Глава Пятая. Восточные .и Западные христиане и их взаимоотношения

Сошествие Святого Духа на Богородицу и Апостолов в день Пятидесятницы⁵¹, открыло перед последователями Спасителя возможность единства, до тех пор неизвестного человечеству. По словам Деяний Апостолов, первые христиане пребывали в полном согласии и любви, делясь своим имуществом друг с другом и тем вызывая удивление у всех окружающих⁵².

Они на деле осуществляли тот высокий образ единства, о котором Иисус Христос молился накануне своих искупительных страданий, говоря:

«Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Hat едино: да уверует мир, что Ты Меня послал»⁵³.

Однако, дар единства и любви, полученный теми, кто поверил в Боговоплощение, мог быть сохранен ими лишь при условии постоянной борьбы с силами вражды и разделения.

Единство человечества в Церкви есть реальность, но реальность, требующая неослабных усилий. Поэтому вся История Христианства исполнена непрестанных столкновений между теми, кто собирает, и теми, кто раздирает на части общину последователей Христа. В результате этой борьбы члены Церкви оказались разбитыми на ряд враждующих вероисповеданий.

Три раскола среди верующих, как мы видели, повлекли за собою особенно пагубные последствия.

Первый из них произошел в V веке. Подобно страшному взрыву, он расколол единство восточных христиан, отрезав от греческого Православия сирийцев, персов, армян, коптов и представителей других восточных народов. Жестокая вражда, охватившая обе стороны, была вызвана, как наличием богословских разногласий и недоразумений, так и национальным соперничеством. Она оставила когда-то процветавший восточный христианский мир расчлененным и обессиленным. Эта ненависть среди членов церкви способствовала неудержимому распространению магометанства в Азии и в Африке в VII и VIII столетиях, которое, как пески пустыни, покрыло своим мертвящим покровом прославленные центры восточного христианства – Александрию, Антиохию, Едессу, Ефес и Кесарию.

Второй раскол произошел в течение XI-XV веков и разделил западный католицизм и восточное Православие. Ссора между Византийской и Римской Церквами была непохожа на бурные столкновения между греческим и негреческим восточным христианством. Она назревала медленно и постепенно. Сторонникам мира удавалось в течение долгого времени примирять враждующие стороны, однако, все растущее политическое соперничество между Восточной Империей и Западной, восстановленной в 800-ом году Карлом Великим (742–814), продолжало подрывать братское общение среди христиан. Одно из очередных столкновений между Римским Папой и Патриархом Константинопольским произошло в 1054 г., и на этот раз все попытки к их примирению окончились неудачей. Одной из главных причин этого поражения было нападение западных крестоносцев на оплоты восточной Церкви, Салонники в 1185 г. и Константинополь в 1204 г. После этой братоубийственной войны западные и восточные христиане стали смотреть друг на друга, как на врагов. Они стали жить своей обособленной жизнью, не считаясь больше с духовным опытом и пренебрегая достижениями своих бывших собратьев по вере.

Последний разрушительный взрыв внутри христианской Церкви произошел на Западе в 16-ом веке. Он во многих отношениях оказался похожим на события, нарушившие в 5-ом веке единство восточных христиан. Реформация 16-го века, как и отпадение негреческих христиан, была вызвана догматическими и национальными разногласиями. Она лишила единства Западную Церковь и раздробила его когда-то единый организм.

Таким образом, современный христианский мир распался на 4 части:

1) На восточных негреческих христиан – коптов, сирийцев, армян и кровно связанных с ними их врагов и угнетателей магометан, которых можно рассматривать, как отступников от веры в Боговоплощение, вскормленных на почве христианских разделений.

2) На восточное Православие, с его древними Патриархатами – Константинопольским, Александрийским, Антиохийским, Иерусалимским, и с Церквами – России, Греции, Румынии, Сербии, Болгарии, Албании, Грузии и других народов.

3) На Римо-католиков, признающих непогрешимый авторитет Папы.

4) И на многочисленные протестантские вероисповедания, возникшие на Западе со времени реформации XVI века,

Привычка к разделенному существованию так глубоко въелась в жизнь христиан, что большинство из них не чувствует ни любви, ни духовного родства с верующими, не принадлежащими к их Церкви. Больше того, нередко члены одного вероисповедания даже радуются неудачам и поражению своих соучастников в Новом Завете.

Все же, несмотря на долгие столетия вражды и отчуждения, стремление к примирению никогда не угасало до конца среди членов церкви. В особенности во времена опасности и преследования желание восстановить утраченное единство вспыхивает обычно в сердцах верующих. В настоящее время, когда число отрицающих истину христианского учения возросло, как на Востоке, так и на Западе, движение в пользу соединения Церквей возродилось с новой силой и стало находить поддержку в широких кругах клира и мирян.

Прежде, чем перейти к обсуждению возможности примирения христиан, следует остановиться на описании, как современного состояния западных вероисповеданий, так и на основных различиях между ними и православными.

В XX столетии западный христианский мир представляет из себя пеструю картину множества враждующих конфессий, которые, однако, могут быть подразделены на четыре основные группы. Первое место среди них занимает Римо-Католическая Церковь, самая многочисленная и мощная община среди современных христиан. Римо-католики твердо верят, что они одни имеют право называться Церковью, и что слова Спасителя, обращенные к Апостолу Петру: «И Я говорю тебе: ты камень, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют Ее» (Матф.16:18), относятся исключительно к ним. Благодаря этой вере и миссионерской ревности своих членов, Римская Церковь широко распространилась по лицу всей земли, и ее сыны находятся повсюду, куда только достигло благовестие христианской истины. Они не только обращают язычников к вере, но не менее горячо стараются привлечь в свое лоно и всех других христиан, убеждая их, что вне корабля, направляемого рукой преемника Апостола Петра – папы Римского – нет истинного христианства и нет спасения. Римо-Католическая Церковь утверждает, что она одна сохранила верность тому учению, которое было передано Спасителем Своим ученикам. С этими утверждениями не могут согласиться ни восточные православные, ни западные, не римские христиане. В действительности, Римская Церковь в течение своей истории постепенно возвышала власть пап над всеми другими епископами. В 1870 году на Ватиканском Соборе она провозгласила его непогрешимым главою всей Церкви, то есть утвердила учение, неизвестное ранним христианам и непризнанное Православным Востоком. Римская Церковь, несмотря на свое широкое распространение, остается лишь одним из вероисповеданий, отличительными чертами которого стали особенности римской культуры – ее легализм, дисциплина и беспрекословное подчинение своему начальству. Также характерно для Римской Церкви ее желание рассматривать своего главу – папу – как одного из независимых светских владык. Римская Церковь обладает многими духовными дарами, ее жизнь украшена самоотверженной работой ее многочисленных членов, но их нетерпимость, желание всемирного господства, склонность прибегать к насилию и высокомерное отношение к другим христианам, делают их в значительной степени ответственными за продолжающуюся вражду внутри христианского мира.

Те христиане, которые отказались признать главенство и непогрешимость папы, обычно называются протестантами. Они образуют остальные три группы, на которые подразделяется Западная Церковь.

Самая многочисленная из них состоит из последователей Лютера (t 1546) и Кальвина († 1564). Их основная особенность заключается в учении, что человек спасется исключительно своею верой в Иисуса Христа, Спасителя мира. Эти христиане отказались от той иерархии, которая была установлена Апостолами, и которая включает в себя епископов, иереев и дьяконов. Они также признают лишь два таинства – крещение и евхаристию, и их богослужение состоит, главным образом, из проповеди и молитвы, составленных их пасторами. Многие из них не верят, что христиане причащаются истинным Телом и Кровью Спасителя, но видят в евхаристии лишь обряд воспоминания о Тайной Вечери, когда-то совершенной Иисусом Христом. Как лютеране, так и кальвинисты замечательны своей миссионерской ревностью. Они имеют многочисленных последователей во всех частях света, отличаются ученостью и часто глубокой личной набожностью, но их основная слабость заключается в том, что они возникли и продолжают существовать не как самодовлеющая Церковь, а как община христиан-протестантов, борящихся против того учения, которое защищается Римом. Этот извечный протест накладывает печать односторонности на всю их мысль и действия. Их же отказ от священства, утвержденного Апостолами, лишает их внутренней устойчивости и спайки, и благодаря этому они легко разбиваются на множество общин и сект.

Сравнительно с ними, гораздо более традиционную позицию занимает третья группа западных христиан, состоящая из англикан и старокатоликов.

Эти Церкви, подобно кальвинистам и лютеранам, тоже не признают законности папских притязаний на единоличное руководство всеми христианами и отстаивают оправданность своего независимого от Рима существования. Но, в отличие от других протестантов, они не перестроили все свое учение согласно мнениям отдельных реформаторов, подобных Кальвину, Лютеру, Цвинтли или Джону Веслею (1703–1791), а сохранили основы церковной жизни, принятые большинством восточных и западных христиан. Таким образом, они продолжают возглавляться епископами, священниками и дьяконами, они верят в действительное присутствие Тела и Крови Христовых в таинстве Евхаристии и следуют в других вопросах церковному преданию. Эти Церкви занимают положение, наиболее близкое к восточному Православию. Самая значительная из них – Англиканская – имеет особенно много черт, общих с нашей Церковью:

1) Она, так же, как и Православная Церковь, состоит из ряда самоуправляющихся, автокефальных Церквей, связанных друг с другом единством веры и таинств;

2) Она, как и Православная Церковь, управляется Собором Епископов, в котором могут участвовать священники и миряне;

3) Наконец, соблюдая верность преданию, она приветствует независимое изучение богословами христианской истины.

Одним словом, тот дух соборности, который вдохновляет жизнь Православия, понятен и англиканам. Но, наряду с этими положительными чертами, следует указать и на слабые стороны англикан и старокатоликов. Принадлежа к западному христианству, они являются жертвами той непрекращающейся духовной борьбы, которая характеризует отношения между Римом и Реформацией. Внутри Англиканской Церкви, например, существуют партии. Одни из них стремятся сблизить свою Церковь с Римом, другие защищают Реформацию и желают соединиться с другими протестантами, третьи сочувствуют Православию. Эти внутренние разногласия часто неблагоприятно отражаются на жизни этих наиболее близких Православию Церквей и препятствуют их соединению с восточными христианами.

Последняя, четвертая группа западных христиан, состоит из разнообразных вероисповеданий, которые еще более решительно порвали с церковным преданием, чем лютеране и кальвинисты. Они и называют себя свободными Церквами. Некоторые из них, как, например, Армия Спасения и Квакеры, отказались от всех таинств и не признают даже крещения, другие же учат, что Иисус Христос был обычным, хотя и высокоодаренным человеком. Эта последняя группа христиан свидетельствует о духовном распаде Западной Церкви, и ее представители, особенно многочисленные в Америке, отошли дальше других от учения Апостолов и первоначальной христианской общины мучеников и исповедников веры.

Даже беглое описание западного христианства показывает, на какие разнообразные группировки раскололась когда-то единая Римская Церковь, и с первого взгляда может показаться трудной задачей установить то общее, что православные имеют с западными вероисповеданиями, и в чем они разделялись друг от друга. Но в действительности, несмотря на все различия в среде западных христиан, большинство из них сохранило те же основы церковной жизни, на которых зиждется и Православие. Вместе с тем они обладают рядом черт, сближающих их друг с другом и отдаляющих их от нашего предания.

Хотя Восток и Запад в течение многих столетий ведут независимое существование, но, по милости Божией, они продолжают единодушно исповедовать свою веру в Св. Троицу и в Иисуса Христа, как Единородного Сына небесного Отца. Священное Писание Ветхого и Нового Завета, Символ Веры, догматические решения первых семи Вселенских Соборов и учение отцов Церкви остаются, как для православных, так и для подавляющего большинства западных христиан, незыблемым фундаментом для их вероучения.

Подобное же согласие царит между ними в почитании Божией Матери и святых, в соблюдении праздников и в прибегании к благодатной помощи Таинств. В устройстве Церкви, как Восток, так и Запад, поручают епископам высшее руководство верующими, которое осуществляется архиереями с помощью священников и дьяконов. Как Восток, так и Запад, ведут миссионерскую, благотворительную и просветительную работу, в которой принимают участие клир, миряне, монахи и монахини.

Это согласие в основном нарушается, однако, так называемыми свободными Церквами Запада, которые не только преуменьшают значение Св. Таинств, но и отрицают в лице некоторых своих членов веру в Боговоплощение. Подобные искажения христианского учения проникли также и в лютеранскую и кальвинистическую среду, они коснулись даже и некоторых англикан. Но это отречение от предания Церкви встречает серьезный отпор, как богословов, так и рядовых членов этих общин, большинство которых продолжают оставаться верными традиционному учению Церкви. Таковы те основные черты, которые сближают восточных И западных христиан. Различие между ними сказывается, главным образом, на тех путях, которые выбираются ими для применения учения Церкви к повседневной жизни.

Так, например, западные христиане склонны рассматривать религию, как преимущественно дело спасения отдельной человеческой личности. Не случайно крестная смерть Спасителя находится в самом центре их богословской мысли и их богослужения. Голгофа закрыла для них до известной степени все другие события в жизни Иисуса Христа, включая Его Воскресение, Вознесение и ниспослание Св. Духа в день Пятидесятницы. Для западного христианина крестные страдания и смерть Сына Божия искупают человека от его повинности греху и осуждению и даруют ему прощение и спасение. Все западное богословие, все западное благочестие сосредоточено на крестной смерти Спасителя, и это относится в такой же мере к римо-католикам, как и к протестантам.

Восточное Православие по иному подходит к искуплению. Для него спасение есть новая жизнь в Духе Святом, дарованная возрожденному человечеству, больше того, даже всей твари. Спасение не состоит лишь в индивидуальном прощении грехов, а в добровольном включении нас самих и друг друга в общину верующих, членам которой Богом обетован дар жизни вечной. Восточное Православие с особой силой подчеркивает значение Воскресения Спасителя и ниспослания Святого Духа, так как эти величайшие события открыли новую эру в мировой истории. Таким образом, западное христианство рассматривает религию с точки зрения отдельной личности, восточное же Православие мыслит в понятиях всего рода человеческого. Индивидуализм Запада нуждается в дополнении и обогащении соборностью и космизмом Востока.

Вторая отличительная черта Запада связана с его подходом к духу и материи. На Западе существует склонность не только их разграничивать, но даже противопоставлять их друг другу. Острые споры, которые продолжаются на Западе вокруг Таинства Евхаристии, вызываются убеждением многих протестантов, что святые дары остаются обычными хлебом и вином, и что общение с Христом происходит лишь в душе причастника. Этот отказ от апостольского учения влечет за собою стремление, распространенное тоже среди некоторых западных христиан, считать, что сила благодати касается лишь нравственной, внутренней жизни человека, что весь материальный мир находится вне ее влияния. На этой почве возникло среди протестантов отрицательное отношение к Таинствам и к почитанию икон и упорное неприятие церковной традиции, одобряющей призывание благодати Святого Духа на весь мир, как духовный, так и материальный. Квакеры и члены других свободных церквей, отказавшись даже от крещения, довели до логического конца убеждение, что ничто материальное не должно примешиваться к духовному общению человека с Богом.

Восточное Православие не рассекает мир. на две части, материю и дух. Оно верит, что все творение есть дело рук Единого Творца, и что Дух Святой освящает и очищает, как душу, так и тело человека, как видимый, так и невидимый мир. Поэтому, в своих таинствах и тайнодействиях Восточная Церковь призывает благодать Святого Духа на человека, на животных, на растения, на жилища, на еду, на .одежду и на все то, чем Бог снабдил людей в их земной жизни. Правда, среди некоторых восточных христиан не раз возникали лжеучения, опорачивавшие материальный мир и признававшие его нечистым :и подлежащим уничтожению. Подобные течения находили поддержку не только среди сект, отделившихся от Православия, но ими даже соблазнялась часть членов Церкви. Сама же она, однако, никогда не отрекалась от своей веры, что весь мир есть создание Божие, что христианство призвано искупить и освятить все творение, и что вся деятельность человека – национальная, политическая и социальная – является евангельским полем, засеянным семенами христианского благовестия. Церковь несет ответственность за все существующее, ею благословляется вся культура, весь труд человека.

Наконец, последнее различие между Востоком и Западом связано с их подходом к организации Церкви. На Западе, под влиянием традиции римской дисциплины с ее чувством личной ответственности и с готовностью сознательно подчиняться начальству, существует резкая грань между иерархией и, мирянами, которая вызвала явление, известное под именем клерикализма. Духовенство на Западе высоко поднято над остальными членами Церкви. Оно одно обладает властью учить, и ему одному принадлежит авторитет в делах веры. Этот порядок нашел свое завершение в идее непогрешимости папской власти, которая так всецело овладела мыслями и чувствами миллионов католиков. Этот клерикализм, однако, далеко не ограничивается лишь одним папой. Каждый римский священник, больше того, даже протестантский пастор, занимает место авторитетного учителя в жизни своих прихожан.

Запад любит строгое распределение прав и обязанностей. Западные христиане берут на себя ответственность, и вместе с тем они умеют повиноваться. Как в вероучении, так и в управлении Церковью, они стремятся к ясности и логичности. Поэтому те из западных христиан, которые не сочувствуют клерикализму, отказались от самого принципа иерархического различия среди верующих, и они, как, например, Квакеры, считают всех христиан равными друг другу.

Православие в гораздо меньшей степени испытало на себе влияние латинского духа. Поэтому Церковь на Востоке напоминает больше одну большую семью, чем хорошо дисциплинированную армию. Иерархия на Востоке занимает скорее место старших членов рода, чем начальников. Подлинным авторитетом на Востоке обладает человек, наделенный даром святости, а не священнослужитель. Последний отличается от мирян не тем, что ему одному дана власть учить, как это признается на Западе, а тем, что ему отведено особое место в богослужебной и тайнодейственной жизни Церкви. Миряне на Востоке могут учить и проповедывать. Это является даже их священной обязанностью. Все крещенные и миропомазанные члены Церкви получили дар Святого Духа, Духа мудрости, разума и слова. Многие наиболее выдающиеся деятели Православной Церкви и проповедники ее Истины были мирянами, и никто никогда не поднимал вопроса об их праве учительствовать. Но в области богослужения их положение отлично от священнического. Никто, кроме лиц рукоположенных, не смеет занять места, принадлежащего иерею во время совершения Евхаристии или иных Таинств. Только одно крещение может преподаваться, в случае нужды, любым членом Церкви, как мужчиной, так и женщиной.

Восточное Православие соборно. Это означает, что его жизнь строится не на авторитете и подчинении, а на свободном сотрудничестве всех его членов в духе любви и общего согласия. В соборной жизни Церкви каждый имеет свое место, несет свою ответственность за жизнь целого. Каждый народ, каждая семья, каждый отдельный человек призван принести свой вклад в общую сокровищницу Церкви. Соборность Православия может быть сравнена с оркестром, в котором каждый музыкант на своем инструменте ведет свою часть, но все они повинуются велению одного дирижера, который создает симфонию из разнообразия их звуков. Так и в Православии каждый член Церкви призван выполнять свое задание. В деле его выбора он должен руководствоваться свободным голосом своей совести, но он только тогда является живым и подлинным членом Церкви, когда он следует велению Святого Духа, объединяющего в единую семью вселенское человечество.

Иерархия и миряне в Православии не соперничают друг с другом, не призваны они господствовать друг над другом. Лучше всего это выражено в Литургии Восточной Церкви. Епископ, священник, дьякон и миряне, – все участвуют в общем церковном действии, но каждый из них выполняет свое задание на этой службе. Таинство Евхаристии совершается не епископом, не священником, не дьяконом или мирянами, а ими всеми вместе б духе любви и согласия друг с другом.

Наличие различных истолкований христианства, споры и ссоры среди последователей Иисуса Христа, ставят перед сознанием каждого, верующего вопрос о правильном подходе к другим вероисповеданиям. Существуют три наиболее распространенных решения этого трудного вопроса.

Согласно первой точке зрения, вера в Божественность Спасителя требует от нас признания, что Им основана на земле непогрешимая Церковь, водимая Духом Святым. Истина не может противоречить сама себе, говорят сторонники этого взгляда, и потому, если христиане не соглашаются друг с другом, и если они распались на враждующие вероисповедания, то только одно из них может считаться подлинной Церковью, а все остальные суть лже-Церкви. Этот взгляд широко распространен среди христиан, принадлежащих к различным конфессиям. Его разделяют в особенности часто римо-католики, но и протестанты и православные нередко защищают его, настаивая, что их Церковь есть единая истинная, а все остальные погрешили и отпали от нее.

Этот подход логичен и убедителен в теории, но на практике он сталкивается с непреодолимым препятствием, ввиду явного свидетельства о благодатной и святой жизни христиан, принадлежащих к различным и враждующим вероисповеданиям. Если правы римо-католики, утверждая, что они одни принадлежат к истинной Церкви, то великие святые русской земли, как, например, Преподобные Сергий Радонежский († 1392) и Серафим Саровский († 1833), были отступники от Истины. Однако, несмотря на это, Бог все же наделил их исключительными дарами Святого Духа. Но если, наоборот, считать, что только одно Восточное Православие является Церковью в подлинном смысле этого слова, то учителя, подвижники и миссионеры Запада, как Франциск Ассизский (1182–1226) или Франциск Ксаверий (1506–1552), которые раскрыли миру силу и правду христианства, жили и умерли вне Церкви, не зная ее благодати. Держась первой точки зрения, приходится признать, что не существует явного различия между духовными плодами и чудесами тех, кто является членом истинной Церкви, и тех, кто находится вне ее спасительной ограды. Поэтому сама необходимость принадлежности к Церкви подвергается неизбежно серьезному сомнению.

Вторая точка зрения занимает противоположное первой положение. Она утверждает, что если мы не имеем основания считать, что только одна из ветвей Церкви обладает правом на это высокое наименование, то логика требует от нас признания, что все Церкви, хотя и по разному, но выражают одну и ту же истину.

Насколько первая точка зрения стремится вырыть непроходимый ров между единой благодатной Церковью и всеми другими «мнимыми» Церквами, настолько вторая точка зрения желает сгладить все различия и рассматривает все разнообразие христианских вероисповеданий, как законное проявление человеческих исканий истины.

Но ни факты истории, ни церковное учение не согласуются и с этим взглядом. Христианство не есть лишь человеческая попытка проникнуть в тайну Божественного промысла о мире. Оно есть откровение свыше. Хотя его содержание постигается в разной степени полноты человеческим разумом, но никому не дана власть безнаказанно ни прибавлять, ни убавлять от откровения. Поэтому далеко не все, кто хочет называть себя христианами, в действительности имеют право носить это звание, и не все те секты, которые приписывают себе имя Церкви, в действительности принадлежат к ней.

Иисус Христос учил, что по плодам узнается качество дерева, и история знает такие искажения христианского учения, которые делали невозможным приношение благих плодов общинами, считавшими себя христианскими. Не только неверно утверждение, поэтому, что все современные подразделения христианства в равной степени выражают истину, но также неверно: объединять под священным именем Церкви все множество ересей и сект, которое знало и знает человечество. Если мы согласимся со второй точкой зрения на Церковь, то мы принуждены будем отречься от Богооткровенности христианства и свести его до уровня измышления человеческого разума.

Существует еще и третий взгляд на разделения среди христиан, который ищет примирения противоречия между верой в единую Церковь с наличием расколов среди тех, кто является ее членами. Если вера в Святую Церковь не предполагает того, что каждый ее член является святым и безгрешным, то, говорят сторонники этой точки зрения, и вера в единую Церковь не должна означать, что идеал единства находит везде и повсюду свое полное и совершенное воплощение. Святость и единство даны Церкви Богом, но их осуществление составляет задачу для ее земных членов, предмет для их неослабных усилий. Вот почему разделения среди христиан не исключают веры в единую Церковь. Но эта вера в то же время налагает на всех, исповедующих ее, долг борьбы за восстановление согласия между последователями Иисуса Христа.

Самая трудная богословская сторона православного учения о Церкви, однако, заключается не в признании того факта, что ее члены нарушили мир и единодушие между собою, а в определении положения тех христиан, которые находятся вне общения с Православием. На этот недоуменный вопрос нельзя дать исчерпывающего теоретического ответа, ибо Церковь есть жизнь, а жизнь никогда не поддается строгой логической классификации. Она всегда богаче, полнее, непостижимее, чем то, что может охватить разум. Поэтому Православная Церковь с присущей ей мудростью воздерживается, как от общего осуждения, так и от общего признания всех инославных. Веря, что по благодати Божией ей вручено охранение чистоты Апостольского предания, она рассматривает всех, находящихся вне общения с ней, с точки зрения их приближения к ней.

Так, например, Православная Церковь не повторяет ни Таинств Крещения, ни Миропомазания, ни Рукоположения над теми христианами, которые желают стать ее членами и которые раньше были римо-католиками или принадлежали к одной из восточных неправославных Церквей. Подобным решением Православие признает эти вероисповедания наиболее близкими к себе⁵⁴.

Приемля Крещение лютеран и кальвинистов, оно скорбит, однако, об утрате ими других Таинств и, таким образом, ставит их на ступень ниже, принимая протестантов в свое лоно уже не через Таинство Покаяния, как членов первой группы, но через Таинство Миропомазания, за которыми следуют Покаяние и Причастие. Наконец, всех тех, кто называет себя христианами, но не признает Крещения, или не призывает Имени Святой Троицы во время его совершения, Православие не решается считать членами Церкви. Если они желают вступить с нами в общение, они должны пройти, через оглашения и Крещение, как все те, кто находится вне ее ограды⁵⁵.

Подводя итоги всему изложенному, можно сказать, что современная практика Православной Церкви по отношению к инославным основывается на признании всех крещенных во имя Святой Троицы, хотя и изъянными, но все же членами Единой Вселенской Церкви. Те же из инославных, которые, кроме Крещения, знают и остальные Таинства, рассматриваются православными, как принадлежащими к общинам, хотя и поврежденным, но все же сохранившим строй, утвержденный Апостолами, и потому обладающими и другими благодатными дарами Церкви. Свидетельством последнего являются, например, святые Римской Церкви, прославленные Богом уже после разделения Востока и Запада. Таким образом, там. где совершаются Таинства, признанные Православием, туда простирается и благодатный покров Церкви, источник спасения и обновления для всех ее членов.

Такова сложная и ответственная проблема взаимоотношений разделившихся христиан. Самая пагубная сторона ее не то, что разногласия возникли у христиан, а то, что члены Церкви примирились с расколом и часто даже не могут себе представить мир в Церкви восстановленным, и согласие царящим среди верующих.

Только Дух Святой может выявить единство Церкви, но, чтобы использовать этот дар, ее члены должны верить в силу добра и просить Бога о прекращении раздоров. Признание неизбежности разделения ведет к отрицанию всемогущества Божия, к маловерному сомнению в силе Истины, и в конечном итоге, к хуле на Духа Святого.

В свете этих рассуждений о разделениях среди христиан, рассмотрим теперь отношения Русской Церкви к западным вероисповеданиям.

Великий раскол между Византией и Римом, случившийся в XI-XII столетиях, произошел в самом начале русской церковной истории, и поэтому русские христиане не принимали деятельного участия в этих печальных событиях.

Первым столкновением, возбудившим вражду русских против римо-католиков, была неудачная попытка шведов и тевтонских рыцарей покорить Новгород и Псков. Эти два города оказались единственными уцелевшими во всей русской земле после разорения ее татарами в XIII веке. Когда западные христиане узнали о постигшем Россию бедствии, они немедленно стали готовить крестовый поход, но не против язычников татар, а против остатков Православной Руси. Князь Александр Невский († 1263) неожиданно нанес сокрушительное поражение сначала шведам (1240), а потом и немцам крестоносцам (1242), и таким образом, спас Россию от насильственного подчинения папской власти. Этот удар с тыла создал в русских убеждение, что Римская Церковь является недругом христианства. Недаром с того времени русский народ в своих песнях упоминает трех врагов Церкви Христовой – евреев, магометан и латинян.

Следующее соприкосновение Русской Церкви с раздорами между греками и папистами произошло в 1439 году, благодаря участию московского митрополита Исидора (1437–1441), грека по происхождению, на Флорентийском Соборе. Это была "последняя отчаянная попытка гибнущей Византийской Империи получить помощь от западных христиан против турок. На Соборе во Флоренции византийский император и константинопольский патриарх пошли на все уступки, которые у них потребовал папа.

Исидор (t 1463) был одним из наиболее горячих сторонников подчинения Риму. Вернувшись в Россию, юн попытался получить одобрение великого князя и епископата соглашению, заключенному во Флоренции. Его старания окончились плачевно. Изгнанный из Москвы, он бежал в Италию, где впоследствии стал видным деятелем Унии. За свои услуги Папскому Престолу он получил звание кардинала.

Флорентийская Уния и измена императора и патриарха Православию произвели сильное впечатление на русский народ. В нем вспыхнуло сознание долга охранения чистоты церковного предания и одновременно в нем укрепилось чувство подозрительности ко всем западным христианам.

Эта недоброжелательность нашла дальнейшее подтверждение в борьбе между православным населением и Римской Церковью в соседнем с Москвою Польско-Литовском государстве.

В 1596 году часть православных епископов и духовенства, в надежде улучшить свое политическое и материальное положение, согласилась признать главенство папы. Таким образом, возникло Южно-Русское Униатство. С самого начала, однако, значительное число православных не захотело подчиниться Риму, оставшись верными своей Матери Церкви. Польское правительство решило силой заставить православных признать Унию и, таким образом, начались гонения на восточных христиан. Эти события оставили неизгладимый след в сознании русского народа. Он окончательно поверил, что Рим стремится уничтожить Православную Церковь и опорочить все то духовное наследие Византии, которое столь глубоко проникло в его душу.

Смутное Время (1606–1613 г.г.), захват поляками Москвы (1611–12), их насилие над православным духовенством и кощунства над народными святынями еще раз подтвердили убеждение русских людей, что папство является их непримиримым врагом.

Поэтому в течение всего XVII века, Москва относилась с большим подозрением ко всем западным христианам. Доступ римо-католикам был вообще запрещен в ее пределы, а всякое общение с протестантами считалось осквернением для члена Церкви, которое оправдывалось лишь необходимостью учиться военному искусству и технике у западных еретиков.

Реформы Петра Великого решительным образом изменили взаимоотношения русских с Западом. Петр Великий не только заставил русский народ выйти из своей замкнутости, но он принудил его признать превосходство Запада в области просвещения и культуры и, таким образом, нанес тяжелый удар по русскому национальному самолюбию и церковному высокомерию.

Начиная с эпохи Петра Великого, западные христиане не только наводняют Россию, но и получают в ней привилегированное положение, становясь правителями и наставниками русского народа. К этому времени относится и первое серьезное осведомление русских людей об истинном положении христианства на Западе и о той внутренней борьбе, которая велась там между папой и протестантами. Сам Петр Великий сочувствовал протестантам и не любил римских католиков. Он даже пытался сблизить Англиканскую Церковь, наиболее близкую к Православию, с восточными Патриархами, и под его покровительством произошел обмен мнений между православными и англиканскими епископами на эту тему. Эта первая попытка установить дружеские отношения между Русской Церковью и Западом окончилась ничем. После смерти Петра Великого в 1725 году, переписка прекратилась.

В течение XVIII века и первой половины XIX, несмотря на все растущее влияние западного христианства на высшие слои русского общества, никаких шагов для сближения с западными вероисповеданиями не делалось. Это положение может показаться тем более странным, что не только светское общество России увлекалось то римским католицизмом, то пиетизмом, то различными мистическими и масонскими учениями Запада, но и высшее духовенство России находилось под сильным влиянием западного просвещения. Те духовные семинарии и академии, которые открывались по всей России в течение XVIII и XIX веков, предлагали своим питомцам богословие, окрашенное западным влиянием. Русские учебники состояли из переводов римо-католических или протестантских книг, лучшие учителя считались те, кто побывал на Западе и познакомился там с его ученостью; даже язык, на котором христианское вероучение преподавалось русским семинаристам, был латинский и потребовалась долгая и упорная борьба, начавшаяся уже в XIX веке, для разрешения употреблять русский язык при изучении богословия.

Несмотря на эти разнообразные западные влияния, мощным потоком проникавшие в дотоле наглухо запечатанную Россию, русские не делали никаких попыток установить сотрудничество с западными христианами. Причиной этого было то состояние внутренней растерянности, от которой наша Церковь страдала в течение после-петровского периода ее истории. Основная масса ее членов оставалась враждебной Западу, считая всякое общение с ним осквернительным и вредоносным. Даже многие из тех представителей духовенства и мирян, которые прошли через западную школу, рассматривали этот опыт, как неизбежное зло, как обучение владением тем оружием европейской образованности, которое должно быть обращено прежде всего против самих западных христиан. Те же, кто не питал вражды к Западу, обычно не имели глубоких корней в Православии и считали, что вероисповедные различия не имеют серьезного значения. Таким образом, несмотря на все растущее знакомство с Западом и на все углубляющуюся зависимость от него русского богословия, желание церковной встречи с ним отсутствовало среди его представителей. Одни избегали ее потому, что боялись и не любили Запада, другие потому, что не понимали и мало ценили Православие.

Любопытным подтверждением этого положения явилось посещение ученым англиканским дьяконом Вильямом Пальмером России в 1840–41 году. Этот молодой английский богослов был первым западным христианином, который приехал в Россию с намерением приобщиться к жизни русского Православия. Вначале он думал достичь этого, не порывая с Англиканской Церковью. Впоследствии, когда он встретил серьезные препятствия на этом пути, он решил присоединиться к Русской Церкви. Но и это его желание не смогло осуществиться из-за разногласий среди самих православных о способе присоединения его к Восточной Церкви.

Записки, изданные Пальмером на английском языке о его посещении России⁵⁶, и его переписка с знаменитым русским богословом Алексеем Степановичем Хомяковым⁵⁷ дают интересный и обильный материал для изучения отношения русских православных к западному христианству. Пальмера удивило наличие у русских богословов странной смеси подражания Западу с духовным безразличием к его судьбам. Он не нашел в России ни сознания вселенскости Православия, ни чувства ответственности за весь христианский мир. Большинство из его собеседников считало Православие единственной истинной Церковью, но в то же время советовало Пальмеру оставаться в лоне англиканства, не проявляя никакого желания обратить его в свою веру. Меньшинство же считало, что все Церкви равны, и что каждый подлинный христианин, независимо от его вероисповедания, принадлежит к истинной Церкви. Вильям Пальмер встретил понимание только среди нескольких высокообразованных и вместе с тем церковно-настроенных великосветских русских женщин⁵⁸. Горячо отнесся к нему и Алексей Степанович Хомяков, знавший и любивший Запад. Но тот же Хомяков и явился главной причиной конечного отказа Пальмера от присоединения к Православию. Яркий и талантливый богослов, Хомяков по новому взглянул на наши отношения с западными христианами. Он был свободен, как от недоброжелательства по отношению к Западу, так и от недооценки места, занимаемого Православной Церковью в истории человечества. Он первый из русских почувствовал, что на православных возложен священный долг братской помощи западным вероисповеданиям, так как они обладают той духовной полнотой, которой не знают другие христиане. Его книга о единстве Церкви является наиболее вдохновленным описанием значения Церкви во всей русской литературе. Но в своих блестящих писаниях Хомяков не сумел найти исчерпывающего определении границ Церкви. Он увлекся силой своей логики и начертал пределы Церкви, не считаясь с ее сложной действительностью. Хомяков настолько поэтому сузил исторические границы Церкви, что. согласно с его рассуждениями, все западные христиане оказались вне ее благодатного влияния, будучи приравнены им к некрещеным язычникам. Это заключение, столь не соответствующее опыту и практике Церкви, столь противоречащее здравому смыслу, конечно, смутило Вильяма Паль-мера, который не мог признать, что вся Западная Европа перестала быть христианской после 1054 г., то есть со времени раскола между Римом и Константинополем.

Утверждение Хомякова о границах Церкви не только оттолкнуло Пальмера. Оно создало новое серьезное препятствие для успешного изучения западного христианства, ибо оно способствовало росту среди русских стремления к самозамыканию и подозрительности по отношению к инославным. Их национальному самолюбию льстило мнение, что одно Православие сохранило светочь Христовой истины. Но так как это убеждение не выдерживало беспристрастного изучения, как русской, так и западно-европейской действительности, то те, кто защищали эту точку зрения, предпочитали избегать непосредственных встреч с западными христианами и не проявляли никакого желания знакомить их с Православием. Они ограничивали свое отношение к инославным суровым осуждением их недочетов.

Неудача, постигшая Вильяма Пальмера, прекратила на некоторое время попытки англикан сблизиться с Православной Церковью. Они возобновились, однако, в 60-х годах девятнадцатого столетия. Инициатива на этот раз исходила от Америки, где, благодаря русской эмиграции и миссионерской работе Русской Церкви, в Аляске, произошла встреча между православными и англиканами. Представители Епископальной Американской Церкви в Соединенных Штатах приехали в Россию и пытались найти пути для сотрудничества. Они были приняты радушно, но никаких решений не последовало из-за общей невыясненности русского отношения к западным христианам. В конце XIX века были сделаны также шаги для сближения со старокатоликами, то есть той частью Римо-Католической Церкви, которая отказалась признать догмат папской непогрешимости, принятый в 1870 году на Ватиканском Соборе.

Два съезда, в 1874 и 1875 годах, были созваны в Бонне, в Германии, на которых участвовали православные, англикане и старокатолики. Они не принесли соединения, но зато значительно улучшили взаимное понимание между богословами этих вероисповеданий. Большим достижением боннских съездов было дружеское обсуждение той части Символа Веры, которая определяет исхождение Святого Духа «от Отца» (восточное) или «от Отца и Сына» (западное выражение). Это разногласие считалось в течение долгих столетий главным догматическим расхождением между Западом и Востоком. Спокойное и беспристрастное его изучение показало, однако, что словесная разница не несет за собою непременно различия в учении⁵⁹. Поэтому съезд согласился, что в случае соединения западных и восточных христиан, общехристианский Символ должен следовать восточной редакции, как древнейшей и утвержденной Вселенскими Соборами, но Западные Церкви, согласно своей практике, могут придерживаться привычного им западного текста, включающего выражение «и от Сына», так как последнее может и не содержать еретического учения. Знаменитый русский церковный историк В. Болотов (1854–1900), один из самых просвещенных богословов своего времени, много способствовал мирному разрешению этого трагического спора, который отравляет жизнь христианских Церквей в течение более двенадцати столетий.

Последние десятилетия XIX и первые годы XX столетия принесли постепенное, хотя и очень медленное улучшение в отношениях между западными и русской Церквами. Это продвижение вперед было плодом усилий, главным образом, англикан, которые не прекращали попыток сближения с Православием. Различные общества были основаны для этой цели. Англиканские богословы приезжали в Россию для чтения лекций и личных встреч. Результатом этих усилий был рост взаимного понимания и доверия друг к другу. Хотя оно и ограничивалось узким кругом людей, имевших возможность посещать, как Россию, так и Англию, но зато оно достигло у некоторых из них, как, например, у англичанина Ивана Васильевича Бер-бека (1859–1917), исключительно высокого уровня. Мало кто из русских так любил и понимал Православие, как Бербек, верный друг Русской Церкви и автор ряда книг о Православии и России на английском языке⁶⁰.

Новая страница в отношениях между Русской Церковью и западным христианством открылась с исходом русской эмиграции из пределов своей родины. Между 1919 и 1921 годами, несколько сот тысяч людей покинуло Россию. Потоки изгнанников устремились в Китай, Японию, в Финляндию, Прибалтику, Польшу и Персию, но главная масса двинулась на Балканы из Одессы, Новороссийска, Батума и в особенности из портов Крыма. Тысячи людей бежали в Константинополь, в Египет, Лемнос и Галлиполи, в Болгарию и Сербию. Оттуда они постепенно рассеялись по странам Западной Европы и Америки.

Первая- русская эмиграция включала в себе все слои необъятной России. Она состояла из людей разных национальностей, религий, политических убеждений и социальных классов. Подавляющее большинство ее принадлежало все же к так называемой интеллигенции.

Эта часть русского народа не отличалась ни особой ревностью к Церкви, ни глубоким знанием ее жизни, но очутившись в изгнании, в унижении и нищете, пережив на личном опыте крушение всех привычных устоев, многие из этих русских людей инстинктивно потянулись к Церкви. Вскоре во всех центрах русского рассеяния появились православные приходы, группировавшиеся вокруг маленьких самодельных беженских храмов.

Новый интерес к Церкви охватил разнообразные круги русской эмиграции, включая молодежь студенческого возраста. Среди последних возникли религиозные кружки, которые в некоторых городах были основаны: по инициативе самих русских (Београд), в других же местах их образованию способствовали международные христианские организации по работе с молодежью: Всемирная Христианская Студенческая Федерация и Христианский Союз Молодых Людей (Прага, Берлин, Париж). Эти студенческие кружки узнали о существовании друг друга и, благодаря дружеской поддержке вышеупомянутых христианских организаций, созвали в 1923 году первый съезд представителей студенческих кружков в Пшерове, в Чехии. На нем было основано Русское Студенческое Христианское Движение за рубежом.

Эта новая организация и явилась главным звеном между русским Православием и западными христианами. Ряд причин способствовал этому. Во-первых, Студенческое Движение объединило вокруг себя большинство тех культурных представителей эмиграции, включая профессоров, писателей и студенческую молодежь, которые сознательно вернулись в Церковь. Для установления же связи с западными христианами требовалось именно сознательное участие в православной церковной жизни. Во-вторых, для этого был необходим сравнительно высокий уровень общего культурного развития, включая знание иностранных языков, а им как раз обладало студенчество. В-третьих, эта группа русских не искала лишь душевного успокоения и пристанища в Церкви, но желала освятить светом христианства все стороны жизни – оцерковить ее. В ее среде поэтому зародилась мысль о Создании Богословского Института в Париже, а также широкое распространение получили миссионерские съезды и кружки для изучения христианства. Вся эта работа нуждалась, как в духовной, так и в материальной помощи западных христиан, так как русские изгнанники не имели ни достаточных средств, ни опыта для подобной деятельности. Помощь западных христиан, бескорыстно и великодушно оказанная русским православным, была поэтому чрезвычайно существенна. Она способствовала быстрому росту разнообразных форм церковной деятельности в среде Студенческого Движения. Это сотрудничество, больше, чем что-либо иное, помогло преодолеть существовавшее раньше недоверие к христианскому Западу, и заложило прочное основание для подлинной дружбы и плодотворного общения.

Русские, объединившись вокруг Студенческого Движения, пережили крушение Российской Империи не как несчастную случайность, вызванную злой волей отдельных людей, а как начало новой страницы в истории человечества, поставившей с особой остротой перед ним задачу построения общественной и социальной жизни на христианских основах. Эта работа требовала дружных усилий всех христиан и прекращения междоусобной борьбы между ними.

Вот почему те православные, которые создали Русское Студенческое Христианское Движение за рубежом, оказались первыми русскими⁶¹, которые отнеслись с интересом к работе но соединению Церквей, и вскоре замяли видное место в так называемом Экуменическом Движении, которое началось в Европе и в Америке в XX веке.

Сознание необходимости преодолеть христианские разделения и восстановить единство никогда не покидало лучших сынов Церкви. Для этой цели созывались соборы, печатались ученые труды, велись переговоры, но результаты были неутешительными, ибо каждая спорящая сторона была убеждена в своей правоте и стремилась не к примирению, а к победе над своими противниками.

Новое Экуменическое Движение, возникшее после войны 1914–18 гг., было одушевлено иным настроением. Его участники искали не поражения противника, а установления сотрудничества и взаимного понимания среди христиан. Англикане, старокатолики, различные протестанты и православные вошли в эту работу. Только одни римо-католики отнеслись отрицательно к подобному начинанию, считая, что единство христианского мира может быть достигнуто лишь подчинением всех папской власти. Их отказ от участия придал всему Экуменическому Движению преимущественно протестантский характер. Тем самым еще более ответственная задача выпала на долю Православия, которое, в союзе с англиканами и старокатоликами, являлось меньшинством, защищавшим апостольское предание Церкви. В этой работе русские заняли особое положение, ибо иные православные, отделенные расстоянием и плохим знанием западно-европейских обычаев и языков, за немногими исключениями не были способны принять деятельное участие в Экуменическом Движении. Русские же богословы внесли в него ту творческую струю восточного христианства, которое придало всему Движению подлинно вселенский характер.

Этот православный вклад в работу съездов, созванных Экуменическим Движением (Стокгольм в 1925 г., Лозанна в 1927 г., Оксфорд и Эдинбург в 1937 г., Амстердам в 1939 г., Осло в 1947 г. и снова Амстердам в 1948 г.), и его различных комитетов и комиссий, не ограничивался лишь сферой одной богословской мысли. Он оказал также решающее влияние на литургическую жизнь этого Движения, и здесь решающим фактором явился опыт Англо-Православного Содружества имени св. мученика Албания и преподобного Сергия Радонежского.

Англо-Православное Содружество родилось в 1927 г., в результате небольшого съезда, созванного в Англии по почину Русского и Британского Студенческих Движений. Особенностью этого съезда было то, что центр его находился не в зале собраний, где читались лекции и велись богословские споры, а в церкви, где ежедневно служилась Литургия – то православная, то англиканская. Это нововведение помогло участникам съезда осознать свое духовное единство через принадлежность к той Церкви, которая продолжает раздавать благодатные дары Святого Духа на великом Таинстве Евхаристии даже и расколовшимся своим членам. То, чего не могли достичь блестящие доклады и горячие споры, было обретено в часы молитвы, когда англикане благоговейно присутствовали на православной Литургии, и русские на англиканской.

Возникшее Содружество состояло, главным образом, из молодежи, но его первые шаги были облегчены деятельным участием в его жизни таких выдающихся русских и английских богословов, как епископ Вальтер Фрир (1863–1938), епископ Чарльс Гор (1853–1932), митрополит Евлогий (1868–1946), епископ Кассиан (Безобразов), протоиерей Сергий Булгаков (1871–1944), протоиерей Георгий Флоровский, проф. Г. Федотов (1886–1951), Л. Зандер, М. Рамзен, Е. Маскол, X. Ходжес и многие другие. Содружество стало быстро расти. Вскоре оно привлекло к себе, как других православных, румын, сербов, болгар, греков и арабов, а также и иных западных христиан – старокатоликов, лютеран, кальвинистов и членов свободных церквей Великобритании. Постепенно даже римо-католики стали принимать участие в его работе.

Содружество смогло стать центром живой и плодотворной деятельности, потому, что оно помогло своим членам прикоснуться на опыте к тайне Единства Церкви, которая открывается в благодатных дарах Святой Евхаристии. На съездах Содружества все их участники, через молитвенное предстояние на Богослужениях других вероисповеданий, смогли познакомиться с теми священными глубинами их жизни, которые обычно остаются скрытыми от наблюдения инославных и которые часто не замечаются в пылу богословских споров. Этот опыт открыл перед членами Содружества возможность, оставаясь верными членами своей Церкви, с любовью подойти к другим христианам и, приступить к работе по сближению с ними в духе заповеди Спасителя о преодолении вражды среди Его последователей. Вся деятельность Содружества строится на желании его участников делиться духовными дарами своей Церкви с инославными и на их готовности учиться у других. Подобная работа не требует отречения от верности своему преданию, но вместе с тем она предполагает убеждение, что единство среди верующих в Боговоплощение может быть восстановлено, и что Бог силен исцелить даже те застаревшие язвы, которые в течение столетий не поддавались никакому лечению.

Участие в деле примирения христиан помогает понять глубже и полнее природу Церкви и ту возрождающую силу, которую Бог даровал в ней всему человечеству; она приобщает ее сподвижников к той живительной струе благодати, которая изливается обильно на тех, кто клевету побеждает прощением, пререкания пониманием, страх и подозрения верою и любовью.

Члены Содружества не ограничивают свою деятельность лишь теоретическим изучением друг друга. Они принимают также участие в практической работе путем устройства съездов, организации паломничеств, летних лагерей и издания книг и журналов⁶². Их деятельность может быть сравнена с миссионерской работой, но не для обращения язычников, а для восстановления христианского единства. Таким образом прежнее подозрительное и даже враждебное отношение русских к западным христианам сменилось в годы изгнания сознанием, что церковные разделения суть общехристианский грех, и что среди западных вероисповеданий Англиканская Церковь более других созрела для восстановления братского общения с Восточным Православием.

Это чувство особенно укрепилось в годы опасностей и, испытаний во время второй мировой войны (1939–1945). Содружество св. Албания и св. Сергия продолжало энергично свою деятельность, и его члены смогли даже приобрести дом в Лондоне, названный ими Домом св. Василия⁶³. Он является первым постоянным центром молитвы и работы для сближения восточных и западных христиан, созданным их совместными усилиями. Его часовня, библиотека и зал для собраний открыты для всех тех, кто желает потрудиться на этом поприще⁶⁴.

Новая эпоха в жизни Европы, с ее глубокими политическими и социальными переменами, требует от христиан единства мысли, воли и действия. Русская Церковь за рубежом оказалась призванной принять видное участие в осуществлении этого задания. Среди ее членов нашлись люди, которые наметили новый евхаристический путь для работы по объединению христиан. В этом открытии и заключается значение Содружества св. мученика Албания и преп. Сергия и вклад русских в это трудное, но Богом благословенное дело.

Чем лучше и полнее христиане, принадлежащие к различным вероисповеданиям, узнают друг друга, тем яснее могут они убедиться на опыте, что Бог, Творец мира, дал разным ветвям человеческого рода отличные дары, которые нашли свое выявление в жизни их Церквей. Встречи русских, очутившихся в изгнании, как с другими восточными православными, так и с западными христианами, облегчили им знакомство с новыми для них формами церковной жизни. Разные русские по разному отнеслись к этой возможности. Одни из них, побывав на богослужениях греков, болгар или сербов, посетив храмы римо-католиков и протестантов и не найдя в них привычной для себя атмосферы русского благочестия, с негодованием отвернулись от них. Они сурово осудили, все то, что было им непонятно или чуждо, они не попытались узнать чему мы можем поучиться и чему мы можем научить других христиан. Они самоуверенно объявили, что русское Православие выше всех других Церквей. Любя и ценя его обряды и его благочестие, потому что они созвучны их русской природе, они пришли к заключению, что все другие христиане, включая не русских православных, должны заимствовать у них церковное правоверие.

Другие же русские, не находя удовлетворения в своей Церкви, с нетерпимостью присущей лицам первой группы, покинули родное Православие, не пытаясь даже лучше его понять, и сделались или римо-католиками или протестантами.

Но нашлись и иные русские, для которых встреча с инославными стала поводом для более углубленного и внимательного отношения к русскому Православию и к Церкви вообще. Эти-то русские и смогли научиться от других христиан и познакомить их с лучшими достояниями своей духовной культуры. Каждая Церковь, с которой пришлось им соприкоснуться, имела нечто новое и ценное в своей жизни, отсутствующее в опыте русского христианства. Так, например, греческое Православие сохранило древнее устройство епархий, при котором каждый город имеет своего епископа, близкого потому своей пастве и связанного духовными узами со своим духовенством. Братства и прекрасно организованные миссионерские и просветительные общества явились другими положительными достижениями греческой и иных балканских Церквей.

Двигаясь дальше на Запад, русские встретили более необычные формы церковной жизни, часто восполняющие как раз то, чего не хватало нашей Церкви по отзывам ее архипастырей и других ревностных ее членов⁶⁵. Так, например, римо-католики могут научить нас разнообразной деятельности их многочисленных монашеских орденов. Одни из них отдают все время на молитву и созерцание, другие руководят школами, третьи помогают больным или нуждающимся, четвертые ведут миссионерскую работу, пятые отдаются ученым трудам. Русское монашество, одно из самых многочисленных в мире, обладавшее большими духовными и материальными средствами, оставалось нередко мертвым капиталом, не приносившим всей той пользы Церкви и народу, которая от него ожидалась. На примере римо-католиков мы можем поучиться, как правильнее использовать тех членов Церкви, которые готовы посвятить себя всецело на ее служение. Те же римо-католики сумели возбудить самодеятельность в широких кругах, как рабочей, так и крестьянской молодежи, сделав их ревностными проповедниками и защитниками христианства в своей среде. Положение духовенства на Западе, влияние, которым оно пользуется среди паствы, церковная дисциплина мирян – заслуживает нашего изучения, а иногда и, подражания.

Также многое можем мы позаимствовать у англикан. В особенности хорошо их священство, брачное, как и в нашей Церкви. Англиканское духовенство вербуется из всех слоев общества, и. нередко молодые люди, перед которыми открыто самое заманчивое будущее, выбирают путь приходского священника, мало оплачиваемого, но окруженного уважением своих прихожан. Также высоко стоит и научный авторитет англиканского богословия. Оно не боится ни критики, ни нападения, и его защита христианской истины опирается не на помощь цензуры и не на угрозы наказаний, а на глубину знания и искренность убеждения его лучших представителей.

Наконец, есть чему нам поучиться и у протестантов. Горячность их проповеди, прекрасная моральная жизнь тех из них, кто остается верным христианству, их благотворительная и миссионерская работа, их ревность к Слову Божиему и их знание Священного Писания – все это является благодатными плодами их благочестия, которым можно и следует подражать нам, русским православным.

Перечисляя все эти духовные дары, данные Богом другим христианам, мы должны помнить, что они принадлежат не отдельным народам или вероисповеданиям, а являются достоянием Единой, Вселенской Церкви, к которой в разной степени, но все же приобщены все крещеные во имя Святой Троицы, и потому эти дары в какой-то степени суть и наше русское православное достояние. С другой стороны, все то, чем украшается жизнь нашей Церкви, не есть наша собственность, но принадлежит всему христианскому миру, и потому наш священный долг не только бережно развивать свои дарования, но и делиться ими с другими христианами.

Какими же особыми качествами наделены русские православные? Сравнивая себя с другими христианами, как православными, так и инославными, можно отметить следующие характерные особенности нашей церковной жизни.

Во-первых, теплоту и искренность нашего благочестия, нашедшего свое исключительное по совершенству воплощение в высоко художественном богослужении Русской Церкви.

Во-вторых, верность образу соборности Церкви, редко осуществлявшемуся в жизни русского народа, и все же свято хранимому его лучшими сынами. Русское Православие верит, что только в свободном согласии ничем не принуждаемой любви может Церковь найти свое гармоническое осуществление на земле.

Наконец, в-третьих, особая чуткость русского народа к лику страждущего и униженного Христа, Который добровольно, ради любви к немощному человечеству, отказался от Своей божественной силы и славы. Этот образ униженного Христа находит свое нравственное воплощение в смирении и милосердии русского народа, этих двух христианских добродетелях, которые всегда возбуждали в нем глубокий отзвук и сочувствие.

Русское Православие женственно по своему умонастроению. Оно отличается всеми достоинствами, но и всеми недостатками, свойственными этой стороне человеческой природы. Оно интуитивно, легко умиляется перед красотой и величием Божьего мира, полно жалости и сострадания и обладает неисчерпаемым кладезем терпения.

Вместе с тем оно плохо умеет защищать свободу и достоинство человеческой личности, оно редко загорается огнем ревности против несправедливости и притеснения, оно скорее равнодушно к умственным вопросам, и не воспитывает своих членов в чувстве ответственности и в готовности мужественно встать на защиту христианских ценностей. Все эти недостающие ему свойства оно может восполнить общением с Западом, который, наоборот, нуждается в качествах, дарованных Русской Церкви.

Русские люди уступают многим народам в сознании долга, в дисциплине, в упорядоченной и целесообразной деятельности, но зато Бог дал им глубокое ощущение правды, тонкое понимание красоты и верность тому образу Иисуса Христа, Который, по слонам Тютчева:

Удрученный ношей крестной,

Всю Тебя, земля родная,

В рабском виде Царь Небесный

Исходил, благословляя.

Русская Церковь несет христианскому миру, в особенности Западу, то тепло и вдохновение искренней и смиренной веры, которые, как никто другой, знают и чувствуют ее члены. Но наши богатые церковные дарования требуют для своего воплощения в жизнь той отчетливости мысли и чувства, которые являются уделом, как римо-католиков, так и протестантов. Только в гармонии различных струй христианской традиции может Вселенская Церковь раскрыть перед миром все богатство и полноту своей благодатной жизни. Русское Православие может многому научить Запад, но и Запад может укрепить и улучшить жизнь Православия на нашей родной русской земле.