№ 41. Дело боярина Никиты Алексеевича Зюзина

а) Собственноручное письмо боярина Никиты Зюзина к патриарху Никону, о том, чтобы он приехал из Воскресенского монастыря тайно в Москву и явился в Успенском соборе.

б) Часть современной копии с сего письма.

в) Копия со второго письма боярина Н.А. Зюзина, не полная, начала недостаёт; копия написана рукой патриарха Никона

а) Великому государю, святейшему Никону, патриарху московскому и всея Великой и Малой Росии, рабы твои Никитка и Малка, требуя твоего святительского благословения, челом бьём; а слыша твоё святительское спасение и здравие, радуемся, а и паче бы видеть Господь изволил. Да ведомо буди тебе государю, тако приятели мне сказали; изволено тебе государю быть в воскресенье, в 18 день, а не в понедельник в 19 день, и к заутрене часов за семь или меньше малым, чтоб в пение прийти и войти в церковь в двери северные, и будет, не ведая странного твоего входу в церковь, церковники петь перестанут, или и не перестанут, придя на своё место, начало положив, изволи молить вслух: мир вам; а архимандрита своего дошли и ключаря известить, Иева, или кой случится, к государю, что пришёл ты в церковь, велел бы кельи тебе и двери отпереть для обиходных. А будет митрополит тут в церкви Иона Ростовский, или Крутицкой Павел будет, и ты б изволил позвать к себе к благословению и подать мир ему и к нему великому государю весть велел подать ему, и с архимандритом послать вместе. А будет они, не знаючи, опасутся, и ты, государь, архимандрита и одного пошли, а прикажи с ним к государю и к государыне царице и к детям и к царевнам мир и благословение. А у ворот Тверских городских изволь сказать, что Савинский архимандрит приехал, и поедь прямо в церковь соборную, а посох прими, дойдя, у церкви и войдя, посох тот отдать изволь подьяку, а себе возьми Петра чудотворца; с тем и в кельи пойди. А Достойна, входя в церковь, не вели петь, потому что в ту пору пение заутреннее. И то его государское слово приказано последнее: „Бог мира да будет с нами“⁷⁵. А кончае буди в воскресение быть и в заутреню, а то и мы чаем он приказал. А потом приятели твои и мы рабы твои требуем твоего святительского благословения, челом бьём. А се писание паки возврати. А то приказано последнее, как изволит прислать спросить: для чего пришёл и по чьему веленью, и твоё на то слово святительское: пришёл я в свою паству, исполняя церковные вещи на что обещался. А пошёл я не докладывая, и пришёл ни кем не зван во своя, то мне поручено Богом святительство. А се и умирити весь спор и кровопролитие прекратити с супостаты вкупе по совету с царём и со всеми, и тогда де надобно будет и царице государыне, добре она того желает, слово от себя приказывала то последнее приказано. А того бы де вслух отнюдь не молвить, что призывал его царь призывал я его (к) церкви то ему известно и с ними раздорно; не молвить нам нельзя, что не звал для всех, сам отошёл, сам и пришёл в своё. Кому мне бранить? дано мне Богом и владею тем невозбранно по его святой воле. И паки то крепко удержи в себе, государь, что милостив ко всем, а в ответах борись и смело ничего не сомневайся, государь, на всё тебе спеет во благое.

б) Список с вышеписанного письма.

Великому государю святейшему Никону, патриарху московскому и всея Великой и Малой Росии, рабы твои Никитка и Малка, требуя твоего святительского благословения челом бьём. А слыша твоё святительское спасение и здравие радуемся, а и паче бы видеть Господь изволил. Да ведомо буди тебе государю так приятели мне сказали изволено тебе государю быть в воскресенье во осмьнадесять день и к заутрене часов за семь или менши малым, чтоб в пение приитить, а не в понедельник девятого на десять числа и войти в церковь в двери серверные и будет, не ведая и странного твоего входу в церковь, церковники петь перестанут или и не перестанут пришед на своё место начало положа изволи молить вслух мир вам, а архимандриту своему и ключаря пошли известить Иева или кой случится, к государю, что пришёл ты в церковь кельи тебе и дверь отпирать для обиходных, а будет митрополит тут в церкви Иона Ростовской или Крутицкий Павел будет, и ты б изволил позвать к себе к благословению и подать мир ему и к государю весть велел подать ему и с архимандритом послать вместе. А будет они не знаючи опасутся, и ты, государь, архимандрита и одного пошли, а прикажи с ним к государю и к государыне царице и к детям и к царевнам мир и благословение. А у ворот Тверских городских изволь сказать, что Савинский архимандрит приехал, и поедь прямо в церковь соборную, а посох прими дошед у церкви, и вшед, посох тот отдать изволи подьяку, а себе выни Петра чудотворца с тем и в кельи пойди. А Достойна, входя в церковь, не вели петь, потому что в тое пору пение заутреннее. И то его государское слово приказано последнее. Бог мира да будет с нами. А кончае буди в воскресение и в заутреню, а то и мы чаем приказано. А потом приятели твои и мы раби твои требуем твоего святительского благословения, челом бьём. А се писание паки возврати а то приказано последнее как изволит прислать спросить для чего пришёл и по чьему велению и твоё на то слово святительское: пришёл я в свою паству, исполняя церковные вещи, на что обещался. А пошёл я не докладывая и пришёл ни кем не зван во своя. То мне поручено Богом святительство. А се и умирити вовсе и кровопролитие прекратити с супостаты вкупе по совету с царём и со всеми и тогда надобно будет и Царице Государыне, добре она того желает, слово от себя приказывала то последнее и приказано, а того бы де вслух отнюдь не молвить что призывал я его церкви то ему не человечно и с нами раздорно, не молить нам нельзя что не зван для всех, сам отошёл сам и пришёл в своё. Кому мне бранить, дано мне Богом и владею тем невозбранно по Его святой воле. И паки то крепко удержи в себе, государь, что милостив ко всем а в ответах борися и смело ничего не усумневайся, государь, на всё тебе спеет во благое.

в) Да вестно тебе, великому, буди о том: присылан ко мне Афанасий и Артемон прежеписанныя, и сказывали они: Декабря в 7 день, у Евдокии в заутреню наедине, говорил с ними царь государь, что ты присылал архимандрита, и он твоему совету обрадовался и архимандрита добре хвалил, сидел де я с ним наедине, и он де о том со мной со слезами говорил, чтоб нам ссоре не верить; и я де с клятвой говорю, что тому ничему ссор никакой отнюдь не иму веры. И ныне де на Николин день приезжал ко мне в Хорошово чернец Григорий Неронов с поносными (словами) всякими на патриарха, а знаю де, кто с ним и в заводе, только я де тому ни чему не верю; а наш де совет и обещание наше Господь един весть и душою своею от патриарха ей ей не отступил, да духовенства и синклиту ради, по нашему царскому обычаю, собой мне патриарха звать нельзя и писать к нему о том, потому что он ведает для чего сошёл, а ныне в церкви и во всём кто ему бранит: как пошёл и придёт также воля его в той я де ей ей в том ему не противник; а что он ко мне о том о своём пришествии описывается и мне к нему нельзя для всех о том отписать, ведая его нрав, что в сердце не удержится, на властей и на бояр и молит, что я ему велел прийти, или по письму моему откажет и мне то будет конечно в стыд, и в совете нашем будет препона, да и всё то поставят мне в непостоянство, а хотя пришлю и спросить в церковь для всех мнительство отводя и скрывая совет, и он то скажет, что по воле своей церковных ради потреб отъезжал и паки пришёл; кто мне возбранит, кто мне в церкви указчик; или несть ми лет еже хочу в своих ми. А что де духовное письмо давали на меня, и я им дам ответ в том, они и сами не ведают отхождения моего и пришествия, а суд паче своей меры и правил износят на мя, не знаючи совершенно и не ведая правил; и будет просить станут прощения – и в том их за неведение их изволил молить Бог простит; а я де свидетеля Бога поставляю, что ему ни в чём противник не буду, и о том душевно советую, что так толикое время промеж нас продолжилось в несходстве, врагу лишь в том радость, да неприятелям нашим, что нам добра никакого для своих прихотей и воль не хотят того видеть, чтоб нам в совете быть то вся до конца познал. А только де пожаловал изволил патриарх прийти и время к 19 де Декабря в заутрене в соборную церковь, преж памяти чудотворца Петра, и он нам чудотворец и посредник любви нашей и всех врагов наших отженет; а се де теперь и то бы изволил сказать, что де для того пришёл, чтоб кровь христианскую умирить вкупе с нами, и то де его слово надобе будет во всенародное множество и любо им конечно будет, и все за то ему конечно рады и послушны будут, а мне то в помочь от него и заступление, а се и то мне надобет душевно зачали; и я то ратное дело и всякие свои царственные и духовные дела вкупе с ним, чтоб Господь Бог молитвами его святительскими и совершить сподобил во благое вместе по совету, как Господь Бог поставит. А ты де Афанасий моим словом прикажи Миките отписать ему всё сие втайне к приятелю моему патриарху, а конечно де пожаловал к тому дни изволил быть без всякого опасения, в том Господа поставляю свидетеля, душою своею рад, не выдам его ни в чём ни кому, а се де мне к тому числу надобно с ним утвердить об отпуске посольском его Афанасьеве чтоль посол последней с Поляки на чем поставить и пособоровать о том со всеми чины, и пост заповедать всем; у Поляков и у Венгров пост был и соединение, а нам и паче надобет то и всякая вражда и ненависть оставить, а время тому последнее поспело, чтоб пожаловал не покинул нас единых, как и прежде сего, а я де в том во всём упование имею на Бога и на него единого молитвы и любовь и совет духовный паки молю его. А в том бы не опасался, что своей рукой не пишу о пришествии его, потому что его то дело и сошествие и пришествие, он же бы собой изволил и довершить: ни кто ему не бранил; а мне молить и с клятвой того не во грех всем, что не отсылал его и ныне не браню ему о пришествии его во своё святительство. А что вы писали на него, буде вам что позналось о том что, на то будет время, а будет писали не познав истину и вы и паки умрёте, просите у патриарха прощения и разрешения в непознании своём, и они тому рады будут прощения просить. Также и сиклиту нашему подать тож мир и благословение, и ему Господь Бог мзду усугубит, а то он и сам ведает про них про всех. Паки о том сугубо прошу, чтобы все сомнения и договоры отставил и пришёл не помешкал в тишине и в любви, мир и благословение нося с собой и подал всем, и они конечно рады будут с нами, и я, буде пришлю допросить о пришествии его, и его на то ответ ведом ему, а потом и сам с ним увижусь и всё поставим на мере и переговорим обо всём как чему быть; и паки молю, чтобы в тишине без больших выговоров и всех не ожесточил, они все опасны чаеть от него жестости и воздаяния и милости; и он бы христоподобно то учинил, и хитростно ту вражию лесть убил; а того б одноконечно ничего не опасался, шёл в церковь святую, всем Господь Бог и споручник, как совету нашему будет, все тому добрые и верные нам обрадуются, а враги наши все посрамятся, а в мешкотной его неприходи, ни что промеж нами добро не учинилось, кроме вражды и мятежа во всех, также и в письмах его жестоких мне не видя его совету не показать того нельзя, оскорбясь и о том досадуя, что пишет не по прежнему совету и их всех проклинает и укоряет всячески в ярости своей, и они все приводят меня на ярость жестоко, избави Боже меня от того, а ему меня одному лучше что хочет то делает один в помысле своём, не по нём что и он удалился никто ему не мешает и не попросит кроме меня, то он и сам мой совет к себе ведает и прежде сего что кроме меня и моих у него сильного; никто правды нашей не любят, только нам то надо быть чинить, не на то приводит, а поведает и сам, мню, во всей нужнее о таких моих напастях покинул меня одного борима от видимых и невидимых врагов, а не на том мы промеж себя обещались, что разойтись что у смерти друг друга не покинуть и клятва есть в том промеж нами, и я того и опасен, а ему, приятелю моему, то припомнить тож всё приятелю моему и древнему совету своему ныне я того ж ищу и пожаловать к тому часу вышеписанному прийти к нам невозбранно; а будет сего моего последнего не изволит он, приятель мой, послушать и в том поставляю свидетеля самого Бога, что моё прошенье было много преж сего, во время отшествия его посылал в соборную и апостольскую церковь с тем для чего изволил идти, и кто его гонит, и в монастырь посылал с тем же, за чем не изволит прийти, то он сам весть, а я того не ведаю и после тех посылок я и не стал посылать о том зазрясь от всех, а се и не по его совету: что много посылать стыдно и поносно мне, а он не изволил моего прошения послушать, и я ему в ту пору ныне в совете надёжен, да он непослушен; а для чего то делает, то он в себе ведает, а от меня то изволил скрыть, не вем для чего. А если бы мне свой помысел открыл о своём таком странном сошествии, и я бы ему в том не дал мысли на то и удержали от того по его совету к себе отнюдь того не чаял. Да мню того и я, что он то не чаял же, а чаял того, что я приду и упрошу его о том, а мне уже никакой мерой нельзя было прийти к нему просить через отказ его для всех; да и того опасся тогда и ныне, что мне любо откажет и то не утаится всех так лишь стыду да вражде умножение. И то ведаю, по его открытому к себе нраву, что с великой ревности и усердства учинил вскоре, а разговорить было ему некому, о том не было у него никого верного а ныне последне. А велели к тебе приятели о том со слезами отписать, чтоб, государь, ты не возразил приходящей на то воле Божией, теперь время то приспело признаваются к его царскому нраву, что вседушно на то уклонился; а если де теперь того не изволит учинить, далеко то дело отойдёт и добра из него и совету никакого не будет; а мы де рабы их стужать о том не будем, и писать впредь и приказывать нам без воли царя будет нельзя, не в совете их страшно; а я раб твой слушая его царский приказ и на то к ним дерзнул, чтоб без письма очесы велел видеться да приказал через меня; и он, государь, приказал: зазорно мне теперь призвать, что все то узнают, а сумневать отнюдь не велел, мне о том писать, что с ними приказано, и я к тебе, государю, послал Никиту подьякона, с сим письмом, ведая, что верен тебе, а се на него и указано; а сказывать ему не велено того, и ты, государь, о том не помешкав известить как твоё пришествие, чтоб ему государю известно было и скрыто, а се письмо паки к нам возврати. А потом, требуя твоего святительского благословения, все вкупе челом бьём, не презри прошения всех, в том не покручинься на нас, что стужаем много, видя час сей совету вашего, укрой то, Боже, если сей час пройдёт впредь, с клятвой пишем, что такова не получить часа и времени, к тому мы крепко уверились, что теперь Божия Воля на то, по милости Его святой поспела чтоб не отвратить; а Он, Творец наш и Зиждитель, ищет того ваши душами государскими многих себе уловить во спасение; а по сих всех воля Господня да будет, что хочет сотворит. Да о том молю, чтоб было скрыто в тебе, Государь. Бога ради, помилуй тем раба своего, о том челом бью, отпиши о том обо всём вскоре подлинно, и письмо сие возврати паки и ни с кем того не говори, и с верным так приказано накрепко. А только Господь Бог учинит по милости Своей, и как увидитесь с государем, в любви о мне рабе своём прошу у него прошу очищая душу свою втайне, чтоб неприятели наши того промеж нас не ведали. А кончее бы дни тому сроку, пришёл в заутреню в соборную церковь и стал на своём месте, а кроме соборной церкви никуда на подворье не заходил, так ему слично, и в чин пришёл бы по чину своему, и архимандрита и старцев лучших с собой взял своим святительским чином, как и прежде, и то его царской приказ через приятелей последней и отпускать велено тотчас письмо. А как отпишешь, велено сказать тотчас, для ведома, и о том вестно из церкви учинить только о том, что паки пришёл, исправив обещание своё, и чтоб велел кельи отпереть, больше того ничего не приказывал; и Бог мира и любви да будет с нами. А того б себе не помыслил и не вознёсся в мысли своей, что я для того прошу, что нужной час постиг пущой и одиночество своё, и всем нам Господь помощник, того ищу, чтоб Бога нам не раздражить и совету своего по обещанию своему не нарушить, истязану в том не быть, и свою душу очищаю и его прошу о том, чтоб нам в любовь соединиться, а не во вражду; и в совете нашем видя Господь всё по своей милости исполнит добром и всё во благо приведёт, и приятели наши вышеписанные и я раб, твой, просим по его царской воле, у тебя о том не пропусти сего мирного часа, прииди Господа ради, прииди и узриши вся благая от Бога. Умири всё собой то твоё святительство, что миловать души всех. А пишем мы тебе и стужаем о том не для своего того искав, мы видим милость Божию и царское жалованье над собой; а и я раб твой что и приемлю не стужаю о том обо всём, находяще на мя Господа помощника во всём, имею только слуша такой его царской уклонной нрав на совет к тебе того хотим и просим по его царской воле и по приказу, а не своими вымыслами. Какими, ей ей о том неусумнися ни в чём, а на святые лгать не будем, чего не слыхали, того и прежде сего не писали, того ничего не говори и не проси, на то Господа свидетеля поставляю: не того ищу, а то изволить будет Господь и во своё время взыщет по своей милости, а для того и пишу о том, ведая милость твою к себе и чаяв того ищу, что жалуешь о том. Господа ради, пожалуй удержися и не назначь к моему лицу ничего, не учини мне от Бога и от него государя помешки во всём; со слезами о том молю, удержись, Господа ради, великий государь. А потом Господь Бог буди тебе спея во благое. А о том не покручинься, ни усомнись, что чернено и приписывано в то время как что приказано, чтоб забвено не было а переписывать неколи.

И великому государю (царю) и великому князю Алексею Михайловичу всея Великой и Малой и Белой России самодержцу, Никита Зюзин, выслушав грамотки и письма своего смотря, сказал, что грамотка его рука и письмо он таково к патриарху посылал дважды с поддьяконом с Никитой; и патриарх де против тех его писем к нему писал же, и он де Никита те его и свои письма жёг, а его де Никитины письма патриарх к нему отсылал, а не отослал де только одного его письма вышеписанной грамотки.

И великий государь патриарха Никона писем слушав, указал и бояре приговорили поддьякона Микиту сыскать.

И того ж числа поддьякон Микита сыскан и перед великим государем расспрашиван, сколь давно и от кого он и с какими письмами к Никону патриарху с Москвы в Воскресенский монастырь ездил, и, у патриарха будучи, что он слышал и письма от патриарха к кому привёз ли, и буде привёз, и к кому именем и что в них писано.

И поддьякон Микита против допроса подал своей рукой сказку, а в ней пишет:

173, Декабря в 13 день, сказал поддьякон Никитка Никитин: в нынешнем Декабре месяце в 13 числе, во вторник, приходил ко мне старец Александр того ж месяца во 12 день, а велел мне у себя побывать на завтрее, на первом часу дня; и я к нему пришёл на завтрее в келью, и тут у него сидит Никита Алексеевич Зюзин, и начал мне говорить: старый де ты мне знакомец, и поцеловался со мной. Бывал ли де ты у патриарха когда? И я ему сказал; не бывал мол я больше полугода. И он мне сказал: да хочешь ли де ехать? И я ему сказал: ныне де мне не почто ехать. И он мне сказал: поедь де с великим государевым делом, то дело Божие и его великого государя и всего народа; а велено тебе ехать; и дал мне письмо в столбцах тремя печатями запечатано, да приказывал Бога ради, чтобы то письмо ко мне патриарх назад прислал; а будет де хочь ведать, и я де тебе и прочту. А иного ни кого в ту пору у старца Александра в келье не было. И я то письмо у него взял. И как я взял у него письмо, и он сказал: прочести ль де тебе то письмо? И я сказал: твоя воля Никита Алексеевич. И он то письмо чёл при мне. А в письме написано: призывал де великий государь Афанасия Нащокина к заутрени к Евдокии вверх и говорил де такие речи: как бы де отписал к патриарху Никита Зюзин, чтобы тайно никто бы того не ведал, чтобы де патриарх приехал к Москве в 19 день сего месяца к заутрени в собор и стал бы на своём месте и посох чудотворца Петра взял, и послал бы к великому государю о своём пришествии к государю; и как де к тебе великий государь пришлёт спросить: почто де ты пришёл к Москве, и ты говори: что де я мир вам принёс; а пришёл де я на свой престол; пошёл я ни с кем не спрашивался и пришёл ни с кем же не спрашиваясь. А иного что в том письме писано, не помню на усть, и запечатал то письмо и отдал мне, и я то письмо у него взял и пошёл на Воскресенское подворье, и взял лошадь и поехал в монастырь к патриарху; а в проводниках был у меня монастырской казённый поддьячий Богдашко.

И приехал я к патриарху того ж числа в ночи, и пришёл к пустыне и велел о себе доложить, и патриарх меня к себе велел взять, и я к нему пришёл и то письмо отдал, и он чёл то письмо потихоньку, и сказал мне: буди в том воля Божия, сердце царёво в руке Божьей, я де миру рад, поди ж де ты в монастырь, а я к утру против того отпишу к нему. И на завтра прислал по меня патриарх и дал мне письмо запечатано, да и отпустил меня к Москве, и я то письмо привёз и отдал ему Никите Алексеевичу, и он то письмо у меня взял и при мне чёл, а в письме написано в патриаршее ему Никите благословение и о миру: я де миру рад, а иного не упамятую, а отдал я то письмо у того ж старца Александра в келье, и в то время никого иного не было.

Декабря ж в 15 день прислал ко мне письмо Никита ж Алексеевич с малым на двор, а велено де тебе скоро ехать к патриарху, и я письмо взял и к патриарху поехал; а что в том письме написано, того не ведаю; а ехал к патриарху на монастырской же лошади. И приехал к патриарху и то письмо ему патриарху отдал, и патриарх у меня взял, и чёл тихонько и сказал мне, и что де воля Божия на то пришла, не буду воли Божьей противен и его государеву указу. И отпустил меня в заутреню к Москве и дал мне письмо, запечатав, а велел отдать ему же Никите; и я то письмо, приехав к Москве, отдал старцу Александру у себя на дворе и велел ему отдать то письмо ему Никите.

Да он же Никита Алексеевич приказывал мне речью, чтобы де патриарх сему письму верил и ни за чем бы не опасался, и худого ничего б не думал; а того б ему не учинить, что не ехать, теперь последняя к нему государева милость; аще ли де не поедет, опять быть вражде, и ты Никита говори ему, чтобы ехал; а про ту посылку никто не ведает, опричь его Никиты и старца Александра.

А сказку писал я поддьякон Никитка Никитин. К сей сказке поддьякон Никитка Никитин руку приложил.

И того же числа печатного двора справщик старец Александр сыскан и пред митрополитом Павлом Сарским и Подонским и перед Чудовским архимандритом Иоакимом против сказки поддьякона Никиты допрашиван по святой непорочной евангельской Христовой заповеди и по иноческому обещанию. И против допроса подал за своей рукой сказку, а в ней пишет: 173, Декабря в 19 день. Печатного двора справщик старец Александр в расспросе сказал, по Христовой евангельской непорочной заповеди и по иноческому обещанию перед митрополитом Павлом Сарским и Подонским, да Чудова монастыря перед архимандритом Иоакимом шёл де он Александр с печатного двора тому дней с пять или с шесть, и встретился с Никитой Зюзиным; и он, де Никита ему говорит, чтоб он Александр пришёл к нему жену его Никитину в болезни посетить, потому что де он был в мире ему Никите и жене его отец духовный. И он де Александр к нему Никите пришёл на другой день. И начал де ему Никита говорить: за грех де наш гневается Никон патриарх на всех, а на меня де, чаю, и больше гневается, а не ведаю де к нему кого послать прощение получить мне и ради смертного часа жене моей; а людей де мне своих послать, и я де опасаюсь великого государя гневу, чтоб не поставил в смуту. И он де старец Александр ему Никите сказал, что ездит к патриарху по-прежнему подьякон Никита, и он де Никита ему старцу Александру говорил, чтоб с тем подьяконом Никитой видеться в келье у него старца Александра. И после де того на другой день, он Никита с тем подьяконом у него старца Александра в келье был и при нём, старце Александре, подьякону Никите отдал письмо, и велел отвезти к патриарху Никону, а сказал: в том де письме писано о прощенье и велено его звать к Москве; а о том у меня с думным дворянином с Афанасием Лаврентьевичем Ординым-Нащокиным да с полковником и головой московских стрельцов с Артемоном Матвеевым говорено, чтоб патриарх Никон ехал к Москве перед Рождеством Христовым для миру с польским королём и для иных государственных дел; а патриарху де Никону о том было и виденье, что ему быть на Москве.

И после того, Декабря в 17 день, в субботу, то виденье ему старцу Александру казал и на письме; а написано: постился де он Никон патриарх три дни и три ночи, молился и на рёбрах не спал. И в третью ночь сел мало на лавки и задремал; и обрёлся на Москве в соборной церкви и видел много прежних отошедших архиереев и священной чин, а един де из них архиерей носит хартию и чернило и киноварь, и они де прикладывают руки. И он де патриарх Никон приступил к тому архиерею, который носил бумагу и чернила и вопросил его: что сие действуют? И он де ему сказал: подписываем де все, что тебе быть по-прежнему на патриаршестве. И как де он Никон патриарх пришёл на патриаршее место, и тут де стоит Пётр митрополит чудотворец, и он вошёл на место и проснулся. А кто ныне из каких чинов к патриарху ездят и с чем прежде сего подьякон Никита и от кого езживал, того де он старец Александр не ведает; а что де патриаршеское виденье у Никиты видел, и что Никита о приезде его писал и говорил, и то де он старец Александр чаял, что то всё по указу великого государя; и вменил в правду. А о приезде де патриаршем он Никита подьякон к нему старцу Александру придя, сказал: Декабря в 18 число, воскресенье, до света за полпята часа, и он де старец Александр, придя в соборную церковь в каноны, и стоял у западных дверей с патриаршим казначеем старцем Тихоном. А к благословению к патриарху Никону не ходил. А посылал де Никита Зюзин подьякона Никиту к патриарху Никону дважды на одной неделе; а он де старец Александр к патриарху Никону не писывал и ни о чём не приказывал. – К сей сказке я чернец Александр руку приложил.

173-го, Декабря в девятыйнадесять день, думный дворянин Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин сказал: приехал де Никита Зюзин к Москве из Великого Новгорода, сказывал ему Афанасию: как де он был в Великом Новгороде, и в то де время писал к нему патриарх Никон из Воскресенского монастыря о видении ему Петра митрополита, московского чудотворца, в соборной церкви на Москве, а он де патриарх Никон в то время был в Воскресенском монастыре, чтоб он патриарх Никон писал к Москве к великому государю, чтоб де народ московский пребывал в страхе Божьем и в благочестии. И он де патриарх Никон в видении Петру чудотворцу сказал, что на Москве письму его верить не начнут. И спросил он патриарх Петра чудотворца, что о том знамении будет ему, в том верить не начнут. И Пётр де чудотворец махнул рукой в тот угол, где гроб Ионы чудотворца, и по церкви де пошёл пламень. А как де он Никита из Великого Новгорода отпущен к Москве, и он де в Воскресенском монастыре, будучи у патриарха Никона, от него про то слышал же, что де он о том видении к великому государю писал, и письмо де его поставлено, что он пророчествует о Вельзевуле. А вскоре де, по письмам его, у великого государя на дворце погорели сушила. А Никита де Зюзин приезжал к нему Афанасию в нынешнем во 173 году, в Ноябре в последних числах, и спрашивал его Афанасия: сговорился де он с новгородцем с Афанасием Никляевым отвезти ему Афанасию с Москвы в Новгород, или в Псков, его Никитин поташ и продать за рубеж; и он де Афанасий ему Никите сказал, что в Новгороде и во Пскове поташ покинуть будет ему за бесценок, а лучше б ему тот поташ поставить на Вологде. И он Никита сказал, что ему до Вологды найму извозчикам дать нечего. А слыша, что поташу в Новгороде и в Пскове продать не можно, хотел деньги займовать, и к тем речам разговорился; ещё бы де патриарх Никон меня в бедности не покинул, да не смею де бить челом для людских переговоров; а то де слышу, что патриарх зельно плачет и говорит на людей, что великому государю приносят на него ссоры невмесные. А как он Никита те речи говорил, и он в то время плакал же, что де за грехи наши всенародные, чего де и не надеялись, меж великим государем царём и меж патриархом учинилась ссора. А здесь де мы не слышим, чтоб великий государь говорил что-либо про патриарха гневно; и ныне де, будучи в Савинском монастыре, великий государь посылал к патриарху столпника Григория Собакина со своей государской милостью. И к тем де его Никитиным слёзным речам он Афанасий ему Никите молвил: по его де государской милости, слышал он от него великого государя, как он великий государь из Савинского монастыря пришёл к Москве, что де Воскресенского монастыря архимандрит был в Савинском монастыре у него великого государя от патриарха Никона, и ему де великому государю от патриарха бил челом со слезами, что де многие ссоры приносят к патриарху. И он де великий государь его архимандрита отпустил к патриарху. Да как де он великий государь пришёл из Савинского монастыря в село Хорошово, и приходил де к нему великому государю старец Григорий Неронов, и ему де великому государю говорил про патриарха же Никона вздорные речи, что и слушать нечего; а опричь де того он Афанасий ему Миките ничего не говаривал. А про архимандрита де Воскресенского и про старца Григория Неронова Миките сказал он к его слёзным речам. А приезжал де он Никита к нему Афанасию спрашиваться о посылке своего поташу ж и где ему извозчикам на провоз занять денег; да после де того говорил он речи о ссоре про патриарха. А с Артемоном де Матвеевым вместе, и он Афанасий один к Миките не езживал и про патриарха Никона, про приезд его к Москве и ни про что ему Миките вместе, и он Афанасий один не говаривал, чтоб ему патриарху к Москве приехать по-прежнему. И для его Афанасьева отпуска на посольство к собору, и про собор с ним Никитой ничего не говаривал же. А будет де он Никита писал к патриарху Никону прикладывая, что к нему Афанасию будто он не слыша, и в том бы великий государь пожаловал, велел ему Афанасию с Никитой и с Артемоном дать очную ставку. А как де патриарх Никон учинился на патриаршестве, и он Афанасий у него у благословения не бывал с того времени и по ся места, и до его патриаршества, и патриарх Никон его Афанасия не знает, и ссылок у него с патриархом ни о чём ни с кем не бывало, и Никите писать к патриарху ни о чём не веливал же. – К сим расспросным речам Афонька Нащокин руку приложил.

И 173, Декабря в 22 день, великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович, всея Великой и Малой и Белой Росии самодержец, Никиту Зузина расспрашивал: об иных о каких он делах к патриарху Никону писывал ли и сколь давно списываться с ним начал, и с кем к нему именем писывал?

И Микита сказал: писывал де он к нему Никону по отшествии его в первых годах о здоровье; а о таком деле, что ныне писал, прежде сего к нему не писывал; а письма посылал со старцами его, а именно со старцем Аароном.

Он же Микита сказывал; как де он из Великого Новгорода ехал, и у Никона патриарха в монастыре был, и его спрашивал, для чего с престола своего он сошёл и впредь ему быть ли? И он де ему сказал, что сошёл с сердца; а впредь де ему для чего не быть?

Микита ж допрашиван: впрямь ли Афанасий и Артемон те ему речи сказывали, которые он писал в своём письме?

И Микита сказал, что он их тем поклепал, и никак того не бывало.

И Микита допрашиван: написал он в письме своём, что приятели писали; и кто приятели и с кем думал?

И Микита сказал, что он то писал сам собой и ни с кем не думал.

Микита ж допрашиван: про патриархов приезд проведывать посылал ли и кого именем посылал?

И Микита сказал: про патриархов приезд посылал он проведывать человека своего, портного мастера. И у Якова Соловцова про патриархов приезд он спрашивал же.

Микита ж допрашиван: с иным он с кем о том говаривал ли? А есть у него ж Микиты поп крестовый, и с тем крестовым попом про Никона патриарха он Микита говаривал ли?

И Микита сказал: есть де у него крестовый поп, Родионом зовут, а живёт у него на дворе; только он с ним про Никона патриарха ничего не говаривал.

Он же допрашиван: в Спасском монастыре у старца Александра он был ли, и сколь давно, и для чего к нему ездил?

И Микита сказал: что он у старца был за день до патриаршего приезда; а ездил к нему для того, что подьякону Миките отдал у него в келье письма.

Он же допрашиван, сколько к нему патриарх грамоток писал, и с кем писал?

И Микита сказал, что к нему патриарх с Сысоем писал одну грамотку, а с подьяконом с Микитой две, и наперёд того Сысой хаживал же.

Он же допрашиван: для чего он к патриарху писал, чтоб он приехал ночью, и с кем он о том мыслил? И говорено ему с большим прещением, чтоб он сказал правду; а будет не скажет правды, и ему не токмо де одному, – и всему роду его быть в разорении.

И Микита сказал, что он о том отнюдь ни с кем не мышливал; а то к патриарху писал, чтоб он приехал ночью, для того, чтоб ему приехать без ведома.

Он же Микита допрашиван: для чего его великого государя и государыню царицу поклепал, будто патриаршего приходу к Москве желали.

И Микита в том винился.

Он же допрашиван про Афанасия и про Артемона вдругие, что они с ним думали и говорили.

И Микита сказал, Афанасий де говорил с ним: добро бы де, чтоб к посылке его посольства был и патриарх; а больше де того Афанасий с ним не говаривал ничего.

И после расспросу указал великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович, всея Великой и Малой и Белой Росии самодержец, у Микиты Зузина взять сказку.

И по указу великого государя, у Микиты Зузина сказка взята, письмо его рука. А в сказке его пишет. А ту Микитину сказку поднёс великому государю думный дворянин Иван Афанасьев Прончищев.

Сказал Микитка Зузин: в прошлом, государь, во 166 году, июля в 10 день, сказал мне холопу твоему дьяк Иван Калитин, что патриарх Никон хочет идти, оставив престол свой, с Москвы; и я де ему говорил, что не ходи, и он не слушает. И я Микитка послал его и велел ему говорить патриарху, чтоб он от такого дерзновения престал и с Москвы не ходил, и церкви Божии не возмутил, и тебя великого государя не прогневил; а будет пойдёт нерассудно и не размыслив, дерзко, и впредь и хотящю ти внити нелеть ти будет; а мне к тебе нельзя быть, опасаюсь великого государя гневу, увидев твоё такое дерзновение. И Иван сказал: говорил де ему, и он де усомнился было от твоих слов, и стал было, немного написав, разодрал и сказал: иду де.

И после того, в то ж лето, посылал к нему многажды дьяка Фёдора Торопова с тем же, чтобы оставил престол свой, оставь упорство своё и возвратись; и он приказывал всегда с ним; будет де тому время, возвращусь.

А как он патриарх был в Иверском монастыре, и он ко мне, холопу твоему, писал и не единожды о сошествии своём в Новгород, приводя от божественного писания; а подлинно подробно всё я не упомню, что писано в грамотах его; только помню, что и о порче своей, и о пожарном видении, и о новгородце Василии Микифорове, и о посылке моей, что я к нему посылал с рыбой; а писал с человеком моим то и с Василием Микифоровым. А из Крестного и из Воскресенского монастыря писал тоже, о сошествии своём всячески приводя.

А те, государь, грамоты все патриаршие взяты у меня, холопа твоего, к тебе великому государю прежде сего с иными письмами. А я, холоп твой, против того писывал к нему о возвращении же его, приводя к тому, с человеком своим Куземкой Спиридоновым. А из Новгорода едучи, я холоп твой был у него патриарха и говорил ему: для чего сошёл дерзостно и для чего нейдёт посетить меня и не смирит себя пред Богом и пред тобой великим государем и церковь оставил? И он сказал: сошёл де с сердца, а по времени возвращусь, а ты де пиши ко мне и впредь о том о пришествии моем. И я, холоп твой, писал к нему и словом приказывал с Аароном старцем о пришествии его; и как он был на Москве на Воскресенском подворье и поехал, и то мне сказал старец Аарон.

И после того писывал и словом приказывал с попом Сисоем о том же, чтоб, смирив себя, возвратился. А ныне, в Декабре месяце, случилась речь с думным дворянином с Афанасием Лаврентьевичем Нащокиным про посылку посольства его; и в разговоре дошла речь про патриарха: добро бы де ныне к такому великому мирному делу патриарх здесь был. И я холоп твой молвил: да нет ли на него великого государя гневу? И Афанасий сказал к тому слову: нету де гневу от тебя великого государя; и ныне де, Декабря в 7 день, говорил великий государь, что приезжал от патриарха архимандрит Воскресенского монастыря и бил челом и говорил со слезами о том от патриарха, чтоб смуте не верил никакой. И великий де государь сказал, что смуте не верит и гневу моего на него нет. Да Иван де Неронов приезжал в Хорошево и приносил по патриарха, и я де тому ничему не верю, а положился в том во всём на волю Божию. И я молвил к тому: отпишу я к патриарху, чтоб ныне был, либо б прислал, прежил во смирении; добро де, коли тебе советил патриарх, нечто б Господь Бог по воле Своей святой церковь умирил. А больше того Афанасий о том не говорил.

И я, холоп твой, к патриарху и писал в Декабре ж, а коего числа, того не упомню, с попом Сисоем, послал его нарочно, нанять велел подводу, чтобы он патриарх ехал в Савинской монастырь, и приводил его в письме всячески ложно, ни у кого не слыша, хотя его тем привести и каким образом прийти ему в смирение.

И он против того письма писал: что мне без письма великого государя нельзя быть. И с Ми(ки)той подьяконом после того писал, холоп твой, не обмысля таково страшного дела и приложил ложно к лицу твоему великого государя и благочестивой и великой государыни царицы для того тем его привезти. А батко Александро и Никита как увидали то, для того мне и не возбранили, а я им для того и показал письмо, похотел уверить их; а батко мне верен, а Микита ему знаком; а к патриарху ездил. И против той моей отписки писал патриарх с Микитой, что буду к Москве, и отписать велел подлинно, в кой день ему прийти и как в город въехать. И я к нему писал, чтоб сказал у ворот Савы чудотворца монастыря старцами и пришёл в соборную церковь в смирении, и о том писано подлинно в отписках моих, холопа твоего, к патриарху.

А что сзади писано и чернено, и в то будто время и приказывано, и то писано для того, чтоб ему было верно, и вскоре его тем привести, и в заутреню для смирения бы пришёл, а не в тайном де образе в каковом пришёл; и ведав то, что хочет быть в воскресенье к заутрене, и я, встав, холоп твой, послал детину своего сторожа той ночи Федьку, портного мастера, проведать. А приказал с ним: сказывали вечер, что патриарх будет, проведай, пришёл ли? И он сказал, что пришёл патриарх недавно, и видел, что стоит на своём месте, а никого де в городе бояр нет, никто не приехал. И я, холоп твой, опять его послал, велел ему того смотреть, пойдёт ли в кельи и будет ли присылка от тебя, великого государя, в церковь к патриарху; о том и велел до тех мест ждать ему.

И он пришёл ко мне, холопу твоему, сказал, что слышно де на площади, что присылка была в церковь к патриарху, и патриарх де вышел из церкви, поехал опять, и провожали его до Земляного города в санях, не знаю кто, и стрельцы. А Артамон Матвеев со мной говорил в разговоре к моей же холопа твоего речи, что нет великого государя гневу на патриарха; да он всё делает не по своей мере, приводит на гнев, за то ему и Бог не терпит. А больше того ничего не говаривал Артамон.

А своих я отписок, что писал к патриарху, кроме батке и Никите, никому не казал.

А что патриарх писал о пришествии своём в отписках, и то батко и Микита видели ж, потому что Микита сказал, что патриарх мои отписки и свои грамоты казал и сказывал ему словом: для того и я им чёл; да и Афанасию казал, чтоб ему ведать про приход его, и то сказал, с кем писал к патриарху; а что поддельно писал, то укрыл у него, а написано было в грамотах его, что спасибо приятелям писаным: Афанасию и Артемону.

А Афанасию я сказал: для чего о том пишет, что я писал, слыша от тебя и Артемона, что гневу нет? А то я утаил, что подлинно от лица их писал, а он закрыто же писал, и для того Афанасий мне и умолчал. А больше того я, холоп твой, ни с кем не думывал о том и письма не читал, лишь говорил до Никитины посылки с думным дьяком Калитиным за тем, что будто ты, великий государь, велел писать о пришествии патриаршем; и Иван подивился тому, подлинно ль де так, и моему слову дивился, что хочу писать; и я говорил, чтоб отвести отписку; и он мне отказал; нельзя мне отъехать, а се и не смею; и я для того с Микитой и послал отписку и письмо оному Ивану показал патриархово; и он и тому подивился же. А пишу всё то, ей, ей, ныне всею истиной холоп твой, помня страх Божий и твой великого государя (гнев); а прежде сего всего подробно не известил, для того перед всеми, чтоб паче тебя великого государя на гнев не привести, и не поклепать кого напрасно, и не выпамятовал подлинно; а отписки свои подлинные и грамоты патриаршие сжёг, чтоб неведомы были. А у него почаял, что скрыто ж будет. А писал холоп твой к патриарху о пришествии его всегда и словом ему говорил для того, что в мысль враг вложил, что то бы и надобно то и что ему возвратиться, и от него чаял, что смирится в прежнем во всяком своём дерзновении высоком.

И Божие дело, государь, не человеческое отстоит и то дело по своей воле возбранил по своей святой воле, не хотя его видеть приходу и конец в том деле чинить и ему не возбранил в мысли и попустил его в мысли его. А меня грешного наказал в дерзновении моем, что дерзнул на такое страшное дело без воли Его святой.

А и прежде сего, как я был у патриарха по твоему великого государя указу, и я ему („от себя“ зачернено) многажды говорил ему о дерзновении его высоком и что быть без милости; и он за то меня не возлюбил, и о том говорил, что он всё делал по своей мере; тем его и паче прогневал, для того и оставил, и тебе великому государю бил челом и о том.

Да в воскресенье, после обедни, у соборной церкви спросил я, холоп твой, у Якова Соловцова и у Артемона, что патриарх приходил ли? И они сказали оба: приходил де; да Артемон молвил: не делом де делает, прах оттрясает, что на неверных, не потерпит ему Бог. И я, холоп твой, („к тому“ зачернено) молвил: старая его дерзость нерассудная; да с Иакимом, архимандритом Чудовским, как он был в Воскресенском монастыре и с ним словом приказывал словом о пришествии его и ни единожды, чтобы пришёл; и он мне сказал: то видим и мы все, да не слушает, своенравен; а больше того ни с кем не думал, один („думал“)⁷⁶ не обмысля, на то дерзнул, в том прогневил Бога и тебя государя великого паче своей страдничьи меры; и о том милости прошу⁷⁷ у тебя великого государя в вине своей страдничье холоп твой, что дерзнул на такое превеликое дело, что звал в церковь святую и твоей великого государя и благочестивой государыни царицы воля будто на то, и приложил и поклепал тем Афанасия и Артемона к патриарху в письме своём; и в том во всём виноват, холоп твой, безо всякого оправдания⁷⁸. Милости прошу винный и беспомощный последний холоп твой, смилуйся по своей царской милости, христоподобно над падшим холопом своим, царь государь, смилуйся.

И Декабря в 23 день, великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович, всея Великой и Малой и Белой Росии самодержец, слушав Никитины сказки Зузина, указал у думного дворянина у Афанасия Лаврентьевича Ордина-Нащокина против Микитины сказки взять другую сказку.

И того ж числа, думный дворянин Афанасий Лаврентьевич допрашиван. А в допросе и в сказке его пишет. А посылан его допрашивать думный дьяк Дементий Башмаков.

Декабря в 23 день. Думный дворянин Афанасий Ордин-Нащокин допрашиван против Никитины сказки Зюзина, в Декабре ж месяце, про посылку посольства своего и про патриарха Никона, чтоб он к такому великому мирному делу был на Москве, он Афанасий с Никитой Зюзиным говорил ли, и Никита у него Афанасия спрашивал ли, что от великого государя нет ли на него патриарха гневу, и он Афанасий ему Никите сказывал ли, что от великого государя на патриарха гневу нет, и что к нему великому государю приезжал от патриарха Воскресенского монастыря архимандрит и бил челом со слезами, чтоб смутеникам не верил, и что великий государь ему архимандриту сказал, что его государева гневу на патриарха нет и смутеникам не верит, и что в Хорошово приезжал Иван Неронов приносить на патриарха ж, и он великий государь тому ничему не верит же, а положил то всё на волю Божию. И Микита ему Афанасию к тому молвил ли, что он о том отпишет к патриарху, чтоб он ныне был к Москве. И ему Миките он Афанасий говорил ли, что то добро, коли ему Никита патриарх советен, нечто б Господь Бог, по воле Своей святой, церковь умирил. И Микита ему Афанасию патриарховы письма о пришествии его к Москве показывал ли, чтоб ему про приход его ведать, и про то сказывал ли, с кем он к патриарху писал, и в патриарховых грамотах написано ль было, что спасибо приятелям писаным, ему Афанасию и Артемону. И Микита ему Афанасию говорил ли, для чего о том патриарх пишет, что он Микита писал к нему патриарху, слыша от него Афанасия, что государева гневу на него нет, и чтоб он Афанасий сказал про то про всё правду.

И думный дворянин Афанасий Ордин-Нащокин по допросу сказал, по святой евангельской непорочной заповеди, и как он сего числа исповедовался отцу своему духовному, что он Афанасий о Миките Зюзине и обо всём в прежнем своём допросе сказал, и то он сказал правду, без прибавки и без убавки. А Миките де Зюзину дал он Афанасий взаймы денег 50 рублей. Декабря в 14 числе, на провоз извозчикам; а на завтра де то он и заскорбел. И Микита де приезжал к нему Афанасию и сказывал, что ему Миките тех денег на провоз поташу его и смолчюги мало, и показывал ему Афанасию роспись, что писали к нему люди его, что поташу его Микитина и смолчюги многие тысячи пудов; и он Афанасий в скорби своей с ним Микитой против его слов ничего не говорил и тех его слов и не слушал и росписи его не чёл; а опричь де того, и что он Афанасий сказал в прежнем своём допросе, с ним Микитой про патриарха Никона, про приезд его к Москве к его Афанасьеву посольскому отпуску, и чтоб он Микита к нему патриарху о том писал, и ни о чём с ним Микитой про патриарха не говаривал и патриарховых никаких писем о приходе его к Москве ему Афанасию он Микита не показывал, и с кем он к патриарху писал, о том ему не сказывал же, тем всем его Афанасия Микита поклепал.

Да Афанасий же бил челом великому государю в вине своей, что в прежнем своём допросе сказать он позабыл: в прошлом де во 171 году, в Сентябре или в Октябре месяце, великий государь жаловал, ему Афанасию говорил, чтоб ему с Микитой Зюзиным не знаться, для того что он Микита многоязычен и приплетёт его к ненадобным делам. И после де того, как он Афанасий приехал к Москве из посольства из Лвова, и где ему случилось с Микитой встретиться, и в первых де словах ему Миките он Афанасий объявил, чтоб он Микита с ним Афанасием нигде не видался, что он человек опальный, и в том бы от великого государя на него Афанасия какова гневу не было. И в нынешнее де время, что в его Афанасьевых допросах объявился он Микита к нему Афанасию в приездах и в разговорах, для его Микитиных слёз, двора своего от него Микиты запереть не велел, и с бесчестьем его от себя не отсылал, и в том он Афанасий перед ним великим государем виноват, и за ту его вину ему Афанасию что он великий государь укажет. А он Афанасий достоин за то казни, и без повеления его великого государя, по исповеди отца своего духовного, Спасского священника Стефана Матвеева, к причастию Животворящих Таин сего Декабря 24 числа приступить он не смеет. И о том, как ему великому государю Бог известит. И Животворящих Христовых Таин мне бы грешнику сего дни не отбыть, ведая своего милостивого царя и отца, так дерзновенно и милости у него государя прошу⁷⁹. – К сему расспросу Афонька Нащокин руку приложил.

173 г., Февраля в 3 день, указал великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович, всея Великой и Малой и Белой Росии самодержец, боярам, князю Никите Ивановичу Одоевскому, Петру Михайловичу Салтыкову, думному дворянину Прокофию Кузьмичу Елизарову, да думному дьяку Алмазу Иванову расспросить у пытки Никиту Зузина: писал он Никита к бывшему Никону патриарху о возвращении его на патриаршеский престол письма от лица великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича, всея Великой и Малой и Белой Росии самодержца, и государыни царицы и великой княгини Марьи Ильиничны и государынь царевен. И те письма он Никита писал, с кем мысля, и с чьего совету и кому он те свои письма показывал?

И по указу великого государя того числа бояре и думные люди Никиту Зузина на Житном дворе у пытки расспрашивали.

И Микита сказал, которые де письма писал он к Никону патриарху от лица великого государя и Великой государыни царицы и государынь царевен, и в том он перед великим государем виноват, писал в письмах такие слова собой, ни с кем не мысля, и никому про то не сказывал. А которые де письма писал к нему Никите, первые и последние, Никон патриарх, и он де Никита те его письма казал думному дворянину Афанасию Лаврентьевичу Ордину-Нащокину. А каковы де он Никита свои письма к Никону патриарху писал, и про те де он свои письма ему думному дворянину Афанасию Лаврентьевичу сказывал, только не тем лицом, как в тех письмах своих писал. И Афанасий де Лаврентьевич ему сказал: добро де так. А иным де никому своих и патриарховых писем он Никита не показывал и ни с кем не мышливал и не советовал.

И Микита расспрашиван с пристрастием, и раздеван, и руки в петлю кладены, и к огню приношен и держан, чтоб он вину свой великому государю принёс и сказал правду с кем он мыслил те письма к бывшему Никону патриарху писал и с чьего совету посылал и к старцу Александру для чего приходил.

И Никита говорил прежние свои речи, что он письма к бывшему Никону патриарху писал ни с кем не мысля и никому про то неведомо; только думному де дворянину Афанасию Лаврентьевичу казал он патриарховы письма, а не свои.

А к старцу де к Александру приходил он для того: спрашивал такого человека, с кем ему те свои письма к патриарху послать. А иного ничего с ним не говаривал и не советовал.

По склейкам скрепа дьяка Алмаза Иванова.

В нынешнем в 173 году, Декабря в 18 день. Приезжал из Воскресенского монастыря к Москве бывший Никон патриарх и во время всенощного бдения приходил в соборную апостольскую церковь Успения пресвятой Богородицы и всходил на патриаршее место, и взял посох великого святителя и чудотворца Петра митрополита.

И великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович, всея Великой и Малой и Белой Росии самодержец, посылал к нему Павла, митрополита Сарского и Подонского, да боярина князя Никиту Ивановича Одоевского, князя Юрия Алексеевича Долгорукого, да думного дьяка Алмаза Иванова, и велел ему говорить, что он патриаршеский престол оставил самовольно, а ныне паки восхищает, и на патриаршее место взошёл не дождавшись суда вселенских патриархов и чтоб он бывший Никон патриарх ехал назад в Воскресенский монастырь. И бывший Никон патриарх из соборной церкви пошёл и поехал с Москвы в Воскресенский монастырь, а сказал, что де он приезжал к Москве по вести, а не собой.

И великий государь, советовав о том с освященным собором, посылал от освященного собору Павла ж, митрополита Сарского и Подонского, да Чудова монастыря архимандрита Иоакима, а от себя великого государя посылал окольничего Родиона Матвеевича Стрешнева, да думного дьяка Алмаза Иванова и велено ему, патриарху Никону, говорить: по какой он вести к Москве приезжал, и кто к нему о том писал? И бывший Никон патриарх им объявил, что он к Москве приезжал и в соборную церковь приходил по письму с Москвы тебя Никиты Зюзина, а ты де к нему писал, будто по указу великого государя; и то твоё Никитино письмо к великому, государю прислал он, Никон, с Воскресенским архимандритом Герасимом, и великий государь того письма перед властями и с боярами слушал. И то письмо писано к бывшему Никону патриарху о возвращении его на патриаршеский престол от тебя Никиты твоею рукой, а будто то письмо писал ты к нему, Никону, по указу великого государя, и великий государь то письмо при властях и при боярах тебе, Никите, изволил казать и расспрашивать, твоё ль письмо, и для чего такое письмо к бывшему Никону патриарху о приходе его к Москве ты писал, именуючи, будто по его великого государя указу, и с кем ты про то письмо мыслил?

И ты Никита великому государю при властях и при боярах вину свою принёс, что письмо твоё, а писал собой, ни с кем не мысля, и таким своим письмом, и приходом к Москве бывшего Никона патриарха, ты, Никита, соборную апостольскую церковь поколебал, и, не боясь страха Божия, на великого государя, на помазанника Божия, солгал, будто писал к бывшему Никону патриарху о приходе его к Москве по его великого государя указу. А великий государь наш его царское величество, такого письма к бывшему Никону патриарху писать тебе не веливал. Также ты и людей тем возмутил. И бояре, слушав того дела и твоей лютой дерзости, приговорили за то казнить тебя смертью. И великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович, всея Великой и Малой и Белой Русии самодержец, по прошению своих великого государя чад, благоверного государя царевича и великого князя Алексея Алексеевича, благоверного государя царевича и великого князя Феодора Алексеевича, пожаловал, на милость положил, смертью казнить тебя не велел, а велел тебя сослать в ссылку в Казань и служить по Казани, а поместья твои и вотчины отписать на себя великого государя и отдать в раздачу. А двор и животы отдать тебе для прокормления и расплаты долгов.

173 года. Марта в 13 день, государев указ Никите Зузину сказан и отослан в казанский дворец.

Сия сказка сказана при боярине при князе Никите Ивановиче Одоевском, да при думном дьяке при Алмазе Иванове, на Красном крыльце.

А память о ссылке в казанский дворец послана такова:

Лета 7173 года, Марта в 12 день. По государеву царёву и великого князя Алексея Михайловича, всея Великой и Малой и Белой Росии самодержца, указу, боярину князю Юрию Алексеевичу Долгорукову, да дьякам, думному Лариону Лопухину, да Афанасию Зыкову, да Андрею Немирову. Указал великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович, всея Великой и Малой и Белой Росии самодержец, Микиту Зузина, за его вину, сослать в Казань и служить ему по Казани. И Микита Зузин послан в приказ казанского дворца к тебе боярину к князю Юрию Алексеевичу, и к дьяком, к думному к Лариону Лопухину и к Афанасию и к Андрею, с подьячим с Яковом Поздышевым. И по государеву царёву и великого князя Алексея Михайловича, всея Великой и Малой и Белой Росии самодержца, указу, боярину князю Юрию Алексеевичу Долгорукову, да дьякам, думному Лариону Лопухину, и Афанасию и Андрею учинить по указу великого государя.

На обороте: В приказ казанского дворца принят. Расписался Полуехтко Варахтев, Марта в 13 день.

За подписью дьяка Ефима Юрьева.

Отведён Микита Зузин в приказ казанского дворца Марта в 13 день.

А о дворе его и о животах взята у него Микиты сказка, письмо его рука, такова:

173 года. Марта в 13 день, Микита Зузин сказал: двор свой московский и животишка бил челом боярину князю Ивану Петровичу Пронскому, (чтобы) и дворишка и рухлядишко изволил продать и долги заплатить и духовную за моею рукой изволил принять. А сказку писал своей рукой.

Лета 7173 г., Апреля в 5 день. По государеву царёву и великого князя Алексея Михайловича, всея Великой и Малой и Белой Росии самодержца, указу, память дьякам Григорию Караулову да Андреяну Яковлеву да Степану Венедихтову. Указал великий государь царь и великий князь Алексей Михайлович, всея Великой и Малой и Белой Росии самодержец. Никиту Зузина, за его вину, сослать в ссылку в Казань, а поместья его и вотчины указал отписать на себя, великого государя, и вина его ему Миките сказана, и в Казань в ссылку послан. И по государеву царёву и великого князя Алексея Михайловича, всея Великой и Малой и Белой Росии самодержца, указу, дьякам Григорию Караулову и Андреяну и Степану о Микитиных поместьях и вотчинах Зузина учинить по указу великого государя.

За приписью думного дьяка Алмаза Иванова.

Послана с молодым подьячим с Семёном Протопоповым, Апреля в 6 день. А Семён сказал: отдал дьяку Григорию Караулову.

На обороте, в конце: Справил Якушко Поздышов.