 10000 дин. Один таможенный чиновник, растративший 700 дин., был приговорен к заключению в тюрьме на 1 год без лишения прав, и эта сравнительно слабая мера объясняется тем, что у него были высокие покровители и т. д.

Перейдем теперь к преступникам из духовенства.

Одного архимандрита, настоятеля монастыря присудили к 6-ти летней каторге за недостачу трех тысяч и нескольких сот динаров. Из процесса видно, что даже малой части этих денег он не издержал на себя, а по мелочам, до 200 дин., деньги тратил, не внося в книги, на монастырь же; в результате многолетнего управления и получился дефицит указанной сумме. И действительно, вскоре – в продолжение года – выяснилось, что деньги, уплачиваемые рабочим, не заносились в книги расхода. Но ревизионная комиссия списка таких, выданных без записи, сумм, не признала израсходованными правильно, хотя рабочие категорически подтвердили получение денег. Т. о. и все деньги, относительно которых получено подтверждение в их получении, все-таки отнесены к дефициту, составившемуся в результате будто бы злоупотреблений по службе. Притом и самый дефицит, легший в основание обвинения настоятеля, полностью покрыт был из его же 7000 дин., хранившихся в сберегательной кассе и составлявших его пенсионный фонд. Вследствие этого монастырь не имел к нему никаких денежных претензий.

Разобравши дело с материальной стороны, остановимся теперь подробнее на личности этого архимандрита, чтобы быть в состоянии ответить себе, чего более заслуживает он за свою деятельность: похвалы или кары.

Этот человек весьма успешно окончил духовную академию; выдержал профессорский экзамен: был безукоризненным наставником: написал много полезных статей духовного содержания; усиленно работал в одном духовном издании, полезном для церкви: состоял членом правления «Единения священников»; был редактором его органа: «Вестника Сербской церкви»: поведения был скромного и заслуживающего всяческой похвалы: притом был довольно хорошим проповедником. Одно время он исполнял возложенную на него патриотическую миссию за границей. Его, как доброго наставника, с любовью вспоминают ученики его, теперь священники. Некоторые из его учеников, от него же самого принявшие монашеский сан и после исполнявшие важные церковно-народные миссии за границей, в настоящее время достигли высокого положения. Он не разорил монастырь и его имущества, а напротив приумножил его. По вступлении его в настоятели он выплатил около 7000 дин. монастырского долга. Развел фруктовый сад, чего не было раньше. Затем, на избранном им месте Моравского поля он первый насадил виноградники и сталь их разрабатывать. Этому местечку удивляются многие знатоки хозяйства, т. к. оно прекрасно во всех отношениях; поражались, как это раньше никто не догадался взяться за его обработку: тут, ведь, можно насадить более ста тысяч лоз. Теперешний настоятель продолжает дело своего предшественника, повторяя: «Архимандрит своим делом увековечил себя». И, действительно, не касаясь мелких промахов, архимандрит обладал обширными хозяйственными познаниями. По вопросам хозяйства он написал солидное сочинение, указывающее путь, следуя которому монастыри могли бы поднять свое хозяйство так, что не пройдет пяти лет, как оно будет приносить огромные доходы. Этот обширный труд изумил всех простотой изложения и глубиной содержания. С ним, на наш взгляд, следует познакомиться всякому, интересующемуся хозяйством. И вот, несмотря на это, не только положили конец его хозяйственной деятельности, но отняли от него все, что необходимо для самой простой жизни. Уместно ли было окончательно погубить такого полезного работника церкви только потому, что в духовной академии, по несчастью, не знакомят с бухгалтерией? И можно ли было отказать ему в его просьбе с ходатайством о помиловании, когда на это дают ему право как государственные законы, так и церковные каноны; ведь, все случилось по его неопытности в ведении отчетности, а отнюдь не вследствие злонамеренности.

Другой пример. Один священник весьма честный, скромный и исправный по должности был назначен, по несчастью, настоятелем церкви; запутавшись в отчетности, он не в состоянии был оправдать расходы в 400 дин., за что был приговорен к 4 годам каторги.

Наконец, приведем еще один, пример, из которого видно, что у нас священнический сан, к сожалению, является какой-то игрушкой. Лишение сана у нас свелось к тому же, как и удаление с места низшего служащего лишь потому, что он по случайности кому-нибудь из высших не сумел понравиться.

Тому назад два года, один иеромонах позабыл занести в монастырский отчет 25 дин. и 75 пара. Легко может быть, что он и не позабыл, как заявляет, а просто удержал деньги при себе. Но, ведь, это только 25,75 дин. и ничего больше! Гражданским судом он приговорен был к 2 годам каторжных работ: по миновании одного года, министр юстиции случайно обратил внимание на это ничтожное преступление и в частном разговоре довел это до сведения Главы государства. На представленную просьбу осужденного вскоре последовало помилование и благодарность министру юстиции за его внимание к потерпевшим тяжелые наказания за маловажные проступки. Спустя немного, от министра юстиции последовал указ о лишении помилованного сана, хотя в законе, нигде нельзя отыскать правила, предписывающего вторично подвергать наказанию лицо, уже освобожденное от него. Духовный суд заявил подробно мотивированный протест против столь явной несправедливости, но министр остался при прежнем мнении. Совесть не позволяла духовному суду привести в исполнение это распоряжение министра и суд обратился к компетентным лицам и выдающимся юристам за разъяснением: допустимо ли, чтобы священное лицо 1) из-за 25 дин. и 2) уже помилованного – еще лишали сана? Все единогласно ответили, что не существует таких законов, чтобы вновь карать нравственной смертью лиц, однажды помилованных. Согласился с мнением министра лишь один молодой юрист, придерживаясь строго буквального смысла § 18 Уголовного законодательства; но мы знаем, как глубоко грубо вторгается в право враждебная рука, хватающаяся за букву закона!

Наконец, духовный суд, испрашивая мнение, обратился к Кассационному суду, но этот последний предложил обратиться к надлежащей власти. Духовному суду ничего не оставалось более, как поступить по приказу высокопоставленных.

А иеромонах, павший, как жалкий раб, за 25,75 дин., в течение заключения и без того находился под запретом священнодействовать, т. е. его священнический сан не имел юридического значения. Поэтому, виновный перенес наказание и в качестве священника и в качестве гражданина, хотя Короной был помилован и как гражданин и как священник. В указе, в коем ему даровалось помилование и который ему телеграфно был сообщен, сказано, что он освобождается от дальнейшего отбывания наказания – каторги.

Пока это дело, противное закону и справедливости, находилось в движении, переходя из низшей инстанции в высшую, г. министр юстиции от 19 янв. 1908 г. потребовал известить, лишен ли этот иеромонах сана, и если нет, то почему и когда это будет исполнено.

Да, это действительно неслыханное дело, чтобы гражданские власти не давали духовным судом решать по правде и совести, но, к великому удивлению, требовали, чтобы духовная власть выносила приговоры, угодные первой. Где же совесть и правда?

Из этих примеров очевидно, сколь великая несоразмерность между приговорами судов над лицами гражданского и духовного звания. Виновные светские лица сравнительно с лицами духовного звания не только несут менее строгую ответственность; но могут по истечении пяти лет по отбытии наказания занять прежнее положение, со всеми присвоенными ему правами и преимуществами. Между тем как лица духовного звания, совершители св. таинств, и за менее крупные проступки сурово наказываются гражданским судом; лишаются, кроме того, сана, и выброшенные тем самым из нормальной жизненной колеи, до конца жизни влачат жалкое существование, подобно существованию последнего чернорабочего.

Итак, выходит, что лица духовного звания наряду с несоразмерностью наказания дважды караются за одно и то же правонарушение, что идет в разрез как каноническим правилам, так и государственным законам. И если где надо, то во всяком случае здесь именно законодателям и судьям следует вменять в тяжкую вину, что они мало считаются с тем указанием, какое преподает им церковное правило: строго соблюдать, дабы не пострадало начало христианской любви и сострадания к немощам людей. Действительно, здесь нельзя не видеть проведения в жизни драконовской меры.

За упомянутые только что незлонамеренные неправильности духовных лиц, по правилам церкви не должно быть допущено лишение сана. Ибо духовное лицо, которое с чистой совестью, подобно всякому хозяину, тратит на хозяйство деньги, думая, что так и должно быть и что в этом нет никакого греха, – такое лицо, из-за того только, что им не были записаны в книги истраченные 25 дин., лишить сана – это равносильно нанесение церкви великого злодеяния.

По всем многочисленным церковным канонам за подобные дела церковь от каждого забывчивого своего служителя безусловно требует все недочеты и убытки, получаемые в результате неисправной его деятельности, покрыт материальным же вознаграждением, хотя бы недостающие деньги и не были присвоены виновным, а убытки и не имели в виду корыстную цель. Затем, таких лиц церковь раз навсегда, лишает права руководить хозяйством; этой церковной мерой для невнимательных и забывчивых пресекается возможность повторения в будущем подобных неправильностей. Во всяком случае, церковь не требует почти невинного, случайно совершившего какую-нибудь неисправность, стереть с лица земли, тем более, что эти лица в жизни могут быть полезными гражданами, священнослужителями, примерными работниками, словом отличными деятелями в церкви и государстве.

«Если епископ или игумен роздали бы монастырское имущество, то таковое, по прав. 13 н 19 VII Всел. Соб. возвращается, а (виновный) ссылается в другой монастырь на послушание». – А если кто-нибудь присвоить себе принадлежащее церкви, по см. прав. 72, 73, должен вернуть в пять раз больше; кроме того, подлежит отлучению. Об этом же говорит нрав. Трул. 79, Антиох. 24, 25, I-II Соб. пр. 10, Кир.-Алекс, пр. 2.

Из сказанного очевидно, что лицо духовного звания, совершившее незлонамеренное упущение, в виде наказания возмещает причиненный им материальный ущерб, а также лишается места. У нас же над духовным лицом совершается ничем не оправдываемое насилие, противное и гражданским и церковным правилам: случайно провинившийся наказуется тройной карой – 1) каторгой, сопровождаемой 2) лишением сана и 3) потерей права на пенсию.

А Свящ. Писание повелевает: «Не мсти дважды за ту же вину». То же в канонах. (Ап. пр. 25, Вас. Вел. пр.3, 32, 51, Угол. Зак. § 338).

«Non bis in idem» – предписывает римское право. Одно и то же дело нельзя дважды возбуждать перед судом.

Так принято и у всех культурных народов и нигде более, а только у нас, напротив, лица духовного звания не только несут несоразмерно тяжелые кары сравнительно с мирянами, но даже за одну и ту же вину подвергаются двойным и тройным наказаниям.

Для лиц духовного звания у нас делается еще одно печальное исключение, а именно за ними отрицают право на помилование. Циркуляр министра просвещения от 21/XII 1907 г. за № 2391, разъясняющий этот вопрос, совсем не считается со ст. 197 закона о церковных властях и § 51 Устава.

Между тем по каноническим правилам и основным государственным законам это право принадлежит каждому гражданину. О них известный канонист говорит: «Церковь признает за Главой государства, как верховным Защитником Церкви и Блюстителем церковных законов, право помилования духовных лиц, по мнению высшей церковной власти заслуживающих такого снисхождения». – «Цари сохраняют Церковь» (Ис. 39:21). – «Они будут стражами веры и Божественных заповедей» (II Цар. 5:3).

А помянутая статья закона о церковных властях гласит: «Лица духовного звания, приговоренные к наказанию церковной властью, могут обращаться к королю с прошением о помиловании». – «Подача прошения задерживает приведение приговора в исполнение».

Если такой закон существует, спрашивается, возможно ли у осужденного духовным судом лица произвольно отнимать последнюю надежду получить помилование. В законе говорится, что «исполнение приговора задерживается, когда лицо подает прошение», – значит, предполагается несомненным право такого ходатайства. Если далее, предположить, что оно невозможно лишь в тех случаях, когда виновность духовного лица установлена не духовным судом ь, а другим, то приговор такого суда о лишении сана нельзя, как мы доказали, считать действительным. У нас не существует такого закона, по которому лицо духовного звания можно лишить сана, когда об этом не состоялось постановления духовного суда. Напротив, в этой статье, правда, не указывающей тех правонарушений данного лица, следствием коих является это наказание, подчеркивается, что ходатайствовать о помиловании можно лишь в том случае, когда постановление исходит от духовного суда. Но, если согласиться с тем, что эта статья не простирает своей силы на лиц духовного звания, пришлось бы прийти к заключению, что и дела такого рода не входят, в компетенцию духовного суда, а в силу ст. 18, подлежат ведению гражданского суда. Однако, действие этой статьи начинается опять-таки лишь с того момента, когда по делу уже состоялось определение духовного суда. Т. е., пока духовный суд не рассмотрел дело, до тех пор расстрижение лица является простым насилием, противоречащим каноническим правилам.

Итак, подробно анализируя эту статью, мы приходим к выводу, что ею имеются в виду именно лица духовного звания и осужденные притом духовным судом.

По § 51 Уст. Королю предоставлено право помилования уголовных преступников. Можно ли отказывать в этом духовным лицам, не совершившим ни тяжкого преступления, ни безнравственного деяния, когда такое право имеет каждый гражданин, и даже приговоренный к долгосрочной каторге, тем более, что это их право основано на государственных законах и церковных канонах.

Нужно удивляться, что при составлении вышеупомянутого циркуляра № 2301, не приняли во внимание, что министерское толкование закона противоречит § 37 Уст., гласящему: «Толкование закона принадлежит только законодательной власти». Приходится сожалеть также, что игнорировались протесты, указывавшие на незаконность циркуляра (отв. на цир. Е. Вр. от 28/XII-1907 г.). Оставлено без последствий вся переписка по этому делу. Незамеченным прошел настойчивый протест даже одного архиерея, который вообще строго отвечает даже за маловажные проступки.

На посланные письменные доводы получались между прочим следующие ответы: в виду неисполнения «не могут быть приняты никакие доводы, пока приговор о расстрижении не будет приведен в исполнение». При повторной попытке получить разъяснение, следовал телеграфный ответ: «Призываю Вась в кратчайший срок лишить сана и об исполнении меня уведомить». Удивительнее всего то, что этот циркуляр и спешная переписка о нем приурочены к Рождеству и Новому году, между 24 декабря и 14 января прошлого и текущего (1908) года, что породило немалое замешательство в церкви.

Итак, государственная власть не внимала никаким увещаниям духовной власти, а неуклонно требовала проведения в действие этой крутой меры.

По природе все люди несовершенны. И судьи могут ошибаться. Когда судьи не в состоянии собственными усилиями добиться правды, они призывают Бога в свидетели правды, т. е. заставляют лиц, участвующих в деле, произнести торжественную клятву в том, что их показания, как данный пред Богом, вполне соответствуют истине; таким же средством добиться правды и избавиться от роковой ошибки обвинить невинного является помилование. Неужели духовные лица не заслуживают такого снисхождения?

У нас все наоборот. У нас, как это было в прошлом году, забывается человеколюбие и христианское милосердие, игнорируются государственные законы, а также и то, к чему Священное Писание н каноны призывают слабых и сильных и всех, кому выпал жребий быть вершителем судеб государства. «Если кто отвергнет обращающего к нему, пусть будет, как изгнанник, так как он печалит Христа, Который сказал: «Радость бывает на небе и об одном кающемся» (Ап. пр. 52, Трул. пр. 102, Вас. Вел. пр. 74, Лаодик. пр. 2).

Пусть представители Церкви и юристы законодатели со всею возможною тщательностью выяснят себе, насколько тяжелее лишение сана, приравниваемое к гражданской смерти, сравнительно со всякого рода другими наказаниями, и затем даст себе отчет, можно ли требовать, чтобы понесшего за свою вину наказание вновь лишали всего, как будто он совершил новое тягчайшее преступление, а не то, какое искуплено уже назначенным наказанием; и тем более, возможно ли откалывать такими лицам в праве ходатайствовать о помиловании пред Божиим Помазанником, который уполномочен Богом, Церковью и народом оказывать помощь человеческой слабости. А ведь находятся такие люди, которые с презрением отвергают это право, полагая должно быть, что у одних лишь их под всем небесным сводом вполне чистая совесть и что будто они призваны бросать камнями в грешника.

Представители Сербской церкви всегда были далеки от того, чтобы сказать или написать что-либо в защиту людей безнравственных, обманщиков и т. п., которых не терпит общество изгоняет из своей среды церковь, гражданский суд присуждает к справедливым карам, одним словом, всех тех, кого напоминания и другие меры воздействия не в силах были исправить и вывести на правый путь.

По отношению к таким лицам представители церкви всегда относились со строгим, но справедливым осуждением, не взирая на социальное положение виновного. В уклонение от этого пути их никто не может упрекнуть. Не оказать помощи тому, кто один раз в жизни по природной забывчивости впал в ошибку и не имел случая исправить эту оплошность, конечно, если он не нравственно павший и не злодей, – не поддержать его, – это было бы смертельным грехом. А между тем такое печальное явление существует в нашей церкви, в нашем государстве, где очень часто, вследствие произвольного толкования государственных законов отдельными личностями, священный сан утратил свое значение, подобающее ему, как Божественному установлению, имеющему очевидное свое обоснование как в государственных законах, так и в церковных канонах, которые были написаны во времена еще озаренный утренним светом Евангельского учения, и во всех православных восточных государствах торжественно признаны и утверждены.

Над священством, этим Божественным установлением, без которого немыслима и Церковь на земле, до сих пор совершается постыдное поругание, а потому Священному Епископскому Собору, как представителю Сербской церкви, следовало бы взять на себя защиту этого установления: не допускать противозаконного лишения духовных лиц права на помилование; и самое главное, необходимо всячески противодействовать тому ненормальному положению вещей, при котором духовная власть принуждается извне отнимать то, что для духовных лиц составляет самое дорогое и существенное достояние: лишать сана, не имея на то основания в канонах Церкви. Действительно, такое положение поселяет соблазн в народе и беспорядки в церковном правлении.

Ранее, насколько возможно при спешной работе, мы старались выяснить, что лишением сана, когда оно является последствием приговора гражданского суда, совершается в Сербской Церкви ничем не оправдываемая вопиющая несправедливость, подрывающая авторитет церковных канонов и государственных законов и расшатывающая фундамент, на коем зиждется Христова Церковь. Церкви этим наносится сильный удар, так как обесценивается высшее достояние ее служителей – священный сан и этот Божественный дар приравнивается к заурядной мирской должности. Это недопустимо в православном государстве, которое должно отличаться как чистотой веры своих подданных, так и их приверженностью Божественным установлениям Церкви.

К сожалению, гражданская власть, приравнивая священнический сан к тем чинам и орденам, коими она одаряет своих исполнительных чиновников, требует для лиц духовного звания, в случае их присуждения к заключению, лишения «чина», поступая, таким образом, с ними, как с обыкновенными чиновниками, когда их лишают отличий, чинов, орденов и т. д.

Лицо духовного звания, находясь в заключении тем самым лишено возможности священнодействовать, – равно как и всякий гражданский чиновник, какой бы высокий пост он ни занимал, при заключении лишается чинов и мундира: но, позже, по освобождении ему может быть возвращено и то и другое. Аналогично следует поступать и с каждым духовным лицом, если оно совершило не какое-нибудь отталкивающее преступное деяние, а по неосторожности впало в ошибку – оплошность, Лишение сана в подобных случаях не должно иметь место, т. к. священнический сан существенно отличается от чинов гражданских. В самом деле, когда лицо духовного звания приговаривается к каторге, оно вследствие этого теряет должности и чины, полученные от государства, как-то: секретарство, приход, наместничество, протоиерейство или настоятельство в монастыре. Все эти чины и должности жалуются ему государством и в случае осуждения им же и отнимаются, как у всякого приговоренного чиновника.

Но священнический сан, рукоположение, пострижение дарует церковь, которая одна только и может отнять их, если найдет носителя их, недостойным того. В том же случае, когда духовный суд не усмотрел в деле осужденного какого-либо позорящего деяния, за которое необходимо его расстричь, «епископ по просьбе суда должен наложить на приговоренного к наказанию на все время его заключения запрещение священнодействовать. Этим священники были бы уравнены с положением осужденных светских лиц.

Наконец, можно было бы продлить это запрещение на пять лет с момента отбытия наказания, чем было бы достигнуто полное уравнение с подобным же, положением гражданских чиновников, коим по истечении пяти лет, как сказано, вновь открыт доступ на государственную службу. И так как приговоренный гражданский чиновник может опять добиться прежняя положения, то почему такое право не может быть признано за духовным лицом как это практикуется на Востоке, где в данном вопросе строго придерживаются канонических правил. Это, конечно, только в случае, если лицо духовного звания не совершило крупных н безнравственных злодеяний, из-за которых церковь исключает из своей среды, хотя бы преступление и не нашло себе осуждения в приговоре гражданского суда. Но, если лицо гражданского порядка, какое бы злодеяние им не совершено, может восстановиться в своем прежнем положении, то все-таки этого не может быть допущено по отношению духовных лиц, винновых в тяжких преступлениях: таких необходимо раз навсегда лишать сана.

Священному Епископскому Собору предстоит в самом недалеком будущем высказать свое авторитетное слово против мирского вмешательства в права Церкви и нападок на священство. Иначе на правителей Церкви ляжет тяжелая ответственность за хладнокровное попустительство лишать сана, не взирая на существование канонических постановлений. Разумеется, всякое бездействие и замалчивание в этом деле принесло бы горькие плоды. Ибо, если и дальше останется такой соблазн, то духовный суд и епископы должны будут лишать сана против своей совести, а такое лишение, несогласное с канонами, не имеет никакого значения, и священник, подвергшийся названной каре при таких обстоятельствах, вправе продолжать священнослужение. Тем самым создался бы неслыханный прецедент в православной Церкви и на современных деятелей ее пал бы заслуженный упрек, занесенный в скрижали церковной истории: современное поколение передало бы потомству достойную оценку столь печальному явлению.

Священный Епископский Собор призван т. о. упорядочить это, созданное нашей действительностью, ненормальное отклонение от канонических норм, которое в других автокефальных церквах невозможно и предположить. Ибо, как мы сказали, если это и в дальнейшем не остается без изменения и вопрос о лишении сана духовных лиц не будет урегулирован на основании канонических правил, как это было с самого начала церкви и до последнего времени, то опять-таки, повторяем, страшная вина пред православною Церковью и Государством падет на непосредственных представителей Сербского Королевства, которое должно сохранить для сербского народа самое дорогое, что отвечает нравственным запросам его: величие и независимость Церкви.

Наконец, Собор обязан, на наш взгляд, обратить на это обстоятельство особенное внимание Правительства Его Величества Короля с предложением взять на себя разработку закона о священстве, согласовав его с требованием канонов и государственных законов так, чтобы исчезла эта печальная аномалия, а установился должный, справедливый порядок.

В виду того, что государственная власть за последнее время часто и настойчиво требовала лишения сана лиц духовного звания, приговоренных к каторге гражданским судом, отчего падает авторитет церкви и умаляется святость установления священнического сана, – Священный Епископский Собор нашел нужным подробно остановиться на этом печальном явлении и предпринять необходимые шаги в защиту неприкосновенности церковных установлений. С этой целью Собор рассмотрел каноны, относящиеся к вопросу о важности и неприкосновенности священнического сана, а равно пересмотрел и те исключительные случаи и правонарушения, за которые лицо духовного звания должно быть лишено сана, причем пришел к следующему заключению:

Лица духовного звания чрез рукоположение получают благодать Св. Духа, каковую от недостойных ее лиц может отнять только церковь, которая ее даровала. Церковь совершает это по приговору духовного суда.

Гражданский суд согласно канонам не может лишать священнического сана. Приговор гражданского суда не может касаться священнического сана, так как последний принадлежит исключительно компетенции духовной власти.

Не может быть сомнения в том,. что гражданский суд неправильно приравнивал) священнический сан к гражданскому или военному чину и требовал безусловного лишения прав н привилегий лиц духовного звания, приговоренных к 2 или более годам каторги. Так не поступают ни в одном из православных государств, где гражданская власть предоставляет духовной власти самой решать, какие последствия касающиеся сана, понесет лицо духовного звания, осужденное гражданским судом.

На основании канонов, не только для лиц духовного звания, но и для светских лиц существует целая градация мер наказания, применяемых в каждом отдельном случае соответственно степени важности содеянного преступления и определяемых исключительно Церковью. Для лиц духовного звания за наиболее тяжкие преступления применяются следующие наказания: епитимия, временное устранение от службы, запрещение священнодействовать навсегда: деградация, т. е. лишение высшего сана или лишение административного положения, и, наконец, полное лишение сана или расстрижение, что равносильно смертной казни.

Без сомнения, мы впали бы в грубую ошибку, допустив лишение сана, как последствие приговора гражданского суда, с одной стороны потому, что это явилось бы вторым наказанием на одно и то же преступное деяние, с другой стороны потому, что к священническому сану не должна касаться никакая власть, кроме духовной и, наконец, самое главное, лишение сана здесь явилось бы лишь придаточным и второстепенным наказанием, лишь последствием первой меры наказания, тогда как на самом деле эта кара должна считаться самой тяжкой, равной по силе смертной казни. Эта вопиющая несправедливость, не встречающаяся ни в одной православной стране, держится в нашем отечестве вследствие буквального толкования н применения закона.

В нашем государстве, как это практикуется во всех культурных государствах, до самого последнего времени духовной власти представлялось самой постановлять определения, касающиеся сана и положения духовных лиц, хотя бы последние зa свои правонарушения уже подверглись ответственности пред гражданским судом: и лишь очень недавно у духовной власти отняли это ее право входить по существу в рассмотрение виновности подсудимого, уже проговорённого гражданским судом, и стали строго п безусловно требовать беспрекословного повиновения в исполнении приговоров гражданского суда вплоть до лишения сана.

В таких случаях церковная власть, в особенности епископы: находились в большом затруднении и недоумении. Сознавая важное значение священнического сана, но желая в то же время своим примером показать, с каким уважением следует относиться к светской власти, духовная власть как бы механически приводила в исполнение приговоры о лишении сана, что противоречило как ее убеждениям, так и высокому значению тайны священства.

В последнее время все чаще и чаще стали повторяться требования гражданской власти о лишении сана даже за незначительные проступки. Как например, можно указать на следующий конкретный случай. Недавно приговоренный к наказанию и лишенный сана священник был оправдан при вторичном разборе дела. Принимая по внимание, насколько трудно по канонам восстановление сана, а также и то, что лишение сана по канонам допускается лишь при совершении тяжкого злодеяния, за которое гражданская власть присуждает к смертной казни, или за крайне безнравственные поступки, делающие носителя сана недостойным его, Священный Епископский Собор в предупреждение подобной неправды в будущем и для совершенного устранения несправедливого участия гражданской власти в этом деле, –

постановляет:

1) Приговоры гражданского суда над лицами духовного звания имеют для них такую же силу, как и для остальных граждан, провинившихся перед законом. Как только приговор войдет в законную силу, лицо духовного звания должно быть немедленно подвергнуто наказанию.

2) Как скоро дойдет до сведения духовной власти, что лицо духовного звания присуждено гражданским судом к наказанию, он должен собрать все необходимые документы по данному делу и передать их на рассмотрение Епископского Собора для решения о том, возможно ли за данным лицом оставить сан или нет. Если Епископский Собор найдет совершенное преступление столь серьезным, что приговоренный недостоин быть носителем сана, направляет дело духовным властям для суждения обычным порядком. Если же Епископский Собор найдет, что осужденный может сохранить сан, то Собор определяет на основании канонов, в каком положении останется в клире это лицо по отбытии наказания, назначенного гражданской властью.

3) Немедленное лишение сана допустимо над лицами духовного звания лишь в случае присуждения их к смертной казни.

4) Приговоры над лицами духовного звания, вынесенные за политические преступления, исключая измены, не влекут за собой лишение сана, а потому духовной власти не следует вмешиваться в дела такого рода.

5) Ходатайствовать чрез г. Министра Просвещения и Церковных Дел пред Его Величеством Королем о необходимых изменениях в законах, по которыми было бы предоставлено духовной власти выносить самостоятельные решения о том, может ли духовное лицо, осужденное гражданским судом, сохранить священнический сан.

Председатель:

Архиеп. М. С. Димитрии

Члены:

Еп. Н. Никанор,

Еп. Ж. Савва,

Еп. Т. Мелентий,

Еп. С. Сергий,

Секретарь: Д. Рошу.

№13

14 мая 1908 года

Белград.

С некоторого времени г. Министр Просвещения н Церковных дел стал уклоняться от приема от лиц духовного звания, приговоренных гражданским судом, прошений о помиловании и представления их Его Величеству Королю. Г. Министр оправдывается тем, что на основании § 137 закона о церковных властях в его обязанность входит представлять эти дела Государю только в том случае, если те, кого это касается, приговорены духовным судом, а священники, осужденные гражданским судом могут подавать свои прошения чрез г. Министра Юстиции.

Собор находит, что лица духовного звания, в особенности те, которые вследствие приговоров гражданского суда должны быть лишены сана, естественно, могут от Государя, как Помазанника Божьего, испрашивать помилование чрез г. Министра Просвещения ц Церковных Дел и, согласно закона о церковных властях, Министр Просвещения должен препровождать их прошения на благоусмотрение Государя, т. к. приговоры гражданского суда передаются духовному суду. Поэтому Епископский Собор

постановляет:

Просить г. Министра Просвещения и Церковных Дел не только принимать в будущем ходатайство осужденных священников, но направлять их по назначению и оказывать, как было раньше, возможную поддержку, и особенно, если такие прошения с должной мотивировкой поступают от Епископов.

Председатель:

Архиеп. М. С. Димитрий.

Члены:

Еп. Н. Никанор,

Еп. Ж. Савва,

Еп. Т. Мелентий,

Еп. С. –

Секретарь: Д. Рошу.

№114

14 мая 1908 года.

Савва, еп. Жичский