Введение. История жизни св. пророка Захарии

Священное Писание слишком мало сохранило нам сведений о жизни этого замечательнейшего из малых пророков. Это обстоятельство дало широкий простор разного рода предположениям о жизни этого пророка, начиная с его происхождения. Так, сам он называет себя сыном Верехии и внуком Иддоновым (Зах. 1:1, 7), а Ездра называет его сыном Иддона (1Ездр. 5:1; 6:14). На этом основании, св. Кирилл Александрийский утверждал, что Верехия был естественным отцом пророка, а Иддон – воспитателем и учителем его¹. Другие толкователи объясняли эту разность законом ужичества, по которому, будто бы, мать св. пророка Захарии, по смерти мужа своего Верехии, вступила в брак с братом его Иддоном и родила от него Захарию. Но дело объясняется гораздо проще: Иддон был человек знаменитый, был один из главных священников, которые возвратились из плена в Иудею с Зоровавелем, сыном Салафииловым и Иисусом (Неем. 12:1, 4, 7); между тем, Верехия, сын его, за ранней смертью, не наследовал значения отца своего, которое, поэтому, при первосвященнике Иоакиме, сыне Иисуса, и перешло прямо к внуку Иддона – Захарии (Неем. 12:12–16). Основываясь-то на этом факте, Ездра весьма естественно внука Иддона назвал его сыном², – тем больше, что это обычный прием свящ. Писателей: в родословиях опускать средних незнаменитых членов фамилии, или, еще вернее и точнее говоря, все степени родства в восходящей линии означать словом отец (см. 2Цар. 9:7; 16:11; 3Цар. 4:2; 1Пар. 6:50–53; сравн. Быт. 10:21, 31 и мног. друг.). По свидетельству Псевдоепифания³, не противоречащему, впрочем, Св. Писанию, св. пророк Захария родился в плену вавилонском, из которого с дедом и отцом своим еще в детстве возвратился в свое отечество, где и скончался в глубокой старости⁴.

Пророческое служение свое св. Захария начал во второй год царствования Дария Гистаспа (т. е. в 520 г. до Р. Хр.). Благодушное царствование этого доброго и благоразумного государя⁵ вполне благоприятствовало продолжению, остановленной было, по наветам самарян, Лже-смердисом постройки второго храма иерусалимского (1Ездр. 4:6–24). Но, обратившиеся, за невозможностью продолжать постройку храма, к построению своих собственных домов (Агг. 1:4), иудеи так увлеклись своими домашними делами, что, и с прекращением препятствий и опасностей со стороны врагов, оставались совершенно равнодушными к недоконченному храму. А недостаток, в то же время, в продовольствии, вследствие неурожая хлеба, служил для иудеев, по-видимому, и достаточным оправданием равнодушия их к постройке дома Иеговы (Агг. 1:5, 6, 9–11; 2:18). Тогда Господь, для возбуждения в иудеях ревности по доме Своем, во второй год и шестой месяц царствования Дария, воздвигает сперва пророка Аггея (Агг. 1:1), а через два месяца после него и пророка Захарию (Зах. 1:1).

Одинаковость обстоятельств, одновременно вызвавшая на пророческую деятельность Аггея и Захарию, естественно, произвела и близкое соотношение в содержании их пророчеств. Именно: св. пророк Аггей, прежде всего, укоряет Зоровавеля с Иисусом и народ за медленность в построении храма, в связи с которой ставит самые физические бедствия, в это время, иудеев. Когда «Зоровавель, первосвященник Иисус и, пасомый ими, народ, – говорит бл. Феодорит, – выслушав сии угрозы, исполнились страха и повиновались изреченному; человеколюбивый Владыка, увидев их благопокорность, немедленно взывает через (того же) пророка: Аз с вами, глаголет Господь (Агг. 1:13; сравн. Mф. 28:18–20). Не теряйте мужества, потому что Я – ваш Содейственник и Помощник⁶. И слово Божие не осталось недейственным: И возбудил, говорит пророк, Господь дух Зоровавеля, сына Салафиилева, правителя Иудеи, и дух Иисуса, сына Иоседекова, великого иерея, и дух всего остатка народа, и они пришли, и стали производить работы в доме Господа Саваофа, Бога своего (Агг. 1:14). Но, при этом, стариков иудеев, видевших храм Соломонов (Агг. 2:1–3), чрезвычайно соблазняла ничтожность плана нового храма сравнительно с первым (1Ездр. 3:12). Их скорбь о скудости нового храма⁷ была тем естественнее, что, вследствие всегдашней привязанности к букве закона, они издавна привыкли соединять свою славу с великолепием храма, которым они измеряли отношение в себе Иеговы. Теперь же, при виде скудного храма, им думалось, что Иегова оставил народ свой, что давние чаяния и ожидания его тщетны: тем понятиям, которые они имели о Мессии, тому величию, которое должно иметь царство иудейское между другими народами, когда придет Мессия, далеко не соответствовал настоящий скудный храм⁸. Конечно, в этом случае было слишком слабо основание к нерадению о постройке храма со стороны стариков иудеев, потому что, помня прежнюю славу храма и прежнее великолепие его, они в существе дела должны были, тем с большею ревностью заняться построением второго храма, чтобы хоть сколько-нибудь приблизить его в великолепию первого⁹. Но, так как не в великолепии храма имела открыться слава Мессии, а, напротив, слава второго храма должна была заключаться именно в том, что в него имел прийти Мессия; то Господь, в утешение неразумно скорбевших иудеев, и возвещает через св. пророка Аггея, что, по прошествии некоторого и, притом, очень короткого времени, Он потрясет и небо, и землю, и все народы, и целый мир; тогда все народы, что только будут иметь драгоценного, принесут в Иерусалим, – тогда и этот дом, хотя он слишком незначителен в сравнении с прежним, прославится так, что слава его будет больше славы первого храма; потому что мир дам на месте сем, говорит Иегова воинств (Агг. 2:6–9), – тот всеобщий ненарушимый мир, при котором пастися будут вкупе волк со агнцем, и рысь почиет с козлищем, и телец и юнец и лев вкупе пастися будут, и отроча мало поведет я: и вол и медведь вкупе пастися будут, и вкупе дети их будут, и лев аки вол ясти будет плевы: и отроча младо на пещеры аспидов и на ложа исчадий аспидских руку возложит: и не сотворят зла (Ис. 11:6–9; сравн. Ос. 2:18; Мих. 4:4; Пс. 45:10 и друг.).

Следовавшее, по порядку времени (Зах. 1:1; сравн. Агг. 2:1, 10), за пророчеством Аггея о славе второго храма откровение св. пророку Захарии было, в то же время, продолжением пророчества Аггея и по самому содержанию своему. Именно к пророчеству Аггея о новом блаженном времени, Захария присоединяет увещание о том, что тогда иудеи должны будут и поступать не так, как поступали отцы их, – но, смотря на суд Божий, который постиг отцов их за непослушание, должны будут позаботиться о собственном обращении к Богу (Зах. 1:2–6). Это увещание подтверждает и Аггей, обращая внимание современников на их собственный опыт, то есть, что и сами они за небрежность в построении храма уже навлекли на себя суд Божий (Агг. 2:10–19). Посмотрите внимательно, как бы, так говорит пророк, как все пошло у вас с тех пор, как вы ревностно стали продолжать строение храма. Хлебный запас истощился весь, виноградные лозы и плодовые деревья не приносили доселе ничего; но отныне, вместо бывшего доселе бесплодия, наступит плодородие¹⁰. И когда потом, по Божественному устроению, произойдет, уже предвозвещенный (Агг. 2:7), великий переворот гражданский, при котором не только цари будут свергнуты с престолов, но и царства будут разрушены и могущество их истреблено, – боевые колесницы и управляющие ими, кони и сидящие на них, будут опрокинуты и убиты друг от друга, и не будет пощады ничему; тогда сохранит Господь, избранного им, Зоровавеля, т. е., представляемый им, народ Божий, и примет в неразлучное общение с Собою (Агг. 2:21–23). Этим и заканчиваются пророчества св. Аггея¹¹. Подробнейшее раскрытие их, так сказать, общего содержания составляет уже предмет пророческой книги св. Захарии, в которой увещание к иудеям об исправлении своей нравственности (Зах. 1:2–6) представляет, как бы, историческое введение и повод, по которому открыты были св. Захарии, заключающиеся в его книге, видения¹², имеющие особенно тесную связь с последним пророчеством св. Аггея (Агг. 2:21–23).

Книга св. пророка Захарии в содержании своем распадается на две части, резко отделяющиеся одна от другой – как по своему внутреннему характеру, так и внешнему изложению ее: содержание первой части составляют, излагаемые прозой, видения пророка (1 – 6) с нравственным выводом из них (7, 8); во второй же части представляется догматическое, тем не менее, изложенное языком поэзии, изображение будущего¹³.

Частнее, в первой части, после воззвания к исправлению, пророк, в форме видений, открывает, что настало время покоя на всем земном шаре; для народа же Божия – это время покоя и, соединенного с ним, благоденствия, продолжится и в будущем (гл. 1); потому что покорители его будут сами порабощены. Следовательно, для иудеев не может быть препятствий к благоустроению храма и Иерусалима, и они, тем с большим усердием могут заняться этим делом, что настанет некогда время, когда Иерусалиму уже не будет и надобности замыкаться в стенах своих, чтоб ограждать святыню храма от осквернения со стороны язычников, потому что и они будут чтить ее (гл. 2).

Ради этого-то, священного по своим событиям, времени, Господь и дарует покой иудеям и будет благоволить к священству Израиля, обязанному блюсти святыню дома Господня, как имеющему послужить, прообразовательно, тайне будущего священства в царстве Мессии (гл. 3).

Потому-то, что во второй храм придет Мессия, этот храм и будет, устроением Божиим, восстановлен со всеми своими учреждениями, касательно богослужения, чтобы, таким образом, народ, поучаясь в законе Господнем, приготовился достойно встретить своего Искупителя (гл. 4).

Но, если при этом народ не позаботится о своем исправлении, то потеряет право на участие в царстве Мессии, потому что в нем, как царстве святом, не могут быть терпимы ни воры, ни клятвопреступники, хотя Господь и будет терпеть их до тех пор, пока не останется уже никакой надежды на их исправление (гл. 5).

Между тем, достойные члены царства Мессии, крепкие, первоначально, своей внутренней нравственной силой, постепенно усилятся и внешним образом, и дело, наконец, кончится тем, что весь мир обратится в единое царство Мессии (гл. 6). Само собой разумеется, что для вступления в это царство, как царство святое, требуется и со стороны вступающих в него – внутренняя нравственная чистота, которая выражается, главным образом, в любви к ближним, правосудии и честности¹⁴, к которым и призывает иудеев св. пророк Захария в своих заключительных, к первой части пророчеств, речах (гл. 7 и 8).

Во второй части, после возвещения казни жителям Хадраха, Дамаска, Сидона, Тира и Филистимлянам, пророк предсказывает, что казнь произведется над языческими народами не в удовлетворение гневу Божию, тяготеющему над язычниками за их идолопоклонство, а с целью отделить упорных из них от способных принять истинную веру, чтобы последних ввести, наравне с, имеющими уверовать, иудеями, в блаженное царство Мессии, – это царство правды, мира и любви (гл. 9). Имеющее образоваться, таким образом, царство Божие на земле, крепкое своей внутренней нравственной силой, будет крепко и своим внешним могуществом, потому что один и тот же Раздаятель внутренних даров благодати и Устроитель внешнего благополучия людей – Бог, Который, по благости Своей, не откажет во всех милостях Своих верующим в Него, лишь бы только они в имени Его ходили (гл. 10). Но плотские Иуда и Израиль не способны к этому, потому что, в большинстве из них, нет внутреннего благочестия, которое упрочило бы высокое значение их в святом обществе верующих, – между тем, как развращение сердца их так крепко укоренилось в них, что никакие меры не в состоянии будут исправить их, – и они должны будут подвергнуться отчуждению от Церкви Божией и лишению благ не только духовных, но и внешних, сделавшись вечными пленниками и скитальцами на земле (гл. 11).

Не на радость, впрочем, себе вооружатся против Иерусалима и окрестные языческие народы: он будет для них тяжелым камнем, поднимая который, они надорвут себя. Между тем, для израильтян это тяжелое время будет временем раскаяния и самого горького плача, который некоторых из них и приведет ко спасению (гл. 12). При таких обстоятельствах будет открыт для верующих родник для очищения грехов и омытия скверн. Постепенно, впрочем, вся земля превратится в общество верующих, и истребятся тогда имена идолов с земли, лжепророков так же, и сгонится дух нечистоты с земли. И все это будет следствием поражения доброго Пастыря, от которого разбегутся овцы и произойдет великое истребление на всей земле: две части людей будут посечены, и только третья уцелеет; но и эта, последняя часть, будет подвергнута величайшим искушениям, чтобы сделаться достойной именоваться народом Божиим (гл. 13).

События, которые произведут такой необыкновенный переворот в мире, совершатся в Иерусалиме, который, поэтому, сделавшись образом горнего, небесного Иерусалима, тем естественнее сделается центром истинного богопочитания на земле и будет, следовательно, пользоваться особенным Божественным благоволением. Правда, воинские опустошения причинят ему, первоначально, много зла; но за тяжелыми временами настанут, наконец, и счастливые времена всеобщего мира и поклонения единому, истинному Богу: тогда средоточие истинного богопочтения вполне возвеличится и укрепится навсегда. Кто бы после этого ни стал нападать на него, будет наказан жестоко: только, разве, имеющие сделаться истинными чтителями Иеговы уцелеют от наказания (гл. 14)¹⁵.

Содержание первой части пророчеств св. Захарии так ясно характеризует век, в который они написаны, что, если бы и не было в них надписаний (Зах. 1:1, 7; 7:1), мы должны бы были приписать их какому-либо святому, вдохновенному мужу, жившему в царствование Дария, когда, только что возвратившийся из плена, народ иудейский действительно особенно нуждался в Божественном содействии к основанию и прочнейшему утверждению его религиозного, политического и гражданского состояния. И Божественные видения, и речи пророка касаются слабых в это, именно, время сторон народа израильского: пророк более всего старается возвысить нравственность Израиля, как основную силу могущества всякого народа, восстановлением законного Богослужения и искоренением, по преимуществу, тех нравственных слабостей, которых народ не считал особенно важными (как кража и друг.), но, между тем, дальнейшее существование которых, делало невозможным развитие общественного состояния его. Что же касается второй части пророчеств св. Захарии, то, по содержанию их, весьма трудно было бы определить время написания их, если бы пророк не сделал воззвания к соотечественникам (9:13) о возвращении из плена в землю обетованную, и не поименовал греков, как предстоящих врагов (9:13), с присоединением некоторых частных исторических указаний будущего (9:14 и дал.).

Предмет второй части пророчеств Захарии составляет, главным образом, будущее: только изредка, и то, как бы, мимоходом, останавливается пророк на настоящем, которое, при этом, у него представляется уже утвержденным и находящимся в порядке. Наконец, самый образ изложения, как уже и замечали мы, во второй части пророчеств Захарии совершенно иной, чем в первой: там видения, нередко излагаемые с такой краткостью, что, если бы не толкования видящего, то едва ли бы можно было удовлетворительно объяснить их; здесь поэтические образы, хотя по местам, также, как будто, недоконченные (см., напр., гл. 11); там – проза, изложенная, в особенности, простым и удобопонятным языком в объяснении видений и пророческих речах (Зах. 1:1–7; 7; 8), здесь – поэзия, язык которой может идти даже к веку Исаии.

Тем не менее, нет достаточных оснований к тому, чтобы вторую часть пророчеств св. Захарии не признавать, принадлежащей этому же пророку. Прежде всего и более всего за цельность книги пророка Захарии, в настоящем ее виде, ручается помещение ее в этом виде в каноне св. книг ветхого завета. Пророк жил после плена Вавилонского, следовательно, слишком близко ко времени окончательного завершения ветхозаветного канона, чтобы собиратели его могли ошибиться, признав его писателем последних шести глав его пророчеств. Затем, если обратимся к содержанию пророческой книги Захарии, то окажется достаточное сходство в содержании обеих частей, чтобы происхождение их приписать одному и тому же лицу. Оставляя, на этот раз, пророческое содержание книги, которое не оставляет никакого сомнения, что она во всей своей цельности есть произведение одного и того же лица, мы заметим только, что и во второй части, царство израильское представляется еще неокрепшим после плена, и склонность евреев к идолопоклонству, еще не совершенно искорененная бедствиями, оказывается главным препятствием к их гражданскому и религиозному объединению (Зах. 10:2). И здесь, так же, как и там, узники надежды призываются возвратиться к крепости (Зах. 9:9–13; сравн. Зах. 2:3–9). Как там обещается спасение дому Иудину вместе с домом Израилевым; так и здесь, по милосердию Божию, дом Иуды имеет сделаться сильным, и дом Иосифов победоносным (Зах. 8:13; сравн. Зах. 10:6; Зах. 9:13) и т. д. Потом, живая и изобретательная фантазия, одинаково обнаруживающаяся в той и другой части пророчеств Захарии, образы, часто стоящие, по-видимому, без связи и совершенно непонятные, которые, равно, становятся вразумительными только через дополнения и вставки в той и другой части, эта недоконченность речи, эта краткость, которая, равно, в обеих частях пророческой книги св. Захарии затрудняет отыскание истинного смысла в содержании ее, – все это достаточно ручается за то, что обе части этой книги принадлежат одному и тому же лицу.

Если же, действительно, содержание второй части пророчеств Захарии имеет несравненно больше связи с предшествовавшими пророками, чем содержание первой части, то это, конечно, зависит от того, что предмет второй части книги Захарии составляют почти исключительно будущие времена Мессии, составляющие центральный пункт содержания всех пророков, – тогда как содержание первой части его книги касается и, современного Захарии, состояния иудеев, без сомнения, сравнительно, не особенно интересовавшего, предшествовавших ему, пророков. С другой стороны, обязанность каждого еврея поучаться в законе Господнем день и ночь (Нав. 1:8; Пс. 1:2), конечно, точнее, чем другими лицами, выполнялась мужами богоизбранными, пророками, – и нет сомнения, что это изучение предшествовавших пророков пророками последующими – отражалось потом и на собственных боговдохновенных писаниях последних – сходством с вдохновенными писаниями предшественников, особенно, относительно будущих времен царства Мессии¹⁶. Этим-то и объясняется и у пророка Захарии то, что он Ефрема и Иосифа не отделяет от Иуды и Иерусалима (Зах. 9:10, 13; 10:6; 8:13; сравн. Иер. 30:4), и, по-прежнему, правительственную фамилию называет «домом Давидовым» (Зах. 12:8, 10, 12; 13:1).

Наконец, касательно разности в изложении пророчеств Захарии, надобно заметить, что это явление случайное и, во всяком случае, далеко не настолько важное, чтобы, потому, что первая часть изложена прозой, в форме видений, которых совсем не встречается во второй части, изложенной языком поэзии, – нельзя было той и другой части приписать одному и тому же писателю. Нам кажется, напротив, что так и должно было быть, вследствие некоторой разности содержания, составляющего предмет той и другой части пророческой книги св. Захарии. Так как пророк в первой части своей книги только от современных ему обстоятельств переходил к изображению будущего, то естественно, что предмет речи дозволял ему изложить ее в столь кратких видениях, которые, представляя только прозаические очерки аллегорических изображений, кажутся нам иероглифами.

Между тем, предметом второй части книги Захарии было изображение будущего блаженного времени царства Мессии, которое для современников пророка, само по себе, было уже видением, временем всеобщего ожидания и надежд. С другой стороны, это вожделенное время, естественно, производило самое глубокое впечатление на душу пророков, возбуждая в них и самое возвышенное чувство, которое не может быть точно выражено обыденным языком прозы, – а требует для своей передачи высшего языка поэзии. Вот и причина, почему св. Захария вторую часть своей пророческой книги изложил иначе, чем первую¹⁷.

Если, по нашему мнению, какое возражение может иметь силу, то, разве, одно то, что место из Захарии (Зах. 11:13) приведено евангелистом Матфеем (Мф. 27:9), как пророчество Иеремии. Но и это возражение больше, кажется, может относиться к евангелисту, чем пророку¹⁸. Быть, в самом деле, не может, чтобы Ездра, который, по свидетельству предания, собрал речи древних пророков и восстановил в народе древнее законодательство¹⁹, или Неемия, который, по свидетельству 2 Маккавейской книги (2Мак. 2:13–14), занимался собранием священных книг и других письменных памятников и устроением библиотеки при храме, чтобы эти боговдохновенные мужи не обратили внимания на то, что некоторые из, принадлежащих пророку Иеремии, речей не соединены с сборником остальных его пророчеств, и не исправили, в этом случае, недосмотра. Да и странно было бы, наконец, думать, что завершители канона, образовавшегося, во всяком случае, не позже, как спустя столетие после пророческого служения св. Захарии, могли ошибиться, приписав ему речи, принадлежащие прор. Иеремии, и что эту ошибку, посредством разного рода остроумных соображений, могли исправить исследователи, жившие спустя почти две тысячи лет после окончательного завершения канона св. книг ветхого завета²⁰.