Житие и подвиги Отца нашего старца Паисия, архимандрита молдавских святых монастырей Нямецкого и Секула

В лето 1722 родися отец наш блаженной памяти иеросхимонах Паисий, в святом крещении нареченный Петром, в малороссийском граде Полтаве, от благочестивых родителей: отец его бе Иоанн Величковский, протоиерей Полтавский, мати же Ирина. По рождении же его в четвертое лето, отец его от временныя сея к вечной преселися жизни: он же остася с матерью и со старейшим родным братом Иоанном, иже по отце бе и настоятелем соборныя Полтавския церкве Успения Пресвятыя Владычицы Нашея Богородицы и Приснодевы Марии, в ней же отец его, дед же и прадед священствоваша. Таже вдаде его мати в научение книжное, и Господу споспешествующу ему, чрез два лета и мало более, изучи букварь, часословец и псалтирь, от старейшего же своего брата и писати изучися: и абие нача помощию Божиею преудобне книги чести, и от части разумети: и чтяше зело прилежно книги Божественного Писания, Ветхого, паче же Нового Завета, жития святых, поучения Святого Ефрема и Святого Дорофея, Святого Иоанна Златоустого Маргарит и прочия. И от чтения таковых, паче же житий преподобных отец наших в монашеском образе просиявших, начала и в его души рождаться ревность к оставлению мира и восприятию святого монашеского ангельского образа: темже и затворяшеся и чтяше я ненасытно. Молчание же только любяше, яко и самая его мати зело редко когда слышаше беседу его: бе бо кроток и зело стыдлив и бездерзновенен, не только к чуждым, но и к своим. Таковое бе сего чудного мужа усердное к Богу желание еще в десятолетнем возрасте, яко всем видящим и слышащим о нем благоразумным удивлятися его добронравию и ревности и усердию, и прославляху Бога, глаголюще: слава Тебе Христе Боже, яко ты возносиши избранного от людей своих.

Пришедшу же тринадесятому лету от рождения его, преставися и старейший его брат Иоанн ко Господу, священствовав точию пять лет. И воспоследова матери его нужда, вземши и его с собою (1754), отъити ко архиепископу Киевскому Кир-Рафаилу с писанием просительным полковника полтавского, крестного его отца, и честнейших граждан о утверждении за ним отеческого его места предреченныя соборныя церкве грамотою. Пред его же святым лицем егда стихи некия, от учена мужа составленныя, благоговейно с подобающим произношением изглагола, возрадовася преосвященный, и благослови его, и рече: быть тебе наследником: даде же и грамоту матери его, и повелев его вдати во училища киевския, отпусти с благословением. Она же возвратившися, абие посла его в Киев учения ради, в нем же точию четыре лета грамматическому учению обучашеся. Горящим же усердием упражняшеся паче в чтении святых книг: от нихже паче и паче утверждашеся в непреложном своем намерении о монашестве.

К сему же и единомысленные други име, едино и тожде намерение о монашестве имущия, и собирающеся в вечер в некое тайное и тихое место, чрез всю нощь до звона советовахуся, како быша возмогли намерение свое в действо произвести, и где бы такое место могли обрести, в немже бы, помогающу Богу, постригшеся во иночество, возмогли быша истинно по обету монашескому пожити; и по многократном совещании и прилежном рассмотрении, таков завета непременен и непреложен в душах своих завещаша: да не будет отреченье их от мира, постриг же и житие в таковых обителях, идеже суть великое изобилие в пищи и питии, и всякое телесное продовольствие, слава и упокоение: приводяще от святых писаний во утверждение своего совета всех святых древних в нищетном монашестве пребывавших, и св. Симеона Нового Богослова, глаголюща тако⁷: бегаяй мира, зри, да не даси душу твою во утешение, и проч. Зане в таковых обителех постригшеся, невозможно, глоголаху, будет нам по обету монашескому нищете Христовой последовати, и воздержное житие проходити: то есть в скудости нуждных потреб, и во всяком телесном злострадании спасения ради душевного. Но немощи ради нашея, и паче от мятежа и сообщения еже со инеми, удобопреложного же ради нашего произволения, и неравного душевного усердия и нетвердого, нужда будет нам отступивше от тесного пути вводящего в живот вечный, заблудити в широкий, по словеси Господню вводящий в пагубу. И лучше быти судиша в мире пребывати, нежели отрекшеся мира и всех яже в мире, ко угодию плотскому во всяком упокоении и изобилии житие препровождати, на соблазн миру и поругание монашеского образа, и на вечное осуждение душ своих в день судный.

Еще же от Божественных Евангельских и отеческих написаний совершенне уразуме Паисий,

Яко без послушашя и смирения без нищеты и терпения, без веры а любве и отсечения совершенного своея воли и своего рассуждения желающему монашества, и просте рещи: без прилежного хранения всех заповедей Христовых, единою православною верою отнюдь спастися невозможно: и положил бяше благоговейный отрок, зело твердое завещание в души своей пред Богом, уже купно и на телесная деяния, во исполнение заповедей Христовых, всею душею понуждатиси. Яко же еже ближняго своего отнюд не осуждати, аще бы и очима своима видел его согрешающа. Осуждаяй бо ближняго своего, достоинство Божие сам на себе восхищает, чесого есть ли что страшнейше?⁸

Еще же ненависти на ближняго отнюд не имети: зане по свидетельству святого писания, больший грех есть ненависть и злоба паче всех грехов. Еще же завеща себе и еже ближнему отпущати всякое озлобление от всего сердца и от всея души, в надежде отпущения своих грехов⁹: не отпущаяй бо ближнему своему согрешений, или каковой либо обиды, и сам отнюдь не будет имети отпущения грехов своих от отца небесного: сие убо завещание свое, данное пред Богом, во всей жизни своей, укрепляющей его благодати Божьей, деятельне храняще.

Тако ему пребывающу, и в чтении и в поучении о сих упражняющуся, паче же и плачущу и сетующу, и недоумевающу, что творити, начать убо сокрушенным сердцем со многими и горкими слезами, биющи перси своя, и припадающи ко Христу Богу, молитися, да наставить его на путь спасения; плача же мысляше в себе, глаголя: что сотворю, и где пойду? Разжжеся же душею к странствованию и абие оставив училище, изыде из града Киева: и яко некий нищий и странный, печальною душею скиташеся, взыскуя оного небесного отечества: дарова бо ему Господь еще в юности седину разума, мудрости и смиренномудрия темже остави и другов своих, препону полагавших ему к скорому отшествию и пойде, Богу наставляющу его, во Святый монастырь Любицкий, иже обретается близ града Любича, над рекою Днепром. Дошедшу же ему помощию Божиею во обитель ону, показа ему некий отец: се отец Никифор игумен нашт стоит, и приведе его к нему. И паде Паисий на нозе его, прося благословения; он же по обычаю благословив его, вопрошаше глаголя откуду еси, брате; и кое тебе имя, и чесо ради пришел еси во обитель нашу? Юноша убо отвеща ему: яко от Киевския есмь страны, и, приидох во святую сию обитель на послушание: имя же мне Петр. Игумен слышав сие, приял его с любовию и определи ему келлию, и келарское послушание. Он же припад к стопам его, и взем от него благословение, прохождаше послушание оно со усердием.

Пребывая убо там Паисий, велию радость в души своей имеяше: зане видяше, яко сей преподобный Игумен, яко же отец чадолюбивый, управляше братиею с великою любовию и кротостию, смирением же и долготерпением: и аще бы случилося коему из братий яко человеку в чем либо и согрешити, обаче просящу ему абие прощения сподобляше, исправляя такового духом кротости, наказуя душеполезными словесы, и канон некий духовный определяя по его силе, взирая на согрешение. Сего ради и братия вси пребываху в мире глубоце и любви ко отцу и друг ко другу.

По прошествии яко трех месяцев пребывания тамо Паисй, определен бысть во обитель ону иный игумен, муж учен, Герман Загоровский. Иже пришед во обитель Любицкую, начать управляти ю не по подобию предреченного блаженного Игумена любовно, но властительски, его же устроение распознавше братия, зело ужасошася: яко нецыи от них страха ради и разбегошася от обители неведомо где. Паисий же в келарстем послушании пребываше, зело бояся и трепеща, да не согрешит в чем либо, обаче и тако зла не убеже. Единою бо призвав его игумен повеле ему выдати некую снедь (капусту) за его трапезу. Он же за краткость слова его, не внят яковую, и не посмев его вопросити, обяви то его поваром: они же, яковую знаяху лучшу быти, ту вземше свариша ему. Настоятель убо призва Ппаисия в келлию свою, и восстав от трапезы, рече к нему: таковую снедь вдаль еси за мою трапезу? И сие рек толь крепко удари его в ланиту, яко едва возможе удержатися на ногах, еще же и зело люте пхнув его, яко и паде чрез праг келлии его: егдаже воста, крикну на него, глаголя: вон иди, безделк! Смиренный Паисий изыде вон, весь трепеща от страха, и помышляше в себе: аще за сие толико на мя бедного разгневася, то аще случися в большем чем пред ним согрешити, что не постражду от него? К сему же услыша от духовного своего отца, яко еще хваляшеся и прежестоким наказанием наказати: умысли убо пройти за Днепр. И в нощи втай помолився Господеви со слезами, сниде ко Днепру, и богу помогающу прейде на другую страну по льду: и благодарив с радостными слезами Бога, пойде вниз реки Днепра на Украйну к монастырям.

Дошед же монастыря Святителя Христова Николая, иже обретается на острове реки Тясмина, и именуется Медведовский, идеже бе игумен всечестный иеромонах о. Никифор ( иный от предреченного Никифора), приступи к нему, и припаде к стопам его, взя от него благословение, и нача молити, да приимет его во святую обитель в послушание. Игумен же прият его с любовию, и даде ему келлию и послушание служити в трапезе, и ходити на клирос. И егда наста пост Пресвятыя Владычицы Нашея Богородицы, на Преображение Господне постриже его игумен в рясофор, преименовав его из Петра Платоном: бе же ему тогда от роду 19 лет. Пребывая убо во обители оной, прохождаше послушание в трапезе со усердием: правило же церковное во дни убо, елико послушание подаяше время, всяко тщашеся соблюдати, в нощи же никогда же оставляше: таже, по повелению Игумена, и на клирос хождаше. Еще же от усердия своего и повару велию творяше помощь.

Тако ему во обители оной подвизающуся, и тихо и мирно пребывающу, Божиим попущением воста гонение на Украйне на православную веру от злославных униатов, убеждающих к злочестию своему православных. Сего ради бысть великое смущение и озлобление и во обители оней: и егда увидеша живущии тамо отцы, яко уже более месяца церковь стояше заключена и запечатана, начата нецыи от них расходитися, где кто изволяше. Шедшим же некиим от братии в Киев, иде с ними и Паисий: зане страха ради поляков, в Молдавию тогда ити не возможно бе. Се же бысть яве по Божию смотрению, яко да увесть верный раб его яже о матери своей. Пришедшу убо ему тамо, прият бысть в Киево-Печерскую лавру, и определен при типографии у всечестного иеромонаха Макария пребывати, и обучатися иконы изображати на меди. Пребывающу же Блаженному в Лавре, прииде из града Полтавы в Киев на поклонение сродница его, жена преставльшегося брата его протоиерея Иоанна, и увидевшися с ним, начат поведати ему о матери его, глаголя:

Мати твоя, по отшествии твоем из Киева, в толику неизреченную паде печаль, яко неутешимо плакате и горько рыдаше, таже от безмерные печали умысли не ясти ниже пити, Дóндеже умрет, и по неколицех днех начат ум ея мешатися. Увидевши же некий страх, ужасеся, и начат, чести акафист: таже изступлши ума, умолче, и яко чрез полчаса велегласно воззва: аще тако есть воля Божия, то уже не имам скорбети о сыне моем. Пришедши же в чувство, пред духовным отцем и пред всеми исповеда, глаголя: аз, рече, егда уже от многого неядения и печали в конец ослабех, и чаях скоро умрети: приидох во ужас и страх великий, и увидех множество бесов, зело мрачных и страшных, покушающихся на мя напасти: тогда начах просити у вас книги, и чтях прилежно Акафист Пресвятей Богородице, непрестанно весь день и нощь, и чтением сего защищах себя от нападения бесов: слышаще бо мя чтущу Акафист, трепетаху от страха, и отнюд не можаху приближитися ко мне. И по сем бых в восторзе, и воззревши горе, видех небеса отверста, и ангела Божия аки молню зело пресветла с небесе сошедша: иже близ мене став, начать глаголати ко мне: о окаянная! Что сие сотворила еси? Вместо еже бы от всея души и от всего сердца твоего возлюбити тебе Господа Бога Создателя твоего: ты паче твоего Создателя возлюбила еси, создание его, твоего сына: и ради неразсудныя и богопротивные любве твоея умыслила еси саму себя гладом уморити, и за сие вечному осуждению подпасти. Известно же веждь, яко сын твой, благодати Божией споспешествующей, непременно будет монах. Подобает же и тебе, подражающей в сем сына твоего, отрещися мира, и всех яже в мире, и быти монахинею: тако бо есть воля Божия: аще ли же сей воли Божией будеши противна, то тако ми Христа Господа Бога и Создателя моего, яко абие предам тя бесовом ждущим пояти тя, яко да поругаются души же и телу твоему: да научатся и прочие родителие не любити чад своих паче Бога. Сия и подобная сим Ангелу Божию рекшу ко мне, возопих: аще тако есть воля Божия, то уже отселе не имам скорбети о сыне моем: и абие беси исчезоша. Ангел же Господень радуяся взыде на небо. Духовник же и сродницы слышавше сия от нея, ужасающеся прославляху Бога, купно же и радующеся отъидоша в домы своя.

Сия услышав Паисий от сродницы своея, зело ужасеся душею, яко толь превеликую печаль нанесе души своея матере отшествием своим: обаче о сем утешашеся, яко повинувшися воли Божией, восприя намерение быти монахинею, еже и соверишся: вшедши бо в монастырь девичий пострижеся, и преименована бысть из Ирины в Иулианиа. Пребывши же в монастыре, подвизающися в монашестве о спасении души своея, десять лет и более, преставися ко Господу. До зде повесть о матери.

Пребывающу Паисию во святей Киевопечерстей Лавре, яко же речеся, вхождаше часте во святыя пещеры и лобызаше святыя мощи с горящею любовию и со слезами, прося помощи от святых наставитися на путь спасения. Горящим бо желанием желаше пустынного безмолвного и тихого жития со отцем духовным, искусным во всех божественных и отеческих писаниих, и нудящимся и преуспевающим в деланиих, и в бранех монашеских противу бесов и страстей не неискусным: пребывающим в нищете и скудости в пустыни, делающим на нуждную потребу своима рукама. И по мале времени, Божьим смотрением, обрет двух честных монахов ищущих идти во Влахию, моли их прияти и его в путешествие, и согласившееся и приуготовишася на путь, и помолившеся Господеви изыдоша.

Прошедше же благополучно Украину, таже Молдавию, и шествующе дни многи, Божиею помощию достигоша ко Влахию, и приидоша в скит Святителя Христова Николая Чудотворца, именуемый Трейстены, в нем же начальник иеромонах Димитрий прият их с любовию и упокои. Скита оного старец иеросхимонах Михаил отъиде на время на Украину, к монастырю Матренину потребы ради. Пребывающу же отцу нашему в ските оном в общем послушании, прииде тамо на посещение братии от скита Мерлополяны, си есть яблочные поляны, общий всех тамо пребывающих учитель и наставник монашеского жития преподобный старец схимонах Василий, о его же высоком житии и разуме отец наш написа мало яже зде до слова полагаю: «Иже прежде в России и в Мошенских горах и в прочих пустынях не малое время по ревности Божией прежив с великими ревнители монашеского жития: вкупе же с предреченным иеромонахом Михаилом учеником своим в Богохранимую Влахийскую землю на житие прииде. Сей богоугодный муж в разуме Божественного Писания, и Богоносных Отец учения, и в рассуждении духовном, и во всесовершеном ведении Священных Святыя Восточныя Церкве правил и их толкования весьма искусный, всех в его время бывших отец несравненно превосхождаше. О его же учении и богоугодном на путь спасения наставлении повсюду слава прохождаше». Сей, паки глаголю, святой жизни старец пребыв тамо в ските Трейстаны неколико дней, многа душеполезная к братии изглагола словеса: яже и отец наш слыша, неизреченною радостию радовашеся, и со слезами прославляше Бога, яко сподоби его такового мужа зрети и словеса от него слышати. Зваше же старец чрез начальника Дометия и отца нашего в сожитие. Он же бояся (известися бо от некоего отца), да не понужден будет от него и нехотящ прияти священство, тако чрез начальника отвеща: аз неимам намерения в таковый великий и страшный сан и до смерти моей вступити. Сия убо вина есть яко не сподобися отец наш пожити в скити Мерлополяне с таковым святым старцем, но пребываше в ските Трейстены: понеже и сей скит, якоже и скит Долгоуцы, бяше под духовным советом старца Василия, и сего ради ины рекоша, яко отец наш у старца Василия в послушании бе некое время. Аще же и не живяше с ним, обаче ученик его сподобися быти, яко о сем низше речется.

По отшествии старца Василия, прошедшу малу времени, прииде паки всерадостная весть, яко старец Михаил возвращался от Украйны, уже приближается к обители. Еже услышав начальник и вся братия возрадовашася, и исшедше во сретение, сподобишася благословения, и бысть всем радость. Отцу же нашему, проходящему общее послушание, якоже речесе, даде начальник келлию недалече от скита над потоком, от нея же видяшеся церковь: и егда пребываше в той келлии, случися единою спящу ему в нощи, не услышати клепания била на утреню: бе же день недельный. Егда же пробудися, абие притече к церкви и услышав, яко уже прочтеся Евангелие, и начата пети Канон, опечалися зело, и срама ради и смущения не вниде в церковь: но возвратися в келлию свою, скорбя и плача о таковом случившемся ему искушении. И толико объят его печаль, страх же и срам неисповедимый, яко и на Божественную Литургию отнюдь не можаше приити, но отшед не далече от келлии, седяше под древом на земли и горько плакаше. По литургии же приближившуся времени трапезы, старец и начальник и братия, не видевше его ни на утрени, ни на литургии, удивляхуся о сем. И рече старец ко братии: молю вас Господа ради, потерпите мало с трапезою, Дóндеже увемы о брате нашем Платоне, что ему бысть? И сие рек посла единого брата инока Афанасия, писца книг отеческих, искати его: иже не без труда обрете его на земли седяща и горько плачуща, и начат вопрошати вины плача его: он же не могий срама ради ничтоже отвещати, но паче плакаше, и едва возможе, зело убеждаем от него, исповести вину скорби своея. Той же духовне утешая его, моляше прилежно паче меры не скорбети о случившемся искушении, идти же абие в скит ко Отцем Святым ждущим, рече, тебе, и не трапезующим. Он же едва возможе проглаголати к нему: и како могу, Отче Святый, приити ко Отцем Святым, и киим лицем явлюся пред ними, сотворив таковое согрешение, на вечное мое пред Богом и пред ними посрамление? И моляше Афанасия со слезами оставити его, и не нудити идти ко отцем: он же не послабляя, прилежне моляше его и увещеваше еже не скорбети и идти. И едва принуди его и нехотяща идти с ним в скит. Востав убо идяше, плача и рыдая, егда же прииде в скит, и увиде старца со всею братиею седящих пред трапезою, о! каковый тогда паче напале на него страх и стыд безмерный, и паде пред ними на землю, плача горько и рыдая неутешно, и прося прощения. Ужасошася же все, и абие воставше старец, начальник и братия, восставиша его от земли: егда же вину плача и скорби его уразумеша от монаха приведшего его к ним, удивляхуся вси братия и воздохнувше о себе, умолкоша. Старец же, яко отец чадолюбивый, начат утешати его словесы духовными: моля, прося и увещавая, не паче меры скорбети ему о таковом невольном ему случае: и мало утешивше, воздаша Богу благодарение, яко обретоша его душею и телом здрава, таже внидоша в трапезу, и начата ясти, повелевше и ему сести с ними на трапезе и ясти. Обаче за обемшую его тогда печаль и срам, не можаше нимало вкусити пищи, послежде же мало нечто вкуси¹⁰. И оттоле, донельже тамо пребываше, не дерзаше на одре лежа спати в нощи, но седяще на лаве, спяше мало. Старец же и друзии старейшии духовнии отцы, изшедше из трапезы, седоша под древесы садовными, и беседующе прославляху Бога дародателя, удивляющеся толицей в юном ревности божественней. И глагола старец всем предстоящим братиям, паче же юнейшим, сущу нашему отцу в трапезе: видите, братие, сего брата, толику ревность по Бозе и печаль огненну имущи: да будет убо всем вам в образ и в подражание к усердному на правило церковное воставанию и хождению: яко он и за невольное случившееся ему опущение молитвы толико душею опечалися, и толико горце бользноваше и плакаше, яко и хлеба лиши себе, и света солнечного видети не хотяше, за великую сердца болезнь и сокрушение. Молитеся убо и вы Христу Богу от всея души, понуждающеея на вся заповеди его, да даст Господь и вам всем такову ревность и печаль огненну по Бозе разжжену, о ней же божественный Исаак на многих местах¹¹, и инии Святи Отцы повелевают молитися и просити себе у Бога. И сия рек старец, умолча: братия же поклоншеся идоша кийждо в келлии своя.

Пребывая отец наш в послушании, яко же речеся, в ските оном, зело прилежне внимаше словесем духовным, яже исхождаху из уст старца Михаила. Толико бо и сей муж в смиренномудрие и любовь и в разум духовный предуспе, и дар откровения таинств Писаний от Бога прият, яко быти ему подобну старцу своему Василию. Поревнова бо всем трудом и подвигом его деятельне. Тьмже и подобными, мало не всеми сияти ему Духа даровании: часть же и сей братии поучая о многоразличных душевных нужднейших винах, глаголаше: яко подобает нам, братие, в сия бедная времена, наставником истинным монашеского духовного делания и разума отнюдь оскудевшим, всею душею даже до смерти держатися учения и наставления Святых и Богоносных отец наших, и последовати им верно, словом и делом. И паки о прилежном и правом хранении душеспасительных Евангельских заповедей Христовых: и паки, о хранении всех святых православных вселенских и поместных восточныя церкве соборов и великих Богоносных Отец и Апостольских правил, преданий и их учений: и паки, о прилежном хранении святых постов и иных чиноположений церковных, преданных святыми Апостолы и великими Богоносными отцы всем христианом, и о прочих нужных блаженный сей старец с воздыханием и со слезами братиям глаголаше: яко да не внимаем обстоянию времен сих лютых и слабости человек в бесстрашии живущих, но да держимся преданных святыми Апостолы и на соборех святыми отцы, яко же глаголет Великий Василий: вся, яже древле от отец святых и духовных предана, почитания достойна суть: новоприлагаемая же зело безместна и немощна суть. Сия же вся видя и слыша отец наш Паисий неизреченною радостно радовашеся, и со многими слезами благодарише Бога, яко сподоби его таковая духовная словеса от уст таковых святых мужей Василия и Михаила слышати и пользоватися.

По времени же тамо прииде всечестный схимонах отец Онуфрий от скита именуемого Кыркул, посетити старца и братию. И бывшей о Господе по благословению старца Михаила, при всей братии от отца Онуфрия духовной беседе, глаголаше той о положении скита своего Кыркула, поведая красоту оного, и здравие воды и воздуха, и множество различных плодов и овощей, и прочая приличная монашескому житию, и яко велика ту тишина и безмолвие: сими подвиже и отца нашего на ревность, еже видети место оно; благодарив убо честнейшего старца Михаила за отеческую его любовь и наставление, и взем благословение, пойде с отцем Онуфрием в предлежащий путь превеликими лесами, и прекрасными полянами, и высокими горами, и помощию Божиею на третий день приидоша в реченный скит, в нем же начальник всечестный иеромонах Феодосий прият его с любовию: во утрие же определи ему и келлию пустынножительную, и седе в келлии своей радуяся и со слезами славя Бога, обучался истинному монашескому безмолвию, матери покаяния и молитвы, по словеси святого Исаака¹²; в нуждных же име в начале помощь от начальника отца Феодосия.

Чин скита онаго бе по подобию Святогорских скитов: зане точию в неделю и праздники собирахуся вкупе вся братия на правило церковное, и по божественней литургии поставляшеся всем трапеза общая. На трапезе же в беседах и советах духовных упражняхуся, и друг друга с воздыханием и со слезами укрепляюще моляху, в различных лютых душевных и телесных искушениях и скорбех мужественно и благодарно претерпевати и ко Христу Богу со слезами припадающе часто молитися. В сих убо препровождаху время до вечерни; по вечерни же вси, на отшельствии седящи, расхождахуся в келлии своя. Сице и отец наш седя без молвы в келлии, творяше малое некое рукоделие (ложицы): внимая же прилежно молитве и чтению отеческих писаний, и любви Божией, и понимая своя грехи и повседневныя недостатки, и нечаянно находящую смерть, и страшный Божий суд, и уготованныя бесом и грешником не покаявшимся лютыя и великия муки, плакаше горце, и рыдая на всяк день начало исправления пред Богом полагаше, и со слезами исповеданием облегчевашеся: и обреташе мир и радость о Господе и малое утешение души. Востягая же и мысли свои от скитания ум от злых помыслов, седяше до времене со смирением и надеждою на Христа Бога Спаса своего.

Хождаше отец Паисий и до предреченного Онуфрия пустынножителя, иже на высоцей живяше горе, от скита расстоянием яко един час: келлия же его бе на самом версе горы оныя, от нея же видяхуся издалече прекрасные пустыни, горы и холмы, и удолия, вся преисполненна великими лесами: внизу же в подгории келлии источник воды приснотекущий. Бе же старец упражнялся в молитве, и чтении, и псалмопении, и рукоделии; в словесех же зело утешителен, и со усердием вопрошающим сказоваше подробне о страстех душевных и телесных, о страшней и неотдышней мысленной брани с бесы, о подсадах и нахождениих их недомысленных. «И аще убо, глоголет, не бы о своих людех Истинный Спаситель предстоял человеколюбие и ратовал за верных Христос, не бы спасся воистинну всяк кий-либо человек из Святых сый, якоже утверждает ясне о сем и святейший Патриарх Константинопольский Каллист 2-й¹³. Таже паки глаголет: но с верою и любовию, и со смирением и со слезами ко Христу Богу припадающему вскоре бывают души утешения неизреченная, мир, радость о Господь и любовь к Богу горячая: свидетелие же сих имут быти непрелестные слезы от любве изобильны, самоукорение, смирение и благодарение Христу Богу ненасытное, к всего человека час той от любве к Богу нечувственна миру сему творит. И аще кто в сия ноне отчасти досие, весть, яко истину глаголю.

Вся сия блаженный Онуфрийотцу нашему, от всея души жаждущу, ясне изъявляше, от его же святыя беседы толико отец наш разгорашеся сердцем, и яко огнем пылаше божественною любовию, и зельне ревноваше к духовным подвигом¹⁴, яко и негде укрывался падаше ниц на землю, бия перси своя, и с горькими слезами моляшеся Христу Богу, прося помощи, и тако обеты своя в начало делания извождаше. Обаче не можаше себе предати в послушание отцам оным богодухновенным, зане в скитах, а не в пустыни пребываху: он же бояшеся ту пребывати, да не понужден будет, якоже речеся, страшное иго священства и не хотящ восприяти.

Пребысть же тамо блаженный во Влахии точию три лета, и мало более, да обучится Молдо-Влахийского языка, паче же, видя время благоприятно, да соберет от Святых Отец оных мед духовный, от уст их истекающий, его же насладився до сытости, прочая в клети сердца своего сохрани и молчанием до времени запечатле, да возможет им и прилепившихся к нему души услаждати и насыщати и к добродетели воздвизати. От онех бо отец уразуме, что есть истинное послушание, от него же раждается истинное смирение, и совершается умерщвление своея воли и рассуждения, и всех яже мира сего, еже есть начало и конец некончаемый истинного монашеского деяния: и что есть видение, и умное истинное безмолвие, и внимание молитвы умом в сердце совершаемыя, не точию уразуме, но от части и божественныя ея силы, в сердце приснодвижущияся, действом наслаждашеся. Не бы убо могл толику нищету и скорбь со удобством и благодушием терпети, и во всяких искушениях и теснотах благодарно радоватися, и о всем скорбном прославляти Бога, яко сподобися быти подражатель некако владыце своему Христу, нас ради обнищавшему, аще не бы сердце его разжизаемо было от божественныя молитвы к любви Божией и ближняго. Любве же Божия начало еще во отрочестве своем от чтения книжного зача, еже семя Божественное, по словеси Господню падшее на добрую землю, последи прозябе плоды Духа сторичные: тамо бо, между подвижники оными скитскими деланием заповедей Божиих, и прилежанием ко нравственным добродетелем и непрестанною умною молитвою укрепляемо, сотвори в сердце его благоухание Христово, многими же слезами поливаемо, Божиим содейством возрасте и процвете. Сице отец наш, Божественным умным рачением укреплялся, преспеваше во благодати Христовей, яже и исполни душу его совершенныя любве к Богу и ближнему, и радости о Господе неизреченныя, и воспаляше ю ревностию, якоже речеся, к подвигом духовным, аки елень жаждущую на источники водныя.

Пришедшу же времени, возжела отец наш видети Святую гору Афорнскую: тем же убо всех во своем ските и во прочих скитах, и особь cидящих святых отцев посетив, прощения и благословения и молитв их просяше со слезами на путь, благодаря их за таковую к нему милость и любовь и духовное отеческое наставление. Святии же онии отцы Василий, Михаил и Онуфрий, киих словес, киих молений, киих советований не употребляху, нехотяще такового сподвижника лишитися, его же, между собою беседующе и удивляющеся в нем благодати Божией и добронравие, юным старцем нарицаху (бе бо тогда блаженному 24-лета от рождения)! Таже не могуще его удержати, сотворивше молитву, благословиша, и вручая его воле Божией, отпустиша с миром. И отъиде оттуду изыскати спутника во Святую Афонскую гору: имеяше же на путь, точно двадесять пар; но не печашеся о том, возложи бо всю свою надежду на всемогущий промысл Божий. Обреть же к спутника себе, иеромонаха именем Трифона, согласися с ним, и яшася пути, благодаряще Бога. Колико убо бедствий от моря и глада, колико же страхов от смертных случаев, паче же от турков претерпе юный старец, вся сия точно Божия свыше помощь поможе перенести. Обаче, Богу помогающу, достигоша во Святую Афонскую гору с радостно и благодушием.

Зде мало да потерпит слово, Дóндеже реку некая вкратце, плача и рыдания достойная.

Достиг убо отец наш в пристанище жилищ монашеских; радовашеся духом, видя место святое, идеже бе, издревле нудничество о спасении души и непрестанная брань с бесы, вертоград же и жребий Причистыя Богоматере. Ныне же оная гора Святая, яже во оно время аки рай цветяше богообразными и духовными старцы и добродетельными подвижниками, уже не вертоград быти является, но вертеп от бедствия, и жилище разбойником. Зане тако сотвори враг, всякого блага ненавистник и христианского спасения губитель, древний сеятель плевел посреди пшеницы, богоборец диавол: идеже бо бяше множайшая святыня и преподобие, идеже весь мир, паче же христианския роди, имеху живущих в горе сей столп и утверждение православные веры, образ благочестия и спасения, благоговения же и всякие душевныя пользы, тамо потщася лукавый (еже начася наипаче с 1721 г.) плевелы своя всеяти некими нашедшими зломудрыми и страха Божия неимущими людьми, иже мнящеея быти мудри и первой, заблудиша от чрева и объюродеша, сотвориша премногия соблазны и молвы, гордыню и мятежи, и многим быша на соблазн и душевное разорении: сих ради, глаголет Апостол¹⁵, предаде их Бог в неискусен ум творити неподобная. Яже вся тако бывающая мужи благоговейные и боящиеся Бога, живущие ту видяще, воздыхающе горько плакаху, и моляхуся Господеви, еже приити им в познание заблуждения своего, и лютых страстей, гордости же и тщеславия: ведяще, яко сими Бог прогневан, наведет праведный свои гнев на ня, купно же с ними и на неповинные, прелести ради лукавого, паче же нерадения ради прельщенных человеков; еже вскоре и бысть. Воистину бо ныне святоименитая гора стоит в позор всему миру, паче же в плач всем любящим по Бозе тихое и безмолвное и предусеятельное житие, истинным сиречь ревнителем благочестия монахом, – уничиженна, поругана, разграблена и разгнана: и просто рещи, турками господствуема. Вся бо святые обители, скиты же и келлии, наполнены турков. Точию малы нецыи мужественнейший душами, телом же уже немощнии, остмхуся ту, аки пленницы варваром служащии, вся беды и самую смерть по вся дни терпящие, блаженнии, верни раби Христу Богу во своем обещании, ведущие, яко таковая страждут от варвар своего ради спасения.

Сия рек вкратце, возвращаюсь на предреченная.

Достигше, глаголю, Паисий и Трифон во святую Афонскую гору и исшедше из корабля, внидоша во святую лавру преподобного Афанасия и препочиша мало от пути, благодаряще со слезами Христа Бога и Пречистую Его Матерь, яко сподоби их достигнути во святый ея жребий. Исшедшим же им от лавры к своим братиям Славенского языка, под монастырем Пантократором пребывавшим, спутник отца нашего иеромонах Трифон от простуды люте заразися, и паде в недуг неисцелен, в немже четыре дни болев, скончася. Паисий же близ братий онех вселися в едину коливу, именуемую Кацарис. Водворився же тамо, обхождаше отшельники и пустынножительныя отцы, ищуще по намерению своему некоего духовного отца, в делании монашестем предуспевающа и в Божественных и отеческих писаниях искусна, седяща в безмолвии наедине в тишине и нищете, ему же бы могл предати себе в послушание. Но не обрете такового, по смотрению судеб Господних, и желаемого души своей послушания не получи: возложив убо себе на промысл Божий, седяше един. Бе же тогда блаженному 23 лет от роду (1747).

Кто же может исповедати вся его подвиги, егда пребываше един с Единым Богом, сущу ему в разженном Богорачении. Коего убо понуждения и воздержания, поста, алчбы и жажды, воздыхания и сетования, и коленопреклонения не понесе! Киих молений, слез же горьких и стенаний из глубины сердечныя не испусти! Киих браней противу ярости, похоти же и возношения, взимающегося на разум Божий, и лютого безмолвнику уныния и противу иных злых страстей, Богу помогающу, не одоле! Киих же искушений и злостраданий, болезней и немощей и скорбей душевных и телесных не претерпе! К сим прилагахуся недоумения, безнадежия и отчаяния приражения, страшная же и лютая мысленная борения, от зависти бесовския. Вся же та юный старец, верою и любовно ко Христу Богу прилепляяся, о укрепляющем его Господе побеждаше: и за победу Христу Богу коликих от всего сердца и от всея души теплых слез и благодарений не излия и не принесе! Коленопоклонения его, псалмопение же и чтение святых писаний ненасытное кто может исчести! Воздержание же его бе таково: во вторый день ядяше единою сухарей точно с водою, кроме субботы, недели и праздников. Нищета его и нестяжание бяше безмерное: не имеяше бо ниже срачицы, точно един подрясник и ряску искропаны. Обаче о нищете своей толико радовашеся, якоже ин о богатстве своем: и егда камо отхождаше, дверей келлии не заключаше, зане не бе в ней ничтоже, точно книги, яже взимаше от монастырей болгарских, и чтяше прилежно с крепким вниманием. Скорбяше же и плакаше горце, яко лишися великия благодати Божией, святого послушания. Тако пребысть отец наш един седя, якоже речеся, подвизался и предуспевая от силы в силу духовную, возхождения полагая в сердцы своем на всяк день и разжизаяся ревностию Божественною к большим подвигом!.. Купно же наслаждался огнеросного Божественного рачения в тишайшем душеспасительном и радостотворном безмолвии, три лета и пол.

Таково убо страдание и подвига бяху отца нашего. Сей бо есть подвиг и брань истинным монахом противу Богоотступных сил диавольских, яко грешней душе, хотящей спастися, нужно даже до крове и смерти стати и Христовою помощью победити.

В то время смотрением Божиим прииде во Святую гору вышереченный старец схимонах отец Василий из Влахии (зван бе от некоего велика лица), и обрет отца нашего в безмолвии седяща, пребысть ту дни некия, научая его и открывая ему о всех триех чинех монашеского жительства, о всех Христианских таинствах от Святых Писаний. Отец же наш моли со слезами блаженного старца, да облечет его в мантию, и облече: и преименова его из Платона Паисием, и бысть его ученик (бе же ему тогда 28 лет). Возложив же его старец Христу Богу и Пречистой Деве Богоматери, отыде паки во Влахию, в скит свой Мерлополяну.

Посем яко трием месяцам прешедшим, прииде во Святую Гору из Влахии монах юн, именем Виссарион. Сей обшед некия тамошния отцы, искаше себе наставника, и не обрете. Прииде же и ко отцу нашему, и моли его со слезами, рещи ему слово о спасении души, и какова подобает обрести Наставника, ему же бы вверити свою душу. Блаженный же воздохнув от сердца, восплакася и помолчав мало, моляся во уме глаголя: брате! О печальней вещи нудиши мя рещи, да обновлю болезнь в сердце моем: зане и аз со многим тщанием и скорбию такожде исках наставника, и не обретох, и многи скорби претерпех, и ныне еще обношу тыя; темже, соболезнуя и о тебе, яко вижду тя от безмерныя печали ята, боюся же, да не падеши во отчаяние: реку ти мало по силе немощного разума моего.

Спасение души, о немже мя вопрошаеши, инако не может удобно быти, точию истинным наставником духовным, иже и сам понуждает себе вся заповеди Господни творити, по словеси Господню, глаголющу: иже сотворит и научит, сей велий наречется¹⁶. Како бо иного наставити на путь может, имже сам не хождаше? Подобает бо ему самому первее противу всех страстей душевных и телесных до крове стати, и христовою помощью похоть и ярость победити, и словесное души от безумия и гордости смиренномудрием и молитвою исцелити: таже сластолюбие, и славолюбие, и лютое сребролюбие, злыя сего мира ехидны, и прочая вся злыя страсти души покорити, на няже сам Господь Иисус бе начальник брани и первый вождь победы сея, по глаголющему: егда изведен бысть Иисус в пустыню, постом, смирением, нищетою, бдением же и молитвою, и сопротивлением от божественных писаний! Отрази сатану, и даде венец победы сея на главу естества нашего, уча и силу нам дая сими побеждати его. Темже убо, иже всеми сими со смирением и любовию последуя Господу своему, и приемый от него служение, еже и ины души врачевати и на заповеди его наставляти, приемлет купно от Господа, смирения ради, и силу, еже и вся реченныя страсти победити: и по сих, благодатию Христовой просиявшу таковому дарованию духа, по словеси Господню: тако, рече, да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят ваша добрая дела, и прославят отца вашего, иже на небесех¹⁷, таковый наставник и учащемуся у него самыми делы вся заповеди Христовы и вся добродетели не лестне показывати может: паче же обдержательнейшия сия: смирение, кротость, нищету Христову, долготерпенье во всем, милосердие паче силы, и любовь к Богу горящую, и ко ближнему от сердца нелицемерную, от неяже раждается истинное духовное рассуждение: таже и за вся заповеди Христовы научит таковый душу свою полагати. Яже вся учащиеся от него видя и слыша, верою же и любовию ему последуя, может помощью Божиею и наставлением его предъуспети, и спасение получити.

Такова, брате, подобало бы нам обрести наставника: но увы времени нашего, его же бедствие Богоноснии отцы наши Духом Святым предвидевше, от жалости, яко чадом своим, во утверждение наше во святых своих писаниях вся нам изъявиша. Глаголет бо божественный Симеон Новый Богослов¹⁸: редций воистинну суть, а наипаче ныне, иже добре пасти и врачевати души словесныя ведущий: пощение бо и бдение, и образ благоговения, мнози негли себе притвориша, или и делом стяжаша, и еже от персей вещати, и словесы учити многшии удобь могут; а еже смиренномудрием и всегдашним плачем и слезами отсещи страсти, и обдержательныя добродетели неотемлемы стяжати, зело малии обретаются. Во утверждение же своего слова приводит древнейших святых отец, и глаголет сице: глаголют бо Божественнии Отцы наша: хотяй отсещи страсти, плачем отсецает я, а хотяй стяжати добродетели, плачем стяжавает я. Яве же есть, яко не плачущ монах на всяк день, ниже страсти отсецает, ниже добродетели исправляет, и ниже дарования причастник бывает когда; ино бо есть, глаголет, добродетель, а ино дарования. Темже и ближайший к нам Богоносный Отец наш, российское светило, Нил Сорский, вся сия со многим опасством в божественных писаниих рассмотрев, и бедствие времен сих и нынешнее человеческое нерадение видев во своем на книгу предисловии советует ревнителем, глоголя сице: подобает притрудне искати непрелестна наставника: не обретшуся же ему, повелеша нам, глаголет, Святии Отцы, от Божественных Писаний и Богоносных Отец ученая научатися, слышаще самого Господа, глаголюща: испытайте Писания, и в них обрящете живот вечный¹⁹. И аще сей святый сия глаголет точию о умнем делании: то коль ми паче о душевнем от всех злых страстей избавлении, а на путь прав делания заповедей Божиих наставлении, нужда обрести искусна делателя и непрелестна наставника²⁰.

Отсюду убо крайняя нам, брате, ныне нужда Божественным и Отеческим Писанием со многою печалию, и со многими слезами день и нощь поучатися, и с тожде мыслящима ревнители старейшими отцы советующеся, наставлятися на заповеди Божия, и на делания святых отец наших. И тако милостию Христовою и понуждением нашим, можем спасение получити.

Тогда монах он Виссарион, слушая вся сия от отца нашего, помышляет в себе: что прочее ищу? И абие паде Паисию на нозе со слезами, и моляше Отца, да приимет его в послушание: Старец же ниже слышати хотяше, да будет кому начальник, сам бо под началом быти хотяше. Той же прилежнее припадая со многими слезами, три дни неотходне моляше прияти его. Отец же видя таковое брата смирение и слезы, умилися и преклонися прияти его, не во ученика, но в друга, еже жити средним путем в двоих, и ему же Бог дарует более разумети во святом писании, друг другу открывати волю Божию, и подвизати на делание заповедей Божиих, и на всякое благое: отсецати же друг пред другом волю свою и рассуждение, и послушати друг друга во благое, душу едину и предложение едино имети, и вся к состоянию живота своего имети обща. И тако, по чину Святых Отец, начало утвердивше, начата единодушно жительствовати. И утешися Старец душею своею, яко обрете благодатию Христовою мир души, еже с единомысленнем братом сожитие отсечения ради друга пред другом воли своея и рассуждения, еже судиша отцы послушание быти. Вместо же отца и наставника имеху учение Святых и Богоносных отец наших. И пребываху в мире глубоце, подвизающеся, духом горяще, и начало благо на всяк день полагающе, еже предуспевати в совершенное смирение и любовь Божию и ближнего, и друг ко другу, исполнением святых Его заповедей.

Но не надолзе наслаждахуся такового, тихого, сладкого по Бозе, душе же утешного и безмолвного жития, точию четыре лета, и мало более (1754 г.): и други бо братия Святой Горы, и приходящие от мира, слышаще и видяще таковое их мирное и любовное по Бозе житие, ревнующе зело, велиим своим молением начаша Старца убеждати, прияти их во ученичество. Он же многа лета отрицашеся сего, и не приимаше оваго убо четыре лета, оваго же три: последние же, ово непрестаннымь их зельным молением, ово же брата Виссариона с ним живущего, зело братолюбива суща, плачевным молением убеждаем, начат и нехотяще прииати по единому, возлагаяся на всемогущий промысел Божий о душевном и телесном их окормлении. И в мале времени собрася братии восемь Молдавского языка, и понеже не вмещахуся во двоих коливах²¹, нужда бе им прочее стяжати Святого Константина келью с церковью. Тогда начата приходити к обществу отца нашего и Словенского языка братия, и собрася всех братий дванадесять. И начата чести и пети молдавским и словенским языком правило в церкви. Последова же им крайняя нужда во священнике и духовнике: и согласившеся вси братия, начата зельным и смиренным своим молением молити Старца, да приимет священство и духовничество. Обаче той ниже слышати сего хотяше, глаголя: яко сего ради и из Влахии избегох. Но елико той со слезами отрицашеся, толико они паче и паче, со слезами на нозе его падающе, моляху и просяху не презрети моления их, предлагающе ему многия и великия благословныя вины, паче же сию: яко исповедующимся нам, глаголаху, у иных духовников, яже от Тебе советы и заповеди подобающие житию нашему приемлем, тии своими советами развращают, а от того мы зело душами повреждаемся. Мнози бо и духовнии, или леты, или разумом юны: глаголет же Божественное Писание: горе тебе граде, в немже царь твой юн (Еккл. 10:16). Вземше же словеса сия Отцы Святии, глаголют: горе братиям, имже начальник, или духовник юн, и телом крепкий, к сим же паче, аще в духовных деланиях неискусен, иже ни правого разума и рассуждения духовного по Бозе причастник, ниже многообразие страстей и немощей душевных же и телесных весть. Аще бы прилежный Заповедей Христовых был делатель, то по мере своей и дарований от господа, яко же духовного разума и рассуждения, милосердия, смирения и любве к Богу и ближнему, яже суть обдержательныя, или главные и первейшие добродетели, не бы убо лишен был: яко же убо о сем утверждает и Святый Симеон Новый Богослов²², глаголя: несть мощно вседушне ищущему и толкущему, по словеси Господню, не обрести и не обогатети дарований. Сия и ина многа, плачуще и припадающе предлагаху Блаженному, еще же и честнии старейшие отцы Святой Горы с зельным молением увещеваху его не отрицатися: ведяху бо его достойна суща и могуща помощью Божиею, многи души привести ко Господу наставлением, паче же любовию и смирением своим: и сего ради не послабляху своим советованием и угрожением преслушания предреченннии духовные отцы, и глаголаху к нему: како ты научиши братию послушанию и отсечению своея их воли и рассуждения, сам преслушая и презирая слезное моление толиких молителей и нас? Не веси ли, что родило есть преслушание? Тогда старец, видя себе в таковем отвсюду неизбежнем утеснении, и нехотящ повинуся, и рече со слезами: буди воля Божия. И рукоположен бысть во священника, и учинен духовником: и бысть радость велия всем чадом его духовным.

Посем, егда умножи Господь братию, и не вмещахуся в церкви и в келиях Святого Константина, тогда Отец наш сотвори совет с братьями, и испроси ветху и праздну келью Святого Пророка Илии, тогожде монастыря Пантократора, купно же и благословение от Святейшего Патриарха Серафима, в том же монастыре в то время пребывавшего. И начата от основания здати скит во имя Святого Пророка Илии, и создаша церковь, трапезу, пекарню, поварню, странноприимницуже и шестнадесять келий: намерение бо име Старец отнюд более пятинадесяти братий не приимати, чесо ради и келий создаша на толикое число. И преселишася вси вообще в скит с радостью, благодаряще и славяще Бога, яко от среднего пути благоволи быти общему житию. Тогда паче чинно устрои отец наш и правило церковное по чину Святыя Горы, и раздели братию на два языка, словенский и молдавский. Таже име надежду, по таковом труде успокоитися: но еще в большия впаде. Мнози бо и Святыя горы братия, и новоприходящии, увидевше таковое внутрь церкве его благочиние, си есть, в пении и чтении смирение, тихость и благоговение, и всей братии со страхом Божиим и благоговением в церкви предстояние, священников и экклисиархов самонужное слово и служение, с благоговением и тихостию исполняемо, вне же церкве во общем послушании рукоделие со смирением и молчанием, и между братиями всегдашний от сердца мир, любовь и отсечение своея воли, к старцу же благоговейное послушание с верою и любовью, таже и старца к чадом своим духовным отеческое милосердие, в службах благорассмотрительное определение, в немощех душевных, и во всяких нуждах телесных сострадание и любовь ко всем нелицемерну, горящею ревностию возревноваша приобщитися таковому житию, зельным же своим молением, и со слезами частым припаданием, убеждаху его и не хотяща приимати их. Не имуще же келий, по нужде внизу под кельями к стене каменней по два и по три здаху келийки: вси же обще труждахуся в рукоделии, и сам старец с ними во дни убо делаше ложицы, в нощи же писание книги отеческие (вся убо жизнь его во бдении всенощном бяше, и более триех часов неможаше спати) преводя с Греческого на Словенский язык. Изучися бо помощью Божией вскоре не точно простого Греческого, но и Еллинского, от общего своего брата, именем Макария, добре ведяща той язык, и в начале под руководством оного преводяше.

Пройде же слух благ о нем во всей Святей горе, и вси в чести и любви имеяху Паисия: удивляхуся бо многим дарованиям Божиим в нем, и прославляху Бога. И бысть многим тамо великим отцем духовник, якоже и самому вышереченному Святейшему Патриарху Серафиму: той бо часте посещаше его, овогда за слабость на осле, овогда же и пеш приходя в скит, иже бе расстоянием от монастыря яко на полчаса шествия, и в сладость о духовных и душеспасительных винах, и о вере, и о разуме духовнем, о мужественнем подвиге, и дарованиях наставника, по разуму и учению богоносных отец наших беседоваху, и соутешахуся душами, горяще духом подражати вере их. Не единою же в лето и сие бываше, яко Святейший Патриарх, и начальнии отцы монастыря Пантократора, от любве своея к старцу, прошаху его в неделю, или в каковый либо малый праздник, да приидет в монастырь, и отслужит сам божественную Литургию со Диаконом Монастырским в велицей церкви. И тамо служаше Греческим языком, не спешно и благоговейно со страхом Божиим, непрестанно слезами ланите свои омочая: никогда же бо можаше без слез Святую Литургию прослужити во всей жизни своей. Святейший же Патриарх, стоя со слезами, глоголаше: «Слава Тебе, Господи, слава тебе». А стоящии в Олтаре, видяще его тако всего к Богу простерта, и аки измененна и плачуща, едва могуща возгласы глаголати, толико умиляхуся и плакаху, яко инии не могше и стояти во Олтаре слез ради, исхождаху, и удивляющеся благодати Божией, прославляху Бога.

Бе же во Святей горе некий старец леты старейший отца нашего, живый в ските Капсокаливе со ученики, именем Афанасий Молдаван. Сей подвижеся советом лукавого на зависть: завидя же славе Паисия, начать сеяти злохуления многим во уши, не точию лестцем и прелестником нарицая его, но и еретиком: еще же и Священную умную молитву, ей же Отец наш братию поучаше, хуляше. Паисий же вся сия слыша, аки не слыша, долготерпяше. Разжегся убо Афанасий завистию нестерпимо, написа к нему и посла писание, сначала имущее образ дружелюбного наставления, таже многия содержащее хулы, укоризны, и многая неправая мудрования: еже прием Отец наш рассмотря вся добре, и шед к духовнику своему, объяви е и прочте. Таже с духовником идоша, к другим старейшим соборным духовником, иже вси рассмотривше писание оно, оскорбишася, и повелеша на Паисию написати к нему ответ, обличая его заблуждение и неправое мудрование: и аще не раскается и не испросит прощения, совещаша на соборе Святыя горы обличить его. Сотвори убо блаженный, якоже повельша ему Духовнии Отцы, и обличив его простоту четыренадесятию главами, в нихже изъяви и его заблуждение и опроверже хулы и клеветы, посла тыя главы к нему. Он же прочет я, позна свой грех, зазрев себе, раскаяся, и пришед просяще прощения. Паисий же с радостию прости его, и беседовав с ним дружелюбне, с любовию откры ему о своем с братиею житии волю Божию, и отпусти и с миром.

Пребывающу тако Паисию во своем ските, день от дне умножахуся братия: более бо уже пятидесяти собрася, и никиим же образом не можаше избыти, еже не приимати, слезным и зельным молением стужающих ему прияти их в послушание. Что убо не предлагаше? Что не глаголаше, и тесноту в келлиях, и труд в послушаниих, и нужду в телесных потребах, и во всем скудость пред очи им полагая? Но елико он кротце отсылаше их, толико тии паче и паче, припадающе к стопам его, плачуще и рыдающе, зельне моляху прияти их. Убежден убо слезами их, яко отец милосердый и любве ко ближнему исполненный, приимаше, возлагался на всемогущий Промысл Божий о душевнем и телеснем их окормлении, якоже и прежде речеся. Советоваша же ему мнозии честнии отцы, взяти монастырь глаголемый Симопетр, – бе бо празден (зане задолжен бе): предложи о нем прошение отец наш Собору Святой горы, и абие дадеся ему благословение. Взем убо пол братии, преселися в монастырь о долге Его мало нечто слышав: но пребысть тамо точно три месяца; услышавше бо турцы заимодавцы, яко собрася в монастырь собор монахов, абие приидоша требовати долга, и взяша насильно у неповинного седьмь сот левов: убоявся же старец прочих заимодавцев, возвратися паки в скит.

Пребывая же в ските, и видя толь велие утеснение и скорбь братии, сокрушашеся и скорбяше вельми душею, рассуждая притрудность места и конечное неудобство таковому единодушному собору общежития ко Святой горе, и зря яко несть ко утверждению надежды. Совет убо сотворше, начата готовитися изыти во Влахию, в Мунтянскую землю. Уведевше же о семь святейший Патриарх Серафим, и прочии честнии духовнии отцы Святыя горы, зело сожалеша о исшествии его, и пришедше к нему в скит, много увещаваша, и много молиша не исходити ему из Святыя горы. Но егда познаша таковую крайнюю их нужду, и собору толикое утеснение, и печаль отца нашего, рекоша: воля Божия да будет.

И паде старец святейшему Патриарху на нозе, лобызая я со многими слезами, и прося последняго благословения: такожде и святейший Патриарх плакаше, и со многим сожалением благослови, объемля и лобызая главу его, и сетуя отъиде в монастырь. Старец же распростися и со всеми духовными отцы, и от всех испроси молитву на путь и благословение.

И егда приуготовися, наят два корабля, и вниде во един сам и весь Словенский язык, в другий же отец Виссарион и Молдавский язык. Бе же тогда всех братий шестьдесят и четыре, и плыша помощию Божиею до Царяграда, и от Царяграда даже до Галаца благополучно: и пешедше на сушу приидоша во Влахию в скит именуемый Варзарешта. Не обрет же в земли той места, прииде Паисий к Яссы, и прият бысть от Митрополита Кир Гавриила, и благочестивого Господаря Григория Каллимаха воеводы с любовию: и даша ему Монастырь Сошествия Святого Духа, именуемый Драгомирна, со всеми его отчинами. Благочестивый же воевода и граммотою утверди от всех даней быти свободну Монастырю его братства: а Преосвященный Митрополит умоли Епископа Радоуцкого, да вручить Паисию монастырь, со всякою любовию и подобающею честию. И вселися тамо отец наш со всем собором братии, благодаря и славя Бога, с радостными слезами, о непостижимых судьбах его и бесконечном милосердии, яко преклони сердца всех на любовь и милосердие к ним странным.

По мале времени, прииде тамо посетити Паисия и братию, от земли Влахийския из скита Мерлополяны, любезнейший его еще и во училищах бывший друт иеромонах отец Алексий, такожде ученик старца Василия. И пребысть в монастыре Драгомирне всю зиму, любовию отца нашего удержан быв: часте бо наслаждахуся в духовных беседах. И возжела отец наш, да облечет его отец Алексий и схиму, яко единого старца беста ученицы, еже и бысть. Обаче имене ему не премени, но яко же наименован бе от старца Василия в мантии Паисий, тако ему быти и в схиме остави. Я бе всему собору радость неизреченная. По пресветлом же празднице Воскресения Христова отходящу ему, провождаше его отец наш, и весь собор с великою любовию и благоговением. Сей Aлексий, по старцех отце Василии и Феодосии, в ските Мерлополяне бысть старец.

По сем блаженный отец наш мало от труда почив, начать обновляти и утверждати чин общаго своего жития, по уставу Богоносных отец наших Василия Великого, и научившихся от него Феодосия Великого и Феодора Студита, начальников общих житий. Не яко не сущий чин сей начинашеся, еще бо во Святей горе начат бе и храняшеся: по по преселении яко нове начинашеся, и обновлением утверждашеся. И первее в церкви положи чин Святыя горы, по уставу Православныя Соборныя Восточныя церкве, яко же и прежде бысть. Пение же на правой стороне Словенским, а на левой Молдавским языком определи быти. Второе, да никто же от братии никаковым либо образом дерзнет нечто от вещей именовати мое или твое, но вся от Бога посылаема обща, твердо завещавая хранити уставы общежития. Нуждная же подавахуся всем от старца. Трапеза всем общая, кроме больных и весьма престарелых и поврежденных. Внутрь монастыря послушания, в поварне, пекарне, и прочая, самими братьями да совершаются. Рукоделия различная, нуждная общему житию, братия со страхом Божиим, по силе своей, а не по насилию и смущению да делают. В службах некиих общих преслушание, прекословие и самочиние, ими же разоряются заповеди Божии, от души всякого брата да изгнана будут: но послушание, смирение, терпение и мир, любовь же и страх Божий: и над всеми сими всесовершенное отсечение своея воли и своего рассуждения, сия да первенствуют и царствуют в нашем соборе. Во общих послушаниях, во устех мол чание, во уме же молитва тайно да действуется и хранится. И сам старец часте с братиями исхождаше на общее послушание, и делаше купно со всеми со всяким смиренномудрием, молчанием же и молитвою, всем образ смирения и любве собою показу я и глаголя: братие, да никто же празден будет, кроме крайняя немощи и старости, зане от праздности раждается всякое зло. В келлиях наедине чтение Богоносных Отец, и молитва умом в сердце художне по предуспеянию коегождо действуема, и поклоны по силе часты со слезами да бывают. Исповедание помыслов от всех, паче же от новоначальных, на всяк вечер да бывает к духовным отцем. Яко исповедание есть основание истинного покаяния и грехов прощения, и надежда спасения душе, с печалию о гресех истинно кающейся. Аще ли же случилося бы между братиями некое смущение, то отнюдь в той же день да будет истинное примирение, по писанию: солнце да не зайдет во гневе вашем. Аще же некто ожесточился бы, не хотя примиритися, такового отлучаше, да и на праг церковный не вступает, и молитву, Отче наш, да не чтет, Дóндеже смирится. На внешния послушания определяше и посылаше братий таковых, от нихже бы не могл произойти некий соблазн мирским, ниже душе самих их вред. Аще же следовало бы неизбежно нечто, понуждающее к преступление заповеди дела ради, повелеваше оставити то: уне, глаголя, да погибнет дело то, неже презрети заповедь Божию, и подпасти вечному осуждению. Вся же вкупе рещи: в соборе, внутрь и вне, во всех послушаниях присно тщашеся Отец наш, да будет во всей братии мир и по Бозе любовь, благоговение и страх Божий, смирение же и повиновение, с отсечением всесовершенным своея воли и своего рассуждения пред старцем и друг пред другом.

Тако и прочая вся чины по уставу святого Василия Великого и иных Богоносных Отец во своем соборе распредели, и ненарушимо хранимым бытии утверди: за преступлена же духовными канонами угрожая, запечатле, на всех чадо своих духовных отеческое свое милосердие изливая, нелицемерною любовию всех объемля и согревая и поучая, и послушание благорассмотрительне и по силе коегождо определяя, да благодушествуя со усердием проходят. Больных и зло немощных и престарелых в больнице врачевати и всяким успокоением успокоевати повеле возлюбленному брату Онорию, ведущему отчасти искусство врачевания, бе же муж сей и духовными словесы и в телесных нуждах зело милостив и утешителен, от святого бо и усердного своего послушания в горящую Любовь к Богу и ко ближнему и в духовный разум предуспе. Темже и блаженный Старец сего прелюбезнейшего ему брата над больными, аки свое око, име: ему же единому точию и свобода бяше больных ради ненязи в келии Старцовой самому о себе взимати, елико хотяше. Его же по преставлении своем, единому лету прешедшу (1793), и в небесный покой к себе, волею Божиею, прият.

Таже, дни и нощи иждивая со братиями Молдавского языка, вышереченным Макарием и Иларионом Даскалом, и прочими ведущими Еллиногреческий язык, Отец наш трудяшеся в преводе на Молдавский и Словенский языки отеческих и богословских книг: и егда собирахуся все братия от внешних послушаний в зимнее время, и наступаше пост Рождества Христова; тогда начинаше из оных преведенных книг, соборне поучение творити от первыя седмицы поста, и продолжаше до субботы Лазаревы: на всякий бо день, кроме недели и праздников, собравшимся всем братиям в вечер в трапезу, и зажженным бывшим свещам, прихождаше отец наш, и сед на обычнем своем месте, чтяше или книгу Святого Василия Великого постническую, или Св. Иоанна Лествичника, или св. Дорофея, или святого Феодора Студита, или Святого Симеона Богослова, или кую Богоносных Отец. Во един убо вечер Словенским языком поучение бываше, в другий же Молдавским: и егда бываше киим либо языком поучение, тогда другого языка братия чтяху повечерие. Старец же поучение творя, абие толкование, приводя свидетельства от святого писания обоего завета и от Богоносных отец учения, и глаголаше тако:

Братии и отцы, сокрушенным сердцем попечение творити нам подобает, яко же глаголют Божественные отцы: глаголет бо Иоанн Лествичник: степ. 7. Яко аще какова либо и велика жительства наша проходим, сердца же болезненна не стяжем, то притворна та и суетна суть. И Григорий Синаит глаголет: болезнь сердечная, и смирение, и труд послушания по силе коегождо с правотою сердца весть дело истины творити. И паки тойжде: всякое бо делание телесное и духовное, не имуще сердечного труда никогда же плодоносит проходящему то: яко нужно есть Царствие Божие, и нуждницы восхищают е, глаголет Господь. Понеже убо негли много лета неболезненне делаша, или делают, и не тщатся с горящим усердием сердца труды покаяния творити, сего ради тщи чистоты и непричастна Духа Святого бывают. И паки: в небрежении бо и лености и слабости делающии трудятся убо негли, яко же мнят, много: но николи же плоды объемлют: еще же и неболезненне шествующе, от уныния в попечения неполезная спореваются, и помрачаются. И Симеон Новый Богослов, греческой книги часть 2-я слово 8-е, глаголет: сего ради убо глаголю, яко Христовым страстем покаянием, и слезами, смирением, и послушанием и терпением, паче же нищетою и злостраданием, поношением же и поруганием не подражавши, и смерти его поносныя причастницы не бывши, ниже духовного воскресения Его зде сопричастницы бывают, ниже благодать Святого Духа приемлют; каковых же ради иных дел спрославимся с Ним? Божественный бо Павел глаголет: аще с Ним страждем, то с Ним и прославимся, аще ли же страдание Его, яже претерпе за ны, стыдимся восподражати, и живет в нас еже не хотети сия пострадати, еже есть земное мудрование плоти: то явно есть, яко ниже славе Его сопричастницы будем. Без покаяния же и слез, якоже рекохом, ниже едино от сих, в нас самех, ни в инех некиих бысть когда, или будет. Там же, слово 32: Ниже бо от Божественных Писаний докажет кто сие, яко без слез и всегдашняго умиления возможе очиститися от страстей, и яко кто-либо от человек когда или свят бысть, или Духа Святого прият, или Бога узре, или всельшася внутрь его позна, или отнюд прият Сего когда всельшеся в сердцы своем, не предваршу покаянию и умиленно. Сия бо вся по мере слез, печали же и покаяния, Божественный умиления огнь соделовает. И паки глаголет: зрите, да не лишитеся сего, еже Христа в себе имети, и да не тщими руками отъидете от жития сего, и тогда восплачете и возрыдаете.

Сия вся Отец наш братиям от Богоносных Отец со слезами глаголя, убеждайте, да понуждаются горящим усердием на делание заповедей Христовых: все бо его учение, болезнь же и попечение на сем основании утверждашеся; яко да вси обще всем сердцем и всею душею хранят заповеди Божия, да не время сие, данное от Бога на покаяние, в нерадении иждивше, бесплодны пребудут. В конце же поучения прилагаше всегда и некое нравоучение о исправлении в братиях случающихся поползновений: зело бо бояшеся, паче иных страстей, развращения и падения юных, и злолюты страсти сребролюбия. Паче же рещи, златолюбия, и веществолюбия, корня всех злых, по Божественному Писанию: 1 Тим., 6–10, и мало не на всяком поучении своем приводя Ананию и Сапфиру. Предвидяше бо известие, о немже и зело болезноваше, яко аще сия злолютая страсть любоимения татски внидет в собор его, и аще возлюбится от рачителей ея, абие из самого основания житие разорит, еже послежде и бысть. (еже-бо: твое и мое, откровенно и дерзновенно именовати, и имети, и коемуждо о себе пещися и питатися, не се ли всесовершенное единодушному общежитию разорение?) Сего ради издалеча еще в монастырех Дрогомирне и Секуле предохраняя братию, обличаше покровенне; и показуя путь делания заповедей Христовых, часте со слезами увещавание их, глаголя:

Братие, аще будете имети усильное понуждение ко чтению Отеческих книг, и поучением еже в них всегда себе исправляти и разгревати, по глаголющему: согреяся сердце мое во мне, и в поучении моем разгорится огнь, и на прилежное моление на всяк день со слезами пред Богом и на делание святых Его заповедей себе понуждати, то подастся вам от Христа Бога теплое усердие и ревность. И да не глаголет кто, яко невозможно есть на всяк день плакати: глаголяй бо сие глаголет, яко возможно и еже на всяк день каятися. И таковии низвращают и саму ту заповедь Господню, якоже глаголет Божественный Симеон Новый Богослов.

Прежде же всех сих подобает вам несумненно твердою вёрою и теплою любовию приступити ко Господу, и отрещися, по словеси Господню, мира сего всесовершенно, и всех красных и сладких, яже в нем, и своея воли и своего рассуждения, и быти нищим духом и телом: и тако благодатию Христовою, возжжется в совершенных душах святая ревность: времени же и деланию сему предрастущу, даруются по мере делания слезы, плач и малая некая надежда во утешение души: таже алчба и жажда правды, сиречь разжженное усердие, еже и на вся заповеди Его направлятися: еже на смирение, на терпение, милосердие же и любовь ко всем, паче же к бедствующим душевне, к больным же и к злостраждущим и престарелым: яже суть плоды Духа, по Божественному Апостолу: и еже носити ближняго немощь, и душу свою о брате полагати, и претерпевати случающаяся искушения, си есть обиды, поношения, укоризны, досады, и прощати от всея души друге другу всякия огорчения и обиды, и еже любити враги, благословити кленущия вас, и добро творити ненавидящим вас, и молитися за творящих вам напасть, яже суть верховныя заповеди Христовы: ко всём же сим и еже мужественна претерпевати находящая и телесная и многоразличная искушения: немощи, болезни, раны, лютая же и горькая злострадания временная, вечного ради спасения души своея со благодарением. И тако достигнете в мужа совершенна, в меру духовного возраста исполнения Христова. И аще тако нудящеся пребудете, то устоит и собор сей, Дóндеже Господь восхощет. Егда же удалитеся от внимания и чтения отеческих книг, то ниспадете от мира Христова и любве, сиречь от делания заповедей Христовых и внидет в вас мятеж, молва и неустроение, душевное смущение, колебание и безнадежие, друг же на друга роптание и осуждение: и за умножение сих иссякнет любы многих, паче же мало и не всех: и аще сии тако будут, разоритися имать вскоре и собор сей, первое душевне, по времени же и телесне.

Сими и множайшими подобными словесы отец наш издалеча, якоже речеся, предохраняя всех со слезами, малых и великих, моля увещеваше: тихого, мирного, и любовного по заповедем Христовым твердо всею душою держатися жития. Таковое же дарование име, яко и самого унылого словесы воздвигнути к ревности можаше, и печального утешити. И аще не можаше зело смутившегося и скорбящего душою примирити словом, такового уверяя, со слезами увещеваше, и утешаше, глаголя, яко радуется Господь о его покаянии, и уверяше имети тверду надежду на милосердие Христово: инаго же утешаше в нуждных даянием изобильным. А идеже бе потребно, обличаше, запрещаше, моляше, отлучаше, долготерпяше, и по многим сих творении, неисцельна кого суща отсылаше. Единому же точию ожесточенному, самочинному же и развращенному с прещением гнева Божия запрещаше, яко же о сем и прежде кратко речеся: и являшеся, аки некий судия жесток и гневлив на такового, Дóндеже смирится и покается, и тогда утешаше его, наказуя и уча ко исправлению любовью и слезами: а не отхождаше от него неисцелен никтоже.

О гневе же своем сам единому духовному брату, наедине вопросившу, рече сице: а еже со гневом вас укоряю, то даст Господь и вам таковый гнев имети: нужда бо мне противу устремлению коегождо вас бывати, пред иным убо показатися имущим гнев, его же благодатию Христовою никогда же имам: пред другим же плакати, да обоими устрою вам пользу, по апостолу, десными и шуими: страсти же гнева работати не буди ми. Подобие и в нравоучении своем, любовное к нему дерзновение нам подая, часте глаголаше тако: аз братие, не хощу сего, да кто боится мене, аки некоего страшна властелина, но да любите мя, яко отца, якоже и аз люблю вас о Господе, яко чад моих духовных.

Рассуждение сего пастыря духовного, и чин в соборе его сицевый бяше, яко да всякий духовный отец извещевает его о всяком брате, егоже не можаше сам умиротворити; и о вине смущения его: вины же скорбей случахуся, яко человеком, сия: друг ко другу прекословия, укоризны же и досады, и подобная сим. И егда кий либо брат скорбен внидет в келлию старцеву, то он уже уразумеваше, что имать, и вскоре подав ему благословение и предварив его, сам начинаше беседу к нему непрерывну, не дая брату глаголати: и сладчайшими и утешительными словесы своими отвождаше ум его от скорби далече. В беседе же своей рассуждая, рассмотряше брата оного лице и нрава устроение, разум же и послушание. К разумнейшему убо обыче приводити некий глагол высокий, таже и толкование оного от Богоносных Отец: к тому же прилагаше и еще нечто высочайше, и толико удивляше и утешаше его душевне, яко вменити ему вся мира сего, славу, радость же и скорби, в мерзость и мечту от радости тоя духовныя. К простейшему же, или от художеств, или от святого послушания привождаше некая словеса дивная, и восхищаше от скорби ум его во оныя, и утешаше паки и сего толико, яко укорити ему себя и скорбь свою, ея же ради прииде, от радости духовныя словес его: таже брат приник внутрь себе, аще сей, аще он и видев душу свою мира и радости духовныя исполнену, бывшее же смущение и скорбь аки дым от ветра изчезнувнйя, ктому не воспоминая ничто же, но взем благословение, радуяся отхождаше, благодаря Бога. О Божественныя мудрости и любве сего блаженного отца! Призывает брата, не да укорит, или поносит, не да запретит, но да утешит его, и умиротворит сердцем и душою. Сладкоречие же его како могу изрещи? Всякий бо день вси мы готовы были пред ним неотступно стояти, да насладимся светлого его лицезрения и сладких его словес. Тем же и братия вси, малии и велицы в мир глубоце и любви и радости духовней бяху: и всегда у него до девятого часа двери не затворяхуся, инии бо за телесными нуждами прихождаху, друзии же за душевными, и со иным убо плакаше, утешив же оного, со другим радовашеся, аки не имев никогда никияже скорби. Яко же отроча незлобиво, бе устроением душевным старец, и воистинну безстрастен и свят муж. Не видех бо его когда скорбяща о чем либо вещественном, аще бы и велико нечто случалося погибнути. Точно тогда скорбяше, егда видяше некоего брата в чем либо заповедь Божию преступающа, паче же волею: и за едину бо малейшу заповедь Владычну душу свою полагаше, в глаголаше: да разорится наше все, да погибнет и дело наше, точию да соблюдутся нами заповеди Божии, и их ради души наша.

Многажды же отец наш глаголаше нам и сие, яко егда вижду чад моих духовных подвизающихся и нудящихся хранити заповеди Божия, и отсецающих волю свою, и не верующих своему рассуждению, и со страхом Божиим ходящих, и со смирением святое послушание проходящих, такову неизреченну в души моей радость духовну имею, яко ниже во царствии небеснем большия радости имети желаю. Аще же вижду некиих о заповедех Божиих нерадящих и держащих волю свою, и верующих своему рассуждению, и ходящих без страха Божия, и святое послушание презирающих, от самочиния и самоугодия леностью объятых и ропщущих, тогда таковая печаль объемлет душу мою, яко и во аде больша быти не может, Дóндеже увижду их истинно покаявшихся.

И начаша братия от поучения отца своего, и от чтения писаний Богоносных Отец разгреватися и предуспевати в любовь Божию, и в терпение Иисус Христово, аще и не во единой мере вси бяху, сие бо ниже возможно есть. Но овии убо от них, иже бяху и множайшии числом, в великую любовь Божию и ближняго предуспеша, и до конца волю свою и рассуждение свое послушанием и смирением умертвиша, яко вменяти им себе прах и персть, и подножие всей братии быти, паче же окаяннейших всея твари: непрестанно бо себе пред Богом в тайне сердца своего укоряюще, претерпеваху поношения, бесчестия, укоризны, и досады и всяк вид искушений, с великою радостью и зельнье Богу благодарением: и якоже благодать Божию сия вменяюще, всегда сих желаху. Овии же паки не малии числом, падая восстающе, си есть, согрешающе, и абие кающеся, претерпевающе же и сия укоризны, поношения, искушения, аще и со трудом и горестью, обаче вседушне понуждаху себе первых постигнути, и о сем усердне и со слезами непрестанно Бога моляху. Овии же, не мнозии числом, бяху слабы и немощны душею, аки младенцы, не могуще еще твердыя пищи прияти, сиречь, укоризны и поношения претерпевати, требующия еще на воспитание млека малости и человьколюбия и снисхождения немощам их, Дóндеже в духовный терпения возраст приидут: единым же благим произволением и всегдашним самоукорением, скудость свою наполняюще многажды же и выше силы своея нудящеся претерпевати укоризны и поношения, и оставити волю свою, труд велий и пот о сем, аки кровь, пред Богом изливаху, и непрестанно о еже помощи им Бога моляху. Таковии, аще и немощнейшии бяху, обаче аки нуждницы Царствия Небесного вменятся пред Богом. До зде от послания. Вси же, аще и не во единой, якоже речеся, мере понуждаху себе хранити заповеди Христа Бога нашего, и Богоносных Отец учения. Зане же делание тайное заповедей исцеляет, глаголет Святый Исаак, силу души, и сие делание не просте, и не якоже бы приключилося, бысть; писано бо есть, яко без излияния крове несть оставления.

Радовашеся убо блаженный старец, видя чад своих духовных тако усердне подвизающихся, благодаря и славя со слезами Бога: моляше же укрепити их и на больший подвиг благодатию своею, и непрестанно поучая воздвизаше нас к большему усердию, глаголя: чада, не унывайте куплю деюще. Ныне бо время благоприятно, ныне день спасения, глаголет апостол. И бе видети тогда в монастыре Дрогомирне монашеское житие, аки новое чудо, или Богонасажденный рай земный. Человецы бо живи суще, и ради любве Божия волю свою отсекше, своею волею и всеми чувствы быша меру сему мертвецы, сиречь, аки слепы, немы же и глуси. Како же могу изрещи по тонку тайное их делание, разве что от части: сокрушаеше, глаголю, сердца, глубокое смирение, страх Божий и благоговение, внимание и молчание мысли, и молитву в сердцы приснодвижную, неизреченною любовию горящую ко Христу Богу и ближнему, яко мнозем от них не точию наедине в келлии, но и в церкви и в собрании на послушании, и в беседе духовней, непрестанно слезы источати: яже изъявляют плод Духа, си есть веру, кротость и любовь их сердечную ко Господу. В лепоту убо Святый Исаак глаголет: возлюбленно есть от Господа собрание смиренных, яко же собрание Серафимов. Посреди же сего мирного нам пребывания в монастыре Драгомирне, бысть печаль блаженному старцу и всему собору: единодушный бо первый его друг Виссарион, Божиим благоизволением, отъиде ко Господу: по немже отец наш и весь собор горько плакаху. И устави старец во всяко лето память его творити, сиречь, соборную панихиду, и всему собору светлую трапезу, еже и бысть даже до кончины старца.

Таково бе оно благоговейное и святыни исполненное собрание в монастыре Драгомирне: в немже многими труды и слезами отец наш древний монашеский единодушный чин обнови. Многия бо души смотрением Божиим собрав во единодушие и единомыслие, и любовию Божиею и смирением Христовым связав, сам себе первого во всем во образ всем положи, и общее житие быти утверди имущее все подобие общих житий святых отец. И понуждахомся, елико возможно бяше немощи нашей, последовати и подражати им, и хранити чины и уставы их в сия бедная времена, плачу и рыданию достойная.

Тако нам пребывающим в монастыре Драгомирне и в мире глубоце наслаждающимся душевного спасения, се воста страшная буря и страх смертный. Две империи Российская и Турецкая воздвигошася друг на друга ярящеся (1768). Сему же бывающу, Божиим попущением найде и ина пагуба и страх смерти: мор, купно же и гладь (1771). Таже горьким сим бедам, милосердия ради Христова вскоре протекши, и шестилетней брани прешедшей, бысть между Россией и Оттоманскую Портою мир (1774). И егда убо изыде российское воинство из Молдавии во отечество свое, абие Римская Императрица начать требовати от Царя Турецкого обещанные ей части земли Молдавския, и взяша Немцы монастырь Драгомирну под свою власть. Тогда Отец наш многи слезы излия: плакаше бо горько о разорении душевнем братии, и паки сокрушашеся, яко под владением папистов монастырь остася, с ними же мир духовный Восточней церкви никогда же быти может. Такожде и братия зело скорбяху и горько плакаху.

И яко мало преста отец наш от плача и печали, утешаше же и братию надеждою на Бога: се прииде к нему от Секульского игумена писание, и любовное к себе всего собора звание: возрадовася убо старец и прослави Бога, и возложив всю печаль на Вышняго, написа к благочестивому Господарю Григорию Гике и к Митрополиту писания, жалуяся, яко под папистами не может пребывати, и прося милости, еже бы дан был ему монастырь Усекновения Честныя Главы Святого Иоанна Предтечи, именуемый Секул; приложи и писание оно от игумена Секульского. Они же зело сожалея о старце и о соборе братии, даша монастырь, егоже просяше, и утвердиша то грамотою. Прием убо отец наш грамоту, начат пещися о преходе, и повеле братиям уготовлятися и исходити до млинов²³ монастырских, стоящих на пути: бе же тогда всех братий в соборе триста и пятьдесят, с послушниками еще не постриженными. Остави же тамо часть не малую братии, и два духовника, Дóндеже сдадут монастырь из рук, яко же подобает: а сам иде в церковь, и ту плача и рыдая помолися Господеви с горькими слезами, яко уже разлучается вечно от обители: даде же всем остающимся братиям плачущим мир и благословение, утешая их скорым к нему пришествием, и исшед из церкве и монастыря, яся пути, и прииде тамо, идеже братия собирахуся.

Собравшимся же братиям, воздвигошася оттуду, и приидоша в монастырь Секул, благодаряще со слезами Бога, и вселишася тамо 1773 года. Монастырь же Секул стояше в месте тесне, по обою страны горы высоки, исполнены лесом, на малом раздоле, близ потока водного зело малого, иже бе внизу горы тоя: темже и приезд к монастырю зело каменист бяше и притруден, потока ради, часть под едину и другую страну всем стремлением текуща, паче же егда наводняшеся от дождей. Но место бе тихо и безмолвно, монахом ревнителем по Боге прелюбезнейшее: старец убо и братия зело о нем возрадовашася, и от печали, яже о Драгомирне утешишася, и со слезами благодаряху Бога, вся прочия нужды и неудобства произволяще претерпевати любимого ради безмолвия и тишины. И устави отец наш в Секуль вся чины общаго жития по чину, якоже бе в монастыре Драгомирне. И всякую зиму всех в трапезу созывая, поучаше от Божественных и Отеческих писаний о делании заповедей Божиих, о послушании и смирении и страсе Божии и о всех Богоугодных делех и подвизех.

Тако старцу о нас трудящуся, начата братия паки по малу во устроение Драгомирнское наставлением его приходити, подвизающеся и предуспевающе Благодатию Христовою и молитвами Отца: радованшеся же и той и со слезами благодаряше Бога, яко по желанию его дарова ему тихое и безмолвное место, и ниже единого помысла им искати иныя обители отраднейшая и пространнейшая, но паче радовашеся о тишине и тесноте, юже Христа ради от юности своея возлюби и ейже навыче. Темже и нас о сих поучаше и увещаваше вся скорбная любве ради Божия мужественне и благодарне претерпевати.

Обаче убеждаем нуждами братии, зельною скудостию и теснотою келлии, и духовных отец молитвенными советы, писа ко князю Константину Мурузу прошение, яко крайнюю нужду имут за келлии. Благочестивый же князь, прият прошение, вопроси своего Сената, каков есть Монастырь Секул, в немже пребывает старец Паисий с братией? Тогда един от первейших Сенаторов, бывый прежде в Монастыре Секуле, и ведый вся добре, отвеща: Монастырь Секул тесен, и церковь малая: не такового ради собора братии он создан, и стоит в месте притруднем: ибо путь к нему каменистый и зело жестокий, и неудобный к прекезешю извне нуждных к житию потребностей. Христолюбивый же Князь с соболезнованием глагола к Сенаторам: убо несть ли в нашей державе такового Монастыря, в немже возмогли бы сего Старца Паисия упокоити? Они же отвещаша: во всей нашей державе несть большего пространством и великостию церкве, и удобнейша ради приезда, паче Монастыря Нямца, иже расстоянием от Секула два часа. Тогда князь возрадовася, и написа к Старцу, повелевая ему преходити в Монастырь Нямец, без всякого рассуждения, не взирая ни на кого же. Егда же прииде ко Паисию оно писание, и увиде в нем нечаянное повеление, смутися зело душа его, скрыся мир, окружи безмерная скорбь душу его, восплакася горькими слезами неутешно до изнеможения, и недоумеваше что творити. Смутишася зело и братия, паче же духовнии Отцы, сущии истиннии ревнители по Бозе, любящии тихое и смиренное монашеское житие, и болезненно желающие предуспеяния душам братии, о немже много и трудишася: сии едини соболезноваху со отцем горько о разорении душам имущем быти.

Что же потом? Умножившейся превелицей печали и скорби, яковыя отец наш от рождения своего не име, плакаше горько и рыдаше болезненне неутешно, яко предвидя разорение и погибель устроения душевного братиям: к сему же яко имать упразднитися общее поучение братии, еже творяше всем собирающимся в трапезу, ово убо яко невозможно будет всем собиратися, зане разделены имут быти, ово же яко имут быти гости мирстии, велицыи лицы, и невозможно будет возбранити приходити им слушания ради и преспчется его нравоучение, еже всегда на конце поучения прилагаше о исправлении случающихся в братии поползновений, о нихже подобает посреди собора согрешающих, по писанию, обличити, не являюше лиц, устрашая их гневом Божиим, да согрешившии посрамятся, и убоявшеся исправятся, неповиннии же большее охранение и опасность возъимут: и скорбяше горце о сих, и непрестанно плакаше день и нощь.

И егда готовяшеся писати ко князю молитвенное отречение, се приидоша из Монастыря Нямца начальницы оного ко Старцу, и начата со многими слезами припадающе прилежным молением и смиренным прошением молити его, не обидети их, и не разорити в старости жития их, да не будем, глаголюще, на вас до смерти плакати: и едва возможе отец наш стерпети от жалости, слушая словеса сия, уязвляющая святую душу его, Боголюбивую и братолюбивую воистинну, кротку и всем мира, пользы же и спасения желающу. Таже отвеща к ним, плача пред ними горько, и глаголя со слезами: видите, отцы святии, показуя им писание от Князя: се вина смущения и скорби нашея и вашея: но да известит вас Христос Господь, яко никогдаже сие мне ниже в помысле бысть, еже бы таковое беззаконие и насилование сотворити, и опечалити души ваши, и подпасти вечному осуждению за преступление заповеди Божия. Сами бо весте, яко и Секул не по насилию нашему держим, но бывший в нем игумен блаженныя памяти отец Нифонт, видя наше под папистами смущение, сам нас зваше по любви своей к нам, яко и сам с нами пребывати желаше, и сконча зде жизнь свою благочестно. Тогда мы с любовным согласием писахом ко властем, и получихом просимое. И глагола к ним: како бы аз дерзнул таковое злодейство сотворити ? Киим убо лицем воззрел бых на святыя лица ваша, совесть мою судию и обличителя о обиде ближнему имущ? Како же и приступил бых аз ко Престолу Божию причаститися страшных и Божественных таин, имуше плачущих и вопиющих на мя ко Господу за насилие мое? Не буди то, не буди, но и писати имам ко Князю, и просити и молити со слезами оставити нас и вас мирно пребывати во своих обителех: мы бо зде благодатию Божиею глубокий мир имамы. (В рукописи на брез: о люте мне! Колицы убо вопиют и воздыхают на ны!)

Таковыми и иными множайшими словесы начальницы Нямецтии примирившеся отъидоша. Блаженный же отец наш написа ко князю зело плачевное моление: киих убо умиленных и удобопреклонных словес не употреби! Киих благословных вин не представи! Киих же прошений и плачевных молений от всего собора братии о отречении Монастыря Нямца и о благодарении к Богу за безмолвное и тихое в Монастыре Секуле пребывание, во оном писании не принесе? Таже о вреде душевнем, имущем последовати братии, и о разорении тишины и безмолвия их, и о иным, многих таковых винах имущих быти, вся со смирением и слезами изъяви. Тако написав посла с прошением оным первого Духовника Молдавского языка, благоговейного Иринарха, ведуща и Греческий язык, и другого при нем: и ожидаше ответа в надежде получити просимое. Приидоша же посланнии с писанием ко Князю, и прочтену сему писанию бывшу, начата и словесы возвещати подробне о всем, и со слезами к ногам его припадающе, представляюще же и многия душевредныя вины, моляху его да оставить старца и братию в Секуле без смущения и без вредов пребывати. Но никакоже можаху умолити: повеле бо написати к Старцу писание, в немже к прочим словесам приписа своею рукою и сия: сотвори послушание, иди в Нямец, ничто же рассуждая. И утвердив подписанием и печатию, даде Духовником, и отпусти их с миром.

Возвратишася убо посланнии с писанием от Князя, и егда прочте отец наш, и увиде в нем написанное с повелением: сотвори послушание, иди в Нямец; тогда восплакася горько, и не ведаше, что творити, и толико умножися и объят душу его безмерная печаль, яко не можаше ни ясти, ни пити, ниже спати, предвиде бо совершенно конечное разорение душам братии, и изнеможе телом зело. Мы же вси бехом в страсе и скорби и смущении велице, да не умрет от безмерныя печали, (аще же зде ины и инако написаша, сиречь, аки бы старец без толикия печали прият монастырь Нямец: но не разумевше добре бывшая тогда, тако написаша. Мне же (Митрофану) самовидцу всех сих бывшу, воистинну ведомо есть, яко вся тако быша, яко же зде глаголю). Таже собравшеся старейшии из духовников и братии, идоша к нему больну сущу, и начата со слезами молити его, да оставить таковую безмерную печаль, и укрепится пищею. И глаголаша к нему: кая нам польза, аще ты безвремени умреши, мы же без тебе останемся сиры: тогда что имамы творити? Он же, яко муж благоразумен, видя чад своих духовных тако зело болезнующих, плачущих же и смущающихся, и многшую бедственную тщету себе ведящих смерть его паче всякого их разорения, помолча мало, и возведе око ума своего к Господу, воздохнув же тяжце, восплакася горько, и глаголаше: тесно нам, братие, отвсюду. Таже воздвижеся от одра и воста, сотворив же крестное знамение, поклонися иконе Пречистыя Богоматере, и рече: буди воля Божия! Идем и не хотяще. Укрепися убо мало пищею, спати же не можаше: и призвав трех духовников и неколико братий, посла в монастырь Нямец, и даде им от князя писание, да прочтено будет тамо, и уготовят келлию ему и прочим нужднейшим священником и певцем: сотворивше же братия, яко же повелено бысть им, возвратишася. Тогда старец распредели братию, киим убо идти с ним в Нямец, киим же оставатися в Секуле: определи же тамо во управление и единого духовника, именем Илариона: и вшед в церковь, помолися Господеви со слезами, лобызая святыя иконы, и даде всем остающимся плачущим, благословение, утешив их, глаголя: да всяк невозбранно во всяцей скорби и нужде душевней же и телесней ко мне приходит (два бо точию часа пути бяху оттоле до Нямца). И плача горько, изыде из церкви, яся пути, и за крайнюю уже свою старость и немощь единого точию коня на нуждную службу употребляше: всякого бо славолюбия даже до смерти гнушашеся. Мы же аки пчелы, окруживше единоконную его колесницу, пешии идохом по малу наслаждающеся духовныя его беседы: ови убо провождающе, ови же с ним идуще, и приидохом в Монастырь Нямец, в самое навечерие праздника Успения Пресвятыя Богородицы, 1779 года.

Вшед тамо в церковь, пету бывшу: достойно есть, поклонися отец наш иконам святым, прииде же и до иконы Чудотворныя Пресвятыя Богородицы, и плакася много, вручая себе и братию заступлению и хранению ея, покрову же и окормлению: и всю надежду во всем по Бозе на ню возложив, со слезами лобыза. Таже исшед из церкве, прииде в келлию, и мало почи: обаче уснути не можаше от многия печали, уже пяти днем и ночем прешедшим без сна. Приспевшу же бдению, аще и с великим трудом, болезни ради и слабости, прииде в церковь, и слушаше седя божественное пение, моляся Пречистей Богоматери, еже бы мало уснути. Кончающейся вечерни и начинающейся утрени, начат приходити ему сон: исшед убо из церкве, вниде в келлию, и скоро возлег, усну и спаше три часа: и егда возбудися от сна, ощути облегчение главы, и малое некое здравие в теле, и печаль всю отшедшу. Темже благодарение со слезами принесе Христу Богу и Пречистей Его Богоматери.

По литургии отец наш созва бывших начальников Нямецких, и побеседова с ними наедине любезне, обещався во всем их до смерти, упокопти, и воли их отнюд не насиловати. Прияже из рук их та, яже они сами издаша ему, не испытуя их отнюдь ни о чесом же. И тако примиришася глубоко, и по неколицех летех прияша схимы, и поживше благочестно, преставишася ко Господу. Не многим точию от братий, бывших ту прежде, отшедшим оттоле, прочие приобщишася собору, и бысть от двою собору един, и мир душевный водворися. Тогда старец написа ко Князю о приятии Монастыря Нямца, и о примирении собора его во едино, извести же ему и крайнюю нужду их келлий.

Иегда прочтено бысть Князю писание оно, зело князь возрадовася, и повеле написати грамоту и утвердити своеручными подписями Князя, Митрополита же и Сената. Написа же и от себе к Старцу, благодаря его за послушание, и обещаваяся в келлиях и во всех прочих нуждах помоществовати, и даде писание то с грамотою посланным братиям.

Прием грамоту ону и писание от Князя, отец наш начат управляти по Богодарованному благоразумию, любовию и кротостию оба монастыря, и приложишася ему труды сугубы. Устрой же в Нямце, милостию Князя, больницы, и прочия нуждныя келлии: зане и своего собора и страннии монаси, престарелии, хромии, слепии и расслабленнии, неимущии где главы подклонити, к нему прихождаху, плачуще и рыдающе, моля его Христа ради сотворити с ними милость. Старец же определяше их в больницу, и брату Онорию, о немже выше речеся, повелеваше, да всякое тщание, упокоение же и попечение о них имать: служащим заповедал, аки самому Господу служити, по вся субботы срачицы и главы мыти, одежды, одры и постели от всего, паче же от блошиц очищати. В лете же одежды на солнце и ветре часто простирати: внутрь больницы всякую чистоту блюсти, и всякий день ладаном, или иным курением полезным курити, да не будет воздух тяжестный: пищу отраднейшу готовити, такожде и хлеб и вино. И бяху вси благодарни, и со слезами славляху Бога, благодаряще же всегда и Старца за милосердие и попечение еже о них. Приходящии же страннии монаси такожде в больнице препочиваху, елико хотяху, седмицу, две и месяц: и никтоже когда рече им и едино слово: почто сидиши празден. Инии и же моляху Отца, да благословит их и презимовати, и благословяше: а неимущим одежды и срачиц, вся нуждная подаяше. Наставшу же лету, отходящим им, даяше на путь снабдение сугубо, и тако отпускаше их с миром. Такожде и мирских мужеска пола, различными недуги и от дух нечистых страждущих, неимущих же где главу подклонити, приимаше, и во иной больнице от общия трапезы питаше: и седяху ту, елико хотяху, нецыи же даже и до смерти.

Умножися тогда и собор братий: в монастыре бо Нямце бе их до четырех сот, и со скитами близ сущими, кроме иже в Секуле, идеже бе всегда до ста братий: от ниже иных взимаше старец оттуду к себе, иных же из Нямца посылаше тамо. Их же всех тамо сущих точию единою в лето посещаше, в праздник Усекновения Честныя Главы Святого Пророка Предтечи и Крестителя Господня Иоанна и по празднице, якоже и прежде обычай ему бе, тамо глаголаше поучение от святого писания, и некое нравоучение: во един убо вечер Славенским, в другий же Молдавским языком. Пребывающу же ему в Секуле девять дней, всем братиям, малому и великому, свобода бяше входити к нему, и возвещати о всех нуждах телесных и душевных, и всех упокоеваше. И глаголаше ко братии сице: аще кто от вас кую либо имать нужду душевну или телесну, и скорбит и ропщет, ко мне же не приходит и не извещает: аз о сей скорби его пред Богом ответа не имам дати. Из больницы же не могущим отнюд некиим приити к нему, чрез духовного отца Досифея благословение, и на вся телесныя коегождо нужды и на упокоение всех помощь преизобильно подаяше. Сего духовного отца Досифея якоже о больных попечение, милосердие и соболезнование, тако и ко всем кротость и смирение, тихость же и любовь, всех в собор превосхождаше. Часте бо видехом сего сердобольного отца над зело больными всю нощь седяща, соболезнующа и воздыхающа, и больного надеждою или еще здравая, или спасения утешающа, и немалу отраду ему в горести болезненней подающа.

По совершении Секульского праздника блаженный отец наш возвращашеся в Монастырь Нямец, нося в старости труды сугубы, си есть попечение и болезни сердечныя о спасении душ всех братий обоих монастырей, и благодаря о всем премилосердого Бога.

В Монастыре Нямце великия церкве храм создан бысть, в честь Вознесения Господня. На сей празднике издревле бывает собрание народа бесчисленное обоего полу и всякого чина, сиречь господ и поселян, богатых же и убогих, не точию от Молдавии и Влахии, но из иных стран приходящих, поклонения ради чудотворныя иконы Пресвятыя Богородицы. Всех же их, но возможности, вторый страннолюбием Авраам, отец наш, тщашеся упокоевати. Тогда он четыре дни не знаяше покоя, от утра до вечера двери имея отверсты: и всякому, богатому и убогому, желающему внити к нему, бе невозбранно. Всех же приходящих приветствоваше любезне, благодаря им за труды в пути подятыя, и обещавая им от Господа и Богоматере за веру и любовь к ней душевное и телесное награждение: и благословляя отпускаше я в гостиницу, и в другия на то уготованныя келлии. Еще же и сие творяше Богомудрый и Богоблаженный отец наш начинающуся празднику, определяше неколико братий, и леты и разумом благоговейных и страха Божия исполненных, надзирати над братиями немощными, обходяще день и нощь, да не произыдет некий соблазн: братия же ведуще волю отца своего, друг друга охраняху. Совершившуся же празднику, благодарение возсылаху Христу Богу и Пречистей Его Матери, сподобившей их мирно и благопоспешно праздновати пресветлый Господень праздник.

Тако нам пребывающим в монастыре Нямце, се воста страшная буря и страх смертный: паки брань трех империй воздвижеся лютая: грады и веси Молдавии осташася пусты: людие бо вси в горы и леса разбегошася, где кто можаше скрытися от ярости Турецкая. Егда же по мале времени прииде Немецкое воинство в подгорие Молдавии, и ту расположися: тогда вси людие возвратишася восвояси. Вступи же и Российское воинство в Молдавию, и Князь Потемкин и бывший при нем архиепископ Амвросий во град Яссы: и абие ярость Турецкая исчезе. Сей убо Архаепископ, пребывая в Яссах, и услышав о блаженном Отце нашем и о соборе его, желанием возжела видети его и очесы. Предложи убо о сем высшей власти, и дозволение получив, прииде в монастырь Нямец: и прият его Старец с великою честью и благоговением. Препочив же от пути, и два дни препроводив со Отцем нашим в духовных беседах, в неделю служи Собором Божественную Литургию, и произведе Старца во Архимандрита: еже бысть в лето 1790. Таже пребысть в Монастыре еще два дни, и мир и благословение всем дав, радуяся отъиде, провождающу его с великою честию и любовию всему собору.

Старец же, прием, аще и не желающе, степень Архимандрита, не прия отнюд с ним ниже мыслью славы мира сего, ни премени ниже малейше что от своего устроения и смиренномудрия на гордость житейскую, юже Божественный наперсник Христов обличи: глаголя: не любите мира, ни яже в мире; аще кто любить мир, несть любве Отчи в нем; яко вся, яже в мире, похоти плотския и похоть очес, и гордость житейская, несть от Отца, но от мира сего есть (1 Иоан.: 2–13). Последуя убо Отец наш своему Господу смиренномудрием и горящею к нему любовию и ко ближнему, и соблюдением опасным всех Его заповедей, невредим бяше от оного степени и чести, но пребысть тойжде якоже и доселе, делом и словом и мудрованием даже до смерти.

По сихже всех пребывахом в монастыре Нямце телесне в мире, обаче духовное наше житие сниде от первого драгомирнского и секульскаго, единодушного, мирного, и по Бозе любовного жития, всесовершенне вниз невозвратне. Вины же сего: молва, излишество, мятеж, и коемуждо свое его о себе попечение, и сих ради, Божественных и Отеческих писаний чтения и о себе внимания оставление: о немже и прежде горько плакаше и ко смерти болезноваше Блаженный Отец наш, яко предвидевый сия хотящая быти: ихже чрез всю свою жизнь бояся, сердцем болезноваше, и всех нас, малых и великих, к преписанию и чтению Отеческих писаний поучаше, да ревнующе древним Святым, держимся тесного Евангельского пути, и убежим настоящего нерадивого и притворного монашеского миролюбивого жития.

Темже и сам даже до смерти своея зело прилежаше к переводу с Еллиногреческого на Словенский язык Отеческих и Богословских книг: да оставит пользу и окормление душ хотящим и ныне подвизатися, ревновати же и внимати учению Богоносных Отец наших. Како же писаше, удивлятися подобает: немощен бо телом отнюд бяше, и во всем правом боку бяху ему раны: на одре убо, идеже почиваше, окрест облагаше себе книгами: ту положени бяху словари разноязычнии, Библия Греческая и Словенская, грамматика Греческая и Словенская, книга из нея же превод творяше, посреде же свещи: самже аки малое отроча, седя согнувшеся всю нощь писаше, забывая и немощь тела и тяжкия болезни и труд. О бесстрастнейшего и свята мужа! О души чистыя, соединенныя с Богом! Весь любовию прилеплен бе к Богу, весь и ко ближнему разливашеся любовию. Кто же от имущих разум нрав усумнится, и не познает, и не прославит Творца дарователя, слыша о сем блаженном муже, избранном бывшем еще от младенства ? Аще бо и не бе научен от человека внешния премудрости, обаче пришед в мужа совершенна, и умудрен быв деланием заповедей Христовых, бысть сосуд избранный, изучен свыше от благодати Божия и от прилежнейшого во всю жизнь чтения Божественных и Отеческих писаний. И занеже по слову св. Исаака, смиренномудрым открываются таинства: Слов, 56, 66, сего ради и его слово бяше сильно и действенно, исполнение благодати, искореняющее страсти, и насаждающее добродетель в душах с верою и любовию послушающих: глаголет бо Божественное писание: вознесох избранного от людей моих. Темже его же избра, сего и вознесе на высоту божественного разума, и по многом труде, просвети ум его к ведению всех Божественных Писаний. Таже украси его и всеми Божественными даровании: и мы убо, яже в нем очесы нашими видехом, и ушесы слышахом, сия истинно и свидетельствуем.

1. В нем премудрость Ипостасна со безначальным своим Отцем и Пресвятым Духом, яко в чистейшей обители, живяше: от неяже устнама его истекаше медоточный Божественных учений источник, услаждающий души, страсти же лукавыя иисушающий.

2. В нем разум Божественный, имже Православныя нашея Веры догматы, яже суть святого Символа, таже Евангельская предания, заповеди? Прещения и обетования. Прещения и обетования; еще же святых апостол, и всех святых вселенских соборов и великих церковных учителей и святителей правила и толкования их: еще же преподобных и Богоносных отец наших учения и наставления, право разумевая, и от всея души крепко защищая, невредимо, яко зеницу ока храняше.

3. В нем совет, имже право и истинно, по учению и наставлению святых и Богоносных отец наших, всем требующим от него наставления подаяше, яже с верою приемлющи, и в делании заповедей Божиих, и ко учению его и совете ходящии, во смирение и терпение и любовь предуспеваху.

4. В нем крепость, еюже в вере и любви и надежде на промысле Божии во всяких скорбех и искушениих тверде пребываше.

5. В нем страх Божий, имже храняше заповеди Божия, аки зеницу ока: и за малейшую бо заповедь душу свою готов бе положити, и нас тако учаше.

6. В нем любовь огненная, ею же возлюби Господа всею душею своею от юности, и яше предуспевая паче и паче воспламенися, и разливашеся равне и на всех ближних: всех бо любовию своею разгревая, и о всяком болезнуя, всякому сострадаше, паче же чад своих духовных душею своею объемше: но и всякого человека, приходящого к нему и требующего милости, аще душевныя, аще телесныя, не отвращаше, и тща от себе не отпускаше.

7. Мир же всегда имеяше со всеми, никогда бо ни на когоже не скорбяше, ни презираше кого, аще бы что и пострадал от кого: сице же и нас о мире учаше.

8. Долготерпенье в нем с кротостию во едино совокуплены и аки сраслены бяху; никогда же бо в нем видеся гнев, или смущение, разве за преступление заповеди Божия, но кротость и терпение: обличаше бо запрещая с кротостию, наказуя и поучая с любовию, милуя и долготерпя с надеждою исправления согрешающих.

9. Незлобие и простота младенческая в нем бе: ум же и разум божествен и высок, а не младенческий.

10. Смиренномудрие же велико бе, и единому Богу ведомо. Подражаше убо Блаженный Отец наш преподобным и Богоносным отцем нашим, подвиги духовными и труды вышеестественными: став же от юности противу страстей за любовь Божию до крове, презре вся, яже мира сего, род, славу и богатство, по словеси Господню, и не пощаде души своея: но возлюби тесный и прискорбный путь Евангельский. Тем же и Господь своею благодатию покори ему и даде в попрание ярость, и похоть, и вся злыя душевныя и телесныя страсти под нозе его. Достигшу же ему в мужа совершенна, украси его и всеми реченными дарованиями Духа.

Такожде и естественными всеми преукрашен бе: лице его бело и светло бяше, яко ангела Божия. Взор тих, слове смиренно и дерзости чуждо. Всех любовию цривлекаше к себе, якоже магнит железо. Весь бо бе благости исполнена, весь к милости разлиян. Ум же его всегда соединен бе любовию с Богом: свидетель сему слезы. Егда бо беседоваше к нам что от святых Писаний, то сердце его любовию ко Господу горяше, лице его радостию духовною цветяше, и любовно ко ближнему сияше, очеса яже его изливаху слезы, утверждающе истину.

Коликие же труды и болезни со тщанием и усердием многим подят Блаженный Старец о познании правого Евангельского и истинного монашеского пути и чистого разума его, непрелестна от подсад и прилогов десными и шуиими, и ко всем по Бозе добрым делом поощряюща всякую душу, паче же нудящуюся на святыя Господни заповеди (яко же о сих Святый Петр Дамаскин ясне глаголет)! Коликих же паки печали и воздыхания, недоумения же и горькия слезы со смирением и припаданием пред Богом о взыскании сем излия! Дни бо вся и нощи испытоваше Писания Божественная и Отеческая, верою, надеждою и любовию горящею в сердце прилепляйся Богу, ища и толча смирением, постом и молитвами непрестанными со слезами во всякое время. И благодатию Божиею обрете источник в сердце своем воды живыя, по словеси Господню: от неяже сам напоеваяся до сытости, и всем ищущим подаяше независтно.

Что убо есть монашество, и что суть его деяния, и кое таинство общежительного монашеского послушания, и каково предуспеяние приносит тое послушнику но разуму духовному, вся от Божественных писаний изъяснив научи. Что же есть видение и умная сердечная молитва, сиречь умом к сердце совершаемая, якоже о семь от Святых прежде реченных отец научен бе, и Божиею благодатию от искуса навыче, вся всем имущим непрелестно откры, не точию словом, но и писанием: обаче точию тамо, идже бе повелен, или крайнею нуждою убеждаем: зело бо смиренномудр бяше, похвал же, аки зловония некоего, удаляшеся.

Елико же той бегая удаляшеся чести и славы человеческая от самыя юности своея, толико во многих странах прославляше его Бог, и имя его пред всеми малыми и великими честно бе и есть: беседа же о нем виновна славы Божия: славя бо его, славят Бога, явившего в сия бедная и лютая времена истинного угодника своего и учителя непрелестна монашеского общаго жития.

Не лишен же бе и дара предведения, и яже провиде, сбышася: якоже и благочестивому Григорию Гике Воеводе провиде смерть лютую, видев во сне многократне меч над главою его висящ на едином власе: еже вскоре и потерпе воевода той, усечен быв во главу от царя Турецкого, о немже Отец наш много плакаше. Еще о едином брате своего общежития часто воздыхая, плакаше, и много увещаваше о некиих исправлениях: брат же оный не послушал отлагаше, и увы, в третий день утопе. Единого паки много моли старец и увещаваше не отходити от обители, последи же рече ему со слезами: брате, послушай мя, зане не увидиши места оного, аможе хощеши отъити, и не послуша: и в четвертый день умре на пути: о немже блаженный Отец много плакаше. И ина многа такова провидя предсказоваше.

О чудесех же и исцелениях не нужно и писати; понеже не от чудес единых познавается святость мужей воистинну святых, яко святы суть и непорочны пред Богом: но от истинныя Православныя веры, и опасного ведения о Бозе догматов, и хранения всех православныя восточныя церкве апостольских и соборных правил и преданий, и непорочного по всем евангельским и отеческим заповедем жития. Мнози бе и поганы и еретицы, попущением Божиим и со действом диавола, сотвориша чудеса: о нихже Господь рече: мнози рекут мне в он день: Господи, Господи, не в Твое ли имя пророчествовахом, и Твоим именем силы многи сотворихом²⁴? И отвеща в речет им: не вем вас, откуду есте: отступите от мене вси делателие неправды, презревшии моя и обругавшии святыя заповеди²⁵. К правоверным же глаголет: аще любите мя, заповеди моя соблюдите²⁶. И паки: имея заповеди моя, и соблюдаяй я, той есть любяй мя. И не любяй мя, словес моих не соблюдает!». И святый Иоанн Златоуст о сем учит такожде глаголя: не подобает православна мужа от знамений и пророчеств познавати, яко свят есть, но от благого жития его, якоже Господь рече: от плод их познаете их²⁷. Плоды же православного мужа показа великий Апостол, глаголя: плод духовный есть: любы, радость, мир, долготерпение²⁸, и прочая. А иже Христовы суть, плоть распята со страстьми и похотьми. Сими словесы изъяви Божественный Апостол житие, предуспеяше же и плоды христианина в мире живущего и монаха, да кийждо тщится стяжати в себе свои плоды: убо христианина предуспеяние есть, аще точно всех злых отступит, и плоды реченные стяжет. Монах же, аще ко всем сим, и миру сему, страстем же и похотем своим распнет себе; таковый, аще творит знамение, аще не творит, явлен яко свят есть и друг Божий.

Темже убо отец наш вся чудеса и исцеления, молитвами его бывшая, приписоваше Богоматери, якоже и достоит.

Ныне прешедшу мп все течение жития отца нашего, поскольку возможно нам бе видети, тайная же его деяния, точно Единому ведущу Господу, уже и ко блаженней его кончине гряду.

Пребывающу ему во обычных трудех, приближися долг общий, неизбежный, разрешение души от теьла. И якоже мню, еще прежде многих дней прия извещение от Господа о своей кончины. Ибо и превод книг уже остави, но точию прочитоваше и исправляше, идеже нечто случися требующее исправления. Таже впаде в недуг зельный, разболеся, и пребысть болен четыре дни: в неделю же аки легче ему бысть, и восхотев слушати Божественную Литургию, вшед в церковь, седяше. Пред началом же причастна вниде в олтарь, и причастися святых Таин. По отпусте же едва возможе приити в келлию, служащему ведущу его и поддерживающу: и оттоле тяжчайше три дни боле: и никогоже оставиша служащии Онорий и Мартирий к нему внити, кроме духовных благоговейнейших и старейших: желаше бо отец в тишине скончатися. В четвертый же день приближившейся кончине причастися паки Божественных Таин, и призвав двоих духовников, Софрония Словенского языка, и Силвестра Молдавского, чрез них мир и благословение всему даде собору, о избрании же настоятеля ничтоже рече: и тако скончався аки уснув, предаде святую свою душу в руце Божии, в лето 1794, Ноемврия в день 13, пожив от рождения 72 лета.

И абие послася от собора вестник с писанием в Яссы к Митрополиту Иакову о преставлении Старца. И умоли Митрополит Боголюбивого Епископа Тумского Кир Вениамина, иже ныне Митрополит всея Молдавии, ити в монастырь Нямец на погребение. Егда же протече всюду слух о преставлении Отца нашего, стечеся бесчисленное множество народа, монахов и мирских, священников, господ же и простых обоего пола, и бысть плач зело велик, всем общий. Ожидахом же Епископа три дни, в четвертый же от всего Собора погребен бысть Отец наш честно в велицей церкви на десной стране.

По погребении же на вторый день в нощи приспе Боголюбивый Епископ, и утре служи собором Божественную Литургию и панихиду. По малех же днех, по согласию всего собора, и по благословению Митрополита, постави Боголюбивый Епископ первого в соборе духовника, Отца Софрония, Старцем и Архимандритом. И бысть всему собору в печали сущу, мала отрада и мир душевный: вси бо Молдавского и Словенского языка братия любяху его, ради любве его ко всем и смирения, паче же крайняго милосердия. По Софронии же бысть Старец Отец Дорофей. По Дорофее же Отец Досифей. Сии оба прежде смерти своея, от старчества, слабости ради, уволишадо. По Досифее же бысть Старец отец Иоанн. Вси же сии четыре старца быша Словенского языка. По смерти Иоанна настоящей ныне, Молдавского языка первый Старец Отец Силвестр. Сии и ины таковии мужи духовнии, священнии ученицы Паисиевы бяху.

Предложив мало некто о изящных ученицех его, паки к самому блаженному обращаюся и заключу слово мое о нем сице: о души смиренномудрыя и кроткия! О мужа, рассуждения Божественного исполненна! Сие бо во всей жизни своей любомудрствова, еже имети себе под всеми человеки, яки невежду и бездерзновенна, раба же и должника братии. Научися бо сему добре от Божественного Апостола глоголюща: аще кто мнится мудр быти в вас, в веце сем, буи да бывает: яко да премудр будет»: 1 Коринф. 3: 18. И от самого Господа рекшого: иже аще хощет в вас быти старьй, да будет всем раб. Тако и при кончине сотвори, не дерзнув по себе никого же определити, яко же речеся, но остави Христу Богу и Боголюбивому Епискону и святому братии собору избрати старца и наставника, его же рассудят. Сам же, яко долг своея службы исполнив, отъиде ко Господу.

Отшедшу убо тебе от нас, о блаженне Отче и учителю наш, мы духовныя твоя чада остахомся ныне сиры: лишихомся светлого лицезрения твоего, лишихомся сладких словес твоих, и душеспасительных твоих учений и наставлений. Сие и единоточию ныне в печали растворяемое утешение имамы: яко возлюбленнии братия наша схимонаси, Отец Митрофан и Отец Исаак, трудолюбне написаша житие твое, в вечное поминовение твоея отеческия любве, и во многую пользу всем ревнителем, и послжде пришедшим в собор сей братиям нашим, не видевшим лица твоего и не слышавшим правых по Бозе учений от уст твоих, усердно же желающим ноне ведети и чести житие твое, и сим поощряти себе на делание заповедей Христовых, якоже и сам предрекл еси в предисловии повести твоея, глаголя сице²⁹: «коль желательно будет чадом моим духовным, истинную ко мне по Бозе любовь стяжавшим, ноне частно услышати о моем рождении и воспитании и из мира исшествия, и в монашестем образе пребывании» яве, яко еже бы подражати ревности твоей, и Богоугодным подвигом, пачеже глубокому твоему смиренномудрию. Будет же сие купно в общую пользу и ревнителем благочестия христианом. Темже припадающе, молим тя, непрестанно молися к Господу о чадех твоих духовных, и о всех верных христианех: да сподобит нас всех преблагий Владыка святыми твоими молитвами, получити от Него на суде милость, и да удостоит нас, вкупе с Тобою и со всеми святыми, вечно славити Христа Бога Спасителя нашего, и во славе Царствия небесного. Емуже подобает всякая слава, честь, поклонение и благодарение со безначальным его Отцем, и пресвятым и благим и животворящим Духом, ныне и присно и во веки веков. Аминь.